Поезд № 129 Красноярск - Анапа уже вторые сутки стучит своими круглыми, но по-прежнему в квадрате колёсами по рельсам. Владимир Мокушка вновь, как и год назад, лежал на верхней полке и вспоминал. Бока опять болели. Радикулит противно размолотил всё его тело, и оно превратилось в единый больной сустав. Но Владимир ехал в поезде уже в четвёртый раз в жизни и поэтому стойко переносил все тяготы и лишения езды. Третий раз он ехал в этом же поезде всего год назад без особого желания, потому что не знал, где находится этот город Анапа, хорош ли он и что такое отдых на море вообще. Сейчас он всё это знал и считал, что благодаря своей тёще Марии Ивановне, он второй раз в жизни вместе со своей женой Клавдией едет на Чёрное море и там чудесно отдохнёт.
Мария Ивановна на сей раз отпустила их только на две недели без дороги, а если считать с дорогой, то на двадцать четыре дня. Михалыч вновь согласился в отсутствии Мокушки присмотреть за пасекой. Но он что-то странное сказал им при прощании. «Кажись», так:
- Берегитесь там в Анапе. У вас могут быть враги, которые захотят вам навредить.
- Какие могут быть враги? Бог с тобой, - ответил Мокушка.
До Новосибирска доехали точно так же, как и в прошлом году. Правда у Клавдии уже не было того восторга, который она демонстрировала при первой поездке.
В их купе, в котором они заняли свои места, на нижней полке ехала на отдых моложавая алтайка.
- Я вообще-то еду в плацкарте, потому что боюсь ездить в купе. Попадешь с каким-нибудь мужчиной, а он приставать начнёт, и помочь не кому, закрыты же.
- А вы что в такую ситуацию уже попадали? - спросила её Клавдия.
- Нет, конечно, но я всегда оберегаюсь. А кем вы работаете? - задала она Клавдии её больной вопрос.
- Я сейчас домохозяйка, уже на пенсии, вы-то вон какая молодая.
- Да какая же я молодая, мне уже пятьдесят лет.
- А выглядите на тридцать, - подтрунивала над ней Клавдия.
- Это потому что я постоянно купаюсь в пантокрине.
Клавдия слышала, что в райцентре одна заведующая фермой купалась в молоке. Но что бы купаться в пантокрине? И как это возможно?
- Не поняла. Пантокрин ведь это очень дорогое лекарство, и его делают из рогов (пант) животных.
- Да так оно и есть. Я держу мараловую ферму. Марал, конечно, животное полудикое, пасётся, где ему вздумается, но все равно наши пастухи за ними следят. Раз в год мы спиливаем панты и готовим их на продажу. В нашей стране их продавать не выгодно. Я работаю в основном с корейцами. Они за панты дают большие деньги. При подготовке пантов на продажу мы их варим, а потом сушим при высокой температуре. Труд конечно адский но, приносит хорошую прибыль. Вот в этой-то воде, в которой варят панты, я и принимаю ванны. Знаете, очень помогает. Выглядишь на много моложе своих лет, и, кроме того, очень повышается общий тонус организма…
Мокушка всё это слушал лёжа на своей полке, и настроение его всё больше портилось. Даже женщина-алтайка имеет своё прибыльное дело, а он до сих пор работает на тёщу. И так ему стало грустно, что хоть плачь.
Вскоре алтайка вышла, и два места в купе заняли крутые мужчины. Крутизна из них пёрла отовсюду. Одеты в такую-то жару они были в кожаные безрукавки. Также у них были богатые портфели из настоящей, а не искусственной кожи. Они разговаривали в основном взглядом, и только изредка произносили непонятные для Мокушек слова. Пахло от них дорогим одеколоном или духами, но Мокушке они почему-то не понравились. Кушать они ходили в ресторан.
- Клава, ну что пора капусту доставать?
- Я тоже считаю, что пора.
Дело в том, что по опыту прошлого года при питании в поезде Мокушкам так не хватало чего-нибудь кисленького, и на этот раз они взяли с собой в дорогу трёхлитровую банку квашеной капусты. Двое суток они обходились варёной курицей и колбасой, но вот настала пора консервов и капусты. Организм требовал. Достав из-под сидения капусту, они разложились на столе и ради приличия пригласили к столу этих крутых ребят. Они были уверены, что те откажутся, но, к удивлению Мокушек, крутые мужчины с удовольствием приняли участие в трапезе. Так Мокушки узнали, что и крутые ребята, питающиеся по ресторанам, тоже любят квашеную капусту.
Затем, после их выхода, в купе на нижнюю полку села пожилая женщина, а на верхнюю – замызганный гражданин какой-то южной национальности. Он как только вошёл в купе, сразу забрался на свою полку и уснул. Видно на вокзале провёл много времени и был рад отоспаться. В вагоне было жарко, и поэтому отдыхавшие люди не укрывались ни одеялами, ни простынями. Проспав, не раздеваясь всю ночь, утром этот гражданин сходил в туалет и завалился спать заново. Когда он повернулся лицом к стенке, из заднего кармана брюк вывалилось партмане, упало на пол и, развернувшись, вывалило из себя достаточно большую кучку стодолларовых купюр. Они рассыпались по полу, и трое случайных соседей по купе уставились на такое богатство. Пожилая пассажирка с нижней полки собрала всё это в неаккуратную кучку и засунула под матрац спящему мужчине.
По вагону проводник вёл прилично выпившего человека и при этом спрашивал:
- Может, это ваше купе?
Мужчина в каждом купе наклонился и смотрел в окно:
- Нет, это не моё купе, пошли дальше.
Приблизительно через полчаса этого же мужчину вели уже в обратную сторону.
- Мы здесь уже проходили, в каком вагоне, в конце концов, вы едете?
Мужчина очень внимательно посмотрел в окно и сказал:
- Когда я садился в Новосибирске на поезд, напротив окна был ларёк и в нем продавали пепси-колу.
- Ну что делать будем, спросил один проводник второго, сдавать в милицию на первой же стоянке или дадим выспаться и определимся.
- Жалко товарища, пусть выспится, - ответил второй проводник и пьяного куда-то увели.
Через пару часов спавший гражданин проснулся. Он слез и, поправляя одежду, вдруг обнаружил, что задний карман пуст. Сел на нижнюю полку и стал вытирать с лица пот полотенцем. При обнаружении утраты ни один мускул не дрогнул у него на лице. Мокушек поразила его выдержка, и они зауважали этого человека.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем подобравшая партмане женщина сказала:
- Когда вы спали, у вас из кармана что-то выпало, и я засунула это вам под матрац.
Мужчина встал, приподнял матрац и обнаружил там утрату. Собирая и укладывая деньги обратно в партмане, он поблагодарил женщину и снова забрался на свою лежанку.
Вдруг поезд резко затормозил. Несколько человек в вагоне упали с полок. Когда поезд полностью остановился, проводники вагонов высыпали наружу выяснить, что случилось.
- Кто-то сорвал стоп-кран, и теперь мы поедем на квадратных колёсах, - сказал проводник, проходя по вагону.
- Как это на квадратных, не понял Мокушка.
- Если срывается стоп-кран на полном ходу, то может случиться и авария, но нам повезло, у нас просто сшоркались колёса и теперь они не совсем круглые.
После того как поезд вновь тронулся в путь, все пассажиры ощущали как их вагон стал подпрыгивать. Заменить все колёсные пары на одной станции было нереально, и поэтому их меняли небольшими группами по четыре – восемь пар на очередных стоянках. Вагон, в котором ехали Владимир Иванович и Клавдия, подпрыгивал ещё достаточно долго, пока на одной из станций их так же не заменили.
Когда утром Мокушки проснулись, в купе находилась молодая пара с девочкой лет пяти. Личико её было бледное, глазки бесцветные и она молча в уголке играла со своей куколкой.
Клавдия накрывать стол для завтрака. Девочка смотрела на них голодными глазами.
- Можно покормить вашу девочку? – спросила Клавдия.
- Ни в коем случае, у неё пищевая аллергия, и она кушает только разрешённые продукты.
- Извините, мы не знали.
Но когда родители пошли за чаем, Мокушка отрезал кусочек сала и сказал девочке:
- Сало будешь?
Та утвердительно покачала своей миленькой кудрявой головкой. Мокушка дал ей сало, и она быстро засунула весь кусочек в рот и, почти не разжёвывая, проглотила. Очевидно, она это сделала, чтобы не узнали родители, но Клавдии показалось, что девочка была уж очень голодна.
До прихода родителей Владимир успел дать девочке ещё два кусочка, и с ними она расправилась так же.
Не очень-то понимали Мокушки, что такое пищевая аллергия и что могло бы произойти с девочкой, будь у неё аллергическая реакция на сало, но пронесло, и девочка была рада, что она покушала необычное для неё кушанье «сало», и родители об этом не узнали.
Изредка маленькие дети из других купе заходили к ним, и Мокушка (как это было и в первый раз), играл с ними в «Мы скакали на лошадке». Дети радовались и громко пищали.
В соседнем купе молодые родители везли на море полугодовалого мальчика. Мальчик лежал на простыне и громко шумел погремушками, разинув свой беззубый ротик.
Он махал этими погремушками, ещё не обладая координацией движений, и поэтому это у него получалось очень смешно. Мокушка взял погремушку и, погремев ею над мальчиком, прочитал стишок, который только что сочинил:
У Илюшки две игрушки,
Два красивых шарика.
Папа, мама берегитесь,
Могут быть фонарики.
Клавдия поняла. К её Володе вновь приходит вдохновение.
Всю дорогу каждый день изредка по коридору проходил полный мужчина небольшого роста. Мокушка обратил на него внимание ещё на перроне новосибирского железнодорожного вокзала. Его лицо и фигура ему были знакомы, они где-то встречались, но где? Сколько не вспоминал Мокушка, но так и не вспомнил. Обращаться к мужчине он не стал, потому что на ум пришла одна история, приключившаяся с его сестрой.
Как-то приехала к ним его сестра, проживающая в Кемерово. Ехала она до Бийска на Томском поезде. А когда зашла в дом, то первым делом спросила:
- Володька, ты не ехал со мной в поезде?
- Как я мог быть с тобой в поезде, если я после армии вообще никуда не ездил, а что?
- Да сейчас в поезде, в купе вместе со мной ехал мужчина, точь-в-точь как ты. Я ему говорю: «Володька, это ты?». А он мне: «Нет, меня зовут не Володька», и ни в какую. А так был похож, так похож, и лицо, и руки, и осанка.
Вспомнив, как оплошала сестра, он перестал обращать внимание на этого мужчину, хотя тот продолжал изредка появляться на горизонте.
На четвёртый вечер Мокушка лежал на нижней полке, а Клавдия для разнообразия поднялась на его место. Почти все спали, а он предавался мечтам об отдыхе. Неожиданно для себя он увидел человеческую руку, которая шарила в кармане его рубашки, висящий на крючке у прохода. Вместо того чтобы тихонечко подняться и схватить воришку, он громко крикнул:
- Ты что делаешь, гад?
Рука сразу исчезла, а пока Владимир Иванович вставал и надевал тапки, в проходе никого уже не было. Громко хлопнуло ряд дверей. Мокушка выскочил в тамбур, межтамбурная дверь была открыта, но в тамбуре тоже никого не было.
Когда вернулся в купе, Клавдия бурно обсуждала случившееся с соседями.
В принципе, в кармане рубашки ничего не было. Все деньги и документы Мокушки предусмотрительно спрятали в сумочку Клавдии, а сумочку положили под сидение, на котором спала Клавдия. Вот тут-то Владимир Иванович и вспомнил слова Михалыча о возможных врагах.
Вот она последняя утренняя остановка с видом на Витязевский лиман. Теперь уже не Владимир Иванович спрашивал о том, что это и как добраться от вокзала до Анапы, а его.
Всё повторилось, как и год назад. Маршрутка появилась уже тогда, когда они не чаяли её увидеть. Втолкнули вещи в душный тесный салон, забрались сами и вздохнули с облегчением.
Ура, мы в Анапе! Мокушки во все глаза смотрели на знакомый им город. Город завораживал, он был так красив и убран. Казалось, они с Клавдией снова попали в земной рай. Мимо окон маршрутки проплывали цветущие деревья и клумбы. За год город неуловимо изменился и стал ещё краше. В восемь часов утра они постучались в металлические ворота Фоминичны.
Валентина Фоминична их встретила в хорошем настроении, как никак она всегда любила постояльцев и очень переживала, когда у неё не все комнаты для гостей были заняты.
- Доброе утро, Валентина Фоминишна. Вот мы и приехали.
- Доброе утро. Ну как добрались? Ваша комната свободна и ждёт вас, - сказала она, когда открыла на стук калитку.
Под ногами Фоминичны бегала маленькая собачка и громко лаяла на супругов. За год она забыла их запах, но, обратив внимание на то, что Фоминична с ними приветливо разговаривает, упокоилась, обнюхала и лизнула Клавдии ногу.
- Да, Фоминишна, а та наша коробка далеко? Можно её забрать?
- А почему нельзя, конечно, можно, - ответила Фоминична, - сейчас принесу.
Пока Клавдия разбирала вещи, Фоминична им принесла заветную коробку. Мокушки незамедлительно её открыли и убедились, что половина коробки была заполнена различными туристическими билетами и квитанциями.
- Всё. Обратно запечатываем и продолжаем собирать дальше. Смысла считать совершенно не вижу, будет одно расстройство, а сегодня я расстраиваться не намерен. Согласна?
- Согласна. Я думаю, что сегодня ни на какие экскурсии мы не поедем, лучше сходим на море и прогуляемся по городу. А по пути купим билеты на поездку куда нибудь. Вот так мы и начнём снова путешествовать по туристическим маршрутам Анапы. Времени у нас достаточно.
- Поддерживаю.
Мокушки этот свой первый день провели, как и планировали. Город за время их отсутствия изменился. Он стал ещё наряднее. Всего лишь за год появилось много шестнадцатиэтажных зданий, серые коробки которых пока ещё с пустыми глазницами свысока смотрели на низких двух и трёх этажных соседей. Но всё говорило о том, что и они скоро станут очередным украшением Анапы. Центральный пляж не изменился: та же камка и та же масса отдыхающих.
Домой они пришли рано и сразу же легли отдыхать. Четверо суток в дороге прошли не напрасно, накопилась дорожная усталость и сон, уже не под стук колёс, быстро сморил их.