Предисловие
Это первая пробная глава большого рассказа. Если со временем идея не утратит для меня своей актуальности, допишу до конца.
- Ответь – ты часто врал? Хотя не надо, не отвечай. К тому же, все равно не сможешь, кляп сниму, когда узнаешь всё то, о чем я хочу рассказать и захочешь поделиться своими комментарии.
Я посмотрел на него. Со страхом, прикрытым ненавистью, в глазах, с кляпом и с крепким скотчем на рту он сидел напротив и смотрел на меня.
- Да я и сам знаю ответ, – продолжил я, - Вопрос был чисто риторический. Люди врут каждый день. Кто-то случайно или по не знанию, возможно, для собственной безопасности и спокойствия, ну а кто-то без вранья и вовсе не может просуществовать. Однажды кто-то сказал ложь во имя спасения и более уже не смог остановиться, а потом серая пучина нечестности его затянула. А всё из-за слабости. И меня это напрягало всю жизнь: враньё своё и чужое, явное и скрытое, серьёзное и незначительное. Но поделать с этим я ничего не мог. Врал не много и не особо серьёзно, но в те минуты на груди у меня повисала неприятная серая паутина, постоянно тревожащая и отягощающая моё существование. Проходило время и ложь забывалась, паутина разрывалась и опадала на дно сознания гнилым осадком, лишь изредка напоминало о себе роем пузырей стремящихся на поверхность и без того мятежной души. Я врал, но успокаивал себя тем, что хотя бы перед собой-то я остаюсь честен, но в иные моменты я понимал, что постоянно обманываю и себя в том числе. Те догматы, которые были во мне накануне, поутру я вешал на крест. Это делал “Я” тот, Второй. Вчера его, казалось бы, не было и в помине. Но Второй всегда приходил на смену Первому и изначальные цели и желания более не имели никакого значения для меня. И так повторялось день за днём, год за годом. Это внутреннее противоборство, но не зла с добром, не света с тенью. И Первый и Второй небыли ни плохими, ни хорошими, они были разными. Эта борьба во мне затянулась. Тридцать три года я жил как жил. Я пытался жить как все люди вокруг меня, но ненавидел эту жизнь. Я следовал за высшими целями, а опускался на дно обыденной жизни. Там, где-то в клубе, в центре танцпола, за барной стойкой, среди поголовья похожих друг на друга людей, пришедших сюда только лишь за удовольствием, бездумным и разрушающим. И я вступал в это общество, я становился таким же, как они, по крайней мере, я надеялся что, стал таким же, но выходя на прохладу, под звёздное небо, стоя в окружении неонового калейдоскопа потребительского общества, я начинал ненавидеть себя за то, что минуту назад я был там, внутри, среди них. И так было каждый раз. Я находился в состоянии сильного опьянения, доставал из пиджака, пошива Harmont&Blaine, свой "яблочный смартфон”, вызывал такси, ехал к себе домой, и чувствовал, как во мне борются те двое, выжигая всё в бесконечной и бессмысленной войне. Я собирался сжечь свою одежду с дорогими ярлыками, разбить свой телефон, уничтожить банковские карты. Тогда, течением времени, я стал подозревать, что если две мои личности своей борьбой поедают меня изнутри, то все эти бренды и ликвиды, жрут меня снаружи. И я затерялся как турист на улицах большого мегаполиса другой враждующей страны. Я шел с четвертной бутылкой выпивки по ночному городу. Ни дома, ни названия улиц уже не давали мне понятия о том, в каком районе я нахожусь и что это вообще за город. Мимо меня, один за другим, проносились американские “хаммеры”. Вдалеке я видел развалины домов, баррикады, отряды бегущих солдат, взрывы и всполохи от бомбардировок на горизонте, крики о помощи, а в зените ночного неба проносились B-2, посылая на землю не боевые снаряды, но лишь страх, вводивший в нервную судорогу все мышцы тела. Через некоторое время я остановился, отвинтил пробку и сделал подход в несколько больших глотков водки. Когда я опустил голову к земле и закрыл бутылку, вокруг воцарилась тишина. Ни взрывов, ни выстрелов, ни криков. Более ничто не напоминало мне об оккупированном городе. Всю силу мыслей я невольно направил на пламя от алкоголя, разгорающееся во рту. Тошнотворное послевкусие вызвало спазм. Когда согнувшись, я сделал два шага и опёрся рукой об стену дома, меня стошнило. Продолжая стоять на том же месте, я услышал за спиной звук машины. Но было плевать на то, что меня может кто-то увидеть в таком состоянии. Моё сознание меркло. Крепко схватили за плечо, подняли голову, а в лицо ударил свет фонаря. Это был полицейский патруль. До меня невнятно доносились короткие фразы и вопросы. Я молча кивал. На требование паспорта я отрицательно мотнул головой, которая опять безвольно повисла. Прислонили спиной к стене. От ног и выше пошла нервная дрожь, от которой я постепенно начал приходить в более возбуждённое состояние. Слегка подняв голову, перед собой увидел двух полицейских, позади них, на дороге стоял УАЗ-“буханка”. Всё дальнейшее произошло достаточно быстро. Я вспомнил о том последнем глотке водки, от которого сблевал. В голове взорвалась пронзительная вспышка боли, меня немного повело, я упёрся в полицейского, который, обхватив меня руками, попытался прижать обратно к стене. Ладонь коснулась пистолета в его кобуре. Всё закружилось в кошмарной круговерти. Необычайным чудом мне удалось выхватить оружие из кобуры. Будто бы сквозь сон, я услышал три выстрела. Дальше чистый адреналин. Кровь разогналась, сердце заколотилось, а ноги начали двигаться с сумасшедшей скоростью. Я нашел себя сидящим на грязных вонючих трубах, обмотанных стеклотканью. Ни домов, ни света от уличных фонарей. Где-то на краю города. Вокруг деревья и одно заброшенное здание. Отдышка не спеша проходила, но ощущение сна сохранялось. Через некоторое время всё прошло, но я так и не понимал, как очутился здесь после клуба. Мне показалось, что я просто бесцельно брёл по городу, пришел сюда и повалился спать на трубы. Сердце билось ровно, перегоняя разбавленную алкоголем кровь. С дыханием тоже всё было в порядке. Я начал осматриваться. Было достаточно темно, так как всё вокруг: деревья, старое здание - освещались только полумесяцем и звёздами. Пиджак был чистым, но для страховки я отряхнул рукава и, как мог, спину. И тут внутри всё похолодело, будто бы я уходил под воду на предательски треснувшем льде. Справа от меня, на трубах лежал полицейский пистолет “Грач”. Я взял его в руки, извлёк обойму и разрядил патроны на стеклоткань. Не хватало трёх. Реальность, будучи всегда объективной, сама подсказала мне, как я оказался в этой глуши и почему у меня немного неприятные ощущения в правой руке. С непривычки. Сложив пистолет, обойму и патроны в одну кучу я вытащил пачку Данхила и закурил. На удивление, в тот миг, я ничего не чувствовал, ни дрожи, ни страха перед содеянным. Даже голова, казалось бы, от всего выпитого мной за вечер, должна была напрягать меня дикими плавающими болями отходняка. Возможно, был ещё пьян. Но даже после пяти сигарет ничего не изменилось. Так я сидел, углубляясь в собственные мысли и прислушиваясь к своим ощущениям. Пытался спросить себя, как я отношусь к тому, что произошло, но ответа не было. Первый и Второй молчали. Бой был окончен. Кто победил? Победил Третий, появившись из неоткуда. Видимо, схватил тех двоих за гусячьи шеи и отправил на самое дно, под общий могильный камень. Это был блицкриг. На тот момент я его, естественно, совсем не знал. Наша дружба только зарождалась, но уже тогда я представил, что он точно знает свой путь, у него есть цели, он не сомневается, уверен и твёрд, без страха и сомнений. Вскоре, мои мысли прервало пение птицы. Близилось утро. Посмотрев вперёд, сквозь редкий лес я увидел утренние облака, залитые светом прекрасных лучей восходящего солнца. Вдалеке раздался гул поезда. Собрав пистолет, я пошел в ту сторону где, как предположил, находилась железная дорога. Шел легко и свободно, в первый раз в жизни по-настоящему вдыхая полной грудью свежий воздух. Это было очень странно, но всё что произошло буквально недавно, к тому времени как я по рельсам дошел до станции, уже бесследно растворилось в моей памяти. Я не чувствовал себя виноватым. Я не искал себе оправданий, ибо оправданий ищет лишь тот, кто виновен. Я был просто собой, новым. А потом я сел на поезд и поехал, а в голове всё так же звучало пение лесных птиц. Сейчас, спустя время, я вспоминаю, каким я был до этого и мне становится смешно. Мне смешны те проблемы, о которых я переживал, те тревоги и сомнения, которые постоянно мучили меня, смешна борьба между теми двумя внутри. И более я не являюсь рабом вещей, которые есть у меня, они сами служат мне, помогают. А теперь я даю слово тебе.
Я подошел к нему, аккуратно снял скотч и вытащил кляп.
- Сука! Больной ублюдок. Даже если всё это и правда то, что ты мне рассказал, это не даёт тебе права похищать людей, привязывать их. Развяжи меня и мы поговорим.
- Хорошо, но теперь помолчи немного.
- Я сейчас тебе так помолчу, тварь!
- Не кричи и скоро всё закончится. Ты знаешь, а я ведь практически не пользуюсь Интернетом. Теперь он мне просто не нужен. Мне всегда хотелось иметь блог. Писать в нём о своих мыслях, переживаниях, что тогда, что сейчас. И что бы было много подписчиков. Все бы читали, комментировали ну и так далее. Когда я завел его себе, после нескольких моих записей его закрыли. Ну, видимо из-за содержания. Но я клянусь что, в нём была написана сущая правда!
- Ты сумасшедший…
- И знаешь, в моих силах без труда найти абсолютно любого человека. Я узнал, кто именно закрыл мой блог. Это ты. И как видишь, я нашел тебя, - я улыбнулся своему пленнику.
- Такому уроду не блог закрывать нужно, а его самого, на пожизненное!
- Так вот, блога в Интернете у меня теперь нет, к сожалению, - невозмутимо продолжал я, - А может и к счастью. Но сегодня случилось то, что я очень хотел сделать, с тех пор как мой дневник закрыт. Сегодня моим личным блогом стал ты. Я рассказал тебе реальную историю из своей жизни и, судя по всему, она тебе не понравилась. Но это не беда. Знаешь почему? – я немного выждал, - Завтра будет новая история, которую я расскажу тебе. Так что, до новых встреч!
Сопровождаемый гневными выкриками моего уважаемого пленника, моего личного блога, я вышел из комнаты, закрыл дверь и поднялся по лестнице наверх, к свету.
Сегодня был трудный день, но вечер трудного дня всегда ожидаем и приятен, хотя бы даже потому что, в спокойной обстановке можно рассказать людям о том, как ты его провел.