«ЯЙЦЕКЛЕТКА»
ЧАСТЬ 1. МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ, КОГДА СУДЬБА НЕ ПРОТИВ
ГЛАВА 7
Предчувствие будущего настораживает.
Даже не так… Оно не просто окатывает душем тревоги. Ощущение пугает?
Нет! Опять не то… Наверное, раздражает понимание, что Петр слишком давно не испытывал страха от каких либо предчувствий. Отвык. Несмотря на то, что таинство очередного пути всегда попахивает объяснимым мандражом. Дорога, это неизвестность. А неизвестность сама по себе двулика.
Не путь беспокоит Петра. Этот вопрос решен. Он задумчиво окинул взглядом убежище, с которым завтра расстанется навсегда. Почему завтра? Потому что сегодня он ставит точку. Твердую осмысленную точку на столичной жизни. Дальнейшее пребывание здесь лишь усугубляет чувство ошибочной стратегии бытия. Петр подошел к окну. Благодарная усмешка скользнула по лицу. Хорошее место… Тщательно выбранное. Очень удобное с позиции отхода. Эмоционально теплое, хотя и странное по географическому смыслу.
Кавказский бульвар. Никогда не думал, что доведется жить на бульваре с подобным названием. Кому пришла в голову шальная мысль так наречь скромную улочку на границе жилого массива и промышленной зоны на юге Москвы? С таким же успехом можно учредить Приморский бульвар на окраине Ташкента.
Но место все равно очень славное. Метро близко. До Кантемировской можно пешком дойти за полчаса, если не торопишься. Петр давно никуда не торопится. Рядом, буквально в двух шагах, десятки промышленных предприятий. Полно мелких и неизвестных широкой общественности заводиков и цехов. Но есть и тяжеловесы, чье имя составляет гордость не только московского экономического потенциала. Эти производства кучкуются на обширных площадках. Чем больше площадь, тем сложнее охране контролировать территорию. Промугодья снабжены разветвленными подземными коммуникациями. Кое-где сохранились убежища, сооруженные на случай войны.
Однако самое полезное их свойство – предприятия располагают железнодорожными ветками, ведущими на сортировочную станцию. Серийное производство требует бесперебойных поставок сырья. Готовую продукцию также необходимо отгружать потребителю. Зная, как функционирует этот запутанный с виду механизм, можно беспрепятственно проникать на нужное предприятие, если не страшит проезд зайцем в условиях пониженной комфортности. Точно так же организуется обратный отъезд, учитывая, что вагонный парк страны нуждается в обновлении и ремонте. Застолбить пульман с просторным лазом вовнутрь – сущая безделица. Петр давно не пользуется этой схемой перемещения, хотя на старте московской жизни она неплохо сыграла на руку. Как и теплые коммуникации под одним из заводов.
Петр открыл холодильник.
Спустя несколько минут на столе расположился легкий ужин всухомятку, хотя время скорее способствует позднему обеду. Но на сегодня еще есть дела, которым будет отдан последний московский вечер. Он быстро соорудил несколько бутербродов праздничного исполнения с копченой колбасой и сыром. Вытряхнул из банки горсть консервированных оливок, сполоснул под краном пучок зелени. Поставил чайник. Не торопясь очистил апельсин. В центр экспозиции водрузил бутылку дорогого вина.
Испанское красное сухое. Любимая марка Виолетты. Петр долго колебался, прежде чем купить его. Он и сейчас не уверен, откупорит ли бутылку. Слишком давно не пробовал спиртного. С тех самых пор, как разбавил волжскую воду порцией коньяка. Можно ли получить удовольствие от алкоголя после пяти лет абстиненции? Сомнительно…
Хотя, Петр Иваныч, при чем здесь удовольствие? Вино куплено для атмосферы. Оно должно всколыхнуть затертый многолетним бродяжничеством пласт воспоминаний. Разве можно не жалеть о том времени, когда Сергей Хлебов в глазах жены и дочери представлял собой образец успешного мужа и отца? Кроме того, он иногда сознательно тратится на подобные глупости, чтобы насладиться ощущением независимости от зелья. Он знает, что вино останется в этой маленькой квартирке на первом этаже одного из панельных домов, образующих кусок Кавказского бульвара. Пусть хозяйка порадуется. Неплохая баба, хотя жадновата. Но с участковым все вопросы решила сама, не вовлекая в скользкий процесс Петра. Зачем лишний раз клиента напрягать? Платит человек исправно. Остальное не важно.
Наверное, она будет удивлена.
Вряд ли кто-то из постояльцев когда-либо оставлял ей подобные презенты. Петр усмехнулся. Зачем переоценивать человеческий опыт? Хозяйка женщина простая. Откуда ей знать, что бутылочка такого винца стоит более сотни евро? Петр знает, что шиканул. Но спустя много лет ему не будет стыдно. Это важный пункт контракта с собой. Бессмысленно врать, когда кроме себя отчитываться некому. Деньги потрачены без колебаний. Пятьдесят лет бывает раз в жизни.
Ха! Как часто люди несут подобный бред на юбилеях!
Как будто тридцать два или сорок четыре случаются более одного раза. Петру сегодня полтинничек. Полста! Доплюхал, дядя! Принимай поздравления! Дату полагается отметить с размахом. А завтра начинается новая жизнь. Москва изрядно утомила. Он пока не решил, куда поедет. Зная себя, он даст непростому решению шанс родиться самостоятельно. Прямо на площади трех вокзалов. Куда наитие толкнет, туда и поедем. Скорее всего, куда-нибудь на юг. Надоели холода. Хочется солнца и тепла. Для того, чтобы с удовольствием вкушать жаркое светило без потерь, следует загодя обустроиться на новом месте. Зимний период в южных краях идеально подходит для адаптации. В столице это время в любом случае безрезультатно поглощается сезонной спячкой.
В чем же дело? Все идет по плану, но слегка трамбует липкая нервозность.
Почему? Надо разобраться. Мало что способно пугать Петра. Даже когда он бросал последнее насиженное гнездо, он принял решение не в силу страха. Позже он неоднократно благодарил судьбу за немыслимое стечение обстоятельств, из-за которого возникла серьезная помеха затянувшемуся кладбищенскому анабиозу. То, что Виола неожиданно объявила о начале перезахоронения Глеба, явилось для всех громом среди ясного неба. Даже Маргарита Львовна была уверена, что вопрос о переносе могилы в Москву отложен в долгий ящик. Почти два месяца никто не проявлял какой-либо активности. Органы не слали запросов, хранила молчание вдова писателя.
И вдруг… Подъем! Начать раскопки!!
Новость о том, что уже на следующей неделе стартует процедура перезахоронения, а сама Виолетта прибудет с оргвизитом назавтра, побудила Маргариту Львовну срочно ускорить отбытие в отпуск. Ей ни в малейшей степени не улыбалась перспектива окунуться в утомительный процесс, сопряженный с массой неблагодарной работы между двух огней. Директору кладбища не надо объяснять, что это такое. Одновременный тягучий прессинг со стороны инстанций и родственников. Не позавидуешь…
Марго радовалась, что успела вовремя подготовить себе замену. Пущай-ка Петр Иваныч впрягается на свежую голову! Ему полезно для накопления руководящего опыта. Главное назначение менеджера – антикризисное управление! А это и есть самый настоящий кризис. Иванычу все равно не избежать участия в демонтаже памятника. Великолепно! Сложный клиент – неугомонная писательская вдова – все получит из одних рук. Под ключ, так сказать…
Петр, оседая в кресле под лавиной распоряжений, почти ничего не слышал. Рубашку можно было выжимать. Он даже не старался вникнуть. В распираемой новостью голове стремительно разворачивался план побега. Собственно, на планирование времени не оставалось. Какое планирование?! Надо просто уносить ноги. Марго плохо знает Виолетту. Если жена объявила, что прибудет с нотариусом завтра, то…
Она вполне может приехать сегодня!
Точно! Виола не любит жить с корабля на бал. Несомненно, она уже в городе! Ее спонтанное мышление непредсказуемо. Вот это расклад, Петр Иванович! Вот это диспозиция! Его – трагически погибшего! – вполне могли представить бывшей супруге прямо в кабинете Маргариты Львовны тем утром!! С шикарной модельной бородкой…
Марго, очевидно, списала его ватно-багровое состояние на то, что она с порога приказала ехать в город на стрижку под надзором Сашка. Борода и усы также подлежали однозначному искоренению. Наблюдая, как он вращает выпученными глазищами, она милостиво разрешила оставить колючее украшение. Директриса понимала, что досрочно заступающему ИО придется несладко. Шаг доброй воли по спасению небритости должен был способствовать развитию мотивации.
Мотив созрел более чем оперативно. Выбора не оставалось.
Вернее, выбор состоял лишь в том, куда? Но, выскочив из кабинета, в котором ему не довелось ощутить себя «во власти», Петр уже знал, куда отправится в первую очередь. Его давно ждала Казань. Долги положено возвращать. Попрощавшись с родительскими могилами – когда теперь свидимся? – он не сразу пошел к Глебу. До последней минуты он не понимал, надо ли брать с собой книги. Сможет ли он собрать библиотеку имени себя повторно?
Победил разум. Слишком тяжелая ноша для побега. В сумке с едой и нехитрыми пожитками осталась «Неизвестная Стихия». Лишь от этой книжицы он услышал несмелое прошение сопровождать его. Ноутбук, не колеблясь, бросил сверху. Без него жизнь Петра бессмысленна. Конечно, чужое брать нехорошо, но вряд ли Марго вспомнила об электронной погремушке. Модель устаревшая, но дело даже не в этом.
В ночь исчезновения Петр отправил послание Максиму Стрелецкому. Оно родилось скорее на эмоционально-интуитивной почве, нежели явилось результатом холодного рассудка. Петр совершил то, чего сам от себя не ожидал. Но побег многое менял. Ему страстно хотелось продолжения игры в свои старые произведения. Ведь Виолетта переиграла Петра! Она едва не застигла его врасплох.
Что ж… Долг платежом красен. Получите ответный ход!
Утром г-н Стрелецкий обнаружит в почтовом ящике вторую часть «Своей Чужой Миссии» в окончательной редакции. Как он поступит? Наверное, доложит правопреемнице. Виолетте придется реагировать. А она вовсю занимается перезахоронением в полутора тысячах километрах от Москвы. Разве не интрига?
Да, Петр Иваныч… Вовремя ты исчез. Скандал наверняка был грандиозный. Директриса относилась к Петру хорошо, но довольно неоднозначно. Он всегда чувствовал себя вольным холопом. Его свобода никогда не распространялась за пределы кладбища. Марго, вероятно, не ожидала от него такой прыти. Но перед ней Петр своей вины не чувствует. Хотя мысленно уже не раз попросил прощения. Спасибо тебе за все, Маргарита Львовна.
Хороший ты человек…
Сложно жить без помощи хороших людей.
Особенно в огромном городе, где до вас никому нет дела. Когда от опустившегося бомжа человека отличает лишь жажда жизни и человеческое достоинство. До которых – опять же… – абсолютно никому нет дела. Да, Иваныч… Если бы не Аркадий Шмелев, неизвестно, как повернулась бы рулетка московских маневров на полусгнившем подвижном составе. Но до встречи с Аркадием еще надо было дожить.
После расставания с Марго его ждала Казань.
То есть, она не ждала Петра, как не ждала его Москва. Но долгожданная встреча с Русланом не могла не волновать. На пути в Татарстан сквозь паутину вагонного покачивания Петр прикидывал, какой она будет, эта встреча. Ведь, в сущности, им было почти не о чем говорить. Разве что о времени, совместно проведенном в больнице. Одергивая себя, он старался успокоиться. Вопросы хорошо решаются не скопом, а по мере их поступления. Но один вопрос Руслану он заготовил. Непростой вопрос. Тогдашнее спешное бегство из больницы и чрезмерное волнение в предвкушении дороги домой отбили способность мыслить. Уже обосновавшись на кладбище, Петр вспомнил, что не сказал Руслану ни слова, куда именно его следует везти. Но доставили его туда, куда следовало. С точностью до километра.
Откуда сосед по палате мог знать?..
Первая попытка не увенчалась успехом. Приехав на такси по оставленному Русланом адресу, он наткнулся на загадку. Дома с таким номером нет. Улица в наличии, а дома нет. Кусок частного сектора, расположенный в указанном месте, снесли несколько лет назад, застроив обширный участок пригородной земли высотками. Но многоэтажки не блистали первозданной новизной. Микрорайону не год и не два. Застройка выглядела намного старше. Попытки выспросить в окрестностях о следах расселенных жителей разбились о стену неизвестности. Прошло слишком много времени. Больше десяти лет. Разве всех упомнишь? Петр не сразу задумался о том, что в деле явно присутствует путаница. С Русланом он общался четыре года назад. Что получается? Чья ошибка? Стало понятным, почему возвращались денежные переводы.
Но уехать просто так не позволяла совесть и чувство невыполненного долга.
Договорившись с таксистом о сносных условиях оплаты, Петр начал утюжить проспект Ямашева. Требовалось всего ничего. Проехать все продуктовые магазины, чтобы попытаться найти Розу – жену Руслана. Эта информация сомнения не вызывала. Кроме одной существенной мелочи. Магазин ко времени приезда могли закрыть. А если даже магазинчик цел, не факт, что в нем до сих пор трудится искомая Роза. Самое прискорбное, что Петр понятия не имел, кем именно она работает. Приходилось разговаривать со всеми без исключения Розами. Дважды он выходил на женщин, чьих мужей звали Русланами. Один из них сразу возник рядом с женой незнакомым ревнивым столбом, враждебно сверля Петра подозрительным взглядом. Второй кандидат отбраковался по фото в супружеском мобильнике.
День шел к концу. Надежда таяла по мере сокращения длины улицы. Когда до окончания проспекта осталось две трамвайных остановки, Петр загрустил. Грусть не ушла даже тогда, когда в цоколе одного из жилых домов замаячила светящаяся вывеска на двух языках. Таксист вопросительно посмотрел на выгодного клиента. Пассажир кивнул.
В просторном и довольно уютном магазине работали сразу две Розы. Первая трудилась продавцом в молочном отделе. Симпатичная улыбчивая девушка была не замужем. Вторая Роза оказалась владелицей торговой точки. Но она отсутствовала. На вопрос, как зовут мужа хозяйки, Петру нехотя сообщили, что мужчину ее сердца зовут Маратом. Но он Розе не муж. Пока…
– Сколько лет хозяйке? – Петр собрался уходить.
– Много! Сорок семь стукнуло. – Младшая Роза с любопытством рассматривала навязчивого посетителя. – А вы что хотели? Может, что-то передать?
– Наверное, нет. – Петр колебался, инстинктивно чувствуя незавершенность поиска. – Я приезжий. Ищу человека. Знаю, что его жену Розой зовут. Она работала в продуктовом магазине на этой улице, когда мы… Когда мы познакомились здесь, в Казани. Его Русланом звали.
– Хозяйка когда-то была замужем, – тихонько отрапортовала продавщица. – Но я не знаю, как звали первого мужа. Недавно работаю… Ой! А вот и Роза Сулеймановна! Долго жить будете!
Увидев Розу, Петр внутренне сжался, как от удара током.
Она…
Невысокая, хорошо сохранившаяся стройная женщина вопросительно смотрела на него. Ухоженная, еще достаточно миловидная, с темным каре густых волос с проседью. Салатовый брючный костюм, украшения и дорогая сумка в тон модельной обуви выдавали в ней бизнес-вумен. Чуть вытянутый разрез жестких карих глаз. Держит себя в руках, но видно, что обеспокоена.
Когда Петр объяснил цель визита, она пригласила в кабинет.
Предложила кофе. Он не отказался. Слушая сбивчивый рассказ, Роза включила компьютер. Не задавая вопросов, быстро щелкала мышью. Казалось, ей совершенно безразлично. Петр пожалел, что напросился на глупый визит вежливости, но отступать было поздно. Когда в кабинете наступила тишина, женщина испытующе пронзила Петра усталым взглядом. Глянув на крохотные часики, она медленно развернула монитор к посетителю.
– Он? – Роза ждала, напрягшись.
Петр облегченно выдохнул. Не может быть! С экрана широко улыбался Руслан! Красавец! Ему поразительно идет камуфляжная форма и десантный «калаш» с подствольником. Сзади фоном высится зеленый горный хребет. Над перевалом синева неба. В кадре висит лопасть винта вертушки. Значит, он вояка?!
– Руслан?! Есть Бог на свете! – Петр радостно потянулся к монитору. – Я уже не чаял найти! Как он поживает? В порядке?
Роза молчала, бесстрастно слушая. Кликая мышью, она по очереди выводила на экран фотографии. Руслан на БМП. Руслан с пулеметом. Руслан в тельнике… Руслан с голым торсом…
– Да, это он… – Петр не понимал, как себя вести. – Ошибки быть не может. Это Руслан. Но… Где он? Я могу с ним встретиться? Или… Можно ему позвонить?
Роза вынула из сумочки пачку дамских сигарет. Щелкнула инкрустированной зажигалкой. Нервно затянулась. Петр заметил, что ее глаза увлажнились.
– Не знаю, зачем вы пришли… – медленно проговорила она.
– Я хочу вернуть долг. – Петр полез во внутренний карман. – Пять тысяч. Могу с процентами! Я специально приехал. Руслан помог мне. Очень помог…
– Пожалуйста, не перебивайте, – сухо остановила женщина. – Дайте сказать.
– Извините…
– Вы не могли видеться с ним четыре года назад, – продолжила Роза, поворачивая изображение к себе. – Руслан погиб во вторую чеченскую кампанию. Я не знаю, кто вы. Но я знала всех, кому он был дорог. Это очень странно. Вы хорошо информированы. Адрес верный, мы там жили у его родителей до сноса района. Да, у него остался младший брат Рашид. Непутевый… По сей день занимает у меня деньги. Муж действительно лечился после автомобильной аварии во второй клинической. Это было за год до того, как его отправили на Кавказ. Вам известен его сотовый. Но о нем знали только близкие. Мы не афишировали. Телефон купили летом девяносто девятого перед командировкой в Чечню. Тогда это считалось роскошью. Руслан многим помогал. Считал, что деньги в жизни не главное. Но он погиб… Его разведгруппа попала в засаду. Снайпер… Муж вытаскивал из-под огня девятнадцатилетнего пацана. Той осенью в город без конца прибывали цинковые гробы. Я сама получала груз 200...
Петру стало нехорошо. До него со скрипом дошло, что фотографии в компьютере Розы не цифровые, а отсканированные увеличенные снимки 10х15. Пленочная мыльница?.. Форма на Руслане устаревшего образца…
– Погиб в девяносто девятом? Ничего не понимаю… – Петр неловко держал над столом купюры. – Столько совпадений… Но… У меня память на лица… У вас есть видео с Русланом?
– Думаю, вам следует уйти. – Вдова резко поднялась.
– Роза… – Петр старался подобрать слова. – Я не могу просто так…
– А я не хочу! – Она гневно оборвала его. – Руслан был для меня всем! Но я пережила эту боль, я свыклась. Прошло столько времени… В моей жизни другой мужчина. Зачем?
– Возьмите деньги… – Петр застыл в нерешительности. – Я не могу…
– Оставьте себе. – Роза стояла к нему спиной у окна. – Или раздайте бедным, если это вам так важно. Поймите, я не нуждаюсь…
– Простите… Сколько ему было?..
– Тридцать восемь…
Петр встал. Скомкано поблагодарив Розу за кофе, вышел в торговый зал. Молоденькая тезка хозяйки с любопытством смотрела в его сторону. В руках у странного визитера зеленели бумажки тысячных. Подойдя к витрине, Петр неожиданно спросил:
– Тебе хорошо платят?
– Нормально платят, но хотелось бы больше! – Девушка кокетливо улыбнулась. – А что? У вас ко мне деловое предложение?
Петр, усмехнувшись, положил пять тысяч около кассы. Продавщица удивленно рассматривала деньги, не понимая. Когда она открыла рот, чтобы выяснить потребности клиента, Петр шагал к выходу.
– Мужчина! – крикнула девушка. – А деньги?!
– Это вам за помощь…
Как ни странно, таксист ждал, перекуривая на лавочке у магазина. Петр, чувствуя опустошение, тяжело соображал. Конечно, в жизни много необъяснимого, но…
– Куда едем? – Парень направился к машине.
– Знаешь, где республиканское МЧС? – Решение созрело внезапно.
Петр медленно жует бутерброд, запивая остывшим чаем.
Он не чувствует удовольствия, хотя давно не покупал вкусностей. Бутылка вина раздражает, но убирать рука не поднимается. Все-таки, день рождения. После юбилейного ужина он поедет на метро прощаться с Виолеттой. Вернее, с охраняемым элитным домом в центре, где Виола живет одна. Со Светланой Петру увидеться не суждено. Дочь устроилась где-то далеко за городом. У нее муж и двое сыновей. Это все, что известно. Большего г-н Стрелецкий сообщить не пожелал. Электронная переписка с поклонниками творчества Глеба не предусматривает излишней откровенности. Родственники писателя люди обеспеченные. Мало ли с какой целью народ интересуется.
Но совсем игнорировать загадочного сетевого незнакомца, бесплатно слившего в прошлом году координатору Стрелецкому вторую часть «Своей Чужой Миссии» тоже нельзя. Тем более, что язык произведения и манера компоновки сюжета поразительно напоминали стилистику письма Глеба Параллельного. Для подделки написано слишком хорошо. Как будто писал сам Глеб. Но заметно подросший как писатель, как личность… Даже талантливые плагиаторы не способны учесть подобные тонкости.
Выждав время, Максим Стрелецкий устроил на форумах мощную пиар-акцию по поводу скорого выхода из печати долгожданного продолжения «Миссии». Таинственный доброжелатель молчал. Одновременно на сайте «Андерграунд Пикчерз» мелькнул анонс о начале съемок первой части обещанной космической трилогии. На этот раз киношники не скрывали, что в основу сценария положен роман покойного фантаста из России.
Лед над памятью Глеба Параллельного тронулся.
Неподвижное доселе колесо истории завращалось в нужном направлении. Петр оставался сторонним наблюдателем. По весне читательская аудитория наконец-то встретила аплодисментами изрядно задержавшуюся в пути вторую часть «Миссии». Когда страсти утихли, Петр купил книгу. Его поразило, насколько хороши иллюстрации. Если бы он умел рисовать, даже ему не удалось бы так точно передать образы героев и подробности основных сцен. Молодец художник! Видно, что очень плотно погружался в сюжет. Что касается текста, координатор не обманул, хотя такой соблазн наверняка был. Содержание второй части буквально совпадало с тем, что отправил Стрелецкому перед расставанием с кладбищем Петр. Это единственное условие, которое он поставил правопреемникам в сопроводительном письме. Издать слово в слово. От денег Питер Хлебный отказался. Источник рукописи виртуальный меценат также пожелал сохранить в тайне.
Этой скрытностью координатор ловко пользуется. Когда незнакомец Питер Хлебный пытается наводить справки о подробностях жизни правопреемников писателя, г-н Стрелецкий мягко намекает, что он не вправе нарушать положения законодательства о защите личных данных граждан. Особенно когда о самой личности интересующегося ничего не известно. Вы правы, г-н Стрелецкий…
Искренне жаль. Если про Виолу Петру что-то известно, то о дочери он не знает почти ничего. За год и пару месяцев московской гонки Петр так и не решился выбраться на поиски коттеджного поселка, в котором живет Светлана. Караулить ее у дома Виолы тоже сложно, хотя попытки предпринимались неоднократно. Для этого как минимум необходим автомобиль. И бинокль…
Постепенно он понял, что лучше оставить ситуацию, как есть. Если Петр увидит внуков, ему не хватит сил уехать из Москвы. Оставаться же здесь, рядом с Виолой и семьей дочери, не имея возможности видеть их, означает обречь себя на пытки. Он в любом случае уедет. Завтра…
Что касается Глеба, этот вопрос по-прежнему стоит перед Петром в полный рост. Самостоятельно отыскать новое место захоронения также не представилось возможным. Когда он напрямую спросил Стрелецкого, на каком кладбище столицы перезахоронен Глеб Параллельный, координатор проекта сделал вид, что не понял вопроса. На последующие уточнения он неизменно отвечал, что это ложная информация. У вдовы писателя таких планов нет. Более того, никогда не было.
Остается поверить на слово. Выходит, ему удалось остановить неугомонную Виолетту? Это отчасти греет душу. Он представил, как взъерошенная Виола, прервав визит на кладбище, мчится в Москву лично убедиться, что появились новые возможности по освоению наследия Сержа. Которому она когда-то жестко вправляла заблудший графоманский мозг. А Глебушка как лежал, так и лежит? Эх, наведать бы брата-близнеца…
Встреча была бы нелишней. Когда Петр прошел курс молодого «москвича» и попытался засесть за наброски нового, он долго не мог сообразить, почему его мысли напоминают выжимки из кожуры, срезанной с прошлогодних яблок. Голова рожала словесный примитив. Он справедливо предположил, что еще не восстановился после передряг и нервотрепок. Но, вернувшись летом к попыткам творчества, Петр окончательно уверился в мысли, что писать в этом человеческом муравейнике не способен. Город-гигант давил на психику, замазывая любые всплески воображения огромной кистью серой краски. Однообразие впечатлений обматывало душу плотным непроницаемым рулоном текучки, будто матерчатой изолентой.
Слой за слоем. День за днем…
Состояние придавленности не проходит.
Невыносимо тяжело, когда понимаешь, что вокруг тебя творятся события, не втискивающиеся в стандарты разумного осмысления. Тем более, если точно знаешь, что двойного толкования быть не должно. Разве что в единичных случаях. В виде исключения. Тот случай, когда он посетил Розу, хранил исключительность менее часа. Ровно до той минуты, когда Петр попытался выяснить фамилию своего спасителя в республиканском МЧС. Его просьба озадачила людей при исполнении.
Да, есть на балансе «мангусты» упомянутой модификации. Но катера приступили к несению службы два года назад. До этого подобными машинами местные спасатели не располагали. Мужчина ничего не путает?
Петр не путал. Но ему пришлось отвлечься от странных подробностей своего чудесного спасения и досадного казуса с вдовой погибшего разведчика. Москва всасывала в беспощадный водоворот непрекращающихся попыток как-то обустроится в агрессивной среде.
Суровые будни выживания заставили на время выкинуть ребусы без разгадок из головы. Первое время он удачно спасался на вокзалах. Основной целью были поиски работы. Точнее, случайных заработков. Чаще всего удавалось подменить загулявших грузчиков в торговых точках. Но тягаться с молодыми конкурентами Петру не под силу.
Время истощения финансовой подушки совпало с началом зимы. Нервяки, физические нагрузки и холода быстро ослабили организм. Хронические недосыпы и отсутствие элементарных удобств фатально усугубляли положение. Больше всего Петр боялся заболеть. В голову частенько приходила запоздалая мысль-раскаяние. Зачем ты пустился в бега, Петр Иваныч? В твои годы надо сидеть на теплом месте… Но как он мог отсиживаться на кладбище, когда Виолетта вплотную подобралась к нему?
В декабре он решил найти зимнюю «квартиру».
На Промышленной улице в череде других маячит солидное предприятие, с которым у него имелся богатый опыт делового сотрудничества. В середине девяностых, опираясь на связи с земляками, переместившимися в столичный регион, Петр наладил в своем городе продажу всевозможной упаковки и тары. В стране еще не оформился рынок. Деревянные ящики и картонные коробки, банки и крышки, пленка и этикетки – все пользовалось повышенным спросом. Он часто мотался в Москву, утрясая многочисленные вопросы по отгрузкам и оплатам. Это крупное предприятие, где начальником отдела продаж в ту пору трудился его товарищ Аркадий Шмелев, Петр знает, как свои пять пальцев. Много дней и ночей он провел в цехах и на отгрузочной площадке, контролируя изготовление заказов и процесс отправки вагонов в свой адрес. По другому тогда не работали.
Аркадий перебрался в Москву тремя годами ранее. Его всегда манил масштаб столицы. Математическое образование, полученное в МГУ, способствовало построению не только удачной карьеры, но и финансового благополучия. К моменту переезда Аркадий уже развелся с женой, то есть был совершенно свободен в способах трат не только кровно заработанных средств, но и того, что осталось от раздела семейного имущества.
Потрудившись пару лет торговым представителем, а затем менеджером по продажам в известной табачной компании международного масштаба, он осел на тарном комбинате. Спустя год вошел в состав акционеров. Аркадий настойчиво приглашал переехать в столицу всех, кому симпатизировал, обещая помощь. Но дела Петра тогда шли слишком хорошо, чтобы менять жизнь в лучшую сторону.
Петр пробрался на комбинат холодной ноябрьской ночью, затаившись в вагоне железнодорожного состава, поданного на отгрузочную площадку. С собой он прихватил минимум вещей, немного еды и бутылку минералки. В рюкзак упаковал смену белья и одеяло. Ноутбук, остатки сбережений и документы – на всякий случай – он накануне спрятал в автоматической камере хранения на Казанском вокзале. Несколько раз нужда подталкивала к продаже компьютера, но… Петра при мысли о расставании с ноутбуком охватывала бешеная паника, словно он готовился продать собственную почку. Он дал себе слово, что предаст друга, только если придется выбирать между жизнью и смертью.
Знание диспозиции предприятия позволило вскоре отыскать просторное убежище. Чистенький подземный бункер скорее всего служил коллектором технологических жидкостей. Теплое высокое помещение не закрывалось, хотя петли для замка на железной двери сохранились. Под потолком висел абажур ртутной лампы, но выключатель в камере отсутствовал. Вероятно, освещение включалось централизованно где-то в другом месте.
Забравшись по трубам наверх, Петр нашел монтажную площадку, где легко могли расположиться трое. В нескольких метрах от нее в стене подвала обнаружилось небольшое застекленное оконце, способное днем тускло освещать камеру. Окно располагалось выше уровня земли, но снаружи его надежно заварили металлическими прутьями. На площадке Петр соорудил лежанку из обломков ящиков, картонных коробок и тряпья. Жесткое холодное лежбище показалось пуховой периной. Ему не верилось, что можно спать лежа. Тот, кто месяцами не дремал урывками, скрючившись в позе эмбриона на вокзальных стульях, никогда не поймет, что значит беспрепятственно распрямить тело в горизонтальном положении. Впервые за несколько месяцев он мог вытянуться. Петр проспал до следующего вечера, пока не почувствовал, что пора по нужде. Есть не хотелось. Ощущение голода стало привычным.
Так начался период его подземного существования, продлившийся чуть дольше полутора месяцев. Режим выстроился исходя из потребностей. Раз в три дня Петр выбирался в город. Освоившись на территории, он использовал разные способы входа-выхода сообразно времени суток. Кроме железнодорожного – самого рискованного и неудобного пути – на площадку можно попасть, лазая через забор. Но при этом проще всего угодить в лапы охранников. Самая большая неприятность – слоняющиеся по территории собаки. Для них он всегда что-нибудь припасал, чтобы разойтись с меньшими братьями без лишнего шума.
Когда позволяли средства, Петр баловал себя цивилизованным заездом. Для этого необходимо договориться с водителем фуры, ожидающей очереди под погрузку. Сотня-другая рублей, и вы солидно въезжаете на известное предприятие через КПП под видом напарника водителя. Лишь один раз иногородний водила поинтересовался, зачем потрепанному мужику проникать на комбинат столь замысловатым способом. Петр сказал первое, что пришло в голову – к любовнице ему надо, которая трудится в ночную смену. Мол, в коммуналке бабой особо не насладишься, а других мест для секса нет. Подружка замужем. Отель не по карману. Так, мол, и встречаемся, без отрыва от производства.
Гораздо реже удавалось таким же образом выехать с территории. Но, уговорив, как-то не в меру подозрительного дальнобойщика, Петр вдруг получил за свои деньги ценную информацию. В отгрузочных накладных, лежащих на передней панели кабины, он разглядел знакомую подпись.
Шмелев А.О. Генеральный директор.
Вот это новость! Аркадий – генеральный директор комбината?! Знал бы он, кто прячется у него в подземных коммуникациях! Петру стало стыдно. И грустно… Почувствуй разницу, Серж… Начинали когда-то с одинаково низкого старта банальной коммерции. Продавали все, что продается. В итоге? Где Аркадий Шмелев, и где Серж Хлебов…
Но сомнения грызли недолго. Работы много, следовало торопиться.
За напряженным ритмом освоения нового ареала обитания, он не обратил внимания на незаметно проскочившее в галопе дней и ночей сорокадевятилетие. Ему было совершенно не до этого. Приоритет события настолько снизился, что ни о каком праздновании не могло идти речи. Жилище, снабжение и быт требовали постоянных усилий. Но ближе к Новому году он слегка перевел дух.
Его берлога благодаря смекалке стала напоминать жилье. Конечно, он не мог себе позволить разойтись на полную катушку. Помещение иногда посещали рабочие, производившие обслуживание коллектора. Но на высотную площадку никто из них не лазил. Она, очевидно, когда-то была сооружена для монтажа участка трубопровода, который проходит под самым потолком. Почти все имущество удалось сосредоточить наверху. Постель, рюкзак и сумка с вещами, бутылки с водой. Продуктов он почти не хранил, но на случай крысиных визитов приволок с заводской свалки помятый электрощиток с дверцей, служивший небольшим сейфом.
Проблема освещения решалась с помощью купленного фонаря. Но она беспокоила лишь по ночам. Днем в бункере стоял сумрак. Света, проникающего сквозь грязное окно в трех метрах от Петрова лежбища, вполне хватало, чтобы ориентироваться. Он мог без труда организовать полноценное электрическое освещение, но это означало демаскировку. Рисковать смысла не было. Провода на площадку он все же протянул, обнаружив в углу за толстой трубой распаечную коробку, в которой присутствовало напряжение. Двести двадцать вольт в любом случае требовались. Надо периодически заряжать аккумуляторы для фонаря. В планах стоял пункт – приобрести маленькую электроплитку. На первых порах ему хватало кипятильника.
Но самый существенный аргумент, толкнувший на проброску «сопли», по которой его легко могли вычислить – ноутбук. Не открывать окно во внешний мир Петр себе позволить не мог. Эта последняя связующая нить не давала окончательно опуститься. Он заставлял себя умываться и чистить зубы. Брился каждый день, расставшись с бородой. Обросшая физиономия слишком стимулирует московскую полицию на бесконечные проверки документов. Откупы пробивали чувствительные бреши в бюджете.
Немыслимо, но он научился мыться с мылом, поливая себя водой из пластиковой бутылки, дрожа от холода. Петр стирал, пряча мокрые носки и белье между теплыми трубами. Человеку в любом положении требуется отхожее место. Об этом также пришлось позаботиться, чтобы не натолкнуть обслуживающий персонал на нежелательные мысли о поисках источника фекальных ароматов…
Когда оставались силы, он пытался писать, чувствуя бессмысленность усилий. Все, что задумывалось ранее, постепенно теряло актуальность. Условия жизни, которые даже спартанскими назвать язык не повернется, в труху расплющивали желание что-то выражать. Тем более фантазировать. Жизнь мелькала перед глазами сумасшедшими вспышками стробоскопа выживания. Никакая фантазия не способна родить подобное безумие.
Чаще Петр устало гостил у Глеба или Сержа.
Иногда он заходил на читательские форумы, отслеживая новости. Писать Максиму Стрелецкому не хотелось. Писать было нечего. Цивилизованный мир постепенно отодвигался в недоступное восприятию бомжа зазеркалье. Петр понимал, что рано или поздно сам станет бомжом. Вначале телесно. Затем душой. Это неизбежно, когда ты выброшен из социума на помойку. Как бы комфортно ни было обустроено нечеловеческое жилище, где он вынужден таиться, словно дикий зверь в норе, ждущий облавы. Индивидуум, выживающий между обществом нормальных людей и пыльным безвоздушным подземельем промзоны, становится изгоем прежде всего в собственных глазах. По этому безнадежному взгляду куда-то внутрь себя люди на улицах определяют тех, кто окончательно отрыгнут обществом. Даже если падшего мужчину (или женщину) одеть во все чистое. Даже если отмыть, постричь и причесать. Духовный крест, выжженный изгоями на своем лбу невозможно скрыть новой одеждой или смыть баней.
За неделю до Нового года, когда Петр покупал в магазине самообслуживания хлеб, он вдруг ощутил вокруг себя вакуум. Люди старались не приближаться к нему. Те, кто шел навстречу, опускали глаза или отворачивались. Конечно, его одежда уже выглядела довольно неопрятной, но дело не в одежде. Скорее всего, от него исходил запах. Стойкая отдушка подвала, которую нельзя перебить ничем. Около кассы он вторично ощутил, как люди брезгливо сторонятся его. Девушка-кассир, поджав губы, бросила сдачу. Красноречиво стрельнула подведенными глазками в охранника, курящего на крыльце. Петр обреченно усмехнулся. Начало конца?
Иллюзии способны оттягивать конец.
Он вспомнил, что на носу Новый год. Год его наступающего пятидесятилетия. Петр решил украсить свою нору. Слишком заметный антураж разводить небезопасно, но кое-какое великолепие устроить можно. На уличном развале он подобрал с земли несколько сосновых веток. Купил пару елочных игрушек и немного блестящей мишуры. Рядом с лежанкой возникла бесформенная кучка хвои, нелепо обложенная блестками. Золотистые шарики покоились сверху, напоминая выкаченные глаза неизвестного существа. Получилось смешно. Мохнато-зеленое лупоглазое нечто, украшенное серебристым дождиком. Смешно и грустно…
Наступило тридцать первое декабря.
Петр вернулся из города пораньше. В пакете новогодняя бутылка колы, хлеб, шоколадный батончик. Днем ранее с ним расплатились за разгрузку связкой зеленых бананов. Это неплохо. Не сгниют раньше времени. С прошлой недели оставалась мумифицированная вареная колбаса. Странно, но «останкинская» не портилась, сколько бы ни хранилась. Конечно, в бункере не жарко, но белок в любом случае должен тухнуть. Колбаска просто усыхает, превращаясь в темный резиновый валик. Ни запаха, ни плесени… Из чего ее делают?
Внезапно праздничные приготовления нарушились.
В бункере вспыхнул свет. Зажмурившись, Петр успел отметить, что его мокрые следы на бетонном полу коллектора, к счастью, уже высохли. Снаружи послышались голоса. Петр обомлел, затаившись в гнезде. Через несколько минут громко хлопнула железная дверь, впуская двоих мужчин в фуфайках. С собой они принесли большой железный чемодан с инструментом. Негромко переговариваясь, наладчики приступили к работе. Сверяясь с документацией, быстро перекрыли несколько вентилей. Пять минут ушло на то, чтобы сбросить давление в системе. Затем один из них, подсвечивая фонарем, произвел какие-то манипуляции с проводами в распаечной коробке, хотя на панели установлены кнопки. Два насоса из трех угомонились. В первый момент показалось, что в помещении воцарилось непривычно гулкое безмолвие. Удовлетворенно переглянувшись, рабочие вышли. Повторно грохнула дверь. Петр вздохнул с облегчением.
Он не знал, что, уходя, наладчики повесили на двери замок. В связи с новогодними каникулами на комбинате проводились регламентные работы. Страна готовилась культурно отдыхать. Государство дарило гражданам почти полмесяца обильных, но заслуженных возлияний. Экономика страны реагировала соответственно. Тарный комбинат не останавливается, но портфель заказов в январе заметно худеет. Коллектор также должен функционировать пропорционально загрузке производственных мощностей. Ближе к ночи Петр ощутил, как в бункере постепенно холодает. Трубы без теплых жидкостей не грели воздух.
Закончив ужин, он решил подкрепиться горячим чаем. Но кипятильник не работал. Провода оказались обесточены. Вероятно, рабочие отключили напряжение. Петр решил, что это не самая большая неприятность. Зато он сможет, наконец, поспать в тишине. Почти в тишине. Одна, не самая мощная магистраль, продолжала качать, издавая еле слышную вибрацию. Надев на себя все, что можно, он приготовился ко сну.
Петр зачем-то включил ноутбук. Когда он последний раз трогал его?
Убирая со стола, он услышал внутренний вопрос, адресованный никому. Что ждало Петра, если бы те ребята вырубили коллектор полностью? Воспоминания натолкнули на мысль, что следует закончить одно важное дело. Вообще-то оно запланировано на поздний вечер, после того как он вернется, простившись с Виолеттой. Но мутное состояние побудило внести в план изменения. Зачем откладывать? Разве можно быть уверенным, что через несколько часов будешь располагать возможностью исполнить задуманное?
Предстоит выбраться из квартиры и дойти до метро. Затем проехать немалое расстояние под землей. Далее наземным транспортом еще несколько километров по вечерней Москве до закрытого кондоминиума, где обосновалась Виолетта. Много вечеров он наблюдал за освещенными окнами многоэтажки, надеясь угадать ее квартиру, но тщетно. Сегодня он как обычно покружит около дома и вернется на Кавказский бульвар. Все это время он будет подвергнут риску. Никто не знает будущего. В любой момент то, что кажется незыблемым и предсказуемым, может улизнуть из-под контроля самонадеянности. К чему откладывать на вечер то, что он должен в любом случае закончить?
Его не просто толкает к этому привычка осторожничать.
Прокручивая в памяти новогодние приключения, нежданно выпавшие на его долю, Петр, наконец, навел резкость в гадких чувствах, терзавших его всю последнюю неделю. Нет, не приближающийся отъезд в неизвестность пугает стеной пустоты. Не перспектива окончательного расставания с женой и дочерью, живущими своей столичной жизнью, тянет из него жилы. Нет… Картину искажает очень неприятное удушливое ощущение.
Он понял… Да… Петр не видит будущего…
Это очень странно и дико. Он всегда видел будущее. Всегда… Даже когда тонул рваной окровавленной тряпкой на середине Волги, он его чувствовал. Видел в нем себя. Спорил с Виолой. Чувствовал в ладони холодные пальцы дочери… Слышал незнакомые детские голоса… Пялился в угасающий экран ноутбука… Не веря себе, списывая на бьющий в мутнеющее сознание ударами молота инстинкт самосохранения. Будущее было! Он погибал, но оно было…
Даже тогда, когда узнал, что его больше нет среди живых, задыхаясь от кипящих слез бессилия над своей могилой. Не понимая, не ощущая, как жить дальше. Ни сном, ни духом не ведая, что Марго уже держит к нему путь. Завтрашний день подсвечивал тусклой лампадой, призывая верить. Призывая жить! Будущее было. Будущее ждало…
Даже тогда, когда утром первого января этого года выяснилось, что его заживо заперли в медленно остывающем коллекторе. Почти без продуктов. С минимальным запасом воды. Без электричества. С разрядившимися аккумуляторами. С мертвым ноутбуком. Без какой либо возможности просемафорить о себе. На территории почти остановленного предприятия.
Под землей! В морозы!! На полмесяца!!!
Осипшего от крика, ослабевшего от голода… Неумолимо замерзающего… Даже тогда он тянул на себя ускользающее одеяло будущего, злясь на непоправимость происходящего… Будущее было с ним.
Теперь его нет…
Как ни старается Петр уцепиться за шкалу времени, ничего не остается в фильтрах восприятия. Каждый раз, когда заглядывает в завтра, он чувствует темную пустоту и полный штиль эмоций. Никаких всплесков интуиции, никаких туманных образов… Зацепок нет. Время просачивается сквозь воображение, не оставляя ни малейших следов приближающегося будущего.
Он как будто всматривается в телевизор, у которого вырвали с корнем антенный кабель. Вялое мерцание помех, шорох беззвучной передачи отсутствующего сигнала. Возможно, это связано с тем, что он пока не знает направления отбытия. Но раньше этот фактор не мешал слышать и видеть следующий участок пути. Сегодня он слеп. Глух… Это очень и очень портит настроение. Стареешь, Петр Иваныч? Стареешь…
Что ж, делай, что должен.
Петр заархивировал третью часть «Миссии»». Вошел в почту, набросал письмо. Отметил, что пальцы не так быстро бегают по клавишам. Без работы любой навык угасает. Пора уезжать, пора… Его личная миссия в Москве окончена. Можно признать, что стратегия была выбрана ошибочно. Необходимо хотя бы красиво обставить отъезд. Он не видит причин не отдать Виолетте окончание трилогии, о котором иногда мягко намекает Стрелецкий. Координатор не давит на Петра, за что должен быть вознагражден. Но дело не в координаторе. Третья часть принесет дополнительный доход семье. Виола и Света вряд ли испытывают материальные затруднения. Но где-то по свету топают два маленьких человечка, которых Петр никогда не видел. Двое внуков… Он даже не знает, чью фамилию они носят. Мальчишек надо поднять, обучить и выпустить в люди. Это его посильный дедовский вклад. Даст бог – пусть едут учиться за границу. Денег от экранизации «Миссии» должно хватить. Если не хватит, в запасе пылится «Определитель желаний»…
Кто остался без благодарности? Конечно, Аркадий Шмелев… Но голова не выдавала нужных слов для всего того, что Петр должен сказать тому хорошему человеку. Поняв, что пора встряхнуться, он подошел к окну.
Текущий московский ноябрь сильно отличается от прошлогоднего. Месяц выдался теплый, сухой и совершенно бесснежный. Небо чистое, высокое. Почти нет облачности. Листья во дворах убраны. На улицах и проспектах все блестит. В такие дни очень трудно вообразить, что в мире существует осеняя слякотная жижа. Чистота лишь мельком трогает Петра. В далеком прошлом это редкое сезонное явление приносило гораздо больше положительных эмоций. Особенно в те забытые времена, когда Петр владел автомобилями. Сырой дождливой осенью приходиться чаще мыть кузов. Но теперь все по-другому.
Славный день! Как необычно в ноябре ощущать яркий свет солнца.
Петр подумал, что пора заканчивать с прощальными посланиями и выбираться в центр, пока светло. Сегодня надо лечь спать пораньше, чтобы утром чувствовать себя в тонусе. Дорога, даже в комфортном купе, всегда требует повышенной отдачи сил. Снова кольнуло нехорошее ощущение ватной пустоты завтрашнего утра. Будущее молчало. Отклика на мысль собираться на последнее рандеву с Виолой нет.
На секунду подкралась слабость. Отложить отъезд? Задержаться?
Нет!! Какой смысл?! Это решено. Петр уволился с работы. Хозяйка квартиры предупреждена. Она уже водит на осмотр жилья очередных кандидатов на постой. Чего ради менять план? Подумаешь, не видно будущего! Это просто хандра… Следует взять себя в руки и сделать все, что запланировано.
Во двор медленно въезжает новенький «БМВ X6», лучась сиянием полировки. Шикарный упитанный внедорожник цвета киноварь… Ух, ты! Петров «паджеро» был такой же яркий… Он завороженно наблюдал, как плотно тонированный хищный силуэт крадется по узким проездам двора. Даже резина, казалось, отражала лучи солнца, не говоря о роскошных дисках. Вот это машина! Что он здесь забыл, этот великолепный дорогущий баварец? Райончик несколько не соответствует уровню автомобиля.
Из машины, не захлопнув водительскую дверь, на тротуар соскакивает щеголеватый молодой мужчина в темных очках. Почти Том Круз… Но значительно выше. Раскованно самоуверенный. Осанка выдает отличную физическую форму. Дизайнерская лайковая куртка темно-красного цвета, новенькие модельные джинсы, туфли и перчатки в тон куртке. Мужчина с минуту топчется около своего нескромного транспорта. Периодически он ныряет головой в салон, общаясь с кем-то, кого не видно сквозь темные бликующие стекла. Испытывая явное неудовольствие, молодой человек извлекает внушительных размеров смартфон. Заблудился?
Петр поспешил вернуться к ноутбуку.
Время жмет. Нечего глазеть. Не в деревне! Пора закончить с письмом Шмелеву. Если бы не Аркадий, неизвестно, чем бы закончились прошедшие новогодние каникулы Петра. Воспоминания были неприятными. И очень холодными…
Когда закончились продукты, он почти сутки колотил в железную дверь обломками кирпича. Тщетно. Территория комбината пустовала в ожидании возобновления посменной работы. Будка наружной охраны далеко. Раскрошив ударный инструмент в пыль, он решил выкинуть белый флаг. Петр осознал, что должен написать кому-нибудь письмо, указав место, куда следует прислать спасателей.
Кому?! Отправить послание можно только… Только Максиму Стрелецкому. Но это значит… Нет! Это невозможно! Петр до последнего надеялся, что его услышат. Постепенно закончились скудные запасы ледяной воды. Накануне Рождества он созрел для того, чтобы обнаружить себя перед женой и дочерью, но было слишком поздно. Аккумулятор ноутбука окончательно разрядился. Стало ясным, что прежде чем его скрутит истощение, он умрет от холода. Спасаться от переохлаждения можно только двигаясь, но для движения нужны силы. Без питания организм слабел катастрофически быстро. Он понимал, что еще немного и встать с лежанки ему не хватит сил. Единственное, что оставалось – жечь все, что горит. Но где гарантия, что он не задохнется в помещении без вентиляции? Петр с тоской смотрел на мутное пятно оконца под потолком. Почему не догадался заранее отогнуть прутья, чтобы подготовить лаз наружу? Кто же знал?.. Если бы даже подготовил… До окна в любом случае не дотянуться…
Вдруг замедляющееся сознание распорола мысль-молния.
Окно!!! Это сквозняк!! Терять нечего, кроме жизни. На кону единственный шанс. Смертельный. Или замерзнуть окончательно, или привлечь чье-то случайное внимание. Слабея, Петр утяжелил сапоги, доверху наполнив кирпичной крошкой. Голенища перевязал проводом, чтобы груз не высыпался. Помолившись, приступил к обстрелу. Первый сапог цели не достиг. Если он промажет вторично, придется бросать ноутбук… Спуститься за снарядами и вновь подняться с ними наверх он не сможет. Голова кружилась, перед глазами плыло. Петр лег, стараясь отдышаться.
«Господи, не оставляй меня здесь!!!»
Со второго броска он поразил оконце, вздрогнув от звона разбитого стекла. Кубарем скатился вниз, чувствуя, как коченеют ступни в носках. Рухнув на пол, прильнул к щели под дверью, прижимаясь щекой к полу…
Неужели!!?
Тяга стылого пыльного воздуха шла внутрь коллектора! Значит, есть шанс! Он вновь полез наверх, теряя последние силы. Из постели и верхней одежды сгреб кучу в центре монтажной площадки. Мелкие вещи побросал вниз. Бесполезный ноутбук и паспорт положил в рюкзак. Полупустой рюкзачок давил на спину, будто мешок цемента. Осталось поджечь лежанку и…
Остывшая зажигалка воспламенилась не сразу.
Убедившись, что костер занялся, Петр немыслимым образом смог слезть, рискуя свалиться на бетонный пол. Лежа на спине около двери, он мутнеющим взором отследил, что дым, вытягиваемый в окно сквозняком, скорее белый, чем черный. Это плохо… На светлом фоне будки коллектора его можно не увидеть. Снежный пейзаж тоже не на руку… Да и день клонится к вечеру… Пасмурно… Все зря… Неужели, это конец?
Ему в очередной раз повезло. Скучающий в будке охранник все-таки увидел странное задымление в районе коллекторной зоны. Но пока охрана среагировала, пока разыскали ключ от помещения, Петр начал терять сознание. Подсунув под бок рюкзак, он свернулся калачиком. Ощущая, как его сковывает леденящий монолит пола, он успел подумать, что такой способ ухода из жизни, если вдуматься, не самый плохой. Люди годами лежат на больничных койках…
Очень холодно… Очень… Но это должно быстро закончится…
Петр лежит на спине. Почему лицу тепло? Закрытые глаза чувствуют яркий свет, но открыть веки невозможно. Руки и ноги неподвластны усилиям воли. Неужели опять шар? О нем вспомнил золотой шар… Выходит, шарик – предвестник смерти? Что ж, круглый, самое время…
Только не молчи! Скажи что-нибудь…
Над Петром две горячих переливающихся капли. Будто жидкое стекло. Они огромные… Два солнца… Одна капсула разглядывает Петра, становясь внимательным лицом мужчины. Шар бликует, плохо сохраняя форму, поэтому черты лица рассмотреть невозможно. Вторая сфера – она явно содержит в себе поразительной красоты женский лик! – испытующе смотрит на первый шар, словно экзаменует.
– Ему пора… – раздается бархатный мужской баритон.
– Он не готов. – Мелодичный перелив женского голоса звучит почти безразлично.
Женский шар спокоен. Он висит неподвижно над телом Петра. До жгучей мембраны можно дотянуться рукой… У женщины золотые волосы. Прическа облекает голову продолговатым коконом. Какие необычные глаза! Они тоже ослепительно золотые… Но в них совершенно не больно смотреть! Глаза словно источают вечность… Петр хочет дотронуться до пульсирующей оболочки, но рук нет…
– Когда? – с легким раздражением спрашивает мужчина-шар, уменьшаясь. – Дольше, не значит лучше…
– Скоро… – Женский шар аналогично сдувается, приближаясь к мужской сфере. – Время не имеет значения…
– Что имеет значение!!! – вздрагивая от рева собственных мыслей, пытается прокричать Петр. – Что?!! Чего ты ждешь??!! Что тебе от меня надо???!!!
Шары, объединяясь в единую сферу, одновременно теряли яркость и температуру. И размер… Капсула медленно похудела до белого футбольного мяча. Никаких признаков человеческого лица. Сфера безмолвна. Петру скучно и обидно…
Светлый плотный ком немного подумал… В нем появились прорези для рта и глаз, как в маске. Кожа мяча пришла в движение и…
Раздался очень знакомый голос:
– Вот это встреча! – Петра сильно трясли за плечо. – Серж, ну ты дал нам просраться! Как ты здесь оказался, бродяга?!
– А ты? – съязвил Петр. – Чего не на каникулах?
Он почти не удивился, когда разлепил глаза. Над ним кружком стоят несколько человек. Аркадий Шмелев – генеральный директор комбината – выделяется дорогим кашемировым пальто поверх черного свитера и почти двухметровым ростом. Его округло улыбающееся, абсолютно лысое лицо тоже заметно доминирует среди остальных. Поправился…
Кто здесь еще? Белый халат, пожарная роба, пара черных фуфаек, охранная униформа… Слава богу, полицейских не видать. Похоже, он устроил переполох? Сами виноваты… Нечего живого человека заживо в подземелье муровать…
Благодарственное письмо Аркадию закончено.
Шмелев сделал для Петра не просто много. Он устроил все, благодаря чему Петр смог не только выжить, но и продержаться так долго в Москве. Шмелев не стал впутывать в темную историю правоохранителей. Аркадий помог с жильем. Подлечив Петра в частной клинике, предложил работу на комбинате на выбор. Или в цех начальником участка, или охранником. Петр выбрал второе. Он все-таки надеялся, что сможет писать. Требовалось много свободного времени. Работа в охранной службе комбината как нельзя лучше способствовала заполнению смыслом огромных пустот времени на дежурствах.
Аркадия вполне устроила легенда Петра. Мол, развелся с женой. Все оставил семье и детям. Решил ухать, куда глаза глядят. Зачем полностью сменил ФИО? Остались долги по бизнесу. Пришлось законспирироваться. И чтобы ничего не напоминало о прошлом. У каждого свои странности. Жизнь – штука длинная и неоднозначная. Каждый приспосабливается, как может. О том, что Серж Хлебов утонул четыре с лишним года назад, Аркадий не знал. Он давно не ездит в город, где когда-то жил.
Именно Шмелев помог навести справки о московском офисе европейского холдинга, в котором некогда трудилась Кристина Шульц. Отдышавшись к весне от зимних встрясок и закрепившись с помощью Аркадия на занятой территории, Петр вспомнил о г-же Шульц. Ведь она могла работать в Москве. Зачем ему понадобилось заниматься откровенной ерундой? А вдруг ее компании по-прежнему требуются толковые сотрудники? Когда-то Сергей Хлебов выиграл непростой отборочный конкурс на должность регионального представителя. Чем черт не шутит? Попытка не пытка. Нельзя вечно сидеть у Аркадия на шее. Охранник – это хорошо, но бизнес-аналитик лучше…
Аркадий, не сильно вникая в сложности, уведомил спасенного им Петра Андреева, что в упомянутой конторе Кристина Шульц действительно когда-то работала. Описание, данное Петром, совпадает. Шмелеву даже показали фото. Будучи внучкой русского эмигранта, она открывала в Москве российское отделение восточноевропейского департамента. Да, она много ездила по России, занимаясь подбором персонала.
Но… Дальше несостыковка. В городе, названном Шмелевым, известное информационно-аналитическое агентство открывать представительство никогда не планировало. Тот регион не входит в зону их деловых интересов. Более того, г-жа Шульц не могла там бывать в обозначенный период времени. Она умерла от рака в одном из европейских хосписов шесть лет назад в возрасте тридцати трех лет. Извините, герр Шмелев… Это какая-то ошибка.
Ошибка? Не многовато вокруг вас ошибок, Петр великий?
Он вернулся к окну.
Зачем пытаться понимать то, что понять нереально?
Вокруг него действительно часто происходит что-то странное. Но это не должно влиять на выбор стратегии выживания. Наверное, у многих людей в жизни творятся необъяснимости. Что с того? Надо жить.
День перевалил за половину, но еще довольно светло. Ярко-красный «Икс шесть» по-прежнему маячит во дворе. Вокруг никого. Никого…
А вокруг Петра непонятные события и таинственные совпадения…
Нет… События как раз понятные, а вот… Совпадения?.. Их скорее надо отнести к загадочным несовпадениям. Словно это происходило не с Петром. Но как можно признать отсутствие того, что было с ним?!
Это же было!!!
Кристина Шульц, умершая за два года до встречи с Сергеем... Парень из МЧС, лица которого он не помнит. Но поисково-спасательный «мангуст» он не может не помнить! Новенький белый катер с красно-синей полосой по бортам. Он помнит его! И все, что относится к Руслану из Казани, он помнит!
Помнит!!!
Стоп!! Не двигаться!!
Три несовпадения??? Что же ты раньше не задумался, аналитик невостребованный?!!
Закружилась голова. В первое мгновение показалось, что «Икс шестой» рванул с места, но почему-то задним ходом. На самом деле Петра качнуло. Закачаться есть от чего. Он, шатаясь, вернулся к столу. Рука сама потянулась к бутылке марочного… Думай, Петр великий! Вспоминай! Все вспоминай…
Жизнь бешеным мозаичным калейдоскопом завертелась в обратном направлении.
Это неслучайно! Три мистических несовпадения, три улики… Признаки системы? То есть, должны быть еще события, еще необъяснимые эпизоды прошлого. Должны быть еще люди, кто… С кого начинать? С родителей? С Виолетты?
По мере влезания в масштабы предстоящего анализа Петру становилось дурно.
Для чего он пытается разобраться во всем этом? Что это даст? Он размозжит свою почти прожитую жизнь по косточкам, по винтикам, по мгновениям. Пропустит всех, кого знал и знает сквозь сито сравнений. Что дальше?
Ни-че-го…
Остановись, Петруша! Спустись на землю!
Возьми себя в руки. Соберись. Ты всем сестрам раздал по серьгам. Даже Кристине Шульц досталось. Ничего не забыл? Ты должен ехать к Виоле. К маленькой грустной Вилочке, которую ты видел здесь в Москве всего раза три, не больше. Прячась за деревьями, машинами и углами домов, словно вор.
Встать!!! Убрать вино!! Прекратить соплежуйство!! Выйти вон!
Петр облегченно вздохнул. Бутылка слегка нагрелась, погостив в плотно сжатой ладони. Захлопнув ноутбук, он решительно направился к холодильнику, прикидывая, что надеть. Маскировку никто не отменял, но почти все вещи упакованы. Он задумался, держась за ручку холодильника. Вообще-то, пока он доберется до дома Виолетты, уже должно стемнеть…
Звонок в дверь прервал мысль. Кто это?! Он никого не ждет…
Привычно рыскнув к окну, Петр быстро оценил обстановку снаружи. Под окнами никого, лишь молчаливая глыба внедорожника покоится на месте, словно огромный начищенный саквояж без ручки. Машинально поставив бутылку на стол, Петр завис. Открыть? Или сделать вид, что дома никого нет. Почему здесь кто-то должен быть? Света он не включал. Но несколько раз маячил у окна. Вот растяпа! Его никто не видел? Нет! По крайней мере, Петру так показалось. Ведь двор пуст. Почти пуст… Тихонько подкравшись на цыпочках к двери, он прислушался.
– Петр Иванович! – Голос хозяйки квартиры заставил вздохнуть с облегчением. – Вы дома?
– Да! – Он ответил слишком громко, стараясь придать голосу больше недовольства. – Но я собирался уходить!
Нервно щелкнул замок, желчно лязгнула задвижка.
Приоткрывая дверь, он осторожно выглянул. Хозяйка – сорокадвухлетняя коренная москвичка Александра – недружелюбно улыбалась, сощурив колючие голубые глазки. Ей совершенно не шла окраска под блондинку. При ее малом росте и плотной комплекции не следует носить такие длинные шубы. Она становится похожа на коренастую медведицу в белом парике.
– Извините, что я без предупреждения, – затараторила Александра, протискиваясь в квартиру. – Но люди очень просили!
Она кому-то махнула рукой, обернувшись во мрак подъезда.
Следом быстро приблизился… Молодой человек, владелец алого «БМВ» уверенно вошел в прихожую, чуть щурясь. Вблизи он производил еще большее впечатление успешности. Аккуратная прическа темных прямых волос. Карие глаза слегка настороженные, словно мужчина готовится к чему-то ответственному. Новый постоялец? Удивительно… В такую халупу? А свой революционный джип он собирается парковать под окнами? Опрометчиво…
Хозяйка проскользнула в комнату, не разуваясь. Увидев на столе бутылку дорогого вина, удовлетворенно хмыкнула. Петр вяло соображал, не зная, как поскорее завершить нежелательное вторжение. Что за бесцеремонность! Ах, он совсем забыл! Это же москвичи! У них все срочно! Неужели нельзя было приехать завтра?! Почему он должен прогибаться?
– Петр Иваныч, извините… – неуверенно пробормотала хозяйка, выразительно косясь на вино. – Тут… Это… В общем, я вас оставлю, хорошо? Вдвоем… С молодым человеком. Поговорите?
Она торопливо устремилась на выход, неловко столкнувшись с парнем в узком коридоре.
– В смысле, о чем поговорите? – Петр не понимал, что происходит, но ситуация его нешуточно нервировала. – Зачем оставите? Он... Ваш новый постоялец, так ведь? О чем говорить?
Петр, придерживая распахнутую настежь дверь, пытался вдогонку прояснить мотивы столь странного ее поведения. Но каблучки уже отстучали по лестнице прощальную дробь.
Он медленно обернулся.
Незваный гость внимательно смотрел в глаза. Взгляд твердый и небезразличный. Возможно, даже слишком небезразличный. Петр выразительно глянул на часы.
Молодой человек спокойно приблизился, мельком оглядев жилище.
Задержав взгляд на одинокой бутылке, скучающей возле ноутбука, он едва заметно улыбнулся. Петра это задело. Сейчас он скажет этому пижону все, что…
– Сергей Владимирович? – Мужчина, улыбнувшись шире, расстегнул куртку. – Я правильно назвал ваше имя?
– Что вам надо?! – Петр в замешательстве отшатнулся к окну. – Меня зовут…
– Вас зовут Сергей Владимирович Хлебов, не так ли? – Гость картинно стягивал с ладоней тонкие перчатки. – Вы не волнуйтесь, пожалуйста. Все хорошо…
– Что вы хотите?! – Петр нутром понимал, что визит случайным быть не мог.
– Мы? – Казалось, ситуация забавляла незваного гостя. – Хотим поздравить вас с юбилеем. Вам сегодня пятьдесят лет. Я прав?
– Кто вы? – Петру хотелось сесть, но это значило выдать волнение.
– Меня зовут Максим. – Он шагнул, протягивая руку. – Максим Стрелецкий.
– То есть?.. – выдавил Петр нелепое восклицание, когда пожимал крепкую ладонь. – Вы… Вы тот самый Максим?.. Который… Координатор?
– Да! С днем рождения, Сергей Владимирович! – Максим пружинистой походкой приблизился к окну. – Вы присядьте, присядьте! Вам теперь некуда торопиться!
Стрелецкий извлек из внутреннего кармана куртки смартфон. Пробежав пальцами по дисплею, он отправил сообщение. Этот самоуверенный модник явно управлял каким-то спланированным представлением.
Неужели…
Петр старался не думать о том, что его ожидает.
Это невозможно представить… Еще несколько минут назад мир был устроен понятно и предсказуемо. Несмотря на то, что упорно скрывал будущее за плотной пеленой неизвестности. Будущее?
Будущее…
Где ты, будущее? Внезапно Петр явственно ощутил его шумное дыхание.
Успокойся…
Оно здесь…
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/12/25/767