Примечание: произведение ранее публиковалось на другом ресурсе под ником "Рубанок"
Часть первая. Удар.
Кладовщица Люська собрала в кучу отработанные накладные и приготовилась закрывать склад. Возле входа, на деревянных поддонах, сидели грузчики, обсуждали политику руководства и курили. По обилию великого русского мата Люська поняла: уже тяпнули по сто грамм, сволочи. Тем более пятница... Алкаши!
Люська вышла из склада, достала связку огромных ключей и закрыла железные ворота. Повернувшись, она вскрикнула от неожиданности: перед ней стоял Ванька-хохол, грузчик со стажем и с пропитой мордой. Люська взвизгнула, а Ванька, под дружный гогот коллег, дыхнул ей в лицо свежим перегаром и ущипнул за задницу.
— Ванька! Чего делаешь?! У ну пошел вон, придурок! — крикнула кладовщица и огрела грузчика по лбу железным ключом от ворот. Ванька, под дружное улюлюканье грузчиков, расплылся в щербатой улыбке и пожелал ей счастливых выходных. "Вот сейчас ведь нажрется, скотина, и будет весь вечер названивать, в гости набиваться" - подумала Люська и показав работничкам средний палец вышла за территорию склада.
Все, теперь до остановки и домой. Кладовщица села в трамвай и, чтобы скоротать долгую дорогу, погрузилась в свои размышления, которые преимущественно были связаны с ее нелегкой, женской долей.
Люська и сама у же не помнила, когда ее перестали называть Людмилой Николаевной и стали обращаться просто и по свойски. До развала СССР она занимала довольно высокую должность, но со временем ее узкая специализация стала невостребованной. Муж от нее ушел к какой-то молодой девахе, оставив одну с грудным ребенком. С того момента ее жизнь дала крен: пришлось устраиваться на несколько работ и выживать, выживать, выживать...
В своего второго мужа она влюбилась с первого взгляда. Высокий, кареглазый брюнет Славик покорил ее своей щедростью и романтикой. Не было ни дня, чтобы он не дарил ей цветов или не пел песню под гитару. После его предложения о замужестве Люська даже не думала и сразу сказала "да". Они прожили без малого три года, но финал оказался таким же, как после первого брака: Люська снова осталась одна, но уже с двумя детьми. Подумав об этом, бывшая Людмила Николаевна поежилась: воспоминания были очень-очень неприятными. А уж о том, что было дальше, и вовсе вспоминать не хотелось. С утра и до позднего вечера работа, работа, работа...
А после третьего раза Люська вообще сделала вывод, что она проклята. Третий муж испарился на пятом месяце беременности, даже не дождавшись ребенка. Благо, старший сын к тому времени стал работать и хоть как-то помогать деньгами, иначе... А что иначе? Люська даже думать об этом не хотела.
И что теперь? Работа кладовщицей, трое детей, зарплата низкая... И самое главное то, что заводить отношения просто страшно, да и незачем. Какой смысл что-то менять? Все равно он сбежит... Или будет пить из нее кровь ведрами, как Ванька-хохол, ухажер вонючий... Алкаш!
С такими мыслями Люська чуть не проворонила свою остановку и едва не застряла в закрывающхся дверях. Родной район встретил ее дождиком, который печально шумел в униссон с ее разочарованием. Кладовщица посмотрела по сторонам, шагнула на пешеходный переход, и...
Она не видела, откуда выскочила машина. Возможно, она не увидела ее потому, что водитель мчался без фар. Удар был настолько сильным, что кладовщица Люська несколько раз перевернулась в воздухе и, перелетев через машину, упала на асфальт. Раздались крики прохожих. Остановились несколько автомобилей. Кто-то куда-то звонил, женщины отворачивались и закрывали лицо руками, мужчины выясняли, не запомнил ли кто номеров скрывшейся машины... Которая, кстати, через километр вылетела с дороги и врезалась в столб, потому что водитель был жутко пьян. А сама Люська лежала на дороге, на спине, с неестественно вывернутой ногой, а вокруг ее головы растекалась лужа крови.
Но все это она видела со стороны, как фильм в кинотеатре. Душа Люськи, выпрыгнув из тела как пробка от шампанского, висела над землей и наблюдала за паникой. Никаких мыслей. Только легкость и чувство полета. И взгляд, способный охватить все вокруг...
Часть вторая. Суд.
Люська и сама не поняла, как оказалась в этом месте. Зал со сводчатыми стенами поражал своим величием. Огромные колонны тянулись к потолку и исчезали в вышине, так как потолка не было видно. Приятное мерцание было похоже на блеск изумрудов, которые Люська видела всего один раз в жизни. А сама кладовщица парила над массивным столом, за которым никого не было.
Шевелиться абсолютно не хотелось. Во всем этом зале чувствовалось какое-то умиротворение, избавление от всех проблем, Любовь и покой.
— Здравствуйте, Людмила Николаевна, — раздался сзади добрый, ласковый и бархатный голос. Люська оглянулась и увидела высокую, красивую женщину в белом костюме. Если сказать, что эта женщина была красива, то это значит ничего не сказать. Она была божественно красива.
— Здравствуйте, — ответила Люська. — Вы кто? И где я? На том свете?
Женщина в белом подошла к кладовщице, повернула ее к массивному столу и встала с левой стороны от Люськи.
— Нет, — ответила она. — Это еще не тот свет. Это всего лишь суд. Я обязана предупредить Вас, что вы видите только то, что бляже для Вашего понимания. Все, кто будут присутствовать в этом зале, могут принимать абсолютно любой облик, в зависимости от менталитета и желаний подсудимого.
Люське стало страшно. Перед глазами пронеслись далекие воспоминания: именно так она и представляла себе Суд Божий. Теперь она понимала, что происходит. За столом должен сидеть ангел, который будет ее судить, но она никогда не знала, как он должен выглядеть. И действительно: за столом, на месте Судьи, находилась какая-то прозрачная и почти невидимая Сущность, присутствие которой выдавало лишь слабое мерцание. А рядом с ней — Ангел в виде женщины, который будет ее защищать.
— Встать! Суд идет! — раздался в голове голос Сущности. Такой строгий, что Люську объял самый настоящий Ужас. Женщина в белом поклонилась и задала вопрос:
— Мы будем начинать одни?
— Где адвокат? — так же строго спросила Сущность.
Люська удивилась. Какой адвокат? Кто же тогда эта женщина в белом? Но высокая красавица, словно прочитав мысли Люськи, ответила:
— Твой адвокат опаздывает. Я твой обвинитель.
Люська определенно ничего не понимала. Как Ангел может быть обвинителем? Бред какой-то. И в ее представлении о Высшем Суде никакого обвинителя и в помине не было. Однако интонации Сущности и женщины в белом не оставляли сомнений в том, что будет ей и адвокат, и прокурор. В голове снова прозвучал голос Сущности:
— Высший Суд начинает рассмотрение дела Иванцовой Людмилы Николаевны, родившейся...
Речь Сущности прервал странная дробь и в Зал Суда, на полусогнутых лапах, цокая копытами, ворвался самый настоящий черт. Мохнатый, с торчащими лошадиными ушами, свиным пятачком и клыками, торчащими из-под нижней губы. Позади него волочился хвост, а на передних лапах красовались длинные когти.
— Ииих-ха-хааа!!! — завопил черт истошно, встав с правой стороны от Люськи. — Прошу прощеньица за опоздание, господа. Были неотложные дела. Позвольте представиться, госпожа подсудимая: я — черт, а по совместительству Ваш адвокат. И не надо на меня так таращиться, господин прокурор. Лучше приступим к делу.
Из пасти черта донеслись звуки отрыжки и ошалевшая Люська ощутила явный запах свежего перегара, чеснока и чего-то кислого. Если бы у нее были ноги, то кладовщица непременно упала бы в обморок. Какой еще черт??? Черт - адвокат? Это ни в какие ворота не лезет... Почему???
— Потому что какая Вам разница, милочка? Бе-е-е... — прочитал ее мысли адвокат на копытах.
— Приступим к делу! — снова раздался властный и строгий голос Сущности. Черт моментально умолк, а женщина в белом выпрямилась и величаво подняла подбородок. А Сущность продолжала:
— Мы собрались здесь вследствие сложной ситуации чтобы выяснить, куда отправить душу Иванцовой Людмилы Николаевны — в Рай или в Чистилище. Подсудимая обвиняется по нескольким статьям. Слово предоставляется обвинению.
Люську снова объял ужас. А женщина в белом сделала шаг вперед и произнесла речь:
— Ваша честь! Иванцова Людмила Николаевна обвиняется а) в отречении от Любви к ближним б) в богохульстве в) в унынии и г) в прожигании своей жизни почем зря. После того, как Ангелы-хранители поняли, что направлять подсудимую на Путь Истинный бесполезно, нами был принят ряд мер, которые свели обстоятельства жизни подсудимой к дорожно-транспортному происшествию. Я прошу принять во внимание все вышесказанное и определить Иванцовой Людмиле Николаевне меру наказания в виде трех лет Чистилища.
— Суд учел Вашу просьбу, — властно прогремела Сущность, заставив Люську сжаться от усилившегося ужаса в комок. — Слово предоставляется адвокату.
Черт резко выскочил вперед, отвесил несколько корявых реверансов Сущности, адвокату и Люське, снова изрек смачную отрыжку, навоняв перегаром и... замолчал в раздумьях, уставившись Люське в глаза. А кладовщица поймала себя на мысли, что это же вылитый Ванька-хохол... Думал черт недолго и через некоторое время приступил к делу:
— Так, б@дь! Интересная х@йня получается, дамы и господа. Значицца, всю эту по@бень, которая приключилась в этой е@ной жизни подсудимой, вы валите на нее. Ни х@я себе! Граждане, это же полный п@здец! Неужели моя подзащитная виновата в том, что ее право выбора было изначально сдвинуто в сторону х@евых поступков??? Отвечайте мне, госпожа обвинитель, @б вашу мать!
У Люськи от такого хамского спича появилось ощущение, что у нее глаза на лоб вылазят. Однако ни Сущность, ни женщину в белом такая речь ни капли не удивила и прекрасная обвинительница ответила:
— Ваша Честь, каждый человек имеет право выбора между Добром и Злом. Подсудимая все время выбирала Зло. В связи с чем считаю вопрос исчерпанным.
— А вот х@й! — снова подал голос адвокат. — Я настаиваю на том, что особого выбора у подсудимой не было.
— Поясните суду ваше мнение! — прогремела Сущность.
— Как два пальца обоссать, Ваша Честь. Моя подзащитная, отрекаясь от Любви к мужчинам, которых посылал ей Бог, не имела другого выбора, кроме как посылать их нах@й. Потому что, б@дь, на Земле уже давно отсутствует агитация за единение мужчин и женщин. Вот если перед Вами, Ваша Честь, провести агитацию что жрать гавно полезно, а мед вредно, то что Вы выберете?
— Полегче со сравнениями, господин адвокат! — рявкнула Сущность.
— Хорошо... Хорошо... Так вот, б@дь, х@ли я хотел сказать-то... А! В связи с тем, что агитационная работа по выбору добра давным-давно не проводится, моя подзащитная просто не знала о том, что есть другой выбор, кроме отречения от Любви.
— Протестую, Ваша Честь! — воскликнула женщина в белом, — на Земле есть свод Законов и Правил в виде Библии!
— А какого же х@я ваша Библия за всю жизнь ни разу не попала в руки моей подзащитной? — парировал черт.
— Протест отклоняется! — объявила Сущность, — у Вас, госпожа обвинитель, была масса возможностей устроить обстоятельства жизни подсудимой так, чтобы Библия попала ей в руки.
— Благодарю, Ваша Честь, — продолжал черт, воняя перегаром прямо на Люську, которую трясло от дикого ужаса. — Но дело даже не в этом. А дело, сука, в том, что я, как бес и черт, в данный момент х@ячу на работе лучше, чем ангелы. И кто в этом виноват?
В зале суда зависло молчание. Сущность думала. А черт, повернувшись к Люське, хрюкнул и прошептал:
— Не ссы, прорвемся.
— Обвинение по отречению Любви к ближним снято вместе со всеми сопутствующими обвинениями, — строго сказала Сущность. Слово предоставляется обвинению.
Женщина в белом снова сделала шаг вперед.
Ваша Честь, — проговорила она, — тем не менее, остается ряд других фактов. Обвиняемая не выдержала Божьего испытания и впала в уныние. Несколько раз она воровала со склада колбасу и сахар, была уличена нами в блуде, один из ее мужей чуть не решился на ее убийство, после того, как она запретила ему видеться с ребенком, а ее дети также далеки от Божьих заповедей, как и она сама. Все-таки я настаиваю на трех годах Чистилища. Плюс к тому ее дети являются потенциальными преступниками. Она достаточно натворила для того, чтобы очиститься в Святом Огне.
— Протестую, ваша честь! — вмешался наглый черт. — Позвольте опровергнуть слова обвинения и внести более конструктивное предложение?
— Разрешаю, — ответила Сущность.
Черт снова выскочил вперед и на этот раз вместе с отрыжкой выпустил газы. Это показалось ему довольно забавным и он заржал, как конь. Но через несколько секунд вновь стал серьезным и заговорил по существу:
— Начну с того, что вся эта х@ня, которую плетет обвинение, по существу является верной. Я, кажись, уже сказал о том, что в течении жизни особого выбора у подсудимой не было. Отсюда, епт, вывод: надо дать ей второй шанс. Ну посудите сами, нах@й нам в Чистилище баба, которая при жизни накосячила, а после клинической смерти все осознала но все равно попала в Чистилище? Она же, б@дский рот, нас всех там за@бет своим нытьем. А что до детей и жизни в целом — пусть исправляет ситуацию, в рот ее е@ть, вы посмотрите на нее, она же вот-вот в штаны наложит...
Люська и вправду стояла ни жива ни мертва. В Чистилище не хотелось, а хотелось домой. К детям, к Ваньке-хохлу, хоть куда, лишь бы не в Чистилище. Она не хотела гореть в огне и уже не боялась этого адвоката-черта. Какой-никакой, а не желает ей зла. Да и женщина в белом не желает, потому что не спорит.
— Слово предоставляется подсудимой! — Рявкнула Сущность на весь зал. Черт и женщина в белом послушно сделали шаг назад, оставив Люську один на один перед Сущностью. Но кладовщица молчала, так как ужас охватил ее всю целиком, каждую частичку ее души. Она просто стояла перед Сущностью и жутко, жутко боялась решения Суда.
— Ну пукни хоть что-нибудь, — посоветовал сзади адвокат.
Но Люська молчала. Ей нечего было сказать. Странное дело — ее обвиняет Ангел, а защищает черт. Почему так? А, впрочем, какая разница? Жутко хотелось домой. Перед глазами появились картины из ее жизни: вот она совсем еще маленькая девочка и рвет с папой цветы на полянке. Папа умер семь лет назад, а она так редко ходила на его могилу, потому что ей было некогда. Вот ее мама, которая жива, но живет далеко, за две тысячи километров. Мама качает ее на руках и поет колыбельную песню. Когда она последний раз звонила маме? Недавно, и то по какому-то делу. А вот ее первый муж - балагур и остроумный весельчак. Люська ясно увидела и вспомнила, как она его любила. Но ей не нравилось то, что он не моет за собой посуду. Вот их развод и взаимная ненависть, которая никуда не делась и шагает за ней по жизни. Эта ненависть выливается на второго мужа, затем на третьего... И она прививает эту ненависть детям. Как больно... Как же все-таки больно все это осознавать...
— Разрешите задать вопрос, Ваша честь, — шепотом произнесла Людмила Николаевна.
— Разрешаю, — мягко ответила Сущность.
— Вы можете вернуть меня домой? Я не хочу в Чистилище.
— Зачем тебе домой?
Ответ пришел сам собой:
— Потому что я хочу жить.
— Суд удаляется на совещание!
И Сущность исчезла, оставив Людмилу Николаевну наедине с адвокатом и обвинителем.
Часть третья. Возвращение.
Она очень хотела домой. Перед глазами все так же мелькали картины из прошлого, сменяясь как в калейдоскопе. Вот старший сын только научился сидеть в кроватке и таращит на нее свои синие глазки. Он похож на отца... Как же это ее раздражало! Она хотела, чтобы он не был таким как отец. А почему? Непонятно... Это ненависть. А вот ее третий муж Игорь, которого она не пускает пьяного на порог. Она открыла дверь и увидела, как он спит на дверном коврике. Тогда ей было его совершенно не жалко, скорее наоборот. Она испытывала ненависть за то, что он позорит ее перед соседями. А вот и она сама на своем складе, материт Ваньку-хохла, который пришел на работу с похмелья и стащил со склада бутылку водки на опохмел. Помнится, она тогда пожелала ему "чтоб ты сдох!". Вот ее сбивает машина с пьяным водителем... И это финал ее странной и несправедливой жизни, которую она создала себе сама.
Картины закончились и перед Людмилой Николаевной появилась мохнатая физиономия адвоката.
— Осознала?
— Да...
— Вот видишь, обвинение, @б твою мать, как мы лихо дело разрулили. А ты тут развы@бывалась — три года, три года... Все будет п@здато, клык даю.
— Посмотрим, — ответила женщина в белом. — Решение еще не вынесено. Как ты думаешь, вопрос решится?
— А куда он, на@й, денется? А не решится, так я больше х@й подпишусь на защиту. Кстати, подзащитная, Вы хотели спросить почему я Вас защищаю? Так я отвечу, мне по@й. Понимаете ли милочка... Эммм... У вас на земле есть хорошая поговорка: не все то золото, что блестит. Так вот я и не блистаю снаружи. Я всю жизнь успешно сбивал Вас с Пути, а Вы мне не сопротивлялись. А так как и у меня и у ангелов одно начальство, то мне разрешается вставать на Вашу защиту.
— Судя по всему ее вернут, — сказала женщина в белом, — объясни ей, как быть и что делать.
— Хех! Хорошо. Людмила Николаевна, поймите одну простую вещь. Я, как черт, всегда стараюсь отгородить вас, человеков, от ангелов и от добра. Если вы сопротивляетесь — вы на правильном пути. Если нет — тоже на правильном, но на несчастном. Чтобы выполнить свою работу, мне нужно отгородить вас от всего доброго, что есть в вашей жизни. И тогда вы перестанете отличать добро от зла. В конечном итоге вы остаетесь одни, впадаете в уныние, покрываетесь ненавистью. А ненависть хорошее топливо для Чистилища. Я везде, я в каждой мелочи, которая вас окружает. И если вы меня не видите, то, соответственно, вы не видите и ангелов. Не слышите их. Не можете найти правильный путь. А нам для Чистилища только этого и надо. Ваше счастье, что Чистилище сейчас переполнено. Поэтому, судя по всему, вам дадут еще один шанс. Не упустите его.
— Суд постановил: вернуть Иванцову Людмилу Николаевну на Землю для выяснения приговора! — раздался над сводами Зала голос Сущности. И кладовщица Люська ощутила что проваливается в бездну, а ей вслед несется радостный хохот черта:
— Ууух-ха-ха, вали нах@й отсюда, до встречи на планете, курва!!!
Часть четвертая. Земля.
Она очнулась в больничной палате. Белые стены, белый потолок, голоса из коридора. За окном виднелась макушка березы и желтые листья. Осень... То, что случилось, воспринималось как сон. Да наверное это и был сон, бред женщины, попавшей под колеса пьяного водителя. Но почему же тогда она не чувствует той ненависти и уныния, как раньше? Наверное, это последствия болевого шока.
Несмотря на то, что тело ужасно болело и чесалось, Люська катастрофически хотела жить. Она слышала пение птиц за окном, шум из коридора, скрип соседней больничной кровати... Но голову из-за бинтов повернуть не могла. Ну и что. Потерпим, потом все осмотрим.
Дверь в палату открылась. На пороге стоял Ванька-хохол с букетом цветов. Удивительно, но он даже побрился и напялил пиджак, к тому же наодеколонился каким-то дешевым парфюмом. Люська хотела съязвить что-то наподобие "половину на себя вылил, а половину выпил?", но вдруг почувствовала, что не может. Наоборот, ей хочется сказать искреннее спасибо Ивану. Да и какой он хохол? Украинец... Но говорить она пока не могла, поэтому просто улыбнулась.
Ванька прокашлялся, подошел поближе, достал из-за пазухи обрезанную пластиковую бутылку, налил в нее воды из-под крана и поставил цветы на тумбочку:
— Я ненадолго, Люсь... Выздоравливай.
И ушел, навоняв в палате перегаром. Люська снова улыбнулась: вот жук!
Через некоторое время она полностью поправилась и даже оставила костыли. Кости срослись нормально и теперь ее ждал ее родной продуктовый склад. Но работать там уже не хотелось. Люська вдруг вспомнила о своем давно забытом таланте и ей жутко захотелось рисовать. Она набросала несколько картин, сделала скан и разослала в добрую сотню дизайнерских студий. Из трех пришли ответы с вакансией. Посыпались заказы и она смогла переехать из старой квартиры в новую. Как-то к ней в гости заглянул Ванька-хохол, такой же побритый, напарфюмеренный и с перегаром. Но ее это уже не раздражало. Два часа гоняли на кухне чаи и разговаривали о том о сем.
А после Ваньки к ней потянулись люди. Странно, как она могла раньше отталкивать их своей ненавистью? Гости приходили чуть ли не каждый день. И, самое главное, она смогла перевезти к себе маму. Ихоть старушка любила поучить ее жизни, как и прежде, Люська в ответ только улыбалась. Ссориться совсем не хотелось.
Жизнь налаживалась. А сверху на Людмилу Николаевну смотрели три добрых и веселых ангела.
— Здорово ты с судом и чертом придумал! — заливался смехом, как колокольчик, первый.
— Ну так я же ей говорил, что Суд это то, что человек хочет видеть, — смеялся второй.
— Главное, чтобы она видела черта в мелочах, — вторил им третий.
Людмила Николаевна жила полноценной и счастливой жизнью. А три Ангела следили за тем, чтобы она почаще обращала внимание на добро и отличала его от зла.