Застольные истории вспоминаются в минуты дружеских посиделок, когда на все вопросы «как дела» и «как живешь» уже получены исчерпывающие ответы, перемыты кости всем знакомым, рассказаны все свежие анекдоты, в ход идут они – застольные истории, или Table Talks, как называл их когда-то очень давно Александр Сергеевич Пушкин. Если порыться в глубинах своей памяти, нарыть таких историй можно великое множество, вот лишь некоторые из них…
По улицам ходила большая…
В те годы, когда произошла эта история, Алексей Анатольевич был еще молодым молодым, но зрелым и, главное, талантливым поэтом. Как-то раз, в период зимних студенческих каникул, Анатолий написал гениальные стихи о Чите. Рифмованные строки были настолько прекрасны, что Анатолий решил переложить их на музыку и с этой идеей помчался к своему другу композитору Леониду Юрьевичу, который в этот момент был занят написанием бессмертной революционной кантаты. Переписывал он ее не раз. Менял ноты «до» на ноты «ля» и «си», но все равно – тема революции оставалась нераскрытой.
В тот момент, когда кантата о революции затихла на музыкальной полуфразе, на пороге квартиры маститого композитора показался поэт Анатолий. В руках он сжимал стихи о Чите.
- Леня! – волнуясь, произнес Анатолий. – Вот! Написал строки о нашем любимом городе. По-моему получится замечательная песня. Положи эти строки на музыку.
- Толя, не вопрос, песня будет что надо, - произнес композитор, пробежав поэтические строки по диагонали. После того как поэт покинул пределы жилища композитора, Леонид бросил листок со стихами о Чите на пианино и засел за кантату…
На филологическом факультете будущий поэт песенник Анатолий Алексеевич хвастался перед коллегами и студентами, что в данный момент времени знаменитый забайкальский композитор пишет на его строки песню о Чите и скоро, буквально со дня на день, состоится ее премьера.
Тем временем, композитор Леонид Юрьевич, не без трудностей, но дописал «Революционную кантату», успешно ее сдал строгому худсовету, и получил авторский гонорар, равный стоимости автомобиля «Москвич»… Только-только миновали майские пролетарские праздники… Ближе к ноябрьским закончились эти деньги. Скоропостижно скончался и гонорар, уплаченный за ораторию, посвященную очередному юбилею бессмертного вождя.
Все это время поэт Анатолий безуспешно пытался достучаться через массивную дверь квартиры композитора, но за ней стояла мертвая – мертвецки пьяная тишина. Но буквально накануне торжественного мероприятия, посвященного годовщине октябрьской революции, что должен был пройти в актовом зале историко-филологического факультета, композитора удалось вывести в свет, хотя к этому моменту наследник славы Моцарта и Пахмутовой, с трудом различал день, ночь и клавиши своего любимого пианино.
- Леня, ты написал песню? - с надеждой спросил поэт.
- Угум, - произнес композитор. – Мне бы опохмелиться и я тебе сыграю ее в лучшем виде.
- Не мне, Леня, людям надо будем сыграть.
- И им сыграю, но сто грамм тогда просто необходимы.
После проведения необходимых реанимационных процедур. Композитор пришел в более-менее человеческий вид и в сопровождении поэта направился к месту премьеры песни – на улицу Чкалова, на историко-филологический факультет.
До премьеры песни оставались считанные минуты, композитор вспомнил, что текста песни у него нет.
- Толя, нужны слова!
- Будут слова! А ноты где, Леня?
- Все до-ре-ми-фа-соль у меня в голове…
В присутствии сотен зрителей, сопровождаемый бурными аплодисментами, слегка пошатываясь от гуляющих по залу сквозняков, на сцену истфака поднялся Леонид Юрьевич. Раскланявшись публике, он сел за пианино, установил листочек со стихами о Чите, прикрыл глаза и на несколько секунд замер. Зал затих в предвкушении великого события. Анатолий Алексеевич уронил руки на клавиши и на весь зал… грянуло: на мотив «По улицам ходила большая крокодила…» над залом понеслась песня о Чите…
После Анатолий Алексеевич песен не писал, а Леонид Юрьевич песню о любимом городе все же написал, но на стихи другого поэта...