Атлантида

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЗООПАРК

Все началось именно там, в московском зоопарке. Это случилось весной. Стояла ясная солнечная погода. Уже  потеплело. Все ходили в весенне-осенних куртках и без шапок. Листочки на деревьях  вылупились и изумительно пахли.
Тогда ей только что исполнилось сорок. Несмотря на то, что все отговаривали, день рожденье все-таки отметила. Эта странная мода не отмечать сорок лет возникла внезапно, но охватила почти всех. Похоже, что вошла в моду перед перестройкой, когда, грубо говоря, жрать стало нечего. Может ее, как и анекдоты, запустил какой-то отдел КГБ с целью, чтобы народ меньше ел и пил. Возможно, кто-то на этом даже премию получил. Но дурная идея прижилась.
В общем,  не стала идти  на поводу у общественного мнения и собрала подруг, ну и друзей, конечно. Всякие кафе и рестораны не любила сразу по трем причинам. Главное, не любила чужие лица - интровертам часто неприятны  посторонние взгляды, как-то напрягают. Второе - еда в ресторанах, как ни странно, часто оказывается невкусной и несвежей. Через раз норовят дать вчерашнюю подогретую картошку. Точнее, дают то ее всем, но замечают только некоторые. И, третье – после еды  нравилось развалиться в кресле и беседовать на всякие трепетные темы, типа психологии или о непознанном.
Так что праздновала дома. Программа стандартная, но все ее любили: селедка под шубой, салат оливье и фасоль. Ее фирменное блюдо.
Ну, сидят, беседуют и кто-то сказал, что в зоопарк бабочек завезли. Очень красиво. Ну,  и решила с внуком сходить. Исполнилось ему тогда ровно три дня, три месяца и три года.
На следующий день и пошли. В воскресенье после обеда под закрытие и народу оказалось на редкость мало.
Посмотрели бабочек, потом змей и редких рептилий, а в конце зашли к слонам. Устали и собрались домой. Тут малыш и заявил, что хочет в туалет. Оглянулись по сторонам, нету  этих заведений. А  рядом забор и стройка как обычно. Зашли за него. Ребенок маленький, можно и около забора все дела сделать.
Отвернулась Таня, чтобы не смущать малыша и вдруг тот поскользнулся и полетел вниз, прямо в котлован. Хорошо, что там хоть никаких штырей не было и вообще еще ничего не было, просто яма. Упал  удачно, не ушибся, а как вылезешь…Стояли и смотрели друг на друга и чего делать не знали. И, вдруг, как будто из-под земли мужик непонятный появился. Высокий такой, в желтой строительной каске и стеганой куртке. Ну, и помог малышу вылезти.
Смотрит она  на мужика и не может с ходу понять, что в нем странного.  Примерно  ее лет, загорелый и веселый, а лицо интеллигентное, ну не бывает таких лиц у строителей. А как заговорил, сразу стало ясно, что он такой же строитель, как и она.
;


ГЛАВА  ВТОРАЯ

КАРТИНА

Строитель снял каску и стоял перед Таней. Радость жизни прямо-таки лучилась из него. Светлые волосы, стрижка каре и небольшая сексуальная бородка с усиками. Похож  на модель из мужских журналов. Ну,  на тех, что рекламируют одеколон или виски. И фигура такая же, модельная. Когда снял телогрейку, сразу стало видно, какая  изысканная линия плеч. Прямо божественная.

«Приветствую Вас! Не испугались? Хорошо, что оказался близко».
«Неужели Вы здесь работаете? Не очень-то Вы похожи на строителя».
Он  рассмеялся. Улыбка была ироничной и по-мужски наглой.
«Да, я спешил, боялся, что малыш испугается  и не успел стать похожим».
«И кто же Вы на самом деле?»
«А Вы верите в сказки?»
«Да не слишком».
«Я тоже в них не верю. Я атлант. Слышали про Атлантиду? Вот оттуда  и буду. А, правда,  в Москве про таких говорят, понаехали тут?»
«Именно так и говорят.  И что же Вы тут делаете?»
«Да можно сказать, глупостями занимаюсь. Проверяю, чтоб фундамент хорошо заложили. Боюсь, рухнет тут дом. Сильные подводные течения. А ваши строители последнее время халтурят. Знаете комплекс «Алые паруса?»
«Знаю, у меня сын рядом живет».
«Ну, что. Лично укреплял с тремя мужиками. Еле успели. Уже поплыл домик-то. Хорошо у нас техника не как у вас, а всякие там антигравитационные штучки. Землю мы туда метали, как кроты. Еще и магмы пришлось подкинуть, а то бы не удержали. Хорошо у нас есть такой, помешанный на вашем метро диггер. Прямо оттуда не вылазит и везде понаставил датчиков. Так что следит, где чего не так ваши ребята заложили и нас на подмогу кличет, если что».
«Как же Вы не боитесь мне все это рассказывать. А вдруг я проболтаюсь? Про вашу Атлантиду?»
Атлант расхохотался.
«Не сможете. Мы всю эту информацию потом сотрем. Да и так вряд ли Вам кто поверит».
«А вдруг не успеете стереть, может  сейчас брызну Вам в глаза из баллончика, а сама возьму и убегу».
«Это вряд ли. И баллончика у Вас нету и куда же побежите, Татьяна Сергеевна, домой, что ли - в Ружейный переулок, дом 44, квартира 17?»
«Откуда Вы знаете, где живу и про баллончик?»
Атлант загадочно и самодовольно улыбнулся.
«Так мы же древняя цивилизация. Двенадцать тысяч лет. За это время можно многому научиться. У вас теперь уже младенцы с сотовыми ходят. А ведь еще 30 лет назад это казалось фантастикой. Вот Вы сидите в своем интернете и думаете, что Вы у себя дома. А Вы уже «За стеклом». Видели такую передачу по ТВ? Сейчас все про всех известно».
Снова улыбнулся, уже смущенно и сказал:
«Давайте знакомиться, Татьяна Сергеевна. Можно буду называть Вас Таней, Вам же так больше нравится. А я – Густав».
«Ну, про Таню то откуда знаете? Опять с подкорочки считали?»
«Нет, это из Ваших рассказов. У нас они весьма модны».
«Трудно поверить. Но ведь они довольно просты».
« Да, «жизнь проста». Эта Ваша фраза вошла в моду. Все ее повторяют и смеются. Дело в том, что Вы попали пальцем в небо Жизнь гораздо проще, чем вы все на земле думаете».
И  добавил:
«Пригласите меня в гости».
«Это у вас так принято, в Атлантиде - только кого увидал и прямо в гости?»
«Нет, просто у моего сына завтра день рожденья. Тридцать лет. У нас это Дата. Он станет взрослым.  И я надеюсь выпросить у Вас для него подарок. Он помешан на картинах и на эмалях. У Вас же эмали самого Валентина Орлова. У нас это самый модный художник. У сына есть все его копии и несколько подлинников».
«Но Вы же можете сами забрать все, что захотите. Зачем выпрашивать?»
«Нет, не можем. Вы же, когда ходите в гости, не воруете серебряные ложки, хотя и можете. Что-то Вам мешает делать это. Так и мы. Когда что-то хотим - покупаем или выпрашиваем. Тем более, я спас Вашего внука. Вы же сильно испугались. Думаете, если не показываете этого, никто и не догадается. Я знаю, Вы часто дарите эмали друзьям. Я все про Вас знаю, Таня».
«Ну, что же, поехали или полетели? Как в нашем любимом всеми фильме «ИРОНИЯ  СУДЬБЫ». Пристегнулись простынями и полетели, так, что ли?»
Густав засмеялся.
«Да, как хотите, можно и так и эдак. Ну, чтобы не смущать Вашего внука, поедем на такси. Вы оплатите?»
«О, так Вы прямо как настоящий, из тех, что «понаехали тут». Они тоже все норовят за бабский счет прокатиться. Может Вы никакой и не атлант?»
«Нет, серьезно, очень спешил к Вам, даже не успел все, что нужно взять, только пальцы  с собой, мой главный инструмент».
«О чем это Вы? Вот уже и приехали. Ну и как Вам моя квартира?»
Проходят в квартиру и смотрят эмали.
«Да, все-таки настоящие картины всегда отличаются от копий. Сразу воздействуют на подсознание. Рушат связь между субъектом и объектом».
Татьяна Сергеевна изумленно на него смотрит и произносит:
«Вы что же тоже Юнгом и Штайнером увлекаетесь?»
Густав опять улыбается своей наглой фирменной улыбкой.
«А чем же еще люди, живущие по тысяче лет, могут увлекаться? Конечно, психология, философия и медитация – наши любимые занятия. Ну, и искусство имеет место быть».
«А жена Ваша тоже этим интересуется?»
«У нас нет жен. Когда живешь тысячу лет, невозможно все время общаться с одним человеком. У нас то, что Вы называете, гостевой брак. По гостям ходим».
«А как же  Ваш сын. Он живет со своей матерью?»
«Не совсем. Его мать – земная женщина. Наши женщины не могут иметь детей. Последствия радиоактивного взрыва. Сейчас мы, конечно, научились все это лечить, но уже все привыкли жить без детей и не хотят их иметь, женщины во всяком случае. Ну, а мужчины, когда желают, заводят их «на стороне» с земной женщиной. Кстати, моего сына зовут Карл».
«Не может быть», обомлела Таня.

;


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

КАРЛ

Таня не могла поверить своим ушам. Карл Густав. Именно так звали мужчину, который перевернул ее жизнь. Сделал счастливой.
Это был Юнг, Карл Густав Юнг. Уже пару лет увлеклась психологией от несчастной любви. Мужик ее бросил и слинял куда-то. Верила, что тот вот-вот передумает и снова к ней вернется и читала всякие гороскопы. Потом наткнулась на Соционику, наука такая, как в гороскопах рассуждают, кто  кому подходит. А основана на работах Юнга. Ну, влезла в Юнга и поплыла. Казалось, что все свои книги  писал для нее, для нее одной. Таня  смеялась его шуткам и  читала между строк. Иногда перед сном какая-то интересная мысль медленно вплывала в сознание, а на следующий день  уже встречалась  у Юнга. Вскоре это перестало  удивлять.
Стала писать рассказы. Точнее продолжила. Первые два написала лет десять назад, бросила в стол и забыла о них. Потом очень долго собиралась снова писать, но никак не могла собраться. А тут все закрутилось и понеслось. Рассказы  были о странных совпадениях в жизни, о непонятных случаях, типа телепатии или предвиденья.
И, вдруг у Юнга  встречает статью о принципе синхронизации. Статья поразила Таню и своим содержанием, а, главное, соавтором. Вольфганг Паули. Тот самый Паули, принцип которого  изучала в институте. Паули – это серьезно, можно сомневаться в трудах Блаватской и Парацельса, но в институте  научили безоговорочно верить Эйнштейну. Он и Паули были одного поля ягоды, и вера Юнгу возросла многократно. Тем более, стиль его книги был таков же, как и учебники физики. Факты и теория, факты и опытные проверки. Юнг часто сомневался в своих гипотезах и предлагал проверять вместе.
Это подкупало. Тем более, что кое-какой внутренний опыт у Татьяны был. Совпадений и странных случайностей  всегда хватало.
И вот атлант Густав. Она уже давно не верила в случайности. Значит, его сына зовут, как Юнга.
Это не случайно. Что-то должно произойти.
Густав взял эмаль и спросил:
«А к нам в гости в Атлантиду не хотите?»
Теперь уже засмеялась Таня:
«Знаете ведь, что хочу? Зачем спрашивать».
«Ну, тогда полетели или поплыли?» - он хитро улыбнулся.
«Поплыли»,-  согласилась сразу и они снова вернулись в Зоопарк. Спустились в котлован, зашли в бытовку и он нажал всей ладонью на стену.
«Вот и пальчики мои пригодились. Туда без них не пускают».
Открылась дверь. Ступеньки шли вниз. Там текла небольшая речка.



;


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ПОДЗЕМНАЯ  РЕКА


Прямо у бережка стояла лодка.
« Как же мы поплывем без весел», удивилась Таня.
Оказалось очень просто – лодку тянул магнит. Густав протянул руку, нажал пальцем на шестигранный железный  болт в лодке и та поплыла. Вскоре речка стала узкой и уперлась в стену, под которую и стала подтекать. Они вышли.  Густав снова приложил руку к стене и улыбнулся: «Последний рубикон взят, дальше  свободный доступ».
Снова открылась дверь и Таня ахнула. Внезапно река стала широкой, сверху с высокого потолка свисали сталагмиты, слегка подсвеченные оранжевым светом, напоминающим заходящее солнце. Лодка быстро поплыла по речке. Один пейзаж сменял другой, еще более красивый. Вокруг реки появились берега, поросшие сталактитами самых причудливых форм. Одни напоминали женские фигуры, другие морские кораллы. По бокам с потолка текли каменные водопады с застывшими медузами.
Минут через десять атлант спросил: «Ну что, остальное досмотрим в другой раз? Пора увеличивать скорость, а то так до ночи будем ехать».
Татьяна кивнула. Густав опустил стекло над лодкой и та с бешеной скоростью  понеслась над водой.
Минут через пять вышли из лодки и сели в прозрачный лифт. Пока ехали в лифте, ничего кроме ярких  крутящихся огней не было видно.
«И чем же занимается Ваш сын?», спросила Таня.
«Скульптор. Довольно известный. Уже в нескольких храмах стоят его статуи богинь. И это еще не все. Он единственный скульптор в Атлантиде,  с которого другой скульптор лепил статую, которая украшает Аллею Героев».
«Как интересно. То есть Ваш сын – герой?»
«Да, и  честно заслужил  награду. Он один из семнадцати Героев Атлантиды. Представляете, всего семнадцать человек смогли это сделать за двенадцать  тысяч лет».
«Так все-таки, что сделал, спас кого-то?»
«Не совсем. Понимаете, Таня, мы очень древняя цивилизация и сильно отличаемся от земных людей. Что-то в процессе эволюции мы приобрели, что-то потеряли, от чего-то решили отказаться сами. Я уже говорил Вам, что наши женщины не рожают детей. И мы все, и мужчины и женщины не способны испытывать страсть. То есть мы любим друг друга и получаем от этого удовольствие, не меньшее, чем обычные люди, но без бурных эмоций. Вы ведь изучали психологию и знаете, что любовь и боль неразлучны.
Кто-то из ваших великих сказал: «Если Вы не испытываете мук любви, значит у Вас что угодно, но только не любовь».
Мы не хотим страдать и испытывать боль, поэтому давно отказались от любви. Только обычная человеческая привязанность и физическое наслаждение, больше ничего».
«Неужели никто не жалеет о том, от чего отказался?»
«Все-таки мы люди и кое-кто жалеет. Но у нас есть Закон. А мы все очень законопослушны. Закон гласит: «Мужчина не имеет права вызывать страсть у земной женщины и может общаться только с той, что неспособна на такие чувства. Женщина-атлантка имеет право трижды за свою жизнь вызвать страсть у земного мужчины, но тот должен быть совершеннолетним, то есть достигшим двадцати одного года».
«Как же Вы их определяете, этих женщин, неспособных на страсть?»
«Очень легко. Как раз Ваш любимый Карл Юнг и написал «Психологические типы». Мы то все это и до него знали. Вот с Вами Таня, мне общаться и нельзя. Запрещено законом. Вы как раз из тех, кто способен на это чувство. А жаль, Вы мне нравитесь», улыбнулся Густав.
«Так все-таки, какой героический поступок совершил Ваш сын?»
«Не уверен, что мой ответ не оскорбит Вашу нравственность. Все-таки наш менталитет сильно отличается от Вашего. Мы каждые четыре года проводим игры, типа Олимпийских. В них участвуют самые красивые наши женщины. Впрочем, у нас все женщины прекрасны. Просто кидают жребий и отбирают семерых. Все идут в Храм Венеры и игры посвящают ей, богине любви».
«Да, но Вы Густав, не объяснили суть игры».
«Ну, она довольно проста. О ней еще в известной вашей книге рассказывается «ТАИС АФИНСКАЯ». Обнаженных женщин затягивают прочной нейлоновой сетью, разорвать которую человек не способен. И, если мужчина, конечно, земной мужчина способен так страстно возжелать женщину, что сумеет порвать эту сеть и овладеть этой женщиной, то он становится Героем».
«О боже, какой дикий, варварский обычай. Неужели Ваш Карл сделал это?»
«Да, он безумно любил эту женщину. Та  была его учителем, скульптором. Ему только исполнился двадцать один год, а ей именно в этот год захотелось ощутить чью-то страсть».
«Да, но руки!!! Что стало у него с руками, он же скульптор?»
«Карл  знал, на что шел. Конечно, потом ему их вылечили. Но, согласно закону это можно было сделать только через месяц».
«Как же они  любят друг-друга!»
«Не совсем. Как раз, когда ему лечили руки, Елена стала встречаться с другим».
«Боже мой, как же он, наверное, страдал».
«Смотрите, вот и Карл», - воскликнул Густав и показал на мужчину, стоящего около незаконченной скульптуры. Тот был высокого роста, с красивой спортивной фигурой и длинными волосами, схваченными обручем вокруг головы. Карл обернулся на возглас,  Таня остолбенела и сразу его узнала.



;


ГЛАВА  ПЯТАЯ

СТРАСТЬ

Это был Федор, сын ее приятельницы. Таня знал его лет с пятнадцати, тогда же  и познакомились. Виделись  редко, раз или два за год, на  днях рождения его матери. Скромный, радостный ребенок. После института женился, пару раз видела его жену. Потом жена его бросила, что-то связанное с бизнесом, Таня была не в курсе. Иногда Федор приходил на дни рожденья матери с  разными девушками и всегда выглядел счастливым.
«Как же он умудряется жить сразу в двух местах и неужели  способен на такую дикую страсть к женщине»,  задумалась Таня.
Ей тогда казалось, что разбирается в людях.
«Знакомьтесь, это мой сын Карл», улыбнулся Густав.
«Но мы знакомы», ответила Таня.
Федор улыбался. Он не выглядел смущенным, что его застукали на далекой «родине».
«Пойдемте, выпьем за встречу, так ведь, кажется, полагается по русскому обычаю» - засмеялся Густав и повел их в дом.
Таню было трудно удивить интерьером, всего насмотрелась, но атланты сумели. Снаружи дом выглядел обычно: белые стены, как бы плохо оштукатуренные, с готическими большими окнами и грубая дверь из розового дерева с медными прожилками. Как будто в ней росло дерево, похожее на дуб.
Внутри дома комнат не имелось. Огромное помещение с куполообразным потолком, с которого непонятно откуда лился свет. Ламп или светильников тоже не было видно. Несколько мраморных ступеней вели  вверх, в центре по кругу  семь колонн, окруженных мраморными перилами и вход – калитка, как в русских деревнях. Две огромных, почти по метру, половинок раковин изумительного розово-белого цвета. Федор улыбаясь, приоткрыл ракушку и они  вошли. Везде стояли скульптуры великолепных женщин. Не много и не мало. Пространство не выглядело перегруженным, а наоборот, наполненным  и насыщенным  нежной аурой. Казалось, что вы одновременно ощущаете радость, счастье и какую-то щемящую печаль. Таня ахнула, до того выглядело красиво. Удивительно, что все женщины были разные,  разнообразные фигуры и лица, но вы сразу видели, что это одна и та же женщина. Как будто ее суть вообще не зависела от внешности. Как Федор сумел сделать это, казалось непонятным.
«Неужели ты здесь живешь, в такой красоте?», восхитилась Таня.
«Да, нет, это воспоминание о прошлом или о будущем», усмехнулся он такой же фирменной наглой улыбкой, как у отца и она  впервые ощутила, что тот ребенок Федор, которого так долго знала, исчез. Перед ней стоял взрослый, уверенный в себе мужик.
Густав извинился, что ему пора идти и предложил снова увидеться вечером через час на ужине. Федор продолжил:
«Это так, выставочный зал. Пройдемте ко мне».
И они пошли прямо в зеркало, которое, оказывается, являлось дверью. Соседняя комната казалась меньше и обставлена в японском стиле: низкие столы, на полу что-то типа подушек или тюфяков и изумительные вазы и скульптуры животных из бронзы. Обилие цветов и светильников создавало ощущение уюта, казалось, что ты где-то на природе, на даче.
Присели на кушетку и Федор достал виски и коньяк.
«Что пьем? Виски, джин, тоник или может даме шампанское?»
«Да, нет, давай виски. И как ты здесь живешь? Твой отец рассказал мне жуткую историю, как ты стал героем. Наверное, тебе до сих пор тяжело видеть ту женщину?»
«Отнюдь, мы с ней друзья. Иногда видимся, как здесь принято формулировать, при первой же взаимоприемлемой возможности, и получаем взаимное удовольствие».
«Но я так поняла, что ты чуть не умер с горя, когда  тебя бросили».
«Как известно, чуть не считается. Ведь не умер. На самом деле, я благодарен ей за это. Что  не стала меня обманывать из жалости, когда ее интерес угас. Для атлантки месяц любви к одному мужчине уже подвиг, здесь это не принято. Обычно встречаются три – пять раз. И потом, Вы же знаете из психологии, что творчество может родиться лишь из любви, энергия либидо трансформируется в энергию сублимации. По-другому невозможно. Вот почему тут в Атлантиде так мало творцов, здесь только изумительные ремесленники. Они превосходны, но творить не могут. Все великие художники только с земли. За все в жизни приходится платить. Это их плата за спокойную и радостную жизнь без боли. Теперь и я так живу».
«То есть ты не влюбляешься?»
«Нет, уже давно. Ведь эта скульптор была второй любовью в моей жизни. Нахлебался этого вволю. Увлечение гораздо приятнее, всем радостно, весело и никакой боли».
«И как же здесь принято знакомиться?»
«Очень просто. Зовут в гости и беседуют. Если взаимный интерес более глубокий, то женщина приглашает к себе и предлагает посмотреть картины в своей спальне. Или скульптуры. Если нет, значит, после кофе встаешь и уходишь».
«А если мужчина предлагает посмотреть скульптуры у себя в спальне?»
Федор хохочет.
«А вот это ничего не значит. Здесь решает только женщина и только у себя».
Федор встал и предложил прогуляться перед ужином, посмотреть закат. И они  пошли.




;


ГЛАВА  ШЕСТАЯ

ЗАКАТ

Вышли из дома и сразу увидели море. Солнце уже начинало садиться. Закат был необыкновенно красив. Узкие полоски фиолетовых туч перемежались белыми кучевыми облаками  и подсвеченные оранжевыми лучами солнца, выглядели просто сказочно. Иногда появлялись невероятные  ярко-зеленые прожилки, придававшие  зрелищу что-то неземное.
«Никогда не видела ничего подобного», восхитилась Таня.
«Да, Эрни сегодня прямо превзошел самого себя. Ему будет приятна Ваша похвала. Мы увидим его скоро на ужине»
«Не поняла, что за Эрни?».
«Ну, это наш лучший художник по закатам. Его зовут Эрнест. Он очень серьезный, не понимает шуток и обожает Оскара Уайльда. Ну, Вы, конечно, помните эту его вещь – «Как важно быть серьезным». Эрнест ее знает наизусть. Кстати, тоже земной. Его мать сейчас здесь в гостях. Вы будете смеяться, но ее зовут Сесили. Тоже из этой пьесы».
«Что значит художник по закату? Это же солнце садилось?».
«Какие мы  все-таки смешные земные люди. Вы и вправду думаете, что такие красивые закаты оттого, что солнце просто садится? А Вы разве никогда не видели скучных и неинтересных закатов?»
«Конечно, видела. Закаты бывают очень разные».
« К сожалению, Таня, все закаты одинаковые. Это наши художники: атланты и земные рисуют закаты. Кто лучше, кто хуже, если халтурят или прогуливают, то и закаты бывают соответствующие».
«Не может быть».
«Может. Реальность на самом деле совсем другая, чем большинство думает».
«И как же они это делают?»
«Есть способы. Вот у вас запенивают дыры в окнах. Они тоже выдувают облака, потом эта пена растворяется. У нас это очень модно – быть художником по закатам. Обычно кидают жребий, кто где рисует - в какой стране, обычно по неделе. Вы никогда не замечали, что часто вдруг целую неделю очень красивые закаты?»
«Забавно, что замечала. Но думала, что случайно».
«Случайно, Таня, только кошки рождаются. Все остальное в жизни предопределено. Ну, нам уже пора на ужин».




;


ГЛАВА  СЕДЬМАЯ

ЛАВКА

Они  не спеша шли по улице. Дома  были разбросаны по всей долине. Соединялись между собой вымощенными дорожками из терракотовых плиток, похожих на мозаику. Вскоре Таня заметила, что люди одеты не так, как они. На женщинах  в основном были туники, как в Древней Греции, а на мужчинах тоги и сандалии. Заметив ее взгляд  Карл усмехнулся:
«Да, мы тут такие. Любим играть в разные игры. Сейчас в моде Греция. Днем ходим в чем попало, а вечерами одеваемся. Конечно, это не обязательно, но можно».
«И где же мы возьмем одежду?»
«Нет проблем. В магазине, точнее в бесплатной лавке. Наверное, Вам будет смешно это слышать, но здесь все бесплатно, как при том самом коммунизме, что у нас обещали построить».
«Забавно.  И, где же эта лавка?»
«Да вот же она».
Они стояли перед огромным деревом типа ливанского кедра. Карл нажал на сучок, и в дереве открылась дверь. И они туда вошли. Это было просторное помещение, все в зеркалах. Всюду стояли вешалки с одеждой. Цвета были самые разные, но фасоны мало отличались. Таня  взяла себе бледно-зеленую тунику нежно-оливкового цвета с золотой каймой по диагонали, а Карл шафрановую тогу.
Затем улыбнулся и подозвал  к себе:
«Как насчет злата, серебра?» - спросил  ехидно. Таня ахнула. Перед ней на огромных столах лежали тысячи невероятных украшений. В принципе у нее много чего имелось и много чего  повидала в жизни. Но такое созерцала впервые. Стили имелись самые разнообразные. Этнические африканские серьги вместе с ожерельями казались грудами камней-самородков. Индийские алмазы и сапфиры слепили глаза. Выбрать что-либо при таком разнообразии казалось невозможным и она растерялась.
Карл усмехнулся
«Если не ошибаюсь, Ваш любимый стиль модерн. Это здесь», и показал на соседний стеллаж.
«Откуда ты знаешь?» - удивилась она.
«Ну, у меня хорошая память, математическая. В земной жизни я же математик – все раскладываю по полочкам. Женщины любят, когда помнишь про их любимые цветы или книги. Их это трогает. Мне нравится доставлять  это невинное  удовольствие. В этом все женщины одинаковы: и земные и атлантки. Я ведь считаюсь здесь дамским угодником, даже Дон-Жуаном».
«Как интересно. Никогда бы не подумала. Ты всегда был таким скромным мальчиком».
Карл громко расхохотался.
«Я Вам открою один секрет. На самом деле я очень застенчивый и мне иногда  бывает трудно сказать правду», после чего ухмыльнулся своей наглой фирменной улыбкой и добавил:
«Жаль, что никогда раньше не видел Вас с обнаженными плечами. Какая красивая  линия плеч. Просто божественная».
«Какие, однако, комплименты. От них  можно потерять голову».
«Забавно, но это как раз не комплимент. Это правда. Можете сами посмотреть. Именно такая линия плеч у всех богинь. Как раз сейчас в моде. Так что почти у всех женщин за столом, кроме земных, конечно, будут такие плечи».
«А вообще здесь много гостей, земных гостей?»
«Сейчас около двухсот, но вообще Закон допускает не больше 777».
«Почему такая странная цифра?»
«А они это любят, всякие странные цифры. Всего атлантов около тысячи, точнее, 1001».
«Неужели, сказки тысячи и одной ночи связаны с этим числом?»
«Так и есть. Правда, забавно?  Вы здесь много чего интересного узнаете. Кстати, сказки писала одна очаровательная дама, Елена. Вы, наверное, не поверите, но она – тот самый скульптор».
«Ваша безумная любовь?»
«Да, она невероятно умна и талантлива. Это редко встречается в одной женщине. Мне повезло. Страсть к ней дала  невероятный творческий импульс – его хватило на десять лет. Это редкость. Обычно два-три года».
«И что же происходит, когда кончается импульс?»
«Как и на земле. Впадаешь в депрессию. Или не впадаешь, но ничего интересного уже сделать не можешь. Так и живешь, дом-работа, работа-дом. В пятницу надираешься. В общем, как у всех мужиков – скучно и неинтересно».
«И что же, ничего нельзя сделать?»
«Конечно, можно. Влюбиться, например. Но зачем? Чтобы страдать? Нет, я в эти игры больше не играю. А, вот, кстати, мы и пришли».
Они остановились перед домом, который был гораздо больше дома Карла. Блекло-оранжевого цвета, с окнами в марокканском стиле со ставнями, изукрашенными медными прожилками, как и дверь.
« Видно, мода у них тут у всех такая», подумала Таня.
Рядом  с домом стояла скульптура женщины, совсем не похожая на богиню. В ней явно чувствовалось нечто  земное. Карл посмотрел на нее и медленно произнес:
«Неплохая  работа. Отец попросил сделать. Это моя мать».
Да, то-то фигура сразу показалась  знакомой. Это была Танина приятельница. Сходство  поразительное. Но в ней было что-то еще, чего никогда  раньше не замечала. Какая-то особая, божественная гордость. Глядя на нее, понимаешь, отчего Густав потерял голову. Эта же гордость чувствовалась и в Карле. Странное сочетание гордости и простоты. Оно сразу завораживало.
«А она бывает тут в гостях?»
«Сейчас уже нет. В гости здесь ходят только до сорока лет. Поэтому сорок лет и не празднуют. Мне осталось гостить тут десять лет».
«А почему только до сорока?»
«А это все их атлантское милосердие. Они же не стареют. Женщинам вечно тридцать пять, а мужчинам – сорок. Ну, туда-сюда по пять лет, в зависимости от моды. Земной женщине было бы тяжело видеть, что она стареет, а ее любимый все также молод. Да и детям трудно смириться, что их отец моложе. Так, что все только до сорока, а потом – прощай навек.
«Грустно. А как же память?»
«Память они стирают, оставляют только волшебные сны. Вам никогда не снились такие сны?»
«Нет».
«Значит, Вам повезло. Мне они часто снятся».
Дверь открылась и появился Густав.
«Как приятно видеть женщину, которая не опаздывает».
И они вошли в дом.







ГЛАВА ВОСЬМАЯ


УЖИН


Гостиная выглядела почти как у Карла. Но тут вместо статуй стоял большой стол  из бледно-зеленого камня, похоже оникса и стулья, одетые в наряды из парчи золотистого цвета. Весь стол  заставлен тарелками нежно-оранжевого цвета, на которых лежали незнакомые  фрукты и овощи, причем все это было выдержано в одной гамме: от нежно-зеленого до очень темного. И немного ярко-оранжевых  фруктов.
Впечатление очень необычное и изысканное. Тарелки стояли не беспорядочно, а  некими группами, образуя странный  рисунок. Между ними кое-где лежали цветы и камни. Точнее, не камни, а друзы, сверкающие и переливающиеся на свету.
Зрелище завораживало. Хотелось вечно смотреть на стол, как на картину не отрываясь.
«Вижу, Вам понравилось. Сесили будет очень приятно. Это она накрывала стол.  Они с сыном  настоящие художники. Карл Вам, наверное, уже показал закат».
«Да, впечатляет. Никогда ничего подобного не видела. А что же вы едите только овощи и фрукты, и все?»
«Нет, конечно, рыба и мясо будут позже. А сыры, как и положено во Франции вместе с кофе. Правда тортов и пирожных не дадут. У нас их принято есть за завтраком и за  пятичасовым чаем. Так что придется подождать до завтра».
«А как же меня к вам в Атлантиду пустили, мне ведь уже сорок исполнилось?»
«Даже ради Вас я бы не нарушил Закон. У Вас ошибка в дате рождения. На самом деле  день рожденья у Вас через неделю. На земле часто бывают ошибки».
«Забавно. Значит, могу еще раз отметить».
«Да, выдам секрет – Карл уже приготовил Вам подарок».
«Откуда он знал, что я сюда попаду?»
«Мы много чего знаем и еще больше можем, но не все. Даже боги подчиняются богине судьбы, а мы ведь не боги. А кто не хочет, то платит суровую цену».
«Это какую-же?»
«Самую страшную – начинает болеть и болеет до тех пор, пока не осознает свою ошибку».
«Какие Вы страсти рассказываете. Кажется, гости идут».
Входят несколько женщин и мужчин. Все в ярких тогах и туниках, но таких цветов, что сочетаются с оранжевым цветом стола  и  едой. Таня  удивленно взглянула на Густава, и он кивнул:
«Да, у нас так принято».
«Но почему Карл ничего мне не сказал, я, же могла выбрать неподходящий цвет?».
Карл и Густав расхохотались. Когда остановились, Густав произнес:
«Не смешите нас, Таня. Этот ужин в честь Вас. Неужели Вы думаете, что Карл не помнит Ваши любимые цвета. Помнит все и про всех, он же у нас Дон-Жуан. Не поверите, еще ни разу в жизни не перепутал, какой женщине что нравится. Тут даже пари заключали на эту тему. Он у нас такой один на всю Атлантиду. Помнит любые мелочи. Вплоть до того, сколько, чего, и в какой именно бокал наливать даме. Женщины это очень ценят. Сразу чувствуют себя особенными и избранными. У нас ведь, Таня, большие проблемы с дамами. Денег у нас нет. Кошельков тоже. Как это у вас на земле говорят: «Самая эрогенная зона - это большой кошелек». Мы этого лишены. Красотой тоже не возьмешь. Мы можем быть любыми. Так что возможностей покорить даму у нас очень мало. Ну, прошу всех к столу».
И они прошли к столу. Всего было семь человек: Густав, Карл, Таня, Сесили, Эрни и пара атлантов: та самая скульптор Елена и ее новый друг Фрэнк.
Разговор сразу коснулся картин. Тут мнения разделились. Елена обожала Брюллова, ее друг тоже. Густаву и Карлу нравились Босх и Сальвадор Дали. Сесили восхищалась голландцами. А  вкусы Тани с Эрнестом совпали почти во всем. На него производили впечатление Малевич и Кандинский, не возражал он и против наивной живописи Руссо. Также  обоим нравилось раннехристианская живопись.
«Мне сказали, Вы только недавно из Ливана?», спросил ее Эрни.
«Да, Библос меня поразил, Вы ведь это хотели спросить. Там, кстати были поразительные закаты. Нигде таких не видела».
«Моя работа. Эта серия мне особенно удалась, все говорят. Вообще, я заметил, что закаты в море у меня получаются лучше всего. А вот с восходами просто беда, даже перестал их делать. Мне даже начинает казаться, что восходы лучше получаются у женщин».
«Ну, это уже мужской шовинизм», воскликнули дамы в один голос. И все рассмеялись.
Примерно через полчаса Густав вместе с Карлом проводили Таню в гостиницу. Это был маленький домик, типа того, в котором  недавно отдыхала в Египте. Небольшая спальня и такая же гостиная. Мило и уютно. В патио  небольшой бассейн, в котором сразу захотелось искупаться. А рядом кресла и маленький журчащий ручеек, стекающий в бассейн по извилистому каменистому руслу с небольшой горки.
На ней росла извилистая сосна, а вокруг кусты стрелиций, ее любимых цветов.
Странно, но откуда-то пахло жасмином. Если бы Таня могла представить рай, то он  выглядел бы именно так. Она еще раз окунулась и пошла спать.
На небе светили три луны. Это было странно, но красиво.
Уже засыпала, когда услышала шаги. Кто-то зашел в ее дворик. Через минуту услышала  красивый мужской голос. Тот пел «Черный ворон, что ж ты вьешься, над моею головой…». Ей нравился этот романс и нравились мужики, которые спьяну его поют. Потому что его исполняют только спьяну.
Некоторые поют Высоцкого, кто-то Окуджаву, а  кто-то  «Черный ворон». Для семейной жизни мало кто из них подходит. Это те самые доминантные самцы, которых носит где угодно, и в семейное гнездо попадают крайне редко, во всяком случае лет до сорока. Казино, кабаки и ипподром - это места их обитания.  Женщины, что умудрились потерять из-за них голову, должны обладать выдержкой и терпением или сковородой, чтоб дать по башке, когда первые два ингредиента иссякнут.
В свое время  хлебнула этого счастья и больше не хотелось. Таня встала и вышла в патио. Мужчина  сидел так, что лица не видно, только длинные волосы. Услышав женские шаги, встал и тут она его узнала.





;


ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ

ЭРНЕСТ

Это был Эрнест.
«Разбудил Вас, извините. Не смог удержаться. Полгода не видел земных женщин».
«И что, такая большая разница?»
«Очень. Атлантки, они, как дети. Веселые, шаловливые и непосредственные».
«Так это же прекрасно. То, о чем и мечтают все мужчины – радость и никакой ответственности».
«Конечно, но знаете, как устроен человек: объевшись тортами, тянет на селедку».
«И  в чем проблема. Билеты, что ли на землю кончились?»
«Нет, боюсь я земных женщин. Проблемы у меня с ними. А все равно тянет».
«И что же за проблемы такие?»
«Психологические. У меня ведь не было ни одной земной, только атлантки. Когда  жил на земле и учился в школе, то влюбился в одноклассницу. В последнем классе. Совсем потерял голову и забросил учебу. Все время писал стихи или читал. Ночи напролет не мог оторваться от Маяковского. Полгода мы ходили, взявшись за руки, а после выпускного позвала меня в гости. Родители уехали на дачу. Мы целовались, а потом у меня ничего не получилось. Ну, Вы понимаете, о чем я. Она так оскорбилась, как будто  сделал это специально и сказала, чтобы вообще не смел к ней подходить. Я залез на крышу и прыгнул. Отец подхватил меня уже в воздухе. Он у меня атлант. У них это ловко организовано, как-то время останавливают и все. С тех пор здесь живу. А увидел Вас и опять домой захотелось. Хотя,  Вы ведь не очень похожи на земную, Вам не говорили?»
«Да нет».
«Еще скажут. Земные все время чем-то озабочены или вообще без мозгов, ни о чем не задумываются. А у Вас сразу видно и мозги на месте и нет этой озабоченности, где бы что-то ухватить и поиметь. Самодостаточность встречается крайне редко - на земле, имею в виду».
«А какие они, атлантки, расскажите».
«О, они все прелесть. Одна лучше другой. А в постели вообще чудо. Понимаете, им вообще от вас ничего не надо, полная раскрепощенность и самодостаточность.  Способны получать удовольствие от невероятных вещей. Одно время я прямо-таки вошел в моду, потому, что по их мнению как-то необыкновенно дул на шейку и в ушко. Они совершенно не стесняются обсуждать самые интимные подробности. И так просто ко всему относятся, что все мои психологические проблемы исчезли после первого раза с атланткой. Это ведь просто был страх - там, я имею в виду, на земле».
«Ну, наверное, теперь и с земными проблем не будет?»
«Думаю, да. Важно ведь свое отношение к этому. Сейчас я бы вообще не отреагировал на случившееся. Это как прыжок в высоту, ну споткнулся, с кем не бывает. Проблема возникает, когда зацикливаешься на этом»
«А что еще ценят атлантки в мужчинах?»
«Многое. Все очень любят разнообразие и что-то новенькое, прямо как дети. Я ведь сейчас в моде, почти очередь стоит».
«Не может быть!»
«Точно».
«Значит, Вы что-то придумали?»
Эрнест самодовольно улыбнулся и расхохотался.
«Да! Я сделал это! Рисую закаты в виде копий их платьев. Все атлантки в восторге. Заказывают себе специально самые сложные цвета и рисунки и держат пари, что не смогу повторить. Пока, что еще ни разу не сплоховал. Вы заметили платье на Елене, как  была одета за ужином?»
«Да, просто невероятное, такое сочетание цветов и оттенков. Невозможно отвести взгляд».
«Это она меня дразнит, кокетничает. Я уже два заката для нее сделал. Так она саму себя превзошла, думает, не смогу».
«А Вы, значит, сможете?»
«А то! Она тоже уверена, что смогу. Случайно узнал, что  решила весь интерьер спальни завтра к вечеру поменять. Сюрприз мне готовит. Они обожают сюрпризы. Я тоже жду. Уже неделю ни к кому не хожу. Жду, когда позовет».
Эрни встал и попрощался. Таня не смогла удержаться и снова залезла в бассейн. Вода была изумительной – теплой и обволакивающей. Журчала и светилась в темноте. Три лунных дорожки придавали  происходящему налет ирреальности.



;


ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ

УТРО


Проснулась Таня от пения птиц. Вышла во двор и сразу их увидела - небольшие, похожие на трясогузок, но разноцветные. На голове ярко-оранжевые хохолки, а перышки бежево-коричневые. А на лапках опушка бледно-оранжевого цвета. Птички сидели на сосне и иногда вспархивали, трепеща крылышками, садились на край бассейна и пили воду.  Увидев ее, птицы не испугались и по-прежнему занимались своими делами. Таня не удержалась и снова пошла купаться. Удивительно, но вода за ночь не остыла, хотя ночь явно была прохладней дня, казалась все такой же теплой и нежной.
Вскоре пришел Густав.
«Ну, как прошла первая ночь? Надеюсь, Вы позавтракаете со мной, пирожные уже ждут нас. Вы ведь любите их, на диете не сидите?»
«Нет, не сижу, это ведь видно сразу. Я вообще люблю все радости жизни. Похоже, у вас тут большой выбор. Кстати, Вы уже поздравили Карла с днем рожденья?»
«Нет, не успел».
«Вот и отлично, поздравим вместе».
«Думаю, ему сейчас не до нас».
«Как это? Что Вы имеете в виду?»
«Не хотел Вам говорить так сразу, но скрыть все равно не удастся. Мы увидимся за обедом, но боюсь он будет слегка утомлен».
«Утомлен? Уже к обеду? Вы говорите загадками».
«Таня, не хочу Вас смущать, но придется. Понимаете, у нас в Атлантиде жизнь довольно скучная, как в деревне. На службу мы не ходим. Психологию и философию не все любят. А что-то ведь надо делать? Поэтому, у нас к праздникам особое отношение. Мы празднуем все:  День Весны, приход Зимы, День поклонения Венере. В общем, у нас каждую неделю маленький праздник, раз в месяц – большой, а раз в полгода – сакральный. Так вот День Взросления (а это тридцать лет) считается сакральным. Этим у нас занимаются  специальные люди – типа театральных режиссеров. Составляется специальная программа. Шьются костюмы, как в театрах на премьеру. Получается довольно забавно»
«И как же все это происходит?»
«Ну, канва то примерно одна, но возможны варианты».
«Ну, Густав, не томите, я умираю от любопытства».
«Вы знаете, что у нас в Атлантиде особое отношение к цифрам. Число три и семь для нас священны. Сюжет  таков. Мужчина за три месяца до дня рожденья посылает приглашения семи женщинам, чаще тем, с кем раньше у него уже были свидания, но это не обязательно. И они  в этот день рождения ублажают его любыми, нравящимися им способами».
«Вы сошли с ума? Сразу семь? И что  все соглашаются? И при чем тут режиссер?»
«Конечно, дама может отказаться, но за всю историю Атлантиды такого еще не было. Отказать мужчине в такой день, это пойти против Богини Судьбы. У нас это не принято. Нет, не все сразу, не пугайтесь, это как в гареме по очереди или по жребию. Решают сами дамы и режиссер».
«Так режиссер то зачем? Неужели, как в Кама-Сутре, позы определяет?»
«Однако, Таня, Вы меня прямо пугаете. Какое у Вас буйное воображение. Вам бы у нас режиссером работать!»
«Что же он делает?»
«Понимаете, нам же скучно, вот мы сами для себя и ставим спектакли. Режиссер через друзей и подруг именинника выясняет, какие тот любит фильмы и книги, какие у него любимые актрисы и героини книг. А затем  эти избранные женщины выбирают себе роль, режиссер ставит какой-то эпизод и подбирает костюм».
«Но все-таки, семь дам не многовато-ли, неужели трех не хватило бы?»
«В обычный день рожденья как раз три и бывает, но тридцать лет бывает раз в жизни».
«Но все-таки семь это утомительно».
«Именно с этих слов, если помните и начался наш разговор. Я Вам так сразу и сказал, что Карл будет слегка утомлен. Начинается этот марафон в семь утра, все по часу, потом часовой отдых. К часу как раз трое освободятся и начнется обед. Он продлится два часа. Потом второй дубль. Затем ужин. Ну, а потом уже Ночь. Ночную даму выбирают особенно тщательно. Это предмет дамской гордости. Вы не представляете Таня, наши дамы подсчитывают, кого больше приглашали на ночь и хвастаются этим. Ничто человеческое нам не чуждо».
«Густав, Вы меня  поразили. О таком даже  в сказках «Тысячи и одной ночи» не написано. Что же, пора завтракать. Наверное, пирожные у вас восхитительные».
« А то! Вы не пожалеете, что приехали к нам в Атлантиду. Кофе я варю лично, говорят, что вхожу в первую десятку знатоков».
«Вряд ли смогу оценить. Я пью со сливками. Ценители кофе приходят от этого просто в ужас».
«Ничего. У меня много других достоинств. Что-нибудь да оцените. Ну, уже пора, идемте».
И они пошли.
-

-


;



ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ЗАВТРАК

Когда  вошли в дом Густава, стол был уже накрыт. Золотистые тарелочки с пирожными перемежались раковинами, на которых лежали друзы аметиста и горного хрусталя, а на других разноцветные фрукты: финики, маленькие груши и яблоки, что-то типа клубники. И масса других фруктов, которых Таня никогда в жизни не пробовала. На бледно-зеленых небольших тарелках  прямоугольной формы лежал порезанный сыр. Кое где моцарелла и камамбер, которые Таня обожала.
Невдалеке стояли  Сесили и  Эрни.
«Думаю, Таня, Вы уже догадались, что Сесили моя подруга, а Эрни мой сын».
«Да, конечно. Похоже, Вам нравятся земные женщины. И что же Вы в нас так цените?»
«Преданность. Я из тех мужчин, что любят достаточно долго. Наши обычные атлантские три-пять раз меня не устраивают. Видимо, я старомоден, возможно, дурная наследственность. Мое поведение здесь считается атавизмом. И Карл весь в меня пошел. Он ведь страдает. Это, конечно, не видно, но я-то чувствую. Ему тоже нужна земная женщина, как и мне».
«Он что-то не производит впечатление такого скромного, что не может завести роман с любой, нужной ему женщиной».
«Вы будете смеяться, но Вы сказали правду, именно впечатление. Он его только производит. А на самом деле до сих пор влюблен в свою одноклассницу».
«Не может быть!»
«Да, он у меня романтик. Ведь был женат на ней, а потом  расстались. Не знаю, почему. Карл очень скрытный».
«Кто бы мог подумать. На вид такой открытый. Кстати пирожные и правда восхитительные. А, главное, такие маленькие, что можно съесть штук десять».
«Да, мы всегда думаем об удобстве», засмеялась Сесили, и спросила:
«Вам кофе со сливками?»
«Да, терпеть не могу черный».
«Прямо, как и я», расхохоталась Сесили, «и чай пью со сливками и кофе, у нас в Англии так принято. А Карл обижается, говорит, что порчу  его изумительный кофе».
«Все, кто пьют черный кофе, говорят одно и тоже, но нас - любительниц сливок не переделаешь», рассмеялась Таня.
«А как Вам  домик, не тесный?», поинтересовалась Сесили.
«Нет, просто изумительный. А какое сочетание постельного белья и занавесок. Все такое бледно-зеленое с переливами и цветы мои любимые на них. Неужели, это опять Вашими стараниями?»
Сесили и Густав расхохотались.
«Да, это наша работа. Рады, что понравилось. После завтрака  идем на водопад в горы. Пойдете с нами?»
И все пошли на водопад.





;

ГЛАВА  ДВЕНАДЦАТАЯ

ДЕНЬ  РОЖДЕНЬЯ

Водопад поражал. Струящийся с высокой горы, образовывал там озеро, из которого ниспадали еще три водопада в новое громадное озеро, где все купались. Но самым удивительным были породы, сквозь которые стекала вода. Друзы горного хрусталя, в которых периодически виднелись щетки аметиста. Сияние солнца в хрустале  настолько яркое, что местами  виднелись  радуги, которые возникали и исчезали прямо на ваших глазах. И это сочетание разноцветных радуг и благородного  фиолетового сияния аметиста казалось изумительным.
Все купались прямо в тогах и туниках, которые почти мгновенно высыхали на солнце. Солнце оказалось удивительное, грело, но не обжигало. Таня обычно обгорала мгновенно, но сейчас сразу поняла, что этого не случится.
«Густав, а что у вас солнце не такое, как на земле - похоже, не жжется?»
«У нас все  не такое - и солнце и три луны. На этом солнце никогда не сгоришь, а при луне можно читать книги».
«А водопады у вас настоящие, из воды?»
«Да, и вода и драгоценные камни у нас настоящие. Кстати, можете с собой на землю пару серег или кольцо захватить, а больше нельзя, «таможня» отберет».
«И что, любую каратность можно прямо задарма взять?»
«Не совсем. Только из лавки, а там больших каратов не бывает. Ну, что, всем пора на обед. Карл, наверное, уже ждет».
И они  пошли по узкой мощеной дорожке, петляющей меж деревьев. Уже, подходя к дому  Карла, увидели радостных оживленных атлантов. Перед домом толпилась толпа народа. Карл, в венке из листьев лавра, возлежал на возвышении на кушетке. Вокруг него порхали три чрезвычайно соблазнительные женщины. Удивительно, какие они все были разные.
Одной, казалось, не было и восемнадцати. Рыжие, почти огненные кудри, собраны в пышный пучок на голове, и задорно свешивались на один бок. Ее бледно-зеленая туника  так коротка, как только возможно. Из-под нее виднелись очаровательные штанишки с оборочкой, какие часто можно увидеть на трехлетних девочках. Зрелище было одновременно по-детски трогательно и невероятно сексуально. Взгляд ее зеленых глаз тоже одновременно выглядел и детским и дразнящим. Она подносила Карлу бокал с вином.
Столы во дворе были накрыты. Все подходили, брали тарелки и бокалы и по очереди чокались с именинником. Слышалась приятная музыка. Некоторые танцевали.
Рядом с Карлом появилась брюнетка. Короткая стрижка каре напоминала прическу Мирей Матье. Длинное платье тускло-фиолетового цвета сильно декольтировано. Сквозь разрезы внизу платья  видны ноги изумительной формы, на которых  надеты босоножки с ремешками до колена. Она подала Карлу блюдо с фруктами и утомленно улыбнулась. Он в ответ смущенно отвел взгляд. Брюнетка присела рядом с ним на кушетку и стала отщипывать ягодки винограда, которые по очереди то ела сама, то протягивала ему.
В это время появилась третья атлантка. Я не поверила своим глазам. Это была Мэрилин Монро, в том самом платье из фильма «В джазе только девушки». Я с удивлением глянула на Густава и он расхохотался.
«Да, милая, все мужики одинаковы. «Джентльмены предпочитают блондинок».  Помните такой фильм? Как-бы ни были для нас притягательны и сексуальны брюнетки, мало кто способен отказаться от  пышнотелой блондинки. А как Вам грим? Правда, вылитая кинозвезда, не отличить?»
«Не думала, что у Карла такие любимые фильмы!»
«Ну, если Вы его спросите, то, конечно наплетет  что-то про Феллини или Тарковского. А на самом деле «жизнь проста» и все мы любим, что попроще».
Все вместе подошли к Карлу и поздравили с днем рожденья. Тот рассеянно улыбнулся и пригласил вечером на ужин. Вскоре Густав с Сесили пошли домой, а Таня отправилась к себе. После купанья в озере и обеда хотелось спать, присела на кровать и сразу провалилась в сон.
Стыдно сказать, но на ужин  опоздала, проспала. Когда проснулась, то солнце уже зашло и светили три луны. Оказалось светло, как днем.
Учитывая, что ужин все-таки являлся особо праздничным, решила сменить платье, надеть что-то пошикарнее. Хотелось выглядеть не хуже Мэрилин Монро. И  пошла искать лавку с одеждой. Та оказалась прямо рядом с домом, похоже, этих лавок было почти столько же, как и домов.  Все они выглядели как  деревья, но  отличия виднелись сразу –  что-то типа двери.
Таня толкнула дверь и вошла. Эта лавка казалась немного другой. Много ярких  египетских одежд и украшений. Чем больше их примеряла, тем больше нравились. Чувствовала себя прямо-таки царицей Клеопатрой и решила, что так и пойдет на ужин.
И пошла. Когда пришла в дом Карла, то там почти никого не было. Только несколько парочек, нежно ворковавших друг с другом. Они то  и сказали, что все уже у моря. Туда  и направилась. Зрелище, которым все восхищались, ошарашило – это снова был закат. Оказывается по особым праздникам закаты повторяли «на бис». Тут  и увидела Эрнеста. Он стоял, окруженный стайкой женщин, восторгавшихся его работой.
«Ну как, Елена оценила Ваши труды?», спросила Таня.
«Да, меня уже пригласили в гости, смотреть новые статуи в спальне. Прямо так и сказали, открытым текстом»
«Поздравляю. Вам сегодня повезет».
«Не совсем. Меня позвали только завтра вечером. Так что сегодня у меня сплошная сублимация – уже второй закат делаю».
«А почему не сегодня?»
« Таня, ну нельзя быть такой невнимательной. Сегодня же у Карла день рожденья, и как Вы думаете, кого он позвал на ночь?»
«Значит, опять ее. Вот, что значит старая любовь не ржавеет!»
«Да, в такой день никто не отказывает. Ну, ничего, у меня все впереди», засмеялся Эрни.
И они пошли танцевать. Все вокруг веселились, пили вино и купались в море. Вода была теплая и прозрачная. Видно, как неторопливо плавают рыбки. Стайки оранжевых мелких рыбешек вдруг быстро упорхнули и их место заняли две большие фиолетовые, похожие на кораллы рыбы. Они постояли на месте, потом развернулись и тоже уплыли.
Таня с Эрни вышли из моря и пошли в гущу танцующих. Карла нигде не было видно. Таня удивленно спросила, где Карл
На что Эрни  улыбнулся и сказал: «Он сегодня слегка занят. Ему не до гостей. Зато завтра мы все увидимся» и ехидно расхохотался.
;
ГЛАВА  ТРИНАДЦАТАЯ

УТРО

Утро оказалось  восхитительное. Когда купалась, начался восход солнца. Такого Таня еще не видела. Солнце вставало, а вокруг него  сияла и переливалась корона из зелено-фиолетовых лучей. Между ними вспыхивали ярко-оранжевые всполохи, как будто усыпанные алмазами, а потом растворялись, переходя в нежно-лиловый. Все это что-то  напоминало, но что-то такое туманное, что осознать  невозможно.
Вскоре появился задумчивый Эрнест и тут до нее  дошло. Конечно, именно такое платье было вчера на прекрасной Елене. Бедный мальчик! Как же он ревновал ее к Карлу, если опять взялся за восходы. Наверное, всю ночь не спал, переживал.
«Привет, Эрни! Твой восход невероятен! Ты превзошел самого себя».
«Да, никогда не думал, что муки ревности так ужасны. Ведь знаю, что у них ничего серьезного, просто ритуал, а чуть с ума не сошел. Настоящее  де жа вю. Вспомнил все свои земные страдания. Пора взрослеть. Вон Карл ведь тоже был без ума от Елены, а теперь ничего, просто друзья - легкие, ни к чему не обязывающие отношения».
«А ты уверен, что он на самом деле остыл, все-таки на ночь именно ее выбрал?»
«Да, именно поэтому и выбрал, чтобы покончить с прошлым. Поставить, так сказать точку. Мы, ведь мужчины, странные создания. Иногда нам трудно, почти невозможно, признаться в любви  той женщине, в которую без памяти влюблены. Можем любить ее всю жизнь, но так и не решиться признаться в этом. И чем больше у такого мужика женщин, тем ему тяжелее. Ведь настоящая любовь и приятные отношения с женщиной совершенно разные чувства. Хотеть и любить, это мало связано друг с другом. Многие женщины не понимают разницы».
«Неужели ты хочешь сказать, что Карл до сих пор не может забыть какую-то земную женщину?»
«Да, все его друзья знают это. Как напьется, только об этом и говорит».
«Неужели та самая одноклассница?»
«Нет, Таня, Вы будете, наверное, смеяться, но это Вы».
«Как я? Дурацкие, однако, у вас тут шутки. Я их не понимаю».
«Это совсем не шутки. Эту историю мы все знаем. Карл влюбился в Вас, когда ему было пятнадцать. Но Вы оказались  замужем, его считали ребенком и он очень страдал. А его одноклассница оказалась  на Вас похожа и он влюбился в нее. Они поженились, но жизнь не сложилась. Похожа на Вас она  только внешне. А Карлу нужна была Ваша душа».
«Странные вещи Вы, однако, говорите. Я ведь знаю Карла пятнадцать лет. Что же, по вашему, я настолько бестолкова, что не могу понять, кому нравлюсь?»
«Не хочется Вас обижать, но против фактов не попрешь. Он любит Вас, но не может сказать об этом. Очень хочет, но не может. У мужчин это бывает. Густав уже устал смотреть на его мученья и  специально Вас сюда вытащил».
«Вы как хотите, но я не в состоянии в это поверить. Я намного старше Карла. Он интересный, талантливый и умный мужик, и что он смог во мне найти? Я совершенно обычная  и  особой красотой не отличаюсь».
«Есть мужчины, для которых очень важна внешность женщины, то, как она выглядит и одевается, а есть, которым это все равно. Им нужно что-то другое, что трудно назвать словами. Нечто, что есть у одних и нет у других. У Вас это есть».
«Эрни, Вы меня поразили. Никак не могу опомниться. И что же мне теперь делать?»
«Да, ничего. Просто не слишком удивляйтесь, если Карл все-таки решится  Вам признаться. А сейчас пора завтракать. Приглашаю Вас к себе. У меня Вам должно понравиться. Похоже, наши вкусы совпадают».
И они стали подниматься вверх по тропинке.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

МОДЕРН

Не спеша подошли к большому дереву. Эрни толкнул дверь и вошли в лифт. Тот оказался похож на обычный грузовой лифт на 10-15 человек. Но весь в зеркалах, а между ними  изумительные фрески в стиле наивной живописи, изображающие деревья, цветущие ветки и стилизованных животных. От этой красоты не хотелось отрывать взгляд.
«Что это? Похоже на лифт, нам вверх или вниз?»
«Вверх. Я тут живу выше всех в горах».
«А почему? Любите виды?»
«Причин много. И виды люблю и местную флору и фауну. Но, главная причина, что такие дома, как у меня, внизу строить запрещено. Атланты великие стилисты. Внизу все дома олицетворяют древность, а у меня стиль «модерн»».
«Надо же, мой любимый. Интересно, какой у Вас дом?»
Эрнест рассмеялся:
«Вы его узнаете сразу!»
«Почему Вы так думаете?»
«Сами сейчас поймете», рассмеялся он и  вышел из лифта.
Таня  ахнула. Перед ней возник особняк Рябушинского, тот самый, где сейчас дом-музей Горького. Самое удивительное, что скопирован оказался не только сам дом, но и участок вокруг него, окруженный той же самой изысканной оградой. Ее  любимая кривобокая лиственница и куст сирени, а рядом то, чего в Москве не было – бассейн неправильной формы, столь характерной именно для этого стиля, вокруг которого росли ирисы. Сейчас они как раз цвели. Желтые, фиолетовые и необыкновенные бордовые с вкраплениями оранжевого, выглядели простыми и изысканными одновременно. Рядом стояли кресла. Таня села и сказала:
«Никуда отсюда не уйду. Так и буду сидеть и смотреть. Это же мой самый любимый дом в Москве. Я на нем прямо помешана. Тут  каждая дверная ручка – произведение искусства. Когда  попала туда  в первый раз, то почувствовала, что уже жила в нем. Как будто вернулась к себе домой. Эрни, я хочу стать Вашей женой и жить здесь».
«Не могу. Вы слишком дороги Карлу, хотя я в принципе  не против. Но Вы можете здесь гостить, пока находитесь в Атлантиде. Вы же знаете, у нас тут нет жилищных проблем. Кстати, как раз сейчас я тут временно не живу. У меня «морской» период – пишу картины - прямо, как Айвазовский. Так, что  пойдем в лавку, возьмем все, что Вам надо и добро пожаловать в дом  своей мечты».
Вскоре Эрни ушел, а она  вошла в дом. Глядела и не могла наглядеться. Сама мысль о том, что будет жить здесь, будоражила  воображение. В гостиной села на диван и стала смотреть в окно. Эта квадратная комната была удивительно пропорциональна. Такое ощущение, что ты наслаждаешься лицезрением  божественной статуи, а не архитектурной деталью. Совершенством казалось пронизано все пространство. Переплет оконных рам, эти извилистые линии вызывали трепет, как при созерцании Венеры Милосской. Как архитектору удалось передать все это, было непонятно и загадочно. Комната являлась одновременно чувственной и строгой.
Потом, Таня  прошлась по всему дому. Лестница, идущая на второй этаж, и лампа-медуза снова поразили ее, как в первый раз. Затем села в кресло в маленьком коридорчике около окна-фонаря и поняла, что сама себе завидует, как никому и никогда в жизни.
;

ГЛАВА  ПЯТНАДЦАТАЯ

СУБЪЕКТ

Когда  вышла из дома, то  сразу увидела Карла. Он сидел в кресле возле бассейна, грустный и задумчивый.
«Добрый день. А почему такая грусть? Вроде вчера все было так прекрасно?»
«Именно поэтому. Все хорошее быстро заканчивается и наступают серые будни».
«Никогда не думала, что ты такой пессимист. Обычно, ты очень жизнерадостный».
«Да, я привык притворяться. Надевать на себя маску, «персону», как называет это Юнг».
«Неужели, ты тоже увлекаешься Юнгом?»
«Да нет, редко. Чаще читаю Кена Уилбера или суфиев».
«А что это такое, никогда не слышала?»
«Довольно забавные истории. Притчи. Но в них есть второй, третий и не знаю какой еще, подтекст. Он открывается не сразу и далеко не всем. Вот мне пока не открылся. Так, что читаю их по-простому без подтекста. Все жду, может когда и откроется».
«Какое у тебя сегодня философское настроение ума».
«Да, даже слишком. Сейчас встретил Эрни и он мне сознался, что проболтался».
«Что ты имеешь в виду?»
«Да, то самое и имею. Эту  дурацкую историю о любви к Вам».
«Странная  выдумка, даже подозрительная. Неужели розыгрыш?»
«Нет, все чистая правда. Хотя глупая».
«Довольно трудно в это поверить».
«Да, я тоже сначала не верил. Казалось, просто детская влюбленность, первый гормональный выброс. Долго не мог понять, что все это всерьез и надолго. Три раза женился, тридцать три раза влюблялся. Все что-то искал, сам не знал, что именно. Только сейчас начинаю осознавать и то далеко не все».
«Ты такой интересный, красивый мужик. Можешь выбрать любую. Что ты вообще нашел во мне? У меня обычная внешность, не модельная и я намного старше тебя».
«Я много думал об этом. И ответить могу только философскими словами. Никто и никогда не относился ко мне так как Вы».
«Что ты имеешь в виду?»
«Отношения субъект-объект. Для Вас я - субъект, личность. Вам интересно, что у меня внутри, мои мысли, мои чувства и моя душа. А остальные меня воспринимают, как объект».
«Не понимаю, о чем это ты?»
«Мной слишком  часто пользовались».
«Ты имеешь в виду деньги?»
«Не только. Меня просто имели, как вещь. Как красивую сумку или туфли».
«Как это?»
«Довольно просто. Женщинам нравилось, что я – высокий, умный  и образованный.  Со мной не стыдно пройтись по улице или выйти за меня замуж. В компаниях мной можно похвастаться, как новым украшением. Или породистой болонкой. Столько всего я умею».
«А что в этом плохого?»
«Ничего. Просто я не могу общаться на таком уровне и все. Вы часто нравились мужчинам?»
«Да, довольно часто».
«И Вам это доставляло удовольствие?»
«Нет. Когда была помоложе, то очень мучилась от этого. Ходила по улицам, все на меня смотрели и пытались познакомиться, но я ощущала себя вкусной сочной котлетой, которую каждый хочет».
«Да, Вы описали именно то чувство, что испытывал я. Котлета или кусок мяса и больше ничего».
«Мне никогда не приходило в голову, что мужик способен это ощущать. Думала, что чисто женское чувство. И то, далеко не у всех оно есть. Иногда читаешь женские журналы, и там куча советов, что делать, чтоб мужики на тебя смотрели. У меня всегда была противоположная проблема. Ходила по улицам с каменным лицом, чтоб никто не лез. Стоило расслабиться и улыбнуться, как сразу пытались знакомиться».
«Вот теперь Вы меня и  поняли».
Внезапно появился Густав и позвал обедать. На этом  разговор прервался.
;

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ДОМ

Обед прошел как всегда весело, а потом все пошли отдыхать. Сиеста была обычным делом в Атлантиде.
Таня вошла в тот дом, где теперь жила, и ощутила невероятную пронзительную радость. Сколько раз  бывала в этом особняке в  Москве, но не могла даже мечтать о том, что сможет в нем жить. Сварила себе кофе, налила туда сливок и взяла засахаренный абрикос, которые обожала. Ни одной конфетой она так не наслаждалась, как засахаренными фруктами. Первый раз  попробовала их в Ливане, в гостях. И с тех пор всегда покупала.
Потом вышла на балкон и стала маленькими глотками пить кофе. Тот самый фриз с орхидеями около балкона, что  могла видеть в Москве только издали, теперь был рядом. Древние плитки. Дивные оттенки зеленого и фиолетового цвета казались выцветшими от солнца. Орхидея выглядела живой и упругой. Ее ветки и листья как-будто шевелились от солнца.
Таня допила кофе и пошла в спальню.
Впечатление  от нее казалось необыкновенным. Не слишком большая комната удивительно пропорциональной планировки. Громадная кровать посреди. Резная спинка  увитая ветками яблонь, представляла собой настоящее произведение искусства. Такие же ветки Таня видела однажды на выставке Гогена. Это был шкаф, который сделал сам великий художник. Здесь тоже был огромный шкаф, весь в медных прожилках и выпуклых  цветах яблони, которые  казались живыми.
В ногах кровати стояла кушетка, а по ее сторонам две изумительных бронзовых скульптуры. Одна изображала богиню любви Афродиту, а другая – Аполлона.
Таня удивилась, что у богини грудь больше, чем обычно. Настоящая полноценная женская грудь, сексуальная и обворожительная. Бедра также  более выпуклы, чем у всех статуй. В фигуре чувствовалось что-то знакомое, и только тут Таня поняла - ну, конечно, это же Елена. Значит, Эрнест  все-таки  смог ее вылепить, хотя и не был скульптором. Но любовь творит чудеса. Правда, непонятно с кого  лепил Аполлона. Сам Эрни  худощавый, больше напоминает бога Марса. Аполлон выглядел удивительно одухотворенным и напоминал какого-то поэта.
Кого-то он  еще  напоминал, но кого именно, никак не могла вспомнить. Таня улыбнулась и сразу заснула.
;

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

НАЧАЛО


Когда  вышла к бассейну,  уже наступил вечер. Солнце садилось. Сегодня закат был не очень. Сначала  удивилась, но потом вспомнила, что Эрни именно сегодня приглашен к Елене и, видимо не намерен зря выплескивать свои чувства в закаты. Сейчас ему не до сублимации.
Улыбнулась этим мыслям, сбросила кимоно и по ступеням вошла в воду. Теплая и прозрачная  вода ласкала обнаженное тело. Рядом с бассейном виднелась небольшая горка, с которой струился водопад. Таня подплыла к нему ближе и устроилась между камней.  Огромные красноватые камни перемежались друзами и ракушками. В некоторых виднелись нерожденные жемчужины, по одной или сразу несколько. Это зрелище завораживало взгляд. Некоторые жемчужины напоминали людей. Вода  нежно струилась вдоль  тела. Чувство полного покоя охватило тело и хотелось лежать так вечно. Время замерло. Последние оранжевые лучи солнца вспыхнули и погасли.
Медленно  вышла из воды, накинула легкий палантин и села в кресло. Природа и дом находились в полнейшей гармонии. Плоская крыша дома казалось повторяет очертания близлежащих холмов, а окна, то квадратные, то полукруглые со странными линиями оконных рам, радовали глаз своим разнообразием. Орхидеи и ирисы, нарисованные на фризах, расположенных на втором этаже дома, были улучшенной копией тех, что росли внизу.
«Если есть  в жизни счастье, то оно выглядит именно так»,
подумала Таня и в этот миг увидала Карла. Тот поднимался к ней по тропинке. В руках виднелась корзинка с фруктами.
«Добрый вечер, не помешаю?», спросил  улыбаясь и подходя ближе.
«Нет, конечно. Но странно, почему тут все приходят в гости без звонка и всегда вовремя».
«А Вы еще не догадались?»
«Что ты имеешь в  виду?»
«Здесь же все телепаты. Ну, и мы, земные, потихоньку овладели этой премудростью».
«То есть вы знаете, когда кто-то занят и ему не до гостей».
«Именно так».
«Но ведь проще позвонить».
«Отнюдь. Вот Вы купались, Вам было хорошо, а звонок выдернул бы из этого состояния. Тут ведь не Москва, пробок нет. Когда Вы свободны и готовы к общению, все это чувствуют».
«Забавно. А зачем ты принес фрукты?»
«Во-первых, тут это принято. По гостям ходить с фруктами, а не с цветами. И, потом, даме гораздо проще угодить именно  фруктами. Их выбор довольно стандартен. А цветы? Вот  Вы, например, любите розы?»
«Терпеть не могу».
«Вот видите, как я мог ошибиться. А некоторые дамы очень легко впадают в гнев и недовольство из-за малейшего пустяка».
«Так, и на кого же ты намекаешь?!»
«Выходит, я оказался прав. Хотя даже еще не принес розы, а только лишь намекнул, что мог бы их принести и уже такая бурная реакция», и он нахально  улыбнулся.
Таня расхохоталась. Ей было легко с ним. Он смешил и будоражил ее. Говорил странные и парадоксальные вещи.
«Ну, что - будем фрукты с вином или с коньяком?», спросил  Карл.
«Но ты же ничего не принес».
«И не надо. Выпивка здесь есть всегда, и в баре и в холодильнике».
«То есть ты всегда знаешь, что и где  лежит у Эрни?»
«Нет, тут у всех лежит примерно все одинаковое. Ну, конечно, если что-то особое захочешь, то надо заказывать отдельно. Но коньяк пяти сортов или вино десяти есть у всех. Ну-с, с чего начнем?»
«Давай, коньяк или пожалуй виски».
«Какое?»
«Ну, я плохо разбираюсь. Давай на твой вкус».
«Тогда, пожалуй «CHIVAS REGAL», 18 лет выдержки, gold signature, не возражаете?»
«Да нет, за что пить будем?»
«Ну, любимый мужской тост».
«Это за женщин, что ли?»
«Нет, за исполнение желаний».
И они выпили.
«Карл, ты будешь смеяться, но именно сегодня исполнилось одно из самых страстных моих желаний».
«И какое?»
«Этот дом. Я мечтала о нем всю жизнь. Когда увидела его еще  в Москве в первый раз, то мне показалось, что пришла к себе домой в любимую квартиру, где знаю каждый уголок и каждую щелочку. И, вдруг увидела, что чужая мебель. Спросила у дежурной про мебель, а та сказала, что при Рябушинском была другая, а при Горьком уже эта. Значит, я там жила при Рябушинском. А сейчас у Эрни я увидела свою мебель, ту самую, которую искала. Только раньше там статуй не было. Это уже Эрни поставил».
«Да, и что за статуи?»
«Просто изумительные - из бронзы. Тебе Эрни разве их не показывал?»
«Нет».
«Хочешь посмотреть?»
«С удовольствием».
Они еще выпили по рюмке и пошли в дом.
На пороге спальни Карл посмотрел на Таню задумчиво и медленно произнес:
«А Вас ведь предупреждали, что это значит, когда в Атлантиде женщина зовет мужчину к себе в спальню смотреть картины или статуи. Не надо было забывать об этом. Вы меня сами позвали. Я не навязывался. Вас никто не заставлял делать это и на веревке не тянул. Теперь Вы сами во всем виноваты».
Таня ахнула. Карл стоял широко расставив ноги не прикасаясь к ней и смотрел наглым раздевающим взглядом. Секунду на лицо, потом взгляд опускался на грудь и еще ниже. Бесстыдно ощупывал бедра, потом снова поднимался. Упирался в глаза и снова вниз. Она стояла растерянная. Никогда в жизни никто так на нее не смотрел. Может, кто-то и пытался, но она сразу уходила или отвечала таким взглядом, что мужика просто парализовало.
А сейчас смотрела на Карла и не понимала, почему позволяет это делать. И только взглянув в его глаза, поняла. Тот  просто в трансе. Его взгляд  одновременно наглый и задумчивый, как у поэта, который пишет стихи о женщине в которую безумно влюблен.
И в эту минуту вдруг поняла, что тоже его любит. Любит этого глупого и смешного мальчишку и тоже хочет быть с ним.
Не отрывая взгляда  подошла и стала медленно расстегивать на нем рубашку.
;


ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

СМЕРЧ

Что было дальше  уже не понимала. Казалось, что ее подхватил ураган или скорее смерч. Как будто у Карла было не две руки, а восемь, как у какой-то индийской богини. Только, что ерошил ей волосы и одновременно ласкал и целовал щиколотки. У нее никогда не было мужчины с усами и это удивительное ощущение щекотки и мурашек на коже поражало и возбуждало. Давным-давно читала у Мопассана описание поцелуев, когда тебя касаются  мужские усы, но думала, что писатель слегка преувеличил. А, получается, что большую половину как раз и не договорил.
Ей далеко не восемнадцать, у нее были до этого разные мужчины и, конечно, она довольно ясно представляла, чем занимаются люди в постели.
Но тут оказалось нечто другое. Таня не могла опомниться,  впала в транс и чувствовала то самое единение с Богом, о котором читала. Раньше  думала, что об этом пишут  восторженные и экзальтированные дамочки, но теперь знала, что все это и правда существует.
Сначала чудилось, что  сливается со всей вселенной. Что у ее тела уже нет границ и  не знает, где заканчивается она и начинается Карл. Они были единым существом.
Таня воспринимала его мысли без слов и видела, что и он чувствует тоже. На ее вопросы  отвечал мысленно и также задавал свои. Теперь  знал о ней все. Никаких тайн и недоговоренностей уже не было. Потом  поцеловал ее трепетным поцелуем, легким, как прикосновение бабочки в шею и сказал:
«Пойдем искупаемся».
И взявшись за руки, как дети, вышли из дома. Ночь оказалась необыкновенная. Огромные  яркие звезды образовывали странные, неизвестные на земле созвездия, а три луны сегодня тускло и загадочно блистали. Карл обнял ее за плечи и по ступеням повел вниз.
Вода оказалась теплой и нежной. Таня поплыла к водопаду и легла между камней.  еще хранивших  дневное тепло.
«Хочешь чего-нибудь?», с нежностью спросил Карл.
«Да, ты будешь смеяться, но шампанское и виноград. Довольно пошлое желание, прямо как в дешевых дамских романах».
«Нет, ничего смешного в этом нет. Мы просто люди и у нас у всех желания и фантазии довольно похожи. Иначе мы бы вообще не могли общаться и понимать друг друга. То самое коллективное бессознательное о котором писал твой любимый Юнг. Вот если бы ты была пантерой или баобабом, то и желания выглядели бы совсем иначе».
Рассмеялся и пошел за шампанским. Долго сидели на камнях прямо в воде и ели виноград. Потом плавали.
И снова растянулись на камнях и, обнявшись, дремали и смотрели на звезды. Вскоре  Карл приподнялся и стал целовать ее шею, а затем грудь. Его губы спускались все ниже и ниже. Таня смотрела на него распахнутыми от наслаждения глазами. Он приподнял ее и взял на руки прямо в воде. Она обняла его шею и стала ерошить волосы. Обычно он носил хвост или обруч. Но сейчас длинные черные  волосы были распущены и спускались ниже плеч. Таня всегда балдела от длинных мужских волос. Если где-то на улице или в компании  видела такого мужика, то сразу фиксировала на нем взгляд.
И эти волосы, которые теперь принадлежали ей, будоражили и возбуждали. Ласково их трогала и каждое прикосновение приносило все большее и большее наслаждение. Наконец  рухнули в воду. Оба, обессиленные, лежали на камнях молча.
«Неужели, это все правда, а не сон», думала Таня и не могла поверить, что так может быть на самом деле. Вскоре  встали и пошли в дом.


ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ПЕРВОЕ  УТРО

Когда проснулись, было уже часов двенадцать. Таня смотрела на великолепные статуи и не могла насмотреться
«Не думала, что Эрни так талантлив. Картины, закаты, а теперь еще и скульптура!»
«А с чего ты взяла, что это он сделал?», спросил Карл с издевкой. Таня посмотрела на него и все поняла.
«Значит, это твои. И ты посмел мне нагло врать, что не видел этих статуй! Скотина!!! Наглая скотина!»
«Интересно, скотина это комплимент или оскорбление?», медленно произносил он  эти слова, перекатывая слово «скотина» во рту, как леденец. И смотрел при этом  восхищенным мужским взглядом. Было видно, как  его возбуждает ее ярость.
«Не знаю!», разозлилась она.
Карл  резко  привстал и придавил ее сверху своими коленями. Схватил руки и широко  развел. Таня попыталась вырваться, но тот не дал. Лежала перед ним абсолютно беспомощная, а он наслаждался своей властью над нею. Вскоре ее глаза затуманились и закрылись. Острое наслаждение накрыло волной и какое-то время ничего не воспринимала.
Когда  уже пришли в себя, то спросила снова:
«Как ты мог мне лгать?»
«Я никогда не лгу. Другое дело, что не всегда говорю всю правду. Эрни  не показывал мне этих статуй. Зачем? Это моя работа».
«Но почему ты их ему подарил? Ну, ладно, Елену понятно зачем. А этого мужика? И, кстати, что это за мужик?»
«Неужели ты всегда так невнимательна и не смотришь с кем ложишься в постель?»
«Так  это ты?»
Карл расхохотался и встал рядом. Это была копия, его копия. Только волосы у мужика  покороче и сильно завивались.
«Но зачем все-таки тут ему мужик? А тем более ты. Он ведь ужасно ревнует».
«Вот именно поэтому пусть здесь и стоит. Как напоминание. Что он никогда не сможет быть у Елены единственным. Она не земная женщина. Тут все по-другому. Чтобы Эрни не забывался и не страдал. Пусть постепенно привыкает к этой мысли. А я или другой, какая разница!»
«А почему у твоей статуи волосы вьются?»
«А это ее каприз. Я ведь завивал ради нее волосы. Она так хотела. И, еще много чего делал. До сих пор никому  этого не говорил и не скажу, что».
«И мне не скажешь?»
«И тебе. Не смогу сказать. Очень все это больно и стыдно».
«И ты думаешь, что я не смогу понять и помочь тебе забыть эти глупости. Тебе же больно до сих пор».
«Не знаю. Еще секунду назад думал, что не смогу. А сейчас уже не знаю».
Они вылезли из постели и пошли на кухню завтракать. Карл открыл холодильник и спросил Таню:
«Чего есть будешь?»
«А что тут у вас имеется?»
«Ну, Эрни у нас поборник экологии. Никаких йогуртов или растворимых каш. Все только натуральное: козий сыр, простокваша, деревенская сметана и все такое».
«Ой, а это чего такое?», Таня ухватила баночку и понюхала.
«Просто моя мечта! Топленое молоко, запеченное в печке. Сто лет его не ела. Одна из самых вкусных вещей на свете. Да, удивительно, как у нас с Эрни вкусы совпадают. Наверное, нам надо жить вместе. И этот чудный дом, и художники-авангардисты и даже поэт любимый один и тот же, Маяковский. Кстати, а у тебя кто любимый поэт?»
«Сергей Есенин».
«Вот видишь, какие мы с тобой разные. Надо мне переключаться на Эрни».
«Ничего подобного. Вы с Эрни слишком похожи. Вы не подходите друг другу».
«И откуда такой вывод?»
«Так это же еще твой любимый Юнг писал в «Психологических типах», кто кому подходит. А теперь даже наука появилась такая, «Соционика», там прямо написано, что мы с тобой идеальная пара».
«Как это?»
«Очень просто. Ты  сенсорно-логический интроверт, а я интуитивно-этический экстраверт. Полные противоположности, поэтому и сочетаемся»
«А откуда ты знаешь, кто есть кто?»
«Ну, это не так сложно, книжки читать надо, а мы – телепаты и так видим».
«А Эрни кто?»
«Тоже, как ты интроверт, только интуитивно-этический. Так, что ничего у тебя с ним не выйдет. Только духовная близость и все. А, насчет всякой другой, это только ко мне».
«Все-таки ты и правда скотина».
«А то!», и он расхохотался.
«Не пойму, а откуда у вас в домах еда берется? Что-то  магазинов не видела и вроде никто никуда за ней и не ходит».
«Ну, мы в Атлантиде уже давно живем не в двадцать первом, а совсем в другом веке. Все заказываем по своему интернету, а посыльный приносит и засовывает с той стороны дома в холодильник или шкаф».
«Но, мы же с тобой ничего не заказывали, а продукты-то сегодняшние, свежие».
«А тут тоже все, как в интернете. У тебя же компьютер запоминает, куда ты лазишь, это и предлагает в первую очередь. Так и здесь. Каждый день все свежее и то, что Эрни любит. А, хочешь что-то новенькое, надо заказывать».
«А, продукты откуда берете, с земли что ли? Вряд ли атланты на заводах работают? Или у вас тут гастарбайтеры?»
«Ну, всякие там консервы и выпивка с земли. А натуральные продукты сами добываем. Яйца, скажем или молоко».
«И что, молдаванок выписываете за коровами ухаживать?»
«Все бывает. Иногда и выписываем. Но сейчас сельский труд в моде. У нас же тут в Атлантиде довольно скучно. Народ живет по тыще лет. Все в жизни надоедает. И картины писать тоже. Иногда хочется и курочек покормить и яички в траве поискать. Хочешь, посмотреть наши фермы?»
«Очень!».
И они пошли на ферму.
;


ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ФЕРМА

«Сейчас зайдем, надо переодеться», заявил Карл.
«А почему?», спросила Таня. Карл рассмеялся.
«Представь, как ты будешь выглядеть среди коров в тунике. Это просто неприлично. Только сельский наряд – юбка с оборками, блузка, можно даже с декольте и жилетик».
По дороге зашли в лавку. Эта была специализированной, сельской.  Таня уже заметила, что тут каждая лавка представляла строго свой ассортимент. Но вещей было поразительно много. Юбки любой длины от мини до макси, клетчатые и однотонные, с кружевами и вышивкой. Крахмальные нижние юбки. Блузки всех цветов и оттенков, конечно экологических. Никаких ярко-малиновых или кричаще зеленых.
Долго выбирала и наконец  выбрала себе блекло-оранжевую юбку с аппликациями из нежно-бежевых маков и, не удержавшись, надела нижнюю юбку точно такого же оттенка, как маки, отделанную по низу широким кружевом.  Таня никогда не носила нижних юбок и это шуршанье просто завораживало. Белая деревенская блузка, присборенная вокруг шеи и сильно декольтированная, напоминала ту самую из фильма Фанфан-тюльпан, где он засматривался сверху в декольте девушки. Жилет тоже  похож  на киношный. Шнуровка на груди очень пикантная и подчеркивает форму и размер груди.
«Да, никогда  раньше не замечал насколько ты аппетитна! Так бы и скушал!», заявил Карл.
«Как, тут же мне  все заявляли, что ты в меня влюблен!», возмутилась  Таня,
«А любовь тут причем?», нахально заявил он.
«Как это,  причем?»
«Ну, это же совсем разные чувства», сказал Карл и язвительно рассмеялся. Потом обнял Таню за талию и добавил:
«Прямо-таки и пошутить нельзя». Он тоже оделся по-деревенски – в широкие бежевые штаны, такую же рубашку с воротником апаш и оранжевый жилет. На ноги оба надели бежевые сабо.
Сели в лифт и Карл нажал комбинацию кнопок.
«Я что-то не поняла, этот лифт  куда едет?»
«А куда захочешь туда и поедет, вроде нашего метро в Москве. Тут целая система горизонтальных и вертикальных ходов. Сейчас поедем в деревню. Смотреть кур, козочек и коров».
Вскоре  вышли. Это и правда оказалась настоящая деревня. Стояли избы из бревен. И в них жили люди. Конечно, внутри имелись все необходимые удобства, но стиль отражен совершенно четко.
По полям паслись коровы. Их пас настоящий пастух. Играл на деревянной  дудочке, а рядом сидела пастушка и радостно смеялась. У них явно был пикник. На траве лежала салфетка, стояла бутылка вина и стеклянные стаканы. Рядом на доске сыр и овощи.
«И, что, он пасет коров целый день?», удивилась Таня.
«Да ты шутишь, что ли? Чего их пасти? Куда они денутся? Это просто игра. Фольклорная сценка. Развлекают себя, ну и других. Таких зевак, как мы с тобой. Здесь все такие - и курятницы и доярки. Приезжают, кто на час, кто на неделю по настроению. Ну, конечно, есть расписание, чтоб сразу орава не приехала и не уехала. Ну, и администратор следит за порядком. В принципе люди-то особо не нужны, все автоматизировано. Но, некоторым охота вручную корову подоить. Это тоже разрешается. Ну, пошли яйца собирать. Это тут главная развлекуха. Куры болтаются, где попало. А мы все их ищем. Кто больше наберет, потом долго хвастается».
И они пошли. На поле, окруженном невысоким плетнем, чтобы куры не разбрелись, ходило несколько пар, собиравших яйца в корзинку. Карл с Таней  тоже взяли корзинку и стали собирать. Яйца попались крупные и разных оттенков от белых  до блекло оранжевых. Всего нашли семь штук. Больше не было. Похоже, народу  много и все уже подобрали.
«Что-то сегодня много людей парами ходит, прямо как мы с тобой», сказала Таня. Карл рассмеялся.
«Наконец-то заметила. А я молчу, жду, когда сама поймешь».
«А что тут такого?», удивилась Таня.
«Вообще-то ничего. Но в любой другой день ты этого не увидишь».
«А что сегодня за день?»
«Такой день бывает только раз в году. Сакральный праздник. День Любви. Храмовый праздник богини  Венеры. Ты, думаешь, я к тебе вчера случайно с фруктами приперся? Я же их из храма Венеры притащил. Они специальные, освященные, жертвенные. Ровно половину оставил у нее на алтаре. То, что можно было поделить, разорвал пополам. Думаешь, тебе случайно винограда вчера захотелось. Ты его сильно любишь?»
«Вообще-то нет, не очень».
«Значит, помогла мне Венера тебя окрутить. Эта ночь здесь в Атлантиде, считается особой. Недаром Эрни так радовался, что его Елена позвала. Если у женщины нет сильного интереса к мужчине, то никогда не пойдет с ним в эту ночь. Только по большой любви. Сделать иначе, значит нанести смертельное оскорбление богине. У нас это никто не сделает».
«А почему ты меня в храм не повел?»
«Поведу, но позже. Мистерии начинаются ровно в двенадцать ночи. Слушай, чего-то есть охота, пошли в кафе посидим».
Ресторанчик или скорее деревенская харчевня, располагалась на пригорке. Рядом жарился шашлык. На прилавках стояли тарелки с творогом, сметаной и овощами. Каждый набирал себе, что хотел и шел за стол.
«Какое вино будешь?», спросил Карл.
«Белое. И хочу шашлык из баранины».
Карл открыл две бутылки вина - себе красное, а ей белое. Даже, скорее, розовое. Это было ее любимое, «Алб де масэ».
«Я не пила его сто лет. Какое совпадение, что ты выбрал именно его!»
«Нельзя быть такой наивной. Конечно, я знал, что ты его любишь».
«Так, и откуда?»
«Конечно, все из твоих рассказов, я же говорил, у меня отличная память, математическая».
Когда выпили вина и поели, то Карл предложил отдохнуть в деревне в гостинице. Таня рассмеялась:
«Неужели до дома потерпеть не можешь?».
В ответ тот  нахально улыбнулся и заявил:
« Ты меня все время неправильно понимаешь. Я просто устал и хочу прилечь после обеда. Тем более, вечером в храм пойдем на представление».
Она усмехнулась и не поверила ни единому его слову. А зря. Когда  пришли в гостиницу и она стала, лукаво глядя на него, снимать нижнюю юбку, то тот отвернулся и сказал:
«Не приставай женщина, я уже сплю», и, правда повернулся набок и сразу уснул. Она удивилась, легла рядом  и прижалась к его руке. Та пахла морем и солнцем. Таня улыбнулась и тоже вскоре заснула. Когда  проснулись, то был уже поздний вечер. Таня обняла   Карла, но тот ее отстранил:
«Раньше надо было думать. Теперь до двенадцати даже целоваться нельзя».
«Ты шутишь», обомлела она.
«Никто и никогда в Атлантиде не станет шутить с богами. Здесь серьезно верят в судьбу и в богов. Зависть и гнев богов  ужасны. Пойдем, нам пора переодеться. К Венере в храм в таком виде не пойдешь».
И они снова пошли в лавку.

;



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ХРАМ  ВЕНЕРЫ

Карл провел Таню в лавку и сказал:
«Хочу сам выбрать тебе одежду, ты не против?»
«Если мне понравится, то нет».
И он стал выбирать. Сначала тунику цвета морской волны из шифона, сильно присборенную на талии и сколотую на плечах огромными серебряными застежками с сапфирами. Камни были громадные неправильной формы и окружены серебряными змейками, вдоль спины которых извивались мелкие жемчужины.
Потом надел на шею Тане широкую серебряную гривну тоже с сапфирами и жемчугом. Такие же серьги, длинные и увитые змеями, и браслет. После этого встал на колени и надел  ножные браслеты, похожие на ее шейное украшение. Лицо его было каким-то задумчивым и напряженным.
«Что с тобой?», спросила Таня
«Не знаю. Боюсь чего-то».
«А чего же тут в Атлантиде можно бояться?»
«Мне кажется я могу тебя потерять».
«Что ты имеешь в виду?»
«Не хотел говорить. Здесь это не принято. Когда  вернешься на землю, тебе сотрут память и ты меня забудешь».
«Не может быть! А ты?»
«А  я – нет. Мне ее сотрут только в сорок лет».
«И что, ничего нельзя сделать?»
«Только просить Богиню Венеру, чтобы ты снова уже на земле полюбила меня».
«Думаешь, поможет?»
«А то! Вероятность процентов пять-десять, максимум двадцать»
«Перестань! У нас у всех есть подсознание. Его стереть невозможно. Я тебя вспомню. Ты просто посмотришь мне в глаза и я все вспомню. Дай мне кольца, почему ты их  не даешь?»
«Кольца ты должна выбрать сама. Для себя и для меня. Тут так принято».
Теперь выбирала  уже она. Сначала надела на безымянный палец кольцо с огромным сапфиром, похоже из того же комплекта, что и свои серьги.
Затем выбрала серебряное кольцо с большим горным хрусталем, похожим на лесное озеро, окруженное камышами и надела  на правую руку. А на мизинец левой руки подошло небольшое колечко, похожее на обручальное. На нем сидела саламандра, глаза у нее были изумрудные, а на спине изображен крест, выложенный маленькими, но ослепительно яркими брильянтами.
Карлу же надела массивную серебряную печатку квадратной формы с прозрачным горным хрусталем. Казалось, что это зеркало, в глубине которого что-то таилось, но, что именно, ты не знаешь. Как будто оно может открыть тебе твое будущее, но ждет, когда  станешь готов к этому.
Он посмотрел на кольцо и улыбнулся:
«Похоже, ты права. У нас все получится».
«Ты о чем?», удивилась она.
«Ты выбрала нужные кольца и себе и мне. Значит, твое подсознание уже знает, что мы будем всегда вместе и сделает все, чтобы этого достичь».
«Какой странный вывод, с чего ты это взял?»
«Именно поэтому кольца выбирает женщина, а не мужчина. Я очень боялся, что ты не сможешь сделать это, а ты сделала».
«Но, что сделала?»
«Ты выбрала мне кольцо с квадратным камнем. Квадрат – это символ Бога. А себе выбрала крест. Это тоже символ Бога и символ той любви, которую посылает он нам и проверяет, сможем ли перенести все испытания. Теперь знаю твердо, на земле ты меня вспомнишь и снова сумеешь полюбить».
Таня, ошеломленная, смотрела на него не понимая шутит тот или нет. Похоже, он говорил серьезно.
«Ну, что - сейчас наденем плащи и пойдем».
«А плащи зачем?»
«Скоро ночь и будет холодно».
Карл принес себе сандалии, темно-синюю тогу и надел ей босоножки на ноги. Они были такого же цвета, как его тога, очень изящные на танкетке,  с открытыми пальцами и пяткой. Затем принес длинные до пола плащи с капюшонами тоже темно-синего цвета, но они почему-то светились и переливались на свету, отсвечивая то белыми, то голубыми искрами. Одели накидки и вышли на улицу. Потом зашли в лифт. Карл снова нажал сложную комбинацию кнопок и вскоре  уже были в горах.
Пока ехали в лифте Таня любовалась своими руками. А кольцо Карла так ослепительно сияло, что резало  глаза.
«Густав сказал, что могу забрать украшения домой на землю, буду там ими любоваться и думать о тебе».
«Это вряд ли».
«Как это?»
«Очень просто. Все украшения останутся здесь, это наш дар Богине Любви».
«Но я не хочу, они такие красивые, ты сам их выбрал для меня».
«Поэтому они и называются  жертвенные. Ты приносишь в жертву именно то, что тебе дорого. Иначе, какая же это жертва».
«А можно их не отдать?»
«Конечно. Только тогда ты останешься в пещере навсегда. И превратишься в сталактит. Ты знаешь, сколько там сталактитов?»
«Ты шутишь!»
«Да. Но в каждой шутке есть доля шутки или правды. Как тебе больше нравится».
«А, ведь действительно многие сталактиты похожи на женщин. Я еще когда побывала в подземной пещере в Ливане это заметила».
«Конечно и это правильно. Превращать в камень! Именно так и надо наказывать тех женщин, которые ради любви не готовы пожертвовать чем-либо, а хотят, чтобы было все сразу. И любовь и привычный комфорт, и украшения».
«Ты опять шутишь!»
«Нет, не шучу. Вот ты готова чем-либо пожертвовать ради любви? Украшений и тех жалко!»
Таня посмотрела на него и подумала, что и правда раньше всегда боялась что-то изменить в своей жизни. Потерять привычный комфорт.
Карл смотрел на нее с такой болью в глазах, что поняла, что сможет. Сможет полностью изменить свою жизнь на земле так, чтобы быть с ним. И нет ничего, что остановит ее. Таня взяла его руку и поцеловала кольцо. Оно сразу затуманилось и вдруг  увидела в нем, как сидит вместе с Карлом на диване. Просто сидит и тот ее обнимает. Так сидят только с мужьями, а не с любовниками. Они сидели так спокойно и расслабленно. И сразу  видно, что им очень хорошо вместе.

На улице стало прохладно. Это слегка удивило Таню, привыкшую, что в Атлантиде и днем и ночью всегда тепло и комфортно. Странное ощущение овладело ей. Какое-то де жа вю. Как будто  уже здесь была. И только при входе в пещеру поняла.
«Это же не Атлантида, а земля. Я была тут месяц назад. Мы в Ливане, да?»
«Надо же, догадалась. Думал, что ты скажешь это лишь через пять минут, когда войдем внутрь. Да, это та самая пещера, где ты была и которую так красочно описывала в своих рассказах».
«Не зря значит мне еще тогда почудилось, что там и происходили древние мистерии и оргии».
«Да, все так и есть. Люди перестали этим заниматься, а мы нет».
«Не понимаю, но, тут же музей, люди и охрана. Где все они?»
«Спят-с глубоким сном. Вокруг нас специальная электромагнитная завеса вроде зеркала, ни они нас не видят, ни мы их».
«Забавно!».
И они вошли внутрь.
;

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

МИСТЕРИЯ

Они быстро вошли в пещеру.
«Надо снять плащи», сказал Карл и помог ей. Таня смотрела на него и не узнавала. Что-то в нем изменилось и он стал поразительно красив. Зеленые глаза сверкали, а черные волосы  беспорядочно разбросаны по плечам. Короткая туника обнажала сильные руки. Карл напоминал ей воинов Александра Македонского, таких же суровых и скульптурно вылепленных. Сразу  вспомнила фильм «Даки» и прямо перед глазами возникла сцена из фильма, где воин бежит за девушкой из покоренного селения, та мечется пытаясь скрыться, но он нагоняет и овладевает ею. А потом уже утром тот нежно целует  ноги и девушка смущенно улыбается.
Точно такой взгляд был сейчас и у Карла. Страсть и нежность  одновременно  отражались на его лице. Потом нежность исчезла. Осталась только яростная страсть. Никто и никогда еще не смотрел на нее так. Взгляд стал тяжелым, смотрел секунду в лицо, затем спускался ниже на грудь и медленно, но неотвратимо скользил еще ниже. Затем поднимался вверх и снова устремлялся  в глаза.
Теперь твердо знала, что если бы на ней была та нейлоновая сеть, что на Елене десять лет назад, то он бы  тоже ее порвал.
«Раздевайся», произнес Карл хриплым голосом.
«Ты шутишь, я не могу, тут вокруг люди».
«Они  ничего не увидят, у меня с собой  завеса. Оглянись вокруг. Все женщины  обнажены, но это не видно».
Таня осмотрелась. Действительно, мужчины были одеты как Карл, в коротких туниках разных цветов – бежевых, красных и бордовых. А женщины в светящихся платках, разных оттенков. Некоторые бледно-голубые и сиреневые, другие нежно-розовые. Огромные платки закрывали с головы до ног, тела не были видны, только  контуры и разноцветные босоножки.
Карл накинул темно-синюю завесу на Таню, засунул под нее руки и грубо сорвал тунику, порвав ее. На минуту  стало жалко эту изумительную шифоновую вещичку, но взглянув Карлу в глаза, поняла, что это, похоже, будет не самая большая потеря  в ее жизни.
«Идем, пора», произнес он и потянул за собой.
Когда  вошла в пещеру, где уже  была раньше, то застыла от изумления. Все оказалось не так. Конечно, все сталактиты и сталагмиты остались на месте. Но около лестницы, что вела вверх возвышалась огромная статуя Венеры, которую раньше не видела.
«Откуда тут статуя? Кто ее сделал? Ее же здесь не было раньше».
«Тебя удивляет все - прямо, как младенца. Это же голограмма, разве сразу не видно?».
Все громадное пространство пещеры оказалось  украшено цветами и вьющимися растениями. Рядом произрастали мини-сады из роз, чуть дальше поляны с лилиями и с нарциссами. Когда же Таня увидела кусты своих любимых цветов – стрелиций, то ноги сами понесли туда. Все расходились по громадной пещере кто куда и садились на землю или присаживались на камни. Они с Карлом тоже присели. Таня помнила, что в пещере в прошлый раз чуть не замерзла и поразилась, что камни теплые.
«Почему они такие?», удивленно спросила у Карла. Он посмотрел на нее и впервые за все время усмехнулся.
«А ты ножкой воду пощупай!»
«Как воду? Вода есть только в нижней пещере, а мы же сейчас в верхней!», воскликнула она удивленно.
Карл нагнулся, зачерпнул ладонью немножко воды и, ласково задрав на ней платок, вылил на колено. Вода оказалась  волшебная  – теплая, как в жаркий солнечный день на даче. Когда ее дети были совсем маленькие, то любили поливать ее колени водой из бассейна. Она всегда хохотала, а те  радовались вместе с ней.
«Слушай, но я  же была здесь пару месяцев назад. Никакой воды не было и в помине. Как вы это сделали?»
«А как на земле поворачивают реки вспять? Думаешь, атланты дурей нас? Они это тоже умеют. Только мы делаем навсегда, а они по настроению – день туда, ночь – сюда».
«А что сейчас все будут делать?», спросила Таня с любопытством.
«Ничего особенного. Стандартная программа. Ну, кто хочет, может и  показательные выступления  продемонстрировать», и нагло по-мужски улыбнулся.
«Не может быть, ты шутишь. Неужели настоящие оргии?»
«А, что ты еще рассчитывала увидеть в храме Богини Любви? Выступления клоунов, что ли?»
«Но я не могу это делать при всех».
«Вот это как раз и неважно.  Главное, чтобы я мог»,
и посмотрел с такой нежностью, что Таня не удержалась и снова поцеловала его перстень-зеркало. Теперь там возникло изображение Венеры, которое вдруг засветилось ярким белым светом.
Свет становился все ярче - слепил глаза и вдруг все заволокло туманом. Ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки, и тут зазвучала музыка. Что это  за музыка, Таня и не знала, но она охватывала тебя целиком, ты растворялся в ней и уже не понимал, где  находишься и что с тобой происходит.
Карл сорвал с нее платок, схватил на руки и они вместе погрузились в нежную и мягкую воду. Что было дальше уже не помнила. Сильное головокружение и водовороты то затягивали, то отпускали. Ощущение волшебного сна наяву прерывалось только воспоминаниями о том, как Карл постепенно снимал украшения и бросал в воду.
Когда опомнились, то наступило  утро. Статуя Венеры погасла, а все пары потихоньку уходили из пещеры. Женщины снова все  закутались в платки.
Карл нежно поцеловал Таню в скулу и сказал:
«А теперь сними с меня кольцо и брось в воду».
;


ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГРИБНОЙ  СУП

Проснулись только  в обед, голодные и счастливые. Карл поцеловал ее в плечо и сказал:
«Есть хочу, как троглодит. Давай никуда не пойдем. Поедим дома. Ты чего-нибудь умеешь готовить?». Таня засмеялась.
«Все, кроме плова и лобио».
«А я как раз очень плов люблю», сказал Карл задумчиво.
«Я тоже», засмеялась она, «как только на мне женишься, клянусь сразу же научусь его готовить».
«Проверим», ухмыльнулся Карл и выпихнул ее с кровати. Она пошла на кухню и влезла в холодильник. Продуктов оказалось довольно  много.
Таня решила сварить суп из шампиньонов, она его обожала и все говорили, что он у нее просто объеденье. Перловки, конечно, не было, зато мука была. Это хорошо. Без перловки обойтись можно, главное в таком случае, картошку кидать целиком и ждать пока сильно разварится.  А без муки никак. Таня иногда делала без муки, но это был  уже не суп, а просто караул. Кинула в воду картошку, обжарила лук с мукой до золотистого цвета, потом туда же бросила  нарезанную морковь, положила все это в суп и добавила  нарезанные шампиньоны. Тут пришел Карл в одних шортах, выглядевший просто мальчишкой. Глаза его радостно заблестели:
«Ой, как вкусно пахнет. А когда есть будем? У меня уже нет сил терпеть», заныл он.
«Минут через десять, не раньше», пришлось его огорчить.
«Ну, ладно, хоть вина пока выпью. Ты чего будешь?», спросил с интересом.
«А что есть?»
«Вообще-то много чего, но ты-то ведь, наверное, опять захочешь Алб де Масе».
«Фантастика!», поразилась Таня, «неужели наши вкусы  с Эрни и тут совпали?»
«Не совсем», нагло ухмыльнулся Карл, «это я винца сюда притащил, несколько бутылок. Хотел тебя им соблазнять, пока  не уступишь моим гнусным домогательствам. Кто же мог знать, что ты рухнешь сразу после корзинки с фруктами».
«И ты был поражен моей безнравственностью?»
«Не слишком, но честно, говоря, думал, что ты не сможешь мне отказать после романтического вечера в горах. Хотел тебя потрясти нашей атлантской достопримечательностью».
«Как интересно! Я туда хочу… Если бы  заранее знала всю намеченную программу, то была бы гораздо скромнее», и она подошла и прижалась к нему. Карл взъерошил ей волосы и хлопнул по попе:
«Не приставай. Иди, женщина к плите и давай есть. Я голоден», и засмеялся.
«Тогда режь хлеб на тосты к супу», и  кинула  хлеб и доску. А сама стала быстро резать зелень для супа и салата. Помидоры оказались именно  те, что  любила. Бычье сердце. Порезанные с репчатым луком  сразу дали сок и начали  аппетитно пахнуть. Затем нарезала козий сыр и достала сметану. И они стали есть.
Пили необыкновенно вкусное вино  вместе с сыром и салатом. Потом стали есть грибной суп. Как же Карл его ел! Смотрел на Таню голодными счастливыми глазами и черпал  ложку за ложкой. Настоящее счастье целиком поглотило ее. Как же ей нравилось смотреть, как любимый мужчина ест то, что  приготовила и получает от этого удовольствие.
Таня любила готовить и никогда от этого не уставала. Правда, все блюда ее были просты и не требовали много времени. Так и не научилась печь пироги или делать холодец. Но, все, что умела казалось необыкновенно вкусным. Даже сырники у нее не такие, как у всех. Пышные и рассыпчатые, сразу  таяли во рту.
Когда поели, то пошли в кресла на улицу, около бассейна. Карл курил трубку, а Таня  сидела и любовалась им. В их бассейне плавали маленькие золотые рыбки и Таня завороженно наблюдала за их передвижениями. Кидала крохотные кусочки хлеба, а они мгновенно набрасывались на него, а потом неспешно уплывали по своим делам. Друзы из хрусталя и аметиста как всегда сверкали на солнце, цветущие ирисы радовали взгляд, а ее дом  выглядел  архитектурной жемчужиной.
«Как жаль покидать все это», думала Таня про себя, чтобы не расстраивать Карла, «осталось всего несколько дней».
Карл докурил свою трубку и произнес:
«Ну, что, пойдем опять в лавку? Теперь я выберу тебе украшения, и ты их сможешь забрать с собой на землю. Не горюй о вчерашних. У нас тут этого добра навалом».
«Я не горюю. Могу вообще выбрасывать все каждый день. Мне после вчерашнего уже ничего не жалко», сказала  с усмешкой.
«Однако, как быстро ты перевоспиталась! Вот, что значит хороший учитель!», и  расхохотался.
И они пошли в очередную лавку.
;


ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ   ЧЕТВЕРТАЯ

СВЯТАЯ  ДЕВА  АТЛАНТИДЫ


Теперь одежду Таня выбирала сама. Здесь царил стиль ампир. Лавка была только для женщин.
«А как же ты оденешься?», спросила она Карла.
«Никак. Так пойду, в джинсах и футболке. Я не против театральностей, но гусарские панталоны, извини, не надену».
«Ну и не надо. Я мужиков в джинсах больше люблю. Особенно, если у них такая фигура, как у тебя», и прижалась к нему. Он приобнял ее и подул нежно в ухо. Долго стояла и думала, какое платье выбрать, изумрудное или же цвета морской волны. Потом обернулась к Карлу и спросила совета.
«Украшения кто будет выбирать, я или ты?», уточнил тот.
«Давай, ты», улыбнулась она.
«Тогда надевай изумрудное», решил он.
Карл надел ей на шею гривну с семью изумрудами неправильной формы, которая плотно легла  вокруг шеи, напоминая египетские украшения, и сверкнула золотом. Затем длинные серьги с тремя изумрудами, похожие по форме на светофор,  но с одним только зеленым цветом. Одно золотое кольцо с громадным изумрудом дополняли два  кольца,  с горным хрусталем прямоугольной формы и маленькое на мизинец с саламандрой с изумрудными глазами.
Таня удивилась, когда посмотрела в зеркало. Ее серые глаза стали такими же зелеными, как у Карла. Она выглядела восхитительно красивой. Эта простота покроя, свойственная античности и возрожденная в стиле ампир, делала ее женственную фигуру еще более привлекательной. Большое  овальное декольте подчеркивало  линию плеч и делало их еще благороднее. Атласное платье струилось по фигуре. На нем не было ни одной лишней детали. Простое и изысканное. Таня обернулась, посмотрела на Карла и спросила:
«Я тебе нравлюсь?» Тот  нежно улыбнулся и кивнул. Надев босоножки в цвет платья  пошла к выходу
«Постой!», крикнул Карл, «нужен еще шарф или платок».
«Ты что же меня теперь каждый день догола собираешься раздевать?», возмутилась она.
«Как раз наоборот. Там храм-церковь. И, почти как в России, нужно прикрыть плечи. Голову здесь не покрывают, не принято».
Он схватил широкий шифоновый шарф такого же цвета как платье, но весь испещренный золотыми нитями в виде змей и длинными полосками органзы, пришитой   в виде спиралей, и догнал Таню у выхода.
«Ты способна подняться сто метров в гору?», спросил Карл.
«Нет, конечно!»
«А пятьдесят?», спросил уже с ухмылкой.
«Нет, не хочу, что за глупости пешком по горам лазить»,
«Все, ответ понятен, больше не спрашиваю. Но десять метров тебе все-таки пройти придется».
«Решил на принцип пойти?»
«Не угадала. Увидишь, сама поймешь».
И вскоре пошли к лифту. Когда вышли  на улицу, Таня обомлела. Это снова был Ливан. Она уже была тут полгода назад.  На самой вершине горы стояла Святая Дева Ливана, а внизу расстилалось море и Бейрут.
Но подойдя к обзорной площадке  удивленно взглянула на Карла. Внизу был не Ливан. Это была Атлантида. Какой же прекрасной она оказалась!  Голубые реки змеились с гор и петляли по равнине. Кое-где потом становились озерами. С небольших окрестных гор рушились водопады, сверкая на солнце. Около  тысячи  домов, почти все белого цвета, с маленькими бассейнами около каждого из них, казались игрушечными. Здесь в горах было так высоко, что людей различить внизу оказалось  невозможно.
Карл подошел и обнял ее.
« Так вот она какая, ваша Атлантида. И это все они сделали сами!»
«Да, все сами. Они ведь раньше до этого самого радиоактивного взрыва жили на земле. Потом остров ушел под воду. Но тогда  уже могли многое. Хотели снова восстановить свой остров, но вокруг были люди, войны, всякие проблемы.  И решили слинять из земной коммуналки и создать свой рай, не на земле, а под землей. Но самые любимые ландшафты взяли все-таки с земли».
«А Святая Дева, это тоже голограмма?»
«Совсем нет. Присмотрись. Она настоящая из мрамора, но другая. Только лестница похожа. Ну, что, пойдешь вверх эти десять метров или лень?»
«Пойду, ты ведь не просто так хочешь, чтобы я пошла? Это что-то значит?»
«Да, сюда приходят с любимыми, сначала к ней по ступенькам, а потом в храм. Здесь это вместо свадьбы, кто хочет, конечно», и, посмотрев на нее задумчиво, произнес
«Хочешь прямо сейчас за меня замуж?»
«А то! Хочу» и  посмотрела на него с вызовом.
«Тогда надевай шарф и пошли!», сказал Карл, накинул на ее плечи палантин и потащил за собой наверх. Шли медленно и любовались природой. Вокруг росли огромные ливанские кедры. Их ветви причудливо изгибались, а кора на солнце становилась розоватой и светилась. Солнце ярко сияло, а небо почему-то было все в огромных кучевых облаках, похожих на воздушные замки, а по горизонту громоздились темно-серые тучи.
«Неужели сейчас будет ливень», испугалась Таня, - «Смотри, как быстро наползают тучи!»
«Нет, у нас ливни только по расписанию обычно после ужина, чтобы можно было сидеть и наслаждаться стихией. Атланты обожают все стихии. Тут настоящий культ урагана или смерча с грозой. Но все только по расписанию. Вот сегодня вечером ты увидишь грозу. Настоящую бурю. Ты боишься грома и молний?»
«Нет! Я их обожаю, прямо как атланты!»
«Значит сегодня ты получишь особое удовольствие», и нахально улыбнулся.
Таня внимательно посмотрела на его радостное мальчишеское лицо, но ничего не спросила. По нему сразу было видно, что не скажет. Она уже знала это его выражение, ему нравилось иметь секреты. Глупые мальчишеские секреты.
Потом  любовалась окрестными горами, водопадами и деревьями. Знала, что скоро уедет и никогда больше этого не увидит. Только во сне. Скоро ей тоже начнут сниться волшебные сны. Так сказал Карл, значит, так оно и будет.
Таня являлась очень трезвым, рациональным человеком снаружи и иррациональным  в душе.
Жизнь не страшила ее. Если они должны расстаться, пусть так и будет. Не нужно рыдать и плакать. Значит должна сделать все, чтобы снова полюбить его. И она это сделает. Потому, что уже знала, как.
Только подсознание  атланты не сотрут. Придется  забить его информацией о Карле и обо всем, что с ним связано. Все пейзажи, все картины и скульптуры должны ассоциироваться только с ним. И она их связывала. Решительно связывала  нитями воспоминаний и складывала в подсознание. Горы, облака, тучи, водопады, реки и озера. Теперь все это было узелками на память.
Нет, ее память теперь стереть невозможно. Слишком много там узлов. Один развяжется, а там их десятки.
Зеленые глаза. Его глаза. Она не любила бриллианты, но обожала изумруды. У нее и в Москве они были. А теперь еще отсюда привезет.
Таня радостно засмеялась и прижалась к Карлу. Больше ее ничего не пугало, потому что оказалась готова ко всему.
Вскоре уже стояли на самом верху у ног Святой Девы Атлантиды. Карл поцеловал пальцы ног у девы, а потом посмотрел на Таню. Та  поняла, что так принято и тоже поцеловала. И вдруг заметила, что вокруг девы лежат кольца, броши и подвески. И стала решительно с себя все снимать.
Карл смотрел на нее и улыбался:
«Неужели не жалко? Оставь себе хоть что-нибудь».
«Нет, не хочу ничего отсюда брать на землю. Ты сам мне все купишь там».
«А вдруг у меня денег не хватит? Вон как ты все это добро  любишь!».
«Хватит! Заработаешь столько, сколько мне надо!»
«И ты так в этом уверена? На земле я скромный математик, а не известный скульптор. И у меня ничего нет. Совсем ничего».
«Неважно. Сейчас нет, потом будет. В крайнем случае, сама заработаю. На изумруды хватит».
И она с яростью и восхищением посмотрела  ему в глаза. Потом взяла его руку и поцеловала в ладонь. Карл смотрел на нее с такой нежностью, что  не выдержала и отвела взгляд. Затем стали спускаться по лестнице. Таня в последний раз смотрела на все вокруг и пыталась впитать и запомнить каждое свое ощущение.
Потом  зашли в храм. Он был очень маленький и уютный. Небольшой алтарь. Рядом лежали свечи. Таня взяла семь свечей и по очереди зажигала их и ставила перед иконой Божьей Матери. Потом  сели на скамью. Играла негромкая музыка. Вскоре встали и пошли вниз. Шли, обнявшись, по извилистой дорожке, любуясь облаками и деревьями. Вокруг цвели цветы и пели птицы. Казалось  невозможно  поверить, что ты не на земле.
Но это была не земля, а Атлантида.
;


ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ПЯТАЯ

РУССКИЙ  УЖИН

Когда  вышли из лифта, то Карл неожиданно сказал:
«Что-то по земле соскучился. Хочется водки. Давай сделаем русский ужин».
«Интересно и как же я тебе его сделаю. У нас же нету нужных продуктов».
Карл оживился:
«А тебе не лень? Правда, чего-нибудь сготовишь? Если я продукты обеспечу?»
«Селедку под шубой любишь?»
«Не то слово. Честно? Прямо сама будешь чистить? Или возьмем филе?»
«А ты как хочешь?»
«Мне очень стыдно. Конечно, я наглый мужик, но люблю, чтобы при мне чистили. А тебе точно не лень? Можно ведь готовую заказать».
«Для тебя мне ничего не лень», сказала она с томной улыбкой. Тот  поцеловал ее в скулу и потащил за собой. Снова зашли в лавку с имперскими платьями. Таня оглянулась по сторонам.
«И где же тут селедка?». Карл подошел к стене и нажал на клавишу. Из стены сразу выдвинулся плоский монитор и клавиатура. Он обернулся и сказал:
«Диктуй список».
И она начала диктовать:
«Селедка, картошка, морковь, свекла. Лук репчатый, масло сливочное и подсолнечное нерафинированное, зелень. Майонез, огурцы соленые и квашеная капуста. Вроде все, что ли?»
«Почти», отозвался Карл и допечатал «хлеб черный и водка «Березовая на бруньках». Вот теперь все», сказал и обернулся. Таня смотрела на него, как будто была в трансе.
«Что с тобой?», спросил он испуганно.
«Руки… Твои руки…».
«Что у меня с руками? Не понимаю».
«Они невероятно красивы. Когда ты печатал. а они порхали над клавишами, я поняла, что люблю их…»
Глаза Карла потемнели. Взгляд стал тяжелым. Он прижал ее к себе и стал страстно целовать. Стояли посреди лавки и целовались, как будто впервые в жизни, как подростки целуются в подъезде, пока их никто не видит. Потом оторвались друг от друга и пошли домой. До дома было пятьдесят метров. Шли туда минут десять все время останавливаясь, и целуясь. Когда, наконец дошли до своего двора, Карл спросил:
«Хочешь в воду?»
«Да», сказала она…
Когда  оттуда вылезли, солнце уже садилось. Медленно пошли на кухню. В холодильнике уже было все, что нужно.
Карл сидел и курил трубку, а она чистила селедку. Он был абсолютно счастлив. Если раньше, только догадывался, что такое счастье, то теперь знал точно. Вскоре картошка сварилась. И оказалась точно такой, какой и должна  быть. Горячей и рассыпчатой. Водка была холодной, а селедка под шубой обалденно вкусной. С удовольствием  пили водку и ели селедку.
« Сегодня я хочу напиться», вдруг заявил Карл.
«Интересно, с чего бы это?», засмеялась Таня.
« Конечно, с радости. Ведь напиваются только в двух случаях: или с горя или с радости. У меня сегодня большая радость. Наконец-то я перестал бояться. И теперь тоже, как и ты уверен, что и на земле ты никуда от меня не денешься».
«Интересно, с чего бы такой вывод?»
«Мои руки. В них я абсолютно уверен. Приду к тебе в гости, сяду за компьютер и все – ты моя. Не сможешь устоять!»
«Ты один, что ли с руками. У всех мужиков есть руки и некоторые печатают не хуже тебя».
«Э, нет! Руки, как и отпечатки пальцев, индивидуальны. Если они на тебя подействовали, то твое подсознание будет так реагировать только на мои руки», и он  нагло и уверенно посмотрел на нее. Она смущенно улыбнулась.
Вдруг раздались тихие раскаты грома.
«Ой, это что ли твоя обещанная гроза?», удивилась Таня.
«Да», сказал Карл, «уже скоро» и задумчиво посмотрел на нее.
;


ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ШЕСТАЯ

ГРОЗА


Вскоре  вышли на улицу. Сели в кресла и стали любоваться небом. Тучи быстро бежали по небу, сливаясь вместе, темнели, проливались дождем и снова устремлялись куда-то. Разъединялись, становились светлее и уплывали вдаль. Зрелище выглядело на редкость впечатляющим и захватывающим. Где-то вдали изредка гремел гром и молнии прорезали небо на горизонте. Гроза приближалась.
«Ну, что пойдем в дом? Жаль, что здесь нет террасы. Будем смотреть в окно?», спросила Таня.
Карл усмехнулся и нажал на малозаметную деталь стены. Из-под крыши дома выехал стеклянный козырек и закрыл их от дождя.
«Здорово!», восхитилась Таня.
Первые крупные капли дождя упали на землю. Затем пошел ливень. На поверхности бассейна стали вздуваться и лопаться пузыри. В воздухе запахло озоном. Сокрушительно грянул гром. Молнии сверкали все  ближе и ближе.
Таня наслаждалась. Она обожала грозу, становилась радостной и возбужденной. У себя дома на даче, специально построила для этого двадцатиметровую террасу, где  всегда сидела во время грозы. Нежно посмотрела на Карла и улыбнулась. Тот подошел к ней, обнял и стал стягивать с нее платье.
«Перестань! Пока гроза не кончится, никуда не пойду, я ее обожаю!», возмутилась она.
«Купаться хочешь?», спросил Карл ласково.
«Очень, но ведь во время грозы нельзя, может убить молнией», удивилась Таня.
«Это у вас на Земле все нельзя, а у нас в Атлантиде все можно! У нас и молнии специальные, как раз и сделаны для купания!», заявил Карл.
«Опять шутишь!», засмеялась она и пошла в бассейн.
Он разделся и пошел следом. Вода была еще приятней, чем обычно. Вокруг лопались пузыри и все это напоминало детство, когда Таня во время грозы босая бродила по теплым лужам. Она радостно посмотрела на Карла и засмеялась:
«Как здорово! Просто фантастика!»,
и вздрогнула – молния ударила прямо рядом в воду. И вдруг ее кожу покрыли маленькие дрожащие пузырьки, которые слегка обжигали и щекотили. Ощущение было непередаваемое и обалденно приятное. Молнии били одна за одной, а чувство страха и одновременно чувственного удовольствия сливались  и вызывали  дикую первобытную радость. Потом  вылезли из бассейна и пошли спать.
Это была их третья ночь.
;


ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  СЕДЬМАЯ

БОГИНЯ

Когда  вышли утром к бассейну, то в кресле сидел Эрни.
«Ну, ты даешь!», сказал Карл, «я был уверен, что не вылезешь из постели до обеда».
«Она меня прогнала!» - эти горькие слова и радостное выражение лица настолько противоречили друг другу, что Таня и Карл недоуменно переглянулись.
«Вы поссорились?», спросила Таня.
«Нет! Сказала, что у нее давно не было такого творческого подъема и выгнала до вечера. Велела приходить к десяти. Заявила, что хочет лепить новую статую. Меня».
«Не может быть!» - воскликнули они в один голос.
Эрнест самодовольно улыбнулся.
«Да, Карл, теперь мы с тобой на равных или почти на равных. Тебя же она лепила. Как же я тебе всегда завидовал и ревновал. Она меня вылечила от этого. Теперь никогда в жизни не буду никого ревновать. Елена сумела сделать меня совершенным. Равным Богу. Неужели и у тебя  с ней было  именно так?»
Карл посмотрел на Эрни и промолчал.
«Прости, я идиот. Не надо было говорить это при Тане. Но  не мог удержаться. Меня что-то переполняет и рвется наружу. Мне нужно поделиться или меня просто разорвет».
Таня смотрела с удивлением. Перед ней стоял  другой человек. Тот застенчивый юноша, кем Эрни казался еще вчера, исчез. Это был другой, уверенный в себе мужчина, без памяти влюбленный в свою женщину, во взаимности которой уже не сомневается. Счастливый и восторженный.
Эрнест посмотрел на Таню и сказал:
«Я хочу все рассказать. Уверен, что вы меня поймете. Какой же я раньше был дурак. Глупый, неоперившейся мальчишка».
Она смотрели на него раскрыв рот.
«Вчера я пришел к ней. Она была одета, как египетская царица Клеопатра. И сразу позвала меня в спальню. Посреди комнаты стоял трон, а поодаль кровать. Села на него и подозвала меня.
«Разденься догола и сними с меня обувь», приказала Елена. Я встал на колени и стал расстегивать  ремешки и целовать ее ноги и пальцы. Лицо  ее выглядело непроницаемым. Смотрела на меня и  молча поднимала платье. Все выше и выше. Мои губы двигались вслед за ним. Потом сама сняла его и стояла передо мной обнаженная. На ней остались лишь украшения. Как же она была красива. Фигура  лучше, чем у всех богинь вместе взятых. Я стоял перед ней на коленях и целовал ноги.
Елена посмотрела на меня и сказала:
«Встань!». Я встал, а она опустилась передо мной на колени. И в этот момент я ощутил себя богом. Понял, что мы равны. Ощутил себя мужчиной, который может одновременно повелевать женщиной и быть с ней на равных. Не понимаю, как она это делает. Я ведь не мальчик. Может у меня были не сотни женщин, но уж десятки точно. А тут все было как в первый раз. И в этот самый момент я понял, что никогда не буду ее ревновать. Даже к тебе Карл. Хотя у вас с ней особые отношения. Она мне сказала, что никто, кроме тебя, не смог вызвать у нее такой взрыв творчества. Также, как и она у тебя.
Ну, ладно, я пошел. Наверное, надоел вам своими разговорами. У вас тут свои дела. Пойду тоже творить. Только что договорился, иду  расписывать фрески в новом Храме Артемиды».
«Да ты что? Это просто фантастика!», поразился Карл.
Эрнест попрощался и ушел. Карл посмотрел на Таню с нежностью и спросил:
«Ревнуешь?»
«Нет», сказала она.
«Классно! Как классно, что ты это сказала!!! Хотя я и так был в тебе уверен».
«Знаешь, я ведь по менталитету восточная женщина. Даже сейчас, готова делить тебя с кем-то, кто тебе нужен. А ведь Елена уже в прошлом. Я не ошибаюсь?»
«Нет, не ошибаешься. Она очень много сделала для меня. Эрни прав. Она что-то делает с мужиками. Какую-то непонятную вещь. После нее будто прозреваешь и обретаешь смысл жизни. Тут, в Атлантиде, таких больше нет. Она одна».
Карл обнял Таню и повел завтракать.
;


ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ВОСЬМАЯ

ХРАМ  АРТЕМИДЫ

«Ну, что», сказал Карл после завтрака и закурил трубку.
«Будет у нас сегодня культурная программа или «у койку» сразу?
«А что это Эрни говорил про Храм Артемиды? Это далеко?», спросила Таня.
«Здесь вам не тут. Это не Россия. Далеко не бывает. Хочешь, пойдем, заодно и на мое «творчество» посмотришь».
«Так ты тоже там ваяешь?»
«А то! Это все из-за тебя третий день бездельничаю. А так с утра и на «галеры»».
«Ну, пошли. И чего, опять в лавку, одеваться?»
«Ну, если тебе так охота, то можно. Но я в джинсах пойду, а ты можешь, опять крестьянкой одеться. Ведь Артемида экологическая богиня, любит всякие леса, поля и животных».
«Ну, ты даешь! Животных она любит? Она же их убивает, охотится!»
«Вот это и есть истинная любовь! Уничтожать самых слабых, чтобы потомство становилось здоровее и сильнее!».
И он рассмеялся. Таня улыбнулась и пошла одеваться крестьянкой.
Вскоре  вышли наверху в горах. Таня огляделась, но храма не было.
«Странно», подумала она. «Как же Эрни собрался расписывать стены, которые еще не возвели».
Карл взял ее за руку и повел. И тут она поняла, что небольшая гора перед ними – это и есть храм - невысокая, естественной, но очень изысканной формы. Вся  испещрена расщелинами и в них сверкали драгоценные камни и друзы. Все это переливалось на солнце и испускало радостное сияние. Прямо по этой искусственной горе стекал ручей и вился виноград. А, внизу около входа в храм стояла бронзовая статуя оленя. Он был как живой. Поза настороженная и опасливая.
«Ну, как тебе, нравится?», спросил Карл.
«Очень. Это твое?»
«Да, мне кажется, это мое лучшее животное. У него твои глаза. Когда  лепил, то думал о тебе».
«У нее были глаза, как у лани. Такие же большие и глупые. Так что ли?»
«Ну и что? Ты считаешь, что ум женщины должен прямо таки переть из нее. Да, глядя на тебя  в первый момент  веришь, что ты так же наивна и покорна, как лань. Потом, конечно, понимаешь, как горестно ошибся, но завораживает ведь первое впечатление. Да, ты берешь мужиков этим. Своей «глупостью» и наивностью. А потом мы уже платим по счетам. По твоим счетам».
Таня прижалась к нему и уткнулась в плечо. Наверное, это было самое романтическое объяснение в любви в ее жизни. Карл обнял  и  нежно поцеловал запястье.
Они вошли в Храм. Там стояли леса. Эрнест находился на самом верху. Рядом с ним двое земных парня помогали ему. Растирали нужные краски и подавали кисти. Часть потолка уже была расписана. Карл не верил своим глазам. Еще три дня назад там было пусто. Эрни пришел только сегодня. Поверить, что за три часа можно столько сделать, казалось просто невозможно.
«Эрни, ты, что один все это написал?», прокричал Карл. Эхо гулко прокатилось по всему храму.
«А то! Сам не верю! Руки прямо летают. Не хочется ни есть, ни пить, ни курить! Вдохновенье, прям как у Леонардо!», и  рассмеялся.
Но Тане и Карлу это не казалось смешным. Фрески завораживали. Непонятно, как Эрни это удалось, но все было живое. Облака плыли по куполу храма, как по небу, а сбоку наползали тучи. Зрелище выглядело суровым и величественным. Эрни писал оленя, спутника богини. Виднелись только его глаза. Тот с радостью и обожанием смотрел на свою покровительницу, которая еще не появилась.
Карл повел Таню в соседнее помещение. Там работали скульпторы, втроем. И тут она увидала Елену. На той оказался надет странный балахон сиреневого цвета, весь в карманах для инструментов. Но и в этом нелепом одеянии Елена выглядела неотразимой. Таня посмотрела на Карла. Тот  был совершенно спокоен, ни одна черточка лица не изменилась при виде Елены. Обычное дружелюбие и все.
«Похоже и правда остыл», подумала Таня. Конечно, она не боялась соперницы. Боялась той боли, которая могла остаться у него в душе. Видимо, эта боль ушла и возможно уже навсегда.
«Привет! Как дела?», Елена бросила работу и подошла к ним. Карл улыбнулся и поцеловал ей руку. Таня тоже улыбнулась.
«Елена, ты как всегда творишь чудеса! Невозможно поверить, что Эрни все это написал за полдня!»
«Да, он хороший мальчик. Возможно, станет не менее известным, чем ты. К сожалению, пока в нем мало упертости. Но, возможно, она появится. Сегодня он мне понравился. Сходи, пожалуйста, принеси мне сыра и вина. Что-то я проголодалась, а идти куда-то лень, не хочу отрываться от работы».
Карл ушел, а Елена посмотрела на Таню заговорщицким взглядом и сказала:
«Ну, что сядем и поговорим?»
«Отлично!», согласилась та.
«А Вы мне нравитесь! Боялась, что будете его ревновать. Рада за вас. Ведь я тоже все про Вас знаю. Карл рассказывал. Это ведь давняя история. Он очень страдал. Я боялась, что он так и не решится подойти к Вам. Даже хотела сама с Вами поговорить об этом, но опасалась. Мы ведь, атлантки совсем другие. У нас считается абсолютно нормальным заботиться о человеке, который тебе дорог. И если твоему мужчине нравится другая, а он не может об этом ей сказать, хочет, но не может, то мы сами подходим и говорим. У мужчин это часто бывает. Причем у тех, кому никто и никогда еще не отказывал. Не знаю, почему».
«Я знаю», сказала Таня и улыбнулась.
«А как Вам Карл, нравится?», спросила Елена.
«Да, я поняла Ваш вопрос. Я готова к трудностям и не питаю иллюзий. У него много недостатков. И очень сложный характер. Взрывчатая смесь агрессивности и нежности. Я ведь не очень похожа на земную. Спокойно отношусь ко многому и в частности к мужскому кокетству. Ему нравится «заводить» женщин. Не знаю, специально  это делает или нечаянно, но  так смотрит на каждую, что кажется, что он на все готов. Да, мне тоже сначала тяжело было это видеть, но  если  захочет уйти, то я держать не буду. А пока он со мной, то в нем абсолютно уверена».
«Надо же, Вы и вправду, не «земная». Это хорошо. Он любит Вас и если Вы будете изводить его подозрениями и ревностью, для него это будет ад».
«Нет, не буду. Я слишком уверена в себе. Мужчина, который меня не ценит, мне просто не нужен».
«О! Вот и Карл с моим вином. Вы со мной выпьете?»
«Нет, не будем тебе мешать. Ты же хочешь работать, а не болтать с нами», рассмеялся Карл.
И они пошли назад, домой.
«Ну, и чего она тебе про меня наговорила?», Карл усмехнулся и посмотрел на Таню.
«Сказала, что ты самый лучший из ее любовников».
«Врешь!», расхохотался Карл.
«Да, вру», согласилась Таня,  добавив «я люблю тебя» и прижалась к нему.
;

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ДЕВЯТАЯ

ПЛОВ

Когда вошли в дом, то  Карл сразу спросил:
«Ну, когда плов начнешь делать?»
«Какой плов? Я же не умею».
«Ничего не знаю. Ты поклялась, как только на тебе женюсь, сразу научиться.  И, что, выходит зря женился?»
«Слушай, да у нас и готовить его не из чего».
«И откуда такие сведения? Лично я вчера все, что надо заказал».
«То есть, ты даже не счел нужным спросить меня, захочу ли я его готовить? Так, что ли?», возмутилась она.
«Да, так. Я был уверен, что ты захочешь все, что я захочу».
Взгляд его стал тяжелым и Таня почувствовала, как ее охватывает волна нарастающего возбуждения. Ее губы приоткрылись, она не могла отвести от него взгляда. Чувствовала себя парализованной, как кролик при виде удава. Карл сидел на стуле и смотрел на нее. Та замерла и медленно шагнула к нему. Эти несколько шагов навсегда впечатались в ее память. Его глаза были как омут,  затягивали и влекли к себе.
«Ну, так ты будешь хотеть то, что я хочу?»
«Да», выдохнула она, «буду».
Резко встал и положил руки ей на плечи. Дальше Таня уже ничего не помнила. Почему то за окном вдруг оглушительно прогремел гром, хотя никаких туч не было. И молнии. Она их видела и чувствовала запах озона. Казалось, что огненные стрелы били совсем рядом, близко. Когда  опомнилась, то  уже лежала на кровати. Как  там оказалась было неизвестно. Находилась в каком-то забытьи. Его волосы находились так близко, что  чувствовала  запах, от которого кружилась голова – горьких нарциссов и лилий. Ее любимых цветов. Карл смотрел на нее и нежно улыбался. Это лицо, которое могло быть таким суровым и таким нежным, каждый раз удивляло  и приводило ее в восторг. Таня прижалась губами к его рукам и лежала молча, не шевелясь.
«Так, обед уже давно закончился, а ужин  еще и не думал начинаться. Это кто сказал?», спросил Карл и начал ее щекотать.
«Не тронь!», начала она визжать, «я не переношу щекотки».
«Ну ладно», смилостивился он, «можешь сама меня пощекотить». Она стала его щекотать, но ничего не вышло, тот не реагировал. Это было очень обидно. Таня попыталась пощекотать ему пятки, но с тем же успехом.
«Так нечестно», заявила она, «ты меня пощекотил, я тоже хочу что-нибудь сделать. Причинить тебе какой-нибудь вред».
«Ну, ладно, можешь меня немножко побить», согласился он.
«Ишь ты, какой умный, да я об тебя все руки отобью».
«Хорошо! Разрешаю меня ущипнуть, но только один раз и небольно».
«Нет, три раза», заявила она, «я люблю цифру три».
«Ну, уж нет, только один или два, не больше».
Они еще какое-то время препирались и достигли консенсуса. Она его ущипнет все-таки три раза, как и хотела, а он получит за это бонус и два раза шлепнет по попе.
После консенсуса в самый раз пора было ужинать. Таня встала и пошла на кухню. Готовить плов. Первый раз в жизни. В принципе при ней плов готовили сто раз, во всяком случае, не меньше десяти. То есть кое-что она знала.
Тут появился Карл собственной персоной.
«Помогать будешь?»
«А то! Плов вообще мужское дело. Я почти умею его готовить. Во всяком случае, резать морковь».
«Не может быть!», восхитилась Таня, «это же самое трудное в плове».
«Да, я эту морковь в общежитие в студенческие времена три года резал. Прямо лучше всех!», заявил Карл с гордостью.
«А лук? Тоже умеешь?», спросила Таня с надеждой.
«Нет, лук всегда Сашка резал, мой друг. А сам плов Рустам готовил, из Самарканда. Эх, хорошее было время. Денег не было, ничего не было, а счастья было целое море».
«А где они теперь?», спросила Таня.
«Кто где. Сашка в Штатах. А Рустам в Австралии. Бывают иногда в Москве, пару раз в год. Видимся иногда. Скоро приедут. Я их с женой познакомлю».
«С какой женой?»
«Да с тобой, с какой же еще».
« Так это же не считается. Это же не по-настоящему».
«Ну и что. А в Москве сделаем по-настоящему».
«А ты не передумаешь, уверен?», спросила она улыбаясь.
«А вот не знаю!», заявил он с наглой мужской улыбкой, «посмотрю, как плов сготовишь».
Она ответила задумчивым взглядом и абсолютно серьезно сказала:
«Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты остался доволен».
Он взглянул на нее и промолчал. Только продолжал смотреть нежно и задумчиво.
Плов получился изумительный. Это был лучший плов в его жизни. Карл смотрел на нее и думал:
«Неужели, так может быть, что женщина, о которой мечтал, на самом деле  окажется еще лучше. Нет, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Или может?»
;


ГЛАВА  ТРИДЦАТАЯ

ЯХТСМЕН

Таня и Карл только что вылезли из бассейна и пили кофе прямо на улице, когда появился Густав.
«Может, я и не вовремя, но совесть-то надо иметь. Уже три дня вас не видно. На часок то можно было бы и зайти».
Карл и Таня рассмеялись.
«Сейчас придем. Только переоденемся», сказал Карл.
«Сейчас уже поздно, дружок! Ты что забыл, через полчаса гонки на яхтах? А ты у меня помощник!»
«Густав, прости, совсем из башки вылетело. Все, идем. Встречаемся на пирсе». Карл чмокнул Таню в щеку и сказал:
«Быстро бегом, одеваешься крестьянкой и пойдем, уже опаздываем».
Через минуту Карл появился  в шортах, тенниске и фуражке. Таня обалдела.
«А шляпа зачем?»
«Дресс-код, иначе на яхту не пустят. Ну, побежали».
Быстро зашли в лифт и через минуту оказались на пирсе. Море казалось точно такого цвета как небо, как бы полосками. Зелено-синее, через несколько оттенков становилось ярко-голубым. Народу вокруг находилось тьма. Похоже, вся Атлантида собралась здесь.
«Большие Ежегодные Гонки», шепнул Карл, снова поцеловал в скулу и добавил:
«Жди меня, и я вернусь, только очень жди!», и побежал к своей яхте.
Весь пирс усеян яхтами, похожими на разноцветных рыб. Их было ровно тридцать три. А вдали еще виднелись корабли. Похоже, ждали своей очереди. Таня увидала Сесили, и подошла к ней.
«Привет, как дела?»
«Отлично, но Густав очень недоволен. Ждал Карла вчера вечером, даже телепнул ему, но тот не ответил. Никогда не видела Густава таким злым. Даже хотел взять другого помощника».
«А почему такая реакция?»
«Да они с Карлом уже одиннадцать лет берут первое место. Раньше Густав с другим своим сыном выступал, но тому уже сорок исполнилось и пришлось уйти. Тоже лет десять чемпионами были. А потом с каким-то атлантом попробовал и скатился на третье место. Все забыть не может. Мужики, они ведь как дети. Все первыми хотят быть».
«И какая же их яхта, как называется?»
«Вон она, седьмая слева. «Таис», видишь зеленые буквы по белому фону».
«Вижу, красивое имя. Книга такая есть. Я ее очень люблю».
«Да, это была одна из жен Густава. Чуть ли не единственная женщина, которую  ревновал. Ты ведь знаешь, атланты не понимают, что такое ревность. Она им чужда. До сих пор все новые яхты называет этим именем».
«Забавно. А ты его не ревнуешь?»
«Сама не знаю. Это жизнь. Наверное, привыкла. И потом, когда я здесь, он ни к кому не ходит. И о других никогда не рассказывает. Так, что могу питать иллюзию, что я у него одна. Он умеет любить. Это ведь редкость не только здесь, в Атлантиде, но и на земле. Скажу больше, они стараются бывших своих подруг удачно выдать замуж. На земле, имею в виду».
«Да ты что? Не может быть!»
«Чистая  правда. Мне сказала об этом одна знакомая, из земных, и я спросила у Густава. И он ответил, что так и есть».
«Надо же, как интересно. А тебе здесь долго осталось быть, в Атлантиде?»
«В гостях еще неделю, а вообще два года. Мне тридцать восемь».
«А что потом?»
«Суп с котом…Мне сотрут память, но зато будут сниться волшебные сны. И я встречу кого-то - полюблю и он меня полюбит. Но детей у нас не будет».
«Почему?»
«Потому, что уже родила от атланта. После этого с женщиной что-то происходит. Какая-то генетическая мутация. Она становится крайне привлекательна для земных мужчин. У нее куча поклонников. Но не детей».
«Какое же право атланты имеют за женщину решать, сколько иметь детей? Это же жестоко».
«Они и не решают. Решают сами женщины. Густав сам двадцать лет назад рассказал мне об этом и просил родить ему ребенка. Очень просил. Я знала, на что шла. Да, у меня больше не будет детей. Но зато этот сын будет умным, красивым и талантливым. Единственное, что не могут дать атланты своим детям, это счастья».
«А девочки у атлантов тоже умны и красивы?»
«Нет. У них не бывает девочек. Только сыновья».
«А почему так странно?»
«Не знаю. Но зато у их сыновей рождаются только девочки. Тоже не знаю, почему».
Сесили посмотрела на Таню и улыбнулась.
«Я ведь не ошибаюсь, у Карла на земле именно дочь?»
«Да, дочь».
«Вот видишь, и так всегда». Сесили радостно воскликнула:
«Смотри! Густав с Карлом уже всех обогнали! Если и время будет меньше, чем у следующих яхт, то опять победят. И мы с тобой получим маленький приз».
«Это какой-же?»
«Серебряный брелок с яхтой. У меня их уже целая куча. Может, и у тебя будет».
Густав первым подвел свою яхту к пирсу и радостно закричал:
«Мы сделали это!!! Победили!»
«Но ведь вы еще не знаете, вдруг следующие приплывут быстрее?», удивилась Таня.
Карл и Густав засмеялись.
«Мы всегда заранее знаем результат!», сказали они в один голос.
«Как это?», удивилась Таня.
«Внутренний Бог», ответил Густав и добавил «слышали о таком?»
«Нет», ответила Таня.
«Значит, скоро узнаете», сказал Густав и повел всех к буфету пить шампанское. Оно было холодное и пузырилось. Карл смотрел на Таню с невероятной нежностью. Она смутилась и отвела взгляд. В это время все радостно закричали и на небе вспыхнула надпись:
«Чемпионы гонок---Густав и Карл».
Таня изумленно посмотрела на них и они расхохотались.
«Ну, что, с нас причитается. Сегодня пойдем в шикарный ресторан. Таня, как гость может выбрать какой. Русский, китайский, грузинский или еще какой?»
Таня минуту подумала и решила:
«Узбекский!»
«О, мой любимый», воскликнули в один голос Густав и Карл. И  все туда  и направились.


;


ГЛАВА ТРИДЦАТЬ  ПЕРВАЯ

ТАНЕЦ  ЖИВОТА

Ресторан был похож на московский «Узбекистон». Небольшой и уютный. Все сели за стол и стали заказывать. Заказы принимала атлантка, одетая узбечкой. На ней были прозрачные бледно-желтые шальвары спущенные на бедра с прорезями  сбоку. Облегающий топ такого же цвета, весь вышитый блестками, обнажал прелестную шею, руки и верхнюю часть груди. Зрелище было впечатляющее, тем более, что лицо  закрыто хиджабом., сквозь который  виднелись лишь глаза.
Шея  увешенная монистами, руки  и ноги – браслетами с бубенцами. Все это переливалось и звенело. Все заказали плов и зелень. Девушка на минуту вышла и сразу вернулась. Зазвучала музыка. Танец живота. От девушки не хотелось отрывать  глаз. Задор и  томление  танцовщицы передавалось всем сидящим, и Таня c Сесили не выдержали и тоже стали танцевать. Конечно, они не были профессионалками и не могли правильно выполнять все движения, но та любовь, которую  испытывали к своим мужчинам, наполняли  их движения  такой страстью и раскованностью, что Карл с Густавом не могли  оторвать взгляд. Женщины втроем исполняли один из самых восхитительных танцев на свете, и молчаливое мужское восхищение служило им наградой.
Когда  возвратились за стол, то Карл и Густав, одновременно, как по команде поцеловали им запястья, а Таня и Сесили также одновременно расхохотались.
«А моя женщина умеет готовить плов!», заявил Карл с наглой усмешкой.
«Не может быть!», воскликнули Сесили и Густав в один голос.
«Лично проверял», добавил Карл,  «а то бы я на ней не женился».
«Так ты еще и умудрился жениться?!», удивился Густав.
«А то!», сказал Карл.
«А свадьбу, значит зажал? Это, что у вас русских, так принято?», спросил Густав с улыбкой.
«Ну, это же все не по-настоящему», стала оправдываться Таня.
«Ничего не знаю. У нас и так в Атлантиде скука смертная, не знаем, чем заняться, а тут такой повод пропадает!  Все, завтра с  утра приходим к вам в гости, чтобы все было, как положено по-русски. Жених, невеста, что еще там бывает?»
«Да, я вообще не знаю русских обычаев. Я по-простому замуж выходила, безо всего!»
«А завтра по-русски выйдешь», заявил Густав и расхохотался.
Вскоре принесли изумительный плов из баранины, киндзу и салат из помидор. Запах зелени и помидор смешивался с ароматом плова и вызывал дикий аппетит. Они еле встали из-за стола, и чуть дыша от обжорства, потащились к себе домой.
«Зря я на тебе женился», сокрушался Карл по дороге, «не умеешь ты все-таки плов готовить».
«Это же почему не умею? Ты сам меня вчера хвалил!», возмутилась Таня.
«Да, хвалил. От неопытности. Не знал, как другие умеют. Смотри, как мы сегодня объелись. А все потому, что этот плов вкуснее!», резюмировал Карл.
Таня прижалась к нему и попыталась залезть в подмышку. Он сначала не давал, а потом все-таки пустил. Она ласкалась к нему и Карл смилостивился.
«Ну, ладно, ты тоже хорошо готовишь, есть же можно», добавил он, пытаясь быть справедливым и поцеловал в щеку.
Они еле доползли до кровати и рухнули в нее.
Вскоре Таня проснулась от какого-то странного ощущения. Сначала  не поняла, что происходит, а потом почувствовала, что кто-то нежно гладит ее щиколотки. Посмотрела на кровать, Карла не было. Она приподнялась и увидела, что он сидит на полу у нее в ногах.
«Ты чего там внизу делаешь?», удивилась она.
«Мне стыдно за свое поведение и я прошу у тебя прощения. На коленях, как положено. Смотри», добавил он.
«И за что именно?», засмеялась Таня.
«За плов», сказал Карл абсолютно серьезно.
«Не дури, что за глупости», расхохоталась Таня.
«Это совсем  не глупости. Ты готовишь гораздо лучше. Твоим пловом не хочется обжираться. И остаются силы и на другие жизненные интересы. Я был неправ. Ты простишь меня?», спроси он, целуя  щиколотки.
«А вот не знаю», заявила Таня, «смотря, как прощения будешь просить», и лукаво посмотрела на него.
Он нагло улыбнулся и сказал:
«Думаю, что довольно активно», и полез на кровать. Таня рассмеялась и накрыла его голову подушкой.
Через какое-то время  пошли купаться. Вода была как всегда теплой. Три лунных дорожки сияли на воде. Все вокруг казалось волшебным.
Счастливая женщина лежала в воде и думала о том, что через день ей уезжать. Завтра ее последний день в Атлантиде. Ее день рожденья и ее свадьба.
А потом, суп с котом.
;


ГЛАВА  ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ


ДЕНЬ  РОЖДЕНЬЯ

Утром Таня проснулась и сразу почувствовала необычный запах. Привстала с подушки и обомлела. Вся комната завалена цветами. Изумительные букеты лилий в глиняных амфорах, напоминающих античные. Стрелиции в высоких узкогорлых бронзовых кувшинах. Пышные букеты нарциссов и несколько маков в стеклянной вазе поразили ее.
«Где же ты нашел маки? Я их нигде тут не видела».
«Да, у нас есть все, кроме маков. Они с твоей родины из Самарканда».
«Карл, нельзя так баловать женщин. Это слишком. Мог бы и без маков обойтись. И так всего много».
«Нет, не мог. Я хочу баловать тебя так, чтобы ты никогда и ни с кем не смогла бы стать такой же счастливой. Только со мной».
«Какой же ты глупый! И бестолковый. Как будто без этих дурацких маков я бы любила тебя меньше!»
«А вдруг? С женщинами ведь никогда не угадаешь! Ты уже нашла мой подарок?»
«Нет. А что, его надо искать?»
«Конечно! Под подушкой».
Таня полезла под подушку и ахнула. Там лежала небольшая бронзовая фигурка обнаженной женщины. Пышные формы радовали глаз и напоминали ее собственные. Она стала вертеть фигурку в руках рассматривая ее и вдруг замерла.
«Как ты это сделал?», спросила она Карла.
«Что сделал?», сказал он фальшивым удивленным голоском.
«Не понимаю, спереди это женщина, а сзади пантера. Как ты умудрился вылепить такое?»
«В каждом человеке есть что-то от животного. Один похож на тигра, другой на свинью, а кто-то просто козел».
«А я значит, пантера. Интересно».
«Ну, сначала хотел вылепить кошку. А потом понял, что ты, пожалуй, будешь поопасней кошки. А кто опасней кошки, но из того же семейства?»
«Мне нравится. Во всяком случае, приятно, что ты меня правильно оцениваешь. Да, со мной лучше не шутить, ты прав. Это опасно. А еще что ты мне подарил, покажи».
«Больше ничего. А что, тебе мало?»
«Конечно, мало. Я хочу украшения. Мне они никогда не надоедают. Хочу их много-много, прям до потолка».
«А кто говорил, что на землю ничего не возьмешь, сама там купишь?»
«А с чего ты взял, что женщинам вообще можно верить? Я, между прочим, настоящая женщина и делаю все, что взбредет в голову. Сейчас  хочу одно, а через минуту другое. Женщина должна быть взбалмошной и непредсказуемой».
Карл сел рядом с ней на кровать и сказал:
«А ведь я тебе верил. Каждому твоему слову. Выходит зря?»
«Да, зря. Словам вообще верить нельзя. Посмотри мне в глаза.  Ну, теперь веришь?!»
Таня смотрела на него серьезно и страстно. Он схватил ее за запястья и прижал к подушке:
«Думаешь, если пантера, то тебе все можно?!»
«Да», прошептала она нежно, «мне можно все и тебе тоже можно все».
Он лег рядом с ней и стал нежно и задумчиво перебирать ее волосы.
«А я ведь и правда никогда никого так сильно не любил, как тебя. И очень боялся».
«Знаю. Таких, как ты, вообще больше нет. Никогда не думала, что мужик способен так любить. Так сильно и так нежно. Как ты посмел сомневаться во мне? Выискивать в словах какой-то дурацкий смысл, которого там нет и никогда не было?»
Таня привстала и села около Карла на коленях. Он лежал на кровати закинув руки за голову. Она влезла носом ему в подмышку и стала нежно ласкать его волосы. Тот прикрыл глаза. Таня целовала его шею и спускалась ниже. Карл схватил ее и прижал к себе…
Потом  пошли завтракать. И тут Таня вспомнила:
«Слушай, к нам же завтра на обед придут Сесили с Густавом. И он вчера что-то говорил о русской свадьбе. И, что нам делать?»
«Не глупи! Шутки тут у них такие, дурацкие. Здесь ни свадеб, ни дней рожденья никогда не празднуют – считается дурной тон. Только тридцать лет – совершеннолетие. Даже подарков не дарят, только земным. Так что расслабься. У нас будет совсем другая программа. Ты любишь летать?»
«Во сне люблю, а так нет!»
«Сейчас пойдем в лавку, оденем летную одежду и в небо».
И они как всегда пошли в лавку. Не опять, а снова…
-
;



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

АТОМНЫЙ  ВЗРЫВ

Первое, что увидела Таня – это крылья. Настоящие крылья, как у птиц или ангелов на картинке. Громадные и поменьше. Белые и черные. Разных цветов, похожие на страусиные или лебединые. Дух захватывало от такой красоты.
«Неужели  правда, мы их наденем и сможем летать?»- восхитилась Таня.
«Ну, ты подруга даешь! Ты какой институт заканчивала? Сельхозакадемию, что ли, главный специалист по курям?», издевательски заявил Карл.
«А чего я такого сказала?», обиделась та.
«Как это можно летать с крыльями? Да это же просто так для красоты, костюм такой, ну и ощущений, конечно добавляет. Все-таки сильнее  чувствуешь сопротивление воздуха», сказал Карл и добавил:
«Штуку такую надеть надо – антигравитатор. Прицепил на пояс и полетел».
«А почему мы все время на лифте ездили, раз могли летать?», удивилась Таня.
«Трудно сказать, почему. Мода  здесь такая. Сначала, когда антигравитатор только изобрели, все атланты летали целыми днями. А потом как-то надоело. Костюмы специальные надо надевать. В юбках летать дамам неловко. И вообще неприятно, что у тебя над головой постоянно кто-то толчется. Ну, и перестали. Теперь летают в строго отведенных местах и под настроение. Пожалуй, ты получишь сегодня подарок, настоящий подарок судьбы».
«Ой, а какой? Украшения новые?»
«Да ты просто на них помешана. Куда тебе столько? Я-то хочу тебе подарить настоящий подарок – знание. Рассказать историю Атлантиды».
«А я никак не пойму, это что у них, тайна что-ли, пару раз у Густава спрашивала, а тот сразу уходит от ответа».
«Слушай, ты когда-нибудь портила любимое платье или чашку самую дорогую кто-нибудь у тебя разбивал?»
«Да, до сих пор жалко».
«А тебе нравится этот эпизод вспоминать?»
«Не слишком, расстраиваюсь и сразу настроение портится».
«Так и атланты. Не хотят вспоминать, как глупо и бездарно потеряли свою Атлантиду. Из-за собственной беспечности и безалаберности. Могли спасти и не сделали этого. Прошляпили. Для них это самая больная тема и говорят об этом крайне редко и только самым близким людям. Мне мать рассказала. А ей очень давно Густав».
«И как же это все случилось?»
«В общем-то,  знаю все это только кусками. Атланты прилетели на Землю с другой планеты. И случилось это 12 тысяч лет назад. У них там какие-то проблемы с атмосферой начались, ну и пришлось сюда перебазироваться. Та планета  похожа на Землю, но только люди там  были размером с наших стрекоз, маленькие – другая сила тяготения. А тут в таком виде жить несподручно, пришлось выстроить инкубаторы. Пирамиды называются. Там эти эльфы подрастают и становятся  большими - двухметровыми, а внешне – красивые арийские лица и длинные волосы. Мужики в основном блондины, а женщины брюнетки. Почему-то мода у них такая была. Атланты с генетикой давно дружили и все это умели – рост изменять, цвет глаз или волос по желанию и по моде. В общем, города понастроили всякие, каналы протянули в горах. Стали жить-поживать и добро наживать».
Карл помолчал.
«А потом начались проблемы. Человек всегда хочет, как лучше, а получается как всегда. Очень много  электричества потреблять стали. Жили-то в местности, похожей по климату на Ливан. А там жарко. Все надо поливать, чтобы зелень росла, причем круглосуточно. Воду брали в море. Значит, надо опреснять. Кондишены целый день включены. А тут кто-то моду ввел – на коньках кататься. Стали они искусственные катки делать. А это все дело  электричества жрет много. Конечно, можно было электростанции в горах строить. Но атланты поборники красоты и не захотели уродовать природу. Что дальше, ты, наверное, уже догадалась?»
«Хочешь сказать, атомные электростанции?»
«Да, только один выход. Построили и все стало в порядке. А потом начался сход ледников на полюсах земли, а они его проморгали. Все это дело бывает на Земле каждые 40 тысяч лет и кто-то из их ученых плохо рассчитал. В общем, что к чему, атланты поняли за неделю до схода лавин. Спасаться пришлось срочно – нужно быстро уходить под землю. Ну, техника у них была не чета нашей – все вырыли за пару дней. Поставили обобщенные палатки. Всех туда эвакуировали. Думали пожить там пару месяцев, пока земная кора сдвинется и снова назад вернуться, ну на новое место, на другой какой континент. Но не тут-то было. Один придурок-ученый, которому поручили заглушить атомные реакторы, решил все сделать по-своему, теория у того возникла  какая-то научная.
И стержни не вынул и не уничтожил, а  разрезал  на мелкие куски. Так был уверен, что после этого атомная реакция не пойдет. А та пошла  – ошибся он. И все к чертям собачьим рвануло. Ядерный взрыв, вся природа погибла и людям на поверхность выходить тысячу лет нельзя».
«И ничего нельзя было сделать?»
«Почему? Можно. Пришлось жить под землей. Ну, атланты подумали и решили, что под водой удобнее. И построили себе континент. А, потом жизнь на земле снова возродилась, всякие там питекантропы и австралопитеки стали появляться повсюду, а атланты уже привыкли жить под землей и решили назад на континент не возвращаться. Так, на зкскурсии выбираются, красоты родной планеты посмотреть и все. Ну, и мужики «охотиться» забегают. Так уж мы устроены. Все на что-то новенькое тянет».
Карл надел на себя и Таню антигравитаторы и стал выбирать крылья. Взял себе серые  с опушкой из черных страусиных крыльев. А Таня – нежно кремовые  с коричневыми краями. Сложили все это в большой рюкзак и пошли снова к лифту.
«Хочешь, покажу тебе космодром, где они впервые высадились на Землю?», спросил Карл.
«А это далеко?»
«Да нет, полтора часа лету со скоростью автомобиля, а если убыстримся, то еще меньше»
«Ну давай».
Снова поднялись на лифте и вышли недалеко от Святой Девы Ливана.  Рядом находились люди, пришлось отойти в сторонку и Карл включил «завесу». И снова стали невидимы. Надели крылья и включили первую скорость. Точнее, всем управлял Карл -такой штукой типа пульта, так как Таня боялась нажать на своем антигравитаторе не ту кнопку. Летели над горами Ливана и Таня наслаждалась невиданной красотой – далеко внизу простиралось море, а рядом Бейрут, в горах изысканные виллы с красными черепичными крышами и голубыми бассейнами.
«Ну, что детка, пора убыстряться, а то до ночи летать будем»
«А это не страшно, быстро лететь, ведь ветер будет в лицо?»
Карл засмеялся:
«Ты прямо, как маленькая. Как же ты в машине ездишь, не пугаешься?»
«Причем тут машина? Там же стекло».
«И тут сейчас будет стекло, хотя и не стеклянное».
Карл нажал кнопку и Таня поняла, что находится в прозрачной капсуле. Скорость  возросла и они помчались. Вскоре Таня увидела развалины громадных храмов, где и приземлились. Вокруг сновали люди, но никто не обращал на них никакого внимания. Ведь они просто появились из-за ближайшего дерева и стали обычными туристами. Жара стояла прямо  африканская, Карл купил две арафатки и навернул себе и Тане на голову.
Остановились около громадного каменного блока. Тот просто валялся на земле среди гор. Высотой со стандартную пятиэтажку и шириной как раз в половину ее стены, если смотреть с торца.
«Что это и где мы?», удивилась Таня.
«Это Баальбек, город Солнца или  Гелиополис. Ты когда нибудь слышала о нем?»
«Никогда в жизни».
«Это известное место. Сейчас здесь развалины самого большого храма на земле. Храм Ваала. И ходят слухи, что именно тут находился атлантский космодром».
«И что, это правда?»
«Да, это чистая правда. Первый космический корабль атлантов привез только семнадцать мужчин. И они должны были подготовить космодром для приема больших кораблей. И они это сделали. Эти каменные блоки по 700 тонн каждый срочно вырубались в горах роботами, те спешили, времени оставалось мало, на их родной планете что-то произошло с атмосферой и становилось нечем дышать. Надо было эвакуировать всех на Землю. Космодром  соорудили за три дня. Но он не понадобился. Все корабли атлантов погибли. Что-то с навигацией произошло. Ни один не долетел до Земли. И  атлантов осталось на белом свете всего семнадцать человек. И все»
«А как же они выжили?  И размножились? Ты же сказал, что прилетели одни мужчины».
«Ты когда нибудь про золотые яйца слышала?»
«Ну,  снесла курочка яичко, не простое, а золотое, да и фильм тут недавно в России сняли, «Золотые яйца судьбы», или еще как-то называется, не помню, мужики там эти снимались, смешные из «Наша Раша»».
«Так вот слушай и в обморок не падай. Атланты раньше яйцами размножались. У них секс всегда стоял отдельно, а дети отдельно. Раз в год каждая женщина несла яйцо. Сначала, давным-давно, из этих яиц атланты вылуплялись сразу, как цыплята. А потом  научились их консервировать – освоили нанотехнологии и стали эти яйца покрывать золотой пленкой, толщиной в один атом. Ну, земные это только что освоили, нобелевскую премию получили. А атланты  умели пятнадцать тысяч лет назад делать. И эти яйца в золотой оболочке могли храниться вечно или почти вечно. Но, конечно, при определенных условиях. А, когда нужно, то помещали яйцо в инкубатор и ставили программу, какой ребенок должен родиться – пол, рост и вес программировался»
«Не может быть! Ты хочешь сказать, что эти семнадцать эльфов-атлантов смогли вырастить новую генерацию».
«Да, они это сделали! Построили инкубаторы-пирамиды, которые равномерно прогревались солнцем и там была постоянная нужная температура. А яйца  заранее привезли с собой. Космос страшная и жестокая вещь, и вариант, что какой-то корабль погибнет, всегда предполагается. Конечно, никто не ожидал, что погибнут все».
«И что же, они вырастили трехметровых великанов, о которых рассказывают все предания?»
Карл искренне расхохотался:
«Конечно, нет!  Новые атланты были здоровыми светловолосыми двухметровыми мужиками, а женщины изящными брюнетками среднего роста. Мода у них такая была. Чтоб мужик блондином был, а женщина брюнеткой».
«А почему так странно?»
Карл нагло, по-мужски ухмыльнулся:
«А ты не догадываешься?»
«Даже предположить не могу!»
«А как ты думаешь, кто из мужиков темпераментней, блондин или брюнет?»
Таня рассмеялась:
«Ну, это всем известно, брюнеты всегда темпераментней. А почему тогда они стали блондинами?»
«А все потому, что древняя цивилизация. Эмансипация их достала. Бабам своим угодить хотели. Те требовали, чтобы мужики больше делами занимались и поменьше «отвлекающими моментами». Так и сложилось исторически».
«Хорошо! Но женшины-то почему брюнетки, а не блондинки?»
Карл еще пуще расхохотался:
«Да именно потому, что мужикам  хочется женщину потемпераментней, а генетика точно установила, что самые темпераментные – брюнетки невысокого роста и не слишком худые. Ты же видела атлантских женщин. Ни одна из них на диетах не сидит. У всех абсолютно реальные формы, как у богинь».
«Но я не пойму. Ты сказал, что  атланты были двухметровые, так почему все легенды говорят о великанах. Может, они все-таки по три метра были, ты просто не знаешь?»
«Если в человеке три метра роста, то он не сможет жить на этой планете – слишком будет тяжелый и неуклюжий. Атлантские генетики все это рассчитали. А почему их все великанами считали, так очень просто – они же телепаты. И просто проецировали на собеседника свои вымышленные размеры, чтобы пугать его и не применять оружия для устрашения. Простой и человечный ход».
«И что, они так и жили около космодрома своего, что ли?»
«Пока не вырастили двухметровых атлантов, а на это ушел год, то да, а потом ушли в Междуречье, а потом в Иорданию в город  Петру».
«А потом?»
«А потом суп с котом! Я хочу есть и спать. Все, хватит осмотров. Уже все храмы осмотрели, пока с тобой болтали. Полетели домой. Завтра у Густава спросишь. Про Петру он готов часами рассказывать. Это его конек».
Карл прижался к Тане и произнес:
«У нас осталось совсем мало времени.  И я не собираюсь тратить его на твое образование».
Потом подумал и добавил:
«Если только в некоторых аспектах», и нахально улыбнувшись, шлепнул  ее по попе.
;


ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

ДЖИННЫ


Таня и Карл пришли в гости к Густаву, когда уже начало темнеть. Появились три луны, и озарили все вокруг призрачным светом. Казалось, что ты в попал в сказку. Огромные причудливо изгибающиеся деревья, диковинные цветы и извилистая речка, берега которой усыпаны сверкающими друзами хрусталя. Карл и Сесили сидели в креслах около бассейна рядом с домом.
Таня и Карл сели рядом. Густав предложил выпить и Таня медленно пригубила вино, а затем обратилась к Карлу:
-Вы никогда не рассказывали, как возникла Ваша цивилизация здесь на Земле или это секрет?
Карл улыбнулся:
-Нет, ничего запретного или таинственного тут нет. И многое вы на Земле уже знаете. Такие вещи всегда как-то просачиваются. Информацию вообще трудно скрыть. Другое дело, что большинство считает все это мифами и сказками.
-Так, что это все правда про атлантов, о чем пишут в книгах?
Карл засмеялся:
-Как и все в жизни – половина правда, половина вранье.
И начал свой рассказ.
-Сначала наша первая экспедиция высадилась в Баальбеке, это сейчас Ливан. Наши предки с помощью роботов построили космодром, но никто не прилетел – все корабли погибли. И тогда они построили инкубаторы-пирамиды и вырастили новую генерацию, Вы Таня, наверное, удивитесь - из яиц.
-Нет, я знаю, Карл рассказал.
-Тогда перехожу ко второй части Марлезонского балета. Атланты решили жить в Петре. Слышали, наверное, сейчас туда туры продают, это в Иордании, Седьмое чудо света. Там в скалах высекли дворцы и построили виллы.
-А как это сделали? Атланты сами всю эту красоту создали?
-Сами, но с помощью роботов или джиннов. Слышали про таких? Те, что дворцы и корабли за ночь строили? Это ведь и в русских сказках отражено. Так все и было.
-А я читала, что там в Петре есть два странных  каменных куба, около храма, которые арабы называют – «цистерны джиннов», так что, это и правда для джиннов?
-Правда. Там мы их и хранили, а потом брали в руки камень типа пульта, каким  ваши мальчишки  играют в плэй-стэйшн, и управляли этими джиннами и те делали то, что надо. Эти джинны – просто энергетические установки. Или биороботы, не знаю, как сказать понятнее.  Высекали  дворцы в камнях, строили пирамиды или мостили дороги,  строили яхты и корабли. Все это у нас было.
-А огненные колесницы?
Густав расхохотался:
-Конечно, и самолеты, и ракеты и личные маленькие устройства, чтобы летать. Ну, и крылья, конечно.
-Так, что эти самые ангелы, про которых в легендах рассказывают,  это атланты, что ли?
-Боюсь Вас Таня разочаровывать, но все так и есть. Все ангелы - и хорошие, как архангел Михаил, и плохие, как Люцифер, это все атланты.
-А Бог? – спросила Таня с испугом.
Густав посмотрел на нее серьезно и произнес:
-С Богом история гораздо сложнее. Я ее Вам расскажу, но не сегодня. Перед этим Вы должны узнать и понять слишком многое. Это не простая тема для человеческого рассудка. Даже мы, атланты, не все знаем и понимаем. Вот Вы слышали о таком человеке, как  Эйнштейн?
-Конечно, все о нем слышали!
-А многие его понимают?
-По-моему никто. Или почти никто.
-Вот так и с Богом. Я потом расскажу, но боюсь, что Вы не поймете. Но, попробовать-то можно.
-А когда вы прилетели на землю, люди тут уже жили?
-Нет, людей, как таковых не было. Только обезьянки, некоторые очень хорошие и забавные. Ласковые и веселые. И любили нам подражать и передразнивать. Это было двенадцать тысяч лет назад.
-А как же люди возникли? Вы знаете?
-Густав засмеялся:
-Как раз мы-то это хорошо знаем. Это мы людей создали, а не Бог.
-А как?
-А по-разному.
-Сначала слепили из биомассы и дали им душу, то есть «программу развития». Но ничего не вышло. Склоки между мужчиной и женщиной начались, прямо, как в Библии и описано. И нам пришлось их уничтожить. У нас-то атлантов, мужчины и женщины равны, а у людей это равенство не сработало – видно программы плохие оказались. И тут мы, прямо как ваш великий вождь Ленин поняли, что надо идти другим путем. И пошли.
-А каким?
-Не знаю даже, что Вам Таня сказать. Вы ведь земные не такие как мы и понятия нравственности и сексуальности у вас другие. Первое время  атланты были то, что вы называете, бисексуалами. Это уже потом наш менталитет изменился и теперь мы «общаемся» только с противоположным полом. А первые атланты были большие затейники и спокойно относились к разным экспериментам, биологическим в том числе.
-Я не понимаю, что Вы имеете в виду?
-А чего тут понимать? Спать они начали с самыми хорошенькими обезьянками. Недаром же часто говорят, что все мужики скоты. Отчасти это верно.
-Так что, все люди произошли от атлантов?
-Нет, не все. Только часть. Самые умные и гениальные – это наши потомки. А самые тупые  местные. Уже ваши многие ученые, и Дарвин и Мечников обнаружили, что пятимесячные зародыши некоторых видов обезьян и человека почти идентичны. И сделали вывод, что у некоторых обезьян прошла генетическая мутация и их дети стали резко отличаться от других обезьян. И за счет своего ума и способностей быстро распространились по планете. Ну, а атланты тут вмешались или радиация, или еще чего,  ученые не знают. Как говорится, какой-то внешний фактор.
-Как забавно? Значит, все, о чем в сказках рассказывают, не выдумки. И ковер-самолет, и волшебное «зеркальце», что все показывает. И то, что дворец за ночь построить можно?
-Таня, а как Вы думаете, можно ли выдумать то, чего никогда не видел?
-Не знаю, у некоторых такая буйная фантазия!
-Какая бы она буйная не была, но что-то за каждой выдумкой таится. Вот те самые Содом и Гоморра, что в грехе жили, а Бог потом «огненный дождь» пролил, как Вы думаете, выдумка?
-Не знаю, говорят, что следы этого огня до сих пор видны.
-Конечно, никакая это не выдумка, и Бог тут ни при чем. Обычная война тогда началась между некоторыми городами, бомбили атланты друг-друга, как и вы сами на Земле это часто делаете, погибла куча народа, уцелели немногие. И только после этого наши предки одумались и перестали воевать, потому, что поняли, что уничтожить друг друга гораздо легче, чем потом выживать. Мы были так же глупы, как сейчас глупы люди. Вам ведь очень мало лет, вашей цивилизации, да и живете вы слишком мало, чтобы что-то понять, максимум по сто лет.
-А что, мы тоже сможем жить по тысяче лет, как и атланты?
-Вряд ли, по тысяче это очень не скоро, а по триста лет начнете жить довольно скоро, лет через сто.
-Не может быть! Это медицина все сделает?
-Нет, Таня, не медицина. Это произойдет само. Пройдет генетическая мутация и появятся люди, живущие по триста лет.
-Выходит это правда, то о чем писал Бернард Шоу! Я же у него про это читала. В его «Назад к Мафусаилу». Что сначала кое-кто начнет жить по триста лет, а потом люди начнут вылупляться из яиц и жить по тысяче лет. Подождите, но вы же тоже вылупляетесь из яиц. А откуда Шоу мог про это знать?
-Откуда, от верблюда!
-То есть он бывал здесь у вас в Атлантиде?
-Да, бывал.
-Густав, только не говорите, что это Ваш сын.
Густав рассмеялся:
-Нет, Шоу не мой сын. Не все земные гении мои сыновья. Мне не слишком повезло. Все мои сыновья увлечены больше искусством, чем наукой. Пойдемте пить чай. Уже поздно. А у Вас Таня, остался всего один завтрашний день. Думаю, у Вас есть темы, которые Вы захотите обсудить с Карлом без нас. Это Ваша последняя ночь в Атлантиде. Завтра, как только заснете, сразу окажетесь на Земле.
-А, если  не засну?
-Тогда повторится сказка про Золушку. Как только пробьет двенадцать ночи, Вам сразу захочется куда-то убежать. Вами вдруг овладеет беспокойство и страх, что Вы куда-то не успеваете и опаздываете. И Вы побежите.
-Не может быть!
-Сами убедитесь! – произнес Густав и  улыбнулся с сожалением.
;
ГЛАВА  ТРИДЦАТЬ  ПЯТАЯ

НА  ДНЕ  МОРСКОМ

Таня и Карл подошли к своему дому.
-Давай посидим здесь, около бассейна - грустно произнесла Таня.
-Нет, - сказал Карл, - я не желаю, чтобы в наш последний вечер ты грустила:
-Даже, если мы никогда больше не будем вместе, у нас уже есть, что вспомнить. А сейчас я покажу тебе одну вещь. Залезай в бассейн.
И они  пошли купаться. А потом Карл подплыл к отвесной стенке бассейна и нажал на нее рукой. И вдруг возник сильнейший водоворот, и Таню стало куда-то затягивать. Она испуганно взглянула на Карла и тот сказал:
-Не бойся.  От этого не умирают, ныряй.
И они нырнули. Вода оказалась теплой и изумрудной. Везде вокруг росли водоросли и изумительные кораллы. Стаи разноцветных рыбешек быстро меняли свою траекторию, то скучиваясь, то разбегаясь во все стороны.
-Где мы? – спросила Таня удивленно.
-На земле, в море-окияне, на глубине пятьсот метров.
-А как же мы с тобой без масок и аквалангов? Мы же можем задохнуться?
Карл рассмеялся:
-Не можем. Это то, что мы на земле называем нанотехнологии. На нас с тобой пленка толщиной в один атом. Когда заныриваешь из бассейна в океан, то она окутывает тебя автоматически. Так же, как подача кислорода. Она все время идет.
-А откуда? – спросила Таня
-Ты не поверишь, но я понятия не имею. Ты когда дома утюг включаешь или телевизор, можешь сказать, откуда там ток берется?
-Нет, - рассмеялась Таня.
-Вот и я не могу, - усмехнулся Карл, схватил ее за руку и они поплыли.
А потом заплыли в грот и он прижал ее к себе. Нежно и уверенно.
-Ты с ума сошел? На нас же пленка всего в один атом, а вдруг  порвется? Мы же здесь умрем на дне моря.
-Не умрем! Я уже пробовал не один раз и до сих пор не умер! Так, что расслабься, как в том анекдоте и получи удовольствие.
И она расслабилась.
Потом долго любовались осьминогами, как те охотятся на маленьких насекомых. Потом трогали кораллы, а потом снова заплыли в грот. Это оказался странный грот. Там стояла статуя богини Венеры и играла удивительная музыка.
Таня задорно посмотрела на Карла и сказала:
-А ведь у меня нет тут украшений! И что же мы принесем в дар Венере?
Карл посмотрел на нее тяжелым мужским взглядом и произнес:
-А сейчас ты покажешь ей, как  меня любишь. И она это оценит. Достойна ты моей любви или нет.
Таня нежно прижалась к нему и тихо сказала:
-Ну, ты и идиот. Неужели тебе еще нужна чья-то оценка?
Тот ухмыльнулся и заявил:
-А то! Может я недостаточно опытен и заблуждаюсь!
Таня тоже усмехнулась и произнесла:
-Ну, ладно. Только в последний раз!
Карл сделал невинное лицо и послушно согласился:
-Конечно…
Домой  приплыли уже под утро и абсолютно вымотанные, рухнули в постель.
;

ГЛАВА  ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

БОГ

К Густаву Таня и Карл явились  к обеду, часа в два. Их уже ждали. Густав улыбнулся:
-Сегодня Таня мы угостим Вас нашим фирменным атлантским обедом. Существует русская кухня, французская и китайская, а сейчас попробуете нашу, прошу к столу. Таня зашла в дом, и удивилась. Такого скромного стола  в жизни не видела. Еды  мало, очень мало и выбор крайне ограничен. Но само оформление блюд поражало. Каждая тарелка являлась произведением искусства. Некоторые напоминали раковины из стекла, из фарфора или из серебра. С первого взгляда  выглядели как  настоящие ракушки, но чем-то отличались от тех – некой завершенностью и отточенностью форм.
На ракушках лежали креветки, обычные вареные креветки. Только потом, когда Таня стала их есть, то поняла, что они не вареные – их вкус оказался удивительно нежным и в каждой тарелке  различным. Некие приправы делали их непохожими.
На других тарелках, напоминающих листья, лежали оливки. Самые разные – на оранжевых листьях зеленые, на бледно-розовых из оникса – фиолетовые. Оливки различались по размеру, вкусу и цвету. И еще на столе возвышались небольшие горки фруктов - фиников, изюма и орехов. Самых разных. И все, больше ничего не было. Только кувшины с родниковой водой, кристально чистой и поразительно вкусной.
-Неужели Ваши философы все аскеты? – рассмеялась Таня.
-Почти, - улыбнулся Густав, - многие люди даже у вас на Земле замечают, чем больше всего имеют, тем обычная картошка с соленым огурцом становится вкуснее. И  простая водка, а не дорогой коньяк доставляет самое большое удовольствие.
Таня задумалась, и поняла, что так и есть. С тех самых пор, как в России магазины оказались завалены разнообразной едой, ее гости больше всего стали есть именно это – простое и исконно русское. Все эти фуа-гра и устрицы почему-то быстро приелись.
-Надо же, а Вы Густав правы. Это так и есть! – воскликнула Таня.
-Вообще жизнь проста, гораздо проще, чем кажется. И мы сами ее усложняем и страдаем от этого. Вот, как Вы думаете в чем смысл жизни?
Таня растерялась. Она об этом никогда не думала. У нее в жизни особого смысла не было. Работа ее мало интересовала. Любовь – дело хорошее, но быстро проходит и начинаются проблемы, несходство характеров и привычек, то да се. Дети? Конечно, они радуют, но и огорчают слишком много. И ты постоянно за них переживаешь. Как у них дела в семье, как на работе, не болеют ли?
И она честно ответила:
-Не знаю. Многие считают, что в жизни вообще нет смысла. Или смысл в удовольствиях. У меня в жизни нет никакого смысла. Вот сейчас я люблю Карла. А на Земле не знаю, что будет. Может и ничего. Как говорят  по-русски, «день да ночь – сутки прочь». А у вас тут в Атлантиде чего думают по этому поводу?
-О, у нас это самое важное в жизни – найти твой личный смысл. Оказывается, Таня, у каждого человека он свой – надо понять кто ты и для чего рожден.
-А как же это можно понять?
-Способы такие существуют. И о них всегда задумывались философы и жрецы храмов. Вот Вы когда нибудь слышали о Священных Мистериях?
-Малость слышала, в книге такой читала «Таис Афинская» и на экскурсии нам рассказывали, когда в Анапе отдыхала.
-Ну, и как Вам древние греки показались, Таня?
-Обалдела я от них. Не ожидала такого. Ведь у них две тысячи лет тому назад виллы на берегу моря построены по пятьсот метров с водопроводом и канализацией. А у нас в России, Вы мне, наверное, не поверите - в пятидесяти километрах от Москвы у многих людей на дачах стоят такие маленькие домики и там дырка в полу. И люди туда справляют все свои дела.
Тут Карл расхохотался и заявил:
-И на моей даче это есть. Никак все руки не дойдут «септик» вырыть.
-Вот видите Густав, а мы ведь целыми днями запускаем ракеты в космос, а у людей в домах в ближайшем подмосковье у многих нету газа и дома отапливают как при царе Горохе – печами.
-Я все это знаю, Таня, я же бываю в России. И это еще не самые страшные ваши беды. Многое у вас плохо, очень плохо. Но все страны прошли через это. И вы пройдете. И будете жить гораздо лучше.
-Блажен, кто верует, тепло ему на свете, - сказала Таня - поговорка такая есть у нас, у русских.
Густав расхохотался:
-Ну, что ж. Раз уж Вы заговорили о Вере, то я Вам, как и обещал, расскажу кое-что о Боге. Только скажу сразу, кто-то из ваших философов сказал «мысль изреченная есть ложь». И я скажу тоже, возможно то, что Вы сейчас услышите, покажется Вам странным. Мне трудно объяснить Вам, что такое Бог, но я попытаюсь. Вот Вы знаете, что такое интернет?
-Ну, конечно, все время туда залезаю, то статьи читаю, то письма пишу, то ищу что-то нужное.
-А Вы никогда не обращали внимание, что стоит Вам влезть на какой-то ресурс, то потом Вам все время информация на эту тему будет показываться, куда бы Вы не пошли.
-Конечно, заметила. Хотела тут шкаф купить, так потом месяц целый эти фирмы по продаже шкафов меня мучили – всюду лезли.
-А Вы Таня, знаете, что все письма, что люди пишут друг-другу вечно или почти вечно хранятся на «почте» в интернете.
-Как хранятся? Разве это не пересылочный пункт?
-Нет, это база данных. А  Вы ведь большая девочка и должны понимать, если информация где-то хранится, то кто-то всегда имеет к ней доступ.
-Вы хотите сказать, что мои письма кто-то читает?
-Нет, я хочу сказать, что может прочесть, причем в любое время и абсолютно все, что Вы написали. И не только это. А как Вы думаете, то что Вы пишете  в редакторе, в ворде, сидя  у себя дома за компьютером, это тоже тайна?
-Вы, что же Густав, хотите сказать, что то, что не прошло через «почту», а хранится в моей «памяти», тоже всем известно?
-Не всем, но некоторым, несомненно.
-И что же теперь делать?
-Да ничего. Помните, раньше говорили, что Бог все видит и все знает. А некоторые, наоборот, говорят, нас так много, Богу не до нас. Так вот интернет все эти слова делает значимыми.  Теперь представить себе нечто, что может знать о нас все, помнить все наши просьбы и желания  и выполнять их, гораздо легче. Большинство из нас не представляет себе, как именно устроен и функционирует интернет, но мы знаем многое о его функциях.
-Так что, Бог это интернет, что ли?
-Нет, это совсем другое. Совершенно другое. Но  некоторые его функции  похожи.
Он все знает о нас. О наших желаниях и наших потребностях. И иногда их выполняет. Но не всегда. Существуют причины, почему одни наши просьбы исполняются, а другие нет.
-И что это за причины?
-Вот именно тут и начинается сложность, как это объяснить. Вот Вы, Таня читали у Шекспира «весь мир – театр и люди в нем актеры»?
-Ну, читала.
-А про что это Шекспир сказал, никогда не задумывались?
-Ну, наверное, что все люди «играют», изображают из себя что-то, чем в действительности не являются.
-А если это не так? И он имел в виду совсем другое?
-А что другое он имел в виду?
-А вот представьте себе, что человек, не так давно произошедший от обезьяны так несовершенен, что его душу надо развить, «очеловечить» так сказать и человек «проживает» много жизней и в каждой из них совершенствуется. В одной жизни он учится пониманию музыки, в другой – математике, в третьей, как взаимодействовать с чужой душой. Понимать ее, любить и быть любимым. Как тогда?
-Густав, Вы хотите сказать, что мы все  живем по многу раз, не одну жизнь, а несколько?
- Не все. Многие, но не все живут по многу жизней. Некоторые только одну. Ваш Христос сказал:
-Каждому дается по Вере его.
-Так, что, те кто верит в Бога, живут по многу раз, а те, кто не верит, только один - так, что ли?
-Нет, не так. Совсем не так. Многие, что «верят» в Бога и ходят в церковь, на самом деле совсем не верят, а только делают вид. Изображают это, «играют» - кто для других, а кто сам для себя. Ваш земной Парацельс сказал:
-Если я знаю, что божественная мудрость может совершить некое деяние, я обладаю истинной верою; если же я лишь полагаю либо пытаюсь убедить себя в том, что верю в такую возможность, это не есть знание и это не дарует веры.
-Он хочет сказать, что вера и знание одно, как же это может быть?
-Может, в жизни многое может быть.
-А я тоже тогда хочу поверить. А как это сделать? Или это невозможно и только дано некоторым?
-Возможно, многое возможно. Помните, Ваш Христос говорил:
-Ищите, да обрящете.
-А где это искать и что именно?
Карл расхохотался:
-Таня, ты утомила Густава. Дальше давай я тебе расскажу. Я тоже все это знаю.
-Ты хочешь сказать, что знаешь, как найти Бога?
-Знаю. Только сразу должен предупредить – это очень больно.
-Больно? Ты что ли шутишь? При чем здесь боль?
-А ты слышала про крестный путь Христа? Помнишь, как он страдал?
-Причем тут это? Меня же никто на кресте распинать не собирается?
-А ты никогда в жизни не мучилась и не страдала? У тебя не было причин для этого?
-Были причины. И мучилась и страдала. Когда меня бросил человек, которого я любила, мне было так тяжело, что хотела умереть. Но при чем тут это?
-А ты когда нибудь слышала такую фразу – Бог есть Любовь?
-Ну, ты даешь. Это же везде в церкви написано большими буквами. И все это знают.
-Что знают?
-Ну, что любовь к Богу очень важна, это самая святая любовь на свете.
-А кто это тебе сказал?
-Что это?
-Ну, что важна любовь именно к Богу? Кто это сказал, Христос или Святой Августин?  Они все, все пророки говорили другое, что Бог внутри человека, а не снаружи. Что человек это храм Божий. Возлюби ближнего, как самого себя, вот что они говорили.
-Как это Бог может быть внутри, что ты имеешь в виду Карл?
-А то, ты когда нибудь слышала о Святой Троице?
-Ну, слышала, кто же о ней не слышал.
-Так вот, человек троичен – это тело, душа и дух. Так вот, насчет тела, ты похоже в курсе. Душа – это то,  чем ты воспринимаешь весь чувственный мир – музыку, красоты природы и архитектуры. Ну, а дух – это то, чем ты способна общаться с Богом. Или не способна. У одних людей этот дух есть, а у других, как ты уже возможно, поняла, нету. И тот, кто ощутил свое единство с Богом, дух Божий в себе, становится просветленным и обретает Внутреннего Бога.
-Не может быть!
-Может, но это обретение происходит только через страданья и через любовь. Тот, кто полюбил так, что сумел побороть свои плотские страсти  и возлюбил своего любимого такой любовью, что готов  отречься от потребностей своего тела и хочет лишь того, чтобы другому стало хорошо, проходит испытанье и обретает это качество – дух Божий. Или не обретает, как получится.
-Это слишком сложно для меня. Я не очень тебя поняла.
-А ты не спеши. Как говорят в китайской поговорке:
-Куда спешишь? Перед тобой вечность. Книги почитай на эту тему. Я тебе составлю списочек, как школьнику на каникулы, главное, не потеряй.
-А как же со страданием? Я не хочу страдать.
Густав и Карл  одновременно расхохотались:
-А придется, Таня, никуда ты не денешься!
-Почему? – спросила Таня удивленно.
-А потому, что сегодня вернешься на Землю
-Ну, и что?
-А завтра ты встретишь там Карла и полюбишь его.
-Так это же здорово! Мы же и здесь любим друг-друга.
Густав и Карл сразу стали серьезными. Потом Густав помолчал и сказал:
-Он бросит тебя Таня. Полюбит безумно и сразу бросит. И вы оба будете страдать. Пока не обретете Внутреннего Бога. И только потом снова будете вместе.
Таня с ужасом посмотрела на них и спросила:
-А что, по-другому нельзя?
Густав грустно улыбнулся и произнес:
-По-другому нельзя. Это единственный путь к Богу. И вам придется его пройти. Жил у вас на Земле такой мужик, Орфей его звали. Слышала может? Так он сказал:
«Привет тебе, пережившему страдания…Из человека ты стал Богом». И еще: «Счастлив  и блажен ты, которому суждено из смертного стать Богом». И еще:

Ты найдешь слева от дома Гадеса  источник,
Рядом с ним стоит белый кипарис.
К этому источнику не подходи
Но ты найдешь другой около озера памяти,
Холодные воды несущий, и перед ним стоит стража.
Скажи: «Я дитя земли и звездного неба,
Но род мой – только от неба. Об этом вы знаете сами.
И вот я, жаждой томим, погибаю. Дайте скорее
Холодной воды, текущей из озера памяти».
И сами дадут тебе испить из святого источника,
И после этого среди других героев ты место получишь…
;


ГЛАВА  ТРИДЦАТЬ  СЕДЬМАЯ

НА  ЗЕМЛЕ

Таня проснулась радостная и веселая. Наступило прекрасное солнечное утро. Вечером  шла в гости на день рожденья к одной из своих  приятельниц,  знакомой  лет пятнадцать. И ее также звали Татьяной.
Это  настоящая загадка,  но из семи ближайших подруг пятерых звали Татьянами. Видно в то время оказался в моде роман «Евгений Онегин».
Итак, она звалась Татьяна  и являлась профессором биологии. Работала в институте  химфизики. Высокая, стройная и невероятно образованная. Никто из Таниных знакомых не прочел столько книг. Цитировала наизусть  Пушкина, Лермонтова и Омара Хайяма. Фрейда тоже цитировала. Знания ее казались энциклопедичными. Знала все или почти все. Наряду с этим была кокетлива и изысканна. Удивительная женщина, и чем дольше Таня с ней общалась, тем поражалась сильнее.
Последние два года Таня не появлялась у нее на днях рожденья, так сложилась жизнь, что именно в это время уезжала в санаторий.  А сегодня собиралась.
Таня  пила кофе с кусочком камамбера. Ей нравилось это сочетания вкуса сладкого кофе и чуть вяжущего  сыра. Потом пошла в гостиную, включила любимую музыку и взяла в руки телефон.
Надо позвонить Татьяне, поздравить, и узнать, когда приходить, подумала она. Трубку снял ее сын Федор. Это удивило Таню. Тот крайне редко бывал у матери, Татьяна иногда на это жаловалась и когда тот бывал в гостях, сразу извинялась, что не может разговаривать.
«Привет! Поздравляю и всего желаю!», сразу сказала Таня.
«Ой, привет! Как я рада тебя слышать! Жду сегодня в шесть часов».
«Обязательно буду. А что это у тебя Федор вдруг дома?»
«Да, у него на съемной квартире  соседи евроремонт затеяли, с утра до ночи дрель слышно, он оттуда и сбежал».
«На какой съемной квартире? Когда  видела его в последний раз, он же жениться собрался. Был такой счастливый».
«Да, уже  ложки и вилки купили и дорогущий пылесос за три тыщи баксов, а потом что-то у них разладилось. Два года вместе жили и все, разошлись»,
«Да ты что?  А мне так его девушка понравилась. Такая хорошенькая блондинка».
«У него и до этого тоже блондинка была. И тоже два года вместе жили. Период, видимо, у него такой, как в математике, два года. А сейчас один живет».
«Надо же, как удивительно. Ну, жди, в шесть приду».
Когда Таня пришла в гости и увидела Федора, то удивилась. Она не видела его три года и тот сильно изменился. Раньше это был жизнерадостный парень, веселый и обаятельный. Сейчас на нее смотрел взрослый, уверенный в себе мужик, серьезный и задумчивый. Волосы, раньше чуть длинноватые, сейчас опускались ниже плеч и схвачены резинкой в хвост. И,  вдруг, ни с того   ни с сего,  Тане захотелось с ним пококетничать.
Никогда в жизни у нее не возникало такого, обычного для большинства женщин, желания. А тут  вспомнила разговор с его матерью, когда  пару месяцев назад вместе парились в бане. Совершенно случайно разговор зашел о мужиках и та сказала:
«Флирт -  одно из самых увлекательных занятий. Ведь все понимают, что это никого ни к чему не обязывает».
Таня не стала с ней спорить, но для себя уже давно решила, что это не ее. Она этого просто не понимала. Какой смысл морочить мужику голову. Если он тебе нравится и ты что-то хочешь, то да, можно дать это понять. А если нет, то нет. И вдруг ее обуяло желание кокетства, которое тут же реализовала, начав строить глазки Федору. Тот удивился. Они  знакомы пятнадцать лет с его глубокого детства и ее  странная сегодняшняя манера  поведения удивила, но заинтересовала. Радость общения охватила обоих, они смеялись и шутили, перебивая друг друга.
Самое удивительное, что никто из сидящих  за столом  ничего не замечал. Таня всегда была жизнерадостной, а Федор  веселым. Вскоре та собралась уходить и стала прощаться. Перед уходом  договорилась, что Федор придет завтра помочь с компьютером.
Она только что его купила и нужно было поставить кое-какие программы.
И вскоре ушла.

Федор сел в кресло и закурил трубку.
Он уже  знал,  что будет завтра.
Как придет к ней домой и  сядет за компьютер.
Как Таня встанет рядом и увидит его руки, набирающие текст.

И больше не будет ничего.

ТОЛЬКО ОН  И ЕГО РУКИ!!!