Ленивое утро. Не выспался. Смыл ночной сок. Телевизор и чай без сахара. Старые ботинки, в новых все ходят.
Общественный транспорт.
25.12.2012
Давно старухи не умирали. Сидит на против меня, головой встречая каждую кочку. Либо прикорнула, либо третью смерть за жизнь вижу. Справа сестра её видимо. Явная кончина родственницы её не особо заботит. Напирает на меня своими костями, пытается проткнуть сквозь чебурашку. За сестрой своей пойдешь быстрее, чем я тебе место уступлю. Хотя нет, сидячую родственницу, одержимой моим местом старухи, окликнули.
- Анжела? Это ты? - спросил у сидящей мужчина, с отстающим от кожи лицом, в фуфайке и клетчатом шарфе. Прожитое им время, казалось, ещё чуть - чуть и размажет его по полу. - Господи, Анжела! Я не могу поверить что это ты! - Кажется он удивился на столько, на сколько позволяло его лицо. Выглядело ужасно.
- Максим? - Сидячая, с трудом приподняв веки, подала голову в сторону, показавшемуся ей знакомым, голосу. - Максим Сергеевич?
- Да Анжела, это я! Сколько мы с тобой не виделись-то? - Желтые от никотина зубы, скорее уж протезы. - Лет тридцать? Или Сорок? Да уж время то быстро летит. - Анжела кажется начала узнавать в очертании этого сморщенного человека, некий возвышенный образ. Оставленный им же когда-то в её памяти.
- Максим Сергеевич...Максим! Ты...мы снова встретились. - Ее уже было не узнать. Вспыхнувшие вновь, давно забытые чувства и надежды, обновили её соки. Придав лицу выражение, отдалённо напоминавшее девичье смятение. - Максим, я ведь всё время верила, что встречу тебя....снова. - Слова давались ей тяжело. Видно было, что она решалась сказать что-то важное.
- Да, по велению Господа всё, он устроил нам встречу.
- Максим...Я не знаю с чего начать... - подбородок старухи бешено затрясся. - Я уже сорок лет как храню невинность для тебя Максим. Я до сих пор девочка, твоя девочка. Пути господни неисповедимы. Я прошла путь, я сохранила себя.
- Боже мой, Анжела! - Под обвисшими веками снова проглянули удивлённые глаза. - Я всё это время думал, что мы не можем быть вместе. Я жалел себя. Я придумывал кучу оправданий, что ты слишком молода, что ты не испытываешь чувств к мужчинам. - он трясся, по его щекам текли бледно - желтые слезы, принимая цвет его лица. - я всё это время ждал случая, не находя сил сделать его самому.
- А как же Света?
- Она ушла, ещё давно. Двадцать первого декабря, её не стало. - Он достал платок, и начал вытирать вновь хлынувшие слезы. Хлюпающие удары платка об жилистую кожу, ужасный звук.
- Мне так жаль Максим. Соболезную. Ведь она была всем для тебя. Я помню каким это было для меня ударом. Ты женился. Я по глупости купила ружьё, но не смогла, осознала, что всё это моя миссия посланная мне Господом Богом. - Она долго роется в своей авоське. - Вот!Он с того самого дня нашей встречи, он помог мне справиться. - Сжимая в отекших пальцах билет. Старый, выцветший билет в кинотеатр, с изображением актёра, игравшего в одном детективном сериале. - Я хранила его, смотри! - протягивает билет своей судьбе. - Смотри. Его лицо, это лик Господа.
Толчок. Пассажиры, представлявшие из себя единую массу, волной нахлынули вперёд, смыв от меня старуху, чью сестру и окликнувшего её пожилого мужчину я ненадолго потерял из виду.
Моя остановка. Дорога к выходу через ужасные соприкосновения с бесхарактерной массой. Взглянув напоследок с целью узнать завершение прекрасного, произошедшего со мной события. Я увидел достойный финал. Два сморщенных тела схлестнувшихся в объятии, медленно сползали с сиденья. Видимо возраст сыграл своё, и они расшиблись друг об друга во время резкой остановки троллейбуса.
Шел домой, думал о том, сколько удовольствия человек получает от страдания находясь в дали от выбранного себе спутника жизни. Ведь это дает замечательную возможность, дорисовать для себя образ спутника, и постепенно забывая об оригинале - жить им.