«Уж сколько их упало в эту бездну,
разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
с поверхности земли»
Марин, прости мою нескромность-местечковость,
но так же, как и ты, однажды в эту бездну злую
паду и не споют над телом нехристя в суровой
церковной тишине аминь и аллилуйю.
Зима опять, на ветках иней острый нежный,
и, может, в лучезарной колеснице Феба
с карниза утром тихим, ярким, безнадежным
душа моя отбудет в ржавое стальное небо.
Уйду, как ты, - пусть вдруг, но - в самом деле,
когда не мне, а Господу приспичит.
Мостя дорогу к Изумрудной Цитадели,
последний ярко-желтый стих-кирпичик.
А, может, я сгорю в осенней груде листьев,
ландскнехтом павшим, колдуном, как факел,
оставив лишь на память ворох старых писем, -
бессильные попытки заморочить Богу баки.
Душа моя легка, чиста, давясь слезами,
взметнувшись прочь в иные ноосферы,
у адовых ворот застынет райского сезама, -
душа, не знавшая стыда и чувства меры.
С поверхности земли исчезну, как и ты, Марина!
С потребой веры и любви меж дел житейских
прощенья у друзей, у внуков, у жены, у сына,
прошу, как ты. Как все, кто пил из струй летейских.
И пусть не в срок уйду, как ты, и лягу не в могиле…
Сгорю живьем… Но пусть не оттого, что все забыли.