И мается тоска тоскою,
Таская тело за собою
Старый башмак пошевелил усами-шнурками, чихнул оторванным мыском и окончательно проснулся. В небольшое окно прихожей пробивались первые лучи рассвета. Занимался новый день и обещал быть сухим и солнечным. В помещении пахло осенней листвой с горьковатым привкусом сырой осины.
- Сезон подходит к концу, - невесело подумал башмак, - Скоро нас уберут в скрипучую галошницу, и кукуй там, в коммуналке, до весны. В темноте да в тесноте. Сапогам-то уж куда лучше! Они в этот чертов ящик не помещаются, - вот и зимуют в просторной отдельной комнате. А цена им в лучшие годы вдвое меньше моей была. Да и производство местечковое - завод резиновых изделий в Мухосранске, где мировые обувные бренды только в сериалах по телевизору и видели.
- Никакого уважения к «фирме», - продолжал скрипеть старый башмак.
Его носили на правой ноге, и он считал себя во всем правым. Несмотря на ранний час, ворчун уже откровенно скучал. Поболтать было абсолютно не с кем: тапочки он презирал за плебейское происхождение и допотопный образ жизни. «Да что они, шаркуны, кроме спальни и веранды видели? Даже в сортир их переобувают!». С сапогами тоже особо не поумничаешь – они дальше болота свой нос не совали. Да и грубияны те еще. Опять же вечно грязные, и как напьются - все об охоте да рыбалке. Вы не поверите: читают исключительно охотничью периодику да сводки о погоде! Представление о слабом поле ограничиваются смутными воспоминаниями о голой соседке в бане.
А старый башмак был в свое время тот еще Дон Жуан! Старался ни один каблучок мимо не пропустить. И чем выше шпилька, цок, цок, цок, тем лучше! Любимый размер - тридцать девятый, но и другими не гнушался.
- Все красиво, что красиво, - приговаривал он после очередного романа.
Порой не хозяин, а башмак был инициатором «выхода в свет».
- И куда тебя несет? - вяло протестовал хозяин, - Ночь на дворе.
- Ничего, мы на ощупь, тактильным, так сказать, способом, кхе-кхе… Уплачено - извольте носить. С «прощай молодость» еще успеешь пообщаться за бокалом кефира. Allons, mon ami! Avante!
Надо сказать, что наш «ходок» считался большим полиглотом. Он столько таскался по миру, что минимум фраз для необременительного общения знал на языках многих народов и народностей, включая самых экзотических. Его легкомысленные отпечатки можно было заметить как в компании чопорной Gabor, так и по соседству с заношенными вьетнамками. И везде он пользовался неизменным успехом.
О любовных похождениях нашего героя ходили легенды в кругу друзей. Сотоварищи хоть и стоили порой дороже, но их жизнь замыкалась кругом деловых и семейных обязанностей. Кабинет, магазин, театр, дом и изредка культурные поездки по истоптанным достопримечательностям. Рутина, да и только. Где интрига? Где жажда приключений? Когда не знаешь, под какой кроватью проснешься на следующий день? Рискованно? Согласен. Могут и забыть в чужом доме или, что еще опаснее, выбросить с девятого этажа. Но каков полет?! В такие моменты не хочется размышлять о приземлении. Истинно говорит мой хозяин: «Бог создал Землю, а Дьявол ее раскрасил!»
Однажды его оставили в аэропорту чужой страны при прохождении таможенного досмотра, и он начал было задумываться о способах получения политического убежища:
- Навру, мол, что всю жизнь притесняли. Относились с недоверием за иностранное происхождение. Издевались в вонючем «обезьяннике». Тюрьмой грозили. Из петли собственных шнурков не раз вынимали. Глядишь, и обеспечу себе гарантированную старость в демократическом обществе. А там и закручу с какой-нибудь иношпилькой не первой свежести, и буду греть натертые подошвы у теплого камина.
Фиг- то! Вернули законному хозяину посредством DHL.
- Ну, здравствуй, Родина- мать!
Грязи по колено. Кругом гопота - «скороходовцы» пинают друг друга за «Спартак» и за «Зенит». Лакированные «а ля фирма» кошачью шаурму предлагают. Лепота. Туды, ее, в качель!
- Вейзмир - крякнул башмак, когда его неторопливые воспоминания были прерваны самым неприятным образом. Хозяйская собака привычно наступила на него когтистой лапой по дороге «на двор».
- От этих босоногих одни неприятности. Вечно голодные, бесцеремонные, снующие в поисках жратвы дармовой. Одно слово – голытьба! Вот взять, к примеру, мышь обыкновенную. Ну, что бы ей ни сделать запасы, да и сидеть в норке, целлюлит холить. Так нет же! Шастает туда-сюда. Гадит, где попало, - и он поморщился, вспомнив неприятные ощущения, - Видимо, таким образом и «ср-т в душу». И тараканы и букашки всякие. Бррр! А то и сколопендра под стельку заползет. Сиротой может оставить. Так-то.
- Повезет, ежели паучок тебе компанию составит. Они – тихие, уравновешенные. Недаром, говорят, к деньгам. Справедливо. Деньги, они тишину любят. Только давно что-то их не видать. Ни пауков, ни денег. Знающие люди говорят, за бугор умотали. Здесь инвестиционный климат нездоровый.
- В прошлом году к соседу по даче в кроссовок уж заполз. От гадючьих погромов спрятался. Так родственникам того бедолаги пришлось на новую обувь потратиться. На белую.
Вот я и утверждаю: «Все беды от босоногих да голожопых!»
- Это уже на политическое кредо тянет. Тебе не грязь месить, а в Думу на паркетный пол избираться! – ехидно заметил дремавший в углу валенок, - Только электорат у тебя будет малочисленный.
- Ничего. Зато денежный и трусливый. Из него легко на хороший тюбик крема и щетку выжать.
- А нам и в галошах хорошо. Тепло и не сыро.
- Вот и сидите за печкой. Со сверчком козла забивайте, - и башмак демонстративно встал в третью позицию.
- Вейэмир! Опять! - простонал старый «топтун».
Это собачка вернулась в дом с добычей.
- Нет, ты глянь. Прошлогоднюю кость притащила! Мало ей овсянки с тушенкой говяжьей. На дерьмецо тянет! И что характерно: жрать не станет, но удержаться, чтоб не стырить, не может. Срамота, ей Богу!
- Ишь, святоша, выискался, - прокашляло побитое молью дамское пальто, - Сам в грехах, как еж в колючках. Вот погоди. Приедет хозяйка, отправит тебя на помойку крыс смешить. Она давно порядок навести собирается.
- И то - правда, - подумал старый башмак, - Эта может. Свое не тронет, а до чужого - никакого сочувствия к былым заслугам! А обиды все припомнит. Уж лучше помалкивать. В галошнице все же лучше. Нам, пенсионерам, выступать – себе дороже.
Он подобрал шнурки-усы и притворился спящим.
04.10.11