Детвора Волчьего леса - 2. Сказки Волчьего Леса
Послеобеденное солнышко припекало. Казалось, весь лес дремал в сонной истоме. А, нет, не весь. Из кустов рядом с сосной объявлений выглядывало два волчьих хвоста и один заячий. Их владельцы что-то старательно выкарябывали на кусочке коры.
- Привет, а что это вы делаете? – медвежонок Миха, довольный, что нашёл друзей, рявкнул во всё горло. Куцехвостый, Серко и Толстый, а это были именно они, кинулись врассыпную, и через несколько секунд их уже не было видно. В пограничников они играли долго и за это время прятаться научились виртуозно.
- Эй, ребята, это же я, - Миха уселся на молодую травку и, взяв в лапы кусок коры, прочитал вслух: « Глухая тетеря».
К этому времени друзья поняли, что тревога оказалась ложной и подошли к медвежонку. В эту дружную компанию медвежонка привёл Куцехвостый. Родители приятельствовали, вот и пришлось как-то взять с собой. Так и стали дружить вчетвером. Вот только в разведку с Михой ходить было нельзя – весь в папу-медведя пошёл – шуму от него на весь лес.
- Ну, объясните, что это? – попросил Миха друзей.
- Мих, ты знаешь, что Глухари, когда токуют, ничего не видят и не слышат вокруг? – начал Куцехвостый.
- Гонишь? – усомнился медвежонок.
- Кролик буду, если вру, - ответил Куцехвостый, всё-таки сумевший выбраться в деревню и познакомиться с кроликами. Знакомство с дальней роднёй зайчонка разочаровало. Какие-то они были трусливые, не то, что его друзья волчата и медвежонок.
- Если к Глухарёнку подкрасться, когда он токует, можно ему на хвост прилепить эту кору, только сначала надо смолой намазать сосновой, - сказал Серко.
- А зачем? – не понял Миха, до него и доходило так же как до папаши – долго.
- А затем, что он нас не уважает, - вмешался Толстый, - помнишь, как шишками сверху кидался?
Это Миха помнил, ему шишка прямо в лоб попала. Самое обидное, что это какой-то писатель увидел и сочинил стишок про мишку косолапого. Теперь каждый сопливый ребёнок знает, как ему, Михе, шишкой в лоб заехали. Медвежонок запыхтел.
- Ага, вспомнил, - обрадовался Куцехвостый, - Ты прикинь, как клёво будет: прилетит к этому задаваке тетёрка, а у него на хвосте эта записка!
- Главное, дяде Глухарю не попасться, - осторожничал Толстый.
Дядю Глухаря в лесу уважали все, кроме собственного сына, а друзья-зверята даже побаивались. Старый Глухарь как-то устроил им выволочку, когда они забрались в Гнилую топь. Да ещё предкам их настучал, мол, почему за детьми не смотрите, ведь запросто трясина засосёт, сгинут в болоте.
- А дядя Глухарь тоже токует! – сообщил Серко и все дружно захихикали, представив, как папаша с сынком стараются друг друга перетоковать.
- Ты, Миха, на стрёме стоять будешь, - заявил Толстый, обильно смазывая обратную сторону записки смолой...
Вечером того же дня по Волчьему лесу летала Сорока и с удовольствием сообщала новость о том, как опозорился молодой глухарь. С удовольствием, потому что Глухарёнок её, самую правдивую птицу, сплетницей обозвал. Сорока садилась на ветку над слушателями и начинала вещать:
- Прилетает, значит, к нашему Глухарёнку подружка. Он хвост как павлин перед ней распушивает, а на хвосте записка издевательская, смолой приклеена. Так они, вместо того, чтобы сами знаете чем, заниматься, весь день записку от хвоста отдирали. Часть перьев выдрали, смола уж больно крепкая. Подружка-то, как от записки избавились к Глухарёнку и так и эдак, а он, вместо того, чтобы сами знаете чем заняться, свой хвост ободранный осматривает и расстраивается. Ну, та, не будь дурой, к его папаше переметнулась. А наш старый Глухарь оказался ещё ого-го. Ладно, полетела дальше, а то ещё пол леса новость не слышало.