«В коробках квартир пришельцы пьют кофе» - так заканчивается стихотворение, написанное в полусне. Его первые строчки возникли в шумном переполненном месте на одной из людных площадей, потом неожиданно явились в вечерней булочной. Дальше в холодной комнате с зашторенными окнами вырисовывались отдельные слова. Теперь по утрам тёмное небо не спешит снимать с города тяжёлое бархатное покрывало замерзающей ночи. Спят жильцы в квадратах своих комнат, улетая отсюда лишь в редкие минуты странных сновидений. Редкие, потому что остальное время заполнено бессонницей либо состоянием, когда летишь в нечто, не имеющее времени и пространства. А днём наблюдаешь за комой окружающих людей, сам страдаешь от тысячи голосов, которые внутри не могут поделить между собой израненные кусочки сердца. На подоконнике кактус-интроверт поглядывает на спящую. Стихотворение уже закончено, всё это время оно ощущалось повсюду как нечто размытое и неясное на ощупь. Приходилось на время отделяться от него, оставлять его где-нибудь в библиотеке или на полупустой неосвещённой улице; рядом с аптекой. Потом вновь внезапно захватывать его кислотным заточенным карандашом, быстро вдыхая в себя то новое, что в нем появилось. Последний же штрих, как ключик от таинственной двери, рождается неожиданно, становится и легко, и пусто одновременно. Так пишутся стихи. Так вот, в коробках квартир пришельцы пьют кофе. Откуда они взялись? С тех пор, как вокруг стали то и дело мелькать обиды, которые своими неловкими коготками стремились проникнуть в самую глубь сердца и сознания, мир начал меняться с бархатно-круглого на квадратный, черно-квадратный. Везде прохожие снуют со своими делами, у кого-то в сердце солнце, у кого-то каменные дождинки. На улицах смотрю в окна-светлячки многоэтажек: где-то рука застыла с чайником, дышащим паром, белая кошка гипнотическим взглядом смотрит на пролетающих белых мух. Хочется бежать от ёлочного веселья. Потому что обидели, вытеснили с моих небес на холодную землю. Уже темно, тороплюсь с горячими мыслями. Бегу в панике, а там этажи, этажи подсознания, многослойные линии. В уголках памяти недоверие вонзает свои колючки в сердце. Тут и там натыкаюсь на холодные и скользкие стены равнодушия, на ощупь иду. Вытягиваю вперед руку, чтобы не упасть. Кто-то питается моим теплом, которого уже почти не осталось. Вот та тетенька с пустыми глазами вполне себе колючая теплоедка. Барышня в электричке с мёртвыми, пустыми глазами кошки. Катись отсюда на дирижабле своего величия. И от враждебного и недружелюбного кажется, что какие-то жуткие инопланетяне захватили всё. Вернее, они теперь здесь как у себя, а я чужая, на далёкой изгнанной планете. Сейчас они пьют кофе у меня дома, а муж не замечает, что это не я, это безликие существа забрали мою оболочку.