Это было так давно,
люди помнят всё равно,
не забыть о той любви,
ей наполнен высший мир,
как сияние звезды,
та что путь нам освещает,
дарит нежные мечты.
Средь пустынь великий град!
Цвёл как будто райский сад!
Белокаменные стены,
по ним вился виноград.
А по городу каналы
с чистой, как слеза, водой,
всех прибывших удивляло:
- Бог подал, сравнив с мечтой!
Градом правил тем султан,
был почтенным, чтил ислам.
Кем бы ни был человек,
всё одно найдётся грех,
он имел один изъян,
"Коли раб - рабом и быть,
службу в верности хранить.
Но был добр он и к врагам.
Вот таким наш был султан.
У султана была дочь,
если выйдет она в ночь,
луна меркнет, звёзды гаснут...,
бело лика и нежна,
юна дева, но мудра,
локоны её волос
заплетались в сотню кос,
уста - розы лепестки,
станом гибка от лозы,
лёгкой поступью идёт -
как лебёдушка плывёт.
Ой, султан! Велик в затеях!
Во дворце навёл аллеи,
и средь них фонтан сиял,
серебро воды взвивал.
Как княжна его любила!
И частенько приходила,
полюбуется водой,
да и радужной дугой,
над фонтаном что искрилась.
Сердце вольное её,
в мечтах песенки спевало,
про любовь стихи слагало,
просто - девичья забава,
знать для сердца не отрава,
коли сдерживает пыл.
При дворце садовник был,
раз увидев, сердцем вздрогнул,
с уст сорвалось у него:
- Боже...! Я люблю её!
Меж кустов часами ждал,
свои мысли посылал,
к ней, к одной, любимой деве
свою душу отдавал.
Год прошёл как день пустой,
сердце млеет, тело чахнет,
сам уже лучиной гаснет...
Но заметила княжна
каждый вечер не одна
у сребристого фонтана:
"Кто- то взором душу тянет...
Кто таков?" - на сердце рана,
"Как не зрит моя охрана,
то что телом слышу я?"
повернулась в миг княжна,
стали грозными глаза:
- Кто ты есть?
Коль вор, уйди!
Не на том стоишь пути!
Коли Бога есть пути,
так будь честен, выходи!
Тут кусты, как будто двери,
распахнулись, сам не веря,
вышел наш садовник-раб,
понимая, что не прав.
- Знать хочу, как звать тебя?
Чей твой род? И чья земля
твою дерзость воспитала? -
взор вонзила точно жало.
- Магомед я раб княжна,
Йемен - мать моя земля,
род мой - Азры, я кочевник,
я любви великий пленник,
коль в любви горит душа-
жизнь взлетает в небеса.
Мне сам Бог послал пути,
выслушай слова мои,
не перечу я судьбе,
кто есть раб такой княжне,
мне б дорогу целовать,
где прошла твоя ступня,
а песком под ней лежать –
Божья почесть для меня.
Можешь сдать меня охране,
в повеление султана,
но прости за дерзость пытки,
подари ты мне улыбку,
подари свой взор от неба,
нет на свете цветка краше...
О! Пленительная дева!
Умереть поверь не страшно,
страшно мучится в изгнанье,
в райском, красочном саду,
на цветы смотреть в молчанье.
Дева слышит, не поймёт:
"Толи песню он поёт?
Толи слёзы свои льёт?
Как изысканны слова,
не земная чистота".
Были столь они ранимы,
как прозрачная слеза,
слышать ей не приходилось
от мужчины не когда.
- Кем ты в царстве нашем служишь?
Слишком дерзок, иль послушен?
Молвил он:
- Садовник я,
и молчать моя стезя.
Дева взглядом обмеряла,
и тихонько примечала:
"Правду молвит, коль дрожит".
- Уходи, ему велит.
И за мною не следи.
Коль пред Богом меня любишь,
значит, мою службу с служишь.
И в дворец к себе ушла.
Разум там, где чистота.
То, что Богом быть должно,
то судьбой сотворено.
Божья милость рабу пала,
повелителю дослали:
- О! Султан! В твоих владеньях!
Под твоим лишь повеленьем!
Служит верою твой раб,
не имущий малых прав.
Силу слова он имеет,
мудрость родником журчит,
песни так свои слагает,
плачет даже и пиит,
звуки, словно кружева,
в светлом взоре тишина.
- Кто есть раб?
- Да твой садовник,
соловей пред ним умолкнет...
- Так зовите же сюда!
Удивился он тогда,
когда парень излагал,
мудрость всю что он познал.
Наш султан был добродушным,
и знаток он был в искусстве,
в храм его служить послал,
чтобы мудрость излагал,
белую подал одежду,
султан мудрость уважал.
Как то раз княжна гуляла,
с своей свитой по дворцу,
захотелось ей взобраться
на почётную стену,
посмотреть как тонет солнце
в дюнах отражая свет,
со стены молится Богу...
Да хоть где, запретов нет.
По стене она идёт,
будто кто её ведёт,
взгляд на землю опускает,
к храму суфии идут,
меж собою речь ведут,
а один средь них идёт,
светлый взгляд к княжне плывёт,
в этом взгляде сердце тонет,
сердце ранило..., родное...
"Кто ж ты суфий…?
Магомед ...",
деве вспомнился ответ.
Солнце в небе угасало,
княжна Богу уповала,
к небу руки вознося:
О! Аллах! Воля твоя!
Не заснуть ей было в ночь
и ни кто б ни смог помочь,
в деве сердце голосило,
глядя в небо на светила,
видела глаза его,
"Нет не быть..." вздыхала всё.
Утро началось с отца:
- Как спалось? О! Дочь моя!
И ответила княжна:
- О! Аллах! Всевышний наш!
Бережёт нас в всякий час!
О! Отец! Люблю тебя!
Как ты балуешь меня.
- Дочь моя! О радость дня!
Что подать тебе в забаву!
Что ты хочешь? Дочь моя!
- Я живу в благословенье,
но хотелось бы творений,
звуков мудрости мне внять.
- Как мне дочку не понять!
Сего доброго влеченье...
Мудрецов велю послать.
Мудрецы вошли в палату
и склонились перед ней:
- Дочь великого султана,
радость, свет его очей!
Что познать ты захотела?
Дева посмотрела смело:
- Объясните... Средь ночей,
блещут в тысячу огней
звёзды, так же и луна,
но как только солнце всходит,
они меркнут как всегда?
-О! Великая княжна!
Солнце это есть звезда,
близкий свет глаза слепит,
мудрость вечная гласит,
коли сядешь у костра,
то померкнет и звезда.
Всё что близко, заслоняет,
всё собою затмевает.
Твой отец султан велик!
Но увидит твой лишь лик,
о стране всей забывает,
так любовь его сияет
к милой дочери своей,
всё отдаст во благо ей!
В мире только лишь аскет,
видит только дальний свет,
ближний он не замечает,
как и то, во что одет.
Дева мысли повела,
сразу вспомнила слова:
"род мой - Азры, я кочевник,
я любви великий пленник".
- Бога истина! Хвала!
Тихо складывая мысли,
дева речь свою ведёт,
словно паутинку вьёт:
- Говорят что есть страна,
ватой устлана земля,
если вату в руки взять,
она станет как вода?
-Есть, княжна, земля такая,
имя ей, от рос слагают,
там огромные леса,
как пустыня там луга,
ветры холод нагоняют,
воду в пепел превращая,
пепел тот зовётся снег,
от тепла в ладонях тает,
свои слёзы излучая.
Это будто скорбь людей,
с лиц улыбка не струится,
будто мёртвые их лица,
а как рану обласкаешь,
сердце их теплом согреешь,
они тихо оживают
и слезой уходит пепел.
Дева мысли повела:
"мне б дорогу целовать,
где прошла твоя ступня,
а песком под ней лежать-
Божья почесть для меня".
- Бога истина! Хвала!
Тихо складывая мысли,
дева речь опять ведёт,
свою паутинку вьёт:
- Знаю я любовь одну
- Богу верностью служу!
Есть любовь к отцу родному,
ему преданна с поклоном!
Расскажите мне о той,
что зовётся золотой.
Были мудрецы мудры,
но не ведали любви,
Магомеда выставляют,
объяснить всё позволяя.
Магомед стоит пред ней,
пред любимою своей.
Сердце жаром охватило,
он излился перед ней:
- О! Любовь! Великий дар!
Сердце будто бы пожар,
все деянья освещает,
душу небу возлагая.
Можешь пеплом, снегом пасть,
чтоб один лишь взгляд украсть.
Ветер что летит в лицо,
ты целуешь горячо,
чтобы малая хоть часть,
ей под ноги смогла пасть.
Ловишь свет прекрасных звёзд,
и мечтаешь среди грёз,
может чудное творенье
взгляды на звезде совьёт,
мысль от этого мгновенья,
небу вышнему поёт,
как источник вдохновенья,
небу душу отдаёт.
И по телу как волна...,
пробежала... и она...:
- Всё, достаточно, идите.
И стремглав к себе пошла.
Рухнув в мягкую постель,
будто трепетная трель,
в её мыслях зазвучала,
и она приспнула малость.
А во сне, под небесами,
встретила его она,
слились взгляды их, сердца,
видят счастье не земное,
добрый, чистый, светлый мир,
будто птицами над ним
белокрылыми парит,
словно светлая заря,
от улыбки свет даря...
Вдруг проснулась - тишина,
ночь струится и звезда,
ярким светом, как магнит,
её взор к себе пленит.
"Прикоснутся только взором..."-
как любовь его болит...
Много ль времени прошло,
дева чахнет... Что за вздор?
Лекари над ней столпились,
даже сами пристыдились,
не понять им той болезни,
разве только лишь кудесник,
заглянув в её глаза, скажет:
- Дева влюблена!
Сердце девы, стонет, стонет.
"Кто узнает, то изгоем
будет в царстве Магомед,
для раба княжна запрет".
И Цветок совсем затих,
на последнем своём вздохе,
пред лицом отца и Бога,
попросила лишь свободу:
- Магомеда отпусти,
пусть найдёт свои пути...
Наш султан взмолился:
- Ах! Да прости меня Аллах!
Что забыл я откровенье -
пред Тобою все равны!
Дочь свою отдал в затменье,
были почести нужны.
Ту княжну похоронили,
всю дарами обложили,
Магомеда отпустили.
Магомед ей в след пошёл,
над могилой руки взвёл,
Богу искренно молился,
и слагал в любви все мысли,
и покой свой приобрёл,
белым ирисам зацвёл,
по среди её могилы.
Люди за грехи молились.
С Древа пали два листа...
У Аллаха их судьба.