Тугодум

               
               
               
      Десять лет я собирался с мыслями, десять лет соображал, что к чему. Зато теперь до меня дошло. Зато теперь я точно знаю, чего добивалась она от меня тогда – десять лет назад.
      Она подошла, пряча взгляд в землю, и спросила елейным голосом:
      - Ты свободен сегодня вечером?
      - Свободен, - ответил я, не понимая, к чему она клонит.
      - У меня есть лишний билет в театр, - сказала она.
      - Лишний билет? – удивился я. – Беру, не глядя. Сколько просишь сверху?
      - Нисколько, - ответила она. – Я предлагаю его тебе бесплатно.
      - А-а-а, - догадался я, - ты меня приглашаешь.
      Она покраснела до кончиков ушей и едва слышно прошептала:
      - Считай, приглашаю.
      - Замётано, - согласился я. – В семь жду тебя у театра.
      После спектакля я пошёл её провожать. Она взяла меня об руку и восторженно произнесла:
      - Ах, как они любили друг друга.
      - Кто? – спросил я.
      - Герои пьесы, - ответила она.
      - А-а, - сказал я. – На сцене, что хочешь можно нагородить. Спектакль – это плод фантазии.
      Потом была вылазка на природу. И опять по её инициативе.
      Мы прекрасно провели два выходных дня, но при расставании у её дома она вдруг поцеловала меня в щёку и, звонко рассмеявшись, скрылась в подъезде. А я остался в недоумении: что она этим хотела сказать?
      Прошло ещё несколько месяцев, мы съездили с ней в отпуск по путёвкам, которые она где-то раздобыла, а после отпуска я вдруг обнаружил, что в чёрном костюме стою рядом с ней за красиво сервированным столом, а со всех сторон нам кричат: «Горько!»
      - По какому поводу шум? – напрягся я, - но она не дала мне в этом разобраться: положила голову мне на грудь и обвила шею руками.
      Через девять месяцев новый сюрприз: она объявила, что у нас будет ребёнок. Что? Где? Когда? У кого это у нас? Пока я пытался добиться ответа на мучившие меня вопросы, она вручила мне в руки свёрток, из которого пищало и капало.
      Прошло ещё два года, свёрток принял вертикальное положение и стал называть меня папой. А она так и вовсе распоясалась: то сбегай на детскую кухню, то смотайся в аптеку, то сгоняй в магазин, то вынеси горшочек. Я бегал, мотался, гонял и никак не мог сообразить, когда и откуда всё это свалилось на мою голову.
      В последующие пять лет она опутала меня новыми заботами: забери из детсада, отведи в школу, сходи на родительское собрание.
      Наступая на горло собственной песне, я делал всё, что она просила, но какой-то внутренний голос всё время подстрекал меня: здесь, брат, что-то не то.
      А сейчас я, наконец прозрел. Меня, наконец осенило. Я понял, что тот, десятилетней давности, театральный билет, вовсе и не был лишним. Он нужен был ей, как приманка, предлог, наживка, на которую я, как глупый карась, клюнул вместе со спрятанным в ней крючком.
      И теперь, дорогие граждане судьи, когда вы знаете всё, я прошу вас простить мне моё запоздалое прозрение и развести нас по совокупности изложенных здесь обстоятельств. Обещаю, что впредь буду весьма осторожен по части знакомств с представительницами противоположного пола, а тот злополучный театральный билет, который я так опрометчиво принял из её рук десять лет назад, обязуюсь оплатить из ближайшей получки даже без исполнительного листа.