Наблюдения Клиента, который пришел просто подстричь волосы, потому как женщина и мужчина сидят в одной очереди к одному и тому же мастеру.
Все же, не важно - с каким цветом волос ты рожден. Важно – в какой цвет ты его окрасил.
« Я долго наблюдал за своими клиентками в салоне. Мне был важен результат – каким образом цвет волос может повлиять на жизнь милых женщин. О чем они думают после того, как их цвет поменял свою первозданность. О чем они говорят, о чем размышляют, чего желают и главное, чего от них можно ожидать в следующий приход на мое кресло? Что они на этот раз могут попросить меня, вернее мои руки, чтобы начать жизнь, как с чистого листа. Да, я мастер своего дела. Из любой дурнушки я могу сотворить королеву Монако. Из любого цвета волос я могу создать палитру чувственных красок на их жиденьких и слабеньких головках. И они как бутончики роз распустятся прямо на моих глазах, одаривая меня крупными вознаграждениями, засовывая в мой карман белоснежного халата купюру в пятьсот рублей. Двигая свои стебельки пальчики все дальше и дальше, как будто проверяя меня на прочность и щедрость моей души.
В назначенное время заходит моя клиентка Маргарита. Женщина лет сорока, пышногрудая, занимающая высокое положение в своем офисе. Она всегда была брюнеткой в теле. Носила строгие офисные костюмы и красила губы неизменно в красный цвет. Я ее даже никогда не спрашивал: « Ну что. Маргарита, что будем делать?» Всегда было всё понятно – волосы помыть, подстричь, уложить и нанести лак.
Но тут, не успев сесть ко мне в кресло, Маргарита как-то странно на меня взглянула, будто собираясь отнять всю мою выручку.
- Будем всё в корне менять, Петр! – громко командным голосом выдала Маргарита такие новости.
У меня даже полотенце зашевелилось на плече и так мелкой рябью продвинулось это шевеление ниже к самой бахроме.
- Что же, мы будем менять, Маргарита? – спросил я ее, заискивающим взглядом поглядывая на ее волосы.
- Цвет! Все остальное как всегда – подстричь, уложить и побрызгать! – отрапортовала Маргарита.
- Мелирование? – переспросил я ее.
- На кой черт, мелирование? Полностью! Блондинка! – скомандовала Маргарита.
Я все сделал в лучшем виде! Цвет был изумителен. Убрал желтизну, добавил пепельность в белоснежность. Разложил пряди на чистоту белого света. Уподобил гармоничное сочетание с первозданностью настоящей блондинки. И когда, я поднес к ее глазам зеркало и гордо произнес: «Ву аля, Маргарита!»
Маргарита, едва взглянув на себя, резко изменилась в лице,- появилась некая припухлость в губах, ранимость в глазах и тайна во всем теле.
- Эдик, ты гений! – воскликнула Маргарита.
Почему она меня назвала Эдиком, я не понял, но стал соглашаться с ее комплиментами в мой адрес. Приятно, когда тебя называют гением!
Она легко вспорхнула с кресла, достала купюру в пятьсот рублей и стала засовывать в мой нагрудный карман, двигая рукой все дальше. Хорошо, что карман заканчивался не доходя пупка, иначе я не знаю, чтобы со мной уже происходило после.
Через две недели ко мне снова прилетела Маргарита. Она странно улыбалась, на губах красовалась помада розовых оттенков, а тело облегало платье в рюшечку и оборочку непонятного цвета серо-сизых тонов.
- Эдик, что это такое? – и Маргарита указала на корни волос, откуда пробивалась чернота.
- Маргарита, это корни. Волосы отрасли. Придется подкрасить, - ответил я ей.
- Нет, Эдик (она упорно меня называла Эдиком, и меня это уже начинало злить), это не корни, а моя беда! На работе все смеются надо мной, никакого подчинения я не наблюдаю в глазах сотрудников. Гаишники требуют меня выйти из автомобиля. И главное. Эдик, меня разлюбил мой Игоречек…, - и Маргарита всхлипнула пару раз.
- Так что вы предлагаете? – спросил я её.
- Я уже не знаю. Может, попробуем в рыжий покраситься?
- Это идея, - согласился я.
Я засучил рукава, развел краску и начал творить полную рыжую гамму на ее блондинистых волосах. Надо сказать, что я с успехом проделал все манипуляции с этим цветом. Я подобрал все оттенки, сочетал невозможное с реальным, придал шарм краске и наложил на волосы так, что она уже стала сиять, еще не успев высохнуть.
- О! – произнесла Маргарита, - Шармон, Пьер! Я чувствую себя Королевой Австрийской! Какая легкость и изысканность.
И снова она стала засовывать пятисотую купюру в мой нагрудный карман. Хорошо, что он был не бесконечным, иначе, я бы точно не удержался и что-нибудь такое да и сотворил.
Маргариты очень долгое время не было. Я даже стал переживать, уж не случилось ли что с нею. Но через месяц Маргарита пришла - жива и здорова.
Волосы были в самом ужасном состоянии. От цвета осталась коричневая копна в сентябре на поле, где крестьяне собирались вспахивать землю под зиму.
- Да, Пьер, - так грустно сказала Маргарита (я уже ничему не удивлялся, пусть я буду даже Абрамом, лишь бы пятьсот рублей лежало у меня в кармане), стыдно признаться, но я так закрутилась. Но видно все зря, Пьер. Игоречек ушел к блондинке, в офисе на меня всю работу свалили, даже гаишники перестали останавливать меня. Все рушится, Пьер.
И она снова всхлипнула, но на этот раз меньше обычного.
- Марго, - так тихо я спросил ее, - а может, давайте снова в черный? А? Тем более, мне безумно нравятся брюнетки. В них есть тайна, они как парящие над бездной. А как им идет красный цвет! А этот жгучий взгляд! А эта стать, как у необъезженной кобылицы!
И после всех моих манипуляций с цветом и прохождением руки Марго в моем кармане, мы тихо сидели в кафе. Я любовался ее волосами, а она мне рассказывала, как она отдыхала в Испании и ее там все принимали за свою.
А после….мы стали жить вместе. И у Марго стал личный мастер по укладке волос в любое время дня и ночи, и она называла меня ласково Петенькой.