Зима, 2012 года… Улица маленького уездного городка делает крутой поворот и ныряет вниз с холма. Только бы и нестись, устремившись навстречу родному дому - тихой обители затерянной в лесах, вырвавшись из объятий тесных улиц, домов за заборами, скопления машин и снующих людей. Но мы тормозим свой бег, уткнувшись в вереницу машин, медленно скользящих вниз по ржавой наледи.
Перед нами маячат красные глазницы стоп сигналов, окутанные густыми клубами газа, изрыгаемыми из выхлопных труб в морозное пространство полдня. Я оборачиваюсь назад и сквозь заиндевевшее стекло багажника вижу длинный неспешный ход процессии машин, следующих за нами. Мы втиснуты в эту медленно текущую реку, урчащую моторами, зажатую косогорами и недвижимыми корабельными соснами, вцепившимися в песчаный зыбкий грунт.
Машины, карабкающиеся нам навстречу, осторожны и медлительно – плавны. Они останавливаются и зависают на почти двадцати пяти градусном уклоне косогора. И ждут…
Ждут, когда мимо проплывёт первая головная машина – высокий белый фургон мемориальной службы с раскрытыми настежь задними дверями и согбёнными скованными скорбью и морозом фигурами, ступающими за ним.
Людей немного: не больше десяти человек. Да и машин, наконец-то, свернувших в сторону городского погоста, всего три.
Движение начинает набирать обороты, процессия рвётся. Жизнь входит в привычную колею. И мы, постепенно разогнавшись, понеслись вниз - навстречу собственным заботам…