Перед сном Инге надо было рассказать четыре сказки. Почему четыре – ей одной лишь ведомо: «Три поросенка», «Маша и медведь», « Красная шапочка», «Золушка» - вот, без чего она не засыпала.
Когда я прочитала ей «Дюймовочку», последовательность прослушивания сказок не изменилась, просто «Дюймовочка» теперь, как мышка в «Репке» завершала все действо. Сказка о малюсенькой девочке ей очень понравилась, и после ее окончания она еще какое-то время лежит с восторженными глазами.
Теперь время засыпания отодвинулось минут на десять.
Все эти сказки она уже знает наизусть, и поэтому, когда я что-то добавляю, даже несколько новых слов, внучка сначала замирает на мгновение, затем прищуривает глаза, и смотрит на меня не моргая, как учительница на уроке, поймав ученика на отсебятине.
И, не прерывая меня, чуть приоткрыв рот, внимательно слушает, что я там новенького сообщу помимо того, что ей известно, и вернусь ли на то место, откуда ушла в сторону. И совсем уже по - учительски награждает меня одним, двумя кивками головы, облегченно вздохнув, когда я благополучно выхожу на проторенную тропинку повествования.
Но стоит мне пропустить что-то, она тут же нажимает на стоп-кран, и я, ойкнув, возвращаюсь назад в лес или избушку, и оттуда снова ощупью продвигаюсь вперед, на сияние глаз моей внучки.
А вот, что произощло с «Дюймовочкой».
Я уже рассказала ей про жабу с сыночком и про подземного слепого кавалера, и дошла до места, где Дюймовочка улетает с ласточкой от крота. Глаза мои начинают слипаться, но в предчувствии скорого завершения, я радостно подлетаю вместе с нашими любимыми героями к старинному замку…
- А крот? – вдруг неожиданно останавливает меня внучка. - А что с кротом стало, когда он узнал, что невеста сбежала от него?! - недоумевая, как я могла оставить такой факт без внимания, она категорически потребовала ответа от меня, словно я в этой истории тоже замешана.
И, действительно, я как-то не подумала, а ведь положение покинутого жениха-крота ужасно…
- Он же полюбил ее!.. - не то доказывает, не то уговаривает меня внучка. Вот тебе и отрицательный герой…
«Ура! Так ему и надо!» - радовались мы в детстве.
А это голубоглазое четырехлетнее создание, которое и слова-то не произносит еще толком, вдруг прониклась к брошенному жениху.
И потому начинается параллельная сказка, как крот очень переживал, но старая мышь в конце концов успокоила его, и обещала женить на соседке-кротихе… Кажется, я подобрала убедительную кандидатуру, внучка дала согласие на продолжение истории.
- А тем временем, - незаметно зевнув, продолжала я, - ласточка с Дюймовочкой на спине, подлетели к яркому цветку, в чашечку которого птичка и посадила крошку.
Глаза мои смыкались, и я уже сама подобно ласточке, уносилась в сон, и оттуда смотрела на себя, на внучку, картина была, как при замедленной сьемке. Язык не слушался меня. Буквально по слогам я произнесла:
- И тут она увидела прекрасного эльфа.
При этих словах Ингуля неожиданно подпрыгнула с криком:
- Нет!
И опрокинула меня с высоты сна на землю. Я, отряхнувшись от дремоты, взяла себя в руки и твердым голосом произнесла:
- В чем дело?
- Оттюда! – отчаянно воскликнула она.
- Оттюда?… - протянула я, прослушивая, пробуя на язык, это новое слово.
Но внучка еще громче, даже агрессивно выкрикивала это ”оттюда”, словно кидалась в меня какой-то неведомой диснеевской зверюшкой..
- Откуда? – неуверенно переспросила я,
- Нет!.. Нет… – уже всхлипывала она обреченно, и смотрела на меня с укоризной.
Я села, закусила губу, и стала размышлять. Сон улетучился. Я напрягла свою память, но что-либо приблизительно похожее на “оттюда” вспомнить не могла…
- Отюда, Оюда,… - шептала я, поглядывая на расстроенную, недоумевающую внучку.
Наконец решила сделать дубль два: - Ласточка с Дюймовочкой подлетели к цветку, - трепещущим приглушенным голосом произнесла я, и остановилась.
Представив всю эту картину, с сидящим в цветке эльфом с прозрачными крылышками, я непроизвольно вымолвила: - И вдруг, о, чудо! Я еще только ставила восклицательный знак, как внучка выдохнула счастливо: - Да!
Это можно было сравнить только с рождением ребенка: наконец-то, все разрешилось! И прекрасный младенец жив, и все счастливы! Вот тебе и «о, чудо…» Два крохотных словечка.
Как я не придала им значения, когда читала ей книжку. Оказалось это не просто слова, а, действительно, чудо…
Минут через двадцать только Инга смогла уснуть. Ангельское личико ее было умиротворенным, золотистые волосы рассыпались по подушке….
О, чудо!