Мы проснулись около восьми, мой старый будильник хорошо сработал. Он ждал меня несколько лет!.. Всё здесь хотелось потрогать руками, нахлынули воспоминания. Смахивая перед сном пыль с мебели, Наташа тоже поддалась светлой печали и всё время повторяла: "Эрик, а помнишь..."
Конечно, помню! Как я могу забыть?.. Здесь я провёл лучшие годы моего становления священником, пережил множество потрясений и крылатое чувство победы, когда удавалось кому-то помочь и что-то исправить. Мои томления и мечты, которым, я считал, не суждено уже сбыться. А потом её неожиданный приезд с дочерью, ставший для меня настоящим чудом и рождественским подарком, хотя я безумно боялся и переживал за последствия, ведь были нарушены данные мною обещания. И пусть нам было нелегко сдерживать свой пыл, мы всё равно растворялись друг в друге от каждого прикосновения. И наша первая ночь, а после их бегство, бесконечно долгие вечера одиночества и ожидание неизбежного. Последнее, что я пережил здесь, это чувство, что теряю Наташу навсегда. Наспех собираясь в дорогу, не переставал молить Бога о милосердии.
Крепче прижав к груди мою спасённую половинку, уснул счастливым, словно вернулся в родную колыбель. На этой узкой кровати спалось вдвоём удивительно комфортно. Не может быть в квартире, предназначенной для католического священника двуспального места... Только я стал исключением из правил. Мы слились в одно целое, неразделимое и живое.
Аккуратно вытащив из-под её шеи давно затёкшую руку, поцеловал ещё дремлющую жену. Наташа сладко потянулась.
- Доброе утро, любимый!
- Здравствуй, солнышко! - я погладил её шелковистые волосы и подумал о том, как же счастлив, и пусть цена уплачена большая, повторись всё сначала, я бы не стал ничего менять.
- Мне приснился странный сон... - задумчиво произнесла Наташа.
- Да? Расскажи, и станет легче.
- Будто идёт по миру огненная волна, а люди прячутся кто где, и многие, как ни странно, на деревьях. Все знают о надвигающемся неизбежном конце. Ожидание смерти ужасно, время тянется и исчезает одновременно. И вот пламя настигает нас, я открываю глаза и понимаю, что это сила любви Господней, и я всё ещё жива, более того, огонь не причинил мне ни малейшего вреда! Мы с ним будто из одной энергии. Выживают лишь те, в ком есть любовь... - её глаза стали влажными. - Я отправляюсь тебя искать, знаю, что ты опять кого-то спасаешь. Многие люди превратились в пепел и рассыпаются на моих глазах от малейшего дуновения ветра. Жуткое зрелище, а вот природа не пострадала, напротив, стала ещё прекраснее и животных много больше, чем ранее, и они совсем не боятся нас, людей, как и мы их. Я различаю твой силуэт на берегу реки, ты кого-то вытаскиваешь из воды. Подхожу ближе и вижу леденящую душу картину: плывёт множество людских тел, живых и мёртвых. Те, что живы, тянут к тебе руки, и ты вытягиваешь их по одному, в основном это дети, маленькие и большие...
- Чада Божьи для священника все и стар, и млад.
- Тебе нужна помощь, ты не справляешься один, я пытаюсь, но руки, тянущиеся ко мне соскальзывают, их не удаётся ухватить. "Просто держи меня! Иначе мы оба упадём в реку и погибнем", - были твои слова. На это сил хватает только у мужчин, стоящих вдоль реки, каждый на своём участке, понимаю я. И крепко держу тебя, обхватив за талию, как только могу, ведь ты - самое дорогое, что есть у меня на этом свете! На берегу дети обретают свой реальный возраст и пол. Странный сон...
- Вполне реальный, - ответил я, но не стал ничего объяснять. - "О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один"(МФ. 24:36).
Наташа тяжело вздохнула.
- Не тревожься, душа моя! Всё будет хорошо!.. Ты ведь удержишь меня?
- Я сделаю всё, что смогу. Она ещё теснее прижалась ко мне, как ребёнок, ищущий защиты и тепла.
- Нужно просто жить и делать добросовестно то, что ты считаешь нужным и важным, и ничего не бояться. Если веришь Господу, доверяй Ему во всём, твоя жизнь и смерть находятся в Его любящих руках. Чего бояться? Даже если и умрёшь, жизнь на этом не заканчивается! О душе заботиться надо, ради неё мы здесь... Всё остальное взято напрокат и будет возвращено. Всё, кроме любви.
- Я так люблю тебя! - нежные пальчики заскользили по лицу и мягкие тёплые губы осыпали поцелуями.
- Всё, больше никакой философии! Иди ко мне!..
Еле успели к началу крещения. Юрис уже встал давно и выглядел бодро. Я спросил его, как дела? В ответ он просто пожал мне руку с благодарностью и улыбнулся, продолжая заниматься приготовлениями.
"Теперь они справятся без чьей-либо помощи, и это прекрасно. Быть полезным хорошо, но ещё лучше научить обходиться без постороннего вмешательства."
Было довольно много народа, хлебосольная семья Виталя и Кристины любима в городе, да и родственников у них хоть отбавляй. Мы подошли к виновнику торжества, лежащему у папы на руках. Виталь по-дружески поприветствовал меня, и представил своего третьего сына. А потом перевёл глаза на Наташу и с пониманием улыбнулся:
- Рады познакомиться с Вами! - сказал он заговорщицким тоном, а я перевёл.
В этот момент подоспела Кристина, обняла меня, а потом Наташу, с таким жаром, что она даже слегка опешила.
- Мы так рады, что вы пришли! Все думают, что это твоя сестра... я не стала их переубеждать, но мне кажется, трудно не заметить счастливого блеска ваших глаз! - последняя фраза была сказана очень тихо, только для нас, с сияющей улыбкой на устах. - Наконец-то ты счастлив, ойтец!
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/12/22/1392