Марс-Н2О

     Летумы появились в параллельном мире людей инкогнито, в массовом количестве, в разных уголках Земли. И, надо вам сказать, вовремя, потому что уже очень давно среди людей живут и безобразничают порчуны - представители другого параллельного мира - маленькие, волосатые с ног до головы, человечки с короткими двупалыми хвостиками и кошачьими глазами. Не знаю, видимы они или нет, но их никто из нормальных и порядочных людей никогда не видел, но признаки их безобразных поступков обнаруживаются в сельских домах, в городских квартирах, в учреждениях самого разного уровня и даже там, где это помыслить невозможно.
     Чаще всего порчуны хулиганят, - а по-научному: устраивают полтергейст, - в тех местах, где люди ведут непристойный образ жизни, совершают грубые ошибки в своей деятельности, где обитают недобросовестные, не уважающие себя и окружающих люди.
     Говорят, что порчунов способны видеть только горькие пьяницы и малограмотные люди, которые совсем не читают книг.
     В отличие от летумов порчуны не поклоняются Знанию, не любят учиться, но из-за отсутствия развитого интеллекта обладают чудовищной интуицией, а, потому, они чрезвычайно хитры, коварны и непредсказуемы.


               
                Шутка Димы

    - Николай Петрович, посмотрите на экран! Видите?! Видите?! Сбой частоты! Из-за этого  команды на двигательную установку проваливаются!
    - Вижу. Ты, Дима, сними этот модуль, зарегистрируй , как бракованный, и отложи на экспертизу. Ну, разумеется, поставь другой и тщательно пройдись по параметрам.
     - Конечно, Николай Петрович, всё сделаю. Ну и модуль попался! Как же его пропустил ОТК? С таким модулем наш Марс-Н2О улетел бы не на Марс, а к чёрту на кулижки! Ха, ха, ха!
     - Ну и шуточки у тебя, Дима. Сделай всё, как договорились, и на сегодня свободен. Если что не так, немедленно звони в лабораторию. Я там буду до утра, - ведь послезавтра пуск! Успехов тебе!
     - И вам тоже!
     Дима снял модуль, вложил его в специальный ящик для экспертизы. Взял другой мо-дуль, вставил в соответствующее гнездо рулевого блока и подключил к контрольно-юстировочной аппаратуре.
     Результаты оказались превосходными: характеристики без отклонений, команды проходили без помех.
     - Порядок! – удовлетворённо воскликнул Дима и вскинул кулак в согнутой руке, - я свою часть работы выполнил с блеском! Он доложил результаты Николаю Петровичу, а тот, внимательно просмотрев в сети параметрические данные, удовлетворённо произнёс: «Свободен!»
     Зазвонил мобильный телефон.
     - Привет, Алла!... Конечно, помню… Готов…
Да, да… Уже еду, дорогая… И я с нетерпением, любимая!
     Дима быстро снял халат и выбежал из зала.


               
                Порчун Моул
 
     Из-за осциллографа вышел маленький человечек, покрытый чёрной шёрсткой с ног до головы. На его лице играла чертовщинка. Это порчун. Он постоянно проживает в этом суетливом зале предполётных испытаний со дня его основания. За многие годы немало он успел натворить нехороших дел, из-за которых часто увольняли и даже судили начальников. Совершенно необъяснимые и странные аварии происходили на полигоне во время запуска, и даже случались ужасные трагедии с космонавтами во время полёта в космосе.
     Порчун по имени Моул, подслушав разговор инженеров, быстро смекнул, на чём можно сыграть, чтобы навредить людям.
    «К чёрту на кулижки» - отличная шутка! Главное в ней, что она легко осуществима! Хи, хи, хи… А, ну-ка, достанем волшебный модулёчек, с характеристиками, достойными галатических фантазий!» - размышлял порчун и с ехидной улыбочкой приступил к совершению преступления. Он, мерзко кривляясь, залез в блок, вынул хороший модуль и, подбрасывая его, как жанглёр, уложил в ящик для экспертизы, а с бракованным модулем быстро подбежал к блоку и вставил его в гнездо.
     «Хи, хи, хи!» - разнеслось по залу.
     Моул исчез вовремя: буквально в следующую секунду влетел инженер-испытатель Дима, бросился к установке.
     - Так и знал! Какой же я растяпа! – вслух ворчал Дима.
     Он закрыл блок. Опечатал его и облегчённо завалился на стул.
     «Уф! Слава природе событий, что Николай Петрович не заметил мою оплошность!.. Как это я забыл закрыть и опечатать блок? А, если бы кто посторонний сюда проник?!... Ужас!»
     - Хи, хи, хи, - как будто стеклянные шарики прокатились по кафельному полу.
     Дима вздрогнул и оглядел зал: «Никого…, слуховые галлюцинации…. А всё из-за звонка Аллы, – как не вовремя…. Фу, чёрт, хорошо, что всё обошлось!» - успокоился Дима, и вдруг в поле его зрения мелькнул чёртик! Лишь мгновения хватило, чтобы он чётко отпечатался в мозгу и оставил зудящую бороздку.
     «Ну вот, и до чёртиков доработался, и на свидание опоздал» - опечалился Дима, устало поднялся и чисто инженерной походкой прошёл через весь зал к выходу.
     Моул стоял посреди зала и нежно смотрел Диме вслед.


               
                Опять провал

     В ЦУПе наблюдали за последними секундами перед пуском ракеты-носителя. Все крайне сосредоточены, напряжены, некоторые даже молились украдкой.
     «Три, два, один… Пуск!
     Все встали. На широком экране полыхнуло и ракета успешно понесла межпланетную станцию Марс-Н2О на опорную околоземную орбиту.
     «Ура!» «Браво!» «Победа!»
     - Опорная орбита достигнута! Поздравляю, господа! – воскликнул глава ведомства, - приступаем к следующему этапу!
     - Двигательная установка не срабатывает! - вдруг тревожно объявил главный конструктор.
     - В чём дело? 
     Светящиеся лица мгновенно завяли.
     - Что случилось?
     - Где телеметрия?
     - Датчики слежения по Солнцу и звёздам не действуют!
     - Станция молчит!
     - Станция осталась на орбите или улетела? – всполошился главный конструктор.
     - Неизвестно…. С ней нет связи!
     - Опять провал! Позор! Приказываю, во что бы то ни стало, возобновить связь со станцией, получить и расшифровать телеметрию и произвести необходимые корректировки! - стараясь сохранить спокойствие, сдержанным  голосом выдал команду глава ведомства, но багровое лицо и подёргивание щеки выдавали волнение и обречённость.



                Куда она делась?

     Следующий день оглох от громких споров в СМИ вокруг межпланетной станции Марс-Н2О. Одни знатоки уверяли, что станция уле-тела в космические просторы в неизвестном направлении. Другие, «особо осведомлённые», утверждали, что станция катастрофически быстро снижается к Земле и, не сгорев в атмосфере, скоро рухнет на столицу. Но на какую столицу и какого государства – расчёты не уточнили. Пугали, что неизрасходованные  запасы топлива взорвутся и уничтожат всё живое.
     Жители всех столиц мира восприняли такое ужасное известие исключительно по отношению к себе. Естественно, что началась паника. Все спешно уезжали на дачи, или к родственникам в другие города. В опустевших столицах, как и положено в таких чрезвычайных ситуациях, вовсю орудовали мародёры, бродяги и прочий сброд.
     А вскоре все СМИ объявили, что «межпла-нетная станция Марс-Н2О при падении на Землю полностью сгорела в плотных слоях атмосферы».
     Жители столиц почувствовали себя обманутыми, страшно возмутились, завалили суды исками на власти, на СМИ, на полицию, вынудивших их покинуть свои жилища и не защитивших от разорения.
     Уверяю вас, что злополучная станция не улетела в неизвестном направлении и не сго-рела в атмосфере Земли! Вы, конечно же, спросите: «Куда она делась?» С удовольствием отвечу: «Она дематериализовалась, то есть расщепилась на атомы и объявилась в целости и сохранности в одном из параллельных миров планеты Земля, в том мире, где до сих пор обитают порчуны.
     Когда-то, давным-давно, из них самые отъявленные хулиганы и безобразники чудесным образом попали в мир людей. Они быстро приспособились жить среди бесхитростных существ и достигли высочайшего уровня в искусстве вредить, получая от своего ремесла истинное наслаждение.


               
                Кулижки

     Однажды ночью, когда все порчуны справляли праздник «спасительницы Лягушки», на их глазах, на болоте из ничего стало появляться невиданное сооружение, которое быстро выросло до таких размеров, что порчуны не могли объять его взглядом.
     Порчуны были настолько поражены, что сначала окаменели, потом, как один, все попадали в обморок на ветви и висели на них в самых причудливых позах.
     Вы безусловно догадались, что это была потерянная людьми межпланетная станция Марс-Н2О. В ней открылся лючок, и из него вылез маленький человечек с необыкновенно большой волосатой головой, маленькими ручками и ножками и розовыми крылышками за спиной.  Он выглядел солидным, седовласым и очень умным мужчиной. На кого же он похож?
     Да это же знаменитый летумский академик Семионка! Но как он оказался внутри станции?..
     Почтенный летум без признаков волнения оглядел местность: вокруг себя он увидел об-ширное серое болото с разнокалиберными кочками, мокнущими в чёрной воде. К болоту с одной стороны примыкал тёмный лес. Деревья в лесу были серые с густыми чёрными кронами.
     - Мрачное место, -  произнёс академик вслух, чтобы узнать, как распространяется звук.
     - Мрасто.., рато.., ато… - ответило эхо.
     С другой стороны Семионка увидел чёрную торфяную плешину. На ней росли очень высокие и тонкоствольные деревья с белой чешуйчатой корой на штамбах. На верхушках торчали небольшие кроны, похожие на пучки гигантского чёрного лука. Почти в каждой кроне спрятано что-то, похожее на плетёную корзину. От стволов деревьев в разные стороны расходились совершенно голые ветви - без коры, переплетались между собой, образуя многоярусные гамаки.
    «Любопытно: что за существа лежат на ветвях? - подумал Семионка и пристально вгляделся.., - к сожалению, плохо видно, придётся подобраться поближе».
     Он помахал крылышками и легко припод-нялся. «Всё в порядке, можно лететь» - удовлетворился пробой академик и полетел.
     Только он приземлился на краю плешины, как слух его заполнился кваканьем, урчанием, рявканьем, писком, шипением и множеством других, совершенно незнакомых звуков.
     Академик даже зажал ладошками уши. Но тут налетела туча комаров, облепила лицо, руки. Семионка отчаянно замахал ручками, отгоняя кровопийц, но всё напрасно, вдобавок и бесполезно, потому что комары совсем не кусались, а каждый комарик старался громче других спеть новому слушателю свою песенку.
     Превозмогая всю эту какафонию, академик посмотрел наверх и увидел на ветвях лежащих в нелепых позах сплошь волосатых человекообразных существ с человеческими руками и ногами, с маленькой человеческой головой и коротким хвостиком в виде симметричной кисти руки с двумя большими пальцами.
     - Любопытный экземпляр человеческой породы! – воскликнул потрясённый Семионка.
     Один из порчунов очнулся и уставился на пришельца…. Смотрел, смотрел на непонятное явление не мигая, и снова впал в забытье.
     Академик кажется догадался, что сознание этих существ не выдержало напряжения от увиденного и отключилось. «Отличное свойство мозга вовремя отключаться в экстренных случаях» - подумал Семионка.
     Он решил пройтись по плешине, но совершить прогулку оказалось невозможно, потому что всюду ползали и бегали на коротких лапках пресмыкающие, а некоторые из них как шагомеры, изгибались в дугу и перекидывали себя с конца хвоста, на пятачок носа.
     Пришлось опять привести в действие крылышки. Академик присел на свободную ветку, сделал глубокие дыхательные упражнения, чтобы успокоиться, и продолжил изучать ме-стность.
     Он понял, что корзины в кронах деревьев служат гнёздами-жилищами для этих шерстяных существ. Гнёзда сплетены и сушёного мха, надо отметить, весьма искуссно. «Благо, что этим мхом покрыто всё болото, великое болото», - заметил академик, - а, судя по голым, отполированным ветвям деревьев, предполагаю, что на них проходит вся деловая жизнь обитателей этого мира, - продолжал раздумывать он и обратил внимание на небо.
     А небо Семионку огорчило: «Нехорошее небо.., беспокойное, предгрозовое. Сейчас ночь, а небо не чёрное, а серое, и всё вокруг меня совершенно бесцветное. Таким мир представляется кошкам. Наверняка здесь часто бывают грозы, да страшные грозы. Интересно, а днём как выглядит небо? Похоже, что солнце сквозь такую плотную атмосферу никак не может пробиться. Подозреваю, что обитатели этих мест никогда не видели ни света, ни цвета», - размышлял Семионка.
     Первым очнулся малыш-пакостник. Он протёр глаза и неподвижным кошачьим флуорисцирующим взглядом буравил неизвестное ему существо, раздумывая, то ли подружиться, то ли подраться с ним. Потом внезапно подпрыгнул, как от укуса и, быстро перебирая ветви руками, ногами и рукой хвостика, повис на той ветке, на которой сидел незнакомец и, ковыряя в носу пальцем ноги, принялся изучать его. Академик посмотрел на это шерстяное непо-средственное дитя и от души громко рассмеялся. Маленький пакостник от неожиданности сорвался с ветки и приземлился сразу на все пять  своих конечностей, чем рассмешил гостя ещё сильней. От громкого смеха очнулись все остальные порчуны и, пошатываясь, взъеро-шенные и очумлённые, пробирались ближе к странному, не похожему на лесных зверей существу и усаживались кто рядом, кто напротив, но все напряжённо и безотрывно смотрели ему в глаза. Сотни горящих глаз направлены в одну точку, как к магниту, в чёрные зрачки академика.
     Неприятное для Семионки испытание….
     В начале он почувствовал себя в привычной роли лектора, а перед собой как будто бы видел жаждущую знаний аудиторию и готов был с какой-нибудь остроумной шутки начать свою речь, но, глядя на многочисленные светящиеся пятнышки, абсолютно ничего не выражающие, откровенно говоря, бессмысленные, он не мог подобрать ни одной шутки и тема для беседы не находилась.
     Семионка вдруг догадался, что эти глаза ждали от него какого-нибудь подвоха, малей-ших признаков угрозы для них. Он ощутил всеми мурашками кожи, холодом в животе, что, уловив в его взгляде или в жесте опас-ность, они моментально набросятся на него и растерзают.
     Но ведь Семионка недаром был академиком. Он превосходно понимал Природу, а она ему подсказала, что вот-вот начнётся гроза, разбушуется ливень, и молнии будут беспощядно прожигать всё небо. Порчуны – ночные существа, не переносящие яркого света, разбегутся по своим гнёздам, а ливень сделает академика почти невидимым, и он сможет спокойно ук-рыться в ракете.
     Именно так всё и произошло.
     Академик проснулся бодрым, жизнерадостным, сделал короткое, но очень полезное уп-ражнение: свернулся калачиком через спину – руки к ногам, голова в центре – прокатился колесом столько оборотов, сколько позволило пространство, потом распрямился, встал и по-тряс туловищем, энергично сгибая поочерёдно то левую, то правую ноги.
     Семионка приоткрыл люк и очень удивился увиденному: болото после ливня покрылось водой, и его ракета плавала на водной глади, как неуправляемый корабль. Плывя вдоль берега плешины, академик обнаружил, что остров выглядит необитаемым: ни одного порчуна на всём обозримом пространстве. «Чёртово племя спит, - усмехнулся Семионка, - для них день – средоточие опасностей и время безмятежного сна».
     Скоро полдень, стало, конечно, светлееневзрачное. «Я так и предполагал, что солнца у них не бывает», - подытожил академик и, опасно задрав большущую голову наверх ракеты, задумался: «Надо обязательно посмотреть станцию, установленную на этой допотопной ракете?... Когда я убедился в том, что эта станция не сгорит в атмосфере и будет способна взорваться и разрушить даже самый большой город в человеческом мире, я решился использовать свою долю кюриёмной энергии. Она даётся летумам один раз на всю жизнь, на самые экстренные случаи.
     Я впал в трансинготальный сон. А так как задача мною заранее была сформулирована чётко, то технологически всё прошло, как по-ложено. А вот о пункте назначения станции мне было неизвестно.
     Но почему было назначено прибытие станции именно в это место, тем более, что она должна быть уничтожена в атмосфере? Создаётся впечатление, что тот, кто направил станцию сюда, заранее знал о моих действиях по её спасению… Невероятно! - напряжённо думал он. – Разгадка в этом аппарате. Я должен его исследовать».
, но всё вокруг по-прежнему серое и

               Как это они делают?

     Трудовой день учёного летума прошёл с одной стороны успешно: он нашёл возможность посылать сигналы и даже телеметрические параметры в Центр Управления к людям. Ничего хитрого в этом не было: весьма элементарно и даже примитивно. Но с другой стороны – полный провал: направленный поток шумов извне задавливал все выходные сигналы…. «Откуда исходит поток?» - задумался академик.
     Семионка спустился вниз, открыл люк и посмотрел на небо. «Вижу, что день на исходе… Жаль, что я не выполнил задачу… Скоро проснутся эти «чёртоподобные». На сей раз меня ничто не спасёт от них» - с долей азарта размышлял учёный и даже улыбнулся.
     Вдруг, - ну, чудеса! – академик увидел высоко над болотом, над самым его узким участком до леса, летящего порчуна. «Что за чертовщина!? Как же он летит, – ведь у него нет крыльев и никаких технических средств?» - искренне удивился он.
     Следом летел второй порчун, ещё быстрей. Он обогнал первого. А за ними уже летела целая группа из трёх порчунов. Все они благополучно долетели до леса, каждый из них выбрал своё дерево и удобную ветку. Без задержки с переворотами, как гимнасты на брусьях, с ветки на ветку спускались они на землю и собирались в группу.
     «Потрясающе! Как это они делают?» - академик с трудом перевёл взгляд с заворажи-вающего зрелища на остров. Увиденное там Семионку потрясло не меньше, чем полёты порчунов, а именно: простота организации полётов. Несколько порчунов на земле оттягивали при помощи лиан верхние ветви деревьев, на котороых держались двупалыми хвостиками порчуны, висевшие вниз головой. Затем они резко отпускали концы лиан, ветви пружинисто распрямлялись и «выстреливали», как стрелу из лука, порчунов головой вперёд, в данном случае, в сторону леса. Сила натяжения ветвей отработана до такой степени надёжности, что летящие порчуны всегда уверенно достигали нужного дерева в лесу и нужной ветки.
     «Очевидно это охотники. А так как в руках у них ничего не было, то охотничьи снасти видимо спрятаны в лесу… Но как же они переправятся через болото обратно на остров?.. Очень любопытно», - крайне заинтересовался академик.
     На берегу собралась большая толпа малышей-пакостников. Они о чём-то пытались друг друга перекричать, отчаянно жестикулировали, а горящие взоры их были обращены на ракету, которая представлялась им гигантским чудовищем, порождённым болотом – королевством Главной Лягушки Спасительницы, которой все порчуны поклонялись.
     «Что хочет от них это Чудовище, в чреве которого обитает какое-то непонятное, но, всё же чем-то похожее на них, существо?» - задумывались все жители плешины.
     Но, так как Чудовище не проявляло ни малейших признаков агрессии, мирно покачивалось на воде и за время их сна не совершило ничего плохого, население острова, придя в себя от сна, спокойно занялось своими обыденными делами, воспринимая появившееся Чудовище, как природную данность.
     Более того, нашлись и такие порчуны, которым нетерпелось как-то отблагодарить это Чудовище за доброту к ним. Но детки-пакостники, особенно мужского пола, очень хотели испытать Чудовище, как говорится, «на прочность».
     В свою очередь летумский гость тоже отметил весьма мирный характер поведения этих чёртовых существ по отношению к нему и к его ракете.
     Вдруг сработал зуммер на станции!.. Одновременно по всему серому небосводу задрож-жала ярко-светящаяся нить. Она чрезвычайно напугала болотных человечков. Жители плешины застыли от изумления в рабочих позах: они впервые видели такую тонкую молнию, да ещё без дождя и грома. Академик сразу понял электромагнитную связь зуммера и светящейся линии на небосводе.
     «Но, кто так умело сформировал такое узкое поле и так превосходно использовал электропроводящие свойства неоднородной массы облаков», - с непреодолимым желанием быстро найти ответ напряжённо задумался Семионка, - это, с большой вероятностью, тот, кто способствовал, на первый взгляд, бессмысленной, или ошибочной отправке ракеты с межпланетной станцией в это никчёмное болото, в мир, где живёт раса с предельно низким интеллектом».


                Ум и интуиция

     В это время порчун Моул, наблюдая за работой учёных, восхищался их умом, высочайшим интеллектом и от этого становился ещё более опасным и коварным. Ему хотелось постоянно мстить людям за свою неполноценность.
     Но всякий раз, когда он хитрил, люди оказывались абсолютно беззащитными и выгля-дели совершеннейшими дураками. Раз от разу, убеждаясь в этом, он успокаивал себя примерно такими рассуждениями: «Мне не нужен такой ум, как у них. Пока их аналитическое мышление и логические построения достигнут какого-то результата, мир перевернётся сто раз. Я же могу получить такого же результата без особых трудов почти мгновенно при помощи чувств, правда мне неизвестных.
     Эти умники думают, что станция Марс-Н2О сгорела в атмосфере,- якобы это показали разные телескопы…. Брехня! Я интуитивно почувствовал, что станция с ракетой находится в моём параллельном мире, на болоте, и уверен что оказалась она там потому, что Дима сболтнул фразу «К чёрту на кулижки». Кулижки – моя родина на Великих Болотах.
     В словах заложена мысль, а мысль никогда не умирает, она где-то, что-то преображает, начинает, направляет, побуждает, независимо от времени и пространства. А так как эта фраза ключевая, я помог ей сработать, заменив модуль. Всё просто.
     Люди тоже зависимы от мыслей, которыми заполнен вселенский разум. Он пронизывает все миры и всю материю в них. Если бы человек знал это, он бы не гордился избытком ума, а развивал бы интуицию, то есть способность улавливать мысли из окружающего мира», - оправдывал своё слабоумие Моул, нажимая на кнопку, запускающую программу запроса телеметрии со станции.

     Монитор в зале испытаний вдруг ожил, и пошли телеметрические данные со «сгорев-шей» в атмосфере станции. У Димы глаза полезли на лоб…. Он первым увидел момент воскрешения станции на экране.
     - Не может быть! – заорал Дима, - Марс-Н2О выдаёт телеметрию! Поступают телеметрические данные со станции!
     Сбежались инженеры! Слух разнёсся по всему Центру! Прибежало всё руководство! Все смотрели на экран тупо, находясь в прострации.
     - Это что – шутка, мираж, гипноз или сумасшествие?... Что это, я вас всех спрашиваю? – тихим голосом, за которым скрывался крик отчаяния, обратился ко всем присутствующим глава ведомства.
     Ответов не последовало: случилось то, что неподвластно человеческому разуму.


                Дима соврал

      - Николай Петрович, Николай Петрович, умоляю вас, подойдите сюда. Смотрите, вот эта группа параметров точно такая же, какая поступала из того бракованного модуля!
     - Вижу, Дима, вижу. Я хорошо помню, что ты  заменил модуль, а я проверил: параметры были отличными. Как же так, Дима? Дай мне результаты экспертизы бракованного модуля.
     - А экспертизу ещё не проводили: тот модуль вот здесь, в ящике.
     - Почему до сих пор не проведена экспертиза! Безобразие! Разгильдяйство сплошное! Никакие сроки не соблюдаются! Сними с него характеристики! Доложишь, - Николай Петрович присоединился к учёным, обсуждающим феномен «воскрешения» станции.
     Дима подключил макет рулевого блока с «бракованным» модулем к юстировочной ап-паратуре….
     - О, ужас! – воскликнул Дима, - Николай Петрович, идите сюда!
     - О, ужас! – точно так же воскликнул Николай Петрович. – Это характеристики нормального модуля. Выходит, что на борту станции установлен именно бракованный экземпляр! Как это понимать, Дима? Как он оказался на станции? Как? – я тебя спрашиваю, - допытывался побледневший руководитель.
     - Я не понимаю, - понуро, еле слышно промямлил инженер-испытатель.
     - Ты покидал рабочее место? – как будто что-то заподозрив, неожиданно спросил Николай Петрович.
     - Нет, не покидал, - соврал Дима и покраснел.
     - Хи, хи, хи, - тоненько прозвенело в воздухе.
     Учёные украдкой оглянулись. Каждый из них принял звуки за собственные галлюцинации.


                Диверсия?

     Группа инженеров-исследователей приступила к анализу телеметрии, поступившей с несуществующей станции.
     Николай Петрович пригласил главного конструктора и главу ведомства к макету рулевого блока, продемонстрировал разницу характеристик отложенного накануне модуля и поставленного модуля на борт. Показал предполётный протокол проверки.
     - Отличные параметры! А что не так? - недоумевал главный конструктор.
     - А странность в том, что параметры модуля, стоящего в рулевом блоке станции совпадают с параметрами бракованного модуля, - взволнованно объяснял Николай Петрович. – И ужас в том, что сейчас мы достали бракованный модуль из ящика для экспертизы, и он оказался с нормальными параметрами. Вот посмотрите.
     - Ничего не понимаю! – грозно сказал глава ведомства.
     - Напрашивается вывод, что модуль кто-то подменил? Как это могло случиться? – громко возмутился главный конструктор, в упор глядя в варёные глаза Николая Петровича.
     - Это что – диверсия? По-вашему выходит, что кто-то проник в зал и подменил модуль? Во всех случаях за такую халатность ответите вы и вы! – гневно прохрипел глава ведомства, сжигая молодого и пожилого инженеров, - где служба безопасности? Волкова ко мне!
     - Я здесь! – вытянулся в струнку Волков.
     - Срочно очистите макетное помещение от людей и сообщите в военную прокуратуру!
     -Будет выполнено!
     - Попробуйте не выполнить, - зло ухмыльнулся глава.


                Кто засмеялся?

     Дальнейшие события происходили не по сценарию Агаты Кристи. Практически все учёные и инженеры в поте лица трудились над раскрытием некоей тайны гибели  межпланетной станции Марс-Н2О в плотных слоях атмосферы и чудесного её воскрешения.
     - Где сейчас находится станция? – обратился к учёным главный конструктор.
     - Ясно только одно, что станция по-прежнему стоит на ракете, топливо не израсходовано, но на опорной орбите её нет, - ответил молодой астроном.
     - Где же она? Ещё раз тщательно проанализируйте данные с телескопов о гибели объекта на предмет обнаружения прямых или косвенных признаков нашей станции, - потребовал глава ведомства.
     - Иван Дмитриевич, а кто сделал попытку связаться со станцией? Я вижу, что сигналы выходили от нас, - со своего рабочего места выкрикнул инженер-исследователь.
     - Даже так! Кто пытался связаться со стан-цией? – громко обратился ко всем глава ведомства.
     Все молчали. Тихо в углу зала прозвучало: «Хи, хи, хи!»
     Люди переглянулись.
     - Кто засмеялся, признаватесь! - приказал неуверенно Иван Дмитриевич, осматривая всех присутствующих.
     Работники стояли понуро.


                Удачная охота

     Уже далеко за полночь, но академику не до сна. Семионка быстро сообразил, что зуммер извещал о запросе связи со станцией из Центра Управления. Пришлось изрядно повозиться с весьма примитивной техникой. Благодаря усилиям летумского учёного станция сразу же стала исправно выдавать телеметрические данные.
     «Даже, если люди переориентируют станцию, они не смогут её запустить. Станцию можно только снять с ракеты-носителя и переправить в параллельный мир людей…. Но, как это сделать?» - напряжённо думал Семионка.
     Его раздумья прервало громкое кваканье. Академик выглянул из станции и увидел уди-вительную сценку из жизни порчунов: на середине болота пятеро проворных чёртообразных охотников сновали на небольшом плотике, сплетённом из трубчатого тростника. Они погоняли палками шестерых крокожабов, привязанных лиановыми плетями к плотику. Шестой охотник держал перед носом крокожабов несколько разноцветных попугаев. Попугаи – любимое лакомство этих странных животных. Ради попугаев они готовы на всё. Попугаи нравятся им своей расцветкой и, конечно, восхитительным вкусом.
     Крокожабы старались плыть быстрее, выбрасывали длинные языки с крючочками, но достать попугаев не могли, злились и ещё бо-лее остервенело рвались вперёд. А порчуны били их палками, чтобы не сбивались с пути.
     «Эти животные и есть трофеи охотников? Остроумно! Одновремённо и добыча и транс-портное средство!» - восхитился Семионка.
     А на плешине кипела работа на ветвях: порчуначки, напевая что-то задорное, спешно спускали почти до земли лиановые плети, на концах которых были натыканы иглы дикобраза, а на иглах насажены бедные попугаи.
     У самого берега охотники ловким приёмом освободили от пут крокожабов. Те, выбираясь на сушу, уже заприметили своё любимое блюдо и сразу же попрыгали на коротких лапах к попугаям.
     Из крокодильих беззубых пастей молниеносно выбросились огромные жабьи языки и крючочками вцепились в попугаев. Сразу же сработал хватательный инстинкт: попугаи ис-чезли в крокожабьих пастях. Порчуначки не мешкая подняли плети наверх, и животные беспомощно повисли, мотая шипованными хвостами.
     Довольные охотники привязали плотик к ближнему дереву, при помощи пяти цепких конечностей легко забрались на нижний ярус ветвей. Собравшись все вместе, порчуны, порчуначки и их общие дети – пакостники и пакостнянки, начали веселиться, прыгая с ветки на ветку, кувыркаясь, пихаясь и борясь друг с другом. Они подняли такой гвалт, что академик, сидя в ракете, зажал уши руками.
     Порчуны бесились до упаду. И, действительно, попадали на ветви и какое-то время лежали, продолжая время от времени содрогаться животиками от смеха.
     Отдохнув, они повисли на ветках, держась двупалыми хвостиками, вокруг висящих кро-кожабов, и вцепились зубами в их ещё живые крупы. Порчуны пили кровь, не проливая ни капли.
     Когда животные стихли, порчуны отвалились от тушек, подтянулись на ветки и разва-лились на них, глядя друг на друга отяжелевшими от сытости глазами.
     Тучи комаров облепили тушки крокожабов и, высасывая остатки крови, впрыскивали слюну-консервант. Таким образом тушки готовились к длительному хранению. В течение недели порчуны, строго соблюдая режим диетического питания, будут заниматься сыроедением.



               
                Незваные гости

     Светало. Серая облачность приобрела чуть заметный оранжевый оттенок. А может быть просто показалось от великого желания увидеть настоящее утро. Порчуны вдоволь навеселились, насытились и беззастенчево зевали, поглядывая на свои гнёзда. Пора спать.
     Но пакостники подозрительно активизировались: спрыгнули с ветвей и собрались у кромки болота. Они смотрели в сторону Чудовища, горячо обсуждали план, я полагаю, план переброски передового отряда самых отчаянных подростков-пакостников к нему на плотике, потому что двое из них отвязали плотик, а один подросток уже осваивался на нём, важно прохаживаясь из угла в угол, притоптывал то одной ногой, то другой, испытывая устойчивость  плотика на воде.
     Команда короткошёрстных десантников в количестве шести пакостников собралась на плотике.
     Но как же они поплывут? – ведь у них нет в руках ни багра, ни шеста и ничего похожего на вёсла…. Сейчас узнаем.
     Крепкий на вид подросток стоял лицом к Чудовищу и держал в правой руке свободный конец лианы, привязанной к плотику. На конце трепыхалось какое-то небольшое животное, похожее на короткую змею с четырьмя ножками и хвостом, как у ящерицы, очень похожее на протея. Мы это животное так и будем называть – «протей».
     Прозвучала команда. Подросток закинул как можно дальше земноводного зверька. Протей мгновенно ушёл в воду, лиановая плеть быстро выпрямлялась, наконец натянулась, как струна. Как только протей достиг дна, он довольно глубоко зарылся в грунт, богатый органическими отложениями и всякими личинками.
     Пакостники, перебирая плеть руками, подтянули плотик к месту погружения живого якоря, с усилием вытащили протея из воды, и всё тот же подросток опять закинул зверька подальше по направлению к Чудовищу.
     Повторив эту операцию шесть раз, пакостники добрались до пугающей, но манящей цели. Они осторожно его потрогали, тщательно обнюхали, попробовали на язык, прислушались к дыханию, но Чудовище не подавало никаких признаков жизни, более того, тело его было холодное и твёрдое.
     Тогда они попытались что-нибудь отломать, отколупнуть, отскрести, - не получилось. Они принялись бешено бить кулаками, пинать ногами и пробовали его крепость зубами… Полное разочарование: никаких  повреждений.
     Бессильно порычав и злобно поворчав, они обогнули ракету и вдруг увидели отверстие, из которого на них смотрело то странное головастое существо, которое они уже видели у себя на плешине.
     Академик только-только проснулся. Выглянул в открытый люк и… Вот тебе на! – Гости пожаловали с утра пораньше.
     «А я думал, что они уже спят в это время», - мелькнуло в голове Семионки.
     - Здравствуйте, дети! – поприветствовал пакостников академик, - с чем пожаловали, молодые люди?
     Чертенята смотрели на него шестью парами ещё светящихся глаз, не выражающих ни единой мысли и молчали.
     Вдруг через весь посветлевший серый небосвод снова вспыхнула та яркая тонкая нить, которая накануне напугала порчунов, и прозвучал зуммер.
     - Извините, я должен…- Семионка поспешил наверх станции, проследить сигнал.
     Пакостники испуганно смотрели на жуткую «молнию» и дрожжали.
     Внезапно самый худенький подросток ловко вцепился в наружную обкладку открытого люка, подтянулся, сделал взмах ногами и влетел внутрь. На мгновенье исчез из виду, потом появился и позвал своих товарищей. Они точно так же ловко, по очереди проникли в люк.



                Допрос

     Прибыли два следователя прокуратуры и два представителя ГБ. Глава ведомства предоставил им в помощь – для консультаций, как технических, так и теоретических, в области космических исследований – двух опытных инженеров-исследователей.
     Началась следовательская рутина, нудная и на каждом этапе кажущаяся безрезультатной.
     В комнате для переговоров идёт допрос. Следователь допрашивает инженера-испытателя Диму, помощник следователя внимательно слушает.
     - После того, как я доложил Николаю Петровичу о положительных параметрах работо-способности рулевого блока с исправным модулем и отправил ему визуальную и расчётную информацию, я действительно покинул помещение, забыв опечатать блок, - сознался на допросе Дима.
     - Почему вы так спешно ушли с работы? – разноцветно бликовал очками следователь.
     - Я спешил на свидание. Мне перед этим позвонила моя невеста: ей нетерпелось поскорей встретиться со мной.
     - А как же служебный долг? Как у вас обстоит дело с соблюдением режима секретности?
     - …
     - Понятно… никак.
     - Вы понимаете, что в срыве запуска межпланетной станции Марс-Н2О вы уже косвенно повинны. Но, если мы докажем, что за время вашего отсутствия произошла диверсия, то ответственность за это преступление вам придётся разделить вместе с диверсантом. Вы это понимаете? – сквозь блики стёклышек очков следователя вылезли два чёрных буравчика.
     - Понимаю, - еле слышно прохрипел Дима.
     - Выйдя из зала вы в коридоре встретили кого-нибудь постороннего?
     - Нет, никого не встретил.
     - Какое время вы отсутствовали в зале?
     - Я прошёл до конца коридора и у выходной двери меня охватила тревога. Я вдруг вспомнил, что не закрыл и не опечатал рулевой блок. Я тут же побежал обратно.
     - Может быть вы слышали какие-нибудь посторонние звуки: шорохи, стуки например?
     - Я к концу рабочего дня очень устал и мне послышалось хихиканье, но такое неестественное и нечеловеческое: я подумал, что у меня галлюцинации. Но я это услышал уже после моего возвращения в зал, когда закрыл и опечатал блок, - Дима помолчал немного и побледневший, глупо стесняясь, добавил, - а ещё я видел чёртика, лишь на одно мгновение он мелькнул в поле зрения, но глубоко запечатлелся: чёрненький такой, прыткий и нахальный.
     Очки следователя очистились от бликов. Глаза подозрительно воткнулись в Димино лицо, потом забегали по всему его внешнему облику. Следователь что-то написал на карточке, вынутой из бокового кармана, и передал её молодому помощнику. Тот прочитал записку и спешно удалился.
     Беседа продолжилась, но уже в русле необязательности. Дима успокоенно отвечал на бытовые вопросы.
     В комнату тихо просочился следователь, и шумно впорхнул щуплый дёрганый какой-то старичок с бородкой клинышком и в очках, придающих ему вид растерянного человека.
     Сначала старичок неожиданным скрипучим баском, но вкрадчиво, задавал Диме вопросы, совсем не относящиеся к делу. Потом, ни к селу - ни к городу, спросил:
     - Молодой человек, а какого цвета глаза у чёртика?
     - Кошачьи, серые, - не задумываясь ответил Дима.
     - Уникальный ответ! – восхитился старичок и громко щёлкнул костлявыми пальцами.
     Ввалились два бугая в белых халатах и встали у двери. Старичок и оба следователя  вышли из комнаты.
     Дима какое-то время сидел за столом один и  не обращал внимания на «крутылков» в халатах, но вдруг всем телом напрягся, покраснел и внимательно посмотрел на них и обмяк… Дима догадался:
     «Не могло быть в данных обстоятельствах иной реакции на мои свидетельства о чёртике. Никакого диверсанта они, конечно, не найдут; и вся вина ляжет на меня. Наверняка решат, что я в приступе сумасшествия совершил эту подмену».
     Дверь распахнулась, и по одному вошли люди: старичок, - теперь уже в белом халате, оба следователя, оба сотрудника ГБ и глава ведомства. Двое рабочих установили белую ширму и ушли. Все вошедшие, кроме старичка-психиатра, сели на стулья у стены, а психиатр зашёл за ширму, сел напротив Димы и проделал некоторые хитроумные манипуляции рукой у глаз, у носа, постучал молоточком по коленям, послушал, потрогал, вывернув веки, заглянул в глаза, задал странные вопросы, на которые здравомыслящий здоровый человек за-труднился бы ответить. Потом он долго запи-сывал что-то в больничную карту, встал, по стариковски кряхтя, и, выйдя из-за ширмы, подошёл к сидящим и что-то им пошептал.
     Вернувшись к Диме, старичок заглянул очень ласково, доброжелательно в его глаза и сказал:
     - Дима, вы бессомненно переутомились на таком чрезвычайно ответственном и напря-жённом участке работы. По этой причине у вас крайняя степень истощения нервной системы. Вам необходим отдых и безотлагательное лечение. Это продлится недолго: пройдёте несколько весьма приятных процедур, ванночек, попринимаете пилюль..., - доктор продолжал пристально вглядываться в Димины глаза и, заметив в них тревогу и печаль, добавил, - вы вернётесь на эту работу отдохнувшим, обновлённым человеком; вас не будут мучить гал-люцинации, вы ничего не будете забывать и всё, всё, всё у вас будет замечательно! Даю вам честное слово!
     Доктор посмотрел на бугаёв-санитаров и дал им знак.
     Санитары вежливо и аккуратно взяли растерянного и сникшего Диму под руки и повели к выходу. Дима посмотрел на Ивана Дмитриевича, как на своего спасителя, но тот сидел, низко опустив голову. Следователи и гебешники поднялись и пошли следом.


          
             Телеметрия расшифрована
 
     Телеметрические данные поступали со станции чёткие, но с периодическими провалами, точнее сказать, с пропусками. Пропадали целые фрагменты. Экспертиза выявила, что это происходит от воздействия внешнего фактора: периодического прохождения каких-то частиц на пути радиоволн. Источник излучения и ха-рактеристики его определить пока невозмож-но.
     - Инженеры- исследователи не могут связать обрывочные телеметрические данные в единое целое, - доложил главному конструктору ведущий инженер Николай Петрович.
     - Вы установили степень влияния неисправного модуля на работоспособность рулевого блока? – заинтересованно наклонил голову Иван Дмитриевич.
     - Он повинен в том, что не произошло отделение станции от ракеты и не запустились двигатели, но исчезновение станции с опорной орбиты можно объяснить только влиянием потусторонней силы, - с неопределённой улыбкой на лице то ли шутя, то ли серьёзно ответил Николай Петрович.
     - Стыдно инженеру такие выводы делать, - возмутился главный, - за работу! Ищите, ищите станцию, разгадывайте – тьфу ты - исследуйте причины.

     Николай Петрович уже был в курсе того, что  лучшего инженера-испытателя Диму Алексеева отправили в психиатрическую клинику. Ему пришлось совмещать деятельность руководителя группы и непосредственно проводить испытания системы управления маршевой двигательной установкой.
     Снова и снова, анализируя характеристики злополучного модуля, Николай Петрович пришёл к неожиданному выводу: подмена модуля, иссчезновение станции, - а может быть её гибели, - наконец, странное воскрешение, и разрушающее влияние на радиосвязь со станцией потока неизвестных частиц, - звенья одной цепи.
     - Почему следователи вместе с учёными не додумались до этого, чёрт их подери! - искренно удивился он и вдруг увидел маленького чёртика, который смотрел круглыми кошачьими глазами на него и откровенно смеялся: - Хи, хи, хи!
     Не успел инженер осознать видение потусторонней силы, как оно исчезло. Но, где-то, в верхнем правом углу зала, ещё раз затренькало: «Хи, хи, хи!
     Николай Петрович потряс головой, пальцем повибрировал в ушах, но видение в глазах не исчезло, а осознания не наступило. Инженер вспомнил Диму: «Он тоже видел чёртика».
     Пришла порция телеметрии.
     Я, конечно, не мог проследить за работой экспертов, но, наблюдая за Николаем Петро-вичем, убедился в правильности направления его логики. А именно: он, видя, что порции информации каждый раз поступали разные, и обнаружив в них повторы, нашёл ключ к их совмещению, который должен получить общую телеметрическую картину. Он немедленно связался с главным конструктором и передал по связи свою идею с обоснованием в примерах. Главный в свою очередь переправил эти материалы экспертам. Разумеется, было задето их профессиональное самолюбие, но они на достойном уровне провели экспертизу и довольно быстро восстановили  телеметрическую иформацию и расшифровали её.
     Опять собрались все ведущие специалисты, маститые учёные. Они провели сеанс мозгового штурма и пришли к выводу, что станция по-прежнему на ракете, плавает в каком-то болоте, - видимо болотные пары достигли датчиков анализаторов грунта и воды, - связь с ней осуществляется по сплошной облачности над той местностью, и именно на этом отрезке происходят периодические обрывы связи.
     Но самое интересное то, что в момент исчезновения станции телеметрия показала резкое, кратковременное искажение, смещение во времени, перефазировку буквально всех без исключения систем станции. Но, в данный момент, все параметры в норме.
     - Чтобы хоть что-то узнать о среде обитания станции, надо запустить в действие марсоход с  анализаторами, видеокамерой и механизмом забора воды и грунта, - попытался было распорядиться главный конструктор, - но это невозможно: ведь станция находится на ракете.
     Другая группа инженеров-исследователей пыталась смоделировать среду обитания стан-ции по ничтожно малым данным, поступающим от анализаторов.
     Порчун, спрятавшись за пультом управления, наблюдал за формированием картинки на большом экране на стене.
     Появилась ровная гладь воды. Лёжа плавает ракета с межпланетной станцией.
     - Чудовище! – воскликнул порчун.
     Инженеры притихли.., прислушались…. Кое-кто посмотрел по сторонам. Серьёзные учёные  невозмутимо продолжали следить за проявляющейся картинкой на экране.
     Вдруг на экране всё смешалось: на компьютерную картинку наложилось реальное изображение фрагмента станции, плещущейся воды и каких-то неясно выраженных передвигающихся фигур. Разобраться в такой мешанине не представлялось возможным.


               
                Реальная картина
   
      - Отнеситесь к делу ответственней! Что за безобразие! – возмутился учёный.
     Компьютерная картинка исчезла, - программисты отреагировали на замечание. Другая, реальная картина той среды обитания «сгоревшей в атмосфере» станции осталась.
     Изумлению не было предела. Люди увидели станцию на ракете, плавающую действительно в воде. Вокруг неё из воды кое-где проглядывали кочки, рядом качался плотик. Вдали виднелся лес.
     - Кулижки! – опять колокольчиком прозве-нело по залу.
     Все присутствующие были настолько удивлены увиденному, что на слышимые странности не хватало удивления.
     Вдруг весь экран покрылся вибрирующим зерном, - связь со станцией прервалась.
     Люди откинулись на спинки сидений, почувствовав боль во всех суставах, потому что напряжение от увиденного сковало всё тело. Те, кто стоял, присели обессиленные.
     - Кому удалось  запустить марсоход? – крикнул главный конструктор.
     Все молчали.
     - Как это могло случиться? – совершенно очумело обратился к своей группе Николай Петрович. – Может быть на самом деле тут не обошлось без нечистой силы, Иван Дмитриевич?
     Главный конструктор хмыкнул, но промолчал.
     - Что происходит, господа-товарищи учёные? Какие ваши будут объяснения происхо-дящего на ваших глазах чуда?
     - Предполагаю, что в результате физического разрушения станции, произошло высвобождение марсохода и самопроизвольное его включение, - высказался один учёный.
     - Но мне показалось, что картинка стабильная, а это говорит о том, что марсоход заневолен, то есть не отделён от станции, - возразил другой учёный.
     - Это совершенно не согласуется с тем, что на экране. Мы видели станцию со стороны. Это значит, что прибор находится в некотором отдалении от станции, - заметил третий учёный.
     Разумеется, подобного рода споры и рассуждения продолжались до тех пор, пока на экране снова не возникла картинка.
     Зал ахнул! На плотике, который покачивался рядом со станцией, суетились маленькие волосатые человечки, похожие на чёртиков.
     - Ай-я, ай-я, ай-я! Хи, хи, хи,! – разнеслось треньканье по залу, похожее на звон заполошного будильника по утрам.
     Видно было, как один чертёнок забросил что-то далеко в воду и через несколько секунд плотик поплыл, благодаря непонятным мани-пуляциям руками этих волосатых существ с двупалыми хвостиками.
     - Ай-я, ай-я, ай-я! Хи, хи, хи! – продолжало звенеть в зале.
     Никто на это не обращал внимания.
     Вдруг изображение на экране задёргалось, как бы подпрыгнуло несколько раз, и быстро, но плавно задвигалось, как дорога на экране дисплея автотренажора.
     - Марсоход летит!
     - Очень похоже, что летит!
     - Потрясающе!
     - Не в силах я всё это осознать!
     Публика притихла. Панорама вида сверху расширилась. Появился вид на сушу, сплошь переплетённый ветвями деревьев. На мгновенье мелькнул профиль человеческого лица на весь экран.
     - А вот и новый хозяин нашего марсохода!
     - Кто это? Кто это?
     - Он явно летел, держа прибор!
     - Невероятно!
 Снова раскрылась панорама суши. Переплетение ветвей приблизилось настолько, что видны стали сучки на ветках.
     Наконец, картинка замерла. Объектив марсохода был направлен на болото. К берегу подплывал плотик с чёртиками.
     - Он сел на ветку!
     - Видите, черти уже высадились на берег.
     - А вы обратили внимание на то, что существо как будто бы сознательно адресует именно нам наиболее важные в информационном плане видео-сюжеты.
     - Неизвестный нам оператор явно обладает недюженным талантом.


             Дима сказал правду!

     Экран опять покрылся рябью. Все были так взволнованны, что не слышали друг друга, не понимали слов, хотя все высказывались активно, перекрикивая друг друга, возбуждённо ходили по залу, размахивали руками.
     Но я заметил, что Николай Петрович сидел оцепеневший, со стеклянными, почти безумными глазами. Он шевелил губами, но не слышно было, что он бормотал. В задумчивости пребывали оба следователя прокуратуры, озабоченно озирались вокруг себя оба гебешника. Главный конструктор Иван Дмитриевич поглядывал на психиатра укоризненно. Сам же психиатр сложился пополам на стуле, положив голову на тощие колени и закрылся руками, как от бомбёжки. Глава ведомства так и не поверил увиденному:
     - Этого не может быть, господа! Это происки наших конкурентов, преступная деятельность их хакеров!
     Экран снова ожил. Появилась озорная мордочка чертёнка с круглыми кошачьими глазами.
     - О-о-о-о, ай-я! О-о-о-о, ай-я! – как телефонные звонки раздались в зале.
     Все вздрогнули. Психиатр поднял голову и – о, ужас! – увидел чертёнка с серыми кошачьими глазами.
     - Дима правду сказал о чёрте! – крикнул он, - Дима сказал правду! Он не сумасшедший!
     Старичок лихорадочно поискал следователей: «Вон они!». Он побежал к ним, по старчески наклонив голову вперёд-вниз, откидывая далеко назад ноги.
     - Его надо освободить! Он нормален! Дима совершенно здоров! Он действительно видел чёрта! – кричал исступлённо в лица следователей психиатр.
     - Успокойтесь, доктор. Присядьте. Мы вас поняли, - с оттенком теплоты сказал старший следователь и , по мужски нежно, усадил ста-рика.
     К ним подошли гебешники. Они со следователями о чём-то неслышно для других поговорили, трое из них разошлись по своим неотложным служебным делам, а младший следователь помог психиатру подняться и проводил его к выходу из зала.
     Тем временем по картинке с экрана понятно было, что марсоход спущен на грунт. На весь экран моталась, видимо от ветра, трава. Смазанно мельтешили лягушки, бабочки, ползали змеи.
     - Срочно всем разойтись по рабочим местам! В следующий период связи подать команду забора воды и грунта! – приказал глава ведомства.
     - Но станция же не на Марсе, - недоумевал кто-то.
     - Мы не знаем, где она. Нам нужна любая доступная информация, чтобы иметь пред-ставление о той местности. Достоверные знания могут помочь нам найти способ, как спасти станцию. За работу! Немедленно!
     Николай Петрович встал и спешно, почти бегом, устремился следом за психиатром. Догнав его уже одного в коридоре, он нагнулся и в ухо ему что-то прошептал.
     - Это ещё раз доказывает, что Дима говорил правду. Он здоров. О своём видении обязательно сообщите следователям. Срочно! Это очень важно! – громко, как глухому, объяснял старый доктор. 
               

               Мирты Семиона

      Академик Семионка принялся серьёзно размышлять о происхождении излучения частиц, нарушающих радиосвязь.
     Так как частота излучения постоянная, то это говорит о том, что там за атмосферой, на орбите вокруг Земли, вращается объект, скорее всего искусственного происхождения.
     «К сожалению, я не могу определить, что за частицы участвуют в этом мощном излучении, но по интервалам между излучениями и потому, что излучение происходит в одних и тех же координатах, и, зная диаметр Земли и минимальную устойчивую орбиту вращения, можно определить скорость движения объекта», - думал академик и принялся решать простенькую задачу.
     Результат привёл академика в замешательство: скорость движения объекта значительно превышала скорость света. «Данный объект – не материальное устройство, а сгусток частиц, но каких? – задумался Семионка. – Такой скоростью не обладает даже сверхсветовые нейтрино, недавно открытые человечеством и давно изученные и технологически освоенные в мире летумов. Такой скоростью могут обладать только частицы, не имеющие к материи никакого отношения. Скорее всего это мирты, энергетические мирты, без которых не может быть образного мышления. Этот энергетический миртовый сгусток, вращаясь вокруг Земли, должен создавать мощное поле, обладающее проводимостью мыслей от всего живого к Природе и обратно. Но так как всё живое есть часть Природы, то должен происходить взаимообмен мыслями, а значит взаимовлияние и взаимозависимость. Выходит, что наше мышление подчинено мыслительной деятельности Природы, частью которой мы являемся. Это касается всех обитателей Земли во всех параллельных мирах!»
     Академик заставил себя выполнить несколько дыхательных упражнений, чтобы успокоиться.
     «А ведь я открыл эти давно искомые учёными-летумами мирты, - Семионка был переполнен счастьем. –Да, я открыл мирты и имею право назвать их «Мирты Семиона»! Звучит-то как! Ха, ха, ха!.. Теперь я понимаю, почему эти умственно ущербные черти устроили свою жизнь весьма разумно и, при этом, в гармонии с Природой. Они гениально используют все её возможности, не разрушая её. Они живут не инстинктивно, как животные, а именно разумно, осознавая себя, окружающий мир. Подозреваю, что их волосяной покров обладает антенно-фидерными свойствами. Они посредством этого поля общаются с Природой, то есть с общим разумом. Природа для них – ум. А при помощи интуиции они выбирают для себя в каждом житейском случае нужную подсказку Природы».
     Вдруг раздался треск и запахло гарью!
     «Что случилось? - академик вскочил с места. - Где-то замыкание?»
     А случилось вот что: пакостники с трудом протискивались между агрегатами и блоками, за всё грубо хватались, по чему попало били кулачками, ожесточённо пинали ножками и цеплялись хвостиками с намерением непременно что-нибудь сломать…
     Самый старший из них запел:
         
     Дум-дуры, дура, дур-маи!
     Дурлы-мурлы, всё сломаем!
     Бина-фина, гранди гром!
     Мона фри металлолом!

     Вы слышите в этой песенке знакомые вам слова? Секрет в том, что порчуны улавливают эти слова из мыслительного поля, но придают им своё значение, потому что подлинного значения чужих им слов они не знают.
     Остальные пакостники подхватили припев:

     Коре, коре, коре сано искры.
     Во бмо роки санти дуранистры.
     Горон бера да наилос сторе.
     Стори дина блюм-бум буде горе.
    
     Но сломать им ничего не удалось, потому что наши конструкторы всё сделали с такой высокой надёжностью, которая способна защитить конструкцию от любого дурака и вандала.
     Однако я ошибся: нашёлся среди пакостников такой удалой дурак и вандал, какого наши конструкторы и представить не могли. Он как-то умудрился замкнуть контакты и пакостников ослепило могучим снопом искр. От нежиданности и нестерпимо яркого света они все попадали в обморок.
     Конечно, Семионка легко нашёл место замыкания по запаху и увидел рядом лежащих и висящих в знакомых причудливых позах своих гостей – чертенят.
     - Вот и результат: мозгов мало, а времени много! – смеясь вслух сказал Семионка и по-думал: «Они так напугались, что теперь будут меня слушаться, как дрессированные мартышки».
     Чертенята приходили в сознание в той же последовательности, в какой лишались чувств. Они стояли перед Волшебником, вытаращивали на него кошачьи бессмысленные глаза, дрожжали и поскуливали.
     Семионка с усмешкой смотрел на жалких хулиганов, а сам думал, мысленно следя за электросвязями в воображаемой электросхеме станции, о том, что данное замыкание может каким-то образом отразиться на работе модуля рулевого блока, именно того бракованного модуля. «Позже разберусь» - решил академик и вдруг он совсем по-другому увидел чертенят… «Они мне могут отлично послужить! – обрадовался он.
     Академик накануне обнаружил марсоход с видеокамерой и анализаторами воды и грунта и решил запустить его на плешине, чтобы помочь людям узнать среду обитания станции. «Наверняка это им даст возможность сориентироваться в дальнейшей деятельности по спасению станции. А вот эти молодцы помогут мне.
     -Да, ребята? А то мне одному не справиться, - обратился он к совсем обалдевшим чертенятам.
     Семионка красноречивыми жестами показал им куда надо пробираться и первым полез к месту расположения марсохода. Когда они все собрались там, академик объяснил за что и как надо взяться и куда повернуть, чтобы освободить марсоход.
     Наконец, агрегат оказался в руках Семионки. Он улыбнулся милым чертенятам, погладил их по головкам. Те, впервые познавшие такое сердечное и доброжелательное к себе отношение, пустились в пляски и безумные скачки, но места для буйства не было. Боли от ушибов об неживое быстро их угомонили.
     Семионка дал знак выбираться из станции наружу.
     А что происходило дальше, вы видели на видеозаписи с экрана в ЦУПе.


                А чёрт действительно существует!

     Дима печально смотрел в зарешёченное окно. Там за окном типичный подмосковный смешанный лес, перепутанный яркими  и сочными красками  и уже вечерними глубокими тенями. Поваленные после недавней бури деревья и разбросанные повсюду старые сучья ассоциировались с его собственной загубленной судьбой. Его какая-то неведомая стихия также неожиданно сбросила с пьедестала общественного мнения и значительно поколебала собственное представление о себе.
     «Невольно задумаешься над выражением: «чёрт попутал». Вот уж попутал, так попутал! До конца жизни не…» Димины думы прерва-лись: на валяющемся поблизости бревне стоял чёрт, нагло смотрел на Диму и ухмылялся. Потом он помахал ручкой, церемониально изогнув, махнул хвостиком, как будто сказал «до скорой встречи, дружище», и исчез.
     - Ну вот, опять. Стоит мне хоть вскольз коснуться темы с его упоминанием, как он тут как тут, - вслух проворчал Дима, - я точно болен, и болезнь моя явно прогрессирует, несмотря на интенсивное лечение.
     В палату шумно впорхнул старый психиатр, а за ним тихо вошли два следователя.
     Дима оглянулся и обмер. Следователи его обескуражили. Он про них совсем забыл: на-верное этому способствовали лекарства. Теперь же увидев их, он вспомнил про диверсию и про свою значимость в ней. «Ещё не легче! Что же со мной будут делать?» - совсем сник инженер.
     Психиатр сел на кушетку больного и пригласил Диму сесть рядом. Доктор раскрыл на тощих коленях медкарту, полистал её и сказал:
     - Дима, дружочек, вы совершенно психически здоровы, и у вас вполне крепкая нервная система. Анализы не выявили никаких патологий жизненно важных органов. Так что вы и физически вполне здоровы. А тот злосчастный чёрт, которого вы видели, действительно существует… О! Вот и он! Лёгок на помине! – доктор показал за спину следователей. Те обернулись и успели заметить двупалый хвостик, метнувшийся за дверь.
     - Вот и мы явились свидетелями реального существования этой твари. Они видимо повсюду среди нас. Советую их не упоминать, - доктор успоаивающе смотрел на Диму, а Дима заметил, что доктор сильно взволнован: глаза лихорадочны и на сухих щеках проступили красные пятна.
     Психиатр уступил место следователям. Старший следователь вручил Диме повестку и сказал:
     - Завтра явитесь ко мне вот по этому адресу, я задам вам несколько вопросов, и вы свободны, но пока с подпиской о невыезде: вы проходите как свидетель, а вам вменяется обвинение в халатном отношении к своим служебным обязанностям, но наказание за это - в компетенции вашего руководства. До завтра!
     Следователи вышли. Старый психиатр похлопал Диму по коленям:
     - Всё замечательно, Димочка, голубчик! Всё замечательно, мой дорогой! Вы живы, здоровы и свободны! Можете приступать к вашей очень ответственной работе. А «этих», - старик кивнул почему-то на дверь, - не поминайте всуе.
- Хи, хи, хи! – услыхали тоненькое треньканье и Дима и доктор.
     Они переглянулись.


                А он издевается

     Инженеры исследователи ни на минуту не прерывали работу со станцией. Они обнаружили резкие всплески телеметрических показаний, после чего телеметрия восстановилась. Осциллограмма показала, что это произошло незадолго до того, как появился видеорепортаж загадочного оператора с таинственного мира.
     - Может быть те черти как-то умудрились вмешаться в работу станции? – предположил неуверенно Иван Дмитриевич, - предлагаю прозвонить параметры агрегатов и модулей. Николай Петрович, Алексеев возможно завтра приступит к работе, а пока вы сами прозвоните рулевой блок.
     - Уже там.
     - Ого! Вот это да! – воскликнул Иван Дмитриевич. Все посмотрели туда, куда изумлённо взирал главный конструктор. Чёрт, зло кривясь и скалясь, погрозил кулачком и скрылся в приборах.
     - Вот он – диверсант!
     - Эй, тварь, мы тебя обязательно поймаем!
     - И предадим суду!
     - Он ещё где-нибудь напакостит.
     - А где эсбешники? На секретном объекте иностранный подданный, шпион и диверсант!
     - Будьте бдительны, товарищи! – в приказном тоне заявил глава ведомства.
     - А вы обратили внимание, что этот мерзавчик нам угрожал, - вдруг заметил Николай Петрович. – Наверняка затеял очередную диверсию.
     - Я предлагаю, коли он любит показываться всякий раз, когда его поминают, записать на диск обращение к чёрту с частым упоминанием его имени и расовой принадлежности и гонять запись целыми днями, он и будет у нас на виду, - пошутил инженер-балагур Стёпа.
     Никто не засмеялся, может потому, что в центре зала, как ни в чём не бывало, стоял чёрт и крутил пальцем у виска. Потом он приставил большой палец к носу и потрепыхал четырьмя пальцами, пританцовывая и неприлично просовывая хвостик между ног. Поизгалялся эдак с полминуты и скрылся.
     - Да он издевается над нами!
     - Товарищи, я объявляю чрезвычайное положение, - с оттенком истеричности сказал глава ведомства, - на всё время, пока эта скотина не будет поймана.
     - И предана суду! – опять встрял кто-то.
     - Необходимо разработать план операции по поимке диверсанта и согласовать его с оперативными действиями сотрудников СБ, - продолжил глава.
     - Хи, хи, хи! – прозвучало пассажем на ксилофоне.

     Николай Петрович поспешил к рабочему месту Димы Алексеева и приступил к тщательной прозвонке рулевого блока. Все текущие параметры заметно отличались от предыдущих показателей, но в пределах нормы.
     «Все, да не все» - засомневался ведущий инженер, проверяя тот бракованый модуль. Изменилась полярность. Параметры как бы сместились на 180*, то есть, если бы сейчас произошло отделение станции от ракеты, она бы отработала обратный маршрут.
     - Интересно! Очень интересно! Что же произошло на станции?


           У-у-у, как я его ненавижу!

     В это время Моул сидел на корточках, прислонившись спинкой к работающему тёплому агрегату и страдал от приступа злобы. Ему позарез нужна от людей подсказка, где и как навредить, а её не было. От других порчунов-лазутчиков до него дошло известие, что там на болоте пакостники набедокурили в станции, да неудачно: они по темноте природной своими неуклюжими действиями сбросили «наговор» инженера с модуля… Самое время пояснить.
     Когда Дима шутливо произнёс фразу «к чёрту на кулижки», он как бы зафиксировал рули на этом направлении. А ещё приведу вам интересный факт: у человекообразных существ, типа порчунов, от великого желания интуиция представляет собой, образно говоря, вакуумный мешок для всасывания соответствующей желанию иформации из мыслящего поля, а затем переполненный мешок с такой же силой выплёскивает оформленное желание туда же для возбуждения внушающего воздействия на конкретный объект. Таким объектом воздействия оказался Семионка. Он выполнил всё, что пожелал Моул. Большой учёный, академик мировой известности Семионка  был игрушкой в руках неуча Моула и до сих пор он не подозревает об этом.
     «Жаль, что до этого учёного-мучёного не дошло, какой он дурак», - продолжал исходить злобой порчун. Неожиданно на его мордочке скривилось какое-то подобие улыбки: «А всё-таки здорово я его сделал! И ещё что-нибудь мне подскажет интуиция, как окончательно опозорить его…. У-у-у, как я его ненавижу!

     В этот момент там на болоте, сидя в одиночестве и, как всегда, глубокомысленно раз-мышляя, Семионка почувствовал необычный щелчок в голове и зазвенело в ушах. И к нему внезапно пришло ясное понимание того, как    формируется электропроводящий канал в виде нити в плотной облачности.
     Каждая мирта при такой скорости своим полем вполне может «разрезать облачность» вдоль орбиты вращения. А значит сгусток мирт как бы расчёсывает облачность. А так как мирты сгустка мчатся по орбите каждая по своей спирали, то напрвленность полей отклоняется. Поэтому облачность «разрезается» во множестве отклонённых плоскостях. Таким образом кажущаяся сплошной облачность имеет волокнистое строение, наподобие стекловолоконного кабеля, и обладает теми же оптическими и электропроводящими свойствами.
     Даже я не могу представить, какую колоссальную информацию можно передавать через эту облачность. Стоп!.. А может быть она и передаётся?» - предположил Семионка, и у него азартно загорелись глаза.

     Уже глубокий вечер. Охотники точно по расписанию один за одним летели в лес. На плешине вовсю шла хозяйственная работа. Вдруг там поднялся шум и гвалт. Черти пока-зывали на станцию и что-то возмущённо кричали. На берегу опять собрались пакостники, кривлялись и трясли кулачками.
     Академик с тревогой наблюдал за переменой в поведении чертей, но не находил этому никакого объяснения.
     «Что-то случилось. По-моему они проявляют агрессию по отношению к станции, а может быть – ко мне, - забеспокоился Семионка, - кажется, мне придётся провести бессонную ночь. Вполне возможно – к лучшему: у меня будет время подумать о природном или искусственном происхождении сгустка мирт, его формировании и запуска на орбиту вокруг Земли. Удивляет согласованность высоты орбиты и мощности излучения, направления вращения и сплошной облачности вдоль орбиты. Пред-полагаю, что по длине облачность перекрывает Землю по всему её диаметру, а по ширине облачность равна ширине её облучения миртовым сгустком. И именно вдоль этой облачности в этом параллельном мире расположены болота с плешинами, на которых расплодились черти».
     Академик проделал несколько дыхательных упражнений, чтобы успокоиться.
     «Напрашивается вывод, что здесь организована идеальная, многоуровневая система передачи необьятного объёма единовременной информации», - удовлетворённо заключил учёный. – Теперь я уверен, что за пределами этой системы, а значит и за пределами непрерывной полосы болот, с двух сторон от них расположены пространства Земли, благоприятные для жизнедеятельности какой-то очень высоко развитой цивилизации. Моя задача: найти возможность контакта с представителями этой цивилизации».


            Не было печали, так черти накачали

     Чёрт Моул затаился за процессором и подслушивал беседы учёных, их комментарии по поводу поступающей и обрабатываемой ин-формации.
     «Учёные-мочёные, - злился он, -  говорят на непонятном мне научном языке. Нет, чтобы ляпнуть какую-нибудь чертовщинку».
     Вдруг он услышал фразу: «Характеристики модуля изменились. Станция способна совер-шить обратный маршрут».
     Моул впал в транс. Ровно через минуту он очнулся с чувством непонятного удовлетворе-ния. Он попытался подумать и понять, отчего такое чувство возникло, но не смог: думать он не умел. Но осталось впечатление, как будто поговорил с родственниками на болоте и вы-сказал им свои пожелания.
     - У-у-у, как я его ненавижу! Зачем он забрался на ту станцию? Зачем? Уничтожьте его! – вслух выразил свои эмоциональные чувства Моул, а все присутствующие в зале услыхали отдалённый барабанный бой.
     Иван Дмитриевич подошёл к окну, оглядел улицу, осмотрел всех прохожих… Никакого барабанщика в поле зрения не обнаружил.
     - Вы слыхали барабанный бой? – обратился он к сотрудникам, почёсывая подбородок.
     - Да, да! – ответили ему хором.
     - Откуда он звучал? – допытывался главный конструктор.
     Все пожали плечами.
     - Вон там! – вдруг показал рукой в сторону процессора Гоша – любитель-пианист с абсолютным слухом. – Но это не барабанный бой, а, похоже, чья-то речь.
     Иван Дмитриевич заглянул за процессор:
     - Никого, - сообщил глубоко задумчиво.

     - Товарищи, внимание на экран! Эксперты обещали сию минуту выдать на экран расшифрованные анализы воды и грунта с марсохода! – объявил глава ведомства Семён Трофимович.
     Действительно, на экране появились три столбца параметров: в одном столбце - химический состав воды, в другом – характеристики грунта, а в третьем столбце – три каких-то, на первый взгляд, непонятных параметра.
     - Таким образом, мы имеем дело с обыкновенной болотной водой, смешанной с атмо-сферной, нисколько не отличающейся от воды в наших болотах. А с грунтом и того проще: один торф. Ну, а что касается этих параметров, - Иван Дмитриевич показал на третий столбец, - вам определять, товарищи учёные: мне они непонятны.
     Буквально все учёные бросились искать в книгах, в интернете те значки, обозначения и термины, фигурирующие в третьем столбце, и ничего подобного не нашли.
     - Кто выдал нам эту информацию и о чём она? – обратился Семён Трофимович к учёным без всякой надежды услышать ответ.
     Ответа действительно не последовало.
     - Николай Петрович, как вы прокомментируете задачку, преподанную нам? – обратился Иван Дмитриевич к ведущему инженеру-исследователю.
     - Не было печали, так черти накачали! - пошутил он от безнадёжности прояснить загадку.
     - Хо, хо, хо! – заполнила паузу барабанная дробь.
     - Может быть анализаторы выдали параметры воздушной среды? – предположил молодой инженер.
     - Тогда бы нам были понятны хотя бы некоторые параметры и их обозначения, например состав воздуха, водяные пары и так далее, - возразил кто-то из учёных.
     - Я думаю, что это реакция анализаторов на неизвестное нам излучение, - высказался Валерий Иванович, молодой, но уже весьма уважаемый учёный. – Но, к сожалению, никаких подтверждений нет… Сделаю невероятное предположение, что мы столкнулись с признаками нематериального излучения.
     - Да, да, да! – как будто град по оконному стеклу прошёлся.
     - Вот и чёрт это подтверждает! – пошутил Валерий Иванович и прикусил язык: все за-стыли  то ли от страха, то ли прислушиваясь.
     - Чёрт знает что! – возмутился главный конструктор.
     - Хи, хи, хи! – прокатились металлические шарики по деревянной столешнице.
     «Конечно, я знаю что-то, что вы не знаете, придурошные умники. Вы уже кажется вот-вот выдадите нечто такое, что даст мне возможность позабавиться всласть, и там, на моих болотах, готовится шоу с вашей, так называемой, межпланетной станцией и теперешним её хозяином – хвалёным летумским учёным. Тьфу на него! – злобно ворчал порчун Моул, кривил мордочку и сверкал фосфорисцирующими глазами.
     - Может быть существо, опекающее нашу станцию, и взявшее на себя роль оператора, каким-то образом вмешался в процесс связи с нами и пыталтся передать нам сведения об излучении.
     - Это невозможно без собственных технических средств.
     - Если всерьёз отнестись к смелому предположению Валерия Ивановича, то напрашивается вывод, что излучение само способно повлиять на телеметрию станции, сформировать и передать нам три, без сомнения, важных параметра.
     - Вы хотите сказать, что излучение обладает интеллектуальной энергией? Это, голубчик, из области фантастики… - Но другого объяснения этому пока не нахожу.

     Рассуждения инженеров и учёных неожиданно прервались необычной и полной драматизма картинкой: на переплетённых ветвях стоял, окружённый чертями, человечек с большой головой, покрытой седой шевелюрой, маленькими ручками и ножками и розовыми крылышками за спиной. Черти лиановыми плетями крепко привязывали человечка к стволу дерева, сопровождая это гнусное действо ворчанием, урчанием, рычанием и фырчанием. Вдалеке виднелась лежащая ракета со станцией на сером мхе болота. Вода проглядывала лишь кое-где между кочками.
     - Вот как выглядит наш союзник и помощник!
     - Чувствуется в нём интеллект значительно выше нашего!
     - Как он туда попал?
     - Из каких миров и кто он?
     - Нам это не понять.
     - Смотрите, смотрите, наш герой как будто обращается к нам и показывает наверх!
     - Да!
     - Но там сплошная облачность! Впрочем…
     - По всей облачности тянется светящаяся тонкая нить!
     - Очень интересно! Это, по всей видимости, нить связи!
     - Он хочет нам сказать, что связь со станцией осуществляется по облачности! Фантастика!
     - Непостижимо! Как можно сформировать такую тонкую по всей облачности линию связи?!


                Моул ликует
    
     Порчун Моул зачарованно смотрел на пленённого летумского академика и внутренне ликовал. Потом его сдержанное внутреннее ликование прорвалось наружу.
     Все увидели на процессоре чёрта. Он плясал, кривлялся, кувыркался и орал во всё горло:
     - Ай-я, ай-я, ай-я-хо! Ай-я, ай-я-хо!
     Семён Трофимович позвонил куда следует.

     Всё пришло в крайнее возбуждение и всеобщее замешательство. Одним словом: пере-полох!

     Резко распахнулась дверь, и с пистолетами в руках ворвались эсбешники. Семён Трофимович подскочил к ним и чуть не схлопотал пулю в лоб.
     - Вы с ума сошли! Разве можно так неожиданно подскакивать? Мы ж могли вас застре-лить! – эсбешник продолжал наставлять пистолет на главу.
     - Извините меня, я хотел как можно быстрее сообщить вам о чёрте-диверсанте, - Семён Трофимович показал на процессор. Чёрт продолжал лихо отплясывать, не обращая никакого внимания на ворвавшихся с оружием.
     Эсбешники посмотрели туда и ничего не увидели.
     - Там никого нет!? – недоумённо сказал старший по званию эсбешник и пытливо по-смотрел на главу ведомства.
     Семён Трофимович растерянно оглянулся и, с мольбой посмотрев на своих сотрудников, спросил:
     - Вы видите его?
     - Да, конечно, видим этого мерзавца.
     - Совсем распоясался!
     - Ничего и никого не боится.
     - Вон какие фортели выделывает.
     Оба службиста с подозрительно-презрительной усмешкой посмотрели на учёную толпу.
     - Мы никого не видим там на вашем процессоре и никого не слышим! – ответили они с нехорошей улыбкой.
     Тут я почему-то вспомнил характеристику чекиста: «Чистые руки, горячее сердце, холодная голова», и подумал, что такие люди действительно не могут видеть чертей.
     Сотрудники переглядывались между собой, пожимали плечами.
     - Как это возможно?! Мы видим этого беса, а вы не видите! Как это возможно? – горячился Семён Трофимович.
     Иван Дмитриевич подошёл к эсбешникам и пояснил им, показывая на чёрта, куда надо смотреть, чтобы увидеть негодяя.
     - Нет там никого! – раздражённо повысил голос службист. – Не морочьте нам голову какими-то чертями. Вы либо пьяны, либо, не дай бог, и того хуже! – он опять пытливо заглянул в лица этой странной публики. Мы предназначены бороться с врагами отечества, со шпионами, диверсантами, а чертей…, чертей мы не ловим – бесполезно, потому что их нет на свете. Стыдно, товарищи учёные, верить в такую чушь, да ещё призывать нас ловить их. А вам Семён Трофимович придётся явиться в обозначенный тут кабинет по этому адресу. Надеюсь, он вам знаком?.. Ну, конечно! Вот вам повестка, а то забудете, - старший эсбешник сунул в руки растерянному главе ведомства бумажку с гербовой печатью.
     Сотрудники СБ ушли. Семён Трофимович, вконец расстроенный, закрылся в своём каби-нете. Люди в зале шумели. Иван Дмитриевич увещевал их и призывал продолжать работу. Чёрт смотрел на экран и веселился.
     Семён Трофимович позвонил в следственный отдел и в психиатрический стационар.
     Глава ведомства вышел из кабинета. Идя по коридору, прислушался и удивился: из зала испытаний не доносилось ни звука. «Почему всё стихло? Странно!» - встревожился он.
     Он вошёл в зал: кто сидел, кто стоял, все были понуры, задумчивы и удручённые. Чёрта уже не было. Экран погас. Тишина стояла гробовая. Никто даже не повернул головы в сторону начальника.
     - В чём дело, товарищи?... Почему молчит экран? Куда делся чёрт, чёрт его дери? - поте-рянно, с панической визгливостью в голосе спрашивал Семён Трофимович, обращаясь то к Ивану Дмитриевичу, то к Николаю Петровичу, к верным своим соратникам.
     - Там на болотах видимо началась гроза, связь прервалась, а чёрт спрыгнул со шкафа и спрятался где-то, - доложил Иван Дмитриевич.
     - Ну вот, - совсем опечалился глава, - а я вызвал следователей и психиатра.


                Пленник и беглец

     Вода на болотах ушла, обнажив бескрайнее серое поле мха. Лишь кое-где кочки обрамлены чёрной рамкой воды.
     «Так резко уходит вода во время отлива» подумал Семионка, - а вот и охотники! - уди-вился он, - на сей раз рано возвращаются. Интересно, какова причина такого преждевременного финала охоты?»
     Охотники прыгали с кочки на кочку, увешанные тушками какой-то дичи. У одного до-бытчика за спиной болталась торба, сплетённая из лыка. Академик, встревоженный повы-шенной возбудимостью аборигенов и агрессивными выкриками их детёнышей, стоял снаружи возле люка и смотрел на охотников. Они тоже бросали недобрые взгляды в направлении станции и его самого.
     «Похоже на то, что в агрессивном поведении чертей, преждевременном возвращении охотников кроется одна и та же причина. Думаю, что мне надо готовиться к нападению. Всё-таки кто-то ими руководит. Кто-то их настроил против меня. Не тот ли, который с моей неразумной помощью похитил межпланетную станцию. Об этом я догадался только сейчас. А сам факт похищения межпланетной станции ради того, чтобы спрятать её в этих убогих болотах, говорит о том, что действо это совершил выходец из этих мест, уроженец болот. Но как ему это удалось? Судя по бессмысленности похищения его автор также убог, как это болото, но, надо признать, чертовски хитёр. Он где-то далеко и общается с соплеменниками через миртовое поле», - размышлял академик, наблюдая за чертями.
     Вдалеке, у плешины Семионка увидел какое-то тёмное пятно в воздухе, но не придал ему значения, потому что с печалью подумал: «Как раз в самое счастливое время, когда я сделал столь важное открытие и поверил в существование в этом мире высокоразвитой цивилизации, на меня готовится нападение с целью»….
     Откуда ни возьмись чёрной тучей налетели крупные бабочки, похожие на тутового шелкопряда, только чёрные, и стали пеленать Семионку в шёлк. Как только он полностью обездвижился, к нему подбежали четыре чёрта, уложили его на плетёнку из лиан, бесцеремонно прогнали прочь насекомых, сами впряглись в плети и побежали к своей плешине.
     Обиженные бабочки, неудовлетворённые незаконченной работой с человеческим существом, полетели к ракете со станцией и с остервенением принялись обкручивать её шёлковой нитью и вскоре превратили огромную установку в гигантский белый кокон.
     Порчуны уложили Семионку на ветви. Уже светало, и они заторопились в свои гнёзда.
     Семионка лежал и прислушивался к крикам пакостников, собравшихся на болоте.
     «Явно они ссорятся, или даже дерутся», - решил пленник.
     Действительно, крики усиливались. Несколько обеспокоенных порчунов вылезло из гнёзд. Кто-то прислушивался и всматривался в сторону болота, а некоторые стали спускаться вниз, недовольно ворча. Уже почти все порчуны вылезли из гнёзд, с любопытством разглядывая белое Чудовище. Самые активные и любопытные уже пробирались среди змей, лягушек, тритонов и пронырливых маленьких грызунов к болоту, где уже вовсю разгорелась битва.
     Семионка вспомнил про торбу у одного из охотников.
      «Оказывается, в торбе были бабочки. Видимо это дикий вид – предок нашего тутового шелкопряда. Черти специально «летали» в лес, чтобы наловить их. Эти малоумные существа применили совершенно восхитительный, я бы сказал, остроумный способ захватить меня», - размышлял Семионка и улыбался, несмотря на своё жалкое положение. Как учёному, ему ко-нечно было чрезвычайно интересно наблюдать за поведением впервые встретившихся ему существ с необычайно развитой интуицией, которой так нехватает летумам.
     «Но ещё охотники были увешаны тушками каких-то птичек. Учитывая крайне рациональные поступки чертей, надо полагать, что птички тоже предназначались для моего пленения… Но в каком качестве?.., - продолжал размышлять пленник. Но потому, как всполошились вдруг взрослые особи и усилились крики чертенят на болоте, он сделал вывод, что там случилось что-то непредвиденное для чертей. Впрочем, для этого глупого племени всё непредвиденно, чтобы не происходило.
     Семионка попытался повернуться и посмотреть в ту сторону, но ему это не удалось.
     Вдруг появился чертёнок, знакомый на мордочку. Сверкнули зубки и скрылись. Семионка почувствовал, как по нему забегали серые мышки. Они быстро перегрызали шёлковые нити и даже поедали их. Буквально через несколько минут шёлк был съеден, и мышки убежали. Семионка поднялся и увидел чертёнка-освободителя. Чертёнок подпрыгнул к большеголовому любимцу и подставил свою маленькую головку. Семионка узнал в чертёнке одного из тех гостей на станции накануне и, догадавшись, с удовольствием погладил бесёнка по шерстяной головке. Чертёнок так был счастлив, что не мог сдержать эмоций: он прыгал, скакал, кувыркался, плясал, вертелся на ветвях, визжал, кричал и хрюкал от удовольствия. Выскочили из гнёзд раздражённые оставшиеся порчуны и, ворча и рыча, стали спускаться вниз.
     Семионка прекрасно видел надвигающуюся опасность, но из деликатности не прерывал столь бурного проявления неподдельной любви и благодарности чертёнка к нему.
     Подошли четыре взрослых чёрта. Какое-то время без малейшего выражения чувств на мордашках смотрели на беснующегося отпрыска, потом оскалились в подобие улыбки и тоже заплясали. Но быстро опомнились и схватили малыша: один - за шкирку, другой – за уши, третий бил по щекам, а четвёртый крутил малышу хвост. Чертёнок визжал, как поросёнок. Семионка хохотал, что побуждало чертей более рьяно трепать детёныша.
     Наконец, черти утомились. Они отпустили проказника и захлопали в ладошки, чтобы малыш убежал.
     Черти окружили Семионку, положили ему руки на плечи и, подталкивая, повели к стволу дерева. Что происходило далее, вы видели на экране в ЦУПе.
     Подул ветерок. Он, видимо, предвещал недоброе, потому что порчуны возбудились, час-то смотрели на небо, а потом, надув щёки, издали пронзительный свист с трелью. Толпа на болоте ответила многоголосым свистом.
     Привязанный Семионка видел, как толпа чертей разделилась на две равные группы. В каждую группу входило приблизительно равное количество взрослых с детьми. Обе группы направились к плешине, но врозь, и одна группа старалась перекричать другую. Они грозили друг другу кулачками и злобно рычали. Придя на плешину, они забрались на первый ярус и окружили Семионку.
     Вдруг из одной группы выскочил порчун и попытался развязать пленника, но на него навалились порчуны из другой группы и оттащили его от Семионки.
     И пошла потасовка. Оказывается, порчуны разделились на сторонников таинственного существа и поклоняющихся родившемуся Чудовищу на болоте, и ярых противников пришельца, поверивших своему посланцу в человеческом мире Моулу, и по его велению стремившихся уничтожить большеголового.
     На ветвях бороться непросто. Порчуны часто сваливались вниз, хватались за ноги и хвосты противников, снова взбирались на ветви, им придавливали руки, стучали по головам, кого-то сначало поднимали, а потом бросали вниз… Одним словом – чехарда. Детёныши тоже азартно волтузили друг друга. Раздавались визг, рычание, хрюканье, фырканье. Видимо, было чертовски весёлое зрелище, коли Семионка хохотал от души.
     Вдруг все порчуны врассыпную попрыгали по ветвям наверх и спрятались в плетёных корзинах.
     Полил жуткий дождь, полыхнула молния по всему небу, прогремел оглушительный гром, и раззадорилась стихия, да такая, что всё смешалось в глазах Семионки. Вдруг всё небо прожгла страшная молния, раздался треск. Крона дерева, на котором был привязан Семионка, полетела в сторону болота и упала там, где только-что бунтовала толпа. Семионку удивило, что чёртово гнездо при падении не вывалилась из кроны, а вот что сталось с его обитателями – неизвестно: из корзины никто не вылезал.
     Семионка почувствовал, что плети ослабли. Он высвободил ручки и ножки от пут и завалился, потому что большая голова с шевелюрой намокла и стала такой тяжёлой, что удержать её не было сил. Лёжа на промокшем торфе, он заметил, что ствол дерева ращепило молнией вдоль, до того места, где он был привязан. Он понял, от чего ослабли плети.
     Из упавшей корзины всё же вылез порчун, огляделся вокруг, но сверкнула молния и чёрт мгновенно юркнул в гнездо. В перерывах между молниями высовывались хулиганские мордочки детёнышей, но их тут же втягивали внутрь.
     Вдруг Семионка увидел, как из гнезда выпал пакостник и задевая ветви верхнего яруса, цепляясь за ветви нижних ярусов, он упал почти у самой головы летума и висел какое-то время на ветке без движения, свесив ножки и ручки.
     Семионка с трудом поднял голову, огляделся, в надежде найти убежище, но не успел: пакостник очнулся, вскочил и уставился на расщеплённый ствол дерева. Он подбежал к стволу, наступив на Семионку и не обратив на это внимания, и стал общупывать плети.
     Сверкнула молния. Пакостник свернулся в клубок и закрыл голову руками, задрожжал, жалобно заскулил. Его родители высунулись из гнезда и заверещали. Удар грома подстегнул малыша, и он быстро и ловко с ветви на ветвь, перехватываясь руками, ногами, хвостом, забрался наверх и скрылся в гнезде.
     «Он меня не видел! – удивился академик. – А почему?»
     Семионка немного подумал и пришёл к выводу: «Болотные испарения забивали поры моей кожи, и я был видимым. А когда ливень промыл кожный покров и прочистил поры, я стал невидимым. Эта особенность говорит ещё и том, что осадки в этой местности экологически чистые… Сейчас самое время бежать, - ведь чертёнок наверняка сообщил родственникам о моём исчезновении. Как только прекратится гроза, за мной начнётся погоня, а я буду видимым. Но бежать мне тяжело, а лететь не могу: крылья намокли. Что делать?»
     Семионка посмотрел в сторону ракеты со станцией и не узнал её. До сих пор ракеты не было видно из-за ливня. Но сейчас временно ливень притих, и летум, к своему изумлению, увидел огромный белый кокон, качающийся на волнах бескрайнего озера на месте болот. Ближе к берегу плавала крона дерева, а в ней корзина с чертями.Из неё доносилось громкое поскуливание и надрывное завывание. Несмотря на то, что черти родились и живут на этих болотах, они панически боятся воды и не умеют плавать.
     Академик вначале огорчился, увидев ракету со станцией в таком состоянии, но, подумав, даже обрадовался, так как легко догадался, что такую гигантскую работу по надёжной консервации выполнили бабочки, которые могли бы и его запеленать так же наглухо, если бы их не прогнали черти.
     «Я доволен! За станцию можно не тревожиться: у меня теперь есть время спасти её, но надо сначала самому спастись, - размышлял Семионка, еле удерживал голову прямо. - Черти боятся воды, надо помочь им выбраться на берег».
     Опять полил ливень. Летум заметил, что к новоявленному озеру стекает с плешины не-сколько бурных ручьёв. Один ручей врезался в водоём и продолжал бурлить почти до самой кроны. В большой голове Семионки мелькнула простенькая, но полезная для такого случая, мысль. Он с трудом дотянулся до обрывков лиановых плетей и принялся связывать их. Вдруг из разорённой кучи плетей выскочили мышки и шмыгнули в разные стороны. А одна мышка заскочила в карман курточки Семионки и затаилась там. Сообразительный академик вдохновился этим неожиданно благоприятным обстоятельством и продолжил уверенно связывать длинную плеть. Закончив вязку, он выдернул нитку из подола курточки. Сделав самозатягивающуюся петельку, разместил её у растёгнутого на одну пуговицу кармана и стал тихонько щёлкать по дну его. Вы, конечно, догадались, что Семионка мышку поймал, привязал к концу плети и спустил в ручей. Грызуна быстро смыло по ручью в озеро, а в озере поток подталкивал мышку к кроне дерева. Она забралась на крону, отряхнулась (напрасно, потому что ливень) и стала перебегать от одной ветки к другой, намереваясь спрятаться от дождя в корзине. Плеть в кроне запуталась, ну а далее.., Семионка потянул плеть на себя и крона поплыла к берегу. Берег гладкий, скользкий, благодаря илу, и поэтому крона продолжала легко ползти на плешину. Семионка намеревался и дальше тянуть крону с гнездом, но утомился и решил отдохнуть.
     Ливень на короткое время поубавил свой пыл, и тут же из гнезда выскочило всё семейство порчунов. Они огляделись и, не мешкая, забрались на первый ярус ветвей. Опять огляделись. Не заметив Семионку, они стремительно взлетали с яруса на ярус. Однако, один из малышей соскочил вниз, подтянул к себе конец плети с мышкой, освободил её и пустился наверх, вдогонку за своими родителями. Вся семейка скрылась  в гнезде на соседней кроне, видимо у родственников.
     Семионка неуклюже слез с ветвей, а вернее, просто свалился с них на промокший торф. Он буквально дополз до гнезда и спрятался в нём.
     Там было довольно просторно. Корзина устлана хорошо высушенным мхом, нигде не подтекало, не промокало. В гнезде тепло и уютно, конечно, применительно к данному случаю.
     Семионка почувствовал ужасную усталость. Он понимал, что надо спустить крону с гнездом снова на воду для безопасности, но не было сил, да и ливень опять закатил, и молнии заполыхали, и громы загремели. Учёный согрелся в примитивном, но тёплом убежище и уснул.
     Летум проснулся, глазами просканировал стены своего спасительного жилища, увидел входное отверстие в нижней половине шаровидной корзины. Семионка потрогал себя: одежда сухая, голова тоже сухая и крылышки в полном порядке. Он выглянул в проём: «О, Боже! Кругом вода! Гроза прекратилась! Но, как я очутился в озере? Меня наверное смыло потоком воды с плешины. Да, силён был ливень! Теперь я в безопасности!
     Но доносились голоса. Прищурив большие глаза Семионка разглядел множество чертей на берегу. Кто размахивал кулачками, а кто прыгал и кувыркался, как будто от радости.
     Вдруг он увидел, что на него, расправив крылья, как-то неестественно прямолинейно, летит гигантская птица. Остро почувствовав смертельную опасность, летум спрятался в гнезде. Нацеленная на него, птица спикировала вниз и врезалась в крону. Она долго трепыхалась в лукообразных ветвях с многочисленными крючковатыми шипами. Утомившись от безрезультатных попыток вырваться из плена, птица стихла. Семионка вылез из гнезда и, увидев её, замер. Он настолько был изумлён и восхищён при виде этой птицы, что не находил слов. Эмоции буквально захлестнули учёного. А мы ведь знаем, что летумы весьма сдержанны в эмоциональных проявлениях. Он мудрёно, по-научному назвал это крылатое чудовище (я, к сожалению, не расслышал) и воскликнул:
     - Но она же давным-давно вымерла! Какое чудо! Видимо здесь благоприятные условия, для сохранения или возрождения птицеящеров. Настоящий летающий динозавр! Ай, какая прелесть! Вот уж повезло, так повезло! Посмотрим, что у него в клюве? – Семионка приблизился к птицеящеру. – Птичка!.. Именно такими птичками были увешаны охотники. Теперь понятно, для чего они им понадобились. – летум насмешливо помотрел на недоптицу, - значит любишь поедать более совершенных, чем ты особей, бедолага? И эти черти приманили тебя и научили напасть на меня?.. Ну-ка, отдай мне её, - академик еле вытащил птичку из зубастой пасти-клюва ящера. - Пригодится.
     Птицеящер печально полуприкрыл плёнкой глаза. Вид его вызывал у Семионки неподдельное сочувствие. Он принялся высвобождать свирепую, но совершенно беспомощную, неоперённую, можно сказать, голую птицу, раздвигая аккуратно ветви и отцепляя от перепончатых крыльев шипы.
     Наконец, птицеящер встал во весь свой гигантский рост, расправил крылья, потрясающие воображение, потряс ими, волной выпрямил длинный перепончатый хвост, в котором просвечивался срединный хвост, как у ящеров. Потом он сложил крылья и замер, как будто что-то ждал.
     - Лети, ты свободен! – сказал ему академик, любуясь формой, возраст которой не менее ста миллионов лет. Но летающий динозавр не полетел. Семионка протянул ему птичку на маленькой ладошке, птицеящер наклонил относительно маленькую головку, согнувши мощную шею, и аккуратно клювом взял из ладошки птичку и сразу её проглотил, прямо с перьями.
     В большой голове академика постоянно роились идеи по любому житейскому, научно-му и общественному поводу. Вот и сейчас в ней родилась идея: если птицеящер не улетел, значит он подчинил свою волю его воле и готов послужить ему в благодарность за своё вызволение из цепких ветвей кроны этого дерева.
     Семионка решил вынуть корзину-жилище из кроны и спустить её на воду. Он начал отгибать те ветки, которые удерживали гнездо. Ему это удалось. Но выкатить громоздкий плетёный шар он не смог: не хватило силёнок. Птицеящер схватился сильной лапой за край входного отверстия, выдернул корзину из кроны и спустил её на воду.
     Она довольно устойчиво держалась на воде. Семионка спрыгнул на плоский участок  верхнего, условно говоря, полушария и, довольный результатом, поблагодарил благородного и сильного помощника.
     Решив, что они с ящером в расчёте, Семионка сумел перебраться внутрь гнезда, чтобы проверить, нет ли протечки. Убедившись, что протечки нет, он задумался над способом транспортировки гнезда-дома по воде. Вдруг корзину сотрясло, вдавило в воду и закачало. В отверстие просунулась голова гиганта. Академик, увидев зубастую, но доброжелательную клювообразную морду  друга-ящера, рад был  его пригласить внутрь, но оба они поняли, что это невозможно.
     Голова убралась. Стало тихо, мирно, спокойно, плескалась вода и усыпляла. Семионка прилёг на мховую подстилку, чтобы не спать, конечно, а продолжать думать. Но думы вскоре опять прервались. На сей раз поднялся шум, невероятный, всепоглощяющий. Жилище на миг вдавилось ещё глубже, так, что захлестнулась вода через нижний край отверстия, качнулась и… к непонятному шуму примешался очень отчётливый и хорошо знакомый подсвистывающий шум встречного ветра.
     Семионка подскочил к выходу и…
     «Вот это да! Какой восторг! Какая чудная панорама! – восклицала его душа. – Я лечу! Но куда?!»
     Семионка высунулся насколько возможно и посмотрел наверх. Птицеящер плавно колебал огромными крыльями, летел вдоль болот, держа в мощных лапах плетёный дом с Семионкой.
     Вглядевшись, летум увидел большую стайку птичек, летевших далеко впереди.
     «Видимо, мой друг обитает там, где гнездятся эти птички. Они - источник его питания, охота на них – смысл его жизни, - думал учёный. – Но интересно, где же, в таком случае, я окажусь в конце концов?»
     Они летели, панорама менялась, небо светлело. Вот и первый луч Солнца пробился сквозь облачность!
     Стайка изменила курс: развернулась и летела уже поперёк болот. Птицеящер был менее маневренным, и вираж ему удался с большим трудом.
     Закончилось болото. Начался лес. Кое-где обнажилось голубое небо. Из-под облаков не-терпеливо вырывался яркий свет. За лесом уже золотилась привлекательная, возбуждающее сердце и душу Семионки даль: как будто бы там обитало само Солнце.
     Постепенно открывалась панорама необыкновенного города с подвесными парками, летающей архитектурой, исполинскими деревьями, растущими корнями в облаках, цилиндрическими озёрами, воздушными реками и всюду происходящими  чудесами.
    
    

                Пора мне перебираться…

     Все порчуны будто осиротели. Ненавистный таинственный пришелец для одних и добрый Волшебник для других, наверное был схвачен приручённым ими крылатым динозавром и унесён вместе с жилищем несчастной семьи порчунов в неизвестность.
     Почему «наверное»? Да потому, что, обнаружив пропажу пленника, порчуны его не ви-дели. Динозавр улетел с гнездом и, после этого, большеголовый белый человечек не объявлялся. Интуиция подсказывала им, что Большеголовый скрывался в гнезде. Но, как всё происходило, догадаться им было не под силу.
     Малыш-пакостник, который накануне освободил от шёлковых пут доброго Волшебника, вспомнил про странное чудо, которое он со своими товарищами помог Большеголовому ивлечь из чрева Чудовища. Чертёнок, превозмогая наприятные ощущения от прикосновений к ползающим гадам и прыгающим липким жабам, меся чёрную торфяную кашу, упорно искал то чудо и нашёл его. Чертёнок, не думая, ухватился за него, чтобы унести, но даже приподнять его не смог. Малыш заверещал от неудовлетворённого желания. Повертел головой в разные стороны и, никого не увидев, пронзительно свистнул с трелью. Мгновенно появились пакостники, которые участвовали с ним в том походе к Чудовищу. Они, вереща, рыча, кряхтя, с трудом вытащили марсоход и поволокли его. Падая, поднимаясь и опять падая, дотянули до ближайшего дерева. Попытались поднять на ветви – не получилось. Взрослые в это время подвешивали на ветвях туши крокожабов и не обращали на пакостников никакого внимания. У порчунов так заведено: выполнять только свою часть работы и не смотреть по сторонам. Порчуны не умеют думать, поэтому они не обращают внимания на посто-ронние события. Он реагируют на те явления, которые их принуждают к этому, или резко меняют их уклад жизни.
     Пакостники увидели болтающийся свободный конец плети. Они привязали марсоход на ней, а порчун, работающий на ветви, подвесил его вместо туши крокожаба. Тут же налетела туча комаров, облепила крокожабов и марсоход и покрыла их непроницаемой консервирующей плёнкой.

     В ЦУ тоже ничего не понимали из того, что происходило на экране. Уже ночь, но никто не уходил. Конечно, можно было просмотреть видеозаписи и на следующий день, но учёный народ пытливый, нетерпеливый и информация им нужна живая, немедленная. На экране гуляли чёрно-серые волны, потом они перемешивались. Иногда экран покрывался сплошной чернотой, временами светлел, но разли-чить что-либо всё равно было нельзя.
     Кто-то напряжённо всматривался, надеясь хоть что-нибудь увидеть примечательное, а кто-то не выдерживал и сидя впадал в дрёму. Звуки несли более ощутимую информацию: слышны были хлюпанье, чавканье, шум водного потока, завывание ветра, удары грома. Вывод у всех был один: страшная гроза.
     Наутро экран по большей части был забит чернотой, но, кое-где, просматривалась кар-тинка: водная гладь, на воде фрагмент кроны дерева, частично проглядывалась какая-то плетёнка и большущее перепончатое крыло. Доносились крики.
     Вдруг что-то замелькало в видимой части экрана, после чего крона осталась, а плетёнка исчезла в темноте экрана. Через некоторое время крики усилились, явно чувствовалось крайнее возбуждение кричащих. Постепенно крики стихли и… тишина.
     Да, на экране замерло, затихло, зато в зале поднялся гвалт. Каждый хотел высказать ис-ключительной важности мнение, никто никого не слушал, установился белый шум.
     Но он внезапно прервался, потому что на экране снова зашевелилась картинка. Послы-шалось хлюпанье, шлёпанье. Мелькнул белый кокон ракеты, прыгающие жабы, травинки, стволы деревьев. Картинка сотрясалась. В ней замелькали: чья-то волосатая ручка, чьё-то ухо, ветки, ветки, опять волосатая ручка, профиль головы чертёнка. Потом изображение закачалось, скользнули кокон и крона. А далее экран как будто чем-то залепился и полностью стемнел.
     Никакой информации: ни визуальной, ни слуховой, и телеметрия не поступала, и ника-кая связь не устанавливалась.
     - Неужели станция окончательно нами потеряна?! – произнёс Семён Трофимович, рас-стерянно оглядев всех.
     - …
     - Я не узнал нашу ракету. Она стала почему-то белая, и не видны детали станции! - недоумевал Иван Дмитриевич.
     - Такое перепончатое крыло может быть у летучей мыши, но оно огромное, просто не-мыслимо больших размеров! – вытаращил глаза и поднял плечи Николай Петрович.
     - Давайте, друзья, разберёмся, почему ракета со станцией стала белой? Верните  видеозапись на кадр с видом на станцию, - обратился дотошный Валерий Иванович к оператору.
     На экране появилось плавающее на воде подобие ракеты со станцией. Учёные всматривались в изображение и не находили объяснения изменённому виду установки.
     Стояла тишина, заполненная раздумьями, идеями, фантазиями. Такая обстановка очень раздражала Моула. «Учёные-мочёные думают. Много думают, а никакого толку. Я сразу догадался, что бабочки Чудовище запеленали, - презрительно оглядывая учёных мужей, ворчал порчун. Вдруг не выдержал и зло произнёс вслух:
     - Я им поручил поймать и уничтожить ненавистного летумского академика, разорить и разломать станцию, а они, как будто назло мне, всё сделали наоборот, - порчун погрозил кому-то кулачком.
     Речь чёрта прозвучала в зале, как отдалённая тревожная и долгая сирена полицейской автомашины.
     Теперь Валерий Ивановия подошёл к окну и осмотрел улицу: никаких полицейских автомашин не увидел. Недоумённо пожал плечами и посмотрел на коллег: у тех на лицах тоже сквозило недоумение.
     Однако сирена возобновилась, как только Моул по картинке на экране узнал крыло руч-ного птицеящера и гнездо порчунов на воде. Крики порчунов на берегу прояснили ситуа-цию: оказывается птицеящер сбежал, захватив с собой упавшее во время грозовой бури гнездо, а в гнезде, конечно, спрятался академик.
     - У-у-у-у, как его ненавижу. Вернусь и всё это деградированное племя уничтожу и не посмотрю, что они мои родственники. Уничтожу! Тот, кто не способен вредить людям и их пособникам, не должен жить!
     Сирена смолкла, и зал наполнился тревожной тишиной.
     - Похоже на то, что станция мумифицирована! – вдруг взорвал тишину своей догадкой молодой инженер-исследователь, любитель-фотограф.
     - Точно! Станция законсервирована! - согласился Иван Дмитриевич.
     - А как же нашему благодетелю это удалось?! – вонзил в коллег острый взгляд Семён Трофимович.
     - Я не понимаю, - отвёл глаза Иван Дмитриевич.
     И опять поднялся шум и гам:
     - Невероятно!
     - Фантастика!
     - Но станция сохранена!
     - Да, это самое главное!
     - Надо нашему союзнику низко поклонить-ся!
     - Теперь есть время разработать план по её спасению и возвращению!
     - Да, да! Это замечательно!
     - У-у-у-у, как я его ненавижу! – опять прозвучала сирена, - он ушёл из-под моего влияния! Космических запусков теперь долго не будет. Пора мне перебираться в другую организацию. Свою миссию я здесь выполнил в главном: сорвал запуск станции на планету, которую мы давно намерены заселить сами.



             Этого не может быть!!!

     Увидев панораму чудесного города, Семионка восхитился прогрессом науки, который прослеживался во всём виденном. Всё вокруг представлялось необычным, неправдоподобным, сверхестественным. Пролетая над речкой, довольно широкой, текущей в воздушном пространстве без берегов и без дна, птицеящер отпустил гнездо и, издав прощальный клич, как из горна, улетел дальше за стаей птичек, а гнездо упало в речку и поплыло по продольным волнам. С двух сторон речки, покачиваясь, парили странной, сказочной, невообразимой архитектуры строения и конструкции.
     Семионка приблизился к арке, уходящей высоко к небу, покрытой красивыми цветами и дивно цветущими кустарниками. Над божественно совершенной по красоте аркой висели бело-розовые облака, с которых вниз свисалипрозрачные, будто хрустальные деревья с нежносиреневыми кронами, а корни деревьев ветвились внутри облаков золотыми прожилками, такими же, какие мы часто видели в золотоносном кварце.
     В самой арке воздух благоухал головокружительными ароматами цветов. Бабочки большие и малые порхали в голубом воздухе, сидели на фиолетовых веточках, на оранжевых листочках и на цветах.
     Миновав арку, Семионка увидел, что воздушная речка впадала в огромный прозрачный цилиндр, уходящий куда-то вниз и заполненный чистой водой. В цилиндре на разных уровнях росли растения разнообразных расцветок и форм. Они явно общались друг с другом, потому что движения их были грациозны, выразительны и учтивы. Они обращены друг к другу, и слышится их гомон. Среди них плавали причудливых форм существа, мало напоминающие рыб. Там в глубине плавали, махая крылышками, прозрачные маленькие существа с человеческими тельцами, с ручками, ножками и головками. А на самом верху, при впадении речки в вертикальное цилиндрическое озеро плавали, тоже махая крылышками, цветные, как попугаи, птички. Они часто вылетали из воды, зависали в воздухе и дивно пели, а тысячи воздушных птичек собирались в круг и, безмолвно кружась, создавали соответствующий цветной и динамичный антураж песнопениям. Исполнив музыкально-танцевальный номер, водные птички ныряли в озеро, а воздушные птички разлетались в разные стороны, наполняя воздух птичьими трелями. Между глубинными человекоподобными существами и обитателями верхних слоёв озера плавало, летало, стремительно прыгало, внезапно появлялось из ниоткуда неисчичлимое множество, неподдающееся осознанию, разнообразие живности. Но всё это разнообразие имело одну видимую внешнюю особенность: наличие крылышек. Да ещё по нескольку пар.
     Если внимательно вглядеться, то на самом деле живые существа не плавали в воде, а летали.
     Учёному летуму страстно хотелось погрузиться в эту, не в мыслях рождённую, а живую, невероятную фантазию, но речной поток увлёк его плетёное гнездо дальше, туда, где в разных направлениях, строго определёнными рядами медленно летели совершенно непонятные огромных размеров конструкции, на которых активно трудились существа плоской овальной формы с длинными гибкими щупальцами. В центре овала у них было шарообразное утолщение, имеющее по два глаза с обеих сторон, а по периметру овала хаотично открывались и закрывались маленькие отверстия. Существа выглядели раза в два крупнее Семионки. Действия щупальцами  происходили очень быстро и точно, и конструкции на глазах преображались: меняли форму, приобретали дополнительные виды движения, например: вдруг начинали вращаться вокруг своей оси и выбрасывать в воздух золотую пыльцу и тут же её всасывать внутрь; то вдруг конструкция расширяясь, поглощала соседнюю конструкцию, пропускала через себя и выпускала её в изменённом виде.
     Даже такому академику галактического уровня, как Семионке, были совершенно непонятны подобные манипуляции, смысл и назначение самих конструкций. Да и вообще он ничего не понимал и, впервые в жизни, почувствовал себя обескураженным, а, попросту говоря, одуревшим.
     Речка несла его всё дальше и дальше. Мимо проносился мир, который пока никак не воспринимался, но видно было, что он населён отличающимися друг от друга по форме обитателями, выполняющими соответствующую им роль.
     Семионке надоело нестись по речке , не имея возможности на чём-либо зафиксировать своё внимание. Ему, как маститому учёному, необходимо было изучать окружающую среду сосредоточенно и последовательно. Но остановиться он не мог. Тогда он встал на край отверстия своего убежища и, оттолкнувшись, замахал крылышками. Он взлетел, повис в воздухе и висел практически без движения. Махание крылышками было бесполезным. Он продол-жал висеть даже тогда, когда сложил крылышки.
     «В чём дело? – спрашивал он себя, как знатока, - почему нет движения?»
     Но, на то он и учёный, чтобы замечать ничтожные на первый взгляд явления, а именно: во время дыхания тело его колебалось в пространстве, но как! При вдохе он приподнимался, при выдохе – опускался. А ещё он заметил, что если наклонять голову в ту или иную сторону, то можно тело ориентировать в пространстве по своему усмотрению.
     Он принял горизонтальное положение и сделал глубокий вдох. Пока он держал воздух в себе, его переносило головой вперёд. А когда он выдохнул воздух, его вернуло практически на прежнее место.
     Семионка огорчился, но не сдался.
     «В вертикальном положении при вдохе и выдохе я перемещаюсь соответственно вверх и вниз; в горизонтальном положении – вперёд и назад. Если это связано с магнитными полями, то я должен принять положение тела под 45* по отношению к обеим плоскостям: вертикальной и горизонтальной, тогда при вдохе и выдохе должен описать дугу», - подумал академик и, регулируя наклоном своей большой головы, зафиксировал требуемое положение тела. Он глубоко вдохнул воздух и стал перемещаться вверх-вперёд, полностью выдохнул, и его понесло вперёд-вниз.
     Ему, конечно, такой способ передвижения показался нерациональным, энергетически расточительным, но всё же продолжил отрабатывать способ, с учётом нюансов, но вдруг почувствовал, как его подхватила волна, то ли воздушная, то ли какого-то поля: он летел в определённом направлении, и всё видимое вокруг, движущееся примерно с такой же скоростью, стало относительно неподвижным, и объекты можно было уже изучать. А, если освоить приёмы для перемещения с одной волны на другую, то можно приблизиться к изучаемому объекту как угодно близко.
     «Но, почему небо постоянно розовое, а облака, как привязанные, расположены только над цветочными арками?» - раздумывал Семионка. – Но до чего же красивы эти арки! К ним тянутся из облаков чудесные деревья, свисая вниз не только нежно-сиреневыми, но и фиолетовыми, ультрамариновыми и цвета крапплака кронами, шаровидной, пиромидальной, кубической и других форм: правильных и неправильных, как будто аккуратно подстриженых прилежными садовниками…. А, где Солнце? – Семионка осмотрел весь купол неба. – Подлетая сюда, я видел, как луч солнца пробился сквозь облака… Где Солнце? Почему здесь так светло и ярко, как в солнечную пору?»
     Семионка заглянул вниз.
     «Я не вижу Землю! Всё пространство заполнено всевозможными летающими объектами. И там, далеко в глубине, на фоне, похожем на наше ночное звёздное небо, движется в разных напрвлениях бесчисленное количество объектов широченного диапазона назначения!.. Но, позвольте, это же глубина, по многим признакам соизмерима, а то и превосходит расстояния до устойчивых космических орбит.!Где земная кора?! Да, о чём я?!.. Где мантия?! Что это всё значит? Ничего не понимаю!!! - изумился Семионка. Он не верил своим глазам. – Этого не может быть! – весь внутренне содрогнулся он от попытки осознать увиденное.
     Ещё раз позволю себе напомнить, что Семионка великий учёный, поэтому он легко подавил в себе эмоции и быстро оценил в своём поле зрения суммарную массу летающих объектов и пришёл к выводу, что она примерно равна массе Земли в этом секторе.
     «Цивилизации за миллиард лет активного хозяйствования на земле выработали всю земную кору, верхнюю и даже нижнюю мантии, вплоть до ядра земного шара, - у Семионки наступило помрачение ума от таких смелых предположений, - но, в таком случае, последняя цивилизация должна исчезнуть миллионы лет назад!!! Даже за миллионы лет представители цивилизации не смогли бы эволюционировать со скоростью равной скорости изменения условий физиологического выживания. Соглашусь с тем, что они могли придумать и разработать технологии для создания замкнутой искусственной среды обитания от ноосферы до сверхпрочной оболочки ядра, но полностью внедрить жизненно важные замыслы никак не могли», - интенсивно размышлял учёный.
    


         Технологически непостижимый 


     Как раз на соседней волне появился серебристый диск на котором расположились четверо толстых шарообразных существ, монотонно беседующих между собой неестественными электронными звуками изменяющейся тональности, мигая светящимися пятнышками и смотрящими друг на друга невыражающими ни единой мысли глазами.
     «Очень странно, что они на меня, на незнакомого им пришельца, не обращают никакого внимания… Кто эти существа? Они активно трудятся на непонятных объектах, обсуждают какие-то свои проблемы, но почему так бесстрастно, без каких-либо признаков эмоций, механистично и экзистенционально… Наличие двух глаз с одной стороны шара и двух глаз – с другой говорит не о природном их происхождении. Конечно, я понимаю, что в природе могут встречаться особи любой физиологической формы приспособления, но, учитывая эти ус-ловия жизни, я скорее склонен думать, что эти существа искусственного происхождения определённого функционального назначения.
     Вижу, у них короткие щупальцы. Настолько короткие, что ими можно только показывать, указывать, подавать какие-то специфические знаки, но ими нельзя выполнять никакую практическую работу. Значит эти шарообразные существа – носители идей, изобретатели. А те существа овальной формы, которых я встретил накануне, - трудяги, исполнители, манипу-ляторы. Но ведь кто-то производит эти конструкции?... С ними мне ещё предстоит познакомиться, - Семионка сделал в мыслях паузу, устремив свой взгляд вниз, как будто ища там особей с подобной функцией. - Очень интересно!

     Семионке пришлось здорово потрудиться, чтобы, перемещаясь с волны на волну, спус-титься настолько низко, чтобы иметь возможность хоть как-то разглядеть характерные особенности кажущегося сверху звёздного неба.
     Оно представляло собой панцирь, в форме полушария, похожий на панцирь черепахи, но чёрный, с рисунком из шестиугольных фигур, в центре которых расположены отверстия. В отверстиях линзы из какого-то прозрачного сверхтермостойкого материала, а на их поверхности видны выпуклые концентрические круги. Из-под панциря через эти отверстия бил сильный яркий свет, и на выходе рассеивался, перемешивался с рассеянным светом из соседних отверстий.
     Таким образом, всё пространство равномерно освещалось светом. Он достигал ноосферы и отражался от неё.
     Происходили какие-то другие побочные процессы, потому что Семионка видел, как в воздухе вдруг из ничего появлялись и исчезали объёмные, прозрачные фигуры. Они поворачивались, словно демонстрируя внутреннее своё строение, пульсировали наружней оболочкой, испуская тонкие лучи, похожие на лазерные, в четыре стороны. Иногда неожиданно что-то ярко вспыхивало и ослепляло летума так, что потом  долго перед его глазами держалась чёрное пятно с движущимися белыми фигурами.
     Вдруг академик заметил, что какие-то светящиеся отверстия как будто гасли. Пригля-девшись, он обнаружил, что на месте отверстий расположены устройства, напоминающие медицинские таблетки, только очень огромные. Таблетки, первоначально серебристые, краснели, потом белели, приобретая розовый ореол, и преображались: меняли форму, приобретая вид какой-то конкретной детали. Раскалённые детали резко отлетали, в полёте краснели, становились серебристыми и исчезали, как будто растворялись в воздухе, или обретали свойство невидимости.
     «Мир, технологически непостижимый для моего разума, всё же представляется мне со-вершенно бессмысленным».., - не успел учёный летум завершить своё глубокое умозаключение, как его, помимо воли, сместило на другую волну и понесло навстречу чёрному входу в тоннель в воздушной массе. Погрузившись в абсолютную темноту и тишину, он ощущал себя, благодаря холодку в груди, который испытывают люди, когда падают вниз. А ещё у него было ощущение, как будто в его голове ковырялись, вытаскивая из подсознания фрагменты из его жизни в мире летумов, особенно важные для Семионки события и образы дорогих ему летумов.
     Семионку будто выбросило в некую кабину, в виде капсулы, сплошь однотонно-серую. Он оказался вдетым в подобие облегающего кресла с подлокотниками. На его голове захлопнулся колпак, на руках и ногах защёлкнулись накладки, мягкие, серебристые, облегающие локти и щиколотки. В нос Семионке ударило запахом миндаля.
     Летум находился в полузабытьи. Реальность сузилась до размеров его головы: он не видел ни стен кабины, ни частей своего тела. Иногда, выходя из полной амнезии, перед глазами мелькали не связанные между собой картинки с болота, незнакомые фрагменты событий в ЦУ, промелькнул чёрт, отплясывающий на каком-то шкафу. А одна картинка остановилась и держалась какое-то время с видом на лежащую ракету со станцией в белой пелене. При виде её Семионка дёрнулся и впал в кому.

     Очнулся он в станции. Чувствовал себя превосходно отдохнувшим, ощущал бодрость во всём теле и в него вселилось жизнерадостное настроение, а самое главное, он почему-то знал, что сегодня станция отправится в полёт к планете Марс. Надо срочно найти марсоход и установить его на место в станции.
     Академик выглянул наружу: кругом вода. На плешине собрались возбуждённые черти, спускали плотик на воду.
     Семионка заметил, что возбуждение их было скорее благоприятным для него, потому что они улыбались, приплясывали и приветливо ему махали руками. Потом он уловил настойчивые призывные жесты. Семионка замахал крылышками и полетел к ним.


    Станция «Марс-Н2О» направилась прямиком на Марс.

     В зале испытаний шла активная работа с макетом межпланетной станции Марс-Н2О-2.
     Вдруг засветился экран в ЦУ. Это, казалось бы обыденное событие, так разволновало всех, что ведущие специалисты, учёные и руководители кинулись туда. У стендов остались одни инженеры-исследователи и операторы.
     На весь экран показался белый кокон. Вдруг, прямо на глазах у зрителей, белая пелена стала то ли более тонкой, то ли прозрачной, потому что более чётко проявились очертания наружних агрегатов станции и ракеты. А через некоторое время, все затаив дыхание наблюдали, как ракета со станцией полностью обнажились. Как только пелена спала, раздался крик:
     - Пошла телеметрия!!! – истошно крикнул Дима Алексеев, вернувшийся из психиатрической лечебницы. –Но я её не понимаю! Николай Петрович, Валерий Иванович, скорей ко мне, - поступает недоступная моему пониманию информация.
     Спешно подошли и Николай Петрович, и Валерий Иванович, и, оглядываясь на экран, подошёл Иван Дмитриевич. Они увидели на экране дисплея столбец параметров из пяти пунктов. В двух пунктах знаки и обозначения были идентичны ранее поступавшим, перед перерывом сеанса связи; а в трёх других – знаки и обозначения новые и совершенно непонятные.
     Они стояли перед неизвестностью на малом экране и оглядывались на события, происходившие на большом экране. А на нём всё болотное население активизировалось, суетилось.
     Вдруг картинка на экране стала ритмично подпрыгивать, показалась опять ракета со станцией.
     У берега, на воде покачивался плотик. На нём стоял уже знакомый нам погонщик кро-кожабов с длинной палкой, на конце которой болтался попугай. Стоял на том плотике и го-ловастый человечек. Он, видимо, руководил каким-то процессом, отчаянно жестикулируя.
     Видимо объектив марсохода был направлен строго на ракету, так как её хорошо было видно, помехой  оказался лишь трепыхающийся попугай. Ракета приближалась. Уже на весь экран стали видны стыки обшивки ракеты.
     А далее картинка закрылась. Слышались только команды, возгласы и раздалось радостное ликование.
     Через короткий промежуток времени на дисплейном экране во всех пунктах таинственных телеметрических данных замельтешили значки и цифры, как будто они отрабатывались установкой. Дима смотрел на это, как заворожённый. Он понимал, что на станции что-то происходит, но совершенно не способен был уразуметь, что именно. У него даже возникли подозрения на счёт своего психического здоровья.
     Тем временем и инженеры-исследователи, и учёные, и эксперты следили внимательно за процессом с тупыми выражениями лиц. Это  Диму успокаивало.
     Наконец, на большой экран выскочили текущие телеметрические параметры со станции, вполне поддающиеся расшифровке, но и они привели основной состав ответственных работников в пограничное шоковое состояние: они говорили о том, что все внешние параметры соответствуют высоте опорной орбиты, и отрабатываются параметры готовности станции к автоматическому отделению от ракеты.
     - Что происходит?!
     - Происходит то, что не может происходить!
     -  Я – учёный! Я не собираюсь верить в чудеса! Это гипноз!
     - Диверсия! Проделки чертей!
     - Хи-хи-хи!
     - Кто-то разбросал или распылил галюциногены!
     - Черти, конечно!
     - Хи-хи-хи-хи!
     - Тихо, товарищи! Внимательно следите за процессом! – строго распорядился Семён Тро-фимович.
     - Сейчас должна поступить команда на рулевые двигатели и подачу топлива! – не отрываясь от экрана, сообщил Иван Дмитриевич и весь напрягся и побагровел лицом.
     - Ура! Сработала двигательная установка!
     - Датчик ориентации по Солнцу действует!
     - Поехали! Поехали! – как мальчишка, за-кричал Николай Иванович.
     Действительно, все данные говорили о том, что межпланетная станция Марс-Н2О направилась прямиком к Планете Марс. Связь со станцией устойчивая, телеметрия в норме.
     Начали поступать сообщения с зарубежных станций слежения о каком-то неизвестном космическом объекте, запущенном, предположительно, с нашего космодрома, и двигающемся в сторону Марса. Все подобные сообщения заканчивались вопросами: кто запустил, с какой целью и что за станция.
     Руководство мгновенно собралось в кабинете главы ведомства, чтобы выработать текст ответа. Задача архисложная: во-первых, потому, что станция Марс-Н2О официально сгорела в атмосфере Земли; во-вторых,она запущена неизвестно кем и не ясно – откуда; и самое главное в третьих, а соответствует ли всё происходящее действительности?
     - Сообщения из-за рубежа, как раз, и подтверждают, что запуск реально состоялся и станция летит к Марсу! – высказался Валерий Иванович.
     - Ну, в таком случае, как мы объясним безвозвратную гибель нашей станции? – совсем потерянно промямлил Семён Трофимович.
     - Но ведь факт её гибели подтверждён не только нашими, но и зарубежными астроно-мами! – удивлённо вскинув брови и подняв плечи, сказал Иван Дмитриевич.
     - Тогда невольно встаёт страшный по своим последствиям вопрос: что за станция сгорела в атмосфере? – с ужасом на лице прохрипел Николай Иванович.
     Наступила , как принято выражаться, гробовая тишина. Все понуро сидели и не находили ни на один вопрос ответа.
     Руководители вздрогнули от телефонного трезвона!
     - Правительство! – убито прошептал Семён Трофимович и взял трубку. Он слушал… Лицо его вначале засияло так солнечно, что все присутствующие почтительно встали, чтобы тем самым подчеркнуть свою причастность. Потом лицо Семёна Трофимовича посерело, и он схватился за сердце. Все сели и вжались в кресла, склонив головы.
     Глава ведомства тихо положил трубку и молча стоял, глядя на чёрта, который лежал в его кресле и тяжело дышал, закатив глазки.
     Опять зазвенел телефон, но другой!
     - Президент! - прошелестел губами Семён Трофимович и поднял трубку.
     Все напряжённо следили за выражением лица своего начальника.
     Оно опять окрасилось акварельно чистыми розово-оранжевыми красками от удовольст-вия, да так и осталось после того, как он положил трубку.
     С тем же розово-оранжевым безумием Семён Трофимович оглядел бывших подчинённых, уставился ненавидяще на молодого Вле-рия Ивановича и бросил:
     - Теперь вам расхлёбывать. Поздравляю! - и вышел из кабинета.
     Тишина длилась ровно минуту.
     Валерий Иванович с затаённой гордостью подошёл к креслу начальника, то есть, теперь, к своему креслу, и остолбенел! Присутствующие непонимающе посмотрели на него и по-дошли, чтобы выяснить, в чём причина столбняка. В кресле валялся мёртвый чёрт…

    

               Семионка проснулся


     Отличное спальное место у Семионки! Оно распологало ко снам содержательным, полным приключений, благородных поступков и смелых решений самых трудных задач.
     Проснулся летумский учёный у себя дома, в мире летумов. Родное синее Солнце обволакивало прохладой его ещё упругое, тренированное тело. Красные листочки на деревьях разворачивались в звёздочки. Весна!
     Семионка выполнил комплекс обязательных физических упражнений в сочетании с дыхательными, но, на сей раз, не очень сосредоточиваясь на них, потому что в его большой голове накопилось много впечатлений от экспедиции к людям. В них занозами засели вопросы, на которые он пока не находил ответов:
     «Как же могло на земной поверхности, в нормальных атмосферных условиях, произой-ти отделение станции от ракеты и дальнейший её полёт к Марсу!? Кто тот чёрт, который отплясывал на шкафу!? Кто они – те существа, населяющие странный мир, который я не сумел постичь!?»
     Академик взглядом включил новости… Но вместо них на экране появилась фотография чёрта в чёрной рамке. Под фотографией помещена дата смерти прославленного на Великих Болотах порчуна Моула, великого и гениального, непревзойдённого по хитрости и коварству шпиона-диверсанта, а также, личного и достойного врага летумского академика Семионки. Так всё и было написано под фотографией на летумском языке.
     - «Личного и достойного врага летумского академика Семионки» - процитировал вслух учёный. – Вот, кому я обязан своим посещением загадочного, противоречивого и контрастного параллельного мира!
     Фотография сменилась серым, унылым пейзажем, на фоне которого стояла ракета со станцией. Сплошная облачность вдруг разверзлась, и, в образовавшуюся дыру в ней, какая-то сила начала втягивать, всасывать ракету со станцией. Даже болотная вода всасывалась вслед за ракетой. Вскоре станция отделилась от ракеты и понеслась вверх, а ракета ещё какое-то время продолжала медленно подниматься и, повисев в заоблачном пространстве, начала спускаться медленно вниз. Дыра постепенно суживалась и, наконец, ракета шлёпнулась в болотную жижу, а дыра в облаках затянулась.
     И Семионка опять увидел невзрачный, скучный пейзаж. На воде болота беспомощно плавала ракета, и к ней приближался плотик с чертями. Академик их узнал….
     «Но, почему я этого не видел!? Ведь я был там, когда взлетала ракета! - поразился академик. – Что со мной происходило в тот момент? – Он усиленно пытался вспомнить, уловить в своей памяти хоть какие-то намёки, но безуспешно. – Этот отрезок времени стёрт из моей памяти и заменён записью важного для меня события на сетчатках моих глаз, - сделал вывод Семионка, - они это сделали, видимо, с той целью, чтобы я не вынес из тех событий более важной, так называемой, секретной информации. Располагая ею, я, по их мнению, мог бы нанести им ущерб… Да, по-видимому, так и есть: они скрыли от меня часть какой-то визуальной информации».
     Академик сделал несколько успокоительных дыхательных упражнений, и к нему пришло прозрение:
     «А ведь они создали мощный вакуумный столб над ракетой со станцией… высотой, рав-ной высоте опорной орбиты!.. Я с их подсказки только додумался до этого, а они это смогли сделать, скрыв от меня какие-то чрезвычайной важности детали!.. Непостижимый интеллектуальный уровень!.. Непостижимый!
     На экране сменился фон, и на нём появились изображения тех загадочных существ, которых Семионка видел в том мире, но так и не удалось ему ни с кем из них познакомиться и пообщаться осознанно.
     Каждое изображение длилось ровно секунду. Всего проскочило двенадцать типов су-ществ, варьирующих по форме от плоских овальных фигур с восемью длинными щупальцами до шаровидных с очень короткими конечностями. Промежуточные виды отличались только величиной шаровидных утолщений в центре овала и длиной щупалец. Представленных существ объединяло присутствие живых, умных пар глаз с обеих сторон овала и множество пульсирующих отверстий по периметру.
     Экран стемнел, и по нему пошли непонятные знаки, как по бегущей строке.
     Знаки кончились, и начались новости. Из них Семионка сделал предположение, что он пока единственный, кто вернулся из экспедиции, но ему ещё предстоит сделать запрос в Информационный Центр.

     Семионка задумался, закрыв руками лицо, - ведь то, что он увидел до новостей, его не на шутку потрясло.
     «Как эта информация попала на экран?! – Семионка перебирал в уме технические воз-можности  хранения информации и её воспроизведения. – Я уже предположил, что она была записана ими на сетчатках моих глаз!.. Теоретически это возможно! Очевидно, что данная технология ими освоена до такой степени совершенства, что достаточно только взглянуть на экран, чтобы она отобразилась на нём… Интересно, сохранилась ещё запись на сетчатках?
     Семионка взглянул на экран: новости продолжались, не прерываясь.
     «Жаль: запись разовая, а я не всё в достаточной мере осознал из того, что увидел. Но, может быть, она отобразится в записях моих впечатлений?» - с надеждой подумал он и с нетерпением приступил к процедуре вскрытия содержимого собственной памяти.
     Просмотр впечатлений от экспедиции крайне взволновал обычно невозмутимого летумского учёного: информация с сетчаток отсутствовала.
     «Я впервые не смог постичь...»