СНЕЖИНКИ ВОСПОМИНАНИЙ.
Рассказ.
“Людям трудно даётся счастье.
Они замыкаются в себе, попадают в просак.
Они сами не знают, что им нужно, и грустят, грустят…
У собак таких сложностей нет.
Они знают, что счастье – это когда что-то делаешь для других.
Собаки делают всё, что в силах, лишь бы угодить своему
двуногому другу, и счастливы, если это им удается “.
(Джон Ричард Стивенс)
Денису всегда было любопытно узнать, как устроена память у собак. Чем отличается память у них от памяти человека?
Для Дениса его память напоминала метель в снежную зиму. Как и снег, время накрывает своими снежинками переживания девственно белым покрывалом, с каждым годом все более скрывая под толщиной своей тонкости рельефа событий, оставляя доступными для взора лишь едва заметные контуры чувств и ощущений.
Чем гуще снегопад событий, чем злее морозный ветер перемен, чем сильнее морозная верхняя корка покрова на воспоминаниях прошлых лет, тем реже взору в прошлое видны в глубинах памяти черты лиц и очертания улиц, тем сложнее поднять на поверхность из прошлого мимолетные подробности минувших происшествий.
Но стоит лишь прогреть толстый слой времени теплом и светом настоящего, как сквозь смутные очертания прошлого дружной стеной поднимется поросль нового будущего, радуя наши души яркими цветами надежды из грядущего, близкого и далекого. И там, в грядущем, нас наверняка ждут ненастья среди солнечных жарких дней, но, не смотря на это, душа стремится туда, не желая страдать в лабиринтах и ловушках минувших переживаний.
В дни невзгод и ненастья, Денис порой терял надежду на оттепель. В одну из таких метелей в его жизни, он совсем потерялся в белом безмолвии после ударов судьбы. Тогда он был еще не готов держать удары стихии столь стойко, как держит их теперь уж столько лет. Но рядом было хрупкое плечо подруги, которое взяло на себя часть его ноши на время. Время это тянулось месяц за месяцем в томительной разлуке, в которую унесли вихри перемен ту, которой так не хватало рядом под бременем бесконечных ударов стихии разбушевавшегося времени.
Марии не было рядом с Денисом и детьми девять месяцев, которые были нужны ему, чтобы выносить свой новый плод возрождения. То были месяцы, которые легли тяжелым бременем на их души, и оставили там свои рубцы и кольца безрадостных воспоминаний, как оставляют в стволе дерева свои следы испытания и невзгоды стихий природы. Но и в душе, и на срезе ствола старого дерева кольца заметны лишь рядом с просветами счастливых времен.
Настало и в душе Дениса просветление, когда он ждал возвращения жены из долгого далека. Рэд был еще молод, чтобы обременять себя столь сложными переживаниями. Но и он, тосковал первые месяцы возле входной двери в ожидании Марии. А потом смирился и перестал ждать, принимая данность как неизбежную реальность, которая неотвратима так же, как неотвратима зима, после которой надежда дарит свет весны.
Вместе с детьми они считали минуты, томительно тянувшие срок нескончаемой разлуки до момента, когда в небе над аэропортом появился самолет с Марией. Быстро пролетели счастливые минуты встречи, и время сжалось до минимума, в который невозможно вложить все то, что успело произойти, что накопилось невысказанное в их душах за разлуку. Слезы радости омывали их сердца по дороге домой, где терпеливо всех ждал молодой пес, не ведая о возращении Марии.
Дверь открылась, и все шумное радостное семейство ввалилось в прихожую, ошеломив Реда внезапным напором. Он застыл на несколько мгновений, не зная кому первому засвидетельствовать свою любовь и преданность. И тут инициативу приветствий взяла в свои руки Мария, жутко истосковавшаяся по любимой собаке.
Она присела на корточки, протянула руки навстречу Реду для жарких объятий после разлуки. Денис скромно пристроился у нее за спиной, не желая нарушить трогательную встречу. Пес, радостно виляя изо всех сил хвостом, понесся к ним.
А дальше произошло нечто непредвиденное! Рэд источая счастливый визг от избытка чувств, подскочил к Марии, обнюхал ее и лизнул в знак уважения с тем, чтобы отбыв обычную процедуру приветствия гостей в доме, которых привел его хозяин, означавшую что-то вроде: «Друг моего хозяина – мой друг, естественно, тоже!» или так: «Был рад с Вами познакомиться!», пронесся дальше и пригнул на колени стоявшего рядом Дениса. А добравшись до своего хозяина, несколько минут всеми способами выражал свое уважение, верность и любовь, совершенно забыв о присутствии в доме Марии.
Насладившись вдоволь излиянием верноподданических чувств, Рэд удовлетворенно проследовал в гостиную, чтобы пользуясь моментом, улечься на диван, на который при иной ситуации не рискнул бы даже посмотреть. Такая наглость заставила онеметь Дениса и расплакаться Марию, которая не смогла сдержать свои слезы разочарования и обиды от унизительного пренебрежения ее своей же собакой. Она уже была готова разрыдаться во весь голос, но была остановлена, как ни удивительно, все тем же Редом как раз вовремя.
Пока длилась немая сцена с участием хозяев и их детей, пес, вальяжно улегшись на диване, вдруг осознал, что является уже несколько минут центром внимания всей семьи. Почуяв, что в этой ипостаси долго находиться не стоит, чтобы не попасть под «раздачу», он на всякий случай надел маску целомудренной невинности, и стал судорожно перебирать в уме возможные причины такого отношения к своей персоне.
Возможно, сработал защитный природный инстинкт самосохранения, а может, запах Марии нашел свой аналог в отложенной памяти важных запахов. Так или иначе, но теперь уже Рэд, опомнившись и придя, наконец, в себя, сорвал маску фальшивой невинности, и уже не скрывая своих истинных чувств. бросился к Марии, а та не удержавшись в неудобной позе упала на пол, подставляя всю себя без остатка хлынувшему потоку неземной собачьей радости.
Слезы обиды и горечи, так и не успев высохнуть, сменились слезами огромного человеческого счастья, в которое переродился собачий восторг. Но, не смотря на полное прощение его вопиющей неблагодарности, Рэд не обрел душевного покоя. Чувство вины еще не одну неделю сквозило во всем, что делал пес. Мудрый пес понимал, какую роковую ошибку он допустил, и изо всех сил старался вновь заслужить ту безграничную любовь своей хозяйки, которую знал до долгой разлуки с ней. Отблески той вины порой возникали в нем до самой последней минуты его, по-собачьи недолгой жизни.