К полудню вся работа была сделана. Тотт сидел у каменистой набережной и рыбачил. Это была своего рода разминка перед «большим уловом», так в нашем городке называли ежегодный конкурс местных рыбаков, в котором участие мог принять каждый желающий.
- Тотт, ты уже здесь как здесь, - прохрипел Мэтью, - Неужто хочешь, морской дьявол, чёртову дюжину сколотить?!
- Мэтью, если я скажу тебе, что пришёл сюда побаловаться, молодость вспомнить, ты же всё равно мне не поверишь?
- Меня тебе не обвести вокруг пальца, Тотт, старый чёрт. Всё носишься как молодой, только спрашивается зачем?!
- Однажды я стану легендой этого городка, Мэтью, а теперь я проверяю, на что нынче рыба клюёт.
- Старый чёрт ты, Тотт, бросай глупое. Всё равно утром проснёшься пьяный во-о-он в той канаве, как и все прошлые двенадцать лет. Эта канава уже тоже давно стала легендарной, раз таких легенд знавала, - рассмеялся бродяга Мэтью и поковылял дальше.
- Эх, это конечно глупо, но раз в году я могу ещё и подурачится, почувствовать себя молодым юнцом! Почему бы не показать себя во всей красе, ведь ещё есть силы! – цепляя на крючок червя, ворчал Тотт, - А черви нынче в моде, уже четвёртого цепляю – клюют цыпочки.
А ведь и правда, Тотт мог бы стать местной легендой этого городка – сколько всего было за эти годы и уж тем более, вряд ли кто сможет двенадцать лет подряд выигрывать этот чёртов «большой улов», а ведь это мечта каждого мальчишки, так сказать, путь во взрослую жизнь, к первой славе, к первой любви! А ведь свой первый большой улов Тотт словил ещё в свои шестнадцать. Тогда девчонки бегали за ним ещё до конца сезона, особенно приезжие. А он, наивный, мечтал о первой красавице города. Он сейчас и не вспомнит, как её звали, да и никто уже не вспомнит, а Тотта знает каждый и помнит того шестнадцатилетнего мальчугана. Много ещё воды утекло с тех пор, как Тотт вошёл в эту реку ещё раз. Уж больно хороша была Анабель, красавица того сезона, её красотой давились завистливые дамы и восхищались матёрые мужи. Он был старше её этак на десяток лет как минимум. Чем он ещё мог привлечь молодую девчонку?! Конечно званием победителя! Это была лучшая пара того вечера. Их и сейчас вряд ли кто-нибудь бы переплюнул. Они уже давно не вместе, а Тотт, как безумный мальчишка, бросает победу к её ногам из года в год.
Уже пьяный к моменту награждения непобеждённый Тотт стабильно, из года в год говорил приблизительно следующее:
- Эту победу я посвящаю своей любимой девушке – Анабель, первой красавице этого вечера!
По-видимому, довольный экспериментами с наживкой Тотт сматывал леску и насвистывая какую-то мелодию шёл в сторону кафе.
- Сегодня я снова буду непобеждён, Марта, я подобрал все ключи к победе, осталось только подождать, - пощёлкивая пальцами левой руки говорил Тотт.
Марта не хотела слушать Тотта, последняя обида на него глубоко запала в сердце этой женщины, но и не слушать она не могла: как же так, если Марта что-то узнает последней или, упаси господь, не узнает вообще.
- Тьфу ты, юнец нашёлся, даже если и так, Тотт, кому до этого есть дело в этой глуши? Ты бы ерундой не занимался: хочешь большого улова – лови рыбёшку покрупнее, - не без доли иронии высказала своё мнение Марта, как никогда попав в самое яблочко.
- Что ты понимаешь, протираешь свои тарелки и протирай, о чём с тобой говорить, детка?! – надменно ответил Тотт. – Чувствует жажду тот, кто уже пил из колодца, а не плюёт в него.
- А я плевала и плевать хотела, и буду плевать, как плюю на эти тарелки, - демонстрировала Марта то, о чём говорила. – А захочу – и протирать не буду. Я здесь сама себе начальник и мне достаточно, а ты… эх, без толку! Шёл бы ты, - и Марта больше не проронила ни словечка, пока Тотт не ушёл, что-то буркнув на прощание.
- Иди-иди, бестолочь!
* * *
Гуляние уже было в самом разгаре. Город танцевал, пил вино, забавлялся. Отовсюду звучали голосистые гитары. Молоденькие девицы кружили в цветастых платьях. Разноцветные лампочки создавали атмосферу праздника. Все горожане вышли на набережную. Местная ребятня ёрзала под ногами.
- Морские бесы, меня ноги и так уже еле держат, - путаясь в словах и собственно, ногах бормотал Тотт, - ещё затопчу ненароком, чёрт побери! Разбежались, сосунки, - завопил Тотт, давшись вдогонку за ребятнёй.
Соревнования «большой улов» уже были завершены и, пока организаторы подводили итоги и готовились к награждению, Тотт уже тоже был готов…
По традиции имя победителя объявляла красавица вечера, которая уже раздаривала улыбки с прогнившей за все эти годы деревянной сцены. Участники крутились неподалёку: кто-то нервно курил, кто-то был совершенно спокоен, кто-то просто участвовал ради удовольствия, а кто-то был легендарный Лолли Тотт. Ещё немного лавров отзвучало в его честь, пока упоминали все его заслуги и победы прошлых лет и вот он настал волнительный момент…
- Сейчас я назову имя победителя «большого улова» нынешнего сезона, друзья, - прокричала уже осипшая девчонка.
- Роббин, а я волнуюсь, честное слово, - истерично дрожа коленками и кусая пальцы пропищал Тотт. - Что ж, я пошёл, Робби, а ты не вешай нос, морской волк!
- И та-а-к, победителем становится, нежданно-негаданно, Роббин – наш новый чемпион по кличке «Острый клык», установив при этом новый весовой рекорд. Поприветствуем Роббина!
Дальше Тотт ничего уже не слышал, он понимал, что это всё, он проиграл сегодня, и завтра уже никто не вспомнит о его былой славе, но каждый вспомнит об этом проигрыше. Алкоголь словно выветрился из его крови, оставив Тотта один на один с точащими его изнутри мыслями. Тут же вспомнились последние слова Марты и тот шестнадцатилетний юнец, которому всё это было необходимо. Он поднял взгляд и увидел ликующую пьяную толпу, это выглядело пошло, грязно и мерзко. Кажется, они все празднуют его неудачу. Взгляд Тотта остановился на одиноко стоящей в толпе девушке в лёгком платьице.
- Анабель… Анабель, - закричал Тотт что было сил, и упал на колени.
Ещё одно мгновение и она исчезла в толпе. Тотт ринулся за ней, разбрасывая по сторонам всех, кто попадался под его жилистые руки, но больше он уже её не видел. Выбежав к причалу, он увидел уходящее пассажирское судно, казалось, это дежавю. Рухнув наземь, уже не было сил ни встать, не идти, не было сил даже думать. Тотт был опустошён или переполнен доверху. В этом ему ещё предстояло разобраться.