Чем старше я становлюсь, тем чаще я вспоминаю родные места, где я росла, где проходила моя юность, где испытала первое волнующее чувство любви. Кажется, что тогда и зимы были настоящие – солнечные, морозные, снежные. Луна сказочно освещала наш заснеженный городок, покрытые инеем деревья и кустарники.
Вспоминая летние дни, вдруг ощущаю пьянящий аромат сирени, черемухи, ландыша и горьковатый запах полыни, незабываемый аромат свежескошенных трав: материнки, клевера, мяты и зверобоя.
Вот уже более тридцати лет, как мои родители ушли в мир иной, но я стараюсь каждый год посетить родные места, могилки родных.
Однажды, идя по тропинке кладбища, я увидела, что возле могилки тети Паши какая-то старушка наводит порядок. Покойная тетя Паша была матерью моей одноклассницы Нади, которая училась со мной до седьмого класса. Это была крупная девочка, рано созревшая, с густыми, черными, как смоль, волосами. Мы ее дразнили «Цыганкой». Получив неполное среднее образование, она ушла из школы помогать матери по дому и в полеводческой бригаде, так как ее мама уже к сорока годам получила заболевание позвоночника и уже не могла разогнуть спину, ходила согнувшись при помощи палочки. С тех пор мы больше с Надеждой никогда не встречались.
Поприветствовав старушку, я поинтересовалась судьбой Надежды. Женщина подняла голову, поправила выбившуюся из-под платка прядь седых волос, как-то горько улыбнулась: «Что, Вера? Неужели и впрямь не узнала меня?» Я была в замешательстве. Краска стыда залила мое лицо. Действительно, это была Надежда. Только по голосу можно было ее узнать, но отсутствие нескольких зубов изменяло ее речь. Она выглядела древней старушкой. Так же, как и у тети Паши, спина ее была согнута, и она опиралась на палочку. Обняв ее, я попросила прощения за то, что, не узнав, обидела ее. Надежда снова горько улыбнулась и произнесла:
- Я уже привыкла. Многие меня принимают за покойную маму. Это у нас наследственное – заболевание позвоночника. Раз мы уже встретились, давай помянем родителей.
Я не отказалась, но пригласила ее подойти к могилкам моих родственников. Договорились, что пока я наведу там порядок, Надежда накроет на стол, который находился в оградке.
Проходя мимо могилы Федора Журы, Надежда остановилась и произнесла:
- Не знаю, что и сказать – или пусть земля ему будет пухом, или – будь он проклят! О нем я тебе позже расскажу.
К моему удивлению, могилки моих родственников были убраны. Даже стояли свежие искусственные цветы. Была середина мая. Вокруг пышно цвели сирень, ландыши и пионы. Их аромат разносился по всему кладбищу. Стоял теплый солнечный день. Завораживающую тишину нарушали лишь дивное пение птиц и шелест листьев. Покой вошел в мою душу. Присев на скамейку у стола, мы некоторое время молчали, боясь нарушить эту благодать.