Во сне Алёна была 18 – летней девчонкой. Она бежала по своему, когда-то родному, весеннему двору с цветущими вишнями и яблонями, с изумрудной свежей зеленью клёнов и каштанов, дубов и акаций. Даже слышны были гудения шмелей. В палисадниках цвели фиалки и маргаритки, тюльпаны и шиповник. Многие годы сознательной замужней жизни этот двор и дом были чужими. Алёнка забежала в парадное. Перед нею возникло лицо взрослого Анатолия. От неожиданности, первого неуловимого движения страха, Алёна выронила пакет с батоном и молоком. Но момент опасности исчез, её потянуло к этому мужчине. Он тяжело дышал и хотел обнять Алёну. Чувство забытой близости и родства чётко вспомнилось, как это было в первый год супружества…Но через секунды оно сменилось на страх и ненависть к похотливому дурному мужчине. Он отстранился и криво ухмыльнулся:
«Наташка, не бойся. Я девочек не трогаю. У меня вон пасынок твоего возраста. Наташка, как хочется выговориться! Жуть такая наступила! Он ударил себя в грудь кулаком. Меня разве могут понять?...» Посыпались снежинки. Сыпет, сыпет, сыпет…Алёна, как маленькая вытянула язык и зажмурилась. Снежинки, огромные хлопья падали и тут же таяли, вкусной минеральной водой, почему-то «Лужанская». Алёна подумала, что при пониженной кислотности, такие снежинки не годятся. Если бы снежинки были «Миргородскими»…! Лестничная клетка постепенно пере-трансформировалась в прихожую квартиры Алёны, и снег перешёл в мел. Анатолий развязывал галстук, стал расстегивать тяжёлые часы и положил на пол со снегом. Алёна взяла щётку, чтобы почистить ему пиджак. Дойдя до карманов, получила пинок. Потом Анатолий заорал: «Ты идиотка! Не лезь в карманы! Я деньги харкаю кровью! Ты же в своей школе – нищебродка!» И он ударил её по голове. Потом второй раз! У Алёны разболелась голова. Сын, ещё школьник, вскочил между ними и, весь побледнев, дрожа, проговаривал: «Мать не трожь! Мать не трожь, не смей!!» Анатолий с диким взглядом наклонился к галстуку и часам, аккуратно одел их и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
Алёна сквозь слёзы увидала, как сын побрёл в свою комнату, сгрёб недописанные уроки в школьный рюкзак и включил телевизор. Потом стал смеяться от какой-то передачи.
Снова лестница и мокрая, скользкая. По неё спускается Алёна и натыкается на запертые двери парадного. Она поднялась к себе в квартиру. Потом снова спустилась. Потом опять поднялась…И вот снова уже чувствует себя Наташкой. Анатолий вынырнул как из-под земли и приложил палец к губам: «Тут могут прослушивать!»
***
Алёна Игоревна проснулась. Снова выпила таблетку и ушла на кухню. Посидела на кухне, чистенькой и украшенной в восточном стиле. Полила немножко свои вазоны в великолепных глиняных горшках, разукрашенных необыкновенными разнообразными рисунками. «Его уже нет. Ну нет его! Это теперь просто сон…И теперь ремонт, и теперь порядок…» - Алёна вздохнула.
12 декабря.
Утром Наташка спускалась по лестнице и увидала рабочих, ставящих новую дверь в квартиру Алёне (кстати, они разговаривали на «ты», хотя разница в возрасте была около 20 лет).
- Наташка!! Дверь меняю! Как хорошо-то! Ура! Заходи ко мне вечером на чай! Поболтаем. С кошкой познакомишься. Я тебе свои новые обои покажу! А линолеум до чего приятный – хочется по нему босиком ходить! Наташка, непременно ко мне вечером!