Клон-3, или в лабиринтах любви. часть 11

1. Глава 1. ЧАСТЬ 11.  Хадижа и Фарид. Фарид и Зухра.

Хадижа вернулась в свою комнату и теперь лежала на постели.  Она размышляла. Никак не могла осознать то, что с ней случилось: наступившую беременность. Как это? У неё может родиться ребенок?  У неё?!
Хадижа всё ещё не могла поверить тому, что Сумайя, знакомая с детства Сумайя, стала матерью, недавно родив мужу Зейну сына. Нет, когда ждала ребенка Рания, или когда была беременна мать – когда Жади ждала ее брата, который родился у них с Лукасом, это воспринималось как само собой разумеющееся.  У Зулейки тоже есть сын, а недавно родилась дочка, сестра Хадижи.
Но чтобы сама Хадижа могла родить ребенка?! В ней уже живет маленький человечек? Хадижа то и дело прислушивалась к своему состоянию, но ничего нового не ощущала. Если бы не периодически накатывавшая дурнота, то она и вовсе усомнилась бы в том, что это правда. Врач поставила диагноз, но ведь она могла и ошибиться?
Хадиже вдруг вспомнилась Карла, дочь доны Одетти: то, как она ходила по Сан-Криштовану с огромным животом, обтянутым тонкой маечкой, выпирающим над короткой юбкой. Тётя Латифа осуждала молодую женщину за внешний вид в таком деликатном состоянии, а дядя Мухамед считал, что смотреть в сторону Карлы – харам, и ругал Амина, тайно влюбленного в местную красавицу, который при каждой встрече провожал её взглядом…
А вот когда мать Хадижи и Лукас ждали ребенка, всё было благопристойно. Жади носила широкие балахоны, похожие на восточные джеллабы, только без капюшона. С первого взгляда не всегда можно было угадать, что женщина беременна.
 А ведь и ее скоро ждут месяцы, когда привычная одежда станет мала. Но пока Хадижа не могла представить себя в скрывающем огромный живот платье. И свой живот, который станет огромным, тоже.
Если чужие беременности казались делом естественным, то возможность родить ребенка ею самой казалось из области нереального.  Не было никакого ребенка, и вдруг из ничего, из ниоткуда в ее жизнь придет ребенок, будущий взрослый человек.  Начнет расти внутри неё, а потом родится сын или дочь. 
Фариду хочется, чтобы родился сын. Хадижа вспомнила, как когда-то беременная Рания переживала из-за этого, с нетерпеньем ожидая, кто будет: мальчик или девочка.  А когда должна была родить Зулейка, Рания изводила себя мыслью, что вторая жена может родить второго сына.
А как она сама в детстве из ревности пугала Ранию тем, что у неё родится очень страшная девочка? И Рания верила ее словам и боялась, а ее сестра Амина успокаивала…
Интересно, кого предстоит родить ей? Хадижа пришла к выводу, что тоже хочет сына.
- Аллах, пошли мне мальчика! Пусть у меня родится здоровый и крепкий сын! – просила она Всевышнего, положив на плоский пока ещё живот правую руку.
«А что если во мне уже растет не сын, а дочка? И Фарид не захочет принять ее? Ведь он мечтает только о сыне!» - обожгла ее мысль, и Хадиже стало страшно, когда представила, как все девять месяцев ожидания превратятся в переживания по этому поводу. «Не девять месяцев, а только шесть! Как я могла не заподозрить раньше, что со мной произошло именно такое?» - удивлялась она.
Значит, ей выпало меньше времени на сомнения. Впрочем, к чему теперь мольбы, если уже сейчас ничего не изменишь – если в ней растет сын, то он и родится, а не девочка. И наоборот. Теперь лишь одному Аллаху известно, кого Он решил привести в ее жизнь – сына или дочь.
Аллах определил пол их ребенка уже тогда, когда решил послать им с Фаридом этот дар.
Хадижа снова вытянулась в постели и вновь прикоснулась ладонью к животу. В ней больше трех месяцев живет ребенок! Мама говорила когда-то, что на этом сроке у ребенка уже есть ручки и ножки, лицо, и малыш может моргать глазами и сосать пальчик, даже если женщина совершенно не чувствует его движений.
И вдруг Хадиже показалось, что она ощутила внутри себя легкое движение: как будто крохотная рыбка плеснула хвостом по воде.
«Мой ребенок шевельнулся во мне!» - ошеломленно подумала Хадижа, с благоговением поглаживая живот через ткань шелкового домашнего платья.
В комнату вошла улыбающаяся лара Джабира.
- Хадижа, дочка, дай тебя обнять! Ты принесла такую радость в нашу семью! Сделала счастливым моего сына!
- Я тоже рада, лара Джабира!
Женщина присела на край стоявшего рядом с кроватью кресла.
- Аллах благословил тебя и моего сына. Именно ты станешь матерью его детей, наших внуков…
- Фарид хочет сына, и я тоже мечтаю, чтобы родился мальчик.
- Хадижа, теперь тебе надо беречь себя…
- Я буду осторожна, лара Джабира!
- Не перетруждайся, не поднимай тяжести, не нервничай, не плачь, как ты рыдала недавно. Иначе это вредно скажется на ребенке.
- О, нет, я не причиню своему ребенку вред!
- Ты даже с постели должна вставать осторожно! Не вскакивай, как боевая лошадь. Сначала спусти с кровати одну ногу, потом другую. Тогда вставай. Старайся двигаться плавно, не делая резких движений.
- Я последую Вашим советам, лара Джабира!
-  И помни: теперь тебе никто не страшен. Вот родишь сына, и тебе не о чем будет беспокоиться. Твоё положение в семье ничто не сможет пошатнуть.
- Но Фарид может взять новых жен – и ворую, и третью, и четвертую!
- Хадижа! Какую четвертую?! Мой сын расчетлив. А жены требуют огромных затрат. Проще со временем нанять служанок в дом.
- Я тоже так думаю, лара Джабира, - с надеждой отозвалась Хадижа.
- Теперь, дочка, ты не принадлежишь себе. Ты носишь сына Фарида, наследника нашего рода. Будь всегда спокойной, думай только о ребенке.  Тебя ничто не должно расстраивать. Ничто, - подчеркнула голосом последнее слово свекровь.
- Да, я именно так и буду поступать. Лара Джабира, а Фарид…  Где он сейчас?
- Сын ушел по делам. Ему надо работать, ведь хозяйство у нас немаленькое, и им нужно заниматься каждый день.
- А… мой муж … рад?
- Рад, очень рад! Как ты можешь спрашивать об этом? Фарид сам не свой от радостного известия! Сейчас он собрался пойти на медину за кормом для ослов. А потом обещал зайти в ювелирную лавку, чтобы купить тебе золото.
- Золото? Фарид решил сделать мне подарок?
- Ты доставила моему сыну такую радость, и теперь он хочет порадовать и тебя. Отблагодарить за доставленную радость. Хадижа…
Шторы в дверях комнаты зашевелились, и разговор прервался. Хадижа увидела вошедшего мужа.
- Вот и Фарид, - суетливо поднялась с кресла свекровь.- Мне пора на кухню. Надо решить, что готовить к празднику, записать, что следует закупить из продуктов. Отправлю завтра Замилю и Дайнаб в лавки на медину.
- Нет! – остановил Фарид уже выходившую из комнаты мать. - Пусть Дайнаб останется дома, - приказал он. – Ей не стоит бродить по улицам. Если что-то надо купить, я сам схожу в лавки вместе с Замилей или дедом.
Мать поняла, что имел в виду сын. Она кивнула и быстро ушла. А Фарид Обенсур приблизился к кровати, на которой лежала  жена,  присел на край и наклонился к Хадиже, не сводившей с него влюбленных и радостных глаз.
- Прежде чем идти по делам, я решил подняться к тебе и поговорить. Уже вывел ослов, чтобы вести их за кормом. Но захотелось вдруг заглянуть к тебе, Хадижа.
- Фарид, я не могу поверить. Вот так вдруг… родится ребенок…
- Я так рад, что это, наконец, случилось!
- У нас родится ребенок!
- Ты родишь мне сына! Уже скоро, осталось меньше полугода – так сказала врач. Меньше шести месяцев!
- Фарид, я даже не подозревала, что во мне живет наш сын.
- Неужели ты ничего не чувствовала? Как может женщина не ощущать такое необычное состояние?
- Но ведь у меня никогда не было детей!
- Надеюсь, что ты подаришь мне много детей! Но первым должен родиться сын. Иншалла!
- Да, Фарид, пусть Аллах первым подарит нам сына! Иншалла! – горячо согласилась Хадижа.
Фарид погладил Хадижу по лицу, и от его нежного прикосновения она растаяла.  На глазах выступили слёзы. Но муж не заметил этого. Он уже встал и быстро вышел из комнаты, бросив ей: «Отдыхай, Хадижа!».
Его не было рядом, а Хадижа никак не могла вернуться в реальность, растворившись в своей любви к мужу.
«Фарид, мой Фарид, я так люблю тебя! Я так сильно тебя люблю!» -  сказала она себе и стерла пальцами слезы.
Но потом она вспомнила о Зухре, о лепестках черных роз, тех самых, растущих в их саду, и цветы показались ей теперь лазутчиками, засланными соперницей в их семью. Настроение испортилось.
Но Хадижа постаралась взять себя в руки.
«Нет, я не стану больше переживать из-за той женщины, Зухры. Она потеряла Фарида после развода. Он стал моим после нашей свадьбы. А теперь у неё не осталось даже надежды. Он мой, и я скоро рожу ему сына. Я стану матерью его детей. Я, а не она – отверженная его семьей женщина с дурной, просто немыслимой, репутацией».
Хадижа поднялась с постели, обулась в усыпанные стразами синие бабуши, которые достала из коробки в шкафу, вдела в уши недавно подаренные Фаридом серьги и собралась спуститься вниз, присоединиться к свекрови и сестрам мужа, зная, что будет обсуждаться подготовка к празднику. 
- А Фарид так и не сказал мне, могу ли я уже позвонить в Фес дяде Али или нет, - расстроилась она.
Потом вспомнила, что хотела взглянуть на одежду в шкафу. У неё столько платьев, домашних и праздничных, и для улицы! Но скоро некоторые станут ей малы. Придется купить несколько кафтанов, более широких, просторных, которые должны будут скрыть ее интересное состояние. Она припомнила чудесные кафтаны Зулейки, которые жена отца носила в поздние месяцы беременности.
- Ах, да! У Зулейки был ещё талисман: «рука Фатимы». Она носила амулет, как защиту от сглаза. Ведь рядом с ней была завистливая Рания. А мне тоже нужна такая вещь. Ведь и возле меня полно недоброжелательниц. Если Зухру открыто называют ведьмой, считая ее таковой, то я должна опасаться эту женщину. Мне нужна защита от ее дурного глаза! Ведь я буду по-прежнему выходить на медину, где Зухра может меня увидеть и позавидовать моему счастью!- убеждала она себя.
Хадиже припомнилось, что и добрейшая Зорайдэ, и вездесущая Карима – обе подарили ей по заколке – и с «египетским глазом», и с «рукой Фатимы», которые следовало приколоть к вороту или даже изнутри к одежде, чтобы отвести от себя чужие дурные мысли.
- Но дядя Али говорит, что это всё глупости. Надо полагаться только на защиту Аллаха. Если Он решит, что я должна быть в безопасности, так и будет.  А от Его гнева ничто не спасет.
«Даже лист с дерева не упадет без воли Аллаха», - вспомнились ей и слова дяди Абдула.
Тем не менее, она перебрала все вешалки с одеждой и отыскала скромный домашний кафтан, темно-песочный с вышитыми цветочками, с приколотой к вороту крохотной серебряной «рукой Фатимы». Хадижа очень обрадовалась такой находке.  Быстро переоделась и только тогда вспомнила, что давно не видела нефритовый кулон. Она ведь решила носить подарок матери, для которой зеленый камень был больше, чем оберегом.
Пришлось доставать шкатулку с украшениями, где теперь хранился и кулон.
Наконец, камень лег в её ладонь. Хадижа поднесла к глазам кулон, блеснувший золотой оправой. Хадиже показалось, что внутри камень живой. В нем как будто чувствовалось мерцание, пульсация жизни. Дочь Жади сжала камень в ладони и почувствовала его тепло.
«Но такого не может быть. Это мистика. Мне так кажется после маминых рассказов». Хадижа прикоснулась губами к нефриту. Опять возникло ощущение  живого тепла в глубине камня. Она посмотрела на кулон и сказала, обращаясь к камню:
- Ты оберегал мою маму. Я тоже жду от тебя защиты.
На гладкой поверхности нефрита как в зеркале  отразилось лицо Хадижи.
- Дай мне безопасности и неуязвимости, если рядом со мной окажется та женщина! - попросила вполне искренне дочь Жади.
Затем она быстро перебрала в шкатулке  золотые цепочки, выбрала самую длинную, с необычно перевитыми звеньями, повесила на неё кулон и застегнула подарок матери на шее.
- Пусть думают, что угодно. Главное – не потерять нефрит, - напомнила она себе, ведь случай в хамаме ещё не был забыт. - Теперь, когда я жду ребенка, мне хочется, чтобы со мной всегда был кулон. Пусть мне кажется, что мама рядом со мной.
Пора вниз! Не стоит задерживаться в комнате. Чтобы сестры Фарида не злились на неё за безделье, следовало появиться на кухне и выяснить, чем она может быть полезна при подготовке к празднику.
Хадижа понимала, что, не смотря на привилегированное положение из-за беременности, она должна работать, занимаясь домашним хозяйством. Ведь рук в доме не хватает. И та же Дайнаб будет злиться на нее, а жене Фарида не хотелось иметь врагов.
С ней, с Дайнаб, Хадижа и столкнулась на лестнице.
- Иди скорее вниз, в гостиной всё ещё стоит телефон. Фарид, уходя, позволил тебе позвонить в Фес, в дом шейха Али. Как я поняла, там сейчас находится твой отец с женами. Фарид хочет, чтобы ты сама первой сообщила радостную новость отцу и близким родственникам. Ещё он сказал, чтобы ты пригласила на праздник отца и всех, кто захочет к нам приехать из твоей родни.
- Это правда? – обрадовалась Хадижа, едва не срываясь с места.
- Не торопись! Осторожнее, Хадижа! – остановила ее Замиля, появившись из-за спины сестры. – Спускайся осторожно, чтобы не оступиться. Страшно подумать, что может случиться, если станешь перескакивать через ступеньки!
- Я очень хочу позвонить в Фес и поговорить с отцом!
- И поговоришь! Успеешь.  Фарид же тебе разрешил! Но ты должна беречь сына Фарида, которого носишь в себе! Помни об этом!
- Да, Хадижа, не забывай о том, что ты беременна! – поддакнула Дайнаб. Но в ее голосе Хадиже почудилась издевка.
- Да, я буду осторожна. Как я могу забыть о своем состоянии? Теперь все мои мысли только об этом.
- Иди, Хадижа. Я так рада за тебя! – кивнула Замиля.
Замиля решила проводить невестку, и они вместе спустились в комнату.  Дайнаб пропустила их, посторонившись.
Она оглянулась вслед невестке и сестре, с завистью подумав: «Почему только мне не везет? Замиля скоро удачно выйдет замуж. Хадижа теперь ждет ребенка. Фарид никогда не откажется от неё, что бы там не задумывала Зухра. Хадижа победила. Только одна я осталась не устроенной в жизни. Фарид теперь мог бы и мне найти жениха, и даже лучше, чем у Замили! Например, поговорить с Икрамом».
Как бы намекнуть матери, чтобы она посоветовала дедушке, а тот  напомнил бы Фариду про сына сида Али? Стать женой сына шейха из Феса – это достойная партия для неё!
Из гостиной доносился голос Хадижи, разговаривавшей по телефону.
Скоро в доме очередной праздник! Дайнаб вдруг подумалось, что за несколько месяцев после женитьбы Фарида они с Замилей побывали на стольких праздниках, свадьбах и помолвках, что с ними такого не случалось и за несколько предыдущих лет. Теперь даже сама мысль оказаться на празднике не вызывала в ней восторга или воодушевления, не так, как было раньше.
Дайнаб заглянула на кухню: мать с Замилей просматривали составленные списки продуктов, которые необходимо купить. «Опять в ближайшие дни с утра до вечера стоять на кухне у стола и лепить печенье, чистить овощи и много чего ещё делать», - с тоской и раздражением подумала девушка.
Решив воспользоваться последним свободным вечером, она вернулась на галерею, с неё поднялась по крутой лестнице на крышу и уселась в старое деревянное кресло. С крыши можно было обозревать большую часть Мекнеса, наблюдать за людьми, за движением на улицах города…
- Интересно, что там происходит между Фаридом и Зухрой? Она уж точно не обрадуется новости, что Хадижа подарит моему брату ребенка! – усмехнулась Дайнаб, усаживаясь удобнее и доставая из кармана миндальные орешки….

***Тем временем Фарид, выйдя из дома с парой ослов с привязанными к их спинам пустыми корзинами, направился по знакомому адресу. Он шел к Зухре, чтобы поговорить. Что бы там ни случилось между ними в той грязной подворотне возле ее дома, теперь в его жизни всё изменилось. Зухра должна исчезнуть. Тот вечер скорее оттолкнул от него женщину, чем вызвал желание возобновить близкие отношения.
Хадижа беременна. Это то, чего он так долго ждал. И теперь его законная жена не может потерять ребенка! Она молодая, здоровая, должна родить без проблем, но и всё равно – ей нельзя волноваться. А переживать Хадижа может только из-за Зухры. Значит, Зухра должна убраться из города! Его бывшая жена должна вернуться в Марракеш, уехать сама, или ему придется сделать это насильно – отвезти Зухру в старый дом в Марракеше!
Если честно, Фарид не хотел видеть женщину. Он с отвращением вспоминал любовную сцену, случившуюся между ними.  Как низко упала Зухра в желании вернуть его! Это даже не льстило его самолюбию.  Он так устал от ее преследований, что ему даже стало казаться: он совсем ничего к ней не испытывает, никакой симпатии, не говоря о любви.
Но в то же время в глубине души он сам себе не верил.  Нет, Зухра всё-таки, и правда, ведьма! Её чары ещё очень сильны. Как этой змее удалось заставить его нарушить данное семье слово?! Фарид считал, что он – человек слова. Если он что-то твердо обещал – никто не должен был в нем усомниться. И что теперь? Что же он наделал?!
Фарид не заметил, как быстро добрался до нужной улицы, и, проходя мимо грязной ниши, пропахшей ослиной и прочей мочой, где случился совершенный им харам, он брезгливо отвернулся.
Оставив ослов на улице и договорившись с торговцем насчет покупки  корма, Фарид постучал в дверь Зухры…  Но и после второго стука никто не отозвался. Дверь в ее жилище была закрыта.
- Неужели ведьма устыдилась и сама убралась из города? – удивился, с надеждой, Фарид.
Или ее просто нет дома? Бродит где-нибудь по медине, скорее всего… Где ползает эта кобра?
Мужчина начал злиться: не поговорив с ней сегодня, ему придется прийти сюда ещё раз!
Тогда Фарид и толкнул дверь, которая поддалась и открылась. В лачуге никого не было.
- Шайтан! Где же ее искать? – выругался он, не сумев сдержаться.
Тем временем, слуга из лавки закончил укладку корма в корзины, можно было забирать ослов и возвращаться домой.
Раздосадованный Фарид был намерен так и сделать. Но, доведя животных до арки, он остановился в нерешительности. Каждый день было очень много дел, но в преддверии  семейного праздника свободного времени не предвиделось вовсе. Ещё раз добираться до этой части города почти через всю медину – большая потеря времени.
- Зухру надо найти прямо сейчас! – решил он.
Фариду было известно, что по вечерам Зухра промышляла на овощных рынках, надеясь купить фрукты и овощи в конце дня намного дешевле.  Она и сама ему как-то рассказывала об этом. Фарида неприятно удивляла эта ее привычка – покупать едва ли не отбросы. Разве после развода он дает ей мало денег на пропитание в соответствие с махром? На что она их тратит?
Фарид потянул за уздцы обоих ослов в сторону ближайших овощных лавок и не ошибся: он сразу же увидел Зухру, которая несла огромное блюдо, уложенное с верхом овощами вперемешку с зеленью и фруктами.
Пока он хмуро рассматривал ее, молодая женщина тоже успела его заметить и ускорила шаги. Она ловко пробралась сквозь довольно плотную толпу, не уронив с блюда ни одного подвядшего пучка зелени или целой морковки, доставшейся ей почти даром.
Скоро Зухра оказалась рядом и теперь брела возле него, пока ещё молча тянувшим за собой двух ослов.  Зухра тоже не заговаривала первой, но улыбалась, радостно поглядывая на мужчину.
Когда они прошли мимо арки, под которой можно было пройти к ее дому, Зухра с удивлением тихо окликнула его:
- Фарид! Эй, ты о чем задумался?
Но он не отреагировал и прошел ещё дальше.  Озадаченная Зухра продолжала следовать за ним, меняя положение тяжелого блюда в руках.  Куда же он ее ведет?

*** Как оказалось, Фарид искал немноголюдное место, где можно было поговорить. В тупике, где обитала Зухра, наоборот, было бы всё слишком на виду. Наконец, он остановил ослов, поправил груз на их боках, не глядя на женщину. Она молча выжидала. Проделав с ослами всё необходимое, чтобы груз не свалился по дороге, он только после этого повернулся к бывшей жене.
Он явно собирался что-то ей сказать, но или не осмеливался, или никак не мог собраться с мыслями. Зухра решила помочь.
- Фарид! Я знала, что ты вернешься! И ты пришел всё-таки. Но мы могли бы встретиться у меня…  Прогулка по медине с ослами вместе как-то не прельщает.
Фарид, понимая, какую бурю вызовут в Зухре его слова, всё никак не мог решиться, чтобы произнести то, что намерен был сказать.
Он хорошо знал бывшую жену, предполагал, в какую ярость она впадет, а ему нужно было добиться, чтобы Зухра не посмела мстить Хадиже, а оставила бы его жену в покое, дав ей возможность родить его ребенка.
Глядя на радостное лицо Зухры, Фарид видел, что новости до нее ещё не дошли.  Добиться  от нее мира будет не просто. Поэтому он и тянул время, не зная, как приступить к разговору. Но Зухра поняла всё по-своему.
- Я знала, что нас сблизит то, что произошло…  Нам давно не хватало таких отношений. Все ссоры, обиды теперь останутся позади.  Пусть ты женат на Хадиже, пусть она живет в твоем доме, а я – здесь, в нищей лачуге, но я теперь тоже твоя жена! Я снова твоя жена!
- Что?! – поразился Фарид.- Почему это ты решила, что снова стала моей женой? Какая ты мне жена?!
- Фарид, но ведь развод был первый, пусть и официально оформленный. Я ходила вчера к шейху, и он мне всё растолковал. Развод можно считать аннулированным. Махр ты мне до конца не выплатил, хотя прошел уже целый год, оговоренный для его выплаты. Теперь между нами произошло примирение в результате случившейся близости, а когда пройдет пара месяцев, и я могу оказаться беременной, то мы снова можем прийти к шейху, чтобы он восстановил наш брак официально…
- О чем ты говоришь?! – перебил ее ошеломленный Фарид. - Какой брак?! С чего ты взяла, что я хочу с тобой сойтись?
- Тебе придется это сделать! – широко улыбаясь, ответила Зухра, и в ее улыбке Фарид увидел оскал, а тон был жестким. Зухра не шутила. Так вот что она задумала!
Фариду едва не стало плохо, отчего он начал задыхаться.
- Не переживай ты так! Хабиби! Но ведь я тоже рада, я согласна вновь быть твоей женой!
- Зухра! Нет…
- Ты не можешь поверить? Я знала, всегда чувствовала, что ты любишь меня, как бы ты не гнал меня от себя, как бы не клял!
- Нет, Зухра!... Нет!..
- Что - нет? – начала подозревать недоброе женщина. Она поставила на булыжники мостовой блюдо с купленными на ужин фруктами-овощами и отряхнула мусор, прилипший к джеллабе  во время ходьбы по медине. На черной ткани труха от овощей и листики увядшей зелени выделялись особенно явно.
- Ты не можешь вновь стать моей женой. Моя семья тебя не примет. Никогда! Тебя прокляли! Я не стану с тобой сходиться. Не признаю тебя своей второй женой, никогда!
- Признаешь! Не только признаешь, но и станешь делить свои ночи между мной и Хадижей! – выставила на него указательный палец Зухра.
- И как же ты меня заставишь?! – в ярости зашептал Фарид, не желая привлекать внимание прохожих.
- Тебя заставит шейх! Я ходила к нему и поклялась на Коране в том, что между нами случилась близость. Я спросила у него, как теперь мне быть: ведь я могу уже сейчас быть беременной. Шейх ответил, что развод нужно аннулировать, и что мы с тобой вместе должны непременно прийти к нему в мечеть, тогда он нам всё объяснит.
- Я не могу этого сделать.
- Почему это? – с вызовом спросила Зухра.
- У тебя есть четыре свидетеля того, что между нами случилось в тех развалинах? – пытался уйти от ответственности Фарид, чувствуя, как начинают «дрожать стены его дома».
- А  для чего мне нужны четыре свидетеля? Разве речь идет о прелюбодеянии и уличении неверной жены или мужа? Или совершении харама незамужней женщиной? Я была твоей женой. И развод – первый…, - снова напомнила она.
- Но ты могла оговорить меня перед шейхом! И то, что произошло... тогда…, это было против моей воли! Я не хотел, это всё ты!...
- А-ха-ха-ха! – залилась нервным, каким-то издевательским смехом Зухра. - Хабиби! Можно подвести верблюда к воде, но нельзя заставить его пить, если он не хочет! О чем ты говоришь? И я, рассказав о случившемся шейху, ПОКЛЯЛАСЬ на КОРАНЕ,  что мой рассказ – чистая правда.
- Ты всё подстроила, Зухра, чтобы вернуться ко мне! – зло сказал Фарид, чувствуя себя загнанным в угол.
- Думай, как хочешь. Но ты мог бы, если всё ещё любишь меня, не оставлять меня в нищей комнате, а вернуть в свой дом. Я знаю, что ты не позволил ни одной вещи убрать из моей комнаты. Так в чем дело? Дом большой, у Хадижи будет своя комната, у меня, второй жены – своя, прежняя, комната. А ночи ты поделишь между нами и будешь жить то у меня, то у неё.
Она стояла перед ним и смотрела с ожиданием. И такая надежда, нет, даже скорее уверенность виделась Фариду в ее глазах, что он простонал от безысходности. Как ловко она заманила его в ловушку! Главное – Зухра ходила к шейху, говорила с ним, клялась  на Коране. А это уже серьезно, очень серьезно. Если он вместе с Зухрой не придет к шейху, то шейх призовет его сам  на беседу или призовет сида Рахима, деда, и тогда будет ещё хуже.
Но что же делать сейчас? Как сказать Зухре о том, что Хадижа ждет ребенка? Как уговорить Зухру дать ему время, чтобы уладить семейные дела лучшим для всех образом? Главное – чтобы Зухра не появилась на празднике в его доме, иначе отец Хадижи может потребовать развод от имени дочери…
 Саид Рашид так всемогущ, настолько богат, что для него пойти даже против обычаев – ничто. Фариду уже успели рассказать то,  о чем пересуживала вся медина Мекнеса: как Саид решил вопрос с временным мужем отвергнутой жены. Как оставил ни с чем наглого рыбака, посмевшего попытаться пойти на обман против Рашида. Фарид был впечатлен.
Оставался только один выход: договариваться с Зухрой. Честно рассказать о ситуации и договориться, пойдя кое в чем ей на уступки. Как там у него с Зухрой всё сложится, ещё неизвестно. Но сейчас, в ближайшие несколько дней, нужно сделать так, чтобы ни Хадижа, ни ее отец, никто в его семье не узнали о притязаниях Зухры на место второй жены. Единственное, что должен учесть Фарид - с Зухрой надо говорить жестко, она не должна почувствовать его слабость и растерянность, но должна понять, что угрозами и шантажом она ничего не сможет от него добиться, даже бегая с жалобами к шейху и клянясь на Коране…
Фарид собрался с силами, взял себя в руки и заговорил…
… Он говорил, но не о том, ради чего разыскивал Зухру. Вспоминал прошлое, почему он развелся с ней. И никак не мог добраться до главного.
И Зухра не выдержала:
- Прекрати, Фарид! Ты просто должен сказать Хадиже правду обо мне! О нас! О том, что она не единственная жена. Есть я  - пусть теперь и вторая.
- Пока вторая, - усмехнулась она, добавив.
Увидев, какое выражение появилось на лице мужчины, она поспешила добавить:
- Если мы договоримся с тобой и Хадижей, я готова уехать на время в Марракеш. Пусть Хадижа привыкнет к новым обстоятельствам. А потом ты вернешь меня в Мекнес в свой дом. И мы станем жить втроем. Мы будем счастливы, дорогой, вот увидишь!
Фарид смотрел на нее во все глаза, поражаясь ее наглости.  Женщина же, видя, что Фарид не делает ни шагу ей навстречу, ни на словах, ни в прямом смысле, сама подошла к нему и обвила руками его шею, горячо прильнув к нему всем телом.
Только после этого Фарид опомнился и твердо отстранил Зухру от себя.
- Фарид!
- Хватит, Зухра! Ты даже не попыталась узнать, для чего я тебя разыскал!
- Я и так всё знаю! Для чего мне расспрашивать тебя?
- Знаешь? Ты так думаешь? – зло усмехнулся он ее самонадеянности.
- А… что не так? Разве до тебя не дошли слухи о моем разговоре с шейхом? Я думала, что причина твоего появления – в этом, - несколько обеспокоенно,  удивленно подняла брови молодая женщина, снова попытавшись приблизиться к нему.
- Я пришел договориться с тобой, Зухра, -  отстраняясь от неё, ответил он.
- Вот! И я говорю тебе о том же! Мы должны вместе сходить к шейху и договориться, как нам жить дальше. Ведь я снова стала твоей женой.
- Нет, Зухра. Мы станем договариваться по моим правилам. Иначе тебе придется искать четырех свидетелей, которые подтвердят, что ты не лжешь. Только кто перед шейхом станет рассказывать, как видел, что мы с тобой…. Как муж и жена…  в развалинах того дома….
Зухра растерялась, потом топнула ногой, едва не задев блюдо с овощами, давно поставленное ею на мостовую.
- Ты пытаешься обмануть меня, уйти от ответственности. Хотя дело и так совершенно понятное.  Ты, сам того не желая, вернул меня себе в жены! Впрочем, я почему-то уверена, что ты очень даже рад такому повороту событий.
- Это не так! Зухра,  совсем не так! Если я приду к шейху и стану уверять, что между нами ничего не было, то мои слова станут более вескими. Слово женщины столько не стоит. Тем более – твоё, потому что всему Мекнесу известно, как мы с тобой расстались, - с издевкой ответил Фарид. -  Но ты так и не хочешь узнать, что я собирался тебе сказать?
- Скажи! Если  ты пришел в мой район, то не просто так! Значит, у тебя для меня важное сообщение. Говори, Фарид! Но ты не представляешь, на что я способна! Ты можешь солгать даже шейху, но мы-то знаем, что между нами было. А теперь я могу стать и матерью твоего желанного сына! Вот уж Хадижа «порадуется»!
- Как раз об этом я и хочу поговорить с тобой, - кивнул, наконец, Фарид. Разговор сам повернул в нужное для него русло.
- Сходим вместе к шейху, пусть он нам всё объяснит, - настаивала на своем Зухра.
- Согласен. Сходим и всё проясним. Но не сейчас, а через несколько дней. Выслушай меня, - остановил женщину Фарид, видя, что Зухра вновь собирается его перебить.
- Обстоятельства изменились – ты права. Но не только из-за отношений между нами. Послушай меня внимательно, Зухра. Послушай и пойми то, что я тебе скажу! И постарайся принять мои условия. Но если ты не примешь мои предложения, я стану твоим злейшим врагом. А ты меня знаешь! Ты ведь хорошо представляешь, что такое – стать моим врагом? Ты ведь представляешь, что будет, когда я стану твоим врагом? Так ведь, Зухра?
 От  его тона и выражения лица Зухра невольно попятилась. Разговор становился явно не тем, на что она рассчитывала. Она уловила в его тоне такую явную угрозу, что не посмела возражать, замолчала и просто смотрела на него, широко открыв глаза.
Фарид отпустил поводья ослов и прислонился рукой к стене. Зухра тоже оперлась о шероховатую стену, придя в себя и теперь выжидающе заглядывая ему в глаза.
Фарид смотрел на неё в упор, и взгляд затягивался. Наконец, мужчина сказал:
- Хадижа ждет ребенка. Скоро родится мой сын.
У Зухры невольно открылся рот.
- Моя жена беременна, - четко повторил он.
- Как? Хадижа беременна? Наконец-то? Она родит тебе сына…, - растерянно и расстроенно проговорила Зухра, и взгляд её заметался.
- Зухра, ты понимаешь, что это значит?
- Да! Понимаю, хабиби! –  как-то быстро пришла в себя  женщина. – Теперь ты свободен, Фарид! Мы снова можем быть вместе, потому что ты скоро получишь то, ради чего ты женился на бразильянке!
Фарид не ожидал такой реакции, поэтому не смог сразу ответить и молчал.
- Хабиби, всё будет, как и раньше! Я снова твоя жена, мы можем больше не прятаться, будем любить друг друга и…
- Нет, ты не поняла! Хадижа – моя жена, которая станет матерью моего наследника. Сейчас она ждет моего ребенка, и я хочу, чтобы он родился. При чем, родился здоровым, и поэтому она не должна нервничать. Хадиже нельзя расстраиваться.
- Для чего ты говоришь мне об этом? – с вызовом спросила Зухра, догадываясь, куда клонит Фарид. Зухра пришла в себя от ошеломительной новости, ведь что-то в этом роде ею и ожидалось.
- Я предупреждаю тебя: держись от моей жены подальше. Я не желаю, чтобы ты как-то пересекалась с Хадижей. Зная тебя, говорю ещё раз: ни лично, ни через мою сестру ты не должна доставать мою беременную жену!
- Вот как? Неужели ты  влюбился в свою принцессу? – неприятным тоном проговорила Зухра. – Но НЕДАВНО ты вел себя иначе. Ты не мог разлюбить меня только потому, что узнал о беременности Хадижи!
- Зухра, тебе лучше уехать из Мекнеса.
- И куда же? – спросила Зухра, боясь, что из глаз вот-вот брызнут злые слезы от обиды на любимого мужчину. – И куда же, куда я должна уехать, чтобы не беспокоить твою принцессу?
Видя, как искривились губы Зухры, у которой вот-вот последует реакция на новость, и это может закончиться криками и публичным скандалом, Фарид поспешил сказать:
- В Марракеш! Я дам тебе денег, и ты уедешь в Марракеш, в мой старый риад, в котором ты и жила, пока вновь не появилась в Мекнесе. Потом я приеду, и мы всё обсудим, как быть дальше. Если ты подчинишься –  я тоже подумаю, как пойти тебе на уступки. Если нет…
- И что я там буду делать?
- Ждать. Ждать, когда я смогу приехать и спокойно решить, как быть дальше. Там мы сходим к шейху и всё обсудим. Если я смогу, то куплю тебе квартиру в качестве махра…
- Фарид, ты всё ещё не понял! Какой махр? Забудь о махре, ведь развода не будет! Зачем мне квартира, если я снова стану жить с тобой и твоей семьей! Ведь я вернулась к тебе твоей женой!
 Фарид решил больше не спорить. Он заговорил иначе:
- Пойми же, Зухра! Скоро моя семья устраивает праздник, на который из Феса приедут родственники Хадижи. Ты хочешь скандала? Ты навредишь мне, но и сама не добьешься ничего. Развод станет для тебя уж точно решенным делом. Ты плохо знаешь Саида Рашида.
- О, нет, я много о нем наслышана, - перебила его женщина.
- Тогда ты понимаешь, что при нем ты даже близко не можешь появиться возле моего дома, возле его дочери, тебе лучше вовсе уехать из города! У тебя есть жилье в Марракеше…
- И ты будешь приезжать ко мне в Марракеш? Ты станешь относиться ко мне как муж ко второй жене? – насмешливо расспрашивала Зухра мужчину, которого ловко вернула в свои сети.
Но Фарид не оценил ее шутливого тона.
- Послушай, Зухра… Пусть сначала спокойно родится мой сын…
- Нет, Фарид! Давай обсудим всё прямо сейчас! – заявила ему Зухра, оглядываясь на прохожего, который во все глаза рассматривал парочку, ведущую горячий спор за спинами двух тяжело нагруженных ослов. Она таким взглядом обожгла любопытного, что тот, уходя прочь,  споткнулся на ровном месте, едва не растянувшись на мощеной мостовой.
Но при этом на них стали оглядываться и другие прохожие. Фарида охватила досада. Надо было всё-таки вернуться к ней в дом. Там не было бы вокруг столько чужих ушей и глаз.
- Фарид, я не стану ждать рождения твоего сына! Я пойду к шейху, который при отце Хадижи рассудит нас  с тобой…
- Тебе так нужен скандал?
- Нет, мне нужна справедливость. Мне нужен ты, мне нужна твоя любовь!
- Так ты всё ещё хочешь получить меня?
- Ты и так снова мой. Ты мой муж!
- Пойдешь против меня – получишь снова развод:  и второй, и третий – окончательный, в соответствии со всеми обычаями Марокко.
Они стояли возле стены какого-то дома, разговаривали,  не поднимая головы. А над ними вдруг хлопнули створки окна. Кто-то слышал весь разговор! Фарид порадовался своей предосторожности: он говорил вполголоса, в отличие от Зухры. Впрочем, и она тоже умела ругаться, скорее шипя ему в лицо, чем крича на всю медину. Но имя Саида Рашида было произнесено ими обоими, вот неприятность. Если пойдут слухи… Эту опасность они недооценили оба. Разговор пора заканчивать или продолжить где-то в другом месте.
- Какая справедливость? О чем ты говоришь? Разве я не был с тобой справедлив, не смотря ни на что? Тебя прокляла и выгнала моя семья, но то, что должен был сделать я, всё выполнялось честно.
- Фарид, но ведь я тоже могу оказаться беременной! Чем Хадижа лучше меня? Чем ее ребенок лучше моего? Разве дети для тебя не должны быть равными, пусть и от разных женщин?
Она видела, как неприятно стало Фариду от ее слов.
- Хм, вот как? Значит, всё-таки сын Хадижи для тебя важнее моего ребенка? Но я тоже твоя жена, хочешь ты этого или нет. Тебе придется считаться и со мной, и с нашим ребенком.
- Тише! Я всё давно понял! Но ещё неизвестно, беременна ты или нет. Прошло несколько дней, а ты так уверена в беременности…
- Да, женщина всегда предчувствует, когда ее ожидает такое состояние.
Фарид только тяжело вздохнул.
- И даже если это не так, то ты в срок, отведенный шейхом, не выплатил мне махр, а развод был первым. Даже при этих условиях я могу потребовать, чтобы ты снова вернул меня в семью!
- Ладно, Зухра. Давай сходим к шейху, я признаю тебя второй женой, но при одном условии.
- Каком? – с подозрением тут же отозвалась Зухра, не ожидавшая скорой победы.
- Мы пойдем к шейху после семейного праздника. Кроме того, ты, вновь став моей женой, вернешься в Марракеш и будешь жить там. Если хочешь быть моей женой – тебе придется мне подчиняться.
Зухра открыла рот, но … снова закрыла, так как возразить было нечего. Если Фарид станет ее мужем, она окажется в его полном подчинении. Она вдруг вспомнила, как Фарид одно время даже бил ее. И кулак его был тяжел. Но ведь он согласился признать ее второй женой! Это главное. А жить в Марракеше, если Фарид будет приезжать к ней и принадлежать только ей одной, пусть и в те дни, когда он будет в Марракеше… Кроме того, чем больше срок у Хадижи, тем больше шансов, что Фарид станет проводить время именно с ней, Зухрой,  а не с первой женой.
- Конечно, Фарид, я согласна, хабиби.
Фарид удовлетворенно кивнул.
- Я всегда буду жить в Марракеше? – уже миролюбиво полюбопытствовала она. – Или только до рождения твоего сына?
- Именно так – до рождения ребенка.
- А что изменится после того, как ты станешь отцом?
- То, что, когда я получу сына, Хадижа полностью будет зависеть от меня, - жестко ответил Фарид, видимо, не умея пережить унижение от осознания зависимости в данный момент от отца жены.
Да, потом Саид Рашид не будет ему страшен. Хадижа не бросит ребенка, как бы Фарид потом не относился к ней, сколько бы жен не появилось в его семье. Если Хадиже что-то не понравится – Фарид даст ей развод и с позором отправит к отцу, а их сын останется с ним. И никакой Саид Рашид не сможет что-то изменить. Потому что обычаи на стороне Фарида, а сам отец Хадижи, как всем известно, в жизни собственной семьи придерживался традиций и обычаев – в этом свято был уверен Фарид, как и многие люди в Фесе и Мекнесе, какие бы слухи не ходили по их мединам.
- Фарид, и тогда ты сможешь вернуть меня в свой дом на правах законной жены? Я так соскучилась по своей комнате! Я знаю, что Хадижа заходила туда и даже разбила мою любимую вазу. Почему бы тебе не заказать мне точно такую же? В знак того, что мы снова будем одной семьей?
- Не слишком ли много тебе известно? Дайнаб язык распускает?
- Какая теперь разница, откуда я знаю о том, что происходит в доме? - миролюбиво ответила Зухра, которую переполняла радость и умиротворение. Она добилась  цели! Ей не верилось….
- Зухра, теперь всё будет зависеть от тебя. Если ты не допустишь ошибок, ты сможешь вернуться даже в мой дом. Но я тебя знаю, поэтому не уверен, что у тебя это получится, - специально сказал Фарид, зная, что такие слова подстегнут самолюбие Зухры. – Зная твою несдержанность, твою хитрость, изворотливость, лживость…
- Я тебе обещаю, Фарид…
- Но помни, что тебе никогда не удавалось меня обмануть! Если я пойму, что ты вредишь Хадиже за моей спиной, я пойду к шейху и потребую наказания для тебя как для второй жены!
- Что?!
- Тебя высекут на площади, дадут тридцать ударов плетьми. Или сколько в таких случаях может назначить судья?
Зухра помотала головой, зная, как эффектно смотрятся ее густые,  темные волосы, пусть и не очень чистые, давно не мытые в хамаме.
- Фарид, я на всё согласна! Я так хочу вернуть тебя, любимый! Даже готова стать сестрой Хадиже.
- Ты? Сестрой? Нет, лучше просто держись от неё подальше.
- Как скажешь, хабиби, - ответила Зухра, которой больше не надо было скрывать свою любовь к Фариду, и поэтому она не сводила с него влюбленных глаз. Больше не надо было притворяться. Фарид снова принадлежит ей, даже если придется делить его с другой!
Но кто эта другая? Невзрачная, просто никакая Хадижа? Она может родить Фариду сына и много других детей. Но любить Фарид будет не Хадижу, а ее, Зухру! Она вновь сделает всё, чтобы Фарид думал только о ней!
- Хабиби, а когда в твоем доме будет праздник? – смиренным голосом спросила она.
Фарид тут же вскинул голову и сощурил глаза.
- Даже не вздумай там появиться! Если ты посмеешь так меня подставить, получишь тут же все три развода после хорошей порки на площади.
- Нет, нет, я просто так спросила! – поспешила его заверить Зухра.
- Ты не должна там появляться. Пусть праздник пройдет без скандала, и Саид Рашид улетит в Бразилию. Разъедутся родственники Хадижи. И тогда я увезу тебя в Марракеш. Но не спеши, Зухра, вновь вернуться ко мне.
- Ты разве не хочешь этого? Признайся: ты ведь любишь меня, любишь не меньше, чем когда мы только поженились, в первый раз. Мы так любили друг друга, и если ты скажешь, что я тебе не нужна – я не поверю!
Фариду надоели и разговор, который стал кружить на месте, и ужимки Зухры. Ему хотелось одного: вернуться домой и забыть на время Зухру с ее проблемами, которые она превратила в их проблемы, в ЕГО огромные проблемы, которые он станет решать после праздничного вечера, посоветовавшись с сидом Рахимом. Дед ещё никогда не давал плохого совета.
- Ты любишь меня? – не отставала Зухра, вновь прильнув к нему.
- Зухра, так мы договорились с тобой? – переспросил Фарид, стараясь уже не так  резко отрывать от себя женщину, чтобы не обозлить и не вызвать в ней подозрений.
- Прекрати! Зухра, нас сейчас арестуют! – попытался придать суровость голосу Фарид, которого Зухра смогла задеть за живое. И в прошлом она умела так льнуть к нему, что в нем закипала кровь. Но здесь, посреди улицы, по которой идут и идут люди, среди которых и знакомые, и знакомые знакомых,  как его, так и деда… Хорошо, что ослы заслоняют их своими спинами и корзинами с кормом от толпы прохожих!
- Так ты любишь меня? Любишь? – настойчиво и горячо переспрашивала Зухра.
- Люблю! – неожиданно для самого себя признался молодой мужчина. – Но это ничего не значит, Зухра. Не пытайся играть на моих чувствах к тебе. Если пойдешь против меня – я забуду про свою любовь!
 - Любишь! Ты меня любишь, хабиби! – Зухра неожиданно начала целовать его грудь в разрезе расстегнутой джеллабы.
- Ты что делаешь? С ума сошла? Хочешь, чтобы завтра вся медина нас обсуждала?
- Но мы снова муж и жена!
- Но ведь не на улице же целоваться! Мы не туристы, которым это тоже запрещено!
- Фарид, поцелуй меня, или я умру! Поцелуй, чтобы я поверила, что всё это – правда! Ты снова мой!
- Иди домой, Зухра, готовься к отъезду в Марракеш. Тебе лучше уехать на время. Попрошу деда отвезти тебя в Марракеш уже завтра.
- Нет, я останусь. Не бойся, Фарид. Я не враг себе. Теперь я ни за что тебя не потеряю!
- Мы с дедом после праздника собираемся съездить в Сусс, проведать, что там с нашими цитрусовыми садами. Всё равно я увезу тебя. Не надейся, что сможешь остаться в Мекнесе после праздника.
- Уеду, но с тобой вместе. После праздника. Обещаю – ты ничего обо мне не услышишь. И не увидишь меня до отъезда, пока сам не придешь за мной перед поездкой в сады. А когда родит Хадижа?
- В январе. Ждать осталось не так уж долго. Потом … я подумаю, как вернуть тебя в Мекнес. Но если станешь фокусничать, сама разрушишь то, что между нами может быть.
- Но если я тоже окажусь беременной? Что тогда? Ты всё равно оставишь меня в Марракеше?
- Зухра, когда это случится, тогда мы и решим, что делать. Я устал, у меня ещё много дел. Иди домой и жди моего прихода. Вот тебе немного денег, этого хватит до твоего отъезда. Иди! – он протянул несколько купюр, порывшись в боковом кармане джеллабы.
- Ухожу, ответила она, пряча деньги. -  А ты… пойдешь золото Хадиже покупать? Обычай ведь положено соблюсти.
Фарид не ожидал, что Зухра так точно угадает. Он замешкался с ответом, и она звонко рассмеялась.
- Я права? Забыл, что я – ведьма?
- Если хочешь, чтобы я снова признал тебя своей женой,  не вспоминай, что тебя называют ведьмой. Сделай так, чтобы и другие об этом забыли. Моя жена не может быть ведьмой!
- Я пошутила, Фарид. Конечно, ты должен купить золото беременной жене. Если хочешь, мы можем пойти вместе в ювелирную лавку. Помогу тебе выбрать подарок Хадиже. Ведь мы с ней должны быть как сестры.   
- Нет, я сам выберу золото.
- Но разве я не могу увидеть, что именно ты ей собираешься подарить? Ведь ты должен дарить женам одинаковые подарки. Если ты покупаешь золото Хадиже, должен и мне купить золото. Разве нет? Когда ты сделаешь мне подарок?
Фарид хмыкнул.
-  Когда ты порадуешь меня новостью о том, что родишь мне ребенка, тогда я и тебе куплю золото. Но не раньше.
- Хорошо. Пусть будет так, - согласилась Зухра, опасаясь спорить.
- Уходи, Зухра! Возвращайся домой! Купи себе нормальной еды, кус-кус, таджин! Лепешек… Не бери больше бросовых овощей и фруктов. Смотри, кажется, один из моих ослов уже полакомился тем, что было у тебя на блюде.
- Ах ты, гад! – замахнулась на животное Зухра.
- Забирай блюдо и уходи. Овощи я подберу, уложу их  своим ослам как подарок от тебя, раз уж они и так добрались до твоих припасов.
- Мне придется лечь спать голодной!
- Так зайди в пекарню и купи лепешек! И поужинай в ресторанчике на соседней улице. Это совсем недорого. Тарелка хариры тебя не разорит.
- Фарид, я буду тосковать по тебе!
- Зухра! Не заставляй меня злиться! Иди! – проговорил Фарид, собирая в пластиковый пакет то, что осталось на блюде после трапезы ослов, которые воспользовались разговором хозяина и сами нашли себе угощение.
Зухра медлила, стоя рядом и не сводя глаз с мужа.
- Не гони меня! – попросила она, поднимая оловянное блюдо.
- Хочешь быть со мной – научись слушаться меня!
Фарид не стал дальше спорить, подхватил уздечки и потянул ослов за собой по улице дальше, к выходу на соседнюю, ту, по которой было ближе вернуться домой.  Он шел, не оглядываясь на женщину, которой сказал всё, что собирался сказать, но сказал даже больше, чем следовало.
Он хотел проверить, насколько хорошо она его поняла и приняла его условия. Уйдет она домой или побредет тайком за ним?
Но нет, он не услышал стука ее каблуков, которые мог бы узнать из большого множества шумов на улице. А когда он оглянулся, отойдя на достаточно большое расстояние, то далеко в толпе увидел удалявшуюся прочь фигуру в черной джеллабе и с пышной копной волос.  Он был уверен, что это Зухра. Когда она разговаривала с ним, то откинула черную ткань одеяния с лица, освободив и волосы. Никаб она носила очень своеобразно. И уходя, так и не заправила волосы под платок, который и вовсе не накинула на голову.
«Пусть пока делает, что хочет. Одевается, как угодно.  Главное – избежать скандала. Но ведь она послушалась меня? А ведь могла увязаться и в лавку, чтобы увидеть, какое золото я куплю Хадиже!»
Фарид вздохнул с облегчением. Теперь надо удержать Зухру до праздника подальше от семьи, а потом они с дедом решат, как сохранить втайне разговор с шейхом. То, что Зухра вернется в их семью второй женой, станет ударом для всех – и для деда, и для матери. А Хадижа  вовсе не должна узнать об этом. Пусть пока живет в неведении.
Вот родится сын… Но как Хадижа станет кормить ребенка? Будет ли у неё достаточно молока?  У его жены такая маленькая грудь! «Придется нанять кормилицу. На медине судачат, что лучшие кормилицы – женщины из Ливана. Так стоит поискать кормилицу заранее. Мой сын не должен быть голодным!»
Этим важным делом пусть завтра же займется мать.  Фарид мог доверить такое важное дело только ей. «Мать знакома с семьей, в которой недавно родился мальчик, и ему наняли кормилицу-ливанку. Поговорю с мамой – пусть она узнает у них подробности, как и где найти такую женщину».

2. Глава 2. ЧАСТЬ 11. Золото для Хадижи.
 
Фарид добрался с животными до лавки ювелира, самой близкой к его дому. Там он оставил ослов под присмотром какого-то мальчишки, тут же потребовавшего за услугу 10 дирхам. Прижимистый Фарид оглядел нахального парнишку, грязного, в каких-то лохмотьях, и не стал спорить. Аллах оказался так милостив к нему самому! Известие о скором рождении сына стоило того, чтобы пожертвовать целого барашка, так не стоит жалеть каких-то десять дирхам.
Но какие же расходы приходится терпеть  кошельку Фарида в этом году! Свадьба, сватовство и снова свадьба! Теперь праздник в честь Хадижи. Но вот Дайнаб пусть остается в семье, иначе его кошельку не выдержать.
А завтра утром мать с дедом пойдут на рынок покупать барашка, которого приготовят в соответствии с обычаями и разнесут по улицам медины, чтобы накормить ближних в знак благодарности Аллаху за драгоценный дар.
Но покупать золото… Так  полагается, только вот для чего Хадиже еще золото? Таков обычай – надо обязательно сделать подарок. Но у его жены есть всё золото, какое только можно пожелать!
Фарид тяжело вздохнул, переступая порог ювелирной лавки. Он осмотрелся, и в глазах зарябило от обилия золотых украшений.  Как раз был день, когда ювелир получил новое золото от поставщиков. Чего нет у его жены? Что же выбрать?
- Фаарииид! – с широкой улыбкой встретил его владелец лавки. - Пришел сделать покупку? Что ты ищешь? Для кого?
- Хочу сделать подарок жене.
- Неужели твоя жена принесла тебе радостную новость? – поинтересовался не в меру любопытный лавочник, зная, что Фарид – молодожен.
Фарид сдержанно кивнул.
- Фарид, ты станешь отцом? Да благословит Аллах тебя и твою семью!
- Шукран, сид Ахмет, - искренне поблагодарил Фарид.
- Тогда, Фарид, купи жене вот это…, или это…, или взгляни на тот прилавок…, - суетился торговец.
- Вот золото из Каира. Взгляни, Фарид, на работу каирских мастеров. А это – золото из Ливана. Это – украшения наши, из Феса. Сид Амир пока не может работать в своей лавке, он продал мне своё золото. Очень красивые вещицы.
Но Фарид уже приметил одно украшение, которое выглядело интересно, было достаточно большим, но не должно  слишком дорого стоить.
- Покажите мне вон ту подвеску!
- В виде цветка? Прекрасно! Плоский золотой цветок, лепестки из дутого золота. Можно подобрать к нему чудесную цепочку.
- Нет, цепочек у моей жены на любой вкус. Сама подберет. Беру подвеску, - сказал Фарид, подумав, не будет ли его подарок казаться слишком крупным на чахлой груди Хадижи?
 Но это не его дело.  Главное, что золото будет подарено. Пусть носит или хранит в шкатулке. Хорошо, что обошлось без присутствия Зухры. Иначе эта змея могла бы однажды подколоть Хадижу, описав купленное золото. Соврать, что они покупали его вместе!
А заботливый торговец старался угодить покупателю:
- Фарид, бери это золото и не сомневайся, это самый подходящий подарок.
Мужчина заплатил за украшение, спрятал его в кармане одежды и, уже не оглядываясь, заторопился домой. Его нос уловил аромат жарящегося на соседней улице мяса на мангале, и  есть захотелось безумно.
Фарид со спокойным сердцем, очень уставший, потащился с ослами к дому, так и не узнав, что вскоре после его ухода в лавке появилась Зухра. Она долго рассматривала мелочь на дальнем прилавке, где лежали разные кулончики и недорогие колечки, тонкие браслетики и простенькие серьги… Но, перебирая золотые вещицы рядом с такими же небогатыми покупательницами, она чутко прислушивалась к сплетням, в которых не мог отказать себе хозяин лавки. Он в деталях обсуждал покупки своих клиентов с соседом, заглянувшим к нему с чашкой мятного чая поболтать о жизни. Дошла очередь и до Фарида.
- Ты представляешь, Абдулхамет, Фарид, зять Саида Рашида, купил жене замечательную подвеску! У меня давно не было такой изящной вещицы! Когда-то я продал похожую самому Саиду Рашиду. Но это было очень давно! Когда мой отец ещё жил в Фесе, а я, парнишка,  помогал ему в ювелирной лавке. Я и не вспомнил бы об этом, если бы не его зять, который выбрал что-то похожее для жены, дочери Саида!
- Как выглядит украшение?
- О, это довольно большой золотой цветок, который образован из переплетения дутого шнура. Он как будто сплетен из дутого золота…  Но с первого взгляда подвеска кажется плоским цветком.
- Сколько граммов весит это чудо? Сколько заплатил тебе Фарид Обенсур? – задал некорректный вопрос сосед.
- Эээээ, - деликатно усмехнулся ювелир. – Разве я могу ответить на твой вопрос? Это тайна сделки…
«Ничего, для меня тайное станет явным. Фарид купил золото первой жене, купит и мне! Она ещё станет завидовать, каким золотом НАШ муж осыплет меня, когда я стану жить в его риаде!» - пообещала себе Зухра, исходя завистью, услышав о сделанной Фаридом покупке.
«Пожалуй, я спрошу как-нибудь у Хадижи, понравился ли ей кулон? Вот уж она удивится, откуда мне известно о том, какой подарок сделал ей Фарид. Пусть потом думает, что угодно. А может это я помогла Фариду выбрать для неё золото?»– фантазировала интриганка, выйдя из лавки торговца золотом и бредя по забитой народом улице.
 Вечером город вовсе не пустеет: после жаркого дневного солнца люди выходят на улицы Мекнеса прогуляться и подышать свежим вечерним воздухом.
«А в Марракеше на площади Джеммаа-эль-Фна сейчас тоже многолюдно. Дымят мангалы, и аромат мяса разносится над площадью. И на каждом шагу – лавка, где торгуют апельсиновым соком. Как же я соскучилась по вкусному мараккешскому соку и таджину!»
 И спать на постели в теплом, пусть и старом, не отремонтированном риаде, куда приятней, чем в жалкой лачуге, снятой в Мекнесе. «Но моя поездка стоила того! Я вернула Фарида! Скольких усилий мне стоило это, но Фарид снова мой!» - удовлетворенно улыбнулась Зухра.
Она и дальше будет действовать осторожно, но верно,  шаг за шагом продвигаясь к цели: вернуться всеми признанной женой в дом Фарида. Забрать себе мужа, оттерев соперницу. «А потом, кто знает, можно сделать как-то так, чтобы Хадижа захотела получить развод. Ведь в ее семье это вполне возможное дело. Мать развелась с ее отцом. Вторая жена отца – тоже…», - мечтала Зухра.
«Что ж, хорошо, что я не отправилась в лавку вместе с Фаридом, как бы мне этого не хотелось. Но я и так узнала обо всем, что меня интересовало. А Фарид остался в уверенности, что я подчинилась. Пусть он так и думает. Ведь моя цель вынуждает идти меня на некоторые жертвы.  Но то, что я догадалась сходить  к шейху – за это я себя хвалю!»  - заворачивая под знакомую арку недалеко от своего жилища, обдумывала дела Зухра.
Ей не хотелось видеть жалкую комнатенку, в которой довелось прожить несколько месяцев. Она готова была уже сейчас собрать вещи и вечерним автобусом вернуться в Марракеш. Но… Мысль, что в доме Фарида без неё пройдет праздник, устроенный в честь Хадижи, удерживала ее. «Нет, я не могу появиться в доме, но Дайнаб мне расскажет обо всем, что там произойдет! Теперь, когда сестрица Фарида будет знать, что я вновь его жена, она снова станет полностью моей союзницей. Она и так всегда была в моих руках. Но теперь не посмеет идти против меня».
- Как же мне с ней связаться? – вслух задумалась Зухра, подходя к двери и доставая ключ. Но опомнилась: замок заклинило ещё утром, и она не смогла закрыть дверь, отправляясь на добывание пропитания. Красть у нее было   нечего, она и оставила дверь незапертой.
И теперь она толкнула входную дверь и вошла внутрь. Запах сырости пахнул ей в лицо. Как она смогла прожить здесь так долго? Ничего, осталось потерпеть всего несколько дней, и ее жизнь изменится в лучшую сторону. Сначала уедет в Марракеш и получит там мужа, став второй женой после разговора с шейхом, а затем вернется и в Мекнес, но победительницей. Не в эту ободранную лачужку, а в уютную комнату в риаде Фарида, туда, где были красивые темно-красные занавеси у постели, где висели на стенах и лежали на полу чудесные старые ковры, а в древних сундуках и шкафах сохранился аромат специй.
Зухра счастливо вздохнула и бросилась ничком на постель, стараясь не смотреть на окружающее ее убожество. Голод одолевал ее, но она порылась в кармане и достала недоеденную днем лепешку. Идти куда-то не хотелось.
Но Фарид прав: нечего экономить на еде! Завтра же она купит себе и сытный супчик хариру, и несколько лепешек, и таджин с бараниной. Но потом обязательно отправится на рынок, чтобы купить всё для хамама, а затем – и в хамам, помыться, привести себя в порядок.
Кто знает, вдруг в предпраздничной суете Хадижа выйдет вместе с остальными на медину, и они ненароком столкнутся? Нет, это может быть неверно истолковано Фаридом, но случайность – такая непредсказуемая вещь … Зухра никак не желала, чтобы жена Фарида, ее соперница, увидела ее на медине грязной и неопрятной. 
«Фарид так часто говорил мне:  «Ты – моя красивая, колючая, ароматная роза…», так и Хадижа должна видеть меня и понимать, кто из нас достойнее нашего мужчины. Однажды она поймет, что она – лишняя. Потому что я – лучше нее, и ей не может быть места рядом со мной и Фаридом!»
Лепешка была съедена и запита остатками воды из сосуда, стоявшего на столике. Зухра укрылась покрывалом, повернулась к стене лицом и уснула, даже не позаботившись о том, чтобы подпереть дверь на улицу, хотя бы подтащив к ней пуфик с ободранным верхом. Ну кто может забрести на эту улицу и догадаться открыть облезлую дверь в нищую хижину?

*** Фарида тоже одолевали разные мысли, которые ему никак не удавалось перебороть. Он понимал, что Зухра, ловко провернувшая дело, снова став его женой, принесет его семье много неприятностей. Но если разум его всё понимал и противился ее возвращению, то сердце …,  сердце было полно тайной радости, хотя он всё ещё не смел признаться даже самому себе, что его Зухра снова может быть с ним. 
Пусть пройдет праздник, успокоится Хадижа, и он отправится в Марракеш – по делам, а вместе с тем и заберет с собой Зухру. Правда, ехать в сады можно было бы и позже, и если бы Зухра согласилась вести себя тихо, встречаться с ним тайно, то отъезд можно было бы немного отложить.
Но праздник покажет, насколько разумна эта женщина. Почему бы им и не встречаться в хижине? Фарид мог бы даже снять для них жилье и лучше, к тому же в том районе, где их не знают. Зухру мало кто помнил, но его, внука сида Рахима, знают многие. Но если поселиться с Зухрой как семейная пара,  и приходить к ней поздно вечером, как будто возвращаясь с работы… Он мог бы спокойно прожить не один месяц практически на две семьи, скрывая истинное положение даже от близких родственников. Ведь если узнает дед или мать – они станут непременно обсуждать это между собой, и дело  случая:  услышит Хадижа. И Дайнаб не выдержит: обязательно намекнет невестке на вторую жену…
Фарид теперь не знал, стоит ли посвящать деда в свои замыслы.
***… Хадижа немного помогла Замиле на кухне, порезав овощи в салат. Потом подмела коридор и переложила на диване в гостиной подушки. И всё. Работать, делать что-то ещё ей не разрешили.
У неё было прекрасное настроение после звонка в Фес,  телефонных разговоров с отцом и Фатимой, с Зорайдэ и Каримой.
Она вернулась к себе в комнату и стала думать, какое платье надеть на праздник, какие выбрать украшения, чтобы и отец, и дядя Али, и Зорайдэ поняли, что ей хорошо в доме мужа. Зорайдэ (а Карима – непременно!) расскажет об этом ее матери, а Карима и вовсе подметит каждую мелочь и выболтает всё…
- Увижу ли я Ранию? Она тоже приедет, или теперь она не член семьи? И с Фатимой  увижусь!
Младшую жену отца Хадижа ждала с радостью, а вот в отношении Рании ситуация казалась ей щекотливой.  Дело даже не в новом статусе бывшей первой жены Саида Рашида, но Хадижу пугало, как Рания станет цепко присматриваться ко всему в доме, особенно желая подметить, какая из неё, Хадижи, хозяйка. Ведь Фарид – хозяин в семье, значит, она – хозяйка?
«Но может быть, Ранию оставят в Фесе. Она так провинилась, что отец не станет брать ее с собой», - понадеялась девушка.
Хадижа распахнула двери шкафа и достала платье, о котором думала. Подошла к зеркалу и приложила к себе ярко-малиновое ткшейто. Рассмотрев отражение в зеркале, она огорчилась: такое красивое платье, но пройдет пара месяцев, и оно станет ей мало. Начнет расти живот…
«И всё-таки, какое же это чудо: у меня будет мой собственный ребенок!» - не могла поверить Хадижа.
 Пройдет Рамадан, потом родит Лейла, жена дяди Мухамеда, которую Хадижа никогда даже не видела (бедная тётя Латифа!), а потом придет и её время…
«Как же я теперь поеду в Египет на свадьбу Замили и Сабира?» - опомнилась она.  Отложив на постель выбранный к празднику наряд, она вышла на галерею, откуда послышались голоса старшей сестры Фарида и лары Джабиры.
Увидев ее, свекровь тут же замахала руками:
- Хадижа, иди отдыхать! Нечего тебе здесь ходить!
- Мы с мамой лару Асию пытаемся накормить, а она что-то капризничает, - объяснила Замиля.
Когда свекровь отошла к комнате лары Асии, Хадижа заговорила с сестрой Фарида:
- Я хотела спросить… Вы уедете на свадьбу, а как же я? Я тоже еду, или Фарид отправит меня в Фес к дяде Али?
- Ой, не знаю даже, - задумалась невеста. – Это решать твоему мужу. Но дорога дальняя, не очень просто добраться до Египта. Как брат решит. У Фарида спроси, Хадижа.
Она повернула голову , оглядывая сад, и заметив что-то, радостно сказала:
- А вот и Фарид вернулся!
Хадижа тоже посмотрела на ворота во дворике дома, которые были уже открыты, а Фарид вводил с улицы нагруженных корзинами и тюками с кормом осликов.
Едва Фарид закрыл створки ворот и задвинул засов, как возле него оказалась Дайнаб, и тут же раздался ее звонкий голос, а до галереи, где стояли девушки, долетело каждое ее слово.
- Брат, ты так любишь за кормом ходить, никому это важное дело доверить не можешь, - услышали они.
- А ты, Дайнаб, сама бы предпочла бывать в тех местах? – насмешливо ответил Фарид.
- Фарид! Дед искал тебя, - вдруг подала с галереи голос Замиля. Хадижу так удивил её поступок! Почему сестра так внезапно вмешалась?
Но и Фарид с удивлением поднял голову, заметил на галерее жену и сестру и понял маневр Замили. Сердито взглянув на испуганную Дайнаб, повел ослов к стойлу.
Когда в гостиной собралась вся семья, чтобы обсудить планы на предстоящий праздник, Фарид ненадолго поднялся в их с Хадижей комнату и попросил ее ненадолго задержаться.
Тогда он и отдал ей подарок.
- Хадижа, ты принесла мне такую радость! Я уже счастлив, но когда ты подаришь мне сына, я буду очень счастливым! – с чувством произнес он, подходя к застывшей посреди комнаты юной жене.
- Фарид, я тоже счастлива, очень!
- Я так ждал, когда это случится! Так хотел услышать новость о ребенке!
-Хабиби! Сам Аллах благословил нас! Теперь у нас будет настоящая семья. Никто не сможет нас разлучить! Потому что этого не хочет Аллах!
Её слова насторожили Фарида, но он понял правильно: просто Хадижа вспомнила о Зухре, которая была когда-то его женой. О том, что всё началось сначала, она знать не может, нет. Он обнял жену и сказал, уводя разговор от опасной темы:
- Хадижа, дорогая, я мечтаю о многих сыновьях! Хочу иметь большую семью и много детей!
- Ты хочешь дочерей?
- Да, пусть родятся и девочки, - согласился Фарид.
- О, я рада твоим словам, Фарид! Но пусть это будут только наши с тобой дети! Я сама подарю тебе столько детей, сколько пошлет нам Аллах!
- Конечно, Хадижа! – не стал спорить Фарид, чтобы не вызвать подозрений у глупой и наивной дочери Саида Рашида.
- Фарид, я хочу быть единственной твоей женой. Обещай мне, что ты не станешь брать больше жен!
- Не думай об этом, Хадижа! Не стоит переживать из-за того, чего нет.
- Фарид, пообещай мне! Дай слово, что ты никогда не возьмешь ещё одну жену, ни двух, ни трёх!- настаивала Хадижа.
- Хорошо, Хадижа, я обещаю! Я не стану сватать больше ни одну женщину. Начиная с сегодняшнего дня, - добавил он.
И его последние слова показались ей чем-то странными. Но она не стала придираться.
- Тебе не стоит опасаться других женщин. А теперь взгляни на вот это, - и он протянул Хадиже украшение.
- Ты подарила мне такую радость, и я тоже хочу порадовать тебя, дарю тебе золото.
Хадижа взяла из его рук квадратную коробочку, которую открыла дрожащими от волнения пальцами.
Внутри лежал огромный кулон, очень похожий на тот, который был у ее матери. Украшение, знакомое Хадиже с детства. Но Жади носила золотой цветок на темном кожаном шнурке, а здесь не было ни шнурка, ни цепочки.
- Ты сама выберешь, на чем носить кулон. У меня нет вкуса, я не разбираюсь в ваших женских штучках, - вывернулся Фарид. Впрочем, и без ничего кулон был сам по себе достаточно роскошным подарком, подходящим для такого особого случая.
А его жена с таким интересом рассматривала подарок, что Фарид решил: золото ей понравилось, он угодил жене с подарком. Насколько Хадижа была искушенной в золотых украшениях, избалованная богатым отцом, но выбранный мужем подарок ей понравился. Мысль польстила самолюбию Фарида.
Он смотрел, как Хадижа у зеркала приложила кулон  к груди, затем открыла шкатулку с золотом, уже стоявшую на столике и достала толстую длинную цепочку с искусно перевитыми в несколько рядов звеньями, при виде которой Фарид онемел от мысли, сколько же она может стоить?
Вдев цепочку в кулон, Хадижа высоко подняла руки и попыталась застегнуть украшение на шее под волосами. Но, не видя застежки,  у неё не получалось закрыть замочек.
Фариду захотелось помочь. Он подошел к жене, отвел волосы в сторону и сказал:
- Я помогу, Хадижа. Позволь…
Он тоже долго возился с хитрой застежкой, а Хадижа таяла от счастья, чувствуя прикосновения его пальцев к коже и наблюдая в зеркало за его отражением. Нахмуренные брови и такое сосредоточенное выражение лица… Фарид так старался! Его пальцы, привыкшие к грубой работе, не могли совладать с мелкими золотыми детальками, которые следовало где-то слегка отжать,  потом куда-то ловко вставить и застегнуть.
Фарид не мог застегнуть цепочку на ее шее, а Хадижа от испытываемого наслаждения прикрыла глаза, приложив ладони к животу.
В комнату влетела Дайнаб и возмущенно воскликнула:
- Дедушка спрашивает,  куда вы пропали! Уже все родственники собрались, которые будут помогать нам варить и раздавать барашка на медине, и наши тетки приехали, которые будут готовить сладости. Все ждут только вас!
Пока Дайнаб, размахивая руками, говорила, Фариду удалось, наконец, справиться с застежкой, а Хадижа, не обращая внимания на взбалмошную сестру мужа, подошла ближе к зеркалу, чтобы ещё лучше рассмотреть подарок.
- Иди, Дайнаб, скажи всем, что мы сейчас спустимся! – приказал Фарид.
Но сестра не тронулась с места, уставившись в изящное золотое украшение на груди невестки. Зная обычаи, она поняла, что это означает.
Хадижа оглянулась и сказала:
- Спасибо, Фарид! Хабиби, мне очень нравится твой подарок!
Фарид самодовольно улыбнулся и, взяв жену за руку, повел за собой.
- Пора, Хадижа. Идем, надо спуститься к гостям. Люди согласились помочь нам в подготовке к празднику.
- Иду!.. Ой, Фарид! Я в домашней джеллабе! Мне надо переодеться?
- Нет, только набрось на голову платок, - спохватился Фарид. – В гостиной сидят и чужие мужчины, которые не принадлежат нашей семье.
- Да, хабиби! – тут же согласилась Хадижа, подхватывая с кресла легкий платок песочного цвета, прошитый золотыми нитями.
В это время Фарид уже выталкивал в спину Дайнаб, которой не хотелось так быстро покидать комнату брата и невестки.

***В несколько следующих дней в доме царила такая суета, что Хадижа постоянно чувствовала себя потерянной.
По утрам ее мучила тошнота, и свекровь дала ей огромную медную монету, старинную, неизвестно из какой страны и какого достоинства, но главное – она была отлита из чистой меди. И если бы монета была немного меньшего размера, то ее можно было бы положить в рот и слегка посасывать, чтобы не тошнило. По поверьям – это верное средство от тошноты во время беременности.
Но, хорошенько промыв монету, Хадижа смогла лишь прикусить зубами медный край, как на неё накатил новый приступ дурноты…
Одна из женщин, занятых на кухне стряпаньем печенья, поднялась в комнату Хадижи, раскинувшейся без сил в кресле, и дала ей пучок мяты.
- Бедняжка! Тебе совсем плохо? Возьми мяту. Можешь нюхать весь пучок, можешь даже просто жевать листики – это должно помочь. Так делает моя невестка, которая каждый год рожает моему сыну по ребенку.  Если поможет – точно сын родится! Иншалла! Проверено на моих собственных внуках! – уверила Хадижу добродушная, сопереживающая  толстуха. – Пойду я, а ты попробуй, а вдруг и тебе поможет? Пойду, а то праздник у вас завтра, а наготовить надо ещё много разного.
- Шукран, шукран, - обессиленно смогла пролепетать жена Фарида.
…Внизу на кухне кипела работа.
Барашек был выбран на рынке, куплен и приготовлен. Множество чашек с бараниной Фарид с приятелями разнес по улицам медины и раздал прохожим.
Болтливая Дайнаб пришла к Хадиже и расстроенно сообщила (под большим секретом), что с барашком приключилась небольшая неприятность: несколько тонких косточек было сломано при разделке. А виновата лара Асия! Недоглядели за ней, вот и появилась старуха на кухне, бормоча что-то про джиннов и напугав помощниц лары Джабиры.
Свекровь теперь очень расстроена, а Замиля увела лару Асию в сад, чтобы женщина погуляла там, а не закатывала скандалы на галерее или возле своей комнаты.
- Какая неприятная история! Многим интересно посмотреть на лару Асию, чтобы потом было о чем посплетничать. Все про неё знают, но мало, кто видел лару Асию. Фарид пока ничего не знает. Ему никто не стал рассказывать. И ты молчи!
Но Хадиже стало не по себе вовсе не по этому.
- Как же так? У барашка были сломаны косточки? Почему так получилось именно на моем празднике? Плохая примета!  – сокрушалась Хадижа, помня, как аккуратно Зорайдэ готовила барашка.
- Хадижа, но ты не говори Фариду, что узнала об этом от меня!
- Тогда для чего ты мне вообще рассказала, если Фарид запретил?
- Это не он запретил, он не знает, но ты должна знать! Но ему не говори!
- А для чего мне нужно об этом знать? – расстраивалась Хадижа. Уж лучше бы Дайнаб промолчала, как ей было и приказано!
- Как же, Хадижа? Ты должна знать, что барашек был поломан!
- И что?
- Чтобы знать! О таких вещах, случившихся  на празднике, надо знать. Если потом пойдет что-то не так, значит, вот и объяснение – барашка приготовили неправильно!
- Дайнаб, тебе просто хочется меня расстроить, да? Жена моего отца Фатима всегда смеется над такими вещами, считая их предрассудками, - уверенно заметила Хадижа, но только делая вид, хотя на самом деле она была не просто расстроена, но и напугана словами Дайнаб. Что может случиться? Алхамдуллилах! Пусть ребенок родится! Иншалла! Пусть родится крепким и здоровым!
- Нет, Хадижа, это плохая примета. Очень плохая! Все так говорят, - не унималась злоязыкая сестра мужа.
- А ты и рада? – уже едва не плакала Хадижа.
- Я? Рада?! Эээ.. Хадижа, тебе плохо? – воскликнула Дайнаб, с отвращением глядя на то, как побледневшую невестку выворачивает рвотой в предусмотрительно поставленный возле кресла пустой таз. Потом обессилевшая Хадижа вытерла рот чистой салфеткой, даже не заметив, когда Дайнаб успела исчезнуть из комнаты.
У неё настолько испортилось настроение, что невольно полились горькие слезы.
- Тошнит ужасно, барашек приготовлен неправильно – косточки сломаны…, - бормотала, плача, Хадижа. – Надо у Зорайдэ спросить, чем мне это может грозить мне или нашему с Фаридом ребенку!
Она вынесла в ванную комнату и вымыла тазик. Вернувшись, прилегла на постель. Ей вспомнилось, как Зорайдэ гадала ей на кофе, а ей показалось, что женщина что-то недоговаривает. Зорайдэ что-то скрыла от неё! Но что именно? Обязательно нужно об этом узнать! Как только на празднике появится Зорайдэ, она обязательно поговорит с женой дяди Али об этом!

3. Глава 3. ЧАСТЬ 11. Праздник в доме Фарида.  Гости съезжаются.

Наступил день праздника, и Хадижа с нетерпеньем ждала появления гостей из Феса. Праздник начинался вечером, но, как и принято,  не было назначено определенного времени.
Хадиже очень хотелось увидеть всех, особенно отца, дядю Али, Зорайдэ! Всех! И Кариму, и Фатиму! Она так сожалела, что мать с Лукасом и тётя Латифа с дядей Мухамедом не смогут появиться на празднике! И Амин с Халисой тоже не прилетят. Так быстро им не добраться из Бразилии, ведь праздник решили устроить неожиданно быстро. Но зато сид Абдул обещал привезти лару Лейлу, жену дяди Мухамеда, а с ней ещё  одну девушку, которая может стать женой сына дяди Али – Икрама, если, конечно, он не женится на Дайнаб. Но Хадижа подозревала, что зависеть это будет в первую очередь от лары Дунии. Впрочем, если за дело возьмется сид Абдул, то у сына дяди Али может появиться сразу две жены…
Но утром позвонили из Феса: Лейле что-то нехорошо. Она решила остаться дома. Хадижа даже расстроилась немного: так хотелось увидеть таинственную Лейлу, ставшую соперницей любимой тёти Латифы.
Гостей, как поняла дочь Жади, ожидалось не так уж и много. Гости из Феса ехали как из-за Хадижи, но и ради Замили. Ведь в семье отмечали и помолвку Замили и Сабира, не смотря на то, что жених и сам собирался устроить праздник в своем доме – на следующей неделе… Фарид с этим с радостью согласился.
 Ну и ожидались родственники Обенсуров, местные, из Мекнеса, без которых не обходилось ни одно торжество в доме Фарида.
…Хадижа сидела в гостиной в удобном кресле, но немного в отдалении от стола, ломившегося от сладостей и ароматных лакомств. Семья боялась, что запахи еды могут вызвать у Хадижи приступ дурноты.  Как ни странно, Хадижа чувствовала себя отлично, но была так взволнована, что, наверно, по этой причине забыла о недомогании.
Прибывшие к этому времени гости веселились вовсю. Пришли друзья Фарида и привели с собой музыкантов. Женщины, нарядно одетые, увешанные золотом, но в платках – ведь праздник не был раздельным для мужчин и для женщин – танцевали. Кто-то уже лакомился печеньем и фруктами. Девушки разносили напитки: чай и соки.
Замиля скромно стояла рядом с остановившимся возле нее Сабиром.  Дайнаб же металась по дому: Фарид поручил ей следить за появлением гостей и немедленно сообщить ему, если среди них будет замечена Зухра…
Несчастная Дайнаб была уверена, что Зухра не упустит случая и появится на празднике непременно.  И она боялась упустить момент, когда Зухра посмеет войти в их дом. Заметить ее надо было первой, чтобы успеть найти Фарида и передать неприятную новость. Если незамеченная никем Зухра подойдет к ней сама, то Дайнаб и представить не могла, как ей тогда удастся сказать о ней брату. Будет  поздно. Но, зная Зухру, можно не сомневаться, что она обязательно захочет проникнуть на праздник и уж найдет способ на него попасть!
Хадижа устала ждать, она была так напряжена, когда во дворе дома появились, наконец, отец и сид Али, а с ними и все остальные гости из Феса. Ей об этом сообщила лара Джабира.
- Ну, дочка, приехали твои родственники! Как мы им рады! Они осветили светом наш дом! – произнесла обычные слова тарауфа – местного этикета – свекровь.
- О, Аллах! Где они? – приподнялась в кресле Хадижа.
- Сиди, они к тебе сами подойдут.
Но Хадижа не могла ждать больше ни секунды! Встала и быстро вышла к долгожданным гостям! Как все радовались друг другу! Отец, дядя Али, Зорайдэ – все обнимали и целовали Хадижу, поздравляли их с Фаридом с такой чудесной новостью! И Фатима была здесь, и Карима! И Рания тоже оказалась  среди прибывших! И от всех Хадижа получила подарки.
И все хвалили то, какой теперь стала Хадижа.
- Ты чудесно выглядишь! Красавица! – подтвердил и дядя Али после похвалы от Зорайдэ.
Саид и Фатима стояли тут же, улыбаясь. Саиду понравилось, какой он увидел дочь: красивое дорогое платье,  платок в тон малиновому кафтану,  повязанный тем особенным способом, которым умела украшать себя Жади… Значит, она предала это умение и дочери. Хотя бы одной полезной вещи смогла научить…
- Саид, я никогда раньше не видела у Хадижи такого украшения. Но и среди свадебного золота этого кулона точно не было, -  заметила вдруг Фатима вполголоса, рассмотрев золотой цветок на груди Хадижи.
Саид присмотрелся. Наоборот, ему украшение показалось знакомым. И он разволновался. Такой же кулон был у Жади! Это же её любимое украшение, которое она продолжала носить до сих пор! С этим золотом Саид видел Жади из окна автомобиля буквально за неделю до вылета в Марокко!
«Аллах! Неужели эта женщина тоже здесь?  Жади прилетела в Марокко и посмела явиться на праздник в дом зятя?!» - незаметно оглядываясь, с ужасом думал Саид. Он весь подобрался и то и дело настороженно осматривал цепким взглядом зал, ожидая появления матери Хадижи в любой момент.
Если Жади здесь, то почему ему об этом ничего неизвестно? Его информаторы  должны были бы непременно сообщить о таком происшествии. Но бывшей жены Саид нигде не увидел.  «Это ничего не значит: Жади может сидеть  где-нибудь в комнате наверху, на женской половине», - заподозрил Саид.
Тем временем его дочери надарили столько золотых вещиц, что у неё в руках не поместились все подарки.
- Отведи нас в свою комнату, Хадижа. Я помогу тебе отнести коробочки, - предложила Фатима.
- Идемте со мной, - позвала женщин за собой Хадижа и повела к лестнице.
 В комнате Зорайдэ оглядела Хадижу с ног до головы. Все остальные тоже разглядывали и ее, и комнату.
- Как ты похорошела, Хадижа! – отступив на шаг, всплеснув руками, в очередной раз умилилась, покачав головой, Зорайдэ.
- Красавица! – тут же восхищенно подтвердила и Карима, не раз повторив это слово. – Красавица! В какую красавицу превратилась наша Хадижа!
- А мне кажется, я совершенно не изменилась, - смутилась юная женщина.
- Нет, от прежней Хадижи мало что осталось! Теперь ты выглядишь совсем по-взрослому, - вздохнула Зорайдэ.
Пока Хадижа складывала в открытый сундук коробочки с украшениями, а Фатима помогала, подавая украшения одно за другим, Зорайдэ достала из кармана праздничного кафтана небольшой сверток и протянула виновнице торжества.
- Возьми, Хадижа, спрячь в сундук, потом полюбуешься на подарок.
- Что это, Зорайдэ? – не сдержала любопытства жена Фарида, тут же развернув дар, не прислушавшись к совету старушки. Увидев, что это, она тут же воскликнула:
- Это от мамы!
- Да, твоя мать, узнав о празднике, на котором ей не оказалось места, попросила меня купить для тебя подарок, Хадижа. Она помнит, что тебе всегда нравились ее браслет с кольцом, соединенные цепочкой. Ты в детстве завидовала матери и хотела иметь такое же украшение. Мы с Ранией обошли множество ювелирных лавок, пока не нашли если не точно такие же, но похожие браслет с кольцом.
- Я рада получить подарок от мамы. Очень жаль, что она не смогла прилететь в Марокко, - печально заметила Хадижа.
- Что поделаешь, твоя мама тоже очень расстроена, - кивнула жена дяди Али. Не смогла промолчать и Карима:
- Да, Хадижа, я говорила с Жади по телефону! Твоя мама очень переживает, она так сильно расстроена из-за всего: ты и от Бразилии далеко, и живешь в незнакомом городе, и в чужой семье ты совсем одна. Рядом с тобой нет такой, как Зорайдэ!
- Передайте маме, что у меня всё хорошо. У нас с Фаридом всё нормально. Пусть мама не тревожится за меня.
- У тебя точно всё в порядке? Ты ничего не скрываешь? – зачастила Карима, стараясь поскорее задать вопросы, ответы на которые собиралась получить Зорайдэ, оставшись с Хадижей наедине, но никак не при всех. Ведь в комнате присутствовала и Рания, молча стоявшая в стороне и не проронившая ни слова с момента появления в доме. Только при вручении скромной золотой заколки для   платка она что-то тихо и быстро сказала дочери бывшего мужа, но это и всё.
В любую минуту мог войти кто-то из родственниц Фарида, постояв перед этим у порога, чтобы услышать побольше из разговоров. Зорайдэ одернула болтливую служанку, переживая, сможет ли она теперь вытянуть из Хадижи правду. Что-то ей не всё нравилось из того, что она успела увидеть и кое-что заметить.
Но у Хадижи было прекрасное настроение.
- Зорайдэ, Фатима, взгляните, вот эту подвеску подарил мне муж! -  обратилась девушка к родственницам. – Золотой цветок, как у мамы! Почти как у неё, но на моем цветке ажурная сеточка в середине каждого лепестка, а само украшение не на кожаных шнурках, как маме нравится, а на толстой золотой цепочке. Но на первый взгляд – совсем как у мамы!
- Хадижа, вижу, что ты по-прежнему любишь золото, - окидывая ее взглядом, заметила Фатима. - На тебе столько украшений…
- Да, и золото я люблю, но мне Фарид велел как можно больше надеть всего: браслеты и кольца, серьги и ожерелье на волосы. А его подарок я сама захотела показать гостям. Его родственники обязаны увидеть подаренную мне Фаридом подвеску. Обычай такой! – оправдывалась девушка.
- Да…, Хадижа, тебе всегда нравилось, чтобы на тебе было много золота, - подтвердила и Зорайдэ. – Что в этом плохого? Ведь сегодня праздник в семье.
- Верно. Куда в вашем городе ещё можно носить украшения? Хадижа, неужели тебе приходится самой работать в доме? В таком огромном доме! Неужели ты что-то умеешь делать? – произнесла удивленно Фатима, осматриваясь в довольно большом помещении спальни Хадижи.
Дочь Жади едва не проболталась о том, что она за время замужества успела позаниматься всеми домашними делами: и на кухне готовила, и уборку делала, и во дворе подметала… Но она вовремя опомнилась.  Сказать такое при Рании? Ну уж нет:  не стоит давать повод для насмешек бывшей жене отца.
Хадижа подозревала, что за неловким молчанием Рании кроется злорадное ликование этой женщины при виде места и той реальности, куда попала дочь очень богатого предпринимателя Саида Рашида. В былые времена Рания непременно сказала бы, что Хадижа вышла замуж, чтобы метлой махать в доме мужа.
- Я многое уже умею. А остальному научусь! – задорно ответила Хадижа, решив не  ронять себя в глазах Рании. Впрочем, разве Рания не превратилась всего лишь в служанку и скоро вернется в дом ее отца няней Мунира? Неужели и теперь мнение Рании остается значимым?
- Хадижа, твой муж сам выбирал тебе подвеску, или и ты ходила с ним на медину, в лавки, где торгуют золотом? – так вовремя полюбопытствовала Карима.
Девушка тут же приложила ладошку к золоту на груди, ответив:
- Это выбирал Фарид. Он сам купил мне подарок, я даже не подозревала о его намерениях. Но этот цветок мне понравился. Очень.
Она повернулась к матери Мунира, своего родного брата и сказала:
- Рания, и тебе спасибо за то, что помогла Зорайдэ в поисках украшения, как у моей мамы. И за булавку для платка тоже шукран!
Рания, так и стоявшая у порога комнаты, встрепенулась.
- Рада, что тебе понравились браслет с кольцом. Прости, что смогла подарить тебе очень скромное украшение. Тебе ведь известно, в каком положении я оказалась…
- Да, я кое-что слышала, - быстро ответила Хадижа, не желая развивать тему. Ведь иначе придется обсуждать решения собственного отца! И вообще… В этот день совершенно не было желания говорить о чужих неприятностях. «Но о том, что именно случилось с Ранией, я потом расспрошу Фатиму. Только с Ранией не хочется ничего обсуждать, чтобы не сочувствовать ей», - решила Хадижа.
- Подожди, не убирай этот футляр. Ещё раз взгляни на подарок отца, - остановила ее Фатима.
Когда Хадижа открыла створки длинной коробочки, то увидела внутри изумительный браслет с усыпанной мелкими бриллиантиками застежкой.
- Хадииижа…, - восхищенно протянула Зорайдэ.  – Куда ты будешь носить такое дорогое украшение?
Тут же ахнула и Карима.
- Да, Хадижа, ответь: будешь его носить на праздники или станете хранить браслет в сейфе? Это очень дорогая вещь!-  быстро покачала она головой.
- Нет, дело не в  стоимости! – возмутилась Фатима. – Я совсем на другое хотела обратить твое внимание, Хадижа! Браслет состоит из звеньев необычного вида! А тебя, я вижу, ослепил блеск бриллиантов.
- О, Фатима! И правда…, не заметила сразу! – принялась восхищенно рассматривать дар отца Хадижа.
Браслет состоял из более чем десятка звеньев, представлявших собой золотые цветки, у каждого из которых было по восемь лепестков. Поэтому золото удачно составляло как бы комплект с уже имеющейся у Хадижи подвеской.
- Фатима! Как отец смог угадать?... Ведь это не случайно? – не переставала восхищаться Хадижа.
- Вот уж не знаю! С одной стороны, у твоего отца везде свои люди, он мог узнать… Но Саид был так удивлен, когда я обратила его внимание на появившееся у тебя новое украшение, что даже начал оглядывать зал, опасаясь, что где-то рядом – твоя мама. Видимо, Саид решил, что это подарок Жади.
- Я была бы ещё счастливее, если бы получила эту подвеску от мамы! Ой, Фатима, я не хотела никого обидеть. Просто я так уже соскучилась по маме, по дому… Ты скоро вновь вернешься в свою комнату в Рио, будешь гулять по саду… Снова увидишь самую знаменитую гору Рио-де-Жанейро… А я даже предположить не могу, когда я вновь окажусь в Бразилии, - вздохнула Хадижа.
- Не грусти! Родишь ребенка, а когда он немного подрастет, то приедешь в Рио навестить семью отца, - ободряюще улыбнулась,  пожав плечами, Фатима.
- Хадижа, сид Али поедет в следующем году в Бразилию, тогда обязательно возьмет и нас с тобой. Пусть и Фарид отправляется погостить вместе с вашим ребенком, - постаралась утешить и Зорайдэ.
Хадижа взглянула на женщин с обожанием. Она и не подозревала, как сильно любит их всех! Надо было уехать так далеко, выйти замуж, чтобы понять, как ей были дороги родственники. Все: и отец, и Фатима с Зулейкой, и Зорайдэ с дядей Али, тётя Латифа и мама, Самира и Амин…, дядя Мухамед, и даже Рания, даже ее прежняя гонительница, теперь казавшаяся такой жалкой и несчастной, даже ее Хадижа готова была принять в своё сердце как близкого человека.
Как было бы хорошо жить всем в одном городе, встречаться, ходить в гости друг к другу, в хамам, устраивать праздники! Случайно сталкиваться на медине, просто болтать или сплетничать, перезваниваясь по телефону…  А сейчас она совершенно одна! Даже в Фес просто так не съездить в гости. А ведь город рядом – на машине добираться меньше часа! Но Хадижа успела понять, что Фарид отпускать жену в соседний город к родственникам не собирается.
Её мысли прервала Фатима, открывая последнюю коробочку.
- Хадижа, тогда уж взгляни и на мой личный подарок, который я подобрала для тебя. Узнав, что именно собирается подарить твой отец, я настояла, чтобы ювелир отыскал такие же серьги. Теперь у тебя будет полный «цветочный» комплект.
Хадижа немедленно заглянула в дорогой футляр, где находились серьги. Фатима в то же мгновение извлекла пару золотых цветков с изящными лепестками, в точности совпадающими по виду со звеньями браслета. Но здесь цветок опирался несколькими лепестками на золотой полумесяц, с которого свисал целый каскад узких золотых пластинок разной длины вперемешку с полураскрывшимися золотыми бутончиками  на тончайших цепочках.
- Украшение не очень-то похоже на восточное. Купили с Саидом в ювелирном магазине одной европейской фирмы. И если честно – увидев на витрине эти украшения, я и подсказала Саиду купить браслет и затем отыскать серьги, вспомнив тот самый цветок-кулон твоей матери. Я ведь столько раз видела ее фотографию на твоем столике в комнате, что не могла не обратить внимания и не запомнить цветок.
- Как удачно у вас с отцом получилось! – порадовалась Хадижа. Ей даже захотелось достать шкатулку с золотом и вместе со всеми перебрать украшения. И даже пожаловаться на странную историю с ведьмой, которая пробралась в ее комнату и покопалась в шкатулке с украшениями. Но… что-то снова остановила Хадижу. И к тому же, она испугалась, что сплетни об этом могут дойти до матери, которая начнет за неё переживать, а ведь неприятный случай уже в прошлом.
Вместо этого Хадижа взяла из рук Фатимы очередной футляр и спросила:
- Зорайдэ, это твой подарок, правильно я запомнила? О, здесь несколько браслетов! И у каждого – свой орнамент!
- Да… Мы с сид Али решили подарить тебе браслеты. Но от меня лично – вот этот кулончик. Не стала отдавать тебе при всех. Даже сид Али не знает о нем. Тебе нужно средство от сглаза, и ювелир по моей просьбе нашел такой кулон – с «рукой Фатимы». А сид Али считает это вредными предрассудками и харамом.
Пока девушка рассматривала оберег от Зорайдэ, к ней приблизилась Карима.
- И я, Хадижа, я тоже не стала дарить тебе при всех свой подарок!  Вот, - и она протянула Хадиже маленький,  плоский, медальон.
- Смотри, Хадижа, не открывай его. Там, внутри, песок из развалин касьбы, где тебе так понравилось гулять! Я и Жади собираюсь сделать такой же подарок, - сообщила суетливая и говорливая обитательница дома сида Али.
- И маме? Думаю, ей понравится! – согласилась Хадижа. Вот только она не заметила, как скользнула по губам Рании еле заметная усмешка, Не видела, потому что взглянула на Фатиму, которая не смогла сдержаться и рассмеялась.
- Тогда и мне тоже сделай такой же медальон! Ха-ха-ха! Я … тоже… хочу …увезти с собой в Бразилию песок пустыни! – задохнулась от смеха Фатима, что показалось странным Хадиже.
Увидев на ее лице непонимающее выражение, жена отца, успокоившись,  тут же всё объяснила, рассказав историю собственных похождений в развалинах со случившейся ночевкой.
- Фатима, я не ожидала от тебя такого! – удивилась дочь Саида.
- Я и сама от себя такого не ожидала, если честно!- ответила легкомысленно Фатима.
- Но развалины так и манят всех членов нашего семейства. Моя сестра Самира с детства мечтала там побывать! Она мне говорила, что когда-нибудь она обязательно облазит каждый уголок касьбы!
Вдруг она осеклась, испуганно покосившись на Ранию. Пусть женщина больше и не жена ее отца, но Хадижа была уверена: если отец не вернул мать собственного сына родителям в Фесе, то значит, дал ей поручения. А вдруг Рания расскажет отцу о том, что было упомянуто имя Самиры? Вот если бы в комнате остались только Фатима и Зорайдэ… У Зорайдэ она, конечно же, расспросит все новости и о матери, и о Самире, но потом, когда все остальные спустятся вниз, к другим гостям.
А пока она приняла из рук Каримы оригинальный подарок. И пока та сокрушалась от мысли, почему  сразу не догадалась набрать в касьбе песка побольше, чтобы хватило всем желающим получить талисман, а теперь вот придется через пол медины добираться к развалинам…., и прочее, прочее…, Хадижа в то же время попыталась понять, как всё-таки открывается медальон.
- Карима, а в чем его секрет? Куда надо нажать, чтобы медальон открылся? Надо знать об этом, чтобы случайно не задеть…
- Нет, Хадижа, не смогу показать. Иначе песок тут же высыплется.  Но расскажу: смотри, вот здесь надавишь на листик под бутоном тюльпанчика, и медальон откроется!
Карима увлеклась и сама не поняла, как сопроводила действием свой рассказ: нажала на потайной механизм. Тут же верхний лепесток цветка со слегка загнутым краем отскочил в сторону, рука Каримы от неожиданности дрогнула, и рыжая пыль фесской крепости просыпалась на ковер.
- Вот, я так и знала! – запричитала Карима. – Кариме всегда не везет! Карима придумала сюрприз, но он не удался.
- Не огорчайся, Карима,  песка в касьбе на века хватит, - утешила Зорайдэ расстроенную приятельницу.
А вот Рания подумала о том, что, узнай Саид о таком «подарке», наверно, вздохнул бы с облегчением при подобном исходе – увидев просыпавшийся песок. Ему не понравилось бы, что у дочери будет храниться пыль с тех мест, где блудила ее мать. Только не это! Но Рания с сожалением отвергла мысль рассказать бывшему мужу об этой сценке, потому что напоминать ему о Жади она не собиралась.
Но то, что Карима просыплет песок, она поняла сразу, едва болтунья из дома дяди Али рассказала Хадиже о своем необычном подарке. «Некоторые люди совершенно предсказуемы! – удовлетворенно подумала она. - Но только не Саид. Как мне просчитать поступки Саида? Его мысли? Что я должна сделать, чтобы он захотел вновь увидеть меня своей женой?»
«Моя сестра дала мне дельный совет. Амина права: помочь мне сможет только Хадижа. Надо наладить с ней отношения», - решила Рания, двинувшись с места и подходя ближе к Хадиже. Она понимала, что следует что-то сказать ей, посмотреть на подарки и похвалить украшения,  комнату, устроенный в ее честь праздник или дом – что угодно, но чтобы сделать приятное девчонке; задать вопрос или дать совет, наконец.
Впрочем, с советами как раз стоило быть осмотрительней.  Хадижа может обидеться, если ненароком задеть что-то такое, о чем она, Рания, и не подозревает. «Надо быть очень осторожной со словами!» - пришла к выводу несчастная, вынужденная искать подход к той, кого она так недавно люто ненавидела. Дочь соперницы, которая много лет изводила ее, жену отца, потому что не могла простить обиды за мать.
 «Всё неважно, теперь для меня главное – с помощью Хадижи вернуть Саида. Только это. Я готова даже унизиться перед его дочерью, только бы снова выйти за него замуж!»
И Рания о чем-то говорила с Хадижей, осторожно подбирая слова, расспрашивала о Мекнесе, о лавках, расположенных по соседству, о том, в какой хамам ходит семья  Фарида… И видела, что девушка, кажется, забыла всё зло, которое когда-то случалось между ними, что Хадижа рада пообщаться и с ней… И сама радовалась этому, потому что Хадижа – сестра Мунира, неужели она захочет, чтобы ее маленький брат жил вдали от матери? Ведь Хадижа испытала подобное на себе, а значит, Рания может рассчитывать на ее помощь и поддержку. Могла бы поговорить с отцом о ней, о Рании…
- Хадижа, теперь и ты стала хозяйкой в доме мужа. Будешь и ты отвечать за все домашние дела, вести хозяйство, управлять этим большим домом… А через несколько месяцев станешь матерью… Когда ты возьмешь на руки собственного ребенка, ты  поймешь, что такое материнская любовь, и что самое страшное – когда мать и ребенок не могут быть вместе. Хадижа…
У Рании на глазах выступили слезы. Но она тут же смахнула их кончиками пальцев. Все в комнате поняли, что хотелось сказать Рании, о чем попросить Хадижу, но чего она не посмела все-таки сделать. «Ещё не время», - приказала себе женщина. А Хадижа, для которой поведение бывшей мачехи было понятным, решила не поддерживать Ранию. Пусть отец сам с ней разбирается.
 Она говорила о Мунире? Так ведь ее брат не останется надолго вдали от матери, потому что Рания скоро к нему вернется. И Хадижа очень сомневалась в том, что отец позволит ей оставаться няней. Это он сейчас ее пугает так. А потом, когда она вновь окажется в их доме… Впрочем, сейчас размышлять об этом совершенно не хотелось.
Но чтобы успокоить женщину, когда-то невольно поспособствовавшую счастью ее матери, Хадижа отыскала подарок Рании, чтобы похвалить его, тем самым переключив разговор с неприятной темы на другое.
- Рания, чудесная заколка для платков! Мне нравится.  Шукран тебе за подарок.
- Надеюсь, тебе пригодится, ведь ты теперь всегда будешь носить никаб или ходить в хиджабе. Она без драгоценных камней, скромная, ведь я больше не жена твоего отца, - ответила Рания и отвела в сторону глаза.
- Симпатичная заколка, обязательно пригодится, - ответила девушка, не давая   снова вернуться к интересной для Рании теме. - Зорайдэ, покажи мне новый способ завязывания платка, ты обещала на прошлом празднике!
- Покажу, Хадижа. Конечно, покажу, - улыбнулась старушка. – Достань несколько платков, самых больших…
И женщины с удовольствием погрузились в ворох платков, которые Хадижа тут же достала из ящика комода и  свалила на постель. Пока Фатима и Зорайдэ перебирали тонкие разноцветные полотнища,  Хадижа исподволь наблюдала за Ранией. Оказалось, что она больше не испытывала к этой женщине ненависти. Ей даже стало немного жаль, что Рания больше не член семьи отца, т.е не одна из его жен. Она даже одета теперь не так, как могла бы, случись этот праздник при иных для Рании обстоятельствах. «Да, видно сразу, что у бывшей жены отца уже не тот  статус. Может быть, поговорить с отцом? Так непривычно видеть, что Рания уже никто в семье. Пусть отец снова женится на ней, как собирался. Ведь Рания – часть моей жизни, часть моего прошлого!»
Но с другой стороны – Ранию стоило и наказать. Хадиже вспомнилось, как была  встречена ее мама после возвращения из Марокко. Отец привез Жади в качестве «няньки», как тогда с презрительной усмешкой выразилась Рания при сестре Амине о ее, Хадижи, матери.
«Вот и пусть теперь тоже вернется к Муниру нянькой, не стану уговаривать отца жениться на ней!» - мстительно подумала дочка Жади, которой всегда становилось обидно за мать, стоило только вспомнить те унизительные события.
…А Фатима весело примеряла платки Хадижи, при этом рассуждая вслух:
- Нет, Зорайдэ, красивые, очень красивые платки, я не спорю! И здесь, в Марокко, я готова носить их, гуляя по медине. Обязательно постараюсь запомнить тот способ, который был только что продемонстрирован перед зеркалом. Но в Рио, где на меня оглядываются некоторые бразильцы, как на экзотическую птицу, в  хиджабе я чувствую себя не в своей тарелке. К тому же, я совершенно не ощущаю в себе потребности носить платок! Но Саид не желает этого ни понять, ни принять моё мнение.
- Что ты такое говоришь, Фатима! Это харам! Платок украшает женщину. Только посмотри в зеркало, как он тебе идет!- воскликнула с упреком жена сида Али. Отмерла и Карима, зачарованно застывшая у вороха платков.
- Да, Фатима, Зорайдэ правду говорит: этот платок тебе подходит!
- Карима, вот и носи на здоровье, если нравится! Вот вернемся в Фес, я приведу тебя к себе в комнату и достану все платки, дам тебе выбрать из них все, которые понравятся, и подарю их тебе!
Даже Рания пересмотрела многие платки, похвалив несколько из них.
Так продолжалась веселая женская болтовня в комнате Хадижи, а внизу шумел  праздник. Наконец, Карима и Фатима догадались, что Хадиже стоит остаться наедине с Зорайдэ, так как у них могут быть какие-то свои разговоры и секреты.
Карима утащила Фатиму из комнаты, позвав за собой и Ранию. Дом был им незнаком, и чтобы гости не забрели, куда не надо, Хадижа вышла с ними на галерею, с которой можно было спуститься во двор, а оттуда попасть вновь на первый этаж, где веселились гости.
Показав путь в дом с галереи через двор, Хадижа, наконец, осталась с Зорайдэ, и у них появилась возможность свободно поговорить.

4. Часть 11. Глава 4. Хадижа и Зорайдэ.

 
- Как ты, моя девочка? – уже не скрывая беспокойства, спросила жена дяди Али.
- Ах, Зорайдэ! У меня всё хорошо, слава Аллаху! Я счастлива. Мне не хватает только одного: увидеться с мамой! Хотя бы поговорить с ней.
- Жади тоже за тебя волнуется. Мы все желаем тебе счастья, - заботливо сказала Зорайдэ.
-Да, я знаю.
- Мы желаем тебе родить здорового малыша. Иншалла! Ребеночек – это такое счастье. И не всем Аллах дает его! Даже если у женщины есть только ее дети – она уже может считать себя счастливой.
- Я так рада, что у меня скоро родится ребенок. Я хочу сына, - сообщила Хадижа. – Зорайдэ, но почему ты так печально сказала мне о детях? Потому что Аллах лишил тебя счастья стать матерью? Или… ты имеешь в виду меня?
- Хадииижаа…., - тихо протянула женщина. – Откуда в тебе такие сомнения? Или всё-таки что-то не так? Расскажи мне всё. Поделись с Зорайдэ.
Хадижа как будто только и ждала этих слов. Она сразу же, но как-то неуверенно спросила:
- Зорайдэ, помнишь, ты гадала мне на кофейной гуще?
- Конечно, помню. И что? – настороженно поинтересовалась жена сида Али, не забывая о том, что она ничего не рассказала тогда Хадиже из «увиденного» во время гадания. Значит, Хадижа не может знать что-либо.
Но дочь Жади опустила голову, немного помолчала, собираясь с мыслями, а потом рассказала Зорайдэ обо всем, что произошло с ней в доме мужа за прожитые месяцы.
Так Зорайдэ услышала из уст Хадижи о некоей Зухре, которая, оказывается, была когда-то первой женой Фарида, с которой он развелся, но до сих пор не рассчитался. Поэтому женщина преследует его, а недавно начала преследовать и Хадижу – везде: в хамаме, на медине, по телефону и даже в доме, неведомым путем пробравшись ночью к ней в комнату…
Зорайдэ только головой качала, слушая, но не перебивая Хадижу. Потом дала ей совет:
- Будь осторожна, Хадижа. Это нехорошая женщина! Да убережет тебя Аллах от беды! Прояви ум и зрелость. Не будь маленькой девочкой, потому что теперь ты жена Фарида и станешь матерью его сына, иншалла!
- Иншалла! Но, Зорайдэ, я в растерянности! Не знаю, как мне вести себя. А вдруг Фарид не порвал с ней окончательно? Вдруг он вновь женится на Зухре? Я не хочу, чтобы у мужа была еще одна жена! – как-то слишком эмоционально и по-детски сказала Хадижа.
- Никто этого не хочет, Хадижа. Ни одна женщина. Но если Аллах пошлет тебе такое испытание, то… так суждено!
- Нет, Зорайдэ, нет, не хочу делить Фарида ни с кем!
- Пусть Аллах отведет от тебя такую беду! Но если твой муж не отдаст той женщине весь махр, оговоренный при разводе, она может снова стать его женой, - с сочувствием сказала женщина.
- Но что же делать, Зорайдэ? Как мне узнать, что происходит между Фаридом и той женщиной?
- Хадижа, я и твоей матери говорила, что лучшая защита у женщины – любовь ее мужа. Будь мудрее и хитрей. Если твой муж всё ещё любит Зухру, постарайся и ты завоевать хотя бы его симпатию. А потом переиграй соперницу в чем-то другом. Пусть муж увидит твои достоинства и начнет вас сравнивать. Именно так поступает Халиса в отношении Амина. Я наблюдала за ними в Бразилии. Халиса действует с умом, я уверена, что она упрочит положение в семье, даже если Амин возьмет ещё несколько жен. Даже если к нему вернулась бы та девушка..., как ее имя?
- Эмми?
- Наверно. Но когда Амин получит Эмми, он уже не сможет обойтись без Халисы. Амин не захочет отказаться и от Халисы!
- Зорайдэ, я слышать не могу о второй жене. Это не для меня! Как сделать, чтобы Фарид не смел думать ни о ком, кроме меня?!
- Я ведь мало что знаю о Фариде, пойми, Хадижа, - сказала Зорайдэ, утаив, что о нем и той самой Зухре она как раз и наслышана.
- Он должен быть только моим! Я смогу подарить ему сына, много сыновей. А ту женщину он не любит! Он сам мне об этом сказал! – с надеждой поведала Хадижа.
- Если так, тогда тебе не стоит переживать, девочка. Но вспомни, сколько раз твой отец отказывался от Жади, разводился с ней, а потом вновь возвращал ее!
- Так ты думаешь, что Фарид любит Зухру? Он может вернуть ее второй женой? – пришла в ужас  Хадижа.
- Я ничего не знаю, мне ничего неизвестно! - Зорайдэ замахала на неё руками.
- Скажи, Зорайдэ, что было в том гадании? Вернется в нашу жизнь, к Фариду та женщина или нет? Признайся, именно это и было тобой увидено в той чашке?
- Хадижа, не стоит верить гаданиям. Сид Али всегда говорил, что гадание на судьбу – грех. Аллах может наказать за это и того, кто гадает, и кому гадают.
- Зорайдэ, мне просто необходимо знать, что меня ждет. Скажи, Зорайдэ! Пойдем на кухню, я сварю кофе, а ты снова мне погадаешь. Но в этот раз всё мне подробно расскажешь, - решила Хадижа, успев уже встать с постели и повернувшись к двери.
- Нет, Хадижа, не могу! Я дала слово сиду Али, что не стану гадать ни тебе, ни кому-либо другому. Я не могу обмануть мужа, - с сожалением ответила отказом Зорайдэ, делая вид, что поправляет выбившуюся прядь волос из-под шелкового тюрбана..
- Зорайдэ…, - расплакалась тогда Хадижа.
- Пойми же меня, Хадижа! Гадание принесло вред твоей матери. Я увидела в кофейной гуще Лукаса, а в далеком будущем и того, второго, тень Лукаса! Жади поверила гаданию и перестала верить в то, что могла бы обрести счастье рядом с твоим отцом. А это было возможно, не открой я тогда ей тайну гадания, - раскаиваясь, сказала Зорайдэ.
- Но ведь дядя Али говорит, что от Судьбы не уйдешь. Она тебя и за таджином найдет! Человек не может идти против своей Судьбы.
- Но если бы Жади не таила в глубине души надежду на воссоединение с Лукасом, она приняла бы Саида, родила бы твоему отцу нескольких сыновей и дочерей, не было бы никакой Рании…, ни Зулейки, ни Фатимы… Именно такой была бы ее судьба.
- Но если случилось всё иначе – это ее судьба! Нет, Зорайдэ, мама всегда верила, что существует Мактуб. «Так суждено»… Мама не смогла уйти от своей судьбы, какие бы препятствия не вставали перед ней и Лукасом. Как ни удерживал ее отец, Лукас всё равно стал мужем мамы, и родился Пьетро. Значит, Аллаху было угодно, чтобы родились Пьетро и Мунир с Амиром. Моя сестричка Бадра.  Если именно так сложились судьбы нескольких людей, значит,  так и было предначертано!
- Соглашусь, Хадижа. Если случилось так, значит, этого захотел Аллах. Человеку трудно спорить с судьбой.
- Но, Зорайдэ, ведь и мне что-то предначертано! Скажи, что именно? Ведь ты знаешь или можешь узнать, когда погадаешь. Для этого тебе и дан Аллахом дар Предвидения. Разве нет?
- Хадижа, харам – говорить так! – испуганно вскрикнула Зорайдэ. -  Не Аллах мне дал такой дар. Судьбу может знать только ОН.  Я ничего не знаю.
- Хорошо, но я уже поняла, что тебе что-то известно о Зухре. Расскажи, Зорайдэ! -  умоляла Хадижа.
Жена сида Али не выдержала.
 - Слушай, Хадижа: это коварная и опасная женщина. Берегись ее! Она так и не ушла из жизни твоего мужа… Но теперь и ты знаешь об этом!
- А дальше? Что будет дальше? Что произойдет в моей жизни, Зорайдэ? – вопрошала взволнованная Хадижа.
- Нет, всё, Хадижа! Тебе нельзя так переживать.  Если ты потеряешь ребенка, то крах вашей с Фаридом семьи наступит уже сейчас.
- Нет! Нет, спаси меня Аллах! Алхамдуллилах! Только не это!
- Успокойся, Хадижа! Всё закончится хорошо для тебя. Да поможет тебе  Аллах!
- Но почему ты не сказала мне ничего конкретного?
- Возьми себя в руки, Хадижа, и прояви твердость, - устало посоветовала Зорайдэ. – Вспомни, какой характер у твоего отца. Жесткий! Сид Саид всегда получает то, что ему надо. И вспомни маму: когда она проявляла глупое упрямство, она проигрывала. Но когда Жади вела себя хитро и действовала гибко, она побеждала. Будь умницей, действуй обдуманно, заглядывай на несколько шагов вперед.
Женщины стояли на галерее у ажурного ограждения. Стоило слегка наклониться, и весь небольшой двор перед риадом был как на ладони. Внизу бродили гости. Три молодых девушки о чем-то весело болтали в углу, то и дело оглядываясь на дверь в дом. Вскоре на улицу вышел молодой мужчина, в котором Зорайдэ и Хадижа узнали Икрама.
- Хадижа, одна из тех девушек – Дайнаб? Сестра твоего мужа? Сид Абдул старается сосватать ее сыну сида Али.
- Да, это она. Мне жаль Икрама. У неё … дурной характер, если честно! – расстроенно ответила Хадижа, продолжая думать о чем-то своем.
- Тебя обижают сестры Фарида? – внимательно посмотрела старушка на дочь Жади.
- Нет, старшая сестра, Замиля, сразу приняла меня. А Дайнаб… я никак не могла понять, почему она так недоброжелательно относится ко мне. Но теперь всё поняла: она дружила с Зухрой, когда та женщина жила в этом доме.  Дайнаб была подругой первой жены Фарида!
- Не думай об этом! Теперь ты – жена, и при этом единственная. Всё остальное в прошлом, - попыталась успокоить девушку Зорайдэ.
- Нет, Зорайдэ, не могу не думать. Я поняла, что весь дом наполнен её тенями.
- Нет, забудь об этом!
- Вот та дверь ведет в комнату, которая принадлежала Зухре, - едва не плача, сказала Хадижа. – Эта женщина столько раз проходила по галерее, на которой мы стоим, и, может быть, даже стояла на этом самом месте!
- Нет, так нельзя, девочка. Ты сама себя изведешь. Надо просто забыть и не думать о Зухре. Жизнь продолжается. Важно то, что происходит сейчас в вашей с Фаридом жизни.
Хадижа молчала. Снизу вновь понеслась громкая арабская музыка. И вскоре двор внизу опустел. Все прогуливающиеся вернулись в дом.
Хадижа вздохнула и повернулась к собеседнице:
- Зорайдэ, не знаю, почему ты не желаешь мне рассказать о гадании, причина этому –  в тебе, или дядя Али запретил, но ответь честно: верны мои догадки или нет. Я уже поняла: Зухра снова войдет в жизнь моего мужа, и её, а не меня он будет любить! Мне предстоит бороться за Фарида?
Зорайдэ не выдержала, и слёзы предательски заблестели в глазах, а потом и заструились по щекам.
- Ты умница, Хадижа! Ты и сама обо всем догадалась. Но ведь мы не знаем, чем всё закончится. Надейся на лучшее. Верь в свои силы.
- Почему именно мне досталась такая судьба? Почему со мной должно произойти  всё это?
- Ты сама сказала: «мактуб»
- Так суждено, - горько подхватила Хадижа.
- Смирись перед Фаридом, но действуй, чтобы получить то, что должно быть твоим! … Тише, кто-то идет сюда. Мы так долго  разговариваем…
- Это Карима! Её шаги, - уверила Хадижа.
В тот уголок галереи, куда Хадижа отвела Зорайдэ, добралась Карима.
Увидев несносную любопытную женщину, жена сида Али упрекнула ее:
- Ты, наверно, весь дом обошла, в каждый уголок заглянула, чтобы нас с Хадижей найти!
- Зорайдэ, Хадижа! Все беспокоятся, куда вы исчезли. Твой муж, Хадижа, решил, что тебе стало плохо, и очень волнуется теперь. Твой отец послал меня за вами. Сид Саид сказал, что…
- Иди, Карима, иди! Успокой всех, скажи, что всё в порядке. Мы просто разговаривали и увлеклись.
- Да, мы сейчас спустимся! – подтвердила и Хадижа.
- Хадижа, только не торопись! Карима знает, как это опасно. Иди медленно, всё делай не спеша… Не спеши, когда идешь по лестнице. По ступенькам иди, глядя под ноги! Чтобы не споткнуться, а то ведь упасть можно… Ты ведь ребенка ждешь!
- Карима, ты в повитухи записалась? Вот не знала! Иди, Карима, иди! Успокой там внизу всех, что всё в порядке.
Карима ушла, а Зорайдэ и Хадижа крепко обнялись.
- Девочка моя, всё будет хорошо! Не падай духом.  У тебя будет ребенок Фарида, и никто не сможет занять твоё место! Никто!
- Зорайдэ, мне сказали, что у жертвенного барашка сломали две косточки!
Женщина на мгновение застыла, услышав неприятную новость, но потом с чувством сказала:
- Аллах да хранит тебя, моя девочка!
Они не успели больше ни о чем поговорить: с лестницы снова раздался голос Каримы:
- Они здесь. Всё в порядке. Зорайдэ, Хадижа! Где же вы?
Вскоре на галерее опять появилась Карима, но не одна. За ней с обеспокоенным видом шла Замиля.
- Твой муж отправил на поиски свою сестру! Видишь, Хадижа! Твой муж так о тебе беспокоится! Так беспокоится!
- С тобой все хорошо? Тебя не тошнит? – поинтересовалась Замиля, внимательно взглянув на невестку.
- Шукран, Замиля. Мы так давно не виделись с Зорайдэ и захотели поговорить, вот и всё.
- Это хорошо, но тебе лучше спуститься к гостям.
- Иду, уже иду,- сказала Хадижа, подходя к первой ступеньке лестницы и берясь рукой за перила, чего раньше никогда не делала. Но теперь стоило подстраховаться.
Вскоре и Хадижа, и Зорайдэ с Каримой вновь оказались в гостиной, где в самом разгаре был праздник. Дочери Саида удалось поговорить со всеми гостями, близкими ее сердцу.
И с отцом, уверившим ее, что с Ранией будет всё в порядке, ведь Хадижа не преминула заступиться за неё. И успела посекретничать с Фатимой, рассказавшей ей все новости, которые она «привезла» из Рио – о Латифе, о Сан-Криштоване. Хадижа спросила о Рании, услышав в ответ историю о бывшей жене отца, пережившей столько приключений в Марокко из-за временного мужа, и всё из-за того, что  достала Саида своими выходками… Хадижа узнала, как Рания испортила украшение, сделанное руками ее матери, разбив его о зеркало. Вместе с зеркалом на мелкие кусочки разлетелось и счастье Рании…
Но больше всего Хадижу потряс рассказ о злоключениях некогда гордой и заносчивой Рании. Теперь же молодая жена Фарида стала лучше понимать ревнивую жену отца.  Как же Рания боялась потерять Саида Рашида, что перестаралась, и это всё же случилось!
- Зулейка стала первой женой. Теперь наводит новые порядки.  Знаешь, Хадижа,  я боюсь, что нашему миру с Зулейкой однажды придет конец. Она занята домом и детьми, она хорошая жена, но твой отец не желает замечать этого. Или он воспринимает это как должное? Но при этом Саид предпочитает меня. Со мной твой отец ходит в гости, в рестораны, берет в поездки…
- Но так ведь было всегда… С тех пор, как ты появилась в нашей семье.
- Нет, раньше было иначе. Мне приходилось соперничать с Ранией. Казалось, Саид ведет себя так в пику первой жене, а Зулейка… Она была обижена на Саида после его женитьбы на мне и сама отстранилась от мужа. Потом оказалось, что она ждет ребенка. Потом – была занята малышкой Бадрой. Но теперь все иначе. Теперь нас двое. Саид должен делить своё время и своё сердце между нами поровну.  Боюсь, что после возвращения в Бразилию Саид не изменится, и между мной и Зулейкой начнутся ссоры из-за ее обид.
- Так сама напомни отцу, что он должен быть справедлив к вам обеим, - дала совет Хадижа.
- Если бы твой отец слушал кого-то! А однажды у Зулейки лопнет терпение, и мы превратимся во врагов. Но ведь я не виновата в том, что Саид ведет себя не как предписывает религия, а как ему хочется.
- Зулейка не такая, как Рания. Она не станет унижаться до склок из ревности.
- Не знаю, Хадижа. Я не уверена в этом. Иногда мне кажется, что сид Абдул прав: пора твоему отцу взять ещё одну жену!
- Что? – поразилась Хадижа. –  Отец собирается снова жениться? На ком? Я знаю эту девушку?
- Нет, ты не так поняла! Дядя Абдул считает всех жен своих племянников одалисками и активно ищет им новых жен. Сид Абдул всё время в поиске!
- Нет, Фатима! Отец не станет брать ещё одну жену. Он сказал бы мне об этом!
- Ты можешь пока и не знать. Кажется, сид Абдул уже нашел в Фесе кого-то Саиду. Вот вернемся с праздника, и сид Абдул устроит твоему отцу свидание с возможной невестой.
- Фатима, как ты можешь хотеть появления в семье ещё одной жены? Ещё одной соперницы?!
- Хадижа, ты или единственная, или нет. Так какая мне разница, одну или даже ещё двух жен приведет Саид в наш дом? Я даже не первая жена и никогда не стану ни первой, ни единственной.
Хадиже были симпатичны обе жены отца, поэтому она не хотела становиться на сторону одной из них.
- Фатима, постарайся найти общий язык с Зулейкой. К чему моему отцу ещё жены?
- Это не мне решать, - коротко ответила Фатима, слегка пожав плечами.
- А я сказала Фариду, чтобы он никогда не брал вторую жену. Я согласна быть только первой.
- Эх, Хадижа. Никто не может знать, что ему суждено. Латифа рассказывала, что брат Саида, Мухамед, даже подписал бумагу, в которой обязался не брать вторую жену. И чем это закончилось? Но не будем о грустном. И вообще, в твою сторону смотрит Саид. Думаю, отец хочет с тобой поговорить ещё о чем-то. Поэтому я удаляюсь. Постараюсь поближе познакомиться с твоими новыми родственниками.
И Фатима отошла к столику, где возле блюд со сладостями собрались лара Дуния и Ясмин, свекровь Хадижи и младшая сестра Фарида. Фатима наложила в тарелочку печенье каждого вида и принялась за лакомство, прислушиваясь к разговорам женщин.
А Хадижа отправилась навстречу отцу, который, казалось, только этого и ждал.
- Дочка, ты ни о чем не должна беспокоиться…  Недавно мне стало известно, как теперь и тебе, то, о чем дядя Абдул не счел нужным рассказать до твоей свадьбы с Фаридом. Я разговаривал с дядей Али. Знаю, что у твоего мужа когда-то была уже одна жена, но он развелся. Не бойся ничего, Хадижа. Эта женщина не сможет причинить тебе вред.
- Я уверена в этом, - постаралась успокоить отца Хадижа.
- Я виноват в том, что допустил  промашку. Но сделаю так, чтобы с мужем тебе жилось спокойно.  Ты станешь матерью…
- Отец, скажи, что ты почувствовал, когда узнал, что у мамы будет ребенок?
Саид замер… Он так беспокоился за дочь, для которой, как он знал, стала потрясением новость о существовании где-то в городе Зухры. И он узнал об этой женщине столько неприятного, что стал опасаться за дочь. А ее интересует вовсе не возможная соперница,  а чувства его и Жади, когда оказалось, что Аллах послал им свое благословение, хотя они уже готовы были к разводу.
- Дочка, мы с твоей мамой были очень рады этой новости. Я так долго ждал этого, очень долго! И когда узнал, что твоя мать подарит мне тебя, почувствовал себя очень счастливым.
- Но ты ведь хотел отобрать меня у мамы и взять другую жену, которая заботилась бы обо мне. Мама мне рассказала об этом. Она тогда даже попыталась сбежать из дома, забрав меня.
- Да, Хадижа. Твоя мать никогда ни о ком не думала, только о себе! Она сбежала в пустынную касьбу с новорожденным младенцем на руках, даже не подумав о том, как она станет кормить тебя, когда ты проголодаешься. У неё не было с собой денег. Она убегала от моих людей всё дальше по коридорам крепости, думая только о том, чтобы не отдать мне тебя. Твой голодный крик выдал Жади. Я нашел вас обеих в осыпающемся от времени пустынном зале,   где твоя мать, привалившись спиной к стене, прижимая тебя к груди, ждала моего появления с ужасом в глазах, как затравленный зверек, попавший в ловушку, из которой нет выхода…
- Отец, ты так описал то время, что у меня мурашки пошли по телу. Мне стало  так жалко маму. Разве можно у матери отбирать ребенка?
- Женщина, став матерью, должна думать прежде всего о ребенке. А не о себе, своих чувствах. Забудь мои откровения, Хадижа. Я напрасно рассказал о нашем прошлом с Жади. Знать некоторые вещи тебе просто ни к чему.
- Но мама мне тоже рассказывала о случае в касьбе, - тихо призналась девушка.
- Хадижа, не бери пример с Жади. Твоя мать совершила много ошибок в жизни. Она думает, что теперь она счастлива. Аллах знал, как поступить с твоей матерью. Но ты помни о том, чему тебя научили в моем доме. Будь   послушной женой. А я сделаю всё, чтобы твой муж любил и уважал тебя и только тебя. Других женщин в его жизни я не допущу, если только это будет в моих силах. Та женщина…, я могу сделать так, что она исчезнет из Мекнеса, и ты о ней никогда больше не услышишь о ней, дочка.
- Отец, я верю Фариду. Он сказал мне, что Зухра – в прошлом. Он хочет строить семью только со мной.
- Посмотрим, Хадижа. Я буду далеко от тебя, но не перестану следить за тобой. Я буду знать о твоей жизни всё! – и Саид ободряюще улыбнулся уголками губ, погладив дочь по щеке.
- Отец! Я так тебя люблю! Так скучаю по Бразилии и нашему дому! По своим братьям и сестре, по твоим женам. Даже Рания теперь не вызывает во мне ненависти.
- Не переживай за судьбу Рании. Но ведь я уже обещал тебе, что мать твоего брата Мунира не будет нуждаться.
- Хорошо, я рада за неё.
- Хадижа, теперь твой дом – здесь. Фарид – хороший муж. Он деловой человек, и скоро, иншалла, ваше материальное положение улучшится многократно. Я знаю, о чем говорю. Но бизнес – удел мужчин, тебе слушать об этом неинтересно.
- Отец, я хочу увидеться с мамой до того, как родиться ребенок. Это возможно? Ведь времени осталось совсем немного – несколько месяцев. Если бы  к окончанию Рамадана мама смогла бы прилететь в Марокко…
- Нет, дочка. Думаю, не стоит Жади показываться в Фесе и в Мекнесе. Твой муж, а я говорил с ним об этом, не станет тебе препятствовать в телефонных разговорах с домом дяди Али, ты сможешь звонить также и мне, и тете Латифе. И своей матери ты тоже сможешь позвонить, я думаю. Но она не должна вмешиваться в твою жизнь.
Хадижа не стала дальше  настаивать. Разве она сможет переспорить отца? Уже то, что теперь она будет иметь возможность звонить Зорайдэ и дяде Али и даже разговаривать с Фатимой и Зулейкой – это уже большое достижение. И маме она позвонит, конечно!
Вечер шел своим чередом. Вместе с Зорайдэ Хадижа отведала выпечку и выслушала множество советов на этот счет, постаравшись запомнить и несколько рецептов. Фатима нашла общий язык с Ясмин, Хадижа даже испытала легкую зависть при виде их радостных лиц, когда они весело болтали о чем-то, как давние подружки. Рания слонялась по залу, останавливаясь у разных группок женщин и по приказу Саида прислушиваясь к разговорам гостей. Дядя Али и дядя Абдул с другими стариками бурно обсуждали какую-то важную проблему. 
Понаблюдав за ларой Дунией, присевшая отдохнуть Хадижа пришла к выводу, что бывшая жена сида Али явно ведет какую-то свою игру против Дайнаб и Икрама…

5. ЧАСТЬ 11. Глава 5. На празднике у Хадижи. Икрам и лара Дуния.

Хадижа была права. Пока она секретничала с Зорайдэ, Дуния оставалась среди гостей, зорко следя за Абдулом и Али. Знала, что старики собираются решить судьбу ее сына Икрама, женить его. Только вот на ком?  А ведь это и ее будущее. Ведь много значит, какая невестка войдет в семью.
Дуния была женщиной приметливой.  Она уже давно поняла, что сыну понравилась Ариба – девчонка, которая живет в доме жены Мухамеда, и Лейла помыкает ею, как хочет. Безропотность будущей невестки Дуния приветствовала. Но что-то не сложилось у сида Абдула при сватовстве девушки. Только вот что?
Но Дуния узнала и об этом: оказалось, что появилась ещё одна невеста, которой теперь симпатизировали старики, или Дунии так показалось. Но лично она не видела в Дайнаб ничего хорошего. Сестра мужа Хадижи ни в чем не была лучше Арибы. Наоборот. Нет, о внешности речь не шла: обе молоды и по-своему красивы. Но Ариба – скромная и покорная. А вот Дайнаб не такая. Но ведь в невестке главное – характер. Ведь в семье жить вместе всю оставшуюся жизнь. И жена сына при этом всегда должна будет уважать ее, мать мужа, и беспрекословно слушаться.
Ариба вполне отвечала таким требованиям. И сыну девушка нравилась. Лара Дуния даже расстроилась, узнав, что из-за капризов Лейлы, не пожелавшей ехать в Мекнес на праздник, здесь не появится и Ариба, вынужденная оставаться с беременной женой Мухамеда.
Дуния познакомилась с Лейлой недавно, только уже терпеть ее не могла. Вот уж не приведи Аллах иметь такую невестку! Нет, у Дунии надолго не хватило бы терпения. А сколько судачат о капризной девчонке между собой сид Абдул и Нурия, когда кто-то из них возвращается из дома жены родного племянника Абдула!
При этом Нурия обычно сочувствует Арибе, но и Абдул хвалит девчонку, раскаиваясь, что не рассмотрел в бедной родственнице Лейлы работящую невестку, в которой «горит лампада Аллаха».  Как сид Абдул сокрушается, что родному племяннику досталась одалиска, а сокровище, что рядом было, не заметил!  Но упускать Арибу как хорошую невесту сид Абдул не собирался. Ведь вокруг столько холостых родственников, и прежде всего Икрам – за него сид Али уже давно «беспокоится».  И с этим желанием Абдула Дуния горячо соглашалась: пусть Икрам сватает Арибу! Именно такая жена нужна ее сыну!
Но потом она поняла: что-то изменилось или не заладилось в сватовстве. Или старики задумали иное? Дуния приложила немало сил, чтобы узнать, в чем дело. Выяснила: отчего-то сид Абдул обратил внимание на Дайнаб. Вот уж кто ей не понравился с первого взгляда! Ей дела не было до красоты девчонки. Но в глазах Дайнаб Дуния прочитала нечто, что ее насторожило! И сыну она не приглянулась. Пусть Икрам и ответил отцу, что примет любое его решение, но Дуния знала: понравилась сыну Ариба, а не Дайнаб.
Но она понимала, что Икрам поступит, как велит отец, сид Али. У ее сына был покладистый характер.  И если сид Али с приятелем Абдулом решат, что женить Икрама стоит на Дайнаб, то сын покорится воле отца. Скорее всего, старики уже сделали этот выбор, но Дуния терялась в догадках: почему именно Дайнаб?
Ведь и по меркам сида Абдула Ариба была самой подходящей невестой. А вот Дайнаб ещё до сватовства можно отнести к будущим одалискам. Так отчего же Абдул посоветовал Икраму присмотреться именно к Дайнаб?..
Дуния решила добраться до правды. И теперь она неотступно наблюдала за возможной невесткой, поглядывая и на сына. Икрам не обращал внимания на девушку, пока к нему не подошел сид Абдул и не пошептал что-то на ухо ее сыну.  Тогда-то Икрам и повернулся к тому углу в зале, где стояла Дайнаб.
А гости всё танцевали под громкую национальную  музыку, ели сладости, горы которых высились на блюдах, расставленных на длинном столе.
Дуния пробралась сквозь толпу к сыну: не стоило упускать ни мелочи. Что  мог сказать Икраму старый сводник сид Абдул?! Сын ей всё расскажет, не посмеет отказать, если она прямо спросит об этом…
Молодой мужчина покосился на мать, когда Дуния встала рядом, немного позади.
- Ну что, Икрам? Как тебе Дайнаб? Присматриваюсь к ней и вижу: непонятная девчонка. И беспокойная какая-то, всё время оглядывается по сторонам, глазами по залу бродит, как будто высматривает кого-то. Но не тебя.
Икрам кивнул.
- Я тоже заметил. Словно боится чьего-то появления. Но сид Абдул мне пояснил: брат пригрозил Дайнаб выдать ее замуж за горшечника из Феса. Помнишь лавку, где когда-то давно отец заказывал для тебя таджины? Потом он и других жен вынужден был отвести  туда, чтобы всем поровну заказать утварь.
- Помню, - усмехнулась Дуния. – Так… владелец лавки же… старик? Сколько ему теперь лет? Куда ему опять жениться?
Сын пожал плечами: ему об этом ничего неизвестно.
- Жених в таком возрасте! К тому же и страшный такой! И жен у него всегда три было. К чему ему ещё одна, и такая молодая? – удивлялась заинтригованная женщина, вспоминая слухи, ходившие о жадном и жестоком горшечнике.
- Дайнаб ему приглянулась давно, но тогда был жив ее отец и не захотел выдавать замуж дочку так рано. Но и Фарид ее только стращает. Вынужден: ведь характер у девушки не подарок.
Лара Дуния повернулась к сыну, всем видом выражая потрясение.
- Икрам! Так для чего тебе такая жена, если уже сейчас известно, что у Дайнаб дурной характер? – воскликнула она с досадой.
- Так решил отец. И сид Абдул уже договорился с ее братом. Неудобно отказываться. Это станет позором для семьи девушки и поссорит наши семьи с семьей Обенсуров.
- Отец решил? – насмешливо покачала головой Дуния. – Сид Абдул договорился? Аллах! А сам ты что думаешь? Или ты как барашек, которого приготовили на заклание? Что молчишь?!
Оглянувшись на гостей, она встала ближе к сыну и, понизив голос, но с возмущением спросила:
- Как можно быть таким безвольным? Тебе с ней всю жизнь жить!
- Женюсь, она потом изменится, иншалла! – пожал плечами Икрам.
- Да, вот как ты думаешь? – вскипела мать недотепы. – Вспомни-ка свою родственницу Жади, мать Хадижи. Она не изменилась и за двадцать лет брака с Саидом! Ты тоже хочешь оказаться в таком положении?
- Если не смогу изменить женщину – разведусь. Ведь можно и развестись, - как-то не очень уверенно ответил сын.
- Вот как? А махр платить разведенной жене всю оставшуюся жизнь? Нет, Икрам, думай-ка ты собственной головой! Сердцем выбирай, но и о матери не забудь. Ариба лучшей женой будет. И мне с ней легче отношения налаживать, чем с Дайнаб.
- Но как я отцу теперь скажу, что передумал?
- Ты мужчина, тебе выбирать. Так и скажи, что Ариба тебе приглянулась, а другая ведет себя так, как будто есть что скрывать.
- Мать, мне обе девушки нравятся. К Арибе я тоже посватаюсь. Это моё условие, и сид Абдул, и отец знают об этом. Арибу второй женой возьму. Сид Абдул согласен, отец – тоже.
- Эээ, так вот как, значит? – со злой иронией протянула Дуния. – А у девушек вы спрашивали, хотят ли они быть не единственными женами? А главное – не первой женой? Ведь кому-то из них быть первой, а другая станет второй. Каждую ли из них устроит такое предложение?
- Тише, мама, нас могут услышать! – беспокойно покосился на мать сын сида Али.
И он был прав, стараясь проявлять осторожность: какая-то женщина с лицом, закрытым пестрым никабом, стоявшая недалеко от них, вдруг  сорвалась с места и вскоре оказалась в другой части комнаты среди других женщин, с которыми тут же стала что-то живо обсуждать.
- Теперь твои слова станут известны всему Мекнесу. Ведь эта женщина, наверняка, родственница Дайнаб, - расстроился Икрам.
- Да что я такого сказала? Что? – возмутилась лара Дуния. А Икрам беспокойно наблюдал за сплетницами. – И всё равно я считаю: из двух невест Ариба лучше! Вот мнение твоей матери, так считайся с ним!
- Мама!
- Икрам, сам посмотри: какая жена из Дайнаб? Так и стреляет по сторонам глазами. Кого-то высматривает. Обещаю, сынок: я это выясню! – грозно пообещала женщина.
Она всё еще продолжала что-то бормотать себе под нос, а Икрама жестом подозвал к себе сид Али. Дунии ничего не оставалось, как подойти к столу и набрать на тарелочку разной выпечки. Но и занятая поеданием сладостей, она глаз не спускала с сестры мужа Хадижи.
И убеждалась всё больше в том, что Дайнаб вела себя подозрительно и даже странно. Поглядывая на Икрама, кого-то высматривала. Даже разговаривая с гостями, споря с сестрой и выслушивая то, о чем говорит ей мать, девчонка то и дело окидывала зал внимательным взглядом. Девушка то бродила среди гостей, то выходила во двор, то поднималась на галерею…
Наконец, Дуния поняла, что просто не в состоянии повсюду успеть за родственницей Хадижи.
«Нееет, дело вовсе не в горшечнике, - пришла к выводу жена Абдула, - она ждет появления кого-то, боится даже, но старый горшечник ни при чем, уверена». «Уж нет ли у моего сына соперника? – обожгла Дунию мысль. – Если это так, то я обязана выяснить правду. Ещё чего! Моему сыну не нужна жена «с прошлым». Дайнаб согласилась, чтобы к ней сватался Икрам, а ждет другого. Узнать бы, кто такой. Тогда я сумею положить конец неугодному сватовству».
Доев последнюю печенину, поставив тарелку на край стола, Дуния отряхнула крошки с платка на груди, взяла стакан сока и сделала несколько глотков. Она была полна решимости поговорить с сидом Али, потребовать, чтобы бывший муж, отец ее сына выяснил о прошлом девушки всё, прежде чем отправлять Икрама сватать эту одалиску.

***Зухра на празднике не появилась.  Дайнаб напрасно вела себя так беспокойно, наводя на подозрения лару Дунию. 
Зухра в этот раз и не думала прибегать к хитростям, чтобы попасть в дом Фарида. Злить его не собиралась. Не стоило разрушать то, к чему она так долго шла. Удалось не только вернуть Фарида, но и вновь стать его женой! Да, она была вынуждена поднажать на него, прибегнув к клятве на Коране перед шейхом из соседней мечети… Так можно ли теперь рисковать?!
Конечно, в душе Зухре было очень обидно. Ведь она законная жена Фарида! Так почему должна скрываться? Отчего и ей не быть на празднике в честь Первой жены в доме, куда она скоро вернется?
Но так сложились обстоятельства. Не повезло ей, не успела соблазнить Фарида до того, как Хадижа обнаружила беременность.  Зухра отчего-то была уверена, что если бы Фарид не опасался ссоры с отцом Хадижи и собственным дядей, человеком, влиятельным в бизнесе, то мог бы жестко поступить с женой-бразильянкой. Фарид мог бы объявить, что она теперь не единственная жена. Увы, ничего не выйдет.
Но Зухра, не смотря на осторожность, не могла остаться в стороне от великолепного праздника в доме бывшего-будущего мужа. Ей захотелось посмотреть на праздник хотя бы со стороны, увидеть, как будут собираться гости в дом их с Хадижей мужа. Было любопытно увидеть родственников Хадижи.  Если отца – Саида Рашида – знали многие,  видела его и Зухра, знала и сида Абдула, побывала тайком и в доме  шейха Али и Зорайдэ на празднике в Фесе, хорошо их рассмотрела, но остальные – те, кто прилетел в Марокко из Бразилии, вызывали в ней любопытство.
Хотелось взглянуть и на родственников Фарида из Мекнеса. Год никого не видела, предпочитая не попадаться им на глаза после скандального расставания с Фаридом. Правда, ей удалось пробраться на праздник в день возвращения молодоженов из Бразилии. О, тогда Зухре посчастливилось наняться в помощницы, готовить дом к возвращению Фарида с молодой женой. Никто ее тогда не узнал.
Но и одной ей в тот раз остаться не удалось: как не хотелось Зухре навтыкать заговоренных иголок в днище кровати новобрачных, но даже букет в их спальню относили вдвоем с дальней родственницей отца Фарида. Та женщина сразу же заметила бы, попытайся Зухра сделать хоть что-то, и дело закончилось бы скандалом.
Но у Зухры уже тогда родился в голове план, как вернуться к любимому мужчине, и как она чувствовала, не по своей воле прогнавшему её.
…Теперь Зухра стояла у старой оливы на улице рядом с домом Фарида.  Мимо шли люди – в хамам, в пекарню, а некоторые заворачивали в открытые ворота дома, где ожидался праздник. Но это были гости, которых ждали в семье Фарида.  В дом тянулись родственники Обенсуров, а в хамам брели жители близлежащих улочек Мекнеса с ведрами и пакетами для помывки. Зухра тоже захватила с собой всё необходимое для хамама, куда она собиралась отправиться, едва удовлетворит любопытство.
Она была одета в темную заношенную джеллабу, лицо закрывал низко повязанный «под никаб» платок.  У ее ног среди корней оливы стояло ведро со свертком внутри. Зухра не боялась, что ее кто-то узнает.  Соседи могли опознать в ней бывшую жену Фарида, но … и что? Тогда они узнают, что Зухра вновь его жена! Имеет право стоять возле дома мужа. «Нет, это преждевременно. Не стоит торопиться, чтобы не испортить то, чего мне с трудом и не без удачи удалось достичь. Потом у меня будет всё: и этот дом, и моя комната, и хамам, в который я буду вновь ходить вместе с сестрами Фарида и его первой женой. А пока не буду привлекать внимание», - решила Зухра.
Только бы до Фарида не дошли слухи о том, что ее видели возле дома, если кто-то всё же  признает ее. Если увидят позже в хамаме соседки-сплетницы, то ничего страшного: хамам для всех.
Зухра закрыла глаза, с удовольствием представив, как появится в хамаме, этом своего рода местном клубе, вместе с Хадижей. Даже если бразильская «принцесса» будет против, ей придется ходить в хамам вместе со всеми женщинами семьи и с ней, Зухрой, тоже! Статус Зухры в глазах обитателей окрестных домов будет восстановлен тут же, как только ее увидят в окружении сестер, матери и жены Фарида.
«Я вернусь и займу своё место в доме рядом с Фаридом. Он мой! И никакая Хадижа мне не помешает, не сможет забрать у меня моего мужа!» - лихорадочно думала Зухра, которую едва не трясло от волнения. Праздник вот-вот должен начаться, и волны зависти накатывали на отверженную пока ещё женщину.  «Немного терпения, и я получу всё, что хочу!» - не первый раз повторяла про себя Зухра.
Она судорожно вздохнула, прижимаясь к стволу оливы. Хорошо, что ведро можно было поставить среди корней дерева. Держать на согнутой руке было бы неудобно.
Она рассматривала лица входивших в дом гостей. Знакомы были многие. Оказывается, приехал и жених Замили с сыновьями. Сестре Дайнаб Зухра совершенно не завидовала: что за радость быть женой старика, у которого сыновья – ровесники Хадижи и Дайнаб? Правда, богат, а недавно стал ещё богаче, получив наследство в Египте.
«Фарид с семейством скоро уедут на свадьбу в Египет – об этом говорит вся медина Мекнеса. Первую жену он возьмет, конечно, с собой. А как же я?» - пробормотала Зухра, провожая взглядом очередных гостей. «Но если он возьмет Хадижу с собой, то и я должна поехать! Я же вторая жена и обещала подождать только до окончания праздника. Но потом почему я должна оставаться в Марракеше? Нет, пусть Фарид завтра же скажет правду и семье, и Хадиже и вернет меня в свой дом. И в Египет возьмет – я никогда там не была, но много слышала о стране!» - распереживалась Зухра, перестав беспокоиться о том, что кто-то сможет заподозрить в ней знакомую фигуру.
Впрочем, кому интересна женщина с ведром, направлявшаяся в хамам, но остановившаяся отдохнуть под деревом? А одеяние скрывало и фигуру, и лицо, оставляя небольшую полоску открытой. Так, в нескольких метрах от входа во двор риада, Зухра и смогла простоять долго, никем не замеченная. Праздник был уже в разгаре. 
Вдруг женщина напряглась… Вот!...  Она увидела не только высокого стройного мужчину в дорогом костюме, узнав в нем Саида Рашида, но и следовавших за ним нескольких женщин, вероятно – жен. Одну из них Зухра узнала: видела на празднике у шейха сида Али в Фесе. Ее имени Зухра не запомнила, но удивилась, какой молодой и красивой была мачеха Хадижи. Как она и теперь модно одета – в национальную марокканскую джеллабу,  с явно дорогой вышивкой, осторожно ступала по мостовой в туфельках на высоком каблуке, явно европейских на вид. И платок был повязан необычно: не так, как было принято в Мекнесе или в Фесе. Иначе как-то: из-под хитро подколотого платка, часть которого закрывала шею и грудь, сверкали золотом в едва прикрытых ушах невообразимо красивые серьги, длинные, достававшие до плеч.
- Не наших мастеров работа, - усмехнулась женщина. – Я в стольких лавках ювелиров побывала, без дела бродя днем по медине, но ни у кого не видела ничего подобного даже в Фесе. Европейская стилизация под марокканские украшения, - пришла к выводу Зухра, сумев с довольно большого расстояния определить происхождение украшения.
За семьей отца Хадижи двигались и другие родственники из Феса,. Когда  гости толпой приблизились к открытым воротам дома, Зухра уже во все глаза рассматривала одежды женщин. В отличие от жены Саида Рашида, жены дяди Абдула и шейха сида Али были одеты красиво, но всё-таки более скромно. А ещё две женщины, следовавшие почти позади всех, одна – молодая, другой – за сорок, были и вовсе в одежде без особых претензий.  И ничто в их внешности  не бросалось в глаза. Правда, это ни о чем не говорило: под одеждой для улицы и платками могли скрываться ценные ожерелья, широкие золотые браслеты, тяжелые пояса из золота с драгоценными камнями. Но Зухра некое чувство подсказало – женщины из числа прислуги. «Ту, что старше, при мне называли на прошлом празднике Каримой. Но кто другая, с растерянным взглядом? Возможно, не служанка, а чья-то бедная родственница, которую сид Абдул привел в дом приятеля, сида Рахима,  в качестве… невесты? Только чьей невесты? Икрам – жених Дайнаб. Тот увалень сначала собирался жениться на некоей Арибе, к которой ревновала Дайнаб, но это не она. Я видела Арибу».
- Или сид Абдул собрался Фариду сватать вторую жену? – ахнула Зухра. – Если Фарид рассказал старикам обо мне, то сиду Абдулу могла прийти в голову уловка против меня. Если Фарид до визита к шейху просватает трех женщин, то я останусь ни с чем! Шайтан! Раздери их сотня джинов!
Но Зухра постаралась взять себя в руки.
- Нет, Фарид не может так поступить. И шейх сказал, что я снова жена Фарида, и он понимает, конечно, что ничего у них не выйдет! На ком теперь женится – все жены будут ниже меня – третьей и четвертой.  Но Фарид может не знать о замысле стариков. Тогда их всех ждет неприятный сюрприз!  В таком случае Фариду придется признаться уже сегодня, что кроме Хадижи есть ещё и я! - со злорадством и отчасти самодовольно сказала себе молодая женщина.
Зухра решила обязательно расспросить потом у Дайнаб о незнакомке, никоим образом не заподозрив в ней бывшую жену Саида Рашида, о которой невольно была наслышана. Ведь Зухра, бродя по медине, никогда не упускала возможность узнать новости, касавшиеся семьи Фарида, его дел или кого-то из его родни. В ее голове жило целое досье на многих обитателей Мекнеса и Феса. Поэтому она знала и сплетни, и пересуды о Рании Рашид, имевшей отношение к Хадиже. Но саму женщину она никогда не видела.
Зухра оставалась стоять у дерева ещё долго после того, как в дом вошел последний гость. Стоило поторопиться: ведь ещё немного, и закроется хамам. С сожалением оторвавшись от оливы, Зухра отправилась именно туда.
Проходя мимо открытых в этот момент ворот риада, она мельком увидела во дворе усыпанную лепестками роз новую плитку, которую уже без нее уложил Фарид вокруг отремонтированного фонтана. Она заметила и установленные на узких клумбах под апельсиновыми деревьями светильники, и распахнутую дверь в дом, откуда неслась громкая арабская музыка.  Это же ее любимая мелодия! А ведь когда-то Зухра танцевала для Фарида. Помнит ли он об этом? Или теперь Хадижа танцует для мужа?
«Впрочем, у Хадижи скоро вырастит такой живот, что не потанцуешь. Ничего, когда я вернусь в этот дом…», - размечталась Зухра, невольно замедлив шаг, проходя мимо открытых ворот, благодаря чему ей и удалось рассмотреть так много.
Но она тут же испугалась и пошла быстрее, убираясь с места, легко просматриваемого с галереи дома, где она заметила несколько женских фигур. До Зухры донесся звонкий смех, но кто там находился, Зухре увидеть уже не удалось.
В хамаме она с таким остервенением терла себя рукавицей с гасуль, как если бы пыталась сорвать с себя кожу.  Хамам располагался недалеко от риада Фарида, но всё же не настолько близко, чтобы музыка из дома отдавалась в каменных стенах хамама.  Но знакомая  мелодия звучала в голове Зухры, а злые слёзы отчаяния и разочарования катились по щекам. Как мог Фарид так поступить с ней? Так пренебречь, так унизить?
В этот момент она успела забыть о том, что Фарид признал ее женой, пусть и под давлением. Он пошел на ее условия, к чему она принудила его разговором с шейхом. Это был настоящий шантаж с ее стороны.
«Ничего, Хадижа ещё наплачется, когда я вернусь сначала в жизнь Фарида, потом и в его семью,  дом, в соседнюю с ней комнату. Пусть пока радуется. Тем больнее будет для нее осознание новой действительности», - уговаривала себя Зухра, смывая с лица воду вместе с горькими слезами.
Когда она вышла из хамама с чистыми волосами, с мокрым свертком постиранной одежды, прошла по улице в сторону знакомого риада, так и манившего ее к себе, то издали она увидела свет, лившийся из ворот дома Фарида, выходивших на улицу гостей, услышала отголоски музыки, гремевшей на продолжающемся празднике, и Зухре показалось, что мелодия, пусть и громкая, но нежная, романтичная, может быть, и есть  любимая мелодия Хадижи.
Завистливо вздохнув, Зухра поплелась по медине  в сторону своего жилища, решив не травить душу. Ведь оставалось подождать совсем недолго, и события повернутся в лучшую для нее сторону.
… Зухра была вне себя от ярости, когда вернулась в свою комнату в доме, стоявшем   в вонючем от ослиной мочи тупике. По пути домой она совершенно неожиданно поругалась с двумя торговцами. И что на неё нашло?
 Впрочем, Зухра могла бы себе объяснить: вся медина только и обсуждала праздник в доме Фарида едва не как главное событие в городе этой ночью. А ведь так и было. Приехал к Обенсурам сам Саид Рашид! Сплетники так восхваляли красоту и богатство гостей и великолепие праздника, устроенного Фаридом для беременной жены, что у Зухры внутри  всё закипело от ненависти.
А после нелепой перепалки с торговцами, которые не захотели уступить ей до нужной цены свои фрукты, хотя в ночном магазинчике не было ни одного покупателя, и наверняка никого  не предвиделось… Так вот, после ссоры из-за нескольких апельсинов и пачки печенья Зухра вернулась к себе с мыслью разрушить в съемной комнате всё, что попадется под руку. Ее жгло сознание того, как хорошо отзывались люди о Фариде и его жене, хвалили праздник, устроенный им для Хадижи, на котором ей, второй жене, места не оказалось…
«Я отомщу Хадиже! Отомщу! Чем она лучше меня? Она пожалеет, что стала женой Фарида!» - металась Зухра по комнате, и, беснуясь, смахивала на пол всё, что можно было сбросить… И вдруг она замерла…. Одна удивительная мысль пришла ей в голову и пригвоздила к месту.
- Конечно! Ну конечно, так я и поступлю! И пусть кто-нибудь попытается доказать, что я как-то причастна к истории… А чем закончится для Хадижи – это не имеет значения. Она должна исчезнуть, и это случится. Я помогу ей…
Зухра закрыла глаза, положив ладонь на разгоряченный лоб, и прикусила губу.
- Да! Именно так я и сделаю! - решила она, представив, что может случиться с соперницей, если она, Зухра, немного подтолкнет события в нужном направлении.
Женщина удовлетворенно улыбнулась. В этот момент она знать не желала, что сделает с ней Фарид, если задуманное удастся, но Хадижа останется жива, потеряв ребенка, а история прояснится, как и ее роль в ней.
Зухра плюхнулась на диван, растрепанная, кутаясь в джеллабу, хотя в комнате не было  даже прохладно, скорее, наоборот, душно.  Оглядывая учиненный разгром, она сказала себе:
- Самое главное – в ближайшее время отвести Фарида к шейху. И не в Марракеше, куда наметил поездку Фарид, а здесь, в Мекнесе. Если он заупрямится, то предложить поехать в Фес к шейху, другому шейху, который всё равно обязан рассудить по справедливости. Но в таком случае пусть это будет… шейх Али! Тот самый сид Али, друг дяди Абдула!
«Посмотрим, что тогда скажет Фарид! - злорадно подумала Зухра. – А когда шейх подтвердит мой статус замужней женщины, я позволю вернуть меня в Марракеш, но – за достойное количество золота, которое Фарид мне подарит. Сама выберу украшения в ювелирной лавке. И только тогда сделаю так, как задумала».
Она успокоилась, привела каморку в порядок и с удовольствием приготовила нехитрый ужин. На ночь она старалась не наедаться. Но это ей и не удалось бы – на столе были выложены лепешка, несколько фиников и одна пережаренная сардина, оставшаяся после обеда, купленного в соседней лавке. Вместо горячего чая она выпила стакан сока, налив его из литровой пачки.

6. ЧАСТЬ 11. Глава 6. Возвращение в Фес. Разговоры о Хадиже.

Родственники Хадижи возвращались в Фес уже под утро. Дорога из Мекнеса была пустынной. Ночная темнота отступила, но солнце ещё не взошло. На небе слабым намеком прорисовались нежные краски близкого восхода. Смена ночи и дня в Африке происходит быстро. Только рассеется мгла, вскоре всходит солнце.
 Опять ехали на нескольких такси, в пути вполголоса обсуждая праздник.
- Карима, ты, наверняка, обошла весь дом и перезнакомилась со всеми его обитателями, - заметила Зорайдэ без тени осуждения.
- Да, Зорайдэ! Карима всегда всё узнает! Я люблю Хадижу, так как же я могла не увидеть дом, где теперь живет дочка Жади? Не узнать людей, в семью которых она вошла?
- И что ты теперь думаешь о жизни Хадижи, когда многое узнала о ее новых родственниках? – поинтересовалась Фатима, зажатая между Зорайдэ и Дунией. В машине поместились все женщины: Карима с Ранией, Дуния с Зорайдэ, и Фатима, которая тоже оказалась в их компании. Мужчины ехали в другом автомобиле. Их было четверо: дядя Али и сид Абдул, Икрам и Саид. Поэтому им было не так тесно.
Но женщины не замечали неудобств, ведь все старались обменяться мнениями о празднике, поделиться подмеченными странностями и услышанными сплетнями. В общих разговорах и вырисовывался портрет семьи, частью которой стала дочь Саида Рашида.
- Не очень-то повезло Хадиже с замужеством, - заметила Дуния. – Как же так? После богатого дома отца, где жила как принцесса из восточной сказки, попасть в дом, где она и пол метет, и у плиты стоит, и во дворе постиранное белье сушить развешивает. Слуг-то нет. И как же Саид такое только терпит? И не жалко ему девчонку?
- Дуния, эх, Дуния! Не хочет муж Хадижи брать прислугу, ни в какую не желает. Мне его старшая сестра так сказала. Говорит он: лучше ещё трех жен возьму, если не станете справляться сами.
- Карима, что ты мелешь? – возмутилась Зорайдэ. - Не сможет Фарид взять столько жен! Разговоры всё только. Вот старшая сестра замуж выйдет, а Хадиже нельзя будет много работать, так и наймут прислугу. Если нет, так сид Али позаботится: отошлет в их дом двух-трех женщин из тех, которым работа нужна и будут согласны на переезд в Мекнес. К сиду Али многие обращаются за помощью – чтобы помог пристроиться на работу в какой-нибудь дом.
- Не знаю, Зорайдэ, вот уж не знаю! – зачастила Карима, стараясь быстро сказать о своем, пока кто-нибудь не перебил. – Только и другая сестра, Дайнаб, она тоже сказала, что работать по дому ей одной придется, потому что не любят в их доме посторонних. Так повелось у них в семье.
- Я слышала что-то про то, что в их доме живет больная женщина. Чуть ли не сумасшедшая. Но ее скрывают, не желая сплетен и разных разговоров, - сказала Фатима, поправляя одну из сережек, зацепившуюся за край платка.
Рания сидела молча, прижатая к дверце машины. Она многое увидела, подметила, услышала. Но делиться этим, а также и соображениями, пришедшими в голову, не собиралась. Это был тот капитал, который она скопила для разговора с Саидом, желая быть ему полезной. Ведь именно для сбора информации Саид и отправил бывшую жену в дом дочери. Поделись она сейчас с другими услышанным, и уже от Фатимы, а не от нее узнает новости Саид. Нет, ее это не могло устроить. Наоборот, она старалась быть незаметной, чтобы впитать услышанное в машине от других свидетельниц разных происшествий и сделанных на празднике наблюдений.
Дуния же, игнорируя присутствие Зорайдэ, выспрашивала у Каримы впечатления о доме.
- Карима, не молчи! Рассказывай, что за муж достался Хадиже? Ведь это сид Абдул постарался ей найти жениха, он и виноват, если что, - напомнила она.
Прежде чем ответить на вопросы скандальной жены сида Абдула, Карима поправила очки, непонятно для чего надетые в машине, (наверно, чтобы не разбить или не раздавить в дороге!), несколько раз быстро моргнула, и это помогло ей сосредоточиться.
- Я всё увидела, это правда! Комнату Хадижи, кухню, гостиную, двор, по галерее побродила… Да, дом большой, хотя комнат не так уж много. Но рассчитывать только на женщин семьи – это они напрасно так решили. Карима знает, что говорит! Не понимаю, как им до сих пор удается справляться с уборкой? Со всеми домашними делами? Зорайдэ, как думаешь, как их женщины успевают всё делать?
- А что такое? Карима, что ты заметила? – удивилась Зорайдэ, целую жизнь прожившая в доме сида Али, намного большем, чем риад Фарида. Но в риаде Али всегда было много женщин, которые трудились не покладая рук. Не верилось, что в семье Фарида всё иначе, пусть об этом ходило много разговоров.
- Да, я тоже не могу поверить, что Хадиже всю работу приходится выполнять самой. Мне так жалко ее. Нет, я поговорю с Саидом. Пусть находит дочери помощницу для работы по дому! – высказалась и Фатима.
- Говорю же: вся семья против, чтобы нанимать на постоянную работу кого-то со стороны! – настаивала Карима.
Пока женщины продолжали обсуждать горестное положение Хадижи, Рания обдумывала ситуацию.
 «Вот так! Хадиже теперь не позавидуешь! Если сравнить, к чему она привыкла, и что теперь получила после замужества… Но мне ее не жаль. Это ничто, если вспомнить, что перенесла Я в семье Хасана! Мерзкий рыбак заставлял меня выполнять грязную работу, унижал. Я его ненавидела! А Хадижа любит мужа, он к ней тоже хорошо относится. Пусть поработает. Что в этом такого: таджин на кухне тушиться поставить? Она и не сама этим занимается, а свекровь всё делает», - рассуждала Рания, забыв, что сама умеет только распоряжаться, а в доме работают слуги.
Но всё-таки она припомнила историю из прошлого, когда лара Назира заставила ее и Жади работать на кухне. Они с матерью Хадижи вместе резали овощи, а потом и готовили таджин с мясом. Да, лара Назира в тот раз пыталась научить их тушить баранину.
И ещё: на празднике до её ушей дошла история, как Хадиже попало от дяди Абдула за плохо приготовленную баранину. Она мясо переперчила, кажется. Правда, женщины, обсуждавшие этот случай из семейной жизни Хадижи, непонятно откуда узнавшие о нем, были уверены, что  там не всё так просто: без сестрицы не обошлось,  ведь это Дайнаб баранину заправляла специями, а вовсе не невестка лары Джабиры.
«О, вот тебе и вернулись мои слезы, Хадижа!» - как-то даже беззлобно произнесла про себя Рания, вспомнив случай с печеньем, которое некогда испортила Хадижа, а Саид тогда решил, что его молодая жена не умеет печь знаменитые «рожки газели»!
-.. на празднике столько девушек было… Смогли же нанять, - всё возмущалась Фатима.
И Дуния ей вторила:
- Да уж, и я обратила внимание на то, что семейство такое же скупое, как сид Абдул. Неспроста он дружен с сидом Рахимом. Верблюд другого верблюда из своего каравана всегда издалека узнает. Так чему удивляться?
- О, так вот в чем дело? Сид Абдул дружит с дедом мужа Хадижи? – уточнила Фатима.
- Конечно! Два верблюда из одного каравана! – подтвердила Дуния. – Как у сида Абдула все его жены должны делать всё сами, такие порядки и в семье его приятеля. Фарид скупой. А в кого ему щедрым быть? Одно радует: каким бы дурным не был характер у его сестры Дайнаб, но при таком брате и деде, в такой семье она всему должна была научиться, значит, и с домашними делами справится, став женой Икрама.
При словах бывшей жены сида Али Карима и Зорайдэ вдруг переглянулись.
- Что ты так встрепенулась, Карима? – усмехнулась Дуния, как будто не замечая Зорайдэ. – Абдул ведь на мне женат? Так я в его доме каких только дел не переделала.
- Почему говоришь о нескольких женах? Кариме неизвестно, чтобы у сида Абдула были ещё жены. Карима бы точно знала, если бы сид Абдул женился.  Нурия сиду Абдулу не жена! Она служанка, но не жена! – заявила Карима
- А всё равно, что жена, - заупрямилась Дуния. – Она столько лет на него работает и столько каждый день для него делает, что мог бы уже на ней и жениться. Как сид Али на Зорайдэ!
Дуния никак не могла себя сдержать, чтобы не задеть  жену сида Али. Но Зорайдэ не стала отвечать на ее провокацию. Зато Фатима постаралась замять неприятную ситуацию, задав вопрос:
- Но в доме сида Абдула, как я поняла, есть женщины-служанки, как и мужчины-слуги. А у Фарида с Хадижей вообще никого нет. Как это может быть? О чем они думают? Ведь Хадижа не сможет и ребенком заниматься, и домашними делами. Даже Зулейке не так просто вести дом, хотя у нас много слуг. Но ребенок есть ребенок…
- Нет, Фатима, я уже поняла: возьмет Фарид ещё жен, точно, возьмет! – кивнула уверенно Карима.
Ее поддержала и Дуния:
- Тоже так думаю – возьмет. Одну, две – неважно. Только чтобы не нанимать прислугу …
- Дуния, тебе что-то об этом известно? Что? Ты что-то знаешь? Слышала какие-то разговоры? – опять быстро-быстро заговорила Карима, покосившись на молчавшую с обеспокоенным видом Зорайдэ.
- Я ничего не знаю. Но от сида Абдула всего можно ожидать! Нашел же он невесту Саиду. Скажу вам по секрету одну новость,  а ты, Фатима, имей это в виду! Завтра… уже сегодня!... сид Абдул собирается вести Саида в ресторан, хочет показать ему там нескольких невест, которых родители приведут на ужин, но на самом деле – на смотрины. Я даже знаю имена нескольких семей, но тебе, Фатима, они ничего не скажут, ты ведь никого не знаешь.
- Ээээ…. Не может быть! – поразилась жена Саида. – Лара Дуния, мы с Саидом послезавтра улетаем в Бразилию!
Дуния хмыкнула.
- Саид мне даже билеты на самолет показал вчера перед поездкой на праздник! – удивленно, но вовсе не расстроенно и совершенно не обеспокоенно добавила женщина.
- Фатима, ты сида Абдула не знаешь! Ему и дня хватит до вашего отъезда. Ведь не сегодня же вы улетаете? Так он успеет сосватать и трех жен! Ответь лучше, что ты будешь делать, если это всё-таки случится? Саиду можно ещё двух жен сватать.
- Саид не любит спешки. Он всё обдумывает, прежде, чем что-то предпринять, и если решит жениться, то уж не сразу на двух женах!
- Ну-ну!
- Правда, Фатима, дядя Абдул очень ловок в таких делах! Сид Абдул однажды женил одного своего холостого приятеля сразу на четырех женщинах! – припомнила Карима. – Зорайдэ, помнишь? Тогда весь Фес только и говорил об этом! И до сих пор вспоминают.
- Как это: сразу на четырех? – всё же не поверила Фатима. – На свадьбе рядом с женихом сидели сразу четыре невесты?!
- Нет, Фатима! Как такое возможно? Аллах! Так не бывает! Но каждые пол года сид Абдулахмет сватал новую жену с подачи дяди Абдула и устраивал пышную свадьбу. И каждый раз скандалов становилось все больше! Каждая жена требовала себе подарков не меньше, чем покупалось новой жене,  – пустилась в воспоминания Карима.
Пока удивленная Фатима весело выспрашивала у Каримы известные той подробности из жизни незнакомого ей жителя Феса, помертвевшая Рания сидела, прислонившись головой к оконному стеклу. Машина неслась уже в пригороде Феса по живописным местам, которые редко удается увидеть жителям из района старинной медины, но Рания ни на что не обращала внимания.
Новость, которую всем сообщила между делом Дуния, просто «убила» Ранию. Неужели Саид готов взять ещё двух жен? Тогда в его жизни места для неё не останется! Но ведь лара Дуния могла сказать просто так, чтобы, например, поддразнить Фатиму. Или могла неверно истолковать слова дяди Абдула. Но что, если дяде Абдулу удастся выполнить задуманное?
Нет, Саид не пойдет на такую авантюру. Фатиму он сам выбрал, потому что она ему понравилась. «Если женится на двоих, то рано или поздно всё равно разведется хотя бы с одной из них. Ведь у Саида такие вещи вошли в привычку: жениться - развестись», - успокоила себя она.
«Но мне в таком случае придется приложить невероятные усилия, чтобы вернуться в семью не только матерью Мунира, няней или приживалкой,  но и женой Саида, постаравшись выдавить из семьи одну из женщин». Она думала о страшных вещах, на что ей придется пойти ради собственных интересов. И она никак не могла унять нервную дрожь в теле.
Завтра Саид идет в ресторан? Нет, уже сегодня! Потому что настал новый день, солнце встало и теперь ярко освещало зеленые оливковые рощи в пригороде, раскидистые пальмы, проносившиеся мимо, и город со светлыми бежевыми стенами, раскинувшийся меж холмов и гор. Проехали современную часть огромного Феса, и уже показались крепостные стены древней медины, а вот уже и знаменитые ворота, у которых им предстояло выйти из машины, чтобы дальше двигаться пешком или нанять ослов, ведь дом сида Али находился не близко.
Рания все действия выполняла автоматически, как во сне. Следовала за другими. Одна мысль не отпускала ее сознание: уже сегодня может рухнуть на долгие годы ее мечта вернуться к сыну законной женой его отца, в особняк Саида в Рио-де-Жанейро.
«Алхамдуллилах! Пусть Саид отвергнет всех невест, кого бы не нашел для него сид Абдул!» - молила Всевышнего Рания.
А Карима до самого Феса, а потом и двигаясь через медину, пыталась вспомнить, кто такие те две девушки, имена которых она всё же «вырвала» у вредной Дунии,  и что собой представляют их семьи, в которых сид Абдул обнаружил сразу несколько сокровищ, достойных его племянника Саида Рашида. Лара Дуния вспомнила имена двух девушек, о которых старик упоминал, собираясь заказать столик в известном в городе ресторане, где можно было решить такие деликатные дела.
Когда такси подъехало к стоянке, где предстояло всем выйти, Рания взяла себя в руки и начала мысленно прокручивать то, о чем она расскажет Саиду, когда он потребует от нее отчета. Но по дороге в район Шуара, в риад сида Али, она то и дело посматривала на Фатиму, совершенно спокойную и даже порой веселую, пытаясь понять, отчего вторая жена Саида так легкомысленно себя ведет?
«Уверена в своей неотразимости», - презрительно фыркнул про себя Рания.
Но чему удивляться? Ведь через подобные чувства прошли они все – и Рания, и Зулейка. С Фатимы тоже слетит спесь и самонадеянность, как только в дом войдет новая жена Саида.
Но у Рании отлегло от сердца только после слов Каримы, когда она, уже пройдя пол медины, вдруг что-то вспомнила и тут же сказала ларе Дунии:
- Дуния, если это те невесты, о которых я думаю, то сид Саид в их сторону даже не посмотрит. Нет, Карима точно знает: эти невесты ему не понравятся. Карима знает, что говорит!
Слова ее стали бальзамом для истерзанного беспокойством сердца Рании.
Мужчины же шли впереди женщин по всё более заполнявшейся народом медине, не подозревая, какую новость распустил длинный язык зловредной лары Дунии. Рания поняла, что Саид даже ещё не подозревает, куда ему предстоит пойти с сидом Абдулом. Но она тешила себя надеждой, что отец ее сына может отказаться от предложения дяди Абдула. Иногда Саид мог стоять на своем, и его невозможно было убедить что-то сделать, если он сам этого не хотел.
«Аллах, закрой его глаза и уши, если дядя Абдул всё-таки отведет Саида в ресторан. Пусть поест и уйдет, не взглянув ни на одну из тех одалисок, которых приведут родственники в ресторан, намереваясь найти мужей своим дочерям», - не уставала мысленно повторять Рания.
….Добравшись до места, все разбрелись по комнатам, чтобы отдохнуть после бессонной праздничной ночи и утомительной дороги. Только Ранию Саид задержал ненадолго, чтобы задать ей несколько вопросов…
Но уже после дневного намаза Зорайдэ велела накрывать стол для обеда. И все собрались не столько перекусить, но скорее  – поговорить. Продолжить обсуждение увиденного в Мекнесе. Вот только без Дунии и сида Абдула, не захотевших идти так далеко, ведь  квартал, где обитал сид Абдул, был намного ближе.
Но едва дошла очередь до чая, который разносили женщины с кухни, раздался телефонный звонок, и Карима сообщила, что сид Абдул требует позвать для разговора Саида. Карима и Зорайдэ при этом переглянулись, Фатима усмехнулась, увидев, как насторожилась Рания. Женщина выдала заинтересованность, не сводя глаз с бывшего мужа, вставшего из-за стола, направившегося к столику, где его ждала Карима с трубкой в руке.
Некоторое время Саид молча выслушивал дядю, но потом притихшие за столом женщины услышали:
- Нет, дядя Абдул… Нет, я Вас не просил об этом! … В ресторане? Хорошо, но я приду не один, а с Фатимой…Вот как?...  Хорошо, пусть и моя жена посмотрит. Но не забывайте, что разрешение на брак следует получить от каждой из жен, т.е. и от Зулейки тоже… Нет, дядя Абдул, Зулейка теперь  первая жена, и я сомневаюсь в том, что она захочет, чтобы в доме появились ещё две женщины!
У Каримы от услышанного округлились глаза, а Рания невольно выронила из рук пирожок с финиковой начинкой, от которого успела откусить несколько раз. Бриут шлепнулся на стол, и все повернулись в ее сторону. При этом Фатима выразительно взглянула на бывшую соперницу. Но бедной Рании не было никакого дела ни до кого. 
Как?! Саид решил сдаться? Он вовсе не против того, чтобы дядя Абдул нашел ему двух жен? Рания настолько испугалась, что не уловила иронии в тоне, которым Саид говорил с сидом Абдулом. Она поняла только, что Саид не исключает возможности вновь жениться, и не раз.
- Не переживай так, Рания! – тихо произнесла Фатима, оказавшись у нее над ухом. – Я непременно отправлюсь вместе с Саидом в ресторан на смотрины – ни за что не откажу себе в таком развлечении! Но я высмею в его глазах всех претенденток, чтобы у тебя, Рания, был шанс побороться с судьбой.
На это потрясенная женщина ничего не ответила, сделав каменное лицо. Ссориться сейчас с Фатимой было очень опасно: у младшей жены на Саида огромное влияние.
А тем временем фаворитка выпорхнула из-за стола, прихватив с блюда что-то из выпечки, и вышла во двор риада  – следом за Саидом. Рания наблюдала за ней до самых дверей. О чем будут говорить Саид и Фатима?
Да, было бы отлично, если бы Саид взял жену с собой в ресторан. Зная о ее остром языке, можно быть уверенной, что у осмеянных невест не будет ни одного шанса стать женой Саида Рашида. Рания надеялась на здравый смысл Фатимы.  Она ведь должна понимать, что незнакомки, которые могут превратиться в жен, опасны. Саид порой непредсказуем, может проявить симпатию к новой женщине, тогда и Фатима  потеряет статус любимой жены!
Дольше оставаться за столом у Рании не хватило сил. Она вышла из комнаты и отправилась бродить по дому. Во двор выйти не посмела, чтобы не попасть на глаза Саиду, но поднялась на второй этаж и сначала решила пройтись по галерее. Но, уже добравшись до порога двери, ведущей на длинный коридор под арками, опоясывавший внутренний двор, она остановила себя: что если  ее и там заметят? Она просто не находила себе места. Слишком многое зависело от сегодняшнего вечера.
 Услышав шаги в коридоре, Рания поняла, что Саид и Фатима вернулись в дом и скорее всего теперь направились к себе в комнату. Тогда она уже спокойно выбралась на галерею и встала у кованого ограждения, на том самом месте, где однажды уже стояла, когда увидела Лукаса (нет, оказывается, это был брат Лукаса - Лео!). Тогда ей повезло: она прилетела из Бразилии с сыном на руках и смогла предотвратить катастрофу. Жади так и не стала вновь женой Саида. Но что она может сделать теперь? Сейчас всё зависит только от благоразумия Фатимы. «Аллах, дай ей ума!» - стоя над распластавшимся под ней довольно большим двором дяди Али, молилась Рания.
Внизу послышался голос Каримы, и вот уже во дворе показались женщины: одни несли ведра и щетки, другие втроем тащили тяжелый ковер, свернутый в рулон.  Ковер был расстелен для чистки, и работницы тут же принялись за работу под вал советов от Каримы, что и как лучше сделать… Рания не стала наблюдать дальше и вернулась в свою комнату.
Впервые после возвращения из Эс-Сувейры у неё не так сильно болела спина. Рубцы всё-таки затягивались, заживали. Синяк на лице тоже  почти прошел.  Чтобы занять себя чем-то, Рания уселась в кресло и начала вспоминать сына. Мунир был так далеко от неё. Саид купил для неё, как и обещал, сотовый телефон. Но при нем она не смела звонить сыну. Так отчего бы не сделать это сейчас?
Саид не должен рассердиться. Он благосклонно отнесся к ее просьбе разрешить ей позвонить Муниру в благодарность за подробный рассказ о том, что удалось увидеть и услышать в доме, где теперь обитала его дочь. Но Рания сразу не воспользовалась разрешением, а потом обнаружила, что не помнит номера сотового телефона Мунира. Отец подарил ему мобильник незадолго до неприятных событий, коснувшихся Рании… Она просто не догадалась выучить телефонный номер….
Достав сотовый из ящика стола, она обнаружила, что в телефоне уже имеются несколько номеров: дяди Абдула и дяди Али, номер Саида и телефонный номер под именем «Мунир». Этот номер она и вызвала.
Когда в крохотном аппарате прозвучали несколько длинных гудков, у Рании от волнения едва не подкосились ноги. Она вновь села в кресло и принялась ждать, когда в далеком Рио-де-Жанейро ее сын услышит звонок и ответит ей. Она даже пытаться не стала звонить на домашний номер. Помнила, чем закончился звонок с телефона сида Али, когда Зулейка побоялась позвать ребенка к телефону, не зная, позволил Саид разговаривать Муниру с матерью или нет.
Наконец, ее ожидание закончилось, и в трубке послышался звонкий голос мальчика.
- Мунир! Это мама! Сыночек мой!... – сказала Рания и вдруг расплакалась, не сумев сдержать эмоций. Ребенок, как выяснилось, гулял один в саду возле особняка, и поэтому Рания смогла  говорить с сыном так долго, пока не опомнилась, что вот-вот могут закончиться деньги, положенные Саидом на счет для междугородних разговоров.
… Потом она отложила телефон на столик и, заложив руки за голову, откинулась на спинку кресла. Да, после разговора с мальчиком она как будто побывала дома… Ей даже не верилось, что возвращение в дом Саида станет для нее новой реальностью, где установятся другие отношения со всеми обитателями, и ничто не будет прежним. «Я не верю в это, не могу поверить…,  такого не может быть. Вернусь, и всё будет, как прежде…» - повторяла она себе.

7. ЧАСТЬ 11. Глава 7. Разговор Саида и дяди Али о Хадиже.

Пока Рания разговаривала по телефону с Муниром, Саид зашел в кабинет сида Али. Он знал, что дядя Али, не успевая в этот день побывать на рынке верблюдов, собрался сходить в красильню, расположенную почти рядом с домом.  Но перед походом на предприятие сид Али собрался о чем-то поговорить  с Саидом, попросил зайти к нему, что Саид и сделал.
Он застал шейха Али за чтением какой-то религиозной книги. Но при появлении родственника дядя Али закрыл книгу и отложил в сторону. Когда в его руке оказалась трубка кальяна, он приветливо заговорил:
- Саид, сегодня в лавке Юсуфа собираются готовить верблюжье мясо. Ты ведь хотел его отведать?
- Дядя Али, хотел, но планы изменились. Не знаю, как отказаться от приглашения дяди Абдула.
- А что такое, Саид? – посерьезнел старик.
- Дядя Абдул требует, чтобы я отправился с ним в ресторан сегодня вечером. Не стал возражать даже против присутствия Фатимы.
- Саид, догадываюсь о замыслах моего друга. Но я не в праве вмешиваться.
- Я тоже догадываюсь, но не собираюсь брать ещё двух жен!
- Да, Саид, это очень большая ответственность перед Аллахом.
Они недолго помолчали. Саид понимал, что сид Али позвал его к себе вовсе не для обсуждения перспектив заключения возможных браков. Теперь они больше не связаны между собой родственными отношениями через Жади. Но тогда что?..
- Саид…
- Да, дядя Али!
- Не знаю,  стоит ли мне говорить тебе об этом …, - с сомнением начал старик.
- В чем дело, дядя Али? Что Вы собираетесь мне сообщить? Говорите, дядя Али, я должен знать, о чем Вы хотели со мной побеседовать. Жизнь много раз доказывала Вашу правоту и научила меня прислушиваться к Вашим советам. Не припомню случая, когда бы Вы оказались не правы!
- Но это очень серьезно, Саид. То, о чем я хотел поговорить. Не знаю, стоит ли мне начинать разговор...
- Дядя Али, верьте мне. Всё останется между нами. Но я очень серьезно отнесусь к Вашим словам, о чем бы не услышал.
Сид Али стоял возле кальяна, посасывая трубку и выпуская дым, когда вынимал ее изо рта. Саид понял, что родственник не может решиться на откровенность, и это напугало мужчину. Что же могло случиться? Вид у старика был встревоженный, но нерешительный.
 Саид Рашид теперь выжидал. Он решил дать старику время, чтобы собраться с мыслями. Знал, что дядя Али, позвав его в кабинет, не отправит назад, не сказав того, что собирался. Поэтому отец Хадижи просто молча ждал, стоя рядом, заложив руки в карманы.
Но и он, наконец, не выдержал:
- Дядя Али, если бы речь не шла о Хадиже, Вы бы не позвали меня на разговор…
- Ты прав, Саид. Речь пойдет именно о вашей с Жади дочери.
- Что такое, дядя Али? Дядя Абдул  мне и намека не сделал на какую-либо неприятность в жизни Хадижи. Но он так занят поисками достойных невест по всему Фесу, что ничто другое его не волнует.
- Да, я знаю, Саид. Он так увлечен идеей очередного сватовства…
- Тогда что же? Вы шейх, дядя Али, к Вам за советами приходит много людей. Вам стало что-то известно?
- Да, Саид. И новость плохая. Пока об этом никто не знает, и Хадиже тоже неизвестно, только…
Слова сида Али встревожили Саида всерьез.
- Дядя Али, непременно поведайте мне обо всем! Пусть я не смогу действовать открыто, но постараюсь принять меры. Я должен знать, что делать. Так что же произошло?
- Я узнал об этом недавно. Накануне поездки в Мекнес.
- Удивлен, что мои люди мне ничего не рассказали. У меня столько информаторов в Марокко, в том числе и в Фесе, так почему же я ничего не знаю?
- Саид, это объяснимо: речь пойдет о шейхе из Мекнеса, который недавно приезжал в Фес ради разговора со мной, назначил встречу во дворе мечети***, чтобы сообщить мне нечто важное. Главное – обсудить, найти решение.
- И что же это за проблема, дядя Али?
- Саид, ты верно догадался: это касается Хадижи и ее новой семьи.
Саид Рашид нервно сглотнул слюну. Какие ещё испытания приготовила судьба его дочери? Пусть Хадижа теперь и принадлежит семье мужа, но ее проблемы – это и его дела тоже.
- Дядя Али, что Вы узнали от шейха из Мекнеса?- еле сдерживая нетерпение, спросил Саид.
- Обстоятельства складываются так, Саид, что твой зять Фарид вынужден будет снова взять в жены Зухру, ту женщину, с которой он развелся. Практически он уже стал ее мужем, и теперь Хадижа – не единственная жена Фарида. Первая, но не единственная, – повторил с сожалением дядя Али.
- Но как же так? Как это стало возможно? – растерялся мужчина. - Как такое  могло случиться? Ведь дядя Абдул уверял меня, что развод был официально оформлен по всем правилам, мои юристы проверили.
- Да, Саид, он с ней развелся. Но Зухра недавно пришла в мечеть в Мекнесе,  чтобы поговорить с имамом. Он выслушал женщину и дал ей совет, но и отправил ее к шейху, тот тоже выслушал ее и всё ей разъяснил: ее права, ее положение, что она должна теперь делать в сложившихся обстоятельствах…
- Для чего та женщина побеспокоила имама и шейха? Что изменилось?
- Зухра со слезами на глазах пожаловалась им, что бывший муж Фарид так и не заплатил ей положенный махр, оговоренный при разводе и закрепленный в документах, хотя прошел уже год после развода. Но уговор был – заплатить сполна в течение года. Он всё-таки содержал ее, выдавая деньги на проживание, но недавно, Саид, он имел с ней близкие отношения, и теперь женщина опасается, что может оказаться беременной.
- Что?!
- Да, Саид, именно так. Зухра обратилась к шейху и имаму за советом: как ей теперь быть?
- И что же ответили эти уважаемые люди?
- Шейх потребовал, чтобы Зухра привела к нему Фарида для беседы. Но Фарид отложил визит в мечеть из-за праздника, на котором мы вчера присутствовали.
- Дядя Али, как давно это случилось? – неприятно удивился Саид. – И почему должны верить словам этой женщины насчет… близких отношений? У неё есть четыре свидетеля? Ведь это тяжелое обвинение с ее стороны: она уличает мужа моей дочери в прелюбодеянии!
- Саид, подумай немного над ситуацией. На деле всё не совсем так, как ты говоришь. Нет никаких свидетелей, но Зухра поклялась на Коране, что это правда. Кто посмеет лжесвидетельствовать именем Священной Книги?
- Если всё правда, то мой зять может получить несколько десятков ударов плетьми на площади за измену жене! И та женщина тоже! - в ярости заметил Саид.
- Не получит Фарид плетей. Обвинить его в прелюбодеянии нельзя. И Зухра тоже не будет признана виновной.
- Почему?
- Они вновь стали мужем и женой. Раз он не выплатил бывшей жене махр, а развод был первым, неважно – оформлен ли он официально или нет, то она имеет право потребовать, чтобы развод был аннулирован, потому что договор был нарушен. Фарида нельзя наказать за измену, так как ее не было: Зухра – вновь его жена! Узаконить вновь отношения – таково требование той женщины.
Саид выслушал слова сида Али молча, постаравшись взять себя в руки. Всё верно. Он столько раз в жизни разводился с Жади, а недавно – с Ранией, что знал все тонкости подобных дел.
- А как собирается поступить Фарид?
Но ответ на свой вопрос Саид не успел получить: в комнату зашла Зорайдэ, напомнив о том, что сид Али просил принести в кабинет чай. А уже за ней Карима внесла и поднос с мятным напитком.
- Сид Али, понимаю, что нарушаю вашу беседу с Саидом, но перед выходом из дома куда бы то ни было Вы обычно выпиваете стакан чая.
- Хорошо, Зорайдэ! Пусть Карима поставит на столик чайник и поднос со стаканчиками. Я сам разолью чай.
Услышав такое, Карима всполошилась:
- Что Вы, сид Али! Карима сама всё сделает! Как можно? Я и разолью чай, раз принесла!
Но Зорайдэ строго кивнула на дверь, подав ей знак уйти. И Карима была вынуждена повиноваться, чтобы Зорайдэ не начала выталкивать ее в спину. Судя по всему, между хозяином и Саидом Рашидом шел серьезный разговор, достаточно было увидеть выражения их лиц.
- Дядя Али, - начал Саид, проводив подозрительным взглядом болтливую и любопытную Кариму. - Чем грозит моей дочери визит  Зухры вместе с Фаридом к шейху в мечеть?
- Я уже сказал об этом: Хадижа не будет единственной женой. Но останется первой. Ты опасаешься, что брак с Хадижей может быть аннулирован? Что ее статус может быть понижен: она окажется не только одной из двух, но и не первой. Такое могло случиться. Вот в этом и попытается разобраться мой знакомый – шейх, о котором я тебе рассказал.
- Что? Как это? Хадижа стала женой Фарида, когда он находился в разводе…
- Не переживай, Саид. Если бы интимные отношения между Фаридом и Зухрой возобновились ДО свадьбы Фарида с твоей дочерью, то Зухра могла бы потребовать, чтобы развод был отменен именно с того времени, а значит, женившись на Хадиже, Фарид взял бы ее только второй…
- Но так когда же это произошло между ними? – не выдержал Саид. – Дядя Али…
- Саид, успокойся. Действовать  надо с холодным умом.  Женщина поклялась Кораном, что Фарид возобновил близость совсем недавно – около полумесяца назад, кажется.
- Вот как? – произнес Саид тоном, не обещавшим ничего хорошего. – Чего ему не хватает? Моя дочь достойна того, чтобы к ней относились с уважением. Как он мог изменить моей дочери?! Как он посмел?
- Саииид…., - с упреком протянул сида Али. – Мы не знаем, что там случилось на самом деле. Никогда нельзя делать выводы, не выслушав обе стороны. Зухра преподнесла события вот так, а Фарид может рассказать иную историю.
- Нет, я допустил огромную ошибку, доверившись дяде Абдулу! Моя дочь получила в мужья ненадежного мужчину, который не порвал с прошлым. Хадижа не заслужила быть не единственной женой. Я не такой видел ее семейную жизнь.
- Главное, Саид, как Хадижа отреагирует на то, что может вернуться в семью бывшая жена? Твоя дочь беременна, ей нельзя волноваться. А это ведь страшный удар для любой женщины – узнать, что появится ещё одна жена.
- Да, это так. Даже не могу предположить, чем всё закончится. Хадижа не захочет принять вторую жену, уверен.
- Она может потребовать развод, Саид.
- Это закончится скандалом!
- Конечно. А когда об этом узнает Жади….
- Страшно представить! Дядя Али, что делать?
- Думаю, надо, прежде всего, поговорить с Фаридом, узнать, чем закончится его разговор с шейхом, чего хочет сам Фарид, что он собирается предпринять…  Или он вновь примет Зухру в семью?
- Не посмеет. Он ведь, надеюсь,  понимает, как сильно он зависит от меня  в бизнесе.
- Иногда, Саид, мужчины предпочитают переступить через очевидные выгоды, чтобы доказать другим свою гордость.  Не дави на это слабое место, иначе он может поступить назло тебе. Он молод – подумай, он совсем ещё мальчишка – ему 26 лет!
- Дядя Али, я не считал себя мальчишкой в этом возрасте, управляя ковровой фабрикой.
- И он тоже так не считает!  Но если он искренне развелся с Зухрой, то теперь он может дать ей и второй, и третий, окончательный развод! Но он должен захотеть этого! Правда, есть один момент…
- Какой, дядя Али?
- Фариду придется в любом случае подождать три месяца, чтобы убедиться, что женщина не носит его ребенка.
Саид закрыл лицо руками, тяжело вздохнув.
- Да, вот так, - сокрушено произнес дядя Жади.
- Дядя Али, когда и как между ними случилась встреча? У Фарида и … этой…  одалиски? – спросил всё ещё потрясенный Саид. – Знает ли об этой истории мой дядя?
-  Саид, мы в разговоре ходим по кругу. О твоем дяде мне ничего неизвестно, но мне Абдул ничего не говорил.
- Три  месяца придется хранить в тайне то, что другая женщина считает себя второй женой Фарида… Возможно ли это? Фарид собирается скрывать от моей дочери правду? Как он собирается поступить? Дядя Али, я через сутки возвращаюсь в Бразилию. Как я могу оставить ситуацию без какого-либо контроля?
- Не беспокойся, Саид. Я за всем присмотрю. Ответ на твои вопрос, как собирается поступить Фарид, мы сможем узнать только после его возвращения от шейха. Но он понимает, что не стоит втягивать в эти отношения Хадижу. Ведь он скрыл правду от неё и от нас, значит, решил, что сможет разрешить ситуацию сам.
- Не уверен в этом!
- Саид, это очень неприятная ситуация. Для всех. Думаю, для Фарида прежде всего – ему надо и с одной женщиной решить проблемы, и Хадижу не потревожить.
- Главное – чтобы Фарид не решил помириться с бывшей женой.  Мне говорили, что он любил ту женщину.  А когда любишь, то, даже отказавшись однажды,   потом можешь раскаяться и решиться на то, чтобы вернуть ее назад.
- Есть ещё одна опасность – Жади! Она будет требовать развод для Хадижи, станет толкать к этому вашу дочь!
- Да, Жади! Если она узнает о второй жене, пусть и временной – обязательно постарается вмешаться, - уверенно кивнул Саид.
- Сохранить тайну мы сможем, но всё будет зависеть от Фарида.
- Дядя Али, а что именно собирался обсудить с вами шейх из Мекнеса? Разве он не знает, как решаются подобные споры?
- Эта женщина очень хитра. Зухра предположила в разговоре с шейхом, что ты, Саид, узнав о случившемся, употребишь всё свое влияние, чтобы заставить Фарида поступить, как нужно тебе. Она опасается, что ты не позволишь Фариду вернуть ее в семью, а он, поддавшись тебе,  пойдет против законов, которые сейчас на ее стороне.  Она уверила шейха, что Фарид тебя боится, потому что во многом зависит от тебя.
- Он меня боится? – нехорошо усмехнулся Саид. – Тогда ему стоит оградить мою дочь от переживаний, ему не стоит мириться с Зухрой и принимать ее второй женой. Пусть дает ей все положенные разводы и заплатит махр. Я даже готов дать ему денег на оплату махра.
- Саид. Шейх как раз и попросил меня уберечь от необдуманных поступков и тебя, и Фарида.  Зухра смогла быть убедительной.
Сид Али внимательно посмотрел на бывшего мужа Жади. От его решения много зависит: и судьбы нескольких людей, и спокойствие в семьях, и репутация.
Саид тоже молча обдумывал что-то. Но через некоторое время спросил:
- Дядя Али, есть ли какой-то выход из положения? Как можно избавить Хадижу от этой женщины?
- Нет, Саид. Я обдумал все варианты. Выхода нет. Ловушка оказалась крепкой.
- Я тоже пока не вижу выхода. Рано или поздно моя дочь обо всем узнает. Но Фарид должен дать все разводы той одалиске. Иначе мне придется пересмотреть наши с ним отношения в бизнесе.
- Саид, ты успеешь сделать так, как говоришь. Но имей в виду: в отношении Зухры закон на ее стороне. Единственное, что может сделать Фарид – это выиграть время, согласившись принять Зухру на три месяца, но при этом увезти ее в другой город, например, в Марракеш, подальше от Хадижи, чтобы твоя дочь оставалась в неведении как можно дольше.
- Вы думаете, с ним стоит поговорить?
- Я сам с ним поговорю, а ещё лучше  - сид Абдул пусть действует через приятеля,  деда Фарида.
- Дядя Али, если за дело возьмется дядя Абдул, знать обо всем будет весь Мекнес вместе с Фесом.
- Тогда будем надеяться на разумность самого Фарида. Он ведь понимает, что лучше для его семьи. Надо дать ему возможность решить вопрос, а потом и мы сможем вмешаться.
- Хорошо, дядя Али. Но моё мнение – пусть избавится от притязаний этой женщины, откажется от неё и даст ей понять, что больше ничего не может быть.
- Это было бы лучшим выходом, но не жди, Саид, слишком многого от зятя. Зухра загнала его в угол. И теперь он будет вынужден действовать в соответствии с законами и обычаями. Нам надо принять то, что из мечети Фарид выйдет мужем двух женщин.
Саид подавил в себе возглас негодования.  Он и сам в недавнем прошлом был мужем даже трех женщин, но и теперь у него две жены по законам Марокко, где многоженство не запрещено.
Но он с досадой кивнул, заложив руки за спину.
- Ничего не поделаешь, Саид, - развел руками дядя Али. – Мы не можем вмешиваться, иначе ещё больше навредим Хадиже.
Разговор был прерван очередным появлением Каримы. Постучав и тут же открыв дверь, Карима заглянула со словами:
- Сид Али, звонит сид Абдул! Он интересуется,  чем вы сейчас заняты. И он просил напомнить сиду Саиду о том, что он ждет его в ресторане, как было оговорено. Сид Саид сам знает, куда ему идти и во сколько. Сид Абдул будет ждать!
- Хорошо, Карима, иди! – подал знак хозяин дома, и женщина исчезла за дверью.
После этого Саид и сида Али расстались, ведь каждому предстояло ещё заняться делами.
... Выйдя от хозяина дома, Саид остановился, пройдя через комнату, оглянулся на лестницу.
- Сид Саид, чай Вам принести? – тут же появилась Карима, успев забрать из кабинета сид Али блюдо с чистыми стаканчиками и полным чайником мятного напитка. Мужчины пить чай не стали, что и следовало ожидать!
- Нет, Карима, благодарю. Я отправляюсь в ресторан. Поднимись к Фатиме,  попроси мою жену спуститься. Нам стоит поторопиться.
Когда женщина выполнила просьбу отца Хадижи, и Фатима, красиво одетая, с тщательно уложенной прической, сверкая немногочисленными, правда,  украшениями, появилась на лестнице, Саид поторопил ее:
- Скорее, Фатима, дядя Абдул уже в ресторане, ждет нас.
Взглянув на серьезное, даже озабоченное лицо Саида, Фатима не стала спорить или острить, просто вышла вслед за ним из дома, поправив платок на голове.
… «Надо же, Фатима приучилась носить платок в  Фесе! И больше не возмущается. А как всегда сопротивлялась. Как Жади - своевольничала. Никогда без пререканий не выходила из дома. А теперь прикусила язык.  Видимо, мой горький опыт дал плоды: она испугалась, что Саид и с ней может поступить так же», - так думала Рания, следя за удаляющейся парой. 
Она обдумывала, отчего у Саида был такой озабоченный вид, когда он вышел от дяди Али. «Неужели решил вновь жениться? Всё-таки его уговорили! Аллах, что теперь будет со мной? Алхамдуллилах! Пусть Саиду не понравится ни одна невеста!» - долго ещё молилась Рания, прося Всевышнего устроить смотрины так, чтобы Саиду не пришло в голову что-то  менять в своей жизни.
Ей так хотелось надеяться, что когда Фатима и Саид вернутся из ресторана, всё останется, как есть. Саид не станет выбирать невесту!
Заметив, что Карима с любопытством посматривает в ее сторону, она вынуждена была отправиться в свою комнату, решив кое-что хорошенько обдумать. Ей в голову пришла одна идея: проверить с помощью сына содержимое собственной шкатулки. Ее беспокоило, что ее такое длительное отсутствие может подстегнуть желание одной из жен Саида что-нибудь позаимствовать из ее украшений. Если это уже не случилось!
Вот Рании и захотелось, чтобы сын заглянул в шкатулку и ответил ей,  там ли ещё то чудесное ожерелье с рубинами  жемчугом?... Или кольцо, усыпанное многочисленными красными камешками, подаренное Саидом не задолго до поездки в Марокко на сватовство Хадижи.
Просто надо вспомнить все свои драгоценности, обдумать, какими словами их описать, чтобы Мунир запомнил, а потом пусть поищет и расскажет, есть они там или нет. Впрочем, можно было бы сделать проще: она могла бы расспрашивать Мунира, стоявшего перед раскрытой шкатулкой…
 Но, увы, это опасно: Зулейка или кто-то из слуг, а потом и Фатима, вернувшись из Марокко, могут застать ребенка за этим занятием. Потом всё станет известно Саиду, а когда Рания вернется в его дом – ее будет ожидать ещё и град насмешек! Нет, лучше так: она станет просить сына проверить наличие ее золота по одной вещичке.
И ещё до одной замечательной мысли догадалась Рания: ведь можно уговорить Мунира дать ей послушать звуки родного дома… Мальчику достаточно будет всего лишь включить диктофон и затем по телефону произвести запись, или держать телефон включенным, сидя за столом, чтобы Рания через такое далекое расстояние могла бы слушать, о чем будут говорить за столом Саид и его две кобры… «Да, это было бы ещё и полезно для меня: перед возвращением выяснить, что изменилось в доме в мое отсутствие. Какова теперь расстановка сил? Ведь если Фатима и Зулейка начнут ссориться между собой, это для меня лучше, чем, если бы они сдружились. Ведь тогда они будут дружить и против меня».
Она ещё раз пожалела о том, что не может узнать, что же происходит сейчас в ресторане. Ей хотелось бы увидеть собственными глазами, как станет вести себя Фатима, и на кого посмотрит Саид. Но оставалось только сжимать кулаки от злости.  Новости удастся узнать только вечером, и то – если Саид или Фатима не поднимутся сразу после возвращения из ресторана к себе, а присядут в зале, или Фатима заглянет на кухню.

…А в доме сида Абдула точно так же от любопытства изнывала Дуния. Абдул отказался взять ее с собой в ресторан! Что же это такое?! Она ведь и не ужинать вовсе там собиралась, а только невест своему Икраму присмотреть! А вдруг бы там увидела чью-то дочку, которой можно потом и сына заинтересовать? Почему это Абдул решил взять устроительство судьбы сына на себя?!
- Нет, Дуния, нет! – наотрез отказался несносный старик. – Ты всех невест отпугнешь! Кто же не знает о твоем несносном характере? Всему Фесу об этом известно! Сиди дома да приготовь для меня что-нибудь вкусное. Ведь в ресторане я буду делом занят, не до еды там. Важное дело должно решиться.
- Ничего, вот там и поешь, - ответила, обидевшись, Дуния.- Я ничего готовить не стану.
- Вот сама же голодная и останешься: Нурия вчера ещё ушла к Лейле выяснить, что там у них случилось. Вот и на сегодня осталась. Вернется только завтра утром. Так что ты, как моя жена, и должна обо всем позаботиться.
- Не стану, раз меня в ресторан не берешь! – разозлилась Дуния, срывая с головы новый платок, подаренный старшим сыном ещё во время поездки в Бразилию.
- Смотри, Дуния, висит плетка, она на месте, ни-ку-дааа не дееелась! – прищурив один глаз, многообещающе напомнил старик, вставил ноги в другие, уличные бабуши более приличного вида,  и пошаркал к двери, заложив руки за спину.
Слуга отправился проводить хозяина на улицу, чтобы закрыть дверь на ключ, получив строгий приказ никуда не выпускать строптивую женщину. «Пусть Дуния сколько угодно возмущается, с ней разберусь позже!» – так решил сид Абдул, уже ступая по мостовой медины.
Ресторан находился совсем недалеко. Место было известное в городе, заведение славилось отличной национальной кухней, и там собиралась почтенная публика.
Сид Абдул желал оказаться в ресторане раньше Саида, чтобы оценить обстановку, рассмотрев присутствующих, а потом поторопить и Саида. Так он и сделал.
…А Дунии оставалось только злорадствовать, обнаружив на полу возле дивана любимые четки сида Абдула. Как он мог их оставить? Впрочем, очевидно же: старик положил их мимо кармана, не иначе.
«Вот и пусть испытывает хотя бы такое неудобство! Мелочь, но мне приятно. А что? Со мной он как поступил? Как он поступил со мной! Аллах! Не дай ему наесться в ресторане!» - снова завелась лара Дуния, намеренно  проигнорировав кухню, тут же отправившись в комнату, чтобы завалиться на диван и проспать до возвращения навязанного муженька.
 «Неееет, так я долго не вынесу! Надо требовать развод, пусть даже Али не захочет брать меня в жены!» - негодовала она, устраиваясь удобнее на старом диване, подложив под голову несколько подушечек разных размеров. Диван под ней скрипел, а Дуния вновь ворочалась в поисках более удобной позы. «Но разве это удобства? Все бока отлежишь. Вот жмот, не может новую мебель купить»…

8. ЧАСТЬ 11. Глава 8. Саид и Фатима в ресторане.

Добравшись до улицы, где находился нужный ресторан, Саид и Фатима издали заметили сида Абдула, нетерпеливо прохаживавшегося перед входом в заведение.
И как было не узнать старика в его неизменной полосатой джеллабе и красной феске с кисточкой? А вот Саид, вопреки настоянию дяди, надевать национальный халат не стал, отправившись на сомнительное мероприятие в дорогом европейском костюме. Фатима, шагая рядом, с каким-то удовольствием осмотрела мужа. Красивый, стройный, а голубая рубашка с дорогим галстуком ему очень идет…
Посвященная ларой Дунией в тайну посещения ресторана, Фатима всю дорогу подтрунивала над мужем и так достала его шутками и насмешками, что Саид рассердился, наконец, и даже хотел вернуться обратно. Только предстоявшие долгие объяснения со стариком заставили идти дальше.
Когда они подошли к дверям ресторана, оказалось, что сид Абдул уже занял столик, после чего вышел на воздух, чтобы дождаться родственника. Им оставалось только войти внутрь, расположиться на местах и заказать блюда.  Служащий провел их и усадил за самый удобный столик. И им было видно всех посетителей, но и они были у всех на виду. Так и задумывалось Абдулом.
- Саид, я так рад, что твоя жена проявила понимание. Вот так и должна вести себя женщина, когда муж решает расширить семью. Латифе стоит поучиться у Фатимы, - сид Абдул поднял указательный палец и слегка погрозил, произнеся это.
- Дядя Абдул, я пришел сюда поесть и заранее предупреждал об этом,  - сердито напомнил Саид.
Фатима мило улыбнулась и осмотрелась. В зале было многолюдно.
- Саид, здесь всегда так много посетителей? – поинтересовалась она.
- Я не уверен в этом, - как-то недовольно ответил ей муж,  окидывая быстрым холодным взглядом зал, замерший как будто в ожидании чего-то важного.
Ресторан был оформлен в  марокканских национальных традициях – с диванами и низкими столиками, вокруг которых сидели целые семьи. В довольно большом зале освещение было мягким, каким-то даже приглушенным. Но Фатиме показалось, что ко всему ещё над столиками завис какой-то странный смог. Потом поняла, чем объяснялось это явление: кухня частично была открыта взору посетителей, поэтому  было отлично видно, как на решетке мангала готовилось мясо ягненка. Чудесный аромат мясного блюда вызвал у женщины обильную слюну…
- Саид, если уж я здесь, закажи мне самые вкусные, но марокканские  блюда, которые недоступны нам в Бразилии.
- Дорогая, в моем доме в Рио-де-Жанейро слуги могут приготовить для нас любое блюдо, какое пожелаешь. Мириам – отличная кухарка, готовит так же, как марокканки, - снисходительно сказал Саид.
- Нет, Саид. И специи в Бразилии другие, и печь. И руки другие. Всё равно вкус таджина или мяса будет иной.  Сид Абдул, а что Вы посоветуете нам заказать? – кокетливо поинтересовалась жена его племянника. – Пока невесты рассматривают моего мужа…
Сид Абдул, услышав ее, оживился и тут же ответил советом:
- Саид, Фатима, здесь чудесно готовят баранину! Только у Нурии получается не хуже. И вот салат с баклажанами очень вкусен. И таджин, таджин надо обязательно заказать! Овощной, с цыпленком и солеными лимонами. И чай, чай с мятой и имбирем! Лепешки с тмином здесь отменные!
- А кофе? Сид Абдул, мне ещё кофе с каким-нибудь необычным печеньем. Это ко всему тому, что было перечислено. И если есть – то кактусы, плоды кактусов. Рания рассказывала Кариме, что питалась ими во время путешествия. Хочется знать их вкус.
- Ты завидуешь Рании? – усмехнулся Саид.
- Нет, но мне любопытно.
- Саид, мне нравится аппетит твоей жены. Закажи нам всё, что я назвал.
Потом он наклонился к нему и полушепотом сказал:
- Но не забывай, Саид, для чего я привел тебя сюда! Внимательно осмотри зал, сделай так хотя бы из вежливости. Присмотрись к девушкам. Я никак не предполагал, что новость о нашем посещении ресторана разнесется так быстро по Фесу. Но оглянись вокруг: лучшие семьи Феса привели сюда своих незамужних дочерей и племянниц в надежде, что твой выбор падет именно на их родственницу. Ни для кого не секрет, для чего ты пришел в ресторан – взглянуть на невест, которые, увы, затерялись среди такого количества важных посетителей.
- Дядя Абдул! – предостерегающе произнес Саид, забирая протянутую Фатимой папку с меню. – Я не желаю оказаться в ловушке. Я посмотрю «просто так», мой взгляд будет неверно истолкован, и мне придется жениться – потому что и глазом не успею моргнуть, как вы, дядя, сосватаете мне кого-нибудь. Нет!
Но сид Абдул и не собирался обращать внимание на настроение племянника. Он вдруг увидел кого-то в зале, и теперь на его лице была написана радость.
- Делай заказ поскорее! А потом присмотрись к той рыженькой. Как тебе девушка? Это дочь Муны, той самой, которая по желанию Жади едва не стала твоей женой.
- Вы ещё помните эту историю?
- Саид, такое вряд ли когда-нибудь забудешь, - отозвался старик. - Но если и ты ещё помнишь, то скажу: Муна теперь вдова, ты можешь выбрать ее, а не дочь. Женись, и ты совершишь ещё более достойный поступок. Ведь Пророк сам женился на вдове по имени Хадиджа.  Это будет угодно Аллаху. Рядом с Муной и ее дочерью сидит ее брат. Он «беспокоится» за обеих: и за сестру, и за племянницу.
- Дядя Абдул, я всего лишь поинтересовался, кто та женщина, которая смотрит на меня округлившимися от удивления глазами. И только. Я не собираюсь ни на ком жениться!
- Тише говори, Саид! Твоя несостоявшаяся невеста Муна ещё очень хороша собой…
- Саид, о чем вы сейчас говорите? Какая история? Расскажи! – тут же потребовала заинтригованная Фатима, с любопытством посмотрев и на миловидную смуглую девушку с пышными волосами, и на элегантно одетую, красивую женщину, сидевшую рядом.
- Фатима, я потом тебе расскажу. А пока не стоит привлекать внимание этой семьи.
- Ты потом ничего не расскажешь! Скажешь, что забыл…
- Такое не забудешь! – едко заметил дядя Абдул. - Весь Фес долго не мог забыть, как Жади нашла мужу жену, а ты, Саид, отказался жениться на ней. Ни о чем не подозревавшие родители Муны даже приходили поговорить с нами, но после такого позора были вынуждены увезти дочь в Рабат к родственникам и там искать ей мужа. Теперь же она вдова.
- Дядя Абдул, я голоден! Пришел поесть, и ни для чего другого.
- Странно, почему некоторые девушки из лучших домов Феса сидят без платков, хотя в зале столько незнакомых мужчин? – разглядывая зал, спросила жена Саида.
- Не все, Фатима, без платков, не все! Те дочери, в чьих семьях «горит лампада Аллаха», так и не сняли платков в ресторане, и, как их матери,  сидят в хиджабах.
- Но всё же и не все в платках! Саид, я тоже сниму платок. Здесь жарко, - капризным тоном заявила Фатима.
- Нет! – воскликнул сид Абдул. – Ты, Фатима, жена Саида, ты должна быть примером для тех, кто не прочь стать женой моего уважаемого племянника. Если ты заметила: увидев тебя в платке, некоторые девушки тут же накинули на голову свои.
- Но если я сниму платок, они тоже снимут. Саид, мне жарко, голова вспотела! Я не смогу здесь долго просидеть. А так хочется отведать все блюда, которые ты закажешь! – заявила вредным голосом Фатима.
Но сид Абдул занервничал:
- Саид, нет, не позволяй жене… Мы только что пришли. Заказывай блюда и начинай присматриваться и выбирать невест.
- Саид, - вкрадчиво начала Фатима, - мне нравится та рыженькая…
Саид поднял бровь, покосившись на жену.
- Расскажи, что это за история с Муной?! – настойчиво спросила она, всё-таки стаскивая с головы платок.
Сид Абдул открыл рот, чтобы возразить, но подождал, надеясь услышать возмущенный голос  Саида. Этого не произошло. Саид отчего-то не стал делать замечание женщине. Но и сид Абдул решил, что будет лучше, если он отложит воспитание жены Саида на другой раз.
К их столику принесли   хлеб и поставили   около десятка небольших чашек  с соусами и закусками. Фатима и Саид с аппетитом принялись за еду. Но сид Абдул то и дело толкал племянника в бок, выискав среди гостей ресторана очередную претендентку в жены. И каждый раз Фатима отрывалась от еды и деловито рассматривала девушку с таким серьезным видом, что вгоняла в краску несчастную, толи вселяя робкую надежду, толи, наоборот,  лишая последней.
«Ярмарка невест и тщеславия», - так определила для себя жена Саида то, что видела вокруг. Девушки были разные, в платках и без, красивые и не очень, но все увешаны золотом,  кроме блеска которого выделялся ещё и необычный броский макияж. Одеты «невесты» были по-разному, но в лучшие одежды. Одни  сидели в стилизованных под национальные, расшитых вышивками,  джеллабах, другие – в европейских нарядах от кутюрье.
Фатима подумала о том, как сама выглядит на их фоне: купленная в Париже белая блузка с множеством оборочек на груди   выглядывала из-под темного костюма из плиссированной ткани. Разумеется, был длинный рукав и юбка-макси.
«А золота на мне почти совсем нет. Я выгляжу бледно на фоне «претенденток» в жены Саида. Ужас! Ведь каждая девушка в этом зале мечтает, чтобы мой муж именно на ней остановил свой выбор. Это же мои соперницы! Их цель – сначала стать невестой, занять место пусть третьей, четвертой жены, но потом начнется борьба за место фаворитки. Как это неприятно! Как унизительно!»
Саиду, наконец, надоели игры Фатимы, и он перестал реагировать на слова дяди и заинтересованные взгляды всего зала. Он поглощал принесенное мясо «мешуия» и салаты.
- Саид! – уже сердитым голосом заговорил сид Абдул. – Когда принесут таджин, ты должен определиться с выбором и намекнуть мне, кто тебе понравился. А я уже…
- Дядя Абдул, а та рыженькая…, - вдруг некультурно перебила старика Фатима. – Сколько ей лет? Как ее зовут? Где она училась? Я хочу, чтобы у меня появилась подруга! Саид, обрати же на неё внимание!
Слова жены вдруг напомнили  Саиду момент его прошлой жизни: вот так же точно говорила когда-то Жади – о том, как ей хочется иметь подружку, которой может стать вторая жена… Ему стало неприятно. Неужели всё повторяется?
- Фатима, не пожалей потом, если я, и правда, решу выбрать ее или какую-нибудь другую девушку третьей женой! – ответил он ей так же, как и Жади много лет назад.
- Саид! – воскликнула Фатима, но он так и не понял, смог ли он испугать нахалку, или она все ещё пытается продолжать шутить.
- Дядя Абдул, кто эта рыженькая? И кто такая Муна? Мне показалось, или мать  девушки узнала моего мужа? – принялась Фатима расспрашивать  сида.
- Ээээ, об этой истории знает весь Фес. Думаю, и Карима, и Зорайдэ  ещё не забыли ту историю. Я не стану тебе ничего рассказывать. Но я доволен, Фатима, что ты готова принять ещё одну или даже двух жен своего мужа. Вы должны жить как сестры.  Когда вы с Саидом вернетесь в Бразилию, встреться с Латифой и обязательно поговори с ней. Объясни ей…
- А что такое, сид Абдул? - притворилась непонимающей Фатима, пусть и знала о событиях в семье брата Саида.
- Фатима! – с упреком предостерег насмешницу Саид.
- Латифа не желает принять Лейлу, которая стала второй женой Мухамеда. Так не должно быть! Ты видела Лейлу: скоро она родит ребенка. Ей нужно помочь, а Латифа не желает о ней ничего знать! Она требует дать развод, и чтобы Мухамед купил дом, который положен ей по махру! – с возмущением поделился дядя Абдул.
- А разве плохо, когда каждая жена живет в отдельном доме? – задумчиво спросила Фатима, обращаясь прежде всего к Саиду. – Если у тебя появится третья жена, вон та рыженькая, ты купишь мне и Зулейке по дому? Саид, ты обещал!
- Что?! – всполошился сид Абдул. – Ты собираешься разорить своего  мужа?!
Разговор не только ушел с ожидаемого пути, но и оказался неожиданно опасным. Не хватало, чтобы Фатима тоже пошла по стопам Латифы. Дом ей подавай! Но старик не успел возразить, потому что Саид, усмехнувшись, уже отрезал:
- Нет, вы все трое будете жить в моем доме.
- Тогда и я говорю тебе: нет! Никакой третьей-четвертой жены! – надулась Фатима.
Сид Абдул некоторое время растерянно смотрел на супругов, потом стал растерянно ковырять таджин на тарелке. Мясо цыпленка было восхитительным. Правой рукой дядя Абдул отрывал кусочек мяса,  поддевал  лепешкой и отправлял в рот.
Он ничего не понимал, но начал подозревать, что Фатима устроила у него на глазах представление, при этом используя его, уважаемого в городе человека. А Саид… Саид даже не счел нужным одернуть эту одалиску!
Если сид Абдул и решил промолчать, то лишь потому, что чувствовал десятки взглядов, устремленных на него – с надеждой, с любопытством.  Ведь его слово будет не последним, когда Саид Рашид станет принимать решение, кого из девушек объявить невестой.
А с Фатимой он разберется позже, но обязательно до отлета в Бразилию!
Абдул ждал, какое решение примет племянник, но по его лицу нельзя было понять, о чем тот думает. Наконец, старик рассердился.
- Фатима, ты напрасно сняла платок! Теперь все решат, что в семье Саида все женщины ходят без платка! Саид! – призвал он на помощь племянника.
- Фатима, как ты посмела снять платок? Немедленно накинь его на волосы! – отреагировал мужчина.
- Саид, взгляни: на мне почти нет золота! Невесты в зале решат, что ты жаден. А без платка хорошо видны серьги, они свисают почти до плеч.
Сид Абдул хмуро покосился на жену племянника. Действительно, на женщине, кроме сережек и широкого золотого браслета, не было других украшений.
- Саид, о чем думала твоя жена? Ведь знала, куда идет! Она должна была надеть лучшее золото! И надень платок, чтобы люди не решили, что жена моего племянника – одалиска!
- Дядя Абдул! – начал Саид, зная, какой у Фатимы острый язык и противный, упрямый характер, и решив не трогать ее.
Потом все принялись за еду. Саид с удовольствием принялся за салат с баклажанами, Фатима вяло ковырялась в тарелке, поглядывая на возможных конкуренток. Вдруг до неё дошло: а что, если бы Саид действительно решил жениться ещё раз? И то, что происходит с ними сейчас – это было бы не представлением, а по-настоящему? Тогда ей вряд ли было бы так весело. «Мне было бы не до шуток», - решила она.
А сид Абдул не унимался:
- Саид, хотя бы сделай вид, что ты заинтересован в том, для чего мы сюда пришли! Фатима, и от тебя тоже многое зависит. И девушки это понимают: ведь ты можешь посоветовать мужу, какой выбор был бы предпочтительнее. Сделай так, Фатима: кто тебе понравится, улыбнись той, ведь и третья, и четвертая жена – они должны стать тебе и Зулейке сестрами.
Фатима кивнула, согласилась сладким голосом:
- Я обязательно присмотрюсь к каждой, обещаю, сид Абдул!
Сид Абдул не поверил такому послушанию и даже заподозрил издевку. Но Фатима сидела, опустив глаза, уставившись в тарелку с салатом.
Ситуацию спас, разрушив планы Абдула, новый посетитель.  Когда распахнулись двери ресторана, и в зале появился огромных размеров седой мужчина, над столиками прокатился стон разочарования. Явился сид Алирахмет, отец двенадцати дочерей, которых пора было выдавать замуж. Увидев сида Абдула, он, широко улыбнувшись, развел приветственно руками и двинулся к столику, за которым сидел строптивый жених Саид Рашид.
Всё! Теперь в ресторане делать было нечего! И публика потянулась к выходу. Многодетный отец славился своим колким языком, и быть осмеянным на медине не хотелось никому.
Не по себе стало и  Саиду.  Ведь двенадцать дочерей пристроить очень не просто, а значит, их отец вполне мог загнать выгодного жениха в хитрую западню и вынудить Саида к сватовству. Теперь уже и Фатима с беспокойством наблюдала за мужем. Но она знала, что Саид найдет выход. Он никогда никому не позволял собой манипулировать. Но в данном случае скандала не избежать, если они задержатся в ресторане.
Подозвав официанта, щедро расплатился за ужин и сделал новый заказ – для сида Абдула и его приятеля Алирахмета, подсевшего к их столику, едва появившись в зале и узнав своего приятеля - Абдула.
 Затем Саид  встал, по его знаку поднялась и Фатима, и они двинулись к выходу. За столиком остались сидеть расстроенный неудавшимися планами дядя Абдул и пытавшийся скрыть разочарование сид Алирахмет.
 Сид Абдул не мог отказаться от встречи с «дорогим  другом», и это дало возможность Саиду покинуть ресторан, не попав ни в одну из ловушек, расставленных для него дядей или наверно даже кем-то из родственников возможной невесты.
Саид шел к выходу, с невозмутимым гордым видом, застегивая пиджак. Он не заметил, как Фатима, следовавшая за ним, оглянулась и, послав рыжеволосой дочери Муны многозначительный взгляд, подмигнула ей и мило улыбнулась, увидев, как девушка от неожиданности распахнула глаза. Жена Саида усмехнулась
По залу, внимательно наблюдавшему за представлением, тут же пролетел ропот, и сид Абдул никак не мог понять возникшего за соседними столиками волнения и перешептываний даже после того, как Саид и Фатима покинули зал.
Шоу невест закончилось. Жених покинул ресторан, так и не сделав выбор, но жена Саида Рашида оставила призрачную надежду хотя бы одной девушке.

9. Глава 9. ЧАСТЬ 11. Возвращение из ресторана. История из прошлого Саида.

Уже на улице у Саида, как будто торопившегося как можно скорее удалиться от опасного места, Фатима спросила:
- Саид, тебе действительно не понравилась ни одна невеста?
- Нет, Фатима, мне никто не нужен,  и прошу: никаких интриг за моей спиной!
- Хорошо, хабиби. Но ты обещал мне рассказать о Муне!
Саид дал волю накопившимся эмоциям. Он разразился целой речью.
…- Ты не должна так вести себя, - сурово выговаривал жене Саид Рашид. – Для чего ты подала стольким девушкам напрасные надежды?
- А почему ты решил скрыть от меня историю с некоей Муной?  Что между вами было?
- Ничего не было! Между мной и Муной ничего и быть не могло! Это были происки матери Хадижи, и только.  Если бы я тогда взял Муну в жены, то и жизнь Жади, и моя тоже сложились бы иначе. Твоя судьба, Фатима, тоже была бы другой после того праздника, на котором я тебя заметил.  Не искушай судьбу, Фатима! Не играй с судьбой! – по дороге к риаду сида Али  не раз высказывал ей Саид.
- Но почему ты не расскажешь мне о прошлом?
- Моё прошлое  к тебе не имеет отношения.
- Кто она – Муна? – не отставала Фатима.
- Я не стану тебе ничего рассказывать. Я передумал. Это была глупая история, о которой мне не хочется вспоминать.
Но заинтригованная Фатима, поняв, что не сможет ничего добиться от Саида, решила выяснить правду у Каримы и Зорайдэ. Если в свое время сватовство Саида к Муне вызвало столько пересудов, то и в доме сида Али женщины должны помнить эту историю.
Дальше до риада в районе кожевников добирались,  почти не разговаривая. Лишь изредка обменивались впечатлениями о кухне ресторана, говорили о предстоящем перелете в Бразилию.
- Прошу, Фатима, больше никаких Торговых центров, я этого просто не выдержу! – предостерег Саид.
- Саид, но мы же летим не через Париж. Не беспокойся.
- Слава Аллаху! Но и в Мадриде хватает своих ТЦ. А времени на пересадку у нас будет мало.
- Да, мы никуда не успеем попасть, - с сожалением согласилась Фатима.
… Когда они вошли во двор риада, увидели у фонтана Кариму и Ранию. Карима вылавливала из воды старые лепестки, а Рания стояла рядом, держа стеклянную колбу, полную розовых лепестков. Увидев вошедших, женщины отреагировали по-разному: лицо Рании, застигнутой за занятием для служанки, залил румянец стыда. А вот у Каримы от любопытства загорелись глаза.
- Сид Саид, сид Саид, выбрали невесту? Фатима, в вашем доме появится ещё одна жена? Или даже две?
Заметив на лице Фатимы загадочную усмешку, женщина продолжала расспросы.
- Кто она? Из какой семьи? – засыпала вопросами Карима, возбуждаясь от ожидаемой новости.
Саид не только не стал отвечать, направился в дом, выразительно взглянув на Фатиму.
- Лара Фатима! Расскажите, что произошло в ресторане? Какую невесту сиду Саиду выбрал сид Абдул? – не замолкала Карима.
- Рыженькую. Дочь Муны, ТОЙ САМОЙ МУНЫ!- многозначительным тоном ответила жена Саида, который с упреком посмотрел на нее и, закатив глаза, покачал головой. Потом двинулся мимо фонтана в дом.
- Куда ты, Саид?
- Я поднимусь наверх. Очень устал и хочу отдохнуть.
- Объелся в ресторане? Ты же хотел зайти к знакомому коллекционеру, чтобы забрать картину!
- Я устал, Фатима! Завтра утром позвоню и попрошу доставить картину в дом дяди Абдула. Так мне проще объяснить человеку, который взялся принести мне посылку, как добраться по запутанным улицам Феса до дома дяди, чем до риада сида Али.  Тот человек плохо знает город, ведь он не марокканец.
- Когда же ты собираешься  сходить за картиной? После обеда нам надо немедленно собирать вещи и затем отправляться в аэропорт.
- Мы успеем. Зайду перед отъездом к дяде Абдулу и заберу, пока ты собираешь вещи.
- Ты пойдешь за картиной без меня? Хочешь лишить меня романтической прогулки по медине перед отъездом домой? – упрекнула мужа Фатима вредным голосом, видя, с какой завистью и интересом прислушивается к их разговору Рания.
- Фатима, поднимайся в комнату. Неужели ты нисколько не устала? Тебе не хочется прилечь после такого сытного ужина? Ведь ты столько всего съела!
- Немного съела. Но всё перепробовала!
- Я иду отдыхать, а тебе, Фатима, я запрещаю выходить на медину, - строго сказал Саид.
- Мне не интересно бродить по улицам без тебя и с пустым кошельком. Знаешь же, что у меня при себе нет ни одного дирхама.
- Вот и отлично! Оставайся в доме, гуляй возле фонтана, - дав совет, Саид скрылся за дверью, а Фатима осталась стоять во дворике. Пока длился этот разговор, Карима продолжала чистить фонтан, а Рания отошла в сторону, делая вид, что Саид и Фатима  ее не интересуют.
Было понятно, что всем хочется поболтать: Кариме  – узнать новости,  Фатиме  – расспросить Кариму о Муне. О Рании и говорить не приходилось – у неё всё было написано на лице.
- Фатима, кто та женщина? Скоро свадьба? – принялась Карима за своё.
- Не знаю, Карима, не знаю…, - решила напустить тумана жена Саида, прекрасно понимая, как переживает ненавистная Рания, которой тоже не терпелось услышать рассказ о посещении ресторана.
- Фатима, но что же было в ресторане? Кого выбрал сид Абдул? Вы их видели? Тех девушек, о которых сид Абдул говорил Саиду?
- Я их не видела!
- Как?!- от удивления у женщины округлились глаза.
- В зале был полный аншлаг! Сам дядя Абдул не смог высмотреть вторую невесту!
- А…а первую? Значит, одну вы всё-таки увидели?
- Да! Карима, кто такая Муна? Если ты не расскажешь мне о ней, то и я не стану продолжать!
- Муна? Какая Муна? Я знаю пятерых Мун, но они уже старые или замужем. Все замужем! Впрочем…,  одной Муне – пятнадцать лет. Неужели сиду Саиду понравилась она? Дочь торговца зеленью? – ахнула Карима и прикрыла рот ладонью.
- Нет, не она! Муна – это женщина из прошлого Саида! Он в молодости сватался к ней, когда ещё был женат на Жади.
- Да? Такое было? – удивилась Карима. Но вдруг она что-то вспомнила, брови ее подпрыгнули, глаза расширились, и она радостно воскликнула:
- Что?! Та самая Муна? Та Муна, которую Жади сама выбрала ему в жены? Высокая, стройная, рыжеволосая Муна с зелеными глазами? И что? Саид тогда отказался на ней жениться, а теперь она привлекла его внимание? Но… она же старая! Нет, какая же она невеста? Ей уже за сорок! Зачем Саиду жена в таком возрасте? В Фесе столько юных красавиц, и любую  из них родители выдадут замуж за Саида Рашида!
- Карима…
- Или сид Абдул разглядел, что в Муне горит «лампада Аллаха»?... – сама с собой размышляла Карима, забыв обо всем и всех.
- Карима! Ка-ри-ма! – Фатима вынуждена была по слогам произнести имя сплетницы, призывая вернуться к реальности и рассказать обещанную историю.
Наконец, женщина пришла в себя.
- Я мало что помню. Спроси лучше у Зорайдэ! Карима плохо помнит и мало знает! А Жади всеми секретами делилась не с Каримой, а с Зорайдэ! Карима знает только о том, что сама видела или слышала. Так Муна станет третьей женой сида Саида? – сделала вывод женщина.
- Карима, я тебе больше ни слова не скажу, пока не расскажешь мне о Муне! Рания, возможно, тебе известна эта история?- обратилась Фатима к бывшей сопернице, застывшей возле вазона с цветущим кустарником.
Бывшая жена Саида, изнемогавшая от любопытства, но тоже впервые услышав о некоей Муне, подошла к женщинам и ответила:
- Нет, я ничего не знаю ни о какой Муне. Но мне тоже следует услышать эту историю. Ведь если эта женщина станет женой Саида, то будет жить в доме рядом с моим сыном.
- Конечно, Рания, у тебя веская причина узнать о женщине, единственной, которая вызвала интерес Саида в ресторане. Он даже у дяди Абдула спросил, кто та женщина, которая сидит рядом с рыжеволосой девчонкой, на которую сид Абдул и просил его особенно обратить внимание.
- Так…ээээ… дядя Абдул выбрал не Муну? – растерянно спросила Карима. – А кто эта рыженькая?
- Карима, мне отчего-то кажется, что ты знаешь ту старую историю. Но если ты мне сейчас же не расскажешь, почему Саид не взял в жены Муну, я уйду и начну расспрашивать других служанок. Думаю, найдутся такие же любопытные, как и ты, кто хорошо помнит все мелочи, - сказала Фатима, поворачиваясь к ней спиной и выражая намерение уйти в дом.
- Нет, Фатима, постой! Я вспомнила! Карима расскажет всё, что знает! Это был такой скандал! Родители Муны увезли ее в другой город и там выдали ее замуж… Или нет?
- Муна теперь вдова! Так сказал сид Абдул.
- Вдова? Значит, ей смогли найти мужа!
- Да в чем дело, Карима? Саид соблазнил Муну и бросил? Изменил Жади? Что?
- Что ты! Как ты можешь так говорить о сиде Саиде? – замахала на нее руками Карима. – Он никого не соблазнял. Просто отказался жениться на Муне после всего того, что натворила Жади.
 - Карима, у меня уже терпения не хватает с тобой разговаривать. Пойду к Зорайдэ и расспрошу о Муне у неё! – пригрозила Фатима, уже всерьез делая попытку уйти.
Но сплетница Карима не могла допустить, чтобы кто-то другой рассказал жене Саида чудесную, полузабытую сплетню. Она схватила девушку за руку, умоляя не уходить.
- Карима тебе сама всё расскажет! Слушай же, Фатима!
Рания наблюдала за происходящим, сгорая от нетерпения и желания хорошенько стукнуть Кариму! Почему она тянет?  Почему нельзя просто рассказать то, о чем тебя просят? Нужно обязательно поломаться. А потом Фатиме надоест, и она в самом деле пойдет к Зорайдэ. А ей, Рании, так и не удастся узнать, что там было на самом деле. А уж ей-то никто не станет ничего рассказывать о прошлом Саида и Жади. Кто она теперь?
Но история, которую всё-таки удалось услышать от Каримы, оказалась незамысловатой. Тем не менее, Рания от удивления едва не открыла рот. Она, конечно, знала, на что способна Жади, но… Оказывается, всё случилось ещё тогда, когда Саид и Жади только поженились. Они прожили совсем недолго, а Жади уже начала изводить Саида просьбами взять вторую жену!
  Фатима тут же подсчитала: в тот год она ещё и не родилась даже, а Рания, была совсем крохой, когда между Жади и Саидом кипели страсти.
- Да, это было почти четверть века назад. Очень давно!
«Неужели Саид такой старый? – с неприятным чувством подумалось Фатиме. – Он до моего рождения уже успел прожить полжизни! И теперь он считает, что мне нечего лезть в его прошлое. Оно должно быть закрыто от меня».
Примерно о том же думала и Рания. Значит, вот как? Жади с самого начала не хотела быть женой Саида – молодого, красивого, уже тогда – достаточно обеспеченного мужчины, получившего в наследство ковровую фабрику, положившую начало его будущему огромному богатству. Жади сама искала ему в жены красивую девушку, которая могла бы так понравиться Саиду, что он согласился бы взять е второй женой.
- Но для чего Жади так поступила? – не могла понять Рания.
Зато молчаливо слушавшая историю Фатима очень даже хорошо  понимала будущую мать Хадижи.
- Жади хотела свободы…  Но ей не позволили выйти замуж за Лукаса, выдали за нелюбимого мужчину…
- Жади совсем не любила Саида? – проронила Фатима.
- Не знаю! Карима ничего не знает! – спохватилась женщина, поняв, что проговорилась.
Но на лице Рании как будто было написано: «Я так и знала! Всегда знала об этом!»
– Жади полюбила Саида, но позже, когда родилась Хадижа. У них появилась настоящая семья, - поправила себя Карима.
- Так что же произошло между Саидом и Муной? – напомнила нехорошим голосом Фатима.
И они услышали продолжение: история оказалась проста.
Жади преуспела в своем стремлении, да! Карима собственными глазами видела, как на празднике в доме сида Али, в этом самом доме, куда пришли и Саид с Жади, племянница сида Али и познакомилась с Муной. Начались танцы, и Жади приглянулась девушка,  рядом с которой она танцевала. Жади начала расспрашивать ее, просватана ли она, и когда выяснилось, что нет, сказала, что ее муж, Саид, ищет себе вторую жену. Обманула, что Саид поручил именно ей, найти невесту. Жади всегда была хитра: сообразила, что Саиду может понравиться девушка, которая красиво танцует. Она издали показала Муне Саида, расхвалив, как он молод и красив, что он очень добрый, дарит много золота, щедр, удачливый предприниматель. Ни одна женщина не будет разочарована, став его женой. И Муна согласилась. А тем временем сид Абдул проявил завидную поспешность: пригласил родителей будущей невесты в дом шейха Али, т.е. нашего дяди Али! Они должны были обговорить будущую свадьбу.  Жади даже смотрины инсценировала! Пригласила Муну в гости к дяде Али, оставила ее одну в комнатке, мимо которой непременно должен будет пройти Саид, включила красивую арабскую музыку и велела танцевать. Устроила так, чтобы именно в это время мимо прошел Саид и увидел танцующую девушку… Возможно, у Жади всё получилось бы, ведь Муна была красавицей, и даже Саид признал это, остановившись вместе с дядей Абдулом  возле комнаты и наблюдая за Муной из-за шторки, но… Жади сама всё и испортила! Она раньше времени зашла в комнату и бросилась к Муне поздравлять с успехом, не заметив, что Саид всё ещё стоит за полупрозрачными занавесями и с удивлением наблюдает за происходящим. Увидев Жади, он понял, что всё это не случайно, и девушку ему подсовывают… Это проделки Жади, которая всё подстроила.  Саид был сильно разгневан, он отказался от Муны, хотя уже успел ответить дяде Абдулу, что девушка ему понравилась, и он подумает над тем, не взять ли ему вторую жену. Саид  был так зол на Жади, что едва не побил ее. Он сбежал из риада домой, даже не оставшись объясниться с родителями невесты, введенными в заблуждение.
- Дяде Али и сиду Абдулу пришлось улаживать некрасивую историю, долго извиняться за проступок Жади и за поведение Саида перед родителями Муны.  Скандальная история надолго запомнилась жителям Феса.
- Вот как…., - протянула Фатима. – Теперь я поняла, почему Саид в ресторане поинтересовался у дяди Абдула, та ли самая Муна сидит за соседним столиком. Она оказалась матерью  девушки, которую среди прочих сид Абдул предлагал Саиду просватать.
- Удалось? – полюбопытствовала Карима.
- Что?
- Сосватать невесту? Фатима, отчего ты не хочешь ответить, выбрал сид Саид себе невесту или нет?
- Ах, это… Карима, не знаю, честно. Но рыженькая… Если Саид вновь решит жениться, пусть третьей женой станет она, а не ее мать. Я не буду против, - легкомысленно, как показалось Рании, махнула рукой Фатима, уходя в дом.
Рания, прикусив губу, зло посмотрела в след мерзавке.
«А ведь она сумеет уговорить Саида жениться. Назло мне! Но Жади! Как она могла САМА искать Саиду ещё одну жену? Эта кобра никогда его не любила, никогда! Почему Саид достался ей первой, а не мне?» - переживала Рания, не вспомнив, что когда Саид только собирался жениться на Жади, она, Рания, едва родилась.
«Мактуб! Так суждено! – наконец, признала она. – И это к лучшему. Ведь если бы Жади полюбила Саида, приняла его всем сердцем, не стала встречаться с Лукасом, мне не суждено было бы стать женой Саида Рашида. Не родился бы Мунирчик. И по злой воле судьбы я не потеряла бы моего Саида! Кто мне скажет, что ждет меня в будущем? Что мне делать, чтобы вернуть Саида?»
- …Рания! Рания, что с тобой? – трясла ее за плечо Карима. – Где банка с лепестками? Куда ты ее дела? Сид Али скоро вернется, к его приходу дом должен быть в полном порядке!
Рания вяло ткнула пальцем в сторону вазона, за которым она машинально оставила неудобный предмет.
- Я вернусь в комнату. Карима, когда закончишь с делами, зайди ко мне. У меня так чешется спина. Посмотришь, что там такое?
- Чешется – значит, заживает. Рубцы заживают. Твоя спина скоро будет в порядке. Радуйся, Рания! Карима тебя сегодня ещё немного подлечит, и ты забудешь о порке. Следы останутся, но это ерунда, - быстро проговорила Карима, между делом не забывая посыпать бордюр фонтана лепестками, множество которых уже плавало и в воде.
Кивнув, Рания с достоинством удалилась.
«Что за толстокожая эта Карима. Вовсе ни к чему было напоминать мне о порке, а значит - о Хасане. Как я смогу когда-нибудь забыть об этом негодяе? Пока не вернусь к моему Саиду, подлый рыбак так и будет сниться мне каждую ночь в кошмарах. Только брак с Саидом спасет меня, но когда же это случится? Когда?» - поднимаясь по лестнице, переживала Рания.
А когда она вошла в комнату, вспомнила вдруг слова Фатимы о какой-то рыженькой, которую Саиду сватал сид Абдул, а Фатима не была против. Настроение у Рании испортилось окончательно.  Она разделась, легла в постель и уснула, не дожидаясь появления Каримы с ее чудодейственной мазью.

10. Глава 10. ЧАСТЬ 11. Картина для Саида.

Рания проснулась рано утром от того, что в комнату вошла Карима с подносом, на котором лежала склянка с мазью и прочими предметами, необходимыми для обрабатывания ран.
- Что, Карима? Отчего так рано? – сонным голосом спросила.
- Так как же, Рания! Вечером ты уже спала, когда я пришла к тебе в комнату с лекарством. А сегодня сид Саид с Фатимой улетают, домой возвращаются! Столько дел у всех в доме. И так все уже давно позавтракали и разошлись, - быстро начала рассказывать болтунья новости дома, поставив поднос на край столика и освобождая место, чтобы было куда разложить принесенное.  - Саид с Фатимой отправились на медину за сувенирами. Зорайдэ занята кухней – ведь провожать наших гостей придет много людей. Пусть и не праздник в доме, но столько всего придется приготовить. Нескольких женщин отправили за продуктами, так они уже вернулись. Я еле нашла время, чтобы забежать к тебе обработать спину лекарством.
- Карима, чем я могу помочь? Скажи, а то ведь уснуть уже не смогу, хочется помочь по хозяйству.
Женщина с легкостью поверила ее словам. Раскладывая на столике всё, что нужно для обработки ран на спине несчастной Рании, она ответила:
- Дел много! Но ты, Рания, не перетруждайся. Поправь на диванах подушки в залах на первом этаже. Потом помоги нам с Зорайдэ накрыть на стол, где будут выставлены сладости, фрукты и выпечка. А если хочешь, иди на кухню и помогай женщинам лепить печенье.
- Хорошо, приведу себя в порядок и спущусь вниз.
- Позавтракать не забудь. Приходи, на кухне всё есть: чай, кофе, пирожки-бриуты, сыр, масло….
- Карима,  а что дядя Абдул… Он уже звонил или нет насчет того, что вчера случилось в ресторане?
- А что случилось в ресторане? – насторожилась, удивившись, Карима. Она ложилась спать последняя, но и встала раньше всех. Но ничего нового не слышала и не знала. А Рания так спрашивает, как будто что-то произошло…
- Нет, я не так выразилась, - поморщилась молодая женщина. – Просто я знаю, что сид Абдул не оставит Саида в покое, если он выбрал племяннику невесту. Понимаешь?
- А, Рания, так бы и спросила: женится Саид или нет? Утром Зорайдэ с сидом Али об этом как раз говорили, - оглянувшись на дверь, понизив голос, заговорила сплетница. - Звонил сид Абдул дяде Али, уже звонил! Ещё вчера вечером звонил. Саид отказался спускаться к телефону – сказал, что уже спит. Сиду Абдулу так и сказано было: спит Саид Рашид, будить не велел, много дел перед отъездом. Свой сотовый Саид отключил. Но сид Абдул велел ему передать, чтобы Саид к нему зашел домой. Сид Саид утром за столом ответил дяде Али, что он и так собирается зайти к дяде Абдулу, потому что в его дом должны принести картину, которую Саид у кого-то купил. Очень дорогую картину, за которой сид Саид давно охотится…
Рания слушала болтовню Каримы, терпеливо снося всё то, что та проделывала с ее спиной. Боли она уже не чувствовала: мазь действительно помогала. Если раньше Ранию бесило бы каждое слово из того потока, который любознательная сплетница Карима обрушивала на любого, кто готов был ее слушать, то теперь бывшей жене Саида приходилось ловить каждое слово, стараясь не упустить чего-нибудь важного.
-…так сид Саид  как отрезал: не стану брать ещё жен, и всё. Кризис, много расходов, надо бизнес сохранить, какие ещё свадьбы и жены? Он так и сказал: если дядя Абдул кого-нибудь сосватает за его спиной, то сам на невесте и женится. А он и не подумает брать третью-четвертую жену!
Рания, услышав такие новости, расслабилась и уже с удовольствием и в хорошем расположении духа принимала процедуру втирания мази. «Саид никого не выбрал, значит, у меня ещё есть шанс», - подумала она, лежа на животе и положив голову на сложенные перед собой руки.
- …боюсь только, как бы сид Абдул не устроил ловушку Саиду у себя дома, Когда Фатима вернется с Саидом с медины, она будет заниматься укладыванием вещей в дорогу. А сид Саид один пойдет к дяде Абдулу за картиной. Но кто знает, что дядя Абдул придумает? Может быть, он приведет в свой дом отца невесты и саму девушку? А там ловкий маневр, четверо свидетелей, которые подтвердят, что мужчина оказался один на один в комнате с невестой – и всё: Саиду придется на ней жениться, хотя ничего  произойти и не могло.
- Карима, но неужели Саид и сам этого не понимает? Пусть хотя бы Фатиму возьмет с собой! А она что – согласна на третью жену?! – с досадой спросила она.
- Карима ничего не знает, - быстро замахала руками женщина. - Может, Фатима и не против. Кто знает? Может быть, Фатима боится оставаться второй женой, потому что первой стала теперь Зулейка? Ведь теперь их только двое. А с Зулейкой Фатима не сможет вести себя так, как с тобой, Рания… Ой! Смотри, не проговорись, а то я тебе повторила слова Зорайдэ, когда она с сидом Али обсуждала сида Абдула. Ну и про вашу семью они тоже говорили.
- Нет, конечно, Карима, будь спокойна, я никому ничего не расскажу!
Карима кивнула, набрала из баночки мазь на ладонь и принялась в который раз осторожно втирать ее в кожу Рании.
- Вот и я тоже думаю: Фатиме выгодно направить удар Зулейки на новую жену Саида.
- Но ведь и любовь Саида уйдет от Фатимы к новой жене!- нервно возразила потерявшая статус жены женщина.
- Кто знает, Рания, кто знает. Саид может и не полюбить девушку, которую выберет ему дядя Абдул. Тогда он останется с Фатимой, а ссориться между собой будут первая и третья жены. Разве так не может быть?
Рания хмыкнула, подумав, что Фатиме вполне может удаться и такой поворот в семейной жизни.
 Когда Карима удалилась, оставив на столике остатки мази и разные медсредства, Рания умылась, оделась и спустилась вниз на кухню, будучи уже в ужасном настроении.
Правда, она не забыла выбрать симпатичное платье – из старых, вдеть в уши серьги из серебра и украсить грудь серебряным же монисто, тем самым, что было на ней почти десять лет назад, когда она только вышла замуж за Саида. Смотрелось оно прекрасно, и Рания теперь радовалась тому, как однажды она забыла забрать его в Бразилию, в спешке собираясь к отъезду. Но теперь вот нашлось и пригодилось.
 И хорошо промытые, блестящие, густые волосы Рания аккуратно причесала, подкрасилась, нанеся легкий макияж. Взглянув на отражение в зеркале, пришла к выводу, что выглядит прекрасно. Только вот заметит ли Саид, оценит ли потерю?
Она с нетерпением стала ждать возвращения Фатимы с медины. Как бы жена Саида не подтрунивала и даже не издевалась над ней, но всегда, в конце концов, проговаривалась. А Рания сгорала от желания узнать: будет Саид брать ещё одну жену или нет? Кому знать об этом в точности, как не фаворитке Саида?!
Она занялась уборкой в нижних комнатах: взбивала и поправляла подушки на многочисленных диванах, протирала пыль на столиках, проверяла цветы в вазах, одним словом, делала всё то, чем в доме Саида Рашида занимались бы слуги, а она, будучи первой женой (или даже четвертой!), только указывала бы, что и как надо сделать.
«И я ещё удивляюсь, что Хадиже так не повезло в жизни: она собственными руками переделывает массу домашних дел. А теперь и я вынуждена заниматься тем же! Но в доме дяди Али я гостья, а вот когда вернусь в дом Саида, меня могут заставить работать наравне с остальными слугами. Ведь положение няни его детей не намного выше статуса служанки», - с испугом размышляла женщина, до сих пор старавшаяся отгонять от себя страшные мысли о будущей жизни в Бразилии.
Рания не могла дождаться, когда откроется дверь и войдет Фатима с многочисленными пакетами и свертками в руках. «Сколько можно бродить по медине Феса? Она в каждой лавке на каждой из 9 тысяч улиц побывать решила, что ли?» - возмущалась она про себя.
Из кухни по всему дому разносились вкусные запахи тушеной баранины и сладкие приятные ароматы выпечки. «Слава Аллаху, сегодня ветер дует не на дом дяди Али с красильни, а наоборот, иначе опять пришлось бы задыхаться от невыносимой вони выделываемых в мастерских шкур. Хотя бы такая маленькая радость», - заметила она про себя.
Рания успела и печенье постряпать. Но так как почти вся работа была уже выполнена до её появления, по указанию Зорайдэ Карима отправила женщин с кухни во дворик, где предстояло почистить ковры и подмести  выложенный плитками вокруг фонтана участок. Нет, такими делами Рании заниматься не хотелось: ещё не хватало, чтобы вернувшись с медины, Саид и Фатима увидели ее с метлой в руках! Фатима ей долго станет припоминать подобное занятие!
Она могла бы и вовсе не утруждать себя работой в доме, где была гостьей, но как иначе оказаться в центре происходящих в семье событий и узнать, о чем болтают служанки в доме? Быть рядом с Каримой – это большая удача. Рания надеялась узнать много такого, что оказалось бы скрыто от неё, останься она у себя в комнате.
Поэтому она и решила заняться делами в доме.  Что такого в том, если она всего лишь поправит подушечки, в данный момент в беспорядке наваленные в одном углу дивана после того, как во дворике их выбили от пыли?
…Наконец, Фатима явилась. Но одна – Саид проводил ее до ворот риада и тут же отправился куда-то, но вот куда? Фатима и сама не знала, Саид ей не сказал. Именно так ответила она Кариме, тут же задавшей множество вопросов, в том числе поинтересовавшись, что она купила, где побывала и почему вернулась не с мужем. Неужели они потеряли друг друга где-то на медине?!
- Нет, просто Саиду нужно кое-что уладить в делах, связанных с Эс-Сувейрой. Потом он пойдет к дяде Абдулу за картиной.
- Фатима, и ты не боишься, что…, - начала Карима и тут же выложила версии того, что может случиться с Саидом в доме дяди Абдула.
- Я так не думаю. Саид умный, он не попадет в ловушку. Уж скорее дяде Абдулу на старости лет придется взять молодую во всех смыслах жену.  Да, если ею окажется та рыженькая, мне будет жаль ее, - задумчиво посочувствовала незнакомке Фатима, но в явном расчете на то, что ее слова будут услышаны Ранией. Ведь она не могла не заметить, с каким интересом прислушивалась неприятельница к их разговору.
- Карима, я так проголодалась! Как будто и вовсе сегодня не завтракала! Пожалуйста, скажи на кухне, чтобы принесли мне чего-нибудь поесть.
- Куда, Фатима, принести? В комнату? Или здесь на столик поднос с едой поставить?
- Ах, можно и здесь. Ногу натерла! Вот что значит не послушаться Зорайдэ и отправиться по мощеным улицам на высоких каблуках. И французские туфельки теперь придется выбросить! Я утром, наверно, не в себе была! Только и думаю о том, что предстоит лететь несколько часов на самолете, да ещё и с пересадкой… Кошмар!
- Вот как? Фатима, а, может быть, ты переживаешь, как бы Саид ещё жену не взял? – с подозрением спросила Карима.
- Ещё чего! Если Саид женится, пусть покупает каждой жене по отдельному дому! Мне же лучше, как видишь, - самонадеянно ответила Фатима, решив не рассказывать болтливой Кариме, как ответил Саид на ее претензии в ресторане: все жены будут жить вместе! «Не стоит давать Рании повод для злорадства!»
Карима позвала одну из девушек и велела ей отнести пакеты с покупками в комнату лары Фатимы. А жена Саида в это время расположилась на диване, достав из сумочки очередной журнал с несколькими газетами и развалившись на недавно красиво уложенных Ранией подушках.
- Карима, мне кофе с корицей и кардамоном и свежее печенье. Так вкусно пахнет, наверно, это с миндалем, моё любимое?
- И с миндалем, и  с кунжутом, и с фисташками! Разного напекли!
- Пусть принесут всего понемногу! – пожелала Фатима.
Карима распорядилась, а потом подошла поближе к жене Саида, развернувшей одну из газет.
- Фатима, Фатима! Неужели тебе интересно? – заглянув сбоку, удивилась Карима. – Там же статьи об экономике, о политике!
Фатима тоже с удивлением посмотрела на Кариму.  Откуда женщина, большая часть жизни которой проходит в доме за домашним хозяйством,  может знать слова «экономика» и «политика»? Впрочем, чему удивляться? Всем интересуется, везде подслушивает. Наверно, из разговоров сида Али с гостями набралась таких умных слов.
- Карима, не поверишь, в газетах столько интересного! В марокканских  газетах в том числе. Я о некоторых вещах даже не подозревала. Оказывается, у короля Марокко Хасана VI уже двое детей! Его жену Лаллу Сальму я видела на фото в Интернете, их с королем сына – тоже. Но о втором ребенке, дочери, не писали, мне кажется…
- Фатима, молчи! Это харам!
- Что такое?
- Фатима, у нас в Марокко не принято обсуждать частную жизнь короля и королевской семьи! Харам! Мы все любим нашего правителя, его портреты висят в каждой лавке, на каждой улице, но говорить о нем, сплетничать – не принято. Это закрытая тема, понимаешь? Запрещено.
- Карима, неужели и для тебя существуют какие-то запреты? Ушам не верю! – поразилась молодая женщина.
- Да, это запрещено.
- А что в этом такого? – продолжала недоумевать Фатима. – Европа знает всё о жизни своих монархов. Например, о принце Чарльзе из Великобритании, о том, на ком собирается жениться его старший сын. Фото принца Уильяма и его невесты…- Кейт Миддлтон, кажется?... можно увидеть во многих журналах и в Интернете.
- Но это в Европе, а в Марокко всё иначе. Всё по-другому, - испуганно зачастила Карима. - Если у нас не положено обсуждать короля, лучше этого не делать. Карима тебя предупредила. Но если ты, Фатима, не веришь мне, спроси у Саида, он тебе то же самое скажет!
Спор продолжался, но Рания, притихшая в углу комнаты, считала их разговор пустой болтовней. Ее интересовало совсем другое, но Карима и не думала расспрашивать Фатиму о Саиде, о его визите в дом дяди Абдула. Ведь допусти Саид промах - и после этого изменится жизнь всей семьи. Неужели Фатима не осознает этого? Впрочем, она-то не успела на себе почувствовать, что это такое, когда в доме появляется ещё одна женщина, счастливая соперница, фаворитка на неизвестно какое время.
Но тут Карима как будто услышала мысленные мольбы Рании и задала вопрос:
- Фатима, а к которому часу вернется сид Саид? У вас самолет во сколько вылетает?
- Самолет? Из Феса в Мадрид … эээ… ближе к вечеру. Думаю, после вечернего намаза мы двинемся через медину к воротам, где нас будет ждать такси, чтобы отвезти в аэропорт.
- Вот как? Карима так и думала! А то Зорайдэ решила, что вы уже после обеда уезжаете. Велела у тебя уточнить.
- Да, уезжаем, но вечером. Так жаль, что Хадижа не сможет приехать из Мекнеса. Но что поделаешь, - искренно вздохнула Фатима.
- Хадижа не сможет, а Лейлу и Арибу дядя Абдул тоже  не станет приводить. Лейле уже трудно ходить так далеко. Скоро у Мухамеда родится сын … или дочь. Он по телефону сказал дяде Али, что любит с малышами возиться. Жаль, что Аллах не послал им с Латифой много детей. Только Амина и Самиру.
- Ничего, зато теперь наверстает со своей..., хм,…, Лейлой, - ответила Фатима, и в ее словах Рании почудилось презрение. Это понятно, впрочем: Латифа оказалась симпатична  Фатиме, как и она - Латифе.
Вот ее, Ранию, никто никогда не любил! Но если быть справедливой, то жена Мухамеда всегда относилась хорошо и к ней, Рании. Но только вот отчего же ей не жаль Латифу? Наверно, потому, что Латифе никогда не приходилось делить мужа с другими женщинами. Она всегда была подругой ненавистной Жади. И то, что Латифа и Жади  – сестры, совершенно ни при чем.
Но теперь, когда Мухамед тоже, глядя на старшего брата, решился взять вторую жену, Латифе предстоит испить до дна такую же горькую чашу. Теперь сестра Жади узнает, каково быть второй женой!
Рания, не вспоминая о собственных ошибках,  удивлялась тому, какими глупыми и недальновидными могут быть женщины! Латифа не только перестала быть единственной женой, но теперь она – вторая. Требовать развод, зная, что его не получит? Глупо. И дом ей Мухамед не купит! А если всё-таки брат Саида даст ей махр и купит отдельный дом, как она будет жить одна?
Даже Жади не рискнула сделать такой шаг: остаться одной, получив свободу, которой так добивалась долгие годы. Жади всегда поступала хитро: как только понимала, что бразилец ее бросил  или не смог соединиться с ней, или у них опять что-то не заладилось, она всегда возвращалась к Саиду, позволяя себя вернуть, не дать ей развод, а то и сама умоляла взять ее обратно! И всегда добивалась желаемого.
А Латифа?  Ничего у неё не выйдет. Вернется к Мухамеду, придется ей подчиняться соплячке из Марокко. Рания почувствовала  даже некоторое презрение к жене Мухамеда, не сумевшей при сложившихся обстоятельствах  занять для себя более выгодное положение в семье. А Фатима, судя по всему, не испытывает симпатий к Лейле, потому что заранее стала на сторону Латифы.
- …Саид собирался пробыть у дяди Абдула недолго. Как только заберет картину –  сразу же вернется. Ведь и ему надо разобраться с вещами и документами, - тем временем говорила Фатима.
- Разные люди придут, чтобы проводить вас в дорогу, - подсказала Карима. – Сид Саид должен встречать их, поговорить с каждым.
В комнату вошли Зорайдэ и девушка с подносом еды для Фатимы.
- К какому часу должен быть готов стол? Фатима, мы запутались, а сид Али ещё рано утром отправился на рынок верблюдов. Я не могу дозвониться ему на сотовый.
- Лара Зорайдэ, Саид обещал вернуться вовремя. Он успеет и собраться, и к столу, и с гостями поговорить. Большего я не знаю.
Зорайдэ отправилась дальше по домашним делам, а Фатима принялась за еду, откусывая по небольшому кусочку печенье,  запивая каждый раз крепким кофе, на котором в кружке долго держалась пенка.
- Фатима, а какую картину собирается купить твой муж? Он всё время покупает картины. У вас в доме, наверно, все стены обвешаны картинами? – с любопытством спросила Карима.
- О, да! У Саида целая коллекция картин художников-ориенталистов! У нас в доме есть комната, где, как ты и предположила, все стены покрыты картинами.
- Каких-каких художников? – переспросила женщина.
Фатима, проглотив очередное печенье и отпив немного кофе, терпеливо пояснила:
- Ориенталисты – это художники, которые пишут картины на тему Востока. Гаремы и одалиски, улицы арабских городов с минаретами и мечетями… Они рисуют рынки, лавки с товарами и торговцев, пустыню с караванами и прочее.
- И что же будет нарисовано на новой картине? – не могла не полюбопытствовать Карима. – Вы увезете несколько картин: ты – с видом Эс-сувейры, Саид – восточную.
- Я точно не знаю, Карима, что на той картине изображено. Но художник известный, Саид давно мечтал именно об этом полотне.
- Шукран, Фатима, что объяснила про художников. И что: кому-то это интересно - смотреть на узкие пыльные улицы и торговцев?
- О, ты даже не представляешь, сколько желающих иметь такие картины! У Саида столько знакомых коллекционеров, которые собирают только ориенталистов!
- Неужели сид Саид не рассказал, что будет нарисовано на новой картине? И ты, Фатима, сама не догадалась спросить? – не могла никак удовлетворить любопытство Карима.
- Нет, мне всё равно. Могу предположить, что это какая-нибудь очередная полуголая одалиска, развалившаяся на роскошном ковре в ожидании султана. Или красотка с музыкальным инструментом на диванчике у окна, за которым видны минареты и древний город цвета песка.
- Это же харам! – поразилась Карима.- Дядя Абдул говорит, что ислам запрещает изображать животных и людей.
- Почему же? Я не очень хорошо разбираюсь в живописи, а искусством мусульманских стран и вовсе не интересовалась, но неужели всё так, как ты говоришь? Что же рисуют восточные художники?
- Растения, узоры разные, орнаменты.
- Но это не картины!
- Так ведь считается, что только Всевышнему позволено создавать людей и животных, а если люди станут рисовать такое, значит, они решатся встать вровень со Всевышним! И кроме этого, Бог дает каждому живому существу душу, и когда наступит час конца света, восстанут умершие люди и животные, и к каждому вернется его душа. А откуда возьмутся души для нарисованных, созданных художником людей и животных на картинах и в вылепленных скульптурах?
- Интересная логика. Но подозреваю, Карима, что ты не совсем верно передала суть запретов на изображения в исламском искусстве. Пожалуй, я расспрошу об этом у Саида, нам будет, о чем поговорить в самолете.
- Спроси, Фатима, я тебе повторила только то, что запомнила из рассказов дяди Абдула. Раздетая одалиска?  Какой харам! – продолжала возмущаться Карима.
- Да, Карима, но замечу, что ориенталисты - это не мусульманские художники.  В прошлые века путешественники возвращались в Европу из странствий по Востоку и затем писали картины по своим воспоминаниям,  если они владели художественным мастерством, или рассказывали другим, в дневниках описывая жизнь в чужеземных странах, писали книги, придумывали романы, используя увиденное  на Востоке. Сказки «1000 и 1 ночи» написаны вовсе не на арабском востоке, а придуманы каким-то неизвестным писателем,  путешественником с большой фантазией. Я читала об этом когда-то.
- Не верю! Наши арабские сказки? Не может быть! Услышали, запомнили и переписали у себя там, - воспротивилась плагиату Карима.
- Не знаю, спорить не стану. Но если говорить о картинах, мне больше нравятся импрессионисты. Клод Моне, Эдгар Дега, Огюст Ренуар,Мане и другие. Когда я жила в Париже, несколько раз бывала в музее Орсо…
Пока Фатима перечисляла названия любимых картин и имена художников, рассказывая об их жизни порой просто удивительные вещи, а Карима с интересом ей внимала, забыв о множестве домашних дел, Рания не знала, как поступить: в гостиной дел у неё больше не было, но уходить никуда не хотелось.
 Она тихо присела на угол дивана, взяв в руки расшитую бисером подушечку, сделав вид, что с интересом рассматривает замысловатый узор на вышивке.
- Фатима, почему ты не предложила Саиду пойти за картиной вместе? Там может оказаться та самая претендентка в невесты, на которую Саид, как ты говорила вчера, обратил внимание. Откуда ты знаешь, какие мысли могут прийти ему в голову? – обеспокоенно спросила в который раз Карима.
- Я точно знаю, что Саид, зайдя за картиной, будет думать только о ней – картине, новом приобретении, которое пополнит его немаленькую коллекцию! – ответила без тени беспокойства, даже с иронией, Фатима.
«Ничего, однажды ты дошутишься, кобра, - вспомнила Рания привычное ругательство из самых любимых среди женщин семьи. – Я тоже не ожидала, что на свадьбе сида Али и Зорайдэ Саид заглядится на танцующую Зулейку, которая всего лишь улыбнется ему в ответ. А он  потом сосватал ее, женился и привез в наш дом! А ведь я тогда была единственной женой, радовалась жизни после изгнания Жади из семьи, которая ушла навсегда.  Но недолго длилось счастье: Саид взял вторую жену!»
Фатима доела выпечку и выпила ещё пару чашек кофе. Она досмотрела прессу, пролистала журнал и, наконец, поднялась с дивана.
- Пойду немного полежу, а потом начну собирать вещи.
- Хорошо, Фатима, я пришлю к тебе кого-нибудь, чтобы помогли уложить вещи, как тебе надо, -  тут же  отозвалась Карима, которая то и дело курсировала мимо комнаты или  через комнату – во двор или на второй этаж.
Когда Фатима поднялась к себе, а Рания всё ещё высиживала в ожидании непонятно чего на диване, появился Саид. Он долго не задержался: отнес наверх какую-то папку с документами, а затем, как будто не замечая ее,  сделав телефонный звонок по местной связи с телефона сида Али и недолго переговорив, собрался выйти снова, но был остановлен бдительной Каримой.
- Сид Саид, что мне ответить сиду Али или Зорайдэ о том, когда вы вернетесь? Ведь вы снова куда-то уходите?
- Да, я иду к дяде Абдулу. Но вернусь быстро. Только заберу пакет, который должны у него для меня оставить.
- Хорошо, я так и передам. Карима передаст, не волнуйтесь. Я так и скажу: сид Саид обещал, что долго не станет задерживаться у сида Абдула…
- Хорошо, Карима, я всё понял. Мне пора, - на ходу ответил Саид, двигаясь к двери широкими шагами.
Карима отправилась следом за ним, чтобы проводить до ворот и посмотреть, как обстоят дела вокруг фонтана: уборка шла полным ходом, но надо было спешить – гости, которые придут проститься с Саидом перед дальней дорогой, скоро пожалуют.
Она и представить не могла, что ждало Саида в доме родного дяди, и какой скандал разразится после его возвращения в дом сида Али!

11. Глава 11. ЧАСТЬ 11.  Картина с одалиской.

- Лара Дуния! Да проснитесь же! Аллах! Да что же такое? – трясла за плечо Дунию  рассерженная Нурия. - С улицы в дверь стучат, говорят, что принесли ценную посылку для Саида Рашида. Что мне делать? Впустить?
- Что тебе, Нурия? Зачем ты меня разбудила? – возмутилась едва проснувшаяся и ещё не пришедшая в себя жена сида Абдула. День был на редкость жарким, Дунию сморил сон прямо в кресле. Только задремала, и вот – Нурии снова от неё что-то надо! Вернулась, наконец, от Лейлы, но тут же нашла, как досадить!
- Дуния. Проснешься ты, наконец?! Принесли посылку для Саида Рашида. Хотят у нас в доме оставить! Говорят – племянник сида Абдула купил какую-то картину! Что мне им ответить? Говорил сид Абдул что-нибудь об этом? Знает он об этом?
- Ах, посылка с картиной? Да, конечно, он говорил. Пусть заносят. Прикажи впустить. Пусть сами занесут, тяжелая, наверно, а я ничего таскать не собираюсь! -  начала ворчать Дуния.
- Так сид Абдул говорил, что принесут купленный Саидом товар? – сердито переспросила Нурия, чтобы убедиться, верно ли она поняла.
Нурия только что вернулась из дома Лейлы, по дороге решая, о чем рассказать старику, а о чем умолчать, чтобы не расстраивать хозяина. Девчонку срочно пора отправлять в Бразилию, к мужу! Скоро с ней совсем будет трудно поладить. Лейла с каждым днем всё больше показывала дурные стороны характера. Но она ждала ребенка, и даже сид Абдул был бессилен что-либо сделать.
 Вот родит, а потом с ней пусть муж разбирается. Только так! Сид Абдул и половины не знал из того, как чудила девчонка. Да его бы удар хватил, узнай сид Абдул всю правду! Деньги тратили, как попало, покупая разные ненужные вещи. Дом почти не убирался, обед не готовился. Ели девчонки как придется и что придется – совсем обленились! Ариба не успевала все дела переделывать одна. Об уборке огромного для двух девчонок дома и речи не шло.
На медину тоже почти не выходили. Только Ариба иногда выбегала за лепешками в пекарню и немногими продуктами. Иногда ходили в хамам. Но теперь соседки видели там только Арибу. Как мылась Лейла – было загадкой. Ариба купала ее, стоявшую в огромном тазу, - такова была открывшаяся Нурии правда. А самое возмутительное было в том, что Лейла возомнила себя госпожой и наняла на пару недель служанку. Именно та женщина какое-то время занималась домашним хозяйством, пока Ариба ухаживала за приболевшей Лейлой. Или притворявшейся больной.
 - Одалиска! Как Мухамед станет с ней справляться – его дело, но сида Абдула надо от нее спасать! – пришла к такому выводу лара Нурия.
Пробыв у «одалиски» несколько дней, лара Нурия не выдержала и решила вернуться назад, в риад хозяина. Пусть девчонки живут, как знают! А вот как без нее поживает сид Абдул, ей не всё равно. И она как чувствовала: оказавшись дома, обнаружила почти ту же картину, что и в доме, из которого она поспешно ретировалась: еды нет, продуктов нет, сида Абдула тоже нет! А Дуния возлежит в кресле, разморенная жарой, и сладко спит.
Только Нурия собралась наводить порядок: отправить кого-то из слуг на рынок, другого – двор вымести, за кормом для осла сходить,  а потом как можно скорее приготовить обед, так с улицы в дверь постучали старым бронзовым кольцом, вделанным в ворота.
- А где сид Абдул? Почему ты у него не спросишь? Меня надо было обязательно разбудить? – нехотя ответила заспанная, еле открыв отекшие глаза, жена хозяина.
- Дуния, если бы я могла распорядиться, так не стала бы тебя беспокоить! Но там у ворот стоит человек, ждет, что ему жена хозяина дома ответит! Так мне что сказать: пусть заносит посылку,  или назад отправить? – сердито вопрошала старуха.
- Пусть заносит, сказала же! А где Абдула носит? Опять по медине шляться отправился? Почему его никогда в доме не бывает? – охрипшим голосом продолжала ворчать Дуния, игнорируя недовольство преданной сиду Абдулу служанки.
- Сид Абдул по медине не шляется, не мальчишка он уже. Ушел – значит, дела есть, - сочла нужным поправить жену сида Абдула задетая ее словами Нурия.
- Иди, Нурия, скажи, чтобы занесли картину. Она очень ценная, Саид дорого за нее заплатил, не дай Аллах ей испортиться! Абдул меня ещё вечером предупредил, что принесут посылку для Саида, а он потом сам за ней придет, чтобы забрать с собой в Бразилию.
- Ну, мне сид Абдул ничего не говорил, так что, лара Дуния, придется Вам самой сходить поговорить. Сами разбирайтесь с посланцем! – обиженно сказала Нурия, уязвленная забывчивостью Абдула.
- Ну, забыл старик предупредить тебя, Нурия! Или не успел! Ты ведь утром пришла, а он уже умотал на медину. Ты пришла, а его нет. Когда бы он мог тебе сказать? По телефону, что ли? Так на его сотовом, как я поняла, деньги закончились. А вообще у сида Абдула с каждым днем всё хуже с головой!
- Аллах, Аллах! Нет, Дуния, не смей наговаривать на моего хозяина! Харам какой! У сида Абдула ясный ум, и долго таким и останется! Аллах свидетель! Каждому бы в его возрасте такую голову иметь!
- О-хо-хо! Уже обиделась за своего Абдула! Алхамдуллилах! Почему Всевышний не дал Абдулу в жены тебя, Нурия? Что за несправедливость? Почему я попала в его сети? Сходить к шейху, потребовать развод? – завела привычную песню Дуния, вставая с кресла и засовывая ноги в легкие бабуши. Нурия сердито хмыкнула, наблюдая за неспешными действиями вредной обитательницы дома.
- И почему Абдул на тебе не женился? Была бы ему лучшей на свете женой! Как же он так слеп, что не замечает, что именно в тебе «горит лампада Аллаха»? Наверно, ослеп от такого яркого света!
- Не гневи Аллаха, Дуния! Не смей так говорить! И поторопись, а то человеку ждать надоест, он и уйдет. Останется сид Саид без картины, - уже менее сердито забормотала Нурия, польщенная словами скандалистки, доставшейся в жены хозяину.
Обе пошлепали к выходу из дома, через дворик – к воротам. Впустив незнакомца, проводили в комнату – довольно большую гостиную на первом этаже. Мужчина нес в руках плоскую, но довольно большую коробку, а в гостиной опустил на пол и прислонил коробку к стене в том месте, на которое Дуния указала пальцем.
Затем курьер позвонил тому, кто его отправил в дом сида Абдула и доложил об успешной доставке предмета искусства.  Попрощался и удалился. Пока лара Нурия и один из слуг пошли его проводить и закрыть за ним дверь с улицы, Дуния легко подняла с пола габаритную, но вовсе не тяжелую коробку, повертела в руках, осмотрев со всех сторон, и вернула на место.
- Ладно.  Пусть здесь и стоит, - кивнула она возвратившейся в дом Нурии. – Придет Абдул – пусть сам и звонит Саиду, что посылка на месте, можно забирать.
Нурия пожала плечами: не ей ведь даны были указания, как действовать.
- Или мне самой позвонить сиду Али? Пусть Саид с Фатимой зайдут. Посидим вместе с Фатимой, чай попьем. Поболтаю с интересным человеком! Новости узнаю: утром, когда я на рынок выходила, вся медина только и шумела про то, что Саид невесту выбирать ходил. И Абдул вчера вечером вернулся довольный. Сказал: «Фатима не подвела. Намекнула, против кого из невест она не станет возражать!» Нурия, а ведь Абдул именно ту девчонку и собирался Саиду сосватать!
- И что? – насторожилась лара Нурия. – Саид жениться надумал? Так свадьба скоро? Что-то не верится. Не собирай сплетни, Дуния!
- Нурия, уж я-то хорошо Саида знаю. Не хочет он жениться и не станет. Его так просто не уломать. Это и сид Абдул понимает. Но я хочу выяснить у Фатимы: с чего это она вдруг согласилась на третью жену? Не сошла ли она с ума? Какая женщина станет с верблюда слезать, чтобы туда вместо себя соперницу усадить? Нет, что-то здесь не то…
- Я только одну такую знала – Жади!- подтвердила и Нурия. – Но сид Абдул тогда сколько невест Саиду находил, так ни на одной Саид и взгляда не остановил.
- Вот-вот! Жади хотела развестись с Саидом, чтобы выйти замуж за бразильца, а с Фатимой что?
- Дуния, ты не о том думаешь. Лучше скажи: что за картина? Ведь сид Абдул спросит, а мы у посыльного ничего не разузнали. Сид Абдул обо всем знать желает. Что ты ему ответишь, когда спросит?
- Аллах! Да какое кому дело, что внутри коробки? Какая бы там ни была картина, она Саиду принадлежит. Он купил, скоро придет и заберет. А посыльный сам ничего знать не может, и что ему велели отнести – он доставил по нужному адресу.
Дуния стояла посреди комнаты, уперев руки в полные бока. Голубой халат из шелка переливался при каждом ее движении. Потом женщина взяла с кресла платок и стала обмахиваться им, стараясь хотя бы так облегчить страдания из-за  жары.
- Нет, мы должны узнать, что на картине нарисовано! Сид Абдул рассердится, если там какой-нибудь харам.
- Да твой Абдул никакие картины вообще не приветствует! Только и слышно: «запрещено», харам! Картина  в упаковке? И слава Аллаху! Ничего же невидно, а Саид появится, унесет свою картину, что бы там на ней ни было: верблюд или одалиски. Нам-то что?
Женщины продолжали спорить, звонить – не звонить Саиду, посмотреть - не посмотреть  на картину. Но появление сида Абдула положило конец их сомнениям.
Едва войдя в гостиную, Абдул заметил прислоненную к стене коробку.
- Картину уже принесли? – живо спросил он. – Тогда я уж посмотрю, какие такие картины покупает Саид по сумасшедшей цене. Когда мне сказали, сколько он отдал денег за полотно с красками… Дуния, открывай коробку!
- Ещё чего! Сам же говоришь, сид Абдул, что картина дорогая. Аллах! Саиду не понравится, что без него упаковку сняли. Да и мало ли что с картиной случится. Мы останемся виноваты! Нет, и не подумаю открывать!
- Что значит: Саиду не понравится? В мой дом велел принести картину, а как посмотреть – так не понравится? Нурия, разверни, достань. Приказываю!
Дуния фыркнула, подбоченилась, уперев руки в бока, став в любимую позу перед ненавистным мужем. А Нурия послушно открыла коробку и довольно неосторожно вытащила картину, ухватившись рукой за раму.
- Это хорошо, что картина в тряпку замотана, а то вы ее повредите, - с неодобрительной ухмылкой заметила жена Абдула.
- Снимай тряпку, Нурия. Хочу взглянуть, что там намалевано, - велел сид Абдул. – Вот чувствую, что там что-то греховное!
- Сид Абдул, не кончилось бы это скандалом! Саиду не понравится, как с его картиной обошлись. Придет, сам пусть и покажет вам, если так интересно! – настаивала на своем лара Дуния.
- Что?! Ты думаешь, мой родной племянник посмеет со мной неуважительно разговаривать? Ты меня ни с кем не путаешь? Я не сид Али, это стены ЕГО дома сотрясались от скандалов, когда Жади была женой Саида, а теперь и Латифа по ее стопам пошла. А моя палатка крепко стоит!
Он в нетерпении сделал знак Нурии, подгоняя ее, чтобы пошевеливалась, желая скорее увидеть полотно.
И женщина, наконец, справилась. Сняла и откинула в сторону последний кусок ткани и… замерла, едва взглянув на повернутую к ней изображением картину.
- Что там, Нурия, отвечай же, - насторожился сид Абдул. – Поверни-ка ко мне той стороной!
- Харам! Харам, сид Абдул! Не нужно Вам смотреть на это!
- Что? – не поверил ушам старик.- Немедленно покажи!
- Аллах! Нет, сид Абдул, не могу! Алхамдуллилах! Как такую картину можно  в доме держать? А у Саида ведь дети. Они увидеть могут…
- Да что там такое? Поверни ко мне, немедленно! – вскипел старик, и Дуния, видя, как растеряна старуха Нурия, живо оказалась возле нее и выхватила картину из ее рук.
- Аллах! – воскликнула и она. – Кто же это? Я ее вроде бы не знаю! Но лицо как будто знакомое. Так Саид заказал чей-то портрет? А я слышала, что картина известного художника, очень дорогая… Это не та девчонка, на которой он жениться собрался? Та рыжеволосая, о которой ты говорил вчера, Абдул? Не она ли?
Дуния, не поворачивая картину к Абдулу, рассматривала ее во все глаза, не замечая, как у старика округлились глаза и открылся рот.
- Что?! Дочь Муны на картине? Это харам! Как можно?... Не может быть! – решительно закончил он. – Не верю в такое! Дай-ка взглянуть!
Дуния осторожно опустила картину и повернула «лицом» к присутствующим, прислонив к стене.
- Аллах! Что видят мои глаза! – едва смог произнести потрясенный старик. – Какой харам! Что это, Нурия? Не обманывает ли меня зрение? Нурия, Дуния, вы видите то же, что и я?- вопрошал он ошалевшим от негодования голосом, всё ещё не веря в увиденное.
- Да, Абдул, да! Мы видим то же самое, что и ты, не сомневайся! – уверила Дуния сида Абдула.
- Аллах, Аллах! – только и могла повторять потрясенная Нурия, прижимая край платка к губам.
- Красивая какая! – прокомментировала Дуния. – Красивая, молодая, а волосы какие роскошные, рыжие, как у дочери шайтана! Вот только одежды на ней мало… И что? Ведь она одалиска из гарема, это же понятно! Вон там и служанки нарисованы. А она стоит, улыбается. Или танцует? Руки как-то у неё расположены, как будто она танцует… И как улыбается! А глаза-то, глаза! У кого же я видела такие глаза? – задумалась Дуния. – Из-за глаз лицо кажется неуловимо знакомым…
Молчавший до этого момента сид Абдул вдруг взвизгнул:
- Одалиска! Это же одалиска!
- Мало Саиду своих одалисок, так он ещё и нарисованных теперь в дом к себе тащит! Деньги бешеные на них тратит! – размахивая руками, вытаращив глаза, негодовал старик. - А сам говорит, что на женитьбу у него денег нет, отказывается брать в жены девушку из приличной семьи!
Нурия обеспокоенно смотрела на сида Абдула: он уже начал задыхаться от возмущения. Это плохо! Да пусть хоть что там нарисовано, только бы сида Абдула удар не хватил!
- Сид Абдул, принести вам чай? – нашлась она. – Выпейте горячего мятного чая, успокоитесь. Звоните Саиду, пусть придет и заберет картину.
- Неет, Нурия! Не получит он картину, нееет! Что же это такое? Один племянник жене купил телевизор, и Лейла от него не отходит, а он только и делает, что деньгами ее осыпает. А Саид совсем ума лишился! Для этого он столько работает, чтобы деньги тратить на подобные картины?! Да пусть бы лучше ещё один закят заплатил, если деньги есть, а на что потратить – не знает.
- Успокойся, Абдул! Просто ты не разбираешься в искусстве. Современные художники ещё и не такое рисуют. Когда мы на свадьбу Хадижи ездили, так Фатима мне по секрету показала комнату, где Саид хранит свою коллекцию. Там много таких картин. Восточных, я имею в виду. И эта женщина… , да на ней как раз много надето по сравнению с теми красавицами, что на других картинах. А у этой… грудь только голая и живот… пупок виден, это харам, конечно, но ведь сверху как бы прозрачное платье, а золота на ней вон сколько! Ох, какое на ней золото, - завистливо протянула женщина.
 - Видно, к богатому и щедрому султану она попала в гарем! Или она – любимая одалиска в гареме, - расфантазировалась Дуния.

…Тем временем лицо сида Абдула налилось краской гнева.
- Дуния, замолчи! – призвала лара Нурия.
И только тогда жена сида Абдула оглянулась на старика.
- Что это с тобой? – начала она, но поняла, что происходит что-то страшное. Неужели старика хватит удар? Обе женщины замерли в ожидании развязки: одна – со страхом, другая – с надеждой.
- Несите краску! – решительно прохрипел Абдул.
- Ка..ку…ю… краску? – присматриваясь к хозяину, переспросила Нурия, ничего не понимая.
- Ту, синюю, что в банке осталась, когда Юнус ворота красил. И кисточка в банке должна быть! – придя в себя, начал активно действовать сид Абдул.
- Зачем, сид Абдул? – спросила перепуганная, уже ничего не соображающая Нурия.
- Что неясно? Этот харам нужно закрасить! Видишь: одалиска на картине стоит в прозрачном платье! Всё под ним видно, будто она в хамам пришла! – зло говорил Абдул, не сводя глаз с нарисованной девушки.
- Да ты с ума сошел, Абдул? Саид столько денег отдал за картину! На ту сумму можно и дом хороший купить – сами же вчера возмущались. Закрасить – значит, испортить. Картина всю ценность потеряет! А это его, а Ваше имущество!
- Молчи, Дуния, пока я не приказал снять вон с того гвоздя плетку и не разрисовать ею тебе то место, на котором сидишь!
Дуния от таких слов отшатнулась от муженька, а он продолжал командовать:
- Нурия, зови Юнуса! Зови, чего стоишь? Юнус!!! – уже сам принялся за дело старик. – Юнус!!!
Сид Абдул едва не топал ногами.
- Не переживай, Нурия, за сида Абдула. С ним всё хорошо будет. Только бы  Саид его на месте не пришиб, - злорадно пророчествовала Дуния.
Сид Абдул не слушал, что там говорит Дуния, а кричал и кричал, повторяя имя слуги, пока тот не явился на его зов.
- Где ты ходишь? Неси краску! - велел он запыхавшемуся, испуганному мужчине.
Вскоре Юнус вернулся с небольшой банкой краски и кисточкой.
- Принес? – сурово спросил старик, как будто не видя банку в руках слуги.
- Вот, сид Абдул. Нашел, - сказал Юнус, угодливо протягивая хозяину то, что его просили немедленно найти и принести.
- Открывай банку, обмакивай кисть в краску и замазывай вон ту одалиску на картине!
Но Юнус, оглянувшись в сторону, куда ткнул пальцем хозяин, в изумлении рассматривал нарисованную женщину и только качал головой.
- Нет, нет, не могу! Харам! Сид Абдул! Как я могу прикоснуться к … незнакомой… женщине, даже если она нарисована? Это харам! – трусливо бормотал слуга.
- Харам – смотреть на одалиску, как ты сейчас и делаешь,  а замазать – нет, не харам! Замазывай!
Но Юнус только мотал головой, но не двигался с места. Его отказ окончательно вывел сида Абдула из себя.
- Нурия! Бери ты кисточку! Тебе не харам – притрагиваться к женскому телу! Чего застыла?
 Но и лара Нурия не смогла выполнить требование хозяина. Стояла, застыв, приложив руки к груди, и смотрела широко открытыми глазами на картину.
- Оставь Нурию в покое, Абдул! – пожалела старуху Дуния. – Тебе надо – сам и замалевывай картину! А меня не проси – не стану портить чужое имущество. К тому же, красивая такая картина, зачем ее портить? Не нравится? Поговори с Саидом, но портить ее ни к чему!
- Дуния, ведь прикажу тебя высечь!
- Я к шейху пойду и потребую развод! А кисть в руки не возьму! Не хочу, чтобы Саид меня саму потом синей краской разрисовал! Я пока в здравом уме – портить дорогущую картину не намерена.
- Что же делать? Мне и самому харам этим заниматься, - растерянно моргал сид Абдул. – Юнус, принеси мне платок! …Давай сюда! Сделаю повязку на глаза и сам закрашу. Наощупь!
Дуния тут же покачала головой, сложив руки на груди.
- Я первая хочу услышать, что скажет тебе Саид…
- Молчи, женщина! Аллах, как Саид посмел принести картину в мой дом? О чем он думает? Сам закрашу одалиску! – снова разъярился сид Абдул. – В моем доме – и такой харам!
Наконец, Юнус сумел соорудить для хозяина повязку из старого платка, завязав ее узлом на затылке.
- Кисточку! – скомандовал старик, и слуга тут же вложил ему в ладонь требуемое.
- Обмакнул в краску? – спросил Абдул, взвешивая кисточку в руке.
- Нет, сид Абдул!
- Так что же ты?... Макай!
- Теперь обмакнул, сид Абдул.
- Дуния, говори, куда мне руку двигать: вправо, влево? Направляй меня!
- Ещё чего! Я с Саидом ссориться не желаю! Тебе надо – вот сам и порти картину, а я не стану в этом участвовать! – огрызнулась Дуния, отходя подальше от старика.
- Юнус, говори: куда мне руку протянуть? Правее?... Нет? … Влево?.. Да что ты молчишь? Юнус!
- Да не ори так, Абдул! Юнус пошел дверь открывать – в ворота кто-то постучал. Саид явился, наверно, - со значением подчеркнула Дуния последние слова.
Старик больше не стал никого спрашивать, быстро подошел к стене и нагнулся к тому месту, где, по его мнению, должна была находиться картина. Взмах, другой – и на стене появилось несколько ярко-синих полос, и тут же едко запахло свежей краской.
Но видимо, под кистью чувствовалась грубая поверхность стены родного дома, а не гладкое полотно картины…
- Ну как, Нурия? Ээээээ…. Ну-ка…, - сид Абдул явно торопился до прихода Саида закончить начатое. Подтянув над одним глазом платок, он присмотрелся, где и что находится, и снова опустил ткань. Обмакнув кисть в краску, он нагнулся и наощупь нашел картину, затем, взявшись за раму, сделал несколько мазков. На полотне появилось несколько длинных синих полос, под которыми тут же образовались потеки.
Дуния ахнула, и сид Абдул удовлетворенно кивнул: значит, попал в цель! Теперь он просто провел кистью несколько раз туда-сюда по греховной картине…
- Саид пришел! Я в окно вижу – идет через двор вместе с Юнусом. Ну и сюрприз ему приготовили, сид Абдул! – довольная предстоящей развязкой истории, радостно сообщила лара Дуния.
- Нурия, дверь закрой, Саида не впускать, пока я не закончу! – приказал хозяин риада.
Нурия кинулась к двери, а Дуния -  к картине. Ловко выхватив  предмет искусства из-под хищных рук муженька, она осторожно, стараясь не испачкать халат, держала картину в вытянутых  руках на надежном расстоянии.
- Где картина? Где она? Я не могу ее найти, - лихорадочно шарил руками по низу стены сид Абдул.
- Упала она, лежит на полу, а ты, Абдул, прямо на ней и стоишь! – соврала Дуния. – Войдет Саид, как увидит тебя на своей картине, так даже не представляю, что будет!
Сид Абдул сорвал повязку и увидел, что картина вовсе не на полу, а в руках его женушки.
- Вот уж я пройдусь по твоей спине плеткой, Дуния! Отдай картину! Стой!... Держи ее, Нурия! – топал ногами старик, поняв, что задумала женщина. Решила сбежать с картиной из комнаты! Нурия метнулась было к Дунии, но та и сама едва успела отскочить от двери, так как в комнату ворвался Саид.
- Не может быть!!! – сжав кулаки, закричал он, увидев испорченный шедевр в руках лары Дунии. – Что вы наделали?! Как посмели тронуть мою картину?!
Мужчина продолжал орать, явно потеряв над собой контроль.  Дуния опустила картину на пол и отошла в сторону. Таким она видела Саида только раз в жизни: когда Жади раздала его дорогие ткани прохожим в Фесе, разбрасывая в толпе рулоны дорогой материи именем Аллаха.
Тогда Саид сначала долго преследовал по медине насмерть перепуганную Жади, а когда она забежала в дом дяди Али и спряталась за спиной Зорайдэ, Саид, с перекошенным от ярости лицом трижды прокричал ей: «Талак! Талак! Талак! Я с тобой развожусь! Я с тобой развожусь! Я с тобой развожусь!» 
Дуния в тот день как раз наведалась в дом к сиду Али, чтобы прояснить, как же так получилось, что к старшей жене он приходит чаще, чем к остальным женам, а второй жене подарил духи, обделив первую и ее, Дунию  – третью жену.
Саид в тот раз был в таком гневе, что готов был убить Жади. Он много чего наговорил ей, но и пальцем не тронул при сиде Али. Только теперь Дуния отчего-то вспомнила, какое лицо было у Жади, когда она поняла, что находится в безопасности, а от Саида добилась того, о чем так мечтала и о чем мечтала: развод получен при многих свидетелях! Какие глаза были у жены Саида! «Вот! Это ее глаза, глаза Жади у одалиски на картине! Взгляд у одалиски точно как у Жади! - удовлетворенно подумала бывшая жена сида Али. - Тааак, и с Саидом всё понятно».
«Если Саид сейчас придушит дядю, я останусь достойной вдовой», - размечталась Дуния, правда, не веря в такой исход.
- Наконец-то явился, племянничек! – полностью взяв себя в руки, отреагировал на вопли Саида сид Абдул. Дуния уже перестала удивляться, как старику удавалось так управлять собой: только что в ярости брызгал слюной   и вот уже он хладнокровно и едко выговаривает Саиду за негодную покупку.
- Объясни, что это значит? – ткнул кистью старик в сторону картины.
- Это я требую объяснить, для чего вы испортили мою картину? Я же говорил, сколько она стоит! Зачем вы размазали краску на моей картине?!
- Как ты посмел, Саид, принести в мой дом ТАКУЮ картину? Неужели ты думал, что я поступлю иначе?
- Разве мог я подумать, что Вы, дядя, станете рыться в моих вещах?
- Это не твои вещи, это коробка, в которой в мой дом принесли греховную картину! Ты только посмотри, Саид, на женщину! Она была голой!
- Что Вы предлагаете, дядя Абдул? Как в Саудовской Аравии - наклеивать на обложки книг черный пластырь на неугодные рисунки?
- А ты предлагаешь мне терпеть в своем собственном доме нарисованную одалиску? Саииид! У тебя две жены! Но если тебе мало двух жен, возьми ещё одну или даже двух. Я могу тебя понять: после развода с Ранией ты остался с двумя женщинами. У тебя с ними, наверно, мужские проблемы, и поэтому ты ищешь утешение в таких картинах. Это не выход, Саид. Я сегодня же могу сосватать тебе невесту, только разреши…
- Нет, дядя Абдул, с меня хватит! Никаких невест мне не нужно. Я не желаю слышать от Вас ни о каких женщинах! Я доверил Вам картину, которая стоит дороже этого старинного риада, а Вы меня подвели!
- Саид, послушай, это харам…, - завелся сид Абдул. Но его племянник смотрел на него волком. Потом побелел и схватился за грудь. Ему стало трудно дышать.
- Как ты себя чувствуешь, Саид? Тебе нехорошо? Нурия, принеси воды! – сообразила лара Дуния, кивнув на дверь служанке, застывшей истуканом.
- Сейчас пройдет, - проговорил Саид.
Он сделал несколько глубоких медленных вдохов и расслабился. Потом выпил принесенной Юнусом воды и, видимо, усилием воли заставил себя собраться. Саид не стал дальше разбираться в случившейся истории, просто подхватил с пола картину, вложил в коробку, валявшуюся рядом, и молча вышел из комнаты, оставив стоять дядю Абдула с видом оскорбленной добродетели…
Саид ушел, а сид Абдул отмер, наконец, и победно хмыкнул ему вслед, но Дунии показалось, что на лице Абдула мелькнуло облегчение. История закончилась более мирно, чем он предполагал.
- Нурия, готовь мятный чай! Когда будет готов обед? Дуния, принеси мне тазик с водой. Хочу совершить омовение рук и ног перед намазом. А вечером пойду в хамам. Надо смыть с себя присутствие в моем доме пакостной картины.
Сид Абдул уселся в любимое кресло, протянув вперед ноги, сложив на животе руки. А женщины забегали. Нурия отправилась на кухню за чаем, Дуния же – нашла девчонку-служанку и приказала ей подготовить тазик и всё-всё необходимое для омовения.
Пока Нурия, не позволив никому другому приблизиться к хозяину, мыла ему ноги, склонившись у тазика, Дуния, глядя на идиллическую картину, обдумывала один план…
 К ней вернулась мысль, которая давно уже не давала ей покоя. Почему бы Нурии не стать женой сида Абдула, в самом деле? Женщина посвятила несносному человеку всю жизнь, и сид Абдул мог бы оценить Нурию хотя бы на старости лет. Вот как сид Али: женился на Зорайдэ уже в преклонном возрасте, как бы против ни были его жены. А кто воспротивится женитьбе сида Абдула, если он решит осчастливить лару Нурию?! Уж конечно, не она,  не Дуния! Получив жену, Абдул может скорее дать Дунии развод. Это так же верно, как то, что Дуния уж найдет способ отравить жизнь сиду Абдулу ссорами с его второй женой!
А когда ему надоест разбираться в склоках Нурии и Дунии, он прогонит одну из них – Дунию, оставив при себе Нурию.
«Но кто мешает мне ссориться с Нурией уже сейчас? Сама Нурия! Она ведет себя так безропотно, что никакую ссору с ней не заведешь. Может быть, став женой Абдула, она научится бороться за свое? А старика необходимо проучить: то он всех сватал и женил, так и его женить надо – и обязательно  против воли, продумав ловушку и загнав его в нее!»
Дуния так воодушевилась идеей, что едва не выронила чистое полотенце из рук, когда Нурия потянулась за ним, чтобы вытереть сиду Абдулу ноги. Старуха рассердилась. А лара Дуния злорадно подумала про себя, что очень скоро эти двое попадут в западню, которую она обязательно им устроит!
-…Дуния, о чем размечталась? Я не забыл о твоих проступках и обещанной плетке! Смотри, как бы я не выполнил угрозу! – вырвал сид Абдул Дунию из приятных грез.
Но женщина ничего не ответила, лишь приподняв густые брови на всё ещё красивом лице.
- Сид Абдул, пойдете в дом сида Али? Или готовить ужин, чтобы поели дома свеженького?- смиренно спросила Нурия.
- Не пойду, не хочу видеть Саида. Пусть в этот  раз уезжает без меня. Я его наказываю.
- Так останетесь вечером дома? – допытывалась Нурия.
- Нет, Нурия… После намаза пройдусь по медине. Не хочу, чтобы расползлись сплетни об этой истории. И я прошу вас обеих никому ни о чем не рассказывать! Я сам преподнесу эту историю в том виде, в каком следует. Как говорится, если зло остановилось рядом с тобой, сиди, не шелохнувшись. Кто молчит, зная о хараме, тот потворствует ему, тот сам совершает харам!
- Как вы правы, сид Абдул! Вы всегда правы! – подтвердила верная служанка. – Кто посмел создать такую картину? И руки у него не отсохли, - осуждающе покачала она головой.
Найдя поддержку у Нурии во взглядах на картину и оправдание своих действий, придя от этого в хорошее расположение духа, сид Абдул переоделся, натянул уличные бабуши и отправился на медину, в одно известное ему кафе, где собирались его приятели. Надо было и с ними обсудить происшествие с картиной. Сиду Абдулу было необходимо и от них услышать слова одобрения. К тому же, чтобы в хамам идти, так тоже стоило найти попутчика.

12. Глава 12. ЧАСТЬ 11. Картина с одалиской в доме дяди Али.

Саид медленно пробирался сквозь толпу, стараясь уберечь от прохожих драгоценную коробку с испорченной картиной. Он клял себя за непредусмотрительность, за то, что никак не смог собраться зайти за картиной немного раньше – тогда беды не случилось бы! А то, что для него это было настоящей бедой  – несомненно.
 Столько лет искал он эту картину, которую увидел лишь однажды - много лет назад, когда она была случайно обнаружена и выставлена на продажу за смешные деньги. Но Саиду не повезло – кто-то более ловкий перехватил полотно, пока он был вынужден заниматься поисками  Жади, сбежавшей в Марокко вместе с его дочерью.  А картина так запала в душу Саида, что желание найти ее и стать владельцем с годами стало невыносимым.
Саид не мог объяснить себе, чем его пленила работа пусть и известного художника, Проспера Морильи, но не являющаяся известным произведением живописи. Картина околдовала только его, никто из коллекционеров ею не заинтересовался, а куплена она была случайным любителем живописи.  Будь иначе, рано или поздно Саиду стал бы известен новый владелец картины, но - увы…
Картина канула в неизвестность, оживая лишь в его воспоминаниях. Саид пытался понять, чем так манила его «Танцующая одалиска» (так называлось это малоизвестное полотно кисти Проспера Морильи*** (это плод фантазии автора фанфика, т.к. у данного художника нет такой картины!), но сначала он долгое время искренне не догадывался о причинах. А потом, когда увидел на свадьбе сида Али и Зорайдэ красиво танцевавшую Зулейку, вдруг понял:  танцовщица, изображенная художником, долгое время путешествовавшим по арабскому Востоку, удивительно напоминала ему… Жади! Его бывшая жена тоже когда-то танцевала для него с такой же лукавой улыбкой и смеющимися глазами.
А кого же ещё могла напомнить ему нарисованная красавица? Только Жади!  Ведь Саид всегда любил ее и тосковал по ней  даже после окончательного расставания, в тайне ото всех. Но старался гнать от себя мысли о женщине, так и не сумевшей оценить его любви.
Увидев на празднике Зулейку, он был приятно удивлен ее пленительными движениями во время танца,  неуловимо напомнившими ему то, как Жади танцевала для него, и не раз. Чтобы заглушить тоску по недостойной, по изменнице, по предательнице Жади, он, Саид, взял в жены ту, которая невольно подсказала ему разгадку давно мучавшей его истории.
В доме появилась ещё одна жена, и на некоторое время в его семье воцарилась столь привычная атмосфера склок и постоянных скандалов между женами. После ухода Жади с Ранией он стал откровенно скучать, а когда однажды на празднике сид Али метко подметил, что некоторые мужчины никак не могут жить без бурь в семье, намекая как раз на него, Саида Рашида, тогда-то и было принято решение о новом браке.
Но Зулейка не смогла заменить  Жади. Зато она избавила его от настойчивых притязаний Рании, решившей, что после  избавления от соперницы  муж теперь принадлежит ей всецело. Но с появлением второй жены несчастной Рании снова пришлось делить его, бороться с новой соперницей, и Саида это вполне устраивало.
Но отказаться от картины, забыть упущенный желанный предмет он не мог. Наоборот, поняв, что именно так манит его к ней, Саид решил во что бы то ни стало заполучить «Одалиску»… К тому времени он хорошо изучил все полотна живописца, автора желанной картины, но именно это и помогло ему выйти на верный путь. Наконец, до него дошли слухи о владельце раритета. Незначительная картина, увы, благодаря его поискам, выросла в цене и приобрела вес среди коллекционеров. Пошли разговоры, слухи о том, что картину ищут… Ведь не просто так к ней проявляет интерес такой значительный человек, как Саид Рашид?
В итоге хозяин полотна перепродал картину Проспера Морильи коллекционеру, для которого она не имела особого значения, но который давно желал иметь то полотно, владельцем которого с некоторых пор стал Саид Рашид. Круг замкнулся.
Саиду Рашиду, желавшему заполучить «Танцующую одалиску», поступило предложение совершить обмен на имевшуюся у него картину «Вечерние сумерки над Фесом». Цены были не сопоставимые: известная картина из коллекции Саида стоила намного дороже, чем та, которую ему теперь предлагали. Но расчет был сделан верно: Рашид столько лет охотился за малоизвестным полотном, что теперь вряд ли позволил себе отказаться от неё.
Так и случилось. Саид согласился на обмен. И получил желаемое. Но даже  столько лет поисков не заставили мужчину  сломя голову спешить в дом дяди Абдула, чтобы впиться глазами в изображение, увидеть, наконец,  придуманную женщину, состоявшую лишь из слоя красок на старом куске ткани. Какой-то страх в душе не пускал Саида отправиться немедленно за приобретением. Возможно, он просто боялся взглянуть в нарисованные глаза и утонуть в них, увидев знакомый взгляд Жади…
Но разве мог он предположить, что с его «добычей», за которой он  долго охотился, приключиться такая беда? Сид Абдул был любопытен, конечно, но никогда не опускался до обыска, до копания в личных вещах племянников!
Саиду в голову не могло прийти, что сид Абдул посмеет открыть коробку и надругаться над картиной. В первый момент, когда он увидел, что случилось, Саид воспринял ситуацию именно так. Лишь пройдя по медине не одну сотню шагов, он начал осмысливать произошедшее. Как же он не просчитал поведение старика? Именно так и только так мог поступить сид Абдул после того, как решился открыть посылку.
Как только коробка оказалась вскрытой, можно было предположить, как начнут развиваться дальше события в доме дяди. Саид, столько дет прожив в светской Бразилии, но довольно часто приезжая в мусульманскую страну Марокко, всё же порой забывал, каким фанатичным и нетерпимым в религиозном отношении может быть сид Абдул. Поэтому случилось то, что случилось.
Но теперь стоило подумать о другом: что делать? Как быть с картиной,  можно ли ещё спасти полотно? Когда Саид вне себя от ярости схватил картину и сунул её в коробку, он успел только разглядеть  несколько синих полос с потеками едкой краски. Надо немедленно что-то делать! Спасти хотя бы лицо «одалиски», её глаза…
Саид старался успокоить себя мыслью, что целью  сида Абдула, желавшего «прикрыть» харам,  были иные части тела женщины, а вовсе не ее лицо.  Значит, надежда есть.
Он шел по медине, сначала в состоянии шока, не обращая внимания на прохожих, некоторые из которых даже здоровались с ним, оставаясь в недоумении, отчего Саид Рашид так себя повел: не ответил на их приветствие. Следовательно, что-то произошло…
Поняв, наконец, какое впечатление он производит на окружающих,  какие разговоры могут последовать за этими случайными встречами, Саид взял себя в руки, подавив желание открыть коробку и достать картину, чтобы зрительно оценить нанесенный ущерб. Более того, до него дошло, наконец, что все, видевшие его на медине с картонным ящиком в руках, услышав историю,  несомненно, уже разнесенную сидом Абдулом, обязательно поймут, что за коробку нес известный всему Фесу уважаемый предприниматель Саид Рашид. С ТОЙ САМОЙ картиной!
Саид, пребывая в расстроенных чувствах, только и смог достать телефон и сделать несколько звонков. Ему пришлось соблюдать осторожность: ведь стоило ему остановиться, как вокруг заметно начинало увеличиваться количество зевак, желавших услышать краем уха разговор такого влиятельного человека.
И поэтому Саид, в очередной раз сделав бесстрастное выражение лица, заговорил с абонентом вполголоса.
Возможно, дай он себе время на обдумывание ситуации, Саид смог бы изложить иную историю случившегося с картиной. Но стресс сделал своё дело, и мужчина выложил приятелю, ещё недавно согласившемуся стать посредником в обмене картинами, жуткую историю варварского обращения близкого родственника с только что заполученным предметом живописи. Для одних полотно Проспера Морилья – живописный шедевр, а для других – сотворенный руками человека грех… Выслушав последовавшие слова сочувствия, Саид получил и несколько ценных советов о том, что следует сделать незамедлительно.
Как оказалось, к великой удаче Саида, в Марокко пребывал известный реставратор, гостивший у не менее известного коллекционера, собирателя картин первых ориенталистов. Саид смог договориться, пообещав отдать за помощь и консультацию картину,  имевшуюся у него в Бразилии, точнее, даже  - набросок не слишком знаменитого и не особо значимого для самого Саида художника. После чего  Франсуа де***,  мастер-реставратор высочайшего класса, незамедлительно двинулся к дому сида Али в районе Шуара.
Саид настоятельно посоветовал ему взять проводника, чтобы не заблудиться в хитросплетениях улиц старого города. Ведь риад шейха сида Али было найти не так уж просто.
Таким образом, к дому дяди Али спешил и Саид Рашид, пострадавший от религиозного рвения дядюшки, и незнакомый мастер, на которого возлагалось столько надежд.
«Пусть мне даже придется сдать билеты на самолет, но я должен остаться и поговорить с реставратором. Не смогу улететь, не узнав, что ждет мою картину. Возможно ли восстановить «Одалиску», или теперь мне придется расстаться с ней навсегда, как когда-то с Жади? - переживал он.
Как и в том случае, когда Жади отказалась от него на последнем семейном суде и ушла из дома в темную бразильскую ночь, Саид и теперь не мог поверить, что такое могло случиться на самом деле. Ведь картина была уже в его руках!
Он не сразу смог подумать, а как воспримет сид Али появление скандальной картины у себя в риаде? Отношение к греху у шейха сида Али было таким же нетерпимым, как и у сида Абдула. Вот только образованный, много повидавший во время путешествий по свету дядя Али был более понимающим человеком.
И Саид надеялся, что родной дядя Жади не выставит его на улицу, и ему не придется ждать известного реставратора под воротами уважаемого дома. А потом он с ужасом представил, ЧТО  уже успел наговорить на медине всем знакомым и приятелям сид Абдул, в праведном гневе без сожаления обличая родного племянника!
***…А тем временем в доме сида Али уже знали о случившемся скандале.  Карима по поручению Зорайдэ  удачно позвонила ларе Дунии, чтобы выяснить что-то, связанное с сыновьями сида Али. Но разве могла лара Дуния промолчать, не рассказать о таком происшествии?
О, нет! Не смотря на строгий запрет сида Абдула, Дуния, злорадствуя,  выложила историю, всю, до мельчайших подробностей.
Слыша с той стороны, где в доме располагался  телефон, изумленное аханье Каримы, поняв, что в риаде дяди Абдула случилось что-то страшное, вокруг сплетницы собрались почти все обитатели дома. Фатима и Рания давно прислушивались к разговору Каримы с неведомой собеседницей, пока та не назвала вслух имени «Дуния». Но это вызвало ещё больший интерес. Ведь Дуния могла быть непосредственным свидетелем того, что происходило там, куда отправился Саид.
«Неужели дядя Абдул привел невесту, чтобы сосватать ее Саиду, а он попытался отказаться? Что теперь будет? Ему навяжут девчонку, даже если Саид станет сопротивляться!» - с испугом думала Рания.
В чем-то подобном заподозрила мужа и Фатима. «Это не может быть правдой. Саид сможет отстоять свою свободу! Он не женится на рыжей!» - успокаивала себя Фатима, только теперь поняв, чем могут обернуться для нее собственные шуточки.
- Карима, что происходит? – строгим голосом призвала к ответу Зорайдэ.
Но Карима так была увлечена разговором, что смогла только оглянуться на хозяйку, скользнув по ней пустым взглядом и отмахнувшись рукой. Это уже не входило ни в какие ворота!
- Аллах, как остановить эту несносную женщину? Как привести Кариму в чувство? – сердито ворча, жена сида Али попыталась пробраться ближе к говорившей.
Зорайдэ подошла к столику, на котором стоял телефон, и повторила ещё раз:
- Карима, отвечай, что случилось, иначе я отключу телефон! Выдерну вилку из розетки, и поток твоей болтовни тут же прекратится!
Да, Кариме стоило бы уже объяснить окружающим, что именно произошло в доме сида Абдула! Из оброненных слов и восклицаний вырисовывалась совершенно непонятная история о картине, о какой-то одалиске, которая появилась перед сидом Абдулом в полуголом виде, и дядя Абдул отреагировал соответствующим наказанием – обмазал женщине краской места,  где положено быть недостающим частям одежды… Сам, собственными руками! В это верилось и не верилось…
 Что и говорить, история выходила настолько несуразной, что совершенно невозможно было понять, что там произошло на самом деле.
- Неужели девушка, приглашенная на смотрины, была одета так вызывающе? – гадала Рания. – Настолько, что сид Абдул решился на… неадекватный поступок?!
- При чем тут невеста? Разве Карима с Дунией говорят не о картине Саида, которая не понравилась дяде Абдулу? – наконец, что-то поняла Фатима.
Но позже стало известно: пострадала картина, а Саиду стало плохо. И виноват, по словам лары Дунии,  сид Абдул.
- Всё! Говори немедленно, Карима! – приказала Зорайдэ, завидев при этом, что в комнате появился сид Али. Он уже шел к столпившимся у телефона женщинам. И вид у него был очень обеспокоенным.
- Да! Отвечай, Карима! – потребовала и Фатима. – Иначе мне самой придется звонить в дом лары Дунии и говорить с ней. Что с  моим мужем? Отчего Саиду стало плохо?!
Но Карима была просто оглушена новостью, той историей, которую она только что услышала от Дунии. Она никак не могла сосредоточиться и начать отвечать на вопросы, и только растерянно осматривалась вокруг, скользя взглядом по ожидавшим пояснений людям. Даже грозный вид Зорайдэ не смог привести ее в чувства. Как взять и выложить услышанную историю?!
Только заметив самого сида Али за спинами столпившихся тут же женщин с кухни, Карима смогла открыть рот и быстро-быстро пересказать всё, что смогла услышать от взбудораженной и отчего-то торжествующей лары Дунии.
Фатима не знала, плакать или смеяться, слушая о том, как злой и неугомонный старик расправился с картиной. Но жена Саида сдержалась и не только не дала воли чувствам, но и осмотрительно промолчала. А Зорайдэ и сид Али понимающе кивали и переглядывались, тоже не комментируя услышанное.
…Поэтому, когда в доме появился Саид, все уже знали в подробностях, как сид Абдул поступил с картиной, на которой было изображена раздетая до неприличия средневековая красотка.
Зорайдэ всех женщин отправила работать по дому - кого куда, а сид Али велел Кариме приготовить и принести в его кабинет  свежего мятного чая. Сам же увел туда Саида, у которого  от свалившейся неприятности было такое выражение лица, какого дядя Али не видел со времен семейной жизни Саида с Жади. Только она была способна так расстроить мужа,  довести его до подобного состояния…
- Саид, пойдем в кабинет, там и поговорим.
- Да, дядя Али, мне нужна помощь. Без Вас мне не обойтись.
- Саид, ты в моем доме, а значит, помощь тебе будет оказана всегда, когда только ты будешь в ней нуждаться.
Потом, закрывшись в комнате, мужчины что-то долго обсуждали, а спустя некоторое время в доме появился гость, которого Кариме было приказано провести в комнату, небольшую гостиную, в которой был сооружено нечто наподобие мольберта. Туда-то Саид и водрузил картину, завесив ее до прихода реставратора тканью, принесенной по его просьбе Фатимой.
В доме дяди Али ждали и других гостей, но не всем следовало увидеть то, что должно было произойти с картиной в комнате на верхнем этаже. Допущены на запретную территорию в ожидании специалиста по живописи  были только Фатима и Рания, Карима и Зорайдэ.
 Сид Али и Саид в ожидании мастера стояли на галерее, возвышавшейся над внутренним двориком, обрамлявшей его по периметру. Мужчинам было, о чем поговорить перед отъездом Саида, как и обсудить историю с картиной, которая скоро обрастет неимоверными подробностями, благодаря длинным языкам сплетников, услышавших ее от самого сида Абдула, непосредственного участника событий.
- Дядя Али, что делать, если мастер посоветует не перевозить картину из Марокко? Вы позволите оставить ее в Вашем доме?
- Саид, конечно, оставь у меня. Мне картина не помешает. Тем более – Абдул, как я понял, закрасил все проблемные места у одалиски, - усмехнулся пожилой родственник.
- Я поступил опрометчиво, - сокрушался мужчина. – Мне надо было лично забрать посылку и принести ее если не в Ваш дом, то в отель, где снять комнату на сутки.
- Саид, прости Абдула. Он такой человек. Всегда был непримирим к тому, что  считал греховным. Ты живешь в другом времени, когда нравы немного изменились, но твой дядя живет прошлым, не желая делать ни единой уступки настоящему времени.
- Но Вы, дядя Али, Вы-то не стали бы портить картину! Пусть даже увидели бы на ней неприличный сюжет.
- Саиииид! Я разбираюсь в живописи, знаю, до какой степени нравится западным художникам тема Востока, недоступных для европейцев гаремов и наших прекраснейших женщин! Художники, не имея возможности увидеть желаемое собственными глазами, используют фантазию. Им в голову не приходит, что совершают грех в нашем понимании, как и то, что изображаемое ими очень далеко порой от действительности!
- Да, дядя Али, я давно занимаюсь коллекционированием, но не считаю грехом подобные картины!
- Ты человек своего времени, Саид. Вот если бы тебя лично застали с полуодетой женщиной за греховным занятием, тогда я осудил бы тебя. Но картины известных художников – иное.
- Но Вы – ровесник дяди Абдула…
- Да, но я могу отличить ситуацию, когда грех совершается живыми людьми, а когда его пытаются изложить словами в сказках и притчах или вот так - на полотне.  Мы видим полуодетую женщину на картине и считаем это грехом, а европейцы думают, что мы так и выглядим, что наши женщины именно так одеты и сейчас, что мы живем в мире, похожем на их «восточные» картины. Они думают, что это наш образ жизни, и не видят в этом греха.
- Дядя Али, женщина на картине вовсе не грешница. Она танцует перед своим повелителем в привычной для ее времени и места одежде, и только. Разве грешили мы с Жади, когда она, моя жена, танцевала для меня? Или когда кто-то из моих жен и сейчас порой радует мои глаза танцами в моей спальне? А танец требует специального костюма!
- Саид, я всё понимаю. Кстати, раз уж картина здесь, мне хотелось бы тоже взглянуть на неё!
- Конечно, дядя Али, вот только не знаю, что от неё теперь останется. Возможна ли реставрация? Дядя Абдул закрасил большую часть полотна! Идемте, и Вы сами в этом убедитесь.
Мужчины вернулись  в гостиную, в которой везде лежали и висели самые разные ковры. На диванах, тоже покрытых коврами, сидели женщины -  Зорайдэ, Фатима, Рания. Карима стояла возле них с подносом, на котором пустовало несколько стаканчиков из-под чая. Все с ожиданием посматривали в сторону завешенной картины.
- Сид Саид, дядя Али! – тут же оживилась несдержанная и не обремененная правилами поведения Карима. - Когда с картины снимут тряпку? Или она так и будет висеть до прихода… этого…как его…
Скорее всего, женщина выразила общее желание – увидеть скандальную картину. Но не выдержал именно ее длинный язык.
- Карима, иди на кухню! – приказала Зорайдэ. – Отнеси посуду и спроси у Ахмета, не появились ли гости. Если кто-то уже пришел, поднимись сюда и скажи мне, тогда мы вместе займемся гостями.
- Но, Зорайдэ! – разочарованно и даже возмущенно начала Карима.
- Иди, Карима! Ты ещё успеешь увидеть картину, если ее откроют. А пока – меньше будешь знать – меньше будет возможности посплетничать!
Карима ушла с огромным сожалением, то и дело оглядываясь, видимо, в надежде, что скрывавшую полотно ткань уже успели сорвать с рамы…
Но Саид не спешил это делать. Сид Али его не торопил, понимая, насколько тот расстроен. Наконец, неудачливый владелец шедевра осторожно открепил ткань и отбросил ее в сторону…

13. Глава 13. ЧАСТЬ 11. Картина в доме дяди Али. В ожидании реставратора.


- Ах! О! Ааа…, - раздалось в гостиной. Возгласы были вызваны разными причинами.
 Фатима, которую было не удивить сюжетом картины, ужаснулась изуродовавшим ее грубым полосам синей краски.
 Рания – тоже, понимая, какой удар пережил мужчина, от которого она ждала вовсе не той сцены расставания перед его возвращением в Бразилию, какая теперь последует. Ей не было дела до картины, уж она-то никогда не понимала Саида, до недавнего времени бывшего ее мужем, который тратил огромные деньги на картины непристойного содержания. Их невозможно было повесить ни в одной из комнат их особняка! Ведь сыновья Саида подросли, и им пришлось бы как-то объяснять, кто, что и почему так изображены на картинах.
Свои сокровища Саид хранил за бронированной дверью в комнате, вход в которую имелся только из его кабинета…
- Ах, ха-ха, Рания, ты не находишь, что одалиска на картине одета вполне прилично по сравнению с теми девицами, на которых мы с тобой насмотрелись, бывая в бункере Саида?
- Это ты там проводила время, а я занималась делами дома, - сухо ответила Рания, впрочем, мысленно соглашаясь с фавориткой Саида.
- Нет, правда! Картины польского ориенталиста Адама Стука, которые Саид приобрел незадолго до прошлого Рамадана, намного откровеннее! Там женщинам действительно стоило бы прикрыться, а они бесстыдно выставляют себя перед другими персонажами…
- Ты, конечно, разглядела все детали на картинах из коллекции Саида, тебе лучше знать, - снова ответила Рания, поджимая губы.
- Вот поэтому, Рания, Саиду с тобой и было так невыносимо скучно! Вот он и выбирал меня, потому что у нас с ним всегда были и есть темы для разговоров, обсуждений, споров… Саиду нравится, что я разбираюсь в живописи, пусть и поверхностно, но всё же…  А ты только и делала, что всегда что-то требовала, жаловалась на нас с Зулейкой… И вот к чему это привело!
- Фатима, а ты представляешь, что тебя ждет после возвращения домой? – повернулась Рания к противнице. - Зулейка не позволит тебе бездельничать. Она заставит тебя уважать ее новое положение. А меня не будет рядом, чтобы выместить на мне зло.
- Но ты же скоро вернешься? Рания, ты скоро вернешься в Бразилию, и Зулейке будет, чем заняться: давать тебе разные поручения, делать тебе замечания. А обо мне не беспокойся. Пожалуй, я потребую от Саида, чтобы он купил мне отдельный дом.
- Ты надеешься, что он сделает тебе такой подарок?
- Да. А ты останешься одна в доме, где станет хозяйничать первая жена. И, возможно, появится третья! И тебе придется мириться с ними обеими, потому что сын Саида, твой Мунир будет жить в доме своего отца. Тебе некуда будет деться, дорогая!
- Фатима, а тебе придется мириться с соперницей, молодой, и скорее всего,   более красивой, чем ты. Не боишься потерять расположение Саида? – парировала Рания.
- Отчего ты решила, что новая жена красивее меня? – усмехнулась Фатима. – Хочешь знать, как выглядит та рыженькая? Она единственная, кого может сосватать Саиду сид Абдул.
- Что?!
- Взгляни на картину! Полосы краски  не задели лица одалиски, ее рыжих волос! Дядя Абдул раскрасил девчонку вовсе не там, где хотел! Попал на шальвары и живот, а всё, что выше, прекрасно можно рассмотреть.
- И что? При чем здесь несостоявшаяся невеста? – не могла понять Рания.
- Взгляни на ее лицо: уверяю тебя, что дочь Муны очень похожа на танцовщицу с картины. А волосы – как будто с неё  писали. Правда, художник создал картину ещё до рождения рыжей красавицы, но какое сходство! Смотри, смотри, Рания! Так может выглядеть та, кого выберет Саид третьей женой! – надсмехалась Фатима, дав волю фантазии.- Но не думаю, что она превосходит меня красотой. И кроме внешности есть ещё обаяние и интеллект, если ты вообще понимаешь, что это такое. 
Рания не смела возражать, но не смогла сдержаться, чтобы не посмотреть ещё раз на картину – увидеть девушку с картины.
Заметив интерес несчастной к своим словам, Фатима продолжала размышлять далее:
- Впрочем, Саид вполне может соблазниться и взять в жены дочь Муны, если заметит сходство между девушкой и одалиской на картине. Тем более, что теперь картина испорчена. И Саид захочет иметь живую копию, которая уже для него станет танцевать в таком же откровенном виде, а не для неведомого султана. Да ты и сама знаешь, чем обычно заканчиваются танцы для Саида…, - намекнула Фатима побледневшей Рании, которая не смогла скрыть ревности и снова впилась глазами в картину.
Но она-то увидела совсем иное, присмотревшись к мазкам на холсте. Нет, конечно, дочь Муны и саму Муну она не видела никогда, но могла согласиться, что одалиска – миловидна, но не красавица. Вот только… Рания сразу же поняла, почему Саиду так оказалась важна картина. Глаза женщины – это были глаза Жади!
«Неет! Я не стану говорить об этом Фатиме! Она пока ещё смеется надо мной и уверена в себе, но даже если не будет никакой третьей жены, Саид уж точно привезет в дом эту картину, а на ней – женщина с глазами Жади! Пусть Фатима гадает, отчего Саид станет проводить всё свободное время, которого у него так мало, не с ней, а в бункере перед картиной. Пусть так и будет. Это станет моей маленькой тайной и чем-то вроде мести. Саид предпочтет живой Фатиме нарисованную одалиску! И никакими разговорами  она не сможет его вернуть, потому что у неживой копии Жади есть нечто, чего не имеет Фатима!»
Пока Рания вглядывалась в лукаво смеющиеся нарисованные глаза,  осмеливаясь лишь мысленно злобствовать в сторону жены Саида, Фатима же вдруг заинтересовалась некоторыми деталями. На молодой женщине, танцующей перед незримым султаном, было множество украшений, но каких!
- Саид! Вот, взгляни сюда! Саид! Я хочу точно такой же браслет! Какой изумительный оригинальный рисунок, наверное – национальный орнамент. Интересно, в какой стране находился этот гарем? Саид, ты не знаешь имени султана, в чьем дворце  происходит то, что мы видим на картине? Я могла бы посмотреть в Интернете, узнать историю и султана, и имена его любимых наложниц, а главное – зная страну, поискать фотографии других украшений того времени. Ведь хранятся же старинные украшения в музеях… Ах! – дошло до Фатимы. – Саид, почему же я не догадалась сходить в местный этнографический музей? Ведь есть же такой в Фесе? Присмотрела бы там украшения какой-нибудь жены одного из марокканских султанов, а ты потом заказал бы мне в Париже точно такие же по наброскам или фотографиям!
- Фатима, хватит болтать. Не видишь – Саиду вовсе не до твоего щебетанья, - сердито заметила Рания. Она очень боялась, что женщина достанет и разозлит Саида, а он отыграется перед отъездом на ней, Рании.
Но она задумалась над словами счастливой соперницы. Аллах! Как же у Фатимы так получается, что во всем она может найти для себя какую-то выгодную фантазию! То в журнале высмотрит кольцо, как у наложницы турецкого султана, то теперь ей захотелось получить браслет, как у одалиски… Впрочем, что может быть заманчивого в том, чтобы получить драгоценности в точности как у рабыни-одалиски? Пусть даже прекраснейшие украшения!
А Фатима, не получив ответа от отрешенно стоявшего перед полотном Саида, но и проигнорировав слова Рании, продолжала с расстояния исследовать выписанную красками женщину.
 «Пожалуй, она ещё и ожерелье себе присмотрит. Вон их сколько у одалиски!» - позавидовала  Рания, которой теперь вообще было не видать больше никаких новых украшений. А вот Фатима может получить всё, что захочет.
 «Может быть, даже лучше, если Саид снова женится? Тогда Фатима не сможет получать всё, что захочет. И кто знает, не станет ли Саид в первую очередь баловать  самую младшую жену?» - уже с некоторой надеждой подумала Рания.
Пока Саид о чем-то тихо переговаривался с дядей Али, никто  - ни Рания, ни Фатима – не обратили внимания на стоявшую тут же Зорайдэ. А тем временем женщина испытала настоящий стресс. Во-первых, даже мазки краски не сумели скрыть просвечивающее сквозь прозрачное одеяние танцовщицы юное крепкое тело, не только смотреть на которое, но и просто знать о том, что рядом ТАКАЯ картина, было стыдно и неприлично в присутствии сида Али и Саида. «А Рании и Фатиме всё равно! - удивлялась Зорайдэ. – Они вовсе не отреагировали на развратный вид одалиски. Зато обратили внимание на золото, подаренное султаном. Что же это такое? Харам! Какой харам!»
- Алхамдуллилах! – тихо произнесла Зорайдэ, воздевая руки к верху,  постаравшись затем повернуться так, чтобы не видеть грешницу в деревянной раме. Зорайдэ всё-таки успела увидеть кое-что на картине, поразившее ее до глубины души. «Вот как! Саид не смог забыть Жади! Аллах! Но знает ли он сам об этом или даже не догадывается? Однажды это может плохо закончится!», - горестно думала она, пока рядом не оказалась Карима и бесцеремонно не подергала хозяйку за рукав.
- Зорайдэ, пришел человек к сиду Саиду. Говорит, что он из-за картины пришел. Карима не запомнила, как он назвал себя. Но он картинами занимается…
Едва любопытная служанка появилась в комнате, оказавшись возле картины, где стояла Зорайдэ, то тут же вытянула шею, чтобы рассмотреть скандальный предмет, что совершенно не помешало ей передать Зорайдэ нужные сведения. Но возле картины стояли многие, и сплетницу постигла неудача.
- Карима, проводи его сюда, пусть быстрее поднимается к нам! – велел сид Али.
- Как?! – изумилась служанка. И было чему удивляться: в эту часть дома посторонних не пускали. А сейчас сам хозяин желает, чтобы чужестранец, неверный, появился в комнатах, которые были бы частью гарема, не переделай сид Али их под комнаты для гостей, но гостей из близкой родни.
- Ты не расслышала, Карима? – недовольно сказал дядя Али. – Иди и приведи сюда мастера!
- Вы не станете переносить картину на нижний этаж? – не поверила ушам Карима.
- Дядя Али, для картины, перенесшей такую травму, дорога каждая секунда! Краска с каждым мгновением всё сильнее повреждает  поверхность старых мазков, разъедает безвозвратно…
- Нет, Карима, картина останется здесь, иди и делай так, как я тебе сказал! – дядя Али сердито отвернулся от женщины и мягко обратился к мужчине:
- Саид, не переживай. Это большая потеря для тебя, но не стоит рисковать здоровьем. Дуния сказала, что тебе стало плохо в доме Абдула.
Видно было, что сид Али хотел по-доброму предостеречь племянника друга и бывшего мужа Жади, невольно проговорившись о том, что ему уже известна печальная история, случившаяся с картиной и ссора Саида с Абдулом.
Но Саид не заметил оговорки дяди Али. Он с нетерпением поглядывал в сторону лестницы, ожидая появления реставратора.
Но первой в комнате появилась опять же Карима. И тут же все услышали:
- Идет, уже идет, его Ахмет вызвался проводить по дому до нужной гостиной. - Ааааа!!!! – вдруг увидела картину Карима. Она тут же закрыла рот ладонью, будто и правда хотела прекратить крик, но ее выдавали глаза, жадно пожиравшие  детали увиденного. Взгляд метался по всему полотну.
 Что она хотела рассмотреть? Золото, блестевшее на теле одалиски? Ее лицо или то, что скрывалось под прозрачным покровом восточной одежды, принятой в гареме неизвестного султана? Так это и есть причина скандала в доме дяди Абдула?
- Что ему не понравилось? Нескромный верх костюма для танцев? Что? – пыталась лихорадочно сообразить Карима, понимая, что ещё немного, и ее попросят выйти, найдут причину! А что под синей краской? Сид Абдул многое закрасил – вон какие толстые полосы пересекли картину!  А что там, за спиной одалиски? Красивая девчонка, между прочим, то-то сид Саид так переживает, что картина испорчена! Так …. А вот султана-то и не нарисовали! Как же так? Это ведь тоже зрителям может быть интересно! Ведь кому – что: мужчинам – на одалиску посмотреть, а женщинам – на султана, у которого в гареме такие красавицы для него танцуют, на того, кто дарит такие украшения своим женщинам…
- Карима, не знаешь, что за город за спиной у девушки? – спросила Фатима.
И все женщины приникли к картине, насколько можно было подойти ближе к «мольберту». Совсем рядом встать никто не осмелился – ведь ясно, что Саиду это не понравится! Ещё и прогонит из комнаты…
- Как романтично! Султан предпочел смотреть на танец на дворцовом балконе. Роскошный у него дворец, однако. Ковер – очень дорогой, старинный, иранский…, - сделала вывод Фатима. -  Ах, мне бы такой ковер в комнату! Но если сюжет изображает сцену из Средневековья, то и ковер  для султана  - новодел, ничего особенно по его временам…. Но, Карима, присмотрись, что за город виднеется за спиной одалиски? Высокие минареты и круглые башни, узкие улицы, по которым явно клубится горячая песчаная  пыль…
- Думаешь, Фатима, это старинный Фес?
- Но ты узнаешь местность? – наивно спросила жена Саида.
- Да ты что?! Я и современный Фес не знаю, даже десятой доли улиц старого города, а ты хочешь узнать город по старинной картине!
- Вот и мне кажется, что художник просто выдумал и эту улицу, и мечеть нарисовал для красоты и придания восточного колорита… Нет, это может быть и не Фес.
- А какая разница? – спросила Карима. – Красиво получилось, вот и хорошо. Мне картина очень нравится. Зря ее сид Абдул испортил. Карима говорит: зря! А глаза, глаза какие у танцовщицы – как живые! И как будто я где-то видела девчонку. Но где? А ты, Фатима, почему решила, что картина – старинная? Я эту одалиску где-то видела, точно!
- Да уж, на местном рынке зелени, наверно, - ехидно заметила Рания.
- Да!  Глаза красивые, поэтому и лицо кажется живым, - согласилась  Фатима. -  Саид не мог не оценить удачу художника. И вот что я думаю: Саид восхитился глазами женщины, именно так, потому что обнаженных одалисок на картинах  в его коллекции не счесть,  но ни у одной нет таких выразительных глаз! А сид Абдул заметил только греховно обнаженную голую грудь танцовщицы и, наверняка – живот, потому и закрасил, как надпись на заборе.  Так кто грешник? Уверена: Саид и внимания не обратил на одежду, точнее – на ее отсутствие!
- Тише! Фатима, Саиду лучше такое не слышать! Молчи! – проявила здравый смысл Карима.
В гостиную в этот момент вошли мужчины: Ахмет привел гостя, долгожданного реставратора, который пришел не с пустыми руками, а с увесистым чемоданчиком.
Он поздоровался со всеми и спросил, где можно разложить чемодан с инструментами.
- Располагайтесь, - развел руками сид Али. Потом сделал знак Зорайдэ, и женщины, успевшие набросить на головы платки в первые же мгновения, едва незнакомец показался в дверях, послушно вышли следом за женой сида Али.
- Зорайдэ, как же это? Немыслимое дело: в комнату, куда двадцать пять лет назад не добрался  даже Лукас, вот так просто впустили незнакомца! – не преминула возмутиться Карима.
- Молчи, Карима! У меня голова устала от твоей болтовни.  Нам предстоит целое дело: пока мужчины занимаются картиной, мы будем встречать гостей. Ты, Фатима, должна быть рядом со мной. На вопрос, почему Саид не встречает их вместе с нами – отвечай всем, что муж плохо себя чувствует,  а впереди – трудный перелет. Он немного отдохнет и спустится к ним.
 Когда Фатима кивнула, то Зорайдэ продолжила поучать Кариму:
- Отвечай так и ты тоже, Карима! Слышала, что я сказала?
- Слышала, Карима всё слышала, зачем повторять, Зорайдэ?
- Тогда не смей никому ни слова говорить, чем занимаются Саид и сид Али наверху.
- Молчу, никому ни слова не скажу! Карима никому ни о чем не расскажет, - пообещала женщина.
- Карима, ты лучше сама послушай, что говорят люди об этой неприятной истории, ведь сид Абдул наверняка  успел всем раззвонить.  Запоминай, о чем станут спрашивать, о чем сплетничать. Потом нам  с сидом Али расскажешь, - велела Зорайдэ.
 Это не было простым любопытством. Но следовало быть в курсе происходящего. А для этого необходима информация. Карима же – просто находка для такого дела, ей нет равных!
- Хорошо, тогда выйдем в сад, подождем гостей у фонтана. Или нет: ты, Фатима, иди с Каримой и оставайся у фонтана, а я сбегаю на кухню и узнаю, как там дела, всё ли готово. А потом тоже к вам выйду.
Женщины договорились, и Фатима с Каримой выбрались во двор риада, где в сумерках  благоухали цветы на кустах, названия которых Фатиме никак не удавалось запомнить. В чаше фонтана плавали свежие лепестки роз. В тусклом свете пока ещё не включенных на полную мощность фонарей была видна чисто вымытая цветная плитка вокруг фонтана и по всему дворику.
Никого здесь, кроме них, не было, хотя ворота были приоткрыты, как бы приглашая долгожданных гостей войти, а в проем ворот была видна часть улицы, уже освещенной светом электрических фонарей. В конце улицы была распахнута дверь лавки, из которой на мостовую  лился яркий свет.
- Карима, гостей что-то не видно! – удивилась Фатима, вдыхая уже не такой горячий к вечеру воздух города.
- Ничего, вот пройдет время намаза, и гости появятся!
О, как же Фатима могла забыть об этом? История с картиной выбила из уже ставшего привычным образа жизни в Фесе. Она думала уже только о том, вылетят они сегодня в Испанию, а потом – в Бразилию, или задержатся в Марокко. А возможно, Саид и вовсе изменит планы  - и придется лететь в Париж? Но вещи собраны, и Фатиме было, в общем-то, всё равно, куда отправляться в поездку.
 А вот возвращаться в дом Саида в Рио отчего-то не хотелось:  Рания невольно тронула ее больное место. Фатима побаивалась того, как теперь сложатся отношения с Зулейкой.  Честно признаться, в доме сида Али было более приятно жить, пусть и рядом с Ранией, чем вернуться туда, где предстояло заново строить отношения с Зулейкой.
«Я подумаю об этом потом», - мысленно повторила она известную всему читающему миру фразу из романа Митчелл «Унесенные ветром». – Скарлетт  О* Хара была совершенно права. Нечего беспокоиться сегодня о том, что предстоит пережить завтра.  Потом будет видно, как вести себя с первой женой Саида. Кто знает, не боится ли она точно так же новых отношений со мной, не зная и гадая, как наладить между нами отношения? Ведь Саид пока ещё благоволит ко мне больше, чем к ней».
Карима кивнула на торговца, вышедшего на улицу с ковриком, который он положил прямо на булыжники мостовой.
- Подожди меня здесь, я тоже сейчас принесу коврики для намаза. Совсем из головы вылетело. Сейчас же принесу, - быстро сказала Карима и скрылась за поворотом, где находилась дверь в риад. А Фатима отошла к столбам, которые поддерживали галерею второго этажа, и стала исподволь наблюдать за улицей.
В распахнутые ворота было видно немногое. Но когда над городом поплыли звуки азана, она увидела, как торговец в глубине улицы склонился в молитве на расстеленном коврике. Начался намаз.
Фатима в такие мгновения молилась какому-то своему Богу, который был просто Всевышним, не определяя Его ни Аллахом, ни каким-то другим Богом.  «Бог может быть только один - для всех народов.  Не может быть много богов – свой у каждого народа. Вообще – я верю во Вселенский Разум. Это и есть Бог, о котором так мало известно человечеству с научной точки зрения», - рассуждала Фатима, в очередной раз ведя сама с собой полемику на религиозные темы.
Но когда запыхавшаяся Карима принесла два коврика и один отдала ей, Фатима послушно опустилась на колени и принялась возносить молитвы, желая себе всего того, о чем просила в каждой молитве из раза в раз.
Рядом старательно, по всем правилам, совершала намаз Карима.
 Дом за их спинами тоже замер, погрузившись в молитву.
Когда всё закончилось, и Карима свернула коврики, чтобы отнести в дом, возвратить на место, Фатиме вдруг пришла в голову мысль:   молился ли Саид там, в комнате наверху, где находилась злополучная картина? И о чем? Как всё это выглядело в глазах незнакомца-реставратора, европейца? Она даже пожалела, что не увидела всё собственными глазами. А где же проныра Рания? Подглядывает, наверно, следит за каждым шагом Саида, ловит его взгляды, так хочет вернуться к мужу…
«А может быть, было бы даже лучше, чтобы Рания вернулась в семью третьей женой? – пришло в голову Фатиме. – Кто знает, не навяжет ли рано или поздно сид Абдул Саиду новую жену, и тогда я могу потерять влияние на мужа. Сейчас я уже готова смириться с тем, что стала женой Саида. Но когда появится другая, то моё проживание под одной крышей с ними всеми потеряет для меня смысл и привлекательность. Пусть вернется Рания. Я не буду против. Приедем в Бразилию, и я исподволь начну подталкивать Саида к такому решению».
Во дворе тем временем появились Карима и Зорайдэ. Вышли женщины, помогавшие на кухне, и теперь их роль была в том, чтобы встречать гостей традиционными звуками, прикладывая край ладони к верхней губе и по-особенному улюлюкая.
Тут же повалили и гости – один за другим.  Сразу стало шумно и многолюдно. Всем был нужен Саид. Фатима устала объяснять, где он, что с ним. Самые ретивые гости рвались проведать ее мужа. Но Фатима проявляла завидную твердость.
Зорайдэ начала с беспокойством оглядываться на двери дома.
- Что случилось, лара Зорайдэ? Что Вас беспокоит? – не выдержала и поинтересовалась Фатима.
- Где носит эту несносную Кариму? Когда мы проходили мимо готового к приему гостей накрытого стола, мне показалось, что кое-чего на нем всё-таки не хватает. Но я не вижу Кариму, чтобы отослать ее проверить, так ли это.
- И Рании не видно. Действительно, куда же все подевались?
- Хм. Рании лучше не появляться при гостях , чтобы не давать повода для сплетен. Все знают, что с ней случилось в Эс-Сувейре. Нет, пусть Рания сидит у себя в комнате. Пойду сама проверю, что на столах не так, но и Кариму найду. Аллах, Аллах, однажды у меня лопнет терпение. Карима слишком увлекается и тогда начинает забывать о своих обязанностях!
- Идите, лара Зорайдэ. Я справлюсь, уже поняла, как надо действовать, - успокоила женщину Фатима.
Зорайдэ исчезла за колоннами, а Фатима осталась во дворе,  то и дело заполнявшемся народом. Люди то входили в риад, то уже покидали гостеприимный дом, так и не дождавшись Саида Рашида, с которым пришли попрощаться перед отъездом, и так неудачно получилось.
Шум, вскрикивания при встрече нескольких знакомых, женские улюлюканья при появлении каждого нового гостя, живая музыка, которая неслась из дома – творчество местных музыкантов, нанятых для торжественного случая дядей Али… И ярко освещенный двор, в котором можно было разглядеть каждую мелочь: и прекрасную старинную мозаику на стенах, уложенную под всей галереей, и огромные кадки с цитрусовыми деревьями и цветущими кустарниками, и фонтан с плавающими лепестками…
«Ещё немного, и я покину этот гостеприимный дом. Отчего же у меня на сердце какое-то нехорошее предчувствие, что я очень нескоро  увижу и дворик, и деревья, и кованые фонари? Или возможно даже никогда не увижу всего этого?»
Фатима не могла объяснить нахлынувших предчувствий. Она подняла голову к небу: там, высоко над Фесом в темном небе сияла Луна. Точнее – месяц, у нижнего конца которого виднелась, как бы висела, крохотная, но яркая звездочка. «Надо же! Золотой полумесяц как на куполе мечети», - заметила она. Молодая женщина присмотрелась и поняла, что черное африканское небо густо усыпано звездами, которые не сразу увидишь из-за льющегося со всех сторон электрического света, освещающего сад ради гостей.
Краем глаза Фатима выхватила женскую фигуру, стоявшую на галерее.
«Это Рания. Всё-таки не выдержала и пришла взглянуть на праздник хотя бы так – со стороны!» Надо же, какое у нее выражение лица! Она как будто в ярости! Не может смириться, что теперь ее место не рядом с Саидом? Мне даже жаль ее. Может быть, мне стоит намекнуть, что я решила помочь ей вернуться в дом не служанкой, а третьей женой? Пожалуй, стоит дать такую надежду. Как только вернется лара Зорайдэ, я найду Ранию и сделаю ей приятный сюрприз. Бедняжка столько пережила и заслужила хорошую новость!» - пришла в хорошее расположение духа жена Саида.
Из дома  вышли дядя Али и Саид, а с ними – и реставратор. Фатима видела, как сид Али подозвал Ахмета, а затем тот, взяв с собой ещё нескольких мужчин из числа слуг, отправился провожать гостя по вечерним улицам города-лабиринта.
Фатима вынуждена была задержаться, чтобы понять, нужна она Саиду в данный момент, или ей можно покинуть гостей и подняться наверх – поговорить с Ранией. Она не стала отвлекать мужа вопросами, просто подошла ближе к мужчинам.
- Саид, что тебе посоветовал твой знакомый мастер? – спросил сид Али.
- Дядя Али, дело плохо, но не совсем безнадежно. Мне дали совет: чтобы спасти картину, необходимо лететь в Испанию. В Мадриде есть мастерская, в которой согласны взяться помочь мне после такого происшествия. Сделаны все нужные звонки, всё согласовано.
- Ты не останешься в Марокко? Саид, если необходимо, оставайся здесь, сколько тебе будет нужно. Не знаю, как тебе об этом сказать…
- Что такое, дядя Али? Снова что-то с Хадижей?
- Нет, с ней всё в порядке. А вот Абдул… Он мне звонил, я разговаривал с ним в то время, когда ты общался с реставратором…  Абдул уверяет, что ты должен увидеть невесту перед вылетом из Марокко. Ведь в ресторане Фатима практически выбрала тебе возможную жену! Сид Абдул сказал, что он приведет Муну с дочерью сегодня в мой дом… Саид, что ты будешь делать?
Увидев округлившиеся глаза и удивленно или даже возмущенно поднявшиеся брови Саида, дядя Али, отмахнулся:
- Саид, только не принимай так близко к сердцу упрямство своего дяди.
- Дядя Али, я думаю, что перестал понимать дядю Абдула. Почему он так упрямо пытается меня женить? И это после того, как он расправился с моим имуществом, за которое я заплатил немыслимую цену?!
- Саииид, держи себя в руках! То, что случилось с картиной, произошло после того, как вы с Фатимой побывали в ресторане! Теперь пришло время расставить всё по местам. Если был дан намек родственникам девушки, то следует с ними объясниться.
- Нет, дядя Али, я не стану этого делать. Мой дядя знал, что я не собираюсь жениться. Он сам и пусть расхлебывает ту кашу, которую заварил. Я не давал ни малейшего повода ни Муне, ни ее дочери думать о браке. Нет, - решительно отказался Саид.
- Но ты понимаешь, что люди станут говорить о вашей семье? История с семьей Муны повторилась через много лет: сначала из-за Жади ты оказался в неприятной истории с Муной, а теперь Фатима и дядя Абдул обнадежили ее семью, но теперь это коснулось дочери Муны. Нехорошо, Саид, получается.
- Дядя Али, но что мне делать? Не могу же я и в самом деле  жениться на Муне или на ее дочери? Я не желаю этого делать! Меня сейчас в первую очередь заботит моя картина. О женщинах я не желаю и думать! – сердито ответил Саид, покосившись на Фатиму, обиженно прикусившую губу.
- Да, тебе, Фатима, не стоило так поступать в ресторане. Ты дала надежду девушке, - укорил её и сид Али.
- Дядя Али, даже если бы я всерьез дала надежду кому бы то ни было из девушек в том зале, но если моему мужу никто не понравился, при чем здесь я?! – решила снять с себя ответственность Фатима.
- Это так. Именно об этом я и скажу брату Муны, когда придется объясняться с ним при ближайшем разговоре. Что ж, если ты, Саид, решительно отказываешься подумать о новой женитьбе, может быть, Абдулу удастся женить на дочери Муны Мухамеда?
- Мухамед тоже не станет брать ещё одну жену. Ведь Латифа не желает слышать даже о Лейле, - напомнил Саид. – К тому же, что мой брат будет делать уже с двумя слишком молодыми женами? Но даже брак с Муной ему не стоит предлагать, я думаю.
- Но ведь когда он отказался жениться на Зулейке, прославив девушку своим отказом на весь Фес, именно ты потом обратил на неё внимание, и поэтому ситуация сгладилась. Так почему бы в этот раз так же не поступить Мухамеду? Пусть он возьмет в жены Муну. Она разумная женщина, красавица, хорошая хозяйка. А ее дочери там, в Бразилии, родственники быстро найдут мужа.
- Дядя Али, пусть мой брат сам решает, как поступать. Но Латифа тогда точно откажется от брака с моим братом. Это станет для Мухамеда большим ударом.
- Саид, правда такова, что Латифа уже сейчас отказалась от твоего брата. Я звонил племяннице, говорил с ней, долго убеждал, но всё напрасно. Латифа твердо намерена получить развод, потребовать махр и переехать в другой дом, если Мухамед не согласится оставить ей тот, в котором она прожила всю жизнь, где родились ее дети.
- Что же, тогда дядя Абдул может действовать. Если Латифа разведется с Мухамедом, ему понадобится рядом взрослая, умная женщина, которая сможет не только утешить его, но твердой рукой вести дом. Не думаю, что Лейла справится с хозяйством.
- Я поговорю с Абдулом. Пусть он сватает Муну другому племяннику. Ты у него не единственный. Но какие теперь у тебя планы, Саид?
- Сегодня мы с Фатимой вылетаем из Феса в Мадрид, я рад, что взял билеты не через Париж! А вылет в Бразилию придется немного отложить – до тех пор, пока не решу, что делать с картиной. Придется оставить на реставрационные работы. Надеюсь, мы с Фатимой вылетим в Рио немного позже, завтра же, но вечерним рейсом.
Саид повернулся к стоявшей недалеко жене и сказал:
- Думаю, нам пора готовиться к отправлению. Покушаем, потом можно выносить вещи вниз и отправляться на автовокзал, где нас ждет такси в аэропорт. Фатима, иди, не будем терять время.
- Хорошо, Саид, - сказала женщина и быстро отправилась в дом, оставляя мужа выслушивать прощальные напутствия знакомых и родственников.

14. Глава 14. ЧАСТЬ 11. Ссора Фатимы и Рании.


Если бы Фатиме стало известно, что произошло с Ранией после того, как женщин выставили из комнаты, и Зорайдэ увела Фатиму вниз, а Рания осталась наверху, то не стала бы ни строить дружеские планы по ее возвращению в семью женой Саида, ни жалеть.
Рания не просто стояла на галерее и наблюдала за гостями, как думала Фатима, нет, она всеми силами накликала всевозможные беды на голову соперницы, не имея возможности высказаться вслух, глядя Фатиме в глаза.
- Я отомщу этой мерзавке! Кобра, как она посмела ударить моего сына? И почему Мунир не пожаловался Саиду на его жену, посмевшую поднять руку на старшего сына? Придет время, я отомщу змее, отомщу! – в бессильной ярости бесновалась Рания после разговора с Муниром.
Когда Зорайдэ и Фатима отправились вниз встречать гостей, Рания решила позвонить Муниру. К этому ее подтолкнули слова Фатимы, сказанные однажды про золото, ее золото, которое осталось в бразильском доме. Она и раньше не находила себе места при мысли, что шкатулка может оказаться в руках Зулейки и Фатимы. Да что там: даже служанки, оставшись в комнате для уборки, могут порыться в ее вещах, в ее золоте, безнаказанно пользуясь долгим отсутствием Рании…
Поэтому разговор с сыном она свела к новостям в доме, пока там нет отца, и к шкатулке, которую сын охранял по собственному почину ото всех. Так Рания и узнала, что Зулейка сполна воспользовалась отсутствием в доме Саида и Фатимы и переставила всю мебель, переставила все мелочи в доме так, как захотелось ЕЙ. Ведь теперь она – первая жена!
Как Рания ее понимала! Теперь ничто  в доме не должно напоминать о прежней хозяйке. Даже дух Рании должен был выветриться из особняка. Значит, ни одна вещь не могла остаться на том месте, куда была положена рукой Рании. «Именно так поступила и я, когда смогла потеснить Жади с места первой жены!»
«Но Зулейка совершила ошибку, сама не подозревая об этом. Когда первой женой после ухода Жади стала я,  к тому времени я уже изучила привычки Саида, знала, что ему нравится, куда он привык класть книги или Коран, где он оставляет четки, с которыми по пятницам ходит в мечеть на пятничный намаз. Где он привык находить почту: газеты и письма. Но Зулейка всё переложила по-своему, теперь Саид окажется беспомощным, потому что  без неё не сможет ничего найти. Это вызовет у него раздражение, а то и вовсе приведет в бешенство. Ведь Саид терпеть не может, когда вещи лежат не там, где он их сам  положил. Есть вещи, которые не позволено было трогать никому, даже Жади. Я это учла, когда всё переставила иначе, чем было при ней. Но Зулейка никогда не задумывалась об этом и теперь поплатится за стремление обустроить семейный мир по своему вкусу», - усмехаясь, думала Рания, вспомнив, с каким возмущением рассказывал ей сын о переменах в общих комнатах.
 Не так ли жаловалась в свое время Хадижа, когда Жади вернулась в дом второй женой, и уже не она, а Рания решала, куда что можно положить, переставить, унести или перенести.
«Мама, скорее возвращайся!» - умолял ее Мунир. Ей оставалось только утешать сына обещаниями.
Но ее ребенок пожаловался на то, что Фатима посмела его побить! Рания сначала не могла поверить собственным ушам. Разве такое возможно? Мунир рассказал всё: и как отец купил всем женам украшения, всем, кроме его матери. Как Фатима сказала, что теперь ей ничего не положено, потому что отец развелся с ней. (Рании пришлось долго уговаривать сына, успокаивать, что это всего лишь ссора между ней и Саидом, что придет время, и она вернется к нему, а Саид снова станет мужем его матери!)
Но от Мунира она узнала и о том, как Зулейка пыталась защитить мальчика, когда он сломал и растоптал украшение Фатимы, подаренное ей Саидом, хотя Мунир потребовал отдать золото ЕГО матери, но Фатима отказалась… Конечно, проступок Мунира был велик, но то, что Фатима посмела ударить сына Саида – ещё страшнее!
Это просто немыслимо, и Рании было непонятно, почему ее сын не пожаловался отцу. Но она выяснит это у Фатимы прямо сегодня, и надо успев сделать это до отъезда змеи из Феса, а потом она пожалуется на неё Саиду! Как Фатима смогла заставить Мунира замолчать?! Ребенок не смог объяснить ей, но она же понимала, что что-то помешало ему рассказать отцу об обидчице.
Рания вышла на галерею вовсе не для того, чтобы посмотреть на праздник, а желала узнать, чем занята Фатима, дать ей знак подняться, чтобы поговорить!
И вот жена Саида сама нашла ее!
- Рания, ты здесь! Я искала тебя, - с усмешкой, но беззлобно произнесла Фатима. - Хотела тебе кое-что сказать, предложить…
- О, Аллах, какое совпадение! Я тоже искала тебя! Кобра! С нетерпением ждала, когда ты, наконец, поднимешься в комнату!
- А что случилось? – тут же сменила тон Фатима, поняв, что в ее отсутствие что-то изменилось.
- Гадина! Змея! Да сократит Аллах твои дни! Пусть шайтаны унесут тебя в свои пещеры и раздерут тебя на куски! Пусть они съедят твою печень! Пусть растопчут твое сердце!
- Рания, что с тобой?! – искренно изумилась Фатима, не понимая, чем вызвана вспышка такого гнева.
- Сейчас поймешь!  И ещё потом от Саида получишь! Мерзавка, как ты посмела прикоснуться к моему сыну? Как ты осмелилась его ударить? Мунир – старший сын Саида, это он станет наследником рода Рашидов! Ты… тебя… я… Саиду..!!! – задохнулась от негодования бывшая первая жена.
- Ах, вот ты о чем! Заслужил твой сын, вот и получил по попе! Я считаю, что детей бить нельзя, но иногда – надо! И бить надо сильно, чтобы запомнили на всю жизнь, но обязательно объяснить причину, за что их бьют. Именно так я и поступила.
- А Саид знает? Он знает, что ты избила моего сына? Только благодаря Зулейке ты его не убила!
- Тебе известно, что натворил Мунир? Думаю, сделай он подобное на глазах Саида,  Муниру досталось бы от отца. Мне даже не пришлось бы вмешиваться!
- Дрянь! Я обо всём расскажу Саиду! – кипятилась Рания.
- Рассказывай, но помни, что тебе предстоит вернуться в мой дом, где я буду женой Саида, а ты  - никем. Я могу превратить твою жизнь в ад! Твою и твоего сына, а Саид даже не узнает об этом. Но если узнает – выгонит тебя, а не меня. И ещё: ты нисколько не изменилась после Эс-Сувейры, так стоит ли тебе давать ещё один шанс? Не лучше ли Саиду взять в жены дочь Муны?
- Фатима, даже не будучи женой Саида, я могу испортить тебе жизнь!
- Не пугай меня, ты мне не страшна. А вот я могу сделать так, что для тебя не останется вакантного места в семье Саида. Ведь пять жен он иметь не может! Сейчас есть я и Зулейка, но сегодня сид Абдул обещал привести к дяде Али Муну с дочкой, чтобы Саид не мог отвертеться и ответил, что собирается жениться на рыженькой.
- Не лги!
- Я сама это слышала. Не веришь – спроси у Каримы. Я видела, как она остановилась, прикинулась соляным столбом, чтобы подслушать разговор сида Али с Саидом. Но я ее заметила, пусть и не сочла нужным выдавать, а Саид так был занят разговором с родственником, что никого вокруг себя не видел.
- Вы с Каримой сговорились! Но мне не помешает это рассказать Саиду, как ты относишься к моему сыну. Я спрошу, почему он не наказал тебя за то, что ты ударила Мунира!
- А что ты ждешь от доноса? Что Саид даст мне развод? Отправит меня в жены к рыбаку? О, нет, Рания! Такая участь была уготована только тебе!
- Надеюсь, что тебя ждет ещё худшая судьба! Саид когда-нибудь отвернется и от тебя!
- Осторожнее, Рания! Поверь, от меня многое зависит: как ты будешь жить в Бразилии в нашем доме, вернешься ли ты вообще к нам когда-нибудь. И тебе, и твоему сыну надо быть очень осторожными, чтобы не разозлить меня!
- Змея! Кобра! Пусть Аллах разобьет твое счастье на кусочки! Путь Аллах прольет на тебя море слез! –  вспомнила Рания знакомые проклятия, которыми она сопровождала когда-то ссоры с Жади.
- Тихо! Я слышу чьи-то шаги. Мы с тобой ссоримся, но нам обеим невыгодно, чтобы о семье Саида по медине ходили сплетни. Хочешь – жалуйся Саиду. Иди к нему! Расскажи всё! –  и Фатима пошла прочь из комнаты Рании, в которой смогла  её отыскать.
Пора было собрать последние мелочи в сумку, проверить, не забыла ли она  что-нибудь.
Из комнаты Рании ещё долго раздавалось нервное бормотание с проклятиями и планами мести. Ей больше не надо было притворяться: ведь она успела высказать Фатиме всё, что хотела. Они снова начали открыто враждовать.
 «Когда удастся вернуться в дом Саида, все силы приложу,  чтобы Зулейка оказалась на моей стороне. Не знаю, как я это сделаю, но я их поссорю, а потом поддержу первую жену!» - остановила выбор на таком плане мести Рания и постаралась успокоиться.
 Теперь она решила обдумать, какие слова сказать на прощание Саиду, что пообещать ему, зная, о чем он беспокоится, и конечно, надо обязательно выйти во двор проводить Саида, смешавшись с толпой женщин из дома сида Али. Возможно, тогда ей удастся увидеть сида Абдула, и с ним рядом – ту женщину, Муну, и ее дочь, если Фатима сказала правду. Но сначала надо поискать Кариму, чтобы расспросить и ее.
В коридоре послышался смех Каримы, но Рания, поднявшись было с кресла, тут же упала обратно, потому что раздался и голос Фатимы, предложившей заглянуть к… Рании! Опять?! Что на этот раз ей понадобилось?
И вот уже обе женщины входили в ее комнату, а Рания всё ещё не понимала, что ей ждать от их визита.
- Рания, - обманчиво-ласково заговорила жена Саида Рашида. – Я знаю, в каком трудном положении ты теперь оказалась. Саид дал тебе деньги, но всё равно их недостаточно, чтобы ты могла купить красивую одежду и разные другие нужные вещи. Поэтому, собираясь домой, я решила оставить часть вещей здесь, подарить их тебе. Ты ведь не откажешься от моего подарка?
- Что? – покраснела Рания от унижения. Теперь ей как нищенке будут давать подачки те, кто ещё недавно стоял ниже ее на семейной лестнице?!
- Только не отказывайся, прошу тебя, Рания! Вот платки, которые я тебе принесла. Выбирай любые. Карима согласилась взять себе те, что останутся после того, как ты отложишь понравившиеся для себя.
Карима, не почувствовав никакого подвоха, радостно улыбаясь, кивала Рании.
- Красивые платки, Рания! Соглашайся, они не только красивые, но и дорогие, почти новые! Фатима говорит, что она их носила по одному разу! Так это не считается!  Выбирай, а я заберу остальные. Мне все платки Фатимы нравятся! – радовалась Карима.
- Мне не нужны твои платки! Уходи из моей комнаты и не забудь коробку с платками!
Карима смотрела то на одну женщину, то на другую, ничего не понимая. Фатима же не сделала и попытки выйти вон.
- Но, Рания! Помнится, когда-то ты не была такой разборчивой. Мне рассказывали – уже не помню, кто: когда  Саид выставил Жади из дома, ты решила, что все ее вещи достанутся тебе. Десятилетняя Хадижа даже подралась с тобой из-за платка матери, который ты с упоением примеряла перед зеркалом! Так возьми и мои вещи. Они ничуть не хуже тех, что были когда-то у Жади. Пусть они напоминают тебе о нас с Саидом: ведь эти платки я носила везде, куда Саид приглашал меня, брал в поездки, в рестораны. Можно сказать, что в них есть и частичка мужчины, который был и твоим, но стал только моим.
- Не забывай о Зулейке! Кобра! Ты хочешь меня унизить? Спровоцировать скандал?
- Нет, нет! Но я знаю: ты носила красный платок, самый любимый платок Жади, тот, с вышивкой, который так нравился и Саиду. Он сам мне рассказывал в приступе откровенности, как едва не плакал при виде платка, оставленного Жади в своей комнате, когда она его покинула, а потом оказалось, что Жади подарила его тебе! И ты забрала платок прямо из рук мужа. Но знаешь, я уверена: Жади ничего тебе не дарила. Ты сама присвоила ее вещи. Как и тот красный платок! Не знаю, что ты думала при этом, но не понимаю, как ты могла носить платок женщины, которую Саид так сильно любил. Надеялась, что тебе перепадет частичка его любви к ней?
- Прекрати! Я не желаю тебя слушать! Фатима, хочешь подраться со мной перед отъездом? Мы с тобой давно не таскали друг друга за волосы?
- Почему бы и нет? Но Саиду не станем рассказывать об этом. Пусть всё останется между нами – просто отведем душу! -  с иронией подстегнула ее противница.
- Вы что? Сошли с ума?! Как это – подраться? Фатима, тебя в самолет не пустят с синяками на лице! Или сид Саид не захочет рядом с тобой лететь, и тебе  придется надевать паранджу.
- Надену! Очень романтично! Будет, что вспомнить! Драка с бывшей женой Саида… Оооооо!!!!!
- Я тебе всё лицо расцарапаю, дрянь! – выставила Рания руки, забыв, что после работы на рыбном рынке у неё не осталось и следа от длинных ногтей.
- Ооооо! А я тебе волосы повыдираю! – подзадоривала Фатима. – И фингал ещё один поставлю. Под другой глаз. Но я вижу, что тот, прежний, от рыбака, уже почти сошел. Обновить?
- Гадина! Пусть Саид разведется с тобой! Пусть он тоже сошлет тебя в Эс-Сувейру! – заливалась Рания злыми слезами, топая ногами.
- Нет, Карима не даст вам подраться! Кариме не нравятся такие вещи! Лара Фатима! Лара Рания! Придите в себя! Иначе мне придется позвать на помощь! – встала между ними обескураженная служанка.- Карима знает: в доме сида Али ни разу за всю историю драк не наблюдалось, если не считать недавней выходки Дунии.
Но звать на помощь не пришлось, потому что из коридора послышался голос  молодой служанки с кухни, разыскивающей Кариму.
- Карима! Где ты, Карима? Они пришли!
- Чего ты кричишь? – высунула голову за порог комнаты сплетница.
- Они пришли! И сид Али приказал, чтобы ты им поднос с чаем принесла! Именно ты, и никто другой.
- Карима, опять Карима! Всегда только Карима!... Так… ОНИ …здесь? Муна с дочкой пришли на праздник с дядей Абдулом?!
 Услышав имя Муны, Фатима и Рания забыли о желании помериться силами. Они невольно переглянулись, и Фатима решительно вышла из комнаты. Если бы Рания могла, то не вышла, а выскочила бы следом! Но ей только и оставалось, что довольствоваться балконом и тешить себя надеждой, что Карима, неуемная Карима придет потом к ней в комнату, чтобы упрекнуть ее за недостойное поведение, а заодно расскажет все новости с первого этажа.
Но и с галереи было отлично видно всё и всех. По крайней мере, дядю Абдула Рания увидела, едва приблизившись к ограждению. Старик был не один: с ним рядом стояли две женщины. Одна из них - молодая девушка в модном хиджабе, скорее даже его имитации, из-под которого выглядывала копна ярко-рыжих кудрей.
«Как ей удалось так завязать платок, что большая часть густых волос осталась на виду? Это уже не хиджаб, просто платок, как носят европейки», - удивилась Рания внешнему виду метившей в невесты девицы, а более всего – тому, что сид Абдул никак не реагировал на подобную вольность.
Другая женщина, по виду вдвое старше девчонки, скорее всего и была той самой Муной! Стройная, высокая, «элегантная» - Рания  вспомнила словечко из словарного запаса Фатимы. Женщина производила даже лучшее впечатление, чем дочь.
«Зачем я себя обманываю? – с горечью и страхом спросила себя Рания. – Саид мог бы выбрать любую из них – и мать, и дочь достойны стать его третьей женой. Слава Аллаху, что он не может жениться на обеих!»
Но Рании пришлось признать, что в будущем ей выгодней было бы иметь дело именно с Муной: с опытной женщиной в возрасте (а ей ведь около сорока!), которая не захочет распрей и соперничества. А если и впутается в семейные интриги, то не станет опускаться до скандалов и бурных выяснений отношений.
 Этого не скажешь о молодой девчонке, которая наверняка станет бороться за первое место рядом с мужем. Нет, Муна – не такая страшная соперница, как ее дочь!
 Всё-таки Рания не выдержала и спустилась вниз, где уже танцевали прощальный танец. Все встали вкруг, Саид и дядя Али вышли вперед и теперь двигались под национальную музыку, поводя плечами и раскинутыми в стороны руками. Вещи Саида и Фатимы были уже вынесены, и Рания заметила, как Ахмет дал знак слугам отнести багаж гостей к ослам, на которых и будет доставлен до нужного места. Зорайдэ передала целую торбу с едой – перекусить в пути.
Рания вышла из-за столба и встала так, чтобы Саид ее обязательно заметил. Но и ей теперь было прекрасно видно женщин возле сида Абдула. Женщину порадовало то, что Саид совершенно не обращал внимания на Муну с дочкой, но и женщины хлопали в ладоши в такт танцу тоже с непроницаемыми лицами, на которых застыла только вежливая улыбка из разряда «тарауф».
«Значит, Саид смог отказать им», - с удовлетворением подумала Рания, ища глазами соперницу, снова ставшую ее злейшим врагом. Фатима с разгоряченным лицом тоже участвовала в танце, но стоя среди женщин, совершая красивые движения под незатейливые мелодии.
«Кобра! Научилась танцевать у Хадижи с Зулейкой! Ведь когда она только появилась в нашем доме, она двигаться совсем не умела!» - решила Рания, совсем забыв о том, что дом уже вовсе не ее. Как бы там ни было, Рания оказалась за бортом семейной яхты! (Брррр! – передернулась она, вдруг вспомнив отчего-то рыбный причал в Эс-Сувейре).
В этот момент к ней подошел Саид и отвел в сторону – поговорить…
После того, как Саид дал ей столько разных поручений, указаний, советов, так что у Рании пошла кругом голова от страха что-либо забыть из сказанного им, мужчина спросил:
- Рания, чего бы ты хотела, чтобы я сделал для тебя? О деньгах не думай, ими я тебя обеспечу. НО, может быть, у тебя есть какая-то просьба или пожелание?
Рания не стала повторять, что хочет вновь стать его женой. Она ответила:
- Прошу, Саид, защити моего сына! Я не хочу, чтобы его без меня обижали. А ты так редко бываешь дома из-за бизнеса. Ты можешь не подозревать, как люди, живущие с тобой под одной крышей, могут обращаться с твоим сыном. Прошу, не позволяй никому и пальцем его трогать! Я могу только молиться за Мунира, прося Аллаха о милости. Но я буду так далеко от моего сына. А ты можешь защитить его, и я прошу тебя об этом!
Она видела, как смутили Саида ее слова. Он задумался, внимательно глядя в ее лицо. Может быть, он сможет понять ее намеки? Жаловаться, открыто обвинив Фатиму, она не решилась. Пусть Саид расспросит сына и узнает всю историю от него. Муниру он поверит.
- Конечно, Рания. Тебе не стоит беспокоиться за моего сына. Его никто не посмеет обидеть. С ним будет всё в порядке, я обещаю. А в конце года я привезу тебя в Бразилию.
- Саид, и ты не переживай за Хадижу. Я не утаю от тебя ни одной мелочи, всё, что будут знать в Фесе о ней и ее муже, ее семье, станет известно и тебе.
- Я в этом не сомневаюсь, - кивнул Саид и повернулся, чтобы уйти.
 Потом наступил момент прощания, и Саид с Фатимой переобнимались со всеми родственниками, которые остались их проводить. Зорайдэ поняла знак, сделанный ей сидом Али, и ушла в дом, откуда вернулась вместе с Ахметом, который бережно нёс коробку с картиной Саида. Оглянувшись на верного слугу сида Али, Саид, убедившись, что ценный багаж не забыт, попрощавшись с дядей Али,  двинулся к выходу.
- Аллах да хранит вас в пути! – послышалось снизу. - Алхамдуллилах! Аллах велик!
Рания к этому времени уже снова стояла на галерее и наблюдала за происходящим сверху.
 Саид  с женой вышли на улицу вместе с теми, кто решил отправиться с ними по медине до места, где на окраине их ждало такси до аэропорта, а ворота риада сида Али медленно закрылись.  Рания, глядя на то, как сдвигаются створки  высоких  тяжелых ворот, чувствовала, как будто в груди переворачивается ее сердце.
Всё! Или Саид приедет за ней через… сколько осталось дней?...через три месяца!... Или этого никогда не случится, и она видела Саида и ненавистную счастливицу Фатиму в последний раз, потому что если Саид не увезет ее в Бразилию хотя бы в качестве няни сына, отец выдаст Ранию замуж,  найдет ей такого мужа, что будет лучше взойти на самый высокий минарет Феса и броситься с него вниз….
Она снова вышла и стояла на галерее практически на пороге своей комнаты, и слезы текли у неё из глаз. Она и не пыталась их остановить. Так было тяжело на душе, что Рания решила выплакаться. Предстояло прожить в доме дяди Али целых три месяца. Правда, это испытание не шло ни в какое сравнение с теми неделями, которые она перенесла в Эс-Сувейре. И всё же…
 Но она старалась думать, что в этом есть и хорошее: ведь возвращение в Бразилию не будет триумфальным. Она вернется в дом Саида, вернется к сыну, а Зулейка и Фатима постараются превратить ее жизнь в кошмар. Поэтому проживание в доме дяди Али можно воспринимать как отдых, время, чтобы набраться сил – прежде всего, моральных, подготовиться к тем испытаниям, которые ей уготовят жены Саида….
Её радовало лишь то, что Саид встал на ее сторону, когда услышал, как она потребовала от Фатимы не рассказывать Муниру о том, что та узнала о жизни Рании в Эс-Сувейре.
- Не смей травмировать моего сына! Он не должен страдать, узнав об унижениях, которые мне пришлось вынести. Мой сын не должен чувствовать себя униженным!
- Да, Фатима, я тоже собирался попросить тебя об этом, - тут же сказал и Саид. – Моего сына это не касается. Он не должен ни о чем узнать. Ты меня поняла?
- Саид, для чего ты мне говоришь об этом? – пожала плечами Фатима и даже фыркнула. -  Я почти не вижусь с твоим сыном и совсем не общаюсь с ним.
- Плохо, Фатима. Ты тоже должна участвовать в его воспитании, как это делает Зулейка. Особенно теперь, когда рядом с Муниром нет его матери.
Заметив, как передернулась от его слов мать ребенка, жена Саида ответила:
- Думаю, что у Зулейки получается лучше общаться с твоим сыном. А Рания вернется уже скоро. Ведь правда, дорогой? Пусть своим сыном она и занимается. Мунир не всегда слушается няню, Рания на ее месте будет намного полезнее.
«Змея! Скользкая гадина! Тварь кусачая! Что ни слово –  подкол или оскорбление, а я даже ответить не могу, как она того заслуживает. Ничего, я обязательно придумаю, как заставить ее сначала уговорить Саида вновь на мне жениться, а потом подставлю ее так, что Саид разведется уже с ней. Тогда ей отольется каждая моя непролитая слезинка!»
Потом она вспомнила одну из последних сцен, разыгравшихся перед тем, как Саид вышел из дома сида Али на медину. Себя проявил сид Абдул.
Он не мог допустить, чтобы не оставить за собой последнее слово, когда Саид прошел мимо него с коробкой  со злополучной картиной в руках.
Не смотря на ссору, случившуюся накануне, Саид проявил вежливость и попрощался с дядей. Абдул ответил, подняв указательный палец и грозя им, как обычно.
- Саид, дорогой племянник! Если тебе нужна жена, то вот она, здесь, сосватай дочь Муны! Вместо картины тебе стоит увезти жену, которая сможет родить тебе много детей, они продолжат наш род. Живые женщины лучше нарисованных одалисок! – заявил он, вперив презрительный взгляд в ящик с картиной, снова перебирая знакомые всем четки трясущимися руками.
Саид не стал отвечать на слова дяди Абдула, он всего лишь пожелал ему, чтобы Аллах послал ему крепкого здоровья и счастливого брака с Дунией. И быстро ушел.
А сид Абдул был на некоторое время оглушен упоминанием о Дунии. Он лишь успел проводить  взглядом удалявшуюся по улице процессию, хватая воздух ртом, потому что ему так и не удалось высказать строптивому племяннику всё, что он заготовил для подобного случая.
Ранию же беспокоило, что дальше будет с Муной и ее дочкой, которых дядя Абдул привел с собой на праздник. Саид, уходя, даже не взглянул в их сторону. За ним зорко следил не один десяток пар любопытных глаз. Но и Фатима постаралась обойти стороной тех, над кем изволила посмеяться в ресторане. Она как-то ловко прошмыгнула за Саидом со двора риада на улицу, где оказалась в недосягаемости.
Рания тут же вспомнила слова Фатимы о том, что ей, оставаясь в Фесе,  стоило бы присматривать «за рыженькой», т.е. узнавать новости о ее семье на медине, боясь услышать слухи о том, что девчонку просватали.  Потому что это будет означать лишь одно: старик Абдул добился своего,  сломил упрямство Саида, уговорил, убедил его взять девушку в жены. Или девушку, или ее мать.
Фатима тот разговор не закончила, и Рания теперь не знала, что и думать: хотела ли Фатима предложить ей объединиться и действовать сообща против новой угрозы. Или решила лишь посмеяться над Ранией, от которой, в таком случае, ускользнет ещё один шанс вернуть себе место в семье своего сына. Нет, похоже, Фатима тоже боится, не сделает ли Саид неожиданного шага. Не просто же так, пусть и с едким ехидством,  она сказала:
- Рания, присматривай за Саидом. Ведь он не раз ещё приедет в Марокко по разным делам. А тебе здесь жить три месяца. Кто знает, не решится ли он встретиться с подачи сида Абдула   с Муной и ее семейством?
 - Представляешь, чем может это закончиться?! Ха-ха! – закончила она речь нервным смехом.
И теперь Рания дала себе слово:
- Я буду начеку. Иншалла.  Не знаю, что я смогу сделать, но когда станет известно, что Саид сосватал девчонку, я…я… не знаю, что с ней сделаю!
Рания в ярости стукнула обоими кулаками по перилам ограды на галерее, так что слуга, стоявший внизу возле фонтана, поднял в изумлении голову, но увидев женщину, тут же поспешил удалиться. Постояв немного, вернулась в комнату и Рания…

15. Глава 15. ЧАСТЬ 11. Рио-де-Жанейро . Жади, Самира и Латифа в Сан-Криштоване.


Наконец-то, в Рио выдался день пусть и ветреный, но не дождливый.  До этого целую неделю лили дожди с грозами, как и бывает зимой в Бразилии.
Утром Жади позвонила Латифе, предложив встретиться в Сан-Криштоване. Самира тоже давно не виделась с матерью и теткой, поэтому, когда Жади позвонила и ей, она без лишних слов согласилась поехать вместе на встречу. Жади подъехала к пансиону доны Элоизы на такси, Самира тут же собралась, и вскоре они вышли возле дома доны Ноэмии, где и остались ждать появления Латифы.
Они увидели, как из «Волшебной лампы» вышел на улицу Мустафа, но, обнаружив их возле своего дома, тут же нырнул обратно в магазин.
- Могу поспорить, сейчас дядя Мустафа звонит моему отцу, - предположила Самира.
Как оказалось, что Мухамед был в это время в собственном магазине, потому что почти сразу они увидели, как мужчина выскочил на улицу из 2Волшебной лампы»  и, даже не взглянув на них, заскочил в дом.
- Он знает, что мы здесь. Поэтому и не счел нужным смотреть в нашу сторону, - прокомментировала Жади поведение мужа Латифы. -  Теперь он начнет отговаривать ее от встречи с нами.
- Неужели отец закроет дверь на ключ и не выпустит маму из дома? Почему он стремится лишить ее общения с нами?
- Возможно всё, Самира. Сейчас Мухамед пользуется каждым поводом, чтобы не отдавать твоей матери махр. Моя сестра должна быть очень осторожна. Как говорит дона Ноэмия: не дразни аллигатора, пока не пересек реку! Когда Латифа получит дом, когда она переедет и станет сама себе хозяйкой, тогда мы сможем видеться с ней, когда захотим.
- Пусть всё сложится так, как лучше для моей мамы. Пусть судьба не будет к ней жестока!
- Самира, каждому предстоит пережить то, что ему суждено. Мактуб! – улыбнулась Жади.
- А вот мой однокурсник, услышав от меня про мактуб, сказал так: мы собираем свои ошибки в кучу и называем их Судьбой.
- Самира, но прошлое – это и есть наша Судьба. То, что с нами уже произошло – это свершившаяся Судьба. Значит, так было предначертано. Поэтому так и случилось.
- Тётя Жади, но неужели человек не может быть хозяином собственной жизни? Я раньше бездумно верила в Мактуб. Но теперь я всё чаще задумываюсь над разными вещами. Я думаю и о том, что суждено мне в жизни? Ведь отец и мама были уверены, что они выдадут меня замуж, у меня родится много детей, я буду угождать своему мужу, заниматься домом. Но всё получилось иначе: я захотела учиться и этим изменила собственную судьбу.
Жади тихо рассмеялась:
- Самира! Ты так похожа на меня, а не на свою мать! Как такое может быть: моя Хадижа во всем похожа на Латифу, но ты – моя копия. Я тоже в твои годы рассуждала так же, пыталась противостоять судьбе, которую мне выбрал дядя Али. Меня выдали замуж за Саида, и я двадцать лет старалась вырваться из его пут.
- Но если я начала учиться, а не стала женой какого-нибудь торговца из Марокко, это что-то да значит! Так захотела Я. Если я решу бросить учебу и вернуться в дом отца, это будет МОЁ решение, а не воля Судьбы.
- Аллах! Аллах! Самира, не говори так, мне становится страшно от твоих слов: ты как-будто дразнишь Судьбу. Не стоит, лучше молчи, а не то…
Но тут обе заметили выскользнувшую из дома родственницу.
- Мама!...Тётя Жади, видите - моя мама не послушалась отца и вышла из дома! – радостно воскликнула Самира и бросилась к матери. Латифа тоже ускорила шаги в их сторону. Напротив бара доны Журы они встретились и обнялись.
- Самира! Моя Самира! Аллах позволил мне увидеть тебя, а у меня было так тяжело на душе!
- Мамочка, что происходит у нас дома? Отец обижает тебя?
- Что такое, Латифа? Что случилось? – забеспокоилась и Жади, успев к ним подойти.
- Нет, Самира. Привет, Жади! Меня никто не обижает, всё хорошо, но мне так не спокойно. Твой отец, дочка, всё тянет и тянет с домом, не дает мне ключ от него. А дядя Абдул только и делает, что звонит и требует, чтобы Мухамед позвал меня к телефону, а потом повторяет из раза в раз, чтобы я приняла вторую жену. Говорит, что у Лейлы скоро родится ребенок, ей нужна помощь, что Мухамед не справится, если останется один, без меня. Магазин, новорожденный ребенок, неумелая малолетняя жена…
- Он бьет на жалость! – кивнула Жади. – Не поддавайся, Латифа! Пусть Мухамед расплачивается за то, что совершил. Пришло время платить за ошибки!
- Ах, Жади! Я после его слов, тех укоров, что слышу почти каждый день от дяди Абдула, уже сама не знаю, как быть.  Остаться в доме, где стану второй женой, чтобы угождать девчонке, которая не способна справиться с ребенком, с кухней, ничего не умеет делать и не знает, как заниматься домашней работой? Почему я должна подвергаться такому ужасному унижению?
- Латифа! – ужаснулась Жади. – Как ты можешь сомневаться в том, что тебе делать? Если Мухамед не отдает тебе ключи от твоего будущего дома, значит, тебе надо пожаловаться дяде Али! Ал-л-лах! Латифа, не позволяй приносить себя в жертву, как барашка!
- Но что мне делать? – горестно взмахнула руками сестра Жади.
- Что делать? Ты немедленно отведешь нас  с Самирой к дому, который должен стать твоим после развода. Ты нам его покажешь! Идем!
- Но как же так? Я…, - растерялась Латифа.
- Мама, ты говорила, что у тебя есть ключ от нового дома! Бывший владелец дал тебе его! Так вынеси ключ и отведи нас с тетей Жади туда. Мы посмотрим на твой дом, мы подумаем, как ты сможешь там устроиться. И тогда ты увидишь, что твоё будущее не такое страшное, как оно тебе рисуется, мама! Ведь я тоже буду с тобой, я перееду ктебе.
- Латифа, действительно, ты сама себя запугала! Боишься будущего, поэтому готова прислуживать  какой-то девчонке, которая станет наглеть с каждым днем! Вспомни, как вела себя Рания, вспомни, Латифа!
- Мама, тётя Жади права: ты можешь спокойно жить в собственном доме. Зачем цепляться за осколки прошлого?Отец предал тебя! Ты всегда говорила, что у женщины должна быть гордость!
Латифа посмотрела на Жади, а потом – на Самиру, и, вздохнув, вынула из кармана большой железный ключ, едва поместившийся в ладони.
- Идемте! Пора взглянуть, что там за дом!
- Молодец, Латифа! Сейчас ты похожа на меня. Знаешь, я именно так и поступила бы!
- Тётя Жади, вы – сестры. Должно же быть между вами что-то общее! – подхватила Самира.
И живописная троица двинулась к дому, стоявшему  по соседству с домом доны Ноэмии, не подозревая о том, что из бара доны Журы за ними наблюдают хозяйка заведения и ее гости – дона Одетти с дочкой Карлой. Внук Одетти здесь же сидел за столиком и ел банановый мусс с печеньем.
Одетти не утерпела, чтобы не дать им оценку. Сняв манерным жестом темные очки, в которых женщина сидела в баре, сказала:
- Как странно, что родственницы одеты так по-разному: дона Жади – в дорогой брючный костюм явно известного бренда, уж я-то в этом разбираюсь! Девчонка, дочь Латифы - в джинсах и страшной майке, какие носит современная молодежь, а вот твоя соседка, Жура, дона Латифа вышла из дома в какой-то длинной рубахе, ещё и платок на голову намотан! Ну что это такое?
Одетти одернула довольно короткую белую юбку с огромными красными цветами, похожими на гибискусы, поправила кокетливую оранжевую блузку на груди, затем полезла в сумку, пытаясь что-то в ней найти, бормоча проклятия в адрес оооочень дорогой сумки, в которой совершенно невозможно отыскать что-либо…
Дона Жура, конечно, давно дружила с Одетти и поэтому не слишком требовательно относилась к болтовне  старой приятельницы, но к Латифе испытывала симпатию, поэтому ее и задели слова старой подруги.
Она взяла со стойки длинное льняное полотенце и перебросила через плечо,  довольно резко заметив:
- Одетти, ты теперь «в шоколаде», живешь в престижном районе, ходишь загорать на модный пляж, знаешь, как принято одеваться у твоих успешных соседей. При чем тут Латифа? Она носит национальное платье, между прочим! Забыла, как называется это платье, но в их семьях именно так и положено одеваться. И без платка я Латифу на улице ни разу не видела. Сколько лет ее семья здесь живет, вот ни разу не видела!
- Да что ты? А ведь и правда! И я тоже ни разу не видела Латифу без платка! А ведь платок меняет внешность женщины. Вот так увижу ее однажды с непокрытой головой, так и не узнаю, ха-ха-ха! – рассмеялась Одетти.
- Мама! – с упреком отозвалась Карла, сидевшая тут же, потягивая через трубочку фруктовый коктейль.
Жура только покачала головой: Одетти была непробиваема. Ей бесполезно что-либо объяснять – не поймет. Она была настолько толстокожей - как носорог! Всегда считала, что ее мнение – самое верное. Она и теперь совершенно не изменилась.
Жура хмыкнула и только покачала с осуждением головой.
- Дона Жура, представляете: вчера служанка одной нашей соседки в Леблоне спросила: «Карла, твоя мама простудилась? Я видела: она шла по улице и так кашляла, что все на неё оглядывались!». Я ответила: «Нет, просто мама купила себе новое платье!» Ха-ха-ха! – заливаясь смехом, рассказала Карла.
- Знаю, куда они пошли. Латифа повела дом смотреть, - предположила дона Жура. – Наконец-то, Латифа взялась за ум. Давно пора! Уже за одно то, что Мухамед выгнал из дома родную дочь…
-Ну что ты, Жура! Я его понимаю: как отец, он хотел устроить жизнь дочери как можно лучше. Наверняка нашел выгодную партию, чтобы Самире не пришлось  стать женой какого-нибудь голодранца, которого она сама выбрала бы. Что хорошего в той жизни, которую она ведет сейчас?
- Она же учится в университете, мама! – со своего места возразила Карла.
- И что? – воинственно спросила дона Одетти.
- Знания не бывают лишними! Я сожалею, что не получила никакого образования, - ответила Карла, помешивая трубочкой коктейль из маракуйи.
- И что? Карла! Ты так удачно вышла замуж, что тебе не на что жаловаться.
- Мама! С тобой бесполезно спорить!
- Одетти, муж - особь не постоянная. Если однажды ему придет в голову развестись с твоей дочкой, что с ней станет? Как говорят: заканчивается то, что имеешь, останется то, что умеешь! – высказала мнение дона Жура, тоже беря со стойки бара стакан с фруктовым соком.
- Да ладно! Пока я жива, моя дочь будет устроена в жизни!  Я не допущу, чтобы Карла и мой внук нуждались. Обязательно придумаю что-нибудь.
- Чтобы поставить детей на ноги, надо снять их со своей шеи, - упрямо возразила дона Жура. – Самира поступила правильно: в наше время образование очень важно для женщины, чтобы в будущем оставаться независимой. Надо рассчитывать прежде всего только на себя. А знания места не занимают.
Карла решила тоже поумничать:
- Если бы дождь стал супом, у бедных оказались бы только вилки! Я не хочу больше жить в бедности, испытывать превратности судьбы, через которые нам с мамой пришлось пройти. Но полученное образование позволяет чувствовать себя защищенной.
Одетти надоел разговор-спор, и она сменила тему:
- А что, Журинья, синьор Олаву, твой художник, он делает какие-то шаги для того, чтобы понравиться тебе, как-то заинтересовать такую женщину, как ты?
- Что? Ты о чем?! Эээээ!!! СИНЬОР ОЛАВУ… Иногда смотришь на мужчин, к которым раньше испытывала симпатию, и невольно начинаешь сомневаться в своей адекватности. Кто такой синьор Олаву? Мужчина – недоразумение! На одной заплатке сорок дырок! – не на шутку разошлась дона Жура, так что Одетти пожалела, что затронула такую деликатную тему.
- Прости, Жура, не знала, что художник  так тебе не приятен!
- Не то слово! Я его даже на порог бара больше не пускаю!
- Но он же был твоим постоянным клиентом. Таких посетителей нужно беречь: это твой кусок хлеба. К тому же – он прекрасный художник!
- Кто такое сказал? Рисует тигра – получается дворняжка! Видела я его картины!
- Но он одинокий мужчина, такой положительный…
- Одетти, почему ты сама не выйдешь замуж?
- Никто не берет, - пожала плечами дона Одетти.
- А ты у всех спрашивала?- хмыкнула Жура, но приятельница не обиделась: грубоватые шутки были между ними не редкость.
- Правда, Журинья, почему бы тебе не присмотреться к этому синьору? Он намного лучше того проходимца, с которым ты рассталась несколько лет назад. Как его звали? Тьяо?... Тьяго?...
- Одетти, не напоминай мне о негодяе! Но синьор художник…  Хм, хм, - сердито запыхтела владелица бара, поставив на край стойки стакан с соком и переплетая на груди руки. Она всегда принимала такую позу, когда начинала сердиться. И тогда она обычно вспоминала о Базилио.
- Где этот бездельник? Базилио! Где ты?... Анинья! Куда вы оба подевались? –  продолжала возмущаться хозяйка бара, даже когда перед ней появились работники.
- Дона Жура, мы вот тут с Аниньей говорим об инопланетянах.
- Что?! – не поверила ушам  суровая, далекая от романтики, дона Жура.
- Меня беспокоит, дона Жура, что вот мы, земляне, посылаем в космос самых красивых, здоровых, а инопланетяне шлют нам зеленых карликов, уродливых рептилий…
- Да что ты? – усмехнулась дона Жура. – Сначала мы ведь тоже отправляли в космос собак.  Иди, работай, Базилио! Ступай! – требовательно произнесла хозяйка, и Базилио, с удивленно вытянувшимся  после услышанного ответа лицом, прихватив по дороге тряпку, нехотя поплелся на улицу, где предстояло протереть опустевшие столики.
Анинья, ухмыляясь, поплелась следом.
- А ты останься, Анинья! Выжми нам ещё немного сока. Как сегодня душно!
Пока Анинья выполняла просьбу доны Журы, а приятельницы продолжали сплетничать, на улице разворачивались какие-то события. Наконец, шум привлек внимание хозяйки бара.
- Что там случилось? – подозрительно прислушалась она. – Базилио!
Но парень и ухом не повел, настолько он был увлечен начавшимся скандалом.
- Да что там произошло? – не вытерпела дона Жура и решила выйти и лично узнать обо всём.
 Остановившись на пороге, владелица бара быстро разобралась в инциденте.
Женщина, проживающая в Сан-Криштоване на одной из соседних улиц, яростно размахивала руками перед стоявшим посреди улицы синьором Олаву, что-то выкрикивая ему в лицо. Дона Жура прислушалась.
-…Нет, синьор, это Вы во всем виноваты! Мне сказали: Вы – хозяин рыжей бестии. Значит, и отвечать Вам!
Ссора происходила недалеко от бара, скандалистка и не думала останавливаться. А синьор Олаву только и делал, что беззащитно разводил руками.
- В чем дело, Базилио? – спросила дона Жура у работника, который наверняка мог дать самые подробные объяснения.
- Дона Жура, - закатил глаза парень от полнейшего восторга,  - кот синьора Олаву съел попугая этой синьоры. Теперь хозяйка попугая требует отдать ей кота на расправу!  Она хочет его убить! Или выдрать ему хвост!
- Что? Какой кот? О каком коте идет речь? – не расслышала Жура.
- О Вашем, дона Жура, о Вашем с синьором Олаву, рыжем коте, о Файере!
- Что такое? Ты, Базилио, не заговаривайся! Кот или МОЙ, или синьора Олаву!
- Дона Жура, кот Ваш!  Конечно, он Ваш! – угодливо подтвердил работник. - Но как бы с ним чего не случилось. Та женщина так зла, хочет отомстить. Она обещала выдрать коту хвост!
Базилио стоял теперь рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу.
- Не преувеличивай, Базилио: кто посмеет тронуть МОЁ животное?
- Но та синьора кричала об этом так, что вся улица слышала. Дона Жура, дона Жура, что Вы теперь будете делать?
- Да кто ей позволит?! Базилио, где кот?... Под стойку забился? Отлови и неси его в подсобку – закрой на ключ, на всякий случай… Осторожнее! Ты же не крысу ловишь!
Проследив, как парень вытащил Файера из укрытия и, взяв на руки, понес  в подсобное помещение, Жура решительно вышла на улицу, чтобы разобраться с возможной обидчицей…

16. Глава 16. ЧАСТЬ 11. В новом доме Латифы.


Когда женщины оказались внутри дома, без проблем открыв замок во входной двери, они  тут же прошлись по каждой из комнат, осмотрев сначала помещение внизу, а затем поднявшись на второй этаж.
- Дом не очень большой, но от Мухамеда стоит добиться хотя бы этого, - призналась Жади.
- Меня вполне устраивает   дом. Для меня одной он даже велик: три спальни и гостиная наверху, кухня – там же, пусть совсем небольшая. Но и вдвоем с Самирой тесно не будет. А внизу – огромный зал, назначение которому я ещё не придумала. Пока не могу решить, чем стану заниматься.
- Откроешь цветочный магазин или кондитерский цех, ведь дона Ноэмия не раз намекала на то, что с удовольствием давала тебе заказы на восточную выпечку, - подсказала Жади, а Самира предложила:
- Зал вполне можно сдавать в аренду.
- Я пока не обдумывала, чем мне предпочтительнее заняться. Возможно, и тем, и другим понемногу. Если бы Амин захотел перенести свой магазин сюда, я тоже не буду против.
- Выпечка будет зависеть только от тебя, а с цветами могу помочь тебе я, - предложила Жади.
- А я могу в свободное время помогать в магазине. У меня хорошо получается торговать, - уверила мать и Самира.
- Комнаты не очень большие, но уютные. Дом такой пустой, стены ободранные, везде валяются остатки старой мебели, не выброшенной прежним хозяином, и разный хлам. Сначала надо вынести отсюда мусор, а потом заняться ремонтом, - осмотревшись, пришла к выводу Латифа.
Они втроем добрались до последней,  самой маленькой комнаты на втором этаже. Все предыдущие были придирчиво осмотрены и одобрены.
- Латифа, каким ты видишь ремонт: собираешься просто отремонтировать, как делают все соседи, или хочешь привнести какой-то восточный колорит? – поинтересовалась Жади.
Они с Латифой хорошо помнили, что такое ремонт в домах, которыми в свое время занимались и Саид, и Мухамед. Купленные в Рио-де-Жанейро обычные дома превращались в маленькие восточные дворцы. Колонны, поддерживающие арки, ажурные решетки на окнах, цветная мозаика из стекол на окнах, и конечно, интерьер, который не перепутаешь ни с каким другим: низкие столики, диваны с множеством подушечек, вазы, шкатулки, необычные светильники… Пледы, ковры, статуэтки…
- Жади, а что у меня вообще останется после развода с Мухамедом? Денег он мне на ремонт не даст, захочет наказать за развод. Махр я получу только на проживание. Думаешь, я смогу взять с собой в свой дом хоть что-нибудь, кроме узла с личными вещами?
- Неужели отец – такой жадный? Он мог бы отдать  тебе полмагазина вещей! Это же ваше общее имущество. И вещи, мебель ты тоже можешь поделить, мама. Почему надо всё Лейле оставлять?
- Да, Латифа! – тут же воскликнула Жади. – Уже не те времена, когда жена марокканца уходила из семьи, в чем была одета, с тем золотом, которое было на ней. Забери всё, что сочтешь нужным, и даже не спрашивай разрешения у Мухамеда! И можешь потребовать часть бизнеса по бразильским законам!
- Жади, мне противен и дом, и даже ранее любимые вещи, ты  поверить не сможешь, насколько мне там тяжело находиться. А делить с Мухамедом  бизнес? Нет, защити меня Аллах!
- Нет, Латифа, так нельзя. Позвоню дяде Али и попрошу его приехать, чтобы он проследил, как бы Мухамед не ущемил твои интересы.
- Не стоит, Жади. Я сама этого не хочу. Как-нибудь проживу без вещей из дома, куда скоро войдет другая жена.
- Мама, так нельзя: безропотно отдавать другой всё, что нажито тобой! Пусть она привозит свои вещи, а остальное  сама наживает! – воскликнула с возмущением Самира, повернувшись к ним от окна.
Жади поддержала племянницу, женщины продолжали спорить.
- Латифа, тебе в любом случае придется делать ремонт. Посмотри, в каком состоянии дом! Не бойся: как только будет поставлена точка в разводе, ты переедешь пожить ко мне, и Самира тоже. И займемся ремонтом. А иначе, если на семейном суде будет поручено это дело Мухамеду, то будь уверена: он так затянет ремонт, что ты ещё долго не сможешь выбраться из комнаты, где обитаешь сейчас.
- Но дона Ноэмия обошлась без перестройки жилья, когда вышла замуж за Мустафу, - продолжала возражать Латифа.
- Да, она не потратила ни единого реала на ремонт, возложив на Мустафу задачу преобразить теперь уже общее жилище. Она рассказывала мне, что Мустафа купил столько разных ковров, ламп, восточной посуды… Неужели ты не была у неё дома?
- Была, я всё видела. Но обо мне некому будет так позаботиться.
Вдруг обе: и Жади, и Латифа повернулись к окну, у которого уже некоторое время стояла Самира и внимательно присматривалась к чему-то происходящему во дворе.
- Что там происходит? Самира, ты у окна стоишь, что ты там видишь? – испуганно спросила Латифа и посмотрела на Жади.
- Мама, там дона Жура ругается с кем-то, - едва не прилипнув лицом к стеклу, ответила Самира.
- С кем ругается? Не с твоим отцом? Мне отсюда плохо видно, – упавшим голосом снова поинтересовалась женщина.
- Латифа!!! Почему ты всего боишься? Даже если бы дона Жура подралась на улице с Мухамедом, побила бы его помелом или протащила вокруг бара за шкирку, какое тебе теперь до этого дело? – сказала Жади, притрагиваясь к плечу сестры.
- Мама, возьми себя в руки! Думай о себе, о том, как мы с тобой начнем новую жизнь в новом доме. Мне надо точно знать, когда я смогу переехать к тебе, потому что в пансионе дона Элоиза должна будет подыскать мне замену, я ведь подрабатываю у нее в магазине. И от комнаты я должна буду отказаться.
- Конечно, не беспокойтесь за меня. Мне нужно получить окончательный развод, и тогда я успокоюсь. Я перееду в свой дом, и моя жизнь, наша жизнь  наладится.
- Не только наладится, но и снова сложится, возможно,  даже – с другим мужчиной! – подмигнула Жади, отчего у Латифы вытянулось лицо.
- Жади, о чем ты? Что ты такое болтаешь? – покраснела от возмущения мать Самиры.
- Да, действительно, зря болтнула, прошу прощения, Латифа.  Самира, чтобы ты не подумала плохо о своей матери, открою тебе небольшой секрет: Зорайдэ гадала твоей маме, и оказалось, что в ее жизни произойдет ещё много всего разного и интересного. Придет даже новая большая любовь!
- Жади! – испуганно воскликнула женщина. - Прекрати, Жади, иначе я на тебя обижусь! Я и думать забыла о том гадании!
- Мама, что тебе нагадала Зорайдэ? И ты веришь … в гадания? – повернулась к матери Самира.
- Нет, дочка. Давайте не будем трогать эту тему. Прошу вас. Жади, впредь следи за своим языком.
- Прости, Латифа, прости! – раскаялась жена Лукаса. – Просто мне тебя жаль: ты так переживаешь, принимая близко к сердцу семейные события. Всё уже подходит к концу. Развод на семейном суде ты получила. Тебе не стоит больше тратить на всё это нервы.
- Я не такая, как ты, Жади.
- Латифа, я столько раз проходила через семейные суды и разводы. Как видишь, я жива и невредима. Чего ты боишься?
- Жади, да, Саид не раз заставил тебя пройти через подобные  испытания, но мне плохо от одной мысли об этом. Вновь стоять перед дядей Абдулом и отвечать на вопросы? И ещё: я очень боюсь, что однажды, ещё до развода, откроется дверь дома, и войдет сид Абдул, но не один. Он привезет с собой  вторую жену Мухамеда! Сделает так, чтобы я непременно столкнулась лицом к лицу с другой женой. А я очень боюсь такой встречи.
- Успокойся, не привезет! У неё семь месяцев беременности, вряд ли она рискнет лететь,  Бразилия так далеко!
- Всё равно, мне с каждым днем становится всё больше не по себе. На столике в гостиной стоит фотография Лейлы. Жади, ты не представляешь, какая это пытка – каждый день много раз проходить мимо и видеть это наивное, почти детское личико! – с чувством произнесла Латифа, и на ее глазах выступили слёзы.
- Наивное личико? Латифа! Она стала женщиной, которая очень скоро родит ребенка твоему мужу! Бывшему мужу! Это она отняла у тебя Мухамеда, разрушила твое счастье, твою семью. Она – твой враг, потому что ты не хотела ее появления в своей семье, - напомнила ей Жади, держась пальцами за виски. Это значило одно: она «завелась». События в жизни сестры не были ей безразличны. Будь Жади на месте Латифы, то сделала бы всё иначе, и нервничать, переживать пришлось бы другим, но только не ей.
Самира пока не вмешивалась в их разговор, молча слушая, о чем говорят мать и тетя. Но потом и она не выдержала.
- Мама! Почему ты не уберешь ее портрет? Почему ты не сделала это в тот же день, когда  отец посмел принести в ТВОЙ дом фотографию другой женщины? – чуть не плача от жалости и бессилия, спросила Самира. – Как же так?
- Дочка, фотографию оставил сид Абдул, и каждый раз, когда звонит нам, он спрашивает: на месте ли фотография второй жены Мухамеда? Но теперь, видя моё упрямство в желании развестись,  он задает вопрос иначе: не убрала ли я со столика фото ПЕРВОЙ жены Мухамеда. Ведь даже после первого развода  мой статус в семье изменился. Теперь я – только вторая жена.
- Мама, ну это просто…,  я даже не знаю, как называется! И ты ещё раздумываешь, расстаться тебе с отцом или помогать Лейле?! А почему не вмешается Амин? Почему он не защищает тебя, мама? Неужели моему брату всё равно?
- Мы не хотим вмешивать в наши отношения Амина. Самира, у него теперь своя семья. Но Амин всё-таки порой вступается за меня. Мой сын не позволил отцу держать меня взаперти. Поэтому я смогла сегодня встретиться с вами. Не всё так просто! – поправляя волосы, ответила ей мать. Платок она сняла: мужчин рядом не было, в доме они находились только втроем, но из-за давно закрытых окон в пустующем доме было душно и жарко.
Самира продолжала возмущаться:
- Нет, наоборот, всё предельно просто! Получи  окончательный развод, перебирайся в этот дом и живи счастливо. Мы ещё посмотрим, сможет ли отец быть счастливым с Лейлой, не станет ли кусать локти!
-  Самира, поэтому ты всё время стоишь у окна: пытаешься рассмотреть, что видно из окон этого дома? – догадалась сестра Латифы.
- Тётя Жади, Вы правы: если из соседней комнаты ничего интересного не видно, кроме крыши заведения доны Ноэмии и многоэтажного супермаркета, куда мама с Халисой так часто ходят за продуктами, а из гостиной – частично видна площадь перед баром доны Журы, то отсюда, из самой маленькой комнатки, как и из соседней,  можно увидеть и наш дом, и магазин отца, и даже разглядеть балкон, на который отец постоянно запрещал мне выходить.
- «Самира, немедленно уйди с балкона. Это неприлично. Если хочешь подышать воздухом – выйди на улицу и стой у дверей дома. Не выставляй себя на показ!» - вспомнила Жади слова брата Саида и весело  рассмеялась.
- Отец не только мне запрещал выходить на балкон, но и тётю Назиру гонял оттуда, - припомнила и Самира.
- Вам смешно. А я теперь с трудом заставляю себя возвращаться домой. Когда не было злополучной фотографии Лейлы, я сожалела о том, что мне придется уйти, покинуть родной дом. Ведь я считала его своим, и у меня в голове не укладывалось, что кто-то другой, другая жена Мухамеда сможет занять не только мое место рядом с ним, но и стать хозяйкой всего, что в доме находится. Но теперь всё иначе…
- Латифа, не держи в себе, поделись болью с нами, выскажись…  Даже поплачь! Тебе станет легче: вот увидишь! – посоветовала Жади.- А потом мы вместе подумаем, чем мы можем тебе помочь. Правильно говорят: тот, кто не смотрит вперед, всегда проигрывает. Тебе необходимо обдумать многие вопросы, даже предвосхитить возможные события.
- Жади, когда я в очередной раз прохожу мимо столика с фотографией Лейлы, я понимаю: эта женщина уже давно поселилась в доме, она живет среди нас, пусть и невидимая, но она  уже вошла в нашу жизнь, как бы я не отказывалась от нее, не отвергала! Она уже часть семьи Мухамеда. И дом уже не мой. Он наш с ней, общий.
- К чему ты клонишь, Латифа? – насторожилась Жади, но и Самира с выжиданием смотрела на мать. – Неужели смирилась с ее существованием?
- Нет, вы меня не так поняли. Наоборот, я  хочу сказать, что не желаю ничего делить с другой женщиной. И дом больше не мой. Да, скорее бы перейти в ЭТОТ дом. Иначе разные мысли сведут меня с ума! – заламывая руки, нервно пояснила Латифа.
- Но если тебе так плохо, почему же не позвонить дяде Али? Если ты не сделаешь этого, то я сама позвоню! – решительно заявила Жади.
Самира тоже встрепенулась.
- Верно. Я тоже собиралась позвонить в Марокко и поговорить с Зорайдэ или с Каримой. Не терпится узнать, как дела у Хадижи, что нового в доме дяди Али! – сказала и Самира.
- Надо звонить, и почему бы не сделать это прямо сейчас? – предложила Жади.
- Нет, сейчас не стоит, - смутилась Латифа. - Незадолго до вашего приезда нам звонил сид Абдул – жаловался на Саида. Он нес такое, что Мухамед ничего не понял, Амин – тоже. У них там что-то случилось.
- Что именно? Латифа, что могло случиться в Фесе? Что-то с Хадижей? – тут же помрачнела, заволновалась  Жади.
- Нет, дело вовсе не в Хадиже. О ней не было сказано ни слова.
- Латифа, рассказывай! А потом мы позвоним в дом дяди Али, и пусть нам повезет  и трубку возьмет Карима!
- Жади, Самира, я совершенно ничего не поняла. Ведь я слышала разговор со стороны…
- Мама, перескажи слова, которые тобой были услышаны, а мы постараемся понять их смысл по контексту, - с деловым видом предложила Самира.
- Хорошо, - скромно улыбнулась Латифа.- Первая фраза, которую я услышала, была: «Нельзя насильно тащить собаку на охоту!» Это Мухамед напомнил дяде Абдулу, что именно так он сам часто и говорил.
- При чем здесь собака? – не поняли Жади и Самира, удивленно воззрившись на родственницу.
- Как я смогла понять, дядя Абдул теперь пытается заставить и Саида взять ещё одну жену.
- Как?!... Для чего? Почему?! – посыпались удивленные вопросы.
- Бедный Саид! Едва отделался от Рании, как ему снова предстоит жениться. Ведь если за дело взялся сид Абдул, он своего добьется, - предположила Жади, первая сообразившая, в чем дело. – Избавившись от палки, попал под дубину, как  сказала бы Иветти.
- Нет, Саид не дал согласия на брак, хотя он и побывал вместе с Фатимой в ресторане, на этой «ярмарке невест». Он никого не выбрал…
- Каким он стал разборчивым! – подметила с усмешкой Жади. – Помнится, Ранию он согласился взять в жены, не глядя. До свадьбы Саид ее ни разу даже не видел!
- Это правда, тётя Жади? Или Вы так шутите?
- Самира, какие шутки? Саид в тот раз решил жениться, чтобы досадить мне! И ему было безразлично, кто она, какая, только бы привести в дом вторую жену, с которой мне пришлось бы делить всё, и прежде всего – самого Саида.
- Но разве можно так играть судьбой незнакомой девушки?
- Наверно, Саид думал, что можно. Но разве Рании плохо жилось у него? Вскоре после свадьбы она так яростно принялась отстаивать для себя место рядом с мужем…
- Жади! Ты несправедлива к Рании: она полюбила Саида и стала бороться за мужа.
- Теперь это не важно, Латифа. Ты рассказывай дальше, потому что пока ничего скандального я не вижу. И пока мне всё понятно.
- Дальше разговор шел о какой-то женщине. Я услышала имя «Муна», с ней Саид был когда-то знаком. Жади, вроде бы и ты имела когда-то к ней какое-то отношение. Так заявил дядя Абдул, и Мухамед тут же вспомнил давнюю историю. Но он не стал вдаваться в подробности, поэтому я только поняла, что вновь именно с семьей Муны произошел первый скандал.
- Интересно, что же там случилось? Муна… Муна… Я не могу вспомнить никакую Муну! – заявила Жади.
- Ничего, мы обо всем расспросим у Каримы. Она помнит даже те мелочи, что случились ещё до моего рождения, - заявила Самира.
- … А потом Саид привел в дом дяди Абдула женщину, которую дядя Абдул не одобрил, назвав, как вы можете догадаться, одалиской. И, кажется, в этот раз он был прав: женщина была так одета, что возмущению дяди Абдула не было предела! Я видела, как Мухамед схватился за сердце, охая и негодуя, как же Саид мог так поступить с сидом Абдулом!
- Латифа! Ты ничего не перепутала?! Саид? Саид мог привести к дяде Абдулу полуголую девицу, наверно, из числа современных, слишком оевропеившихся девчонок? Мне не верится.
- Но, тётя Жади, разве Фатима не из числа таких же европеек?
- Нет, Самира. В Фатиме чувствуется культура, хорошее воспитание и образованность. Что случилось с Саидом? Сошел с ума в Марокко? Какую помощь тогда может ждать от него наша дочь? Как там моя Хадижа?!
- Не знаю, стоит ли вам рассказывать дальше, потому что потом пошло вообще что-то непонятное, невообразимое…
- Что? Мама! …Что такое, рассказывай, Латифа! – одновременно потребовали Самира и Жади продолжения рассказа.
- Не знаю, как это понимать, но у дяди Абдула, кажется, под рукой оказалась синяя краска, это я точно услышала, что краска была синей, и сид Абдул, кажется, вылил ее на девчонку, а Саид пришел в ярость, ему даже едва плохо не стало! Он унес одалиску с собой, а дядя Абдул отправился на медину, чтобы поделиться с товарищами своим горем: о том, что у него такие никчемные племянники.
Самира и Жади молчали. Сказать было нечего. От сида Абдула всего было можно ожидать – даже такой экстремальной выходки.
- Нет, что-то не так. Надо звонить в Фес, - решила положить конец сомнениям Жади. – Что значит: унес? Бедняжке плохо стало? И Саид вот так поднял на руки и понес по медине облитую краской девчонку? ? Нет… Такого быть не может! Саид никогда не решился бы дать повод для сплетен подобным образом!
- Минутку, тетя Жади! Пока мы не забыли: сделаем маме подарок на новоселье прямо сейчас.
- Ах да! Самира, ты права. Латифа, прими от меня и твоей дочери эти яшмовые четки, - достав из сумки аккуратную шкатулочку, передавая ее в руки сестры, сказала Жади. – Думаю, они тебе понравятся. А коврик для намаза,  который будешь совершать в новом доме, ты получишь от меня в следующий раз.
- Спасибо вам, Жади, дочка. Какие замечательные четки!- поблагодарила Латифа, открыв шкатулку и доставая из ее глубины нитку из кроваво-красных бусин с небольшими вкраплениями серого. Как и полагалось в четках, бусины не все были одинаковыми, мелкие чередовались с более крупными через определенное их количество, а в одном месте свисала ярко-красная кисточка из прочных плетеных шелковых нитей.
- Перебирай бусины и молись, это принесет тебе успокоение. Да поможет тебе Аллах, Латифа! – пожелала сестре Жади.
- Иншалла! Жади, я так рада, когда вам с Самирой удается навестить меня. Без вас мне было бы совсем плохо, - сердечно ответила Латифа.
- Без нас тебя уже давно сломили бы, заставили смириться и принять вторую, нет, теперь первую жену! – жестко напомнила Жади.
- Мама, я заранее прочитала в Интернете, что яшма – это камень, который способен оберегать жилище от любопытных и недобрых глаз. А таких появится слишком много, когда вокруг узнают, что вы с отцом больше не вместе.
- Самира права! Торговец, у которого я нашла яшмовые четки, уверял, что камни он привез из Индии. Только там есть месторождение, где добывают яшму такого кровавого оттенка. Индийские маги считают, что необработанные камни яшмы способны влиять на человека даже на расстоянии.
- Да, мама, если бы это был камень-талисман, то он должен был бы приносить в дом удачу и защищать от зависти, дарить обладателю мудрость, силу предвидения и твердость духа.
- Латифа, именно это теперь тебе и понадобится, - кивнула Жади. – Четки из яшмы несут позитивную энергию, я кожей это чувствую.
- Хорошо, я всё поняла. Спасибо вам за подарок, - улыбнулась Латифа той милой, трогательной улыбкой, какую помнила Жади ещё с их первой встречи, когда Латифа с Зорайдэ пришли встречать ее в первый день приезда из Бразилии в Марокко.
- Мама, даже не представляю, как я смогу отпустить тебя обратно в дом отца, с состраданием сказала Самира, переживая за мать. -  Если тебе так плохо – поедем ко мне, ты можешь пожить в моей комнате в пансионе. С доной Элоизой я договорюсь.
- Нет, дочка. Так будет только хуже.
Тем временем Жади достала сотовый и набрала номер телефона в доме дяди Али.
- Сейчас мы узнаем все новости, - держа трубку у самого уха, пообещала она.
А потом… начался невообразимый разговор с Каримой. Нет, Карима ничего не смогла объяснить толком. Наверно, это происходило потому, что Жади пыталась прежде всего узнать новости о Саиде и Хадиже, выяснив, что отец ее дочери побывал в Мекнесе на празднике  и видел дочь, как и Карима тоже. А болтливой служанке не терпелось выложить историю с картиной. Вот поэтому они и не могли никак понять друг друга.
- Всё! Самира, бери трубку и разговаривай ты. Возможно, у тебя лучше получится поговорить с Каримой. А я уже выдохлась. Не знаю, что с ней случилось, но Карима не желает отвечать на мои вопросы.
Когда телефон оказался в руке Самиры, она методично начала задавать вопросы, не позволяя уйти Кариме в сторону и завести ее в джунгли своей болтовни.
- Вот как? И что сказал дядя Саид? – строго вопрошала девушка.- Нет, Карима, мне это неинтересно знать. Отвечай только о том, о чем я тебя спрашиваю….
-…Хи-хи.., - вдруг услышали прислушивавшиеся к разговору Жади и Латифа. Они в недоумении переглянулись. – Нет, я всё поняла, Карима… И всё представила, да-да! …И ее, одалиску, облитую краской, и бедного дядя Саида… Столько заплатить за неё….
- Неужели Саид уже и задаток заплатил за невесту? Ну, дядя Абдул! – невольно восхитилась Жади. – Кем бы ни была новая жена Саида, но хорошо, что Хадиже не придется иметь с ней дело.
- Карима, а как там Хадижа? Я знаю, что у нее будет ребенок, знаю я об этом! Что? Я рада. Хотелось бы увидеть сестру, поговорить с ней… Что?...Так что на медине говорят о Фариде? Повтори, – не поняла и переспросила Самира. – Что-что?
Потом Самира молча слушала болтовню Каримы, долетавшую неразборчивыми звуками даже до замершей Латифы и прислушивавшейся Жади.
- Да, Карима, так лучше. Хорошо, - закончила разговор Самира и быстро отключила трубку.
- О чем тебе рассказала Карима? – прямо спросила мать Хадижи, почувствовав неладное.
Самира никак не решалась ответить, и женщины видели, как она пытается подобрать слова.
-Что, Самира?! Рассказывай, почему ты молчишь? – заволновалась Жади.
- Тётя Жади, вы об этом, наверно, уже знаете: Карима мне рассказала, как отреагировала Хадижа на новость, что ее муж был когда-то женат. Или Вы слышите об этом впервые? – опустив глаза, спросила девушка.
Жади с облегчением вздохнула.
- Конечно, мне давно об этом рассказали. Я так переживала из-за того, что моей дочери однажды придется узнать об этом. Но что поделаешь? Хадижа вышла замуж за человека, который мне совершенно не нравится, у которого была жена, семья. И Хадижа для него не будет первой. Очень жаль…. А что ещё?
- Ничего, - постаралась как можно беззаботней ответить Самира и начала пересказывать услышанную от Каримы историю с картиной. Таким образом, всё объяснилось: одалиска оказалась нарисованной, Саид был страшно расстроен из-за испорченной сидом Абдулом картины...
К концу рассказа они уже успели спуститься по лестнице и выйти на улицу,  Латифа старалась закрыть дверь уже под хохот Жади и Самиры, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться вместе с ними.
- Сколько недоразумений случается в жизни! Но я сразу поняла, что Саид не позволил бы дяде Абдулу увидеть живую одалиску! Даааа…. Я вспоминаю, сколько картин даже при мне было собрано Саидом и спрятано в хранилище, - припомнила Жади, отряхивая от пыли костюм..
- Как же Мухамед любит дядю Абдула! Он так ему сочувствовал, что ему самому чуть плохо не стало, - сказала Латифа.
Постояв возле дома и немного ещё поболтав, женщины расстались: Жади и Самира сели в вызванное такси, а Латифа с почти хорошим настроением вернулась домой.
Ей повезло и в том, что ни Мухамед, ни Мустафа не вышли из магазина.  Объясняться с кем-либо из них ей не хотелось, к тому же при множестве свидетелей. Жители Сан-Криштована, собравшиеся у бара доны Журы, всё ещё обсуждали что-то, не собираясь расходиться.
Латифа поднялась по трем ступенькам, открыла дверь и быстро вошла в дом. Она поднялась на второй этаж и вышла на балкон. Пусть Мухамед  возмущается теперь сколько угодно! Даже то, что внизу возле бара всё ещё было много людей, ее не смутило.
 «А я сильно изменилась после измены Мухамеда. Делаю сейчас то, о чем не могла и помыслить ещё несколько месяцев назад. Стоять на балконе просто так? Видимо, потрясение оказалось слишком сильным. Если я не смогу пережить стресс, то можно будет не удивляться тому, если вдруг моя жизнь станет такой, как мне нагадала Зорайдэ. Я и сейчас чувствую, что уже никогда не стану прежней».
Латифа облокотилась на перила и осмотрела с балкона окрестности, попадавшие в поле зрения. Слова Самиры  заставили ее задуматься, и ей захотелось проверить, насколько виден с балкона ее будущий дом. Она уже знала: из комнат Мухамеда и Амина с Халисой ничего не было видно. Ее новое жилище было почти полностью скрыто углом соседнего дома. Но с балкона  можно было разглядеть  две спальни ее дома, в том числе ту  комнату, в которой они с Жади и Самирой побывали в последнюю очередь.
- Если Амин и Халиса тоже захотят  перебраться ко мне, то им я и отдам одну из этих комнат,  чтобы Амин мог видеть магазин отца и входную дверь дома. А мы с Самирой займем две другие, они не намного больше, даже наоборот. Но Самире понравилась  комната, под окнами которой растет пальма и цветет кустарник. Я же хочу взять себе ту, которая выходит  на другую сторону дома. Для меня главное –  не видеть ни Мухамеда, ни его новой родственницы. А Мухамед вполне может позволить себе простаивать на балконе как угодно долго, высматривая, что происходит у меня.
Постояв на балконе, она вернулась к себе комнату, вспоминая разговор с сестрой и дочкой.
Она старалась не думать о том, что напомнила ей Жади: о словах Зорайдэ, сказанных во время гадания. Но она вспомнила, что ее насторожило поведение дочери . 
 «А ведь Самира что-то скрыла от нас с Жади, я уверена. Жади не заметила этого, но я лучше неё знаю собственную дочь. Карима рассказала ей нечто очень серьезное, но Самира не захотела нас расстраивать. И даже гадать не приходится: дело в Хадиже и ее муже. Ничего, если я права, то она поделится со мной, всё расскажет. А Жади тревожить не стоит. Вернется Саид, она всё равно достанет его звонками с требованием рассказать обо всем».

17. Глава 17. ЧАСТЬ 11. Жизнь в Сан-Криштоване. Дела в Марокко.


…Переставляя  вещицы на туалетном столике, занявшись небольшой уборкой,  Латифа даже не подозревала, что внизу, в магазине Мустафа и Мухамед всё ещё  продолжают вести разговор о ней, начав наблюдать за непослушной женщиной ещё с той минуты, как только она вышла из дома навстречу с Самирой и Жади.
 Ведь после того, как Мухамеду не удалось удержать Латифу дома, он сбежал в магазин, а когда женщины вышли из будущего дома его жены, не смог вынести любопытства. То, что у Латифы оказался ключ от купленного ей в счет махра жилья, мужчины уже обсудили, возмущаясь такой вольностью с ее стороны.
- Что там, брат? – осторожно выглядывая из-за копны навешенных платков и пляжных парео, спросил Мухамед.
- Аллах! Эти женщины так смеются! Их как будто сам шайтан щекочет,- выкатывая по привычке глаза, ответил Мустафа.
- Над кем они смеются, брат?
- Не знаю, Мухамед, - пожал плечами мужчина.
- Куда они смотрят? Если они смотрят на нас, то и смеются надо мной. Ведь это очевидно!
- Неееет. Мухамед, они между собой о чем-то переговаривались и смеялись. А почему ты решил, что они могут смеяться над тобой?!
- Потому что Жади приехала. Она старается разлучить меня с моей козочкой. Наверняка, придумала какую-то каверзу. Где Латифа? Она вернулась или уехала с ними?
- Вернулась, Мухамед. Я видел, как Латифа вошла в дом.
- Я не видел, поэтому спрашиваю. Как раз обслуживал туристов, показывая им ковры.
- Эээээ… Ты просто боишься свою жену! Почему не покажешь ей, что ты всё ещё ее муж, который может изменить решение и не дать развод?  – уличил Мустафа родственника, хотя о нем можно было наверняка сказать то же самое. В Сан-Криштоване не было секретом, что Ноэмия своего мужа цепко держала в руках.  Впрочем, Мустафа так часто ссорился и препирался со своей доной Ноэмией, что никому в Сан-Криштоване уже давно не казалось, что кто-то из этой необычной семейки мог бояться один другого.
Но с Мухамедом дела обстояли иначе. Он чувствовал, что терял Латифу, а ему этого совершенно не хотелось, как не желал он менять и образ жизни, что становилось неизбежным, если Латифа добьется развода.
- Мустафа, в каком настроении вернулась моя жена? – перестал шептать Мухамед, выяснив, что Латифа уже в доме.
- Хм, - оглянулся на него Мустафа с выпученными глазами. Мухамед давно  привык к такой особенности дальнего родственника – удивляясь или возмущаясь, широко раскрывать глаза, что казалось, будто вот-вот выкатятся  глазные яблоки.
- У Латифы в руках что-то было. Мне показалось, что это какая-то шкатулка. Небольшая, узкая и плоская. Латифа шла и улыбалась.
- Отчего у нее может быть хорошее настроение? Что ей сказала эта одалиска? – расстроился, но и задумался Мухамед.
- Брат, а дядя Абдул ещё не звонил? Когда прилетает Саид?
- Саид возвращается послезавтра,-  задумчиво произнес мужчина.
- Один или с Лейлой? Дядя Абдул ведь грозился прислать ее тебе пораньше, чтобы Латифа увидела рождение вашего  с Лейлой первенца.
- Мустафа, не пугай меня так. Уффф… Саид позвонил мне после того, как его самолет сел в Испании. Он уверил меня, что они с Фатимой возвращаются вдвоем. Даже Рания остается в Фесе на три месяца. А ты про Лейлу мне напоминаешь.
- Дядя Абдул надеется, что в Латифе заговорит материнский инстинкт, когда увидит новорожденного малыша.  Ей тоже захочется родить ребенка. Она может помириться с тобой.
- Как бы не так! Латифа уже не в том возрасте. Это тебе не Жади. Как говорят в подобном случае здесь в Бразилии: «Из этого леса заяц уже не выскочит».
- Хм, - пожал плечами Мустафа.
- Плохо другое: дяде Абдулу не удалось сосватать Саиду невесту, которую он ему нашел. Теперь дядя предлагает мне присмотреться к этой девушке. Я знаю, как настойчив дядя Абдул. Он и в Бразилию может привезти невесту, что мне тогда делать? Столько неприятностей у меня после Лейлы, ещё одна жена мне не нужна. Я хочу вернуть Латифу.
- Мухамед, ещё одна свадьба тебя разорит, - согласился Мустафа.
- Брат, почему бы тебе не подумать о второй жене? Ты сам говорил, что лара Ноэмия жалуется на то, что у нее не хватает времени на домашние дела, - с надеждой произнес Мухамед, копаясь в коробке с новым товаром.
- Да, Мухамед, она всё время жалуется, оправдывая этим несделанные домашние дела, до которых у неё не доходят руки.
- Вот! Мустафа, тебе необходимо взять ещё одну жену. Я могу позвонить сиду Абдулу и сказать, что есть жених для той невесты, о которой он так беспокоится.
- Нееееет!!! – испугался родственник. - Мухамед, моя куропаточка меня убьет! Твоя Латифа не дерется, но у доны Ноэмии крутой нрав. Она меня побьет и прогонит из дома. И не нужна мне никакая вторая жена. Меня всё устраивает.
- Мустафа, что я слышу?! – ужаснулся Мухамед. – Ты никогда не жаловался на драки. Неужели Ноэмия смеет поднимать на тебя руку? Ты же мужчина. Почему не приведешь ее в чувство?
- Нет, мы не деремся. Но она так страшно ругается, что порой я думаю, она и ударить может. Но я же ее люблю.  Я не смогу ее ударить.  И как я смогу жить без моей Ноэмии? Не нужна мне другая женщина, - наотрез отказался муж доны Ноэмии. Он тут же ретировался к витрине с мелкими сувенирами,  которые из-за любопытных туристов, пересматривавших все вещицы подряд, теперь смешались в кучу. Он с сосредоточенным видом начал расставлять фигурки.
Мухамед обреченно вздохнул, когда ускользнула отличная  возможность отделаться от притязаний дяди Абдула на его семейную жизнь. Он тоже решил заняться делом: перебрать платки у входа в магазин, добавить что-то из новых товаров.
Но, стоя почти на пороге магазина, он вновь услышал низкий женский голос соседки.
- О, Аллах!  Эта несносная особа всё ещё скандалит? Ее голос так и ездит у меня по мозгам, - сморщил нос Мухамед, услышав, как ругается дона Жура.
- Узнаю у Ноэмии, что произошло на этот раз, - пообещал с другого конца магазина Мустафа.
Им пришлось замолчать: в магазин зашло несколько туристов, и каждому захотелось посмотреть разный товар. Мустафа повел двух женщин к светильникам, а Мухамед начал расхваливать перед парнем с девушкой бабуши, занимавшие целую полку:  расшитые стеклярусом, с узором по-восточному  женские тапочки, а так же и без вышивки, с загнутым носом однотонные мужские тапки.
Пока в «Волшебной лампе»  были заняты делами торговли, у бара стояла дона Жура и с победным видом оглядывала собравшихся зевак, уже не находя среди них той, которая посмела появиться у ее бара с претензиями к ЕЁ коту.
- Базилио, запомни хорошенько эту женщину и сделай так, чтобы она и близко не смогла приблизиться к моему заведению! – приказала она.
- Хорошо, дона Жура, - радостно согласился недалекого ума  работник, только что ставший свидетелем увлекательного зрелища, описать которое  он не смог бы, это надо было видеть собственными глазами! Базилио наслаждался пережитым скандалом, а такое выпадало не так уж часто.
- Так чего стоишь? Иди, работай! Булки на деревьях не растут, между прочим.
- Да, дона Жура. А с котом что делать? Выпустить? Опасность ведь миновала?
Женщина недовольно взглянула на него через плечо.
- Выпусти, да следи за ним. Ты кота покормил, кстати?
- Да. Он воды… поел.
- Базилио!  Накорми кота и берись за тряпку! И хватит уже: мне твои шутки надоели! Кстати: следи, чтобы туристы не бросали коту объедки. У него от этого понос. Только лечить мне его ещё не хватало!
Парень скрылся внутри помещения, а дона Жура ещё раз гордо осмотрев «поле битвы», точнее – место состоявшегося скандала, где обидчица ее Файера, разумеется, была посрамлена, повернулась к двери бара и величественно удалилась.
На улицу вскоре вышел с тряпкой Базилио. Увидев Анинью, до этого  подметавшую территорию вокруг бара – под столами и далее, за углом, а сейчас остановившуюся немного отдохнуть, сказал:
- Что, Анинья, будешь подметать   или лететь куда-то собралась?
Девушка только отмахнулась от него как от назойливой мухи: шутки Базилио остроумием не отличались и были вполне предсказуемы.
Когда работница доны Журы продолжила уборку, Базилио вновь поднял голову от грязного столика, который предстояло протереть, и вдруг его брови поползли вверх. Но он промолчал.
- Что такое? – не понравилось выражение его лица Анинье.
- Ты когда-нибудь видела  маленькое, красное, лохматое существо?
- Базилио!!! Нет!
- Тогда скажу тебе: оно сидит на твоем плече, но я могу его снять!
Анинья побледнела и едва не упала в обморок – она до безумия боялась пауков.
- Шутка! – рассмеялся парень. Анинья завизжала, осматривая плечо.
- Дона Жура! Дона Жура! Базилио сказал, что на мне сидит паук! – пожаловалась она появившейся на ее крики хозяйке бара.
- Нет на тебе ничего, - окинув быстрым взглядом работницу, сердито сказала женщина. – Базилио, бросай тряпку и иди работать в подсобку: надо перебрать фрукты. Глупая голова что сырая тыква. И хватит дурачиться!
- Ладно, уже иду,  - протянул не очень довольный такой перспективой парень. Но сам виноват: нечего было Анинью задевать, она же совсем шуток не понимает! А теперь вот полдня он проведет в узком помещении в четырех стенах, не услышав ни одной сплетни и упуская важные новости…
Мимо него прошмыгнул рыжий кот.
- Файер, иди ко мне, дорогой! – раздался голос доны Журы. И Базилио не сомневался: котяра ловко запрыгнул на руки к новой хозяйке.
…Но так и было.  Проходившая мимо дона Ноэмия увидела, как подруга нежно гладит кота, держа его на руках и проводя пухлой ладонью от ушей до хвоста. Рыжая бестия при этом умудрялся тереться о хозяйку, выворачиваясь в разные стороны, но и не стараясь избежать ласки суровой женщины.
Оба: и кот, и дона Жура игнорировали стоявшего тут же художника. Синьор Олаву наблюдал за предательской сценой, хмурясь из-под заношенной шляпы с узкими полями. Шлем от солнца был явно не  намного моложе хозяина.
- Вот так…, - суровым тоном начала женщина. -  Моего кота никто не посмеет обидеть. Файер,  теперь здесь твой дом. И неужели кто-то посмел предположить, что я так плохо тебя кормлю, что ты, бедняжка, вынужден бросаться на птиц? Зачем тебе нужен какой-то попугай? 
Синьор Олаву сделал попытку вернуть изменника.
- Джинджер! Джинджер, иди ко мне! Кис-кис-кис! Вспомни рыбку, которую я ловил тебе в Паране, когда ты был совсем котенком, а я жил на берегу этой чудесной реки!
Жура лишь подняла вопросительно бровь, но кота прижала покрепче к груди, хотя тот и не думал вырываться из ее надежных объятий.
- Что Вы ещё изволите припомнить, синьор? Вы плохо следили за несчастным животным, так что теперь кот – мой. И зовут его не Джинджер, а Файер! Прошу усвоить.
- Это моё животное. У меня есть на него документы: когда я летел самолетом из Сан-Паулу в Рио-де-Жанейро, мне пришлось оформлять ветеринарную справку на моего кота. А попугая он всё-таки съел, шалун.
- И поэтому вы даже не соизволили заступиться за кота? Знала я того попугая! Муж той синьор научил птицу пить кашасу прямо из рюмки, когда приносил его в бар, пряча в кармане. Заглянув в рюмку хозяина,  несчастное пернатое, шатаясь, бродило по столику, за которым располагался синьор Жоржи Зеведо. Неееет, Базилио уверяет, что видел своими глазами, как попугай доставал кота, мирно лежавшего на подоконнике в баре. Кот спал, а попугай на него наскакивал, пытаясь клюнуть в хвост. Наконец, Файеру надоело терпеть выходки наглой птицы, он развернулся и выпустил острые когти. Птица попалась, но если бы синьор Зеведо не поделился с любимцем заказанной порцией спиртного, попугай смог бы увернуться. Он не попался бы в кошачьи лапы!
- Да что вы такое говорите, дона Жура? Мой кот вовсе не ленив и  далеко не равнодушен к птицам. Он их столько переловил! Джинджер вовсе не лентяй: у вас наверняка пропали все крысы, потому что он их всех передушил в благодарность за ваши пирожки с треской. Но он тот ещё разбойник. Уверяю Вас, дона Жура…
- Хватит нести чепуху! Файер никогда не притронется к крысе, я его хорошо кормлю. Только с таким хозяином, как вы, такое возможно. Но теперь кот мой, и зовут его Файер! Забудьте о нем. Иначе я прикажу Базилио и вас не подпускать к бару ближе, чем на десять шагов. Вы и так нежеланная персона в моем баре.
Высказав противнику всё, что сочла нужным, дона Жура вернулась в заведение, унося на руках рыжего красавца….
…А в это время Жади и Самира ехали в такси по авеню Атлантика. В их планы входило посещение музея современного искусства. Но прежде – Жади собиралась накормить Самиру обедом. Она знала один симпатичный ресторанчик в районе Копакабана.
 А потом…, потом Жади хотела показать племяннице небольшой магазин-кафе восточных сладостей, и главное – позволить Самире всё и всех там увидеть, присмотреться к работе магазинчика, чтобы перенять опыт на будущее, когда тем же самым станет заниматься Латифа.
Затем Жади намеревалась  обсудить с Самирой каждую мелочь, подмеченную в восточной лавке, расположившейся в самом сердце бразильского города. И главное – услышать от девушки мнение о каждом, с кем они столкнутся в магазине: от хозяина до продавщицы.  Ведь у Самиры  острый не только язык, но и глаз, она может подметить то, что не смогла увидеть Жади, уже не раз побывавшая в этом месте по просьбе дяди Али.
А уже после этого она поделится с девушкой тайной, которую ей всё труднее становилось хранить. Именно от Самиры  теперь зависело будущее счастье матери. Пусть она с самого начала знает правду. И если согласится, то станет помогать Жади. Самиру решено было сделать сообщницей в важном деле.
Но не стоило вываливать новость вот так сразу. Правильно советовал дядя Али: девушку надо подвести постепенно к мысли, что сделать так – это будет лучшим выходом для всех. Только тогда и начать воплощение разработанного Жади и сидом Али коварного  плана. Но согласится ли дочь Латифы на  это? Или осудит их идею, расскажет матери, и тогда всё сорвется?
«Аллах, пусть всё будет хорошо. Пусть всё сложится наилучшим образом, иншалла!» - мысленно заклинала Жади.
Сидевшая рядом Самира с серьезным видом обдумывала что-то, не подозревая о замыслах родной тети.
Марокко. Фес. Дом сида Али.
Сначала Жади, а затем Самира смогли поговорить с Каримой только потому, что Зорайдэ и сид Али были заняты сначала проводами гостей, задержавшихся даже после отъезда Саида и Фатимы, а затем, оставшись одни в гостиной возле разоренного стола, смогли, наконец, свободно поговорить. Было, о чем.
- Сид Али, я хотела бы сказать насчет картины Саида…
- Знаю, Зорайдэ, о чем ты мне сейчас скажешь, - протягивая руку за единственным фиником, оставшимся на блюде, ответил сид Али. -  Я и сам заметил сходство. Как сказал один персидский мудрец: «Любовь – это недуг, от которого никто не хочет избавляться». Даже после пяти лет развода Саид думает о Жади.
- Сид Али, как только я взглянула на бесстыдную картину, то сразу же заметила глаза – это глаза Жади! Саид всё ещё любит Вашу племянницу.
- Любит или до сих пор не может отпустить ее, даже когда она стала женой другого.
- Неужели Саид никогда не сможет разлюбить Жади, не откажется от нее?
- Да, Зорайдэ. И это удивительно. Что ещё она должна сделать, чтобы Саид понял, что ни он ей, ни она ему не могут быть нужны. Или он так не считает? Давай, Зорайдэ, отойдем в ту комнату, где стоит мой кальян. Давно хочется закурить. Пока я его раскурю…
- Неужели он собрался вернуть Жади в семью? Прогнал Ранию. Не захотел больше жениться, как бы сид Абдул не старался его сосватать. И эта картина с женщиной, так похожей на Жади…, - размышляла вслух женщина.
- Нет, на Жади одалиска с картины не похожа. Но глаза, её глаза… Дааааа, Зорайдэ…   Думаю,  сходство заметили не только мы. Разве что Абдул увидел другое. Но мы-то поняли всё верно. Саид не забыл ее. И теперь Жади нужно быть осторожной. Не просто так Саид позволил ограничить связь Хадижи с родственниками. Он дал свободу Фариду. Если бы захотел, то и он, и Жади, и мы , и Хадижа могли бы разговаривать сколько угодно по любой связи. Но он этого не сделал. И теперь понятно, почему.
- Но что может грозить Жади? На что может надеяться Саид Рашид? Она не откажется от Лукаса. У них сын, что может Саид сделать?
- Отомстить Лукасу. А в отношении к Жади… Наверно, Саид будет получать удовольствие от того, когда Жади станет пытаться узнать о дочери хоть что-нибудь. Ведь даже нам о Хадиже мало что известно. Если бы не сид Абдул, мы бы и теперь ничего не знали, как устроилась в доме мужа наша девочка.
- Вы правы, сид Али! Жади непременно позвонит Саиду, чтобы узнать о поездке в Мекнес. Она и нам позвонит, у Каримы расспросит обо всем, о каждой мелочи.
- Скажи Кариме, Зорайдэ, чтобы не болтала лишнего, когда позвонит Жади.  Нам не нужны скандалы.  А Жади теперь нечасто пытается разобраться в ситуации. Она стала такой нетерпеливой. Тут же начинает обвинять, уличать, даже не выяснив, в чем дело.
- Но ведь она мать, сид Али. Беспокоится за Хадижу.
- Всё понимаю, и во многих случаях виноват Саид. Но он и дальше будет манипулировать бывшей женой, - предположил дядя Али.
- Надо сказать Жади, чтобы она не ходила одна на встречу с Саидом. Ведь он может пообещать рассказать ей о Хадиже, но для этого ей придется куда-то ехать, чтобы с ним увидеться. А она не заподозрит  ловушки…
- Так позвони ей, Зорайдэ, предупреди и успокой. У Хадижи всё в порядке.
- А как же… Зухра? Сид Али, я уже знаю, что…
- Тише, Зорайдэ, и у стен даже в моем доме есть уши. Ничего пока не говори о Зухре, не думай даже. Потом обсудим. Иди, поищи Кариму. Если нигде не слышно ее голоса, значит, она подслушивает или сама тихонько сплетничает по телефону, - усмехнулся сид Али, устраиваясь на диване и заправляя кальян.
- Я найду Кариму, но ведь Вы голодны, сид Али. Я наблюдала за Вами на празднике: кусочка у вас во рту не было.
- Как ты права, Зорайдэ. Что бы я без тебя делал? Ты золотая женщина! Я всегда ценил тебя, но не могу понять, почему так поздно соединил наши с тобой судьбы?!
- Да ну Вас, сид Али! – смутилась женщина, прикрывая лицо краем платка. – Пойду на поиски Каримы. Как бы она чего не натворила своим длинным языком. Но вас сейчас же накормят. Пойду,  попрошу принести Вам поесть прямо сюда.
Зорайдэ прошла на кухню, надеясь, что именно там обнаружит Кариму, а заодно прикажет отнести сиду Али ужин. Как бы не показалось странным, но весь вечер стол ломился от еды, а муж так и остался голодным, то встречая гостей, то ведя с ними беседы и снова провожая их.
Она задержалась  возле стола, чтобы лично проследить, что именно будет положено в тарелку хозяина дома, но в то же время отправив одну из женщин на поиски Каримы.
- Скажи: пусть немедленно зайдет на кухню. Зорайдэ нужно с ней поговорить.
Едва одна служанка вышла с поручением, другая появилась на пороге.
- Лара Зорайдэ, сид Абдул вернулся. Говорит: звонил племяннику, сиду Мухамеду, теперь ему нужно срочно поговорить с сидом Али.
- Аллах, когда же сид Али сможет, наконец, отдохнуть? – воздела к небу руки женщина, жалея мужа, ведь было уже далеко за полночь. И что сиду Абдулу не спится у себя дома? Или он всё ещё никак не дойдет до собственного риада?
Служанка почтительно ждала распоряжений.
 – Эсма, зови сида Абдула. Если он говорит, что разговор – важный, пусть проходит. Но и в любом случае его не прогонишь. Проводи сида Абдула в комнату, где сид Али курит кальян, а сида Али предупреди, что ужин принесут им на двоих. Сид Абдул не голоден, я уверена, но не откажется поесть за компанию.
Когда женщина ушла, Зорайдэ лично достала ещё одно блюдо, наложив на него мяса, насыпав большой ложкой кускус, сбоку пристроила салат.
- Отнесёте вдвоем эти блюда, поставите на столик возле дивана, и тут же возвращайтесь за чаем и сладостями. А ты, - указала Зорайдэ на самую младшую девушку, - отправляйся в гостиную собирать со стола остатки еды и посуду. Где Нур? Пусть поможет тебе. Там много всего – быстро не управиться.
- Мы всё поняли, - ответила одна из девушек. Наконец, Зорайдэ смогла выйти из кухни, так и не дождавшись Каримы.
- Где же она? Я даже наказать ее не могу -  ведь она как член семьи. У телефона в гостиной ее нет. Но второй аппарат стоит в бывшей комнате Жади. Там, где жили эти дни Саид и Фатима. Неужели мне придется подниматься на второй этаж? Потом снова спускаться, а затем – снова по лестнице на второй этаж…  Мои ноги уже не ходят, - ворчала Зорайдэ.
Хозяйка дома оказалась права: навстречу ей спешила отправленная на поиски  Каримы служанка.
- Где она? – грозно спросила Зорайдэ.
- Карима разговаривает по телефону с ларой Жади.
- Аллах, Аллах! Что она успела наболтать?! Ты сказала ей, что я велела  прийти ко мне на кухню?
- Сказала! Но Карима ответила, что это очень важный для всех разговор, поэтому она не может бросить трубку, но потом спустится обязательно.
- Ах, Карима, Карима! Что с ней делать? – осерчала жена сида Али и стала подниматься по лестнице.
Двигаясь по коридору, Зорайдэ  слышала голос Каримы. Она весело смеялась, упоминая имя «Самира».
«Так вот с кем она разговаривает!» - с облегчением подумала она. Самира всё же более уравновешенная, чем Жади, которая способна на любую неожиданность, если сочтет нужным так сделать.
 Зорайдэ подошла к Кариме, встала у неё за спиной и попыталась вытащить трубку у неё из рук.
- Ой, что такое?! В чем дело? – попыталась возмутиться болтунья, пока не увидела, кто именно отбирает телефон.
- Карима, ты перестала понимать, когда тебе говорят самые простые слова?
- Зорайдэ, я только что разговаривала с Жади! Она позвонила по этому номеру, не зная, что сид Али приказал переставить телефоны. Я ей сказала, Карима  всё объяснила: теперь у нас нет параллельных телефонов. Есть два номера в доме. Один аппарат стоит внизу с новым номером, а старый номер у телефона в комнате для гостей, - быстро сообщила болтунья.
- Карима! Признавайся, что ты им наговорила? Жади, Самире… Кому ещё?
- А я только с ними и говорила! Там ещё и Латифа была, но я не успела – тут Вы пришли.
- И что? О чем ты говорила с племянницей сида Али?
- Так…эээ… обо всем понемногу, - смутилась сплетница.
- О Зухре что-нибудь наболтала?
- Нет, Зорайдэ. А что я о ней знаю?! Что Карима может рассказать о жене Фарида? Да Жади о ней и не спрашивала. Вот про испорченную картину, которую Саид увез с собой, всем было интересно послушать. Они ведь всё не так поняли, и мне пришлось в подробностях рассказать.
- Что? Хочешь сказать, что Жади уже известна история про картину с одалиской? Откуда?
- Да! Зорайдэ, новости разносятся так быстро! – закатила глаза Карима, радуясь, что разговор уходит от опасной темы. Ведь не могла же она признаться, что намекнула Самире, о чем сплетничают на медине люди, говоря о муже Хадижи и его второй жене.  Зорайдэ убила бы ее на месте!
-  Так откуда в Бразилии знают о том, что случилось в доме дяди Абдула? Рассказывай всё, Карима.
- Мне Жади сказала, Самира подтвердила, что им сообщила Латифа: Мухамеду позвонил дядя Абдул и пожаловался на Саида. Рассказал, как он сватал Саиду невест в ресторане, но Саид так никого и не выбрал, хотя лара Фатима была не против ещё одной жены. Жади спросила у меня, кто такая Муна?  Нет, я не понимаю, как Жади могла забыть о Муне, которую сама же едва не выбрала Саиду в жены?! Я, правда, сама не видела молодую Муну, но хорошо знаю историю по рассказам очевидцев.
- Карима, кто тебя всегда тянет за язык? Как ты вообще оказалась у телефона? Или тебе уже мало просто посплетничать, так ты уже и обзванивать людей начала?
- Нет, Зорайдэ, нет! Карима поднялась в комнату Фатимы, чтобы забрать коробку с платками, которую жена Саида оставила мне и женщинам с кухни. Там такие красивые платки! Зорайдэ, хочешь тоже что-нибудь выбрать? Я тебе первой покажу коробку. Правда, Рания видела платки ещё до отъезда гостей, но не захотела ничего брать. Наверно, решила, что Фатима хочет над ней посмеяться. Но тебе, Зорайдэ, я предлагаю выбрать первой.
- Ка-ри-ма! Хватит болтать. Мне не нужны платки, у меня своих платков целый сундук. Но я тебя спрашиваю о другом. Как ты узнала, что Жади будет звонить, если не ты сама ей позвонила?
- Так я же и рассказываю: зашла за коробкой, и вдруг зазвонил телефон. Я даже решила, что это Саиду кто-то звонит, и может быть даже из-за картины. Мало ли что. Но оказалось: это Жади решила узнать новости о Хадиже.
- И что ты ей рассказала про Хадижу? Надеюсь, ты ничем не расстроила мою родственницу?
- Зорайдэ! Чем я могла расстроить Жади? Она и так уже была расстроена! Она ведь не смогла попасть на праздник, давно не видела дочку, а тут ещё такой повод: Хадижа беременна.
- Ладно, Карима, рассказывай дальше!
- А что рассказывать? Жади столько вопросов мне задала, что я уже не помню, что отвечала. Но всё про Хадижу: как выглядит, как себя чувствует? Что на ней было надето на празднике, что ей подарили? Как вел себя Саид? Есть ли у Хадижи собственный сотовый телефон? И про Фарида тоже спросила.
- Спрашивала о Фариде? Что Жади о нем спрашивала? – забеспокоилась Зорайдэ. – Что ты ей рассказала? О Зухре наболтала?
- Карима ничего сама не рассказывала: Жади спросила о Зухре, но я сказала: ничего не знаю, видела на празднике только Фарида, он золото Хадиже подарил. А ту, другую, не видела. Ведь ее и не было в доме в Мекнесе.
- Смотри, Карима, как бы твой язык не довел до беды.
- Я ничего такого не говорила. Карима знает, что нельзя много рассказывать. Карима не подведет!
- Иди, Карима, помоги женщинам внизу убрать со стола. И дядя Абдул снова явился, и кто знает, как долго он у нас просидит.
- Дядя Абдул? – тут же заблестели глаза у Каримы. - Зорайдэ, я пойду. Можно, я заберу уже сейчас коробку с платками? Отнесу на кухню: пусть женщины тоже выберут себе подарки от Фатимы.
- Неси. Забирай. А… как там Латифа? Что-нибудь тебе известно? Ты бы хотя бы у Самиры  спросила, как там ее мать!
Карима чуть не споткнулась от неожиданности, потеряв на ходу бабушу. Она вновь всунула ногу в тапок и быстро заговорила, держа подмышкой вожделенную  коробку:
- Да как же это, Зорайдэ? Я совсем забыла сказать: так Латифа же рядом с Жади и Самирой стояла, когда я с ними разговаривала по телефону!
- Что ты узнала? – устало переспросила Зорайдэ, не выдерживая болтовни Каримы.
- Как что? У Латифы уже есть ключ от дома, который Мухамед купил ей в счет махра. Вот они и пришли все вместе осматривать дом. А потом решили позвонить. Латифа-то и рассказала им  о звонке дяди Абдула, который облил краской картину.
- И что там за дом?
- Дом Латифе понравился: и главное, из окон той комнаты, которую выбрала для себя Латифа, не видно ни магазина Мухамеда, ни старого дома. Самира с матерью уже решили, кто в какой комнате будет жить. Но Жади говорит, что нужен ремонт, а Латифа не знает, откуда ей взять деньги на это. Вот так.
- Всё? Тогда иди, Карима. Боюсь, что сиду Абдулу , кроме тебя, никто угодить не сможет. Он так и будет сидеть у нас до самого утра, а сид Али так устал, ему уже спать пора. А он собирался завтра проверить дела в красильне. Значит, спать долго не придется.
- Иду, Карима уже идет. Дядя Абдул… С чем он пожаловал посреди ночи? – бормотала заинтригованная женщина.
А Зорайдэ не спеша вышла из комнаты и тоже побрела к ступенькам, ведущим вниз.

18. Глава 18. ЧАСТЬ 11. Рания и гадание на кофейной гуще.


Ни Карима, у которой голова была занята только мыслями о подаренных платках и позднем визите сида Абдула, ни уставшая Зорайдэ не заметили, что на галерее напротив лестницы стояла Рания.
И едва женщины одна за другой спустились вниз, она тут же оказалась в коридоре и метнулась к комнате, в которой почти неделю прожили Саид и Фатима. Действовать надо было очень быстро: кто знает, не придет ли неутомимой Зорайдэ мысль отправить служанок навести там порядок после отъезда гостей. Не хватало, чтобы они и застали Ранию в чужой комнате!
А ее очень интересовал один момент, и она хотела убедиться, что ей всё-таки повезло. Поэтому она прошла мимо двери своей комнаты, дальше и дальше, и оказалась перед дверью, которую тут же открыла. Вошла и осмотрелась. Точно!
 Алхамдуллилах! И всё-таки повезло: упакованная картина с нарисованной Эс-Сувейрой осталась стоять там, куда ее переставила Рания.
Да, ей в голову пришла хорошая идея, когда вещи, казалось, были уже собраны, Фатима спустилась на кухню полакомиться перед праздником полюбившейся ей, вкуснейшей выпечкой. И Рания не стала терять ни секунды: убедившись, что никто ее не заметит, зашла в комнату и просто перенесла картину к другой стене, поставив так, что на вещь и не обратишь сразу внимание.
На это и рассчитывала женщина: когда начнут выносить багаж, картину могут забыть или просто не заметить. Рании совершенно не хотелось, чтобы мазня неизвестного художника из Эс-Сувейры оказалась в доме Саида, а Фатима при этом мило рассказывала Зулейке, что именно в этом городе прожила Рания во временном браке, делая унизительные замечания по ходу повествования, которые должен будет услышать и Мунир.
«Эта змея вполне способна рассказать моему сыну, что мне пришлось пережить в доме Хасана, как потом Саид судился с семьей рыбака. Она не упустит случая и без картины упомянуть о том, что я чистила рыбу на пирсе, потому что временным мужем был рыбак!» Но теперь, добившись с помощью нехитрой уловки, чтобы картина осталась в Фесе, Рания отчего-то была уверена, что смогла уменьшить то зло, которое могло произойти, если бы Фатима привезла картину в дом Саида.
Она ещё раз оглядела комнату. Так, картина пусть стоит там, где она есть. Платки, оставленные Фатимой, забрала Карима. А не забыл ли какую-нибудь мелочь Саид? Аллах, Рании так хотелось иметь при себе что-то, что могло ей казаться частичкой дома, а ещё лучше - мужа!
Женщина решила проверить шкафы и ящики, как и старинный сундук возле кровати.  Добыча оказалась невелика. Саид всегда был человеком сверхаккуратным, и при отъезде из его вещей остался лишь почти закончившийся тюбик дорогого  крема после бритья. Едва Рания открыла его и понюхала, как голова закружилась от такого знакомого запаха родного дома и любимого мужчины. То, что она любит Саида, для Рании было несомненным.  Не смотря на все невзгоды, перенесенные ею из-за него же!
Спрятав крем в карман, она не стала дольше задерживаться и устремилась в свою комнату.
В доме ещё долго не спали, приводя всё в порядок после праздничных проводов Саида и Фатимы, а Рания впервые уснула с легкой душой, прижимая к груди утаенный тюбик с кремом, ароматом которого она никак не могла насладиться.
…Поздним утром, когда в комнату к ней заглянула Карима, Рания, приподнимаясь на постели, едва не выдавила на простыню остаток крема, когда тюбик попал ей под бок. Но она постаралась спрятать его от любопытной женщины.
- Что случилось? Есть новости? – с невинным видом спросила она служанку.
- Саид звонил, он благополучно сдал картину на реставрацию, и они с Фатимой уже проходят регистрацию на рейс до Рио-де-Жанейро.
- О, Аллах, значит, Саид уже вечером увидит моего сына! Как я скучаю по Муниру! Как мне хотелось бы узнать, что меня ждет: когда Саид вновь вернет меня в семью женой? Три месяца я буду жить у вас, а что потом? Быть няней в собственном доме? Как мне такое вынести? Карима, ты ничего не слышала о планах Саида?  Дядя Абдул отказал Муне и ее дочери? Им известно, что Саид не захотел брать ещё одну жену?
- Карима ничего не знает. Кариме и так попало за длинный язык от Зорайдэ.
- А что ты сделала? – из вежливости поинтересовалась Рания, протягивая руку за халатиком, в душе не желая выслушивать вал сплетен, собранных Каримой на медине о соседях-лавочниках, служанках из соседних риадов или выходках туристов.
- Я вчера говорила с Жади и Самирой.  Они вместе с Латифой побывали в доме, который Латифе купил Мухамед.
- И что? Хороший дом?- заинтересовалась женщина. -  Аллах, Аллах, как же Латифе повезло, что ей не придется жить под одной крышей с другими женами!
- Рания, а ты откуда знаешь, что сид Абдул намеревается теперь Мухамеда женить на Муне? Или даже на ее дочери? – поразилась Карима чужой осведомленности.
- Я?! Ничего я не знаю. Просто так предположила.
- Но ты оказалась права! Дядя Абдул так и собирается сделать! Если Саид не пожелал жениться на присмотренной для него невесте, так чего добру пропадать? Пусть Мухамед женится!
- Вот именно: пусть на одной из них женится Мухамед! А Саиду совсем не нужно столько жен.  В доме полно служанок. У Мухамеда же нет ни одной. Поэтому женские руки не помешают.
- Сид Абдул предложил другой вариант: Мухамед женится на Муне, а Саид – на ее дочери…, забыла, как ее имя.
- И что ответил на это Саид? А Мухамед согласен? – ревниво спросила Рания.
- Ничего не знаю. Но дядя Абдул так возмущался! Наверно, и Мухамед тоже не хочет брать ещё одну жену. Рания, тебе кофе принести? Кстати, раз тебе интересно твоё будущее… Когда-то Зорайдэ часто гадала на кофе женщинам нашего дома. Она такая  прозорливая – всё совпадало!  Даже у Жади она при гадании увидела, что Саид с ней разведется, и она всё равно останется с Лукасом.
- Вот как? – заинтересовалась бывшая соперница Жади, пожалев о том, что не узнала о таких подробностях много лет назад. Жила бы спокойнее!
 – Карима, как мне попросить Зорайдэ погадать и на мою судьбу? Для меня так важно знать: когда же Саид вернется ко мне. Карима, умоляю, попроси жену дяди Али мне погадать!
- Рания, вставай и иди за мной. Я приготовлю тебе кофе, а потом найдем Зорайдэ, и ты при ней выпьешь напиток, а дальше что-нибудь придумаешь. Зорайдэ не станет гадать, если ты просто попросишь ее об этом. Карима точно тебе говорит.
- Но почему? – расстроилась Рания.
- Так ведь сид Али строго запретил ей гадать, потом у что гадание – это харам. Карима слышала, как сид Али ругал Зорайдэ, когда застал ее за таким занятием. Но это было уже давно.
- Так что же делать?!
- Карима тебе подскажет! Надо подойти творчески…, как говорит Фатима.  Придумай что-нибудь, когда при ней заглянешь в чашку. Скажи, что видишь, что Саид прогнал Фатиму и Зулейку, но вернул тебя и Жади… И тогда она сама заберет у тебя кружку и скажет, что там видит! – интригующим полушепотом предложила женщина.
- Карима, ты прелесть! Ты умнейшая и хитрейшая женщина на свете!
- А что толку? Меня никто так и не взял замуж, - грустно отметила Карима.
- Но тебе-то Зорайдэ гадала? И что – так никого у тебя и не появится в жизни?
- Появится. Но вот когда? Как долго ждать? Карима будет ждать. Карима ждет, но никто не появляется.
- Хорошо, я сейчас встаю и одеваюсь. Надо умыться и причесать волосы. И пойдем.
- Нет уж, Рания. Ты долго провозишься. Лучше сама найди меня, когда будешь готова. Я сварю тебе кофе, а дальше действуй сама!
Договорившись, женщины разошлись: одна – в ванную, другая поспешила в коридор и скорее вниз, где ее уже разыскивали служанки с кухни. Оказывается, сид Абдул проснулся. Он остался ночевать в доме дяди Али, и теперь он и сид Али завтракают. А потом собираются вместе пойти в красильню, проверить, как там идут дела. 
- Карима, где ты ходишь?! – возмутилась одна из женщин с кухни. – Зорайдэ велела, чтобы ты отнесла таджин дяде Али и лепешки, что уже доставлены из пекарни.
- Почему всегда Карима? Только Карима на кухне работает? И по дому – Карима, везде – Карима! – привычно возмутилась женщина, но отправилась, конечно же, на кухню за подносом. Если еду приносила Карима, тогда сид Абдул, этот привередливый гость, не проявлял недовольства. Может быть, потому что женщина имела привычку почтительно поддакивать старику и во всем с ним соглашаться?
…А в гостиной расположились сид Али и сид Абдул, и между ними шел серьезный разговор. Старики обсуждали, как быть с Мухамедом  и Латифой.  Оба были против развода.
- Но ты, Али, поддержал Латифу, ты согласился, что развод дан.
- Это первый развод, Абдул. Всё ещё может измениться. Если Латифа передумает…, - развел руками сид Али.
- Латифа передумает?! Мухамед может передумать, и тогда твоя племянница не получит развод! – с упрямым видом погрозил пальцем сид Абдул.
- Пей чай, Абдул, пока не остыл! – кивнул хозяин на маленький стаканчик с золотым ажурным ободком. – Твой племянник что-то не спешит объявлять о том, что передумал. Но и Латифа настаивает на разводе. Возможно, они оба не хотят больше быть вместе.
Сид Абдул сделал несколько глотков почти обжигающего чая, поставил стакан обратно на столик, сказал:
- Латифа стала такой же, как Жади. Она теперь как ветер, который гасит огонь в лампаде Аллаха!
- В чем ты обвиняешь мою племянницу? Скажи, Абдул! Не бросай пустых обвинений. Разве Латифа была плохой женой? Но ты сам нашел вторую жену Мухамеду, хотя ведь знал, что Латифа против многоженства, - вместо указующего перста  потряс в воздухе мундштуком кальяна сид Али.
- Латифа плохо воспитала дочь. Сейчас Самира могла быть чьей-либо женой, а Мухамед видеть нескольких внуков. Но Самира решила учиться, - едким голосом обвинил Абдул дочь племянника.
- Абдул, в Коране сказано: «О Али, нет бедности страшней, чем невежество. И нет богатства лучшего, чем ум». Так сказал Посланник Аллаха, да благословит Аллах его и его род. Что плохого  в том, что Самира захотела стать умнее?
- Али, но теперь дочь Латифы рискует быть брошенной на произвол судьбы.  Она как Жади! Я помню, что именно она отдала Жади свой платок, подарок отца, платок, который даже не соизволила примерить. Уже тогда она посмела пойти против семьи! Ведь никто, никто не сдвинулся с места, чтобы дать Жади платок. Даже Зорайдэ!
- Абдул! Не упоминай имени Зорайдэ! Она не заслуживает, чтобы ее за что-то осуждали. Зорайдэ так любила Жади и любит, что просто испугалась за неё, когда я выгнал Жади из дома, лишив семьи, лишив поддержки семьи, хотя, видит Аллах, мне пришлось переступить через себя!
- Ага! Я всегда подозревал, Али, что ты сочувствуешь одалиске, на которой женился мой племянник! – уличил сид Абдул приятеля.
- Абдул, как я могу не сочувствовать собственной племяннице? Она же моя кровь! Но это не означает, что я ее оправдываю. И Саид всегда знал об этом.  Но с Латифой иная ситуация. Мне не в чем винить ее.
- Как – не в чем? А в упрямстве, с которым она отвергает вторую жену? Почему ты не убедишь Латифу принять Лейлу?
- Потому что я понимаю, что теперь Латифа станет только второй женой! И я не могу заставить ее вновь полюбить Мухамеда.
- Полюбить? О какой любви ты говоришь, Али? Зачем ей снова любить мужа, когда они с Мухамедом уже давно построили свою любовь? Любить Мухамеда должна научиться его другая жена – Лейла. Но кто станет для неё примером? Латифа, которая «разлюбила» мужа? – старик зло сорвал с головы феску и с чувством положил на диван рядом с собой.
- Абдул, ты уже сам себе противоречишь. Этот горшок уже не склеишь. Так пусть Латифа и Мухамед разойдутся и строят новые семьи. Дети выросли. У Мухамеда уже есть жена Лейла, скоро родится ребенок. Как я уже слышал, ты собираешься сосватать ему ещё двух жен, чтобы в его доме было всего в достатке, и Мухамед не был обделен вниманием.
- А Латифа? – хитро прищурил глаз сид Абдул. – У неё тоже имеются претенденты в женихи?
В этот момент в комнату внесли блюда с едой. Служанки составили таджин и тарелки на столик, едва вместивший такое количество принесенного. Забрав поднос с чайником и стаканы, они удалились, предупредив, что скоро принесут свежий чай с мятой и выпечкой.
На лице Абдула появилось довольное выражение. Воздав хвалу Аллаху за дарованную пищу, он принялся завтракать. Сид Али, приготовившись ответить на неприятный вопрос Абдула, незаметно вздохнул. Пусть Абдул забудет, о чем спросил незадолго до еды.
Но нет, не забыл. Когда приятель Али насытился, он тут же повторил:
- Али, как ты собираешься устроить жизнь Латифы? Мне не послышалось: ты сказал, пусть оба строят новые семьи. Али! Неужели  ты уже приметил кого-то в мужья Латифе?
- Аллаху виднее, чему быть, Абдул. Я лишь надеюсь на то, что Аллах выберет Латифе  счастливую дорогу в жизни. Но если развод состоится, будет окончательным, то я позабочусь о Латифе. Она не может оставаться одна. Я, разумеется, буду искать ей другого мужа. Пусть Мухамед серьезно подумает, и если не хочет давать развод, пусть заявит об этом сейчас.
- Али, но почему бы тебе не пригласить Латифу в Фес? Пусть поживет в твоем доме или у меня, и мы с тобой вместе уговорим ее принять вторую жену.
Сид Али неуверенно покачал головой:
- Как можно уговорить женщину согласиться стать второй, если она отказалась быть первой? Боюсь, ничего не выйдет.
- Но ты пригласи Латифу. Пусть она приедет погостить на время Рамадана, а в Бразилии в это время Мухамед сделает ремонт в ее доме.  Ведь дом в ужасном состоянии, Мухамед мне описал, что они с Латифой увидели, когда ходили смотреть его. Там нужен хороший ремонт. А потом Латифа вернется, и настроение у неё может измениться, и она останется женой Мухамеда. А Лейла будет жить в другом доме. Все будут довольны.
Стоявшая за спиной мужа Зорайдэ прищурила глаза: ей показалось, что сид Абдул задумал устроить ловушку для Латифы. Но что именно?
- Зорайдэ, скажи, чтобы принесли чай. Почему так долго задерживаются?- повернулся к жене сид Али.
- Да, сид Али. Сейчас узнаю, - согласилась Зорайдэ, но в эту же минуту внесли новые подносы с чаем и сладостями. Выпечка, правда, была той, что осталась после  вчерашнего вечера. Но и печенье, и пирожки выглядели аппетитно.  Забрав пустые тарелки, оставив принесенное, женщины ушли, кроме Зорайдэ. Она могла остаться, ведь она – жена сида Али. Хозяйка дома. Да и сид Али не давал понять ей удалиться. А женщине хотелось понять, чего добивается старинный приятель сид Абдул.
- Латифу я не могу принуждать жить и дальше с Мухамедом, - произнес Али. - Однажды я уже совершил такую ошибку с Жади. Не хочу, чтобы Латифа страдала, и если она не хочет жить вместе с другими женами Мухамеда, пусть разводится.
Зорайдэ настолько была согласна с мнением мужа, что невольно кивнула. Это и задело сида Абдула.
- Латифа… Латифа… Мухамед может взять трех жен после развода с ней, и тогда у твоей Латифы не будет обратной дороги! Она останется одна, без мужа, без защиты. Одна, без дирхама в кармане. И что тогда? 
За шторкой, драпирующей дверь, раздался сдавленный вскрик. Кто-то подслушивал.
- Зорайдэ, посмотри, что там такое, - предложил сид Али. И когда Зорайдэ, расстроенная словами Абдула, вышла, застав кого-то под дверью и выговаривая «ушам», при этом, судя по шагам, удаляясь к кухне, сид Али ответил Абдулу:
- Чтобы Латифа могла достойно жить после развода, существует махр, который обязан заплатить ей Мухамед. Всевышний защитил положение жены, вменив в обязанность мужчин содержание семьи не только во время брака, но и после развода. Мусульманка, согласна Исламу,  не должна заботиться о поиске заработка и пропитания для себя и своих детей.  «Разведенных жен полагается обеспечивать разумным образом. Такова обязанность богобоязненных», сура 2, Аль-Бакара, Корова, аят 241, - напомнил сид Али.
- Знаю, я знаю об этом!!!  - едва не вскипел Абдул. – Но если у Мухамеда будет ещё две или три жены, как он сможет обеспечить махр всем им и выделить Латифе содержание?
- Значит, Абдул, не спеши сватать Мухамеду новых жен, и одну, и двух, и трех. Твой племянник должен разобраться с Латифой, отдать ей то, что положено, а потом брать на себя новые обязательства.
Они ели и спорили, а потом отправились вместе по делам и продолжали обсуждение проблемы и по пути.
Зорайдэ старалась успокоить себя тем, что Латифу сид Али не даст в обиду. Если Мухамед не сможет содержать ее после развода так, чтобы она ни в чем не нуждалась, то первое время они с сидом Али помогут племяннице. А потом…
Потом Латифу выдадут замуж. И  сид Али уже думал над таким разрешением ситуации. Жениха стоило искать в Бразилии. В Марокко у разведенной женщины из семьи, не раз прославившей себя скандалами, практически нет шансов найти мужа.
Однажды сид Али признался Зорайдэ:
 «Я поговорил с Жади, объяснил ей ситуацию. У меня в Бразилии живет старый приятель, племянник которого поселился много лет назад в Рио-де-Жанейро и открыл там кафе с восточной кухней. В основном занимается сладостями и выпечкой для собственного магазина, но иногда принимает заказы на приготовление блюд арабской кухни. Свадьбы, семейные и религиозные праздники, в общем, бизнес довольно выгодный. И мужчина – ровесник Латифы.  Он вдовец, живет в своем доме только с сестрой и единственной дочкой. Брат и сестра – приятные люди, нашей веры, а вот дочь сида – это настоящая фурия. Если верить приятелю, даже Дуния никогда не была такой. Ее никак не могут сосватать, и ни одна женщина не соглашается стать женой ее отца, пока не будет пристроена дочь». 
Но как можно отдать Латифу в семью, где у нее не будет спокойной жизни, но уже не из-за второй жены, а из-за падчерицы? Жади пообещала побывать в том магазинчике и посмотреть на всех членов семейства собственными глазами.
Она так и поступила. И вот результат: мужчина сестре Латифы понравился, так же как и лара, его сестра. Жади не рискнула показать, что знает о них что-либо. Побывав несколько раз в кафе и в магазинчике, даже заказав  пирожки-бриуты и миндальные полумесяцы,  она только наблюдала, ничем не выдавая заинтересованность.
Но Жади успела заметить и девушку, довольно строптиво разговаривавшую с отцом и теткой. Сиду Али Жади отчиталась: «Я боюсь что-то советовать. Не хочу, чтобы Латифа потом могла меня упрекать, если ей будет не ужиться в новой семье, если она так и не станет счастливой уже с другим мужчиной».  «Но ведь для начала можно найти мужа для строптивой дочери этого сида», - предложила Жади почти авантюрный вариант.  Кого можно  свести со скандалисткой?
И сид Али стал просчитывать другие варианты.
«Зорайдэ, а как же то гадание? – напомнила тогда Жади. – Помнишь, ты нагадала большую любовь Латифе? Кто станет ее избранником и когда?»  Жади хотела получить ответы немедленно. Но что такое гадание? Это же не книга с рецептами, в которой написано, когда, какие  и сколько по весу брать продуктов, чтобы приготовить блюдо.
 А в будущем Латифы в тот раз Зорайдэ увидела  в самом деле огромное чувство, счастье, которое будет с ними до конца жизни, и детей, она увидела детей, которые родятся в общем браке с мужем у их Латифы! Вот это-то и смущало Зорайдэ. Откуда возьмется мужчина, который полюбит Латифу, а она - его? Зорайдэ не понимала бурных чувств и даже боялась подобного, помня кипевшие страсти в жизни Жади и Саида.
Но Жади так долго возражала в ответ на ее слова и предложила столько вариантов, как можно подстроить знакомство Латифы и того мужчины, которого выберет дядя Али… Увлеклась Жади, как бы чего не вышло! Они с сидом Али тогда очень испугались, что Жади возьмет процесс в свои руки. И сид Али заставил Жади поклясться, что без его ведома и согласия она не сделает и шага. И вот недавно сид Али позволил Жади посвятить Самиру в их планы, но сделать это очень аккуратно.
Теперь и он, и Зорайдэ сомневались и кляли себя за поспешность. Ведь между Латифой и Мухамедом ещё не всё кончено.   Если Мухамед заявит, что он не даст жене развода, то о планах на владельца восточного магазина можно забыть. Это станет трагедией для Латифы, если она по-прежнему будет требовать развод.
Но было ещё возможно и примирение с Мухамедом. Поэтому Жади не имела права спешить. Жади соглашалась, но  просила, чтобы Зорайдэ ещё раз погадала на судьбу, которая ждет сестру… Зорайдэ не решалась: и грех, и сомневалась, как можно совершить подобное без согласия Латифы?
Жена сида Али  сидела на кухне возле старинной печи, в которой поддерживали огонь, подбрасывая редкие поленья. Иные блюда вкусными получались только в допотопной печке, в которой готовили ещё прабабки самого сида Али. Хозяйка дома наблюдала, как женщины варили ужин, прикидывала покупки на завтра, а сама попивала чай с печеньем в виде тоненьких трубочек с ореховой начинкой. Вкуснейшее печенье! Фатима не раз заходила полакомиться  им и даже рецепт потребовала ей дать. Но что сложного в его приготовлении? И никаких секретов нет. Но рецепт Фатима увезла.
Печенье нравилось и Хадиже. Как она там? У Зорайдэ  начинались боли в сердце, когда она думала о том, что ей стало недавно известно. Как же могло так получиться, что Хадижа сначала стала женой разведенного мужчины, а теперь ещё и подвинуться придется, чтобы впустить в их с Фаридом жизнь вторую жену. «Что же за напасть такая? – обреченно пыталась понять старушка. – Вторая жена  Мухамеда сломала семейную жизнь Латифы, теперь и для Хадижи вторая жена станет страшным потрясением. Только Жади было всё равно, когда у Саида появилась Рания. И даже Ясмин, внучка Дунии, похоже, не избежит подобной участи».
- Пусть Аллах пошлет Хадиже защиту от дурных людей. Да поможет ей Аллах! Пусть Хадижа легко родит здорового ребенка! Иншалла! 
Зорайдэ отвлеклась от работы и мыслей только тогда, когда на кухне появилась Рания, которая  пришла получить чашечку кофе.  С ней явилась и Карима.
- Зорайдэ, сид Абдул ушел с дядей Али, но не знаю, когда вернутся. Карима не поняла, как долго они пробудут в красильне.
- Карима, когда сид Али будет дома, ты об этом узнаешь. Найти тебе дело, чтобы не слонялась по дому?
- Зорайдэ, Рания попросила сварить ей кофе так, как только я умею его варить. И дядя Абдул пьет только мой кофе. Карима любит варить кофе с кардамоном. У Каримы есть один секрет, который умрет только с ней, - тыкала пальцем в себя женщина.
- Вари, Карима, вари, а потом сходи во двор, взгляни, как женщины подмели там плитку. И выбиты ли ковры из гостиной? Из той, где курит кальян сид Али?
- Хорошо, Зорайдэ, всё сделаю.
Кофе был сварен, и Карима удалилась,  переглянувшись с Ранией, которой она протянула фарфоровую чашку с горячим напитком с шапкой нежной кофейной пенки.
Рания никуда не ушла. Она стоя выпила мелкими глотками горячий кофе, взяв с блюда предложенное женой сида Али печенье.
 У Зорайдэ возникло предчувствие, что этой особе что-то надо, при чем – от неё.
 «Посмотрим», - подумала она.
  И не ошиблась: выпив напиток, Рания перевернула чашку на небольшую тарелочку вверх дном.
 «Решила погадать», - смекнула Зорайдэ, но сделала вид, что ее не касается то, чем занимается в доме сида Али гостья.  А Рания робко стояла возле блюда с печеньем и таскала одну за другой ореховые трубочки. Потом она взяла кружку в руки и всмотрелась в кофейные потеки. Несколько мгновений она молча рассматривала увиденное, но потом вдруг радостно взвизгнула:
- Зорайдэ, Саид снова будет со мной! Я вижу это в кофейной гуще! Саид разведется с Фатимой и Зулейкой, и снова возьмет меня и Жади в жены! Я снова стану женой Саида!
Молодая женщина едва не прыгала от счастья.
- Зорайдэ, я вернусь в Бразилию и никогда больше не расстанусь с моим сыном! Как я скучаю по Муниру! Пусть, пусть в доме живет и Жади! Мне всё равно, с кем делить Саида. Главное, что и я тоже буду с ним вместе!
- Что?! – поднялась Зорайдэ с сиденья перед плитой, как будто ее подбросила неведомая сила .- А при чем здесь Жади?!
- Не знаю, Зорайдэ, но я увидела Жади. Пусть будет она, пусть! Это лучше, чем то, если Саид возьмет в жены незнакомку.
- Дай мне чашку, я посмотрю, что там! – решительно потребовала ошеломленная Зорайдэ.
Она долго всматривалась в коричневую подсохшую жижу, поворачивая кружку в разные стороны, наклоняя то вперед, то отводя от себя. Она смотрела, смотрела, что-то тихо бормоча. А Рания замерла, пытаясь вслушаться в бормотанье и понять хотя бы слово.
- Что там, Зорайдэ? – не выдержала она.
 - Дааааа…., - протянула женщина, покачав головой. – Ты получишь Саида, но какой ценой! Для того, чтобы стать женой Саида, тебе придется пойти по головам многих, кто окажется рядом с тобой. Ты принесешь горе тем, кто сейчас рядом с ним.
- Не может быть! Мне нужен только Саид!
- И ты его получишь. Но…
- Что?! Что, Зорайдэ? - у Рании в груди упало сердце.
- Ты вернешь Саида, но твоим он не станет.
- Он будет, как и прежде, любить Жади?
- Нет, а при чем здесь Жади? Я увидела ее в твоем будущем, но она не займет места рядом с Саидом. Ты останешься одна, хотя и рядом с ним.
- Я не поняла, Зорайдэ: я стану женой Саида или нет? Да или нет?
- Здесь не написано об  этом, - сухо ответила на этот раз женщина и добавила:
- Не переживай Рания, ты своего добьешься. И значит, всё-таки станешь его женой. Но помни, что это всего лишь гадание. Это фантазии, которые рождают кофейные узоры. Жизнь может преподнести тебе совсем другое.
- Можно, Зорайдэ, я сохраню на память эту кружку? Отдайте мне ее! Кофе подарил мне надежду, которую я почти потеряла. Я вернусь к Саиду, я к нему вернусь!!!
- Бери кружку, - проворчала Зорайдэ, махнув рукой.
Рания ушла, светясь от счастья.
- А ведь девчонка обвела меня вокруг пальца! – дошло до нее, наконец. – Нашла способ заставить меня ей погадать. Вот не думала, что она способна на такую хитрость. Всегда считала ее глупой.
Зорайдэ остановилась посреди кухни, сложив на груди руки. Она не увидела Жади возле Саида, т.е. женой Саида. А то ведь слова Рании ее очень испугали. Ей померещилось иное: Рания, вернувшись в Бразилию, принесет с собой столько разрушительной силы, что от семьи Саида почти ничего не останется на какое-то время. С ним будет только Рания…  А потом он начнет собирать семью «по кусочкам», даже переступая через себя, и не раз. Но и Рания всё равно останется в его жизни,  любовь же принесет ему совсем другая женщина, и это  будет не Жади.
Зорайдэ с облегчением вздохнула.  Выстраданное счастье Жади не должно быть разрушено Ранией, которая сама виновата в своих бедах. Зорайдэ почувствовала сильную головную боль и решила больше не думать об «увиденном» во время гадания.
 Она сняла с головы тюрбан, решив, что дело в нем: ведь днем в Фесе стоит неимоверная летняя жара, а тюрбан она скрутила из теплых платков. Нужно поменять их на шелковые.
Вернулась Карима.
- Поднимись ко мне в комнату, - попросила её Зорайдэ, - и достань из сундука несколько шелковых платков, принеси сюда. У меня голова от жары не работает.
- Принесу, сейчас же принесу! Выпей воды, Зорайдэ! Эсма, принеси Зорайдэ стакан воды! Пей, Зорайдэ, пей! Какая бледная стала… Нет, лучше я помогу Зорайдэ дойти до ее комнаты и тогда найду платки. Эсма, помоги мне, открывай двери по пути…
- Как я дойду до комнаты без платка? – возмутилась жена сида Али.
- Но в этой чалме уже стало плохо! – возразила Карима. – Подождите, вот же, вот! В коробке остался один платок, который никто не захотел взять себе…, не знаю, почему, - быстро ответила Карима на удивленный взгляд Зорайдэ. – Но он такого красивого черного цвета с белым рисунком, с бусинками… Чем только не понравился? Вот он, давай, Зорайдэ, накину тебе на голову и пойдем в комнату! – набросив хозяйке дома на волосы платок как палантин, Карима подхватила женщину под руку и повела к лестнице.
- Может, просто на диване полежишь? Зорайдэ, вызвать врача? А сиду Али позвонить?
- Нет, не надо ничего…,  – простонала Зорайдэ, пожалев, что доверилась Кариме. Она ведь способна весь дом поставить на уши, да всю медину! А Зорайдэ очень не любила привлекать к себе внимание…
Оказавшись в комнате, Карима уложила Зорайдэ на кровать, а Эсма принесла холодную воду и горячий чай. Пусть хозяйка сама выберет.
Карима заявила, что останется рядом с Зорайдэ.
- Нет, я никуда не уйду, пока не станет лучше! Ещё чего! Аллах! Разве Карима может бросить человека, если ему плохо?
Зорайдэ стянула с головы сползший по пути в комнату платок  Фатимы,  всмотрелась в рисунок и, охнув,  вдруг отбросила его от себя.
- Алхамдуллилах! Как Саид позволил жене носить подобную гадость?!
- Ка..ка..кую гадость?! – удивилась Карима. 
Она тут же подхватила с ковра упавший платок и поднесла к глазам. На черном фоне выделялись мелкие матовые бусинки на белых линиях рисунка. Только теперь Карима поняла, что представляют собой «нарисованные» белым мелкие фигурки. Это же человеческие черепа! А бусинки были вставлены в «нарисованные» глазницы!
Карима ахнула, но не от увиденного ужаса, а кое-что вспомнив:
- Ооой! Это же тот платок, который потеряла Фатима! Она же перевернула всю комнату, но так и не смогла найти. Уехала такая расстроенная. Наверно, поэтому и про картину из Эс-Сувейры  не вспомнила! Теперь картина так и стоит у стены. А платок, который стоит кучу денег, от какого-то дорогого дизайнера. Саид не хотел его покупать, как мне рассказывала Фатима, но она настояла, заплакав и обвинив его в скупости и ти..этой…как ее… ти..ра..нии!
- Иди, Карима, мне уже лучше.
- А что сделать с платком? – полюбопытствовала она перед тем, как уйти.
- Сожги! Но не в нашем доме, потому что этот платок – настоящий харам.
- Какой харам, Зорайдэ? Фатима сказала, что платок создан по мотивам известного фильма с Джонни Депом, ну  фильм такой про пиратов… Я не видела фильм, но Фатима говорила, что весь платок как будто из крохотных пиратских флагов. Только скрещенных костей не хватает!
- Карима, УЙДИ!!!
- Но…
- И платок УНЕСИ!!!
- А как же…
- Сделай с ним, что хочешь, но чтобы его НЕ БЫЛО В ДОМЕ СИДА АЛИ!!!
- Всё, Зорайдэ, ухожу, ухожу. Зачем же так нервничать? Карима уйдет и платок..эээ.. выбросит.  Но может быть, Эсму позвать? Пусть в комнате посидит? Вдруг что-то понадобится?
- Позови. Скажи, чтобы достала мне два шелковых платка. И  УХОДИ, прошу тебя, Карима!!!

19. Глава 19. ЧАСТЬ 11. В самолете. Снова в Рио-де-Жанейро.


После того, как Саид и Фатима покинули гостеприимный дом дяди Али и, пройдя пол медины, добрались до места, где их ожидало такси, а затем -  до аэропорта, в оставшееся до отправления рейса Саид успел сделать множество звонков. Но Фатима была настолько уставшей, что ей не пришло в голову ни прислушиваться к его разговорам, ни даже расстраиваться из-за пропавшего прикольного любимого платка и забытой картины, о которой она вспомнила слишком поздно. Ничего, пусть Саид привезет ее из следующей поездки в Марокко.
Она сидела в удобном  кресле в зале отлета и просто отдыхала. Потом они с Саидом не торопясь перекусили, а затем прошли все необходимые формальности и оказались, наконец, в самолете, летевшем в Мадрид.  Там им предстояло несколько задержаться. И даже Саид не знал, как долго, ведь это зависело от того, как быстро он сможет уладить вопрос с реставраторами и сдать картину.
А дальше – трансатлантический перелет, о котором Фатиме даже и думать не хотелось. Путешествовать она любила, но совершать такие длительные перелеты – нет. Но им повезло: и с картиной всё уладилось удачно, и билеты на рейс до Рио-де-Жанейро смогли поменять. Времени до отлета хватило на то, чтобы побывать в нескольких залах художественного музея Прадо. Сидя в зале аэропорта, Фатима вспоминала, как они с Саидом провели несколько часов до этого.
 Они с Саидом прошлись по нескольким залам.
- Саид, у Проспера Морильи есть  другие картины? Как называются? Здесь я их, кажется,  не вижу.
Муж ей ответил. Он был рад, что Фатима пожелала пойти именно в музей, а не в очередной торговый центр. Потеря так долго ожидаемой картины вызывала желание побывать среди других значительных полотен, таких же недосягаемых, выставленных в музее.
-.. «Вид в Триполисе», «Берега Нила», «Мечеть в Розетте»…, - повторила Фатима, запоминая. – И что на них изображено? Тоже одалиски?
- Нет, это пейзажная живопись. "Кофейня на дороге в Сирии", "Сирийские аравитяне в дороге", "Египетский город в сумерках"… Всё это известные картины, не раз выставлявшиеся на выставках в Париже.
- А  нет такой картины – «Драка евнухов в гареме»? Почему ориенталист, мастер пейзажа, написал такое скандальное полотно – с полуобнаженной одалиской?
- Фатима, - покосился Саид на жену. – Только не говори, что и ты считаешь картину харамом. Это редкое полотно. Возможно, сам художник счел его неудачным. И оттого картина долго оставалась неизвестной.
- Но «Одалиска на балконе» досталась тебе и, конечно, она займет главное место в твоей коллекции живописи! Вот только название какое-то… не очень.
- «Танец в гареме» - ещё одно название полотна.
- Но ты ради нее простился с картиной «Сумерки над Фесом»? Знаешь, а мне чем-то нравилась именно та картина, которую ты продал. Пленяла загадочностью…
- Ты настолько увлекаешься живописью? – усмехнулся Саид.
- Угу, настолько, что забыла у дяди Али картину с видом Эс-Сувейры.
- Вот и хорошо. Меньше скандалов будет в моей семье. Рания, прошу тебя в разговорах при Мунире не затрагивать Ранию. Он ещё не понял, в какой ситуации оказалась его мать, но он умный мальчик. Поймет, а я не желаю, чтобы мои дети страдали из-за ошибок их матерей. Сначала была Жади, а теперь Рания.
- Саид, для чего ты мне говоришь об этом?
- Я тебя предостерегаю, и только.
После непонятной перепалки остальную часть экспозиции они осматривали молча.
Но Фатиме вдруг захотелось взять кисть и самой попробовать создать пейзаж.
- Саид, зайдем в Торговый Центр, купим мне краски, кисти и альбом. Я хочу рисовать. Начну прямо в самолете. Лететь долго. Успею сделать несколько карандашных набросков.
- Что?!
- Я тоже хочу попытаться нарисовать пейзаж. «Жара над Фесом», например. А что? Вспомни, мы взлетали поздно ночью, почти под утро. Было почти невозможно что-либо рассмотреть. Но представь, если бы это был день, жаркий летний день, как на картине «Одалиска на балконе». Все вы смотрели на танцовщицу, а меня заинтересовало жизненное пространство за ее спиной. Саид, в какой-то момент мне даже показалось, что от картины веет сухим горячим ветром и несет в воздухе песчинки! За спиной одалиски виден был круглый купол мечети, а по всему городу там и здесь высились минареты. Художник так залил солнцем город, что кажется выжженным всё пространство картины. Выбеленное солнцем светло-голубое небо, дома цвета выжженного песка в пустыни, а на первом плане в картине под ногами девушки – ковер, полинявший от ярких лучей солнца. И даже одежда одалиски просвечивает на ее теле потому, что на балкон проникли лучи солнца, сделав тончайшую ткань ее танцевального костюма почти прозрачной. И на этом фоне у танцующей наложницы такие выразительные и смеющиеся глаза! Когда смотришь в них, они кажутся живыми. 
Саид слушал Фатиму с завороженным видом.
- Ты рассказываешь о том, чего я совсем не заметил. Ты как Шахерезада, Фатима. Пожалуй, когда мы вернемся домой, я куплю тебе красивый костюм для восточных танцев, дорогой, весь расшитый камнями. Ты будешь моей Шахерезадой. Каждый вечер станешь танцевать для меня и рассказывать сказки или описывать картины, вот как сейчас, - пошутил Саид.
- Каждый вечер? Не получится. Есть Зулейка, часть ночей принадлежит ей. Скажи мне, Саид: как мне вести себя после возвращения? Как я поняла, теперь я должна буду уступить Зулейке часть ночей, потому что ей положена компенсация за время нашего совместного отсутствия. Как точнее высчитать, чтобы никому не было обидно? – с почти серьезным видом спросила вторая жена.
Саид посмотрел на нее с удивлением. Потом еле слышно рассмеялся.
- Какая ты фантазерка, Фатима. Не всегда понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда – шутишь? Если тебе не хочется отдавать свои ночи – скажи мне об этом. Я всё улажу.
- Нет, я не хочу ссориться с Зулейкой. Всё должно быть поровну и по справедливости, Саид. Ты сам не раз так утверждал.
В зале картинной галереи посетителей было немного, но Саид наклонился к ней и зашептал на ухо:
- Я устрою конкурс для вас обеих, чтобы всё было поровну. Каждая из вас в свою очередь станет танцевать для меня, а затем рассказывать мне свои придуманные истории и сказки. Как тебе такая идея?
- А как мы с Зулейкой узнаем, кто победил в конкурсе?  И будет ли решение справедливым? Ведь ты станешь и зрителем, и судьей. И можешь оказаться пристрастным к одной из нас.
- А я-то уже начал думать, Фатима, что моя жизнь станет скучна без Рании, без ваших склок и разбирательств.
- Тогда отчего ты отказался взять третью жену? У тебя всего снова было бы в избытке. Поверь,  – повернулась она к мужу. Но он не стал ничего говорить, вовремя заметив ревнивые огоньки в глазах Фатимы. И остался доволен – ведь Фатима начала проявлять к нему те чувства, которые он так долго ждал от неё, но боялся вовсе не дождаться, стараясь заранее смириться с этим.
- Зачем мне другие женщины, кроме тебя, дорогая? -  осторожно ответил он. – Мне достаточно твоей любви, Фатима.
- Скажи, почему ты ни разу за всё время нашего брака не сказал мне, что любишь меня? Или ты не любишь, Саид? Ты всего лишь владеешь мной, как вещью, приятной для твоего глаза. Я хочу знать, как мой муж относится ко мне. Кому-то  из жен ты ведь говорил эти слова. Я тоже хочу знать, услышу я когда-нибудь подобное, или не стоит и надеяться.
 Шокированный Саид вынужден был прекратить разговор.
- Давай обсудим наши отношения дома, но только не стоя посреди музея… Как тебе в голову пришло вести здесь подобные речи? Не ожидал от тебя, Фатима.
- А что такого? Я вижу тебя очень редко, и мне принадлежит теперь всего лишь  пятьдесят процентов твоего времени, а  раньше, когда с нами была Рания, и было и того меньше – тридцать три. Хотя Рании постоянно  старалась обделить то меня, то Зулейку на правах первой жены.
- Всё, дорогая, молчи! К чему эта математика? И ты никогда не была обделена моим вниманием. С тобой я бываю чаще, чем с другими женами.  И прекратим разговор. К тому же - нам пора. Самолет ждать не будет.
Да, лететь предстояло долго. Вычеркнуть из жизни почти половину суток! Тогда-то Рания вспомнила про журнал, который ей удалось отыскать в доме дяди Али, тот самый журнал на турецком языке.
Оказавшись, наконец, в самолете,  уютно устроившись в креслах и приготовившись поспать, Саид был вовлечен Фатимой в беседу. Ссориться с ней не хотелось, и Саид решил пойти на уступку: выслушать всё, что намеревалась сказать Фатима.
-  Хабиби, посмотри, какие здесь украшения! – листая страницы, говорила она. - В этом журнале  - статья о новом турецком сериале про средневекового султана Сулеймана. Вернемся домой – переведу ее с турецкого языка через «автопереводчик» в Интернете. Но мне и сейчас понятно: на главных героинях настоящие драгоценности, взятые для сьемок фильма в музее.
- И что? К чему ты клонишь? Фатима, я удивлен, что здесь, в Испании  ты не потребовала купить тебе золото. Что ты задумала?
- Саид, не пугайся, я не прошу тебя выкупить золото султанских жен из музея в Топкапы.
- Что? О чем ты?
- Но я хочу, чтобы ты заказал для меня по фотографиям из журнала некоторые украшения!  Пусть современные мастера сделают копии средневековых турецких драгоценностей.
- Что за выдумки, Фатима? Это ещё и нарушение авторских прав.
- Нет, Саид. Ничего подобного. В статье, как я поняла, говорится, что копии украшений из сериала уже делают из дешевых материалов, чтобы с началом фильма на все рынки страны вывалить бижутерию, которая будет сметена поклонниками сериала.
- Нет, ты пойми, если на тебе увидят украшение...
- О, нет, Саид, пойми меня ты: я хочу такое же кольцо, как у Хюррем, серьги как у Хадидже-султан,  оригинальное украшение-заколку (или это диадемы?)   для волос как у Махидевран, прежней жены султана, и колье, как у валиде-султан – матери султана Сулеймана.
- Так ты и родословную султана изучила? – усмехнулся Саид. – А мужа-султана тебе не нужно?
- Нет, ты вполне устраиваешь меня, как муж,- сухо ответила Фатима.
- Спасибо и на этом, дорогая, - усмехнулся мужчина.
Она не ответила на его намек, но продолжала о своем:
- Весь фокус в том, что на мне украшения должны появиться раньше, чем выйдет на экраны многих стран сам сериал. Т.е. драгоценности сначала увидят на мне, а потом в сериале.
- Не уверен, что тебе удастся их продемонстрировать. Фатима…
- Но почему ты опять мне отказываешь?! Закажи и Зулейке такой же комплект! Или тебя это разорит?
- Не в этом дело. И кто возьмется делать копии украшений из музея?
- Неет, не говори мне об авторских правах! Кто станет выставлять мне претензии? Хюррем или ее султан восстанут из усыпальницы? Или одалиски из его гарема? Но и сами украшения можно сделать, в конце концов, не в точности, а «по мотивам» украшений из тех, что носили в Топкапы в Турции. Кроме того, делая по фотографиям из журнала, точности или полного совпадения все равно не получится.
- Хорошо, Фатима, я подумаю, как тебя порадовать…. Но потом тебе придется станцевать для меня не один танец и рассказать не одну сказку из «1000и1 ночи»!
- Чудесно! Но только с подаренным мне кольцом с огромным изумрудом в виде сердца. Вот таким, как на этой фотографии.
Фатима и Саид так увлеклись, что не заметили, как к их разговору начали прислушиваться пассажиры, сидевшие  вокруг. Кто-то попросил журнальчик взглянуть на фото, но Фатима не дала. Не хватало ещё потерять в самолете журнал, а потом кусать локти, вспоминая украшения. Только Зулейка смогла бы восстановить по памяти их вид.
Наконец, надежно спрятав журнал в сумку, и тоже решила вздремнуть, чтобы часы полета не тянулись так долго.
… Проснулись они, когда уже подлетали к Рио.
- Да, этот город совсем не похож на Фес! Восточная сказка осталась позади, - заключила женщина, прижимаясь к плечу Саида и через иллюминатор рассматривая внизу и впереди, но ещё вдали, множество высоток,  вытянувшихся плотной линией вдоль полосы пляжа на берегу океана. Знакомые горы, которые Фатима знала по названиям и по виду: Два брата,  Сахарная Голова, Корковадо со статуей Иисуса Христа на вершине.
В Рио-де-Жанейро было раннее утро. Рассвет был недолгим, как всегда в тропиках, но самолет прибыл позже, и увидеть, как встает над Рио-де-Жанейро солнце, не удалось. А теперь оно щедро заливало город ласковыми лучами, и поэтому горы казались ярко-зелеными и свежими, как помытыми после дождя.
- Саид, как по-разному устроен мир. Солнце над Фесом то же самое, что и над Рио-де-Жанейро, но посмотри: нет ничего общего между старым арабским городом и ультрасовременным бразильским мегаполисом, любимым туристами со всего мира.
Саид слегка повернул к ней голову, но ничего не сказал.
«Понятно, сказка кончилась, мы возвращаемся в житейские будни»,- как-то расстроенно подумала Фатима, теперь вторая жена Саида.
Было противно думать, что через каких-то пару часов снова придется перестать быть собой. Опять предстоит лгать и лицемерить, заискивать и обдумывать каждое слово. И видеть вокруг особняка ограду, через которую невозможно выйти в город, даже если знаешь, где находятся ворота.  «Снова как птица в клетку возвращаюсь. Даже в Марокко я чувствовала себя свободной. Но этот дом – золотая клетка», - пришло в голову сравнение, вызвавшее в ней неприязнь ко всему, что предстояло увидеть в ближайшее время или  с кем встретиться.   
Она не заметила, что Саид исподволь наблюдает за ней, читая ее мысли, как будто «написанные» у нее на лбу. Сделав некоторые выводы, он сказал, когда они уже вышли из самолета, но ещё не дошли до зала, где можно получить багаж после прохождения таможни:
- Фатима, пока мы ещё не совсем добрались до дома… Прошу тебя: не разочаровывай меня. Ты получишь от меня всё, всё что захочешь. Но я должен знать, что тебе хорошо рядом со мной. Мне надо чувствовать, что ты принимаешь меня.
- Ты хочешь, чтобы я тебя полюбила? – очень просто спросила его жена, «переведя» недосказанность фразы. – Но тогда я от тебя хочу того же: твоей любви. Но я не чувствую в тебе любви. Ты меня любишь или нет? Ты никогда мне об этом не говорил, а вот Жади, наверно, не раз слышала от тебя эти слова. Я хочу, чтобы ты полюбил меня так же, как когда-то любил Жади. Тогда и я дам тебе всё, что смогу тебе дать.  Когда я пойму, что ты меня любишь, я подарю тебе ребенка!
Она повернулась к нему спиной и не спеша пошла к таможенной стойке, поправляя на плече ремешок дорогой фирменной сумки.  Саид, не поверивший собственным органам слуха, после небольшой заминки зашагал следом. «Значит, Фатима хочет моей любви в обмен на свою. Что-то новенькое. Или она боится быть отвергнутой, если откроет мне душу и проявит настоящие чувства? »
Возвращались на автомобиле Саида,  который привел к аэропорту  водитель после звонка хозяина. Дорога не заняла бы много времени, если бы не  пробки на дорогах в центре города. 
Вдруг у Саида зазвонил сотовый.  Он достал его из кармана и с удивлением увидел на дисплее имя Жади. Нет, ее номер он и не думал стирать из электронного органайзера. Разве мать его дочери может оставить его в покое? Но он лукавил: ему и не хотелось, чтобы Жади о нем забыла.
Разговор оказался бурным.
- Да поможет мне Аллах! – пробормотал Саид, не сумев в самом начале прервать поток излияний из телефонной трубки.
 Нет, бывшая жена не собиралась прислушиваться к советам, которые были явно даны ей дядей Али и Зорайдэ, которые догадались, что она непременно станет звонить отцу Хадижи.  Жади способна была и на спонтанные выходки, но в остальном ее поведение вполне просчитывалось. Саид был уверен, что Жади дали совет «не дергать тигра за усы», т.е. не проявлять агрессию и не выставлять претензии бывшему мужу.
Но Жади оказалась предсказуема:
- Саид, как мог ты не догадаться купить Хадиже новый сотовый телефон? Если у нее забрали тот, который ты подарил, как и мой подарок – тоже, почему ты не подстраховался: купить надо было десять телефонов, чтобы Хадижа , спрятав их по всему дому, могла бы время от времени пользоваться каждым из них.
- Ты именно так и поступила бы? Никаких препятствий для общения с родственниками у Хадижи больше нет.
- Это для тебя их не существует, но не для меня! Со мной ей почему-то не позволяют говорить. Там нет простого телефона с международной связью. И мобильника у моей дочери тоже нет.
- Жади, я сделал, что мог. Предлагаю встретиться и поговорить. Обсудим дела нашей дочери при встрече… Да, чтобы не было сомнительности в ситуации, предлагаю тебе прийти не одной. Возьми с собой Латифу. К тому же – мне и с ней кое-что следует обсудить по просьбе дяди Абдула.
Саид бросил взгляд на сидевшую рядом Фатиму. Но она слегка усмехнулась, глядя на проносившиеся за окном автомобиля городские пейзажи.
Жади согласилась, они договорились, выбрав место для встречи. И Саид тут же отключил телефон.  Фатима ни о чем не стала расспрашивать.

PS. Поздравляю читателей с Новым 2013 годом! Постараюсь следующую -12 ЧАСТЬ - фанфика написать быстрее. Ведь впереди новогодние каникулы.