Когда Никита Хрущёв на пенсии прочитал роман Пастернака «Доктор Живаго», то не нашёл в нём ничего антисоветского.
Так является ли роман «Доктор Живаго» антисоветским? Чтобы ответить на этот вопрос, вначале следует прояснить, а что же такое антисоветчина вообще. Может быть, это самая чёрная ложь на страну победившего социализма? Да, конечно, ложь может быть и антисоветской. Но, дело то в том, что любой умный человек в борьбе с коммунизмом не будет прибегать ко лжи. Зачем? Советская власть настолько скомпрометировала себя, скомпрометировала, в частности, и кровью, что вполне хватит правды, чтобы показать истинную сущность этого, так называемого, гуманного строя. Более того, советская власть именно правды и боялась и именно за правдивое изображение жизни людям пришлёпывали клеймо антисоветчика. Можно, пожалуй, смело сказать, что вся советская литература является на сто процентов одной глобальной ложью. И если в поэзии ещё можно встретить вполне человечные произведения, то в советской прозе правда отсутствует напрочь.
Порой, уже само название литературного произведения представляет из себя поистине махровую ложь. Да что далеко за примером ходить, взять хотя бы произведение Солженицына «Раковый корпус». Это каким же лицемером надо быть, как не уважать людей, чтобы придумать такое название своему произведению. Ведь что такое этот «раковый корпус», если говорить обычным человеческим языком? Это означает ни много ни мало, как онкологическая больница концентрационного лагеря. Это в империи ГУЛАГ, где человеческая жизнь не стоит и полушки, вдруг имеется специализированная клиника по такому серьёзному заболевания, как рак. Может быть, в наших концентрационных лагерях были и другие специализированные клиники? Или только упор был на онкологию. Ну не хотели советские палачи, чтобы у них за колючей проволокой народ умирал от рака. От пули, от голода, пожалуйста, но от рака? Это же не гуманно.
Таких примеров в советской литературе можно отыскать массу. Ложь с самой первой буквы.
Но, вернёмся к роману Пастернака. А, интересно, насколько же он правдив? Тем более, что роман охватывает огромный временной интервал от дореволюционных событий, до окончания Великой Отечественной войны.
Начнём с того, что друзья Юрия Живаго, Иннокентий Дудоров и Михаил Гордон, оба прошедшие через ГУЛАГ, являются вдруг офицерами и, естественно, страстными патриотами, обожающими свою Родину. Хотя для каждого из них Родина, это и аресты, и пытки, и унижения. Более того, оба служат при крупном штабе.
И, тем не менее, товарищ Дудоров рассуждает о том, что «в тюрьме он как человек вырос». Вот ведь, оказывается, что особо необходимо для формирования настоящей личности, так это советская тюрьма.
А рассуждения о штрафниках лейтенанта Гордона разве не смешны? Вот как он описывает свою службу в штрафных частях.
- месяцы и месяцы ураганного огня.
Во-первых, максимальный срок в штрафных частях не мог превышать трёх месяцев. Но дело не только в этом. Автор как бы внушает читателю, что штрафники это всего лишь солдаты, которых направляли в очень опасные места на фронте. А на передовой везде опасно. И совсем не поясняется, что штрафники это и не солдаты вовсе, а заключённые, которых приписывают в армейцы лишь после смерти, или, если очень повезёт, после тяжёлого ранения. У штрафников даже званий не было. Этими людьми разминировали подходы к переднему краю противника и, посылая народ в атаку без артподготовки, обнаруживали пулемётные точки противника. А сзади у этих бедолаг находились части славного НКВД с пулемётами. Так называемые заградительные отряды.
Об это в книге ни полсловечка.
Ни слова не сказано и, о так называемых, чернорубашечниках. Это молодые люди, которые оставались на оккупированной немцами территории и, которых советская власть, едва освободив территорию, использовали как штрафников. У этих чернорубашечников не было даже армейской формы, они были одеты в своё. Поэтому их и называли чернорубашечники.
Ни слова в книге и о детях, которые использовались как минёры. Это те дети, которые пережили оккупацию, которые для советской власти по этой причине являлись уже людьми третьего сорта. Из пацанов и девочек двенадцати – шестнадцати лет набирались команды, которым давался в наставники опытный минёр. Он им показывал, как разминировать мины и те приступали к работе. Эти ребята и девочки нигде не числились, ни в советской армии, ни на работе. Они работали за пайку, за еду. Смерть этих детей не входила в сводки боевых потерь.
Ни слова в романе и о панике в Москве, когда мародёры грабили всё, что возможно.
Ни слова в романе и о плотинах в Подмосковье, которые в ноябре месяце взорвали. А ведь при этом погибли, захлебнувшись в ледяной купели, и наши люди, как солдаты, так и гражданские мирные жители. Никто же в целях сохранения секретности не предупреждал людей из затопляемых сёл об этом искусственном цунами. А ведь точно также взрывали в войну и другие плотины. Например, при взрыве плотины Днепрогэса ой как много мирных жителей погибло. Мы до сих пор скрываем статистику. От чьих рук погибли наши люди? Взрывали то наши сапёры.
А те мальчишки и девчонки, которых посылали поджигать наши деревни с нашими женщинами, детьми и стариками, те деревни, которые находились в двадцати – тридцати километрах от линии фронта на захваченной немцами территории. Зоя Космодемьянская одна из таких диверсантов. Она не смогла отвертеться на допросе, её выдало солдатское нижнее бельё, которое Зоя получила, идя на задание поджигать дома советских крестьян. Да, там были русские бабы со своими детьми, но ведь там квартировали и немцы. Так что надо всё сжечь.
Да таких антигуманных примеров можно привести великое множество. Что, Пастернак абсолютно ничего не знал, когда писал, к примеру, такое:
- Люди не только в твоём положении, на каторге, но все решительно, в тылу и на фронте, вздохнули свободнее, всей грудью, и упоённо, с чувством истинного счастья бросились в горнило грозной борьбы, смертельной и спасительной.
А то, что наши люди встречали немцев с хлебом-солью, товарищ Пастернак не знал? Более того, прибалты, белорусы, украинцы, молдаване провожали отступающие советские части выстрелами, устраивали диверсии на пути отхода советской армии.
Ладно, допустим об этих случаях писатель ничего не знал. В конце концов, человек никогда не служил в армии. После падения с лошади в детстве, Борис навсегда остался хромым.
Но, давайте посмотрим, как Пастернак изображает революцию в России. Ведь он свидетель, непосредственный свидетель событий.
Главный герой романа, Юрий Живаго отзывается о революции восторженно.
- Какая великолепная хирургия! Взять и разом артистически вырезать старые вонючие язвы.
А вот ещё фраза из романа:
- Во все места стали назначать комиссаров с неограниченными полномочиями, людей железной воли, в чёрных кожаных куртках.
Но не всегда комиссары ходили в кожаных куртках, ходили и в шубах. Об этом говорит, например, инцидент с ограблением Урицкого, когда с него не только шубу сняли, но и отобрали автомобиль и комиссар вынужден был бежать до Смольного раздетый. Грабили и товарища Ленина точно так же. Кругом был бандитизм. Конечно, ведь из тюрем были выпущены все, и в первую очередь уголовники, которые пошли, как жертвы царского режима служить в милицию, ЧК, красную гвардию. Очень удобно, можно на вполне законных основаниях грабить дома людей. А так и было. Обыски происходили во всех более или менее приличных домах. Во время обысков у людей реквизировали всё. Об этом можно прочитать, например, в произведениях Ивана Шмелёва, да и у Фурманова, у Бабеля тоже.
А теперь коротко о кожаных куртках комиссаров. Это была лучшая, самая удобная одежда, пошитая не на советских предприятиях. Подкладка у курток была шёлковая. Из этого можно сделать вывод, что товарищи комиссары, эти люди железной воли, брали себе самое лучшее.
Людей раздевали, а Юра Живаго в шубе умудрился доехать на поезде аж до Урала.
Да, что интересно. Живаго живёт на Урале, то есть в тех местах, где была казнена семья русского царя, прочие его родственники, которые были сброшены в шахты живыми. То есть, людей убили самым изуверским способом. Несчастные умирали в шахте мучительно долго, в темноте, сырости, с переломанными костями. Но об этом в романе Пастернака ни словечка. А ведь этот факт был установлен, предан гласности ещё в годы революции.
И вот что интересно, Урал изображён в романе как глухомань, очень оторванная от центра. Эти места описаны в романе как ужасающая глухомань, где люди действуют без поддержки Москвы. Для чего это нужно? Да для того, чтобы снять ответственность за изуверскую казнь царских родственников с Москвы, Ленина. Ведь мы же в СССР представляли эти казни как местную самодеятельность местных коммунистов. А про казнь великих князей вообще нигде не упоминали. К чему. Вот и доктор в романе едет на далёкий Урал для того, чтобы побыть в тиши.
Люди умирают от голода, именно поэтому и бегут из городов, а Живаго едет на Урал, оказывается, не из-за того, чтобы выжить, не дать погибнуть своей семье, а просто потому, что «захотелось сельской тишины». Лицемерие такое же, как онкологическая больница в концентрационном советском лагере.
Вообще, советская власть в романе это нечто возвышенное. Если кто и делает плохо, так это отдельные нехорошие люди, например Ежов.
«Беспримерная жестокость ежовщины».
А то, что охваченные революционным порывом массы повсеместно устраивали самосуд, когда человека убивали просто за наличие очков на носу, об этом в книге ни слова. Сам Живаго в Москве живёт на пайку хлеба и где-то подрабатывает. Да не мог он нигде подрабатывать. Он был сын миллионера, лишенец. После работы в больнице его, как и многих интеллигентов, должны были посылать на общественные работы. Что это значит? А это значит, что девушки, старики, все «бывшие» под присмотром вооружённых здоровяков выполняли совершенно бесплатно самую чёрную и неквалифицированную работу. Но, Пастернак, тем не менее, всячески оправдывает советскую власть.
«они за простой народ, в этом их сила».
«Изуверства и белых и красных соперничали по жестокости».
Вот ведь как, коммунисты, просто болея за народ, совершали жестокости. А что тут особенного, ведь и белые совершали жестокости.
Одно товарищ Пастернак не упоминает, то, что белые не совершали геноцида против своего народа. Белые не убивали людей за принадлежность к определённой социальной группе, за то, что человек крестьянин, рабочий, а вот коммунисты убивали именно по классовому составу, убивали за то, что принадлежишь к богатым, за то, что купец, за то, что дворянин, за то, что офицер.
Вспомним, ведь Нева была красная от крови офицеров, когда пошла «мода» на самосуд. Революционные массы почему-то предпочитали убивать белую кость на мостах, сбрасывая трупы в реку. О чистоте любимого города очень заботились. Не красиво, когда трупы, со вспоротыми штыком животами, валяются где попало.
Но об этом в романе ни полсловечка. Герои романа рассуждают о литературе, о Пушкине, о Толстом. Вокруг люди умирают от голода, холода, эпидемий, а Юра Живаго ездит в библиотеку читать, которая работает как в добрые старые времена.
В романе полно болтовни о религии, но ни словечка об убийствах священников, митрополитов, епископов, ни разу не упомянут ни патри арх Тихон, ни Гермоген, ни другие многочисленные жертвы коммунистов. В романе ни слова о разрушении церквей, храмов, осквернении кладбищ.
Господи, да в романе наша кошмарная революция вообще показана в самом розовом свете, как и в любой советской литературе. О какой антисоветчине вообще может идти речь?
Так почему же мы вдруг обвинили писателя в антисоветчине? Почему подняли весь этот шум вокруг его романа?
Давайте попробуем разобраться в этом.
Когда Пастернак приступил к написанию своего романа? В 1945 году. А теперь зададим другой вопрос. Какие события, касающиеся литературы и России произошли до этого? Конечно, много чего произошло. Но, есть событие, которое советской властью тщательно скрывалось от своего народа. Я имею в виду выход в свет книги российской эмигрантки Алисы Розенбаум, в замужестве Айн Рэнд, «Мы живые». Эту книгу, как и другие произведения писательницы у нас в России не знают до сих пор. А что это за книга? Да это как раз роман о судьбе русской интеллигенции в советской России. Это роман на основе реальных событий. Алиса описала всё, как есть, без вмешательства советской цензуры. И её книга вышла тиражом, не меньшим, чем роман Пастернака. Более того, в 1942 году, в Италии по роману Айн Рэнд вышел фильм. Для СССР эта книга и этот фильм были как кость в горле, ибо и книга, и фильм были правдивы на сто процентов. Надо было как-то реагировать. Просто отрицать очевидное глупо и бессмысленно. Лучше всего, конечно, написать книгу с таким же сюжетом, об интеллигенции, но уже окрашенную в коммунистическую ложь.
Почему выбор пал именно на Пастернака? Он сам из обеспеченной семьи и, что не менее важно, он бывал на Урале. Почему это так важно? Ну, как же, ведь приближалась дата трагической гибели императорской семьи, его родственников. За рубежом, наверняка, об этом будут вспоминать.
А Пастернак это тот человек, к которому за рубежом относятся с симпатией. Стихи Пастернака ценятся не только у нас, но, что в данном случае более важно, и за рубежом. А поэт ещё и прозаик. Так что может написать роман. Вот и дали товарищу Пастернаку социальный заказ. Пиши. И он писал. Только не столь быстро, как хотелось бы власти. Роман писался более десяти лет. Писался отнюдь не подпольно. Пастернак читал написанное друзьям. Текст, конечно, знали и цензоры политической полиции. А как без этого. Надо быть очень наивным, чтобы думать иначе. Доказательством этому может служить хотя бы то, что имя Сталина в романе не упомянуто ни разу. Как можно, после разоблачения «культа личности». Никак нельзя.
Так почему же тогда роман вдруг подвергся нападкам? Да очень просто, СССР провело широкомасштабную кампанию чёрного пиара, для того, чтобы роман был напечатан за рубежом и для того, чтобы Пастернаку, наконец, дали Нобелевскую премию. Просоветский роман мы выдали за роман антисоветский. Аналитики из США и Великобритании, наверное, немало посмеялись над «умными русскими коллегами». Только сам Борис Пастернак не понял происходящего и воспринял вся слишком близко к сердцу, что его и убило, в конце концов.
Собственно, выдавать просоветские произведения за антисоветские, является излюбленным методом в нашем хитроумном СССР. И почему это наше государство развалилось столь быстро, если мы такие умники? Но, это уже другая тема.
Да, кстати, роман Пастернака был выпущен в свет итальянскими коммунистами. А ведь любые коммунистические партии, особенно в те годы, являлись попросту марионетками коммунистической партии славного СССР. Другими словами, именно КГБ и выпустило книгу Пастернака. Да и как бы, без ведома товарищей с Лубянки, могла рукопись попасть за рубеж? Никак.