Глава 23. О ЛИЧНЫХ ДЕЛАХ
У меня сложилось такое впечатление, что Ольга Николаевна по своему адресу больше не живёт, сколько вокруг её дома можно кружить и её не встретить?
В тот день, о котором идёт речь, я как всегда «не солоно хлебавши», возвращался домой.
Но внимание моё привлекли мраморные полукруглые ступени в одной девяти этажке, вели они в один подвальный магазин, я спустился по ним из праздного любопытства.
Купил красивую длинную и узкую коробку шоколадных конфет, я всегда их покупаю Лизоньке с Алёнкой, моим сладкоежкам, и вообще, нельзя было ничего не купить – такой инициативной и любезной продавщица была. Долго я потом её добрым словом вспоминал.
- Вы посмотрите, какие конфеты! Только сейчас перед вашим приходом привезли, с разной начинкой все – есть как птичье молоко, есть с орехами, такими конфетами кого угодно не стыдно угостить.
И сама такая круглая, обтекаемая и уютная, говорит, словно поёт. Видя, что я легко на коробку поддался, запела – запричитала над плоской бутылкой вина.
- Посмотрите, какой цвет, какой букет, какая пробка! Настоящее, не разбавленное вино с такими пробками продают, сразу заметно, что вы в этом знаете толк, как раз его закусывать конфеты эти подойдут.
Предположить, что существуют в природе непьющие мужики, она, конечно, не могла. Я не стал в твёрдое её убеждение сомнения вносить.
Смотрели с ней и нюхали через пробку и цвет, и букет. И до того донюхались, что бутылку эту неудобно сделалось не купить, купил.
Так бы все её товары вместе с ней осмотрел, обласкал и раскупил, но упаковочных пакетов не оказалось у неё, поблагодарил за покупки, крепко руку ей повыше запястья пожал, отчего она радостно вспыхнула вдруг, и в приподнятом настроении к продавцу газет подошёл, который со своим товаром на подоконнике расположился. Заметив удачливость соратницы своей, он стал меня смущать интимным содержанием газетного товара. Дескать, есть у него свежий номер «Спид - инфо», три номера «Он и она» - про всё такое
Я объяснил, что про «всё такое» не нужно мне, а нужна для упаковки прочная газета без интимного содержания. Он мне газету нужную продал, и подоконник свой предложил для того, чтобы я смог бутылку с коробкой упаковать, и даже кусочек блестящей, полиэтиленовой верёвочки нашёл. Я покупки плотно завернул, получился удобный длинный свёрток, блестящей, полиэтиленовой верёвочки нашёл. Я покупки плотно завернул, получился удобный длинный свёрток, блестящей верёвочкой на бантик завязал. Сделался даже доволен перестройкой за удобство в мелочах, не говоря уже о том, сколько появилось любезности в наших продавцах, раньше они на нас рыкали как хотели – хозяева материальных благ. О прошлом размышляя я на трамвайную остановку пришёл, трамвай уже разворачивался на кольце. И вдруг, неожиданно для себя, так после общения с любезными продавцами захотелось дружбы и любви, я отправился на квартиру к Ольге Николаевне. Время от времени мелкий дождик моросил, на лавочках никто, конечно, не сидел,, мокрые и грязные они – плохо воспитанные дети ходили по ним, и даже чистили о них ботинки.
Я взлетел на третий этаж, уверенный в том, что Ольга Николаевна здесь больше не живёт, во всяком случае, её дома нет, надавил на кнопку звонка, к двери сразу подошли, дверь распахнулась – и вот она передо мной. В первую минуту я, конечно, остолбенел, но в следующую строго спросил:
- Почему вы так легкомысленно, не выяснив кто, открываете вдруг? Ведь грабители и бандиты могут войти, не слушаете радио, не читаете газет?
- У меня подмышкой пистолет, - ответила она, - смертельно без промаха бьёт, хотите убедиться?
- Не хочу, я, может быть, только ещё начинаю жить, - намекнул я на важность наших отношений в жизни моей, только к сведению не был принят мой намёк.
Повесил за бантик свой свёрток на дверной крючок для сумок, крепко взял её за руки и в стороны развёл, чтобы «выпал» пистолет – конечно, шутка, но и замечательный повод для того, чтобы вот так, крепко её за руки подержать, одно мгновение, и тут же опустить, так что она об этом моём жесте не успела ничего подумать, ни плохого, ни хорошего.
Но как много он значил для нас – этот жест! Она успела ощутить крепость моих рук. Внутри меня сделался какой-то переворот в сторону родственно – близких наших отношений. Но ведь очень легко одним неверным неосторожным жестом, словом, движением, знаю по себе, я ведь тоже очень тонкий инструмент, испортить всё, и снова надолго с ней расстаться.
Усмиряя в себе слепое, сильное влечение к ней, сказал, продолжая её шутку с пистолетом.
- Вот видите, выпал ваш «пистолет», вы слабая беззащитная женщина, и никому не открывайте дверь, не выяснив, кто пришёл.
- Не заблуждайтесь, просто я вас пощадила, - не сдавалась она. Я был на всё согласен.
И оттого, что стою рядом с ней, с ней говорю, хотя и несём мы, как всегда несусветную чушь, тёмные силы желания усмирились во мне, и радость светлая и необъятная стала шириться внутри. Она это заметила и спросила, отчего это я сияю весь, словно дед мороз мне пакет с шоколадками подарил?
- Очень рад вас видеть, - не стал я таиться, потому что из её глаз струился на меня такой ликующий зелёный свет, будто ей тоже дед мороз пакет с шоколадками подарил.
Скорее всего, в нас одинаковые чувства друг к другу заключены, только мы никак не можем признаться в них, и до других каких-то отношений не доросли. Я видел, что сдержанное поведение моё очень нравится ей.
- Проходите, - разрешила она.
- Если не возражаете, я пришёл к вам на чай.
- А я не поужинала ещё.
- Давайте, ужин приготовим, я сбегаю в магазин.
- Бегать не нужно, всё для ужина у меня есть.
Готовили ужин, и вдруг я вспомнил, что за дверью на верёвочке висят мои конфеты и вино.
- Вы совсем меня заморочили, - пенял я Ольге Николаевне, - и я свой свёрток оставил в коридоре.
- А ещё меня учили как с грабителями и бандитами поступать, - смеялась она, - вы хоть не теряйте то, что держите в руках. Я ринулся в коридор, и, к удивлению своему, свёрток на месте обнаружил, только растянулся бантик, и свёрток мой свесился до пола.
Бутылку и конфеты поставил на стол.
- Это вам.
- Мне? за конфеты спасибо, а вино я не пью.
- Как не пьёте? - обрадовался я, - да посмотрите цвет, букет…
- Дело не в качестве. Просто мы очень серьёзно поговорили с моими девятиклассниками, я у них классное руководство веду, о вреде алкоголя. Я спиртное употребляю в таком незначительном количестве, что если откажусь от него, по торжественным дням и праздникам, то в жизни моей от этого ничего не изменится.
К сожалению, есть среди моих учеников такие, кто думает, наблюдая опыт взрослых, что без спиртного в жизни невозможно обойтись, что необходимо время от времени расслабляться с помощью спиртного.
Простите, ведь вам это совсем не интересно.
- Мне это как раз очень интересно. Чем закончился ваш разговор?
- я им пообещала целый год не брать спиртного в рот. Не все поверили, что мне это удастся. К сожалению, такова окружающая нас жизнь. Мы с моими ребятами очень откровенны и близки. И все решили в течение года прожить, не употребляя ни алкоголя, ни наркотиков, весь класс.
Конечно, к наркотикам я никакого отношения не имею, а у моих учащихся, к сожалению, есть уже и такой опыт. О воздержании или невоздержании от алкоголя и наркотиков будем вести целый год дневники, чтобы выяснить, в какой степени наркотическая и алкогольная проблемы нас касаются. В них будем отражать, кто, когда нам спиртное или наркотики предлагал и как нам удалось этому противостоять или наоборот – не устоять. Через год представим специально избранной в классе комиссии дневники и посмотрим, какие будут результаты. И если я дала такое обещание детям, то вы же понимаете, что я его не могу нарушить. Вот сегодня я запишу, как вы меня своим вином соблазняли, а я не поддалась, и пить не стала.
- Я тоже из солидарности с вами пить не стану.
Как видите, о том, что я не пьющий, умалчиваю пока, потому что непьющий мужчина в наши дни – личность подозрительная – вполне возможно, что он закодированный алкоголик, человек не надёжный, каждую минуту над ним нависает опасность раскодироваться и превратиться в пьющее чудовище со всеми вытекающими отсюда последствиями.
- А как вы относитесь к пиву? – я спросил.
- Так же как к наркотикам и алкоголю, это тоже из области дурных привычек, - был ответ.
- Я с вами вполне согласен, тоже в рот его не беру, - с удовольствием признался.
- А кофе? – вспомнил Лидочку.
- Кофе пью только в гостях.
- Заметили, какая беседа между нами происходит? Будто мы с моей Лизонькой сидим, только я всех Лизонькиных учеников поимённо знал и похарактерно…Стоп! Об этом нельзя, но о Лизоньке в тот вечер я думал без трагедии – светло и тепло.
- Значит, работаете в школе?
- Это на ваш взгляд хорошо или плохо?
- Это замечательно!
Мы готовим ужин.
- Очень люблю шоколадные конфеты, и даже чай пью только для того, чтобы конфеты есть, - сказала она, глядя на открытую коробку, и удивилась, как я догадался, что любит она.
- Такой уж я проницательный.
- Действительно, это ж каким нужно быть проницательным в наше время, чтобы, идя к женщине, конфеты купить, тем более что продают их на каждом шагу, - съязвила она.
- Не провоцируйте меня.
- Не поддавайтесь на провокацию, - смеялась она.
Ужинали мы – мне очень понравилось такое сочетание - нарезанный кружками горячий варёный картофель и яйца, посыпанные слегка поджаренным луком, острым кетчупом полито всё.
Если бы Ольга Николаевна в тот вечер обвила мою шею руками, если бы прижалась ко мне, если бы поцеловались мы, я совсем бы не был против. Как бы не так!
Дело даже было не в ней, я в тот вечер в её взаимности уверен был, но так боялся какого-нибудь несоответствия в мелочи какой-нибудь, что ни о каких действиях помыслить, не смел. Просто сидели мы, ужинали, говорили, пили чай, шутили, и нам было хорошо. Всегда бы так!
- Поздно уже, пойду. Конечно, не остановила она.
- Можно, я оставлю у вас свою бутылку?
- Да, можете оставить. Это ведь на многое намёк! – подумал я.
- Но за ней я могу придти в любое время – она же моя!
- Да, в любое время дня, если дома я.
Видите, как ловко вызнал я, что ночевать здесь пока нельзя. А как хотелось бы! что целоваться и обниматься рано ёщё. Мы не научились с ней пока даже серьёзно говорить, дурачимся, как дети, хотя внуков имеем уже. Оба осторожны, подозрительны, недоверчивы, очень медленно на сближение идём.
Мечтая о будущих счастливых встречах, расстались мы.
Выйдя из подъезда, я по скамейкам в грязных ботинках пробежал, как те невоспитанные дети, которых осудил, их тоже, наверное, безудержная радость заставила по лавочкам скакать.
На следующий день вечером никуда не пошёл, дома сидел – счастливый и спокойный, извёлся весь пока бегал и встреч с Ольгой Николаевной искал. А теперь я к ней могу каждый день придти, если дома она – эта мысль завораживала меня.