Владимир Алексеевич Челухин
Любовь. Часть 2
Избранные главы из романа “Старые русские”
Комсомольск-на-Амуре 2012 г.
© Челухин В.А. 2007
©Серия, оформление, издательство Челухин В.А.
Никакая часть книги не может быть воспроизведена на бумажном, электронном и любом другом носителе, на телевидении, радио, в книгопечатании и изменена без согласия автора или его представителя.
Нарушение авторского права будет преследоваться в соответствии с законом об охране авторского права и в целом с законодательством Российской федерации.
Любовь. Часть 2
Только сердце приказам не внемлет
И рассудок ему не указ
В нем нетленное, вечное дремлет
Что волнует любого из нас
Это вечное душу тревожит
В ночь спокойно уснуть не дает
Это вечное миром всем правит
В каждом сердце как радость живет
В.А.Челухин
(моя страница в НЕТе любовь-и-счастье.рф)
Глава 1
За ужином Лена неожиданно сказала Андрею:
- Знаешь Андрюш, нам надо купить квартиру побольше. Мы что, теперь так и будем всю жизнь жить в этой однокомнатной квартире, тесниться? Вон Рома уже большой стал, ему надо отдельную комнату, чтобы он мог спокойно заниматься. Года два три пролетят быстро, не заметишь как, вот он и в институт поступать будет. А где ему, студенту тогда заниматься.
Андрей не ответил ей сразу. Он продолжал кушать молча, словно не слышал слов жены. Лишь только на лице его появилось выражение озабоченности, и брови чуть сдвинулись. Немного подождав, Лена уже нетерпеливо спросила Андрея:
- Ну что ты молчишь? Не слышишь что ли, что я говорю? – недовольно произнесла она.
- Слышу, почему не слышу. Не глухой же – спокойно и неторопливо ответил Андрей.
- Ну, что ты скажешь?
- Я думаю.
- Да что же тут думать – с оттенком возмущения сказала Лена - что тут неясного? Не можем же мы всю жизнь так и прожить в этой квартире. Того что было, уже не вернешь. Никто нам старую квартиру не вернет, новой не даст. Это раньше давали квартиры, а сейчас их никто уже не дает, и давать не собирается. Ну, может кому по блату или особо нуждающимся от городской администрации и выделят, да только нам это не светит. Каким-нибудь погорельцам или ветеранам войны ещё куда ни шло на что-то надеяться, а нам с тобой уже ничего никто не даст. На квартиры теперь очередей на заводе ведь нет?
- Нет конечно, - согласился с женой Андрей - какие сейчас очереди? Сейчас квартиры не дают, а покупают.
- Вот, и ты слышал, чтоб завод твой купил кому-нибудь квартиру за последние годы, было вообще такое?
- Да нет, никому не покупали. И потом за какие деньги? Завод-то всё ещё лежит и никак не поднимется, не очухается после гайдаровской либерализации. Заказов больше нет, лодки не строим. Один заказ третий год стоит, почти достроенный, а другой в Большой Камень ушел.
- Это тот, к которому ты ездил, когда “Хайс” покупал.
- Ну да, никак заказчикам не сдадим. Что-то плохо он идет, не нравится он мне. Да это все ладно - денег за них никак не получим. Министерство обороны никак не расплатится с нами. Какие уж тут квартиры, когда у завода долги по зарплате наросли такие, что дальше некуда. Вон уже работники в суд на завод подают за невыплату зарплаты.
- Вот видишь,- с упреком заметила Лена, - так что на твой завод надеется нечего. Ничего мы там не получим. Надеяться нам надо только на самих себя, а не на кого - то. Надо покупать квартиру. Квартир сейчас продается всяких много. Есть и хорошие, и очень хорошие. Выбор достаточно большой, можно подобрать не очень дорогую квартиру и в хорошем районе, так чтобы удобно было на рынок мне ездить, а тебе на работу.
Лена так подробно и горячо говорила, потому что ей была непонятна реакция Андрея на её слова. Чаще всего у них не было никогда никаких серьезных разногласий по главным вопросам семейной жизни. Если один предлагал что-то серьезное и хорошее для блага семьи, то другой чаще всего сразу соглашался и одобрял действия другого. Здесь же, сейчас Андрей что-то мямлил и как-то неопределенно отвечал ей, что было для Лены неприятной неожиданностью. Как она сама считала, вопрос этот ясный, как божий день, и думать тут да раздумывать нечего. Ну, потеряли они свою прежнюю большую квартиру, считала она, так уж получилось. Кого здесь винить, если государством жулики или дураки управляют? Как говорят, что с возу упало, то пропало, так что надо другую квартиру, попросторнее брать, да побыстрее. Вот Ромка уже юношей становится, взрослеет. А если рано женится, да невеста без квартиры будет, тогда что? Куда они пойдут? Снимать им квартиру придется. Как можно в такой тесноте вообще жить? Нечего тут думать, да раздумывать.
Медлительность Андрея Лена расценила как не желание всяких хлопот и беспокойств. Она подумала, что Андрей втянулся в такую жизнь, привык и больше ему теперь ничего не надо. Денег хватает, машина хорошая есть и слава богу.
Но Лена не хотела этим довольствоваться. её деятельной натуре претил такой подход, и она не могла с этим согласиться. Поэтому, встретив такое прохладное отношение мужа вместо горячей поддержки её желания, Лена почувствовала неудовольствие и раздражение. Демонстративно замолчав, она занялась едой и решила вернуться к этому вопросу позднее. Зато её сын Ромка, услышав такое предложение, выразил бурную радость и ликование, словно они уже купили новую квартиру и думают, когда туда переселиться.
- Вот здорово мам, конечно, давайте купим другую квартиру. Какую-нибудь большую, и просторную. А то мне даже негде музыку послушать. Я свой музыкальный центр только когда вас нет включаю. И в гости ко мне никто не ходит, потому что у меня своей комнаты нет. Я к друзьям хожу в гости, а они ко мне нет. И вообще...
- И вообще ты ешь лучше давай – перебил его Андрей - ты что, думаешь так просто квартиру купить? На неё сколько денег надо, а тебя помочь маме на базаре ни как не заставишь, сколько не проси.
- Да почему, я помогаю, стараюсь. – стал возражать Рома - ну, буду ещё больше маме помогать, сумки ей переносить, микрик загружать. Пап, давай купим квартиру, мама же говорит, что надо!
Роману тоже показалось, что отец не хочет покупать квартиру, и он сменил свой радостный тон на просящий, стараясь убедить отца в необходимости этой покупки. Лена отмалчивалась, не торопясь кушая, но про себя одобряя действия сына.
- Это ты сейчас так говоришь ”помогу” - возразил Андрей - а когда тебя попросишь помочь, так ты сразу – «мне уроки делать надо, меня Витька ждет», или ещё чего-нибудь…
- Да помогает он мне - не выдержала Лена - и вообще, ты что, считаешь, что нам не надо покупать другую квартиру, побольше этой?
- Нет, я так не считаю – спокойно ответил Андрей.
- Тогда чего ты возражаешь? Боишься с места сдвинуться или что денег не хватит? Что ты хочешь тогда?
- Я не возражаю – снова также спокойно ответил Андрей – с чего ты взяла, что я возражаю? Квартира нам конечно нужна другая, побольше. И денег, я думаю мы сможем накопить, если у тебя торговля и дальше так будет идти.
- Так тогда что ты … - Лена примолкла, подбирая нужное выражение, так чтобы не обидеть мужа и так и не найдя ни чего добавила – канителишься, да в «кусты» от этого уходишь, от прямого ответа уклоняешься.
- А вот что. Ты что же, так и собираешься торговать на базаре в этом дырявом павильончике, на всю оставшуюся жизнь «челночницей» быть?
Такой вопрос озадачил Лену. Она никак не ожидала, что Андрей её спросит сейчас об этом, и про себя удивилась
- Ты что, хочешь, чтобы я опять в больницу вернулась? Да об этом даже говорить смешно
Это опять нищета и нужда сплошная
- Разумеется нет – сказал Андрей - этого тебе никто и не предлагает. Но, вот таскаться с этими сумками в Китай и обратно, на базар и обратно тебе это не надоело? Лично мне уже надоело. Ко всему прочему, если заказ заводу дадут, то я уже не смогу так часто помогать тебе.
- Надоело! А что делать, чем тогда другим заниматься? - со скрытым возмущением воскликнула Лена – найди мне хорошую работу, чтобы платили также, я с удовольствием эту брошу.
- Бросать ничего не надо. Если дело идет хорошо, то зачем же его бросать?
- Так что ты тогда хочешь вообще, я тебя совсем не могу понять!
- А вот что. Если здраво рассудить, логически, то если какое-то дело у тебя идет хорошо, получается, то надо его развивать дальше. Согласна?
- Конечно, кто же спорит – не понимая, куда клонит муж, согласилась Лена
- Так вот, если торговля у тебя получается, значит надо её расширять.
- Расширять, - удивленно переспросила Лена – а как? У меня и так от этих сумок руки уже болят…
- Вот, вот, - обрадовался чему-то Андрей – я о том и говорю. Значит надо тебе иметь свой магазин.
- Магазин? – ещё больше удивилась Лена – да где же я тебе его возьму, кто мне его предоставит и чего ради?
- Предоставить тебе его конечно никто не предоставит, - соглашался с ней Андрей – а вот если мы купим квартиру на первом этаже где – ни будь в оживленном районе, да и переоборудуем её в магазин. Кто нам запрещает так сделать?
- Квартиру,….. в магазин? Я не знаю - несколько растерявшись от такого предложения мужа медленно сказала Лена. – а разве так можно?
- Ты не видишь что в городе уже вот сколько квартир под магазин переоборудовали. Почему бы тебе так и не сделать?
- Знаешь Андрей, я видела их, но как то не подумала про себя. И потом нам все равно квартира другая нужна, не вечно же здесь тесниться.
- Конечно нужна , какой разговор – согласился Андрей – но магазин сейчас нужнее. Уж потерпим ещё немного года два – три в этой квартире, ничего не случится. Зато торговать в своем магазине, это не на рынке целый день стоять. А ну, как простынешь там, стоя на морозе, да заболеешь, что тогда? Подождет квартира, не сбежит от нас, купим попозже. И при том если магазин будет, больше прибыли будет, больше оборот, так что быстрее и лучше квартиру себе потом купим. И сумки таскать туда – сюда больше не придется, и мне с работой не дергаться к тебе на рынок, увозить да привозить вас с Татьяной. Так что вот как я с квартирой думаю.
Предложение Андрея купить квартиру под магазин почему-то настолько удивило Лену, что она сидела молча и удивленно смотрела на мужа. Однако, в её голове нечто, совершенно не зависящее от её реального сознания, какой-то живой и непоседливый чертик тут же подскочил, в считанные мгновения все вычислил и сообщил ей: «Ага, аренду тогда каждый месяц платить не надо, ассортимент можно расширить, мерзнуть на улице не придется, сумки таскать каждый день туда-сюда не надо, прибыль будет явно больше – не худо?» В ответ на это реальное сознание Лены растеряно согласилось: «Вообще-то да, конечно магазин свой собственный будет лучше, чем просто лоток на рынке». И снова, этот чертик сказал ей весело: «Тогда какие дела дерзай, вперед к победе коммунизма», и, сделав большие круглые глаза, добавил таинственно: «У твоего мужика голова – Дом Советов. Кто тебе торговать посоветовал? Он… Кто тебе «Хайса» пригнал – он, кто тебя по ночам регулярно ублажает, и вообще…- делай выводы».
Выводы Лена уже сделала давно, особенно после того случая с попыткой переезда. Живя вместе с Андреем уже второй десяток лет, она хорошо теперь понимала, какая удача Судьбы улыбнулась ей, соединив её с Андреем. Как и во всех семьях, у них были ссоры, конфликты, несогласия. Но все, что было у них неприятного, никогда не выходило за рамки естественного, нормального, житейского. У них никогда не было такого, чтобы кто-то таил обиду на другого, озлоблялся, унижался до крика, ругани. В случае противоположности своих мнений и желаний они оба старались найти компромиссы, взаимно приемлемые варианты, уступить друг другу.
Андрей в таких случаях руководствовался здравым рассудком, житейским опытом и логикой.
Лена – своими эмоциями, чувствами, чисто женским, рациональным. И, как правило, такое решение, удовлетворявшее их обоих, всегда находилось, хотя порой и не легко. С особой силой Лена почувствовала это после той неудачи с разменом квартиры, из – за которой они оказались теперь в этой однокомнатной квартире. И вот теперь снова, для того чтобы ей стало лучше, муж предлагает ей такой хороший вариант. Хотя при этом ему придется терпеть эту тесноту однокомнатной квартиры ещё несколько лет. В её душе поднялась и мягкой когтистой лапой захватила её душу тёплая волна благодарности к Андрею. От нахлынувших на неё чувств у неё на глаза едва не навернулись слёзы радости. «Всё таки мужики, они и есть мужики» - подумала она – «у них все-таки больше инициативы и подход ко всему другой, мужской. Мы женщины всё больше в семье, в заботах сиюминутных, а они…»
Андрей между тем, кушая заявил Роме
– Так что твоя мама будет скоро директором своего магазина, начальством. Покупаем квартиру, переоборудуем её и открываем в ней магазин. И учти, переделывать там всё самим придётся. Полки, прилавки, подсобка, входные двери – всё сами делать будем. Так что заряжайся на ближайшее время. Будешь плотником, маляром, подсобным рабочим и т.д. и т.п. Хочешь, чтобы у нас свой магазин был?
Рома тоже был удивлен таким предложением отца. Но, уразумев, что папа предлагает, он тут же про себя стал решать, а что же лучше, квартира или магазин? Конечно ему хотелось быстрее заиметь свою квартиру, но магазин, притом свой… И чтобы мама там была директором – это конечно понравилось Роману гораздо больше, и он как-то по взрослом ответил отцу:
- Пап, конечно, сделаем всё сами. Я умею работать рубанком, пилой и вообще по труду в школе у меня всегда были пятерки. Что надо будет сделать – скажешь, и я сделаю.
- Сделаешь – с улыбкой и хитро посматривая на Романа, переспросил Андрей – и маме помогать будешь?
- Конечно, буду – горячо согласился Рома, не заметив подвоха в глазах отца.
- Вот и отлично, будешь молодцом, а начинать давай прямо сегодня, сейчас.
- Ладно, конечно, - с готовностью согласился Рома – говори, что надо сделать, я сделаю все.
- Вот и хорошо – с улыбкой сказал отец - сейчас докушаешь, помой всю посуду, убери на кухне и у себя в комнате, протри полы.
- А-а-а-а-а - г- а - а…- разочарованно протянул Рома – это совсем не т - о - о - о…
- Как это не то? – с притворным удивлением переспросил Андрей – разве это не помощь маме? Ты же только что обещал помогать ей.
- Я обещал в магазине помогать, ты говорил, что в магазине надо все делать, а не здесь дома.
- Какая разница, где ты будешь помогать маме – в магазине или дома? Пятерки по труду в школе были, а помочь маме по дому - сразу заплакал,
- Ничего я не заплакал – фыркнул недовольный Роман – и вообще…..
- И вообще ты уже большой – с упреком заметил Андрей – пора бы тебе уже и самому, без напоминаний и уговоров за собой все дома убирать. А ещё магазин хочешь иметь свой. А там кто будет убирать, тоже мама?
- Как кто, - удивился Роман – уборщица, кто же еще.
- Ты сначала поставь дело так, чтобы магазин твой прибыль давал, деньги заработай, на которые можно будет нанять ее. Так это когда ещё будет. А пока, я же тебе сказал, что там все поначалу самим делать придется. И убирать тоже. Так что вот дома и потренируйся, а не ной. Понятно тебе?
Роман ничего не ответил отцу, но молча поднялся из-за стола, подошел к раковине, открыл воду и с недовольной миной стал мыть посуду. Андрей наоборот поднялся из-за стола с довольной улыбкой, и сказал Лене
- Ну, я наелся, спасибо. Пойду в комнату газету почитаю. Купил сегодня “Приамурские ведомости”. На работе сказали, что там про наш завод написано что-то.
Андрей вышел в комнату, взял газету и усевшись поудобнее на диване, стал её читать. Лена тоже поднялась из-за стола и привычно стала собирать грязную посуду, хлеб в хлебницу и часть продуктов в холодильник. Потом подошла к Роману и помогла ему перемыть посуду. Закончив убирать на кухне, Лена вышла в комнату, где на диване сидел и читал газету Андрей. Увидев её. Андрей отвлекся от чтения и сказал
- Слушай, Лена, вот тут интересная статья в газете.
- Какая статья? - переспросила Лена.
- Да вот в «Приамурских Ведомостях» корреспондентка про попрошаек пишет. Статья «Помогите, люди добрые». Пишет, что попрошайничество - это сейчас выгодный бизнес.
- Вот ты им и займись. У меня свой бизнес уже есть, мне его менять не к чему, а ты, если желаешь, то пожалуйста.
Посмеявшись шутке Лены, Андрей возразил.
- Да я не про это. Мне вот здесь что интересно стало. Она взяла интервью у попрошайки с пятилетним стажем. Кокой-то Григорий. Так вот что он говорит:«охотнее всего люди подают в дни массовых гуляний. Идут благодушные, пивко попивают, ну при деньгах, конечно. Вот нам и перепадает.
- Ну и что? Это всем понятно. Праздник, люди довольные, как нищему не подать.
- Ты подожди, это не все. Вот слушай, что он дальше говорит: «В основном подают люди одетые не богато. Не помню случая, чтобы вдруг разжалобилась ухоженная фифа в мехах…» Почему это? Я что-то это не могу понять.
- Что ты не можешь понять? - переспросила Лена.
- Ну вот почему «ухоженная фифа» не подает? Мне вот один знакомый рассказывал, у него в Хабаровске друг астролог. Прием ведет клиентов, консультирует. И тоже знаешь что рассказывал?
Вот, говорит, придёт женщина, вся в золоте, в мехах и говорит. «У меня сейчас денег мало, вы мне немного только расскажите, что у меня в будущем?». А сама потом целый час сидеть будет и расспрашивать. Времени займёт, больше чем обычный клиент за полную плату. Почему так? И этот вот попрошайка то же самое говорит.
- Чего же тебе тут не ясного?
- Как что, она же ухоженная, богатая, что бы ей не подать нищему.
- Кто тебе сказал, что она богатая?
- Ну, как же, в мехах ходит, в золоте…
- Ну и что? Это же всё ей куплено или подарено. Не сама же она на это всё заработала. Она поэтому и не подаёт никому, потому что она сама попрошайка, только другого уровня.
- Нищая другого уровня? – удивлённо переспросил Андрей.
- Не нищая, а попрошайка. Попрошайки тоже не нищие. Только она попрошайка другого уровня более высокого. Она не у прохожих просит, а у богатых. А попрошайка попрошайке никогда не подаёт. Ты где-нибудь видел, чтобы попрошайка попрошайке чего подавал?
- Нет, я такого не припомню.
- Вот, вот. Точно также и здесь. Она, эта «фифа в мехах», сама попрошайка, ей тоже дают. Только дают другие, не те, что по улицам ходят, а те, что в ресторанах сидят, да в «Ленд-Крузерах». Ты думаешь, зачем она так разодета? Да чтобы на себя внимание обратить, привлечь, чтобы ей тоже подали, подарили. Ты ведь у меня на рынке уже сколько раз был, продавщиц видел. Там ведь девчонки-продавщицы не бедно одеты. Но ведь не разодеты же они фифами на цыпочках. Они работают, у них бизнес. У них свои, заработанные деньги, им к себе что особо внимание привлекать. Им товаром своим завлекать надо. А у этих одна забота – кто бы к ним приклеился, да побогаче, чтобы дал ей побольше. А поэтому суть-то их одна с теми, что на улице попрошайничают. Поэтому и не подадут сами никогда. Умирать будут, а не подадут нищему. Даже если и действительно надо дать.
- Вообще-то, правда в твоих словах есть. В логике тебе не откажешь. Скорее всего, ты права. А вот как узнать – стоит давать или не стоит?
- Я так думаю, что давать попрошайкам вообще не стоит. У меня был случай, помнишь, когда мы во Владивостоке отдыхали?
- Прошлым летом?
- Ну да. Так вот, там у остановки попрошайка сидел. Он вроде даже инвалид, части ноги у него не было. Я ему раза два давала деньги, и по-мелочи. А на третий раз смотрю, он сидит, пивко попивает, кальмарчиками закусывает. Больше не стала ему давать денег. Да этот хоть ладно, инвалид, а вот другой сидит, руки ноги целые, а попрошайничает. Если ему давать, так он и на работу никогда не пойдет. Зачем ему это надо, если ему и так хватит и поесть, и на пиво. Побросают семьи, жены бьются, не знают, чем детей накормить, во что в школу одеть, а они пивко попивают, сидят, бездельничают. Нечего им давать вообще. Кто хочет, тот работу всегда найдёт, было бы желание. А сидеть ничего не делать, только смотреть, как тебе в шапку деньги кладут.
- В «подавалку», - поправил жену Андрей, - это у них так называются эти тарелочки. У них, даже, свои правила есть.
- Какие ещё правила? – недовольно переспросила Лена, - что они там навыдумывали.
- А вот, нельзя подсчитывать на виду выручку, бумажные деньги не должны» быть в «подавалке», и в ней обязательно должна быть какая – нибудь мелочь.
- Ишь, правила выработали. Да в других странах, за границей, где-нибудь в Европе или Америке их бы быстро за решётку отправили. А у нас … Нет пока таких законов. Вот этим и пользуются всякие бездельники. Русский-то человек добрый, сердобольный. Не давать ничего, и все тут. Живо себе работу найдут.
- Это я помню, ко мне тоже как-то на вокзале один подошел: «Дай, говорит, двадцать рублей. На дорогу до дому, не хватает». А сам курит сигарету дорогую и тоже два кольца золотых на руках. Я, правда, ничего ему тогда не сказал, но денег не дал. Мужик здоровый, руки-ноги целые, и явно выпил уже где-то. День только начался, он уже подпитый ходит. Спрашивается, на что пьёт, сигареты дорогие берёт.
- Вот-вот, - подтвердила Лена, - нечего их поважать. Жили бы как все люди в семье, работали, как положено, так и просить не надо было бы ничего.
Глава 2
На следующий день, Андрей привычно отвез Лену с Татьяной торговать на рынок, помог отнести им тяжелые сумки-тюки с товарами и, пожелав удачи, уехал к себе на завод. Лена с Татьяной, как обычно, развешали свои товары, внимательно их осмотрели и, найдя, что все красиво, хорошо оформлено, сели на табуреточки и стали ждать покупателей.
Чаще всего в эти утренние часы на рынке бывает мало покупателей. По проходу между павильончиками одиноко бродили несколько женщин, и все продавщицы в ожидании кто как коротали время. Кто сидел и, не спеша, курил сигарету, беседуя с рядом сидящей такой же продавщицей, кто читал книгу. Некоторые собирались по нескольку человек из рядом стоящих павильончиков и весело обсуждали что-то, тем не менее не забывая внимательно следить за своим местом и товарами.
К Лене и Татьяне тоже подошли две молодые женщины, Настя и Ольга. Павильончик Насти был напротив, а Ольги – следующий за их павильончиком. Татьяна с Ольгой закурили сигареты, и поэтому встали поодаль, а Настя села на освободившийся стульчик Татьяны.
Разговор, как обычно, зашел о торговле, поездке в Китай за товаром, но Лена как-то не включалась в него. Все её мысли сейчас были заняты предложением Андрея, и она старалась обдумать его получше. Послушав разговор подруг, Лена решила посоветоваться с ними и сказала
- Девчонки, знаете что? Мне вчера муж предложил купить квартиру под магазин. А я даже не знаю, что делать. Как вы думаете, согласиться?
- Таня, ты как считаешь, может вместе с тобой магазин заведем? Андрей говорит, посоветуйся с Татьяной, напару с ней магазин откроете. Опыт у вас есть, дела идут вроде, тьфу, тьфу, тьфу несглазить, хорошо. Как думаете, что делать?
Все сразу замолчали и немного удивленно посмотрели на Лену, задумавшись над её словами. Первой ответила Настя:
- А что, правельно он говорит, соглашайся. Свой магазин, это не то, что сдесь на рынке толкаться целый день, да под дождем мокнуть. Или снег пойдет...
Такие слова Насти сразу нашли у всех женщин понимание. Дождик, благодатная пора для природы – для торговцев на рынке всегда стихийное бедствие и повал в выручке. Все развешанные платья, рубашки, кофты, обувь срочно надо убирать, закрыть пленкой, защитить от падающей с неба воды. И дождь – это как всегда провал в выручке. Дождь разгоняет покупателей с рынка и торговля, что называется не идет. Ладно еще, если этот дождик летний, короткий, веселый. А если осенний, холодный, долгий и нудный: зарядит с самого утра – кто на базар за покупками тогда пойдет? И стоять мокнуть – павильончик-то одна крыша да три стеночки со щелями, почти не спасает. Поэтому все с этим согласились.
- Конечно, магазин, это не на улице стоять, да под дождем мокнуть. Магазин и в дождь нормально торгует. Там что не торговать? Сухо, тепло, светло.
- Правильно девчонки, беритесь вдвоем, ты да Танька, откроете магазин, да будете нормально торговать. Андрей поможет, автобус у вас есть. Квартиры сейчас свободно продают, можно без проблем купить.
Однако, Татьяна не выражала по этому поводу радости и оптимизма. Она молча покуривала сигарету, и видимо тоже обдумывала предложение Лены. И всем было видно, что она не очень-то хочет этого. Лена заметила это и уже прямо спросила ее.
- Тань, ну ты как? Хочешь на пару магазин открыть?
Помедлив немного, она сказала, не глядя на Лену предостерегающе и осторожно.
- Торговать-то в магазине конечно лучше, чем здесь по палаткам стоять. Да только знаете, сколько хлопот с ним, с этим магазином? Мы здесь приехали, поторговали и уехали. У нас голова за это место не болит. А там его охранять надо, чтобы не сгорел, чтоб не затопило, чтобы не обворовали. И потом знаете сколько канители будет, чтобы разрешение на его открытие у властей получить? Замучаетесь по инстанциям ходить.
- Да почему, ну ведь вон открывают же магазины. Сколько в городе новых по открывали, и ничего, торгуют, - горячо возразила Ольга, - а вы чем хуже?
- У меня года два назад такая мыслишка была, - медленно начала рассказывать Татьяна.- Я пошла к подруге, она тогда уже открыла свой магазинчик. Спрашиваю, ну как, что надо, чтобы открыть тебе его? Вот она мне и порассказала, что ей стоило его открыть. Там и магазинчик–то был – полподъезда она в домоуправлении арендовала. Подъезд проходной был, не использовался. Двери забитые, весь захламлён.
- А где это? – переспросила Лена.
- Да вот, по Интернациональной, второй дом.
- Это пятиэтажка? На той стороне, где сейчас районная администрация.
- Ну да, вот там и есть. Месяц бегала, бумаги всякие подписывала. Договор на аренду, ещё какие-то бумаги, сейчас не помню.
- А что там сложного? – удивилась Лена.
- Этот договор подписывает домоуправление, а утверждает ихний начальник жилтреста. А чтобы он подписал, жилтрест должен обратиться письмом в городскую администрацию, которая должна им дать разрешения на использование части этого подъезда не по назначению. А поскольку этот подъезд и проходной, то она должна была всё предварительно согласовать с пожарными. А те не хотят это подписывать.
- Почему же? – спросила Ольга.
- Потому что в случае пожара, через этот подъезд они шланги тянуть должны от какого-то там пожарного колодца. А если подъезд перекрыт – магазинчик-то закрывается, то тогда им вокруг дома шланги тянуть надо будет. Там, в этом доме только этот один подъезд проходной. Другого нет.
- Вот тебе на! И как же она получила разрешение?
- Договорилась. К счастью там у неё в этой пожарной охране муж её подруги работал, вот он и помог ей. И думаете это все?
- А что ещё – заинтересованно спросила Лена
- Там у неё в этой половине подъезда лампочка на потолке была. Она посильнее лампочку вкрутила, и ей вполне хватило её, розетку только ещё под кассовый аппарат провела ещё, и все. Думала, будет просто платить в домоуправление за свет. Что там одна лампочка да кассовый аппарат. Так они знаете, что ей сказали?
- Что? Счетчик ставь, да? – подсказала Настя.
- И не только счетчик. Сказали, что так не положено. Надо, говорят от какого – то там щита электрического отдельный провод тянуть. Она стала разбираться, а этот щит стоит в другом крайнем подъезде. До него провод тянуть – надо метров пятнадцать. И потом как тянуть – ведь на землю его не бросишь. Надо повыше, или через подвалы. И провод должен, быть специальный – какой – то кабель резиновый, защитный.
- Да как же так – удивилась Лена – там же всего половина подъезда!
- А вот так, такие у них правила. Как хочешь, так и делай. Их не интересуют твои проблемы. Притом это даже ещё не все.
- А что еще?
- Она с электриками договорилась, заплатила кучу денег, они ей все провели, счетчик поставили и сделали. Деньги взяли и ушли. А оказывается, что этот провод должна проверить, какая то специальная лаборатория электротехническая. Энергонадзор или как-то ещё она называется. Она туда поехала, а те говорят – у нас очередь. Жди месяца два или три, как у них получится. Хочешь быстрее – плати деньги и съездим, проверим, дадим разрешение. Они проверяют безопасность и сопротивление изоляции этой проводки. А денег запросили столько, будто у неё целый универмаг работает. Уж как она выкрутилась тогда с ними, я не знаю. Вобщем пока собрала все эти подписи да разрешения, так и желание открыть магазинчик у неё пропало. Вот я и думаю, а надо ли нам это с тобой?
Лена, замолчав, призадумалась. Она почему-то никак не ожидала, что может столкнуться с такими трудностями. Помолчав немного, она ответил:
- Знаешь, Таня, я пока не знаю, какие здесь могут трудности встретиться. Надо просто все узнать, порасспросить девчонок, у кого магазин есть.
- Да ничего, девчонки, беритесь – стараясь подбодрить Лену и Татьяну, сказала Настя – ведь не боги же горшки обжигают. Поначалу всегда все трудно, потом все пойдет как надо.
- Настя, а чем нам здесь плохо – возразила Татьяна – приехали, товар развесили, поторговали и уехали. И ни о чем голова не болит. Не надо тебе налогов, не надо электриков, сиди сама по себе и торгуй на здоровье. Заплати за аренду павильончика заранее и все дела. Товар кончился, в Китай поехала и аренду никому платить не надо за это время. А в магазине хочешь, не хочешь – плати. Торгуешь, не торгуешь – плати.
- Это если ты арендуешь – возразила Ольга – а если вот как её муж предлагает, квартиру купить и под магазин её. Тогда и не надо аренды никакой.
- Ну, если только так, - согласилась Татьяна, и тут же снова возразила – да это хорошо ещё, если разрешат. А если нет?
- Что разрешат? – не поняла Лена, переспросив её
- Квартиру под магазин использовать. Я слышала, что есть какое-то постановление городских властей, которое запрещает жилой фонд в нежилой переводить.
- Как это? – удивилась Настя – да ведь если это моя квартира, я её купила, это моя собственность. Что хочу с ней, то и делаю. Хочу, живу в ней, хочу в магазин переделаю.
- Нет, не положено. Есть у них какое-то решение горсовета, которое это запрещает.
- Да ведь вон уже, сколько переоборудовали квартир под магазины!
- Ну и что. Договариваются как-то. У них у бюрократов всегда какие-нибудь заковырки найдутся. Так чтобы побольше денег с вас содрать, а то сильно богатые все стали. Им тоже хочется хорошо жить, и сразу.
- Вот действительно бюрократы какие-то! – возмущенно воскликнула Ольга – вот хочет человек что-то хорошее сделать, так обязательно ему что-нибудь поперек сделают. И что у нас порядки за такие!
- Просто я не люблю по всем этим инстанциям бегать – с сожалением сказала Татьяна – не умею я с этими чиновниками договариваться, поэтому и не хочу с магазином связываться. С ними же как - подхалимничать надо, а это не по мне. Если они мне раз откажут, да два окажут, в чём нибудь, то я их так матом обложу что…, или вообще пошлю куда подальше! Я – такая долго терпеть не буду.
Зная взрывоопасный характер Татьяны все трое женщин дружно рассмеялись. Они хорошо помнили, как недавно к Татьяне пытался придраться какой-то привередливый покупатель, бывший на веселе. Попросив посмотреть и примерить полуботинки, он долго возился с ними, сидя на стульчике перед зеркалом. Но, как стало понятно, покупать он ничего не собирался и пытался лишь завязать с Татьяной знакомство. Однако, Татьяна в этот день была не в духе и никаких знакомств не желала. Поняв, что ему здесь в плане знакомств ничего не светит, тот стал привередничать.
– Никуда не годную обувь продаёте – вызывающе сказал он: желая досадить Татьяне – возите с Китая всякий ширпотреб, фуфло клееное. Купишь сейчас, а через день разваливается вся это дешёвка китайская. Эти полуботинки сейчас лучше выбросить на помойку, чем…
Дальше он ничего сказать не успел, поскольку терпеть такое от всяких подпитых проходимцев Татьяна не собиралась. Выхватив из рук того полуботинок, она пинком согнала его со стульчика
– А ну пошел отсюда. Сам ты фуфло ходячее, пень не шкуренный. Шляется тут по базару дурачьё всякое, только людей от работы отрывает. Катись отсюда, козёл общипанный, пока я тебе вот этим ботинком не заехала.
Едва не слетев на землю от полученного пинка, тот поспешил убраться восвояси, с опаской поглядывая на полуботинок в руках Татьяны, которым она чуть помахивала.
Немного помолчав, Татьяна продолжила.
- И потом вот смотрите, что еще. Мы ведь здесь никому никаких налогов не платим. У меня даже предпринимательского удостоверения нет. А ведь там, в магазине это все надо будет иметь. Продаешь допустим какой-нибудь товар – имей на него сертификат, что он качественный, не вредит здоровью. Налоговая нас здесь никого не проверят, так ведь? – спросила она сидящих.
- Да, правда – за всех ответила Ольга – нас здесь налоговые службы не проверяют.
- Ну вот! - удовлетворенно подхватила Татьяна – а там, в магазине, обязательно будут проверять. Уплатил налог или не уплатил, да вовремя уплатил или нет, да правильно уплатил, или нет. Чуть что не так, сразу тебе штраф какой-нибудь, или пени или ещё чего.
Слушая Татьяну, Лена с начала подавленно молчала. Она никак не могла думать, что это все так непросто. Одновременно слушая подругу, в душе у Лены все больше рос какой то дух протеста. Ей все больше и больше хотелось возразить ей. «Конечно, непросто, но ведь открывают же магазины, торгуют, и ничего!» - думала она – «Чем же мы с Андреем хуже. Почему им можно, а нам нельзя! Если так рассуждать, как Татьяна, то сиди дома и никуда не рыпайся. А что было бы со мной, если бы я не начала здесь торговать с ней? Тоже вначале казалось, что не смогу, но вот смогла же, и хорошо дело идет. Ведь не начала бы здесь работать, сидела дома – тогда вообще бы нищета заела».
Оценивая весь свой период жизни после того, как она стала торговать на рынке, Лена со своей очевидностью понимала, что именно работа здесь на рынке дает устойчивый и достойный, стабильный доход ей и её семье. Здесь в торговле ей идет прямая наличка: деньги сразу, без всяких условностей и проволочек. Есть товар, продала – тут же за него деньги поимела. И распоряжайся этими деньгами сама по своему собственному усмотрению, так, как считаешь нужным. Без всяких указаний «свыше», без всякого разрешения. Главное – найти хороший, качественный товар и такой, чтобы он пользовался спросом, чтобы цена его не «кусалась» для покупателя. Лена уже чувствовала, что она сможет найти такой товар, ей понятен покупательский спрос. Она готова была торговать более широким ассортиментом, но куда это все было расставлять? Можно было бы арендовать только для себя павильончик, но тогда при отъездах в Китай Татьяна одна бы не справилась с ним, и Лена начинала понимать, что если ей расширять свой бизнес, то без магазина ей не обойтись. Поэтому она стала возражать Татьяне:
- Тань, но ведь работают же другие, и магазины имеют. Платят налоги, лицензии получают. А мы чем хуже?
- Да все эти налоги, лицензии, администрации, проверки! Замучают! Одних взяток столько будешь платить или штрафов – то там что просрочено, то там не уплатила. Кассовый аппарат сломался, чек не выбила. Нет, здесь всё же проще работать.
Понимая Татьяну, все немного помолчали и разговор как-то не заметно перешел на другое. Лена тоже отвлеклась от мыслей об магазине, но после обеда ближе к вечеру вновь вернулась к разговору о нём. Они уже сидели только вдвоем с Татьяной. Задумавшись опять о покупке квартиры под магазин, Лена снова спросила подругу
- Тань, ну ты же как, совсем не хочешь с нами магазин открыть попробовать?
Татьяна ответила не сразу. Она почему-то посмотрела куда-то вдоль торговых рядов,и не торопясь сказала
- Знаешь Лена, честно говоря, мне это не очень хочется. Точнее, я конечно не против. Магазин свой конечно хорошо. Но бегать сейчас по всем этим инстанциям и чиновникам, да упрашивать каждого – это не по мне. Ну, нет у меня таких талантов, не дал Господь. Я уж тут как-то привыкла. Давай лучше так сделаем. Вы с Андреем берете квартиру и открываете в ней магазин. Я тебе, чем смогу, помогу в этом. Здесь на рынке я тебя подменю, с Китая что закажешь, всё привезу. Вы на меня не смотрите. Тебе, если что, Андрей поможет вопросы с властями решить, да и Ромка у вас уже большой мальчик тоже помощник тебе, а мне кто поможет? Так что открывайте магазин, не бойтесь. Все будет хорошо. А я чем смогу, тебе помогу.
- Ладно, договорились, – удовлетворенно сказала Лена, - будем брать с Андреем квартиру под магазин.
Глава 3
Все-таки Лена по своему характеру была оптимисткой. С какими бы проблемами, трудностями, бедами она не сталкивалась, она никогда не унывала. Что бы плохого не случалось в её судьбе. Лена всегда считала это временным, непостоянным. Ну, бывает хорошо, бывает и плохо. Но плохо долго не будет, всё равно плохое уйдет и вновь всё будет хорошо. Все свои беды и неприятности она сравнивала со штормом в море или бурей на суше. Налетит ветер, придут черные тучи, поднимутся волны, побушуют, порезвятся вволю, но пройдет день, два, – и утихнет море, снова станет синим, спокойным и ласковым. Как уж там – неведомо, но в ней глубоко утвердилась неиссякаемая жизнерадостность, оптимизм, доброта. Работая медсестрой в хирургическом отделении, она постоянно сталкивалась со страданиями людей, как физическими, так и нравственными, и поэтому она всегда хорошо чувствовала боль другого человека и всегда умела находить нужные слова утешения, вселить в больного уверенность, подбодрить, убедить, что его несчастье - временное. Болезнь, немочь пройдет, он выздоровеет и жизнь снова засветится ярким солнцем и голубым небом. Её веселый, жизнерадостный нрав не терпел долгого состояния уныния, печали, депрессии. Порой она тоже грустила, но её грусть была больше романтичной, мечтающей, будящей приятные воспоминания о чем-то ушедшем, не возвратном и поэтому грустным или печальным. Но это чаще о прошедшем. В своем настоящем и будущем Лена всегда предполагала только хорошее, радостное, счастливое. Даже в случающихся с ней бедах она всегда умела находить что-то хорошее, положительное, дающее надежду в соответствии с пословицей «нет худа без добра». Даже самые неприятные процедуры Лена умело превращала в шутку. Так, в пору её работы в больнице, входя в мужскую палату для того, чтобы поставить уколы, она, что называется, с порога заявляла:
- Так, восьмая палата! Почему не готовы к моему приходу?
- Как это не готовы? Вот все лежим, ждем.
- И это вы, называется, готовы? Кто лежит под одеялом, кто в пижаме - это что такое? В чём дело?
- А что же, мы должны по стойке «смирно» каждый возле кровати стоять?
- Вы к моему приходу должны уже быть раздетыми и кверху попками голыми лежать! А ну-ка, быстренько у меня!
- Ты посмотри, как она заботится, чтобы мы раздетыми были!
- Вот я вам сейчас продемонстрирую свою заботу. А самый большой шприц – для самых разговорчивых!
- Всё, всё, всё, молчим.
- И побыстрее раздеваться надо, не копаться. Мне что, с каждого самой штаны снимать?
- Да если ты ему сама штаны снимешь, он умрет от счастья!
- Вот поэтому сами и раздевайтесь!
- А зачем ты ему спиртом попу трешь? Ты ему лучше вовнутрь немного дай – у него сразу дела на поправку пойдут!
- Не хотите, чтобы спиртом протирала? Ну ладно, в следующий раз с наждачной бумагой приду!
Причем искала она это хорошее, положительное, дающее надежду всегда активно, решительно и деятельно. Ей с детства нравилась песенка: «Кто привык за победу бороться, с нами вместе пускай запоет. Кто весел, тот смеется, кто хочет тот добьется, кто ищет, тот всегда найдет».
Она росла и воспитывалась ещё в «советское» время, когда пафос борьбы, подвига, поиска был определяющим, а деньги не были главной целью жизни. Когда всячески поддерживались и прививались у молодежи патриотизм, вера в силу разума человека, науки, нравственных и духовных исканий, вера в духовную силу человека, сознание гордости за свою страну, свой народ, свое Отечество. Столкнувшись в юности с реалиями жизни, её трудностями, обидами и разочарованиями, она тем не менее не потеряла этой веры, стойкости к трудностям, к борьбе.
К тому же после свадьбы она стала жить в Комсомольске-на-Амуре, городе, приравненным к северным территориям, где морозные зимы, холодный пронизывающий ветер были вполне обычным природным явлением. Этот суровый, северный климат тоже в какой-то мере закалил её характер, приучил к умению бороться за свое существование, защитить своих близких и себя от напастей природных и человеческих.
Ко всему прочему в ней жил русский дух удальства, глубокой веры в русское «авось» и свою счастливую звезду. ещё девчонкой в классе она затевала порой такие шутки с мальчишками, за которые ей потом весьма серьезно доставалось от них. Но она никогда не унывала от этого и её неугомонный дух вновь затевал что-нибудь веселое и интересное. И не смотря на то, что теперь она была уже давно не девчонкой, а взрослой замужней женщиной, тем не менее, она всё равно при первой же возможности старалась затеять что-нибудь веселое, необычное, шутливое. Что-то, что порадовало бы людей, развеселило, отвлекло от повседневной скуки или печали.
В Китае это проявлялось с ней весьма необычным образом. Приехав в торговый комплекс Суйфенхе, северной, граничащий с Хабаровским краем провинции Хейлуцзян, она довольно быстро закупала себе всё необходимое. Татьяна же, её подруга, чаще всего закупала всё медленнее, и Лена, отвезя все товары в гостиницу, просто сопровождала её по пёстрым торговым рядам. Выбрав где-нибудь китайца помоложе, она подходила к его товарам, находила там презервативы и с невинным видом, словно выбирая товар для покупки, вопрошала:
- Корепан, что это такое?
Корепан в переводе на русский язык означает друг, товарищ. Русский язык в торговых центрах приграничных с Россией провинций понимали достаточно хорошо, но как молодому китайцу ответить на подобный вопрос симпатичной белой россиянке и объяснить, что такое презерватив? Китаец чаще всего мялся и отвечал:
- Халасо, халасо, бери, это надо, бери.
- Ну, а что это такое, для чего? Зачем это? – дотошно расспрашивала Лена.
Китаец, потоптавшись и смутившись, невнятно лепетал:
- Это защищай. Защищай такое.
- Защищай? Кого защищай, кто защищай? - подробно допрашивала китайца Лена.
Глядя на них, стоящие рядом за прилавком китайки - продавцы, начинали смеяться. Китаец же, растерявшись и не зная, что делать, начинал лопотать что-то на китайском языке. Однако, Лена, ещё больше воодушевившись, опять строго допрашивала китайца:
- Как так защищай? Покажи, покажи как надо защищай. Я - куплю. Я много таких куплю. Хорошо заплачу!
Окончательно растерявшийся китаец, не зная, что делать, хватал один пакетик с презервативами, и, сунув его Лене в руку, сказал:
- Бери. Дома смотри. Потом приходи. Много купи.
Проходя по торговым рядам, где продавали продукты, овощи и всякие консервы, соусы, Лена вновь выбирала китайца уже постарше и так же с невинным видом подходила к его прилавку, заставленному консервами. В ту пору почему-то некоторое время были популярны продукты то ли фирмы, то ли компании, то ли Бог весть кого марки «Анкл Бэнс». Отличались они тем, что на них в небольшом овале на этикетке была изображена голова негра, подобно тому, как на мясных консервах изображают корову, поросенка или курицу, в зависимости от того, из чего эти консервы сделаны. Так вот Лена, найдя на прилавке у китайца говяжьи консервы с коровой на этикетке, свиные с рисунком поросенка и бутылку красного соуса марки «Анкл Бэнс» с рисунком головы негра удивленно спрашивала китайца:
- Корепан, консервы говяжьи – из коровы,– и показывала пальцем на рисунок коровы.
- Свиная тушенка из поросенка – и показывала на рисунок поросенка.
- Соус – из негра? – и показывала пальцем на рисунок головы негра.
Китаец, посмотрев на рисунки, на которые ему показывала Лена, и уразумев суть вопроса, энергично тряс головой, повторяя:
- Президент. Президент это.
- Соус из негра – президента племени? – ещё более удивляясь, говорила Лена.
Китаец, не зная, как это объяснить этой дотошной россиянке, в растерянности топтался на месте и повторял:
- Это холосо, это вкусно. Не из человек, из овощ. Вкусно.
Но Лена вновь показывала ему на бульонные кубики, на которых была изображена курица, на консервные банки с томатом, где был нарисован улыбающийся помидор и вновь на голову негра на бутылке соуса «Анкл Бэнс», и, удивленно смотрела на китайца. Тот хлопая глазами, не знал, как отделаться от такой покупательницы. Выручала в наших случаях Татьяна, которая, улыбаясь за руку отводила Лену, говоря при этом:
- Хватит тебе издеваться над живым человеком.
Глава 4
Решив открыть свой собственный магазин, Лена первым делом хотела получить свидетельство предпринимателя и все остальные документы, необходимые для этого, чтобы все было законно.
Для этого она первым делом отправилась в городскую администрацию, которую иногда называли горсоветом. Название «мэрия» почему то не приживалось в России, видимо потому что слишком было иностранное.
Первая же встреча с чиновниками городской администрации обескуражила Лену. Несмело зайдя в высокое, старого сталинского стиля с колоннами здание городской администрации, которое по старой памяти называлось «Домом советов», она в нерешительности остановилась у дверей в просторном холле, не зная, куда ей надо идти. Вправо и влево уходили высокие коридоры, а в центре была широкая лестница, ведущая вверх и застеленная зелено - красной дорожкой. У начала ее сидела дежурная с тремя телефонами на небольшом столике, которая безразлично смотрела на нее. Недалеко у входной двери, возле которой она остановилась, стоял молодой милиционер с автоматом. Видя ее нерешительность, он довольно доброжелательно спросил у нее:
- Женщина, что вы хотели?
Лена повернулась к нему и немножко замялась, не зная как объяснить цель своего визита. Подумав, она сказала:
- Мне надо узнать, как свой магазин открыть можно. Мы с мужем хотим купить квартиру и открыть в ней магазин.
- Понятно – ответил тот – вам надо в отдел регистрации предприятий. Идите налево по коридору до кабинета № 8, и там все узнаете.
Лена прошла по коридору туда, куда указал ей милиционер, нашла этот кабинет и остановилась перед ним. На дверях висела вывеска «Отдел регистрации предприятий, акционерных обществ и общественных организаций». Прием по вторникам и четвергам с 9 до 14. Понедельник, среда с 14 до18. Рядом на стенке висели всякие инструкции, выписки из приказов и постановлений. Лена не торопясь стала читать их. Почитав минут пятнадцать и практически ничего не поняв, она решившись наконец зайти в кабинет, поскольку как раз было сейчас приемное время. Лена легонько постучала и хотела уже войти в него, как дверь неожиданно открылась и оттуда вышли два средних лет мужчины. Они вышли как-то небрежно, даже не закрыли за собой дверь и не обращая внимания на Лену пошли по коридору, что-то обсуждая между собой. Лена несмело зашла в кабинет и остановилась недалеко от входа, снова не зная, что ей делать дальше. В кабинете стояло четыре стола. За двумя столами сидели две средних лет женщины и о чем-то спорили между собой. За третьим сидела тоже женщина, которая что-то писала, периодически глядя на экран стоящего на столе компьютера. За четвертым столом никого не было. Направо от Лены была еще одна раскрытая дверь, на которой висела табличка «Начальник отдела» и оттуда слышался какой-то оживленный разговор.
На нее никто не обращал внимания, и она решила подождать, пока кто-нибудь из женщин не освободится. Но женщины не собирались прерывать своего разговора и, почувствовав, что это у них надолго, Лена решила несмело напомнить о себе.
- Простите, а к кому мне обратиться? - вежливо и тихонько обратилась она к женщине, сидящей за компьютером.
Та неохотно оторвалась от своих бумаг и, безразлично смотря на нее, спросила
- Что вы хотели?
- Я хочу купить квартиру и открыть в ней магазин
- Мы не занимаемся продажей квартир, - равнодушно ответила женщина, - если вы ищете помещение под магазин, обратитесь в муниципальный фонд имущества и читайте газеты. Там публикуют объявления об аукционах по продаже помещений.
Такой ответ несколько озадачил Лену, и она молча смотрела на женщину. Но долго молчать ей было нельзя, так как Лена понимала, что если она сейчас снова не спросит эту женщину, та отвернется от нее, уткнется в компьютер и спрашивать ее снова будет неудобно. Поэтому она поскорее спросила её опять.
- А если мы купим квартиру, то как нам магазин в ней открыть?
- Ну как, покупайте и открывайте – снова безразлично ответила та.
- А что для этого надо, чтобы его зарегистрировать и оформить по закону? – снова спросила Лена, хотя такой ответ женщины ее еще больше озадачил.
- А вы кто? – спросила ее женщина.
- Я – растерянно переспросила Лена,- я Колесникова Лена. Торгую на рынке.
- Нет, вы не поняли, о чем вас спрашивают – с гримасой неудовольствия на лице вновь сказала женщина, и повторила – вы кто, юридическое лицо или физическое лицо?
Кто она такая, и какое она лицо Лена не знала, и поэтому виновато ответила
- Не-е-е знаю. Я торгую на рынке с подругой.
- Вы работаете как частный предприниматель, или как юридическое лицо?
Никаких юридических документов на торговлю у Лены не было, и поэтому она решилась назваться предпринимателем.
- Я – частный предприниматель.
Женщина тотчас снова повернулась к экрану компьютера, равнодушно ответив
- Вам к ней – и она молча кивнула в сторону пустого стола и добавила – она сейчас у начальника. Как освободится, подойдет. Ждите.
Ждать к счастью Лене пришлось недолго. Минут через пять из кабинета начальника вышла средних лет женщина, села за свой стол и, взглянув на Лену, спросила
- Вы ко мне?
- Да, к вам – уже увереннее ответила Лена – я предприниматель. Мы хотим купить квартиру и открыть в ней магазин. Что нам для этого надо, чтобы все было как положено по закону.
- Вы хотите работать как юридическое лицо, или как физическое?
- Я не знаю пока, - смущенно ответила Лена.
- У вас есть свидетельство предпринимателя?
- Нет.
- Вы зарегистрированы в налоговой инспекции?
- Нет, - немного виновато ответила Лена, - мы с подругой просто торгуем на рынке.
- Как вы хотите открывать магазин, если у вас нет никакой регистрации, - с упреком заметила женщина и добавила – вы хотите торговать в своем магазине просто как «физическое лицо» или как «юридическое»?
Лена смущенно ответила.
- Я не знаю, что такое «физическое лицо», и что такое «юридическое».
- Вы можете в магазине торговать просто как предприниматель, как «физическое лицо». Вам не надо будет открывать расчетный счет, и отчитываться по налогам ежемесячно. Или вы можете зарегистрироваться у нас как акционерное общество, и работать как обычное предприятие.
- Вот я и пришла узнать, что нужно для этого сделать, чтобы все было правильно - обрадованно сказала Лена.
- Вы должны вначале зарегистрироваться, как частный предприниматель. Получить свидетельство предпринимателя, встать на учет в налоговой инспекции и получить у них свой номер регистрации. Затем, после того, как купите помещение и оформите его должным образом, придете к нам, и зарегистрируете свой магазин как предприятие. Вот только после этого вы можете в нем торговать.
- А где я могу зарегистрироваться как предприниматель, здесь у вас?
- Нет, мы здесь регистрируем только предприятия, акционерные общества, общественные организации. Вам надо в Регистрационную палату ехать.
- В Регистрационную палату, а что это за палата и как её найти? – удивлённо переспросила Лена.
- Это на Вокзальной 3, бывший детский сад.
- Понятно, спасибо – ответила Лена и вышла из кабинета.
Разыскала Лена эту палату не сразу. Для этого ей пришлось ехать в другой конец города. Выйдя с остановки автобуса, она стала искать нужный адрес. Найдя во дворах пятиэтажек небольшое здания детского сада, обнесенное высоким забором, она зашла в открытые ворота и остановилась, не зная куда идти дальше, так как в здание вели три двери, в которые входили и выходили люди. Подумав немного, Лена решила зайти в первую попавшуюся дверь. Заглянув в ближайший кабинет, она спросила:
- Здесь регистрируют предпринимателей?
Трое улыбчивых мужчин в камуфляжной форме, сидевших группой в этой комнате, сначала с интересом, внимательно ее рассмотрели, так что Лена непроизвольно поправила свои волосы и немного смущенно улыбнулась. Один из сидящих, продолжая смотреть на нее, ответил:
- Нет, здесь сидят судебные приставы. Вы зашли не в тот подъезд. Следующая дверь на выходе. Сейчас снова на улицу, а потом в следующую дверь зайдите.
Сказал он это с некоторым сожалением. Как поняла Лена, эти трое кого-то ждали, сидели без дела, и им не хотелось, чтобы зашедшая нечаянно к ним молодая симпатичная женщина уходила. В шутку один из них предложил:
- Давайте мы вас здесь зарегистрируем. Как вас звать?
Улыбнувшись, Лена мягко ответила:
- Лучше не стоит. А звать меня Лена.
Третий постарше, тоже улыбнувшись, сказал Лене:
- Выйдете на улицу и зайдете в следующую дверь. На первом этаже там статистики сидят. А предпринимателей на втором этаже регистрируют. Поднимайтесь на второй этаж и налево первая дверь.
Поблагодарив этих доброжелательных мужчин и улыбнувшись им на прощание, Лена отправилась назад на улицу. Затем она зашла во вторую дверь, поднялась на второй этаж, остановилась перед дверью налево, читая ее вывеску.
Вывеска гласила «Структурное подразделение Главного управления Министерства юстиции Российской федерации по Хабаровскому краю. Регистрационная палата Хабаровского края по государственной регистрации юридических и физических лиц».
Рядом на небольшом стенде висели образцы каких-то документов и была прикреплена бумага, на которой был перечень необходимых документов. Перечень включал копии паспорта, заявление, справку о составе семьи, квитанцию об оплате госпошлины, причем копия паспорта должна была быть заверена у нотариуса.
Уже смелее Лена открыла дверь и зашла в комнату. Сразу же у двери комната была отгорожена небольшой стойкой, рядом с которой стоял стул и стол, на котором под стеклом лежали образцы всяких заявлений. По другую сторону стойки боком сидела средних лет женщина.
Остановившись у стойки, Лена хотела уже спросить эту женщину, но та немного опередила ее. Посмотрев на Лену, она привычно спросила:
- Хотите подать заявление на регистрацию?
- Да, - ответила Лена – я хочу зарегистрироваться как предприниматель.
Привычной рукой женщина взяла из стопки, лежащей у нее на столе листок бумаги и протянула Лене.
- Вот бланк заявления. Заполните, соберите все остальные документы, зарегистрируйтесь в налоговой инспекции. Они дадут вам номер и справку. Номер, справку вместе с заявлением и все остальное отдадите мне. Через неделю придете за предпринимательским свидетельством. Перечень других документов в коридоре на стенде.
Несмело взяв протянутый ей серый листок, Лена немного постояла молча, соображая, что ей делать дальше.
- Заявление сейчас заполнять? – неуверенно спросила она женщину.
- Нет, заполните дома. К нам придете, когда соберете все остальные документы.
- А как мне зарегистрироваться в налоговой инспекции?
- Там вам все объяснят. Налоговая инспекция находится по адресу… - и женщина привычно назвала адрес, и отвернулась от Лены.
Поняв, что больше здесь ей делать нечего, Лена вышла из кабинета. Тут же туда зашёл другой посетитель. Остановившись в коридоре, она на всякий случай внимательно рассмотрела бланк заявления. Бланк ничем особым не отличался. Напечатанный на сером листе небольшого формата, он включал обычные графы: фамилию, имя, отчество, год рождения, место жительства и т.д. Но одна графа поставила Лену в тупик. Против графы «род деятельности» было всего три сантиметра свободного места, и как вписать туда, чем собиралась заниматься Лена, она не знала. Лена уже хотела вновь зайти в кабинет и расспросить женщину, но как из этого кабинета вышел крепкий, коренастый немного седоватый мужчина. От остановился, посмотрел на полученное свидетельство предпринимателя и довольно улыбнулся Лене.
- Получили свидетельство? - тоже улыбнувшись, спросила его Лена.
- Получил, - весело согласился тот - всё теперь имею полное право заниматься бизнесом.
- Поздравляю, - с некоторой долей хорошей зависти поздравила его Лена, и тут же сообразила, что этот мужчина прошел все стадии процедуры регистрации, и он может ей всё пояснить.
- Вы не подскажите – извиняющимся тоном спросила она его, - а как мне написать в заявлении, каким бизнесом я хочу заниматься, здесь так мало места в этой строке.
- Пишите очень мелко и под этой строкой тоже. Если всё равно не вместится, то берите отдельный лист бумаги, пишите там, что хотите, а в строке укажите «см. в приложении». Они специально там оставили мало места, чтобы много не писали. А вы пишите побольше и пошире. Вы чем хотите заниматься?
- Я хочу магазин открыть, торговать обувью. Я сейчас с подругой на рынке торгую. Написать торговля обувью?
- Нет, так не надо. Я же говорю тебе, пиши шире. Например, торговля промышленными и продовольственными товарами. Напишешь торговля только обувью, выложишь на прилавке какой-нибудь другой товар, носки или зубную щетку – придерутся и оштрафуют. Скажут, написано обувью, почему другой товар в продаже? – незаметно перейдя на «ты» доверительно сказал мужчина.
- Понятно, спасибо, что предупредили – с благодарностью сказала Лена – а продовольственными товарами зачем? Я продуктами не собираюсь торговать…
- Это вы сейчас не собираетесь. А потом может, придется. Тогда снова сюда идти придется, за перерегистрацию деньги платить. А если уже будет записано, тогда не надо. Запретить то тебе сюда вписать это никто не имеет право. Чем хочу, тем и занимаюсь. Так что пиши побольше. Розничная торговля, оптовая, торговля на выезде. Вот как надо. Еще что-нибудь, что может понадобиться.
- Долго вам оформляли это свидетельство?
- У них срок неделя. Но ускорить это можно очень просто.
- Как - заинтересованно спросила лена.
- Берёшь пару плиток шоколада, и все дела. И вообще, будешь ходить по всем этим инстанциям, всегда имей с собой его. Это не взятка, но ускоряет хорошо. Хоть какой-то личный интерес у чиновника появляется тогда. Борзыми щенками сейчас не берут…
- Понятно – рассмеявшись шутке еще раз повторила Лена – а вы не скажете, в налоговой инспекции что от меня захотят? Что там надо будет?
- Там пока от тебя ничего не надо. Они сейчас тебя просто на учет поставят. Запишут адрес, ИНН твой, присвоят свой номер и дадут бумагу, что ты у них на крючке – улыбаясь, ответил мужчина.
- И все?
- Да, и все. Пока. Вот когда торговать начнешь, и будешь получать доходы, вот тогда к ним и придешь снова, с отчетом. Будешь налоги им платить.
- А сколько? – поинтересовалась Лена
- Много, чуть не половину, а то и больше. Все зависит от прибыли. Чем больше, тем больше налоги. Это у них называется «прогрессивная шкала». У них тоже в работе прогресс должен быть – со смехом добавил мужчина.
- А как же я узнаю, сколько налогов надо платить?
- Очень просто – берешь в магазине налоговый кодекс, и внимательно читаешь его на сон грядущий.
- Ага, прочитаешь, а потом до утра не заснешь – с улыбкой возразила Лена – будут налоговые инспекторы сниться всю ночь.
- Ничего, к мужу покрепче прижмешься, пригреешься, он тебя обнимет и заснешь спокойно. Так что дерзай!
- Ладно, так и сделаю. Спасибо за добрый совет и консультацию.
- Успеха тебе! – весело попрощался мужчина и быстро спустился по лестнице к выходу.
- Вам также – почти вдогонку успела крикнуть Лена.
Побегать для оформления всех необходимых бумаг Лене пришлось почти всю неделю. Надо было сфотографироваться, снять всякие копии паспорта и других документов, заверить у нотариуса, и за все это «удовольствие» к тому же ей надо было еще и заплатить. Заплатить регистрационный взнос, заплатить нотариусу, заплатить за выдачу справок, хотя по разумной логике, если человек хочет заниматься бизнесом и делать всякие полезные для общества и государства дела, надо ли брать с него деньги за такое желание? По разумным законам следовало бы наоборот…
Наконец Лена оформила все необходимые для подачи заявления бумаги и утром снова пришла уже в знакомый кабинет. Как ни странно, но женщина, сидевшая за столом, её узнала и довольно дружелюбно спросила.
- Все собрали документы?
- Да, вот пожалуйста - даже с некоторой гордостью ответила Лена.
Женщина взяла у неё протянутую папку и, внимательно просмотрев всё, сказала.
- Да, у вас все документы. Приходите через неделю и получите свидетельство.
Лена внутренне смущаясь, но не подавая виду достала из сумочки две плитки шоколада и положила их на стол женщине рядом со своей папкой, и попросила.
- Нельзя ли немного побыстрее, а то мне уезжать срочно надо.
Женщина за столом даже не подала виду, что на её стол положили шоколад, а лишь немного подумав сказала.
- Позвоните мне завтра после обеда. Не обещаю, но попробую оформить побыстрее.
- Хорош - ответила Лена и довольная вышла из кабинета.
На завтра к вечеру Лена уже держала в руках свидетельство предпринимателя, в котором чёрным по белому стояло, что Колесникова Елена Николаевна является предпринимателем и ей разрешено заниматься розничной и оптовой торговлей промышленными товарами. В этом же удостоверении стояли её идентификационный номер и регистрационный номер налоговой инспекции. Всё было заверено печатями и подписями руководителей департамента юстиции и налоговой инспекции. Получив его, Лена вечером дома с гордостью показала его Андрею и сказала.
- Всё, я официально зарегистрирована как предприниматель. Так что теперь можно и магазин свой открывать.
Андрей бережно взял в руки её свидетельство, внимательно всё прочел, и с уважением сказал.
- Ну, тогда конечно, что и говорить. Власть признала тебя как предпринимателя – и, возвращая свидетельство жене, он с улыбкой добавил – сеньора, вас ждут великие дела! Да здравствует бизнес!
- Ладно тебе смеяться – немного с упрёком ответила Лена, принимая в руки своё свидетельство, но всё же при этом немного зарумянилась от удовольствия .
- Я вполне серьёзно – возразил Андрей, и немного подумав, добавил – вот теперь можно покупать квартиру под магазин. Денег то хватит?
- Должно хватить – озабоченно ответила Лена – но если не хватит, кредит возьму в банке.
- Правильно. Тогда начинай теперь искать подходящий вариант - согласился Андрей, и взяв со стола пульт управления телевизором включил его посмотреть новости, которые он смотрел всегда регулярно.
Глава 5
До конца весеннего семестра осталось совсем немного. Весна почти закончилась. Снег во Владивостоке давно растаял, деревья стали уже совсем зелёные. В садах зацветали яблони, море стало теплее, и яркое весеннее приморское солнце ласково согревало Владивосток.
Однако, настроение у Ани с Катей было совсем не весеннее. Вот-вот начнётся сессия, а им ещё надо было готовить два реферата, материал для которых они даже ещё не представляли, где искать. Сессия ожидалась не лёгкая, и чтобы им было легче в сессию, они решили досрочно сдать информатику. Лабораторные работы по информатике ими были уже сделаны, защищены и осталось только сдать экзамен, тем более, что преподаватель был на это согласен. Но когда преподаватель раздал вопросы для подготовки к этому экзамену, там были такие, которые на лекциях не давались. Вопросы эти касались компьютерной информационной безопасности. Девушки жалобно указали на это преподавателю.
- Владимир Алексеевич, а вы нам это на лекциях не давали. Вот, у нас всё записано в конспектах, а про информационную безопасность ничего небыло!
- Уважаемые друзья, да будет вам известно, что кроме аудиторных часов в плане вашей подготовки стоят также часы вашей самостоятельной работы – популярно разъяснил им преподаватель.
- Если у вас по расписанию стоит 34 часа аудиторных занятий - лекций, практики и лабораторных работ, то по этой дисциплине вам планируется столько же часов самостоятельной работы. Значит, ещё 34 часа вы должны проводить в библиотеке, в вычислительном центре, работая самостоятельно по этой дисциплине. К сожалению, никто из вас этого не делает. Поэтому приходиться вас заставлять. Вот почему здесь стоят вопросы, которые я не давал на лекциях. Так что идите в библиотеку и там готовьтесь. Список литературы, по которой вам надо готовиться к экзамену, я вам давал на самой первой лекции.
Пришлось девушкам идти в библиотеку. Но в абонементе этих книг уже не было. Число их было ограниченно, книги давно разобрали, и девушки были вынуждены готовиться в читальном зале, где можно было эти книги не на долго взять.
Выбрав свободный день, Аня с Катей перед обедом пошли в читальный зал, и застали там Марину и Татьяну с их группы.
- О, привет! Они уже здесь сидят!
- А вы как думали? Долго собираетесь. Вам, небось, и книг сейчас не достанется, их быстро разбирают.
- Вы тоже информатику готовить пришли?
- Да, нам тоже досрочно информатику сдать охота. Садитесь сюда, рядом, этот стол свободный.
Аня с Катей сели рядом с Мариной и Таней за свободный стол, положили на него ручки, достали тетради и пошли за книгами. Некоторых книг действительно уже не оказалось, их взял кто-то из сидящих в зале. Но к счастью в списке литературы была не одна книга, и библиотекарь принесла несколько других, по которым тоже можно было подготовиться. Девушки сдали свои студенческие билеты, пошли сели за стол рядом с Мариной и Татьяной. Расположившись на столе, Катя с Аней углубились в чтение, изредка перебрасываясь отдельными фразами. Прозанимались они с девушками несколько часов, так что даже обеденное время прошло.
Вспомнила про обед Марина.
- Девчонки, а что мы тут без обеда сидим? Пойдемте хоть в буфет, чего ни будь покушаем - предложила она.
- Правда девушки, - поддержала её Катя - вам не кажется, что мы слишком тут засиделись?
- Пошли в буфет - согласились Татьяна с Аней.
- А что в буфет, пойдемте в столовую - возразила Катя - обед уже давно прошёл, пары начались и в столовой народу будет немного.
- Точно, девчонки, пошли в столовку - согласилась Таня.
В столовой действительно было мало народу. Девушки быстро взяли на раздаче всё, что хотели, и сели всей кампанией за свободный столик. Столовая была красиво оформлена, на подоконниках были цветы. Стены были покрашены в мягкий голубоватый цвет, и девушки с удовольствием кушали, беседуя между собой о своих девичьих проблемах. Первой конечно начала беседу разговорчивая и общительная Катя.
- Марин, а кто это за тобой вчера опять приезжал?
- Лёша. Я с ним познакомилась в кафе.
- Да он же старше тебя на сколько?
- На много. Ему около тридцати, а сколько - точно он не говорит. Знаю только, что он Скорпион по Зодиаку.
- Скорпион? Ну, тогда ты пропала – посочувствовала Марине Катя – он тебя так просто не отпустит.
- Не отпустит, - безнадежно согласилась Марина – прямо теперь не знаю, что и делать. Я уже один раз пыталась с ним расстаться.
- Ну и как?
- Ничего не получилось. Я ведь как с ним познакомилась? Сидим с подругами в кафе, балдеем. Отлично приготовленное сочное мясо, ароматное красное вино, приятная компания. Красота и лепота! Слышу, колокольчик над дверью – дзынь, дзынь! Кто-то зашел. Чувствую на себе чей-то взгляд и моментально краснею. Даже подруги удивились – меня засмущать ещё никому не удавалось.
- Да знаем тебя - подтвердила словоохотливая Катя.
- Ну вот! Ко мне кто подойдет из парней с крутым видом, я ему так отвечаю, что он сам тут же начинает заикаться, краснеть и глаза прятать. Сразу превращается из крутого в милого котенка, забывающего про пошлости и вспоминающего детские анекдоты. А тут заходит зеленоглазый блондин с друзьями, и они садятся за столик прямо рядом с нами. Сделали заказ и сидят нас разглядывают, а и мы их. Как назло, музыка громко играет, ничего не слышно, что они там про нас говорят. Чувствую, этот зеленоглазый на меня смотрит. Сама думаю «ну, таких зеленоглазых у меня ещё не было», и «съела» его своими черными глазами. Слышу, они предлагают «разбавить» нашу женскую компанию. Мы пересели к ним и вот долгожданный диалог – его зовут Леша, ему 24 и у его друга сегодня день рождения. Не женат, детей нет, зато имеет перспективную работу, дорогую машину, квартиру и красивые зеленые глаза.
- Зеленые глаза у кошек и котов бывают – вставила Катя – а они недоверчивые и осторожные.
- Зато сами по себе, и хищники. Вот и Леша этот тоже…
- Хищник?
- Около того. Короче, кафе закрывается, он меня провожает, и я даю ему свой телефон. На следующий день звонит «Как дела? Давай встретимся!». К вечеру моя учеба закончилась, его машина уже ждет меня возле университета. До полуночи катались с ним и объедались. Так день, два, неделя. Он мне показал свои владения, и я начала верить в его рассказ про преуспевающего бизнесмена. Но мне все меньше верилось, что он не женат. Понимаете девчонки, вот все как всегда – милая улыбка, предупредительные движения, но интонация какая-то подозрительная. Говорит, что мы не можем быть вместе. Причина? Разница в возрасте. Мне 17, а ему …вобщем много.
- Он же говорил, что ему 24 года.
- Нет, больше. Он потом сам проболтался, что больше. Он ничего не хочет мне обещать, а своим поведением уже пообещал. Я тогда ему тоже – мне не нужны его обещания и мы друг другу ничего не должны. Я просто хочу быть с ним рядом сейчас, сегодня, завтра…
- А он мне говорит, что боится влюбиться. Я, такая, ну что же, тогда больше не увидимся. Смотрю на часы, и пора домой. Подъехали к дому, спокойно попрощались, обменялись взглядами. Выхожу из машины, подъезд, лифт, мой девятый этаж. Переступаю порог, хлопаю дверью. Швыряю сумку, сапоги, сползаю по стенке на пол: крик, вопль, стон, слезы, опять крик. «- Я люблю его.… Люблю как никогда, как ни разу, как никого». Смятение, страх, сомнение: зачем, зачем сказала ему, что больше не увидимся? Зачем попросила домой отвезти? Нет, не могу, не выдержу без него! Умру! Утром звоню сама, говорю, что хочу увидится. А он мне в трубку – «Я уже не надеялся твой голос когда-нибудь услышать, думал, ты во мне разочаровалась. Можно за тобой приехать?»
- Скорпионы, они правда так приворожить могут, они какие-то магнетические – снова заметила Катя – я тоже вот помню с одним Скорпионом познакомилась…
- Кать, подожди – прервала её Аня – пусть Марина дорасскажет про Лешу. Марин, что дальше у тебя с ним было?
- Дальше я в этот день была самой счастливым человеком на свете. От вчерашней истерики не осталось и следа. Еле дождалась вечера – «карета» у подъезда, «принц» ожидает меня в ней и вот Золушка. Знаете девчонки, когда я увидела, как он на меня смотрит, поняла, что я сейчас самая красивая, самая желанная, самая, самая… Я такого раньше никогда не чувствовала. Говорю, «Пойдем пешком погуляем?». Мне не хотелось в машине сидеть, в ней он за рулем, а я рядом - даже за руку не подержишь.
Оставили машину на стоянке. Идём, шутим, дурачимся, он держит меня за руку. В душе спокойно, легко. На улице тихо, тепло. В голове ветрено и беззаботно. Незаметно подошли к его дому. Пригласил в гости, зашли к нему. Квартира большая, мебель хорошая, компьютер, только какая-то не ухоженная. Он - на стуле, я – в кресле. Пьем шампанское, едим шоколад, веселимся, вспоминаем детство. Я ему о своих парнях рассказываю, он мне про своих девчонок. Время три часа ночи. Зеваем по очереди и глаза слипаются. Он ушел в душ, а я на диван прилегла и уснула.
Проснулась от прикосновения его ладони. А ладонь горячая, твердая, мужская. Поцелуи, объятия. Меня ещё никто так жадно не целовал, никто никогда не обнимал так жарко. Он горит, я тоже. ещё немного и два пылающих тела в одно слились. И вот он, самый первый, любимый и самый желанный. Ни боли, ни страха, ни стеснения, только сладостное упоение нежностью и лаской. Уснули почти к утру, прижавшись друг к другу,.
Утром звенит будильник: ему пора на работу. Я оккупировала ванну. Вышла - за окном прекрасное солнечное утро, на столе горячий кофе и меня обнимает самый лучший мужчина на свете.
Недели две с ним всё вместе были. Он меня в университет привозил, а вечером увозил. Всё было прекрасно, мы были как молодая счастливая семья.
Задумавшись, словно переживая все вновь, Марина замолчала и стала кушать пиццу, запивая его абрикосовым соком. Не мешая ей, Аня с Катей тоже продолжали кушать. Немного поев и попив сока, Марина снова продолжила свой рассказ.
- Если бы так было все время - я была бы самым счастливым человеком в мире. С ним мне никогда не нужен был другой мужчина. Если бы мы стали мужем и женой, я народила бы ему кучу детей, мальчиков, девочек…Как это было бы здорово! Если есть такие семьи на свете, то это самое лучшее, что придумано в мире. Но видно я где-то прогрешила перед судьбой, и она меня решила наказать. Как-то он меня также встретил и говорит: мне надо уехать в командировку, надолго. А сам какой-то не такой, как всегда. Тогда я не боялась этой разлуки - меня не пугало ни время, ни расстояние. Все равно это когда-нибудь кончится, и мы снова будем с ним вместе.
Почти месяц его не было. Как вдруг, однажды вижу - он едет мимо в машине, и в ней женщина с ребенком. Вечером позвонила ему. На мои расспросы он лишь ответил: Марина, не звони мне больше, я женат, и отключился. Я даже сначала его не поняла. В голове туман, ничего не пойму, ничего не вижу перед собой. Часа через два опомнилась. Хлынули слезы, в теле появилась дрожь, в руках слабость. Хорошо хоть с подругой была, а то не знаю, что бы со мной было тогда. Недели две как больная ходила.
- Я помню, ты тогда столько занятий пропустила, как в воду опущенная ходила - подтвердила Таня - мы с девчонками всё думали, что с тобой.
- Ну да, какие мне тогда были занятия. Я и ходила только для того, чтобы отвлечься от всего этого. Вот, только, только забывать его стала, опять встречает меня вчера на машине. «Мариночка, я без тебя не могу. Прости меня, я виноват перед тобой. Развожусь с женой, и будем с тобой вместе». А я не могу так. Конечно, меня к нему тоже тянет, сил нет как, а умом простить его не могу. Вот и думай теперь, что делать. Сегодня, наверное, опять приедет к университету. Боюсь, сяду к нему в машину, и тогда всё…Не смогу с собой справиться, все прощу ему.
- Слушай, Марина, - задумчиво произнесла Аня, - если у него уже есть семья, дети, то тебе-то это зачем всё нужно? Пусть занимается своей семьёй, а тебя оставит в покое. Это он сейчас к тебе хочет, а вдруг потом также и с тобой поступит?
- И я так думаю, - согласилась Марина, - только поди попробуй просто так от него отделаться. Я ведь люблю его, понимаешь Аня, люблю. Я люблю его, как никого на свете. Мне не нужно другого, мне нужен он, и только он. Что я могу поделать с собой? Да к тому же ещё он Скорпион ведь.
- Ну и что, что Скорпион - с запалом возразила Татьяна, - думаете с другими проще? Вот у меня как получилось, хоть и не со Скорпионом, а с Козерогом.
Положив вилку Таня, забыв про еду, взволнованно стала рассказывать про себя подругам.
- Всю свою, хоть пока и небольшую жизнь, я думала, что моим «первым» парнем будет мой муж. Но…
Переехав сюда во Владивосток, в другой город, я занималась только учебой, даже не ходила в кинотеатры. Мне, если честно, просто не хотелось. Хотя иногда, подобные мысли о том, что надо сходить куда-нибудь развеяться, появлялись. Но я быстро о них забывала и вместо похода «куда-нибудь» предпочитала горячую ароматную ванну.
А в тот вечер, когда я познакомилась со своим, я сидела дома и мне не хотелось никуда идти – было какое-то подавленное настроение… Весь этот день мне всё звонила одноклассница и просила составить ей компанию. После очередного звонка я согласилась. Думаю, что вовсе не так уж плохо куда-то выйти. Она заехала за мной, и мы вместе пошли в кафе. Честно говоря, я вообще не хотела идти ни в какое кафе, хотела просто побродить по городу, или сходить к морю, да она меня уговорила. Когда приехали в кафе – на смене была наша односельчанка Юля. Она быстро усадила нас за столик, мы сделали заказ. Играла красивая музыка… Мне нужно было поговорить с Юлей-односельчанкой, и мы вышли «во двор». Когда я начала свой разговор, тут вдруг в него вмешался симпатичный мужчина, лет тридцати, с очень красивыми глазами. Я, как всегда в подобных ситуациях, молча развернулась и зашла в кафе. Не успела присесть, как подбежала Юлька. Говорит, что этот симпатяга – её начальник, и он хочет со мной познакомиться. Не знаю почему, но я сразу согласилась и дала ей свой номер телефона. Я ещё когда стояла во дворе, по взгляду этого мужчины поняла – все будет хорошо. Не прошло и пяти минут после ухода Юли, как звонит мой телефон… Сердечко мое забилось – я поняла, что это он! Беру трубку, и чувствую его упорный взгляд. Он сидит за столиком сзади, и ничего не было слышно на другом конце провода. Я положила трубку. Снова раздался звонок – и снова молчание. После четвертого я вышла на улицу с телефоном… Он сказал: «Я тебя люблю». Я переспросила: «Кто это?», хотя прекрасно знала, кто это. На что он мне ответил: «Сейчас узнаешь…» Не прошло и секунды, как предо мной стоял Он. Я очень растерялась…не знала, что мне делать… Мне почему-то стало не по себе…
Он спросил не хочу ли я присесть за его столик. А я, как всегда, сказала – если хочет со мной поговорить, пусть сам садиться ко мне – я никуда не пойду. Он предложил этот вопрос решить, не знаю почему, когда уйдет моя одноклассница, которая сидела со мной за первым столиком. Если честно, я не поняла этого предложения, почему бы не присесть к нам? … Я довольно быстро влюбляюсь в парней, иногда, потому что у меня не было серьезных отношений. Наверное, как и все девчонки, я жду своего принца… Вернее, ждала… К концу вечера я уже была без ума. Я уже даже не помню, как он пересел ко мне, как я осмелилась разговаривать. Я, кстати, называла его на Вы. Вот так началась моя первая любовь… Было очень много красивых слов… Он звонил, писал смски, в конце концов, просто признавался мне, что очень влюблен. Я не верила, что так быстро с первого взгляда он влюбился. Хотя у самой на душе творилось что-то непонятное. Я действительно о таком парне могла только мечтать – я тоже, как и ты Марина, была на седьмом небе от счастья. Это тоже был мой первый…Но, примерно через месяц наши чудесные отношения стала портиться. Мы стали очень часто ругаться, причина – его ревность… Беспочвенная, без поводов, ревность с его стороны. На фоне этой ревности он говорил мне всякие глупости, я терпела, терпела… Но было настолько обидно, настолько больно слышать от единственного любимого такое…В один прекрасный момент я не выдержала, развернулась и ушла. Я сама по себе девушка общительная, люблю общаться, но по его просьбе отказалась от всего: от общения со знакомыми, от всего – лишь бы быть с ним, а он … Приехав домой, я очень долго плакала… А он не звонил. Все было ужасно, мне было так плохо. К вечеру приехал - с цветами, вином, фруктами… Мы помирились. Но не смотря на то, что он обещал мне больше не ревновать меня, все продолжается вновь и вновь. Я боюсь, что когда-нибудь нашим отношениям из-за этих его глупостей придет конец. В остальном наши отношения можно назвать идеальными – тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Не знаю…что будет? Я люблю его, он тоже меня любит, хочет свадьбы… Хочет быть со мной, я хочу того же, но мне настолько обидно. Я никогда ни с кем не гуляла. Никогда не думала даже изменять любимому - не такая я. А он…так нельзя, я не могу, мне очень тяжело. Не знаю, что будет дальше, может быть он со временем перестанет меня упрекать, оскорблять…
- Ага, а если не перестанет? – запальчиво возразила Катя - моя мама знаешь, что говорит? Кто ревнует, тот сам гуляет. Вот и он у тебя тоже боится, небось, что про его проделки узнают…
- Значит, нам придется всё же расстаться друг с другом и забыть все, что было между нами.
- Ревнует, значит, наверно любит сильно, - возразила Марина.
Рассказ подруг о своих отношениях с любимыми мужчинами произвел на Аню странное впечатление. Обстоятельства встречи с любимым человеком и первые отношения с ним всегда волнуют девушек больше всего. Аня тоже была в этом не исключением. её встреча и знакомство с Сергеем Аню тоже волновали, но не на столько, как рассказывали сейчас девушки. Из их рассказов чувствовалось, что они ради своих любимых готовы были на все. Как говорят хоть бежать на край света, лишь бы вместе. У Ани такого чувства не было. Да, ей было хорошо с Сергеем, ей было приятно его внимание и его ласки, но вот так, как эти девчонки без оглядки отдаться ему, лечь с ним в постель, Аня не могла. Самое главное, она не чувствовала в себе такой силы любви к Сергею, чтобы так без оглядки пойти на все, отдать ему себя всю без остатка.
Кроме того, её нравственный уровень был достаточно высоким. Она была воспитана своими родителями в строгом соблюдении правил поведения девушки, законности брака, и не допускала даже мысли возможности своих интимных связей с мужчинами до замужества. Но вот Таня с Мариной тоже хотели так, чтобы их первый мужчина был мужем, а получилось у них вот как.
Особенно Аню удивила такая противоречивая ситуация Татьяны, когда её так сильно любят и одновременно ревнуют. Аня считала, что мужчина должен заботиться о своей любимой девушке, и самое главное он должен ей доверять. Аня просто не могла себе представить такое, чтобы её любимый ей не доверял, ревновал, и подозревал в неверности. Да ещё заставлял, чтобы она отказывалась от встреч и общений с друзьями и подругами. Для неё ревность была пережитком какого-то собственнического инстинкта темного прошлого человека. Высоко развитые натуры не могут жить в подозрении, не доверии и в то же время в любви. Тогда уже любовь их просто опускается, до какого то низкого и почти физического уровня, а не родства души единства чувства и взаимной верности. Как в романе Достоевского «Что делать?», который Аня читала в школе.Поэтому она сразу же возразила Марине.
- Нет, Марина, ревнует, - это не значит, что любит. Что это за любовь, если они постоянно ссорятся да ругаются. Как может он унижать своими подозрениями Таню? Обвинять её в том, что она не делает и делать не собирается? Как же он тогда будет относиться к ней, когда она станет его женой? Потребует, чтобы она сидел дома, никуда не ходила, нигде не работала, и каждый раз отчитывалась перед ним, где она была и что делала? Что это тогда за жизнь у неё будет.
- Да я бы ни за что на такое не согласилась - поддержала Аню Катя - чтобы сидеть дома в запрети, даже поговорить не с кем нельзя было, я такое и недели бы не выдержала. Скорее всего, он думает, чтоему всё можно, а его девушке - ничего нельзя.
- Мне кажется, - задумчиво заговорила Аня - ревность скорее всего показывает его слишком большие собственнические инстинкты. Он считает тебя своей собственностью или хочет считать так. В любом случае это не любовь. Любовь, я думаю, это прежде всего единство души, взаимная забота, дополнение друг друга. Любящий человек не может оскорблять своего любимого подозрениями в неверности. Показывая свою ревность, он вроде как демонстрирует свою любовь, но на самом деле он просто прикрывает любовью свои темные желания. Мама Кати правильно говорит – кто сам не верен, тот и других в этом подозревает. Тебе лучше расстаться с ним.
Глава 6
Аня не сразу заметила отсутствие Сергея в университете. Второй семестр года подходил к концу, снова приближалась сессия, и опять напряжение в учёбе стало нарастать. В этом семестре им много задавали переводов всяких текстов, как на английском языке, так и на японском. Особенно почему-то старалась англичанка, выдавая Ане, Кате и другим студентам их группы газетные и журнальные статьи для переводов. Как не старались Аня и Катя, но они стали не успевать, так как перевод этих статей требовал много времени, и им приходилось на них тратть всё своё свободное время. В конечном счёте им это надоело, и первой возмутилась Катя. Перед последней парой она сказала Ане:
- Слушай, Аня, сколько она нам может задавать этих текстов? У нас, что кроме английского языка больше других предметов нет? Мы так зашьёмся с этими статьями и провиснем по другим дисциплинам. Японский тоже надо учить. Надо что-то делать.
- А что ты предлагаешь? - ответила Аня, - что тут мы можем сделать? Не откажешься же от этих текстов, всё равно их переводить надо будет.
- Может, обратиться к кому-нибудь, пусть за плату переведут. Вон в газетах объявлений всяких полно, репетиторство предлагают.
- А знаешь, сколько это стоит? У них час работы чуть не сто рублей. Нам с тобой никаких денег не хватит.
Разговор их проходил в коридоре возле двери аудитории, которая была закрыта. Они всей группой стояли и ожидали, когда придёт преподаватель и откроет дверь. Этот их разговор услышала Наташа, девушка из их группы. Она обернулась к ним и сказала:
- Девчонки, знаете что, у Димки дома на компьютере есть переводчик. Он у кого-то из своих друзей недавно скопировал его. Говорит, что какая-то последняя версия, крутая. Так вот, думаете, он сам теперь все тексты переводит?
- А как же тогда? - переспросила Катя.
- А так. Он этот текст загружает в компьютер, потом включает переводчик, и все дела. Так немного подправит, где переводчик не перевёл, и всё. Потом аккуратно переписывает, чтобы от руки было написано. Иначе она догадается, что компьютер переводит, и другой текст задаст. Попросите его, он вам переведёт. А так вы, правда, прокопаетесь с этими текстами.
- А в университете, может, они, эти переводчики, где-нибудь есть? - спросила Аня.
- Может, и есть где, да только их стараются не ставить на компьютеры, чтобы студенты сами всё переводили.
- Понятно, - ответила Катя, и тут же во весь голос заявила:
- Димка, где ты есть?
- Нет его, - тут же ответил чуть подальше стоящий среди ребят Дима.
- Подать его сюда! – в шутку объявила Катя.
- Нету, нету тут его! – опять ответил Дима.
Катя с Аней решительно двинулись к нему сквозь послушно расступившихся ребят их группы, и подошли к нему так близко, что он оказался прямо припёртым к стенке.
- Здесь никого нет, – опять смеясь, сказал Дима.
- Молчи, несчастный, ты можешь пропасть, – тоном грозной царицы сказала Катя и, взяв его за руку, добавила уже другим, почти ласковым тоном.
- Дим, у тебя, говорят, переводчик на компьютере есть.
- Всё, что есть на моём компьютере, это великая тайна, и только сам Всевышний может знать, что….
- Дим, да ну тебя, тут проблемы такие, а он смеётся, - с упрёком перебила его Катя – никакого сострадания к ближнему.
- Димочка, выручай, - мягко сказала Аня, - у нас с Катей завал по переводам текстов. Помоги перевести, у тебя же электронный переводчик на компьютере есть…
В просьбах Кати звучало шутливое, студенческое. В просьбе Ани уже звучало ласковое, мягкое, женское, и Дмитрий ответил тоже по-другому.
- Девчонки, переводчик есть, перевести не проблема. Несите тексты, я их переведу, и вам распечатаю, а вы их уже перепишете. Но учтите, что тексты вы должны мне принести уже в электронной версии, на дискете.
- Как в электронной, - удивилась Катя,– где же мы её возьмём? Нам же статьи в газетах да журналах дают, ксерокопии на листах бумаги.
- Это уже ваши проблемы, - посмеиваясь, заявил Дима.
Катя подумала, что это опять какой-нибудь подвох со стороны Димы, и стала трепать его, щекоча под бока, говоря при этом:
Да ты будешь над нами издеваться или нет?
Стоящие рядом ребята с удовольствием наблюдали эту сцену. Дима, защищаясь от Кати сумкой с тетрадями, возмущённо ответил:
- Вот каждый думает в меру своей испорченности. У меня и в мыслях нет такого, чтобы издевательством заниматься, а вы нападаете на честного и порядочного человека.
Немного защитившись от Кати, Дмитрий назидательно продолжил.
- Ко всему прочему, вам известно, что компьютер книги и журналы с листов читать не может. Пока, во всяком случае. Он понимает только то, что ему даётся в электронном виде. Посему вам надлежит ваши газетные и журнальные статьи просканировать, записать в формате Word на дискету, и представить мне. С дискетой и электронной версией этих ваших проблем милости прошу ко мне или можете передать их мне здесь, в университете. Перевод получите на следующий день хоть в электронном, хоть в бумажном виде. Надеюсь вам всё понятно? Двоечницы…
- Сам ты двоечник, – автоматически ответила Катя, и тут же, поняв что нужно, задумчиво добавила:
- А где же мы сканер возьмем?
- Там, где его брали до этого, – улыбаясь, сказал Дима.
В это время к двери аудитории подошёл преподаватель, поздоровавшись, вставил ключ с биркой, на которой был выбит номер аудитории, в замочную скважину. Открыв дверь, он пропустил входящих гурьбой студентов, вытащил ключ из скважины и, подождав, когда войдёт последний студент, зашёл сам, закрыв за собой дверь. Подойдя к столу, он положил на него ключ, журнал, и, чуть подождав, пока все рассядутся и окончательно затихнут, сказал:
- Так, здравствуйте. Прежде чем начать лекцию, хочу сообщить всем, что со следующего занятия на практике я буду принимать защиту по шестой теме. Так что будьте готовы и не говорите, что не знали. Всё понятно? Хорошо. Теперь по лекции. На прошлом занятии мы с вами разобрали…
После этой пары Катя, собирая со стола конспект и ручку в сумочку, сказала Ане:
- Знаешь что, Димка правду говорит. Надо просканировать эти тексты. Придётся опять к Сергею обращаться.
Теперь уже, помня о ссоре Ани с Сергеем, Катя не стала говорить так, как она говорила раньше «к твоему Сергею». Аня при этом помолчала, и Катя, понимая, почему она молчит, продолжала, словно рассуждая сама с собой:
- А где мы ещё сканер возьмем? Больше негде его взять. Да и если найдём, мы что, сами сканировать будем? Ни ты, ни я это делать не умеем. А сканировать вон сколько надо. У тебя текст, да у меня… давай опять к Серёге пойдём.
- Что толку сейчас идти, текстов ни у тебя, ни у меня с собой нет. Завтра давай попробуем.
- Правильно, - обрадовалась Катя, – приноси свои тексты, а я свои, и сходим к нему, попросим просканировать.
Аня не стала возражать Кате, поскольку положение у них было уже почти безвыходное. Кроме Сергея, им вряд ли кто бы просканировал их тексты, и ей пришлось согласиться на предложение Кати. Сергея она в последнее время совсем не видела, и ссора с ним как бы немного утихла. Во всяком случае, острота её как-то притупилась, уменьшилась. Если раньше она часто видела его, и ей постоянно приходилось делать над собой усилие, заглушать чувство привязанности и, наоборот, разжигать чувство неприязни. Но, так как никакой неприязни не было к нему, то Аня чувствовала шаткость и двойственность своего положения. Это создавало ей постоянный дискомфорт, словно она делала что-то нехорошее, не то. Поскольку она последнее время уже больше месяца не видела Сергея, эти чувства у неё улеглись. Она почти успокоилась, думая, что Сергей тоже решил оставить её в покое. Поэтому она особо не волновалась, согласившись встретиться с Сергеем и попросить его помочь им. Тем более что она должна была идти вместе с Катей, надеясь, что Катя сама, как обычно, попросит его.
С Иваном она ещё больше сблизилась, хотя последнее время они встречались реже, так как у него намечались по работе какие-то важные контракты, и ему приходилось то и дело ездить в командировки. Поэтому он часто отсутствовал то неделю, то две. Но, даже находясь далеко от Владивостока, всё равно Иван каждый день или через день звонил Ане прямо на её мобильный телефон. У Ани теперь не было никаких сомнений, что Иван любит её. Она уже поняла, что её отношения с ним заходят всё дальше и дальше, они сближаются всё сильнее, и Аня чувствовала, что скоро Иван предложит ей выйти за него замуж. Но именно это почему-то порой останавливало и настораживало её. Она словно боялась такой развязки, хотя сама уже привязалась к нему сильно, и даже как-то не представляла себе жизни без него.
Однако, ситуация на следующий день осложнилась. У неё наметились проблемы по математике, и она почувствовала, что для переводов текстов ей уже остаётся мало времени. Ко всему прочему, Катя, придя в университет, после первой пары почувствовала себя не хорошо. Она отдала свои тексты Ане, сказала, что уходит домой, и на прощание сказала:
- Придётся тебе к Сергею сходить одной. Ну ничего, справишься, - оптимистично добавила Катя и ушла домой.
Следующей парой была информатика. Аня привычно села в лабораторию за свой компьютер, загрузила его, ввела свой пароль и стала работать. Но на неё вдруг напала какая то грусть. Она вспомнила, как они все втроём, с Катей и Сергеем сидели здесь за компьютером, и ей неожиданно захотелось снова, как тогда, давно, пообщаться с Сергеем по сети. Вспомнив, что у него тоже в это время занятия на компьютерах, Аня привычно загрузила Mirk. С тех пор, как она познакомилась с Иваном, она больше не включала эту программу. Как только на экране монитора замелькали привычные разговоры, реплики, фразы – словом, вся та мешанина мнений, воплей и мыслей извечного студенческого братства, у неё вдруг что-то защемило в душе. Она прикрыла глаза и несколько минут посидела в задумчивости, не понимая причины своего беспокойства. Встряхнувшись, Аня открыла глаза и привычно послала запрос по сети, как это она делала раньше.
<<Сергей?>>
Ответа не последовало, она подождала немного, и опять набрала повторно.
<<Сергей?>>
Подождав ещё несколько минут, Аня снова настойчиво повторила команду.
<<Сергей?>>
Ответа не было. Почему-то её охватило чувство какой - то безотчётной тревоги, словно она заблудилась в глухом темном лесу, зовёт на помощь, но никто её не слышит. В этот момент ей вспомнилась песня А. Костюка и А. Стефанова, которую она ещё в школе пела на вечере, и особенно её припев.
Я зову - не слышно, я зову - напрасно,
На морозе слёзы льдинками звенят.
И хохочет ветер, словно зверь ужасный,
И скребёт когтями душу невпопад
Аня терпеливо ждала ответа, но его всё не было и не было. Она знала, что если Сергей увидит её запрос, то ответит обязательно. Пусть не захочет переговариваться, но в том, что ответит обязательно, Аня не сомневалась. Не выдержав, она снова повторила запрос уже более подробно:
<<Сергей, Аня и Катя в сети >>
Ответ последовал незамедлительно.
<<Костя и Гена тоже. Мы вас любим. Вы откуда? >>
«Оттуда, от верблюда», - неприязненно подумала Аня про ответивших. У неё сейчас совсем не было настроения знакомиться ещё с кем-то. Эти Костя и Гена мешали ей сейчас связаться с Сергеем. Она поняла, что эти её нежданные собеседники не оставят её в покое и вышла из сети. Работать дальше у неё уже не было никакого настроения. Посидев немного, она подумала, что именно сейчас надо искать Сергея, потому что он должен быть на паре. А то, что он не вышел в сеть, Аня посчитала, что, скорее всего, он не может, или ему не разрешает это преподаватель. Но как не убеждала себя Аня, что Сергей не мог выйти в сеть, чувство тревоги у неё не исчезало, а скорее даже усиливалось. Неожиданно даже для самой себя, она запарковала и выключила компьютер, встала и, не говоря никому ни слова, вышла из лаборатории.
Прикрыв за собой двери лаборатории, Аня постояла в коридоре, пытаясь понять, откуда возникло у неё это чувство тревоги и беспокойства. Машинально она взяла в руки сотовый телефон, висящий у неё на груди, раскрыла его и зачем – то посмотрела на нём время. Захлопнув его, она отпустила телефон, он повис у неё на шнурке, и это словно подтолкнуло её к действию. Повернувшись, она сначала медленно, а затем быстрее пошла в вычислительный центр факультета компьютерных технологий. Туда, где она чаще всего находила Сергея.
Дойдя до него, Аня приоткрыла двери и посмотрела в лабораторию. Сергея там не было, но за первым рядом компьютеров в углу она заметила уже знакомых ей друзей Сергея. Виктор и Борис, которые помогали ей выручить Дмитрия, стояли возле включенных компьютеров, за которыми сидели ещё двое ребят из их группы. Преподавателя почему – то не было, и Аня несмело зашла в лабораторию. На неё почти никто не обратил внимания, так как сидящие спинами к ней в первом ряду были в основном девушки. Аня подошла поближе к тому месту, где стояли Виктор и Борис, но их разделял стол с компьютером, и для того, чтобы подойти к ним, Ане надо было пройти в другой конец лаборатории, обходя первый ряд компьютеров. Ребята стояли к ней спиной и, не замечая её, что – то рассказывали оживленно друг другу. Аня решила немного подождать, в надежде, что Сергей может появиться, и прислушалась, к их разговору.
Как всегда, ребята разговаривали между собой на жаргоне, хорошо понятном компьютерщику и порой совсем не понятном простому студенту или студентке.
- Я недавно мать поменял, так всё, теперь никаких глюков. А то включаю – кричит, клаву не вижу, я ей «ресет» - она опять, не вижу. На второй или третий раз только узнавала иногда. Сейчас – без проблем. Вообще икс пишка такой культурный, обходительный. Все понимает.
- Это точно, он умница. У меня чё недавно было. Мы с отцом нечаянно цветной принтер купили, причем дешево. Дешевле раза в три, и новый.
- Цветной? Как это вы так?
- А вот так получилось. Мы с ним сидим в гараже, вдруг сосед забегает, кричит, принтер вам надо, цветной, дешево отдам. Мы такие, а что за принтер?
- Он с Японии, новый. Его кто – то из его знакомых прямо чуть не с завода купил в Китае. Там завод японский, а сборка китайская, китайцы собирают. Поэтому недорого ему достался. А сейчас срочно деньги нужны, и он машину продает и этот принтер. Короче, купили у него, новый и с дровами. И представляете, все драйвера на японческом языке, сплошные иероглифы. Мы так и сели с отцом. Так что получилось – подсоединили его, включили. Икс пишка что – то шуршал, шуршал процессором, вдруг выдвигает лоток из сидюшника – «Давай дрова». Мы диски с драйверами - на тебе. Он опять шуршал, шуршал – потом говорит что – то, но всё японский язык, одни иероглифы. Мы ему опять, давай – так он шуршал, шуршал, и вдруг говорит: «Я ставлю версию на английском языке, ну вас на фиг с вашим японским. “Спрашивает: поставить на английском?”. Мы: “ Да конечно”. У него, видно, свой драйвер такой был на английском. И представляете, умница, взял и установил на английском. Принтер теперь пашет, и без проблем.
- Здорово, а так бы тебе японский язык изучать пришлось бы …
Как раз девушка, сидевшая за ближним компьютером, встала, вышла из лаборатории, и для Ани освободился проход к ребятам. Воспользовавшись этим, она подошла к ним поближе, и её тут же заметили. Ребята замолчали и все посмотрели на неё.
- Здравствуйте, – чуть стесняясь, поздоровалась Аня.
- Привет, здравствуй, – в разнобой ответили Виктор, Борис и сидящие двое ребят.
То, что они все смотрели на неё, Аню не удивило. Куда ещё будут смотреть молодые ребята, когда к ним подошла девушка, притом красивая. Это всё было для Ани само собою разумеющимся, естественным и природным. Но то, с каким выражением они все смотрели на неё, Аню удивило и усилило её тревожное чувство. В выражении взглядов этих ребят почему – то не было той прежней весёлости, контактности, удовольствия смотреть на неё. В их взглядах чувствовалась какая – то насторожённость, а в улыбках – натянутость. Словно её здесь никак не ждали или она застала их врасплох. Аня не подала виду, что её это обеспокоило, и также улыбаясь спросила:
- А где Серёжа?
Вопрос её ещё больше усилил произведённый её появлением эффект. В выражениях лиц Бориса и Виктора, ко всему прочему, появилось недоумение. Сидящие двое рядом ребята из их группы смотрели то на Аню, то на Виктора с Борисом с выражением любопытства, словно им было интересно, чем всё кончится. Немного помолчав, Виктор медленно ответил:
- Сергея здесь нет.
- Он подойдет попозже? – переспросила Аня, думая, что Сергей просто вышел.
- Нет, он сюда не придет, – так же медленно, с каким-то значением ответил Виктор, и поправился:
- Точнее придет, но не скоро.
- А когда он подойдет – вновь настойчиво стала спрашивать Аня.
Виктор молча посмотрел на Бориса и тот, посмотрев в упор на Аню, сказал:
- Года через два, не раньше.
Аня удивленно, ничего не понимая, смотрела на Бориса и тот, видимо, поняв состояние Ани, всё ей разъяснил.
- Сергей сейчас в армии. Он ушел служить. Вернется сюда только через два года, когда отслужит.
- Сергей? В армии? Как же так…- теперь уже медленно и удивлённо переспросила Аня, – он же не должен сейчас служить!
На эти её вопросы никто не ответил. Ребята молча смотрели на неё, и она почувствовала, почему они так ведут себя. Она поняла, что Сергей ушел служить в армию из-за неё. Оттого, что она стала отталкивать его от себя, и он решил оставить её, дав свободу ей решать, кого она выберет. И эти, стоящие здесь его друзья, всё понимали и в какой – то степени осуждали её за это. Ане стало ясно, откуда и почему у неё появилось чувство одиночества и тревоги. Только здесь, стоя перед друзьями Сергея, она поняла всю глубину своих чувств к Сергею. Это неожиданное известие, удивление смешались в её душе с чувством тревоги и Аня опять, как только что в лаборатории, почувствовала себя одинокой, всеми покинутой и заблудившейся в каких – то лабиринтах судьбы.
Она стояла и молча смотрела на Бориса широко раскрытыми глазами, в которых отражалась вся палитра её чувств. Медленно повернувшись, она сказала тихо:
- Ну, ладно, - и, даже не попрощавшись, пошла к выходу из лаборатории.
- Аня, подожди, – вдруг окликнул её Виктор, и, подойдя ближе, спросил:
- Ты что хотела, надо помочь что-нибудь?
Аня непонимающе посмотрела на Виктора, но вдруг вспомнила, зачем она приходила сюда, и чуть поколебавшись, сказала:
- Мне надо несколько листов текста просканировать.
- Какие листы, давай посмотрим, – деловито сказал Виктор.
Аня достала из сумочки сложенные листы и протянула их Виктору
- Вот эти.
Виктор взял листы, бегло взглянул на них и уверенно произнес:
- Пойдем со мной. Сканер здесь есть, недавно поставили. Боря, пойдем, поможешь, – позвал он друга.
Втроем они подошли к компьютеру со сканером и Борис, попросив сидящую за компьютером девушку освободить ему место, сел за него и стал загружать программу сканирования. Виктор включил сканер и стал класть листочки Ани на столик сканера. Ожидая, пока сканер прочитает очередной лист, Виктор сказал Ане:
- Сергей служит в десантных войсках. Сейчас он в Хабаровске, в учебке. Но он там долго не будет, потому что здесь он уже год отзанимался на военной кафедре. Пишет, что у него всё хорошо.
Просканировав все её листки, Борис, повернувшись к Ане, сказал:
- Давай дискету, сейчас тебе всё запишем.
Аня вдруг вспомнила, что дискету у неё взяла Катя, и, не вернув, ушла с занятий. Она беспомощно посмотрела на Бориса. Видимо, тот понял её и сказал:
- Нет дискеты? Витя, иди возьми у меня на столе синюю дискету.
Когда Виктор принёс дискету и вставил её в дисковод, Борис записал всё на неё, и, протянув Ане сказал
- Возьми. Перепишешь и потом отдашь мне как-нибудь.
Взяв дискету, Аня посмотрела сначала на Виктора, потом на Бориса и тихо сказала:
- Спасибо.
Они оба проводили её до коридора, и напоследок Виктор сказал:
- Если хочешь, могу дать адрес его воинской части, - и, чуть помолчав, добавил:
- Пишет, что у них поговаривают, их могут отправить в Чечню.
Выйдя из вычислительного центра компьютерного факультета от ребят, Аня, задумчиво идя по коридору, дошла до площадки и пошла дальше. Почему-то в голове её совсем не было никаких мыслей, словно она отключилась от внешнего мира. Она спустилась ниже на этаж, но не пошла в свою аудиторию, а тихо подошла к окну на площадке и посмотрела на улицу. За окном была весна, ярко светило солнце, но Аню это сейчас не радовало. То тревожное чувство, которое возникло в компьютерном классе, сейчас усилилось, и какая-то жгучая тоска сжимала её сердце. Аня вдруг осознала, что Сергей все-таки был для неё дорог, близок и сейчас, когда его уже не было рядом, она ощутила в части своей души холодную пустоту, словно на неё повеяло ледяным холодом пустынного Севера. Против воли её глаза стали влажными, и предательская слезинка скатилась по щеке, сорвавшись с длинных и красивых ресниц Ани. И ей вновь вспомнилась та песня, которую она пела ещё в последнем десятом классе школы. Но смысл её уже был Ане понятен глубже, сильнее, чувствительнее.
Под окошком бродит осень золотая
И поёт ей песни ветер озорной
Вот и пролетела юность озорная
Кончилось веселье лютою зимой
Я зову - не слышно, я зову - напрасно,
На морозе слёзы льдинками звенят.
И хохочет ветер, словно зверь ужасный,
И скребёт когтями душу невпопад
Глава 7
Известие о том, что Сергея уже давно нет в университете, и он служит в армии в десантных войсках, произвело на Аню странное и неожиданно сильное для неё впечатление. Пока она думала, что он здесь, в университете и просто не хочет с ней встречаться, она была спокойна. Конечно, разрыв с ним всё же её беспокоил и ей было трудно полностью погасить свои чувства к нему, но понимание того, что Сергей всё же где-то здесь, рядом, в университете, и если она захочет, то без труда найдёт его, давало ей чувство внутренней стабильности, в какой-то мере даже спокойствия. Но сейчас, когда она узнала, что теперь Сергея нет здесь, рядом с ней, и не будет долго, целых два года, у неё появилось чувство какой-то безотчётной, тоскливой тревоги. Словно в каком-то уютном и надёжном уголке её души вдруг оказалось пусто, холодно и одиноко. У неё почему-то почти сразу возникло чувство потери чего-то дорогого, любимого, близкого. Причём потери безвозвратной, окончательной, необратимой. У Ани при этом постоянно стала крутиться, словно назойливая пластинка, поговорка «Что имеем, не храним, потерявши плачем». И хотя она сама приложила немало усилий к тому, чтобы оттолкнуть от себя Сергея, всё же её действия не носили характера окончательного и бесповоротного разрыва с ним. Да, она отказала ему в его всяких предложениях встреч, делала озабоченный вид человека, увлечённого разговором с подругой, встречая Сергея нечаянно в коридорах университета на переменах. Но все эти действия можно было расценить, как невнимание, ссору, но никак не признак окончательного и бесповоротного разрыва. Аня знала и чувствовала, что если только она захочет, в любой момент она может подойти к Сергею, как ни в чём не бывало улыбнуться ему, и он снова будет с ней рядом, довольный и счастливый. И вот сейчас оказалось так, что Сергея теперь нет рядом, и как бы она ни хотела, его уже не вернёшь так просто. Аня впервые попала в такую ситуацию, и она её здорово встревожила. Её чисто женское подсознание било тревогу. Как ни была молода и красива Аня, но всё же говорят «не родись красивой, а родись счастливой». Да, Аня уже хорошо почувствовала силу своего женского влияния на мужчин, силу свей красоты и привлекательности. Но это всё была и есть чисто физическая, внешняя, материальная привлекательность, поскольку красивое любят все. И те ребята и мужчины, которые пытались привлечь её внимание к себе, познакомиться с ней, подружиться, тоже были по - своему, по мужски привлекательны. Но кроме внешней привлекательности, для неё было важно уже и духовное, нравственное содержание их, ментальный уровень развития, привлекательность души, а не только тела. И вот здесь то для Ани выбор был не столь широк, как могло бы показаться с первого взгляда, поскольку её нравственный уровень был достаточно высок, и Аня была хорошо воспитана своими любящими родителями. Не так много было у неё вариантов выбора среди достойных её уровня мужчин, чтобы не встревожиться её женскому подсознанию, теряя один из них. Фактически теперь у неё выбора уже не было, а Ивана всё же она знала пока ещё недостаточно хорошо, чтобы окончательно остановить свой выбор именно на нём.
Постепенно эта подсознательная тревога переросла в раздражительность, которая само собой вылилась на Ивана, и к своему удивлению Аня поссорилась уже с ним. А может быть, так произошло просто из-за того, что всё же именно Иван был причиной ухода Сергея в армию и её разрыва с ним.
Получилось все весьма неожиданно как для самой Ани, так и для Ивана. В тот день он, как обычно, заехал за ней в университет после занятий и по телефону предупредил её об этом.
- Аня, я у университета и жду тебя. У тебя занятия закончились?
- Да, всё, я сейчас выхожу, – ответила Аня по своему сотовому телефону.
Однако быстро уйти из университета на этот раз ей не удалось. Последняя пара закончилась, Аня собрала свои тетради с конспектами, сложила их в сумку и собралась уходить, как вдруг вспомнила, что она брала в читальном зале книжку, и там у неё остался студенческий билет. Причем брала она её вчера на один день, и забыла отдать сразу. Она быстро спустилась в библиотеку и хотела поскорее сдать эту книжку. Но не тут-то было. В читальном зале очередь была не большая, но первый стоящий парень, видимо, просил принести ему какую-то редкую книжку. Библиотекарша ушла искать её в книгохранилище и долго не показывалась. Затем она принесла ему три книги и сказала:
- Вот, есть только такие. Будете брать?
Парень, не торопясь, полистал их и сказал, что возьмет две из них.
- Заполняйте формуляр - число, номер группы, фамилия, - сказала библиотекарша и добавила – фамилию пишите разборчиво, так, чтобы можно было прочитать.
То же самое повторилось и со следующей девушкой. А поскольку в этот раз обслуживала студентов только одна женщина, то Ане пришлось долго ждать своей очереди.
«И что так медленно обслуживают,- с раздражением думала она, - очередь всего пять человек, а ждать надо целый час. Куда остальные библиотекарши подевались? Когда не надо, их трое сидят, трепятся и народу никого. А как только торопишься, так прямо как специально всё тянуться будет».
Когда подошла её очередь, библиотекарша взяла протянутую Аней книгу, развернула и положила её на стол. Достав формуляр и студенческий билет Ани, она сказала:
- Вы её брали вчера на день, а сдаете сегодня. Мы её оформили вам как ночной абонемент. А ночной абонемент у нас платный. Вы должны пойти и заплатить в кассу университета за это.
- Да у меня её подруга брала, я не виновата, - с просьбой в голосе сказала Аня.
Однако библиотекарша с сожалением сказала:
- Я ничего не могу сделать. Есть приказ ректора, и нас за это ругают. Предупреждение об этом вон висит на стене.
- Хорошо,- согласилась Аня, - давайте я прямо сейчас отдам вам деньги.
- Нет, нет, - строго возразила та, - мне они не нужны. Идите, и заплатите в кассу университета, а мне принесите чек.
Сумма, которую должна была уплатить Аня, впрочем, была очень небольшая, всего пять рублей. Но для этого ей пришлось идти в другой корпус университета, и, как на зло, в кассу тоже была очередь. Пока она её отстояла, заплатила эти «несчастные» пять рублей, вернулась в библиотеку, отдала чек и получила свой студенческий билет, у неё дважды звонил мобильный телефон, и ей пришлось оправдываться за задержку перед Иваном. Всё это вместе взятое обозлило Аню, и она села в машину к Ивану уже весьма раздраженной, чего Иван, к своему несчастью, сразу не понял.
Как не терпелив был Иван, а всё же с оттенком недовольства заметил ей:
- Что это ты так долго сегодня с занятий идешь. Я жду, жду…
Заметив в интонациях Ивана нотки упрека, Аня ещё больше рассердилась. Мало того, что она как белка бегала по всему университету, чтобы скорее отделаться от библиотеки, и побыстрее прийти к нему, так она ещё должна была выслушивать от него всякие замечания за это. Вместо того, чтобы посочувствовать ей, её ещё и упрекают за это. В конце концов, подождать девушку немного, всего каких – то десять минут – это что, проблема? Из этого надо делать трагедию? Ну уж нет, этого она не потерпит ни от кого, и поэтому она довольно резко ответила:
- По – твоему, подождать каких-то десять минут, это для тебя проблема?
Иван удивлённо посмотрел на Аню, почувствовав в её голосе раздражённые нотки. В его понимании порядок должен быть во всем и для всех. Как это так получается, если он заранее предупредил её, что он приедет встречать, вовремя приехал, позвонил и сказал, что ждёт, а она больше получаса не появлялась.
- Десять минут для меня не проблема, – спокойно возразил он, - но тебя пришлось ждать тридцать шесть минут, если быть точным. Так что здесь разница существенная.
- И что, теперь из этого надо делать трагедию?- вызывающе переспросила Аня.
Иван вновь удивленно посмотрел на Аню. В сущности, он понимал, что у человека может быть хорошее настроение, а может быть и плохое. В этом отношении Аня тоже не исключение. Конечно, он не столь давно знает Аню и ещё не достаточно изучил её характер. Она его привлекала к себе прежде всего своими внешними данными, красотой и привлекательностью молодой девушки. Постепенно он стал понимать и её характер, мягкость и доброжелательность. Но все это проявлялось больше в любви, удовольствиях, которые были взаимными для них обоих. Теперь же создалась типично бытовая ситуация, и здесь уже стали проявляться другие грани характера, не связанные уже с удовольствиями для обоих, а скорее с неприятностями. И тут неожиданно для себя Иван натолкнулся на какую-то резкость Ани, которая явно была ей не свойственна и была ему совершенно непонятна, но он решил не придавать этому серьёзного значения и снова так же спокойно ответил:
- Я не делаю из этого трагедию. Просто во всем надо быть точным. Ты сказала, что я ждал десять минут. Я уточнил, что ждал тебя тридцать шесть минут.
- Я виновата, что в этой шутовой библиотеке только одна библиотекарша сегодня обслуживает студентов, – перебила его Аня с возмущением, – а там очередь, и надо ждать, пока книгу оформят.
- Ну, можно же было эту книжку сдать раньше, – возразил Иван – за целый день не сходить в библиотеку…
- Да причем здесь «за целый день»! – снова возразила Аня, – её сдать это пятиминутное дело. Я же не знала, что они оформят её на ночной абонемент.
- Какой ещё ночной абонемент? – удивленно переспросил Иван.
- Вот такой, платный. Чуть задержала книгу, так беги в кассу университета и заплати за то, что книга больше положенного времени была у тебя на руках.
- А что, она у тебя просрочена была?
- Ну да, Катька взяла её у меня, а вернула только сегодня. Вот она и оказалась просроченной. Да вообще ничего страшного, у меня такое было уже не раз и никто в библиотеке не ругался из- за этого. А тут вдруг стала заставлять идти платить в кассу. Эта библиотекарша всегда такая строгая, принципиальная. Поэтому все так и получилось.
- Вот видишь, а говоришь, что сдать книгу - пятиминутное дело, – довольно мирно заметил Иван.
Аня понемногу уже стала успокаиваться, но эта последняя фраза Ивана почему-то взорвала её. И что он прицепился к этой книжке! Вот далась она ему. Тут бегала, бегала, и самой неприятно, а он…
- Если я не могла её раньше сдать, так что из того? Сдала сейчас, вот и всё, – довольно резко сказала Аня, – и незачем тут сидеть и считать минуты да секунды.
Непонятная резкость Ани стала выводить из терпения Ивана, и он, уже начиная злиться, сказал:
- Слушай, Аня, я такого не могу понять. Я ещё вчера предупредил, что приеду сегодня за тобой после занятий, отложил дела в офисе, прождал здесь полчаса, и мне не понятно, почему это вызывает у тебя такое недовольство.
- Причем здесь недовольство? Я, по-твоему, что, должна этому радоваться? Мало того, что мне пришлось бегать по всем корпусам университета да выстаивать всякие очереди то в кассу, то на абонементе, так ещё ты будешь упрекать меня в этом. Я должна была сдать книгу в библиотеку, и так она уже была просрочена, - снова с раздражением сказала Аня.
Спокойный тон ответов Ивана Аню почему – то разозлил ещё больше. Она и так переживает из - за всего. Сергей, даже не сказав «до свидания», уходит в армию на целых два года. Обиделся на нее, видите ли. Здесь стоило только задержаться на несколько минут, как тотчас приходится выслушивать всякие упреки и уточнения. Ну, пусть даже не на десять минут задержалась, а больше. В конце концов, не на час же, и не на два. Вполне можно было и не замечать этого. Ведь не специально же она там сидела, и бегала по университету не для физзарядки. И такая обидчивость и нетерпеливость, это что только у этих двоих, или чисто мужская черта? А ещё говорят, что Тельцы – самые терпеливые. И где это, интересно знать, терпение, если подождать немного девушку совершенно невозможно. Сергей никогда и ни в чем её не упрекал, а тут стоило только задержаться, и пожалуйста вам, слушай всякие нотации.
Между тем Иван, как бы защищаясь, ответил:
- Я тебя не упрекаю. Просто я уточнил время, которое…
- Нет, упрекаешь, – довольно резко прервала его Аня
- Да не упрекаю я тебя, – уже теряя терпение, воскликнул Иван - просто я хотел…
Но Аню вдруг, что называется, понесло. Сама не зная почему, она вдруг прервала его, наговорила Ивану всяких резкостей, и, увидев подходящий к остановке автобус, выскочила из машины, хлопнув дверкой, убежала на остановку, и быстро зашла в открытые двери автобуса.
Глава 8
Командировка в Москву у Ивана назревала давно, но он как – то всё её откладывал до лучших времён. В сущности, такой уж острой необходимости в ней не было. Просто дела требовали установить связи с новыми предприятиями, найти некоторые нормативные документы, стандарты. Всё это было терпимо, но недавно он получил известие о том, что в Москве состоится выставка товаров, которые его интересовали. Ко всему прочему там будут все основные производители этой продукции, и он мог за те несколько дней пребывания в Москве установить связи со всеми производителями сразу. Причём лично познакомиться с их представителями, договориться о ценах, прощупать вероятность заключения договоров. Кроме всего прочего, у него в Москве жил его дядя, Степанченко Петр Семёнович, полковник Министерства обороны, которого он давно уже не видел, и тот всё звал его к себе в гости, поскольку Иван был его единственным племянником.
Ссора с Аней почему-то подтолкнула его к этой поездке. Конечно, поссорившись с Аней, он немного обиделся на неё. Но, поскольку Аня ему нравилась так сильно, и всё же он был старше её, что он, откровенно говоря, почти сразу ей всё простил. Логика его рассуждений была такой, что молодым и красивым девушкам с его мужской стороны вообще разрешено всё. И то, что Аня вдруг ни с того ни с сего наговорила ему всяких резкостей и колкостей, для него это совершенно ничего не значило. Ко всему прочему он был Телец, а как известно, Тельцы – самый терпеливый народ на белом свете и вывести его из себя какой-то девочке было совершенно невозможно. Ну, подумаешь, хорошенькая девушка немного покапризничала. Да разве это беда? Красивым девушкам всё можно. И уж во всяком случае, это не повод, чтобы отказываться от такой красивой девушки, как Аня.
Единственное, чего он хотел, так это показать Ане, что он всё же уважает себя. У него тоже есть самолюбие, мужская гордость, и Аня должна с этим считаться. Поэтому он не стал ей звонить на следующий день и не приехал утром за ней. Но, чтобы обеспечить себе, что называется, алиби на будущее, он решил съездить в командировку на недельку – две, не предупредив Аню. Пусть за это время Аня поволнуется, думая, что он на неё обиделся, и не звонит. Но потом он приедет и скажет, что не мог позвонить, потому что был слишком далеко и сильно занят. Этим он сразу сделает два дела – и в командировку съездит, и преподаст урок Ане. Поездка в Москву для этого хорошо подходила. Проблем с билетами сейчас уже не было, и Иван, быстро собравшись и отдав все необходимые распоряжения у себя в офисе, улетел в Москву, предварительно позвонив дяде.
Дядя его, Пётр Семёнович, приезду племянника весьма обрадовался. Случилось так, что своих детей у него не было, и Ваня был его единственным, кто остался от близкой родни. Вообще Пётр Семёнович прожил в Москве очень долго и был типичный коренной москвич, которому до всего было дело. Он горячо интересовался политикой, имел много высокопоставленных друзей и вообще вращался в каких-то московских верхах. Он неоднократно предлагал Ивану переехать к нему в Москву, обещая хорошо устроить, но Иван не хотел расставаться с морем и Владивостоком. Ранее он служил в армии, имел офицерское звание и симпатизировал коммунистам.
Москва встретила Ивана бурлящей политической жизнью, противостоянием между Ельциным и Верховным Советом. Все - таки Владивосток - это самая дальняя окраина России. Больше десяти тысяч километров отделяет его от Москвы, и все коллизии московских верхов докатываются туда лишь слабыми отголосками. Поэтому Иван почти не интересовался политикой, и был даже несколько удивлен московской жизнью.
Удивляться же в целом было чему. В это время в высших эшелонах власти назревал конституционно-политический кризис. Этот кризис в момент его приезда достиг своей кульминации. Суть кризиса, как всегда, банально проста – борьба за власть. И борьба эта развернулась на самом высшем уровне – между президентом Борисом Ельциным, с его «правительством реформ», и Верховным Cоветом, во главе с его председателем Русланом Хазбулатовым.
Прошло уже почти полгода «радикальной реформы», цены резко взлетели вверх, производство продолжало стоять в коллапсе, инфляция галопировала, и рубль катастрофически падал в цене. Всё это вызвало естественную реакцию депутатского корпуса – депутаты, видя реальное положение своих избирателей, обвиняли «монетаристов» правительства в развале экономики, безграмотности и разорении страны. К этому времени из Верховного Совета ушли многие активные сторонники Ельцина в президентские структуры власти, и Верховный Совет встал в оппозицию президенту и его «монетарному» правительству. В Верховном Совете зазвучали призывы к отставке правительства и президента.
Поняв, что законодательная власть страны теперь настроена против него, Ельцин и его ближайшее окружение тоже стали критиковать Верховный Совет. При этом в выражениях никто не стеснялся. Выступая на съезде, Ельцин говорил: «На съезде развернулось мощное наступление на курс, проводимый президентом и правительством. Верховный Совет, ставший оплотом консервативных сил и реакции … работать дальше стало не возможно … проводником этого обанкротившегося курса стал председатель Верховного Совета России Руслан Хазбулатов»
На том же съезде вице-президент Руцкой, отмежевавшийся от президента, прямо обвинил Ельцина: «Политическая кучка, которая прилипла к президенту, давно должна нести уголовную ответственность. Мы зашли в экономический кризис и тупик, а после сегодняшнего выступления президента - и в политический тупик».
Высшая власть стала раскалываться на два лагеря: сторонников президента Ельцина и сторонников председателя Верховного Совета Хасбулатова. Чувствуя свою шаткую позицию, Ельцин настоял на проведении всероссийского референдума. Референдум поддержал Ельцина, и, что явилось сенсацией при таком развале экономики, поддержал также его социально – экономический курс, однако не снизил накал страстей, противостояние двух высших ветвей власти страны продолжалось.
Борьба шла за президентский вариант республики или парламентский, где бы исполнительная власть подчинялась законодательной. Эта борьба ещё более усилилась в связи с разработкой проекта новой конституции России. Президентский вариант упразднял Совет. В своём выступлении Ельцин так и заявил: «Советы и демократия несовместимы». Президент – глава государства. Профессиональный двухпалатный парламент.
Парламентский вариант утверждал обратное, но президентский вариант не мог быть принят Верховным советом, а парламентский вариант был недопустим для президента. Места для компромисса не оставалось, кризис четко обозначился до крайности, до взаимного уничтожения.
В Белом доме готовились к вооруженному столкновению, на роль лидеров выдвигаются армейские начальники. В состав боевых формирований Дома Советов входили батальоны специального назначения «Днестр» и «Дельта» из Приднестровья, омоновцы из Вильнюса и Риги, сотрудники департамента охраны Верховного Совета, боевые отряды некоторых партий. Вместе всё это представляло собой отнюдь не игрушечное войско, в котором находилось много офицеров с боевым опытом.
Жена Петра Семеновича, Лариса Никитична, обрадовалась приезду Ивана не меньше мужа, поскольку уже давно не виделась с ним.
- Ваня, какой ты стал взрослый, большой, - смеясь, говорили они ему, встретив его в дверях своей квартиры.
Она поцеловала его в щеку, словно мальчика, отчего Ваня смутился и чуть покраснел даже.
- Проходи, проходи, раздевайся. Ставь сумку вот сюда, - хлопотала она. – Как ты долетел? Устал с дороги, наверное, ну ничего, сейчас отдохнешь.
- Да что он устал, молодой, в самолете выспался, - возразил жене Петр Семенович. – Вот только время для него непривычное. У вас, наверно, во Владивостоке сейчас уже ночь?
- Конечно, - подтвердил Иван. – Разница в семь часов, так что у нас уже сейчас спят давно.
- Может, и ты ляжешь, поспишь сейчас? – заботливо спросила Лариса Никитична.
- Да нет, я уже выспался в самолете, и притом все равно надо будет привыкать. Я же сюда на недельку приехал.
- Проходи в комнату, мы тебе здесь приготовили постель. Хорошо, что позвонил.
Она провела его в отдельную комнату их большой трехкомнатной квартиры, а сама ушла на кухню готовить ужин.
За ужином, после того, как Иван рассказал дяде все свои семейные новости и Владивосток разговор как-то быстро перешел на политику. Разумеется, первым начал его Петр Семенович, поскольку его эта тема волновала больше всего. Он, бывший военный, привыкший к порядку и дисциплине, полному и безоговорочному доверию к правительству своей страны, понимал, что сегодня в правительстве, в высших эшелонах власти творится что-то не то. Идет беспардонная борьба за власть, в которой совсем забыли про интересы народа, государства, экономики. Это до глубины души возмущало его, а где, как не на кухне, дома, жене или друзьям выливаются эти возмущения чаще всего.
- Я не могу такого понять, – говорил Петр Семенович, обращаясь к Ивану, - они что, не могут договориться? Почему нельзя собраться всем заинтересованным от президента, от правительства, от Верховного Совета, и спокойно все обсудить, найти компромиссы. Ведь эта же грызня никому не нужна, она вредит всем. И им самим, и государству, и нам с тобой. Это же все ясно как день, ведь победы здесь ни чьей не будет. Президент избран народным голосованием, законом. И депутаты Верховного Совета тоже выбраны таким же народным голосованием, тоже законно. Правительство тоже назначено и утверждено по закону. Значит, никто из них не может просто так уйти, все они существуют на законных основаниях. Так ведь?
- Да, конечно,- подтвердил Иван, – я сам голосовал за своего депутата от Приморского края.
- Вот я о чем и говорю. Так неужели это там, в верхах, никому не понятно? Раз они все выбраны законно, никуда не исчезнут, в космос не улетят, значит, надо договариваться, искать пути к компромиссам, взаимным уступкам. А как же иначе? Ведь другого пути тут нет, если логически рассуждать, здраво. Правильно?
- Конечно, - опять подтвердил Иван, – тут подругому никак нельзя.
- Вот! – обрадовано воскликнул Петр Семенович. – А они что делают? Съезд принимает законы в пику президенту, тот их ругает всячески по телевидению на всю страну. Хасбулатов депутатов натравливает на правительство, на Ельцина. Хочет Верховный Совет превратить в парламент, в России парламентское правление ввести и самому стать выше президента. Ясное дело, Ельцину это не надо, вот он и распустил Совет. Те не хотят распускаться, Верховным Судом защищаются. Я, конечно, не сторонник Ельцина, но Хасбулатов мне ещё больше не нравится. Чеченец, он и есть чеченец.
- Кто чеченец? – не понял Иван.
- Как кто? Хасбулатов. Ты что, не знал, что он чеченец?
- Нет, откуда мне знать это?
- Во те на! Да одна фамилия, о чем тебе говорит. Помнишь песню «Хасбулат удалой, остра сабля твоя…»
- Да откуда он помнит такую песню, - смеясь, заметила Лариса Никитична мужу, - разве такие песни сейчас молодежь поет?
- И правда! – тоже рассмеявшись, сказал Петр Семенович.
- Надо же, - удивленно повторил Иван, - чеченец, и таких верхов власти достиг! Как же это можно? Поэтому, наверно, и никак не может с Ельциным договориться. А кто он вообще такой?
- Служба «Черкасских», то есть адыгейских, кабардинских, чеченских и других горских князей в Москве началась ещё в 50 годах 16 века. В 1501 году овдовевший царь Иван Грозный женился на Марии Темрюковне - старшей дочери кабардинского князя. Здесь же при дворе воспитывались Александр и Гаврила Черкасские, - задумчиво стала рассказывать Лариса Никитична.
- Отряды горских князей активно привлекались на службу и участвовали в Ливонской войне. Так Машук (Иван) и Сибок (Василий) Черкасские служили в годы Ливонской войны со своими дружинами в Передовом полку, и потом были назначены воеводами в Вышгород и Нарвский кремль. Сын Хасбулата Черкасского – Хорошай, в крещении Борис, ряд лет был фактическим командующим русской армией в 80-90 годы 16 века, возглавлял Большой полк. Он же находился в прямом родстве с Романовыми и его сын Иван Хорошаевич Хасбулатов является двоюродным братом первого царя из династии Романовых – Михаилом. После смерти отца царя, Филарета, Иван стал фактическим главой русского правительства. Черкасские служили при Петре I. Участвовали в походах и войнах России 17 века, удостаивались офицерских и генеральских чинов. Из потомков этого рода при Анне Ивановне в 1740-1742 годах был великим канцлером Российской империи Алексей Михайлович Черкасский. Другой Черкасский – Владимир Александрович был государственным и общественным деятелем в 60 - 70 годах 19 века, активный участник подготовки отмены крепостного права. За требования политических реформ, свободы печати, совести отправлен Александром II в отставку. Так что вот куда корни здешних чеченцев идут.
- Интересно, я не знал этого, – сказал Иван.
- А сам Руслан Имранович Хасбулатов – доктор наук в области международных экологических отношений, член – корреспондент Российской академии наук.
- Да… Ну и чеченцы здесь в Москве, в правительстве, – улыбнувшись, немного удивлённо сказал Иван, – что же он с такими званиями никак с Ельциным не договориться?
- Вот и меня это удивляет, – тут же подхватил Пётр Семёнович, – вроде умные люди, государственные мужья, избраны всенародно. А посмотри, что в Москве творится. Белый дом окружён кольцом из нарядов милиции, пропускают только по пропускам, и вообще…
- Да хватит вам об этой политике, – немного с раздражением прервала мужа Лариса Никитична, – прямо надоело уже. В газетах только про Белый дом и его осаду пишут, по телевизору то же самое. Одна политика кругом, ну вас. Пусть лучше Ваня про себя расскажет. Не женился ещё? – улыбаясь, добавила она.
- Да нет ещё, – немного смутившись, ответил Иван.
- Как же так, ты уже вон какой взрослый, красивый. Разве тебе девушки не нравятся, или никак не найдёшь по душе?
- Нравятся, почему же, – возразил Иван.
Он тут же вспомнил про Аню, и ему почему-то сразу захотелось рассказать о ней Ларисе Никитичне.
- Я недавно проводил юбилей своего предприятия в ресторане, и меня там друг познакомил с девушкой. Она такая красивая, студентка университета. Зовут Аня.
- Блондинка, брюнетка, шатенка? – заинтересованно спросила Лариса Никитична.
- Она светло - русая, и у неё голубые глаза.
- Она тебя моложе?
- Да, я её старше на семь лет. Она по знаку Зодиака «Рыбы». Мне один знающий человек сказал, что это очень хорошо для девушки. Сказал, что они мягкие по характеру и любят всё красивое. У них сильная интуиция и мечтательность. И правда, у Ани всегда красивые платья, шубка.
- Конечно, - подтвердил Пётр Семёнович, - Рыбы - хороший знак для девушек. Они красивые, Рыбы.
- Да ты - то что за профессор здесь, – смеясь, упрекнула мужа Лариса Никитична, - ты то откуда знаешь это?
- А у нас в части женщины служили, одна из них «Рыба». Так очень красивая была, все офицеры за ней так и бегали.
- Ваня, а ты сам то кто по знаку?
- Я Телец.
- Тоже хороший знак, – одобрительно заметила Лариса Никитична и переспросила:
- Тебе, я смотрю, понравилась эта девушка?
- Аня? Да, конечно. Она такая добрая и красивая. Учится в университете на переводчика.
- Вот и хорошо, тогда женись на ней, – смеясь, воскликнула Лариса Никитична.
- Да нет, я не знаю. Я конечно, не против, но её любит один студент…
- А она его любит?
- Я не знаю, я с ней недавно познакомился.
- Что ты пристала к человеку, – упрекнул жену Пётр Семёнович, – вот следователь нашёлся. Кто любит, кого любит, почему любит. Любопытство не порок, а кое-что похуже. Вас, женщин, хлебом не корми, а всё про любовь давай…
- А вам, мужикам, всё бы про войну или политику, – тоже с упрёком сказала мужу Лариса Никитична. Повернувшись к Ивану, она снова спросила его:
- Что ты хочешь в Москве делать?
- Я вообще – то на выставку приехал. Тут в Москве будет проходить всероссийская выставка, которая меня интересует. Хочу познакомиться с производителями, может, договорюсь о чём на будущее.
- Ну что же, конечно, сходи, – согласилась Лариса Никитична и добавила:
- В субботу будет праздник в центре Москвы. По случаю 500-летия Арбата. Будут песни, ряженые, фольклорные ансамбли. Будет сам Лужков и Ельцин. Это недалеко отсюда, на Старом Арбате. Сходи, посмотри, тебе будет интересно.
- Хорошо, Лариса Никитична, – согласился Иван, - обязательно схожу.
К этому времени общая ситуация в Москве разворачивалась не в лучшую сторону. Политическая ситуация стала угрожать государственной и общественной безопасности страны. Верховный совет предпринимал всё более активные усилия к перетягиванию власти в стране в свою пользу. Понимая, что компромисса уже не будет, Ельцин перешел к решительным действиям. 21 сентября 1993 года он издаёт указ № 1400 « О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», согласно которому Верховный Совет прекращал свои полномочия, и назначались выборы в новый орган власти - Государственную Думу.
Хазбулатов и его сторонники, собравшись на Президиуме Верховного Совета, предприняли ответные действия, подготовив обращение к гражданам России. Верховный Совет стал создавать собственные структуры исполнительной власти. Руцкой был назначен Советом исполняющим обязанности президента, были назначены свои министры – «силовики». И всем силовым министерствам было предписано выполнять только их распоряжения.
Тогда Ельцин и его окружение пошли на ещё большее обострение обстановки. На следующий день здание Верховного Совета было отключено от правительственной связи, лишено транспорта, обесточено. Встали лифты, замолчали телефоны, погас свет.
Через день, 23 сентября, открылся 10-й съезд народных депутатов, выступил за прекращение полномочий Ельцина, поручил принять обязанности президента Руцкому и утвердил новых министров – силовиков.
Раскол федеральной власти стал необратимым. Перевес теперь мог быть только на той стороне, кого поддержат регионы, или кто первым решительно применит силу, оружие.
Однако региональным лидерам, губернаторам, вся эта возня вокруг центральной власти уже изрядно надоела, поскольку им было не до того. У них прежде всего болела голова о продовольствии, энергетике, медицине, пенсионерах в своих регионах, и они стали настаивать на решении конфликта мирным путем, призывая враждующие власти к взаимным компромиссам, прекращению блокады Дома Советов. Был предложен так называемый «нулевой вариант»
Но компромиссов уже не могло быть. Официально указ Ельцина распускал Верховный Совет, а решение Верховного Совета отстраняло Ельцина от власти.
28 сентября Дом Советов был оцеплен плотным кольцом подразделений внутренних войск, и в здании уже была отключена вода. В Доме Советов был создан военный совет обороны. 3 октября на Октябрьской площади в Москве собрались десятки тысяч людей, настроенных против президента. Толпа смела все милицейские кордоны, двинулась по Новому Арбату и захватила высотное здание мэрии. По призыву Руцкого были сформированы колонны на грузовиках вооруженных людей, которые двинулись на штурм телецентра «Останкино». В 20 часов первый, третий и четвёртый каналы телевидения прекратили трансляцию. Потухшие экраны телевизоров многих привели в состояние растерянности и паники. Положение удалось выправить лишь после того, как российское телевидение возобновило выпуск программы «Вести» из резервной студии на 5 –й улице Ямского поля.
Ситуация в Москве становилась всё опаснее. Известие о том, что боевики начинают штурм телецентра «Останкино», вынудило Ельцина вызвать на дачу вертолёт, и он в 19.15 приземлился на Ивановской площади Кремля. Но штурм телестудии «Останкино» был отбит, с тяжёлыми потерями для штурмовавших. Вооружённая охрана Останкино была предупреждена о готовящемся нападении, и как только начался штурм, сначала дала предупредительные выстрелы, а потом повела огонь на поражение. Из здания Останкино по толпе ударили пулеметы и автоматы. Пролилась кровь, появились убитые и раненные. Началась гражданская война, в которой до 100 человек погибло, а свыше 500 – ранено.
Ночью 4 октября Ельцин и Черномырдин, бывший тогда премьер – министром, встретились с министром обороны Павлом Грачёвым и приказали ему принять чрезвычайные меры. В Москву спешили части Тульской и Псковской воздушно – десантных дивизий, части Кантемировской и Таманской дивизий, подняты спецгруппы «Альфа» и «Вымпел».В город были введены десантные части. К Дому Верховного Совета по Кутузовскому проспекту стали подходить пять танков Кантемировской дивизии. А в Кремль поступали всё новые и новые тревожные сообщения. «Я получал эту информацию отовсюду, - говорил Б. Ельцин, - и понял со всей очевидностью, что судьба страны повисла на волоске… К этому моменту я внутренне для себя уже понял, что штурма Белого дома не избежать».
3 октября Б. Ельцин подписал указ о введении чрезвычайного положения в Москве и дал силовым структурам дополнительные полномочия.
События вокруг «Останкино» побудили Б. Ельцина в 23 часа 3 октября выступить с обращением к гражданам России. Ельцин заявил на телевидении:
«Дорогие сограждане!
Я обращаюсь к вам в трудную минуту. В столице России гремят выстрелы и льется кровь. Свезенные со всей страны боевики, подстрекаемые руководством Белого дома, сеют смерть и разрушения. Знаю, что для многих из вас эта ночь была бессонной. Знаю, что вы все поняли.
Это тревожная и трагическая ночь многому научила нас. Мы не готовились к войне. Мы надеялись, что можно договориться, сохранить мир в столице. Те, кто пошел против мирного города и развязал кровавую бойню, - преступники. Но это не только преступление отдельных бандитов и погромщиков. Все, что происходило и пока происходит в Москве, - заранее спланированный вооруженный мятеж. Он организован коммунистическими реваншистами, фашистскими главарями, частью бывших депутатов, представителей Советов. Под прикрытием переговоров они копили силы, собирали бандитские отряды из наемников, привыкших к убийствам и произволу. Ничтожная кучка политиканов попыталась оружием навязать свою волю всей стране. Средства, с помощью которых они хотели управлять Россией, показаны всему миру. Это - циничная ложь, подкуп. Это - булыжники, заточенные железные прутья, автоматы и пулеметы. Те, кто размахивает красными флагами, вновь обагрили Россию кровью. Они надеялись на внезапность, на то, что их наглость и беспримерная жестокость посеют страх и растерянность.
Генеральной прокуратуре предписано безотлагательно возбудить уголовные дела и начать расследования по фактам организации массовых беспорядков. Указ, предусматривающий эти и другие меры, ночью подписан и уже проводится в жизнь.
Я обращаюсь к руководителям регионов России, республик, краев, областей, автономий. Неужели пролитой крови недостаточно, чтобы разобраться и занять, наконец, всем нам четкую и принципиальную позицию ради единства России? Я обращаюсь к гражданам России. Вооруженный фашистско - коммунистический мятеж в Москве будет подавлен в самые кратчайшие сроки. Для этого у Российского государства есть необходимые силы.
Считаю своим долгом обратиться к москвичам. За последние дни и ночь нас стало меньше. Жертвами бандитов пали невинные мирные люди. Склоним головы по погибшим. По зову сердца многие из нас провели эту ночь в центре Москвы, на дальних и ближних подступах к Кремлю. Десятки тысяч людей рисковали своими жизнями. Ваша воля, ваше гражданское мужество и сила духа оказались самым действенным оружием. Низкий поклон вам».
Глава 9
Поздним вечером придя домой, Пётр Семёнович разделся в прихожей и сразу прошёл на кухню к жене, которая по обычаю хлопотала на кухне.
Увидев мужа, та спросила его:
- Пришёл, больше некуда не пойдёшь?
- Нет, всё, на сегодня набегался, хватит.
- А тебя куда тебя сегодня носило?
- Не поверишь, опять был в Генштабе. Лучше бы туда не посылали.
- А что такое?
- Да, как сказать, - чуть задумавшись, ответил Пётр Семёнович, - понимаешь Лариса, дела там сейчас такие, что хуже некуда. Им там сейчас платят столько, что на зарплату полковника семью не прокормить. Мне то хоть платят по нынешним маркам неплохо, а им… Зашёл в кабинет в Центре военно-стратегических исследований. Сидим с Виктором, покурить захотел. Достаю пачку сигарет, он с извинением у меня тоже сигарету берёт. Ну ладно, закурили, я пачку не стал убирать, на столе лежит. Тут заходят к нему ещё двое полковников с их же Центра, и с ходу ему «старик, извини, можно стрельнуть?». Он помялся, помялся, на меня смотрит, а те уже по сигарете вытащили и закурили. Виктору неудобно передо мной, да я так улыбнулся, что он понял, я не обижаюсь. Так вот, ты представляешь, до чего дело дошло, что в Генштабе сигареты друг у друга стреляют сослуживцы. Да раньше о таком и подумать то нельзя было.
- Что, так плохо у них сейчас?
- Очень плохо. У полковников плохо, а у генералов... Там такие генералы попадаются, что глядя на них, материться хочется. Встретил там замминистра обороны, генерала армии. У него «крыша» в Кремлёвских кругах, так за ним уже целый шлейф всяких тёмных делишек тянется. Точнее не делишек, а крупных дел.
- Каких это дел?
- То он причастен был, когда скандал был - минобороновский дом коммерсантам продали. А дом высотный, многоэтажный. То у него связь с каким-то чуть ли не криминальном агентством.... Говорят, что дача у него в Архангельске – дворец с бассейном. А у Виктора жена тайком от него немецкого дога, любимца семьи продала – надо было мать хоронить, а денег небыло. Офицерам жить негде, а Грачев себе «Мерседес» покупает, дачу многоэтажную строит. Я чувствую, для армии сейчас нехватка денег страшнее американских ракет получается. Челночница на порядок больше получает, чем полковник Генерального штаба.
- Челночницы, они же коммерсантки. Они деньги быстро оборачивают, да всё наличкой, чистыми деньгами. В Турции десяток шуб купят, здесь раза в два дороже продадут, вот тебе и деньги в руках. А дальше снова в Турцию, да обратно почаще... А у офицера служба. Ему и подрабатывать то негде и нельзя, с секретами дело имеет.
- Вот и я про это говорю. Представляешь, один мой знакомый офицер не давно пожаловался мне - приходиться ходить занимать деньги у знакомой челночницы. Они одноклассники, он даже одно время сильно дружил с ней, она ему долго нравилась.
- Не отказывает ему в деньгах?
- Нет, занимает. Только не давно говорит, будет просить его, её младшего брата от армии «отмазать». Она не хочет, чтобы он в армии служил, боится за него. Да и сам он не хочет служить.
- Сейчас молодёжь такая, служить не хочет.
- Да, по моим сведениям ежегодно от 20 до 25 тысяч пацанов уклоняются от службы. А вообще, что ты хочешь. Представь себе Лариса, Министерство обороны запрашивает одну сумму, а дают только половину, и то через пень-колоду. Запросили примерно, если в долларах считать миллиардов 14, а дали восемь. А прикинь, США на оборону финансирует 260 миллиардов долларов, Франция 42, Япония 45, Германия 36, Англия 37. Ты чувствуешь? Это суммарный военный бюджет всех врагов наших, капиталистов 420 миллиардов, почти пол триллиона. А наш оборонный бюджет – восемь миллиардов. Как же нам теперь защищаться от них? Твоими поварёшками?
- Могу вам их бесплатно выдать – смеясь, заметила Лариса – только не все. Могу только две, зато в придачу могу ещё пару куханых ножей и скалку.
- Ну, тогда до зубов вооружишь нас, - со смехом поддержал шутку жены Пётр Семёнович, и продолжил:
- К тому же коррупция сейчас в войсках сильная. Точнее в верхах, на уровне генералов. Они порой совсем борзеют с деньгами министерства обороны.
- А откуда же у них деньги? Они ведь, как и все, бюджетники...
- Откуда, спрашиваешь? Ну, во-первых, они же «военные деньги», что выделяет нам министерство финансов, месяца два-три покрутят в коммерческих банках, а потом уже направляют их по назначению. Откуда, думаешь такие задержки выплате зарплаты!
- Понятно откуда у них деньги.
- Это еще не всё. Во вторых, мы же сейчас выводим все войска из Европы. Да при том второпях, в впопыхах. Ельцин хочет перед Западом выслужится, показать себяе их другом. И торопит. Вон англичане после войны с Германией 10 лет оттуда уходили, а мы хотим за 2 – 3 года всё вывести. А у нас там больше полмиллиона военнослужащих, да техники сколько, не то что у англичан было. Вот и попробуй всё учесть при таком аврале, куда что делось.
- Конечно не учтешь, разве можно это в таких условиях.
- Вот, вот, а в мутной воде рыбка то и водится. Там же грузовики, горючее, стройматериалы, целые военные городки немцам отдаем. А сколько реализовано там излишков войскового и флотского имущества – один Бог ведает. Там астрономические суммы денег, а кто их контролировал? Списали это имущество и делу «крышка». Вон один корреспондент из «Московского комсомольца», Дмитрий Холодов, хороший мужи, я его немного знаю, побывал на 21 километре Можайского шоссе да побродил по подмосковным Барвихе и Баковке. Так там генеральские дачи в несколько этажей понастроили и каждые на пол миллиона «зеленных» тянут.
- Не сносить головы, наверное, этому корреспонденту….
- Да, не говори, на него у некоторых генералов такой «зуб» вырос. И при том вот еще учти, я не все тебе сказал. Негласно сдают в аренду загородные благоустроенные военные объекты, санатории Министерства обороны, селят туда элитную московскую публику, а те, конечно, наличкой платят, «зелеными». И, поди, эту наличку учти, да и кому это надо? Или вот ещё, встретил там Баранца Виктора.
- Я что-то его не припомню, кто это?
- Да ты его помнишь, в Афгане со мной служил, коренастый такой, русый. Храбрый офицер. Он там сейчас на должности начальника информационно – аналитического отдела Управления информации.
- Что-то я плохо его припоминаю. Да ладно, ну и что он?
- Тоже сильно недовольный. У него в отделе некоторые офицеры прослужили по двадцать и больше лет, стоят на очереди на участки земли в Подмосковье. Так вот недавно земельная комиссия центрального аппарата Министерства обороны заседала, так ихнему управлению ни клочка земли не выделили. «Ждите», и все тут.
- Ну, с земельными участками всегда трудно было.
- Лариса, о чем ты говоришь? Ведь в армии сейчас знаешь, сколько частей под Москвой сократили? Да там столько земли освободилось, что можно с лихвой всех желающих в нашем министерстве по два раза наделить землей. А кто это распределение земли контролирует?
- А что, их совсем никто не контролирует?
- Контролируют…сами себя. Понимаешь, сейчас Министерству разрешили заниматься продажей излишков военного имущества, причем по коммерческим ценам. Поэтому продажей военного имущества сейчас занимаются даже командиры частей и продают что угодно и кому угодно. Кроме, конечно оружия.
- Да что же можно продать в военной части?
- Как что? Горючее, обмундирование, палатки, вспомогательную технику. Например, автомобили, вездеходы. Амфибии охотникам продают. Кстати, и оружие тоже сейчас продавать умудряются.
- Оружие, продавать? Так оно же числится, всё на учете стоит.
- Лариса, ты наших махинаторов не знаешь. Вот напишут, проведены учебные стрельбы личного состава, израсходовано патронов столько-то, гранат столько-то, сигнальных ракет столько-то. Составляют акт о списании и все дела. А стрельб-то никаких и не было. Вот и пошли в продажу эти самые патроны, да сигнальные ракеты. Недавно начальник вооружения одной части из Забайкальского военного округа под суд попал. Так умудрился продать почти полторы сотни автоматов и карабинов с патронами. И пистолетов тоже чуть не сотню продал. Да пистолеты ладно ещё, гранаты продают, взрывчатку.
- Гранаты то кому же нужны? Ну, пистолеты понятно, защищаться, а гранатой что делать?
- Черт их знает, кому и зачем гранаты нужны. Может рыбу глушить браконьерам. Так что итальянская мафия по сравнению с нашими криминальными артистами - так себе, пацанва. Вон в одной мотомеханизированной части два бронетранспортёра с вооружением чуть на металлом не сдали коммерсантам. А ты говоришь…
- Ой, ну и дела у вас творятся, и что только будет!
- Что-нибудь, да будет. Меня больше сейчас другое волнует. Похоже, Ельцин на ва-банк пойдет. Верховный совет ОМОН оцепил, воинские части туда подтягивают. Как бы там какой войны гражданской не началось. Ладно, завтра видно будет. А где племяш, Ваня где?
- Он ещё не приходил. Сказал, что у него сегодня встреча какая-то важная с производителем чего-то. Должен уже скоро прийти. Ты ужинать сейчас будешь?
- Нет, я Ваню подожду. Придет, вместе с ним поужинаем.
- Ну, как хочешь. Вообще-то у меня сейчас первое горячее, потом остынет. А ты все горячее любишь.
- Да уже поздно, я думаю, что он скоро придет. Большой он уже стал, совсем взрослый.
- И симпатичный, его, наверное девушки любят.
- Но он же говорил, что у него есть девушка, Аня которая.
- А я его ещё помню маленьким, когда они в последний раз приезжали к нам в Москву. Он такой смешной был, всё конфеты любил кушать. Когда я ему дверь открыла вчера, так сразу и не узнала. Стоит высокий симпатичный мужчина, немного смущается. А когда улыбнулся, так я сразу его и вспомнила. У него улыбка так и осталась такой же, как в детстве была. Открытая, и немного доверчивая.
- Да, я тоже его, если бы где на улице встретил, то не узнал бы. Вон сколько лет прошло.
- Да, время летит, прямо так незаметно. Вот вроде недавно Ваня маленьким был, а теперь уже женится собирается, бизнес у него. Всё же молодец он, институт закончил.
- Так у него и мать, сестра моя, и отец все инженеры.
- Тогда конечно, поэтому и он сам тоже инженером стал. А что у него за предприятие, чем он занимается?
- Чем занимается? Коммерцией. Сейчас только и можно заниматься купи-продайством. Производством-то как заниматься при такой инфляции и политической нестабильности. Только деньги куда-нибудь вложишь, а правительство новый налог введет. Да такой что, мало не покажется. Вот и накрылся твой бизнес и деньги твои вместе с ним.
- А чем же тогда он торгует?
- Не знаю. Всё же Владивосток, это же морской порт, там до Японии, Кореи, Китая рукой подать. Впрочем, вот Ваня придет, сама его и пораспросишь.
- Может, ты все же покушаешь сейчас?
- Нет, мне хочется с Ваней вместе поужинать. Так будет интереснее. Я хочу ещё про сестру свою поподробнее его расспросить, как она там, во Владивостоке, не собирается ли к нам в гости приехать.
- А вот и звонят, это вот наверно Ваня пришёл. Иди, открой ему, а то у меня руки мокрые.
Глава 10
Побывать на празднике Старого Арбата Ивану так и не пришлось. Он успел побывать лишь на выставке, завести там несколько знакомств и к вечеру вернулся домой к дяде Пете. Поделившись своими впечатлениями от выставки с Ларисой Никитичной и поужинав, он включил телевизор и стал смотреть новости. Петра Семёновича дома не было. Только Иван расположился удобно в кресле, намереваясь посмотреть внимательнее рекламные материалы о выставке и послушать новости, как в квартиру вошёл Пётр Семёнович. Он был чем-то взволнован и не стал даже раздеваться. На удивлённый взгляд жены он сказал:
- Лариса, меня сегодня дома не будет. Я с Фёдором Васильевичем еду в Белый дом. Там назревают серьёзные события. Верховный Совет хочет создать свои отряды самообороны, не подчинённые президенту. Им требуются опытные командиры. Меня с Фёдором зовёт туда прежний командир по Афганистану. Я заехал предупредить тебя.
- Петя, зачем тебе туда ехать? – недовольно и с беспокойством сказала Лариса Васильевна, - там что, без тебя не разберутся?
- Я не могу отсиживаться дома, когда в правительстве такое творится. Ельцин должен уважать законно избранных депутатов и не имеет права так действовать. Здесь нельзя применять силу, и это он должен понять. Но он не откажется от силовых действий, пока не почувствует, что ему тоже противостоит сила, армия. Вот почему я со своими офицерами еду туда.
- Как хочешь, - быстро согласилась Лариса Никитична.
Она хорошо знала своего мужа, понимала мотивы его действий и поэтому не стала возражать, хотя эта поездка её сильно обеспокоила.
- Племяш, поедем со мной, - неожиданно предложил он Ивану.
- Да зачем ты его хочешь взять, – запротестовала жена – человек по делам приехал в Москву…
- Пусть со мной съездит. Побывает в Белом Доме, с депутатами познакомится. Будет что дома рассказать. Поедем?
Ваня никак не ожидал такого предложения. Он помолчал немного, но Пётр Семёнович смотрел на него с таким весёлым вызовом и ожиданием, что он тут же согласился:
- Да, поеду. Сейчас оденусь только, - ответил он и пошёл одеваться.
Выйдя из дома, они сели в армейский газик, где уже сидело двое офицеров с погонами полковников. После недолгой езды они подъехали к Белому Дому и остановились перед оцеплением. Выйдя из машины, они предъявили какие-то документы и их беспрепятственно пропустили через оцепление.
Зайдя в Белый Дом, они поднялись пешком на шестой этаж и зашли в какой-то кабинет, где их встретил майор, видимо, дежурный. Приветливо поздоровавшись с ними, он привёл их в зал, где проходило совещание по обороне Белого Дома, и сказал:
- Будьте здесь, уясните обстановку, затем позднее получите указания, что делать.
Как понял Иван, они попали на заседание военного совета обороны Дома Советов. Обсуждался только что подписанный «Протокол № 1», составленный в результате переговоров с представителями президента, правительства и мэрии Москвы при посредничестве патриарха Русской православной церкви Алексия 2, митрополита Кирилла и от Конституционного суда.
Выступавший Ачалов возмущенно говорил
- Вы посмотрите, что является первым пунктом этого протокола. Цитирую «…осуществить сбор и складирование находящегося в Доме Советов оружия и взять его под охрану… » На каком основании выдвигается такое требование? Такая постановка вопроса не правомочна. Здесь нет никакого нештатного оружия. Всё, имеющееся здесь оружие штатное, и принадлежит Департаменту охраны Верховного Совета Российской Федерации. Мы не можем согласиться с такой постановкой вопроса. Это означает полное разоружение охраны Дома Советов. Комиссия превысила свои полномочия.
- Правильно – поддерживали выступающего с мест – мы не должны так просто разоружаться в кольце окружения войсками президента.
- Совершенно верно – воскликнул выступающий – условием начала процесса нормализации отношений должно быть в первую очередь обеспечение широких возможностей по изложению позиции съезда депутатов Российской Федерации в средствах массовой информации, на телевидении. Полное снятие блокады, подключение всех систем снабжения Дома Советов. Давайте назначим новых делегатов. Я предлагаю назначить первого заместителя Хасбулатова Ю. Воронина и контр – адмирала Р. Чеботаревского. А данный протокол должен быть дезавуировал, как не правомочный.
Один из участников совещания, которого Петр Семенович не знал, поднял руку и попросил слова.
- Я предлагаю в состав делегатов по переговорам включить члена комитета по вероисповеданию В. Домнина. Встреча состоит в Свято – Даниловском монастыре и в присутствии патриарха Алексея 2, так что он там будет не лишним.
- Хорошо, я думаю с этим можно согласиться – поддержал выступающего председатель и продолжил.
- Далее. Съезд назначил исполнять обязанности президента Руцкого. Следовательно, он как президент вправе создавать любые формирования и соответственно вооружать эти формирования. И вообще, проблема оружия, это только частный случай общей проблемы неконституционных действий Ельцина и его правительства. Наша главная цель - возвращение политической обстановки в стране в рамки действующей конституции и существующих законов. Никакого «нулевого варианта» здесь не должно быть. Объективно мы должны настаивать…
Ночевали Петр Семенович с Иваном на диванах в каком-то большом кабинете на том же этаже. Вместе с ними был какой-то давний знакомый Петра Семеновича Олег Германович, бывший помощником начальника департамента охраны. Перед тем, как лечь спать, Олег Германович принес откуда-то небольшую плоскую бутылку коньяку, три плитки шоколада и несколько яблок. Разлив его по пластмассовым стаканчикам, он сказал
- За то, чтобы всё обошлось без оружия, без крови.
Укладываясь спать, он почему – то разговорился. Видимо на него быстро подействовал коньяк и усталость. Всё же было уже два часа ночи.
- Понимаешь, Петро, они сейчас на совещании решили не признавать протокола перемирия, дезавуировать его.
- Почему? Ведь это же шанс нормализации отношений, путь к компромиссу. Зачем опять обострять обстановку – возмущённо сказал Пётр Семёнович – ведь давно сказано, что худой мир лучше доброй ссоры. Неужели это сейчас никому не ясно здесь в верхах!
- Политика – дело тонкое – скептически улыбнувшись ответил Олег Германович, и стал подробно объяснять негласную подоплёку конфликта.
- Вот смотри, если по этому протоколу оружие складируется и ставиться под совместный контроль, снимается блокада, то тогда силовое противостояние будет закончено. Кровь проливать никто не хочет. Тогда всё будет развиваться под опекой «третьей силы» - регионов. Как сказал один из депутатов «Субъекты Федерации вводят опеку над буйно помешанным президентом и детски беспомощным Верховным Советом». Это означает, что президент остаётся президентом, Верховный Совет продолжает работу в установленном порядке. Так называемый «нулевой вариант». Полномочия президента признаются, Верховным Советом отменяются все последние законы об отрешении его от власти. Ну, а тот отменяет свой указ об упразднении Верховного Совета и выборах уже в Думу. Фактически же борьба за власть идёт между Ельциным и Хасбулатовым. Поэтому они не согласятся на перемирие, особенно Хасбулатов, поскольку потом у него таких шансов уже не будет. Ельцин это понимает и не пойдёт на отмену своего указа «О поэтапной конституционной реформе». Он будет добиваться выполнения его любыми средствами, и в этом случае все депутаты будут переизбраны. Тогда политическая карьера Хасбулатова и Руцкого будет не предсказуема, а скорее всего она для них закончится. Разумеется их это тоже не устраивает. Поэтому они отклонили этот протокол и выработали своё решение, фактически ультиматум.
- Ты считаешь, что его уже окончательно отклонили? – переспросил Пётр Семёнович.
- Да, я уже это точно знаю. С того совещания, где ты был, «силовики» уже со своим решением ходили к Хасбулатову, и тот с Руцким его утвердил.
- А что в этом решении?
- Почти то же самое, что и в протоколе, только есть два существенных различия. Про оружие ничего не говориться, отвод войск от Белого Дома проводится под контролем представителей Верховного Совета, и что самое существенное, съезд народных депутатов и Верховный Совет продолжают свою работу. Естественно, в первоочерёдном порядке будет рассматриваться проект законов о парламенте, президенте. Это означает отказ от признания полномочий президента и его перевыборы. Россия становится парламентской республикой и Хасбулатов во главе парламента. Сам понимаешь, насколько согласится с таким вариантом Ельцин с его характером.
- Но ведь это тогда гражданская война! – громко воскликнул Пётр Семёнович.
- Ну, война - не война, а видимо завтра оружие уже заговорит – с сожалением произнёс Олег Германович.
- Тогда тебе воевать придётся – медленно и вопросительно произнёс Пётр Семёнович.
- Придётся. Вот только войск-то у меня - кот наплакал.
- Как так, ведь у тебя несколько тысяч охраны…
- У меня столько никогда не было. В Департаменте всего-то было 1920 сотрудников. Да ты думаешь, Ельцин дурак? Они сейчас предлагают всем моим сотрудникам переход в органы внутренних дел с хорошим окладом. Так что на сегодня у меня больше половины подало рапорты и ушло от меня. Триста человек оформили и почти четыреста уже оформляют. Вот такое моё воинство. Есть тут ещё добровольцы всякие, но это уже … Ладно, давай спать, утро вечера мудренее. Завтра проснетесь, найдете меня на седьмом этаже прямо над нами, где мы сейчас. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи – от души пожелал другу Пётр Семёнович.
Глава 11
Проснулся Иван с Петром Семеновичем поздно. Видимо сказались волнения и выпитый коньяк. Спустившись вниз в буфет, они позавтракали бутербродами и разыскали наверху Олега Германовича. Тот сидел в комнате с множеством телефонов. Кроме него в комнате было несколько офицеров охраны. В углу у стола стояла специальная подставка для оружия, в которой рядком стояли отливающиеся вороненой сталью новенькие автоматы Калашникова. Рядом стояли несколько ручных пулеметов и ящик с запасными рожками и лентами. Олег Германович с кем-то говорил по телефону, внимательно слушая. Выслушав, он по военному четко ответил:
- Есть выполнять.
Положив трубку он, нахмурившись, сказал:
- Руцкой требует от меня активных действий. К зданию стягивают все больше войск. Из здания пропускают всех, но сюда уже не пропускают никого, даже по пропускам. Выдвинуты прямо в оцепление боевые машины пехоты с крупнокалиберными пулеметами.
Один из сидящих офицеров недовольно воскликнул.
- Я не понимаю такого решения. Почему бездействуют наши министры - «силовики»? Неужели нас не поддерживает не один полк? Почему нельзя его выставить на охрану Белого дома? У них же есть, в конце концов, военное училище имени Верховного Совета. Неужели оттуда нельзя взять батальоны и прислать сюда.
- Это ты скажи им самим, а у меня людей больше вообще нет ни одного.
Помолчав, он повернулся к вошедшему Петру Семеновичу и хмуро сказал ему:
- Как я вчера и предполагал, оружие уже заговорило. Только что обстреляли здание из оцепления с легкого оружия. Увеличивается концентрация войск у здания, подтягиваются ещё боевые машины пехоты с крупнокалиберными пулеметами. По всему видно, что готовится штурм. Берите пулемет с автоматом и идите к центральному входу. Там выберите себе позицию на этажах, и если пойдут на штурм, открывайте огонь на поражение. Но лучше постарайтесь его предотвратить. Если посчитаешь нужным для этого, дай предупредительные очереди.
Пётр Семёнович взял ручной пулемет, сбоку которого была закреплена большая коробка с пулемётной лентой, и сказал Ивану
- Бери Калашникова, рожки к нему и запасные ленты для пулемёта.
Иван послушно взял стоящий в специальной пирамиде новенький, отливавший воронёной сталью автомат Калашникова. Прищёлкнул к нему довольно длинный магазин с патронами. Он хотел повесить его на плечо, но почему-то побоялся испачкать свою куртку, подумав, что на нём может быть ружейная смазка. Не зная, что с ним делать, он всё же повесил его за ремень на плечо, но правой рукой опасливо отодвинул его от одежды. Левой он взял из ящика запасной рожок, и убедившись, что он не смазан и его не запачкает, переложил его в правую руку. Держать рожок и автомат правой рукой ему было не удобно, но он всё же решил потерпеть и освободившейся левой рукой взял ещё металлический ящик с запасной лентой к пулемёту.
- Гранат бы ещё взять с собой по десятку, да ладно, - сказал Пётр Семёнович.
Он чуть скептически оглядел Ивана и, увидев, как неудобно он держит автомат и запасной рожок, аккуратно отставив его от куртки, улыбнулся. Иван послушно стоял и ждал, что скажет дядя, но у него был такой мирный вид, словно они сейчас должны были идти на очередную выставку продукции предприятий, а не отбиваться пулемётным огнём от атакующих, с угрозой для своих жизней.
- Так, – решительно произнёс Пётр Семёнович, - мы пошли. Будем прикрывать главный вход с верхних этажей.
- Хорошо – сказал Олег Германович – я на тебя надеюсь. С этажей ниже вас поддержат добровольцы и часть охраны.
Они вышли из комнаты, прошли приёмную и вышли в широкий коридор, выстланный тёмно-красной ковровой дорожкой. Пётр Семёнович уверенно шагал вперёд, так что Иван едва поспевал за ним. Дойдя до лестницы, они спустились на несколько этажей ниже и, пройдя ещё немного, зашли в какой-то кабинет. На столах кабинета стояли телефоны. В углу стоял компьютер, и на полках и на шкафах лежали большие папки с бумагами. Пётр Семёнович положил пулемёт на стоявшие рядком стулья и сказал Ивану
- Открывай окна. Это как раз возле центрального входа – и с оттенком юмора добавил – будем отсюда воевать.
Они стали открывать боковые створки двух окон. Одно окно открывал Пётр Семёнович, другое Иван. Пётр Семёнович подставил к окну стулья, и открыв левую боковую створку окна, умело установил пулемёт. Увидев, что Иван открывает правую створку окна, он остановил его.
- Ваня, открывай левую створку. Тогда окно от тебя будет вправо, и ты сможешь стрелять, сам спрятавшись за стену. Лишь автомат будет в окне. Тебя будет трудно задеть пулей.
Иван понял дядю, и оставив правую створку, перешёл на другой край окна и, чуть повозившись, открыл левую. Затем он взял автомат, и положив на подоконник, выглянул в окно.
Примерно в нескольких сотнях метров от здания Верховного Совета стояла редкая цепь солдат в касках и бронежилетах. Стояло несколько бронемашин пехоты, с которых на них смотрели крупнокалиберные пулеметы. Несколько грузовых «Уралов» и «КАМАЗов» перегораживали проезжую часть. Дальше за этой цепью стояла ещё более густая шеренга солдат в зеленой камуфляжной форме, за которыми стояла разноцветная толпа зевак, заполнивших всё остальное пространство. Яркое октябрьское солнце щедро заливало всех стоящих и Иван никак не мог отделаться от впечатления какого – то праздника. Словно здесь было какое то шоу, демонстрация, и уж никак не гражданская война. Он ещё раз осмотрел всё это, и повернувшись, посмотрел на дядю. Тот, держа в руках установленный в окне пулемёт, устраивался поудобнее. Подумав немного, Иван тоже пододвинул стул, положил рядом запасной рожёк к автомату на подоконник. Затем он одним коленом встал на стул, взял автомат в руки и приготовился к стрельбе. Грозно поводя стволом автомата из стороны в сторону, он прицелился сначала в стоявших в цепи солдат, потом сидевших на броне, но что делать дальше, он не знал. Подержав так несколько минут автомат, он опустил его, а потом положил боком на подоконник, чтобы не держать в руках.
- Дядь Петь, а куда стрелять - то надо? – растерянно спросил он Петра Семёновича - там народ стоит, толпа. Москвичи да пехота.
Не слыша ответа, он отвернулся от окна и посмотрел на дядю, и повторил свой вопрос.
- Дядь Петь, стрелять то куда?
Пётр Семёнович тоже не знал, что ему теперь делать. Деловито установив пулемёт, он тщательно приготовился к бою. Поставив пулемёт на боевой взвод, он сжал его, также как и Иван, повёл стволом, но за окном была Москва. Его родная, залитая солнцем Москва, вышедшие, словно на праздник москвичи и свои русские пацаны в солдатской форме. Всё это ни как не подходило под категорию врагов, которых надо было отгонять смертельным пулемётным огнём. Для него было естественным наоборот защищать их, а он сейчас должен был по ним стрелять. Несуразица такого положения привела его в совершенно растерянное состояние. В его руках было оружие. За его спиной был Верховный Совет – высший, избранный народом орган закона, орган власти своей страны, и он готов был не щадя своей жизни его защищать. Но защищать от кого? За окном, там, куда смотрел ствол его готового стрельбе пулемёта, были не какие-то иностранные супостаты, заграничные агрессоры, а тот же народ, свои кровные москвичи.
Слыша вопросы Ивана, он сначала не отвечал на них, но потом, чуть помедлив, ответил:
- Я и сам не знаю. Там толпа всяких любопытных стоит за цепью оцепления. Будешь стрелять, так туда попадешь.
Немного помолчав, он с раздражением добавил:
- Вот народ какой-то, что ни произойдет, обязательно сбегутся, так и надо всем нос сюда сунуть. И чего сюда заявились, концерт, какой нашли, цирк.
Иван, посмотрев на стоящую толпу, потом на дядю, со скрытным юмором и непонимающим видом переспросил:
- Это ты про кого говоришь, про них или про себя?
Петр Семенович улыбнулся, поняв скрытый смысл его вопроса. Его ведь тоже сюда никто не звал, и получалось так, что он тоже, как и те стоящие на улице «совал нос» куда не надо. Поэтому он ответил неопределенно:
- И про них, и про себя.
Почувствовав, что разговор заходит в такую шутливую форму, что после этого ему и вообще стрелять не захочется, Петр Семенович стал убеждать себя в правильности своих действий и захотел настроить себя на более воинственный лад.
- Они-то ладно, зеваки. Сейчас одну очередь дам из пулемета, и все разбегутся. А вот эти-то солдаты, какое право имеют здесь стоять. Здесь высшая избранная народом власть, депутаты, за которых проголосовали миллионы наших людей. Как же можно применять войска против них? Это же предательство интересов народа, агрессия, беззаконие. Здесь работают избранники народа, которые реализуют интересы краёв и областей. Так как же это можно войсками перекрывать доступ сюда, их арестовывать? Нет, мы должны показать им, что есть люди, готовые защищать Закон с оружием в руках, не жалея себя.
- Ну, тогда дай очередь поверх голов – посоветовал Иван – или по бронетранспортёрам.
- Нельзя, пули отрикошетят от стен или от брони и попадут в людей.
- Тогда долбани по машинам. Вон «Камаз» стоит и «Урал». Они вроде пустые стоят. Вот для острастки и ударь по ним по бортам.
Чуть подумав, Пётр Семёнович не торопясь ответил
- Пожалуй ты прав. Это будет и эффективно и никто не пострадает.
Он вновь изготовился к стрельбе, прижав приклад к щеке. Поведя стволом, он выбрал для цели зелёный воинский «Урал», и нащупал пальцем спусковой крючок пулемёта, но снова не стал стрелять, медля. Он понимал, что до тех пор, пока он не нажал на него, всё происходящее могло ещё сойти за шутку, за курьёз. Но как только он нажмёт на гашетку пулемёта, то тогда выстрелы перечеркнут мирное развитие ситуации и в дело вступит оружие. На его пулемёт ответят крупнокалиберные пулемёты стоящих в оцеплении бронемашин, и тогда прольётся кровь. Конфликт перерастёт уже в свою кровавую стадию. Понимание этого не давало Петру Семёновичу решительности надавить на спуск пулемёта.
В это время Иван решил посмотреть, что делается по сторонам, и приподнявшись, высунулся из окна. Но только он успел взглянуть чуть в сторону здания, как его автомат, сдвинутый неосторожно им чуть не улетел за окно, и Иван едва успел подхватить его за ремень. Поняв свою оплошность он положил автомат уже на стул в кабинете возле окна, и снова посмотрел на стоящих за окном, на улице. Стоящие за редкой цепью оцепления солдаты, видимо по команде офицера, вдруг приблизились к стоящим бронемашинам и двинулись ко входу в здание. Это подтолкнуло к действию Петра Семёновича и он решительно нажал на спуск. Пулемёт забился в его руках, и пули стали решетить борта и кабину стоящего на улице «Урала». Шедшие ко входу солдаты тут же отхлынули назад за оцепление.
Иван, желая поддержать дядю, тоже взял автомат, и, прицелившись в борт стоящего на площади в ограждении КАМАЗа, нажал на спуск. Автомат задрожал у него в руке, пули стали решетить борт стоящей машины, и Иван с непривычки чуть не выпустил треть магазина. Автомат – азартная штука, и Иван, словно в тире стал прицельно стрелять по этому борту, пока в магазине не кончились патроны. При этом он старался попасть в большую букву «О» номера машины, нарисованного на этом борту, словно в центр мишени. Когда патроны в рожке автомата закончились, он отошёл от окна и стал его перезаряжать, вставляя новый рожёк.
Дав ещё несколько очередей, Петр Семенович остановил стрельбу и осмотрелся. К его удивлению, стоящая праздно за оцеплением толпа даже не двинулись с места, словно здесь стрелял не боевой пулемёт, а просто какая-то трещотка.
Лишь стоящие в цепи солдаты подались немного назад и часть их спряталась за бронемашины. Он снова ударил длинной очередью по «Уралу», стреляя по кабине и мотору, и тот медленно задымил. Пётр Семёнович снова нажал на спусковой крючок пулемёта и выпустил оставшиеся патроны в эту машину. Затем он снял пулемёт из окна во внутрь кабинета, положил его на пол и, взяв ленту, стал перезаряжать пулемёт. Иван, нагнувшись, хотел помочь ему.
Перезарядить его они не успели. Гулко и неожиданно громко с улицы по их окну ударили крупнокалиберные пулемёты. Стёкла окон разлетелись в дребезги, осыпав их мелкими осколками и кусочками рамы. Они оба упали на пол, прикрывшись стеной. Часть пуль с улицы попала в стоящие в кабинете шкафы и полки, и от папок, лежавших на них полетели клочья бумаги.
- Вот гады, из крупнокалиберных бьют, – со злостью сказал Пётр Семенович.
Как только он понял, что их кабинет находится под прицелом, Пётр Семенович решил сменить позицию, перебравшись в другую комнату. Он потянул за рукав Ивана и сказал
- Уходим отсюда. Бери автомат и уходим. Только пригнись, а то снизу бьют.
Они пригнувшись, почти на корточках вышли из кабинета, и только отойдя от двери за стену вглубь коридора выпрямились, отряхнулись от осколков и перезарядили пулемёт. Пройдя немного, они зашли в другой кабинет и подошли к окну. Не открывая его посмотрели на улицу.
Со стоящих напротив дома Верховного Совета бронетранспортеров били крупнокалиберные пулеметы по нижним этажам здания. Звон разбитых стекол, гулкое дудуканье стрельбы отдавались в здании, и они поняли, что как только прозвучит с их стороны первый выстрел, огонь с улицы снова перенесут на них. К тому же, на крышах соседних зданий могли засесть снайперы, и Петр Семенович решил не рисковать жизнью своего единственного племянника. Они стояли у окна и смотрели на улицу.
- Ну что ж, пойдем отсюда, – с сожалением сказал Петр Семенович.
Он отошел от окна, взял в руки пулемет, который, он зайдя, положил на стол, и хотел направиться к двери, но Иван остановил его.
- Дядя Петь, смотри, танки выдвигаются.
Петр Семенович снова подошел к окну и увидел, как поредела толпа зевак, и из переулка прямо на площадь перед зданием Верховного Совета выползают танки. Три закамуфлированных танка, медленно перебирая гусеницами, словно какие-то чудовища с хоботами, все завешанные какими-то защитными пластинами, придвинулись поближе к зданию и встали поодаль друг от друга. Как только они замерли на местах, ожили и задвигались их башни с пушками, направленные на здание Верховного Совета.
Отсюда, с верхнего этажа, они не казались такими большими. Но вот, видимо, получив приказ и целеуказания, из пушек танков вылетели снопы огня, и залп их выстрелов громом ударил по ушам. Здание содрогнулось от взрыва снарядов внутри его, так что даже Петр Семенович с Иваном непроизвольно присели, сжавшись.
- Гады, что - же они делают, - в растерянности и ненависти произнес Петр Семенович, – из пушек бить, и по кому, по Верховому Совету. По депутатам, избранным народом! В центре Москвы, на виду у всего мира, танками! Ельцин с ума сошел со своими генералами.
В слепой ярости он метнулся к столу, схватил пулемет и замахнулся прикладом, собираясь разбить окно и расстрелять всю ленту в стоящих там солдат, но Иван остановил его.
- Дядь Петь, не надо. Бесполезно, там ведь танки. Один снаряд сюда и все. От нас только клочки по закоулочкам…
Бессильно опустив пулемет, Петр Семенович, понимая, что племянник прав, медленно, с трудом сдерживая себя, сказал:
- Ты прав, Ваня. Мы уже ничего не сможем сделать. Пойдем отсюда.
Иван надел ремень автомата на плечо, и, уже не беспокоясь о том, что он может запачкать его куртку, вышел из кабинета вслед за Петром Семеновичем.
Обстрел здания продолжался недолго, всего полчаса. Но за это время практически все окна нижних этажей были раскрошены и выбиты пулемётным огнём. Танки били куда-то в центр здания, так что скоро там возник пожар. Чёрные клубы дыма поднимались ввысь из окон здания вместе с языками пламени. От взрывов снарядов здание дрожало, словно от землетрясения.
Как только обстрел прекратился, с мегафонов, установленных на подошедших машинах, с улицы раздался призыв к находившимся в здании.
- Внимание, внимание. Согласно указу Президента России, прошу всех находящихся внутри покинуть здание и выйти без оружия. Если через час вы не освободите здание, обстрел возобновится, а за ним последует штурм. Ответственность за жертвы ляжет на вас.
Пётр Семёнович, удручённо выслушав это заявление, повернулся к Ивану.
- Ну вот, Ваня, мы сделали всё, что могли. Пойдём отсюда.
Зайдя в первый попавшийся кабинет, они оставили там на столе пулемёт с автоматом, с опаской спустились по лестнице к выходу, и в редком потоке выходящих покинули здание. Проходя мимо обгоревшего «Урала», Пётр Семёнович покосился на него. Машина стояла вся изрешечённая пулями его пулемёта. Пробитые и обгоревшие баллоны колёс были спущены, и машина как бы опустилась на колени, удручённо поникнув капотом мотора. Несуразность, никчёмность и ненужность уничтожения этой машины была настолько очевидна, что Петр Семёнович отвернулся, и, виновато опустив голову, постарался побыстрее пройти мимо неё.
Иван тоже, проходя мимо, посмотрел на КАМАЗ, в борт которого он стрелял. Машина стояла целёхонькая, чистенькая, и только свежие дырочки в борте напоминали о том, что в неё стреляли. Большинство дырочек было рядом с буквой «О», в которую он целился. Лишь несколько дырочек было внутри неё, что его даже обрадовало, потому что он всего второй раз в жизни держал в руках автомат Калашникова. Иван улыбнулся ей, словно своему старому другу, и так, улыбаясь, прошёл за оцепление вместе с дядей.
Пройдя цепи оцепления солдат и смешавшись с толпой зевак, Пётр Семёнович постоял немного, посмотрел, как чёрные клубы дыма поднимаются в небо и языки пламени вырываются из окон в центре здания Верховного Совета, как густая цепь солдат в камуфляжной форме, в касках, с оружием наизготовку вливается в здание, и вздохнув сказал:
- Пойдём домой Ваня, больше нам здесь делать нечего. Всё, гражданскую войну мы закончили с тобой.
Чуть улыбнувшись, с иронией добавил.
- Пойдём, а то Лариса Никитична небось заждалась нас, волнуется. Время обедать пора уже.
Повернувшись спиной к горящему зданию, они неторопливо пошли вдоль Кутузовского проспекта сквозь густую толпу зевак до ближайшей станции метро.
А ещё через день Иван уже сидел в кресле комфортабельного ИЛ-62, который нёс его через Уральские горы, Сибирь, Забайкалье к океану в родной Владивосток. Туда, на Дальний восток ,навстречу занимающейся заре рассвета над страной, навстречу поднимающемуся из-за горизонта ярко-алому Солнцу.
Глава 12
Десантный самолет – это не комфортабельный воздушный лайнер. Здесь вам никто не предложит напитки, вино, закуску. Удобств здесь не предусмотрено, это боевая машина.
Десантники сидели в несколько рядов, тесно и прижавшись друг к другу. Плечо Сергея то и дело касалось плеча рядом сидящего Виктора. Ровно и мощно гудели моторы самолета, они все дальше и дальше улетали от Хабаровска. Сергей никак не мог погасить в себе волнение и какое-то нервное возбуждение, которое его охватило, когда он понял, куда они летят. Им никто не объявлял, куда и зачем их направляют, но через контрактников и офицеров они узнали, что полетят в Чечню. Уже когда их всех посадили в самолеты, ему почему-то вспомнился рассказ одного своего знакомого. Тот рассказывал, что когда его призвали в армию, то в военкомате им сказали, что полетят самолетом в какие-то далекие жаркие края, где такая южная экзотика, с шоколадным загаром девчонки, а яблоки, абрикосы и груши валяются прямо под ногами. Края действительно оказались далекими, самолет, в котором летела их команда, летел почти семь часов и приземлился…на Таймыре. Вся служба его прошла за полярным кругом, среди вечной мерзлоты и льда.
Почему-то на взлете их задержали. Самолет, в котором сидел Сергей с товарищами, вырулил на взлетную полосу и изготовился к взлету. Двигатели могуче заревели, но вдруг тут же сбавили обороты и на малом газу самолет долго стоял не двигаясь, так что Сергей даже подумал, что их сейчас вернут на аэродром и высадят из самолета.
Но прошло минут двадцать или тридцать, и самолет вдруг снова заревел турбинами, не двигаясь с места. В какой-то миг рев турбин достиг критической точки и самолет, словно сорвавшись с какой-то невидимой привязи, быстро тронулся с места, и, резво набирая скорость, покатился по бетонке аэродрома. Сергей даже чувствовал по небольшим толчкам, как катятся колеса самолета. Толчков становилось все меньше и меньше, как-то незаметно они прекратились, и самолет стал уверенно набирать высоту. Полет им предстоял длительный, и Сергей задумался, вспоминая свою короткую службу.
Армия не тяготила Сергея. Большая, шумная мужская семья отвлекла его от ссоры с Аней, заставила забыть о собственных переживаниях, и Сергей был благодарен ей за это.
В армии солдату некогда скучать, особенно в первый год службы. Солдат первого года службы, «салага», подчиняется всем и абсолютно все в армии озабочены, чтобы он не сидел без дела, и выполнял их приказания. Подъем, зарядка, завтрак, построение, строевая подготовка, изучение оружия, занятия, уборка казармы и прочее, прочее. Всё – группой, отделением, взводом, ротой. Строем, бегом, по стойке «смирно». Десятки, сотни мальчишек после вчерашней вольницы, гуляний с девчонками и опеки мамы попадают в жесткий распорядок армейского быта. Безаппеляционное подчинение приказу, за невыполнение которого – наряд вне очереди, гауптвахта, дисбат. А то и просто пинка под зад или по шее от «деда» - старослужащего, который и старше-то всего на год-два. Строгие негласные правила и законы: в туалет пойдете, на толчок сядете – цельтесь, как во врага! Потому что, если чего мимо пролетит или прольется, то убирать сами же будете. Здесь папы и мамы нет. Здесь армия, и все будете делать сами, особенно уборка, мойка, чистка туалетов. Бычок мимо урны пролетит – тебе же потом подбирать при уборке.
Парашютная подготовка у Сергея шла без проблем, поскольку он знал, как укладывать парашюты и к моменту призыва в армию уже совершил три прыжка с парашютом.
Вообще, Сергей всё же не случайно выбрал именно десантные войска. Синее бескрайнее
небо его почему-то манило и привлекало с самого детства. Ещё в детском садике, будучи совсем ещё маленьким, его любимая краска была голубой, и он часто рисовал самолёты. Однажды отец вырезал из жестяной банки пропеллер, проделал в центре два отверстия, вбил два гвоздика без шляпки в катушку от ниток и на них одел пропеллер. Катушку он посадил на палочку, так, чтобы она свободно могла вращаться. Намотав на катушку верёвку, он с силой дёрнул её, пропеллер раскрутился и полетел высоко вверх, к великой радости Сергея. Он долго забавлялся этой игрушкой, пока её у него не выпросили пацаны, и она с концами ушла от него. Позднее папа показал ему, как из платочка делать парашютик, привязав за уголки платка четыре нитки и грузик. Сергей, сделав себе из большого носового платка парашютик, долго пускал его то с балкона, то с крыши дома с другими мальчишками. Причём ими обсуждался проект изготовления большого парашюта для того, чтобы на нём сбросить с крыши соседского кота. К счастью, как для кота, так и для Сергея, этот проект был не выполнен, поскольку о нём стало известно его маме, и ему строго-настрого это было запрещено.
Следующим этапом покорения неба Сергеем было изготовление воздушных змеев, а позднее моделей планёров из готового набора. Змеи у Сергея летали почти все успешно. Однако, когда он попытался сделать огромного змея размером чуть не в полтора метра, то с ним произошла оказия. Змей был изготовлен и запущен им в компании почти всех пацанов двора. Но, поднявшись на значительную высоту, он вдруг закачался, рыскнул и стремительно пошёл к земле. Не успел Сергей что-либо предпринять, как он с силой, словно самолёт в пике, врезался в землю и развалился на части к неописуемому восторгу собравшихся зевак. Переживал по этому поводу Сергей недолго, так как им в перспективе замышлялся полёт на этом змее опять того же самого кота. Он только на минуту представил себе, что было бы, если в этом полёте был кот, и что бы с ним тогда сделала довольно крутая хозяйка этого кота. От таких мыслей Сергею стало не по себе, и он даже не стал восстанавливать этого змея. Тем более, что в магазине «Умелые руки» он нашёл набор для изготовления модели планёра. Правдами и неправдами он скопил нужную сумму и купил его. Делал этот планёр Сергей долго. Приходилось вырезать всякие деревянные детали, клеить их и подгонять друг к другу. Но, когда он сделал каркас, обтянул его белой бумагой и собрал, ему очень понравилась его белая лёгкая птица. К сожалению, отсутствие опыта в планёрном деле у Сергея и толкового руководителя привели к тому, что планёр постигла та же участь, что и последнего змея. Дело в том, что крылья и фюзеляж планёра изготавливались отдельно и только потом скреплялись между собой. Скрепил их Сергей нитками, сложенными вчетверо, чего, как оказалось в полёте, было явно недостаточно. Опять же в компании с дворовыми мальчишками, которых разбирало сильное любопытство, он стал запускать планёр. Закрепив за него длинную верёвку и отойдя метров на пятнадцать, Сергей быстро побежал, потянув за собой планер, который вначале поддерживал другой мальчишка. Планёр гордо взвился в небо, поднялся на высоту почти всей его верёвки, но неожиданно крылья его зашатались, планёр, подобно птице, помахал ими и рухнул с высоты отвесным пикированием. С треском, ударившись о землю, планер поломался, так и не полетав. Исследуя причину этой катастрофы, Сергей понял, что привязал крылья он ненадежно, нитки не выдержали и крепления крыла к фюзеляжу ослабли. Восстанавливать планер Сергей так и не собрался.
Став взрослее, он хотел стать летчиком. А поскольку сразу это не получалось, он поступил в кружок парашютистов и в конечном счете даже совершил три прыжка с самолета. В парашютный кружок Сергей ходил с удовольствием. Там собрались такие же, как и он, любящие небо ребята. Большая часть их были его ровесники. Но часть была и старше. Те ребята, кто был старше его, в основном были забракованы комиссиями летных училищ. Все они хотели стать летчиками, но по разным причинам по здоровью не проходили. У кого не хватало роста, у кого было что–то еще, но большая часть не проходили по зрению. Свою мечту подняться в небо они реализовывали через прыжки с парашютом. В кружке не мало было девчонок и там всегда было весело. Они учились подгонять под себя подвесную систему парашюта, разбираясь во множестве ремней и карабинов. Осваивали укладку купола и строп, сборку чехла с куполом в ранец. Они вместе проводили праздники, и на день Советской авиации всей компанией выехали за город на берег моря с ночевкой. Тогда Сергей немного перебрал с выпивкой. Однако, это ему добавило отваги и он, расхрабрившись, даже поцеловал тогда девочку, которая нравилась ему в этом кружке.
Хотя Сергей был не робкого десятка, но надо сказать, что первый прыжок с самолета его напугал и страху он тогда натерпелся. А как все получилось – они собрались вечером, в здании какой – то школы, ожидая, когда привезут на укладку парашюты. Почему – то их долго не привозили, и он прикалывался с девчонками. Сергей увлекся девочкой, которая ему нравилась, заболтался с ней, и не заметил, когда привезли парашюты. Когда они спохватились, Сергей побежал с ней в вестибюль, но там сиротливо лежала лишь одна сумка с парашютом. На радостях, что ему все – таки достался парашют, Сергей схватил эту сумку и понес в коридор на укладку. Коридоры в школе были длинными и широкими, что было удобным для укладки парашюта. Однако, когда Сергей вытащил из сумки перепутанный парашют и стал его расправлять, он ничего не понял. Парашют был как парашют, но стропы были какими – то длинными и купол был непонятной формы. Запутавшись, они стали в растерянности, не зная что делать.
- Подожди, я сейчас приведу Наташку, – сказала его подружка и побежала на другой этаж.
Наташка была её подругой и числилась уже как парашютист – инструктор, так как совершила уже три прыжка. Через несколько минут девочки прибежали к нему и Наташа, покопавшись в стропах и куполе, сказала:
- Знаешь, Серёжа, это, кажется, десантный парашют Д-1. У него круглый купол, а не квадратный, как у нашего спортивного ПД-47.
- Вот те на, – огорчённо сказал тогда Сергей, – а я-то думаю, что это его никто не взял. Вот, оказывается, в чём дело. Так, а что же мне теперь делать? Спортивных-то парашютов больше нету!
- Ну давай этот уложим и с ним прыгнешь, – сказала Наташа.
- А ты умеешь его укладывать? Купол-то круглый…
- Да как-то давно один раз укладывала, – с неуверенностью сказала та, – ну, давай попробуем. Ты оставайся на стропах, а я буду купол укладывать.
Сергей не стал возражать, но про себя подумал: «Ага, хорошенькое дельце, давай попробуем! А ежели он не раскроется, чем для меня тогда эта проба окажется? Сверзишься с такой высоты под “панфары” и одни рожки да ножки от тебя останутся, накрытые сверху этим вот самым круглым куполом». Но, с другой стороны, делать было нечего, другого парашюта уже взять было негде, и Сергей старательно укладывал стропы, больше глядя на девчонок, которые в своих обтягивающих их рельефные фигуры тонких спортивных трико ползали по куполу, расправляя его в нужное положение. Через полчаса они закончили укладку парашюта, положили его в сумку вместе с запиской его фамилии. А ещё через час пришла машина, все сумки с уже уложенными парашютами погрузили в её кузов, и она уехала на аэродром. Девочки его ободрили, сказав: «Не волнуйся, всё будет хорошо», - и тут же испарились неведомо куда.
На аэродроме, куда на следующий день приехал с ребятами Сергей, он как-то забыл, что парашют уложили неизвестно как. Но, когда их уже с одетыми парашютами построили возле самолёта трудяги АН-2, проинструктировали и приказали садиться в самолёт, Сергей опять вспомнил об этом. Сидя в самолёте, он не показал своего беспокойства, решив, что в случае чего есть ещё и запасной парашют, и если основной не раскроется, то он воспользуется им. Короткий сигнал с кабины прозвучал немного резко и всё-же неожиданно. По команде инструктора они встали, и тот открыл дверь. В кабину ворвался тугой поток воздуха и рокот винта самолёта. Открытая дверь и вид с высоты полёта земли добавили волненья Сергею. Сердце забилось учащённо, и руки, держащие на весу за края запасной парашют, непроизвольно стиснулись и чуть напряглись. Зазвучали длинные гудки, и сначала первый парашютист, затем второй скрылись в проёме двери. Сергей импульсивно хотел прыгнуть за ним, но инструктор, положив ему руку на плечо, задержал его, выждал несколько секунд, затем чуть подтолкнул, и Сергей выпрыгнул из самолёта.
На занятиях в кружке инструктора им объясняли, что спортивный парашют раскрывается примерно за две-три секунды. Если через это время нет динамического удара – хлопка раскрытия купола парашюта, значит он не раскрылся и полагается не думая рвать кольцо запасного. Их даже тренировали, заставляя спрыгивать с табуретки, отсчитывая 121, 122, 123 и дёргать кольцо тренировочного парашюта.
Выпрыгнувшего из самолёта Сергея сразу объяла тишина. Летя вниз, к земле, он отсчитывал про себя, словно заговор, эти магические цифры. «Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три…» Когда в его мысленном счёте прозвучала последняя цифра, удара не последовало. Он продолжал также падать к земле. Его сознание на какие-то доли секунды замерло, чуть выждало и родило: «А парашют-то не раскрылся». Эта мысль мгновенно была донесена до каждой клеточки его тела и дикий, панический ужас пронизал его всего. Страшно и неумолимо надвинулась земля, а зацепиться было не за что. Сознание парализовалось, и он едва не потерял его. В хаосе мыслей родилось лишь «М-а-а-м-а-а-а…», но крикнуть он не успел. Секунду спустя, после того, как он отсчитал последнюю цифру, парашют раскрылся. Динамический удар раскрывшегося купола остановил его падение, и Сергей заболтался, вися на стропах. Он посмотрел вверх, и, увидев над собой круг раскрытого парашюта, заорал от радости и ликования.
Он никому не сказал про свой страх. Но позднее один из опытных ребят их кружка, на счету которого уже была не одна сотня прыжков, ему все разъяснил.
- Понимаешь, Серега, десантный парашют больше по площади, чем спортивный. Десантник-то прыгает с оружием, боеприпасами, продуктами. Он тяжелее, чем спортсмен. Спортсмен налегке летит, поэтому у спортивного парашюта стропы короче, у него 7 метров, а у десантного 9. Вот и посчитай: стропы метров 9, купол метра 4, чехол с купола тоже метра 4, да вытяжной фал метров 5. Так что пока все размотается пройдет не 2-3 секунды, как у спортивного, а больше, секунды 4-5. Вот эти-то дополнительные секунды и дали тебе острастки. Откуда только он взялся, этот десантный?
Откуда он взялся, Сергей сам того не знал и не ведал. Но страху он нагнал на него столько, что он едва не забросил этот спорт. Однако, пересилив себя, он ещё дважды прыгнул с самолета. Выпускные экзамены в школе, затем вступительные в университет и учеба в нем заставили его оставить парашютный спорт. Решив пойти служить в армию, он принес в военкомат свое свидетельство парашютиста, где была записана дата прыжков, высота и тип самолета. Видимо это в какой-то мере решило дело, и он был направлен в десантные войска, «голубые береты», куда и просился.
Здесь же, в роте, у Сергея появились новые друзья. Виктор, Костя, Георгий. С Жорой он подружился почти сразу. Когда их повели в баню и там они разделись донага, у Георгия, как и у Сергея на шее висел крестик. Ребята стали шутить и прикалываться над ними, но Георгий, как и Сергей, не обращали на это никакого внимания. Но этот случай их сблизил, и они незаметно подружились. Георгий был родом из небольшой станции Селихино Хабаровского края. Это был крепко, по-сельски сбитый парень с карими глазами и густыми разлётистыми бровями. Русый, коротко остриженный волос его был похож на мягкую массажную щётку. Широкие и по сельски мускулистые плечи его придавали фигуре что-то похожее на медведя. Разговаривал он неторопливо, как бы продумывая предварительно то, что он хотел сказать. Отличала его от всех ребят душевгая теплота и искренняя вера в Бога. Георгий не стеснятся креститься, и никому не позволял насмехаться над своей верой. Конечно, такое его поведение вначале вызвало удивление у ребят в их роте. Потом над ним стали смеяться и подшучивать. Но позднее, когда все поняли, что вера Георгия глубокая и серьезная, его стали уже уважать за это. Тем более, что по характеру это был доверчивый и добрый парень, не боялся никакой работы, и достаточно сильный физически. Перед сном он шепотом читал «отче наш …» и никогда не снимал своего нательного крестика. Сергей тоже не снимал своего крестика, хотя молитвы почти не читал совсем. Но то, что они оба были крещенными христианами, как-то сближало их, и Жора подружился с Сергеем. Дома, в Селихино, у Георгия остались отец с мамой и немного старше его сестра Татьяна, высокая симпатичная девушка, которая училась в университете Комсомольска-на-Амуре на культуролога. Папа его работал на железной дороге и был начальником железнодорожной станции.
Виктор призывался из Хабаровска. Высокий, с широкими плечами и чуть тонковатой талией, Виктор был тёмно-русым, но со светло карими глазами и довольно тонкими бровями, плавно огибавшими глаза. Длинные, как у девушки ресницы придавали его лицу выражение мягкости и доброжелательности. Неширокий подбородок и большой рот с тонкими губами подчёркивали его весёлый характер и разговорчивость. С Виктором Сергея сблизило то, что он тоже был бывший студент, отчисленный с третьего курса Хабаровского железнодорожного института, позднее ставшего университетом, а ещё позднее - академией путей сообщения. Так что студенты с гордостью говорили про это: «Я поступил в институт, учился в университете, и окончил академию». Отчислили его за академическую неуспеваемость. Нельзя сказать, что Виктор плохо учился, или не успевал. Учеба у него шла средне. Что-то на «хорошо», что-то на «отлично», а что-то и на «удовлетворительно». Но почему-то у него не пошла электротехника. Казалось, и сложнее предметы сдавал, а тут что-то как душа не лежала. Запустил её Виктор, да ещё в зачетную неделю загулял с девчонками. А преподаватель попался строгий, принципиальный, да ещё с амбициями. «Язык мой – враг мой», часто поговаривал в шутку Виктор. Именно из-за своего болтливого языка он был изгнан с университета. Как на грех, сидя однажды с ребятами в лаборатории электротехники за стендами, Виктор, разболтавшись, во всеуслышанье заявил: «Да на фига нам эта электротехника здалась! Мы что – электриками собираемся стать? Она нам совсем не нужна, и зря этот козел старается».
«Этот козел» - имелся ввиду преподаватель электротехники – сидел в это время у лаборанта за перегородкой и все слышал. Выйдя затем оттуда к студентам, преподаватель не подал виду, что все слышал, но все поняли, что он слышал. Всем стало неудобно за Виктора, и группа озабоченно занялась методичками и схемами на стендах. Виктор надеялся, что преподаватель все забудет, но тот ничего не забыл. Зачет по электротехнике с трудом, но получил, потому что зачеты принимал ассистент. Экзамены принимал тот самый преподаватель. Виктор два раза сдавал ему экзамен, но, естественно, не сдал, так как подготовлен был слабо, а спрашивали строго. Конечно, можно было ещё несколько раз пробовать и в конце концов сдать этот экзамен, но преподаватель пошел на принцип. Третий раз он был вправе создавать комиссию, что он и сделал. На третий раз экзамен Виктор сдавал уже комиссии – зам. декана, зав.кафедрой и этому преподавателю. Сдать он не смог. Как назло, попался трудный билет, шпаргалку уже при такой компании не вытащить, да ещё были дополнительные вопросы. Если же студент уже комиссии экзамен не сдал, то он автоматически отчисляется, что и произошло с Виктором. Затем, как обычно в таких случаях, повестка из военкомата, и вот он в армии.
- Глупо, конечно, все получилось - с сожалением вспоминал все Виктор, рассказывая Сергею, как он очутился в армии, – да ни фига. Отслужу свое, а потом восстановлюсь. Все равно потом служить бы пришлось. Вернусь – насяду на эту электротехнику, на «отлично» сдам ему, точно, Серега?
- Конечно, – с готовностью соглашался Сергей.
Виктор по натуре был жизнерадостный и неунывающий парень. Здесь, во взводе, он почему-то особенно увлекся пулеметами и был пулеметчиком. Причем освоил он пулемет великолепно и стрелял из него весьма точно. И хотя бывалые офицеры, прошедшие Афганистан, указывали Виктору, что пулеметчику первая пуля снайпера, первый снаряд пушки, первая граната гранатомета, Виктор все равно выбирал пулемет.
- Автомат что, это в ближнем бою хорошо, а с пулемета я тебя уже знаешь где, достану? Если с флангов прикроете, то там, где пулемет – никто не прорвется. А снаряды пушек да мины – это уже не моя забота, пусть у артиллеристов и командиров за это голова болит, – возражал Виктор.
С Костей, веселым и добродушным парнем, Сергей тоже сошелся быстро. Причем не потому, что Костя со всеми сходился хорошо по своему жизнерадостному характеру. Костя уже окончил университет, мог уже два года служить офицером, так как закончил военную кафедру и имел звание лейтенанта. Но он был уже женат, у него родилась дочка, и он хотел быстрее отслужить в армии. Поэтому он предпочел служить год простым солдатом, чем два года офицером, поскольку такой выбор у него был. Его мама была учителем математики в одной из школ Хабаровска.
Узнав, почему оказался в армии Сергей, он одобрил его поступок.
- Знаешь, Серега, ты правильно сделал. Вот прикинь, я сейчас служу, а дома жена молодая с ребенком маленьким. Как я ей помогу? А ты отслужишь свое, вернешься, и у тебя таких проблем уже не будет. Женишься и сразу будете жить вместе.
- Ещё не известно, когда это будет, – неопределенно ответил Сергей.
- Будет, не переживай, – с уверенностью возразил Костя, – может раньше, или позже, а будет все равно. Я вроде тоже жениться особо не собирался, да как-то все быстро произошло.
- И не жалеешь? – переспросил Сергей.
- Да чтобы я жалел? Я свою жену люблю, она меня тоже. Матери с отцом она ещё больше, чем мне понравилась. Они сейчас с внучкой возятся, довольны. Так что чего бы я жалел? Может и ты с Аней помиришься, если она тебя любит.
- Может быть и так, – согласился Сергей.
Вообще, Аню Сергей старался не вспоминать. Это была для него сейчас запретная тема. Даже когда, собравшись в свободное время в кружок, ребята начинали вспоминать своих девчонок, то Сергей отходил в сторону или вообще куда-нибудь в другое место. Он никому не рассказывал, почему он попал в армию с института, сказав, что отчислен за неуспеваемость, так как проболел. Лишь Костя знал истинную причину службы в армии Сергея, и как мог, уберегал его от расспросов.
Лишь иногда, против его воли воспоминания о ней доставали его. Чаще всего это случалось, когда он стоял в карауле один, или лежал в постели после отбоя перед сном. В такие моменты грусть мягкой когтистой лапой сжимала его сердце и щемящая тоска разлуки с любимой девушкой томила душу. В таких случаях он лишь крепче сжимал в руках автомат, если был в карауле, или, перевернувшись на бок, старался быстрее заснуть, если лежал в кровати.
Сердцу не прикажешь, а сердце его звало туда, во Владивосток, где в университете за компьютером сидели Аня с Катей, где остались друзья из группы и сестренка с матерью. Так долго он никогда не уезжал из дома, и вот теперь, вдали от него, он вдруг почувствовал, насколько дорог ему этот город, его друзья, университет, его заросший высокими тополями двор. Он никогда раньше не задумывался над этим, и не представлял себе, что может вот так сильно грустить по Владивостоку, морю и своему дому.
Незаметно, под равномерный гул турбин самолета Сергей задремал, привалившись на плечо Виктора.
Глава 13
Армия в это сложное время переживала не лучшие свои времена. Развал такого огромного государства, политическое брожение и неразбериха в высших эшелонах власти не могли не отразиться на положении армии. Причем, как не трудно догадаться, не в лучшую сторону. Эйфория псевдодемократических лозунгов, типа «мы с Западом друзья», «воевать нам не с кем», «даешь членство в НАТО» и им подобных породили иллюзию ненужности содержания сильной армии. А распад СССР – основного ядра армий Варшавского договора – резко ослабил позиции российской армии. Не только все государства-участники Варшавского договора, но и все республики бывшего Советского Союза стали полностью самостоятельными и независимыми в военном отношении государствами. И, как в войну трусы, паникеры, просто малодушные или негодяи, попав в плен, с готовностью холопов и подлецов поспешно старались выдать врагу своих командиров и комиссаров, полагая этим получить выгоду перед врагом, предавая даже того кто ещё вчера был тебе дорог и стоял на твоей защите, так и большинство этих бывших горе-союзников в одно мгновение перекрасились в западников. А чтобы выглядеть в лучшем свете, каждый старался как можно больше свалить все на русскую армию. Армия, ещё вчера надежно прикрывшая прибалтийские республики, Болгарию, Польшу, Чехословакию от ядерного шантажа США, защищавшая всё воздушное пространство этих стран, стала вдруг армией карателей, захватчиков, поработителей. Та самая русская армия, не однократно спасавшая Европу от нашествия Наполеона, от германского нашествия, освободившая мир от коричневой чумы гитлеровского фашизма, стала в одночасье стараниями новоявленных национальных «демократов», армией “оккупантов”, ”агрессоров”, на которую готовы были свалить всё, в том числе провалы в экономике, политике.
Все эти государства наперебой решили стать членами НАТО. И, изливаясь в своем верноподданническом подхалимстве, наперебой старались продемонстрировать свое рвение, принимая на государственном уровне всяческие законы, ущемляющие права России и русских граждан.
К сожалению, не отставало в этом и русское правительство во главе с такими ревностными мерзавцами, как Горбачев, Ельцин и их приспешниками, типа Козырева, Шеварнадзе, Грачева и им подобных. Стараясь выглядеть такими добрячками, пацифистами и «миротворцами», они с поспешностью убегающих воров стали выводить войска всей западной группировки наших войск, совершенно не продумав порядок передислокации их. Все бывшие союзники республики, поняв наконец всю безликость и глупость Горбачева, как руководителя, а затем уяснив весь смысл лозунга Ельцина «Берите суверенитета столько, сколько хотите», были вынуждены создавать свои национальные армии. При этом было заявлено, что все военное имущество и воинские части, находящиеся на территории республики, становятся собственностью этой, уже не республики, а иностранного государства. Поэтому горы оружия остались практически без присмотра в таких исторически взрывоопасных районах, как Закавказье, Чеченская республика, Азербайджан и Армения.
Армию стали всячески сокращать. Но наиболее болезненный удар армии наносили средства массовой информации. Армия представлялась, как сплошная “дедовщина”, где над солдатами издеваются все, кому не лень. Старослужащие или “деды”, офицеры, генералы, дачи которых строят солдаты. Служить в армии стало не престижным. Но самой большой бедой стало отсутствие должного финансирования. Если раньше лейтенант советской армии, только окончив училище и поступив на службу, получал 220 рублей и обмундирование, паек, вещевое довольствие, бесплатный проезд в отпуске и льготы по жилью, любой молодой лейтенант был завидным женихом, и у проходных военных училищ часто бывали молодые девчонки, которые с удовольствием посещали танцы в домах офицеров, то современный российский же лейтенант имел всего 800 – 1500 рублей, получаемых с 2 – 3 месячной задержкой. Как следствие этого, в армии усилилось воровство, а порой и просто предательство, причём иногда даже на самом высоком уровне.
Но, тем не менее, армия жила и выполняла свой долг, несмотря на все нападки на неё, потому что основное её офицерское ядро составляли добросовестные, мужественные и честные люди.
Именно таким был старший лейтенант Буллах Виталий Глебович, командир разведвзвода, в котором служил Сергей. Это был человек интересной и трудной судьбы.
Виталий был небольшого роста, чуть худощав. Темные, почти черные волосы его чуть кучерявились. Небольшой узкий подбородок, чуть тонковатые губы и с небольшой горбинкой нос. Под густыми длинными бровями на мир внимательно и чуть насмешливо смотрели темно-зеленые глаза. Несмотря на небольшой рост, Виталий был крепким, выносливым и проворным. Воевал Виталий практически всю свою взрослую жизнь. В семье его была в ходу такая шутка: наш Виталька родился в кирзовых сапогах. Потому что с детства думал об армии. Прыгал с парашютом, занимался боксом, плаваньем. Когда пришло время служить, написал заявление с просьбой направить в Афганистан. (Родители узнали об этом много времени спустя от товарищей сына.) Часть его дислоцировалась в Таджикистане. Но служебные командировки "за речку" были для десантника - разведчика нередки. Затем часть направили уже непосредственно в Афганистан. Там, в районе печально известного перевала Саланг, на блок-постах он охранял дороги, ходил в разведку. Провоевав там, в Афгане, почти два года в разведке он подорвался на пехотной мине и сорвался в ущелье. Его спасли толстые подошвы ботинок и его небольшой вес, и мина не причинила ему особого вреда, но сброшенный её взрывом в ущелье, он пролетел около 15 метров и упал , сломав себе руку, ребра и повредив колено. Товарищ погиб мгновенно, а Виталия, всего переломанного, бездыханного, отправили в морг, и только через несколько часов с удивлением обнаружили, что он жив. Потом долгое время домом был госпиталь, а вместо одежды - гипсовая рубашка, и сложнейшие операции. Вытащила его с того света врач - нейрохирург, когда-то работавшая в его родном Хабаровске в 301 госпитале. Долго лечился в госпитале, а затем долечивался дома. Дома, в Хабаровске, долго набирался сил, физически истязая себя нагрузкой - думал об армии. И был-таки принят на сверхсрочную службу ДВО. В конце концов, стал комсоргом батальона, прапорщиком, а затем поступил в Омское командное офицерское училище, после которого был направлен на службу в часть, которая была также в Афганистане. Но через полгода после его прибытия в неё часть была выведена с Афганистана в Азербайджан и её оставили на территории Азербайджана. Это время пришлось как раз на развал Советского Союза и период ельцинской демократии, По неизвестно кем принятому решению все части, которые находились на территории Азербайджана, стали собственностью Азербайджана и его вооруженными силами. Так Виталий, русский офицер, стал офицером войск мусульманского Азербайджана. А поскольку в это время Азербайджан вёл необъявленную войну с Армянским экспедиционным корпусом в Карабахе, то его часть была передислоцирована в Карабах и ему пришлось воевать на стороне мусульман Азербайджана против христиан-армян, что его совсем не устраивало. Разрешить абсурдное положение ему помог случай. Однажды в горах его группа разведчиков неожиданно столкнулась лицом к лицу с такой же группой разведчиков. И те и другие, настороженно сжимая в руках автоматы, замерли в не решительности, не зная что делать, так как хорошо понимали, что при таком раскладе, если начать стрелять, в живых почти никого не останется. Кроме того, и тем и другим было не ясно: враг это или нет, поскольку все были в маскхалатах, вооружены одинаково автоматами Калашникова, были бородатыми и говорили по-русски. Осторожно стали прощупывать друг друга вопросами:
- Вы откуда?
- Из-за гор. А вы?
- Мы тоже из-за гор.
- Из-за каких гор?
- Мы из-за тех, а вы?
- А мы из-за других, которые напротив.
- Понятно. Ну что, может так разойдемся?
- Давайте.
Однако никто не опустил вниз стволов автомата и все продолжали с ещё большим напряжением следить за движениями друг друга. Неизвестно, чем бы кончилось это противостояние, если бы его вдруг не окликнули.
- Виталий, ты?
Он посмотрел на говорившего и узнал его. Это был офицер, с которым он познакомился в военном городке, когда он воевал в Афгане. Виктор, так звали его, несколько раз находился с ним на блок-посту. Тогда к нему приехала его молодая жена. За неделю его отсутствия на блок-посту она успела переспать почти со всеми офицерами городка, и когда это дошло до Виктора, он запил. Последний раз он, находясь на блок-посту, напился, пьяным встал, отстранив дежурного бойца, за дальнобойный пулемет «Вулкан» и стал стрелять по дороге, где в отдалении наблюдалось какое-то движение, ругаясь при этом отборным матом и кляня судьбу.
- Бей, круши её в такую перетакую, получи от меня, пропади оно всё пропадом и жизнь такая.
Виталию с бойцами с трудом удалось оттащить его и уложить спать. После этого случая Виктора перевели куда-то, и больше он его не встречал. Узнав его по голосу, Виталий опустил автомат и удивлённо произнёс:
- Витя?
- Он самый. Здорово!
Сдвинув подальше автоматы, они подошли и обнялись. Это сразу разрядило обстановку, и бойцы обеих групп заулыбались, достали сигареты и закурили. В группе Виталия все бойцы были русские, а в группе Виктора половина русских, а половина армян. Немного вспомнив Афганистан и бои там, Виктор, узнав, как попал Виталий в Азербайджан, предложил ему перейти в свою часть, где командиром полка был также знакомый Виталию офицер. Подумав немного, Виталий согласился, так как в его части осталось совсем немного русских, и с ним ушла в Армению вся его группа, состоявшая из шести человек. Так он стал воевать уже на стороне христианской Армении.
Тяжёлое ранение вновь уложило его на госпитальную койку. Когда приехал в отпуск, мать едва узнала сына. Приехал никакой - две контузии. В общем, был настолько болен, что вернуться в часть после отпуска не мог просто физически. За это, не разбираясь особо, его уволили из армии по так называемым негативным мотивам. А ведь он без армии себя не мыслил. С трудом ему удалось доказать свою невиновность в случившемся и восстановиться в армии. После этого он попал в группу специального назначения, где прослужил несколько лет, и затем оттуда, по его рапорту был направлен в Чечню, поскольку, находясь даже в спецназе, получал он за это столь мизерную зарплату, что её едва хватало на текущие нужды только его самого. Женат он ещё не был, и жениться не торопился, поскольку хорошо понимал, что семью надо кормить, одевать, содержать, а с его зарплатой это было, по его понятиям, не мыслимо.
Он знал почти все виды боевых искусств – начиная от самбо и кончая ай-ки-до, каратэ, джиу-джитсу. В рукопашной он по нескольким движениям врага определял, каким видом боевого искусства тот владеет, и уже знал, как тот будет с ним бороться, какие приемы использовать. Поэтому в рукопашных схватках он был почти не победим. Кроме того, он отлично знал тактико - технические данные всех видов стрелкового оружия и особенностей его применения. Русский ППШ, «Калашников», еврейский «Узи», американскую «М-16», пистолеты Макарова, ТТ, Стечкина, немецкий «Парабеллум», американский «Беретта». Револьверы всех стран и другие виды оружия, встречавшиеся а Афганистане, России, в Нагорном Карабахе он изучил досконально. Поэтому ему приходилось чаще всего служить в разведке, и Сергей попал под непосредственное его командование.
Особенно удивила Сергея встреча здесь, в Чечне, с одним из пленных боевиков, которых удалось захватить в плен бойцам его роты. Случилось это несколько дней спустя, после прибытия их на место дислокации. Машина с сидящими в ней бойцами подорвалась на фугасе и была обстреляна боевиками. К счастью, жертв не было, только раненые. Бойцы быстро опомнились и открыли ответный огонь. Им удалось сразу связаться с оперативным дежурным в штабе их бригады. Помощь была быстро выслана, боевиков блокировали в лесу, почти всех уничтожили, и только один из них попал в плен живым и невредимым.
Звали этого боевика Саид, и было ему от роду всего лет 15. Это был немного худой, подвижный и темноволосый юноша, почти ещё мальчишка. Из под густых чёрных бровей смотрели тоже чёрные и живые глаза. Тонкий в талии, он был одет в джинсовую, потемневшую, давно нестиранную куртку и лыжную шапочку на голове. Вёл он себя так, словно был не в плену, а находился среди школьных сверстников гденибудь на улице. С любопытством рассматривал всё вокруг и охотно отвечал на любые вопросы. Поэтому, когда его привели в часть и оставили под охраной Сергея, бойцы его роты, такие же молодые ребята, тотчас обступили его. Молодость по своей природе контактна и дружелюбна, и ребята забросали его вопросами. Отвечал Саид им тоже охотно и на немного ломанном русском языке.
- Давно воюешь?
- Давно уже.
- А в школе учишься?
- Не-е-е-е, сейчас никто не учится, занятий нет, школа закрыта.
- А сколько классов окончил?
- Четыре всего. Больше не учился, на войне был.
- Читать, писать можешь?
- Немного могу. А зачем это сейчас? У нас война, все воюют. Потом доучусь.
- Так ты же ещё молодой сильно.
- Ну и что? По исламу с 14 лет ты уже воином считаешься.
Разговорившись, Саид стал подробно рассказывать окружающим о своей жизни.
- У нас в селе работы совсем нет, делать нечего. А от командиров приходят, зовут в отряд воевать. Говорят, все воюют, а ты чего? Деньги предлагают. Вот и воюем. У командира можно взять деньги на квартиру, на машину, если будешь хорошо воевать.
- А ты хорошо воюешь? – спросил Сергей.
- Конечно, – ответил с уверенностью Саид, – я уже дважды ранен был, раз восемь в больших боях бывал, когда ваши колонны громили.
- Много убил наших?
- Не знаю, я не считал. В бою или тебя убьют, или ты убьешь. Зачем считать, если всех убили.
- Не боишься, что тебя самого убьют?
- Нет, меня Аллах хранит, я его воин.
- С Калашниковым воевал?
- Ага. Хороший автомат, я его знаю. В спичечный коробок далеко попаду. С закрытыми глазами разберу и соберу.
- Да ты чё, - рассмеялись стоящие вокруг, – врешь небось.
Эти слова кровно обидели Саида и он, вспыхнув, сверкнул глазами от обиды, протянул руку к автомату говорившего и сказал:
- Давай покажу.
Почему-то всех охватил азарт, и его решили испытать. Подвели к вскопанному недалеко в землю небольшому столику, завязали глаза и дали разряженный автомат. Взяв в руки часы с секундной стрелкой, скомандовали:
- Давай, показывай.
Быстро взяв со стола автомат, Саид уверенными, четкими и мальчишески торопливыми движениями тут же разобрал полностью автомат, затем, сделав небольшую паузу, тут же собрал его. Положив на стол, он, не снимая повязку с глаз, сказал:
- Готово.
Время, за которое он разобрал и собрал автомат, по армейским нормативам тянуло на высшую оценку - «отлично».
Один из стоящих рядом достал из кармана спичечный коробок, побренчал им спичками и оглянувшись, нашел безопасное направление.
- Подожди, поставлю сейчас.
Он отсчитал сорок шагов и поставил коробок на небольшой пригорок. Когда ходивший солдат вернулся назад, мальчишке с осторожностью дали заряженный автомат.
- А ну, покажи, как ты стреляешь.
Азартно сверкнув снова глазами, тот привычно взял автомат, неторопясь прицелился и дал короткую, всего в три пули очередь. Коробок тут же подпрыгнул и отлетел в сторону.
В последствии Виталий сказал Сергею.
- Этот пацан за четыре минуты может поставить любой фугас, умеет стрелять из миномета, прекрасно обращаться с гранатометами. И с сожалением добавил: – вот чему учатся эти пацаны вместо школы, и таких здесь, в Чечне, не мало.
Глава 14
Впервые до Сергея дошло, что они попали не на какие-то учения, а на войну, причем войну беспощадную, когда колонна их машин и бронетранспортеров проходила через Грозный. Вид некогда цветущего, а теперь пережившего несколько бомбежек города, поразил Сергея и его друзей. Развалины домов, пустые глазницы окон и проемов дверей, следы пожаров и разрухи были видны везде. Целые улицы были превращены в руины. И это – в России, в просвещенном двадцатом веке. Ему, бывшему студенту университета, было совершенно непонятно, как такое сейчас могло быть. Как могли вооруженные силы страны бомбить собственный народ, сбрасывать бомбы на ни в чем не повинных мирных жителей? Вид этих развалин Грозного подействовал удручающе на Сергея и солдат его роты, которые сидя в кузове и сжимая в руках автоматы, переговаривались между собой.
- Ты посмотри Серега, вон дом совсем разбили! Одни обломки кирпичей лежат. Сколько же там жителей могло погибнуть!
- Так, а только там? Вон их сколько порушенных домов стоит.
- Знаешь, я как-то в одном журнале «Огонек» видел фотографию Сталинграда, когда его фашисты разбомбили и порушили. Вот это тоже очень похоже на нее.
- Сравнил, там бои какие были. Целые армии сошлись, а здесь-то кто с кем сошелся.
- Наши с чеченцами. Здесь тоже бои были, да и сейчас идут. Нас-то, зачем сюда привезли, и боезапас полный каждому выдали. Тоже воевать будем с ними. Не к девочкам же едем сейчас.
- Лучше бы к девочкам, чем сейчас к чеченцам на свидание. Они нас знаешь, с какой любовью здесь ждут? Того и гляди, сейчас из этих развалин вот этих домов с пулемёта поприветствуют, или с подствольного гранатомёта.
- Вон старлей говорил, что недавно с нашего батальона БТР обстреляли на дороги. Двух, что на верху сидели, ранило, а одного убило.
- И нафига они эту войну затеяли! Да жили здесь чеченцы и пусть бы жили, как хотели. Земли что-ли в России мало…
- Ага, ишь чего захотел! Тут же нефть всю жизнь добывали и сейчас добывают. Вот из-за этого здесь война и идет. Чья эта нефть сейчас будет – только чеченская или российская, вот в чем вопрос. Думаешь, Москва такой лакомый кусок упустит? А Чеченцам это охота – с Москвой делиться.
- Из-за этого нас теперь под пули чеченские сюда привезли. Они там в Москве нефть не поделили, а воевать нам придётся. А нам это сильно надо?
- А что ты сделаешь? Вот прикажут тебе и куда ты денешься? Будешь воевать, как миленький.
- Убьют к чертям здесь, и не будешь знать, за что. Чеченцы хоть знают, за что воюют. Они у себя дома, в своей стране, а мы?
- Тут русских тоже не мало. Если чеченцы всю власть возьмут, они всех русских здесь перережут. Знаешь, сколько сейчас из Чечни русских бежало? Тысячи… Закон для всех должен быть один, хоть для русского, хоть для чеченца, хоть для украинца, хоть для кого. Для этого мы сюда и прибыли. Если каждый, кокой хочет закон свой станет устанавливать, что тогда будет?
- А что, у них другие законы, чего они вообще хотят?
- Хотят, чтобы свои, мусульманские законы здесь были. Чтоб только по Корану ихнему, по Шариату всё было. Тогда они будут владеть не только ресурсами республики, деньгами - душами людей владеть будут. Воспитают фанатиков религиозных, мусульманских. Они тогда кому хочешь горло перережут за то, чтобы весь мир им покорялся. Они уже и так полмира заняли. Я где-то читал, что сейчас мусульман в Германии чуть не 20 %, во Франции столько же примерно, и в других странах. Вообще чуть не треть в Европе, и в Америке тоже. Вот в Сербии албанцы славян вообще вытеснили. А албанцы - это же мусульмане.
- Я как-то с одним знающим человеком говорил, учёным. Так он знаете что мне сказал? Он говорит, что мусульмане всю Европу займут, и Америку. Попробуют занять и Россию, но у них это не получится. Так у Нострадамуса в его центуриях написано, вот он как сказал.
- Ладно, повоюем за Россию.
В следующий раз Сергей почувствовал, что здесь идет война не на жизнь, а на смерть, когда их колонна бронетранспортёров проходила по тесной улице окраины Грозного, и они попали под минометный обстрел чеченцев. Сергей сидел сверху на бронетранспортёре где-то в середине колонны, придерживая в руках висящий на шее автомат с рожком, полным патронов. Сидеть было не очень удобно и его немного подбрасывало на неровностях дороги. Почему-то в этот день ему не о чём не хотелось думать. Кроме него на броне сидело ещё трое ребят с его отделения тоже с автоматами. Сергей с равнодушным любопытством смотрел на одноэтажные домики, мимо которых они проезжали. Некоторые из них тоже имели следы попадания снарядов, но в целом в большинстве из них по-прежнему жили люди. Во дворах на верёвках сушилось бельё, кто-то копошился в саду, у некоторых стояли дети и с любопытством смотрели на проезжающую колонну. На столбах, стоящих возле домов, висели обрывки проводов. Иногда у обочины попадались сожжённые грузовики. В одном месте во двор вышла молодая женщина, и все сидящие на бронетранспортёре тут же повернулись в её сторону. Сергей тоже помимо своей воли стал смотреть на неё до тех пор, пока она не скрылась за забором.
Видимо впереди что-то произошло, колонна остановилась, и их бронетранспортёр тоже остановился.
- Вот ёлки зелёные не могли на минуту раньше остановиться. Там какая-то красавица была, можно было познакомиться, - смеясь, сказал один из сидящих с Сергеем Максим.
- Ага, познакомиться с её мужем чеченцем. С кинжалом на поясе и таким же калашниковым, как у тебя в руках сейчас.
- Необязательно. Она может не замужем, откуда ты знаешь?
- Да она небось по-русски и говорить не умеет. И ты по-чеченски тоже ни «бе», ни «ме».
- Он ей по-английски скажет, hello Miss или Missis. My name is Максим. What is your name?
- А она ему по-русски – пошёл ты на … короче, куда подальше.
- Туда, откуда приехал! – подсказал Толик.
Слушая ребят, Сергей помалкивал, лишь улыбкой участвуя в разговоре. Остановка почему-то насторожила его, и он с тревогой поглядывал в начало колонны.
Словно подтверждая его правоту, где-то далеко что-то лопнуло и они услышали свист. Не успели они даже сообразить, что это такое, как недалеко от них раздался сильный взрыв, и к небу взметнулись обломки какого-то сарая и тёмные клубы дыма. Шутливое настроение мигом у них улетучилось.
- Ну вот, муж этой красавицы привет нам шлет.
- Ага, познакомиться приглашал, на поле боя.
- Похоже, с миномёта ударили. Сейчас ещё обстреливать будут.
- Давай, парни во внутрь залезем, а то накроет так.
- А что толку? Да если сюда попадёт, там внутри боезапас и бак с топливом. Одни клочки полетят в разные стороны. А отсюда может только взрывной волной сбросить…
Закончить говорящий не смог, так как они снова услышали свист приближающейся мины и молча приникли к броне. Взрыв ударил немного подальше от них, и оттуда раздались какие-то крики, видимо раненных.
- Переносят обстрел в начало колонны – сказал Сергей, приподнимаясь, чтобы посмотреть вперёд
- Кто-то кричал впереди. Не задело ли кого-нибудь из наших. Били-то явно по колонне…
- А куда еще! Не по домам же своим лупят. Спроси у старшого как там. У него радиосвязь есть.
Сергей наклонился в открытый наверху люк бронетранспортера и громко спросил:
- Что по связи слышно, никого в колонне не зацепили?
Но едва он успел выпрямиться, как снова услышал противный свист и тут же опять припал к броне.
Взрыв ударил совсем рядом, так что их всех троих обсыпало землёй. Почти тотчас рядом ударил другой, осколки разорвавшейся мины ударили по броне и со звоном срикошетили куда-то.
Сергей вначале даже заметил, как прижимавшийся к теплой броне рядом с ним Максим стал медленно сползать вниз. И лишь когда тот безвольно и мешковато свалился вниз на землю, Сергей увидел это. Он не понял вначале, что случилось, но следы крови на броне и валявшийся рядом с недвижимым Максимом на земле автомат сразу объяснили ему всё. Он тут же соскочил вниз, крикнув:
- Пацаны! Максима ранили! Санитара надо…
Боясь следующего разрыва, Сергей пододвинул Максима ближе к колесам, и сам лег на землю рядом с ним так, чтобы закрывать его с другой стороны. Рядом с ним легли на землю спрыгнувшие к нему остальные двое.
Следующие два взрыва ударили уже подальше от них снова где-то впереди колонны. Видимо, били по колонне всего два чеченских миномета, но довольно крупного калибра. Сергей понял, что этот обстрел не будет долгим. Скорее всего, чеченцы выпустят по ним с десяток мин и постараются побыстрее убраться подальше, пока их не обнаружили. Вести долгий огонь они не могли.
И действительно, скоро налет прекратился, также неожиданно, как и начался. Не слыша больше свиста мин и их разрывов, ребята поднялись и стали отряхиваться от обсыпавшей их земли. Сергей не теряя времени, перевернул на спину лежащего Максима и бегло осмотрел его. Максим лежал с закрытыми глазами, без сознания бледный и дышал не ровно, толчками. Грудь его была вся в крови. Сергей быстро расстегнул гимнастерку у него на груди и увидел, что правое плечо его было все в крови.
- В плечо попало, надо куртку снять и забинтовать. Приподнимите его – сказал Сергей, доставая из кармана индивидуальный пакет с бинтами.
Ребята бережно приподняли Максима, и Сергей, порвав застежки, наполовину снял с раненного гимнастерку. Разорвав пакет, он достал из него бинт и принялся бинтовать раненое плечо Максима. Когда бинт закончился, он достал из кармана Максима другой пакет, надорвал его и стал добинтовывать рану. Закончив, он сказал:
- Всё опускайте. Надо ему противошоковый укол сделать.
Достав из этого же пакета специальную ампулу, он вскрыл ее, иглой воткнул в руку Максима и пальцами надавил на пластиковый пакет с жидкостью.
В это время к ним подошли, вызванные по рации, их командиры взвода и роты.
- Живой?- сразу же спросил Сергея подошедший старший лейтенант.
- Так точно, товарищ старший лейтенант, живой, только без сознания. В плечо ранен, без сознания и дышит как-то не ровно, бледный сильно, может лёгкое задело. Я забинтовал его.
- Вижу, хорошо, молодец. Сейчас санинструктор с медвзвода будет с носилками.
Осмотрев внимательно забинтованное плечо Михаила, капитан, командир роты приказал подбежавшему санитару с носилками.
- Берите его, аккуратно поднимайте и несите в санитарный транспорт.
С помощью солдат, спрыгнувших с другого, рядом стоящего бронетранспортера Максима бережно положили на носилки и понесли в конец колоны, где была санитарная машина.
Сергей подобрал лежащий на земле автомат Максима и открыв десантный люк, положил его в десантный отсек машины. Закрыв люк, он повернулся к одному их стоящих рядом и протянув руки сказал.
- Полей.
Тот снял с пояса небольшую алюминиевую флягу с водой и стал поливать на руки Сергея, смывая с них кровь. Помыв руки, Сергей стряхнул их и вытер об штаны, сказал поливавшему.
- Все, спасибо. Чистые.
- Давайте по машинам, сейчас колонна тронется, – приказал капитан, и повернувшись пошел с лейтенантом вдоль колонны к её голове.
И в полной мере Сергей ощутил, что здесь война жестокая и безжалостная, когда вертолет, доставивший их, они загрузили до отказа трупами убитых солдат федеральных войск. Причем по возрасту таких же пацанов, как и он сам. Колонна из нескольких КАМазов с федералами, сопровождавшаяся несколькими БТРами, попала в засаду. Обученные мусульманскими наемниками из-за рубежа, чеченцы устроили засаду по всем правилам военного искусства. Там, где дорога была зажата с одной стороны рекой, а с другой отвесным склоном горы. Головные бронетранспортеры были подбиты гранатометами. Один из них свалился под откос и перевернулся. Второй загорелся, уткнувшись носом в гору. Задние машины тоже были подбиты. Пулеметы и автоматы сидящих в засаде чеченцев завершили разгром колонны. В живых осталось лишь несколько тяжело раненных и успевших спастись бегством.
Откуда и как узнали о движении колонны чеченцы, почему она не была прикрыта с воздуха вертолетами, – так и осталось загадкой. Лишь когда колонна не вышла на связь, срочно по пути её следования послали вертолеты и те обнаружили разгромленную колонну – сгоревшие грузовики и бронемашины, десятки разбросанных трупов солдат. Сергей и прибывшие с ним помогали грузить мертвых. Особенно его поразило то, что некоторые тела солдат были обезображены до неузнаваемости. Лица некоторых были разбиты пулями. Видно было, что в лицо в упор стреляли с автомата и выпустили весь рожок. У нескольких солдат были отрезаны головы, которые были сложены отдельно в кучку, и понять, кому принадлежит какая голова было практически невозможно. При погрузке головы пришлось также сложить отдельно. Одну из голов переносил Сергей, и он невольно подробно рассмотрел лицо убитого. По возрасту это был его ровесник, такой же, как и Сергей, молодой юноша со светло-русыми волосами. Глаза были лишь полузакрыты, и в выражении лица этой мертвой головы совсем не было страха, или боли. Лишь какое-то сожаление, граничащее с удивлением и нечеловеческим напряжением. Следов от пуль Сергей не заметил, и почему-то он подумал, что голову отрезали у ещё живого человека.
Все это увиденное потрясло Сергея. Он словно очутился совсем в другом мире. У него было такое впечатление, будто он из двадцатого века вдруг попал в какое-то средневековье. Из цивилизованного мира в африканские джунгли, где царят первобытные кровавые нравы. Где совсем не знают, что такое закон, порядочность и нравственность, и где жизнь человека совсем ничего не стоит. Он силился понять, что же это за люди, которые вот так зверски расправляются с солдатами, совсем молодыми мальчишками, призванными на службу, в российскую армию. Что движет ими, что заставляет переступать человеческие законы, законы Добра, Света, Истины.
С самого детства у Сергея было воспитанно уважение к революционерам, людям боровшимся за независимость и освобождение своей родины. Он помнил фотографии из учебника истории, где британские колонизаторы зверствовали в Индии, привязывая к жерлам пушек индийских борцов за свободу и расстреливая их. Выступать Сергею в точно такой же роли, разумеется, никак не хотелось. Чеченцы здесь в Чечне у себя дома, в своей республике и отстаивают независимость ее. Но сейчас он был солдат, служил в армии, давал присягу и должен был выполнять приказы своего командира. Это противоречие сильно беспокоило Сергея.
Однако, увидев результаты этой кровавой, бессмысленно жестокой расправы чеченцев с молодыми солдатами федеральных войск, он понял, что такими методами бороться за свободу преступно и не допустимо. Жестокость лишь только порождает жестокость, желание чувства мести и ненависть, показывает неправедность такой борьбы. Убийство таких молодых мальчишек в солдатской форме ничем не могло быть оправдано. Убийство молодых всегда зло, черные дела и они не могут быть оправданы святыми целями. Они не могут служить светлым делам, они преступны по своей сути. Почему, спрашивал себя Сергей, нельзя бороться за независимость чеченцам законными методами? Ведь получили же независимость без кровопролития другие республики, в том числе и мусульманские, и с нефтью. В Казахстане и Туркменистане тоже есть нефть, но ведь они стали независимыми без всякой крови. Там нет сейчас насилия над оставшимися русскими. Почему же здесь, в Чечне, все происходит по такому кровавому сценарию? Значит, здесь все идет не по закону. Не может быть законной такая кровавая война, и значит, он пришел сюда с оружием в руках, чтобы защитить Закон, чтобы остановить эту вакханалию насилия чеченских сепаратистов и восстановить действие Конституции.
И Сергей уже отчетливо понял, что здесь, в Чечне ему тоже надо будет убивать. Рано или поздно, но ему придется здесь побывать в бою, или в операциях по зачистке. Тогда он тоже должен будет стрелять. Стрелять не по мишеням, а по живым людям, чеченцам. И пощады в бою ему от них не будет - война устанавливает свои законы, а здесь в Чечне сейчас война. Бессмысленная и жестокая.
Глава 15
По приезде в Чечню Сергей и ребята его взвода жили в палатках. Небольшой палаточный городок их полка стоял недалеко от леса на большом поле. Квадратные зелёные брезентовые армейские палатки на 10-15 человек стояли в несколько рядов, образуя небольшой палаточный городок. Между рядами были неширокие дорожки, застеленные кирпичами, бетонными плитками, а кое-где и просто досками. Отдельно стояли кухня в небольшом сохранившемся домике с палаткой, где была столовая, Возле дома была небольшая площадка, на которой стояло несколько военных зеленых КАМАЗов и командирские УАЗики. В отдалении стояли два ряда бронированных боевых машин пехоты с крупнокалиберными пулемётами. Рядом располагалась походная радиостанция - крытая машина с высоко выдвинутой конструкцией антенны, поддерживаемой тросовыми растяжками. Городок хорошо охранялся. В нескольких местах в отдалении от стоящих палаток городка в специально вырытых в земле углублениях стояло по три тяжёлых танка, дула орудий которых были приподняты над землёй, и направлены в сторону леса. В танках постоянно дежурили экипажи, готовые к стрельбе. По другую сторону городка тоже закопанные по башню, стояли несколько самоходных артиллерийских установок. Грозно широкие их стволы были направлены на виднеющиеся вдалеке поросшие лесом горы. Экипажи этих самоходок тоже постоянно находились возле них. Рядом с самоходками были вырыты землянки, где хранились снаряды для самоходок.
Вместе с Сергеем в палатке жили ещё тринадцать человек, среди которых были его друзья Георгий, Костя и Витя. Суровая походная обстановка сблизили ребят, и они жили одной дружной семьей. Да и как не подружиться, если вместе воюешь, вместе ходишь в столовую, вместе в одной палатке спишь.
А спать как всегда они ложились поздно. К тому же Витя привёз с собой небольшой аккумуляторный плейер и в их палатке часто звучала музыка. Особенно им нравилась группа «Любэ» и их песня
Серыми тучами небо затянуто
Нервы гитарной струною натянуты
Дождь барабанит с утра и до вечера
Время застывшее кажется вечностью
Мы наступаем по всем направлениям
Танки пехота огонь артиллерии
Нас убивают но мы выживаем
И снова в атаку себя мы бросаем
Сергей любил эту песню. Нравилась она ему, потому что её настрой, слова полностью соответствовали и его теперешней жизни, и его душевному состоянию. Они действительно сейчас наступали. Наступали неторопливо, грозно-неотвратимо, упорно оттесняя боевиков, пять за пядью закрепляя за собой небольшие аулы и посёлки, районные города. И их тоже убивали. Убивали жестоко, подло. Только недавно их батальон окружил небольшой чеченский аул, и бойцы его роты стали проводить «зачистку». Всё шло как обычно, но в центре села, по бойцам неожиданно был открыт автоматный и пулеметный огонь. Сразу были убиты четверо бойцов и пятеро ранено. Засевшие в этом доме боевики попытались прорваться к лесу, но их попытка была пресечена огнем автоматов других бойцов и пулеметным огнем стоящего в оцеплении танка. Эта перестрелка продолжалась до тех пор, пока все засевшие боевики не были уничтожены. В этой перестрелке погиб один из бойцов, служивший в одном взводе с Сергеем и спавший в их палатке. Его походно застеленная кровать так и осталась не заселённой. Кто - то из ребят его взвода положил на неё несколько сорванных полевых цветов. Вечером в их палатку пришёл лейтенант, командир их взвода, и принес пол литра спирта, выпрошенного у медиков. Они развели его водой, и выпили, помянув своего товарища. А утром их часть снова вышла на «зачистку» уже другого села.
Небо над нами свинцовыми тучами
Стелется низко туманами рваными
Хочется верить что всё уже кончено
Только бы выжил товарищ мой раненый
Сергею действительно тоже хотелось верить, что вся эта Чеченская война уже скоро закончится и они снова вернуться к себе в Хабаровск, в свои уже ставшие родными казармы их десантного полка. Но пока ещё ничего не напоминало о том, что эта так надоевшая им всем какая-то абсурдная война скоро закончится. Скорее даже наоборот, по всему чувствовалось, что они всё глубже и глубже увязают в этой войне. Словно они тонули в болоте, и оно их всё больше и больше затягивает. Сопротивление чеченских боевиков отнюдь не слабело, а скорее наоборот становилось все ожесточение. Небольшие их группы, которые удавалось перехватить их батальону, с ожесточением обреченных отстреливались до конца. До тех пор, пока их всех не уничтожали огнем артиллерии или ракетным огнём с вертолетов. И вместе с чеченцами гибли и их бойцы, молодые не обстрелянные ребята, первогодки их батальона. Как не старались их командиры и офицеры поберечь своих бойцов, но у чеченцев тоже были снайперы и стрелки, обученные опытными зарубежными инструкторами из лагерей Аль-Кайды. Уже не один «груз 200» - цинковый гроб с убитым бойцом был отправлен на Дальний Восток в Хабаровск, в Комсомольск-на-Амуре, Владивосток. И уже не один десяток раненных их бойцов лежали в госпиталях Министерства обороны, балансируя в реанимации между жизнью и смертью, за жизнь и здоровье которых отчаянно боролись опытные доктора и девчонки-сестрички, их ровесницы.
Ты потерпи браток не умирай пока
Будешь ты жить ещё долго и счастливо
Будем на свадьбе твоей мы отплясывать
Будешь ты в небо детишек подбрасывать
Давай за жизнь, давай брат до конца
Давай за тех, кто дома ждёт тебя
Давай за жизнь будь проклята война
Давай за тех, кто дома ждёт тебя
Сергей часто вспоминал тех, кто его ждал дома, там в далеком и так теперь милом Владивостоке. Вспоминал свою маму, сестрёнку Дашу, ребят своей группы в университете. Вспоминал, как он выходил на компьютере в Интернет и бродил по всему миру, по всем странам и континентам. Ему и сейчас иногда так хотелось сесть за этот манящий синий экран, набрать знакомые имена и рассказать всем, как они тут воюют, как живут и как скучают по свом родным и друзьям.
В старом альбоме нашёл фотографию
Деда, он был командир Красной армии
Схема на память Берлин сорок пятого
Века минувшего воспоминания
После этих строчек Сергей вспоминал свою бабушку Дусю и деда Василия Семёновича. При вспоминании бабушки у Сергея в душе всегда поднималась тёплая волна признательности к ней. Вспоминались её добрые ласковые руки, её забота о нем и вкус того самого грибка в трёхлитровой банке, закрытой кусочком белой марли с резинкой. А при вспоминании деда, в его душе поднималась гордость. Он уже сам понимал, что такое война, и он гордился, что его дедушка был командир Красной армии, танкист, командир танка, и сражался с немцами, с японцами. И об этом он часто рассказывал своим друзьям.
Конечно, больше всего Сергей вспоминал Аню, вечерами иногда ему становилось грустно, и он молча и с грустью слушал музыку.
Но всё – же молодость брала свое - хорошо поужинав и сойдясь вместе в палатке, четырнадцать молодых, сильных ребят, оторванных от дома войной, скучали без девчат, и конечно большинство разговоров у них было о девчонках, с которыми дружили, которых любили, с которыми ссорились и с которыми расстались. Да и что еще может больше всего интересовать их в восемнадцать – двадцать лет? Но опыт общения их с девушками у всех был разный. Вот им–то они и делились между собой.
Больше всего о своей девушке рассказывал Витя, поскольку он со школы и до своего второго курса института был с ней то в дружбе, то в ссоре.
- Нет, пацаны, вот прикиньте с десятого класса её знаю, а то вместе, то врозь. То она с другим, а я с другой, то опять вместе. Это чё такое? Представляете, в последний раз шлю ей по сотовому СМС: «Давай встретимся сегодня вечером». Так она мне что в ответ пишет: «Ты кто?». Нет, ну вот зачем так отвечать, ведь уже знаем друг друга сколько, а вот пишет: «Ты кто?». Ну кто я? Змей – Горыныч, ёлки зелёные. Блин, как будто не знает, кто ей пишет.
- Ну и что ты ей ответил?
- Да что ответил, хотел выругать хорошенько, чтоб не прикалывалась, потом поостыл немного, пишу: «Тот, кому ты понравилась, твой любимый песик». И что ты думаешь, ответила? «У меня для тебя пока нет ошейника и поводка». Я конечно обозлился и не стал ей писать. Проходит два дня, приходит от нее СМС: «Я обижена». Ну, я не понял такого. Мне на неё обижаться надо. Я ей СМС – «Как это?», а она: «Ты назначил встречу, и не пришел. А я хотела погладить своего пёсика».
- Это вот они всегда такие, девчонки – тут же возмущенно воскликнул сидящий на кровати рядом с Виктором Игорь - вот у меня такой же случай был с Людкой…
- Да, подожди, Игорь, пусть Витька дорасскажет. Вить, ну и как у тебя с ней дальше было?
- Дальше? Вообще концерт. Она же мне в тот раз не ответила, придет или нет я и не пошел. Пишу ей: «А сегодня вечером…». Она мне опять - «Я обижена». Да и шут с тобой. На другой день от неё опять СМСка: «Я тебя ждала, а ты…». Я ей: «Ты же не хотела приходить». А от неё – «Я передумала и тебя простила». Нет, ну она что, не могла мне об этом раньше сказать? Я не знаю, что это за характер такой? Короче, опять позвал её и пошел на встречу вечером.
- Пришла?
- Придёт она, жди больше. Только вечер потерял, пока ждал, так и не появилась. А на следующий день СМСка от неё: «Я видела, что ты пришёл». Я ей отправляю: «Что ты не подошла?» Она: «Ты пока этого не заслужил». И что мне оставалась делать? Неделю ей не чего не писал. А потом от неё СМС: «Если дальше будешь молчать, обижусь и рассержусь». Ну, я ей коротко: «Сегодня в семь или никогда».
- Пришла?
- Ага. Опоздала чуть не на час. Я ей – ты что? Я уже уходить собрался! А она – «Я решала, прощать тебя или нет».
- Ну и простила?
- А чего прощать-то? Я что, виноват, что она такая сумасшедшая и ненормальная?
- И что потом было?
- До поздней ночи целовались. Её целовать хорошо. У неё ротик небольшой губки пухлые. А то раз с одной познакомился, так у неё рот большой, не обхватишь, как-то целовать было неудобно.
- Так ты только целовался с ней и всё?
- А куда я её поведу? У меня своей квартиры нет…
- Это вы столько дружите, и ты её ни разу не трахал?
- Мы с ней почти год жили как муж и жена. Уже хотели пожениться, да как-то неожиданно поссорились.
- Ну и как она?
- До сегодняшнего дня забыть не могу. Как вспомню, так дрожь берёт. Поэтому и не можем забыть друг друга. Её ведь тоже ко мне тянет. Вообще, как в постели с ней, так с полслова понимаем друг друга. А где в других местах, так словно подменяет нас. Ничего общего, совсем понимания нет.
- Вот у меня тоже была такая фигня – нетерпеливо, едва дождавшись конца рассказа Виктора стал рассказывать Игорь.
– Я с Людкой своей познакомился как-то неожиданно. Пацаны познакомили. На дискотеку с ней походил, любовь-морковь и через две недели уже любовью с ней занимались. Сначала вроде всё хорошо было, а потом ссориться начали. Она такая, борзая, типа того, что она под меня прогибаться не собирается. Ты и так, говорит, со мной как в шоколаде. А потом ревновать начала. На дискотеке с ней были, я с другими девчонками немного потанцевал, так она на меня как наехала. Типа того, что я при ней других девчонок зажигаю. Ну что, мне весь вечер возле неё торчать? Я ей кто - муж что ли? Я что, оправдываться должен? И вообще… Короче, обиделись она на меня, и мне назло с другими пацанами с дискотеки свалила. А тут меня с военкомата подловили. Я от армии закосить хотел, на фига она, эта армия, мне нужна была. Два месяца от их повесток убегал, всё прятался. Хотел и дальше, да как-то к старшему брату его друг пришёл, и мне говорит: «Ты лучше иди, отслужи своё. Откосишь от армии, потом никуда не устроишься работать. В отделе кадров у тебя первым делом военный билет попросят. А если его нет, то даже разговаривать с тобой не станут. Они думают, в армию не взяли, значит или наркоман, или псих какой-нибудь, либо типа того что-то. У меня один знакомый так откосил, справку там ему как-то сделали медицинскую, так теперь никуда устроиться не может работать. Бегал, бегал по заводам, никуда не берут. Сейчас на рынке помогайкой кантуется. А там что - ни стажа, ни страховки, вообще ничего. Так, наличкой платят, получил своё, и катись.» Ну, я подумал, подумал, и не стал больше бегать. Явился на сборный пункт в военкомат рюкзаком.
- А с Людкой ты как же?
- С Людкой? Да так, расстались по хорошему. Последний раз сидел с ней, пиво пьём и чипсами закусываем. Я её на дачу отвёз, там нам никто не мешал. Сказал ей, что в армию ухожу служить. Так она мне что говорит: «Я всё равно с тобой долго не пробыла бы. Это всё с тобой пустые хлопоты, порожняк. Мне такого Мурзика найти надо, чтобы у него папа и мама в порядке были. Так, чтобы можно было с его родителями своих детей оставить, а самой на работу уйти. Я дома всё время сидеть не собираюсь». А мне что оставалось делать? Короче, повозились с ней там, на даче напоследок, сколько хотели, и я в армию свалил.
- Не пишет?
- Пишет, два письма от неё уже получил, вроде не забывает. Как там у неё сейчас, фиг её знает, но замуж не вышла.
- Да правильно, ты что, на ней жениться должен был что ли? Какая тебе сейчас семья - специальности нет, ни работы, ни жилья – вставил в разговор лежащий у входа в палатку Николай - и денег ноль!
- Вот, вот. Я считаю, что сейчас, пока молодые, нагуляться надо побольше. А то будешь потом голодными глазами на девчонок смотреть, женатый - согласился лежащий рядом с ним Александр.
- Так если женатый будешь, какой же ты голодный будешь? Тебя жена по ночам так тебя накормит ласками своими, что и других не захочешь. Вон Костя, женатый, и не страдает по другим. Правда, Костя?
- А что бы я страдал, мне моя жена нравиться, я её люблю и другой не хочу. Я поэтому и женился, мы нормально с ней живём. И под одеялом, все что мне от неё надо, что хочу, всё получаю, по полной программе. Зачем мне другие девчонки? И потом, всех девушек не перелюбишь, а изменять я своей жене не собираюсь.
- Правильно Костя, - одобрил слова своего друга Сергей - нам один преподаватель так и говорил в универе, что сам будешь делать, то и получишь. И вообще…- Сергей чуть задумался, сделал паузу и с уверенностью добавил – если бы моя Аня стала бы мне женой, мне никакой другой не надо было бы. Так что лучше жить с одной и не выёживаться.
- Ты что, да я как подумаю, что всю жизнь с одной и той же спать, так мне скучно становиться. Надоест, ведь.
- Найдешь себе ещё какую-нибудь помоложе, с ней душу будешь иногда отводить и все дела.
- А потом эта молодая тебе скажет, что у неё от тебя скоро ребёнок появиться. Давай-ка, разводись побыстрее со своей законной.
- Нет, Сашка, а почему ты думаешь, что тебе надоест с женой спать? Если она тебе нравиться, ты её любишь, то зачем тебе тогда ещё кто-то?
- Ему одной мало. Он хочет сразу несколько любить, как турецкий султан.
- А содержать их он тоже будет, как турецкий султан?
- Они его сами будут содержать. Он найдёт себе пару-тройку миллионерш.
- Так первая же миллионерша даст команду своей охране никуда его не выпускать, или охранники её его будут сопровождать, и он уже к другой не попадёт.
- А что, пацаны, у меня уже был такой случай. Я как-то с одной познакомился, и вдруг потом выясняется, что она уже замужем. Муж её то по командировкам, то пьет запоем, и естественно её не удовлетворяет. А она, знаете, фигуристая такая, как фотомодель. Танькой звали. Никак не хотела меня отпускать. Я её месяца три трахал, пока чуть на мужа не залетел. А у того на работе табельное оружие, пистолет макаровский. Попался бы ему, так точно он бы меня пристрелил бы прямо в кровати.
- Как это у тебя получилось?
- Да заснули с ней нечаянно. Я у неё поздно вечером дома был. И что-то в тот вечер нас прямо разбирало – я три раза на неё залезал.
- Ну, ты даёшь, гигант половой, а с виду про тебя так не скажешь.
- Да какой я тебе гигант, просто вот было какое-то сильное желание, я даже сам удивлялся. И она ещё тоже всё хочет и хочет. Ну а я что, раз кончишь, так отрубаешься, отдохнуть надо. Последний раз весь вымотался, еле удовлетворил её. И сам тоже кончил. Лежим, она довольная, прижалась ко мне, гладит меня, целует. Я глаза закрыл, и не заметил, как уснул. А она, видать, тоже. Главное, сплю, так хорошо стало. Никогда с таким удовольствием не спал. А потом вдруг что-то непонятное стало сниться. Знаете, как предчувствие какое-то, словно кто-то на меня надвигается. Вот вспомнить, что снилось, так и не вспомнишь, а как-то даже сейчас жутко делается. Короче проснулся – ничего не пойму, где я, кто мне угрожает. А Танька лежит рядом, обняла меня, и спит себе тоже. Увидел её, и только тут сообразил, где я и что я. А за окном уже светает. Я её – «Танька, вставай мне уходить надо». А она спросонья меня за мужа приняла, не хочет просыпаться, и всё тут. Потом вроде проснулась, и чувствую, она ещё меня хочет. Я ей опять - «Танька, вставай мне уходить надо, утро уже» и оттолкнул её от себя. Только тогда она наконец сообразила, что к чему, и за голову схватилась. Муж-то вот, вот должен приехать! Она к окну – вроде его машины нет, я пулей с кровати, быстро собрался. В коридоре её на прощанье прижал хорошенько, поцеловал в засос, и за дверь. Представляете, выхожу из подъезда, только отошёл немного от её дома – подъезжает на машине её муж, причём прямо к подъезду, как чувствовал! Меня так холодком и обдало, вот бы попались с ней, прямо тёпленьких в кровати застукал бы.
- Больше с ней не встречался?
- До самой армии, пока не забрали. Она ненасытная, как кошка, я один раз кончаю, а она раза два, три.
- Так разве бывает?
- Вот видно бывает, я что – врать что-ли буду!
- Точно, точно, бывает, Васёк не врёт. Я тоже вот до армии с одной трахался, так тоже как в экстаз войдет, так несколько раз кончает. Последний раз её трахал…
- Что вы пацаны всё вот трахал, да трахал! Только и слышно у вас про то, как трахались – прервал говорящего Сергей – а про любовь у вас никого ни слова. Вы что, не любили никого, что ли?
- Какая тебе любовь в наши годы – со смехом тоже прервал Сергея Александр - понравилась, затащил в постель и все дела… любовь – морковь!!
- Нет, пацаны, вон Костя что сказал – любит свою жену и другой не надо.
- Да он что, до неё никого не трахал, или она никому не давала до него? Да он может до неё…
- Нет – уверенно прервал Александра Костя – моя жена была девушка, и она у меня тоже первая. Если бы она не была девушкой, она бы не была моей женой.
- Да ты что, да сейчас, пойди, найди такую, они все уже в школе…
- Это ты по себе так судишь, или по тем, с кем общался. Хороших девчонок не мало есть у нас в университете, настоящие девушки, а не какие то уличные шалавы.
- Так он в университете не учился!
- Костя, вот ты сказал, что любишь свою жену, а если бы всё же она не девушкой оказалась, что бы ты делал?
- Я же сказал, что тогда она бы не была моей женой. Если она уже с кем-то переспала, то это что такое?
- Но ты же сказал, что ты её любишь!
- Все равно жениться на ней не стал бы. Зачем мне чужих детей воспитывать? Я хочу иметь своих, сына и дочь. Дочка у меня уже есть.
- Почему чужих, она же не беременная, и детей у неё нет. Девчонка и девчонка.
- Все равно, это уже не мои будут дети. Мне один умный человек статью показывал, что вот если девушка переспит с кем ни будь, то хоть потом будет другой мужчина, все равно дети уже будут похожи на её первого мужчину. А мне это не надо.
- Да враньё это всё, чепуха!
- Враньё? А вот когда у нас Московская олимпиада была в Москве, так спортсмены со всего мира понаехали. Наши некоторые девки с неграми переспали, так потом, когда замуж выходили, у них негритята родились!
При последних словах все лежащие в палатке дружно рассмеялись.
- Представляю себе, Санёк в роддом приходит, а ему жена негритёнка – вот твой сын, из племени Мням-Мням. Вот это любовь будет, я понимаю. Так Серёга?
- Нет, пацаны, я серьёзно – возразил Сергей – нам в университете один преподаватель хороший так говорил, что любовь, это что-то, на уровне бога, подсознания. И ещё он говорил, что есть какая-то высшая любовь, не материальная. Она гораздо сильнее всех ваших траханий, да секса. Но её заслужить надо, причём это очень не просто – он говорил, что она в испытаниях рождается, разлукой закаляется, соблазнами проверяется. Только тогда души срастаются, родными навеки становятся. Вот у меня бабушка Дуся, они с дедом поженилась за два месяца перед войной, той сорок пятого года. Потом всю войну его ждала. А он в конце войны, уже с японцами был ранен и контужен сильно. Японский смертник ему под танк с миной бросился. Танк его, тридцатьчетвёрка, весь разворотило, но он жив все же остался. Так бабушка его в госпитале выхаживала больше года. Потом они вместе жили, но дед рано умер от ран. А бабушка Дуся не захотела больше замуж выходить, так одна и живет. «Я - говорит – только Василия своего люблю, и мне больше никого не надо». Так одна и живёт сейчас, ему верная. Притом, преподаватель говорил ещё, что у девчонок совсем другая психология, они по другому к этому всему относятся. У них глубже всё, эмоциональнее, чувствительнее. Ты вот потанцевал с другой на дискотеке, тебе это так, мимолетно, а у неё это по чувствам бьёт. Такие вот дела пацаны. А у вас только и слышно, тот трахал, этот трахал.
Сергею никто не возразил, и после этих его слов в палатке установилось задумчивое молчание.
Глава 16
В Чечне Сергей стал часто вспоминать Аню, причем даже против своей воли. Походная, боевая обстановка отвлекли Сергея. Но иногда на него словно накатывала волна какой-то тоски, печали. Словно его навеки оторвали от дома, от университета, и он больше никогда не увидит Владивостока, родных, друзей, Аню. В такие минуты он начинал вспоминать свои встречи с Аней. Чаще всего это случалось, когда он оставался один или перед сном. Но один он оставался очень редко. В армии солдату вообще остаться где-то одному практически невозможно. Вокруг тебя ходят, рядом с тобой спят, шагают в строю, обедают или завтракают. Везде тебя видят, в разговорах стараются поделиться опытом, заставляют что-нибудь делать, приказывают. Всё по команде, все вместе, всё отделением, взводом, ротой. Лишь на посту, в карауле ему удавалось иногда оставаться одному. Но здесь в Чечне, где шла война, в карауле чаще всего выставлялось сразу несколько солдат. Засыпали они тоже вместе в больших армейских палатках под охраной своих же ребят.
Засыпал Сергей обычно не сразу. Даже в такие дни, когда он чувствовал сильную усталость, набегавшись за день, всё равно он почти всегда перед тем, как заснуть, довольно долго лежал с закрытыми глазами. В эти моменты он почему-то всегда вспоминал свой дом, университет и Аню. Как он не старался забыть ее, но Аня продолжала его волновать. Его память медленно, не торопясь воскрешала все их встречи в университете, на дискотеках, в интернет-кафе, на прогулках возле моря. В последнее время он чаще всего вспоминал те их встречи, когда Аня была так близка ему.
Особенно вспоминалась и по прежнему волновала его встреча с ней, когда он впервые рукой коснулся её обнаженной груди. Тогда они уединились вдвоем возле моря, и долго, горячо и ненасытно целовались. Он и сейчас помнил упругую мягкость её губ, теплых, влажных, пахнущих какой-то неуловимой свежестью. Обнимая Аню, Сергей впитывал в себя запах её волос, мучительно сладкий вкус её губ. Опьяненный такой близостью всего женского, этим шальным разрешением девушки делать с ней все, что он хочет, он вдруг почувствовал, как в нем заговорило что-то незнакомое ему, грубое, мужское, физическое. Он в затяжку поцеловал Аню, расстегнул её легкую курточку, забрался рукой под кофту и его рука ощутила горячее тело её талии. Волнуясь, он вначале гладил её рукой, а потом постепенно стал поднимать свою руку все выше, одновременно чутко реагируя на все движения Ани и целуя её в затяжку. Когда его рука коснулась пуговиц застежки бюстгальтера, полузадушенная его поцелуями Аня, с трудом оторвавшись от него и переведя дыхание, тихонько прошептала.
- Сережка, не надо…
Но почему-то именно эти её слова словно подхлестнули Сергея и придали ему решительности. Он снова долгой затяжкой прижался к её губам и, чувствуя, как в волнении ещё сильнее забилось его сердце, торопясь стал расстегивать на спине пуговички её лифчика. Протестующее Аня пошевелила плечами и попытаясь освободиться от объятий Сергея. Но он ещё крепче прижал её к себе, продолжая целовать Аню и расстегивать пуговки. Чувствуя, что сейчас лифчик будет расстегнут, Аня руками попыталась отодвинуть Сергея, но не успела. Сергей расстегнул его, и тихонько рукой провел по тому месту, где он был.
Расстегнутый лифчик словно обессилил и сделал бесполезным сопротивление Ани. При этом у Сергея было такое чувство, словно он открыл какую-то её женскую тайну. Они словно переступили какой-то запрет, и тайна этого нарушения ещё больше сблизила их. Аня затихла в объятиях Сергея и перестала сопротивляться ему. Уловив это, Сергей, продолжая удерживать Аню, решительно перевел свою руку под кофточкой, и с замиранием сердца под освободившимся лифчиком обхватил ладонью её левую грудь, в волнении чувствуя легкую дрожь в своем теле.
Впервые в жизни Сергей дотронулся до обнаженной груди девушки, и это отозвалось в его душе туманным головокружением и волнующим сердцебиением. Легонько он нащупал упругий сосок её груди и пальцами мягко и нежно стал его гладить, чувствуя, как в нем предательски усиливается мелкая лихорадочная дрожь, и все мужское напрягается до предела.
Это волнение, охватившее Сергея, передалось и Ане. Впервые мужская рука расстегнула её лифчик, и её грудь гладил мужчина. При этом у неё совсем не возникало никакого протеста, а наоборот она с удивлением почувствовала, что это ей приятно. Через свою одежду она чувствовала мускулистое, сильное тело Сергея, и кроме того, она чувствовала, с какой неодолимой, властной и могучей силой влечет его к ней. И это была её женская сила, сила её красоты, привлекательности, юности. Эта сила была подвластна ей, и это наполняло её женское сердце радостью и удовлетворением.
В тот вечер они едва смогли расстаться друг с другом. Потом уже после того вечера отношение Ани к нему стало изменяться, и такой близости у него с ней больше никогда небыло. Но даже теперь, только при одном воспоминании об этом, Сергей чувствовал волнение и дрожь в своем теле, беспокойно ворочаясь на постели.
Здесь, в Чечне, он однажды во сне увидел Аню. Причем такой, что это её видение долго стояло потом у него перед глазами.
Вообще сны Сергею снились редко. Но даже когда ему что-то снилось то, встав утром, он ничего не помнил из того, что он видел во сне. Только какие-то смутные отдельные сцены иногда воскресали в его памяти и тут же бесследно исчезали. Дома он даже иногда смеялся над своей младшей сестренкой Дашей, когда она рассказывала маме, что ей снилось ночью, и она с мамой пытались разгадать, что значил этот сон.
В Чечне, он тоже не видел снов, но недавно ему приснился сон, долго хранившийся в его памяти. Было это утром, когда он лег спать после ночного дежурства. В тот день Сергей не раздеваясь лег, по привычке положив автомат у изголовья. Сон быстро завладел его телом, но сознание все ещё не хотело засыпать. Оно словно зажило другой, независимой от тела жизнью. Неожиданно Сергей почувствовал какую-то необыкновенную легкость, он словно отделился от тела. Темнота его закрытых глаз стала осязаемой, и он увидел ночное звездное небо. Миллиарды звезд мерцали над ним в бесконечном пространстве космоса. Он увидел себя стоящим на какой-то проселочной дороге. Вокруг стояли высокие молчаливые деревья приморской тайги. В ночном небе ярко светила матовым светом Луна, освещая таинственный и молчаливый лес.
Он стал двигаться по этой дороге, причем он не шел, а словно плавно перемещался по воздуху над дорогой. Вскоре дорога уткнулась в небольшую поляну, на которой стояло несколько избушек, одна из которых была двухэтажной. Рядом с избушками стояло несколько «крутых» японских машин марки «Паджеро», «Ленд-крузер» и «Ниссан-патрол». Их охраняли две большие лохматые собаки, и Сергею даже стало страшно. Он стал искать руками свой автомат, но его не было, и Сергей почувствовал себя беззащитным. Он ожидал, что сейчас собаки с лаем накинутся на него, но они его даже не заметили.
Из окон двухэтажной избушки струился неяркий свет горящих свечей. Сергей зашел внутрь, причем не просто зашел, а как бы просочился сквозь двери, словно тень.
В комнате, освещённой несколькими свечами, за обильно накрытым столом сидели незнакомые Сергею молодые мужчины и девушки. На столе лежали шампуры с обжаренными шашлыками, всякие закуски и фрукты, так что Сергею захотелось сесть за него и отведать шашлыка. Кроме закусок на столе также в замысловатых красивых бутылках стояло вино и коньяк. Бутылки с коньяком были уже наполовину пустыми. Лица сидевших за столом мужчин были чуть покрасневшими от выпитого, а у девушек оживлённо блестели глаза. Один из мужчин, крепкий и коренастый рассказывал что-то весёлое и, слушая его, все улыбались и смеялись. Появление Сергея никто не заметил. Вообще всё происходило как в немом кино. Сергей словно тень стоял прямо в стене. И хотя он отлично видел сидящих за столом, был рядом с ними, его никто не замечал и не видел. Сергей перешел в другой угол комнаты, причём словно проплыл по воздуху, и неожиданно увидел здесь сидящую в кресле Тамару. Тамара сидела, откинувшись головой, утопая в мягком кресле, застеленном какой-то мохнатой белой шкурой.
- Томка, ты что здесь делаешь, - удивлённо воскликнул Сергей, но она его не услышала, словно его здесь не было. Растерявшись, Сергей снова хотел повторить свой вопрос, но вдруг в его памяти быстро всплыло – Тамарка же подруга Ани.
Сергей несмело попытался спросить Тамару.
- Том, а где Аня?
Но Тамара, прикрыв глаза, полулежала в кресле. Она, видимо, уже не мало отведала шашлыков, вина и блаженствовала, не слыша и не видя его.
Неожиданно, помимо его воли, Сергея вдруг словно приподняло. Он плавно пролетел сквозь потолок, и оказался в верхней комнате избушки. Комната была залита ярким лунным светом из окна, и в ней были двое. В кресле сидел мужчина средних лет, на коленях которого была красивая молодая девушка. Мужчина целовал девушку, одновременно расстегивая её курточку. И вдруг Сергея словно ударило током - он узнал в этой девушке Аню. Аня была в спортивных брюках, туго обтягивавших её бёдра и курточке. Голова её с закрытыми глазами безвольно лежала на плече мужчины, и потоке роскошных волос был рассыпан по её плечам. Почему-то Сергей понял, что Аня захмелела и сейчас пребывает в забытьи. Мужчина расстегнул молнию куртки, затем рубашку под ней. В хмельном безразличии Аня вяло сопротивлялась, но мужчина опытной рукой быстро и привычно расстегнул лифчик и обнажил её груди стал целовать их.
Сергей никогда не видел Аню такой с обнажённой грудью, и его словно загипнотизировало это. Волнение охватило Сергея и его сердце забилось неровно, толчками. Время словно замерло для него, дыхание стало неровным и прерывистым.
И вдруг время словно двинулось дальше. Поняв, что здесь происходит, какая опасность сейчас грозит Ане, Сергей в бессилии заметался, не зная, что делать. И тут же ему словно кто-то подсказал – Тамарка, Тамарка здесь! Сергей снова мгновенно пролетел сквозь потолок и снова оказался в первой комнате, прямо за креслом, в котором полулежала Тамара.
- Томка, Томка,- опять как в немом кино закричал Сергей – Аня, Аня! Томка, выручай – Аня!
Как ни странно, но, видимо, Тамара почувствовала или услышала его. Она приподнялась в кресле, оглядела комнату и стала что-то спрашивать. Потом медленно вышла на крыльцо. При этом Сергей словно плыл за ней. Тамара остановилась на крыльце, оглядывая поляну, стоящие машины и лежащих собак.
- Томка, наверх, Аня наверху, Томка, наверх! – снова немо и отчаянно закричал Сергей – Томка, наверх!
Словно подчиняясь ему, Тамара повернулась, зашла в сени и поднялась по лестнице во вторую комнату, где была Аня. Сергей увидел, что Тамара заговорила с мужчиной, и тот отпустил Аню, бережно положив её на диван. Сергей облегченно вздохнул, видя, как Тамара накрыла её легким покрывалом и села рядом с Аней. Мужчина, улыбнувшись, оставил девушек одних и вышел из комнаты.
Сергей уже почти успокоился, но вдруг, подняв глаза, увидел, как из стены прямо на лежащую Аню и Тамару из стены выходит огромный медведь. Уже была видна его голова и раскрытая пасть со свирепо сверкающими в лунном свете глазами. Огромные клыки оскалённой пасти медведя были в крови.
Ужас и страх словно парализовали Сергея, и он почувствовал, как холодеет у него в груди, как учащенно забилось сердце. Но тут же он вспомнил о лежащих внизу девушках. В глубине его сознания поднялась какая – то могучая волна, которая позвала его действовать. Силой воли он подавил страх и заработавшее его сознание тут же подсказало – автомат, есть же автомат. Неожиданно Сергей почувствовал его в своих руках. Он снова уже без страха взглянул на медведя и направил на него ствол автомата, собираясь нажать на спуск. Но медведь вдруг стал, как – то растворяться, исчезать. Стена тоже словно исчезла, и вдруг вместо медведя Сергей увидел каких – то вооруженных людей на залитой солнцем поляне. Большинство из них были одеты в черное, а двое - в белом с чалмами на головах. Люди стояли на большой поляне, и все смотрели на него. Ствол его автомата был направлен на этих людей и Сергей снял палец со спускового крючка автомата. «Хорошо, что не нажал на спуск», - подумал Сергей. «Вместо медведя людей перестрелял бы», - и с облегчением вздохнул, как вдруг рядом с ним увидел стоящих рядом своих друзей – Костю, Витю и Георгия. Ребята стояли все в крови, и у каждого были следы пуль в голове, на лицах и на теле. Растерянно, не опуская ствола автомата, Сергей смотрел на друзей. «Как же так, они что, убитые?» - удивленно подумал он, «Кто же их убил и за что?» Словно читая его мысли, ребята показали ему на тех стоящих вооруженных людей. «Они убили их» - молнией сверкнуло в сознании Сергея - «Это же чеченцы, они убили ребят». Тут же Сергей вспомнил отрезанную голову солдата федеральных сил разгромленной чеченцами колонны, расстрелянные лица трупов молодых солдат. И все они ожили, стояли кровавые, искалеченные, порубленные, тоже показывали на чеченцев, и смотрели на Сергея, словно прося его отомстить за них.
Гнев и ненависть, желание отомстить за друзей, переполнили Сергея, но те двое в белом посмотрели на него и высокомерно рассмеялись ему в лицо. «Мы тебя убьем» - угрожающе сказал один из них – «ты тоже умрешь! Ты тоже будешь таким же, как и они!».
«Ах вы гады, паскуды, ещё смеётесь - подумал Сергей - ну, так получите своё» и нажал на спуск. Автомат задрожал от выстрелов. Но задрожал как-то странно - тряслась почему-то лишь одна рука. Поляна с людьми вдруг исчезла, Сергей почувствовал, что его легонько трясут за руку и знакомый голос Виктора проговорил.
- Вставай, Серега, подъём, хватит дрыхнуть.
Открыв глаза, Сергей вновь увидел себя лежащим в палатке. Рядом стоял Витя и будил его.
Увидев, что Сергей открыл глаза, Витя с улыбкой сказал.
- Вставай Серега, потом доспишь. Есть приказ - через четыре часа выступаем. Так что вставай, собирайся.
Потянувшись, чтобы окончательно сбросить с себя сон, Сергей сказал.
- Щас, Витёк, встаю. Всё, проснулся.
- Давай, вставай. Приказано приготовится к маршу. Всей ротой в горы идем.
Весь день Сергей находился под впечатлением этого сна. Сильнее всего его волновали два его видения. Первое, это полураздетая Аня, и второе - все в крови его друзья. Особенно волновала Аня. Он никогда не видел её вот так беззащитно полуобнажённой, и от этого особенно привлекательной. Привлекательной волнующе, ослепительно, сказочно в своей юной женской прелести.
Глава 17
Сатурн - планета трудная. Будет «злая» - много бед принесет. Не зря её астрологи порой «Большим несчастьем» зовут. В худшем случае, отвечает за кораблекрушения, катастрофы, падения с высоты, утопления. Холод, мрак, тоска, печаль, одиночество. «Добрая» будет – одарит щедро трудолюбием, мудростью, надежностью, терпением. Успех её надежный, фундаментальный.
Коли силен будет в гороскопе человека, наделяет осторожностью, серьезностью, сдержанностью. Внешне – темноволосы, темноглазы, сухощавы, жилисты, высоки.
Видимо, у Тамары Сатурн был очень силен в её гороскопе, поскольку у неё эти качества проявлялись наиболее ярко. Чуть выше среднего роста, она была брюнеткой. Её темно – русые, почти черные волосы были ухожены и пышно окаймляли её лицо, спадая на плечи. Зеленые, как у кошки, глаза смотрели на мир пристально, внимательно и недоверчиво. Густые, тоже темные брови вначале почти сливались с глазами, а потом со второй своей половины взлетали вверх, словно в удивлении, свидетельствуя о том, что их владелица со второй половины жизни будет работать в структурах власти или обладать ею. Нос прямой, неширокий, со скрытыми ноздрями. Четкого, филигранного рисунка губы и не широкий чуть заострённый подбородок завершали её лицо. Высокий открытый лоб свидетельствовал о мудрости и философском взгляде на жизнь Тамары. Как всяким девушкам, которым покровительствует Сатурн, фигура её была рельефно очерчена с хорошо проявленной талией, длинными ногами и сильными, привлекательными своей округлостью коленями. Тамара была красива красотой строгой, филигранно отточенной. Движения её были не торопливые, плавные, значительные. Она не любила беготни, суеты, болтовни. Во всем, что её интересовало, старалась разобраться самостоятельно, подробно, в деталях. И фамилия её была под стать этой холодной планете – Морозова.
В детстве с мальчишками, и в юности с мужчинами она сходилась без проблем. Её аналитический ум хорошо понимал шутку, за словом, как говорят, она в «карман не лезла». Но сближаться с собой она позволяла только до определенной дистанции, до известного и общепринятого нравственного порога. Все, кто как-то пытался перейти этот порог, быстро начинали понимать, с кем имеют дело, встречая строгий и не оставляющий никаких надежд взгляд зелёных глаз Тамары. Несмотря на то, что ей шел уже 21-ой год, она была не замужем. Предложение выйти замуж, она уже получала не однажды, но всем желающим было отказано. Тамара не торопилась выходить замуж, так как хотела вначале закончить университет, получить диплом юриста, найти надёжное и стабильное место работы, и только тогда уже выходить замуж. Такое её решение объяснялось прежде всего тем, что её папа и мама жили сейчас в другом городе, Комсомольске-на-Амуре. Поэтому, трезво рассудив, что если она сейчас выйдет замуж и родит ребёнка, то помочь здесь во Владивостоке ей её родители не смогут. Тогда придется бросать учебу, с чем она категорически не могла согласиться.
Вообще, Тамара во всем и всегда старалась рассчитывать только на себя. Успеха она добивалась трудолюбием, терпением, серьёзным отношением. Вообще успех для неё был не успехом, если он доставался легко, просто. Такое она не считала удачей. В её понимании награда должна быть за долгий и кропотливый труд. А если удача сваливается на неё за просто так, то это было для Тамары чем-то несерьёзным, потому что она всегда считала, что то, что легко приходит, так же легко уходит. Как говорят по такому случаю, «как пришло, так и ушло».
Её отношения с Михаилом поэтому тоже были не простые. Она познакомилась с ним в тот день, когда он подвёз её с Аней к квартире, где она снимала комнату. Тогда она посчитала эту встречу мимолётной, и не обратила на неё внимания. Но Михаилу девушки понравились, и он без труда выяснил, в какую квартиру этого дома он привёз девушек, так как в тот раз он подвёз их к самому подъезду. Позднее, бывая в гостях у Тамары, он познакомился и с хозяйкой квартиры, Марией Герасимовной Пушкарёвой, у которой Тамара снимала комнату. Мария Герасимовна относилась к нему, как к «новому русскому», - называла на «Вы» и проявляла всяческую осторожность. Желая похвастаться перед девушками, Михаил порой разговаривал с хозяйкой очень небрежно и высокомерно. Однажды он даже назвал её, правда в шутку, «пережитком социализма», не подозревая о том, какую роль в последствии сыграет в его жизни эта старая женщина.
Вначале Михаил как-то не делал особого различия между Тамарой и Аней, поскольку каждая из этих девушек была красива по-своему. Но постепенно, всё чаще общаясь с ними, он как-то незаметно для себя всё больше внимания стал оказывать Тамаре. В первые дни знакомства он довольно легкомысленно отнёсся к ним, думая, что это будет очередной встречей с красивыми девчонками, которых у него было немало. Обычно такие знакомства заканчивались у него после нескольких вечеров в ресторане и на квартире. Более длительного продолжения таких знакомств Михаил не хотел и довольно решительно пресекал попытки его мимолётных подруг их продолжить.
Однако позднее, познакомившись более близко с Аней и Тамарой, Михаил понял, с какими девушками его свела Судьба. Несмотря на их привлекательность, веселый нрав и природную женскую мягкость, это были в своей сути серьезные, целеустремленные натуры, студентки университета и из хороших, порядочных семей. Ему довольно быстро стало ясно, что эти симпатичные девушки получат высшее образование, найдут своё место в жизни и не пойдут на какие-то легкомысленные связи. После того, как он это понял, Михаил хотел прекратить с ними знакомство, посчитав это пустой тратой времени. Встреча на набережной моря с хиромантом резко изменила его отношение к девушкам. Он подсознательно вдруг почувствовал, что это не простая встреча, не рядовое знакомство. Он понял, что Судьба, послав ему этих девушек, что-то хочет от него. Возможно, она даёт ему какой-то шанс, и он не должен его упускать. Поэтому он не стал прерывать своего знакомства с девушками, и стал внимательно присматриваться к ним, пытаясь понять, что есть такое особенное в них, понять их характер. Понять их не как партнёрш в любви или в постели, а как личностей. И как только его отношения с ними стали серьёзней, так сразу же он почувствовал, что Тамара интереснее для него, ближе по сути и понятиям его самого. Аня как-то сразу отошла на второй план и стала для него просто хорошей знакомой, но один на один с ней он не встречался и даже не предпринимал никаких попыток к тому. С Тамарой же, наоборот, он старался встречаться чаще, но каких-то попыток сближения с ней интимного характера даже не пытался делать, поняв суть этой девушки. Но чем недоступнее она была для него, тем больше его тянуло к ней. Даже в бесконечном круговороте дел своего бизнеса он порой вдруг вспоминал её отточенную фигуру, зеленые бездонной глубины глаза и густой волос, который Тамара грациозно поправляла руками.
Она притягивала его своей таинственностью, плавными, грациозными и точными движениями осторожной кошки, и одновременно своей скрытностью, загадочностью. Даже в какой-то мере холодностью и неприступностью. Но какое-то шестое чувство Михаила, его мужское чутье и опыт общения с женщинами настойчиво подсказывали ему, что за этой неприступностью и холодностью скрывается горячая, страстная натура. Прячется добрая, общительная и обаятельная душа, активно стремящаяся к общению и верная в дружбе, в любви. Просто её разум, рассудок, глубокий аналитический ум и природная осторожность имели большую силу над её чувствами, эмоциями. Строгое воспитание не позволяло ей нарушать нормы нравственности, порядочности и идти на сделки со своей совестью. И в этом противоборстве рассудка, ума, духовного и желаний телесных, чувствительных, безусловный приоритет был у неё на стороне духовного, нравственного. На пути желаний её мужчины стояли жестко поставленные барьеры законности, порядочности и соблюдения юридических норм брака, семьи. И примером в том Тамаре были в первую очередь её отец и мать, дедушка и бабушка, взаимные союзы которых, брак и семья пережили все трудности и беды, с такой щедростью отмеренные для России Господом Богом в двадцатом веке. Революции, голод, гражданская и отечественная войны, репрессии, ранения и смерть близких – всё было в их жизни, но свою любовь и верность друг к другу её дедушки и бабушки, мать и отец сохранили на все оставшиеся годы жизни. И это влияние на неё семьи отца и матери прочно сидели в ней, впитанные с молоком матери с самого раннего детства. Она даже на минуту не могла представить себе, чтобы её мать и отец вдруг развелись, или отец бросил их на произвол судьбы. Всегда, в любой самой трудной ситуации она знала и чувствовала безусловную заботу, поддержку и внимание её матери и отца, семьи. Поэтому она никогда не позволяла себе делать что-то, что было бы неприятно её маме, отцу, семье.
Тамара хорошо помнила горячие споры отца, матери и деда, когда они обсуждали тот или иной поступок подруги матери, сослуживца отца или героя кинофильма. В этих спорах Тамара научилась распознавать подлость, низость, тонкий и изощренный механизм действия зла. Научилась анализировать поступки людей с точки зрения доброты, совести, верности добру, воинскому долгу. Ведь в экипажах подводных лодок, которыми командовал её отец, было немало людей хороших, преданных службе, воинскому долгу, настоящих офицеров. Были и натуры сложные, противоречивые, трудные. У офицеров и матросов его лодки тоже были семьи, в которых также возникали проблемы с садиками, квартирами, личными отношениями. Их тоже зачастую приходилось решать её отцу, как капитану. Мать Тамары всегда была в курсе семейных дел офицеров и матросов экипажа лодки, и отец постоянно советовался с ней по этим вопросам. Жены офицеров лодки иногда даже напрямую обращались к её матери с просьбами или жалобами, и она всегда помогала им, привлекая мужа.
Вообще, на военно - морском флоте есть свои неписанные законы, и не те, что в армии. Подводники – это особые люди даже на флоте. Тамара была из семьи офицера-подводника. То, что на корабле экипаж – одна семья, это все знают. Но, на любой подводной лодке всегда два экипажа. Один экипаж мужской, офицеры, матросы. Этот экипаж служит на лодке, уходит в походы в море, ремонтирует лодку. Второй экипаж женский. Это жены и дочери тех, кто на этой лодке служит. Этот женский экипаж живет в городке при базе, часто даже в одном доме. У мужского экипажа командир капитан, начальство в части. У женского – женский, его председатель, старшая или уважаемая всеми жена офицера лодки. И всё это одна семья, что на лодке, что на берегу. Уходят лодки в поход или на дежурство - пустеют дома городка, все мужчины, мужья в море. Жены остаются одни, одной женской дружной семьей. Иначе нельзя, иначе трудно жить. Все на виду, как в деревне, все как на ладони. И там, в лодке, тоже семья, только уже мужская. Это на берегу, на виду всё по уставу, а в море - сорок – пятьдесят мужиков под водой, в тесных отсеках. Неделями, месяцами вместе, под толщей воды, и от каждого жизнь всех зависит. Здесь конфликт, ссора жизни всем может стоить, всей лодке. Такой жизнью уметь жить надо, что мужчинам, что их женам. Поэтому Тамара, дочь моряка-подводника, хорошо знала и понимала, что значит семья и её законы.
Все это Михаил понял и почувствовал не сразу. И объясняется это довольно просто - у него не было опыта общения с такими девушками. Он привык в любой девушке, молодой женщине видеть прежде всего удовольствие, наслаждение, развлечение. Привык видеть в ресторане с обнаженными коленями и преданно смотрящими глазами, в машине курящими его дорогие сигареты, в постели в различных позах. В его жизни женщины были одним из необходимых удовольствий, которые он мог свободно и в любое время получать, имея деньги. Причем не просто деньги, а большие деньги, позволявшие ему иметь и делать почти всё, что он захочет, в том числе и с женщинами. Больше того, такие развлечения в веселой компании, в ресторанах с красивыми и покладистыми девушками были своего рода частью его имиджа, как успешного предпринимателя, бизнесмена, "крутого". Довольно рискованный бизнес, которым он занимался, забирал у него почти все его свободное время и совсем мало оставлял ему времени для личной жизни.
Жесткий ритм деловых поездок, сделок, встреч, платежей часто держал Михаила в напряжении и совсем отключал от женщин. По мере накопления этого напряжения он устраивал своего рода разрядки и несколько вечеров подряд "расслаблялся" с каким-нибудь мимолетными подругами или заказными девочками. Причем в этих случаях он тратил деньги на развлечения и девочек, не жалея их.
Тамара сильно изменила его мнение о женской половине человечества. Внешне красивая, привлекательная брюнетка, мягкая и очень женственная. Внутренне духовно-цельная, высоконравственная натура. Личность, имеющая на всё свою точку зрения, высокие нравственные принципы и одновременно честолюбивая, сориентированная на самые высокие цели, благородные желания. Такое сочетание делало её вдвойне привлекательней для Михаила. Она притягивала, магнитила его своей красотой, но останавливала своей жизненной позицией, нравственным уровнем. Он впервые задумался о том, что женщина тоже может быть личностью и иметь предназначение, не только быть удовольствием или партнером в сексе, но и таким же, как он, предпринимателем, руководителем. Михаил начал понимать, что теперь судьба хочет сводить его с умными девушками, и он должен что-то изменить в себе, поменяться. Стать на ступеньку выше в лестнице своего духовного, нравственного развития. В общении с Тамарой он уже искал не просто разрядку своего напряжения в работе. Она интересовала его уже как личность, и он теперь старался найти повод для встречи с ней, для более длительного контакта. Повод такой ему вскоре представился. Через некоторое время после того, как они отмечали в ресторане юбилей Ивана, ему позвонил Валерий. Мобильный телефон, проиграв своим полифоническим звучанием мелодию, высветил на экранчике имя Валерия. Михаил тут же нажал кнопку ответа и приветливо сказал:
- Валера, здравствуй. Слушаю тебя.
- Здорово, Миша. Как ты?
- Да нормально. Кручусь по делам. Сделка хорошая намечается.
- Понятно. Слушай, я на неделе еду на заимку к себе. Надо с егерем своим встретиться, продуктов туда забросить. Со мной Славка с Генкой и девчонками едут, будем шашлыки делать. Поехали с нами на шашлыки.
- На шашлыки? А когда вы хотите ехать и на сколько?
- Да на пару дней в ближайшую субботу, воскресенье. Я с собой карабин с двустволкой беру, патроны. Постреляем там. Хочешь?
- Да можно, вообще-то.
- Вот и отлично. Поедем на природу, развлечешься немного. Приглашай с собой своих красавиц, Аню с Тамарой. Я Ане обещал научить её стрелять.
- А Ивана с собой приглашал?
- Я ему звонил, но он сейчас в командировке в Москве на неделю. Так что без него поедем.
- Валера, я чувствую, тебя Аня здорово заинтересовала, - с усмешкой сказал Михаил, - она Ивану сильно понравилась.
- Такие девушки, как Аня, кому хочешь понравятся - весело рассмеявшись, ответил Валерий.
- Это девушки не простые, с характером, - предупредительно заметил Михаил, - я думаю, ты это понял.
- А девушек без характера просто по телефону заказывают, - рассудительно сказал Валерий, и добавил:
- Я с собой только охранника возьму, у меня в машине места много свободного. Поехали со мной.
- Да я на своей машине поеду.
- Как хочешь. Коньяк только возьми, ты в нем хорошо разбираешься. И девушек приглашай.
- Ладно, сегодня к Тамаре съезжу. Если согласятся, позвоню тебе на мобильник.
- Тоже мне, "если согласятся". Что за дела, ты что, разучился девушек уговаривать? Давай я вместо тебя к ней съезжу. Мне никто не откажет.
- Да ладно, обойдусь сам. Не переживай, поедут с нами Аня с Томой, - смеясь, ответил Михаил и отключил телефон.
Глава 18
Через несколько дней после того, как Аня поссорилась с Иваном, она решилась съездить к Тамаре в гости. Известие о том, что Сергей ушел в армию, и неожиданная даже для неё самой ссора с Иваном подействовали на Аню довольно сильно. В один день вдруг она лишилась обоих любящих её мужчин. Первый, юноша, надолго ушел служить в армию. Второй уже несколько дней не звонит ей, и ещё неизвестно, позвонит ли теперь вообще. У Ани впервые появилось какое-то чувство виноватости перед собой. Словно она сделала что-то нехорошее и не хочет себе в этом признаваться. Поэтому ей хотелось встретиться и поговорить с Тамарой. всё же Тамара была старше её, но дело было даже не в возрасте. Тамара по своей сути и по характеру была как бы взрослее, осторожнее, опытнее. Вообще, девушки, которым сильно покровительствует Сатурн, чаще всего бывают рассудительными, сдержанными, трудолюбивыми и серьезными. Именно такой человек сейчас и требовался Ане. Сама Аня была по знаку Зодиака "Рыба". Она, как все девушки "Рыбы", хорошо понимала все красивое, эмоциональное, чувственное. Но чувства Ани чаще всего преобладали над рассудком, эмоции побеждали разум. Аня подсознательно понимала, что сейчас ей требовался опытный, осторожный советник, ум которого умел бы управлять чувствами, а не наоборот. Впрочем, как и всем людям этого ранимого, романтичного и чувствительного знака - "Рыбы".
Тамара именно такой и была. Поэтому Аня, почувствовав шаткость своего положения, решила встретиться с Тамарой, обо всем рассказать ей и выслушать её мнения на этот счет.
Тамара раньше жила с родителями в Улисе, в военном городке морской базы подводных лодок. После того, как её отца перевели в Комсомольск-на-Амуре начальником штаба бригады, Тома не захотела уезжать из Владивостока, и сняла комнату там же, в Улисе. Здесь ей было всё знакомо и привычно. Хозяйка квартиры, Пушкарева Мария Герасимовна была добрая и заботливая женщина. Тамара подружилась с ней и долго у неё жила. Но всё же Улис находился далеко от университета, где она училась, и Тамара решила переехать поближе к нему. Она нашла недорогую комнату возле университета и вскоре собиралась переезжать туда. Пока же она по-прежнему жила на улице Героев Тихоокеанцев. Вместе с ней в этой квартире жили у хозяйки собачка Шарка и кот Мурзей, с которыми она сразу подружилась.
К счастью Ани, Тамара была дома и обрадовалась Ане.
- Привет, вот хорошо, что ты приехала. Проходи, раздевайся. Я всё собиралась к тебе съездить, да в университете сейчас много надо сдавать. Скоро уже сессия, вот и приходится шевелиться. У тебя тоже небось так?
- Конечно. Столько всяких переводов задают, что и не знаешь, как все успеть, - ответила Аня, и возмущенно добавила - каждый преподаватель хочет, чтобы по его предмету побольше знали, и задает, старается. А тут не знаешь, что делать. Всё как успеешь? У вас также?
- Также – с улыбкой подтвердила Тамара - тоже стараются задавать побольше. Иди в комнату, я сейчас на кухне закончу и подойду к тебе. Мне там домыть тарелку осталось.
Аня разделась в прихожей, повесив свою куртку на вешалку, сняла обувь и прошла по коридору в комнату, где жила Тамара. Проходя по коридору, она увидела сидящую на диване в большой комнате Марию Герасимовну. На коленях у неё лежал кот Мурзей и заинтересованно смотрел на Аню своими зелеными глазами. Аня поздоровалась с хозяйкой, так как была уже знакома с ней.
- Здравствуйте, Мария Герасимовна, отдыхаете?
- Здравствуй, Анечка, - приветливо ответила та, - вот сижу, думаю, за что взяться. Белье надо погладить и в магазин сходить. Да вот кот улегся на колени, и никак не уходит, мне встать не дает.
- Давайте я его возьму на руки у вас.
- Бери, а то он уходить не хочет.
Аня взяла с колен Марии Григорьевны теплого тихонько мурлыкающего кота, и, поддерживая его левой рукой, положила на плечо. Правой его стала легонько гладить и прошла с ним в комнату.
Комната, в которой жила Тамара, была небольшой, с одним окном на улицу. В комнате стояла кровать, книжный шкаф и письменный стол, шифонерчик под одежду. Комната была чисто вымыта, убрана. По всему чувствовалось, что здесь живет девушка, так как на спинке стула висели платья, на подоконнике стояло зеркало, возле которого лежали всякие тюбики с кремами, щеточки и пузырьки с лаком для ногтей. На столе лежали книги, ручки и толстые тетради. Точно такие же, как и у Ани, у которых она записывала лекции в университете.
Зайдя в комнату к Тамаре, Аня тут же увидела лежащими на кровати два, как ей показалось, журнала с яркими обложками. Красивые обложки тотчас привлекли Аню.
- Том, а что это у тебя за журналы лежат на кровати?
- А, это не журналы. Это рекламные проспекты косметики. Кажется, Орифлейм. Мастерская красоты.
- Мастерская красоты? – заинтересованно переспросила Аня, - надо посмотреть, что там такое.
- Возьми, посмотри, конечно, – сказала Тамара и добавила: - они там рекламируют всякую косметику для ухода за кожей, для макияжа, для ухода за телом и волосами. Потом ещё аксессуары для макияжа, разные щеточки, губную помаду, крема. Мне там одна щеточка для нанесения туши на ресницы понравилась. Такая уматная. Они так и пишут – уникальная завивающая щеточка. Я такую у Женьки Абакумовой с нашей группы видела. Она красивая девчонка, у неё ресницы длинные.
Аня села на стул, стоящий рядом с кроватью, бережно положила на кровать кота, и взяв журнал, стала его листать, переспросив Тому:
- Какая щеточка, на какой странице?
- Там, где аксессуары для макияжа.
Аня быстро перелистала журнал, нашла нужный раздел, но щеточек там не было.
- Тома, тут только маникюрные наборы. Губки для макияжа, кисточки для нанесения теней, кисточки для пудры и румян, щипчики для загибания ресниц. А щеточек нету…
- Как нет, - переспросила Тамара, – есть, смотри на другой странице.
Аня не спеша, рассмотрев все рисунки и фотографии, перевернула страницу. Посмотрев её, она опять повторила.
- Тома, здесь всё уже для губ. Помада - карандаш, жидкий блеск для губ, тональное средство. Вообще вот этот блеск для губ интересный. Он зрительно придает губам больший объем. К тому же ещё увлажняет и смягчает кожу губ.
- Зачем тебе этот блеск, – с удивлением переспросила Тамара, - у тебя и так губы объемные. А щеточку ты смотри ещё на следующей странице. Нашла?
- Сейчас, – ответила Аня, листая журнал, – а, вот, вижу. Так она вместе с тушью продается. Интересно, тушь какая-то водостойкая. Легко удаляется с помощью Двухфазовой жидкости для снятия макияжа. Надо будет себе купить такую тушь. Я прошлой осенью под дождик попала, зонтик забыла. Так у меня тушь с ресниц смыло, глаза щипало. Иду, а слёзы ручьём из глаз, ничего не вижу. Хорошо хоть тогда домой шла.
- У них там в этом проспекте есть тушь для особо чувствительных глаз. С каким-то витамином Е. Вроде как бы защищает глаза в таких условиях, и уже щипать не будет. Посмотри раздел « Деликатный выбор для чувствительных глаз».
Аня вновь полистала журнал и, найдя нужный раздел, посмотрела его и сказала:
- Правда есть, нашла. Обладает кондиционирующими свойствами и защищает от негативного воздействия окружающей среды. 8 мл, – прочитала Аня.
Тамара, закончив все дела на кухне, зашла в комнату и села рядом с Аней. Посмотрев тоже на открытую страницу, она сказала:
- А цвет черный и синий. Интересно, как это будет выглядеть – синие ресницы.
Аня, не ответив Тамаре, полистала дальше журнал и стала внимательно просматривать раздел «Ногти». Почитав немного, она сказала:
- Мне не очень нравится этот лак - «Классика». У него цвета какие то бледные, неяркие. Вот если только «Пастельный» или «Персик». Вообще, мне больше нравятся фиолетовые оттенки. А тебе?
- Мне больше понравился «Фруктовый щербет» и цвет «Манго». У них там дальше рекламируют дезодоранты, туалетную воду, крем для тела. А дальше идут шампуни для волос и лосьоны. Вот эту пену для ванн я уже покупала. Она хорошая, душистая.
- А вот такую щетку – пемзу для ног я уже видела на базаре у китайцев, – сказала Аня, показав на фотографию щетки в рекламном проспекте, и перевернула лист.
- Это уже здесь губные помады идут, – сказала Тома.
Аня внимательно рассмотрела фотографии и заинтересованно произнесла:
- Какая красивая эта помада - «Розовый кристалл». Я такую себе обязательно куплю.
Долистав до конца журнал, Аня отложила его в строну, и, откинувшись на спинку стула, сказала Тамаре:
- Ты знаешь, Том, оказывается, Сергей ушел служить в армию. В десант.
- Как же так? – удивленно переспросила Тамара, - он же учится на дневном отделении. Его что, отчислили?
Тамара хорошо знала о любви Сергея к Ане и их отношениях. Знала она так же и о том, в каком положении оказалась Аня, познакомившись с Иваном. Всётаки она была близкой подругой Ани, и поэтому у Ани не было тайн перед Тамарой. Пригласив Аню тогда в ресторан с собой, где Аня познакомилась с Иваном, Тамара считала себя в какой–то мере причиной разлада Ани с Сергеем, и того сложного положения, в котором оказалась подруга. Зная о симпатии Ани к Сергею, Тома удивилась тону, с каким Аня сказала ей об этом.
- Нет, его не отчисляли, - ответила Аня с сожалением, – он сам попросился, добровольно ушел в десантники. Он сейчас в Хабаровске служит.
Услышав, что Сергей ушел служить добровольно, Тамара поняла, почему он это сделал, и с оттенком вопроса, словно спрашивая, сказала:
- Это чтобы не мешать тебе с Иваном?
- Не знаю, – немного с раздражением ответила Аня, – я думаю, что он сам себя испытать хочет, и других тоже. Ушел, и даже «до свидания» не сказал, как будто это так и надо. Ну и пусть.
То раздражение и скрытая обида, прозвучавшая в голосе Ани, указали Тамаре на то, что Аня всё же сожалеет о том, что так произошло, и Сергея теперь нет с ней рядом.
Тамара почувствовала, что эта обида на Сергея у Ани может теперь повлечь за собой такие поступки Ани, которые будут в отместку Сергею, и Аня может наделать каких-то глупостей. Догадку её тотчас подтвердила Аня, сказав ей о своей ссоре с Иваном.
- Я к тому же ещё и с Иваном поссорилась недавно, - заявила Аня.
- Вот тебе на! Как это так, он вроде мирный, терпеливый…
- А я сама не знаю, как это получилось, - в раздумье сказала Аня, - вот нашло что-то на меня, и всё тут. Да ещё знаешь, как получилось? Он приехал за мной после занятий к университету, позвонил, ждет. А я не могу сразу уйти, мне книгу сдать в абонемент надо, а там очередь, платить за просрочку заставили. Я то в кассу, то назад, и везде, как на зло, очереди. Бегала по всему университету, как белка, села к нему в машину, а он мне: ’’Я тебя жду, жду. У меня бизнес, совещания всякие. ’’Я говорю ему, очереди везде, книгу сдать надо, а он свое: ’’Ты могла раньше сдать её, я уже целый час тебя жду, а ты...’’ Ну и я, такая – что, теперь всё по минутам считать будешь, и вообще...Взяла и ушла от него. Выскочила из машины и в автобус.
Рассказывая Тамаре о случившемся, Аня немного приукрашивала свои действия, и, наоборот, действия и слова Ивана старалась представить нехорошо. всё же подсознательно она понимала, что была не права. Аню не покидало чувство вины за случившееся, и, поскольку она все-таки была честная и порядочная девушка, угрызения совести её беспокоили. Поэтому, стараясь убедить себя в своей правоте, и тем самым заглушить эти упрекающие её голоса своей совести, она рассказывала именно так, стремясь получить одобрение своих действий и сочувствие своей авторитетной подруги.
В душе любого человека всегда есть совесть. Это, пожалуй, даже одно из наиболее существенных его отличий от животных, то, что возвышает человека над всем живым. Она присутствует с ним всегда, везде и всюду. И чем выше духовный уровень человека, тем громче и решительнее в нем звучит этот голос совести. Вообще, Совесть- это есть мера адекватности действий человека Добру и Злу, движений души человека. Бесстрастный щётчик добра и зла действий его, указывающий человеку, что этот его поступок не хорош, а вот этот хороший, добрый, светлый. В душе даже самого отъявленного негодяя совесть всегда есть, и измеряя его поступки, указывает ему на их низость и подлость. Вот почему даже убийца никогда не скажет, что он убийца, убил человека. А скажет так, чтобы не вступать в прямой конфликт с совестью, например: “Я - киллер”, ’’Завалил’’, ’’Вырубил’’, ’’Замочил’’, ’’Убрал’’, ’’Пришил’’, и так далее, и тому подобное, но сказать прямо – убил, зарезал, застрелил – совесть не позволяет это даже ему.
Совесть- это наш высший, бессмертный и неподкупный контролер души, инструмент прямого действия на душу человека светлых высших сил, Бога. Это божественное в человеке, его полюс доброго, светлого. Именно совесть дает нравственные и душевные страдания духовно развитому человеку в случае совершения им недобрых, нечестных или непорядочных поступков. Скорее всего, такие же страдания, только усиленные, испытывают грешники в аду, души тех самых негодяев и мерзавцев, которые при жизни на земле не вняли голосу своей совести.
Человек высокого духовного уровня строго следует указаниям своей совести и действует таким образом, чтобы не нарушать законов её даже в сложных ситуациях, в испытаниях зла, лжи и похоти, в искушениях денег, власти и славы.
Аня с Томой были нравственно развитыми личностями, совесть которых не пряталась у них на задворках. Именно поэтому Аня и искала сочувствия и оправдания своим действиям у Томы.
Oднако, Тома тоже не хотела, как говорят, «брать грех на душу». Она понимала, что Аня поступила так в отместку самой себе, и в её ссоре с Иваном большая часть вины лежит все-таки на ней. Поэтому Тамара неодобрительно заметила Ане:
– Но он действительно много бывает занят. У него же предприятие, бизнес. Тебе надо было сдержаться.
– Я что, должна была от него выслушивать всякие уточнения и нотации, и при этом ещё просить у него прощения? - чувствуя не согласие с ней Тамары, уже с раздражением ответила Аня, и с вызовом добавила: - я не хочу, чтобы он читал мне всякие наставления.
- Если ты задержалась, то что тогда обижаться на него? – спокойно переспросила Тамара.
- Я и не обижалась, – ответила Аня немного обиженным тоном, – я вообще ни на кого не обижаюсь. Пусть делают всё, что хотят. Пусть служат в армии, пусть занимаются бизнесом, пусть что хотят, то и делают. А у меня сейчас сессия скоро, и мне надо учёбой заниматься.
Уловив опять в голосе Ани нотки раздражения и досады за случившееся, Тамара поняла, что Аня не хочет считать себя виноватой в чём-либо. Значит, Аня и дальше может поступать во вред самой себе, как бы уже в отместку и Сергею, и Ивану. Поэтому Тамара подумала, что надо теперь внимательно следить за Аней и удерживать её от возможных опрометчивых поступков, продиктованных обидой.
Довольно скоро её опасения подтвердились, и Тамаре несколько дней спустя действительно удалось в последний момент удержать Аню от такого безрассудного поступка, который грозил ей потерей девичества.
- Ты с Иваном после этого не встречалась? – спросила Тома.
- Он даже не звонит мне. Раньше каждый день звонил, а сейчас молчание. Дела всё, наверно, - с нотками сожаления и упрёка ответила Аня.
Звонок в двери прервал разговор девушек. Открывать двери пошла хозяйка квартиры, Мария Герасимовна, которая в это время была на кухне. При этом кот Мурзей, услышав звонок, спрыгнул мягко на пол и торопливо побежал к двери, так что только его пушистый хвост мелькнул в коридоре. Открыв двери ключом, торчащим в замке, Мария Герасимовна увидела стоящим в дверях Михаила.
- Здравствуйте, – не торопясь, поздоровался он, – а Тамара дома?
- Здравствуйте, – немного торопливо ответила Мария Герасимовна, и чуть замялась, не зная, что ответить
Мария Герасимовна не знала, как отнесётся к визиту Михаила Тамара, и ей трудно было понять, как ответить Михаилу. Вдруг Тамара не захочет видеть Михаила и показывать, что она дома. Тогда сказав, что она дома сейчас, Мария Герасимовна подведёт её. Поэтому она, виновато улыбнувшись Михаилу, сказала
- Сейчас пойду посмотрю, я недавно домой пришла. Вы подождите, пожалуйста.
Михаил понял её, и, улыбнувшись, ответил:
- Хорошо, хорошо, я подожду.
Мария Герасимовна пошла в комнату к Тамаре, а кот Мурзей, подойдя к Михаилу, с любопытством обнюхал его и, усевшись рядом, стал внимательно рассматривать его в ожидании дальнейших событий.
Девушки тоже слышали звонок в дверь, и, притихнув, прислушивались к разговору хозяйки, пытаясь понять, кто это пришёл и к кому. Тамара скорее почувствовала своим женским чутьём, что пришли к ней, чем поняла из разговора.
- Это, наверно, Миша пришёл, – сказала она Ане, и, встав со стула, вышла из комнаты навстречу Марии Герасимовне.
- Там к вам пришли, – увидев её, сказала хозяйка.
- Спасибо, не беспокойтесь, я иду, – ответила Тамара и, подойдя к приоткрытой двери сказала Михаилу:
- Привет, заходи. А у меня в гостях Анечка.
- Здравствуй, – довольно улыбаясь Тамаре, ответил Михаил
Сняв в прихожей обувь, он прошёл за Тамарой в её комнату. Увидев Аню, он, также улыбаясь ей, поздоровался.
- Здравствуй, Аня. Вот хорошо, что ты тоже здесь. Мне как раз надо было вас обоих увидеть.
- Зачем? –поздоровавшись, с любопытством спросила Аня.
Почувствовав любопытство девушек, Михаил захотел подразнить их и не говорить сразу о цели своего визита.
- А я соскучился по вас. Когда вы вместе, на меня это благотворно действует. С удвоенной силой, – улыбаясь сказал он.
Однако Тамару не так-то просто было разыграть. Она внимательно посмотрела на Михаила и тоже интригующе сказала:
- Говоришь, соскучился? Ну, ну. Только снова если соскучишься, можешь здесь не найти нас. Я отсюда скоро переезжаю.
- Переезжаешь? - удивлённо и встревожено переспросил Михаил, – а куда?
- А вот этого я тебе не скажу, пока не скажешь, зачем хотел нас увидеть, – с улыбкой ответила Тамара.
- Скажу, скажу, – быстро согласился Михаил, – вы приглашаетесь на шашлыки ближайшую субботу, воскресенЬе.
- На шашлыки? – удивлённо переспросила Аня: – а куда именно?
- Да, - подтвердил Михаил, – едем компанией на машинах к Валере на заимку. Валера приглашает тебя, Аня, персонально. Говорит, что обещал научить тебя стрелять из ружья и пистолета.
Аня тотчас же вспомнила охотника, который танцевал с ней в ресторане и приглашал её на охоту. Первой реакцией её было желание отказаться от поездки. Но тотчас же она вспомнила, что Сергея теперь нет рядом, он служит в армии. Иван ей не звонит, и она подумала, что она сейчас, в конце концов, свободный человек, и вольна в своих желаниях. Валерий тоже интересный мужчина, и она подумала, что не стоит отказываться от этой поездки.
- А где эта заимка? – переспросила Тамара.
- В тайге, далеко от города. Там у Валерия база, он оттуда на охоту ходит. Часа три – четыре езды. С нами ещё поедет Геннадий со Славкой и их девушки. Валерий берёт с собой охранника и оружие. Поедемте, развлечётесь, постреляете, шашлыков отведаете.
- Не знаю, – неопределённо сказала Тамара, - ты поедешь? – прямо спросила она Аню.
Аня на минуту задумалась, не зная тоже, что ей отвечать, поскольку всё было для неё немного неожиданно. Михаил это расценил, как нерешительность её, и стал уговаривать, боясь, что если Аня не поедет, то Тамара тоже откажется ехать с ним.
- Соглашайся, Анечка, Валера очень хочет тебя увидеть. Всё равно Иван твой в Москву уехал надолго, так что поехали.
- А что, Иван в Москву уехал? – удивлённо переспросила Аня.
- Да, он в командировке в Москве. Я ему звонил, хотел тоже пригласить, но секретарша ответила, что он уехал недели на две. Так что ты свободный человек. Поехали?
То, что Иван уехал в Москву и даже не позвонил ей, Аню обидело и рассердило. Значит, подумала она, поссорились всерьёз. Ну и пусть. Тогда она поедет на шашлыки. Назло им всем поедет. И Сергею, и Ивану.
- Хорошо, - с вызовом сказала Аня, - я поеду.
Михаил, весело беседуя с девушками, как-то забыл, что Тамара хотела сказать ему, куда она переезжает, и, уходя, не спросил её об этом. О чём ему потом пришлось сильно пожалеть.
Глава 19
Азарт – чувство не совсем понятное. Кто скажет, что такое азарт? Почему порой нормального человека вдруг разбирает поступать так, как он никогда бы в здравом уме не поступил? Почему порой, вступая в игру, человек безрассудно проигрывает в какие-то считанные часы, или вовсе минуты, всё своё нажитое годами упорного и тяжелого труда состояние? Что происходит с человеком?
В основе таких поступков, продиктованных азартом, лежит обыкновенное стремление человека к счастью, материальному благополучию, удовольствию. Истина, как всегда, банальна и проста. В мировоззрении человека создается иллюзия шанса, возможность испытать свою судьбу на счастье, выигрыш, удачу. «А вдруг! Вдруг повезет. Вдруг улыбнётся Госпожа Удача. Вдруг я такой необыкновенный, счастливый! Минута, и…»
Именно желание испытать себя, проверить свои силы на удачу, чувство азарта подтолкнуло Аню дать согласие на эту поездку. Умом она понимала, что Валерий старше, взрослее её и имел дело уже не с одной женщиной. Это был уже полностью сложившийся мужчина. Опытный и бывалый, что называется, «стрелянный воробей». При том при всём не женатый, и свободный в своих поступках с женщинами. Вот как раз то, что охотник был свободный, и подтолкнуло Аню испытать свои силы, попробовать на нём свою власть. Пофлиртовать не с мальчишкой – студентом, а с взрослым, опытным мужчиной. Подобно тому, как познакомившись со знаменитым доктором, всегда хочется чтобы он осмотрел тебя, или любому шахматисту хочется сразиться сразу с чемпионом мира по шахматам - вдруг обыграю, вдруг я такой талант, что … Хотя, впрочем, сразиться с чемпионом мира по боксу или встретиться с опытным патологоанатомом желания почему-то ни у кого не возникает.
Валерий был весьма подходящим объектом для пробы сил Ани. Вот бывают на свете мужчины, которым женщины всё прощают. Будут они пьяницы, бездельники или наоборот, будут профессионалы, предприниматели. Будут молодые или старые, богатые или бедные. Будут холостые или женатые, разведенные или семейные, а благосклонность женщин к ним пожизненная. А всё почему так? Да потому, что в жизни таких мужчин женщины – самое главное. Это их извечная цель в жизни, и в любой женщине, девушке они прежде всего видят женщину, девушку, а уж потом всё остальное. Где бы такой мужчина ни находился, но если рядом с ним есть женщина – это им замечается сразу. А если женщина или девушка красива, молода, привлекательна – тогда и вовсе она сразу становится центром его повышенного внимания и всё остальное становится как бы не существенным для него. Конечно, какой мужчина не обратит внимание на красивую девушку или женщину, если он действительно мужчина. Но внимание мужчины может быть разным. Кто-то тихонько, не привлекая внимания разглядывает её прелести, в своем воображении раздевая эту женщину в удовольствии. Кто-то, забыв обо всем на свете, даже о приличии, в упор рассматривает всё её женское, смущая таким взглядом девушку и вызывая у неё лишь желание прикрыть себя, одернуть платье и поплотнее сжать коленки, потому что кроме плотского, животного в этом взгляде больше ничего нет. Нет живого, человеческого, контактного. Такого, чтобы душа раскрывалась, чтобы сердце от волнения в удовольствии замирало, такого, за которое и жизни-то не жалко.
Мужчины же, к которым принадлежал Валерий, так никогда не поступают. Они не делают из своих увлечений тайны. У них всегда готова для женщин шутка, улыбка, интересный рассказ или анекдот. Их отношение к женщинам часто рыцарское, благородное, возвышенное. Порой даже в истории их имена сохраняются наравне с известными политиками, учёными, артистами. Проходят годы, века, а так и не меркнет слава Дон – Жуана, Казановы, Д’Артаньяна, Дон-Кихота. Как тут было не увлечься Ане азартом, проверить свои женские чары на таком полноценном мужчине?
Справедливости ради надо заметить, что Валерий не был каким-то ловеласом, все мечты которого сводились лишь к тому, как бы завлечь в постель очередную женщину. Просто всё, что касается общения с женщинами, ему было интереснее всего. И как только он встречал женщину или девушку, отличающуюся от той, что он знал раньше, то ему хотелось познакомиться с ней и понять, как она проявляет себя с мужчинами в любви. Встречая блондинку или брюнетку, он всегда думал о том, что ведь кого-то она ласкает, кто-то её целует и обнимает, и ему хотелось понять особенность именно этого типа женщины, отличие её поведения в любви. Он всегда находил что-то привлекательное в фигуре любой женщины, и это тоже его притягивало, по мужски волновало.
У этой была такая тонкая талия, у этой такой шикарный бюст, а эта имела такие округлые бёдра, и Валерий не мог удержаться от того, чтоб хотя бы не заговорить с такой красавицей, познакомиться или, в крайнем случае, просто пообщаться.
Вообще, чувства любви у мужчин формирует Венера. И от того, в каком знаке Зодиака у мужчины в гороскопе она будет, такого же качества будет и влечение мужчины к женщине. Будет Венера в Овне - мужчина захватчик в любви, нетерпелив, эгоистичен, как и все Овны. Венера в Тельце даёт мужчине желание растянуть удовольствие, не торопиться, как не тороплив и основателен любой Телец. Венера в Близнецах заставляет быть мужчину разговорчивым, любопытным, контактным в любви, как и все Близнецы. Здесь задача накопить как можно больше информации в любви, в общении с женщинами. Именно так было у Валерия, и именно этим объяснялся его повышенный интерес к Ане вначале, когда он встретил её в ресторане. Тогда он как-то по привычке весело пообщался с ней, потанцевал, и в танце, под конец его, шутливо, но крепко прижал к себе Аню, смутив её. Однако, почему-то потом он всё чаще вспоминал её. Чем-то Аня запала ему в душу, и он никак не мог отделаться от желания встретить её ещё раз, покружить с ней в танце, перекинуться весёлой шуткой и увидеть, как её большие синие глаза, мягкие красивые губы расцветают в улыбке радости. Собственно организовал Валерий эту поездку только потому, что хотел ещё раз увидеть Аню и узнать её поближе, побыть вместе с ней.
Выехали они на трёх джипах. Джипы были большие, чёрные, с разными «наворотами» - блестящими хромированными дугами, какими-то лестницами сзади, с противотуманными фарами. Со стороны их можно было принять за какой-нибудь правительственный кортеж. Первый джип вёл сам охотник. Это был просторный «Мицубиси – Паджеро», внедорожник. Высокие рубчатые колёса придавали ему какой-то внушительный вид. Спереди машина была хорошо защищена толстыми хромированными дугами, а сзади на ней висело большое запасное колесо. Второй джип был какого-то полицейского вида, «Нисан – Патрол». Он тоже был защищён дугами спереди и сзади, но впереди у него ещё была закреплена лебёдка с катушкой троса. Третья машина была также со всеми ведущими колёсами, просторная «Тойота – Лэнд Круизер Прадо», которая напоминала Ане микроавтобус. За рулём второй машины сидел Геннадий с Татьяной, которых Аня видела впервые и с ними совсем была не знакома. На заднем сиденье в этой же машине сидел Вячеслав с Ириной, которых она уже немного знала, познакомившись на вечере в ресторане. Третью машину вёл Михаил, рядом с которым сидела на первом сиденье Тамара.
Сама Аня ехала тоже на переднем сиденье в первой машине рядом с охотником. На заднем сиденье их машины сидел охранник, одетый в зелёную камуфляжную одежду с пистолетом в кобуре на поясе. Кроме того, Аня уже знала, что в багажнике машины лежит ещё какое-то охотничье оружие. Это оружие было каким-то особым и им очень гордился сам охотник. Им пришлось довольно долго попетлять по городу, прежде чем они выехали из него.
Владивосток - это крупный промышленный центр, порт, куда сходятся все морские пути востока России. Широко и замысловато раскинулся он, вокруг бухты «Золотой Рог» и залива «Петра Великого». Десятки и сотни машин убегают из его портов с грузами отсюда до Хабаровска, Комсомольска-на-Амуре, Биробиджана, растекаясь по Приморью и всему Дальнему Востоку. Аня давно уже не выезжала из города и с удовольствием смотрела на мелькавшие за окном знакомые и не знакомые улицы, парки, скверы. Всё-таки она родилась здесь, во Владивостоке, и это был её родной город, страна её детства, юности и она очень его любила.
Промелькнули за окном проспекты, площади, виадуки, и на выезде из города лес стал подступать к самой дороге. Всё чаще стали попадаться у дороги вывески санаториев, пансионатов, домов отдыха. Здесь, на краю города, на выезде, возле самого моря совсем нет промышленных предприятий. Раньше это была загородная зона, куда приезжали отдыхать горожане. Но город так стремительно строился, что теперь подступил вплотную к этим заповедным местам и все эти дома отдыха, кэмпинги и базы отдыха стали теперь его окраиной.
В одном из таких домов отдыха Аня даже однажды отдыхала с мамой по путёвке, полученной мамой в профсоюзном комитете на работе, и когда промелькнула вывеска этого дома отдыха, она с радостью заметила Валерию:
- Смотри, дом отдыха «Лазурный». Я там с мамой была. Давно правда.
- Понравилось тебе там?- желая сделать приятное Ане, улыбаясь, переспросил тот.
- Конечно. Там такой хороший пляж, там так всё красиво.
Увлёкшись воспоминаниями о том, как она отдыхала, Аня повернулась к Валерию и стала рассказывать:
- Знаешь, там такой хороший лес, родничок. И в этом лесу проложены асфальтовые аллейки с лавочками. И что самое интересное - там белки лесные живут. Их можно кормить прямо с рук. Они недоверчивые такие, сразу боятся подходить. У них хвосты пушистые, а передние лапки прямо как ладонь у человека, только маленькие. Ко мне две белочки подходили всё время. Я даже стала узнавать их.
- А они тебя?
- Я думаю, наверное, тоже. Одна потом ко мне всё на колени забиралась. Сядет на коленку, и прямо у меня с ладони берёт орешку, раскусывает и кушает. У неё такая мордочка хорошенькая и озабоченная. Она так деловито, аккуратно щёлкала орешки. Я ей горсточку подставлю, а она лапками возьмет, и щёлкает. Прямо как человек. Держит перед собой и кушает. Потом возьмет с собой и убежит. Потом опять прибежит, на коленку сядет и снова кушает. Наверно, в дупло про запас носила, на зиму. Так интересно с ними было. Ей нравилось у меня на коленях сидеть…
Охотник на секунду отвёл взгляд от дороги, понимающе и красноречиво посмотрел на открытые колени сидящей рядом Ани, и, смеясь, заметил:
- С такими коленями, как у тебя, кому хочешь будет приятно иметь дело.
Аня смущённо улыбнулась, по привычке одёрнула край платья, чуть прикрыв весьма открытые её колени, поняв, на что намекает Валерий.
Заимка, на которую приехали Аня с Тамарой, стояла в живописной приморской тайге. Здесь стояли две небольшие избушки и довольно солидный двухэтажный бревенчатый дом, огороженный лёгким забором из жердей. Раньше это была база охотничьего хозяйства. Отсюда охотники-промысловики уходили в тайгу на промысел зверя. С развалом союза и централизованного управления это охотничье хозяйство само собой распалось. Валерий купил эти заброшенные в тайге домики почти за бесценок и превратил их в свою загородную базу отдыха. Дома сторожил старый охотник с двумя собаками, бывший егерь, которому Валерий платил за это и с ним же отсюда он уходил на охоту. Старая, почти заросшая просёлочная дорога доходила до большого дома и, уткнувшись в него, заканчивалась. Несмотря на то, что дорога была уже давно заброшенной, мощные японские джипы-внедорожники, защищённые стальными дугами, легко прошли по ней, смяв небольшие кустики, выросшие на дороге, и раздвигая ветки дугами. Остановились на заросшей травой площадке возле большого дома, где, видимо, раньше располагалась контора. Две лохматых, довольно крупных собаки с лаем выскочили из-за дома, но увидев выходящего из машины Валерия, узнали его и обрадовано завиляли хвостами. Тот потрепал их за уши и, увидев, что собаки настороженно смотрят на остальных выходящих мужчин, строго сказал им:
- Свои, нельзя. Свои, – и тут же позвал Аню из машины: – Аня, выйди сюда, не бойся. Я их познакомлю с тобой.
Аня немного помедлила, боясь собак, но потом осторожно вышла из машины и робко встала возле неё. Охотник подвёл к ней собак и так же строго и настойчиво повторил:
- Свои, знакомься, хозяйка.
Собаки тихонько, с такой же опаской подошли к Ане и тщательно её обнюхали. И кода Валерий опять повторил
- Свои, хозяйка, хозяйка.
Собаки несмело стали вилять хвостами, и Аня, тоже осмелившись, погладила ближайшую к ней собаку. После этого эта собака тотчас завиляла сильнее хвостом, признав Аню, и преданно посмотрела ей в глаза. Валерий на всякий случай приказал охраннику, которого собаки тоже узнали, закрыть собак и проводил девушек в большой бревенчатый двухэтажный дом, а собак привязать. Следом за ними в дом с шумом ввалились мужчины, неся в руках сумки, пакеты и оружие.
Знакомить Тамару с собаками Валерию не пришлось, потому что к собакам у Тамары была давняя привязанность и собак она любила. Во время её детства район Улиса, где они жили, был дальней окраиной Владивостока, и к их дому, стоявшему недалеко от военно-морской базы, вплотную подступали леса. Все собаки этого района были её. Она знала каждую собаку, хоть просто уличную дворнягу, хоть домашнюю, и все собаки лично знали Тамару. Даже огромные овчарки, охранявшие склады базы, тоже знали её, и она их. Охрана складов, молодые улыбчивые моряки, знали, что Тамара – дочь капитана первого ранга, и не препятствовали её общению с собаками, охранявшими склады. Уходя гулять по лесу, Тамара, тогда ещё тринадцатилетняя девчонка, подходила к колючей проволоке складов и звала к себе овчарок. Те с радостью бежали к ней, пролезая под проволокой. Взяв с собой две – три овчарки, она отправлялась гулять по лесу под такой надежной охраной, и собаки с удовольствием гуляли с ней. Тамара никому не позволяла обижать собак, и горе было мальчишке, кинувшему камень или палку в собаку на её глазах. Все собаки округи также платили ей своей любовью. Однажды кто – то сильно ранил уличную собаку. Истекая кровью, ночью собака смогла дойти до дома Тамары и из последних сил поскулила под дверью. Тамара, к счастью собаки, была дома, и услышала её. Она немедленно подняла на ноги всю семью и соседей. Отец с её братом внесли собаку и положили на подстилку. Мама с соседкой достали бинты и мази, обработали раны и забинтовали собаке пораненную лапу. Дружными усилиями всех и заботой Тамары собака была вылечена, хотя потом долго прихрамывала на больную лапу. Поэтому Тамара без всякого страха подошла к этим собакам, словно к своим давним знакомым, и собаки, обнюхав её, тотчас признали её за свою, как и Аню.
Заимка, на которую они приехали, девушкам понравилось. Вокруг двух избушек, дома и небольшой полянки сразу начинались заросли кустарника, а чуть дальше стояли деревья. Бурная приморская тайга расстилалась вокруг до самого горизонта, вплотную подступала к заимке и у них было такое впечатление, словно они попали в глухую заброшенную деревушку. Особенно об этом напоминал старый бревенчатый колодец с небольшим навесом над срубом.
С дороги решили пообедать. Печку не стали затапливать. Выложили бутерброды, открыли консервы, достали пакеты с соками, весело и плотно покушали. После обеда весёлое настроение усилилось, хотелось развлечься, и охотник предложил пойти пострелять. Ему не терпелось показать своё оружие. Все согласились, и, забрав с собой целый арсенал – пистолет, два карабина и двустволку с патронами, отправились на стрельбище. Собственно, это было не стрельбище, а просто открытое место с небольшим холмиком в конце. Когда – то здесь прошёл бульдозер, сгрёб землю и оставил её холмиком у леса в конце. Валерий у этого холмика установил старый пень и несколько жердей, так, чтобы пули не улетали в тайгу, а попадали в землю холмика. На пенёк поставили консервную банку, а на жерди закрепили мишени.
Первой стрелять было предложено Ане, как самой красивой девушке. Охранник зарядил карабин, показал, как с ним обращаться, и отдал его Анне. Аня послушно взяла его и, следуя советам охранника, стала стрелять по консервной банке. Однако, у неё ничего не получалось. Стрелять Аня совсем не умела и откровенно боялась оружия. Нажимая на курок пистолета или ружья, она во время выстрела закрывала глаза и даже чуточку вздрагивала, борясь с желанием левой рукой закрыть свое лицо. Особенно ей не нравилось охотничье гладкоствольное ружье – двустволка шестнадцатого калибра. Оно так сильно бабахало при стрельбе, что Аня, стрельнув из него один раз, напрочь отказалась стрелять из него еще. Конечно, о результатах такой стрельбы говорить не приходилось. Все это объяснялось не тем, что Аня была такая неумеха. Дело было совершенно в другом. Всетаки Аня была девушка, причем красивая, и её женской сути больше соответствовало созидание, чем разрушение. Высшие управители Ани, Луна и Венера, ставили ей задачу любви, удовольствия, рождения, вынашивания жизни, а не разрушения её. Оружие же по своей сути есть инструмент убийства, уничтожения жизни, которую ей предстояло в будущем вынашивать. Ей было более естественным держать в своих руках цветы, сумочки, и вообще всякие приятные и красивые вещи, маленьких детей. Поэтому любое оружие подсознательно вызывало у Ани всякие опасения, и ей совсем не хотелось держать его в своих руках,а тем более стрелять с него.
В отличие от неё, мужчинам оружие явно нравилось. Говорят, запретный плод сладок, и то, что оружие запрещено для многих, а они сейчас свободно им владели, доставляло дополнительное удовольствие мужчинам. Ко всему прочему, любой мужчина – это уже служитель Солнца и Марса, и хорошее владение оружием как бы автоматически входит в кодекс чести любого мужчины. Поэтому мужчины с удовольствием демонстрировали свое мужество, знания и умение владеть оружием таким хорошеньким девушкам. Непрерывно звучали выстрелы, клацали затворы, в разные стороны разлетались пустые стреляные гильзы, и в разговорах обсуждались приёмы стрельбы, достоинства и недостатки оружия.
Вячеслав стрелял первым. Он взял сначала пистолет и быстро расстрелял всю обойму. Однако, стрелок он был не сильный и лишь с пятого выстрела пустая консервная банка, установленная на пне, слетела с него и со звоном покатилась. Пока он вставлял вторую обойму, охранник заметил ему:
- Ты не торопись, на курок жми плавно, а то у тебя ствол подпрыгивает.
Михаил не стал стрелять из пистолета, поскольку у него самого пистолет имелся. Он сразу взял карабин «Сайгак», и со второго выстрела сбил консервную банку. Затем выпустил всю обойму в установленную на досках мишень. Результаты его порадовали.
Геннадий, наоборот, больше стрелял из пистолета и гладкоствольного ружья. Разумеется лучшие результаты показал сам охотник. Валерий взял карабин, не торопясь, прицелился, и с первого же выстрела сбил банку с пенька. Затем несколькими выстрелами ещё раз попал в неё, уже лежащую на земле. Следующий магазин он выпустил в мишень, и наблюдавший в бинокль охранник после каждого выстрела называл результат: «Десятка, десятка, девятка…»
Удивила всех Тамара. Таня и Ирина не хотели стрелять, и лишь с интересом наблюдали, как это делают мужчины, несмотря на то, что им предлагали пострелять несколько раз. Михаил, посоревновавшись в стрельбе с охотником, подошел к Тамаре, и, улыбаясь, протянул ей пистолет:
- Томочка, бабахни пару раз для интереса.
Все, стоявшие вокруг, ожидали от Тамары примерно такой же стрельбы, как и от Ани, хотя при этом все смотрели на Тамару с каким-то недоверчивым интересом, и даже в какой то мере с опаской. Недоверчивым, потому что от девушек, которым покровительствует Сатурн, можно ожидать проявления уменья в самых неожиданных обстоятельствах, потому что терпение, осторожность и точность – их главные качества. И Тамара в полной мере подтвердила это. Она спокойно взяла пистолет и обойму из рук Михаила, подошла к черте. Умело вставила обойму в рукоять пистолета и, передернув затвор, загнала патрон в ствол. Чисто по-женски она встряхнула головой и левой рукой убрала свой густой волос. Вскинув руку с пистолетом, она спокойно прицелилась, и в тишине с небольшими паузами раздалось три выстрела.
После первого же выстрела банка слетела с пенька. После второго она подпрыгнула на земле, после третьего и остальных выстрелов она так же каталась и подскакивала от попадавших в неё пуль. Перезарядив пистолет, Тома стала стрелять по мишени, и охранник, наблюдавший в бинокль за результатами её стрельбы, бесстрастно называл о попаданиях пуль в центр мишени. Результат стрельбы её был выше почти всех, кроме охотника, и донельзя удивил наблюдавших. Девушки уже с уважением смотрели на неё, а мужчины с удивлением.
- Вот это да! – первым обрел дар речи охотник, - да ты, случайно, не мастер спорта по стрельбе? – удивлённо спросил он Тамару.
- Нет, я стрелковым спортом не занималась, – улыбаясь, ответила Тамара.
- А где же ты так метко стрелять научилась?
- Есть такие места, – загадочно ответила Тома.
- Своди меня туда, я с тобой туда с удовольствием схожу!
Михаил тоже удивился умению Тамары так хорошо владеть оружием и стрелять из пистолета. Он никак не ожидал от неё этого. Но, немного подумав, Михаил вдруг сообразил, откуда у неё такое умение стрелять, и он доверительно сказал охотнику:
- Валера, ты знаешь кто её папа, и из какой она семьи?
- Откуда же мне это знать? Я же анкетных данных твоих подруг не спрашиваю…
- Она из семьи потомственных военных, из офицерской семьи. Её папа – командир атомной подводной лодки, капитан первого ранга.
- Елки зеленые ,– воскликнул с притворным страхом Валерий, - она небось и кортиком владеет не хуже пирата…
Все дружно рассмеялись, и, поддерживая веселое настроение, Валерий переспросил стоящих девушек:
- Так, а с семьи потомственного каратиста или шамана никого из вас нет?
То, что Тамара так хорошо стреляет, почему – то вызвало негативную реакцию у Ирины и Татьяны. Подождав немного, Татьяна заявила:
- Ну, хватит вам тут бабахать. Уже уши болят от этой стрельбы. Пойдемте лучше в лес, погуляем.
- Правда, хватит вам тут воевать, пойдемте, – поддержала её Ирина.
- Ну что, может, правда, хватит, – глядя на Валерия и Михаила, сказал Геннадий.
- Конечно, – согласился Вячеслав, посмотрев на Ирину, – девушки соскучились…
- Да что это вы так быстро уходить собрались, – немного недовольно возразил охотник, – я хотел вам ещё один карабин показать…
- Да ладно, Валер, хватит. Завтра ещё постреляем, – примирительно заметил Михаил, и тут же, смеясь, добавил – можешь вообще то оставаться, и пострелять еще. Мы тебе Аню в ученики оставляем. Научи её стрелять, как Тамара.
- Правильно, – поддержал Михаила Вячеслав – она ученица прилежная, а стреляет в белый свет, как в копеечку. Нехорошо, надо научить её.
Все остальные дружно поддержали эту идею, поскольку понимали, что Аня нравится охотнику, и он с удовольствием останется с ней один, поучит её стрелять. Причем эта дружная поддержка означала для Ани, что местная общественность желает того, и Аня не должна возражать или противится этому.
Охотнику также это предложение, естественно, понравилось, и он быстро согласился с этим.
- Ну ладно, вы тогда идите, погуляйте по лесу, а я поучу Аню стрелять. Коля, забери двустволку и один карабин. Пистолет и «Сайгак» оставь мне. Бинокль тоже забери. Мишень замени и банку снова на пенёк поставь, – добавил он.
Охранник поставил банку, заменил лист мишени, забрал оружие, и все вместе, весело разговаривая, пошли к дому. Валерий взял легкий автоматический многозарядный карабин, снял с него магазин, ловко набил его патронами и вновь вставил. Подойдя ближе к Ане, стал объяснять ей, как надо стрелять.
- Аня, когда целишься, совмещай мушку с прорезью на прицельной планке с мишенью. Когда стреляешь, на курок нажимай плавно, не торопясь. Если будешь резко давить, то ствол карабина поведёт, и ты промажешь. Давай попробуем, бери карабин.
Валерий взял в правую руку карабин, легко приподнял его и встал за спиной Ани, приставил приклад карабина к её правому плечу. Аня левой рукой взяла карабин снизу, а правой рукой за ложе, и указательным пальцем нащупала спусковой крючок карабина. Валерий продолжал держать правой рукой карабин и, словно желая помочь Ане, целился, наклонясь к её лицу.
- Вот видишь, прицельная планка, и в ней прорезь. Лови в неё мушку ствола, а потом мишень. Встань так, чтобы тебе было удобно. Совмещай прорезь, мушку и мишень. Получается? – переспросил он.
- Да, я вижу мушку и мишень, - тихо ответила Аня.
- Тогда плавно, потихоньку жми на курок.
Аня нажала несколько раз на курок и трижды подряд выстрелила.
- Не торопись. После выстрела ствол уходит вверх, и надо снова прицелиться перед следующим выстрелом. Давай ещё раз попробуем. Целься сейчас в банку.
Аня вновь прицелилась, и, не торопясь, снова выстрелила два раза, но банка так и осталась стоять на пеньке.
- Ань, ты когда стреляешь, не закрывай глаза, ты так не попадешь. Ствол уходит и ты мажешь, – заметив, что Аня закрывает глаза при стрельбе, сказал охотник, - ты не бойся, это очень надежный карабин. Давай снова попробуем.
Как ни уговаривал Аню Валерий, но Аня никак не могла преодолеть свою боязнь оружия, и перед выстрелом она инстинктивно сжималась. Желая как бы приободрить её, Валерий встал немного сбоку и позади, левую руку положил на талию Ане и слегка прижал её к себе. При очередном выстреле Аня, почувствовав сзади опору, непроизвольно чуть подалась назад, оперлась спиной о грудь стоящего немного сбоку и сзади охотника. Стрелять ей стало удобнее, и после второго выстрела пуля сбила консервную банку с пенька.
- Вот видишь, попала, - радостно воскликнул Валерий, – стало получаться.
Улыбнувшись, Аня чуть повернула голову и посмотрела на Валерия, довольная больше тем, что она доставила ему радость, а не тем, что пуля попала в цель. Валерий при этом смотрел туда, где по земле ещё катилась банка, и Аня в упор внимательно стала рассматривать его лицо, густые, мохнатые брови, неширокий орлиный нос, жёсткий подбородок и чуть припухлые губы. Неожиданно Валерий, видимо, почувствовав её взгляд, посмотрел на неё. Их глаза встретились, и Валерий чутьем опытного мужчины тотчас уловил в её взгляде это чисто женское любопытство. Реакция его была быстрой, решительной и естественной для молодого мужчины – он развернул Аню к себе лицом, крепко прижал и поцеловал её прямо в губы. Поцеловал не торопясь, уверенно, с затяжкой, не обращая внимания на её робкое сопротивление.
Глава 20
К вечеру сделали шашлыки. Достали привезенное с собой мясо, лук, специи. Охотник самолично взялся нарезать мясо своим охотничьим ножом. Нож был довольно большой, красивый и очень острый. Валерий не преминул похвастаться им перед Аней.
- Анечка, смотри какой. Сделан из особой стали, и прошел специальную закалку. Этим лезвием можно проволоку резать, и не затупится. У меня есть разрешение на его ношение, он записан в моем охотничьем билете. Вот, видишь номер?
Разумеется, Аня похвалила нож. Конечно, лезвие этого ножа, почти кинжала, восторгов у неё не вызывало. Скорее опасения, но красивая наборная рукоять ножа ей понравилась, и поэтому Аня сказала:
- Да, красивый ножик. Особенно рукоятка.
Слово «красивый» не совсем понравилось Валерию. всё же нож – это оружие, и как-то говорить о его красоте для него было непривычно. Оружие должно быть удобным, надежным, крепким, а вот красивым… Но он тут же подумал: «А что, собственно, ты хотел услышать от девушки? Она по-своему, по-женски оценила нож и дала ему, по её мнению, самую высокую оценку». Поэтому он не стал возражать.
- Ну да, - сказал Валерий, но всё же добавил, - смотри, как хорошо режет.
Он умело стал резать мясо на куски. Михаил с Вячеславом занимались мангалом. Это был узкий металлический ящик с дырками по бокам, стоящий на четырёх металлических ножках. Мангал был специально изготовлен Валерием, привезён сюда на заимку и стоял на отдельной площадке под небольшим навесом. Михаил нарубил чурочек, а Вячеслав разжег их в мангале. Причем сделали они это заранее, чтобы к моменту, когда мясо нанижут на шампуры, в мангале были тлеющие красные угли. Лук для шашлыков резал Геннадий. Поскольку лука требовалось достаточно много, то у Геннадия, как он не старался и как не отворачивался в сторону, из глаз потекли слёзы. Геннадий резал лук в доме, и зашедший на минутку в дом Вячеслав, выходя, во всеуслышанье заметил девушкам, стоявшисм на улице возле крыльца:
- Вот вы стоите тут, а там в доме Гена плачет и рыдает. Нет бы вам пожалеть человека, приласкать… Никакого у вас сочувствия, сострадания. Не-е-е-т, я всегда говорил, самую большую ошибку делает мужчина, когда доверяет женщине!
Разумеется последние его слова вызвали бурный протест у девушек, чего, собственно, Вячеслав и добивался. На него тотчас насели Ирина с Тамарой:
- Это почему же? – возмущенно запротестовала Ирина, – по-твоему, можно доверять только мужчинам? Да какое может быть к вам, мужчинам, доверие? Об этом вообще даже смешно говорить. Стоит даже здесь, среди леса мелькнуть сейчас какой-нибудь юбке, и вас отсюда всех как ветром сдует. А он ещё говорит о каком-то доверии…
- Верность женщины гораздо выше, чем мужчины, – поддержала подругу Тамара, – сколько в истории описано случаев, когда жёны шли за мужьями в походы, на войну, в ссылку. Вспомни жён декабристов. Ведь они были благородными, графинями. И уехали к мужьям в Сибирь, на каторгу. А вот вспомни ты хоть один пример верности мужчин.
- Пожалуйста, – тут же, улыбаясь, ответил Вячеслав, – вот я, например. Да я ради женщин готов на всё. Жизни не пожалею для любимой. А уж если пообещал девушке что-то – всё, могила. Умру, но сделаю.
- Нет, в прошлом году зайцы были скромнее, – иронично заметила Татьяна – а ты, Славка, и есть натуральный заяц и трепло.
- Кто трепло, кто это заяц, – возмущенно воскликнул Слава – да я, если хочешь знать…
- Ничего мы не хотим знать. Нам и так всё ясно – недослушав Вячеслава ответила Ирина – и он хочет, чтобы таким трепачам ещё доверяли. Да мужчинам вообще…
- Кто это заяц, кто это трепло, – теперь перебил Ирину Вячеслав, – я сейчас посмотрю, кто это сказал.
С этими словами он быстро слез с крыльца и, подойдя к девушкам, обхватил сразу Тамару и Татьяну и прижал их к себе. Девушки со смехом попытались освободиться. Тамара умело поднырнула под его руку и оказалась позади его. Однако, Вячеслав тут же освободившейся рукой поймал Ирину и крепко притиснул к себе, пытаясь поцеловать их обоих. В поднявшейся шутливой возне не заметили, как на крыльцо вышел Геннадий. Посмотрев сверху на девушек, он грустно заметил.
- Вот, они тут веселятся, а я слезами над этим шутовым луком плакать должен.
Вячеслав, тут же обернувшись к нему, сказал:
- Гена, я вот специально для тебя двух красавиц отобрал, к тебе посылаю, чтобы тебя пожалели. Так что забирай к себе в помощники или заместители.
- Тащи их сюда, - механически, словно робот, ответил Геннадий.
- Отставить, – командирским тоном сказал охотник, - положи на место. Несите лучше лук, надо мясо уже на шампуры надевать.
Получились шашлыки на славу. Спеченные умелыми руками с добавками всяких специй, куски мяса на шампурах аппетитно манили к себе. Ко всему прочему, свежий таежный воздух усилил аппетит. Всем было роздано по шампуре с нанизаными крупными кусками мяса вперемешку с луком и пластиками картошки.
Кушали сначала шашлыки на свежем воздухе. Но темнело довольно быстро, на улице стало прохладно. Тогда все зашли в дом, достали коньяк, небольшие пластиковые стаканчики, соки. В большую тарелку положили яблоки, бананы, мандарины. Зачем-то открыли несколько банок консервов с икрой, шпротами и крабами. Ломтиками нарезали лимоны, посыпали их сахаром и достали несколько больших плиток шоколада с орехами. Шоколад открыли и немного наломали, оставив куски в пачке.
По чисто русскому обычаю стаканчики налили полными, провозгласили тост за общее здоровье и процветание, по русской же привычке выпили сразу, осушив стаканчики до дна. Конечно, коньяк полагается пить понемногу, рюмочками, в растяжку, наслаждаясь его ароматом и закусывая лимоном или шоколадом. Но это всё годится больше для заграницы или для приемов каких-нибудь светских. На Руси, да ещё на свежем воздухе в компаниях так не пьют, потому как довести до нужной кондиции, когда уже всем беспричинно весело и развязывается язык даже у самых молчаливых, русского человека маленькой рюмочкой не представляется возможным. Что значит какие то рюмочки для сильных молодых и здоровых мужиков, погулявших по свежему воздуху, да ещё с такой закуской? Сущий пустяк. Тут надо по бутылке на брата, тогда ещё куда ни шло. Вот тогда все будут довольными жизнью и счастливыми. Поэтому, закусив шашлыками, почти тут же налили по второй и тоже выпили. После третьей коньяк уже начал действовать, разговор за столом оживился и стал веселее. Еда уже мало интересовала, потому что шашлыки были сытными и всем хотелось рассказать или послушать что-нибудь веселое. Разумеется, первым начал всех потчевать своими охотничьими байками Валерий.
- Это, помню, пошли мы на кабана…
Коньяк Аня пила второй раз в жизни. Первый раз она попробовала его в ресторане на юбилее предприятия Ивана. Но там Аня выпила его небольшую рюмочку и какого-либо определённого мнения о нём она не составила. Ко всему прочему, там, в ресторане, всё же был праздничный вечер, танцы, и Аня боялась выпить лишнего. Здесь же, на заимке, в глухой заброшенной тайге, они были одни, и бояться здесь было нечего. Поэтому, поддавшись общему настроению, Аня тоже выпила почти весь первый стаканчик коньяку. Второй она выпила только на половину, и третий тоже лишь половинку. Валерий, как хозяин заимки, охотно всем доливал в стаканчики, особенно Ане. Почувствовала Аня действие коньяка не сразу. Как-то постепенно, исподволь ей становилось веселее, шутки и анекдоты за столом стали острее. При этом анекдоты всё больше и больше рассказывались на интимные темы, про мужчин и женщин, секс. Аня вначале краснела от них, но потом стала смеяться вместе со всеми и уже меньше обращала внимание на то, что сидящий рядом с ней охотник то брал её руку и долго не отпускал, то в шутку прижимал к себе, то, как бы нечаянно ложил её на колени Ане. Почему-то ей это даже было приятно, хотя ум и сознание её противились тому. Вообще, коньяк произвёл на неё какое-то странное действие. Её сознание работало чётко и ясно, и она хорошо понимала, что происходило вокруг неё. Но мысли в её голове ворочались, словно парализованные, соображение было каким-то непривычно медленным, тугим. Точно также и тело подчинялось командам сознания как-то вяло, неохотно, невпопад. В конце концов у неё даже стала кружиться голова, и Аня захотела выйти из дома на свежий воздух. Она, ни слова не говоря, поднялась и хотела выйти из-за стола, но не удержала равновесия, качнулась и упала бы, споткнувшись о стул, если бы не сидящий рядом Валерий. Быстро и ловко охотник, поднявшись, подхватил Аню и не дал ей упасть. Аня опёрлась на него, почти легла на его плечо и чуть не в обнимку с ним пошла на улицу, сопровождаемая веселыми шутками и смехом оставшихся за столом.
Свежий таежный воздух ночи приободрил Аню. Тело вновь стало послушным и управляемым. Голова перестала кружиться, и она стояла на крыльце, вдыхая воздух, словно целительный бальзам. Валерий стоял рядом и со спокойной улыбкой наблюдал за Аней. Подождав немного, пока Аня приободрилась, он спросил ее:
- Как твое самочувствие?
- Нормально, - немного с задержкой ответила Аня.
- Хочешь, прогуляемся немного.
- Нет, я постою здесь еще.
- Прохладно, – заметил Валерий.
- Не замерзну, – с уверенностью выпившего человека ответила Аня.
Не смотря на то, что ночная свежесть приободрила Аню, действие коньяка всё же было ещё сильно и не ослабевало, а скорее даже наоборот медленно усиливалось. Веселое и чуточку бесшабашное настроение, с которым она вышла из-за стола, не покидало её. Ко всему прочему ей кружило голову чувство, что она, по сути своей девчонка, стала центром внимания таких созревших и состоятельных мужчин, которые имеют деньги, оружие, шикарные машины ни в чем не нуждаются и ничего не боятся. Валерий, сильный и опытный мужчина, беспрекословно выполнял любое её желание. Такое чувство своей власти над мужчинами Аня испытывала впервые, и оно довольно сильно волновало её сейчас.
Валерий стоял немного в стороне от Ани и смотрел на неё. Услышав её чуточку вызывающий ответ, он шагнул к ней, взял за плечи и повернул к себе лицом. Восходящая Луна осветила её лицо. Глаза Ани сверкнули в темноте ночи странным блеском, и Валерий успел прочитать в них это волнение и мужским чутьём понял, чем оно вызвано.
- Какая ты храбрая и горячая.
С этими словами он крепко, как тогда, в ресторане, после танца, прижал её к себе. Чуть помедлив и не встретив её сопротивления, он обнял рукой Аню за шею и, найдя её пухлые и теплые губы, уверенно припал к ним долгим и волнующим поцелуем. Ане не стало хватать воздуха, и, вероятно, от этого она снова стала пьянеть. Охотник снова стал целовать её в губы, каждый раз долго не отпуская, и Аню вновь совсем развезло. Валерий почувствовал это. Дверь в сени оставалась открытой, и Валерий увлёк туда Аню, которая безвольно подчинилась ему.
В сенях была лестница, ведущая на второй этаж, и довольно крутая, но это не остановило Валерия. Легко, словно ребёнка, он взял Аню на руки и поднялся по лестнице на второй этаж, неся её на руках. Пройдя немного по коридору, он свернул в небольшую комнату, в которой стояло большое кресло и посадил её в него. Кресло было застелено какой-то шкурой из мягкой шерсти. В комнате на одной стене висела оскаленная голова медведя, на другой голова лося с ветвистыми рогами.
Валерий быстро снял с себя куртку, бросил её на диван и подошёл к креслу. Аня сидела в нём, прикрыв глаза. Не торопясь, Валерий присел на краешек кресла, вновь взял Аню на руки и посадил к себе на колени. Правой рукой он обнял её и стал горячо целовать в щеки, губы, одновременно левой рукой расстегнул сначала молнию на её курточке, а затем несколько верхних пуговиц на кофточке под курткой. Расстегнув кофточку, он стал целовать её шею и верхнюю часть грудей, которые были защищены бюстгальтером.
В это время Аню охватило какое-то до этого незнакомое сильное волнение, чувство близости мужчины. Её ум работал по-прежнему чётко, и Аня понимала, что она уже начинает переступать границу дозволенного. Но её попытки противится этому застревали в вялости и безволии обессиленного алкоголем тела. Коньяк всё же был достаточно крепким и продолжал действовать. Её язык почти не повиновался ей, и она с усилием произнесла:
- Пусти, не надо. Слышишь, пусти меня…
Но сказать ещё что-то она уже не смогла, потому что Валерий вновь поцеловал её в губы. Не отпуская их, он умело снял с неё куртку, полностью расстегнул кофточку и левой рукой стал массировать её объёмные груди. Это ещё больше усилило волнение её тела и одновременно, душевную растерянность. Умом она понимала, что ещё немного, и она перестанет быть девушкой. Тогда верность её будущему мужу окажется у неё навсегда под вопросом, и неизвестно, как он тогда расценит это. Но её воля, ослабленная действием алкоголя, уже не могла активно противится желаниям тела. Всё это и какое-то пьяное безразличие совсем обессилили Аню. Её голова вновь стала кружиться. Она закрыла глаза, подержала так их закрытыми, и когда вновь их открыла, она увидела совсем близко оскаленную косматую морду медведя, который словно выходил из стены и смотрел на неё большими остекленевшими глазами. Она совсем перестала понимать, где она, что с ней, и страх ещё больше парализовал её.
Трудно предположить, чем бы все это кончилось для Ани, какой судьбой обернулось бы, если бы не Тамара. Все – таки как много значат для человека друг или подруга. Не случайно говорят, «не имей сто рублей, а имей сто друзей». Сидя внизу, за столом с Михаилом и Геннадием, Тамара тоже уже изрядно захмелела. Пока Татьяна, смеясь, что – то рассказывала. Тамара встала из – за стола, и пересела на кресло рядом со столом, накрытое какой – то мохнатой шкурой. Расслабившись, она удобно устроилась в кресле, намереваясь, что называется «отсидеться» здесь от следующих тостов и больше не пить ничего спиртного, так как поняла, что это будет уже для неё лишнее, и она может потерять над собой контроль. Увлекшись разговором с Татьяной, Михаил и Геннадий не обратили внимания, что она пересела, и, посмеиваясь, слушали Татьяну.
Однако посидеть долго в кресле Тамаре не пришлось. Только она расслабилась, ни о чем не думая, как в её голове, сквозь хмельной туман и веселость, неожиданно возникло какое – то беспокойство. Словно кто-то теребил ее, и не давал расслабиться. Вначале она пыталась отмахнуться от него, но беспокойство все росло и так же неожиданно породило вопрос: «А где Аня? Почему её нет здесь, рядом?». Сделав усилие над собой, потому что хмель расслабляет умственные способности человека, Тамара вспомнила, что Аня вышла с Валерием на улицу подышать свежим воздухом. Это несколько успокоило её, но тем не менее беспокойство в душе всё же не проходило. Она подождала немного, пока Татьяна закончила говорить, и с оттенком шутки во всеуслышание сказала:
- Господа, а где изволит быть Аня?
Ей со смехом ответили сразу двое, Михаил и Татьяна
- Аня изволит проветриваться и дышать свежим лесным воздухом на улице в компании с Валерой. Они осматривают достопримечательности местных окрестностей, как – то собачью конуру во дворе, лесную дорогу, забор на въезде и вторую избушку, правда, не на курьих ножках, – сказал Михаил
- В которой в место Бабы – Яги сидит Ирка, а вместо Кащея – бессмертного у неё гостит Славка, – уточнила Татьяна.
- Это ещё не известно, - заметил Геннадий, - сидит она там или лежит.
Немного погодя, желая сгладить впечатление от своих слов, он добавил:
- Время позднее, спать пора, уснул бычок…
- Не слишком ли долго Аня проветривается с Валерой? Похоже, местные достопримечательности её здорово заинтересовали, - в тоне шутки произнес Михаил.
Последние две фразы «сидит она там или лежит» и «не слишком ли долго Аня проветривается» насторожили Тамару. В её памяти сразу встала фигура охотника – крепкая, мускулистая, с по мужски широкой грудью. Волевое лицо, мохнатые брови и сильные, волосатые руки. Особенно четко Тамара представила руки Валерия. Большие, сильные, с почти квадратными пальцами ладоней и крупным, толстым и крепким, большим пальцем с широкими ногтями. С внешней стороны его ладони имели чёрный, чуть завивающийся волос, который был даже на нижних звеньях пальцев. И тотчас же память Тамары воскресила тот случай попытки её насилия в джипе возле ресторана. Перед её глазами, словно наяву, опять возникли образы тех мужчин и их руки. Потные, липкие, волосатые, жадно и бесцеремонно лапающие её. Это воспоминание подхлестнуло Тамару. Расслабленность словно стряхнуло с неё. Она решительно встала с кресла и сказала:
- Пойду-ка я тоже немного подышу свежим воздухом, - и, уловив вопрошающий взгляд Михаила, словно предупреждая, добавила: - я одна. Постою на крыльце немного, тоже подышу лесом.
Михаил, уже хотевший подняться и пойти с ней, понял, что она не хочет этого, и остался за столом.
Выйдя на крыльцо, Тамара остановилась и прислушалась. Вокруг никого не было, и Ани с Валерием нигде не было видно. Она немного подождала и снова прислушалась. Тишина ночи нарушалась лишь какими-то ночными звуками леса, но разговора и шагов людей она не услышала. Даже собаки спокойно лежали у крыльца, вопросительно смотря на стоящую Тамару. Свежий, лесной воздух и ночная свежесть приободрили Тамару. Хмельной туман стал как бы отпускать её, голова стала яснее и она насторожилась.
«Странно, - подумала Тамара, - куда это они могли подеваться. Не могли же они уйти далеко в лес» И тут же её освежевшая память напомнила ей про лестницу и второй этаж дома. «Чудачка, как же я сразу не догадалась, как же я могла забыть про второй этаж этого дома!». Тамара тут же повернулась, зашла в сени, в темноте нащупала перила и ступеньки довольно крутой лестницы, и поднялась на второй этаж дома.
Пройдя по небольшому коридорчику, Тамара свернула в комнату и сразу увидела Аню с Валерием. Довольно яркая Луна светила в небольшое оконце и освещала комнату. На стене огромная оскаленная голова медведя тускло светила отражённым лунным светом глаз. В углу комнаты стояло большое кресло, тоже покрытое какой то мохнатой шкурой, и на нем, откинувшись на его широкую спинку, сидел охотник. На его коленях, положив белые обнажённые руки на его плечи, почти лежала полураздетая Аня, которую он прижимал к себе, обнимая.
- Вот где они спрятались, а я их везде ищу, – не громко и с оттенком шутки сказала Тамара, заходя в комнату.
Появления Тамары для Валерия было несколько неожиданным, но это нисколько его не смутило. Он, продолжая обнимать Аню, невозмутимо ответил:
- Прятаться будем, когда станем играть в прятки. Сейчас нам прятаться ни к чему, а кто ищет, тот всегда найдет.
Сказав так, он уткнулся лицом в густые волосы Ани и несколько раз поцеловал её в щеку, в шею и обнажённое плечо.
Увидев в таком виде Аню, Тамара смутилась, хотя и не подала вида. В её голове тотчас возникали две, взаимно исключающие мысли. В начале она подумала, что Валерий удерживает здесь Аню силой. Значит, она должна её выручить и не допустить, чтобы с ней тут случилось чего-нибудь плохого. Но тут же она подумала, что, может быть, Аня сама хочет близости с охотником, и Тамара, придя сюда, просто помешала им. Ведь если бы её тут удерживали силой, то Аня могла просто хотя бы раз крикнуть, и сразу все сидящие внизу услышали бы её. В комнате не видно никаких следов борьбы. Аня совсем не обернулась на её голос и продолжала также спокойно полулежать в объятьях охотника.
Но всё-таки она достаточно хорошо знала Аню и не могла согласиться с тем, что Аня по своему собственному желанию оказалась в его объятиях, да ещё в таком виде. Это всё вместе взятое озадачило Тамару.
- Тебе нужен я или Аня? – тоже с оттенком шутки спросил охотник, и тут же, улыбнувшись, добавил: - впрочем, мы сейчас сильно заняты, и освободимся ещё не скоро. Возможно, только утром.
Эта фраза вызвала в душе Тамары чувство протеста. Рассудок говорил ей о том, что Аня не из тех девушек, которые остаются на ночь с мужчиной со второй встречи. Она поняла, что здесь что-то не то, и подошла к ним ближе. Валерий, как бы протестуя и желая закрыть от неё Аню, чуть привстал, и одна рука Ани безвольно упала с его плеча. Тотчас же, словно луч света, догадка озарила Тамару: «Да она же пьяная. Перепила, небось, с непривычки, и не соображает ничего. Коньяк-то крепкий всё-же. А этот пользуется случаем…». Она решительно подошла к Ане, и, положив руку ей на плечо, наклоняясь к ней тихо позвала:
- Аня, Анечка.
Аня почти не среагировала, лишь промычала что-то нечленораздельно. Тамара снова, уже довольно решительно потрясла её за плечо и повторила громче:
- Аня, Аня, ты меня слышишь?
Аня подняла голову и непонимающе посмотрела на Тамару. Тамара снова повторила:
- Аня, Аня….
Аня с трудом приподнялась, опершись на плечо Валерия и, узнав Тамару, медленно произнесла:
- А…а…а. Тамара. Томка… я совсем пьяная, - и, немного погодя, с трудом выговаривая слова, добавила: – пусть он отстанет.
Ситуация стала понятна Тамаре, и она тут же накинулась на Валерия:
- Ты что, не видишь, что она совсем пьяна? Она же ничего не соображает.
- Да это только сейчас её так развезло. Когда мы были на крыльце, она вроде нормальная была, - ответил Валерий, продолжая так же держать Аню у себя на коленях, - на свежем воздухе она…
- Что ты мне голову морочишь, - резко оборвала его Тамара, и, взяв за руку Аню, сказала, обращаясь к ней:
- Аня, вставай, пойдём. Вставай, вставай, - настойчиво повторила она.
Аня попробовала встать, но у неё ничего не получилось и она снова безвольно почти легла на грудь охотника. Тогда Тамара командирским тоном, не допускающим возражений, скомандовала Валерию:
- Так, ну-ка неси её на диван, быстро!
- Это запросто, - посмеиваясь, сказал тот.
Встав с кресла, он поднял на руках Аню и, пронеся, бережно положил на диван.
Тамара тут же положила под голову Ани небольшую подушку, взяла Анину куртку, лежавшую на ручке кресла, и накрыла ей Аню. Повернувшись к охотнику, довольно резко упрекнула его:
- Ты что, не видел, в каком она состоянии? Ей плохо, а ты воспользовался моментом…
Валерий спокойно посмотрел на рассерженную Тамару и, не торопясь, сказал:
- Тома, ты зря на меня «наезжаешь» или слишком плохо думаешь обо мне. Я не собираюсь пользоваться какими-то моментами. Мне это совсем никчему. Я никого не обманывал и свои обещания всегда выполняю. Я никогда не применял силу с женщинами и насильно никого не тащил в постель. Все женщины, с которыми я имел дело, хотели того сами. Разве я насильно привёз её сюда или делал что-то вопреки желанию Ани?
- Никто не застрахован от слабостей, – уже более мирно сказала Тамара, - в том числе и Аня. Но ты взрослее и опытнее её, и ты должен это понимать. Кроме того, её любит Иван…
- Я знаю, что она сильно понравилась ему. Я так думаю, что её любит не только один Иван. В университете, где она учится, её, скорее всего, тоже любят. Но выбор всё же остаётся за ней. И если случится так, что я ей больше всех понравился, я буду счастлив иметь такую жену.
- Вот когда она станет твоей женой, вот тогда за неё на тебя никто «наезжать» не будет. А пока…
- А пока она ещё не жена Ивана, – тут же подхватил Валерий, – так что ничего плохого в моём общении с ней нет, можешь быть спокойна. Завтра, когда она будет в форме, я предложу ей выйти за меня замуж.
- Так прямо сразу и замуж, как у тебя всё быстро. Пришёл, увидел, победил, так что ли?
- Почему бы и нет, - смеясь, сказал охотник, - и вообще, ты мне тоже нравишься.
Он взял Тамару за обе руки, пытаясь её обнять и поцеловать. Несмотря на невозмутимость Тамары, это её несколько смутило и она, отбиваясь от него, тоже смеясь, сказала:
- Да ну тебя, отстань.
Несмотря на сопротивление Тамары, охотник всё же легко поцеловал её, и так же, продолжая улыбаться, сказал:
- Может, ты за меня замуж выйдешь? С Мишкой твоим я договорюсь, он в обиде не будет…
- Ну, уж нет, - энергично ответила Тамара, - с таким, как ты, лучше не иметь дела.
- Нет, так нет, - довольно мирно сказал Валерий, и хотел ещё что–то сказать, но Тамара умело освободилась от его объятий и довольно решительно сказала:
- Вот что, отправляйся-ка ты вниз, и скажи, что я здесь остаюсь ночевать с Аней. Вы там сидите, сколько хотите, хоть до утра, а нам уже спать пора. Да, пусть Татьяна принесёт нам сюда покрывало, чтобы накрыться.
- Будет сделано, - также улыбаясь, сказал охотник и, повернувшись, вышел из комнаты.
Глава 21
Когда Тома поднялась с кресла и вышла на улицу, Михаил не пошел за ней. «Немного захмелела, хочет проветриться. Подышит свежим воздухом, и вернется назад» - спокойно подумал он. Но когда Валерий зайдя в комнату, объявил, что Аня отключилась, Тамара остается с ней и сюда уже не придет, то это сильно разочаровало его. За все это время, пока они были здесь, на заимке он ни разу не поцеловал Тамару, и даже не обнимал ее. Хотя Славка и Генка запросто побнимали уже всех девушек, в том числе Тамару с Аней, он пока воздерживался от этого. Поэтому, услышав, что сказал Валерий, Михаил понял, что на сегодня побыть ему наедине с Тамарой уже не придется. Тамара остается с подругой, и будет её там охранять, боясь за нее. И если он сейчас поднимется к ней, то даже обнять её там и поцеловать уже не сможет. Вообще, его отношения с Тамарой были очень не простыми. Он порой совсем не понимал ее. То она была с ним веселой, контактной, подшучивала над ним и, казалось, что они уже сто лет знают друг друга. В такие моменты он старался поймать её и прижать к себе, но она мастерски уклонялась от него, была насмешлива и неуловима. А в следующую встречу Тамара была холодна, неприступна, и вела себя так, словно они были вообще малознакомые люди. В такие моменты Михаил даже не знал, как её называть, на «ты» или на «вы». То она была озабочена, умеренно контактна и тогда он чувствовал себя с ней словно брат с сестрой.
Но, всё же несколько раз у неё прорывалась её затаенная женская страсть и нежность. Именно так недавно все случилось. Михаил и сам не понял, как всё это произошло. В тот вечер у Тамары было какое-то особое настроение. От неё веяло теплом, мягкостью, и ласковостью. Они сидели в его джипе, и Михаил как-то просто обнял её и стал целовать. Целовать мягко, бережно, неторопливо. Так, с таким чувством он целовал девушку впервые. Других девушек он чаще всего целовал жадно, нетерпеливо, взасос, всячески демонстрируя свою силу и мужскую страсть, нетерпеливое желание. В тот вечер он понимал, что ему не надо показывать Томе свою силу и страсть. Это было бы расценено ей как похоть, блуд. В тот день коснулись их души, коснулись мягко нежно, заботливо и бережно, словно несмело примеряясь друг к другу и присматриваясь в чувствах.
Его машина стояла тогда недалеко от её дома и Томе надо было уже уходить. Вдруг Михаил почувствовал, как она напряглась, чуть отклонилась и взглянула ему прямо в глаза.Взглянула в упор, смело и вопросительно, с шальной искрометной решимостью. Легко освободив свои руки, она неожиданно сама сильно обняла его за шею, притянула к себе и стала страстно целовать. Целовать в губы, в щёки, в шею, но тут же мягко отстранилась. Сказав «Пока», Тамара выскользнула из машины и ушла домой, оставив ошарашенного такой неожиданной лаской Михаила.
Взволнованный, он тогда долго не уезжал с того места. Но в следующую их встречу Тамара снова была холодна и неприступна, что не мало озадачило тогда Михаила. Лишь в глазах её, бездонно зелёных и прозрачных, словно лесной родник, он уловил те самые, глубоко спрятанные искорки ласковой и страстной Тамары.
Вообще конечно Михаил не привык к такому обращению. Все девушки и молодые женщины, с которыми приходилось ему раньше иметь дело, как-то быстро признавали за ним лидерство и власть над собой. Чаще всего причиной этого были его богатство, джип со всяческими наворотами. Особенно быстро ему поддавались молодые женщины. Видимо здесь сказывался их опыт и знание психологии мужчины. Но именно это охлаждало быстро Михаила. Удовлетворив свою страсть, и пресытившись женщиной, он довольно быстро терял к ней интерес, поскольку какого-либо духовного общения, общих интересов у него чаще всего не было. Со временем это вошло у него в привычку, и на любое знакомство с молодыми женщинами или девушками он смотрел уже только с такой точки зрения, поскольку жениться в ближайшее время он не собирался.
Тамара довольно быстро заставила его думать совсем по-другому. Она не признавала его власть над собой, и даже больше того, держала его на расстоянии. Подсознательно Михаил понимал, что Тамара даже в чём-то сильнее его. Как правило, такие девушки со временем становятся каким-то начальством, руководителями, администраторами. Властными, решительными, знающими себе цену. Успешно считают профессиональную карьеру и семейные дела. Она из тех, о ком говорят «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». Но за строгим разлётом её бровей, продуманной длинной её платья, чуть обнажающего колени и плавно подчеркивавшего её созревшие, крепкие бедра угадывались страстность её женской натуры, не раскрытый потенциал нежности, ласковости, предназначенный только для любимого мужчины. И вот эта полярность недоступности её и сильнейшего желания любви так привлекали Михаила. Здесь на заимке в глухой тайге, он хотел уже повести себя с ней более решительно, надеясь на то, что выпитый коньяк склонит Тамару расслабится, и она не будет с ним такой сдержанной здесь. И обнадеживало в этом Михаила то, что она согласилась поехать сюда с ним на заимку, хотя и вместе с подругой Аней.
Услышав же от Валерия, что Тамара уже сюда не придет, он в какой-то мере посчитал себя обманутым, и в его душе против воли появились раздражение и обида на нее. «И что было тогда ехать сюда ей» - про себя подумал Михаил. « Подумаешь недотрога, не таких видали. Да пусть себе спит там, сколько хочет с Анькой. Обойдемся без нее». Подумав так, Михаил решил уже больше не сдерживаться и хорошенько напиться с Валерой, тоже оказавшимся в таком же положении, что и Михаил. Аня спала на верху под охраной Тамары, к ней уже Валерию было не подступится, и это в какой то мере даже сближало их. Поэтому, пододвинувшись поближе к столу, Михаил сказал громко:
- Валера, раз нас девушки бросили, давай хоть тогда выпьем с тобой по полной.
- Наливай - коротко ответил охотник, тоже устраиваясь за столом.
Тамара тоже оказалась здесь в довольно непростой ситуации. Она была девушка из семьи офицера, хорошо воспитана и не могла себе позволить каких-либо непристойных действий. Тем не менее, она всё же согласилась на эту поездку, хотя и с подругой Аней. Причем на поездку не с юношами, а с взрослыми, опытными мужчинами, которые уже познали женщин и были весьма искушенными в любви. На поездку с выпивкой, с ночевкой, и в компании, в которой были девушки не очень строгого поведения. Поэтому её согласие на такую поездку могло расцениваться Михаилом, как на её согласие более близких отношений с ним. Разумеется, Тамара не собиралась сейчас вступать в какие-то слишком близкие отношения с Михаилом, но всё же в данной ситуации она не могла быть уже холодна с ним и уклоняться от его желаний и проявлений любви к ней. Ко всему прочему, ей тоже хотелось испытать свои способности в любви, побыть вместе с ним и ещё раз убедиться в силе его чувства к ней. Все-таки Михаил нравился ей, и Тамаре хотелось узнать его ещё лучше. Причем в ситуации, когда грань между дозволенным и недозволенным очень тонкая и хрупкая. Сложность её положения заключалась ещё и в том, что ей тоже хотелось показать, какой она может быть ласковой и нежной с любимым, пылкой и страстной в любви. Однако, законы приличия и её воспитание требовали от неё сдержанности, осторожности и выдержки. Её ум подсказывал ей, что если она сейчас здесь на заимке позволила бы Михаилу делать с ней все, что ему так хочется, то это резко понизило бы её в его глазах до уровня остальных, уже познавших мужчин, девушек. Естественно, такого допустить она не могла, да и не хотела. Первым своим мужчиной она видела только своего мужа, и никого другого. Пример её матери и отца, всю жизнь проживших в любви и счастье, был у неё перед глазами. И сейчас, лежа рядом с заснувшей Аней, она понимала, что там внизу, откуда по-прежнему раздавался смех и весёлый шум, Михаил ждёт её. Ждёт, несмотря на то, что Валерий предупредил, что Тамара осталась здесь спать с захмелевшей Аней, ждёт и не дождётся. Поэтому Тамара боролась с желанием спуститься к нему и необходимостью оставаться здесь с Аней. Природная осторожность её и сдержанность удерживали Тамару от того, чтобы тотчас спуститься вниз к шумной, но изрядно захмелевшей компании. Всё-таки Тома была рождена под знаком Козерога, а это, как известно, самый осторожный, терпеливый и сдержанный знак. Такие девушки, как Тамара, раскрывают свою страсть полностью только в надёжной, безопасной обстановке и с человеком, который смог добиться её полного доверия. Страсть любви её не такая открытая и свободная, как у других, а скорее сдержанная, замаскированная, скрытая. Им не присущ любовный динамизм Овна, разговорчивость Близнецов или апотажность Львов. В физическом мире, мире чувств, Тамара подсознательно чувствовала свою скрытую силу, свой женский темперамент и свою физическую привлекательность. Это как козырный туз в картах, который берегут и стараются не показывать в игре, оставляя его на самый крайний случай.
Но всё-таки вино расслабляет человека, а уж коньяк тем более. Каким бы стойким и твёрдым человека ни был но, отведав в хорошей дозе коньяк, уже таким стойким не будет, а то и вовсе становится другим. Как было в мифологии с кузнецом и умельцем Ковало. Обиделся он на мать-царицу, что его оставила, сделал кресло из чистого золота, и послал ей на Олимп в подарок. Обрадовалась подарку царица, села в кресло, да не простое оно было. Тотчас сковали её цепи, и никто не мог освободить царицу. Послали Меркурия за кузнецом Ковало, нашёл его посланец богов, позвал, да не хотел идти Ковалло, помнил обиду. Никто не мог уговорить умельца, неведомо что бы было, да пришёл на выручку Бахус. Поднёс чарку Ковало, поднёс другую, поднёс третью… И вскоре Ковало можно было вести куда угодно и к кому угодно - всех любил Ковало, всех готов был обнять и целовать, пьян был и счастлив.
Выпитый коньяк Тамару тоже расслабил. И хотя стол ломился от закусок, она уже съела пару хороших шашлыков, но всё же хмельное расслабление на неё тоже подействовало. Почему-то она сразу поняла, что Михаил сейчас не поднимется к ней сюда. Не поднимется, потому что не захочет показать, что он готов на все и хочет использовать благоприятный момент слабости девушки. Но одновременно Тома почувствовала, что если здесь на заимке в столь располагающей к любви обстановке она не проявит живого интереса к Михаилу, то это может оттолкнуть его от нее, причем оттолкнуть навсегда. А это всё же Тамара не хотела. Полежав так немного, она поняла, что спать ей сейчас совсем не хочется. Внизу призывно раздавались громкие взрывы хохота. В конце концов, Тома не выдержала и спустилась вниз, где сидела вся компания. Славка с Иркой уже вернулись, сам он сидел на своем месте и рассказывал что-то весёлое. Увидев зашедшую Тамару, он тотчас прервался и громогласно объявил:
- Привидение появилось, Валера, где твой карабин!
Сидящая напротив его Татьяна тут же воскликнула:
- Да он оказывается, привидений боится! Вот где зайцы-то водятся!
- Налейте ему для храбрости ещё!
- Да ему если налить сейчас еще, так у него не только привидения, черти в глазах запрыгают!
- Это привидение по Мишкину душу! За ним пришло…
Увидев входящую Тамару, Михаил обрадовался. Но тут же он подумал «как теперь с ней общаться, если я только что с Валерой выпил по стакану водки? Да от меня сейчас на километр запахом спиртного разит. Кто же знал, что она вернется? Ладно, где наша не пропадала…» Чуть отодвинувшись, он пропустил за стол Тамару, и когда она села рядом, нашел под столом её руку и крепко сжал. И тут же уловил её быстрый, незаметный и внимательный взгляд зеленых, чуть прикрытых ресницами глаз.
- Тома, Миша думал, что ты уже не придешь – оживленно улыбаясь, радостно закричал Валерий – а ты – вот она! Он теперь от радости не знает, что делать. Иди лучше ко мне сюда, я тебя любить буду. Не пожалеешь!
- Штрафную ей налейте за долгое отсутствие! Где тут самый большой бокал? – продолжил Слава.
- Вот, сам пьяница, и девушку споить хочешь? Не хороший ты, Славик, человек, не сознательный, – улыбаясь, пошутил Геннадий.
- Кто пьяница, я пьяница? Ничего подобного. Да я сейчас трезвее вас всех – воскликнул Слава – можете проверить. Дайте мне пистолет, и я в самый центр мишени… Спичечный коробочек на сто метров… с первого раза. Видели, как я стрелял? Все пули – в яблочко.
Последние слова Славки вызвали дружный смех у всей кампании.
- Это ты-то в яблочко? Да ты в мишень не попал…
- У него яблочко – Солнце на горизонте, вот куда он попал!
- Да я, если хочешь знать, в армии…на стрельбище…
- Из пушки, по воробьям… - подсказал Валерий.
- Какая тебе пушка? Я в батальоне связи служил. С Калашникова очередями... Лейтенант мне благодарность объявил за стрельбу, а ты что такое говоришь?
- Да знаем, какой ты стрелок – перебил его Валерий - вот я помню, у меня был случай. Иду я по тайге с карабином. Недавно дело было…
Сев за стол, Тамара улыбкой участвовала в разговоре. Веселое настроение кампании передалось ей тоже, и она с удовольствием смеялась вместе со всеми над охотничьими рассказами Валерия. Пить коньяк она больше не стала, боясь захмелеть, как Аня, несмотря на все старания Славки. Ей разумеется сразу налили стопку коньяка, но она лишь пригубила её и поставила на стол обратно. Краем глаза она внимательно наблюдала за Михаилом. Михаил сидел рядом и все время старался придвинуться к ней ближе и иногда пытался положить свою руку ей на плечи или на спинку её стула.
Наблюдая за Михаилом, Тамара вдруг стала замечать, что он все больше и больше хмелеет. Это в какой-то мере встревожило ее. Каким бы хорошим он не был, но пьяный мужчина всегда плохо контролирует свои действия, и кто знает, чего от него можно ожидать. «Если он ещё будет пить, то он будет вести себя развязнее, и тогда надо будет быстрее уходить отсюда»- подумала она. И действительно хмель настолько сильно загулял в голове Михаила, что он совсем забылся, с кем имеет дело. После какой-то очередной шутки или анекдота он медведем полез к ней целоваться, причем руки его стали совсем бесцеремонными. Терпеть такое дальше Тамара не могла. Она решила хотя бы немного привести Михаила в форму, для чего первым делом вывести на улицу. Осторожно встав, она взяла за руку Михаила и довольно решительно сказала:
- Пойдем-ка подышим свежим воздухом!
- С тобой – хоть на край Земли – с пьяной решимостью заявил тот и, поднявшись, послушно пошел за Тамарой. Он уже был на грани такого состояния, как и Ковало после визита Бахуса - послушным и счастливым.
Ночная прохлада немного освежила Михаила, но не надолго. Все-таки он выпил слишком много, поскольку уже не ожидал, что Тамара вернется.
Как только они вышли на крыльцо, Михаил тут же обнял Тамару. Крепко прижав её к себе, он стал целовать ее. Тамара мягко уклонялась от его губ, но Михаил настойчиво искал их, так что Тамара, желая немного охладить его, тихо сказала
- Миша, ну не надо.
- Том, ты думаешь, я пьяный? – чуть оправдываясь, сказал Михаил - ну, есть немного, я думал, что ты уже не придешь, и мы с Валерой решили не сдерживаться, выпили по стаканчику. Даты не думай, я сейчас в норме.
- Вот и хорошо – согласилась Тамара – подыши свежим воздухом, голова совсем станет ясной.
- Она у меня и так ясная – с пьяной убежденностью заявил Михаил – я вообще никогда не пьянею. И сейчас тоже. А ты мне нравишься. Я знаю, ты девушка строгая, серьезная. Я тоже серьезный, у меня бизнес, дело. И вообще я хочу стать миллионером. Ты поняла – я хочу стать миллионером. И я им буду. Я уже сейчас почти на половину миллионер. Оставайся со мной, я ничего для тебя не пожалею. Нам хватит денег на все, я ещё заработаю, мой бизнес…
Вот говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, и Тамара с интересом слушала Михаила. Сам того не замечая, Михаил пьянел все больше и больше. Пьянел от выпитого спиртного, а ещё больше от близости Тамары. До этого он уже несколько раз обнимал ее, но это было так, сродни шутки, как бы нечаянно. Сейчас же он крепко держал её в своих объятиях, и хмелел от запаха её волос, губ, от чувства близости её гуди, крепких бёдер
Одновременно опьянение снизило барьер осторожности и сдержанности у Михаила. Он всё больше забывался, с кем имеет дело. В нем все меньше оставалось разумного, сознательного и все больше росло инстинктивное, плотское, мужское. В его сознании алкоголем было вытеснено все, что требует думать, и оставалось лишь одно – он обнимает полностью по-женски созревшую девушку. Его руки привычно хотели чувствовать женское. Его память тут же воскресила все его встречи с женщинами, их безотказность, взрывное удовольствие близости с ними и его руки помимо его воли потянулись под расстегнутую куртку Тамары.
Так же, как и у Михаила, хмель снизил у Тамары барьер сдержанности, но не на столько, чтобы она потеряла осторожность. Когда рука Михаила коснулась её груди и сжала её, она сдержалась и не стала его отталкивать. Она позволила себе немного расслабиться и испытать силу своей женской притягательности. Тома чувствовала сейчас, как подсознательный мужской инстинкт могучей силой притягивал Михаила к ней, все больше гася в его сознании разумное и разжигая мужское, инстинктивное. Михаил уже был на грани того, чтобы унести её на руках куда-нибудь, сорвать с неё всю одежду и слиться с ней в одно целое. Но Тамаре это было ещё не ведомо, и она чутко следила за его состоянием, чтобы не допустить его срыва. И когда Михаил впился в её губы, крепко обнимая одной рукой, другой попытался забраться к ней под одежду, она поняла, что дальше дразнить его нельзя. Она оторвалась и уклонилась от его губ, и спокойно сказала:
- Ну все, успокойся. Всё, всё, всё.
При этом она взяла его руки, твердо отвела от себя, и держала их не отпуская перед собой, словно барьер между ним и собою.
Михаил сначала даже не понял, что произошло. Но, встретив зоркий и твердый взгляд зеленых глаз Тамары, все понял и сразу расслабился, как бы обмяк. Напряжение спало с него, он виновато и тихо сказал:
- Извини Том, я немного увлекся.
Пьяно покачиваясь, он закрыл глаза и молча стоял, остывая и глуша свои мужские желания. Тома поняла, что сейчас он расслабится, хмель ещё больше его разберёт, и он уже ничего помнить не будет. Решительно открыв дверь, она взяла Михаила за руку и потянула за собой, сказав:
- Знаешь, пойдем-ка, я уложу тебя спать. Тебе надо хорошенько выспаться.
- Делай со мной всё, что хочешь. И вообще я тебя люблю - с пьяной решимостью заявил Михаил, безропотно идя за Тамарой.
Уезжали они ранним утром, когда солнце только всходило из-за сопок, и яркое весеннее небо стало светло-синим. Все вещи уже были сложены в машины, мужчины что-то ещё помогали Валерию. Почему-то Ане в этот момент захотелось прогуляться, и она позвала подругу:
- Тома, давай напоследок пройдёмся по лесу немного.
- Хочешь прогуляться? Давай, правда, пройдёмся, подышим напоследок лесом, а то полдня в машинах сидеть, - согласилась Тамара, и повернувшись к охотнику, добавила:
- Валера, мы прогуляемся немного.
- Куда вы пошли, едем же сейчас, – недовольно ответил тот.
- Да пусть погуляют немного, что ты спешишь, – примирительно заметил ему Михаил.
- Ну, ладушки, – быстро согласился Валерий
Девушки зашли по тропинке в лес, прошли немного по нему не торопясь, и вышли к небольшой сопочке. Тропинки уже не было, но они поднялись на её вершину по довольно пологому склону, заросшему травой. В одном месте Аня споткнулась, но удержалась и не упала, лишь рассмеялась своей неловкости. Они поднялись на вершину сопочки, остановились, оттуда посмотрели на открывшуюся им картину таёжного утра.
Вокруг сопки и вдаль, до самого горизонта, лежало безбрежное море тайги. Яркое весеннее солнце щедро осветило верхушки сосен, изумрудную зелень трав и кустов. Девушки молча любовались этим вечным круговоротом природы и чувствовали сейчас себя тоже частью её. Вот так и они расцветут ярким утром, выйдут замуж, станут мамами, потом бабушками. На смену им придут их дети, внуки и правнуки.
Неожиданно в звуках леса раздался какой-то далёкий крик, словно кто-то тревожно звал или просил о помощи. Аня встрепенулась и спросила Тамару.
- Тома, ты слышала?
- Да, - чутко прислушиваясь, ответила та, - кто-то кричит далеко.
Они замолчали, прислушались, и когда этот крик повторился снова, они поняли, кто это кричит и откуда идёт этот звук.
Высоко в небе летели гуси. Косяк за косяком, колышущимися клиньями тянулись стаи гусей на север, в родные холодные края. Туда, где такое короткое, жаркое лето, холодная осень и студеная зима, от которой им приходится каждый год, спасаясь, улетать на юг. Туда, где они родились, где прошло их такое короткое птичье детство и юность, где они выросли. Летели, подчиняясь непонятному ни зверю, ни птице, ни человеку притяжению места своего рождения, земле, что тебя вскормила. Летели, крича тревожно, волнующе, туда, за сотни и тысячи километров, где их ждала Родина.
Глава 22
Три зеленых КамАЗа шли по трассе друг за другом с включенными фарами. Впереди колонны шел милицейский УАЗик с включенной синей мигалкой на крыше. КамАЗы были с военными номерами и в их кабинах сидели люди в камуфляже. Большие кузова машин были с высоким брезентовым верхом и скрывали от посторонних глаз сидевших в них. Подходя к показавшемуся на трассе посту ГБДД, колонна немного снизила скорость.
На милицейском посту ГБДД дежуривший автоинспектор, проверял документы у водителя остановленных им «Жигулей». Увидев подходящую колонну, быстро вернул документы водителю, и поднял жезл, останавливая колонну. С переднего милицейского УАЗика ему приветливо мигнули фары. Еще раз посмотрев на синие мигающие фонари милицейского УАЗика, он, тем не менее не опустил жезл, продолжая останавливать машины. УАЗик остановился, и за ним встала вся колонна. Автоинспектор подошёл к дверце переднего сиденья и представился сидящему рядом с водителем бородатому вооруженному мужчине в камуфляжной форме:
- Инспектор дорожно-партрульной службы сержант Серёгин. Что за машины, куда следуете?
Бородатый, сидящий рядом с водителем странно усмехнувшись, ответил:
- Воинская часть 573425. Следуем по маршруту согласно приказу командира части.
- Мне ничего неизвестно, что здесь должна проследовать такая колонна – неуверенно произнёс автоинспектор – давайте пройдём в дежурку и свяжемся с моим начальством.
- Мы подчиняемся Министерству обороны, а вы – Министерству внутренних дел. Мы военные, а вы – милиция, поэтому возможно вас и не известили о движении нашей колонны – уверенно ответил бородатый.
Немного подумав, автоинспектор спросил:
- А что в кузовах машин?
- В КамАЗах “груз 200”. Там трупы убитых солдат федеральных сил.
- Трупы? – удивленно переспросил автоинспектор.
Видя, что инспектор удивлён, тот, в машине, по-прежнему улыбаясь странной улыбкой, уже доверительно сказал:
- Мы из Шатоя, Там идут сильные бои, и мы везём оттуда тела погибших солдат.
- Я могу проверить? - спросил автоинспектор.
- “Груз 200” досмотру не подлежит. Мы военные, и МВД не подчиняемся. Да и зачем тебе на трупы смотреть?
Поколебавшись, автоинспектор сказал:
- Ну ладно, проезжайте.
Колонна тронулась с места и двинулась дальше.
Провожая глазами проходящую колонну, автоинспектор вдруг подумал: “Странно, УАЗик милицейский, а они с воинской части. УАЗ тоже должен быть военный, а не милицейский ”.
Брезент кузова последнего КамАЗа был сзади немного откинут, и инспектор увидел бородатых вооруженных людей в камуфляже. «Бороды, странно…Нет, здесь что-то не то, надо доложить начальству». Подумав так, он быстро повернулся, и почти побежал в помещение поста звонить по телефону.
В милицейском УАЗике бородатый на переднем сидении внимательно наблюдал за инспектором в зеркало заднего вида, пока пост не скрылся из виду.
- Благодари Аллаха, козел милицейский - презренно ухмыляясь, сказал бородатый, когда пост скрылся из виду, и поглаживая лежащий на коленях автомат.
Сидевшие на заднем сидении тоже рассмеялись. Один из сидевших сзади спросил:
- Шамиль, а если бы он всё же решил осмотреть машины?
- Тогда он уже сейчас предстал бы перед Аллахом. А пока пусть еще погрешит. Аллах не торопится призывать его к себе на суд.
- Ты бы его лично отправил к Аллаху? А не рано нам раскрывать свои карты?
- Как видишь, этого не понадобилось. Нас везде пропускали без задержки, а где задерживали, там доллары нам открывали путь. Так что Аллах не забывает про тех, кто ему верно служит.
-Ты мудро говоришь, Шамиль, - с уважением в голосе заметил другой сидящий на заднем сидении.
- Аллах вразумляет меня.
- Едем дальше, до Москвы?
- Нет, будем действовать уже сейчас. Вон здесь на подходе какой-то городишко, там и развернемся.
- Почему? Ведь ты хотел до Москвы…
- Ты видел, что эта недобитая собака, которая нас остановила, побежал бегом в свою милицейскую будку? Он что-то всё же заподозрил, и наверняка побежал звонить своему начальнику. Тогда они поймут, кто едет в этих КамАЗах.
- Нас могут остановить на трассе и блокировать пулеметами. В голой степи на трассе мы ничего не сможем сделать. Они выдвинут бронетранспортеры с крупнокалиберными пулеметами и расстреляют нас.
- Вот именно. Поэтому заходим сейчас в этот город. Посмотри на карте, что это за городишко?
- Буденновск. Небольшой город.
- Тем лучше. Первая машина пойдет со мной. Найдем горотдел милиции и захватим его. Там оружие и патроны. Вторая пусть идет в город и захватит что-нибудь вместе с теми, кто там будет в заложники. Школу, вокзал или еще что-нибудь. Там, где побольше заложников можно взять.
- В школах сегодня занятий нет, выходной.
- Тогда больницу, больные без выходных, там есть они всегда. Третья машина в центре возьмет под свой контроль главные перекрестки. Пусть ищут всех главных в городе, выяснят, где живут и пристрелят их. Если встретятся военные или милиция, их тоже уничтожать. Войсковых частей здесь, похоже, не должно быть. Так что пока они очухаются, всё поймут, у нас будет время развернуться здесь и взять заложников.
- Хорошо Шамиль, будет сделано.
Выяснив у первых попавшихся прохожих на въезде в город, где находится горотдел милиции, УАЗик с одним КамАЗом двинулся к нему. По мобильной связи Басаев, сидевший в УАЗике, передал приказ командиру группы, следующего за ним КАМАЗа.
- Сейчас подъедем к горотделу милиции, будем его атаковать. Задача - полностью его захватить, особенно комнату с оружием и боеприпасами. В плен никого не брать. Дом оцепить, никого не упускать, уничтожить всех.
- Командир, все понял.
Однако, сразу захватить горотдел не удалось. Ворвавшиеся боевики расстреляли всех, кто в это время находился в дежурной части, но на выстрелы из комнат в конце коридора выскочило несколько милиционеров. Увидев боевиков, они тотчас достали пистолеты и открыли огонь по ним, убив двоих и ранив еще одного. Подавить их огонь боевикам удалось только через полчаса, забросав ручными гранатами. Милиционеры, находившиеся на верхних этажах, тоже яростно сопротивлялись, отстреливаясь из табельного оружия.
Боевикам так и не удалось полностью захватить весь горотдел. При этом четверо боевиков были убиты, а трое ранены. На последнем этаже оставшиеся милиционеры забаррикадировались и отстреливались от террористов. Захватив большую часть горотдела, Басаев тут же связался с другими группами. Первым делом он вызвал командира второго КазАЗа.
- Ризван, как у тебя дела? Что удалось захватить?
- Шамиль, мы взяли больницу. Там много человек у меня в заложниках. Тут вообще-то роддом у них.
- Роддом? Тем лучше. Быстрее до Москвы дойдет, быстрее в Москве зашевелятся. Постарайся там получше закрепиться. Подготовьте места для нас и всех остальных. Горотдел милиции в наших руках, но мы здесь долго не будем. Сейчас заберем все оружие, боеприпасы и поедем брать администрацию и банк. Нам здесь с убитыми делать нечего, нам живые в заложники нужны. У тебя потери есть?
- Нет, все живы и никто не ранен даже.
- Это хорошо у нас четверо убиты и трое ранены. Никого не выпускай и жди нас.
Отключившись, Басаев набрал номер командира второй группы.
- Магомет, что у тебя?
- Мы взяли под контроль три перекрестка и удерживаем их. Задержали трех милиционеров и уничтожили их. Больше пока никого нет. Военные не встречались.
- Что с руководством города?
- Узнали, где живет мэр. Послал туда троих по этому адресу. Пока не вернулись. Где живет прокурор и другие начальники, пока не выяснил.
- Потери есть?
- Один раненый. Последний милиционер успел выхватить пистолет.
- Раненого направь к Ризвану. Он захватил больницу. Там доктора есть, полечат. Продолжай удерживать перекрестки до вечера. Потом возьмёшь побольше заложников и передвинешься тоже к больнице, к Ризвану. Там все закрепимся. Я думаю, что скоро сюда подтянут армейские части, спецназ. Скорее всего в Москве уже знают о нас. Если они появятся раньше вечера, то в бой с ними не вступай. Сразу предупреди меня, а сам снимай своих людей и передвинься к Ризвану. Он там для тебя уже место подбирает. Ты все понял?
- Все понял, Шамиль. Будет сделано так, как ты сказал.
- Хорошо. Часа через три я тоже перемещусь к Ризвану. Он там взял в заложники всю больницу с больными и персоналом. Ему одному не справиться. И нам там надо будет хорошенько закрепиться. Не исключено, что федералы предпримут штурм, придется отбиваться от них. Так что до встречи.
Отключившись, Басаев переступил через лежащего на полу убитого милиционера, поднялся на этаж выше, прошел к комнате, где хранилось оружие. Комната была закрыта на металлическую дверь, и ее пытались сломать три дюжих чеченца.
- Получается?- спросил Басаев, подойдя к ним.
- Пока нет - ответил один из них, и со злобой добавил - крепкая, сволочь, и стена кирпичная.
- Может, взорвать её?
- А вдруг у них там тоже есть гранаты? Сдетонируют, тогда разнесет всё, и что нам достанется.
- Зачем в горотделе гранаты? В милиции только стрелковое оружие есть. Нет там никаких гранат. Рвите двери, не возитесь. Надо быстрее, федералы могут скоро появиться.
- А чем взорвать, у нас только гранаты-лимонки. От них толку не будет.
- Гранатометом ударьте. И не подствольным, а обычным. Только осторожно, чтобы самим тоже не попало.
- Ты хорошо придумал, Шамиль, сейчас все сделаем.
После выстрела гранатомета по петлям двери, граната которого пробивает броню танка, металлическая дверь была сорвана с петель и развороченная, повисла на замке. Навалившись, все трое отогнули её, и в комнату образовался достаточно большой проход. В комнате у стен стояли большие металлические сейфы, которые были закрыты на замки.
- Проклятье, здесь все оружие тоже закрыто на замки!
- Шамиль, что будем делать? Бить в них гранатами бесполезно…
- Надо ключи от них, иначе мы ничего не сможем достать.
- Ключи?- переспросил Басаев, - правильно, надо искать ключи. Они должны храниться где-то у дежурного. Идите вниз, обыщите всю дежурку и да поможет вам Аллах. Ключи должны быть здесь, в горотделе. Их домой не уносят. И самого дежурного хорошенько обыщите.
Вскоре ключи были найдены, и довольный чеченец протянул связку ключей Басаеву.
- Вот нашли, можно открывать сейфы.
- Открывай - приказал Басаев, не беря ключей.
Повернувшись к сейфам, тот стал торопливо подбирать ключи, и через несколько минут первый сейф был открыт. Однако ничего интересного для боевиков там не оказалось, так как в нем хранились резиновые дубинки, электрошокеры и газовые баллончики со слезоточивым газом.
- Натолкали всякой хрени - со злобой заметил Басаев - давай, другие открывай. Нам патроны надо найти, автоматы, а не эту дрянь.
Только в третьем сейфе они нашли, что искали: на полках были аккуратно сложены квадратные упаковки патронов. Патроны были разные, для пистолетов ПМ, для ТТ и револьверов, для автомата Калашникова. В следующем сейфе хранилось оружие - пистолеты Макарова и короткоствольные автоматы.
- Шамиль, есть патроны и оружие - обрадовано воскликнул открывавший сейфы чеченец -автоматы тоже есть.
- Хорошо - удовлетворенно сказал Басаев - всё забирайте. Автоматы и пистолеты раздайте, у кого оружия мало. Патронов часть тоже раздайте, а остальные грузите в машину.
Спустившись вниз, он приказал ждущим его внизу чеченцам:
- Раненых и наших убитых грузите в машины. Раненых поосторожнее. Остальным всем тоже садиться в машины. Сейчас оружие и патроны погрузим, и сразу отъезжаем. Нам тут больше делать нечего.
- Шамиль, в дежурке телефон звонит - позвали Басаева из здания - что делать? Отвечать?
- Подожди, я сейчас сам приду и отвечу.
Быстро пройдя в дежурную комнату, Басаев сел на место дежурного, поднял трубку и со зловещей улыбкой ответил:
- Да, я слушаю.
- Это Буденновск, дежурный горотдела?
- Да, Буденновск - также издевательски продолжая улыбаться, подтвердил Басаев. А кто спрашивает?
- Это Москва, звонят из МВД. Докладывайте, что у вас там творится. Кто у телефона?
- У телефона Шамиль Басаев. Мой отряд занял весь этот город, и все его жители у меня в заложниках. Передайте своему правительству, что я хочу говорить с президентом Ельциным. Свяжите меня с ним и побыстрее, иначе вашим заложникам будет плохо.
На другом конце провода помолчали, обдумывая услышанное, и ответили недоверчиво:
- Шамиль Басаев сейчас в Чечне. Нам непонятно, кто у телефона, и что вы там делаете? Позовите дежурного горотдела или начальника.
-Ты думаешь, что у телефона пьяный дежурный? Твой дежурный и начальник горотдела сейчас уже предстали перед Аллахом и все, кто был в этом вонючем горотделе, мы тоже отправили их отчитываться за свои грехи к Аллаху. А трупы этих неверных собак валяются у нас под ногами. Приезжай и забирай их себе. И говорит тебе это сам Шамиль Басаев. Мой отряд захватил этот город и его жители у меня в заложниках. Передай своим начальникам, что мы требуем, чтобы Россия вывела все свои войска из Ичкерии. Если не согласятся, будем расстреливать заложников. Так что доложи это своему президенту, да побыстрее. Мы долго ждать не собираемся.
На другом конце провода вновь помолчали. Ясно было, что там советуются, что делать, и через минуту оттуда вновь спросили:
- Кто может подтвердить то, что вы сказали? Пусть кто-нибудь из горотдела подтвердит, что у телефона сам Шамиль Басаев.
- Безмозглые болваны. Я же сказал, что мы перестреляли всех здесь. Звони в администрацию города, мы сейчас туда как раз поедем - и зловеще рассмеявшись, Басаев добавил - на прием к главе.
Не желая больше терять времени на разъяснения Москве, Басаев бросил трубку, и повернувшись к стоящим рядом боевикам коротко приказал:
- Всё, уезжаем отсюда. Едем к городской администрации и берем её.
Бой у здания городской администрации был скоротечным. В сущности, это был даже не бой, а расстрел террористами здания и безоружных людей. Подъехав на КамАЗе к зданию администрации, боевики ударили по окнам из автоматов и подствольных гранатометов. Затем, ворвавшись в здание, снова стали бить из автоматов во все, что попадало им на глаза. Там, где в кабинетах находились служащие, их всех сгоняли на первый этаж под охрану четырех бородатых чеченцев. Двое милиционеров, охранявших вход в здание внутри, успели сделать всего несколько выстрелов из табельных пистолетов, почти сразу были сражены взрывом гранаты и добиты из автоматов ворвавшимися чеченцами.
Через полчаса все было кончено. Здание было захвачено. Командир группы захвата спустился на второй этаж и зашел в кабинет главы администрации. В кабинете в кресле главы администрации уже сидел Басаев и пытался звонить по телефонам, установленным на небольшом столике. Увидев вошедшего, он спросил:
- Как дела?
- Шамиль, администрация в наших руках. Все, кого здесь нашли, внизу ждут своей участи. Что надо делать нам?
Басаев положил трубку телефона, немного подумал и приказал:
- Всех их под конвоем гони к Ризвану в больницу. По дороге постарайся еще взять, кто попадется. Чем больше будет у нас заложников, тем для нас лучше. Быстрее в Москве зачешутся. Кто не захочет туда идти, тех расстреливай на месте, никого не жалей. Когда они Грозный бомбили и наши села, они никого не жалели. Ты об этом помни.
- Хорошо, Шамиль. Я это помню, и запомнил на всю жизнь. Сейчас погоним это стадо баранов к Ризвану.
- Подожди, вот еще что. Возьми наш флаг и пошли кого-нибудь, пусть снимут с этого здания российский и установят наш, Республики Ичкерия. Пусть все видят, в чьих руках сейчас власть в городе. Я сам сейчас с частью твоих людей поеду на машине к банку. Надо чтобы он тоже был в наших руках, и все, что там есть из наличности, золота. Встретимся…
Не успел Басаев договорить, как дверь в кабинет быстро открылась, вбежал чеченец, встревожено сказал:
- Шамиль, в небе боевые вертолеты. Над нами кружат два боевых вертолета! И вдалеке видны еще два.
- Проснулись, собаки. Летают, вынюхивают - со злобой процедил Басаев и замолчал.
На некоторое время в кабинете повисла тревожная, гнетущая тишина, и через разбитое окно стал слышен звук работающих винтов вертолетов. Эти звуки были хорошо знакомы боевикам. Грозную силу крупнокалиберных пулеметов и ракет бортового оружия этих боевых российских вертолетов, прозванных «черными акулами», чеченцы уже хорошо знали, и боялись их, как огня. Быстрые, маневренные, с хорошо бронированной кабиной, вооруженные по последнему слову техники и электроники, эти вертолеты армейской авиации применялись в Чечне для уничтожения обнаруженных групп боевиков с воздуха. Спасения от их огня не было ни в лесу, ни в горах. Пилотируемые опытными асами, прошедшими горнило Афганской войны, эти вертолеты выискивали бандгруппы, проводили разведку, корректировали огонь артиллерии, и их появление в небе всегда было предвестником смерти для боевиков. Поэтому и сейчас появление их предвестило террористам, что безнаказанная их стрельба по безоружным людям закончена. В дело вступает российская армия, боевые вертолеты. Об их разбойном нападении стало известно в Москве, и скоро сюда прибудут спецподразделения, обученные борьбе с ними спецназовцы, опытные снайперы. Им придется вступить в бой с армейскими частями, вооруженными пушками, танками, бронемашинами. И останутся ли они после этого в живых, было уже совсем не факт.
Помолчав немного, Басаев приказал вошедшему:
- Возьми человек двадцать из заложников, посади в машину, в кузов по краям. В середину сядем мы и поедем к банку. Когда подъедем, ссадишь этих заложников и поставишь возле банка. Будешь их там держать до тех пор, пока мы там будем работать. Иди, я скоро тоже подойду.
Отпустив вошедшего, Басаев вновь повернулся к телефонам и стал по очереди поднимать все трубки. Телефоны работали исправно, зуммер шел, но все телефоны работали с набором номера. Прямого провода, соединяющего администрацию с краевой администрацией или с Москвой, не было. Потратив бесполезно время, в бессильной злобе Басаев швырнул трубку последнего телефона на стол и вышел из кабинета. Дойдя до лестничного пролета, он уже хотел спуститься вниз, как его позвал один из боевиков.
- Шамиль, ты не хочешь пообедать? Здесь на этаже у этих собак есть хороший буфет, и наши ребята там сейчас закусывают. Может быть, ты тоже пойдешь, закусишь? Шашлыки нам не скоро придется есть…
- Пожалуй, ты прав - согласился Басаев – пойти поесть надо. Здесь нам барашка никто не зажарит. Пойдем, где там есть буфет.
- Здесь не далеко, в конце коридора на этом же этаже.
Повернувшись, Басаев уже хотел идти вслед за позвавшим его чеченцем, как увидел двух своих боевиков, спускающихся с верхних этажей. Остановившись, он вопросительно посмотрел на них. Как только они увидели Басаева, один из них сразу обратился к нему:
- Шамиль, мы сделали всё, как ты приказал. Наше зеленое знамя республики Ичкерия установлено на крыше администрации. Теперь все видят, в чьих руках здесь власть.
- Хорошо, вы настоящие джигиты,- похвалил он их и переспросил - с вертолётов вас видели?
- Да, Шамиль. Они подлетели к нам, как только мы установили флаг. Один из них стал заходить на нас в атаку, но мы успели уйти с крыши. С окна мы ударили по нему из автоматов, но сбить его не получилось. Он слишком высоко поднялся.
- Вертолеты не сбили флаг, который вы установили?
- Нет, они не стали стрелять. Немного покружили и полетели дальше
- Что еще вам было видно с крыши? Что в городе?
- Ничего особенного не заметили, но где-то не очень далеко были слышны автоматные очереди и стрельба из пистолетов. Взрывов гранат мы не слышали.
- Это, наверное, стреляет Магомет и его люди - предположил Басаев, и предложил:
- Идем с нами, здесь на этаже буфет, надо поесть, скоро обед.
Все четверо прошли по коридору к буфету. У самого буфета на противоположной стороне Басаев увидел две небольшие двери, на которых были таблички «мужчины» и «женщины». Поняв, что это туалеты, он остановился, снял с плеча автомат и передал его другому.
- Подожди, я сейчас зайду сюда.
- Подожди, Шамиль – тут же встрепенулся один из сопровождавших его чеченцев – я сначала проверю, что там.
Сняв с плеча автомат, он взял его наизготовку, пнул дверь ногой, и вошел в туалетную комнату. Убедившись, что там никого нет, он сдвинул назад автомат, зашел в одну из кабинок и оттуда позвал Басаева:
- Шамиль, здесь никого, можешь заходить.
Сделав в кабинке всё, что требовалось, Басаев подошел к установленной у входа красивой голубой фаянсовой раковине с замысловатым краном, помыл руки. Немного подумав, посмотрел на себя в зеркало, чуть нагнулся и помыл лицо. Стряхнув влагу с рук, он вышел из туалетной комнаты, взял свой автомат, повесил его на плечо. Посмотрев на ожидающих его чеченцев, он немного с завистью и упреком сказал, кивнув в сторону туалета:
- Ишь, как устроились. Все чистенько, кафелем облицовано, фаянс, зеркала. Не то, что в наших аулах.
Уловив упрек в голосе Басаева, один из чеченцев снял автомат с плеча, подошел к двери туалета, ударом ноги открыл её, и злобно расстрелял во внутрь комнаты весь магазин автомата. Послышался звон разбитого стекла, посыпались осколки зеркала, кусочки разбитого кафеля и фаянса. Гильзы, отбрасываемые затвором автомата, тоже со звоном полетели на пол коридора и раскатились по нему.
Зайдя в небольшой буфет, стеклянная дверь в котором была разбита и валялась в стороне, Басаев застал там двух боевиков, которые ели вилками из открытых консервных банок. Увидев вошедшего Басаева, они поднялись, освобождая ему место.
- Шамиль, садись, пообедай с нами.
- Сидите, тут места еще хватит - ответил Басаев, и сел на стул, стоящий рядом с другим столом, поинтересовался:
- Ну, что, чем здесь вас угощают?
- Шамиль, консервы, соки, печенье. Какой сок хочешь? Есть яблочный, абрикосовый, виноградный… Шоколад, конфеты.
- Давай абрикосовый, банку консервов.
- Сейчас быстро сделаем – пообещал один из чеченцев.
Подойдя к буфету, этот чеченец достал из открытой витрины пачку абрикосового сока, откуда-то из-под стола банки консервов и несколько плиток шоколада. Положив это все на стол, он быстро отрезал ножом угол тетрапаковой пачки сока и подал ее Басаеву. Потом он вскрыл банки консервов, придвинул Басаеву и вошедшим с ним. Сам взял одну плитку шоколада, небрежно разорвал ее золотистую упаковку и с хрустом откусил шоколад.
Быстро съев банку консервов, Басаев отодвинул в сторону пустую банку, попил сока и поднявшись, сказал:
- Заканчивайте побыстрее, сейчас поедем брать банк. Заложников уже в кузов посадили, нас ждут. Что можно, заберите отсюда с собой, нам продукты тоже нужны будут.
Он уже хотел уходить, как у него зазуммерил телефон космической связи. Достав его из кармана, Басаев включил его и ответил:
- Да?
- Шамиль, это Магомет. Мы сейчас ведем бой с федералами. Остановили автобус с офицерами. Их там человек тридцать, отстреливаются из пистолетов. Они отошли немного, сосредоточились в каком-то сквере и оттуда ведут огонь по нам. Я думаю их окружить и всех уничтожить.
- Не надо. У тебя в этом бою потери есть?
- Да, один убит, двое ранены.
- Ты видел, что над городом уже появились боевые вертолеты?
- Да, видел.
- Это значит, что федералы уже стягивают сюда войска. Нам в открытый бой втягиваться с федералами незачем. Снайперы у них хорошие и спецназ их воевать умеет хорошо. Поэтому заканчивай перестрелку с ними. Твоя задача сейчас сохранить как можно больше своих людей, и побольше взять заложников. С заложниками уходи к Ризвану, и там закрепись.
- Уходить прямо сейчас?
- Пока федералы не подтянули основные силы, можешь не торопиться. Этот автобус с офицерами, видимо, попал к тебе случайно. Так что особенно не возись с ними. Больше устраивай паники в городе. Пошли десятка два наших на базар, пусть там устроят стрельбу. Чем больше будет на базаре паники, тем лучше. Тогда и федералы побоятся сунуться к нам, чтобы заложников не ранить.
- Все понял, Шамиль, так и сделаю. Ты будешь там же в администрации? Я вижу наш флаг над ней.
- Нет, мы сейчас уходим отсюда. Часть моих людей погонит заложников к Ризвану, а с частью я еду в банк. А флаг мы установили, чтобы все видели, чья власть в городе.
- Хорошо, Шамиль, я так и сделаю. У нас в машине крупнокалиберный пулемет ДШК. Может, из него ударить по вертолетам?
- Нет, не надо. Патронов к нему не так много. Он нам понадобится там, в больнице у Ризвана, если федералы надумают брать нас штурмом. Отправь его к Ризвану, и там установите. А этих, что отстреливаются с автобуса, разгони гранатометами. Гранат у нас в запасе хватает.
Отключив телефон, он посмотрел на остальных в комнате и неторопливо произнес:
- Магомет зажал небольшую группу федералов и уничтожает её. Но эти попали сюда скорее всего случайно. Свои основные силы федералы пока не ввели сюда, но скоро уже будут. У нас мало времени. Идемте, нам надо еще успеть взять банк.
Повернувшись, он поправил на плече ремень автомата и пошел к двери. Остальные тоже, побросав вилки и пачки сока на стол, встали, взяли оружие, и вышли за Басаевым следом.
Глава 23
Тамара с мамой, тетей и маленьким, только что родившимся племянником не сразу поняли, что произошло. В роддом, в котором они находились, ворвались какие-то вооруженные бородатые мужчины. Раздались автоматные очереди, и эти люди занесли в больницу ящики, пулеметы и угрозами, выстрелами поверх голов загоняли в здание больницы разных мужчин и женщин. Выбежавших на шум докторов и сестер в белых халатах они не слушали и угрожали им расправой. И лишь тогда все поняли, что произошло, когда один из вооруженных бородачей на ломаном русском языке прокричал:
- Слушайтэ все! Мы - воины Аллаха и воюем за Ичкерию. Вы будете у нас в заложниках. Все, кто здесь есть. Кто будет убегать – того застрелим. Будете здесь, пока Ваш президент не выведет свои войска из нашей страны.
Услышав такое, мама Тамары в отчаянии прошептала:
- Томочка, зачем же я тебя сюда взяла, зачем с собой позвала?
Здесь, за тысячи километров от Владивостока, где жила и училась Тамара, она оказалась почти случайно. Её мама жила в Комсомольске-на-Амуре, который был приравнен к районам крайнего Севера. У жителей его был льготный проезд – раз в два года они могли съездить в отпуск в любую точку России за счет государства. Здесь, в Будённовске, жила младшая сестра матери, тётя Тамары. И мама Тамары решила в этом году съездить к ней, так как у неё был льготный проезд. Сестра её была в положении, и должна была вот-вот родить. Чтобы поддержать сестру, мама полетела самолетом к ней, и взяла с собой Тамару. Она хотела, чтобы дочка познакомилась со своей тетей, так как Тамара никогда не встречалась с ней. Мама заранеё предупредила Тамару, и Тома досрочно сдала экзамены и зачеты в университете. Вместе они сначала полетели в Москву, а оттуда в Буденновск. Кроме того, мама хотела после Буденновска съездить в Кисловодск на Минеральные воды полечиться самой и чтобы дочь тоже отдохнула от учебы.
Встретили родные Тамару с мамой тепло и радостно, но сестра матери уже была в роддоме. Через два дня после их приезда сестра благополучно родила мальчика. Все было хорошо и в этот день Тамара с мамой снова пришли в роддом навестить молодую маму и племянника. Но судьба распорядилась иначе – на Буденновск напали террористы, и все попали в заложники к бандитам.
Первое, что они испытали – был страх и шок: как и почему здесь оказались террористы, кто их сюда пропустил и что теперь будет? Никто ничего не понимал, но Тома быстро сообразила, что надо уйти с холла первого этажа наверх. Она потянула за рукав стоявшую в растерянности мать:
- Мама, уходим отсюда! Быстрее в палату к сестре с братиком. Нас отсюда уже не выпустят.
- Тома, а вдруг они подумают, что мы убегаем и застрелят нас? – с опаской глядя на вооруженных чеченцев возразила мать.
- Не застрелят. Мы же не бежим на улицу, а поднимаемся в палату.
- Хорошо, доча! - согласилась мать, и они прошли вглубь по коридору, дошли до лестницы и пошли в палату, где была сестра с маленьким племянником.
Почему-то мама Тамары сразу передала всю инициативу дочери, хотя и сама была не робкого десятка. Тома как-то сразу сориентировалась в обстановке и повела себя так, что все вокруг понимали, что эта девушка все делает правильно, и как раз то, что нужно делать в такой непростой ситуации.
Они быстро разыскали сестру с маленьким ребенком, объяснили всем в палате ситуацию. Но палата, где лежала сестра со своим малышом, была слишком маленькой. Поэтому Тамара решила, что мама останется с сестрой, а она будет рядом в другой комнате.
- Мам, ты оставайся здесь с тетей и малышом, а я буду на этом же этаже рядом. Там комната для врачей и сестер, там свободнее. Это возле лестницы, я там буду.
Но здесь Тамара ошиблась. Едва она расположилась на большом кожаном диване, попросив разрешения у сестры, как в комнату зашли еще две пожилые женщины и трое молодых, почти её возраста мужчин. В коридоре послышался разговор и шаги людей. Один из мужчин в комнате виновато и как бы извиняясь, сказал:
- Они загоняют часть заложников сюда, на верхний этаж. Можно мы побудем здесь, у вас?
- Конечно, размещайтесь, - согласилась сидящая за небольшим столиком сестра, и добавила - а что нам еще остается делать?
Женщины прошли к стоящей у стенки банкетке и сели на неё. Мужчины тоже сели на диван, причём так, что Тома оказалась почти в середине. Расположившись поудобнее, все молча сидели, то и дело поглядывая на дверь, и чего-то ждали. У всех было такое чувство, словно они сейчас посидят здесь немного, что-то там на улице закончится, и все с улыбками разойдутся по своим делам. Но через полчаса их бесплодного ожидания; суматошных криков в коридоре, стрельбы на улице, до них стало доходить, что все это, возможно, кончится не скоро. Все зашевелились, стали устраиваться поудобнеё и знакомиться. Как оказалось, одного из мужчин звали Артур, другого Лёша, третьего Игорь. Артура чеченцы захватили прямо в городе на улице. Игорь и Леша были офицерами-вертолетчиками. Их обоих взяли в той самой перестрелке, когда автобус с ними остановили и обстреляли чеченские боевики. Поскольку эти молодые мужчины были почти ровесниками Тамаре, они быстро познакомились с ней.
- Если бы у нас патроны не кончились, они бы нас ни за что не взяли – с горечью рассказывал Игорь, - ни за что бы не взяли.
- А как ты попал туда? – тихонько спросила Тамара.
- Нам позвонили из горотдела милиции: «Нападение на отдел, нужна помощь». И связь тут же прервалась. Нас человек тридцать офицеров набралось. Сели быстро в автобус нашей войсковой части, поехали. В город только выехали, тут на перекрестке нас остановили и обстреляли. А у нас оружия – одни пистолеты, да по обойме патронов в запасе, и то не у всех. Никто не думал, что такой бой будет. Человек четырех сразу у нас убили, человек шесть ранили. С трудом мы отошли в сквер, и там нас зажали. Я отстреливался до последнего, потом патроны кончились, и они меня взяли. Почему не расстреляли там, до сих пор не пойму.
- Видать, хотели больше заложников захватить, - предположил Артур.
- Может, и так. Только я думаю, скоро эта заваруха не кончится. Продержат нас здесь суток двое-трое, а то и больше
- Почему ты так думаешь?
- Потому что этих чеченцев здесь больше сотни, и вооружены они очень даже хорошо. У них даже крупнокалиберный пулемет есть. Когда мы в корпус сюда заходили, я видел, как они его устанавливали наверху. Значит, их выбить отсюда будет не просто, а сами они, после того, как столько убили людей, добром не сдадутся. Скорее всего, будет штурм.
- Штурм? Больницы? – с ужасом воскликнула Тамара, - да здесь же дети маленькие, столько людей! Этого никак нельзя делать, столько невинных людей может погибнуть…
- Может, эти бандиты чего-то хотят? – предположил Леша,- ведь не просто так же они напали. Может, хотят, чтобы власти в Москве кого-то освободили, или еще чего-то. Выполнят их требования, они нас освободят и уберутся назад в свою Чечню.
- После того, что они здесь натворили, их не захотят так просто выпустить отсюда. Будет штурм, вот посмотрите.
- А что же нам делать?
- А ничего. Дня два-три тут поживем, места тут на полу для нас хватит. С голоду, за это время, я думаю, не умрем. Вот интересно, здесь продукты есть какие-нибудь?
- Продукты?- переспросила сестра в белом халате.
Все это время она прислушивалась к разговору мужчин.
- Продукты? Здесь есть кухня в больнице. У нас тут в родильном отделении есть тоже небольшая, чтобы рожениц кормить. В палатах у них есть продукты, которые им принесли родственники. Но сейчас здесь столько народа в корпусе, что не знаю, хватит ли для всех.
- Ладно, - оптимистично заметил Игорь,- по крайней мере с голода не умрем. А вообще-то я бы и сейчас чего-нибудь поел.
Сидящая на банкетке женщина открыла свою довольно объемную сумку, достала оттуда небольшую булочку и протянула её Игорю.
- Вот, возьмите, поешьте. У меня еще есть. Я как раз из магазина шла. Купила хлеба домой, булочки и печенье, а по дороге домой они меня и арестовали.
- Спасибо – с благодарностью ответил Игорь, взял булку и стал аппетитно её кушать.
К ночи ситуация прояснилась окончательно. Боевики никого не выпускали из захваченных корпусов больницы, окруженных федеральными войсками. Периодически в разных местах вспыхивали короткие перестрелки. Вначале террористы злобно открывали огонь из автоматов по любому замеченному ими движению солдат федеральных сил. Но вскоре в окружение были выдвинуты бронетранспортеры с крупнокалиберными пулеметами в бронированных башнях, огонь автоматов которым был не страшен. А после того, как в дело вступили снайперы спецназа, чеченцы уже сами стали бояться показываться в окнах и выходить из зданий. Заложники, по большей части женщины и дети, стали устраиваться на ночлег кто где мог, чаще всего на полу коридоров и палат.
Перед тем, как ложиться спать, Тамара сходила в палату к маме и тете. У них было пока все нормально, и Тома, успокоенная, вернулась в свою комнату и легла спать, укрывшись белым медицинским халатом, который ей дала сестра. Заснула Тамара чутким, беспокойным и тревожным сном, словно знала, что долго спать ей не придется. И действительно, в два часа ночи ее разбудила сестра, легко трогая ее за плечо:
- Тома, вставайте, нужно нам помочь. Вставайте, пожалуйста.
Проснулась Тамара быстро, словно не спала. Она села на диван, протерла глаза и вопросительно посмотрела на сестру.
- Там принесли раненых, нужно их обработать. Сейчас приходил врач, сказал мне идти в процедурную. Но я одна там не справлюсь, мне надо помочь. Пойдемте, пожалуйста, поможете.
- Хорошо, идемте – ответила Тамара, и быстро встала.
- Халат оденьте. Там надо будет обрабатывать раны, раненые все в крови.
Поднявшись, Тамара одела халат, и они быстро пошли по коридору, пробираясь через лежащих на полу спящих людей. Халат был Тамаре великоват и путался у нее в ногах.
Раненых было двое. Это были чеченцы. Один из них был ранен в голову и плечо, другой в ногу. Оба были без сознания. Доктор обработал сначала раненого в голову, и сестра с помощью Тамары тщательно забинтовала его. Затем обработали и забинтовали ногу второго. За всем этим угрюмо и зло наблюдали два стоящих у двери процедурной вооруженных автоматами чеченца. Дождавшись, пока доктор все закончит, один из стоявших мрачно сказал:
- Сидите тут и никуда не уходите, дежурьте возле них. Умрут, тогда вас расстреляем.
- Мне нужно к другим вашим раненым – возразил доктор.
- Ты иди, а эти пусть здесь остаются, хорошо смотрят и не спят. Придем, увидим – спите, секир - башка будет вам. Головы отрежем.
Сказав так, чеченцы уже собрались уходить, но тот, который говорил, еще раз внимательно и пристально посмотрел на Тамару, и Тома поняла, что его интересует, и почему он так смотрит на нее. Пока она помогала обрабатывать раненых, ей приходилось наклоняться, нагибаться. Халат ей мешал, она его скинула, и ее девичья фигура привлекла чеченца. Своим женским чутьем она почувствовала этот его чисто мужской к ней интерес. Второй чеченец тоже сначала посмотрел на нее, затем на своего стоящего рядом товарища, цинично усмехнулся и что-то сказал ему по-чеченски, кивнув на неё. Снова посмотрев на Тамару, он сказал уже по-русски:
- Русские девушки – красивые девушки, - и недобро засмеялся.
Что по чеченски ответил ему его товарищ, Тамара так и не поняла. Но то, что этот чеченец не оставит ее в покое, она почувствовала это очень хорошо. Еще раз посмотрев на неё, чеченцы повернулись и вышли. Доктор тоже встал, и сначала хотел выйти вслед за ними, но повернувшись к сестре сказал:
- Ольга, вы мне тоже понадобитесь. Там тоже надо сменить повязки трем раненым, они в сознании, но одной я боюсь, возможно придётся делать операцию. Девушка пусть остается здесь, посмотрит за этими ранеными. Закончим там, и вы вернетесь сюда.
- Хорошо, Иван Павлович, только её здесь одну оставлять нельзя. Чеченцы так смотрели на неё…
- Пожалуй, вы правы, но что же нам делать? – согласился доктор.
Все трое, в том числе и доктор, понимали, что оставлять здесь Тамару одну рискованно, поскольку тоже поняли смысл взглядов рослого чеченца. Но пожилая сестра вдруг сказала, вспомнив про мужчин, спавших в ее кабинете.
- Иван Павлович, в моем кабинете сейчас спят трое мужчин. Они военные. Я кого-нибудь пойду, позову сюда, и тогда мы с вами спокойно уйдем к другим раненым.
- Правильно. Ольга, идите, я вас подожду здесь с девушкой. Всех не надо звать, подозрительно будет, одного будет достаточно.
Через десять минут сестра привела в комнату к Тамаре Игоря.
- Вот, Иван Павлович, этот молодой человек побудет здесь вместе с девушкой, а мы можем уйти.
- Хорошо. Ольга,- обрадовался доктор, и, повернувшись к вошедшему с сестрой, спросил – как вас звать?
- Игорь, - коротко ответил тот.
- Вы военный?
-Да, я с вертолетного полка, старший лейтенант.
- Пожалуйста, побудьте здесь с этой девушкой. Она будет смотреть за ранеными. Сейчас ночь, но ею заинтересовались двое чеченских бандитов, которые сопровождали этих раненых. Они могут вернуться, так что сами понимаете, что может случиться, а мы не скоро сюда вернемся.
- Доктор, не беспокойтесь, я буду здесь столько, сколько будет нужно.
- Хорошо, Игорь, побудьте. А нам с сестрой надо к другим раненым. Там ранена одна женщина, и тяжело. Я очень боюсь за нее, возможно, понадобится операция.
С надеждой посмотрев на Игоря, доктор с сестрой вышли из комнаты, и Тамара осталась наедине с Игорем. Раненые чеченцы лежали без сознания, и лишь изредка стонали. Осмотрев комнату, Игорь подошел к Тамаре, и сел рядом с ней на небольшую деревянную кушетку, покрытую белой клеенкой.
Как-то быстро и непринужденно между ними возникло взаимное доверие. Вот почему так бывает, одному Богу известно: встретятся двое совсем незнакомых людей, а так получается, словно всю жизнь знали друг друга. Именно так получилось у Тамары с Игорем. Тома с их первой встречи почувствовала, что может доверять этому кареглазому юноше, который по годам был ей ровесником. И, кроме того, она чувствовала, что нравится ему, и что в любви Игорь еще не опытный. Одна сторона кушетки была приподнята под голову, а на другом конце лежал халат Тамары и её небольшая сумочка. Игорю пришлось сесть рядом с Тамарой. Причем так, что его бедро почти прижалось к теплому бедру Тамары, и его это слегка смутило. Он уже хотел рукой отодвинуть сумочку, но Тамара спокойно сказала:
- Сиди, так мне будет спокойнее.
Игорь посмотрел на нее, и понял, почему она так сказала. Он понял, что девушке будет спокойнее, если в эти такие непростые часы опасности с ней рядом будет мужчина, военный, пусть даже без оружия. Тома тоже посмотрела на Игоря, но уже чисто по-женски оценивающе, и чуть улыбнулась уголками губ. Немного смутившись под ее взглядом, Игорь немного помолчал, и даже неожиданно для себя сказал:
- Какие у тебя красивые волосы. Мне всегда нравятся девушки с такой, как у тебя прической.
- Как у меня?
- Да, такие длинные и черные волосы.
- Они у меня темно-русые. Здесь просто слабое освещение.
- Все равно красивые.
- Тебе больше нравятся брюнетки? Блондинки, говорят, красивее.
- Нет. Мне больше нравятся девушки темно-русые.
- Почему? Разве блондинки не красивее?
- Мне почему-то всегда кажется, что они не серьезные, легкомысленные какие-то.
- Ты любишь только серьезных девушек?
- Я не люблю пустышек.
- Значит, твоя девушка темно-русая, серьезная. Она моложе тебя?
Игорь немного помолчал, чуть виновато посмотрел на Тамару и медленно сказал:
- У меня нет девушки, - и помолчав, добавил - и не было. Как-то так получилось. Учёба, служба…
Еще раз посмотрев на Тамару, Игорь увидел в ее глазах сочувствие и интерес к нему. Оживившись, он продолжал:
- Понимаешь, Тома, в училище мы вечерами встречались с девушками, но все это было как-то несерьезно. Притом, училище-то военное, не всегда уйти можно, только в увольнение. Учеба много времени отнимала, и как-то быстро пролетела. Потом меня направили в отдаленный гарнизон служить, там одни только жены офицеров были. А потом наш полк перебросили сюда в Будённовск, ближе к Чечне. Скоро туда воевать направят, в Чечню. Вот так и получилось, что у меня нет девушки…
- Не переживай, - с улыбкой сказала Тамара, - скоро появится.
- Почему ты так думаешь? – с удивление спросил Игорь.
- Потому что ты большой, сильный и симпатичный.
- Я тебе понравился?
- А я тебе? – не ответив, сама спросила Тамара.
- Ты? Понравилась…- снова немного смутившись, ответил Игорь.
- Вот и отлично, - с оптимизмом сказала Тамара - раз так, я сейчас подремлю у тебя на плече часик, потерпи.
- Ты хочешь спать? Как я сразу не догадался. Тогда ты ложись на этой кушетке. Я подежурю, а ты спи.
- Нет. Так нельзя!
- Почему?
- Потому что чеченцы, которые сюда заходили вместе с этими ранеными, сказали, чтобы мы хорошо смотрели за ними. Если заснем, то они отрежут нам головы. Хочешь, чтобы они отрезали мне голову?
- Конечно нет! – почти испуганно тут же ответил Игорь.
- Вот поэтому я и подремлю у тебя на плече. Услышишь шаги, сразу меня разбуди.
- Понятно, хорошо.
- Если раненые попросят пить, тоже мне скажешь.
С этими словами Тома положила свою голову на плечо Игорю, и закрыв глаза тут же задремала.
Сначала Игорь сидел неподвижно, словно боялся вспугнуть прижавшуюся к нему девушку. Но немного погодя он стал тихонько гладить и перебирать ее волосы, и, наконец, решившись, поцеловал. Поцеловал тихонько, словно спрашивая разрешения, лишь коснувшись губами. Тома чуть повернула к нему свое лицо, по-прежнему с закрытыми глазами, и Игорь понял это её движение. Крепко обняв её и прижав к себе, он поцеловал её в губы. Поцеловал страстно, горячо, долго.
Глава 24
Штурм захваченной боевиками больницы начался неожиданно для всех, кто там в это время был, и особенно, для ее родильного отделения, в котором находились недавно родившиеся младенцы со своими молодыми мамами. В это утро Тома проснулась рано и услышала плач малышки. Она почему-то подумала, что это плачет ее маленький племянник. Поднявшись с дивана, на котором она спала, Тамара тут же пошла в палату, где были ее мама и тетя с маленьким племянником. Зайдя в палату, она увидела, что ее мама и тетя сидят на кровати и тетя кормит грудью ребенка. Плакал совсем другой ребенок в этой палате. Увидев входящую Тамару, мама повернулась к ней:
- Томочка, проснулась?
- Ага, мам. Я услышала, что малышка плачет, и подумала, что это наш мальчик.
- Нет, наш спокойный. Накушается и спит. Как ты сама поспала?
- Я мало спала сегодня. Меня ночью сестра разбудила и просила помочь ей перевязать раненых. Там двух чеченцев раненых принесли.
- Раненых? Перевязать? Да что, в самом деле, кроме тебя больше помочь некому?! Тут в больнице есть и врачи и сестры.
- Мам, я не знаю. Тут на этаже только одна эта сестра есть. Других я не видела. Может, они с другими ранеными? Там еще где-то раненые лежат. Туда доктор с сестрой ходил. Сказал, что операция нужна кому-то.
- Господи, вот попали мы! И откуда эти проклятые террористы взялись на нашу голову. Ты, уж, Тома, сидела бы с нами и не ходила никуда. Кто знает, что эти бандиты хотят.
- Мам, ну я же не могла отказаться ей помочь. У нас в комнате еще трое мужчин есть. Это летчики двое и один милиционер. Им сестра сказала не показываться на глаза чеченцам. Могут убить, поэтому я и пошла. Мне потом один из них, Игорь, помогал, когда доктор с сестрой уходили. Потом они вернулись, и мы с Игорем ушли спать в комнату к сестре. Они там и сейчас лежат прямо на полу. А вы как переночевали?
- Вроде бы ничего. Я с сестрой на одной кровати, а между нами малыш спал. Потом я на полу постелила, там спала. Да какой сон, страшно как-то. Вдруг стрелять начнут или еще чего, все боятся. Ты не слышала, власти что-нибудь собираются делать, долго нас тут держать арестованными хотят?
- Нет, мам, ничего не слышала. Доктор только говорил, что главный врач с этими нападавшими, с их главным, Басаевым, разговаривал. Вроде как в обмен на наше освобождение они хотят, чтобы Москва все войска из Чечни увела. А власти и в Москве пока обсуждают, что делать.
- Сколько же они там обсуждать будут? Здесь же дети маленькие, младенцы только что родившиеся. Вон, видишь, у одной мамы от волнения молоко пропало, кормить ребеночка маленького нечем. Надо молоко или специальные детские смеси, а где сейчас их найти? Поэтому и плачет ребеночек. И сама молодая мама в слезах. Это у нее первенец. Пока понемногу другие мамы её младенца подкармливают. Хорошо, что пока продукты здесь есть. Ты сама кушать хочешь?
- Да нет, мам. Мне что-то есть совсем не хочется.
- Это от волнения. Может, скушаешь пол-яблочка?
- Нет, не хочу. Мы там у сестры в комнате хлеба немного поели. Одна женщина из магазина шла, когда её захватили террористы. Так у неё в сумке, к счастью, хлеба две булки было и булочки. Вот мы там и поели немного.
- Ну, хорошо, тогда может, ты ляжешь, поспишь здесь немного? Тут тебя беспокоить никто не будет. Малышка, правда плачет, да это ничего. Ложись вот прямо на кровать, или на пол, на мое место. Я там одеяло постелила…
Договорить мама Тамары не успела. Утреннюю тишину с громом разорвали пулеметные очереди крупнокалиберных пулеметов бронетранспортеров и автоматные очереди. Здание больницы содрогнулось от взрыва. Послышался звон разбитых стекол и жуткие крики людей в здании. В палате, где была Тамара, испуганные мамы вскочив, схватили своих младенцев, крепко прижимали к груди и в ужасе стояли, не зная, что делать.
Первой пришла в себя Тамара:
- Отойдите от окон и лягте все на пол под кровати! – закричала она, и первой легла на пол и потянула к себе мать с тетей, - быстрее! Они сейчас могут ударить по окнам, и осколки стекол могут ранить вас или детей. На окна не смотрите, закрывайтесь от них одеялами.
Словно в подтверждении её слов, едва все расположились на полу и под кроватями, длинная очередь пуль крупнокалиберного пулемета хлестнула по окну палаты. Стекла окон разлетелись вдребезги на мелкие осколки, штукатурка кусками отлетела от попавших в стену пуль. Пыль от штукатурки и брызги стекла осыпали лежащих на полу женщин. Пронзительные крики ужаса смешались с громким испуганным плачем младенцев.
- Что они делают, сюда же нельзя стрелять! – громко закричала мама Тамары, словно ее могли услышать стрелявшие, - здесь же дети, маленькие дети, младенцы!
- Мам, они же не услышат тебя, они стреляют, - стараясь пересилить шум стрельбы, закричала Тамара - надо им белый флаг показать.
- Где же его взять, флаг этот? – воскликнула мама.
- Тогда хоть полотенце! – подсказала Тома.
Она уже хотела встать и подойти к окну, как новая пулеметная очередь снова ударила по окнам и штукатурке стен. «Чертовы дураки, куда же вы и в кого стреляете?» - со злобой подумала Тамара, и снова упала на пол, боясь попасть под летящие в комнату пули.
Вдруг Тамара почему-то вспомнила Сергея и поняла, что там, в бронированных колпаках башен бронетранспортеров, стоящих в оцеплении за пулеметами сидят солдаты-мальчишки, которым отдали приказ стрелять, и они лупят по окнам без соображения, не зная, что это больница, что здесь женщины и дети. Им надо было дать хоть какой-то сигнал об этом. Она, словно ящерица, подобралась к окну, сорвала с ближайшей кровати белую простынь, и не поднимаясь над подоконником, бросила простыню за окошко, держа её за край. Прстыня, словно белый флаг, свесилась за окном, давая сигнал стреляющим. Почти сразу же стрельба за окном прекратилась, и через некоторое время совсем затихла. Лишь небольшая перестрелка автоматов еще немного продолжилась внутри корпуса, но потом и она тоже затихла. Штурм больницы был остановлен.
Затихшая стрельба на улице не сразу успокоила всех женщин в палате. Лишь спустя около получаса женщины стали несмело подниматься с пола и отряхиваться от осколков. Тома первая поняла, что штурм остановлен. Она осторожно поднялась с пола и посмотрела в окно. Во дворе больницы было пусто. Бронетранспортеры также по-прежнему стояли в отдалении, и лишь запах гари напоминал о прошедшей перестрелке, да по-прежнему громко плакали дети.
- Кажется, успокоились, настрелялись, наконец – с сарказмом в голосе сказала Тамара, - мам, теть Тань, поднимайтесь. Давайте я отряхну вас.
- Не надо, Тамара, еще руки поранишь. Мы сами потихоньку.
- Надо хоть метелку какую-нибудь. Подождите, я сбегаю к сестре, я там видела метлу.
Тома выбежала из палаты, сходила в комнату к сестре и принесла метлу на длинной ручке.
- Вот. Давайте я подмету. Вы пока выйдите все в коридор.
Вдвоем с мамой они быстро отряхнули осколки стекла с кроватей, и аккуратно подмели пол. Затем, найдя в туалете ведро и тряпку, чисто протерли пол. В убранную комнату снова зашли мамы с запеленутыми младенцами. Тревога и испуг сильно подействовали на женщин, но привычная необходимость заботы о своих детях отвлекли их от этого. Кто стал менять мокрые пеленки, кто стал грудью кормить младенцев, и баюкать и успокаивать напуганных малышей. Тома с мамой унесли ведро и тряпку, положили их на место и под краном в туалете стали мыть руки. Неожиданно мама сказала с тревогой в голосе:
- Обстрел сильно напугал женщин. А ведь они все сейчас кормят грудью младенцев. Что, если пережитый ими страх и стресс скажется на их нервах, и у них пропадет молоко. Чем тогда им кормить младенцев? Ведь их не выпускают отсюда. Тогда эти маленькие могут умереть от голода, погибнуть.
- Мам, а так может быть?
- Конечно. У одной мамы ведь уже от этого пропало молоко. Ее ребенка другие мамы подкармливают.
- Надо поговорить с врачом, может, у них есть какая-то замена молоку.
- Сюда молочное доставляли каждый день из детской молочной кухни. Я уже разговаривала с врачом. Но сейчас эти бандиты никого сюда не пускают и никого не выпускают. Что нам тогда делать, если молоко у сестры пропадет, я даже не знаю. У неё его почему-то его и так мало. Прямо ужас какой-то.
- Мамам - кормилицам самим сейчас нужно усиленное питание, чтобы у них молока больше было.
- Конечно, а тут видишь, что творится. Надо сходить на кухню, может, там что-то есть покушать.
- Она на первом этаже, а там эти боевики засели. Артур ходил на разведку вниз, так его чеченцы чуть не застрелили.
Возвращаясь в палату с мамой, в коридоре их встретила сестра. Увидев Тамару, она сказала:
- Тома, я прошу вас снова мне помочь. Там принесли еще двоих раненых, их надо обработать, а доктора вызвали к главврачу. Там какие-то переговоры идут, помогите мне снова.
- Хорошо, пойдемте - согласилась Тамара.
- Тома, давай лучше я пойду и помогу – предложила мать, - а ты иди в комнату.
- Нет, мам, ты лучше побудь с тетей и малышом. Я ей ничем не могу помочь, а ты с маленьким умеешь обращаться.
- Ну ладно, иди, а я побуду с сестрой и племянником.
- Сейчас, я только сумочку возьму и приду – обращаясь к сестре, сказала Тома.
- Да зачем там тебе сумочка? Иди, пусть она у нас полежит.
- Нет, мам, я такая лохматая, а там расческа и зеркальце.
- Да, ничего, иди так.
- Нет, нет, - возразила Тамара, - мне хоть немного надо причесаться, а то я вся растрепанная.
Тамара быстро зашла в комнату, взяла свою сумочку и побежала по коридору между стоящими людьми вслед за медсестрой.
Раненые чеченцы лежали на двух внесенных в ту же комнату кроватях, в которой уже лежали двое, которых она с медсестрой уже перевязывала. Один был ранен в грудь, тяжело и неровно дышал, но был в сознании. Второй был ранен в плечо и в голову. По всему было видно, что он потерял много крови и был без сознания. Тома снова одела халат, и вдвоем с сестрой они начали перевязку. Первому пришлось разрезать куртку и забинтовать всю грудь. После перевязки он стал дышать ровнее, и, закрыв глаза, затих. Второго тоже пришлось раздеть до пояса, и сестра тщательно забинтовала плечо. Потом взялись за голову. Как только сестра начала смазывать йодом рану, тот застонал и стал вырываться, и Тамаре пришлось напрячь всю силу, чтобы удержать его. Забинтовав, наконец, голову раненого, они бережно уложили его на кровать. Посмотрев, как он лежит, медсестра сказала:
- Надо его передвинуть немного. Так ему неудобно. Тома, возьмите его за колени, а возьму за здоровое плечо и руку. Давайте его положим поудобнее. Это их командир какой-то, Ризваном звать.
- Хорошо - согласилась Тамара, и нагнувшись над раненым, она просунула одну руку под колени и одновременно с сестрой подвинула чуть в сторону раненого. Но, приподнимая его, Тамара почувствовала, что руке, которая была под коленями, стало больно. В нижнем боковом кармане камуфляжных штанов чеченца лежало что-то металлическое, и этот предмет больно уперся ей в руку. Поморщившись, Тамара отошла и села на кушетку вместе с сестрой.
- Этот раненый в грудь тяжелый. Надо срочно звать доктора. Он уже сейчас в полусознании.
- А как себя эти двое чувствуют, которых привезли раньше.
- Им сделали обезболивающие уколы и ввели снотворное. Так что они сейчас спят.
Снова с беспокойством посмотрев на раненого в грудь, медсестра сказала:
- Тома, вы побудьте здесь еще немного, я пойду позову доктора. Этому раненому в грудь тоже надо срочно уколы делать, а то он может умереть от болевого шока.
- Хорошо, идите. Конечно я побуду здесь.
- Я постараюсь вернуться побыстрее.
Сестра поднялась и быстрым шагом вышла из комнаты. Проводив ее взглядом, Тамара осмотрела лежащих раненых и легонько потерла руку, которая немного побаливала у неё. «И что он там в карман запихнул - подумала она - надо, наверно, вытащить. А то эта железка ему тоже давит на ногу». Встав с кушетки, она подошла к лежавшему без сознания чеченцу. Легонько приподняв левой рукой колено раненого, правую руку она сунула в карман, где лежал металлический предмет. И тут же она почувствовала, что ее рука коснулась вороненого ствола пистолета. Волнение сразу охватило её. Машинально она оглянулась на второго раненого, но тот лежал с закрытыми глазами. Помедлив какую-то секунду, Тамара тихо вытащила пистолет из кармана чеченца, сунула его в свой карман халата и отошла к кушетке., Сев так, чтобы ее не видели раненые, она вытащила из кармана оружие и внимательно осмотрела его.
Пистолет был небольшой, и, как определила Тамара по диаметру отверстия ствола, мелкокалиберный. Легонько и бесшумно оттянув затвор, она посмотрела в патронник. В стволе был заслан патрон. Осмотрев рукоять, она нашла кнопку стопора обоймы, прижала её и также тихо вытащила обойму. Обойма была полностью забита патронами. Пересчитав патроны, Тамара снова внимательно осмотрела пистолет, ища у него рычажок предохранителя. Рычажок был под самым спусковым крючком, и не давал возможности нажать на него. Поняв, как он действует, Тамара тихонько поставила обойму на место, и отвела предохранитель так, чтобы пистолет в любое время был готов к стрельбе. Она уже хотела вновь положить его в карман халата, но передумала. Взяв свою сумочку, она открыла её и положила пистолет туда. Найденное оружие почему-то взволновало её. Она почувствовала, как гулко стало биться сердце, и она постаралась успокоиться.
Сестра действительно вернулась с доктором быстро. Едва Тамара успела спрятать пистолет, и немного посидеть, обдумывая, что с ним делать, как дверь процедурной открылась, вошла сестра с доктором и еще двумя медсестрами.
- Томочка, вы можете идти, спасибо,- поблагодарила Тамару сестра.
- Да, ничего, если надо я еще приду, помогу, - пообещала Тамара, и, взяв сумочку, вышла из комнаты.
Сумочка значительно потяжелела и Тамара за ремешок одела ее на плечо. Не торопясь, она прошла по коридору и снова зашла в палату к тете и маме. Но уже на подходе она услышала громкий плач нескольких младенцев. Плакали сразу трое, а вместе с ними плакали и их мамы. Зайдя в палату, Тамара подошла к маме и тихо спросила:
- Мам. Что они плачут? Никак не могут успокоить?
- Есть хотят – коротко и также тихо ответила мама, и, помолчав, добавила:
- А кормить их особенно нечем. У женщин после этого обстрела и ужаса, который они испытали, молока в грыди стало мало.
- Может, мне сходить на кухню, вдруг у них сухое молоко осталось или сливки… - предложила Тамара.
- Я уже ходила туда, там вообще нет ничего. Всё, что там съестного было, все уже разобрали. Народу-то вон столько много здесь. А еще когда ты ушла, сюда потом один чеченец заходил, еще больше напугал всех.
- Что он хотел?
- Зашел и говорит, чтобы мы успокоили своих детишек. Им плач детей надоел, бандитам этим. Если, говорит, не успокоите, я вас всех тут успокою. Поднял автомат свой и в потолок стрельнул. Вон, видишь, на потолке следы.
- Они что, с ума посходили, что ли? Нашли с кем воевать, с младенцами и женщинами. Трусы несчастные…
- Он, дурак, еще больше всех тут напугал, деток никак не успокоить…
- Так если их не успокоить, он тогда снова придет!
- Не знаю, может и так быть! Опять стрелять станет.
- Пусть только попробует!- со злой решимостью воскликнула Тамара, вспомнив про лежащий в сумочке пистолет.
- Ты чего? – с удивление и подозрением спросила мать, уловив интонации голоса Тамары, - ты смотри, никуда не лезь. Я тебя знаю.
- А что же вы будете делать? – с вызовом переспросила Тамара – явится этот гад сюда снова…
- Ничего. Успокоим деточек. В крайнем случае, разойдемся по другим палатам или комнатам, где нет детишек. А ты, Тома, лучше иди в свою комнату и ляг отдохни, поспи. А то и правда ввяжешься еще куда нибудь.
- Нет мам, я лучше тут побуду.
- Нет, нет, дочка, иди в комнату к сестре, где ты была. Там мужчины, это хорошие ребята, я их видела. Там тебе будет безопаснее.
Тамара сначала хотела возразить, и остаться с мамой. Пистолет в сумочке придавал ей смелости и решительности, но почуяв это своим материнским сердцем, мама её стала настаивать на своем, и чуть не силой выпроводила Тамару из палаты. В конце концов вконец рассерженной Тамаре пришлось уйти. Она зашла в комнату к сестре, где она спала, и застала там тех же двух женщин и трех военных. Ребята сидели на диване, на котором она спала. Увидев Тамару, мужчины сразу заулыбались, и потеснившись, освободили ей место.
- Всем здрассте – с шуткой сказала Тамара, зайдя в комнату.
- Здравствуй, Тома - первым поздоровался с ней Игорь, приветствуя ее радостной улыбкой.
Пройдя в комнату, Тамара положила свою потяжелевшую сумочку на стол и хотела сесть на место сестры за этот стол, но Алексей опередил ее. Быстро встав с дивана, он сел на место сестры, а Тамаре предложил расположиться на диване.
- Тома. Ты, наверно, устала и хочешь отдохнуть. Иди, ложись на диване.
Обращаясь к двум другим, сказал:
- Мужики, подвиньтесь как-нибудь, чтобы она полежать поспать могла. Ее же среди ночи поднимали.
Игорь с Артуром тотчас поднялись с дивана и пересели на пол, освободив Тамаре диван. Тамаре было приятно такое заботливое внимание мужчин, но она возразила:
- Да, ладно, я сидя подремлю, что вы будете на полу сидеть, вам же так неудобно.
- Ничего, Тома. Ложись, отдыхай, - успокоил ее Игорь. Мы и спали на полу, так что нам не привыкать. А тебе поспать надо.
- Ну ладно,- согласилась Тамара.
Взяв висящий на стене халат, она легла на диван и чуть прикрыла ноги халатом. Тут же вставший с пола Игорь взял свою куртку, сложил ее, подошел к лежащей Тамаре, бережно приподнял ее голову и положил под нее сложенную куртку.
- Так тебе будет удобнее.
- Спасибо – признательно улыбнувшись, ответила Тамара, и легонько тронула рукой руку Игоря, ощутив тепло сильной мужской руки. Их взгляды встретились, и во взгляде Игоря Тамара, снова, как тогда, в комнате возле раненых, увидела живой интерес к ней. Тамара поняла, что он еще хочет побыть с ней, и, чуть задержав его руку в своей, мягко сказала:
- Садись сюда на диван, у меня в ногах. Мне не будет так тесно. Что ты будешь на полу сидеть.
Чтобы не выделять Игоря, она позвала еще и Артура:
- Артур, садись тоже. Нам здесь всем места хватит.
Немного поколебавшись, Игорь с Артуром пересели на диван в ногах у Тамары, так что она могла спокойно спать на остальной части дивана.
- Как дела у твоей мамы с тетей? – желая хоть о чем-то заговорить с Тамарой, спросил Игорь.
- Плохо там дело,- сразу нахмурившись, ответила Тамара.
- Что такое?- с тревогой переспросил Игорь, в душе сожалея, что задал ей такой нетактичный вопрос.
- Когда начался обстрел, там все легли на пол. Только улеглись, как с улиц в окно ударили пулеметные очереди. Стекла все разбились, мамы с ребеночками маленькими напугались. Я в окно белую простынь вывесила, стрелять перестали. Вроде успокоились, убрались в комнате. Там столько осколков стекла было. У молодых мам от испуга молока стало мало, младенцев кормить нечем. А подвезти сюда из города молочные смеси эти бандюги не дают.
- Вот гады какие! – со злостью воскликнул Артур.
- Я когда последний раз к ним заходила – продолжила Тамара, - деточки маленькие плачут, кушать хотят. Так к ним пришел с первого этажа чеченец, и пригрозил: «Если не успокоите этот рев, так я их быстро успокою». И из автомата в потолок стрельнул. Я хотела там остаться, да меня мама выгнала. Боится, чтобы я не связывалась с чеченцами.
Слушая рассказ Тамары, ребята подавленно молчали. Им было стыдно, что они, военные, мужчины, не могут защитить этих маленьких детишек и их мам. Но что они могли сделать трое, без оружия, против десятков до зубов вооруженных террористов? Сознавая свое сейчас бессилие, им приходилось лишь молча слушать о бесчинствах чеченских террористов, у которых они сейчас были в заложниках.
Дослушав Тамару, немного помолчав и обдумывая услышанное, Игорь сказал:
- Слышь, Артур. А может, попробуем? Тех внизу, на первом этаже, что в комнате с пулеметом. Обезоружим их, сами вооружимся их автоматами.
- Нельзя, Игорь, - сразу же возразил Артур – они нас даже близко не подпустят. Даже если двух-трех обезвредим, остальные с пулемета людей положат. Мы не можем рисковать так жизнями заложников. Пока нам ничего не остается, как только ждать. А там посмотрим…
- Ладно, будем ждать - со вздохом сожаления ответил Игорь, и с обидой добавил - с моря погоды…
Прислушиваясь к разговору Артура с Игорем, Тамара все никак не могла решить: сказать ей этим ребятам про пистолет, лежащий в ее сумочке, или не говорить. Вначале она хотела сказать про него Игорю, но подумав, решила не говорить. Игорь молод, и если он узнает про оружие, может не сдержаться, показать перед ней свою храбрость. Кончиться это может тем, что чеченцы его убьют, да и еще кого-нибудь. Трезво оценив ситуацию, Тамара решила окончательно, что пусть лучше никто не знает про этот пистолет. Так будет спокойнее этим мужчинам, военным.
Незаметно Тамара уснула. Молодость и усталость взяли свое. Тамара незаметно для себя уснула чутким и тревожным сном.
Глава 25
Пробуждение Тамары было самым неожиданным и ужасным. Резкий и сильный удар ногой в двери комнаты словно выстрел, разбудил её. Сколько она проспала, Тамара не знала, но по приливу сил поняла, что поспала хорошо и долго. Она лежала лицом к стенке. Игоря и Артура на диване не было, но они были в комнате. Спросонья Тамаре показалось, что это кто-то выстрелил в комнате. Она сначала хотела тут же вскочить с дивана, но сдержалась и притворилась спящей, потому что услышала чеченскую речь.
В комнату зашли трое вооруженных чеченцев, и остановившись у дверей, зло посмотрели на сидящих на полу трех мужчин.
- Федералы, - недобро произнес стоящий в центре с бородой чеченец - вот вы нам и нужны.
Двое стоящих по сторонам других чеченца сдвинули на грудь автоматы и направили их на сидящих ребят, зорко и настороженно следя за ними.
- Только что ваши федеральные снайперы убили одного нашего, - продолжил бородатый, и чуть помолчав, добавил:
- Шамиль приказал за него расстрелять трех ваших. Вот вас мы и расстреляем. Вы все поняли?
В комнате после его слов повисла тяжелая гнетущая тишина. Сидящие на полу мужчины подавленно молчали под дулами направленных на них чеченских автоматов. Подождав немного, бородатый чеченец уже зло и коротко приказал:
- Поднимайтесь! Пойдете с нами во двор. Там и отправим вас к Аллаху!
Видя, как медленно и неохотно встают ребята, прикрикнул:
- Живее, шевелитесь!
Когда в комнату зашли и начали говорить чеченцы, Тамара притворилась спящей. Она хотела так подождать, пока они уйдут, и лежала на диване не двигаясь спиной к вошедшим. Услышав, что чеченцы хотят расстрелять ребят, среди которых был Игорь, она почувствовала, что не сможет ждать, пока уйдут чеченцы. Не может и не должна, потому что если она не попытается спасти этих молодых офицеров, то это будет подлостью с ее стороны, предательством. А так поступать ей не позволяла совесть. Поэтому она резко откинула халат, которым была укрыта, быстро встала, так, что даже немного напугала чеченцев, и один из них направил свой автомат на нее. Женщин в комнате почему-то не было, и она поняла, что кроме нее заступиться за ребят будет некому. Тамара почти закричала, обращаясь к чеченцам:
- Что вы делаете! Как вы смеете так поступать? Наказывать кого-то может только суд, а не кто попало и кому захочется. Вы не имеете права расстреливать их, вы вообще не имеете права даже здесь находиться. Здесь больница, здесь больные и маленькие дети. Так поступать, как поступаете вы - это преступление, и вы за это будете отвечать. Я - юристка, я знаю законы, и вы не должны так делать!
Несмотря на то, что Тамара почти не испытывала страха, от волнения ее била мелкая дрожь, но сама она этого не замечала. Она стояла возле дивана и с возмущением смотрела на вооруженных чеченцев, один из которых по-прежнему держал её под прицелом своего автомата. Этого среднего с бородой она узнала – это он был, когда она перевязывала раненных. Все чеченцы смотрели на нее с недоверием и удивлением. Когда Тома закончила говорить, чеченцы помолчали немного, и тот средний, видимо, старший из них, на хорошем русском языке, усмехаясь, спросил:
- А ваши снайперы спецназа убили сейчас нашего воина тоже по решению суда? А ваши федеральные российские войска бомбили Грозный, обстреливают артиллерией наши аулы тоже по решению суда? Это по твоему законно?
- Чечня – это часть Российской Федерации, и вы тоже должны подчиняться её законам - горячо возразила Тамара - если вы что-то хотите, вы должны решать это мирным, законным путем, а не оружием.
- Но с нами тоже говорят оружием. Мы - воины Аллаха, мы боремся за свободную исламскую республику, в которой будут править законы Шариата, а не ваши неверные собаки из Москвы. Мы выполняем приказ нашего командира Шамиля Басаева. Шамиль хочет, чтобы из Чечни ушли ваши войска, и мы выполним его приказ.
- Ваш Шамиль не имеет права отдавать такие приказы. Вы хотите расстрелять ни в чем не повинных людей. Это преступление, это убийство и вы будете за это отвечать!
- А убийство нашего воина снайпером – это не преступление? Только что был штурм, нас хотели здесь всех перебить…
- Наши войска борются за восстановление власти закона, за восстановление конституционного порядка, а не вооруженной вакханалии. Ваш Басаев должен отменить свой приказ.
- А ты знаешь, что под вашими российскими бомбами погибла вся семья Басаева, когда бомбили его село? Российские самолеты сбросили огромные бомбы на село, где был в это время Шамиль, и только Аллах уберег его. Он не будет отменять свой приказ. Он поступает правильно. За одного убитого нашего мы будем расстреливать по три заложника. И мы сейчас расстреляем этих трех на виду у всех ваших федералов. Пусть знают, что за убийство одного нашего будет расплата жестокая.
Сказав так, чеченец повернулся к уже стоящим у стенки офицерам и жестко приказал:
- Пошли, на выход!
Все время, пока Тамара спорила с чеченцем, пытаясь остановить их, ребята угрюмо стояли у стенки, посматривая то на чеченцев, то на Тамару. И в их взглядах за угрюмостью и подавленностью Тамара уловила надежду. Надежду на свое спасение. И когда чеченец скомандовал им выходить, Тамара не выдержала. Несмотря на направленный на нее чеченский автомат, она бросилась вперед, встала между чеченцами и стоящими офицерами, и расставив в стороны руки, закрыла их своим телом.
- Я не дам вам убить их, слышите. Не дам. Это преступление.
- Тогда мы расстреляем и тебя вместе с ними.
- Все равно вы не имеете права так поступать.
Подняв руки в стороны и защищая стоявших у стенки ребят, Тамара не заметила, как при этом приподнялась ее кофточка, и обнажилась часть ее тела между низом кофточки и резинкой юбки. Однако, чеченец это заметил. Он пристально посмотрел туда, затем обвел взглядом всю рельефную женскую фигуру Тамары, и с вожделением улыбнувшись, сказал что-то на чеченском языке двум другим чеченцам. Те тоже заулыбались и стали бесцеремонно оглядывать фигуру Тамары.
- Русские девушки – смелые девушки – по- русски сказал бородатый, и усмехаясь, чуть подождав, добавил:
- Русские девушки - красивые девушки.
Только тут Тамара поняла, что хочет этот чеченец. Она опустила руки и не произвольно стала поправлять кофточку. Тамара вспомнила, как смотрел в прошлый раз на нее этот чеченец, когда она перевязывала раненого, и почувствовала, что сейчас он просто так не оставит ее. И действительно, чеченец шагнул вперед, положил руку на её талию, и сильной рукой оттолкнул Тамару в сторону. Тамара не ожидала этого, но сразу опомнилась, оттолкнула руку чеченца, и шагнула назад, чтобы закрыть ребят.
Это сразу изменило ситуацию к худшему. Заговорил не разум, а сила и эмоции. В глазах чеченца вспыхнула ярость. Зло и хищно он посмотрел на Тамару, схватил её за руку и резко дернул в сторону. Крепко держа её одной рукой, другой он снял с плеча автомат и резко скомандовав что-то другим чеченцам, передал свой автомат одному из них. После этой команды третий чеченец отступил немного вглубь комнаты и зорко стережа каждое движение стоящих мужчин, резко сказал на плохом русском языке:
- Руки за головы все, выходите!
Второй чеченец закинул за спину переданный ему автомат, вскинул свой, наставив на мужчин и тоже настороженно стал следить за их выходом.
Игорю с друзьями ничего не оставалось делать, и они медленно под конвоем этих двоих вышли из комнаты, подняв и положив за голову руки.
Тамара попыталась освободиться, рванулась за выходящими, но чеченец не выпустил ее. И как только комната опустела, сильными мужскими руками чеченец поднял на руки Тамару, подошел с ней к дивану, и почти упал на нее на этот диван. Тотчас Тамара почувствовала, как его руки рванули наверх её юбку, и одна рука стала нащупывать её женское.
Почему-то Тамаре сразу вспомнились те две попытки её насилия, которые уже у нее были. Особенно та, где пытались её алкоголем и силой взять мальчишки, её ровесники. Но это были мальчишки, глупые и неоперившиеся юнцы, которые плохо соображают, что они делают. Здесь же был мужчина, взрослый мужик, чеченец, который хорошо знал, что он делает. И тут же краем уха Тамара услышала, как где-то в коридоре дружно заплакали несколько младенцев. Все это зажгло в её душе такую испепеляющую ненависть, что она вдруг ощутила в себе нечеловеческую силу. Вновь что-то могучее, скорпионовское, мстительное вспыхнуло в её душе. Чуть сжавшись, она руками и коленом с силой оттолкнула чеченца, так, что он свалился с дивана и откатился в сторону. Не давая ему опомниться, Тамара швырнула ему в лицо куртку Игоря, а сама, вскочив с дивана, метнулась к столу, где лежала её сумочка с пистолетом. Быстро открыв ее, Тамара выхватила пистолет, и повернулась к чеченцу. Чеченец быстро встал с пола, зло пинком отшвырнул в сторону куртку, шагнул к Тамаре, и только тут увидел ствол наведенного на него пистолета. В замешательстве он остановился, не зная, что ему предпринять, и смотрел скорее с удивлением, чем со страхом на дуло пистолета.
Помня, что чеченцы повели на расстрел её друзей, Тамара хотела немедля выстелить в чеченца. Но снова донесшийся из коридора плач детишек дошел до слуха Тамары, и она, не выдержав, бросила в лицо чеченцу:
- Ну, что, навоевался против младенцев, против безоружных людей, против женщин? Думал, тебе все сойдет безнаказанно, бандит проклятый? Так получи свое!
Выстрел негромко хлопнул в комнате, и чеченец неторопливо замертво свалился к ногам Тамары.
Словно четкий компьютер управлял действиями Тамары, безошибочно направляя её действия и заглушая чувства. Она быстро переступила через лежащего на полу чеченца, выглянула в коридор. Чеченцев с ребятами там уже не было. Бесшумно, словно кошка, она также быстро добежала до лестницы и спустилась на первый этаж.
В конце коридора первого этажа, почти у самого выхода, который был близко от лестницы, медленно шли под конвоем Игорь с двумя другими её друзьями. Вскинув пистолет, Тамара выстрелила в одного чеченца, шедшего позади и тут же в другого крайнего.
Хоть и хорошо стреляла Тамара, но торопливость подвела её. Первый чеченец упал на пол и не двигался, второй, схватившись за бок, прижался к стенке в проем к двери. Не давя ему опомниться и выстрелить из автомата, Тамара стала стрелять в него, но тот, открыв дверь комнаты, нырнул в нее и стал недосягаем для её пуль.
Пистолет, из которого стреляла Тамара, был мелкокалиберным, и слабые хлопки выстрелов не привлекли особого внимания. Поэтому Игорь с Артуром и Алешей не сразу поняли, что произошло, и остановились в недоумении.
- Игорь, автоматы! Автоматы чеченца! – закричала Тамара, перестав стрелять.
Только тут ребята поняли, что произошло. Прыжком Игорь метнулся к лежащему чеченцу, и рванул из-под него автомат. Привычно передернув затвор, он вскинул автомат и дал короткую очередь в дверь, за которой скрывался второй чеченец. В это время Алексей забрал второй автомат у убитого чеченца. Это был автомат того, третьего, лежавший теперь замертво в комнате, застреленный Тамарой. Подойдя к краю двери, Алексей вскинул автомат наизготовку и кивнул Артуру, показывая на дверь:
- Артур, открой быстро! Игорь , в сторону!
И как только Артур, подойдя сбоку резко рванул и открыл дверь, Алексей просунул автомат и дал длинную очередь в комнату, и две коротких за углы. Ответных выстрелов не последовало. Осторожно заглянув в комнату, они увидели лежащего возле двери убитого чеченца. Зайдя в комнату, Артур взял его автомат и запасные рожки к нему.
Выстрелы, автоматные очереди всё же привлекли внимание террористов, и из комнаты рядом, где стоял пулемет, выглянул чеченец. Увидев лежащего на полу убитого чеченца и мужчин с автоматами, он сразу понял, в чём дело. И хотя Игорь дал по нему короткую очередь, но тот успел скрыться за дверью, захлопнув её за собой. Тогда Игорь, быстро подойдя к двери, дал длинную очередь по ней. Однако, дверь неожиданно открылась, и в открытый проем двери из комнаты ударило сразу несколько автоматов, так, что Игорь едва успел спрятаться за стенку от шквала свистящих пуль. Подошедший Артур тоже дал небольшую очередь в этот проем, в надежде, что пули отрикошетят и попадут в кого-нибудь в комнате. Но там видимо было где спрятаться, и стрельба ни к чему не привела. Экономя патроны, Игорь и Артур не стреляли. В комнате видимо тоже поняли бесполезность стрельбы, и всё затихло в напряжённом ожидании.
Тома подошла к ребятам и они стали советоваться:
- Мужики, что будем делать? – тихонько, чтобы его не услышали, произнёс Артур.
- Надо уничтожить этих в комнате с пулеметом. Они не выпустят нас отсюда, пока они живы. Уничтожим их, тогда в этом крыле чеченцев не останется, можно будет и людей вывести, и самим уйти отсюда.
- А как их уничтожить? Автоматами мы тут ничего не сделаем, да и патронов у нас мало. Если бы парочку гранат туда, тогда другое дело. Да где их взять?
- Гранаты нельзя, взрывы привлекут внимание банды в центральной части. Прибегут сюда, тогда мы не отобьемся. Пока они еще не слышат нашей стрельбы, или думают, что свои стреляют. Надо что-то другое придумать.
- Пока будем думать – возразил Артур – они тоже чего придумают, вон через окошко. Лучше так: один бьет из автомата, двое врываются и из автоматов уничтожают пулеметчика и всех там.
- Нельзя так. Одна очередь и нет больше на свете тех, кто туда ворвется. Они ведь сейчас поняли, что в ловушке, и наготове. Только сунься туда. Дать бы знак нашим.
- А что толку? У них же в комнате пулемет и патронов не меряно. Они и сами могут сейчас сюда гранатой…
Понимая безвыходность своего положения, все замолчали, обдумывая, что делать.
Всё это время, пока ребята обсуждали, что им делать, Тамара молчала. Она тоже думала, что можно сейчас предпринять, но ничего, что было бы выходом, она не могла придумать. На всякий случай она вытащила обойму из рукоятки пистолета и пересчитала патроны. Оставалось всего три патрона, и она с сожалением подумала, что надо было ей обыскать того раненого чеченца. Может быть, в его карманах нашлись бы запасные патроны. Тамара захотела тут же сходить и проверить это. Но неожиданно вспоминание о лежащих на втором этаже раненых чеченцах подсказало ей выход из положения. Мелькнувшая мысль понравилась ей, и она решительно сказала:
- Вот что надо делать. Стойте здесь и ничего не предпринимайте. Я сейчас поговорю с ними.
- Поговорю? С этими бандитами? – удивленно воскликнул Артур – да они же слушать тебя не захотят!
- Меня послушают – многообещающе заметила Тамара, и, посмотрев с усмешкой на Артура, сбоку подошла к открытой двери комнаты, так, чтобы пули из комнаты не могли в неё попасть. Подойдя к двери, она рукояткой пистолета постучала по краю и позвала:
- Эй, вы там, в комнате, бандюки проклятые!
В комнате по-прежнему была напряженная тишина, и, не дождавшись ответа, Тамара вновь позвала:
- Ну, вы там, в комнате, что молчите? Шпана недобитая, террористы, вояки с детишками…
Она намеренно старалась оскорбить и разозлить засевших в комнате, и добилась своего. Сразу несколько голосов ей грубо ответили:
- Мы – воины Аллаха, бойцы за свободу Ичкерии, а не террористы. Мы воюем с неверными за исламскую Ичкерию. За нашего убитого мы отрежем тебе голову и десяти другим заложникам.
- Вы воюете с беременными женщинами и беззащитными младенцами, которые сейчас из-за вас умирают от голода. Так вот, слушайте, что я вам сейчас скажу. Вы сейчас будете сидеть там тихо и смирно, до тех пор, пока отсюда не выйдут все женщины с детишками…
- Всех, кто только сделает шаг отсюда, мы расстреляем – злобно прервал её один из чеченцев.
- Вы не сделаете ни одного выстрела. Слушайте внимательно, что я вам сейчас скажу. Вы не сделаете ни одного выстрела, и будете сидеть там тихо, – веско повторила она - на втором этаже лежат ваши раненые чеченцы, шесть человек. Так вот, если вы сделаете хоть один выстрел, мы пристрелим этих ваших раненых, как бешеных собак. Если же будете сидеть тихо, они останутся живы. Там среди них какой-то ваш старший или командир. Пять минут вам на размышления. Если не согласитесь, то мы тоже их пристрелим. Вот так!
Все это Тамара произнесла таким тоном, что ни у кого не возникло сомнений, что она действительно так сделает. Поэтому молчание чеченцев в комнате прервалось каким-то движением и оттуда стали слышны голоса, что-то громко говорившие на непонятном на непонятном Тамаре чеченском языке. Видимо, чеченцы советовались между собой, и через несколько минут её недоверчиво спросили:
- Кто из наших командиров там ранен? Ты все врешь нам…
- Я не знаю, кто он. Его называли Ризваном, он без бороды и у него в кармане лежал небольшой красивый мелкокалиберный пистолет. Его мы пристрелим первым, а всего их там шестеро - добавила угрожающе Тамара, намеренно увеличив число раненых.
В ответ Тамара услышала ругательства из комнаты, и ей уже неуверенно возразили:
- Они раненные, вы не посмеете их убивать…
- Посмеем – решительно возразила Тамара и возбужденно продолжила:
- Там же на втором этаже в палатах женщины с только что родившимися детками. Вы напугали женщин, у них пропало молоко, и им нечем кормить детей уже вторые сутки. Вы слышите их плач. Если их сегодня не накормить, они умрут с голода, так что пощады вашим раненым не будет. Слышите? Не будет.Да и вас мы тут тоже добьем, оружие у нас есть. Так что соглашайтесь, пока не поздно.
Снова в комнате были слышны возбужденные голоса, о чем-то спорившие на чеченском языке, и через несколько минут Тамаре ответили:
- Мы согласны. Но выходят пусть только женщины с детьми.
- С ними пойдут сестра и три доктора. Они будут в белых халатах.
- Ладно, пусть идут, но только три доктора. Нам тут доктора тоже нужны.
- Уберите пулемет из окна – приказала Тамара – сейчас женщины будут выходить.
Подойдя к стоящим с автоматами ребятам, она сказала:
- Артур, Алексей, стойте здесь и не выпускайте их. Я с Игорем пойду скажу женщинам, чтоб выходили.
Поднявшись на второй этаж, Тамара пошла по коридору и на ходу повторяла:
- Женщины, дети, спускайтесь по этому проходу по лестнице и на выход. Вас выпускают, только быстрее, быстрее.
Зайдя в палату, где была ее мать с тётей, Тамара быстро подошла к ним:
- Мам, тёть Тань, быстро выходите отсюда, спускайтесь на первый этаж и выходите. Вас выпускают.
- Тома, что происходит, все кончилось? – возбужденно стала спрашивать её мать, но Тома не стала объяснять ей ничего.
- Мам, нет, пока не кончилось все, но вас выпускают. Потом все расскажу, а сейчас быстрее уходите, пока можно.
Никто ничего не понимал, что происходит, но все женщины стали подниматься, собирать детей, спускались на первый этаж к выходу. Тамара зашла в комнату, где она была, одела белый халат сестры, спустилась вниз, подошла к стоящим наготове с автоматами ребятам и сказала:
- Игорь и я пойдем первыми. Игорь одень мой халат и пойдешь как доктор. Автомат спрячешь под халатом. Если они будут стрелять, то мы с Игорем будем стрелять по ним с улицы, а вы врывайтесь к ним. Если стрелять не будет, у женщин возьмете халаты и последними выйдите с ними.
Подождав, пока Игорь оденет её халат, и спрячет под ним автомат, Тамара подошла с ним к выходу.
- Сейчас мы двое выходим, а вы за нами немного погодя – сказала она столпившимся у входа женщинам, решительно открыла дверь, вышла из корпуса и не торопясь пошла от него вместе с Игорем, напряженно ожидая, будут ли стрелять. Выстрелов, к счастью, не последовало. Видимо чеченцы хорошо поняли, что их раненым не жить, если они начнут стрелять, и за ними неспешно потянулись женщины, неся на руках грудных детей.
Женщины благополучно вышли из корпуса. В конце этой небольшой колонны тоже неторопливо шли Артур с Алексеем, одетые в белые халаты, держа руки в карманах, готовые в любую минуту открыть огонь из спрятанных автоматов по окнам, где засели террористы.
Глава 26
«Кто не рискует, тот не пьет шампанского». Эта поговорка то и дело вспоминалась Михаилу, после того, как ему удалось довольно быстро и успешно начать и завершить последнюю крупную сделку. Вообще-то, он был по натуре человек не рисковый и рисковать не любил. Ему больше была присуща осторожность, сдержанность, неторопливость. Дела свои он вел небольшим предприятием и занимался коммерцией. В сущности, даже название «предприятие» тут слабо подходило. Да, у него был свой небольшой офис, в котором был весь минимальный офисный набор оргтехники: компьютеры, ксерокс, принтер, телефон. Коллектив у него был небольшой – один бухгалтер, две сотрудницы и довольно миловидная секретарша. Этого ему было вполне достаточно, поскольку он не занимался производством, строительством или подобными хлопотными делами, требовавшими станков, материалов, специалистов. Михаил работал чаще всего как перекупщик или посредник. Нащупав спрос на какой-нибудь продукт, материал или изделие, он находил его производителя. Дальше он согласовывал цену покупки у него, стремясь купить как можно дешевле. Затем согласовывал цену продажи с заказчиком, естественно стремясь продать как можно дороже. Разница между этими ценами и составляла его прибыль, за вычетом расходов и налогов. При царе-батюшке такие люди назывались купцами и были одними из богатейших людей России. В советское время эти люди назывались спекулянтами, фарцовщиками, «частниками». Чаще всего их всячески наказывали за эту деятельность. Судили, штрафовали, исключали из партии и т.д., и т.п., почему в эти присно помнящиеся времена дефицит был хронической болезнью этого российского периода жизни. Хотя разумно рассудив, совершенно непонятно, чем же вредна была такая деятельность. Во всем мире есть производители товара, промышленники, есть те, кто этот товар продвигает на рынок, - и есть те, кто этот товар продает. Каждый имеет за свой труд своё и в конечном итоге выигрывает производитель, выигрывает покупатель, выигрывают все. Почему эти прописные истины были так непонятны коммунистам – одному Богу известно. С приходом в Россию неокапитализма всё встало на свои места. Те, кто раньше шельмовался, наказывался, назывался спекулянтами, стали называться загадочно-привлекательно «коммерсантами» и стали успешными процветающими предпринимателями, поскольку работали в сфере прямых наличных денег. Купил, перепродал, получил «навар» и опять купил, продал. «Навар», впрочем, по научному назывался прибылью, деньги - оборотным капиталом, финансовыми ресурсами и т.д. Совершенно естественно, что при таких делах дефицит мгновенно испарился неведомо куда, и все коммерсанты стали рыскать, как волки в лесу, где бы и у кого бы отыскать спрос на какой-нибудь товар, чтобы на него был этот самый дефицит. Да так, чтобы спрос был покрупнее, да побольше, да чтоб платежеспособным был заказчик.
Единственное, что требовалось для подобной коммерческой деятельности, так это деньги, деньги и ещё раз деньги, как, например, требуется бензин или соляр автомобилю. Конечно, нужны ещё и желание, умение, оборотность, контактность, но это все вторичное. Первичное, конечно, это деньги. Деньги Михаил имел, и все остальное, вышеперечисленное, тоже. Сказать, что он имел крупные деньги, большие, было бы ошибкой. Его деньги позволяли купить и переправить пару контейнеров, или, например, вагон муки, сахара, но купить состав или фрахтовать корабль он не мог. Поэтому, как и у любого настоящего предпринимателя, у него всегда было желание прокрутить крупную сделку, стать более солидным коммерсантом. И вскоре такой шанс у него появился. По мобильному телефону с ним вышел на связь Александр. После мелодичного полифонического звона на дисплее мобильника обозначилось его имя. Михаил нажал кнопку ответа и, приложив к уху телефон, ответил:
- Здравствуй, Саша, слушаю тебя со всем вниманием.
- Это хорошо, что со вниманием, – оптимистично ответил Александр, – здравствуй. Как дела и как настроение?
- Дела нормально. Конечно, хотелось бы лучшего, но, как говорится, что есть. Настроение тоже средней степени оптимизма. Как ты?
- Примерно так же.
- Ну, это уже по-нашему времени хорошо.
- Конечно, кто спорит. Но, вообще-то, как ты правильно отметил, могло быть и лучше.
Александр немного помолчал, и Михаил терпеливо ждал, что скажет Александр, поскольку он понимал, что тот ему звонит не просто так. Михаил знал Александра достаточно хорошо - Саша «за словом в карман» никогда не лез. И уж если он молчит, значит это не просто так. Немного помолчав, Александр сказал:
- Миш, знаешь что, тут есть возможность хорошо заработать, причем по-крупному. Но я сейчас не могу включиться, потому что перегружен другими заказами и все деньги в обороте. Упускать такой шанс жалко, да что поделаешь! Вот я и подумал, может, ты возьмешься? Случай редкий, такое раз в жизни бывает.
- А что за работа, что надо будет делать?
- Да то же самое, что ты и делаешь. У кого-то купить, доставить сюда и кому-то продать. И все дела.
Последнюю фразу Александр произнес весело и беспечно. Михаил понял его юмор, тоже улыбнулся и сказал:
- Если есть возможность хорошо заработать, почему бы и не поработать. Надо посмотреть, что и как, прикинуть.
- Вот я тоже так думаю. А по существу вопроса, как говорят политики, давай встретимся тэт-а-тэт, поскольку разговор не телефонный. Враг не дремлет, посему не говори по телефону того, что бы не сказал по радио. Ты пообедал?
- Да нет еще.
- Вот и отлично. Не далеко от тебя есть хорошее кафе. Там великолепно умеют борщ варить, и котлеты у них особенные. Нарубленное мясо с луком и ещё чем-то. Мне очень понравилось. Ты там давно был?
- Давно.
- Вот и приезжай туда. Я тоже сейчас туда, к тебе, приеду. Посидим, пообедаем, порешаем. Ну, до встречи?
- Давай, – ответил согласно Михаил и отключил телефон.
Уехать сразу в кафе у Михаила не получилось. К нему подошла с бумагами бухгалтер, и ему пришлось некоторое время задержаться, разбираясь с ними. Закончив с бухгалтером, он быстро вышел из офиса, сел в машину и поехал в кафе. Это кафе действительно располагалось недалеко от его офиса, и, немного попетляв по улицам, он подъехал к кафе. Кафе располагалось на склоне небольшой возвышенности. К помещению кафе была пристроена летняя площадка. Столы стояли прямо на улице, закрытые сверху брезентовым тентом, и с этой площадки открывался красивый вид на залив Петра Великого. Михаил поставил свою машину рядом с машиной Александра, которую он уже знал. Поднявшись по ступенькам небольшой лестницы, Михаил прошел к столику, за которым уже сидел ждавший его Александр, поприветствовал его и извинился.
- Ещё раз здравствуй. Извини, немного задержался, бухгалтер подошла. Ей срочно надо было подписать несколько расходных ордеров.
- Ничего, я вот пока на море полюбовался без тебя. Заказывать что будешь? Я сейчас человека позову, - доброжелательно ответил Александр.
- Что заказывать? Ты говорил про борщ, и котлеты какие-то особенные. Вот давай это и закажу.
Борщ действительно оказался хорош - наваристый, из свежей капусты и всякой зелени, и, как всякий украинский борщ, достаточно жирный. Михаил с удовольствием съел принесенную тарелку этого пахучего борща. Котлеты тоже были необычные. Они были приготовлены не из фарша, а из мелко нарубленных кусков мяса, зажаренные с луком и ещё чем-то. Михаил тоже с удовольствием съел парочку котлет и похвалил вкус Александра.
- Знаешь Саша, борщ и котлеты здесь действительно вкусные. Ты это правильно подметил. Надо будет сюда почаще приезжать.
- Я поэтому и решил встретиться здесь. Совместить приятное с полезным.
Пока кушали первое и второе, разговор о делах они не вели. Но, наевшись, как только они взяли в руки чашечки с кафе, разговор сразу зашел о деле.
- Понимаешь, Миша, я недавно познакомился с одним хорошим человеком, который вывел меня на крупного заказчика. Товар, нуженый этому заказчику, здесь есть, но у посредников. Поэтому он существенно дороже, чем у производителя. Заказчику нужна крупная партия. Если брать у производителя по крупному, оптом, то можно за это просить скидки. Здесь же, у посредников, насколько я знаю, партии этого товара на складах небольшие, поскольку особенно ходовым его не назовешь. Здесь есть риск неожиданного отказа заказчика, но, как говорится, кто не рискует …
- Ты считаешь, что этот заказчик ненадёжный?
- Не то, чтобы ненадежный. Они, по моему, тоже с кем-то завязаны. И сами чего-то боятся. Но то, что они платёжеспособны, это я знаю точно.
- Но ведь на это потребуются большие деньги. У меня и половины такой суммы не наберётся.
- А это вот как раз и есть твоя работа - найти деньги, договорится понадёжнее с заказчиком, выйти прямо на поставщика и с ним тоже по хорошему договориться.
- Видишь ли, Саша, я не могу официально обратиться в банк, чтобы взять кредит или суду. Я же работаю как предприниматель, без образования юридического лица. У меня даже нет расчетного счета. Я работаю с прямой наличкой. Небольшие суммы я могу взять в банке, какихнибудь десять двадцать тысяч долларов. Но ведь это погоды в такой крупной сделке не делает. Здесь нужны сотни тысяч долларов.
- Конечно, – подтвердил Александр.
- Вот видишь.
Александр сделал несколько глотков кофе и похвалил его.
- Хороший кофе, пахучий. Люблю кофе с молоком. Он меня всегда бодрит как-то.
Он немного помолчал, разглядывая чашечку, затем перевёл взгляд на Михаила и, словно вспомнив что-то, сказал:
- Деньги сейчас есть у «воров» и у «спортсменов». Причём сколько хочешь, и дают они их в оборот очень даже охотно. Со «спортсменами» я особенно не знаком, а вот с ворами сталкиваться приходилось. Обращался как-то с такой просьбой.
- Ну и как?
- Да вроде ничего, всё нормально получилось. И сам заработал, прокрутил их деньги с пользой для всех - и для себя, и для них, и для заказчика. Просто товар ходовой был, быстро ушел. Риск был минимальный. Попробуй тоже рискнуть. Я тебя могу познакомить с Серым.
- А кто это?
- Я точно не знаю. Он какой-то старший у них в «общаке». Деньги он дает, а гарантий им никаких не надо. Сам знаешь почему. Конечно, они тоже не дураки, и кому попало деньги не дают. Посмотрят конечно, кто ты, и что ты. Но я думаю, они тебе деньги дадут. Учти только, что дают они только в долларах и возвращать им тоже надо будет в долларах. Наши «деревянные» они не признают.
- Ладно, попробую к ним обратиться, – ответил Михаил и задумался.
Разумеется связываться с криминалом Михаилу не хотелось, но иного выхода у него сейчас небыло. Предложение Александра его заинтересовало, в нём заиграл азарт бизнесмена и он решил попробовать. Для начала он решил выяснить более подробно, кто это такие - «воры» и «спортсмены». Впрочем, ситуация ему была уже достаточно знакома по делам в Туле, и принципиально ничем не отличалась от общероссийской.
В отличие от стран Запада и Востока, мафиозная структура криминала в России имела свои особенности. Даже здесь Россия отличилась тоже. С наступлением эпохи неокапитализма, частного бизнеса и профессионального спорта, в этих сферах стали прокручиваться огромные деньги, что, естественно, привлекло внимание преступников и криминала.
Кроме того, вакуум центральной власти всегда порождает инициативу на местах. Точно также, как это было уже в России в гражданскую войну 1920-1922 года. Тогда центральное правительство пришедших к власти социал-демократов в Москве ещё было слабо, и на местах объявлялись различные «атаманы», “атаманчики”, ” батьки”, которые, пользуясь смутой, сколачивали банды, объявляли себя в округе «верховной властью» и занимались грабежами на ближайших территориях. Так и здесь, в период перестройки и слабости центральной московской власти стали создаваться криминальные сообщества, а попросту банды, которые стали устанавливать свою негласную власть в своей территории, занимаясь рэкетом, грабежом, мошенничеством. Причем зачастую имея так называемую «крышу» - прикрытие подкупленных из среды местной власти или милиции мерзавцев.
Естественно, такой благодатный регион, как Приморье и его столица, Владивосток, не были в этом смысле исключением. Бандитских группировок во Владивостоке было несколько, и разделялись они чаще всего следующим образом.
Одна часть была создана непосредственно уголовными элементами, под предводительством местных воровских авторитетов. Под общим названием «воры» понимался весь криминал. В эту категорию входили все, кто имел судимость, сидел в тюрьме и вообще конфликтовал с законом: мошенники, воры, грабители, насильники и т.д. Вся эта «публика» объединялась в «общак» и имела свою казну, куда отчислялись деньги из всех криминальных дел, свою организационную структуру. Управлялась эта структура «ворами в законе», их наместниками - «бригадирами» и приближенными к ним. Сфера деятельности была классической – воровство, грабеж, мошенничество, угон автомашин, рэкет и прочие уголовно-наказуемые деяния. А поскольку теперь можно было воровать по крупному, то и деньги у воровских «авторитетов» имелись немалые.
Разномастные уголовники, объединяясь, делили город на районы, и с помощью разбойных «наездов», шантажа, угроз брали под контроль магазины, рынки, киоски и предприятия, расположенные в их районах, кварталах или территориях, в зависимости от деления, и облагали их поборами. Взамен предлагалась «крыша» - защита от нападения других группировок, заезжих бандитских гастролёров и прочей шантрапы. Они же выполняли "заказы" по выбиванию долгов из должников своих "клиентов". Например, предприятию или частному лицу не отдавали деньги, взятые взаймы. Устав ждать и пресытившись обещаниями должника, этот человек обращался к ним, теряя при этом не малую часть долга. Но лучше что-то, чем вообще ничего, и на должника "наезжали" крутые ребята с уголовным прошлым, ставя его "на счетчик", т.е. давая срок для возврата денег, но за каждый просроченный день долг возрастал на определенную, и порой существенную сумму.
Другая часть создавалась спортсменами. Под общим названием «спортсмены» понималась уже другая категория. Здесь деятельность была на грани криминальной, но без прямого конфликта с законом. Здесь не было прямого нарушения уголовного кодекса. В эту категорию входили чаще всего спортсмены таких видов спорта, как, например, бокс, каратэ, борьба и им подобные. Объединялись бывшие и настоящие боксеры, борцы, стрелки, тяжелоатлеты. Естественно, такие люди уже никого не боялись. Ну и кого будут боятся перворазрядники по боксу или мастера спорта по боевым искусствам, да ещё объединенные одним интересом? Поэтому «спортсменами» предлагались тоже такие «услуги», как «крышевание», защита от воров и рэкетиров, всяческие охранные услуги. Они брали под свою защиту тоже магазины, автостоянки, фирмы и предприятия, гарантируя им защиту от "наезда" воров и уголовников, естественно, за определенную плату.
Объединялись также бывшие милиционеры, военные, афганцы, которые имели обширные знакомства в отделениях милиции, городском и краевом управлении, и по старой дружбе с бывшими сослуживцами запросто находили общий язык по многим проблемам, создавая свои "крыши" и прикрытия от воровского беспредела.
Эти группировки соперничали между собой, и когда их интересы сталкивались, то происходили порой кровавые "разборки". Но в целом они существовали достаточно мирно, стараясь не задевать друг друга, так как никто не был заинтересован во взаимной войне.
По мере накопления финансовых ресурсов, денег, и те, и другие открывали магазины, казино, бары, автостоянки, стараясь переводить свои интересы из криминальной сферы в легальный бизнес. Другими словами, вкладывали деньги в наиболее доходный бизнес с предпочтением прямой налички, так, чтобы деньги не «засвечивались» по налогам. Вполне естественно, что интересы «воров» и «спортсменов» порой были взаимными или сливались в один. Например, казино или ресторан могли открыть совместно «воры» и «спортсмены», и владеть им пропорционально вложенным капиталам. Сталкивались интересы, чаще всего, за рынки сбыта. К счастью, до прямой войны с кровными разборками и убийствами, за редким исключением, дело не доходило. И те, и другие понимали, что это навредит всем. Поэтому конфликты решались взаимными уступками. Ну, разве что спортсмены поколотят хорошенько кого-то из «воров», или «воры» «уведут» у «спортсменов» какой-нибудь шикарный «мерс». Понятно, что и «спортсмены» тоже имели деньги немалые. Как «воры», так и «спортсмены» охотно ссуживали деньги желающим под хорошие проценты или особые условия. Особыми условиями могло быть долевое участие в сделке, устройство на открываемое предприятие или в магазин своего человека. Например, безработного спортсмена или только что освободившегося из тюрьмы вора, в зависимости от того, кто давал деньги, «воры» или «спортсмены».
Естественно, такой “свой человек” становился осведомителем для своей группировки по этому предприятию или магазину. Но это были уже своего рода “издержки” производства. Поэтому, подумав немного, Михаил сказал Александру:
- Ладно Саша, сведи меня со своим знакомым из “общака”. Попробую с ними договориться.
Глава 27
Александр сдержал свое слово. Он договорился с Серым о его встрече с Михаилом, и три дня спустя мобильный телефон Михаила, прозвонив, вывел на дисплее имя Александра. Нажав зеленую кнопку ответа на мобильнике, Михаил прижал его к уху и сказал:
- Саша, здравствуй, слушаю тебя.
На этот раз Александр разговаривал серьезно, без всяких шутливых дополнений, любителем которых он был.
- Миша, здравствуй, - поздоровался Александр и сразу перешел к делу.
- Я договорился с Серым о встрече с тобой. Немного пришлось рассказать о тебе, но, как я понял, они тебя уже знают.
- Откуда? – удивился Михаил.
- Это ты у них спроси, – посоветовал Александр, и добавил: – ты с ним можешь встретиться в ресторане “ Тихая Лагуна” вечером, сегодня или завтра. Этот ресторан открыли “воры”, это их собственность. Поэтому он там назначает встречи. Запиши его мобильный телефон.
-Давай, записываю, – ответил Михаил, и, взяв со стола ручку, принялся писать.
Александр продиктовал номер мобильного телефона, пожелал удачи и отключился.
Михаил не стал сразу звонить по этому номеру. Он решил позвонить позднее, когда будет точно знать, сколько денег ему надо будет попросить. После встречи в кафе с Александром он приехал к себе в офис и стал подробно выяснять все о заказчиках, поставщиках и обдумывал все детали предстоящей сделки. На следующий день он встретился с заказчиками и предварительно переговорил с ними. Как выяснилось, заказчики были не хлопотные, проблем с расчетом за товар у них не было. Они сразу же согласились с оплатой наличкой, но только при условии, что оплата за товар будет в рублях. Поэтому, после того, как он поставит им товар, Михаил ещё должен будет большую часть суммы перевести в доллары, и уже наличными долларами рассчитаться со своими кредиторами. Конечно, он на этом немного терял, поскольку доллары надо было покупать по рыночной цене, но эти потери были не настоль большими и с лихвой компенсировались прибылью от сделки. Затем он связался по телефону с производителем. Поговорив так же предварительно с отделом сбыта продукции, он выяснил цену товара и возможности скидки при покупке крупной партии. Начальник отдела сбыта, услышав о том, что хотят получить крупную партию их товара, обещал поговорить с генеральным директором о возможности скидки, и в целом обнадёжил, что, скорее всего, генеральный согласится. Это обрадовало Михаила, и он поручил своим сотрудникам выяснить все детали перевозки: порядок погрузки - разгрузки и ответственность за сохранность товара при перевозке, цену страховки.
Как стало выясняться, сделка предполагалась достаточно выгодной. Прибыль от неё была такой, какую Михаил никогда не получал ранее – несколько сот тысяч долларов, поскольку рентабельность этой сделки были чуть ли не 30%. Такая высокая рентабельность объяснялось тем, что Михаил работал по теневым схемам, по большей части с наличкой, и налогов почти не платил, сводя в отчётах прибыль к мизерным суммам. Отчитывался он в налоговой инспекции всего один раз в год, и особых хлопот это у него не вызывало. Причём чаще всего за него ездила в налоговую инспекцию его бухгалтерша.
Прикинув необходимые расходы на эту сделку, Михаил пришёл к выводу, что потребуется ему попросить в оборот почти полмиллиона долларов. Кроме всех денег, которые у него на данный момент были, и которые можно было получить по сделкам в ближайшее время, ему требовалось четыреста шестьдесят тысяч долларов. Именно такую сумму решил просить Михаил у Серого.
Перед этим Александр устроил ему встречу с одним из своих знакомых, кто хорошо знал Серого, и Михаил подробно расспросил его о том, что знал тот о Сером, что сильно пригодилось ему в последствии.
Ещё раз обдумав всё, что касалось этой сделки, получив согласие от производителя на весьма хорошую скидку, Михаил набрал номер телефона Серого и договорился с ним о встрече на вечер.
Серый был довольно крепким мужчиной лет сорока – сорока пяти. Округлое лицо с открытым, немного начинающим лысеть лбом, несколько широковатым подбородком и скулами, довольно крупным носом указывали на подсознательную жесткость характера и организаторские способности. Подобные лица очень часто встречаются во всяких управленческих структурах. Администраторы, управленцы, сенаторы, депутаты и вообще всяческий народ, отмеченный властью или чем-то управляющий. Руки его были немного волосатые с толстыми, крепкими, похожими на сардельки пальцами.
Густые, почти сросшиеся брови говорили о том, что их владелец довольно счастлив с женщинами и имеет влечение к чему-то тайному, скрытному. Из-под бровей на Михаила сверкнул пытливый и недоверчивый взгляд зеленоватых глаз.
- Приятно познакомиться, – сказал Серый, показав на свободное место за столом Михаилу.
Подождав, пока Михаил сел за стол, показывая себя радушным хозяином, он добавил вопросительно:
- Коньяк, виски, водка?
- Лучше бренди, – спокойно ответил Михаил, и, оглядев стол и не увидев на столе бренди, добавил: – я сейчас закажу.
Подозвав официантку, привлекательную девушку в кружевном переднике, он сделал заказ и сказал Серому:
- На меня коньяк и водка иногда действуют как хорошее снотворное. А бренди, наоборот, как-то даже освежает голову. Мне в Германии пришлось первый раз его попробовать, и с тех пор оно мне довольно понравилось. Правда, бренди не всегда бывает в продаже, – с сожалением добавил он.
- Хороший коньяк вряд ли вызовет сонливость, – с сомнением ответил тот, – впрочем, на меня так действует бальзам. На каких они его травах настаивали, непонятно.
- А чей это бальзам? – спросил Михаил
- Кажется, Хабаровска. В его рецептуре есть даже золотой корень.
- Аралия? Её полное имя Радиола розовая. Это все равно, что женьшень. У неё примерно такое же действие. Она растет на Дальнем Востоке, на Алтае и Сахалине. Говорят, хорошо повышает мужскую потенцию.
- Вот как? – удивился Серый, - я и не знал это.
- А я думаю, что это он как бальзам выпьет, так в отдельный кабинет его тянет – со смехом подколол Серого сидящий с ним за одним столом с его компании.
- Мне пришлось как-то побывать на Сахалине в местах, где она растет. Я оттуда её привозил. В бальзаме её очень немного.
- Хорошего помаленьку, – усмехнувшись, ответил Серый и добавил: - мне не приходилось бывать на Сахалине. В Анталье был, на Канарах был, а вот на Сахалине всё не получалось.
Михаил хотел ответить ему, но тут подошла к столу официантка и их беседа прервалась.
Кроме Серого, за столом сидели ещё трое. Сидящий с правой стороны мужчина тридцати-тридцати двух лет был немного полноват. Он был немного похож на Серого. Широкое, почти овальное лицо, такой же широкий нос и большой рот свидетельствовали о хорошем характере его владельца. Довольно большие карие глаза смотрели на Михаила даже приветливо. Этот мужчина сидел, почти развалясь, и вся его поза говорила о том, что он пришел сюда поразвлечься. Почему-то Михаил про себя сразу прозвал его “Толстяком”
С левой стороны сидел мужчина совсем другого типа. Этот был старше всех сидящих за столом. В его довольно черных волосах уже кое-где проблескивала седина. Высокий, худощавый, почти брюнет. Над черными, с зеленоватым оттенком глазами нависали густые мохнатые брови. Нос его был тонкий, и когда он поворачивался боком, на спинке носа проглядывалась небольшая горбинка. Тонкие губы обрамляли неширокий рот. Некоторая впалость щек подчеркивалась высокими скулами, от которых бугристый след уходил к его большим ушам. У первого были довольно полные руки, пальцы которых были мягкими и жирноватыми, с немного белым оттенком. У этого, второго, руки были сухие, жилистые и узловатые. Такие пальцы бывают у бухгалтеров, математиков, и вообще у людей расчетливых, осторожных и предусмотрительных. Он сидел в позе довольно сосредоточенного человека, но без видимого напряжения. В его взгляде, когда он смотрел на Михаила, была настороженность, зоркость и недоверие. Движения его были неторопливыми, даже медленными. Было такое впечатление, что во всем, что он делает, он проявляет осторожность, сдержанность и серьезность. Чувствовалось, что от мнения этого человека будет во многом зависеть решение Серого. Его Михаил про себя назвал сначала “Чёрным”, а потом “Седым”.
Третий был самый молодой из всех, среднего роста, с нешироким лицом и узким подбородком. Хорошо ухоженные русые волосы почти закрывали его скошенный назад лоб. Такая форма его лба говорила о сильной практичности человека. Мышление таких людей не отличается философской направленностью. Это реалисты, они хорошо чувствуют выгоду и быстро улавливают суть вопроса. Глаза его были подвижны, взгляд быстрый, в глазах светилось любопытство, сообразительность и контактность. Впечатление было такое, словно он был знаком с Михаилом и в хороших с ним отношениях.
Однако, этот больше всего насторожил Михаила. Он знал, что можно ожидать от человека такого типа. Это сообразительные, контактные и подвижные люди. Но ум их, сообразительность может быть с успехом использована как на хорошее, так и на плохое. Если на хорошее, то получаются умницы, разговорчивые торговцы, коммерсанты, друзья. Таким был его знакомый Александр, который натолкнул его на идею этой сделки и договорился о встрече с Серым.
В плохом же варианте это чаще всего жулики, мошенники, которые очень легко входят в доверие к свом жертвам за счёт своего красноречия. «Заболтать» они могут кого угодно. Сочувствовать такие совсем не умеют. Михаил обратил внимание на его руки. Несмотря на красивые перстни, одетые на его пальцы, его руки не вызывали каких- либо приятных впечатлений. Особенно выделялся на его ладони сильно искривлённый мизинец левой руки. Он был немного загнут вовнутрь, и ноготь его был, видимо, давно уже повреждён.
Пока официантка ставила заказ на стол, все сидящие стали смотреть на неё, рассматривая её прелести. Михаил тоже задержал свой взгляд на её фигуре, и улыбнувшись, поблагодарил её. Тут же он увидел, как, словно по команде, все четверо, сидящие за столом, испытывающее посмотрели на него. Испытывающее, потому что они хотели понять, волнует ли это Михаила, сколь сильно притягивала его женская красота. Смысл этого понимания для них был очень важен. Поскольку они видели его впервые, то им надо было понять суть натуры Михаила, направленность устремлений его души. Что больше привлекает его - духовное или материальное? Если духовное, то человек не будет падкий на материальные удовольствия, и он не будет с жадностью смотреть на хорошенькую девушку. Тогда это уже будет человек не их круга, не их убеждений. Он будет здесь чужеродным телом и вызовет лишь настороженность или даже враждебность.
Если же Михаила волнуют эти материальные удовольствия больше всего, если вот это всё, что стоит на столе - вкусное, сладкое, хмельное есть цель его жизни, тогда он человек их круга, их понятий и их уровня. Он не будет здесь чужеродным телом, и тогда они быстро найдут с ним общий язык к взаимной выгоде. Потому что суть натуры всех этих четырёх, сидящих за столом, была чисто материальная. Круг их интересов был только материален - деньги, еда, девочки, автомобили. Ради этого они все жили на этом свете и все их действия, все их помыслы направлялись именно на это - деньги, деньги и ещё раз деньги. Сразу, много, без хлопот. И именно с этой точки зрения они сейчас смотрели на Михаила - даст ли этот сидящий перед ними человек им прибыль, принесёт ли деньги? Нет ли тут опасности, риска потерять деньги, которые просит Михаил. В конечном счёте, могут ли они довериться ему или нет. Разумеется, они не боялись, что он обманет их и не вернёт им эти деньги. Гарантией тому была сама жизнь Михаила, и все сидящие здесь прекрасно это понимали. В мире криминала, особенно там, где крутятся большие деньги, подобные действия караются жестоко и беспощадно. Наёмные убийцы, или как сейчас говорят, киллеры, вооруженные самым современным оружием, оптическими прицелами, снайперскими винтовками и автоматическими пистолетами не щадят никого. Но именно то, что жизнь человека не имела в этом материальном мире высшей ценности, ценилась ниже денег, именно это заставляло Серого быть осторожным и осмотрительным. Ведь если Михаил втянется в какую-то авантюру, потеряет данные ему в долг деньги, не вернёт их, не даст им прибыли, то что толку для Серого, даже если Михаила потом убьют? Деньги тогда всё равно к нему не вернутся, пропадут, и все четверо сидящих за столом хотели разобраться, что за человек был Михаил. И то, что он не преминул с интересом взглянуть на красивую девушку, заказал с толком изысканные закуски и бренди, говорило о том, что для Михаила материальное тоже не на втором плане.
Сидящий справа, тот, которого Михаил назвал толстяком, улыбнувшись, сказал:
- Как тебе нравятся наши девушки?
- Хорошенькие, - тоже понимающе улыбнувшись, ответил Михаил, - видно, кто-то со вкусом их сюда подбирает.
- Ещё бы, - сказал уже третий, тот, с быстрыми глазами, - у нас здесь всё по самому высшему классу. Здесь никто не жалеет денег и получает всё, что хочет.
- Так и должно быть, – одобрительно заметил Михаил.
- А у тебя в офисе секретарша тоже со вкусом, – смеясь, заметил этот третий, – только уже замужем.
При этих словах все заулыбались, и “Толстяк” добавил:
- Ему с замужней проще дело иметь. В случае чего о ней муж позаботится.
- В бизнесе лучше подальше держаться от незамужних, - сказал Михаил, и отпив немного персикового сока, добавил, - известно, что фраера сгубило.
- Правильно говоришь, – бесстрастно заметил седой и повторил – жадность сгубила фраера. Вот давайте за это и выпьем, чтобы она не губила никого.
То, что ему напомнили о его секретарше, Михаил понял, что сказано это было не просто так, а со смыслом. Ему дали понять, что они знают, где его офис, кто в нём работает и даже кто из его работниц замужем. Это значит, что Серый, прежде чем встретиться с ним, хорошо его проверил через своих людей, и Михаил решил не расслабляться. Держать, как говорят, "ухо востро".
Они ещё долго беседовали на разные отвлеченные темы, смеялись над анекдотами, и, когда достаточно хорошо поняли друг друга, Серый решил перейти к делу.
- Ладно, – как бы подводя черту, сказал он, – рассказывай, что ты хочешь?
Михаил, не таясь, подробно рассказал о предполагаемой сделке и о тех её деталях, которые ему удалось выяснить до приезда к Серому.
- Заказчики не хлопотные и денежные. С ними у меня уже договорённость есть. Похоже, что там люди надёжные. С мелкими местными дилерами иметь дело не хотят, поскольку заказ у них достаточно крупный. Я думаю, что скорее всего они тоже посредники и хотят его тоже кому-то перепродать. Поэтому они тоже работают только с наличными, но это уже их проблемы.
Михаил помолчал немного и продолжил:
- С поставщиком разговор уже тоже был. Они, естественно, заинтересованы в сбыте своего товара, это их хлеб. Там прокола быть не может. Сейчас я прошу у них скидки. Начальник их отдела сбыта обещал по этому вопросу встретиться с генеральным директором и решить этот вопрос. Единственное, что меня беспокоит, так это перевозка. Боюсь, что пока груз будет в пути, часть его могут украсть. На железной дороге сейчас порядка нет или здесь, пока машинами возить будут.
Серый понимающе посмотрел на сидящего рядом седого, и, улыбнувшись, сказал.
- За это можешь не волноваться. Железная дорога у нас под контролем, а здесь всё и подавно схвачено. Как только узнают, что этот груз у меня под контролем, к нему никто не прикоснется.
- Тогда какие дела, – довольно воскликнул Михаил.
До этого почти все время молчавший седой неторопливо спросил, в упор посмотрев на Михаила
- И сколько тогда тебе надо для этого «зеленых»?
Михаил назвал требуемую сумму. Услышав, сколько Михаил просил денег, все трое посмотрели вопросительно на толстяка. При этом Серый, подождав немного, спросил его:
- Ну, казначей, что скажешь?
Тот безмятежно улыбнулся, подцепил вилкой кусок котлеты, и с удовольствием пожевав, съел его. Затем, отпив немного через соломинку из стакана коктейля, благодушно ответил:
- Будут, нет проблем. Ну, а в залог сами знаете, что должно быть.
Серый рассмеялся и посмотрел на Михаила. Но смеялся он так, что Михаилу стало отнюдь не смешно. Смеялись у него только губы, растянутые в улыбке. Глаза же его смотрели жестко и беспощадно. Было такое впечатление, что он просто скалится, словно цепная собака. Глядя на эту улыбку, Михаил вспомнил, что ему рассказал тот самый знакомый Александра о Сером. Этот знакомый хорошо знал порядки в преступном мире Владивостока и подробно рассказал о них Михаилу.
Все организованные преступные группировки чаще всего подчиняются местному «вору в законе». Серый не был «вором в законе». В пору, когда ещё был жив криминальный владыка Дальнего Востока Джем, в миру Евгений Васин, то он хотел короновать Серого в «воры в законе». Однако тот уклонился, предпочитая оставаться в тени и быть скорее неформальным лидером криминального сообщества Владивостока. Но это нисколько не меняло его преступной сути. После гибели Джема главой Дальневосточного общака стал ближайший его сподвижник. Но у того традиционно не складывались отношения с хабаровскими «авторитетами», контролировавшими краевой центр. С Серым же у него были хорошие отношения, и Серый поддерживал его, что также обостряло его отношения с хабаровскими «авторитетами».
Ночью при въезде в Хабаровск Мерседес Серого, в котором он ехал, был обстрелян неизвестными из двух автоматов Калашникова. Двое ехавших с ним были ранены. Сам Серый не пострадал. Ему удалось спрятаться от пуль в машине. Стало ясно, что следы этого «заказа» вели в Хабаровск. Серый действовал быстро и жестоко. Как только были вычислены заказчики и исполнители этого крайне не профессионального покушения, расправа над ними не заставила себя ждать. Те, кто стрелял по его Мерседесу из автоматов две недели спустя были сами изрешечены пулями такого же автомата Калашникова. Сам «заказчик» этого налета дома покончил жизнь самоубийством, выстрелив себе в грудь из пистолета, считая, что такой способ лучше, чем попасть в руки Серого.
Поэтому, несмотря на то, что он был неформальным лидером, власть в криминальном мире он имел немалую. Его боялись, он контролировал большую часть криминальных денежных потоков Владивостока.
- Так ты понял, что будет у тебя залогом? – опять медленно и весомо спросил его седой.
Михаил немного помедлил, и, глядя прямо ему в глаза, также не торопливо ответил.
- Я знаю, какой у вас бывает залог.
- Отлично, – также благодушно воскликнул толстяк, - приятно иметь дело с понимающими людьми. Деньги тебе будут. Наличкой.
И снова, с видимым удовольствием отпив через соломинку коктейля, добавил:
- Когда надо будет, скажешь. Но расчеты только « зелеными». С «деревянными» мы дела не имеем и тебе не советуем. О’кей?
- О’кей, – ответил Михаил и потянулся рукой к стоящей на столе рюмке, в которую предупредительная хорошенькая официантка уже налила бренди.
Глава 28
Если бы Михаил знал, что ему предстоит в этой поездке на отдых в глухую отдалённую бухту, он бы ни за что тогда не поехал. Но, знать заранее об этом ему было не дано, и он поехал с легким сердцем, предвкушая отдых и веселье.
Первые сложности у него возникли, когда Михаил узнал, что со Славкой едут две девчонки, Татьяна и Юля. Геннадий поехал уже со своей давно знакомой девушкой, и одна из девчонок, которых пригласил Славка, оставалась не занятой. Как сразу всем стало ясно, эти девочки были уже весьма опытны в любви. Конечно, Слава мог брать с собой кого угодно, но Михаил ехал с Тамарой, и он не хотел, чтобы она подумала о нем плохо. Здесь же получалось, что его друзья имеют дело с распущенными девицами легкого поведения, и это ложилось тенью на репутацию самого Михаила. С оттенком неудовольствия он сказал Вячеславу:
- Слушай, Слав, ты зачем двух девчонок взял? Тебе что, одной мало?
Но пронять Вячеслава на этот счет было практически невозможно. Жизнерадостности, оптимизма и любвеобильности ему было не занимать, и он, весело взглянув на Михаила, улыбаясь, сказал:
- На всякий случай. Запас карман не тянет. Вдруг ты сильно загрустишь? А с такими девочками всегда весело будет.
- Весело будет, - недовольно проворчал Михаил, - а что Томка про меня подумает?
- Это уже её проблемы. Да ты не переживай, все будет отлично. Девчонки эти с понятиями, красавицы, - и, улыбнувшись ещё шире, он с оптимизмом добавил: - и вообще, отдыхать надо по полной программе.
- Ну ладно, – согласился Михаил, поскольку сердиться на таких, как Слава почти невозможно.
Второй неожиданностью было то, что Тамара взяла с собой своего малолетнего племянника Петьку.
Племянника Тамара взяла с собой специально, и это объяснялось весьма просто. Все-таки Михаил был уже взрослый мужчина, и достаточно опытный в отношениях с женщинами. Познакомившись с ней, он понял, что имеет дело не с какой-то уличной девчонкой, а с личностью. С девушкой, у которой довольно высокая планка нравственных принципов и серьезное воспитание. Которая учится в университете, и вскоре будет иметь высшее образование. Но какие бы принципы у человека не были, ничто человеческое человеку не чуждо. Поэтому Тамара взяла с собой племянника, чтобы он был рядом и удерживал Михаила от непродуманных мужских действий с ней. Конечно, Михаил понял, почему Тамара взяла его с собой, но ничего не сказал и принял это, как должное. Тем более, что если бы он не согласился, то она просто не поехала бы с ним никуда, а это никак не входило в его планы.
Третья неожиданность ждала его на третий день их пребывания на отдыхе того злополучного для всей России 18 августа 1998 года.
Выехав на катере, они прошли по бухте Золотой Рог, обогнули мыс Чуркин и вышли в залив Петра Великого. Потом они долго шли по проливу мимо скалистых берегов и заросших зелёных сопок, стремясь подальше отойти от города и оживлённых мест. Найдя небольшую уютную бухту, они высадились и расположились на небольшом малолюдном пляже. Бухта была окружена сопками и доступна только с моря. Поэтому на её пляже было немного народу. Выгрузив их, Катер ушёл, а они поставили две палатки почти у самого моря. Одна палатка была довольно вместимая, вторая поменьше.
Как только палатки были установлены, туда сразу сложили все вещи, и девушки принялись наводить там порядок. В большой палатке в центре установили раскладной столик и стульчики с брезентовым верхом. По краям вдоль стены расстелили подстилки из мягкого и обшитого поролона. Часть сумок положили в изголовье, а две больших сумки с продуктами поставили у самого входа. Во второй палатке лишь застелили подстилки, и в ней решили только спать. После того, как все было размещено, девушки со смехом выгнали из палатки всех мужчин и стали переодеваться в купальники. Смеясь и огрызаясь, мужчины неохотно вышли из неё, залезли во вторую палатку, довольно быстро разделись и одели разноцветные плавки. Выйдя наружу, они стали возле первой палатки, где были девушки. При этом Славка не выдержал, и с возгласом «ну, все уже переоделись», сунул голову за входные шторки первой палатки, заглядывая туда. Но не успел он ещё сказать что-то, как получил сумкой шлепок по лицу и быстро убрал голову из палатки.
Купаться пошли все вместе только после того, как девушки вышли из палатки. Море было совсем рядом, и волны с ласково набегали на песок. Ярко светило летнее солнце, на небе, как по заказу, не было ни облачка, и жаркий летний день начинал входить в полную силу. Море тоже было теплым. Михаил с разбегу плюхнулся в море, проплыл немного, и тут же привычно нырнул под набегающую волну. Плавал Михаил хорошо, но отплывать далеко от берега не захотел. Конечно, ему хотелось прямо сейчас в размашку заплыть подальше в море, но он тут же, вынырнув, вернулся назад, к заходящей в море Тамаре с девушками. Встав на дно ногами, он ожидал, когда все девушки подойдут ближе.
Девчонки, которых взял с собой Славка, действительно были девчонками симпатичными и опытными, что называется, стрелянными. Они быстро освоились в их компании, не смотря на разницу в возрасте, а им было примерно по 20 лет. В общении с мужчинами они совершенно ничего не смущались, и носили такие раскованные купальники, которые едва прикрывали все их запретное женское. Одна из них, Татьяна, была светло – русой, среднего роста и кареглазой. Волос был умеренной длины и аккуратно обрамлял её довольно широкое и немного скуластое лицо. Лоб закрывала чёлка, придававшая ей немного легкомысленный вид. Чёлка даже немного доставала до её довольно больших глаз. Усиливал это впечатление некоторой легкомысленности курносый носик. Рисунок губ её был довольно четкий, но нижняя губа была чуть полнее верхней и создавала ей немного обиженный вид. Фигура была почти безупречной, за исключением некоторой полноватости груди. Чаще всего такие девушки в замужестве быстро полнеют.
Другая, Юля, была немного другого склада. Темноглазая и тёмно – русая, она тоже была среднего роста. Довольно пышный волос был несколько длиннее обычного и ниспадал ей на плечи, обтекая лицо и закрывая уши. Верхняя часть лба немного прикрывалась, причем больше закрывая левую часть и почти открывая правую. Тонкие, видимо, специально выщипанные брови были расположены довольно близко к глазам, что свидетельствовало о хорошей контактности её. Неширокий нос был ровный, губы умеренной пухлости. Фигура её была умеренно развита и округла. Отличалась хорошо выделенная талия. Довольно объёмная грудь плавно переходила в талию, как бы сжимаясь. Талия затем круто переходила в округлые бёдра, в которых уже чувствовалась зрелая женская сила. Славка их почти не различал и периодически тискал то одну, то другую. Но, почему-то больше к нему проявляла внимание Татьяна.
Юля сразу разобралась в отношениях Михаила с Тамарой. Чутьём своего опыта она поняла, что сейчас они просто в стадии знакомства, хотя и длительного, что Михаил свободный человек, не женатый и она может привлечь к себе его внимание. Ко всему прочему, она поняла также, что Михаил что называется не мальчик, с женщинами уже имел дело не раз и желание близости с женщиной у него здесь на отдыхе будет сильное. С Тамарой же у него не такие отношения, чтобы предполагать ему интимную близость с ней здесь. Ясно было, что Тамара не из тех и такого не допустит. Именно это и было «козырем» Юли. Она сделала ставку на этом, от природы свойственным всем мужчинам влечении и желании женского, выделив Михаила из всех мужчин.
Вначале она лишь внимательно присматривалась к Михаилу и Тамаре, с удовлетворением перехватывая его заинтересованные взгляды на её фигуру. Когда они находились на катере, при возможности она садилась с ним рядом. Как можно ближе и порой ненавязчиво прижималась к нему.
Разумеется. Михаил сразу отметил интерес и знаки внимания к нему со стороны Юли. Это поставило его в довольно щекотливое положение. С одной стороны у него было огромное желание отдохнуть, что называется «по полной программе» и поразвлечься хорошенько. В этом плане его желания совпадали с желаниями Юли. Но присутствие Тамары естественно заставляло его сдерживаться и удерживать себя от всяких развязанных действий.
Когда они пошли все купаться, то Юля тоже не упускала случая быть поближе с Михаилом. Купались все долго и больше у берега. Девушки не хотели далеко отходить от берега. Они больше барахтались стоя по пояс в море. Геннадий учил свою девушку плавать, поскольку она плохо умела это делать. Славка, как только девушки вошли поглубже в море, тут же нырнул к ним и стал под водой хватать их за ноги. Затем он с шумом вынырнул возле них и, схватив в охапку попавшуюся Татьяну, потащил её на глубину. Той ничего не оставалось делать, как обнять его за шею и, визжа от удовольствия, повиснуть на нём, держась на воде.
Тамара плавать умела хорошо. Зайдя в море, она окунулась, и тотчас умело поплыла подальше от берега. Михаил хотел тоже поплыть за ней, но Юля подошла ближе к нему и, шутя, обрызгала его морской водой. Повернувшись к ней, Михаил тоже стал брызгать на нее. Та, отвернувшись, подошла вплотную к нему и словно кошка прыгнула прямо на него. От неожиданности Михаил чуть не упал и едва успел подхватить её на руки. Положив ему руки на плечи и держась за него, Юля стала болтать ногами в воде. При этом лицо Юли было в каких то сантиметрах от его лица. Она словно обнимала его за шею, и их губы были в опасной близости. Боясь того, что Тамара увидит это, Михаил набрал побольше воздух, и присев на корточки с головой окунулся в воду. Девушка, чтобы не захлебнуться, тотчас отпустила его. Пользуясь этим, он быстро выпрямился, лег спиной на воду и так на спине, работая руками и ногами, поплыл за Тамарой.
К обеду все проголодались и решили пообедать. Они собрались в большой палатке покушать. Уселись тесно вокруг небольшого столика, на который выложили разную закуску. Достали бутылки с вином и коньяк. В палатке было тесновато, и с одной стороны Михаила сидела Тамара, а с другой Юля. Тамара сидела свободно и не проявляла никакого желания прижиматься. Юля же наоборот стремилась сесть как можно теснее к нему, и так, что её округлые загорелые и обнаженные колени то и дело касались Михаила, инстинктивно волнуя его. А после того, как все выпили, закусили, стало весело, она несколько раз касалась его рукой и даже в шутку пощекотала за бок. Михаил старался сдерживаться и вёл себя довольно осторожно. Но всё же выпитый коньяк подействовал. Вообще хмельное подействовало на всех быстро, потому что был полдень, жарко. А, как известно, спиртное на жаре действует быстрее и сильнее. Причем пить особенно не боялись, поскольку рядом было довольно прохладное море, окунувшись в которое можно немного протрезветь.
Кушать всего было вдоволь, выпить тоже, но пили немного. В жару всё же пить не цвет. Тамара больше кушала фрукты – яблоко, апельсин и следила, чтобы племянник Петька тоже хорошо кушал. Как только хмельное начало действовать, посыпались шутки, смех и анекдоты. Но всё же сдерживались, поскольку среди них был мальчишка, и он удерживал взрослых от развязанности. Видя это, Тамара посидела ещё немного, и вышла с Петькой из палатки прогуляться по тенистым зарослям. Она не хотела, чтобы племянник видел, как взрослые выпивают. Тем более, что Слава совсем не стесняясь обнимал сидящую с ним рядом Татьяну. Разумеется, все поняли причину её ухода и отнеслись к этому одобрительно.
Уход Тамары с племянником из палатки «развязал руки» Юле и Михаилу. Ему уже незачем было сдерживаться, а Юле нечего было стесняться. Дразня Михаила, Юля прижималась к нему и положила руку ему взади на бедро. Причём так, что пальцы этой руки она тихонько просунула под резинку плавок Михаила. Михаил расценил эти её действия как само собой разумеющееся, положил руку на её колени и нежно погладил их. Видя, это Слава довольно заметил ему, улыбаясь захмелевшей улыбкой
- Вот видишь Миша, какие хорошенькие девушки! А ты мне что говорил? Нет, отдыхать нужно на полную катушку.
При этом он сгреб в охапку сидевшую рядом Татьяну и смачно её поцеловал. Захмелел он уже достаточно сильно, поскольку пил много. Отпустив Татьяну Славка взял со стола кусочек колбаски, с театральным жестом демонстративно съел его и провозгласил:
- Всем купаться! За мной!
Привстав со стульчика, на котором сидел, он хотел пойти к выходу, но не удержался и плюхнулся на подстилку в палатке чуть не опрокинув столик. Встав на четвереньки, он немного посоображал захмелевшим рассудком, и так на четвереньках вылез из палатки. Всё это вызвало смех присутствующих и девушка, с которой был Геннадий, посмеявшись поддержала его.
- Правда, пойдемте купаться, здесь так жарко.
- Идемте, идемте – поддержала тоже Татьяна.
Встав со стульчика, она чуть пригнувшись подошла к шторке, закрывающей вход, и грациозно изогнувшись выбралась из палатки. Геннадий со своей девушкой привстали со стульев и направились к выходу. Геннадий, пропустил её вперёд, и вышел вслед за ней из палатки.
Михаил тоже хотел пойти за ними купаться, но немного замешкался, ожидая, когда все выйдут, и собирался выйти за ними. Когда Геннадий вышел из палатки, Михаил привстал со стульчика и только двинулся к выходу, как рядом сидящая Юля, словно кошка на добычу бросилась на него. Михаил не ожидавший этого не удержался на ногах и, смеясь, плюхнулся на подстилки на полу палатки, подмятый Юлей. Он упал боком, но Юля мягко нажала ему на плечи и Михаил, подчиняясь её руке, перевернулся на спину. Юля тут же легла на его грудь сверху и стала целовать его. Михаил немного растерялся от этого, но тем не менее расслабился, позволяя Юле делать с ним все, что она хочет. Так продолжалось всего несколько минут, и в продолжении их Михаил лежал, блаженствуя и наслаждаясь, совершенно ни о чем не думая. Но Юля была уже достаточно опытна с мужчинами и хорошо знала, как их возбуждать. Она лежала на нём так, что нижняя часть Михаила была свободна. Долгим поцелуем Юля впилась в губы Михаила. Одновременно её рука тихонько прошла по боку его, затем по животу и, чуть замедлив движение, медленно и уверено скользнула под резинку плавок Михаила. Ощущение женской руки на своём мужском словно током пронизало Михаила. Горячая волна мужской страсти ударила ему в голову, сердце рванувшись резко ускорило свой ритм. Он мгновенно возбудился, и всё мужское в нём напряглось. Обняв девушку, почти стиснув её, он быстро перевернулся, причём так, что теперь Юля оказалась под ним. Теперь уже он сам сильно, почти грубо поцеловал её в губы и рывком сдвинул ниже часть её купальника, закрывавшего груди. Вид обнажённой женской груди ещё больше возбудил Михаила. Страсть и нетерпеливое желание обладать ею совсем загасили его рассудок, и без того был затуманенный выпитым коньяком. Всёподавляющий природный мужской инстинкт заглушил его разум и оставил лишь одно могучее желание страсти. Полностью захваченный этим желанием, Михаил охватил руками её груди и стал целовать соски их. Его мышцы напряглись ещё больше и всё его существо потребовало сброса энергии этого напряжения. Предвкушение удовольствия предстоящей интимной близости совсем захватили его.
Уже почти ничего не соображая, он отпустил её груди, обоими руками нащупал края её плавок, быстро и решительно потянул их, снимая. И тут же он почувствовал, как она лёжа немного изогнулась и приподнялась, помогая ему снять их сначала с бёдер, а потом с ног. Отшвырнув её плавки куда то в угол палатки, Михаил снова взасос поцеловал её в губы. Одновременно подминая её под себя, он почувствовал, как её рука направляет его напрягшееся мужское в её женское.
Привычным сильным движением он соединился с ней, блаженно чувствуя её встречное движение.
Глава 29
Как ни старался Михаил, но поведение Татьяны и Юли, и особенно Славки, всё-таки насторожили Тамару. У неё сразу возник нравственный барьер с этими девчонками, и в какой-то мере со всей компанией.
Особенно её насторожило купание Михаила с Юлей. После их интимного сближения в палатке, он пошел с ней купаться. Какой бы мимолетной не была интимная связь мужчины и женщины, но все равно она как-то сближает их потом. Хотя Михаил не имел никаких видов на Юлю, но сама Юля считала иначе. Она уже поняла, что Михаил, из тех самих “новых” русских, которые умеют зарабатывать деньги, и умеют тратить их на свои удовольствия. Поэтому во время их купания она весело смеялась и всячески старалась быть с Михаилом. Брызгала на него водой, подплыв с зади обнимала его за шею и боролась с ним.
Стараясь завлечь его, и пользуясь возникшим своим влиянием, она предложила поучить её плавать.
- Я совсем не могу плавать, а ты плаваешь так хорошо. Научи меня хоть немного плавать.
- Живешь у моря, и совсем не умеешь плавать - удивленно спросил Михаил.
- Я боюсь воды. В детстве однажды тонула, так потом вообще боялась заходить в воду.
- А сейчас не боишься?
- Так, у берега не боюсь, а вот глубоко стараюсь не заходить. Вдруг там яма какая-нибудь. Потому и хочу хоть немного научиться.
- Да что здесь сложного. Ложишься на воду, руками подгребаешь и ногами, вот и всё.
- Нет, я так не могу. Ты поддержи меня - попросила Юля.
- Тогда ложись на воду, а я тебя буду поддерживать.
Михаил, стоя по грудь в воде, вытянул руки, и Юля легла на них. Поддерживая снизу Юлю, Михаил сказал
- Вот теперь подгребай руками, как бы отталкиваясь, от воды и ногами работай.
Юля послушно стала делать так, как сказал Михаил, но учиться плавать вовсе не было её целью. Она легла на руки Михаилу так, что её груди были на одной руке его, а вторая его рука - ниже её живота. Смеясь и барахтаясь, она старалась как можно ближе быть к нему.
Тамара в это время была на берегу с племянником и всё это их купание хорошо видела. Естественно то, что Михаил больше барахтается с Юлькой, а к ней так мало проявляет внимания, её обидело. Поэтому она демонстративно стала заниматься своим племянником Петькой и не обращала внимания на Михаила.
Тамара расстелила на песке недалеко от палатки покрывало и легла на нём загорать вместе с Петькой. Однако живому и непоседливому племяннику не сиделось на покрывале. Он то и дело вскакивал, бегал купаться в море или забегал в палатку. Народу на пляже было не много, но рядом с местом, где лежала Тамара, располагались две довольно молодых женщины с детьми. Они также расстелили покрывало, разложили на нём свою одежду, и раздели до трусиков детей – две девочки и одного мальчика. Девочки были примерно одного возраста с Петькой, а мальчик поменьше, лет пяти. Они быстро познакомились и играли все вместе. Сначала все купались и весело брызгались друг на друга, потом играли на горячем песке пляжа.
Михаил вначале не обратил на это внимания, но, взглянув несколько раз на берег, он увидел, что Тамара отвернулась от него и больше не смотрит в его сторону. И тут вдруг до него дошло, что его весёлое развлечение с Юлей заходит слишком далеко. И так Тамара вела себя несколько холоднее, чем обычно, а он ещё мало уделяет ей внимания, да развлекается с Юлькой у неё на виду. Он решил побыстрее отделаться от Юли, и пойти к Тамаре. Для этого он неожиданно для Юли нырнул в воду и, резко работая руками под водой, отплыл от неё подальше на глубину. Вынырнув, он в размашку поплыл подальше от берега, словно желая поплавать одному на глубине. Юля, подождав его немного, вышла из воды, и ушла к лежащим в отдалении Татьяне и Вячеславу.
Поплавав немного один, Михаил вылез на берег и подошел к лежащей на покрывале в купальнике Тамаре и лёг с ней рядом, подставив спину жаркому августовскому солнцу. Погода была как по заказу великолепной. Чистое синее небо было совсем без облаков и яркое летнее солнце щедро заливало своим светом всех купающихся и загорающих на пляже. Море было спокойно, и лишь иногда на берег накатывалась большая волна. При этом, накатываясь на берег, волна захлестывала всех купающихся, и по всему берегу, словно по чьей-то команде был слышен довольный визг детей.
Михаил попытался заговорить с Тамарой. Но она видимо не особенно была сейчас к этому расположена, и разговор у него как-то не получался.
- Загораем – сказал он, ложась рядом с ней на песок.
- Как видишь – неопределенно ответила она – а ты разве нет?
- Тоже полежу немножко, поджарюсь. Ты ещё не купалась?
- Нет. Я попозже покупаюсь. Надо сначала нагреться хорошенько, позагорать.
- Петька твой накупался.
- Вы ещё только палатку ставили, а он уже в море побежал. Его из моря выгонять приходиться. Купается, купается, уже холодный весь, кожа гусиная, а с воды не выгонишь.
- Дети всегда любят купаться. Пусть поплавает.
- Ну да, а если простынет.
- Море теплое сегодня, я немного тоже уже окунулся, а то жарко.
Михаил хотел ещё что-то сказать, но к ним подбежал Петька и с разбегу плюхнулся животом на покрывало между ним и лежащей Тамарой.
- Теть Том, я попить хочу.
- Сейчас пойдем в палатку, я тебе дам попить.
Тамара хотела встать, пойти в палатку и напоить племянника, но Михаил решил опередить её. Неопределённо-безразличный тон Тамары показал ему, что Тамара всё же обиделась на него. Михаил понял, что сейчас лучше не подходить к ней. Он решил, что лучше это будет сделать вечером, когда они опять компанией посидят за столом, закусят и выпьют коньячку. А сейчас, чтобы к нему опять не привязалась Юля, он решил поиграть с племянником Тамары Петькой. К тому же этим он покажет Тамаре, что он любит детей и с удовольствием с ними играет. Он быстро встал, взял за руку мальчика и сказал:
- Пойдем, я тебя напою, а тетя Тома пусть полежит, позагорает.
Тамара, уже стала приподниматься, но, увидев, что Михаил уже повел племянника к палатке, вновь откинулась на покрывало и блаженно зажмурила глаза, подставив лицо жаркому летнему солнцу.
Идя к палатке Петька, крепко держась за руку Михаила, радостно подпрыгивал, как шаловливый козленок. Михаил, поддавшись его веселому настроению, в такт его прыжкам за руку приподнимал мальчика, и тот старался подпрыгнуть ещё выше.
Подойдя к палатке, Петька первым нырнул в неё и сразу же растянулся на поролоновых подстилках. Играясь, он несколько раз перевернулся и подрыгал в воздухе ногами, как на велосипеде. Михаил не торопясь, нагнулся и зашел за ним в палатку. Видя, как Петька вольно кувыркается на матрацах, он улыбнулся, и взяв в руки пластмассовый стаканчик, подождал немного, давая возможность мальчишке побаловаться. При этом, глядя на него, у Михаила самого появилось такое же желание побаловаться. Ему вдруг захотелось забыть о своих заботах. Вот так же весело и беззаботно, ни о чем не думая плюхнуться на матрасики рядом с Петькой на спину, и дрыгать ногами. Все-таки как заразительно веселье детей. Их радость жизни, беззаботность и беспечность, веселое баловство и безусловная надежда на старших, взрослых подкупает человека любого возраста, любого континента, любой нации.
Михаил не был исключением в этом плане. Глядя на беззаботно болтающего в воздухе ногами племянника Тамары, он отдыхал душой и радовался вместе с ним. И тут же у Михаила родилась мысль о том, что ведь рано или поздно он тоже станет отцом, и может у него тоже будет сын. Вот такой же шаловливый мальчишка, для которого он уже будет папой. Он на минуту представил, что вот этот Петька – сын его и Тамары. И вот там, за брезентовой стенкой палатки на легком покрывале лежит его жена, Тамара, мама его сына. Эта мысль даже понравилась ему. Он как-то сразу почувствовал, что тогда бы у него отпали многие проблемы. Тогда у него была семья, его надежная пристань в этом непредсказуемом и бурном мире. Семья, где бы он в любое время придя, нашел бы помощь, надежду, утешение, любовь и ласку, заботу. И тогда заботы и хлопоты его самого приняли бы другой, целенаправленный характер. Михаил впервые подумал сейчас, глядя на Петьку, а кому он оставит в наследство все то, что у него есть сейчас и что будет он иметь потом. Ведь когда-то, но все равно наступит старость, и кто тогда позаботиться о нем, в его старческом бессилии. И тут же, эта его мимолетная интимная недавняя связь с Юлей предстала перед ним уже в другом свете. Что, если бы он вот также сейчас лежал и загорал на пляже, а Тамара, его жена, изменяла ему с кем ни будь здесь рядом в палатке, как недавно проделал он сам? От такой мысли Михаилу стало как-то не по себе. Он, безусловно, считал, что его жена будет девушкой, будет ему верна и не захочет другого мужчины. В отношении себя он так не считал. Он считал, что его задача будет зарабатывать деньги для семьи, причем так, чтобы жена ни в чем не нуждалась, и ради этого ему должно прощаться все. Даже возможные его мимолетные связи с женщинами. Но в то же время он не хотел, чтобы его жена было просто домохозяйкой. Он уже понимал, что пусть даже с хорошенькой, но глупой, не образованной женщиной долго жить не сможет. Все те девочки, с которыми он раньше имел дело, были каждая красивы по-своему, хороши в ресторане, в постели, но потом они совсем не представляли для него интереса. Поэтому он и не продолжал дальше с ними знакомств, как бы они этого не хотели. Теперь он хотел, чтобы его жена была умной и образованной, такой, как Тамара.
Но если его женой станет Тамара или такая же по характеру девушка как она, то Михаилу сразу стало ясно, что она не потерпит никаких вольностей его с женщинами. Она будет ему безусловно верна, но в замен потребует такой же безусловной верности от него самого. И любая его вольность подобного типа сразу и бесповоротно разрушит его семейную жизнь. Такие личности, как Тамара, расценят неверность как подлость и не простят этого никогда. Середины, компромисса со своей совестью Тамара не потерпит.
Эти мысли отрезвили Михаила, и он решил подольше поиграть с Петькой. Постараться сделать так, чтобы Юля меньше подходила к нему и больше не допускать никаких с ней вольностей. Хотя конечно он понимал, после того, что он имел с ней в палатке, это ему будет очень трудно.
- Ну как, повалялся? – доброжелательно улыбаясь спросил мальчика Михаил, и добавил – пить что будешь? Минералку или сока тебе налить?
- А какой сок?- заинтересованно спросил тот, опустив ноги на матрац и сев на него.
- Апельсиновый, мандариновый, грушевый. Какой хочешь!
- Мандариновый!
- Ладно, сейчас налью - ответил Михаил, и переспросил - а может всё же минеральной воды налить? Сок то ведь сладкий, снова пить захочется…
- Ну и что – весело ответил Петька – зато он вкусный.
- Ну ладно, смотри, как хочешь.
Михаил нашел в сумке пакет с мандариновым соком, открыл его, и налив в стаканчик, передал его Петьке. Тот быстро и неумело взял стаканчик в руку. Но стаканчик был легкий пластмассовый, от сжатия рукой мальчика деформировался, и сок немного пролился.
- Не торопись, осторожно – пожурил его Михаил – стаканчик легкий, прогибается.
- Ага, ладно – ответил тот, и всё же торопливо выпил сок, затем отдал стаканчик Михаилу.
- ещё хочешь? – спросил его Михаил.
- Нет, спасибо. Больше не хочу – ответил тот.
Поставив стаканчик на столик, Михаил аккуратно установил возле сумки пачку сока, так как на столе было мало места, и сказал
- Ну что, пошли купаться?
- Ага, меня тетя Тома не пускает. Говорит что, хватит, я простыну. А я совсем не замерз.
- Ладно, мы сейчас с ней договоримся, не волнуйся.
Выйдя из палатки, они подошли вместе к загорающей Тамаре. Солнце светило ярко, день был жаркий, небо голубело, и лишь свежесть моря устраняла духоту жаркого полдня. Петька, видя рядом сидящих на покрывалах с мамами двух девочек, стал прыгать и скакать на песке перед ними, играясь, а затем плюхнулся на живот и разлёгся на песке.
Михаил, присев на покрывало рядом с Тамарой, шутя потрогал её за плечо и сказал
- Напоил твоего племянника. Пойдем мы с ним покупаемся немного.
- Да он же недавно только вышел из воды – возразила она.
- Мы немного с ним побарахтаемся в воде, он уже хорошо нагрелся. Жарко ведь. Мы возле берега.
- Ну ладно, - согласилась Тамара, и добавила – правда жарко. Иди мне немного принеси морской воды. Я купаться не хочу, но так спину намочу, вот пластиковую бутылку возьми.
- Это запросто – ответил Михаил. Взяв, пустую пластиковую бутылку из-под минеральной воды, он сходил к морю, набрал морской воды и принес Тамаре.
- Побрызгай немного мне на руки – сказала Тамара, привстав с покрывала.
Михаил полил ей на руки, и она мокрыми руками немного намочила себя и ополоснула лицо, чтобы не было жарко.
Оставшуюся в бутылке воду Михаил, ради шутки вылил на лежащего рядом на песке Петьку. Тот завопил на весь пляж, подскочил как пружина, и отбежал подальше. Оставив бутылку на песке, Михаил смеясь, позвал его
- Пойдем купаться, тетя Тома разрешает.
Услышав, что ему разрешили покупаться, Петька в припрыжку помчался к морю и с разбега плюхнулся в набегающую волну. Михаил не торопясь, пошел за ним, не спеша зашёл в воду, подошел к Петьке, и спросил его
- Ты плавать умеешь?
- Ага – ответил тот, и, желая продемонстрировать свое умение, лег плашмя на воду и заколотил руками и ногами по воде. О такого его плавания брызги летели тучами во все стороны, а сам он совсем не сдвинулся с места.
- Да разве так плавают – воскликнул Михаил, уклоняясь от летящих брызг – ты не торопись, спокойно подгребай под себя руками, вот так смотри.
Он тоже лег на воду и, немного проплыл, показывая мальчику, как надо это делать. Но тот посмотрел на него немного и тут же сказал.
- А я умею поплавком плавать. Берешь, воздуха побольше вдыхаешь, колени поджимаешь, руками нос и уши затыкаешь и плаваешь. Гли, как надо.
Сказав так, Петька глубоко вдохнул, закрыл глаза. Руками заткнул нос и уши, подогнув колени, свернулся калачиком и закачался, словно поплавок на воде. Через минуту, когда у него стал кончаться воздух, он быстро распрямился и стал на ноги.
- Ну, как, здорово получается?
- Да, правда – подтвердил Михаил, и предложил, - а хочешь понырять немного? Давай залазь ко мне на плечи и оттуда прыгнешь в воду.
- Давай – с удовольствием согласился Петька и тут же, скользя, по мокрому телу Михаила с трудом забрался к нему на плечи. Михаил помог ему забраться туда и как только он встал там, резко подтолкнув, сбросил в воду. Вынырнув, Петька довольно попрыгал в воде, и подойдя к Михаилу попросил
- Ещё хочу прыгнуть.
- Тогда вставай мне на руки двумя ногами и держись за шею. На счет три, я тебя подброшу.
- Ладно.
Михаил немного присел, и Петя, взявшись за его шею, стал ему на руки ногами. Михаил выпрямился и спросил
- Готов?
- Ага.
- Ну, тогда считаю: раз, два, три!
На счет три он подбросил вверх мальчика, и тот взлетев немного, плашмя шлёпнулся в море, подняв тучи брызг.
Вдоволь поныряв, поплавав и побаловавшись, они вышли на берег и пошли к Тамаре. Конечно, Петя не хотел выходить из моря, но Михаил всё же заставил его, сказав
- Ну, хватит, а то тетя Тома ругаться будет и больше не пустит тебя купаться.
Возвращались они уже совсем друзьями. По дороге Петька спросил Михаила
- А ты акул и осьминогов не боишься?
- Акул, осьминогов? – удивленно переспросил Михаил, и неопределенно ответил – ну, вообще – то не так, чтобы не боюсь, но лучше с ними не встречается. А почему ты так спрашиваешь?
- Ты далеко заплывал, я видел. Мне тебя тетя Тома показывала, когда ты плавал.А вдруг бы на тебя там акула напала?
- Да нет, акулы близко к берегу не подплывают.
- Ага, а я в кино по телевизору видел, как акулы на пляже на людей нападали и их съедали. Знаешь, как страшно!
- Нет, не бойся, здесь акул не будет.
- Почему? Вон по телевизору показывают, что они даже у берега на лодки нападают. Одна акула напала на мальчиков и девочек прямо на лодках. Она даже потом на вертолет напала. Вертолет сел на воду, а она и на него напала. её потом током убило.
Михаил понял, о чем говорит мальчик. Он вспомнил американский фильм «Челюсти» про акулу, где акула нападала на все и вся и подумал «Вот показывают всякую гадость по телевизору детям, а они теперь бояться будут». Вслух же он сказал
- Не бойся, это только в кино так. На самом деле так не бывает. Акулы бояться к берегу близко подплывать, особенно там, где людей много. Потому что человек их убить может. Человека все бояться – и звери, и рыбы, и птицы, потому что человек их всех сильнее. Человек самый сильный в природе здесь, на Земле. Так что ничего не бойся.
- Ладно – согласился Петька.
Возвращались они совсем друзьями, и Петька держал Михаила за руку. Когда они подошли к Тамаре вдвоём, то Тамара присев на покрывале сказала.
- Надо ему трусики выжать. Своди его опять в палатку, там раздень и выжми трусики. Быстрее высохнут.
Но Михаил, подумав «Да кому такому пацанёнку стесняться?», неожиданно для стоящего Петьки быстро сдёрнул с него трусики, чуть приподнял его и стал их выжимать. Он не заметил, как захихикали рядом сидевшие с мамами девочки, с которыми недавно играл Петька, и как насупился от этого племянник Тамары. Видя это, Тамара тотчас взяла большое банное полотенце и закрыла им Петьку, и с неудовольствием сказала Михаилу.
- Ну зачем ты здесь его раздеваешь? Я же сказала, надо было в палатку его отвести, а ты что?
- Да ладно, - небрежно заметил Михаил – он ещё маленький.
Чем обернулась для Михаила эта небрежность, он понял позднее, поскольку законы физики в мире действуют неукоснительно и точно. Причем не только в мире материальном, вещественном, но и в спиритуальном, духовном. В этом Михаил имел возможность лишний раз убедиться здесь, на пляже. В частности, ему было наглядно продемонстрировано действие первого закона Ньютона, сущность которого гласит, что в материальном мире всякому действию есть точно такое же, адекватное противодействие. В приложении же к миру духовному, человеческому это уже звучит так: то, что ты делаешь с кем – то, то и тот будет делать с тобой тоже самое, и точно так же.
Выжав трусики Петьки, он передал их Тамаре, и та одела их на племянника, хорошенько вытряхнув предварительно от налипшего песка. Михаил лёг рядом на песок и подставил спину жарким лучам солнца, которое быстро высушило его спину. Он перевернулся, и стал сушить грудь и ноги. Как только они немного высохли, Михаил отряхнул налипший на него песок и стал загорать. Спина у него уже загорела хорошо, но грудь и живот были бледноватыми. Несмотря на то, что он жил у моря, выбрать время позагорать на пляже он всё никак не мог за делами. Поэтому сейчас он решил основательно поджариться на солнце со всех сторон, и остался так загорать, лёжа на спине на тёплом песке пляжа.
Михаил не заметил, как он задремал. Он прикрыл от солнца руками глаза и в блаженстве их зажмурил. Мыслей в голове никаких не было, всё было хорошо и думать о чём либо совсем не хотелось. Как говорят в таких случаях, и жизнь хороша, и жить хорошо, и мир прекрасен, и жизнь прекрасна. За эти ярких солнечных полдня Михаил получил столько удовольствий, что большего можно было и не желать. Ко всему прочему к вечеру тоже намечалось всё приятное, и Михаил лежал, улыбаясь, довольный собой. Как то не заметно его сознание плавно куда-то уплыло, и он задремал, чуть посапывая носом под ласковый шум приморской волны.
Но, как тоже говорят в таких случаях, враг не дремлет. То, что его окатили водой и на виду у девочек сдёрнули с него трусики, Петька не забыл. Поиграв и побарахтавшись в воде с Михаилом, Петька теперь считал его своим другом, поскольку уловил его доброту. Ну, а с друзьями он мог поступать также, как и, согласно упомянутому закону физики, они с ним. Пока Михаил сладко дремал, лёжа на солнышке, Петька играл с сидящими рядом девочками, с воодушевлением рассказывая им, как он только что купался.
- Я ему на плечи залез и оттуда бу-бух в воду! А потом он мне руки подставил, я во весь рост встал на них, и он меня как подбросит! Я прямо сверху оттуда – бултых в воду, и прямо с головой. Так здорово было!
Сидящие на песке девочки подивились такой храбрости Петьки, и одобрительно на него смотрели. Петька даже было зауважал себя, но настроение ему подпортила одна из девочек. Хихикнув, она напомнила ему.
- А как тебя этот дядька водой облил из бутылки, когда ты здесь лежал! И трусы с тебя снял, а мы всё видели…
На миг растерявшись от такой девчоночьей коварности, Петька оглянулся на Михаила. Увидев, что он тоже лежит и прикрыл глаза, Петька тотчас воодушевившись воскликнул.
- Ну и что, а я тоже также…
Схватив лежащую рядом пластиковую бутылку, вздымая ногами фонтаны песка, он помчался с бутылкой к морю.
Лёжа на плавающем надувном резиновом матрасе возле берега, Михаил увидел, что море у горизонта вздыбилось, огромная морская волна, словно цунами, стремительно надвинулась на него, и тут же захлестнула с головой. В ужасе Михаил рванулся из под воды и …проснулся, ничего спросонья не понимая. И лишь услышав звонкий смех лежащей рядом Тамары, и увидев убегающего Петьку, он понял, что с ним произошло. Никакого цунами на самом деле не было, просто Петька окатил его водой из бутылки, как и он его.
- Я вот тебе – встав на ноги, пригрозил Михаил вслед убегающему мальчишке, и сказал Тамаре – а я заснул, и мне во сне показалось, что меня волна большая захлестнула. Аж испугался, думал цунами меня накрыло.
- Чуть не утонул – смеясь, участливо спросила Тамара.
- Ну да, чуть не захлебнулся – тоже улыбаясь ответил Михаил.
Подошедшим к нему Татьяне, Юле и Геннадию он тоже стал рассказывать об этом случае.
- Представляете, я лежу, задремал. Мне сниться, что я плаваю на матрасе надувном….
Увлёкшись рассказом, Михаил не заметил, как к нему сзади подкрался Петька. Он лишь неожиданно почувствовал, как с него внезапно слетели вниз плавки, и он предстал перед девушками совершенно голый.
Сообразив, что это Петька в отмеску ему сдёрнул с него плавки, Михаил инстинктивно рванулся за ним, но запутавшись в плавках, висящих у него на коленях, растянулся на песке, под взрывы весёлого хохота стоящих рядом девушек и Тамары.
Глава
Проснулась Тамара среди ночи как–то неожиданно для себя – почему-то сразу, толчком, словно кто-то мягко, дружески, но настойчиво пошевелил её за плечо, как когда-то это делала её бабушка. Было какое-то ощущение тревоги, беспокойства. Однако, она это отнесла на счёт действия вина – коньяк всё-таки крепкая штука.
Михаил лежал рядом, но даже во сне он не хотел её отпускать – его рука лежала у неё на бёдрах и крепко прижимала их к себе. Она положила свою руку на его рельефные мускулы руки, погладила их немного, а потом сжимая помассировала их. Приятное ощущение силы, защищённости и тепла мужского тела успокоило её. Она зажмурила глаза и приникла ухом к его плечу, пытаясь услышать стук его сердца, но услышать его никак не удавалось – рядом шумела волна – море было в каких-то считанных метрах от палатки. Плеск волны ей снова напомнил о чём-то тревожном, что её разбудило. Она стала перебирать в памяти всё, что последнее время тревожило её, но ничего такого, что бы её могло сильно беспокоить, она не вспомнила. Ей захотелось выйти из палатки и посмотреть на ночное море, в надежде, что это отвлечёт её. Тихо и грациозно, как это умеют только женщины, она освободилась от руки Михаила, выскользнула из его объятий и тихонько встала. Она накинула на себя тёплую кофту и стараясь не шуметь, чтобы не разбудить кого-нибудь, стала пробираться к выходу. Проходя мимо стола она задержалась, взяла в руку со стола из пакета несколько завёрнутых в золотинку трюфелей и нагнулась, чтобы выйти из палатки. Прямо у входа одна из конфет нечаянно выпала у неё из руки и упала прямо в сумку, стоящую у входа. Тамара приостановилась, нагнулась к сумке и стала там шарить, ища конфету. Её рука наткнулась на что-то твёрдое, похожее на пульт телевизора. Удивившись, она решила узнать, что это такое. Она вытащила это и поняла, что держит в руках мобильный телефон Михаила. Какой-то шум за палаткой отвлёк её и она нагнувшись, держа в одной руке конфеты, а в другой мобильник, вышла наружу.
Выйдя из палатки, Тамара засунула мобильник под резинку купальника и пошла прогуляться по берегу. Прохлада летней ночи освежила Тамару. Ей даже стало немного зябко. Она поплотнее закуталась в кофту и мягко ступая босыми ногами по теплому песку пляжа не торопясь пошла вдоль кромки моря. Пляж был почти пустынный. Лишь в конце у самой сопки горел костер, и несколько человек сидели возле него. В двух палатках горел свет фонариков, и там видимо тоже не спали. Ночь была звездная, и в темноте ярко сияли перемигиваясь звезды. Тамара приостановилась, посмотрев на ночное небо. Ей редко приходилось видеть столь чистое ночное небо и звезды в нем. Она не часто выезжала за город, а в городе ночное небо редко бывает чистым. Здесь же за городом, где нет огней реклам, не дымят трубы и лишь море вокруг, небо было чистым и звёздным. Тамара залюбовалась им. В её голове сразу всплыли мысли о далеких созвездиях, космосе, кометах и она почувствовала себя маленькой беспомощной песчинкой в этом огромном бездонном и бесконечном мире. Особенно её удивляла бесконечность космоса. Она никак не могла себе представить, как это можно понять бесконечность, так, чтобы вообще не было конца, в какую сторону не лети. А может там где-то на далеких звёздах есть жизнь, и может быть, её сейчас с этих далёких звёзд рассматривают в какой-нибудь мощный телескоп. Такая мысль вызвала у неё улыбку и она, словно девчонка-школьница, показала небу кончик языка. Но тут же, словно застеснявшись своего озорного поступка, отвернувшись, опустила голову и пошла дальше. Море мягко набегало волнами на мокрый песок, и с шумом откатывалась назад. Тамара приостановилась, развернула одну конфету и положила её в рот. Мягкая шоколадная трюфель была вкусной, и она, съев эту, взяла другую, развернула и тоже положила в рот. Сняв от них бумажки оберток, она бросила их на мокрый песок и хотела идти дальше. Но, сделав несколько шагов, она вдруг застыдилась. «Вот какая» - подумала она про себя – «приехала отдыхать и бросает тут бумажки, неряха». Вернувшись, она нагнулась, взяла в руки брошенные смятые золотники обертки от конфет и хотела выпрямиться, но не успела. Сотовый телефон, засунутый за резинку купальника, не удержался и упал на песок. Тамара подняла мобильный телефон и отряхнула его от песка. Посмотрев на дисплей его, Тамара увидела, что он совсем чист, и телефон не работает. Боясь, что это стало следствием его падения, Тамара решила проверить его, подозревая, что он просто выключен. Она нажала на кнопку включения. Телефон ожил, и на экране засветилась надпись «Снять блокировку, нажми С». Тамара нажала требуемую кнопку и захотела позвонить Ане. «Поздно, ночь, спит наверно» - подумала она, но все-таки набрала номер её мобильного телефона. К её удивлению, та ответила сразу. Узнав номер телефона Михаила, подруга поняла, что ей звонит Тамара, так как Тамара не раз звонила ей с мобильника Михаила.
- Тамара ты?
- Я, привет, ты не спала?
- Нет, сейчас телик смотрю дома. Слушай Том, я тебя целый день искала.
- Я на отдыхе. Мы дикарями в палатке компанией уже три дня на море.
- Вот здорово! Тут все переполошенные ходят, а они отдыхают себе. Молодцы!
- Кто переполошенный? – переспросила Тамара.
- Да все переполошенные. Я тебя поэтому и искала, хотела спросить, что это такое – дефолт.
- Аня, какой дефолт, я не пойму, что ты хочешь.
- Ты что, ничего не знаешь что ли? Какой-то дефолт объявили по стране. Вот я хотела узнать у тебя, а войны теперь не будет?
- Да причем здесь война? Ты мне толком объясни, что случилось. Мы же здесь дикарями. Радио не слушаем, газет тут нет, мобильники отключены. Что произошло?
- По радио вчера объявили, что в стране дефолт, правительство в Москве не может чего-то платить. Папа сказал, что доллар теперь стоит дорого, а рубль – дешево. Сказали, что рубль обрушился. А что это такое, я не пойму, хотела у тебя спросить, а ты оказывается и сама ничего не знаешь.
- Откуда же мне знать это, если мы на отдыхе. А что ещё говорят про это?
- Да разное. Говорят, что теперь доллар дорогой будет. Все сидят у телевизоров и ждут новости из Москвы, когда будут говорить, сколько доллар стоит. Говорила по телефону с Иваном, он какой-то обеспокоенный весь, все за банк волнуется. Боится, что банк разорится, а там его деньги. Вообще, кошмар какой-то в стране творится.
- А сколько сейчас доллар стоит, ты не знаешь?
- Кажется рублей пятнадцать или двадцать. Да мне же это не нужно, я поэтому и не слушаю. У меня долларов вообще нет и небыло никогда. Миша тоже с тобой?
- Да, он здесь. Со мной и племянник Петька. Нас здесь компания. Ты Славку с заимки помнишь?
- Помню, конечно.
- Он тоже здесь, но с другими девчонками. Представляешь, вчера уже в часов 12 ночи напился и хотел голым в море купаться. Миша с Генкой его чуть не отлупили. Приехал с двумя девчонками, а они такие…
- Море не холодное?
- Нет, теплое. Здесь волны все время. Воскресенье народу много было, а сейчас поменьше. Как волна набегает, так все визжат, как поросята, особенно дети.
- Вы ещё долго там будете? Ты когда домой приедешь?
- Да наверно сегодня вечером уже дома буду. Потому что, наверно, все узнают тоже про этот дефолт и домой поедут.
- Вот, подожди Том, опять новости передают. Сейчас скажут, сколько этот доллар стоит. Сейчас, подожди, вот сказали - девятнадцать рублей шестьдесят три копейки. Ну ладно, я пошла спать, фильм кончился. Завтра я к тебе вечером зайду. Пока.
- Заходи. Если что, я тебе позвоню. Пока.
Тамара отключила телефон, повернулась и медленно пошла назад к палатке, обдумывая услышанное. Она плохо разбиралась во всех этих валютных интервенциях, котировках, лотах, трендах, но чутьем женщины она поняла, что произошло что-то, что ставило под угрозу финансовые дела Михаила. И тут же услужливая её память вернула её во вчерашний день, когда Михаил подвыпив разоткровенничался, и немного хвастливо сказал ей, что скоро он будет уже миллионером. Он совершил какую-то крупную сделку, которая ему дала большую прибыль. И ему оставалось лишь расплатиться с кредиторами в долларах, которые он завтра обменяет, купив за рубли. «Как же он теперь их будет покупать, эти доллары, если они стали такими дорогими. Стоил шесть рублей, а теперь все двадцать. Он же так не расплатиться» - с беспокойством подумала про себя Тамара.
Тихонько, чтобы не разбудить спящих, она зашла в палатку, положила мобильник на сумку, и присев на корточки у стола, стала думать, что ей делать. Вначале она хотела разбудить Михаила и рассказать ему всё, что сейчас услышала от Ани про дефолт. Она уже протянула руку к Михаилу и хотела будить его, но неожиданно передумала «сейчас всё равно ничего нельзя сделать. К тому же он ещё выпивший» - подумала она, и решила не будить его, а утром всё рассказать ему. Решив так, Тамара снова взяла со стола шоколадную конфету, задумчиво пожевав, съела. Скатав обертку от неё в маленький шарик, она щелчком отправила этот шарик в ближайшую открытую сумку. Затем мягко и грациозно, двигаясь словно кошка, она пробралась на свое место между Михаилом и племянником Петькой, и легла спать.
Глава 31
Разбудил Михаила какой-то паучок, пробежавший по его лицу. От щекотки он поморщился, смахнул его с лица и проснулся. Было раннее утро и все ещё спали. Вообще на отдыхе всегда никто не торопится вставать, и Михаил тоже сначала не хотел подниматься. Он повернулся лицом к спящей Тамаре, и стал не торопясь разглядывать её лицо, чуть открытую шею и руку, которая лежала поверх лёгкого покрывала. Её лицо и губы были так близко от него, что у него появилось неодолимое желание её поцеловать. Придвинуться к ней ещё ближе, крепко, по мужски обнять и поцеловать. Не желая искушать себя, он тихонько встал и пошёл потихоньку к выходу. Перед самым выходом из палатки, он увидел лежащий на сумке свой мобильный телефон. Зачем-то, видимо по привычке, он взял в руку мобильник, лежавший прямо на сумке, и раздвинув полог палатки вышел наружу. Тихое, чуть туманное приморское утро с ярко разгорающимся солнцем и мягко плещущимися морскими волнами немного даже зачаровали Михаила. Полюбовавшись на дальние морские дали, на корабли, плывущие у самого горизонта, где море сходилось с небом, он сладко и с хрустом в суставах потянулся и пошёл вдоль берега к выступающему прямо в море скалистому уступу, о который лениво плескалась волна. Зайдя по колено в море, он свободной рукой взял пригоршню морской воды и побрызгал себе на лицо. Чуть прохладная морская вода его немного освежила и прогнала остатки сна. Ступая по песчаному дну, он вышел из воды, посмотрел на почти пустынный берег, стоящий на привязи катер и подольше задержал взгляд на купающихся невдалеке от катера девушках.
Неожиданно и даже как то резко, но мелодично зазвонил мобильный телефон в его руке. Почему-то сразу появилось желание неотвечать. Какое-то недоброе, дурное предчувствие охватило Михаила. Стряхнув с себя это наваждение, он нажал кнопку включения телефона и приставил его к уху.
- Да-а-а, – с растяжкой ответил он в микрофон.
- Миша, ты? - он услышал знакомый голос Александра, давнего своего партнёра по делам.
- Ко-о-нечно, - опять немного с растяжкой ответил Михаил.
- Слушай, где ты пропадаешь? Тебя все ищут, а ты как сквозь землю провалился. Как твои дела?
- Нормально. Отдыхаю, пьянствуем на природе с девочками.
- Ты что, ты серьёзно это или шутишь?
- Ну, где должен находится человек, успешно провернувший сделку? На море, на острове, на отдыхе. Мы специально отключили мобильники, чтобы оторваться от дел и спокойно погулять. Это наверно Тамарка включила его. Небось звонила кому-то тайно. Давай тоже к нам сюда.
- Ты что, какой тебе сейчас отдых. Тут такое творится. Постой, а ты сколько времени там сидишь?
- Третий день уже, а что? – смутно уловив тревожные нотки в голосе Александра, уже начиная тревожится сам, спросил Михаил.
- Так ты, наверно, и ничего не знаешь?
- А что надо знать-то, случилось что ли чего?
- Как что – дефолт!!
- Какой ещё дефолт, - с недовольством спросил Михаил.
- Какой, обыкновенный! Девальвация рубля, вот какой! – с напряжением в голосе ответил Александр.
Михаил немного помолчал, соображая, о чём ему говорят и чем так обеспокоен Александр. Все эти политические выкрутасы ему были абсолютно безразличны. Ему было наплевать на все эти выборы, административную суетню вокруг Ельцина, его распоряжения, указы и он не понимал, что так обеспокоило его друга.
- Слушай, Саша, какое нам с тобой до всего этого дело? Все эти фолты, дефолты, да всякие там девальвации – пусть этим политики занимаются. Мне наплевать на Ельцина и всю его кампанию. Пусть они там в Москве хоть загрызут друг друга, может, нам проще жить будет. Давай к нам, развлечешься немного с нами, тут девочки.
- Миша, ты не соображаешь, что говоришь! Рубль обесценился, вот что такое девальвация, понял ты это или нет? Обвал рубля.
- Как он обесценился, куда он провалился, я ничего не пойму.
- Знаешь, сколько сейчас стоит доллар?
- Сколько, шесть рублей. Ну, может, подорожал немного, стало быть шесть с копейками. Я последние дни курс его не слышал.
- С копейками? – в запале ответил Александр, – если бы! Он сейчас стоит уже девятнадцать рублей, ты понял!
- Как это девятнадцать, ты шутишь, такого не может быть! – непонимающе воскликнул Михаил.
- Шутишь, - переспросил Александр, – такими вещами не шутят. Правительство Кириенко объявило дефолт. То есть попросту государство банкрот, и оно не может поддерживать прежний курс доллара по отношению к рублю. Рубль стал дешевле. Не шесть рублей доллар, а девятнадцать. И это ещё не всё, он продолжает дорожать. Некоторые аналитики предсказывают его падение до 50 рублей за доллар. Видимо, эти скоты в Москве решили нажиться по-крупному.
Наконец до Михаила дошла вся серьёзность его положения. Ведь он же не обменял рубли на доллары. Это значит, что он теперь будет их обменивать по курсу чуть не двадцать рублей! Это если двадцать, а если пятьдесят? Это каждый доллар ему будет столько стоить, и он не наберёт даже трети той суммы в долларах, которую он должен вернуть за взятый товар. А расплачиваться он должен только долларами, так как его кредитор из криминала другой валюты не признаёт. Михаил похолодел. Лёгкая испарина покрыла его тело. Ему стало душно и он присел на ближний камень.
- Слушай, Саша, а что сейчас с банками, что в обменниках?
- Обменники закрыты. Банки доллары не меняют, ждут, когда он подорожает максимально. Да кто тебе сейчас будет что менять, если он сегодня двадцать рублей, а завтра сорок стоить будет. На рынке все импортные товары подорожали в три четыре раза. Китайцы на рынке, как муравьи в разворошённом муравейнике. По рынку бегают, и что-то между собой лопочут оживлённо, срочно поднимают на все свои товары цены в два-три раза. С банками полнейшая неопределённость. Некоторые банки вообще могут рухнуть, поскольку тоже могут иметь большие долларовые долги. Какие, пока не ясно, но то, что будут банки – банкроты, это уже ясно всем. У тебя долги в долларах есть? Если есть, то хана тебе и мои соболезнования. Тебя, кстати, усиленно ищут, ну ты знаешь кто. А почему – соображай. Вот такие дела сейчас на белом свете творятся. Ну, бывай, ладно, не буду тебя сейчас ещё нагружать. С недельку можешь ещё отдыхать робинзоном. Всё равно сейчас ещё ясности нет. Через недельку наверно ясность может и появиться. Так что гуляй, губерния.
Телефон пискнул и отключился. Ошарашенный таким известием, Михаил стоял и тупо смотрел в одну точку берега. Там ползала какая-то козявка, скорее всего, челимчик, и он почему-то никак не мог оторваться от него. С усилием он отвёл взгляд и посмотрел на мобильник. Захотелось с силой шарахнуть его о уступ скалы или зашвырнуть далеко в море, и больше ни о чём не вспоминать. Этот телефон вернул его из мира удовольствий, природы и гармонии с ней к миру реальному, материальному. К миру бизнеса, жёсткому и порой беспощадному. К миру рублей, долларов, марок, иен, к миру товаров, долгов, займов, поставок, сроков. Он впервые пожалел, что он так тесно связан именно с этим миром. Ведь есть же, должен быть какой-то другой мир. Мир, который не так беспощаден и безжалостен к человеку, в котором не надо обладать силой, в котором нет власти денег, а есть какая-то другая власть, которая позволяет человеку делать то, что он хочет и способствует ему в этом. Которая не давит и не насилует человека, к которой можно обратиться, как к родной матери, как к родному отцу, зная, что тебе никогда не откажут и помогут всем, чем смогут.
Немного придя в себя, Михаил быстро набрал номер банка, на счетах которого лежала часть его денег, спросил курс доллара на сегодня и могут ли они обменять рубли на доллары. В банке неопределённо ответили, что курс неясен, но по последним сведениям из Москвы, на утро девятнадцать рублей, девяносто четыре копейки. Обмен валюты пока не производится и когда это будет возможно, пока ответить не могут. На вопрос, прогнозируется ли рост ещё доллара и в каких масштабах, ему ответили, что рост ожидается, а в каких масштабах, одному Богу известно. Михаил хотел позвонить одному из своих партнёров, но вдруг понял, что этого делать сейчас лучше не стоит. Нельзя торопиться. Как это у подводников – стоп машина, оглядеться в отсеках! Так и здесь – надо всё, не торопясь, обдумать. Итак, он должен отдать четыреста шестьдесят тысяч долларов. На его счетах и в ячейке банка сейчас почти шесть миллионов рублей, что составляло раньше почти миллион долларов. Если их быстро сейчас перевести в доллары, то по такому курсу это будет всего около триста тысяч долларов. Чуть больше половины его долга. Значит, он будет должен почти сто шестьдесят тысяч долларов. В рублях по сегодняшнему курсу – почти четыре миллиона рублей. Это была почти астрономическая сумма, которую, даже продав всё, что у него есть, он не покроет. Но таких долгов никому не простят – это не две-три тысячи. Что бывает с теми, кто не отдаёт такие деньги, Михаил хорошо знал. Значит, он сразу становиться несостоятельным, неплатёжеспособным. Поэтому надо сейчас, быстрее, пока никто не знает где он и что с ним, ехать в город и там, хорошо уяснив обстановку, негласно пробовать что-то делать. К такому обороту дела Михаил никак не был готов. Судьба, словно опытный боксёр, нанесла ему такой удар, что он чувствовал себя, словно преступник, которого приговорили к смертной казни, и не сегодня - завтра казнят на электрическом стуле.
Михаил нехотя побрёл к стоящей неподалёку палатке, в которой все ещё спали. Зайдя в палатку, он увидел, что Тамара уже проснулась, и лежала, блаженно растянувшись на надувном матрасе, а другие две девчонки сидели за раскладным столиком и попивали ананасовый сок. Он присел рядом с ними, в упор рассмотрел все прелести их женских фигур и взял из сумки, стоящей возле столика, бутылку марочного коньяка. Он уже понимал, что это последние минуты его блаженства, когда он может запросто выпить дорогое вино, обнять любую из этих красивых девочек, и они покорно и с удовольствием это примут как должное, закурить дорогую сигарету и небрежно, лежа рядом с ними, ответить на звонок мобильника. Хотя уже нет. Всё, мобильник он уже отключил и держал его в поле зрения, чтобы кто-либо ненароком его не включил и не узнал, в каком он оказался положении. Они всё равно узнают обо всём, но только не сейчас. Может быть, всё образуется и ему удастся выпутаться из этой ловушки. Однако, девчонки всё же заметили, что с ним что-то не то. Что он уже не тот беззаботный богатый нувориш, который радуется своему положению и веселиться с ними. Не подавая виду, они внимательно и чуть насторожённо наблюдали за ним.
- Ну что, девочки, давайте выпьем немного, - сказал он, разливая коньяк по стаканчикам, распечатав и с хрустом поломав на кусочки плитку шоколада.
- За то, чтобы всё было хорошо. Чтобы госпожа Удача была благосклонной всегда. Чтобы Судьба не отвернулась от нас. С Богом, - и он залпом опрокинул свой стаканчик, помедлив и прочувствовав вкус коньяка, взял большой кусочек шоколада и в задумчивости стал его потихоньку грызть, непроизвольно рассуждая про себя и пытаясь понять, что же это такое - дефолт.
Глава 32.
Вернувшись с островов, Михаил не поехал сразу в свой офис. Первым делом он стал выяснять ситуацию с долларами, с банками и вообще хотел сначала разобраться, что же произошло в стране. Обзвонив банки, поговорив со знающими людьми и прослушав по радио все последние известия, он наконец окончательно понял, что произошло. Масштаб и наглость происшедшего поразили его. Деньги снова, как во время отпуска цен, подешевели. Но подешевели уже по-другому, не так, как раньше. Они подешевели по отношению к долларам. Рубль «упал», и это страшнее всего ударило по нему. Причём ударило беспощадно, жестоко и предательски неожиданно. Самый простой расчет показывал, что если раньше доллар стоил всего шесть рублей, то теперь он уже стоил двадцать четыре наших «деревянных», и ему для покупки нужной суммы долларов потребуется в четыре раза больше рублей, что до дефолта. Но, поскольку ему перевели уже деньги в банк, заказчик полностью с ним рассчитался, то и взять где-то ещё денег он уже не мог. Это значило, что он не сможет отдать долг Серому и его компании. Причём не сможет отдать не пару- тройку тысяч долларов, и несколько сот тысяч. Закрыть такой долг сейчас другими деньгами он не мог по той простой причине, что у него таких денег уже не было. Он занял четыреста шестьдесят тысяч долларов, и чтобы их отдать, ему раньше требовалось около трех миллионов рублей. Теперь же ему требовалось для этого больше десяти миллионов рублей. Пять-шесть миллионов он ещё мог, что называется наскрести, но оставалось ещё почти четыре. Это чуть не двести тысяч долларов. Это простая арифметика прямо-таки убивала его.
В офисе, как только он приехал к туда, его сразу встретила секретарша и довольно тревожно сообщила:
- Михаил Андреевич, вас все время ищут какие-то люди. Я их не знаю, но они ничего о себе не говорят. По виду внешнему какие-то не понятные, ведут себя здесь, как у себя дома. Сказали, чтобы я им позвонила, когда вы появитесь. Позвонить?
- Нет, не надо. Я сам позвоню. Если сейчас кто будет звонить, отвечай, что меня здесь нет, будет, скажи, завтра. А сейчас я в отъезде. И вызови ко мне срочно бухгалтершу.
- Хорошо, - ответила секретарша и ушла за бухгалтершей.
Кто и зачем его ищет, Михаил уже знал. Поэтому он решил поторопиться, и как только бухгалтерша вошла к нему, он усадил её рядом за стол и стал с ней советоваться. Бухгалтерша была у него сообразительная.
- Люба, ты сейчас уже в курсе дела, что творится в стране и какое у нас сейчас положение?
- Что в стране творится, дефолт, обрушение рубля, это я знаю, а вот какое наше положение, я не знаю, потому что вы мне не всегда все говорите.
- Положение такое - я должен расплатиться за те деньги, которые я брал для последней сделки у “воров”. Я им должен 460 тысяч долларов. До дефолта заказчик по этой сделке со мной расплатился полностью, и я свободно мог бы с ними расплатиться. Сейчас я смогу заплатить им только половину, потому что они мне давали доллары, и отдать я им должен тоже долларами. Но доллар подорожал почти в 4 раза и теперь уже у меня не хватит денег расплатиться с “ворами”.
Немного сочувственно помолчав, бухгалтерша спросила Михаила.
- Ситуация очень даже ясная, и что вы полагаете сейчас делать?
-Я хочу сейчас созвониться с ними, договориться о встрече и большую часть денег отдать им. Съезжу в банк, куплю тысяч двести долларов и отдам им. Остальные как-нибудь потом, с выручки по будущим сделкам.
- Этого делать сейчас не стоит, – быстро ответила.
- Почему? – удивленно переспросил Михаил.
- Сколько тогда у вас останется денег? Каким оборотным капиталом вы тогда будете обладать?
Михаил, поняв вопрос, тут же задумался. Действительно, если он сейчас почти все рубли переведёт в доллары, и доллары отдаст в счет долга, то тогда что у него останется? Ведь его предприятие – это не завод, выпускающий продукцию. Его предприятие коммерческое, и деньги он получает только за счет оборота своего капитала. Ищет товар подешевле, покупает, и продает его подороже. Но если у него не будет денег, то тогда на что будет покупать товар? Даже для самой выгодной и высокорентабельной сделки обязательно нужны оборотные деньги. Без денег он кто? В бизнесе без денег делать нечего. Да, всё же не зря он принял на работу эту бухгалтершу. В сообразительности ей не отказать.
- Что ты предлагаешь? – не ответив на её вопрос, сам спросил её Михаил.
- Надо сохранить оборотные деньги. Найти снова хорошие сделки, и уже с них расплачиваться с долгом.
- Это, конечно, хороший вариант – подумав, согласился Михаил – но как это можно проделать? Ведь они меня будут искать. Даже уже ищут. Они тоже понимают, что сейчас случилось, и им не хочется терять деньги.
- Значит, придется на какое-то время вам от них скрываться. И за это время попытаться провести выгодные сделки.
- Скрываться?- немного удивленно переспросил Михаил.
- Да, другого выхода у вас нет. Как только они найдут вас, они заставят заплатить и отдать им всё, что у вас есть. Тогда вы рискуете остаться без вообще денег, а может быть, и вовсе…
Михаил понял, о чем Люба не договорила ему. Немного помолчав, он сказал:
- А если я скроюсь от них, но они вычислят меня. Тогда тоже … вовсе ?
- Надо сделать так, чтобы они не могли вас найти до поры до времени. Офис пока на время закрыть, но не сразу, а немного позднее. Формально всем уйти в отпуска. Но связь между собою держать, чтобы в любое время можно было начать работать или работать так, чтобы не светиться.
- Прямо как партизаны- подпольщики, - иронизируя, посмеялся Михаил, - но что делать? Хорошо, я так и сделаю.
- Тогда вам прямо сейчас надо уезжать из офиса и больше здесь не появляться. Сотовым телефоном пользуйтесь в самом крайнем случае. Давайте вечером встретимся где-нибудь и обговорим все подробно.
- Ладно, - согласился Михаил, - встретимся на речном вокзале в десять вечера. Возьми с собой бланки доверенностей. По сделке с моряками получишь у них наличку, они немного остались должны мне. Этими деньгами заплатишь всем за отпуск, и себе тоже. Ну всё, я уехал.
Через несколько дней после возвращения с островов Михаил, решил съездить к Тамаре. Его сильно беспокоило то, что расстались они после этой поездки очень холодно. Хотя здесь не было явной ссоры, чей-то обиды, но отношение к нему Тамара изменила. Присутствие в их компании девочек такого легкого поведения создало у неё впечатление, что её тоже считают здесь такой. Естественно, её недовольство сразу было перенесено на него, на Михаила. Тамара всячески демонстрировала ему, что она совсем не та, за которую здесь её пытаются принять, хотя Михаил, да и бывшие с ним на отдыхе Славка и Геннадий совсем не допускали каких-то развязанных действий в отношении к ней. Тем не менее, Тамара рассталась с ним весьма прохладно.
Поехать сразу к Тамаре он не захотел по двум причинам. Во-первых, надо было срочно разобраться с делами, так как дефолт поставил его на грань разорения. А во вторых, он хотел немного протянуть время, что бы то недовольство, которое возникло у Тамары, немного забылось и притупилось. Всё же время – это лучший лекарь. Поэтому к вечеру, через несколько дней после возвращения их с островов, он подъехал на своём джипе к её дому на улице Героев Тихоокеанцев.
Поставив машину недалеко от подъезда, он поднялся по небольшой лесенке в подъезд. Дом, где снимала комнату Тамара, стоял на середине большой сопки, и от него вниз вела длинная не широкая бетонная лестница. С задней стороны дома склон сопки поднимался ещё выше. На уровне второго этажа дома дальше по склону были построены гаражи, а ещё выше крыши по склону сопки проходила дорога. С этой дороги хорошо была видна бухта Улиса. За краем дороги сопка продолжала тянуться вверх и дальше на самой её вершине стояли многоэтажные дома, словно китайская стена. Напротив этой сопки, где стоял дом, через улицу, на вершине другой сопки располагалось Морское кладбище Владивостока.
По другому краю этой дороги вниз, к дому, вела тропинка. Эта часть сопки от дороги до подъезда дома спускалась круто вниз, сильно заросла бурьяном и выглядела совсем заброшенно и дико.
Тамара жила в первой квартире, и Михаил, зайдя в подъезд, позвонил в дверь.
Тотчас же он услышал звонкий лай собачки Шарки, и, немного погодя, шаги хозяйки.
- Кто там? – услышал он голос хозяйки, которая тут же прикрикнула на собаку: - да тихо ты, пошла!
- Это я, Мария Герасимовна, – ответил Михаил, назвав по имени хозяйку, чтобы она знала, что пришёл не посторонний человек, потому что он не был уверен, что она узнает его по голосу.
Мария Герасимовна по голосу всё же узнала Михаила и сразу открыла дверь.
- Здравствуйте, – приветливо поздоровалась она и пригласила зайти Михаила, - заходите, заходите.
- Здравствуйте, – поприветствовал её тоже Михаил, и тут же, не заходя в квартиру, спросил: – Тамара дома?
Хозяйка немного удивлённо посмотрела на него и ответила.
- Нет, её сейчас нет здесь.
- Нет? – переспросил Михаил, - жалко. А вы случайно не знаете, куда она пошла? Может, скоро вернётся?
Мария Герасимовна снова также удивлённо посмотрела на Михаила и спросила:
- Так, вы, наверно, ничего не знаете? Тома ведь здесь уже не живёт.
- Как не живет? - тревожно переспросил её Михаил.
- Да вот так, - даже немного виновато, словно она была тому причиной, ответила хозяйка, – переехала. Она говорила, что хочет поближе к университету перебраться жить. Вот, видно, нашла поближе комнату и переехала.
Михаил тотчас же вспомнил разговор у Тамары, когда он приехал к ней приглашать её с Аней на шашлыки. Тогда он увлёкся разговором с ними и забыл спросить новый адрес Тамары, куда она хотела переехать. И вот теперь это произошло, но наверняка Тамара не оставила своего нового адреса Марии Герасимовне, чтобы он не нашел её. На всякий случай Михаил спросил.
- А вы не знаете, куда она переехала?
- Да нет, она не оставила нового адреса. Я спросила её, но она неопределенно как-то ответила. Сказала только, что поближе к университету хочет жить, чтобы за автобус не платить. Здесь, конечно, ей далеко ездить, – подробно ответила хозяйка.
Михаил сразу понял, почему она не оставила своего нового адреса. Она знала, что Михаил приедет к ней опять, и, не застав её здесь, конечно, захочет найти её по новому адресу. И, чтобы показать ему своё недовольство им, она специально сделала так. Одновременно Тамара хотела этим проверить крепость его чувств к ней, по принципу «Если любит – найдет хоть под землей, а если нет, значит, и не будет искать». Все это мгновенно пронеслось в сознании Михаила, и он стоял, не зная, что ему делать.
- Да вы зайдите в хату, - гостеприимно приглашала его Мария Герасимовна, – а то вы стоите на пороге, как-то не удобно это, не хорошо.
Михаил, думая про Тамару, как-то механически, не задумываясь, переступил порог и зашёл в квартиру. И только когда хозяйка закрыла за ним двери, он подумал про себя: « А зачем я, собственно, зашёл сюда? Тамара ужё здесь не живёт …». Он немного растерянно посмотрел сначала на хозяйку, затем на собаку Шарку, которая несмело обнюхивала его ноги, понимая, что пришёл кто-то свой. Только когда из глубины комнаты, не торопясь, вышел кот Мурзей, уселся рядом с хозяйкой и стал рассматривать Михаила своими круглыми зелёными глазами, он понял, что ему не хочется так просто уходить отсюда. Немного подумав, он сказал:
- Мария Герасимовна, можно я пройду в её комнату на минутку, посмотрю?
- Хотите убедиться, – улыбнувшись, ответила она, – конечно, конечно, проходите. Можете не снимать обувь. Пожалуйста, комната открыта. Она у меня вообще не закрывается, там нет замков.
Михаил тихонько и осторожно, словно боясь чего-то, прошёл в комнату, где жила Тамара и зашёл в неё. Комната была аккуратно убрана, постель заправлена, стол и стулья стояли пустыми. Раньше на них лежали всякие вещи Тамары. На столе книги и конспекты, у зеркала всякая женская косметика, а на стуле карты, халат. Теперь же здесь было пусто и лишь едва уловимый запах Тамары ещё хранил следы её былого присутствия здесь. Михаил медленно сел на стул и внимательно оглядел комнату. В его душе возникла какая-то тоскливая тревога. Он вспомнил, как последний раз был в этой комнате. Тогда здесь были Тамара с Аней, и они, смеясь, беспечно разговаривали. Эти воспоминание усилил зашедший в комнату кот Мурзей.
Кот, зайдя в комнату, деловито прошел к кровати, запрыгнул на неё и удобно улегся, глядя на Михаила. И тут Михаил почувствовал, что ему не хочется просто встать сейчас и уйти отсюда. Тогда ему уже незачем будет приходить сюда, и если он не сможет найти быстро Тамару, ему будет даже не с кем поговорить о ней. От мысли, что скоро хозяйка снова сдаст эту комнату, и здесь будет жить другой человек, ему стало неприятно.
Неожиданно ему пришла в голову мысль снять самому эту комнату. Сначала он даже иронически усмехнулся над ней, но тотчас в его голове заработала какая-то счетная машина. Эта машина тут же выдала ему – плата за эту комнату всего шестьсот рублей в месяц. Для него это пустяки, но иметь в запасе хоть какое-то жилье, о котором никто не знает, где можно безопасно “залечь” надолго, в его ситуации очень даже было бы неплохо. Сейчас уже ясно, что он сразу не сможет расплатиться с Серым. Его будут наверняка искать его люди, а они-то уж знают, где он живет, и достанут его там. Такой оборот дела был чреват для Михаила тем, что, в лучшем случае, они “поставят его на счётчик” с угрозами. Так они делали всегда с должниками – за каждый день просрочки возврата долга им шли проценты, и не малые. Если же он избежит этого, то, возможно, сможет вернуть деньги им и без этих дурацких счётчиков. Но для этого надо было скрыться на время от них, и эта комната для этого великолепно подходила. Об этой комнате никто, кроме Томки с Аней, не знает, и Тома уже съехала отсюда. Ко всему прочему в комнате, где жила Тамара, другой человек не поселится, и он будет избавлен тогда от неприятных чувств.
Вспомнив ещё раз про дефолт и ситуацию, в которую он попал, про совет бухгалтерши, Михаил, уже не торопясь, обдумал мысль снять эту комнату. Мысль эта показалась ему здравой, своевременной, и он принял решение попробовать договориться с хозяйкой, чтобы она сдала ему эту комнату.
- Мария Герасимовна, – позвал он хозяйку, и, когда та зашла в комнату, спросил ее:
- А вы будете снова кому-то сдавать эту комнату?
- Да, наверно, но точно пока не знаю – неопределенно ответила та,– внучка хочет со мной жить. Может, её туда поселю. Но, вообще-то, квартира большая, есть и другие комнаты. Конечно, деньги за неё будут не лишними.
- Мария Герасимовна, а если я у вас сниму эту комнату?
- Вы? – удивленно спросила та, – а для кого?
- Для себя. Мне нужно иногда так, чтобы никто не знал, где я нахожусь, «инкогнито». Вот для этого и хочу у вас снять её.
- Так вы хотите здесь иногда жить, не часто?
- Ну да, буду иногда приезжать и ночевать, – и, немного подумав, добавил: – а может, когда и подольше поживу.
- Ну что же, вас я немного знаю и вашу девушку тоже, – словно оценивая, сказала Мария Герасимовна, – вы вроде даже не курите. Так что можно, пожалуйста. Плата у меня не высокая, всего шестьсот рублей в месяц.
- Хорошо, – обрадованно воскликнул Михаил, и, боясь, чтобы хозяйка не передумала, добавил: - я вам прямо сейчас деньги отдам.
- Да ладно, потом отдадите, я не тороплюсь, – ответила та.
Однако Михаил, стремясь решить этот вопрос в свою сторону, достал из кармана деньги, отсчитал тысячу двести и отдал их Марии Герасимовне.
- Вот, возьмите. Сразу вам за месяц заплачу, а там дальше видно будет. Какие-нибудь вещи свои я потом привезу.
Немного оторопев от такого поворота дел и полученных денег, хозяйка засуетилась.
- Ладно, ладно, спасибо, - поблагодарила она и добавила: – я здесь ещё приберусь, пол вымою, пыль подотру с подоконника. Вам ключи от дома сейчас отдать? Только у меня дома кот живёт и собака. Шарка по утру лает, меня будит, на улицу просится. Да вы двери закроете в комнате, и неслышно будет. У меня холодильник есть, если что положить надо, туда. Сейчас ключ вам принесу.
- Да не надо, – поднялся Михаил со стула, - я уже пошёл, пойдемте вместе, на выходе отдадите.
Они пошли вместе в коридор, к выходной двери. У самой двери Мария Герасимовна сняла с гвоздика ключ от квартиры и подала его Михаилу.
- Вот, пожалуйста. Когда дверь открывать будете, потяните её хорошенько на себя, и тогда замок легко откроется. Да я часто дома бываю. Куда мне на старости лет бегать? Вот только на дачу иногда езжу с Шаркой. Так что мне даже хорошо, что тут кто дома есть, спокойнее. А то если квартира пустая стоит, могут обворовать, украсть всё. Приезжайте, живите, - доброжелательно пригласила Михаила Мария Герасимовна.
- Хорошо, - поблагодарил Михаил и, попрощавшись, вышел из квартиры.
Глава 33
Вторым серьёзным ударом, если считать дефолт первым, была для Михаила потеря машины. Точнее не потеря - потерять можно что-нибудь по небрежности или по не осторожности, а он в последнее время был достаточно внимателен и осторожен. Если правильно всё называть, то это было изъятие или арест его машины кредиторами, теми, кому он был должен те огромные суммы “зелённых”. Правда, однажды у него уже случалось подобное, когда он несколько лет занимался бизнесом в Туле. Дела его тогда шли успешно. Он переваливал товары из Германии, Польши и часто бывал за границей. Там, в Германии он неожиданно для себя лишился тогда совсем недавно купленной машины, шикарного белого “Мерседеса” или просто «Мерса». Произошло это всё в считанные минуты. Немецкий полицейский, остановивший почему-то его, внимательно осмотрел его документы, затем его самого и вежливо осведомил: «Ваша машина числится в розыске, вам придется проследовать за нами в участок». После такой невеселой преамбулы, полицейский достал наручники, защелкнул их у него на руках и, положив руку на его плечо, отконвоировал в микроавтобус надписью Polizei. В полицейском участке Михаила долго проверяли по компьютеру, а затем, убедившись в его невиновности, отпустили. Короткая поездка в Германию обернулась для него арестом и потерей машины. Этот “Мерседес” он купил в Калининграде у перекупщика на центральном авторынке год назад. Они оформили у нотариуса генеральную доверенность. Затем в ГАИ автомобиль марки “Мерседес” 1995 г. с такими–то и сякими-то номерами двигателя и кузова дважды пробили по компьютеру. Автомобиль был чист по всем данным, и он спокойно разъезжал на нем, пока не надумал ехать в Германию.
Вернувшись домой с бумажкой вместо «Мерседеса», он первым делом побежал в ГИБДД. Инспектор вновь проверил его машину, в том числе и по интерполовским данным, но его «Мерседеса» там по-прежнему не было. На все претензии и возмущения Михаила ему вежливо было объяснено, что наша интеграция в Европу до сих пор не привела к полной интеграции базы данных в компьютерной сети Интерпола. Но, даже если добиться со временем полной идентичности компьютерных данных Интерпола и ГИБДД России, всё равно это не даёт гарантии попадания в подобную ситуацию, когда машина чиста в одной или нескольких странах, но «грязна» в другой. В каждой стране национальное бюро Интерпола работает с разной скоростью. Недобросовестные работники и разгильдяи бывают не только в России, в Европе их тоже не меньше. Поэтому, если даже владелец автомобиля заявил о пропаже сразу, то до появления её в международном списке Интерпола может пройти и месяц, и больше. Каждое национальное бюро работает с разной скоростью. Германия обновляет базу данных ворованных авто каждые две недели. А Польша недавно сбросила в базу сразу 50 тысяч единиц, накопившихся за несколько лет, чем и пользуются жулики всех стран. Как выяснилось в последствии, его «Мерседес» был пригнан в Польшу испанцем, который отдал документы и ключи от машины такому же, как он, мошеннику-перекупщику. Тот быстро перегнал машину в Россию и сбыл её, а ключи и документы вернул испанцу, а тот подал заявление на угон и получил страховку. Схема эта уже давно известна всем, и как Михаил убедился на себе, результат даёт. Так он в первый раз тогда остался без машины.
И вот теперь второй раз он снова уже остался «без колёс», лишившись своего верного японского “Круизера”, и похоже, надолго. Произошло это всё тоже неожиданно и быстро, поскольку такой вариант действия его кредиторов был ему известен, но вовремя и достаточно хорошо им был не посчитан.
Обычно продукты он брал на рынке на Луговой к вечеру и сейчас тоже по привычке решил заехать туда. Подъехав к рынку, он втиснулся на обочине среди таких же припаркованных машин и, прихватив сумку, на дне которой лежал его пистолет пошел на базар. Он с детства любил оружие, всегда старался не расставаться с пистолетом и чаще всего возил в машине газовый пистолет, на который у него была лицензия. Но сейчас он постоянно носил с собой свой второй, боевой пистолет, несмотря на массу неудобств, связанных с ношением тяжёлого армейского “ТТ” российского изготовления. За это им было специально уплачено, так как китайские пистолеты такого типа, сталь которых была низкого качества, чаще всего всучались несведущим покупателям.
Охранная сигнализация автоматически включилась при его выходе, и машина послушно мигнула фарами в знак того, что сигнализация готова к работе. В общем, поставил он машину на достаточно видном месте и так, чтобы издалека можно было наблюдать за ней с части базара. Поэтому Михаил спокойно пошел по рядам, разглядывая румяные помидоры, огурцы и всякую зелень. Ему почему-то сегодня хотелось копченой рыбки и салата со сметаною. При выборе товара он всегда обращал внимание на личность продавщицы и чаще всего старался покупать всё у хорошеньких женщин. Вот и сейчас, проходя мимо прилавка, он встретился глазами с довольно миловидной женщиной средних лет с длинными волосами, шикарно спадавшими ей на плечи, и остановился. Он с юношеских лет любил девчонок с длинной причёской, и эта любовь прочно сидела в нем и сейчас. Улыбнувшись, он сказал:
- Говорят, у таких красавиц самый лучший товар. Не так ли?
С интересом разглядывая его, женщина сразу оценила его фирменную одежду и небрежно засунутый за пояс мобильник.
- Конечно, всё самое лучшее. Сколько вам и чего хотите?
- Чего я хочу и сколько? – он красноречиво помолчал, с улыбкой глядя на неё и в упор разглядывая её рельефную фигуру. Она поняла, чего он хочет от неё и сколько, и несколько засмущалась. Её щеки чуть зарумянились, но глаза оживленно засветились. По женски грациозно она встряхнула своими длинными волосами и легонько поправила их рукой. Михаил подождал немного, затем, не торопясь, перевел взгляд на прилавок и неохотно, как бы с трудом отказываясь от чего-то другого, более интересного, перечислил:
- Огурчиков, помидорчиков. Все по килограмма полтора. Яблоки.
- Яблок сколько? - спросила продавщица, терпеливо ожидая его ответа и глядя ему прямо в глаза.
“Какие у неё красивые глаза, ей бы в театре выступать, а не здесь стоять” - подумал он про себя - “Есть же на свете красивые девчонки!”. В слух он ответил.
- Да также килограмма два.
Женщина отобрала получше яблоки, немного протерла их, и взвесив спросила.
- Немного больше, возьмете?
- Без проблем, таким красавицам не в чем не откажешь!
Получив всё из скорых рук продавщицы и щедро расплатившись, он поблагодарил её и получив в ответ её лучезарную улыбку, не торопясь, двинулся дальше. Он прошёл по рядам, остановился возле раскрытых контейнеров – киосков, купил пачку сливочного масла, банку сметаны, пачку печенья и каких-то заграничных конфет, тоже упакованных в пачку. Погрузив эти продукты в сумку, он немного постоял, решая, куда ему дальше идти, чтобы купить копчённой рыбки. Решив, что надо пройти внутрь центрального здания рынка, он повернул в сторону входа в это здание и хотел уже направиться туда, но неожиданно какое-то необъяснимое чувство тревоги вдруг остановило его. Он с беспокойством оглянулся вокруг, но ничего подозрительного не обнаружил и не уверенно пошёл к зданию рынка. И вдруг он понял причину своего беспокойства - машина! Краем уха он уловил сигналы тревоги, которые включает сигнализация машины. И хотя они у всех автомобилей чаще всего были однотипными, он почему-то понял, что это сигналы именно его машины. Круто повернувшись, он быстро пошёл к выходу из рынка. Уже издали, немного не доходя до выхода, сквозь ограждение он увидел свою машину, которая мигала всеми фонарями, призывая своего хозяина. Первая мысль Михаила была, что сигнализация сработала ошибочно, среагировав на чьё-то касание, как бывало не однажды. Он достал пульт, направил его на машину и уже хотел нажать кнопку отказа тревоги, но какое-то подсознательное чувство опасности удержало его. «Если сработала по ошибке, то ничего страшного, пусть ещё немного посигналит, а если нет, то надо разобраться, кому и что надо от неё», – подумал он. К вопящим охранной сигнализацией машинам все уже давно привыкли, и никто этому не удивлялся.
Михаил хотел на всякий случай достать пистолет из сумки, который был заложен продуктами, и переложить его в карман, но потом передумал. Он спрятал в карман пульт и подошёл поближе к ограде, чтобы лучше разглядеть, что делается возле его машины. Встал он, маскируясь за двери стоящих рядом контейнеров. Внимательно приглядевшись, он увидел, что его машина зажата сзади двумя другими джипами, и выехать свободно он уже не сможет. В джипах, кроме водителей, сидело ещё несколько человек, а двое стояли рядом и о чём-то разговаривали с сидящим на переднем сиденье человеком. Михаил узнал их. Это были люди из личной охраны Серого – его кредитора, которому он был должен кучу баксов. Он понял, кого и зачем ждут эти люди. Не торопясь, он повернулся и двинулся вглубь рынка, внимательно осматриваясь вокруг. Он дошёл до другой стороны рынка, туда, где был выход на площадку электрички, и повернул вправо, где не было забора, подряд вплотную стояли киоски до самой трамвайной остановки. Затерявшись в них, он прошёл почти до самой трамвайной линии, зашёл за территорию рынка и вышел к трамвайной остановке, протиснувшись между двумя тесно стоящими киосками. Луговая – это центр пересадки, и к вечеру здесь всегда была толкотня, и Михаил легко затерялся в этой толпе. С трамвайной остановки хорошо просматривался выход из рынка, и его машина была в его поле зрения. Внимательно рассматривая всех, кто входил и выходил, он, присмотревшись, заметил ещё двух крепких молодчиков, которые стояли возле прилавка какой-то торговой точки поодаль от входа в рынок, и так-же внимательно рассматривали всех выходивших. Он узнал и их - они тоже были охранники этой же фирмы.
Встречаться с ними у него не было никакой охоты – он знал крутой нрав Серого. Можно было, конечно, достать из сумки пистолет, и попытаться отогнать их, но что он мог сделать один с 4-5 охранниками, которые тоже вооружены и имеют лицензию на ношение огнестрельного оружия? Его просто пристрелили бы на месте, сказав, что он хотел напасть на кого-то из них. Ему ничего не оставалось делать, как выждать, когда они уедут и спокойно уехать самому. Однако, его подсознание подсказывало ему, что всё так просто не кончится. Если они вычислили его даже здесь, на рынке, то без солидной удачи они не захотят вернуться к своему шефу. Значит, либо они найдут его, либо заберут его машину. Но найти его они не смогут – он видел их, а они его – нет. Он мог прямо сейчас сесть в любой трамвай и уехать подальше от этого места, и они бы не заметили его. Но он все-таки ещё питал надежду на то, что они не тронут его машину.
Спрятавшись поглубже в толпу, он зашел за трамвайный павильончик и стал наблюдать за
своей машиной и теми двумя на входе. Подождав минут 20, эти двое медленно прошли к джипам
и, поговорив о чем-то, решительно подошли уже вчетвером к его машине. Немного покопавшись
с дверцей, они открыли её и все четверо сели в машину. Ещё минут пять работала сигнализация, зовя своего хозяина, и затем потухла, отключенная умелой рукой. А ещё через несколько минут из выхлопной трубы его машины пыхнул небольшой дымок, свидетельствуя о заведенном дизеле. Рядом стоящие джипы тронулись с места, и один из них проехал вперед, а другой назад. Его джип тоже выехал задним ходом со стоянки, и все три автомобиля, плавно взяв с места влились в поток машин и скрылись за ближайшим поворотом.
Дальше прятаться Михаилу не имело смысла, и он зачем-то, не торопясь, пошел к месту, где
стояла его машина. Дойдя до него, он постоял в раздумье, и хотел закурить сигарету, но вспомнил, что они остались в машине. Чертыхнувшись, он немного потоптался на месте, нетерпеливо оглядываясь по сторонам. Достав из кармана ключ зажигания, он повертел им, но отпускать назад в карман не стал, в надежде, что он сейчас понадобится ему. И вдруг до него дошло, что ключ этот ему теперь совершенно не нужен, и возможно, уже не понадобится никогда. Всё, больше у него нет машины, его самой престижной визитной карточки. И теперь он - никто. И ездить ему уже теперь придётся только на трамваях, автобусах и прочих “лоховозах” (как он однажды выразился) или на своих двоих, другими словами – ходить пешком. И теперь любая поездка для него – это часа полтора – два времени и рублей восемь - двенадцать денег, которые у него теперь считаны. И мир “Тойот”, “Круизеров”, “Паджеро”, “Мерседесов”, “Ниссан”, “Вольво” и прочая, прочая – это не его теперь мир. Этот мир он уже будет видеть только со стороны, как зритель, уличный зевака. Сидеть же внутри этих шикарных суперованных салонов с «кондишен» и «музоном», скорее всего, ему долго не придётся.
Михаил посмотрел на ключ зажигания с пультом охранной сигнализации, с силой стиснул его, будто он в чём-то провинился и виноват перед ним. Он хотел с досады зашвырнуть его подальше, но, передумав, тихо опустил его в самый дальний внутренний карман куртки. Перехватив сразу потяжелевшую сумку с продуктами и пистолетом в другую руку, он медленно пошёл к трамвайной остановке мимо заваленных продуктами лотков, расставленных от самого входа в базар и до самой трамвайной остановки.
Глава 34
Решающий удар, окончательно добивший Михаила, судьба нанесла ему внезапно и безжалостно. Конечно, он уже хорошо понимал, что удача отвернулась от него. Что в том невидимом, потустороннем мире по отношению к нему произошло что-то серьёзное и жёсткое. Какой-то высший Судья, правота которого для любого мира, для всех беспрекословна и свята, признал его виновным. Видимо где-то он превысил ту меру зла, которая ему была отпущена. И теперь ему не остается ничего другого, как либо понять, постигнуть, где он провинился и что хочет от него Судьба, принять её удары и неприязнь как должное, заплатить по всем долгам, которые не хочет ему прощать Господь, пройти все назначенные этим высшим Судом испытания и тем самым вернуть себе благосклонность судьбы или побороться, уйти от злого рока с надеждой на случай и переменчивость настроения Госпожи Удачи. Он выбрал последнее, но явно не учёл соотношения сил.
В тот роковой день, решительно перевернувший всё в жизни Михаила и жёстко, безапелляционно заставивший его принять вариант смирения, окончательно отбросить все надежды на быстрый возврат благосклонности судьбы и понять всю серьёзность своего положения, он ехал на трамвае. Трамвай во Владивостоке в ту пору был бесплатный, и во многом выполнял ту социальную задачу помощи и поддержки неимущим, восполняя провалы в социальной экономической политике. Нашлась видимо какая-то светлая голова в недрах городских или краевых властей. Этим Михаил и воспользовался. Однако поездка его оказалась не долгой. Едва проехав несколько остановок, трамвай остановился и безжизненно замер прямо на проезжей части где-то в середине между остановками, немного не дотянув до Луговой. Постояв минут пятнадцать, водитель открыла передние двери вагона и наступившей тишине объявила, что в связи с веерными отключениями электроэнергии трамвай дальше не пойдёт и будет стоять до 16 часов. Пассажиров просят соблюдать осторожность при выходе на проезжую часть. Все претензии по этому случаю – к РАО ЕС, к Чубайсу. Глухо ропща, пассажиры привычно выходили из вагона и тут же растворялись в потоке прохожих.
“Проклятый лоховоз, а не трамвай! Раз в жизни поедешь, и то не доедешь”. Ругнувшись про себя, Михаил посидел немного, но ждать, сидя в трамвае, столько времени он не собирался и, подумав, вышел из трамвая. Улица была плотно забита машинами, и он, подождав немного, пошёл, лавируя между медленно идущими машинами, направляясь к тротуару. Перед самым тротуаром движение машин почему-то ускорилось и Михаил, спеша выбраться из потока, быстро проскочил у радиатора вежливо притормозившей и пропускавшей его “Тойоты”, и прыгнул на тротуар. Прыжок оказался неудачным – видимо он слишком поспешил. Зацепившись ногой за почему-то высокий в этом месте бордюр, Михаил упал и больно ушиб коленку и руку, на которую опирался при падении. Поднявшись и потерев ушибленные места, он подождал, пока боль утихнет и медленно, чуть хромая, пошёл к остановке микроавтобусов, которая, к счастью, была не далеко. До Окатово ходило несколько “микриков”, и дождавшись одного, Михаил зашёл в автобус, достал остававшуюся у него мелочь, отсчитал четыре рубля и, расплатились, сел у окна. Автобус шустро бежал по широким проспектам, нырял в переулки и петлял по улицам, постепенно огибая залив с кораблями порта и то подымался на вершины холмов, то резво и плавно устремлялся вниз. Боль поутихла, и Михаил спокойно ожидал, когда автобус доедет до конечной “Окатово”, про себя раздумывая, стоит ему заходить на рынок или нет. Пока он раздумывал, автобус доехал до конечной и остановился. Водитель открыл двери и заглушил мотор. Михаил медленно вышел на остановку у торговых павильонов и постоял, соображая, пойти ему на рынок, купить чего-нибудь поесть домой или всё взять здесь, в павильонах. Однако, прикинув, что хлеба ему до завтра может хватить, рис и маргарин есть, то он решил ничего не брать и, купив на оставшуюся мелочь лишь стаканчик мороженного за 3-50, он, не торопясь, пошёл на квартиру. В стаканчике мороженного он себе никогда не отказывал, и возвращаясь вечером, он всегда брал порцию, съедая её по пути. Путь, правда, был не долог. Ходьбы средним шагом на 10-15 минут, а быстрым и того меньше. Он всегда проходил дворами, и несмотря на то, что рядом специально были сделаны ступеньки с поручнями, проходил дальше по дороге и перед самым домом по крутой тропинке спускался вниз, к краю дома и проходил к подъезду. Площадь “Окатово” находилась значительно выше его дома, и Михаил предпочитал больше пройти по вершине сопки, так как с неё открывался вид на весь Улис, а на подходе к дому видно было даже часть моря бухты со стоящими боевыми кораблями. Дом же, где была его комната, стоял в нижней части сопки и, не смотря на то, что он был пятиэтажным, крыша его виднелась намного ниже дороги, по которой шёл Михаил.
Тропинка, по которой, дойдя до дому, начал спускаться Михаил, круто сбегала вниз до небольшой площадки, а затем также круто снижалась до края дома. Вокруг бушевали заросли полыни и разных трав, ростом почти с Михаила. Место это часто было ареной игр детворы разного возраста, особенно эта площадка посреди спуска с сопки, но сейчас здесь никого не было, и Михаил стал спускаться, осторожно наступая по запомнившимся ранее камням. Где-то посередине спуска он увидел, что лежащий большой камень немного сдвинут, но не придал этому большого значения и привычно наступил на него. Но, как только он перенёс на эту ногу всю тяжесть тела, камень неожиданно сдвинулся и легко наклонился. Нога соскользнула с камня, и Михаил стал падать. Он мог бы упасть на бок, опершись рукой о землю, но вспомнив, что рука ушиблена, он молниеносно принял другое решение, как позднее оказалось, ставшее для него роковым. Оттолкнувшись ногами от земли, он пружинисто прыгнул вниз, на ровную площадку, которая была недалеко внизу. Всё было бы хорошо, если бы игравшие дети не оставили на самой площадке каких-то досок, камней, старых дверок от автомобиля. Михаил приземлился на эту кучу, упал, подвернув ногу и вроде бы не сильно ударился спиной обо что-то твёрдое. С горяча он приподнялся и хотел встать, однако боль, вспыхнувшая сразу в двух местах – в ноге и пояснице, заставила его лечь и лежать не шевелясь. Полежав минут 15, он медленно, с трудом встал, и превозмогая боль в пояснице, которая была намного сильнее боли в ноге, стал чуть ли не на четвереньках спускаться дальше, медленно передвигая ногами и держась руками за ветки кустов и высокую траву. С грехом пополам он дошёл до подъезда и в изнеможении остановился, держась рукой за двери. Боль в пояснице не утихала, скорее, даже усиливалась. Тревожно прислушиваясь к ней и напрягаясь, Михаил понял, что произошло что-то серьёзное с поясницей или позвоночником.
“Ну, только этого мне ещё не хватало!”, – в бешеной злобе подумал он про себя. Он с трудом преодолел ступеньки лестницы в подъезде, порадовавшись, что живёт на первом этаже и, открыв ключом двери квартиры, зашёл в коридор, медленно передвигая ногами и стараясь не шевелить спиной. Хозяйки не было дома, и лишь кот Мурзей выйдя ему навстречу, с интересом разглядел, что в руках у Михаила нет никакой сумки, и потеряв сразу к нему интерес, попытался выйти на лестничную площадку, создав почти непреодолимую преграду для Михаила.
“Ну куда пошёл!”, – в ярости завопил Михаил. Однако кот на этот вопль не обратил ровно никакого внимания, и стоял, наполовину выйдя за порог, соображая, идти ему на улицу или нет, поскольку без сопровождения хозяйки можно нарваться на собаку. Пришлось Михаилу опереться руками на дверь и левой ногой запихнуть кота назад в коридор квартиры. Он хотел это проделать резко, пинком, но боль в спине заставила его плавно передвинуть ногу и мягко, не торопясь, подтолкнуть кота. Захлопнув дверь и закрыв её на замок, чтобы потом не вставать открывать, если придёт хозяйка, он доковылял до постели и обессилено рухнул на одеяло с подушкой, весь вспотевший от усилий и боли. Вначале он бездумно лежал, прикрыв глаза и расслабившись. Было приятно лежать на привычной подушке и одеяле. Но, полежав с полчаса, он стал понемногу возвращаться в мыслях к реальности. Немного поутихшая боль в спине этому способствовала. И первая его реакция на существующую действительность была досада, почти даже злость и ярость. На преследовавший его злой рок, на трамвай и трамвайщиков, городские власти, что не могут решить проблем с платежами энергетикам. На ребятишек, набросавших всякого хлама на дороге. Забывшись, он хотел привычно встать, но боль в спине так резанула, что он, невольно вскрикнув, тут же рухнул в бессилии снова на кровать. Вспыхнувшая боль его напугала. Все мысли о какой-то другой реальности тотчас же исчезли из его головы, и всё его внимание сосредоточилось на этом поражённом участке его тела, которое так властно и жестоко напомнило о себе. Его мысли, как испуганные в клетке птицы, заметались в его голове.
“ Что это такое? Что это значит, что случилось? Вывих, просто ушиб или что-то более серьёзное?”. Он полежал неподвижно на кровати, подождав, пока вновь боль поутихнет. Затем потихоньку, медленно и осторожно он стал шевелиться. Вначале он шевелил руками, немного головой и шеей, ногами. Однако, пока он шевелил руками, коленями боль не ощущалась. Но, как только он попытался приподняться и шевельнул поясницей, то боль тотчас же резко, вспышкой напомнила о себе и заставила его снова расслабиться и рухнуть на подушку. Михаил вновь замер без движения. Ему стало понятно, что случилось что-то с позвоночником, причём очень серьёзное, хотя душа его никак не принимала такого оборота дела.
“Не может быть, чтобы был повреждён позвоночник. Ведь я прыгнул не высоко. Удар был не сильным. Это скоро должно пройти”. Рассудив так, он решил не суетится, хорошенько отлежаться и, несмотря на то, что ещё не наступил даже вечер, заснуть и подольше поспать. Он закрыл глаза и попытался задремать, но так как он утром встал поздно, накануне хорошо выспался, то спать совсем не хотелось. Голова была ясная и задремать никак не удавалось. Совсем неожиданно для себя, он вдруг вспомнил такой же случай в школе, в 9 классе, где он учился. На уроке физкультуры они прыгали через “козла”. Как и все, он разогнался, пружинисто подпрыгнул на специальной подставке и слёту, чуть коснувшись руками кожаной поверхности “козла”, перелетел через него и мягко приземлился. Пробежав дальше, он снова встал в шеренгу ребят и стал смотреть, как это делают другие. Третьим после него прыгал Толька, его друг. Толька также, как и он, разбежался, оттолкнулся от подставки и довольно легко перелетел через снаряд. Но приземлился он как-то странно. Едва коснувшись ногами пола спортзала, он сразу согнулся, и, с трудом сделав несколько шагов, остановился, неподвижно присев на корточки. Исказившееся лицо его выражало крайнее чувство боли. Следующий за ним ученик замялся и прыгать не стал, так как боялся налететь на него. Учитель физкультуры невозмутимо подошёл к Толику и спросил: “Что случилось?” ”Больно, не могу разогнуться. В спине больно”. “Ну, потерпи немного, сейчас врача вызовем. Ребята, помогите ему сесть”.
Учитель прервал занятия и послал за медсестрой в медпункт. Толю с трудом довели до лавки в зале и посадили на неё. Пришедшая быстро медсестра сказала, что надо везти в поликлинику и делать рентгеновский снимок. Тогда будет ясно, что там случилось.
Как выяснилось позднее, у Толика произошла сдвижка каких-то там в позвоночнике составляющих, и они ущемляют нерв. Толя много пропустил занятий в школе и долго лечился. И если бы не помощь его матери с отцом, брата и сестры, друзей, в том числе и Михаила, он бы отстал от их класса и остался бы на второй год. Михаил часто бывал у него и хорошо видел, как долго и неохотно шло выздоровление Толи. Как трудно было ему делать самые элементарные вещи, например, нагнуться и зашнуровать ботинок, поднять с пола упавший карандаш, одеть куртку, чтобы выйти на улицу. Он всячески помогал ему чем мог – приносил со школы домашние задания, делился школьными и классными новостями, давал нужные учебники. Несколько раз сопровождал Толю в поликлинику, так как лечился он дома. В конце концов, через три месяца Толя встал на ноги, позднее выздоровел и через год также бегал по-прежнему. Но тогда им было по 15 лет, а ему сейчас уже за 30. Этот случай логически натолкнул Михаила на размышления. “У меня тоже был прыжок, и тоже не удачное приземление. Может, у меня тоже самое случилось, что тогда у Толика. Но тогда, если у меня что-то подобное, значит, мне тоже придётся выздоравливать долго, не менее 2-3 месяцев, и долго лежать неподвижно. Нужны будут массаж, лекарства и прогревания. Ну да на худой конец можно будет обойтись и без массажа, и без прогреваний. Но лежать 2-3 месяца – это уже не просто серьёзно, это уже катастрофа! Можно обойтись без лекарства, но без питания, без продуктов не обойдёшься. Кто будет ходить в магазин, покупать продукты? И на какие деньги? Кто будет ему готовить, стирать, менять постельное бельё, мыть посуду за ним, убираться в комнате, мыть пол? Кто? Родители его далеко, друзей почти нет, да и как им сообщишь, ведь нельзя открываться. Если найдут, да ещё в таком виде – не пощадят. Поймут, что вернуть долг бесполезно, и пристрелят, как паршивую собаку. Если тогда у Толика были мать с отцом, брат, сестра, однокашники, друзья, то у него здесь никого нет и надеяться ему теперь практически не на что и не на кого”.
Он вдруг с ужасом осознал, что ему никто не поможет. Не поможет, потому что у него нет денег. Нет и не предвидится в самом ближайшем обозримом будущем. Ему нечем платить за вызов врача, за лекарства, за проезд, и главное, за продукты и за эту небольшую комнатёнку. И теперь вот эта старая бабка, которую он про себя презрительно называл "развалюхой", "социалистическим пережитком" - она хозяйка квартиры, собственница и в праве его в любой момент выселить отсюда или, как он сам иногда выражался, "пинком под зад и до свиданья". И никто не станет его защищать, потому что она будет права. Права, потому что эта квартира – её собственность, так как она приватизирована. Права, потому что он ей – никто. И нет у него никаких прав на проживание здесь ни юридических, ни моральных, и даже просто по справедливости, за его наглое и порой бесцеремонное поведение она должна будет просто выгнать его, как только поймёт, что он не платёжеспособен, что у него нет денег. Что он теперь – больной и беспомощный, нуждающийся в уходе человек, почти инвалид. И самое страшное было то, что у него здесь, кроме этой старой, едва ходящей бабки и её древней подруги больше никого нет. Что они теперь – его последняя надежда перед тем порогом, за которым он уже бич. За которым – нищета, голод, социальное дно. За которым ему останется только рыться по ночам в мусорных контейнерах, и то, если он сможет встать, пойти и просто двигаться. Его никто сейчас не возьмёт на работу, так как на работу берут сильных и здоровых, У него нет образования, специальности. Ему никто не даст денег взаймы. И самое неприятное, что у него нет здесь родных, нет друзей. Пословица “Не имей сто рублей, а имей сто друзей” проявилась сейчас полной мерой для него. Он вообще не понимал, что такое дружба. В его представлении дружба, друзья – это те, с кем ты сидишь в ресторане, с кем обговариваешь сделки и с помощью них крутишь деньгами. Другими словами, двигательной пружиной этой дружбы всегда были тоже деньги, материальная выгода. И конечной целью – тоже деньги. Без этого любые отношения для него сразу теряли смысл. Зачем? Зачем что-то и для кого-то делать, если от этого для тебя нет никакого толку? Зачем терять на это время, тратить деньги, силы, если от этого ты совершенно ничего не получишь? Потери у него тоже были. Коммерции и бизнеса без риска не бывает. Разорялись магазины, в которых был и его товар. Исчезали с его деньгами недобросовестные компаньоны, которых потом никак не удавалось “достать”. Его тоже иногда “подставляли”, “кидали”, но всё это были потери объяснимые, риск, который учесть трудно. Но чтобы быть в здравом уме и сознательно тратить деньги без всякой на то пользы – это было для него совсем не понятно. Ведь его мир – это мир материальный, реальный, осязаемый. Мир, который можно потрогать, в котором можно приятно поспать, насладиться с девочкой, посидеть за рулём шикарного, с ”наворотами” японского “Крузера”, с разбегу броситься в море и потом мощно руками его рассекать, плывя брасом. В котором можно с хрустом откусить шоколад, порвав небрежно его золотистую упаковку, насладиться шашлыком, щедро политым красным болгарским соусом, придирчиво выбрать сорт копчёной колбаски и съесть её с различными экзотическими прправами. Все его духовные дела и душевные потребности в основном удовлетворялись сигаретами “Мальборо” и самыми разнообразными сортами пива, вин, коньяка и водки. Самым благим состоянием его души были минуты, когда с растяжкой он выпивал в ресторане хорошего армянского коньяку, не торопясь закусывал, и в блаженстве закурив душистую сигарету, оценивающе рассматривал пышную грудь и крутые бёдра сидящей рядом подружки, и наблюдая, как она аппетитно ест за щедро уставленном закусками столом. Другой мир им не признавался. Он вообще не представлял себе другого мира. Мира ментального, мира духовного, мира нематериальных чувств для него не было вообще. Единственное, что ещё немного признавалось им из этого духовного мира – это музыка, танцы, кино. Но это был мир искусства, мир тоже наслаждения, а на наслаждения им всегда охотно тратились деньги. Мир же духовной близости, родственности по интересам, по увлечениям, по убеждениям, мир духовных поисков смысла жизни, сути явления, загадки природы был ему чужд. Мир, в котором человек поступал по своему убеждению, по законам нравственности, морали в ущерб своему материальному благосостоянию – такой мир был для него неприемлем и чужд. И вот теперь, лёжа почти без движения, один, без денег и без друзей, в чужой квартире он мог теперь рассчитывать только на законы именно этого духовного мира – мира сострадания, бескорыстности, преданности идеалам того, так часто с наслаждением проклинаемого им раньше “сицилизма”, ”коммуняк” , где человек человеку – друг, товарищ, где забота о человеке не зависела от размера его кошелька. И теперь, если эти две бабки, хозяйка и её подруга , впитавшие в себя эти принципы “морального облика строителя коммунизма” вдруг изменят им, откажутся, не признают действия законов этого духовного мира по отношению к нему, поступят по законам его материального мира – всё. Он пропал. Он просто умрёт с голоду в этом многотысячном городе с рынками и магазинами, заваленными продуктами. С ресторанами, кафе, киосками и забегаловками на каждом шагу, которые просят тебя, убеждают, заставляют, требуют – выпей, съешь, закуси, отведай, обязательно попробуй, не отказывай себе в наслаждении, расслабься, купи. Купи, купи, ну купи же наконец у нас и только у нас. Не думай ни о чём, забудься, расслабься – кружка пива, и всё решится. Не будет никаких проблем, тревог, бед, усталости, забот – только выпей, выпей сейчас, немедля. Не откладывай, решись, сделай свой выбор, отдай последнее – и ты получишь всё и тотчас. Только мы заботимся и думаем о тебе. Купи, купи, выпей, съешь – скорее, не медли, это же твой шанс, не упускай его, ну же !!! Что?! Нет денег? Как это? У тебя нет денег? Ты что такое говоришь? Кругом шикарные магазины, отели, поток “крутых” иномарок на улице, а ты…Нет, ты что-то не то говоришь. Человек, у которого нет денег – это уже не человек, это не понятно что. Материальный мир признавал только материальное. Духовное здесь не ценилось: всё, что нельзя купить, выпить, съесть, использовать в интиме, сексе – это всё не признавалось и отвергалось. Духовное – враг материального, и человек, не имевший денег, материальным миром отвергался. Его просто никто не поймёт, а просить милостыню он не сможет. И реально, на ближайшие его месяц – два, необходимых для выздоровления ему, он может рассчитывать только на заботу этих двух “старых русских”, на их сострадательность и доброту, на стойкость их прежних социалистических ценностей и убеждений, а также на их мизерные пенсии и продукты с их небольших, периодически и варварски разграбляемых собирателями цветных металлов, воров и просто бичей, дачных участков. И кроме него, на это же рассчитывали кот Мурзей и собачка Шарка.
Глава 35
Как и предсказал хиромант Михаилу, вскоре он оказался совсем в другом положении, потеряв почти всё. Причем так, что ему пришлось скрываться в той самой квартире, где совсем недавно жила Тамара.
Комната, в которой решил на время обосноваться Михаил, была очень небольшой. Находилась она в ничем не приметной трехкомнатной квартире, с раздельным санузлом и к счастью, как потом выяснилось, на первом этаже обычного кирпичного пятиэтажного дома. Дом был построен уже давно, ещё в советские времена, и стоял примерно по середине одной из больших сопок Улиса, так что крыша его была вровень с дорогой, проложенной по вершине сопки.
Район Большого Улиса Владивостока – это место секретной военно-морской базы Тихоокеанского флота. Сюда приходят на отдых из далёких океанских просторов после дежурства боевые ракетные атомные подводные лодки, вооруженные межконтинентальными баллистическими ракетами с ядерными боеголовками. Один боевой ракетный залп такой подводной лодки способен разрушить половину соединенных Штатов Америки. Вход в эту базу, её ворота и проходные были как раз внизу этой сопки, на которой стоял дом, и строго охранялся. Пройти на эту базу там внизу можно было только через проходную, предъявив пропуск бдительной вооруженной охране. От дома, где он жил, к низу сопки спускалась лестница с бетонными полу разрушенными ступенями. Заканчивалась она прямо у входа в эту военно-морскую базу. Рядом была остановка автобуса, на которой часто толпились моряки – офицеры.
От проходной базы вверх сопки прямо рядом с лестницей, ограждая эту базу, тянулся глухой каменный забор, защищавший эту секретную военно-морскую базу от вражеских супостатов, всяческих шпионов и лазутчиков. Высокий и неприступный возле проходной, поднимаясь вверх по сопке, он становился всё меньше и меньше размером, словно терял свою силу и местами был разрушен, предположительно этими самыми вражескими супостатами и лазутчиками, или просто разваливался от ветхости. Сквозь эти прорехи, и особенно через те, что были близки к проходной, часто в часть и обратно пробирались моряки и офицеры – подводники, по всей видимости, выполняя какие-то секретные или особо важные задания, которые по своей важности или секретности не позволяли им идти явно через проходную. Несколько раз Михаил видел моряков, с оглядкой пробиравшихся в часть через эти провалы с таинственными свёртками и сумками, из которых выглядывали горлышки бутылок и пачки сигарет. У самой вершины сопки за домом забор и вовсе заканчивался, превратившись в ничем не примечательные столбики с проволокой, заржавленными обрывками лежащей на земле.
Окно его комнатки выходило в сторону сопки. А так как по эту сторону дома почти рядом и чуть выше были построены гаражи, то из его окна кроме травяного покрова склона сопки и фундаментов гаражей ничего не было видно. Солнце заглядывало в неё только к вечеру и то очень не на долго. С окна кухни, распложенной в другой, противоположной части квартиры, наоборот открывался вид на двор, эту самую лестницу и автотрассу внизу у подножия противоположной сопки с локатором наверху и морским кладбищем.
Хозяйка квартиры Пушкарева Мария Герасимовна, чуть полноватая и слегка поседевшая, но ещё крепкая уже давно не молодая женщина, жила одна. Её дети – взрослый сын и дочь уже давно выросли, имели свои семьи и жили отдельно, причём в довольно отдалённых от Улиса районах. Всю свою долгую жизнь она прожила вместе с мужем, причем жила с ним дружно. Они всю жизнь добросовестно работали, растили детей, вместе обрабатывали дачу. Около шести лет назад муж неожиданно умер. Боль от потери любимого и дорогого её сердцу человека немного зарубцевалась. Она уже немного привыкла к одиночеству, хотя с тех пор после смерти мужа спала в большой комнате на диване, избегая ложиться в свою теперь уже осиротевшую супружескую постель. Её взрослые дети бывали у неё редко, поскольку все работали и жили далеко. Чаще всего бывала внучка лет 22-х, которая училась в юридическом институте и работала где-то рядом.
Жила Мария Герасимовна на одну пенсию, работать больше не могла, годы не те - как никак, а шёл ей уже восьмой десяток лет. А поскольку времена для пенсионеров наступили трудные и нелегкие, она стала сдавать одну эту комнату жильцам. Вообще-то она не особенно хотела брать постояльцев, но её подруга, которая жила по соседству рядом, имела хорошую знакомую в жилищном агентстве. Помогая своей знакомой из агентства находить жильё и клиентов, она уговорила Марию Герасимовну сдавать одну комнату.
- Что ты будишь скучать одна в пустой квартире? Пусть ещё у тебя человек поживёт. И тебе веселее будет, и другим польза. Да ещё 500-600 рублей тебе лишними не будут. А жильца я тебе подберу хорошего, так чтобы тебе без хлопот было и не в тягость.
Так в её квартире оказалась сначала одна девушка – студентка, потом Тамара, которая жила у неё довольно долго.
Узнал про эту квартиру Михаил очень просто. Проезжая однажды по городу возле института, он увидел голосующих двух симпатичных девушек. Почему-то он сразу обратил внимание на одну из них - брюнетку со стройной фигурой, которую как потом выяснилось, звали Тамарой. Он остановился, посадил их в свой шикарный «суперованный» японский Ленд-Крузер, и довёз их до самого подъезда дома, в район Большого Улиса. Уезжая, он на всякий случай хорошо запомнил адрес - улица Героев Тихоокеанцев, дом 24-а, квартира 1.
Девушки очень понравились ему, и он решил познакомиться с ними поближе. На следующий день он снова приехал сюда, но девушек небыло дома. Хозяйка квартиры Мария Герасимовна, открывшая дверь, сказала ему в какое время девушки чаще всего бывают дома и он через день снова смог встретиться с ними. Так он познакомился с Тамарой, её подругой Аней, и так началась его дружба с ними. Особенно его привлекла Тамара, и он больше стал дружить с ней. В последствии, бывая у неё, пока Тамара там жила, он несколько раз заходил в эту комнату и попутно познакомился с хозяйкой квартиры Марией Герасимовной.
Относилась к нему Мария Герасимовна с почтением и некоторой осторожностью, поскольку кем ей считать Михаила, для неё было не совсем понятно. Она видела, что Михаил – человек богатый, или состоятельный, как говорили раньше. Но раньше состоятельным называли человека, имевшего доходы немного выше средних. Сейчас же это мог быть и миллионер, “новый русский”, у которого денег не меряно, владелец ресторана или завода. А мог быть и сыном богатых родителей, молодым бездельником, купающимся в роскоши и прожигающим жизнь. Ко всему прочему, эти “новые русские” были уже владельцами многих предприятий Владивостока, что для Марии Григорьевны с её социалистическим воспитанием считалось начальством. Перестройка, развал страны и скачёк общества из социализма назад в капитализм перемешал в её голове все понятия. Частник, которого раньше осуждали как классового врага, стал теперь предпринимателем, работодателем. Спекулянт, которого раньше судили за спекуляцию, стал коммерсантом и уважаемым человеком, заполнившим доселе невиданными товарами и дефицитными ранее продуктами все магазины. Коммунисты, которые считались борцами за счастье народа, стали теперь чуть не узурпаторами и врагами. И как ей теперь было понять, кем считать Михаила?
К счастью, человек устроен так, что кроме его внешних, видимых, физических сущностей - одежды, богатой машины, драгоценностей, есть у него ещё сущность не тленная, его душа. Проявление этой душевной сущности человека в его поведении, поступках, стремлениях показывает качества этой души – доброту, справедливость, сострадательность, заботливость, внимательность. Или, наоборот злобность, корыстность, жадность, жестокость, лживость. В борьбе этих противоположностей и формируется личность человека.
В силу своего огромного жизненного опыта, перенесенных ей страданий и трудностей, которых так «щедро» отпустила Судьба на её душу в этой жизни, Мария Герасимовна хорошо разбиралась в людях. Добрая, чуткая и заботливая, она сразу чувствовала эти душевные качества человека. По мало заметным штрихам поведения, разговора, по высказываемым мыслям она быстро начинала понимать, хороший это человек, добрый, или же не хороший, злой.
Встретившись несколько раз с Михаилом она поняла, что Михаил в сущности хороший человек, хотя избалован своим богатством. Она хорошо подмечала тонкости поведения человека и видела, как Михаил заботливо усаживал девушек в свой шикарный джип, как бережно держал за руку одну из них, как уважительно здоровался с ней самой. И у Марии Григорьевны сложилось достаточно благоприятное впечатление о нем, что в немалой степени способствовало её согласию сдать Михаилу эту комнату для временного проживания.
Вообще-то Михаил не предполагал сразу жить в этой квартире, потому что не сразу оценил масштаб случившегося. Не появляясь в офисе, и встречаясь со своей бухгалтершей в разных местах, он старался найти другую серьезную сделку, и искал варианты погашения долга своим криминальным кредиторам. Но как только ему стало все ясно и он полностью осознал, в какую ситуацию он попал по воле этого самого дефолта, Михаил понял, что ему надо немедленно переселяться сюда. Показываться на прежней квартире ему стало опасно. И после того, как он однажды поздно вечером подъезжая к своему дому у подъезда увидел стоящую недалеко машину из охраны Серого, он развернулся и поехал сюда в Улис, на эту квартиру. На ночь он загонял машину за дом, так что её с улицы не было видно, и несколько дней спокойно ночевал здесь. Однако, события развивались столь стремительно, что он не успел предпринять ничего серьезного, как у него криминальные авторитеты забрали машину на рынке. ещё Михаил не привык к тому, что у него теперь нет машины, как этот неудачный прыжок на тропинке надолго приковал его к постели. И вот теперь он был вынужден забыть, кто он был до этого, забыть про бизнес и думать только о том, как ему быстрее вылечиться от полученной травмы позвоночника.
В первые дни он порывался ещё связаться по телефону с бухгалтершей, но немного позднее понял, что позвоночник - это серьезно. Причем настолько серьезно, что неизвестно, вылечиться ли он вообще. А вдруг это на всю жизнь, вдруг он теперь инвалид? От таких мыслей у Михаила выступал холодный пот и страх когтистой лапой сжимал его душу. Сообщив последний раз бухгалтерше, что он долго не выйдет с ней на связь, и отдав ей соответствующие указания, он отключил мобильник и отложил его подальше.
Пролежав несколько дней, он не почувствовал никакого облегчения. Точнее ему полегчало, но столь мизерно что он понял - лежать ему здесь как минимум недели две - три. Смирившись с этими внешними обстоятельствами, которым он не в силах был противостоять, он волей – неволей незаметно стал включатся в размеренную жизнь этой квартиры.
Хозяйка квартиры, Мария Герасимовна по годами установившейся привычке вставала утром, выпускала на улицу собачку Шарку, немного позднее впускала с ночного гуляния кота Мурзея вместе с Шаркой, кормила их, кушала сама. Потом чаще всего готовила что – нибудь на кухне на обед себе и коту с собакой. Рацион её был не особенно богатый – слишком маленькую пенсию она получала. Выручала её дача – свои, заботливо выращенные ей на грядках под ярким приморским солнцем свежие огурчики, помидорчики, капуста и прочие овощи в изобилии лежали у неё в кухне на подоконнике, в тазиках на серванте и даже на полу в ведерках. А в комнате под столом стояли трехлитровые банки с уже засоленными помидорами и огурцами, заправленными всякими специями с добавками кусочков патиссона. Картошка тоже у неё была своя, и в магазинах она чаще всего покупала лишь масло, рыбу, хлеб, макароны и крупы. Этим же она кормила собаку с котом, к их некоторому неудовольствию. Всё вместе – пенсия, домашние заготовки, своя картошка и деньги, полученные от квартиранта, позволяли Марии Герасимовне жить довольно сносно, особо не бедствуя. Тревожило её сильно только здоровье. Так особенно она ни на что не жаловалась, но восьмой десяток – это не тридцать и не сорок лет. Нет, нет, да у неё появлялись внутри какие – то резкие боли, славно её било током, и она очень боялась, что с ней где ни будь в пути может случится самое худшее.
- Вот как хватит меня где ни будь по дороге на дачу, – с горечью жаловалась она Михаилу - помру, что тогда с квартирой, с дачей будет? Ведь дети здесь не живут, на даче работать не хотят, дача им не нужна. Кто тогда за Шаркой и Мурзиком посмотрит? Пропадут ведь они одни без меня!
Собака Шарка и кот Мурзик были для неё равноправными членами её семьи. Заботилась о них Мария Герасимовна так же, как в свое время заботилась о своих детях, когда они были маленькими, и Михаил как мог, старался помочь ей в уходе за котом и собачкой.
В те несколько дней пока он был здоров, с машиной и когда начал жить в этой квартире, он несколько раз заезжал на базар и покупал специально не дорогую рыбку для кота и собачки. Причем покупал её побольше, сразу несколько килограммов на радость им, и сразу тем самым заслужил расположение и уважение Марии Григорьевны. Кроме того, Михаил часто привозил арбуз и всегда угощал им Марию Герасимовну.
После того, как у него отобрали машину, и он повредил позвоночник, он вынужден был теперь долго лежать в кровати. Круг его интересов теперь сузился до пределов этой квартиры. Все, что с ним было раньше – бизнес, шальные деньги, рестораны, девочки – все это отдалялось от него все дальше и дальше. В тоже время жизнь обитателей этой квартиры занимала его все больше и больше.
Первым, кто с ним сошелся быстрее всех, разумеется был кот Мурзей. На второй же день проживания Михаила, кот запросто зашел в его комнату и, запрыгнув с мурчанием к нему на кровать, тут же улегся на одеяле, совсем не обращая внимания на лежащего на ней Михаила.
- О, Мария Герасимовна, - похвастался он, - Мурзик прямо на кровать ко мне залез.
- А это он видно по привычке. Он там у Томочки часто на кровати спал. Они хорошо дружили друг с другом.
- Ничего, со мной тоже подружится, - с оптимизмом заметил Михаил, лежа с котом в постели.
- Она его все на руках носила, словно ребенка малого. Возьмет на руки и ходит с ним. И подружка ее, Аня, тоже, когда в гости приходила к Томе, тоже все этого кота на коленях гладила. Такой ручной кот стал! Теперь стоит только мне присесть, так он прямо на колени прыгает, и лежит, мурлычет. А мне как работать по дому с котом на коленях? Разбаловали девчонки кота…
- А с Шаркой она тоже дружила? – поинтересовался Михаил.
- Конечно, - подтвердила хозяйка, - но с ней как-то меньше. Все больше с Мурзиком. Она сидит за столом, уроки делает, а кот прямо на столе у неё лежит.
- Тома студентка, - поправил хозяйку Михаил, - у них в университете уроков нет. Там задания всякие задают на самостоятельную работу.
- Ну, все равно, пусть так, - согласилась Мария Герасимовна, - я уж не знаю, что им там в университетах задают. Она и кормила Мурзика. Сама кушает, и обязательно коту чего ни будь дает. Котлетку кушает и ему кусочек. Он поэтому и на кухне все рядом с ней был. Или рядом на стуле сидит, или вообще на коленях. А она его прямо иной раз и с руки кормила. Отрежет колбаски или сосиски немного и ему на руке дает. Вон кот какой упитанный стал да гладкий.
- Да, - смеясь подтвердил Михаил, - худым его не назовешь.
- Вот, вот – согласилась Мария Герасимовна – прошлый раз соседка пришла в гости, так говорит у вас кот, как бобер стал.
Все, что касалось Тамары, Михаилу было интересно, и он всегда с удовольствием слушал Марию Герасимовну, когда она рассказывала что ни будь про нее. Поскольку Мария Герасимовна жила одна, ей не с кем было дома поговорить. Но все – же она была общительным человеком, то она тоже с охотой рассказывала Михаилу о себе, своей жизни и про Тамару.
- Томочка аккуратная такая девушка, чистоплотная. Все убирала у себя в комнате, протирала. В университет уходит, так перед этим перегладит все утюгом, за зеркалом долго красоту наводила всегда. у неё папа какой- то большой военный, капитан. Она раньше здесь жила, в Улисе.
- Я знаю, у неё папа капитан первого ранга. Он раньше командовал атомной подводной лодкой.
- Да, вот и я говорю, что он какой-то важный военный – согласилась Мария Герасимовна, немного помолчав, она продолжила. Томочка девушка строгая. По ночам никуда не уходила. И подружки у неё тоже хорошие. Мне её подруга Аня очень нравится. Красивые девушки и учатся. Дай им Бог хороших мужей, так хочется, чтобы у них все хорошо было. Чтобы не такая трудная жизнь была, как у нас.
- Сильно трудная жизнь у вас была?
- Да как сказать,- задумавшись, медленно ответила Мария Герасимовна, вспоминая свою жизнь,- конечно, нелегко было. Всяко бывало, и трудности были, и радости. После войны были трудные годы. Как-то голодно было, все поесть хотелось. Это вот когда уже пятидесятые годы пошли, как-то полегче стало. Уже голода не было, продуктов в магазинах достаточно продавалось. Денег не было. Работали помногу, муж все на работе пропадал, а денег все равно как-то мало было, все не хватало.
- А потом хватало? – заинтересованно переспросил Михаил.
- Да нет, тоже как-то мало было. Правда, жить уже хорошо стало в последние годы, вот при Брежневе. Мы тогда эту квартиру получили бесплатно, машину себе хорошую купили.
- Хорошую? Да разве «Москвич» это машина? Это же такая дрянь… Я теперь даже смотреть на неё не могу – что за дебилы её делали.
Помолчав немного, словно задумавшись над его словами, Мария Герасимовна возразила:
- Да ведь тогда других-то не было. Только вот эти маленькие, горбатенькие…
- «Запорожец» что ли,- подсказал Михаил.
- Ну да, вот наша «Москвич» да «Волга». Это сейчас вон их сколько разных, а тогда только эти были. А «Волги» все для начальства давали, а нам вот эту. Нам она очень понравилась, мы на ней на дачу все время ездили, и отдыхать. Муж все её водил. Перед этим гараж себе каменный построили, с подвалом. Дача у нас уже тогда была. Дача у нас хорошая, муж там домик построил, теплицу. Нам дача так хорошо помогала. Ведь свои картошечка, помидоры, огурчики. Зелень всякая, перец сладкий.
Перед смертью, за год примерно муж всё говорил, вот помру, кто тебе помогать будет, кто на даче будет работать! Прямо как знал, что раньше меня умрёт. Я ему – да ты что, ты ещё крепкий мужик. А дети- дети же есть, они помогут. А он всё – да что дети, не захотят они на ней работать, одна будешь. Так вот всё и получилось. Совсем не хотят дети на даче работать. Бросай её, говорят.
Михаил тотчас вспомнил недавний приезд к ней её сына. Тогда после того как Мария Герасимовна открыла дверь на звонок, Михаил услышал в прихожей голос её сына.
- Мам, это я. Что ты так долго не открываешь? Я на машине приехал за тобой. Отвезу на дачу. Поехали. Собирайся быстрее.
- Ну, сейчас соберусь. Я не знала, что ты с утра придешь. Я думала к обеду будешь.
- Только побыстрее. Я не на своей машине. На «Скорой» приехал. Договорился с шофером на работе.
- Так ты сегодня дежуришь?
- Дежурю. Нам как раз в ту сторону ехать. Вызов не срочный, ничего страшного, подождут. Как ты сама?
- Да как – вот вчера все огурцы перебрала, засолила. Половики все пересушила. Варенье из калины сварила, а то ягода уже лежит второй день. Вечером борщ сварила, поела. Устала, как собака. В боку колет. Легла, отлежалась.
- Тебе нельзя борщ. Я же тебе говорил, чтобы ты ела как можно меньше жирного. Жирное - холицистит. А у тебя печень больная. Ты что, не понимаешь что ли, чем это кончится. Говорил тебе – ложись на обследование, я договорюсь, тебя положат в больницу без проблем. Давай в этом месяце так сделаем? Ведь тебе это надо!
- Да как я сейчас лягу? А дача как? Там все пропадет, погибнет. А кота, собаку с кем я оставлю? Да и квартирант у меня сейчас.
- Да ну её эту дачу твою! Брось ты ее! Не нужна она никому. И тебе не нужна. Лучше на отдых куда-нибудь съезди. Давай я тебе в дом отдыха направление сделаю, полечишься.
- Нет, спасибо, я не могу все так просто бросить. Дача, собака с котом, кто за ними последит, кто их накормит…
- Ладно, как знаешь. Не хочешь – не надо. Но нам эта дача не нужна, я лучше куплю все в магазине и куда-нибудь съездию отдохнуть.
- Конечно, им не интересно там работать – согласился Михаил – раньше дача была как подспорье в семейном бюджете, а теперь так не хочет никто. Все хотят на работе зарабатывать так, чтобы на все хватало, и на жизнь и на отдых. Поэтому они и советуют вам бросать дачу.
- Да как же я могу её бросить? – с глубоким душевным волнением воскликнула Мария Герасимовна – ведь мы её с самого начала разрабатывали. Нам просто участок леса дали, там ведь ничего не было. Одни деревья росли. Мы их сами выкорчёвывали, землю лопатами вскапывали, домик строили, забор поставили, сарайчик. Думали потом останется, пригодится им. И не надо будет им ничего раскорчёвыватьт, всё уже готовое, только сади и выращивай. А им это не надо и теперь всё это бросить? Да как я могу так? Сколько трудов туда с мужем вложили, ведь и дети помогали. А теперь всё брось. Пусть зарастает, пусть там бичи всякие домиком пользуются. Да что же это такое стало!
- А продать е нельзя? – спросил Михаил.
- Да кто же её сейчас купит! – воскликнула Мария Герасимовна, и с горечью закончила - дачи сейчас не нужны стали, их вон даже бросают. Раньше под дачи даже участок земли трудно было получить, всё не давали. Столько земли в стране, и не давали. А если давали - то всего 6 соток. А сегодня бери, сколько хочешь. Хоть земли участок, хоть готовую дачу бери – нет, не хочу, никому не нужно. Видите, как сейчас все получается. Новые времена наступили, плохие для нас, стариков, да пенсионеров. Не нужны мы никому. Что уж, теперь мы - ”старые русские”, как вон сосед мой, плотник все говорит.
Глава 36
Разговор с Марией Герасимовной заставил задуматься Михаила. И когда Мария Герасимовна ушла, он, не торопясь, стал вспоминать всё, что у него было связано в жизни с дачами и огородами. Он родился и жил в большом западном городе. У его родителей никогда не было своего огорода, участка или дачи. У него остались от детства смутные воспоминания, как они с отцом приезжали в деревню к деду с бабкой. Их обширные, засаженные картошкой огороды, заросшие по краям бурьяном и высокой полынью грядки с морковкой, луком и другой огородной зеленью. Он также помнил натруженные, твёрдые руки деда, который в свои восемьдесят с лишком лет легко поднимал его и садил к себе на колени. Стол вечером, при керосиновой лампе, заставленный нехитрыми сельскими угощениями, за которым его отец с матерью и родными отмечали встречу. Они никогда долго не задерживались там и всегда возвращались домой, с загруженным овощами багажником автомобиля.
Иногда он, сидя за столом во дворе среди играющих в домино вечером пенсионеров слышал их презрительные насмешки - “куркули”, кулачьё”, ”собственники”, обращенные на устало идущих домой с нагруженными рюкзаками дачников.
В школьные годы ему старшекласснику, было не до деда с бабкой. А потом, когда после армии и долгого отсутствия он вернулся в город, дед с бабкой уже умерли, и их участок отошёл к каким-то родственникам. Больше о нём он ничего не знал.
Несколько раз он отмечал на чьей-то даче день рождения кого-то из друзей, и ничего примечательного от этого в памяти не сохранилось. Однажды с довольно симпатичной женщиной с зелёными глазами и пышной грудью он переночевал на весьма шикарной даче её мужа, уехавшего в это время куда-то за границу. Это были, в общем, достаточно приятные воспоминания.
Но теперь услужливая память включала в его сознании и другие картины, заставившие Михаила отвлечься от воспоминания приятных картин еды, питья, праздников, интима и задуматься о таких высоких материях, как Судьба человека, его предназначение на Земле и роль Бога в жизни человека. Воспоминаний, которые теперь были ему уже после таких бесед с Марией Герасимовной не совсем приятны.
Вот он за рулём новенького “Ниссан - Сафари”. Лето, вечер, он мчится по дачной просёлочной дороге, по которой идут к автобусной остановке гружёные сумками и вёдрами дачники. Он только что отвёз весёлую капанию в один из дачных домиков и хочет быстро съездить в город за пивом. Опасаясь его, идущие усталые дачники покорно прижимаются к краю просёлка и оглядываются на него, уступая дорогу и теснее прижимая к себе детишек. Но впереди медленно тянется потрёпанный и гружёный до предела мешками “Москвич”, а впереди него также почему-то медленно идёт “Запорожец”. Обогнать сразу их не удалось – мешали люди по обочинам дороги. “Чёртово хламьё”, – зло выругался он про себя. Сбавив скорость, он почти вплотную прижался к “Москвичу”, и, едва сдерживая себя от того, чтобы не подтолкнуть его хорошенько хромированными дугами бампера, резко посигналил. “Москвич”, а потом и “Запорожец” сначала не обратили на него внимания, и продолжали также медленно двигаться по дороге. Михаил снова резко просигналил, и они послушно прижались правее к краю дороги. Резко нажав на педаль газа, он круто обошёл их и в считанные минуты домчался до поворота на асфальтированную трассу. Делая правый поворот при выезде на трассу, он почему-то посмотрел на просёлок, по которому только что промчался. В этот год долго не было дождя, и стоял жаркий июль. Жара спадала только к вечеру, и все с нетерпением ждали дождя, вручную, вёдрами поливая грядки. Просёлочная дорога высохла, и вся её поверхность покрылась пылью. А после его скоростного проезда по ней всю дорогу заволокло клубами пыли, сквозь которые едва виднелись фигуры двигавшихся по ней людей и машин. Ему стало понятно, почему так медленно ехали по ней “Москвич” и “Запорожец”. Они не хотели пылить, и хорошо понимали, чем потом придётся дышать идущим по дороге усталым людям. Тогда он не обратил на эту картину особого внимания, но, оказывается, это осело где-то в глубине подсознания и сейчас вывело, воскресило эту картину вновь, и назойливо подсказывало ему, что там, среди этих клубов небрежно поднятой им пыли, могла быть и Мария Герасимовна со своей пожилой подругой, устало идущие с рюкзаками после ручной поливки дачи. Поморщившись и немного помотав головой, Михаил попытался как бы отряхнуться от этого видения. Однако, память беспощадно и бесчувственно вывела ему из подсознания вновь другую картину. Он опять за рулём своего просторного уже “Ленд - Крузера”. На том же повороте он выезжает на трассу. Но по трассе мчатся машины, и ему пришлось остановиться и подождать. Воскресный день, жара. Как обычно в России, всё делается по закону максимальной подлости для людей, и поэтому автобусы ходят редко. На автобусной остановке, которая находится прямо рядом с поворотом, толпа людей. Те же дачники и пенсионеры с детьми разного возраста. Глядя вдоль трассы, Михаил невольно видит этих людей, видит их глаза и чувствует в них немую просьбу, несмелую надежду – “Подвези. Ну что тебе стоит, ведь у тебя мощная, большая и пустая машина. Подвези, а? Мы же не бандиты какие, мы дачники, тебе не будет вреда от нас. Дети с нами, жарко. Мы не помешаем, не запачкаем твоё хромированное чудо. Ну заплатим. Подвези, а …!” Тогда он лишь чуть прищурил глаза и с презрением отвернулся. Выждав момент, он резко выехал на трассу и сразу дал полный газ, не допуская обгона догонявшей его «Тойоте», уже включившей сигнал обгона. Он никогда и никого не подвозил, даже за деньги. Да и о каких можно было говорить деньгах этих пенсионеров и дачников? Их измятые десятки вызывали у него только презрение и раздражение. Нет, его машина была его визиткой, его символом престижа, успеха. Вещественным доказательством его уровня жизни, его высоких запросов. Его паролем, его пропуском в благословенный мир собственности, денег, власти. И снисходить до каких-то зачуханных дачников, запускать их в этот мир – это значило низводить этот мир избранных, богатых до уровня почти нищих. А стоящий на остановке или идущий пешком был в его понимании тоже, что и нищий, который не заслуживает того, чтобы просто даже посидеть в таком «крутом» джипе.
Но сейчас он уже по-другому посмотрел на этот случай. Как-то не произвольно подумалось: “А что, собственно, случилось бы, если бы я их подвёз? Да если бы я даже полностью загрузил всю машину – с таким мощным мотором она бы всё равно ничего не почувствовала. Перерасхода солярки нет. Да и литром больше, литром меньше – это что для него, деньги? Это не деньги. Потеря времени? Ну ладно, а сколько потеряешь – посадка, высадка – вот тебе и всё время. А это всего лишь минуты. Опасности они действительно никакой не представляют. Да и какая может быть опасность от пенсионерки с внучатами. Ну так что бы я потерял – литр солярки и десять минут времени. В принципе, такие потери для него – ничто. А если всё так в мире устроено, как ему говорил хиромант, сам поможешь – тебе помогут, сам вредишь – тебе будут вредить. Значит, если я подвёз кого-то бесплатно, то и меня так же подвезут. Я предложу свою помощь без просьб - и мне также придут на помощь. Задумавшись над таким вопросом, Михаил стал вспоминать и искать в своей жизни факты, которые опровергли или подтвердили бы подобную версию. Покопавшись в памяти, он вспомнил странный случай, свидетелем которого он был. Однажды он подъехал к подъезду одного из домов, высадил девочек и стал их ждать, не выходя из машины. Рядом, в нескольких метрах, были двери внутреннего входа книжного магазина, и ему хорошо было видно, как к этим дверям подъехал микроавтобус. Водитель стал выгружать из салона книги, а затем зашёл в магазин, оставив машину, видимо, для оформления документов. В это время к тому же месту подъехали красные “Жигули” 01 модели, из которых вышла пожилая хозяйка и зашла в подъезд дома. Машина “Жигули” встала впереди автобуса на 3-4 метра. За рулем сидел мужчина в годах, скорее всего, пенсионер. Мужчина вышел из машины и стал прогуливаться неподалеку. Почти тотчас из дверей магазина вышел водитель микроавтобуса, сел за руль и стал заводить микроавтобус. Однако автобус почему-то упрямо не заводился. Михаилу хорошо было слышно, как настойчиво водитель пытается запустить двигатель, и стартер то и дело включался и жужжал. Видимо, поздняя осень, холодная погода сделала свое дело. Но остыть за такое короткое время мотор не мог. Он увидел, что водитель «Жигулей» подошел к микроавтобусу, послушал, как бесполезно крутит стартер и предложил свою помощь:
- Давай я тебя буксиром дёрну.
- Да он сейчас заведётся. Он хорошо заводится. Я не пойму, чего он упрямится. – ответил водитель микроавтобуса и снова упорно стал крутить стартером мотор. Подождав немного, второй водитель снова стал предлагать свою помощь. Михаил хорошо слышал, как он почти уговаривает другого.
- Да не мучайся ты. Давай я тебя буксиром дёрну. Ты так посадишь аккумулятор, и тогда и с буксира трудно будет завести. Да чего там…
Он решительно шагнул к своим “Жигулям”. Машина его с полоборота завелась и задом подтянулась поближе к микроавтобусу. Затем этот пожилой мужчина вышел из машины, открыл багажник, достал матерчатый буксирный трос. Зацепив его одним концом за шаровое буксирное устройство для прицепов, которое было под задним бампером «Жигулей», он второй конец подал водителю микроавтобуса. Тот, поняв, что протестовать бессмысленно, быстро вылез из салона, подцепил второй конец за переднее буксирное ухо своего автобуса – благо машины стояли совсем близко - и сел за руль. Водитель «Жигулей» уже сидел за рулем, и как только водитель микроавтобуса занял свое место, он сразу тронулся. Они проехали какие-то считанные метры, как на микроавтобусе включили передачу, отпустили сцепление и микроавтобус тотчас завелся, оживленно газуя двигателем. Видимо водитель его старался зарядить аккумулятор, изрядно подсаженный за время заводки. Оба водителя быстро вышли из кабины, отцепили буксир и сложили его. Водитель «Жигулей» только успел положить буксир в багажник, закрыть его и принять благодарное рукопожатие водителя микрика, как из подъезда вышла его жена, села в машину и они быстро уехали со двора. Все это произошло за какие-то минуты. Микроавтобус тоже быстро уехал со двора. Эта сцена вызвала удивление у Михаила. Это надо же такому быть, чтобы пенсионер, да ещё на такой машине, как «Жигули», сам предложил свою помощь и не побоялся дёрнуть буксиром гораздо больший его микроавтобус. Обычно пожилые водители берут свои старые верные «Жигули» и неохотно соглашаются на такие просьбы, чтобы дёргать буксиром, ссылаясь чаще всего на слабое сцепление, изношенный двигатель или ещё на что-нибудь. А тут сам, без всяких просьб достал буксир и завел другого. Это весьма удивило тогда Михаила, но не более того. Сейчас же эта сцена была им осмысленна по другому. А если этот водитель микроавтобуса много помогал другим водителям, и может, не раз сам буксиром заводил других. Вот его Судьба и выручает. Случай? Но не слишком много ли здесь случайностей: «Жигули» сразу стали буквально в нескольких метрах впереди от микроавтобуса; водитель прогуливался рядом; «Жигули» имели форкоп - буксирное устройство для прицепов, а ведь у обычных «Жигулей» без форкопа и цеплять буксир не за что, если только за рессору, но это уже не желательно; в «Жигулях» был в наличии буксирный конец, который не часто и не у каждого есть в запасе; жена не выходила из подъезда до тех пор, пока он не завёл микрик. А только завёл, тут она и вышла и они быстро уехали. Это что, всё случайно? Нет, здесь видимо существовала какая-то закономерность. Как говорил Александр Суворов – “Раз свезёт, два свезёт – помилуй Бог, надо ведь скольконибудь и ума!” Тогда чей это ум предусмотрел всё, что необходимо, чтобы помочь водителю микроавтобуса, выручить его, прислать ему эту помощь? И вдруг другая мысль молнией сверкнула в голове Михаила: а зачем вся эта сцене разворачивалась у него на глазах? Может быть, Господь тоже хотел что-то продемонстрировать ему, научить наглядно, показать всё. Мол, смотри, вот как выручают и заботятся на небе о тех, кто добро делает другим. Вот теперь где-то там, в небесной канцелярии неумолимый и неподкупный бухгалтер записал в баланс, в сумму добрых дел водителя «Жигулей» тоже хороший счёт, который записан навеки. Его теперь тоже без всяких просьб заведут буксиром, если понадобится. А почему ты не предложил свою помощь? Почему ты сидел да разглядывал всё, как в кино? Ведь у тебя, чай, машина покруче, чем старенькие «Жигули» какого-то пенсионера. Кто и за что теперь тебя будет выручать?
Тут же Михаил вспомнил другой случай из своей жизни. В тот день он поехал купаться и, понадеявшись на то, что у его джипа были ведущими все 4 колеса, подъехал к самому берегу моря на песчаном плёсе за городом. Он любил почему-то останавливаться у самой кромки берега, так, чтобы морская волна почти добегала до него. Накупавшись, он оделся, сел в машину и завёл двигатель. Подождав немного, он достал из водительского ящичка в салоне расчёску, не торопясь, расчесал мокрые волосы, глядя в зеркало заднего вида, положил её на место и, взявшись за руль, включил задний ход. По привычке он хотел резко тронуться с места.
Мощный дизель взревел, и колеса на песке сразу пробуксовали, вырыв небольшие ямки. Он сбросил газ, пытаясь в натяг выйти из песка, но двигатель заглох. Он вновь завёл двигатель и снова также резко дал газ. Колёса снова забуксовали, машину затрясло на месте. Михаил пытался раскачивать машину, но колеса упорно буксовали и всё глубже зарывались в песок. В считанные секунды колеса вырыли в песке ямки, машина осела, мосты легли на грунт. Машину перестало трясти, мотор заработал равномерно, колеса бестолку вращались, почти не зацепляя осыпавшийся песок. Заглушив мотор, он вышел из машины и осмотрел её. Колёса глубоко сидели в ямках, и машина практически лежала брюхом на песке. В конце концов, Михаил понял, что без посторонней помощи ему не вырваться. Как на грех, буксирного конца у него не оказалось, да и рядом стояли легкомысленные японки с низкой посадкой, которым даже заезжать на песок было бесполезно – сразу забуксуют. Нужен был такой же «крутой» джип или грузовик-вездеход, тоже с четырьмя ведущими колесами. Пришлось ему идти на поиски такого. А так как он был в достаточном отдалении от оживленных дорог, то ему пришлось долго идти по дороге пешком, так как попутных машин не было. Не скоро он вышел на более - менее оживленную дорогу и стал голосовать. Однако, джипы всё проносились мимо него, не обращая на его поднятую руку никакого внимания. Проходящих грузовых машин почему-то не попадалось. Михаил стал злиться и про себя матом крыл тех, кто не останавливался и не обращал внимания на его просьбы. В конце концов, он уже отчаялся дождаться помощи, как увидел военный вездеход «ГАЗ – 66», остановившийся неподалеку. Водитель его полез зачем-то в кузов. Он подбежал к нему и с трудом уговорил водителя поехать помочь ему. Причем даже протянутый стольник слабо изменил ситуацию.
Они подъехали к его машине, солдат-водитель достал буксирный трос и зацепил его за буксирный форкоп своей машины. Другой конец Михаил зацепил за буксирное ухо своей машины и сел за руль. Рыкнув мотором и медленно натянув буксир, ГАЗ – 66 без труда вытянул его «Круизер» на твердую дорогу, благо, что и у него были все 4 WD. Отцепив буксир и поблагодарив солдата, Михаил сел за руль и рванул в город, начисто забыв об этом случае. А теперь, лежа на кровати, он, не торопясь, стал обдумывать этот случай. Почему он забуксовал тогда? Зачем ему надо было так близко лезть к берегу по рыхлому песку? Почему он – достаточно опытный водитель – допустил пробуксовку колес на песке, когда всем ясно, что на песке буксовать бесполезно. Почему это было далеко от трассы, и рядом не было мощных машин, а лишь низкие легковушки? Значит, всё было устроено так, чтобы ему не просто было выбраться, а потруднее. А зачем? А затем, чтобы получше понял, чему тебя учит Господь. Научись понимать беды других, тогда и тебя хорошо понимать будут. А ты только выбрался – и уже начисто забыл об этом уроке. Значит, чем труднее испытание, тем сильнее желание Господа, Судьбы научить тебя чему-то, значит, что-то надо в себе переделывать, менять. Значит, что-то не то ты делаешь, и поэтому уже не надейся на благосклонность Госпожи Удачи – Господь от тебя не отступится, если хочет тебя переделать. Благо, что времени у него для этого теперь предостаточно.
Придя к такому, весьма не утешительному для себя выводу, Михаил решил подробно, не торопясь разобраться, что именно он делает не так и чего от него Господь и Судьба хотят. А шутить с Господом и Судьбой лучше не стоит - Михаил уже понял, чем это грозит и чем эти шутки могут для него кончиться.
Глава 37
Вскорости кот Мурзей принялся за Михаила, и волей-неволей пришлось ему хлопотать над этим котом, с трудом терпя боль в спине.
Все началось с того, что день был субботним. Пролежав почти две недели в постели, Михаил как-то уже привык к боли в спине. Она по-прежнему не отпускала его, но он научился находить наименее болезненные положения тела и потихоньку стал привыкать к своему положению. В этот день с самого утра под окном Михаила послышался стук лопат, ломов и весёлого перекликания голосов, сдобренных привычным русским матом. Около шести – восьми человек рыли в ручную небольшую траншею от его дома до гаражей, стоящих неподалеку. Сначала он не понял, что они делают и зачем её роют, но потом, невольно слыша их разговоры, понял, что они хотят поменять электрический кабель, питающий гаражи. Пришедший недавно тайфун «Булавин» принес с моря трое суток непрерывных ливневых дождей, которые наделали и без того страдающему отключеньями электроэнергии Владивостоку массу всяких энергетических бедствий дополнительно, затопив уголь на складах ТЭЦ, подтопив угольные разрезы и подземное электрическое хозяйство, в том числе и кабель этих гаражей. Чем закончится эта, в общем то нехитрая затея для Михаила, он совершенно не предполагал, а если бы знал, то, наверно, на четвереньках вышел бы из дома и поприбивал бы этих мужиков их же лопатами. Безалаберностью и безответственностью российские мужики славились всегда. Наверно, именно поэтому Петр Первый посылал учится своих бояр к точным и аккуратным немцам и приглашал немцев в Россию. К вечеру мужики раскопали траншею, разделали соединяющую муфту его и, так как уже дело было к вечеру, дождя вроде не предполагалось, оставили все как есть до завтра и ушли по домам, прибравши только инструмент. Однако, вся грязь – маслянистая сажа из муфты сгоревшего кабеля - осталась на земле под самыми окнами дома. Михаилу и в голову не пришло, что за угроза таится ему во всем этом.
К вечеру того же дня хозяйка собралась на дачу с ночевкой. Зайдя к своему постояльцу, она, пожаловавшись на погоду, слабость своих рук и дороговизну билетов, попросила его впустить с прогулки кота в квартиру. Собаку Шарку она брала с собой, а кота Мурзея к вечеру выпустила погулять. Сказала, что в холодильнике есть немного рыбы для кота, которую она дешево купила на базаре (дешево, потому что она была для животных, чуть с душком), предупредила, что едет копать картошку. Но её придется сушить и ждать приезда сына, поэтому едет с ночевкой и будет только к вечеру следующего дня. Суп в кастрюле, там же, в холодильнике, он может есть. С тем и убыла вместе с Шаркой, радостно залаявшей перед дверью в предвкушении прогулки.
Михаил немного, почитал, подремал, несмотря на то, что уже было позднее время, сон к нему не шёл. «Шутов кот, - подумалось ему, - вот где ходит, когда заявится? А явится – иди, вставай, открывай ему. Тут надо лежать, да не шевелиться, ан нет, иди открывай его хвостатому величеству».
Обычно кот подходил под окна квартиры и громко мявкал. Затем шел к подъезду и ждал прихода хозяйки, которая выходила и сопровождала его до дверей. Напротив их квартиры по площадке этажа жил «новый русский», собака которого была чуть не в половину роста самого хозяина, и кот предусмотрительно старался не входить в подъезд, а предпочитал вызывать хозяйку из дома, поднимая её с постели или отрывая от телевизионного сериала своим мяуканьем. И только в крайнем случае подходи к двери и царапал ее. Михаил уже немного подружился с котом. Особенно после того, как подруга хозяйки ему сказала, что коты могут исцелять болезни. Они сами находят больное место у человека, ложатся на него и оттягивают болезнь на себя, облегчая страдания человека и ускоряя его выздоровление. Решив проверить это на себе, Михаил приручил кота, гладя его и почесывая подбородок. Кот уже запросто запрыгивал к нему на постель, ложился почти на шею Михаила и, мурлыча, вылизывал свои лапы или просто дремал. Несколько раз, когда Михаил лежал на животе, кот действительно ложился на больное место его спины и спал там, прогревая его. Михаилу казалось, что он даже чувствовал некоторое облегчение после этого. Ожидая прихода домой кота, Михаил никак не мог заснуть, боясь не услышать мяуканье кота. А может быть, он просто не хотел спать, уже достаточно выспавшись. Дважды ему удалось немного поспать по часу, но в последний раз он пересмотрел целый калейдоскоп снов и больше спать не стал. Около двух часов ночи сквозь полудрему он услышал мяуканье кота. Подождав немного, чтобы кот подошел ближе к двери, а не ждал на улице, он с трудом перевалился с кровати, медленно, опираясь на кровать и держась периодически за стены, подошел к выходной двери и открыл ее. Кота возле двери не было.
- А, чтоб ты был не ладен, - пробормотал Михаил и позвал: - кис, кис, кис.
Кот не шел, все выжидал, и Михаилу пришлось тоже долго ждать, недобрым словом поминая соседа. «Заведут всяких собачищ, а другим как?» - подумал он.
Немного погодя, кот быстро прошмыгнул у него между ног в квартиру. Михаил закрыл двери, погасил свет и пробрался на свою постель, слыша, как кот поедает свой ужин, оставленный ему хозяйкой. Ждать уже ничего не надо было, и Михаил удовлетворенно заснул. Сквозь сон он услышал, как кот запрыгнул к нему в кровать у ног, прошел по нему и бесцеремонно лег прямо возле его лица, прислонившись к теплой груди Михаила своей спиной. Положив руку на кота и легонько прижав его к себе, Михаил окончательно заснул под умиротворенное мурчание кота, не представляя себе, чем грозит ему пробуждение.
Просыпался Михаил поздно. Спешить ему было некуда, и он часто, даже проснувшись, долго лежал в полудреме. Так было и на этот раз. Уже было достаточно светло в квартире, но он не торопился открывать глаза окончательно, не желая сразу сбрасывать с себя сонную дрему. Кот по-прежнему лежал рядом, растянувшись во всю длину на спине и подняв кверху лапы. Немного отодвинувшись к стенке, Михаил приоткрыл глаза, посмотрел на лежащего кота и удовлетворенно произнес негромко: «Экий дохлый кот!» Но что-то во внешнем виде кота его насторожило. Михаил снова прикрыл глаза, но в душе его уже работала счетная машина, и следствием её работы была все растущая тревога и беспокойство. Но он никак не мог понять, в чем дело. И вдруг до него дошло – окраска! Шкура этого кота была светло рыжей. Теперь же она была в резких черных пятнах и в крапинках. Чуть уловимый запах гари усилил подозрения Михаила. Широко раскрыв глаза, Михаил посмотрел на кота – тот был весь пятнистый. Но, к ужасу Михаила, пятнистым была не только шкура кота, но и простыня постели, покрывало и его майка. Протянув руку, он потрогал торчащие вверх лапы кота и, посмотрев на свою ладонь, увидел жирные чёрные пятна на всей её внутренней части. Ещё не оценив полностью всей опасности этой ситуации, он во весь голос завопил:
- Ты где шлялся, чёрт хвостатый!!
Услышав этот вопль над своим ухом, кот мигом сообразил, что это ему грозит опасностью за какие-то неведомые ему прегрешения, быстро перевернулся на лапы, пружинно прыгнул на стоявший рядом стул, и, оставив чёткие отпечатки своих лап на лежащих на стуле рубашке и брюках Михаила, мигом скрылся в лабиринтах квартиры, оставив Михаила одного, в замешательстве разглядывающего чёрные следы кошачьих лап на простыне, одеяле и брюках с рубашкой.
«Хозяйка приедет не скоро. Её не будет весь день. Да ведь он так сейчас всё здесь истопчет и перепачкает» – молнией мелькнула мысль в его голове. Он бессильно откинулся на подушку, одновременно держа вверх запачканные котом руки. Надо было срочно вылавливать и отмывать кота, себя и одежду с постельным бельём. Но как это всё проделать? Здесь, в районе, уже несколько лет, как отключена горячая вода. Слава богу, что хоть есть холодная, которую тоже уже несколько раз отключали, пока он тут живёт. У него остался небольшой кусочек мыла, а у хозяйки и того меньше. Стирального порошка он в ванне не замечал. Кроме того, нужна ещё тряпка, чтобы хоть немного протереть помытого кота, иначе он замочит всю кровать или диван. К тому же, его ещё надо было выловить и удержать под струёй воды. Не будет же он стоять там по стойке “смирно”! И это при всём при том, что ему и нагнуться-то – проблема. Нет, ещё пара таких напастей, и ему, пожалуй, будет крышка.
Как бы там ни было, но что-то надо было делать. Не лежать же так, в конце концов, держа кверху руки, подобно спящему коту. Осторожно балансируя телом, так, чтобы не запачкать руками простыню, он перевалился набок, ногами достал пол и, морщась от боли в пояснице, со стоном встал на ноги.
Добредя до ванны, он включил свет, пустил воду и первым делом отмыл свои руки. Мыла оставалось немного, но, как он прикинул, должно было хватить на мытьё кота. На всякий случай он осмотрел полки, пошарил под ванной и на стиральной машине нашёл небольшой пакетик стирального порошка. Обрадовавшись, что в нём немного осталось порошка, он положил его рядом с ванной, а из туалета принёс сухую половую тряпку и тоже положил её рядом. Теперь надо было отловить кота. Он, держась за стены, вновь вышел из ванной и позвал кота: “Кис, кис, кис”. Но кот, видимо, хорошо запомнил его вопли, не торопился показываться. Надо было идти его искать.
- Да чтоб тебе, усатому, неладно было! – с искренним, идущим из глубины души возмущением воскликнул Михаил. Пройдя потихоньку на кухню, он внимательно осмотрел её. Кота там не было. Тогда, кряхтя и охая, он прошёл в комнату хозяйки и тоже стал её осматривать. Однако, и здесь кота не удалось обнаружить. В комнате была приоткрыта дверь на лоджию. Пришлось осмотреть и лоджию, но и там Михаил не увидел его. Озадаченный таким поворотом дел, Михаил стоял посреди комнаты и на чем свет стоит ругал кота.
- И куда проклятый мог подеваться. Ведь не мог же он улететь в форточку. Залез чёрт-те куда, и ищите его. А мне это надо?
На всех местах, где обычно спал кот - на кровати, диване, на подоконнике,его не было. И только нечаянно подняв глаза вверх, он увидел сидящего на шкафу и внимательно наблюдающего за ним сверху кота.
- Вот куда тебя, чуму, занесло? Я понизу смотрю, а он под потолком сидит. А ну, слазь-ка оттуда!
Несмотря на столь длинную тираду, кот остался не возмутим, и по-прежнему разглядывал сверху Михаила круглыми зелёными глазами. Михаил подошел к шкафу и, протянув руки, хотел взять кота. Но тот посчитал за благо отодвинуться подальше, бесшумно и легко отойдя от края шкафа, став недостигаемым для Михаила.
- Да чтоб тебя…- отчаянно опять выругался Михаил. Надо было как-то достать кота. Ростом судьба не обделила Михаила, но кот это учел и передвинулся подальше, в глубь, и теперь надо было идти на кухню за табуреткой, принести, встать на неё и только тогда достать кота. С трудом, держась одной рукой то за дверь, то за стену, то за шкаф, Михаил принёс и поставил табуретку. Но как на неё забраться, он не представлял. Подумав, он пододвинул поближе стул с ворохом приготовленной для глажки одежды спинкой к табуретке и, опираясь одной рукой на спинку стула, а другой держась за угол шкафа, медленно, чтобы не тревожить сильно спину, поставил одну ногу на табурет. За тем также медленно, перенеся всю тяжесть тела на руки он забрался на табуретку и тихонько распрямился. Боль все равно возникала, но была не такой сильной. Подождав немного, пока спина успокоится, он протянул руки и взял за верх передних лап кота, который уперся в шкаф задними лапами, и его пришлось выволакивать оттуда. Держа на весу его, чтобы не запачкаться, Михаил стал разворачиваться на табуретке и только хотел потихоньку опуститься на корточки, как тот, почуяв шаткость своего положения, решил освободиться. Передней лапой он попытался когтями зацепиться за плечо Михаила, но тот инстинктивно отстранил его подальше от себя. Поняв, что зацепиться передними лапами не получится, кот когтями задних лап больно уперся в руку Михаила и стал выворачиваться из рук. Боясь сделать резкое движение, чтобы не причинить боли, Михаил пошатнулся на табуретке. Табуретка как-то просто и естественно подвернулась, и Михаил вместе с извивающимся котом грохнулся вниз.
Для кота приземления на пол проблемы не составило. Падая, Михаил, разумеется, отпустил его лапы и тот, распушив хвост, мгновенно перевернулся в воздухе и приземлился на все четыре своих мягких лапы. Утробно мяукнув, он тотчас же скрылся из комнаты в неизвестном направлении.
У Михаила хвоста не было. Господь бог, видимо, не предусмотрел подобных ситуаций для людей, и управлять своим полетом Михаил не мог. Поэтому он сверзился сначала на стул, к счастью с одеждой, а потом и на пол. От неожиданности и мгновенно вспыхнувшей адской боли в спине он почти потерял сознание. Лежа на полу на ворохе одежды, он, придя в себя, долго не двигался, ожидая, когда стихнет боль в спине.
- Это что же это за дьявольская за такая затея, а? Что же это за такое? – лежа рассуждал Михаил.
- Мало человек повернуться-то не может, и жрать-то нечего и не на что, так тебе ещё в довесок и других напастей бери – не хочу! И что это за порядки в мире за такие? Это кто же это все и зачем придумал? Кому это надо, чтобы если несчастье, так тебе ещё пару подарков похлеще. Ну разве трудно было этим дуракам землей грязь масляную присыпать? И ведь наверняка кот учуял это, так спрашивается, зачем поперся под окно? Можно же было бы помяукать и в отдалении или вообще поцарапать в дверь. Так нет же, все один к одному, да так складно все сошлось, что хоть лежи сейчас и не вставай совсем. Это что, все случай? И хозяйку при этом услать подальше – тоже случайно?
Нет, здесь явно просматривается тонкий расчет, целенаправленное действие каких-то дьявольских сил, сговорившихся, похоже, извести его, Михаила, со света. И надо отметить, пока у них все получается очень даже не плохо. Но, рассудивши так, Михаил обозлился.
- Извести меня хотите? Как бы не так! Я вас всех самих к едрене фене изведу. Я вас … Это мы ещё посмотрим, кто кого. Я этого проклятого кота сейчас так выполоскаю, что он у меня мокрее воды будет, белее белой белизны станет.
У него это бывало и раньше. Если что-то упорно не получалось, в нём порой вспыхивало такое яростное упрямство, какая-то скорпионовская ненависть к неудаче, всё испепеляющая злость, что он чувствовал в такие моменты вулканическую силу в себе.
- Я тебя, змея, Чубайса рыжего, всё равно найду. Ты у меня никуда не денешься. Я тебе сейчас все равно мойдодыра устрою! Да такого, что любой позавидует. Я тебя сейчас хоть под землёй найду!
Кот разыскался достаточно быстро. Но, уже хорошо понимая действия адских сил и с учетом закона подлости, Михаил обнаружил кота там, откуда достать его он мог только через немыслимые в его положении трудности - под кроватью и в самом углу его комнаты. Закрыв двери комнаты, чтобы кот не смог оттуда удрать, он медленно и осторожно, опираясь руками на кровать, лег на пол, частично потихоньку заполз под кровать и схватил за шиворот упирающегося кота. Действуя предельно осторожно, чтобы не запачкаться и не потревожить боль в спине, он стал медленно, потихоньку выползать из под кровати. Но и здесь, несмотря на все предосторожности, все равно ему был нанесен вред. Перед самым концом всей операции кот опять заупирался и, немного поторопившись, Михаил тотчас же стукнулся затылком о нижнюю раму кровати.
“Да чтоб ты, в конце концов”, – сквозь зубы процедил он и хорошенько тряхнул кота. Другой рукой опираясь на кровать, а второй держа кота, Михаил, боком перевалясь, встал на колени, потом на ноги и медленными семенящими шагами прошел в ванну. Можно было начинать мыть кота. Закрыв на защелку двери ванной, он, держа левой рукой за шиворот кота, правой открыл немного холодную воду и, с трудом нагнувшись, посадил кота в ванну. Подвинув его поближе к струе воды, Михаил оперся боком на ванну и принял такое положение, чтобы боль в спине была как можно менее заметна. Кот, не подозревая о предстоящих своих испытаниях, смирно стоял в ванне, чуть морщась от брызг, падавших от струи воды ему на уши и мордочку. Михаил перехватил кота правой рукой, а левой набрав воды, стал мочить шерсть под подбородком. Коту эта процедура даже понравилась. Он вытянул шею и поднял повыше подбородок. Пока кот сидел смирно, Михаил быстро намылил ему подбородок и шею и смыл мыло водой. Затем принялся за передние лапы. Взяв одну лапу кота, он подтащил её к струе воды и начал отмывать её, смывая черные потоки грязи струей из крана. Однако, коту такая процедура уже была не по нраву. Упёршись оставшимися тремя лапами в дно ванны, он попытался высвободить лапу. Но Михаил крепко держал кота и, перехватив вторую лапу, стал её тоже мыть и отжимать под струей воды. Это уже коту не понравилось окончательно, и он попытался вывернуться, наклонившись в сторону и оттиснувшись от струи воды. Михаил решительно потянул кота к воде, но, не рассчитав усилия, протянул его слишком далеко и струя холодной воды из крана брызнула прямо на усатую мордочку упирающегося кота. С испугу кот громко мяукнул, и, вырвавшись из рук Михаила, в мгновенье ока вылетел из ванны и спрыгнул на пол. Михаил едва успел его прижать одной ногой, поплатившись за это такой резкой болью, что у него на миг потемнело в глазах. На мгновенье замерев и подождав, пока боль немного ослабнет, он, перехватив удобнее кота, он снова посадил его в ванну и, уже не осторожничая, подтащил под струю воды из крана, стараясь намочить как можно больше. Хорошо теперь понимая, что за лиходейство будет совершено над ним, кот, мявкая, пытался вырваться, цепляясь передними лапами за край ванны. Однако Михаил жёстко пресекал эти попытки и старательно мылил кота, предварительно посыпав его стиральным порошком. Мокрый кот стал тонким и тощим, с хвостом, как у мыши и только уши и усы с мордочкой остались такого же размера, что и были. Намылив кота, Михаил принялся за его задние лапы. Закрыв сливное отверстие в ванне, он подождал, когда наберётся немного воды, и стал отмывать по одной задние лапы. Вода быстро стала чёрной, и её пришлось несколько раз менять. Кот по прежнему сопротивлялся, но Михаилу удавалось удерживать кота. И только когда он вновь стал мыть струей воды его спину, кот крупно задрожал от холода и с силой вырвался из рук Михаила. Зацепившись когтями передних лап за край ванны, он попытался выскочить, но Михаил успел перехватить его. С трудом отцепляя кошачьи лапы от края ванны. Михаил ругнулся и хорошенько встряхнул кота, едва удержавшись от того, чтобы не ударить его.
- Да сиди ты, чтоб тебя … Сиди! – прикрикнул он на кота. Его почему-то опять разобрала яростная злоба: в самый неподходящий момент, когда весь кот намылен, так его разбирает удрать и перепачкать все. Михаил вновь усмотрел в этом действие подлых адских сил и, стиснув зубы, стал противодействовать им. При этом боль в спине даже чуточку утихла. Сжав с силой холку кота, он приподнял его и на весу подставил под струю воды, не обращая внимания на вопли кота и его когтистые растопыренные лапы.
Однако, едва он обмыл бок кота и хотел приняться за второй, как новая напасть свалилась на него. Неожиданно в самый разгар мытья в ванне потух свет. В коридоре, хрюкнув внутренностями, замолчал холодильник. Постоянные отключения электроэнергии стали бичом для Владивостока. Особенно почему-то страдал именно этот район Улиса, и в день таких отключений порой бывало по 2 - 3, отчего хозяйке то и дело приходилось подтирать лужи под протекшим холодильником. По закону максимальной подлости, в ванне отсутствовало хотя бы внутреннее окошко и полная темнота затопила Михаила.
- Да будьте вы все прокляты! - в бессильной ярости на городские власти, энергетиков и силы судьбы завопил Михаил.
- Змеи, не могли чуть позднее отключить, и что за день такой выдался. Проклятый Чубайс!
Но вопи – не вопи, а что–то надо было делать. Надо сказать, что он уже начал понемногу привыкать к череде всяких неприятностей и немного закалился в этом отношении. Он терпеливо немного подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и приспустил кота в ванну так, чтобы он достал задними лапами дно ванны и оперся на них. Медленно, чтобы не растревожить боль в спине, он, удерживая кота правой рукой, развернулся и левой открыл защелку двери ванной и легким толчком приоткрыл ее. Стало немного светлее, и он смог различать в ванне, где что, и вновь продолжил процедуру коту, отмывая ему уже другой бок.
- Хорошо, что ещё кусаться не надумал, - подумал Михаил и тут же пожалел об этом. А вдруг это будет подсказка этим проклятым адским силам, и они надоумят кота покусать его. Тогда он ничего не сможет сделать. Опережая такое развитие событий, Михаил быстро смыл мыло, закрыл воду и, поставив кота на лапы в ванне, стал отжимать с него воду, сгоняя её рукой и чуть сжимая шёрстку кота.
Видимо, его идея о том, что можно и покусать, была соответственно воспринята потусторонними силами, но с некоторым опозданием. Кот, перестав мяукать, немного подумал и вдруг, округлив и без того широко раскрытые глаза, зашипел на Михаила, грозно раскрыв зубатую пасть.
- Это ещё что такое? - строго, как спрашивает учитель ученика, спросил его Михаил, - это ещё что - шипеть? Ты мне эти змеиные повадки тут брось! Я тебе сейчас по спине такого шипа устрою…
Он хотел приподнять кота, но тот, почувствовав некоторое ослабление держащих его рук, резко затряс свою шкуру, хвост и лапы, отряхивая с них воду и забрызгал лицо и грудь Михаила.
- Да что это за чума за такая, - воскликнул Михаил. Ну обязательно найдет способ хоть как-то, но вред тебе сотворить!
Взяв кота за шиворот, он поднял его и поставил на сухую тряпку. Затем, обмотав его тряпкой, вышел с ним потихоньку из ванной и прошел к себе в комнату. Он хотел немного протереть кота, устроить его на половике так, чтобы он не додумался запрыгнуть мокрым на его кровать, а потом отстирать все пятна и следы грязи на одежде. Зайдя в комнату, он потихоньку устало сел на кровать, оставив кота в тряпке на своих коленях. Кот старательно вылизывал лапы и все остальные места, не закрытые тряпкой. Немного развернув его, Михаил стал концами тряпки протирать кота. И вдруг, среди белого мокрого пуха кота он заметил какие-то черные точки. Оставив тряпку, он немного раздвинул шерсть кота и увидел, что такая темная точка – есть не что иное, как сидящая в мокрой шерсти кота блоха.
- Ну, только этого мне ещё не доставало, – с досадой и изумлением воскликнул Михаил.
- И откуда вас, гадов, нанесло сюда? И что мне теперь делать? Прямо не успеешь одну проблему решить, так тебе ещё две неизвестно откуда вылезут. То-то ты все чешешься по ночам!
Оставлять кота с блохами Михаилу не хотелось. Шут их, блох, знает, а вдруг перескочат на него самого! От одной только этой мысли у Михаила зачесалось сначала где-то в голове, потом в боку и под локтем. Но смыть их водой было не возможно, т.к. повторять эту процедуру, и ещё в темноте было не мыслимо. Да и вряд ли смоешь их просто водой. Надо специальный шампунь или какое-нибудь хотя бы дегтярное мыло. А где его взять и за какие деньги? Можно было бы их вычесать, но для этого нужна специальная мелкая щетка, которой тоже не было. Подумав немного, Михаил вооружился небольшими остро наточенными ножницами и, пользуясь тем, что в мокрой шерсти блохи не могут бегать, стал их находить и разрезать ножницами. Но и здесь кот стал вести себя по максимуму вреда Михаилу. Пока Михаил перебирал шерсть, кот сидел смирно. Но как только он находил блоху и прицеливался ножницами разрезать её пополам, так в тот же момент кот начинал вновь вылизывать свою шерсть, и в том месте, где орудовал ножницами Михаил. Причем это повторялось несколько раз, так что Михаил чуть не треснул в досаде по лбу кота ножницами.
- Да сиди ты спокойно, нечистая сила! Вот делает все по максимуму вреда, ведь тебя они кусают, олуха, а не меня!
Провозившись так с котом и переказнив ножницами десятка полтора блох, Михаил оставил кота в покое зализывать свою шерсть, а сам устало откинулся на подушки. Лежа на постели, он все чаще отдавался всяким философским мыслям. Вот и сейчас он задумался над тем, что такое есть на белом свете кот? Зачем его Господь Бог создал? Ну вот скажи ему месяц назад, что он будет тщательно, превозмогая жуткую боль в пояснице, отмывать какого-то кота и ловить в нем блох – так он наверно счел бы такого человека чокнутым или идиотом. А сегодня он хлопочет над этим шутовым котом, как какая-то старая бабка, а сам кот считает его, похоже своей собственностью, поскольку если Его Хвостатому Величеству что-то требовалось, то Михаил должен был со стоном вставать и выполнять его желания. Так, например, уходя вечером гулять, кот заходил в комнату к Михаилу, останавливался возле окна и, глядя на Михаила, требовательно мяукал. Тому приходилось, охая, вставать с кровати и открывать ему створку окна, а затем ждать, пока кот запрыгнет на подоконник, посидит и внимательно осмотрит ближайшую округу, а затем, спустив пониже передние лапы, спрыгнет на землю. По утру, явившись с ночной прогулки, он, также мяукая, требовал уже с хозяйки поесть, и той приходилось, ворча лезть в холодильник, доставать кусочек рыбы, оттаивать его под водой и затем кормить кота. Иногда, осердясь, хозяйка лупила кота полотенцем, тряпкой или свёрнутой газетой, в зависимости от того, что было под руками. Однако кот в таком случае приседал на лапы и прижимался к полу, поджимал уши и хвост, но с места не уходил. Михаил искренне подозревал, что кот, видимо, считал в этом случае, что хозяйка бьёт на нём блох, и относится к это её затее как к неприятной, но необходимой медицинско - профилактической процедуре. В особо сложных случаях кот переворачивался на спину, поднимал вверх свои лапы и принимал все удары на них, а иногда выпустив когти ловил и цеплял ими тряпку, так что хозяйке ничего не оставалось делать, как оставить кота в покое. И лишь когда хозяйка начинала убирать за котом его туалетную банку на лоджии, кот мгновенно куда-нибудь испарялся, поскольку, в этом случае хозяйка, обнаружив, что кот вместо банки сходил в другое место или разрыл по всей лоджии песок из банки, лупила кота крепкой рукой трудящегося человека, без всякого снисхождения на его кошачье происхождение.
Если кот не ходил ночью гулять, то он, используя наступательно - вытеснительную тактику, успешно сгонял Михаила с подушки и спал на ней. Получалось это элементарно просто. Запрыгнув среди ночи на кровать к Михаилу, кот тут же проходил к его голове и укладывался спать нос к носу Михаила. Однако засыпать сразу он не собирался, а начинал вылизываться, энергично чесаться и мурчать. Михаил поначалу отталкивал кота подальше, но тот через минуту вновь укладывался у лица Михаила, поскольку ему так было, видимо, привычнее и продолжал свои процедуры, в процессе которых задевал лицо Михаила то хвостом, то усами, то лапами. Волей-неволей Михаилу приходилось отстраняться от кота подальше. Но тот вновь придвигался поближе и снова задевал лицо Михаила. И опять тому приходилось немного отодвигаться. Так в конечном итоге к утру Михаил оказывался сбоку подушки, а кот почти полностью занимал все её пространство. Несколько раз, осердясь, Михаил сталкивал кота вообще с кровати. Но тот считал это каким-то естественным природным явлением и чаще всего, недоумённо потоптавшись немного на половике, вновь легко запрыгивал на кровать и все повторялось снова. В конце концов Михаил смирился и решил, что пусть будет так, как будет, поскольку бороться бесконечно с естественными силами природы не стоит и вообще глупо.
Живя бок о бок вместе с котом – кот теперь и днём, и ночью спал не иначе, как под боком, на подушке или на животе у Михаила – он невольно наблюдал за ним и открыл для себя удивительные вещи, которые никак, кроме чудом или телепатией не назовёшь. Например, если Михаил находился на кухне и кушал что-то, что совершенно не представляло интереса для кота, тот даже и не появлялся на кухне. Но стоило ему только достать из холодильника что-нибудь съедобное для кота, как тот немедленно появлялся на кухне и садился рядом. Причем, долго не ожидая, привставал на задние лапы, а передними стучал по коленям Михаила, напоминая о себе. Сначала Михаил думал, что это он узнаёт по хлопанью дверки холодильника. Но потом убедился, что это не так: ведь он доставил из холодильника и маргарин, и суп, и овощи, но кот при этом не являлся. А стоило достать кусочек рыбки, как кот немедленно появлялся откуда-то из глубины квартиры.
Однажды произошел случай, который окончательно убедил Михаила в телепатических способностях кота. В отсутствие хозяйки он пожарил с небольшими крохами мяса картошку и стал кушать ее. Перед этим, заходя в комнату хозяйки за ножницами, он видел спящего кота прямо на столе на ворохе белья. Кушая картошку, он вдруг вспомнил, что кот тоже её любит. “Надо отложить ему на бумагу немного, пока все не съел”, - подумал он. Встав из-за стола с тарелкой в руках, он подошел к расстеленной на полу газете, на которую обычно клали поесть коту и, с трудом присев, стал откладывать картошку на газету. И тотчас же услышал, как в другой комнате кот спрыгнул со стола, выбежал из комнаты с деловым видом подошёл к газете. Заинтересованно обнюхав картофель, он потряс для элегантности со стороны в сторону мордочкой с усами, как трясут пальцами люди, прежде чем съесть что-то вкусненькое, с аппетитом стал её есть, ровным счетом не обращая никакого внимания на сидящего рядом Михаила.
- Явился! Ведь спал же, я в запас тебе хотел, а он - вот он. И как, спрашивается, узнал? - проговорил в изумлении Михаил.
Доложив до конца картошку коту, он присел на стул и, глядя на кота, задумался, рассуждая в слух.
- Вот как он узнал, что картошку положили ему, и что она для него съедобна и вкусна? По запаху? Но ведь когда я её жарил - кот не являлся. По моим шагам? Так я уже полчаса на кухне топчусь.
Какие бы варианты Михаил не придумывал для объяснения этого феномена, не один из них не мог объяснить этого явления. После этих раздумий Михаил пришел к однозначному выводу - или этот шутов кот читает его мысли, или он имеет какого-то своего собственного небесного покровителя, который, даже тогда, когда его подопечный изволит дрыхнуть, бдительно следит за его благосостоянием. И когда что-то появляется на кухне, вкусное для кота, его будит и направляет соответственно. Придя к такому ошеломляющему выводу, он стал искать доказательства этой гипотезы и, к своему удивлению, нашел их не мало. Так, например, когда хозяйка ещё только собиралась убирать за котом на лоджии, как тот стремглав убегал в комнату Михаила и прятался за шкаф так, что вытащить его оттуда можно было, только вызвав команду спасателей или с помощью специальных приспособлений. И когда хозяйка, обнаружив, что кот ходил не туда, куда надо, в гневе бегала с тряпкой по квартире в поисках кота, тот тихо и спокойно пересиживал бурю в укромном месте и выходил уже только тогда, когда хозяйка умиротворенно ложилась на диван в другой комнате, хотя визуально кот её видеть не мог. Он явно получал информацию откуда-то свыше, что хозяйка перестала гневаться и имеет благоприятное для него, для кота, расположение духа.
Если хозяйка приходила из магазина и не приносила с собой ничего вкусного или съедобного для кота, то её приход совершенно не оказывал никакого действия на кота и если он в это время спал, то и не просыпался. А если хозяйка приходила из магазина с чем-то, представляющим интерес для кота, например, с рыбой, то кот тотчас бежал её встречать и сопровождал на кухню, требовательно мяукая. Причем, если он спал, то просыпался и бежал встречать хозяйку, ещё только она щелкала ключом по другую сторону двери, стоя в подъезде. А как, спрашивается, он это определял? По запаху? Нет, это исключалось по двум причинам: рыба, которую приносила хозяйка была свежей и, как правило, была упакована хорошенько в пластиковый пакет, чтобы не запачкать чего в сумке. И второе – хозяйка ещё стояла, открывая дверь в подъезде, а кот лежал, как обычно, в комнате Михаила, и учуять запах с такого расстояния он не мог. Сообщить ему по радио или позвонить по телефону никто, естественно, не мог. Так как же тогда он это заранее узнает? Значит, опять его хранитель или управитель небесный тут проявляет себя. То же самое повторялось, когда к Марии Герасимовне приходила её подруга и приносила всяческие продукты для хвостатого населения квартиры. Если она приносила только косточки для Шарки, то кот абсолютно не реагировал на её приход. Если же у неё было что-либо припасено вкусного для кота, то тот тут-же вставал, лениво потягивался и, не торопясь, шёл на кухню, куда обычно проходила гостья.
В минуты благодушного или игривого настроения, обычно после того, как он обедал, затем тщательно умывался, облизывая лапы и усы, кот, развлекаясь, нападал на собаку Шарку. Подскакивая к ней кот, ложился на пол и передними лапами цеплял густую шерсть собачонки. При таких действиях кота собака обычно заливалась звонким лаем и старалась подальше убраться от кота, но тот вновь находил её снова ложился и цеплял за шерсть. И так продолжалось до тех пор, пока хозяйке это не надоедало и она, вооружившись тряпкой, шла прогонять кота. Но, ещё только она, произнеся: “Ты что пристал к собаке!”, искала тряпку, как кот вновь транзитом ускакивал в комнату Михаила.
Продолжая рассуждать в этом направлении, Михаил задумался. «Ну хорошо. Допустим, кот имеет своего, назовем так, ангела хранителя. Но тогда почему не имею его я? Чем же кот лучше меня, в таком случае? А может, я тоже его имею, но просто не обращаю на это внимания? Может, он тоже у меня есть, куда-то направляет меня, а я никак не слушаю его, не то что-то делаю. Нет, надо будет со всем этим разобраться посерьёзнее».
Наутро, услышав знакомые голоса за окном и весёлую ругань, Михаил, не смотря на боль в спине, с трудом встал и, подойдя к подоконнику, выглянул в окошко.
- Мужики, ёш вашу двадцать, вы вот расковыряли тут всё, кабель разделали, всю землю перепачкали, а присыпать землёй грязь масляную не удосужились. Мне это надо – чтобы под окном грязь масляная была. Вам что, трудно было хотя бы присыпать, уходя на ночь?
Стук лопат и говор затихли и несколько удивлённые мужчины посмотрели вокруг, затем друг на дружку и несколько в замешательстве один из них бойко ответил.
- А что, мы ещё не закончили. Как закончим, обязательно уберём всё. Так что не переживайте. Какие проблемы?
- Не переживайте, – передразнил Михаил, – а такие. У меня кот через это окно гулять ходит. Вот ночью, потоптавшись здесь у вас, ко мне на кровать пришёл. Ясно вам, какие проблемы?
В ответ Михаил услышал дружный смех, и этот смех почему-то совсем обезоружил его и вызвал у него самого улыбку. Немного покорно, он сказал:
- Вам вот го-го-го, а я должен был всё отстирывать, да отмывать его самого.
- Так, а что он тут шлялся, мышей-то тут нет. Разве это не ясно? – сквозь смех сказал высокий мужчина с лопатой в руках. Однако другой с видом знатока ему ответил:
- Коты – они любопытные, им все надо знать. Я помню, у нас был кот….
Забыв про Михаила, мужики принялись вспоминать всё, что им было известно про котов и кошек. Вздохнув, Михаил отошёл от окна и снова прилёг на постель, прислушиваясь к их голосам.
Глава 38
Звонок в дверь озаботил и немного встревожил Михаила. Марии Григорьевны дома не было. Она ушла по каким-то делам перед обедом и сказала Михаилу, что придет только к вечеру. Время было обеденное, и Михаил решил пообедать и приготовить себе что-нибудь на вечер или даже на завтра, тем более, что уход хозяйки надолго этому способствовал. Дело в том, что идти на кухню и готовить там в присутствии хозяйки он не хотел, так как в этом случае она бы видела, как он тяжело поднимается с постели и мучительно болезненно передвигается. Он уже понимал, что Марья Герасимовна догадывается про его болезнь, но все равно Михаил не хотел показывать ей, как сильно он болел. Поэтому ходить в туалет или на кухню он старался в её отсутствие. Благо, что хозяйка была дачница и часто уезжала на дачу с ночевкой, отчасти даже довольная, что в её квартире оставался человек, и она могла быть спокойна за неё и не бояться, что квартиру в её отсутствие обворуют или там что сгорит, если она забудет чего отключить дома. Как только Марья Герасимовна ушла, Михаил подождал немного – вдруг она забыла что-нибудь и вернется, потом, опираясь на край кровати, морщась и охая от боли в спине, которая, как не берегся Михаил порой возникала, встал, медленно прошел в туалет. Оттуда он также потихонечку, бережно прошел на кухню. Так как времени у него было достаточно, продуктов немного ещё оставалось от последней закупки, он приготовил себе суп из пакетов, салат из капусты и огурчиков. Причем супу сварил побольше, добавив в него немного очищенных и нарезанных картофелин, зеленого луку, которым его угостила хозяйка, так, чтобы его хватило и на другой день. Закончив эти хлопоты и пообедав он, сидя на кухне в довольно хорошем настроении, пил чай. А у кого не поднимается настроение после того, как хорошо и плотно человек покушает? Да только ли человек – любое живое существо, будь то малая козявочка или огромный слон или кровожадный крокодил, если, как говорят «до отвала» покушают, сытые – так сразу и жизнь хороша, и жить хорошо, и беда в полбеды. Михаил, допивая чай, уже прикидывал, как доберётся до постели и в блаженстве полежит после столь вкусного обеда. Тем более, что он постарался накушаться получше, чтобы в случае, если ему не удастся по каким-то причинам поужинать, то это тогда уже будет после такого сытного обеда не страшно. А может быть, он и просто погрызёт что-нибудь, экономя продукты, например, просто съест огурчик, помидор или кусочек булки с маргарином.
Звонок в дверь отвлёк его от этих приятных мыслей. Михаил немного растерялся и не знал, что ему делать. Первой его реакцией было встать и открыть дверь. Но, как только он представил, что ему надо будет потом опять идти, потом в комнату, он решил не вставать и не открывать двери. Всё равно хозяйки дома не было, а он вряд ли кому нужен. Зачем тогда лишний раз терпеть боль в спине. Но в двери позвонили ещё раз и настойчиво, так что он в конце концов не выдержал и крикнув «Сейчас, сейчас», поставил недопитый стакан, торопясь и морщась опять от боли и держась за стену, пошел открывать дверь. Почему-то Михаил чувствовал, что это пришли к Марии Герасимовне, и не побоялся открывать. Кот к тому времени уже сидел возле двери и в ожидании смотрел на Михаила, терпеливо дожидаясь, когда он подойдет и откроет двери. Судя по его виду, стоящий за дверью человек представлял для кота интерес в плане знакомства и любопытства.
Открыв входную дверь, Михаил увидел стоящего у дверей пожилого седого и коренастого мужчину. Было видно, что тот «навеселе», и поэтому громче, чем обычно, поздоровался с Михаилом.
- Здоров, сосед!
Видя, что Михаил его не знает и не понимает, чего он хочет, он добавил:
- А я сосед сверху, плотник. Хозяйка твоя просила на кухне дверки под раковиной сделать. А где Маша?
Пришедший плотник был по возрасту ровесником Марии Григорьевны, и поэтому назвал её так просто, Машей, что вызвало улыбку у Михаила.
- Она пошла в домоуправление, а потом к внучке и сказала, что будет не скоро. Может, что передать ей? – спросил Михаил, видя некоторое разочарование гостя. Тот немного покачал головой и сказал:
- Вот елки зеленые! А я хотел посмотреть, чего она там на кухне хочет переделать.
Плотник слегка огорчился, узнав, что хозяйки дома нет, но, так как всем, кто «навеселе», мир кажется приятным, безоблачным и прекрасным, он не мог долго переживать да ещё по такому пустячному поводу, и потому радостно сообщил Михаилу:
- А, да ладно. Сейчас нет - потом будет. Куда она, кухня сбежит от меня? Не сбежит, другой раз приду да посмотрю. Я сделаю так, как положено. Как захочет, так и будет. Тютелька в тютельку. Потом только спасибо будет говорить.
Михаил, почему-то поддавшись веселому настроению соседа, так же с улыбкой шутливо сказал:
- Что-то она пока не больно-то вас благодарит. Все больше ругает, что крышу обещали починить на даче, да так и не починили.
Глубоко задумавшись, как это бывает с хмельными людьми, над словами Михаила, тот виновато покачал головой и изрек:
- Правильно. Все так, как есть, было дело. Да я и не отказываюсь. Как я могу работать, если я пьян? Я же тогда все испорчу. Н-е-е-е-т, я так не могу. Дело надо делать по совести, чтоб хорошо было, и чтоб приятно. И вообще… нет, я так не могу! Вот, завтра поедем, и всё как надо сделаю. А так – не могу. Я люблю, чтобы все как положено, чтоб все чин чинарём было.
- Так вам надо сейчас просто посмотреть на кухне, где ставить дверцы?
- Ну да. Да ладно, я в другой раз приду, когда Маша дома будет.
Михаил в разговоре как-то забыл про свою больную спину, и, кроме того, он хотел хоть что-нибудь хорошее сделать для хозяйки, и поэтому предложил плотнику зайти на кухню и посмотреть то, что ему надо было.
- Да вы зайдите. Пройдите на кухню и посмотрите, что надо. Это же не долго. Проходите.
- Да? Ну ладно, давай зайду посмотрю, чтоб знать хотя бы, что там надо сделать.
Он зашел в прихожую, подождал, пока Михаил закроет дверь, и хотел пропустить Михаила и за ним пройти, но Михаил предложил ему не ждать его.
- Вы проходите, смотрите, что надо, я – сейчас.
Тот согласился, кивнул головой и прошел на кухню, а Михаил не стал закрывать дверь, чтобы потом плотник сам мог выйти, тихонько прошёл на кухню и с трудом, сдержав стон, опираясь руками на стол, аккуратно сел на табуретку. Кот не стал дожидаться Михаила, прошёл на кухню за плотником и сел там на полу, с любопытством рассматривая гостя.
Плотник, зайдя на кухню, оглядел её, подошел к раковине умывальника, закрепленной в углу на стене и закрытой с боку столом, нагнувшись, посмотрел под нее.
- А, ну понятно, что она тут хочет. Это она хочет ставить мусорное ведро под раковину, и чтобы оно закрывалось створками, так, чтоб его было не видно.
Выпрямившись, он повернулся к Михаилу и зачем-то стал подробно объяснять ему, что тут надо.
- Сделаю. Надо будет сюда приготовить пару небольших легких дверок на петлях. И защелку. Чтобы они не открывались. Все вделать в небольшую раму, а раму уже закрепить. В стене придется две пробки делать. А то иначе как раму закрепишь? Так держаться не будет. К столу-то можно просто шурупами прикрепить и будет нормально держаться, а к стене просто так не прикрутишь. Надо сверлить и чёпик туда деревянный вбивать. Правда, есть сейчас и пластмассовые. Тоже хорошо держат. Ладно вот, что эта стена не капитальная, не бетон. A если бетон, то как я просверлю? Надо алмазное или победитовое сверло и дрель. Вручную бетон сверлить - это не мыслимо, а эта стена просто переборка, но все равно, если бетонная, то тогда просто не просверлишь.
Михаил вместе с котом с вежливым интересом слушал плотника, который с вдохновением выпившего человека излагал профессиональные тонкости своего плотничьего ремесла.
Как это чаще всего бывает на Руси, выпивши на отдыхе, говорят про работу, а на работе - про отдых. Глядя на Михаила, плотник собирался и дальше посвятить его во все тонкости и сложности предстоящей работы, но, увидевши сидящего рядом с ним и внимательно смотрящего на него кота, он остановил свои объяснения, немного удивленно рассмотрел его и обратился с речью уже к коту.
- Это вот всё ты, из-за тебя хозяйка тут переделать всё хочет. Если бы ты не лазил в ведро, так зачем его тогда прятать? Стояло себе и стояло, а ты лазаешь в него. Нешто это дело? Котам положено на мышей охотится, да с собаками воевать. А ты по ведрам лазаешь! Мусор разбрасываешь. А хозяйка как же? То убери, опять убери – сколько убирать можно? А вот закроет ведро за створками, на защелку его – щелк, и уже не полазишь там. Ясно тебе?
Считая, что кот все понял, он вновь обратился к Михаилу.
- Она приходит ко мне и говорит: «Сделай дверки на кухне, а то кот по ведрам лазит. Ведро полное мусора, а кот его переворачивает и мусор на пол высыпается». Я говорю: «А ты мусор выноси». А она мне – «Я что, должна каждый час на помойку бегать? Я тебе что, балерина, девочка какая воздушная? Мне уже седьмой десяток идет, и бегать туда – сюда, пусть кто помоложе бегает. Делай давай, как просят, а советы всякие дурацкие давать – это и я умею». Ну я – что, я – ничего. Надо, значит сделаем.
Как всякому подвыпившему человеку в хорошем настроении, ему хотелось поговорить с кем-нибудь, и, видя, что Михаил его не прерывает, не сердится, улыбается и слушает его, он и продолжил:
- Вот, я помню, с её покойным мужем у него в гараже полки делали. Так получилось даже очень хорошо. И Маше потом понравилось. Ну, выпили правда потом, ничего, как полагается. Это как на фронте, наркомовские сто грамм. Для поднятия духа.
Михаил тоже уже порядком соскучился по живой мужской беседе, лежа взаперти. Потому он не торопил плотника, тем более опасаться, что он кому-то проболтается, где находится Михаил, ему не приходилось. Заинтересовавшись последними словами его, Михаил спросил:
- А что, вы на фронте были, воевали?
- А то как же? Всю войну, от звонка до звонка. Ну ранили, там, в госпитале лежал, а так всю войну. В артиллерии. Пять лет с пушкой не расставался. Противотанковая пушка была.
Михаил ещё больше заинтересовался, да и где сейчас встретишь живого фронтовика.
Это же живая история. Ему почему – то захотелось поподробнее поговорить с ним о войне.
- Да вы садитесь, – пригласил он, – хотите чаю?
Плотник с удовольствием сел, но от чая отказался.
- Нет, после выпивки чай не в цвет. Лучше я закурю. Можно?
- Да ничего, курите. Я думаю, хозяйка не будет ругаться.
- Не будет. Скажешь Марии, что Иван приходил, Гавриков Иван Гаврилович, она меня знает.
Михаил понял, что хозяйка и плотник хорошо знают друг друга, и не стал возражать, когда плотник достал пачку сигарет «Прима» и закурил, предварительно предложив ему:
- Закуришь сам? Нет? Ну ладно.
Вообще Михаил курил, но он предпочитал курить только хорошие сигареты или вообще не курить. Поэтому он отказался и придвинул пустое блюдце, стоявшее на столе, поближе к гостю, вместо пепельницы. Плотник затянулся немного, подождал, как бы вспоминая, и сказал:
- Повоевал, как же. Серьезные они вояки - немцы. Вот дисциплина у кого была! Помню, под Курском, аккурат, где Прохоровка, танковое сражение где было, так рядом там. Идут, гады, на нас в психическую атаку. Ну, как на параде, как на Красной площади, бойцы маршируют. Автоматы в ряд, ноги вытягивают, все в касках.. А у нас – колпачки сняты. Пушка – вот она. Наводчик нам: «Сейчас по-чапаевски воевать будем, поближе подпустим». Ну, иди, иди. Подпустили поближе, как долбанем – только черепки да каски в разные стороны разлетаются. А идут, сволочи, хоть бы что. Так аж звереешь. Ведь идут убивать. Ты их не убьешь - они тебя. Опять заряжаем осколочным или фугасным – на тебе! Позалегли, подлюги, как жарко стало. А мы – беглым, только гильзы от замка отлетают, да по земле со звоном катятся. Всех раздолбали, только человек шестнадцать, восемнадцать назад убежало. Вот как воевали, а?
Иван Гаврилович помолчал немного, вспоминая давно минувшую его фронтовую юность, затянулся сигаретой и продолжал, видя, что его внимательно слушают.
- А наводчик у нас до чего молодец был. Вот был случай, шпиона английского поймали. Приходит он гад, говорит: “Я должен прицелы проверить”. А тот: ”Не дам. Пушка пристреляна, я наводчик опытный. Не дам. Хоть жалуйся, хоть что – а прицел трогать не дам”. И не дал. А у других он крутил. Так потом весь полк мимо бил. И погибло столько пушек. А наша точно била. Два танка тогда сожгли. Потом специально на полигон отвезли несколько пушек, какие он не трогал. Те все точно в цель били. А те, что трогал, мимо били и их танки поутюжили. Одна только чудом осталась, испытали её – мимо тоже била. Ну, в особый отдел его. Шпион, говорят, английский был. Да зато нам досталось потом из-за него. Через неделю, прорвали наши оборону, и нам приказ дают прибыть на край села, открыть огонь по цели. А в селе то немцы. Это каково? Наводчик говорит: “Ничего лейтенант, не дрейфь. Это тебе его, говорит, друзья в штабе удружили. Ты – говорит – если на немцев нарвёмся, когда проезжать будем, говори штаб, штаб надо, рус капут”. Ну поехали, думали, проскочим. А куда ты денешься, приказ ведь? А немцы - вот они, не проскочили мы. Остановили нас, окружили, гогокают по-своему, пистолет у лейтенанта забрали. Так у меня знаешь, вроде как воздуху хватать не стало. Как в воду нырнул и воздух кончается. И лейтенант бледнеет. А наводчик ему: «Ты, говори. говори лейтенант, – штаб, штаб, офицер». Ну, лейтенант: “ штаб - говорит - штаб, офицер”. Поняли они, что нам в их штаб надо, обрадовались, подлюги. Один здоровый гад, аж приподнял лейтенанта: «Гут, гут», - говорит, и показывает дорогу. Поехали с нами три немца. Уж как они нас с такой малой охраной отпустили - Бог ведает. Видать, обрадовались сильно. А как отъехали подальше, тут их наводчик и порешил с автомата. Вернули лейтенанту пистолет и сами на окраину села. Как в деревню въехали – у меня опять в груди все опускается. А наводчик нам: «Сворачивай к амбарам». Свернули мы, развернули орудие и давай беглым огнем по штабу. У них паника, кто куда. А тут и наши ещё поджали. Мы почти весь боезапас израсходовали. Снарядов мало осталось, лейтенант приказал прекратить огонь. Да ещё тут кто-то по нам прицельно бить с винтовки стал. Мы – в амбары. Там склад немецкий оказался. А наводчик - такой ушлый! Схватил автомат и куда–то боком, боком. Скоро смотрим, гонит кого–то. Наш, подлюга оказался. Ну мы его тут же! Нас потом за этот бой медалями наградили. Вообще, когда наступать стали, то чаще награждали. По началу–то совсем никаких наград не было. А за что награждать – отступали же. Хотя тоже дрались геройски.
- И против танков тоже дрались? – спросил Михаил.
- А как же. Всяко бывало, и по пехоте, и по танкам били.
- А с «Тиграми» приходилось встречаться?
- «Тигров», правда, не приходилось подбивать. С танками, главное дело, выдержать. Не выказать себя раньше времени. Чтобы первым же снарядом, в упор. А как хоть один танк подобьешь, так у них уже паника начинается. Ну, может быть, не паника, но они уже в танках боятся - по ним бьют, они уже на прицеле. И танк сжечь надо. Просто подбил – это ещё не все. Он, подлюга, живет. У него тоже пушка и калибр немалый. Сжег его, то всё - можешь быть спокоен. А не сжег, то может так получиться, что и мама тебе не поможет.
Михаил немного удивился последним его словам. И переспросил.
- А что, мама может помочь? Ведь война, а она далеко. Да и что она сделает!
- Э – э – э – э ! Не скажи. Мать – это, знаешь…
Иван Григорьевич замолчал, стал даже как - то серьезнее, задумался, подбирая нужные слова, которыми он хотел пересказать свои чувства к матери. Видимо, все слова, которые приходили ему сейчас в голову, казались такими незначительными, что он немного покрутил головой, сделал неопределенный широкий жест руками и сказал:
- Это великое дело – мать. Это даже дороже Бога. Бог, он на небе, высоко. А мать здесь, на земле, рядом. Для её любви расстояний нет, к её просьбам Бог милостив, потому что и у Бога мать есть. Тебя не послушает, а ей не откажет. Мать – это святое дело.
Михаил немного недоверчиво улыбнулся. Он, конечно, тоже понимал, что мать есть мать. Но слышать такие слова признательности от пожилого, седого, прошедшего страшную войну мужика ему было как-то удивительно. Заметив его недоверчивость, Иван Григорьевич строго посмотрел на него и сказал:
- Не веришь? Вот я тебе про себя расскажу. Это мне на фронте однажды так трудно было, так трудно. Сидели в обороне. Окопчики, наспех вырытые, неглубокие, днем носа не высунешь. То ли снайпер караулил, то ли ещё кто. И пулемет у них крупнокалиберный. Как дудукнет - только брызги по земле. Нас тоже на прицеле держал. Мы его потом на второй день уничтожили, из пушки своей. Лежу, есть охота, а ничего нельзя, жди темноты. Ну, что-то невмоготу стало, я даже мать вспомнил. Потом забылся, приподнялся, а меня ровно кто толкнул вниз. И тут же очередь этого гада – как чесанул поверху окопчика. Так голова бы моя и разлетелась вдребезги. И что ты думаешь? Приходит через неделю от матери письмо – а она пишет, как у тебя там? Я недавно словно с тобой разговаривала, боялась за тебя, защитить тебя Бога молила. Будто ты со мной говорил. Видал, как получилось? Это ведь не просто так получилось, что я живой остался – материнская молитва смерть тогда от меня отвела, прислушался к её просьбе Бог!
Плотник замолчал, положил потухший окурок в блюдечко и продолжил.
- Или другой случай, “Мессершмитт” нас с лейтенантом в кукурузе прижал. Засек нас, зашел, оскалился и как давай по нам из всего, чего у него там есть, бить. Мы с лейтенантом упали в ровик за лафет, вжались, а он, подлюга, поливает. Лейтенант сжался весь и потихоньку: “Господи, помоги нам здесь, мама родная, спаси, помоги”. Я говорю ему: “Что, лейтенант, Бога вспомнил, маму. То-то тебе. Ни хрена тебе Бог не поможет, а вот мама - поможет”. Ну, не задело нас, кто уж там помог, не знаю. Так вот тоже приходит ему письмо. Мать пишет, что вроде как он помощи у неё просил, её вспоминал. Мы по времени совместили, точно, тогда когда в кукурузе лежали. Вот, что такое мать, а ты говоришь, далеко, да что поможет. Я, может, поэтому и жив остался. Это сейчас молодые все деньги да деньги. Машины там, телефоны маленькие, игрульки какие. А того, глупые, не понимают, что будет так, как у меня было, и ни деньги, ни власть тебе не помогут, только мать тебе родная помощь и защита. Я, конечно, понимаю, время сейчас другое. Люди богаче, лучше жить стали. Нет никакой войны, в магазинах всего - завались. Ни очередей, ни талонов. Хорошо это, конечно. Дети лучше отцов должны жить. Они сейчас – “новые русские”. Пусть богатыми будут, не все России-матушке бедствовать. А мы свое уже прожили, отвоевали, отчудили. Теперь мы пенсионеры. Теперь мы – “старые русские”.
Иван Григорьевич немного грустно взгрустнул, помолчал, закурил новую сигарету, спрося Михаила:
- Закурю?
- Конечно, конечно, курите, - отвечал Михаил.
Плотник немного помолчав, продолжил:
- Нет, будь ты «новый русский» или «старый», а мать есть мать. Одна на всю жизню. Мне вот все, что мать наказала, так все и есть. Как-то говорит: «Знаешь, Ваня, завтра я умру». Мы все - ты чего, да нет, да то, да се. «Нет, - говорит, - завтра, часов в двенадцать, в час я умру. А ты Ваня, вот тебе мой наказ: будешь мучиться сейчас, разойдешься с женой, но под старость лет будешь жить счастливо». И точно, жил – мучился. И так вроде, и эдак, а все не удавалось. Не клеится с женой, да и все тут. А вот разошелся, да с квартирой, то не давали, крутили, а я через обком партии, через райком прижал их - я же фронтовик, израненный весь. Дали квартиру, и я сейчас знаешь какой жизнью живу? Мне и колбаса, и мясо есть, и всё. И работа здесь – лучше нет, и уважение мне, как фронтовику, и пенсия хорошая.
А Афоня, говорит, мучиться будет. За то, что не захотел зайти ко мне, когда с фронта шел. За это мучиться будет. Я молилась за вас. Как молилась, уж как просила Бога, как просила. За тебя и за Афоню. Ну, за Петю не просила. Он – звероватый. Уж там будет, как будет. Было всякое с ним, и самое страшное, но ничего, живой остался. А за вас с Афоней просила. А он, когда с войны шёл, сперва к теще хотел пойти, мимо нас шел – не захотел зайти. Да я его притащил к ней. У нас овраг там мимо деревни. Я тогда жил в Арсеньевском районе Тульской области. Это я потом сюда переехал. Я его там перехватил. Пойдешь к матери? А он то, да сё, да вот… Я его вот так взял – «Как дам сейчас…, а ну пойдем». Пришли, конечно, мама… А у него в рюкзаке четыре банки консервов, да сахару кусков двадцать. Ну, сэкономил там или как. Это сейчас чудно, конечно, а тогда – война. Знаешь, как было! Обняла его мама, вплакнула, сын всё-же, а потом и говорит: «Я за тебя столько просила, столько слёз по вам пролила. Как могла, Бога молила, сберечь тебя просила… А ты мимо идёшь, гостинчика мне жалеешь. Что ж ты так? Вот за это ему мучиться». И что – приедешь сейчас к нему – то не то, да это не это, вот выпить бы, да ещё чего. Мучится сейчас человек.
А когда немцы были, Зина на неё рыкала да рыкала. А вот когда мать умирала – говорит: «А ты, Зина, будешь пропадать в крапиве, в чертополохе». Та – да чтоб я, молодая, сильная, да я... А сейчас дом зарос крапивой и пропадает. Вот – мать. Это такое дело. И точно, умерла. На другой день, как говорила, полпервого и умерла. А все, что сказала – так всё и есть. Она сберегла нас с Афоней. И я сейчас знаешь какой счастливый?
И столько уверенности и убеждения звучало в голосе этого седого, прошедшего страшную войну, прожившего жизнь мужчины «старого русского», что Михаил задумался над его словами и отчасти даже позавидовал ему.
Глава 39
Катастрофа неуклонно надвигалась на Михаила. После того его падения с табуретки, когда он ловил кота Мурзея, он сначала ничего не почувствовал. Но к вечеру у него усилилась боль в спине, и он понял, что его положение ухудшилось. Ему ещё труднее стало подниматься с постели. Даже переворачиваться на бок он мог только с невероятными усилиями. Боль в спине, словно коварный и подлый враг, постоянно подстерегала его. Пока он лежал и не двигал спиной, он мог лежать спокойно, и боли совсем не было. При этом Михаил спокойно мог двигать руками, ногами, головой. Но стоило ему хоть на минуту забыться и двинуть спиной, корпусом тела, попытаться подняться, в пояснице тотчас вспыхивала резкая боль и беспощадно жалила его. Несколько раз, вставая с постели, Михаил даже непроизвольно вскрикивал от боли в пояснице. Вообще процесс вставания с постели у него проходил теперь как целая процедура. Он тихонько и аккуратно, лежа на спине, подтягивал к себе ноги, сгибал их в коленях. Затем, упираясь руками в постель, медленно перекатывался на бок. После этого у него наступал самый трудный момент – надо было сесть на кровати. Упираясь снова руками о кровать и морщась от боли, он тихонько спускал ноги с кровати на пол и из положения лежа переходил в положение сидя. Дальше он немного наклонялся вперед, и, упираясь руками в колени, медленно поднимался из положения сидя в положение полусогнувшись стоя. И уже только после этого, утвердившись на ногах, он тихонько и осторожно распрямлялся.
Труднее всего ему было ходить в туалет, особенно тогда, кода это надо было сделать подольше. Для этого он должен был встать с постели, пройти в туалет, снять часть одежды ниже пояса, что уже вызывало боль в пояснице. Затем медленно, так, чтобы не возникала боль, сесть на низкий унитаз. Потом тихонько и осторожно, опираясь уже на колени руками, привстать с него, воспользоваться туалетной бумагой и затем окончательно также медленно и осторожно распрямиться, и вернуться в комнату.
Разумеется, такое его поведение, непроизвольное оханье от боли не могли укрыться от внимательного взгляда Марии Григорьевны. Чутьем пожилой, повидавшей жизнь женщины, она поняла, что Михаил заболел и у него что-то с поясницей. Как ни старался Михаил при ней бодро проходить на кухню или ванную, стараясь, что бы его болезненное положение было не замеченным, но, как говорят, “шило в мешке не утаишь”. Вначале Мария Герасимовна стала делать вид, что не замечает такого бедственного положение своего квартиранта. Но долго так делать безразличный вид ей не позволяла совесть и её доброе сердце. Марии Герасимовне самой пришлось не мало пострадать за свою долгую и трудную жизнь. Ей были с детства хорошо знакомы муки голода, ужас холода и унижение бедности. Ко всему прочему, Михаил был по возрасту ровесником её сына, даже немного младше. Поэтому в чувствах сострадания у Марии Григорьевны присутствовали и материнская жалость. Несколько дней она делала озабоченный вид в присутствии Михаила, вроде как она очень занята и не замечает, с каким усилием передвигался Михаил. Но три дня спустя она не выдержала.
В этот день Михаил сильно захотел есть и не дожидаясь, пока хозяйка уйдёт, медленно прошёл на кухню. Он достал из холодильника остатки пачки маргарина, намазал его на кусочек хлеба и стал пить чай на кухне. Уже заканчивая своё чаепитие, он нечаянно столкнул со стола ложку, которую положила на стол Мария Герасимовна, бывшая в это время на кухне.
- Ой, простите, - извинился Михаил и привычно быстро стал наклоняться, чтобы поднять её с пола.
Однако его болезнь тотчас напомнила о себе. В пояснице Михаила резко вспыхнула такая боль, что у него потемнело в глазах, и он непроизвольно вскрикнул от боли. Делать вид, что ничего не замечаешь, для Марии Григорьевны уже не было никакого смысла. Она, быстро нагнувшись, опередила Михаила и подняла с пола ложку, положила её на стол и, с сочувствием посмотрев на него, сказала:
- Вы, похоже, заболели. Что, поясница болит?
Кивнув головой в знак благодарности за поднятую ложку, Михаил неопределенно ответил:
- Есть маленько такое. Ничего, поболит немного и пройдет.
Он намеренно сказал так, желая показать, что это все ерунда, не страшно и ничего серьёзного в этой болезни нет. Но Мария Герасимовна была уже пожилым человеком, не мало повидавшем на своём веку, и она сразу поняла, почему Михаил так говорит. Поэтому она вначале сама пожаловалась на свое здоровье.
- Знаете Миша, у меня тоже иногда в боку так стрельнёт, что боюсь упасть. К врачам ходила, так они говорят ложись на обследование. А когда ложиться – Шарка одна останется, Мурзей тоже. На даче не бросишь всё как попало. Они говорят, надо ложиться недели на две. А если найдут, от чего стреляет, то могут и дальше оставить в больнице. Вот и ложись на такое обследование. Сын сам доктор, говорит, чтобы я ложилась на обследование, он договорится, чтобы меня положили, да я не хочу. Уж так как-нибудь вылечусь. Да и не особенно то они хотят лечить таких пенсионеров, как я. Вон в поликлинике врачиха говорит: «Что вы хотите, если вам уже скоро восьмой десяток лет пойдет». Вы всё же молодой, у молодых быстро все заживает.
Сев рядом с Михаилом за стол, она сочувствующе посмотрела на него и предложила:
- Давайте, мой сын вас посмотрит? Он доктор, работает на «скорой помощи». Ему это будет недолго. Заедет по пути или на обратном пути с вызова и посмотрит.
Михаил немного растерялся от такого предложения. Конечно, ему хотелось, чтобы его посмотрел доктор и сказал, какое нужно лечение. Но если бы это было в отсутствие хозяйки, и доктор бы не был её сыном, тогда другое дело. А так Михаил боялся, что вдруг сын скажет, что нужно длительное лечение, и хозяйка захочет тогда, чтобы он уходил от неё. Скажет, что пусть он ложится в больницу и освобождает комнату, а она найдет другого квартиранта. Зачем ей больной квартирант? Поэтому он стал сразу отказываться.
- Да нет, не надо. Спасибо, Мария Герасимовна, зачем вам беспокоиться. Поболит немного и пройдет. Сами же говорите, что у молодых всё быстро заживает. Нечего, пройдёт, – оптимистично ответил Михаил.
- Знайте, Миша, со спиной, с позвоночником шутки плохи. Если, конечно, это просто хандроз, тогда ничего, пройдёт. Прогреть только хорошо надо. А если смещение какогонибудь там диска в позвоночнике, то тогда всё может кончиться плохо. Он может зажать там нерв какой-то, и тогда уже только операция спасёт. Я когда работала ещё, так у нас такое с одним сотрудником было. Чуть инвалидом не остался. Запустил болезнь, и вот… Сын говорит, что чем раньше болезнь определят, тем быстрее её вылечат. Давайте я скажу ему, чтобы заехал, – стала убеждать Михаила Мария Герасимовна.
Сказанное хозяйкой напугало Михаила, хотя он и не подал виду. Но про себя он подумал, а вдруг действительно там что-то серьёзное, и нужно будет хорошее лечение. Кто знает, что там произошло у него в спине, и он уже не уверенно сказал.
- Да ладно, не надо. Пройдёт всё, я думаю. Полежу немного и отлежусь.
Но Мария Герасимовна уловила эту его неуверенность. Она уже понимала, почему Михаил отказывается, и начала настойчиво убеждать его.
- Вы не беспокойтесь, он бесплатно вас посмотрит. Ему же не трудно это сделать. Он опытный врач, и мне не откажет.
Михаил заколебался. Он вдруг подумал, а что, собственно, ему сейчас скрывать? Все равно хозяйка уже знает, что он заболел, и прекрасно видит его состояние. Так что изменится тогда, если его врач, её сын, посмотрит его. Хотела бы она его выгнать, то давно бы ему об этом уже сказала. Так что зачем ему упираться и отказываться? Подумав так, он опять с неуверенностью в голосе сказал:
- Да я не знаю. Как-то неудобно просить об этом.
- Вам и не надо его просить, - тут же возразила Мария Герасимовна, - я сама ему скажу. Да вы не волнуйтесь, он все равно должен завтра ко мне приехать банки с солеными помидорами забрать. А то стоят под столом, опять разобьются, как в прошлый раз. Я для них в основном солю. Мне столько на зиму не надо. Вот пусть завтра придет, заберет их на своей машине. Заодно и вас посмотрит.
- Ладно, пусть посмотрит, – согласился Михаил и поблагодарил хозяйку: – спасибо Мария Герасимовна.
- Да не за что! - ответила та, – что ему, трудно будет, что ли? А врач он хороший, он уже давно на «скорой помощи» работает. У него и жена тоже врач. Внучка, правда, дочка ихняя, Лена Пушкарёва, не хочет на врача учиться. Говорит, мало врачи получают. И то правда, что-то им там на «скорой» мало платят и не регулярно, – пожаловалась хозяйка.
- Зато всё же стабильная работа, уже их никто и никогда не сократит, – стараясь ободрить хозяйку, сказал Михаил.
- Ну да, это, конечно, так – согласилась Мария Герасимовна.
То, что сын Марии Григорьевны должен был завтра заехать к ней за помидорами, было не правдой. Мария Герасимовна сказала так, чтобы уговорить Михаила. Она уже почувствовала, что у её постояльца не лады с деньгами и что-то случилось со спиной. Её добрый характер не позволяет ей равнодушно смотреть на мучения Михаила. Поэтому она сказала так, хотя при этом немного покривила душой. К вечеру Мария Герасимовна дождалась конца рабочего дня и пошла звонить домой сыну. Дозвонившись до него с телефона-автомата, она объяснила ему ситуацию и попросила приехать к ней посмотреть Михаила. Сын не сразу, но согласился.
- Мам, завтра у меня дежурство на «скорой». Я вчера и сегодня отдыхал, а завтра я на сутки заступаю. Точно поэтому не могу обещать, но постараюсь заехать к тебе. Скорее всего, вечером. Если будут вызовы в вашу сторону, то может быть, раньше заеду.
На следующий день, как и обещал, сын Марии Григорьевны заехал к ней домой вечером. Михаил услышал, как на звонок в дверь Мария Герасимовна быстро отщёлкнула замок и заговорила с сыном.
- Приехал? Проходи, я сама дверь закрою.
- Мам, здравствуй. Вот заехал к тебе, правда, ненадолго. Нас поужинать отпустили.
- Ты хочешь кушать?
- Нет, я уже покушал. Как ты тут, всё в порядке?
- Да ничего, бегаю вот. Ты потом когда отдыхаешь, завтра, послезавтра?
- Ну да. Отдежурю сутки, потом двое дома.
- Ты приедь ко мне, огурчиков, помидорчиков солененьких возьми.
- Мам, да потом какнибудь. Мне на этих днях «Москвич» ремонтировать надо. Что – то тормоза плохо держат. Как сделаю, так потом приеду и заберу.
- На дачу не поедем на неделе?
- Да когда на неё ехать? Вот машину сделать надо, потом в Большой Камень съездить надо. А на дачу как поедешь, так день и пропал.
- Ну и что, зато свежих помидоров, картошечки домой привезёшь. Свои, не то, что в магазине.
- Мам, не хочу я с этой дачей возиться. Ну её. И ты тоже лучше бросай или цветочки там какиенибудь разводи. Сейчас в магазинах полно всего, это не социализм. Дай попить водички с вареньем.
- Может, тебе чай налить?
- Да нет, не надо. Я же сказал, что поужинал. Так, просто пить захотелось.
Пройдя на кухню к матери, он попил воды со смородиновым вареньем, которое ему пододвинула в вазочке Мария Георгиевна, и сказал:
- Ну что, мам, где твой больной, пойдем, показывай. Посмотрим, что там у него случилось.
- Пойдём, пойдём, - согласилась Мария Герасимовна, – он в своей комнате лежит.
У сына Марии Григорьевны вид был типичного доктора. Высокий, серьезный, в очках и белом халате, с небольшим чемоданчиком инструментов в руках. Войдя в комнату к Михаилу, он поздоровался и сел на стул, стоящий рядом с кроватью. Чемоданчик он положил на стол, открыв его, чуть сдвинул в сторону и привычно спросил:
- Ну, что болит, на что жалуетесь?
- Да вот, спина что-то болит, нагибаться трудно, - смущенно улыбнувшись, ответил Михаил.
- Больно, когда наклоняетесь, а так не болит?
- Пока лежу, ничего, а вот вставать начну – больно сразу.
- Можете встать?
- Могу, но потихоньку.
Михаил, тихонько повернувшись набок, опустил медленно ноги на пол и с трудом встал.
- Попробуйте нагнуться, – сказал доктор.
- Я, наверное, не смогу, – ответил Михаил и стал тихонько нагибаться. Но, немного нагнувшись, он тотчас почувствовал боль в пояснице и, поморщившись от нее, сказал:
- Дальше не могу, уже больно.
- Так, понятно. Ложитесь на живот на кровать.
Михаил стал медленно ложиться на кровать, а доктор тем временем спросил его:
- Что у вас произошло, вы не ушибались спиной, не падали?
- Падал. Здесь, по тропинке к дому с сопки недавно спускался, нога подвернулась, и я упал. Ударился вроде не сильно, а вот спина болит. Вроде стала переставать болеть, да два дня назад с табуретки нечаянно упал и опять заболела.
- Понятно, - сказал доктор и стал руками ощупывать поясницу Михаила, наклонившись над ним.
- Так больно?
- Нет.
- А вот так?
- Нет.
- А сейчас?
- Тоже нет, - ответил Михаил и тут же вскрикнул от пронизавшей его боли: - а так больно.
Достав из чемоданчика фоноскоп, он воткнул в уши концы трубок и послушал Михаила, скомандовав привычное «Дышите, Не дышите».
- Ладно, понятно, - неторопливо ответил доктор и, выпрямившись, посмотрел на стоящую у двери мать, и, не торопясь, добавил.
- Месяц – два постельного режима, прогревание. Резких движений не делайте. Желательно массаж поясницы. А вот это купите в аптеке.
Он достал из чемоданчика ручку, бланки для рецептов и быстро написал там что-то. Положив их отдельно на столе, он закрыл чемоданчик и попрощался.
- До свидания, выздоравливайте.
- До свидания, спасибо вам, - поблагодарил его Михаил.
- Да не за что, - ответил доктор и вышел из комнаты с матерью.
Михаил слышал, как они ещё поговорили в коридоре между собой и вышли вместе из квартиры.
На лестнице, выйдя из квартиры в подъезд, сын сказал Марии Герасимовне так, чтобы не услышал Михаил:
- У него плохо дело. Скорее всего диск сдвинулся или что-то со связками. Уход нужен. Иначе – может долго не встать. Ну, я поехал мам, а то мне долго задерживаться нельзя.
- Конечно, конечно, - заторопилась Мария Герасимовна – езжай, ты же на работе.
Глава 40
Командир батальона десантников подполковник Евстюхин был неожиданно был вызван к командиру полка. Чем был обусловлен этот вызов, он не предполагал. Скорее всего, думал он, обнаружена какая-нибудь группа боевиков и нужно будет зажать её и обезвредить. Однако полученный приказ его озадачил. Полковник, не уточняя деталей, сказал:
- Садитесь. Получен приказ командующего восточной группировкой генерала Трошева. Ваш батальон силами 6-й парашютно - десантной роты, 3-го взвода 4-й парашютно-десантной роты и разведовательного взвода должен выйти на рубеж отметок 705.6, 626.0, и 787.0, что в четырёх километрах юго-восточнее Улус-Керта. Командир шестой роты майор Младов только недавно прибыл в нашу часть, поэтому вам придется самому возглавить эту тактическую группу. На этом направлении вы должны будете блокировать район и не допустить вероятного противника в направлении населённых пунктов Махкеты, Киров-Юрт, Элистанжи, Сельментаузен, Ведено. Необходимо всей полковой тактической группе как можно быстрее скрытно выдвинуться на господствующую высоту Исты-Корд и закрепиться на ней. Это отсюда 14,5 километра. Продвигаться надо будет по перевалам горных вершин, переправиться через реку Абузугол. Перед этой высотой другая – 776, от неё до Исты-Корд 4,5 километра, так что закрепляться на ней, думаю, не целесообразно. Впрочем, решайте сами по обстановке. Главное, как можно быстрее занять Исты-Корд и на ней закрепиться. Времени на сборы у вас мало. Когда будете готовы выступить?
- Часа через четыре.
- Хорошо, как будете готовы, доложите.
- Будет ли прикрытие с воздуха? – озабоченно спросил Евстюхин.
- Нет, пока вертушек не будет. Тщательной разведки в этих местах не проводилось, так что будьте внимательны. Вам все ясно?
Евстюхин немного помолчал, обдумывая полученный приказ. Больше всего его беспокоила срочность, с которой надо было выступать. Полковник тоже помолчал, давая возможность им хорошо все обдумать.
- Товарищ полковник, - несколько официально сказал Евстюхин, – нельзя ли пояснить подробнее, чем обусловлена эта срочность и зачем вообще группа направляется в этот район?
- Такой приказ мною получен свыше, и чем обусловлена эта срочность, я не знаю, – ответил тот.
При этом полковник ответил несколько мягким тоном, стараясь сгладить официальные нотки. Ему самому был непонятен этот странный приказ, который он получил. Он чувствовал, что необходимость этой переброски роты вызвана какими-то скрытными, неизвестными ему обстоятельствами.
- Я думаю, что вашу группу выдвигают для перекрытия пути отсюда в Грузию какой-то банды. Скорее всего, отряда Магаса. Этот Магас уже несколько лет не дает спать спокойно ОМОНу. Отморозок редкостный. За ним числятся десятки убийств. Причем убивает не кого-нибудь, а глав администраций, имамов, и вообще всех, даже чеченцев, которые помогают федеральной власти. Недавно в одном из сел расправились с двумя женщинами, активистками «Единой России». Даже скальпы с их голов сняли. Сам понимаешь, что Магас теперь немало нажил себе «кровников», которые тоже за ним охотятся. За ним давно по пятам ходит командир спецроты «Восток» Сулим. Он отвечает за Введенский, Курчалоевский и Ходжай-Юртовский районы, где этот отморозок «работает». Видимо, Магаса припекло, и он хочет уйти в Грузию через Аргунское ущелье. У него хорошо оснащенный отряд, и Басаев его щедро финансирует. Басаев же и поручает ему такие особые «дела», как убийства священников и глав администраций. Но это я только предполагаю, точных разведданных по этому району у меня нет. Если все ясно, то идите и выполняйте приказ, времени у вас мало.
- Есть выполнять приказ, – по военному четко ответили Евстюхин и встал из-за стола.
Полковник тоже встал, и, как бы в напутствие сказал:
- Связь держите непрерывно. Если понадобится, то полковая артиллерия вас поддержит.
Евстюхин постоял немного, ожидая, что ещё хочет сказать полковник, но тот почему-то молчал. Подождав ещё немного, он спросил:
- Разрешите идти, товарищ полковник?
- Да, идите, – ответил тот, и на прощанье крепко пожал руку майора.
Ни командир полка, ни командир роты не предполагали, что за сутки до этого с Москвы позвонили одному из генералов, командующих группировкой войск в Чечне.
- Снимите часть войск из окружения Шатоя и вытесните оттуда всех боевиков в горы. Дальше пусть уходят в Грузию. Так будет меньше потерь у нас и разрушений в городе.
Голос в трубке немного помолчал, и несколько неопределенно заметил:
- Это будет хорошо скомпенсировано нашими знакомыми. Так что не старайтесь их преследовать во избежание лишних потерь. Нам это не нужно. Думаю, вы меня понимаете.
- Да, конечно. Но, вообще-то… – с беспокойством ответил тот.
- Вас что-то беспокоит?
- Да. Нас могут не понять – почему такая большая группа боевиков прошла беспрепятственно в Аргунское ущелье и ушла в Грузию. Это будет слишком бросаться в глаза. Ведь там больше двух тысяч боевиков.
- Пожалуй, вы правы. Пошлите небольшие силы перекрыть им путь, не более роты.
- Послать роту на пути такой большой группы? Они же все погибнут!
- Они сейчас на войне, а на войне убивают. В роте больше ста человек. Всех не убьют. Пусть хорошенько окопаются, возьмут побольше боеприпасов. Возможно, треть погибнет – это человек 30-40. Распределите эти потери примерно на месяц. Обо всех сразу не сообщайте. По 2-3 человека в 3-4 дня, и этого никто не заметит. Во всяком случае, об этом позаботятся. Не допускайте корреспондентов, эти писаки уже изрядно всем надоели. Командиров, в крайнем случае, переведите куда-нибудь подальше с повышением. Погибших наградите, так что ничего особенного. Война есть война…
К вечеру в штабной машине командира частей, блокировавших шатойскую группировку моджахедов на центральном участке, заработал зуммер рации. Дежурный радист взял трубку и ответил:
- «Припять» слушает.
Звонили из штаба управления группой войск. Голос в трубке приказал:
- Командира на связь.
Через несколько минут посыльный нашел подполковника и тот, прибежав, взял трубку. Тот же голос требовательно сказал:
- Доложите обстановку.
После обстоятельного доклада подполковника, трубка немного помолчала, затем так же строго приказала:
- Скрытно сними батальон на центральном участке и отведи на усиление других участков. На центральном участке все войска снять и убрать. Танки тоже отвести.
- Как снять? – не понимающе воскликнул подполковник, - они же тогда все в горы уйдут. Сейчас мы их удерживаем прочно. Постепенно начинаем сжимать кольцо, подавляем сопротивление огнем пушек…
Трубка вновь помолчала, затем также строго сказала:
- Приказы, как ты знаешь, не обсуждаются, – и уже мягче тоном объяснения добавила – звонили с Москвы. В министерстве считают, что если сжимать кольцо и брать штурмом город, будут большие потери личного состава и город будет сильно разрушен. Поэтому принято решение вытеснить боевиков из города в горы, и там уничтожить огнем артиллерии, вертолетами и фронтовой авиацией. Так потерь будет гораздо меньше, и разрушений в городе тоже. Вам все ясно?
- Так точно.
- Выполняйте. К 23.00 доложите об исполнении.
Щелчок в рации показал, что говорящий отключился.
Получив сигнал от Басаева, что «коридор» будет и Идрис с деньгами выслан к ним, Ахмед срочно созвал к себе в штаб всех старших командиров секторов обороны. Дождавшись, когда все собрались в комнате, он коротко проинформировал собравшихся:
- Аллах не забывает своих верных подданных. Его милость всеобъемлюща. Нам откроют путь отсюда через горы к Аргунскому ущелью и дальше, в Грузию. Какой из секторов нашей обороны будет открыт для прохода, я не знаю. Поэтому будьте внимательны и следите за передвижением войск федералов.
Сидящие вокруг стола и на подоконниках оживились, хотя и не подали вида. Безвыходность положения им всем была достаточно хорошо понятна, и известие о том, что им откроют путь выхода из этой созданной ими же западни, всех, естественно, обрадовала. Повернувшись к командиру батальона «черных ангелов», Ахмед неторопливо сказал:
- Джамил, твой батальон ближе всех к горам обороняется. От тебя до леса совсем близко. Скорее всего там откроют нам путь.
Однако Джамил тут же возразил ему:
- Федералы тоже это знают. Ты сам видел танки и БТРы с пулеметами против нас. Здесь бесполезно прорываться.
- Тебе не ставится задача прорыва. Следи внимательно за ними. Не предпринимай никаких вылазок, только смотри. И если они начнут убирать оттуда танки и бронемашины, срочно сообщи сюда. Скорее всего, они будут их убирать ночью, поэтому ночью пусть твоя разведка смотрит в оба. Нам дают «коридор», и, скорее всего, это может быть на твоем участке.
- Я все понял. Будем смотреть внимательно.
- Хорошо, - удовлетворенно сказал Ахмед, – остальным быть готовым по сигналу отсюда бесшумно сняться и уйти в горы. Подготовьте раненых. Времени на выход отсюда будет мало. Если ночью начнут убирать танки и бронемашины с пехотой, то часа два-три у них уйдет. Нам останется темного времени только два-три часа. За это время все должны отсюда выйти и подальше уйти от города.
- Что будем делать с тяжело раненными? – спросил один из сидящих на подоконнике, – мы не успеем их вынести. Вывезти их не на чем. Лошадей нет, машин тоже, да и нельзя на машине.
- Придется оставить здесь, у жителей. Поищите надежных, мусульман, заплатите хорошо.
- Платить нечем. Деньги мы уже давно не получали.
- Найдите. Выйдем отсюда, деньги получите. Сюда идет сам Идрис с долларами для нас. Он будет ждать в горах у нас на пути. Так что передайте всем, что скоро получат все. Ну, а кого нельзя будет оставить…
Ахмед помолчал немного, и уже другим тихим тоном неопределенно заметил:
- С теми сами решайте, что делать. Но уходить надо будет быстро – неизвестно, на какое время нам дадут такую возможность. Я буду находится сегодня здесь. К ночи пусть все выспятся, но про охрану не забывайте.
Глава 41
До вершины Исты-Корд оставалось ещё около 5км. Поднявшись с передовой группой на ближайшую к Исты-Корд вершину, Евстюхин решил здесь немного задержаться, чтобы подтянулись взводы, которые растянулась слишком сильно. Но ждать долго всех он не хотел. Он хотел быстро попасть на Исты-Корд, чтобы успеть до темна хорошенько закрепиться там. Однако, его сильно беспокоило то, что они пошли вслепую, без предварительной разведки, без облета района, шли без прикрытия с воздуха. Вершина, на которой они сейчас находились, была обозначена в картах, как вершина 776. Задумавшись, Евстюхин огляделся вокруг. Справа вершины был лес, который с краю плавно опускался к горизонту. Слева был небольшой обрыв. Почему-то он заколебался: 5 километров - это не 500 метров. Вокруг – неизвестно, кто и что. Подсознание подсказывало ему не торопиться. Подождать всех, закрепиться именно на этой высоте, окопаться. И уже потом, имея хоть какой-то надежный тыл, разведать, что там дальше, на вершине Исты-Корд, и только тогда перебазироваться туда всей группой. Пока он размышлял, к ним поднялась небольшая часть солдат. Бойцы были перегружены боеприпасами, питанием, водой и устало опустились рядом кто на землю, кто на камни. Здесь же, на вершине, его уже ждал со своими разведчиками Виталий Булах, которому он приказал первыми подняться на эту вершину. Евстюхин отошел чуть в сторону и позвал Виталия. Когда тот неторопливо подошел, он испытывающе посмотрел на него. В его взгляде был прямой вопрос - что будем делать, старший лейтенант? Но спросил он о другом.
- Как думаешь, часа через три дойдем до цели?
Виталий, задумчиво и не торопясь, ответил:
- Черт его знает, что там впереди. Идем ведь почти в слепую. Может, здесь закрепимся, а потом туда?
Он словно прочитал мысли командира, и тот внутренне уже готов был согласиться с ним. Но, как бы собираясь испытать на правильность это предложение, стал говорить тоном полу-приказа, полу-раздумий.
- Задача поставлена быстрее занять ту вершину. Она господствующая. Нахождение здесь боевиков не отмечено. Даже если и нарвемся на небольшую группу, то что они нам сделают? Связь с полком хорошая. Если что, вызовем вертушки. В экстренных случаях подключат фронтовую авиацию или артиллерийскую группировку. Зачем нам здесь задерживаться? Пошлем сейчас вперед разведку и к ночи уже сможем там окопаться и закрепиться. Бойцы смогут отдохнуть. Так или нет?
Виталий помолчал немного и вновь так же задумчиво ответил.
- Так то оно так. Да только не нравится мне это всё.
- Что именно?
Виталий вновь немного помолчал, посмотрел в сторону вершины и вздохнул. Он не мог четко и ясно сказать, что именно ему не нравилось. А не нравилось ему в этом походе всё. Поспешность сборов, какая-то неясность необходимости переброски роты, отсутствие тщательной разведки. Слишком большой отрыв по расстоянию от базы, от основных сил. Случись чего - они не имеют возможности получить быстро подкреплений. В горах один пулемет, установленный с умом - уже проблема, и может задержать надолго любое продвижение. У него было такое впечатление, что, посылая их, командир полка что-то не договаривает, или сам плохо представляет поставленную командованием задачу.
- Что именно, - повторил Виталий, - трудно сказать. Почему всё так спешно? Зачем нужна эта высота? Зачем туда выдвигают роту? Если боевиков здесь не отмечено, то какой смысл передвигать сюда роту. А если здесь ожидается прорыв крупной банды боевиков к Аргунскому ущелью, то что может сделать одна рота, хотя бы даже на вершине высотки? Тяжелого вооружения у нас нет - только стрелковое. Если боевики будут иметь несколько минометов, то больших потерь нам не избежать. А минометы у них есть. Наша полковая артиллерия нам вряд ли поможет - слишком далеко. Они едва ли дотянутся до нас, и кто будет корректировать их огонь? Здесь нужен специально обученный корректировщик, чтобы управлять их огнем. А то ведь так и по своим можно ударить. Вызвать вертолеты - а где они сейчас? Почему их нет сейчас, и мы идем без их прикрытия? Почему нельзя было даже сейчас послать наблюдателей на вертолетах, чтобы облететь район выдвижения роты? Не нравится мне все это.
Подполковник чувствовал правоту слов Виталия. В сущности, Булах сказал то, о чем он сам думал всё это время. Но именно эта правда его слов почему-то вызвала у него какое-то раздражение, желание противопоставить что-то этой правде, найти веские аргументы против. Но реально мотивированных ответов на поставленные старшим лейтенантом вопросы, которые не давали покоя и ему, у Евстюхина не было. Аргумент в пользу движения был только один - приказ. Приказ командира полка занять высоту Исты-Корд, и как можно быстрее. А в армии приказ - это закон. Закон, который не обсуждается, и который должен быть выполнен любой ценой. Ценой даже жизни. И выполнить этот приказ он должен был. И жестко, стараясь заглушить в себе этой жесткостью сомнения, Евстюхин сказал:
- Есть приказ – быстрее занять высоту. И надо его выполнять.
Он понимал, что напоминать Виталию не надо. Он прекрасно сознавал, что Булах - испытанный в боях командир и дисциплинированный офицер, которому совершенно незачем напоминать о воинском долге, присяге. Подполковник знал, что Виталий выполнит любой приказ командира и не пожалеет при этом себя. Но других слов у него не было, сомневаться в приказе он не имел права. И это был его единственный, но самый веский аргумент. Виталий понял его. Он лишь негромко сказал:
- После переправы через речку рота сильно растянулась. Надо подождать, пока все подтянутся. Со вторым взводом майор идёт, может, с ним что решить можно.
- Пожалуй ты прав, подожду их здесь и поговорю с Младовым. Ты возьми своих разведчиков и иди на Исты-Корд. Если ничего опасного не заметишь, жди там. Возьмите с собой пулеметчика.
- Есть.
Виталий повернулся и пошел к своим разведчикам, которые сидели в тени деревьев. Проходя мимо группы сидящих бойцов, он подозвал к себе пулеметчика. Это был Виктор.
- Пойдешь с нами на высоту. Бери пулемет, ленты. Часть лент отдашь моим. Они помогут тебе их нести.
Сергей, сидевший среди разведчиков, видя, что Виктору нужна будет помощь, поднялся и сказал Виталию.
- Товарищ командир, разрешите, я помогу ему.
- Хорошо, – согласился Виталий и добавил: – идём тихо на высоту. Задача – разведать, что там. Всё понятно? Пошли.
- Витёк, я возьму ленты, давай мне коробку.
В разведке – свои законы. В разведке враг везде. У простого бойца позади штаб, резервы, тыл. По бокам войска, а враг только впереди. У разведчиков тыла нет. Впереди враг, позади враг и справа, слева тоже враг. В разведке главное - скрытность. Не дать себя обнаружить, не наследить. Обнаружат, вычислят, засекут – всё, уничтожат. Потому что у разведчика враг всегда сильнее тебя, многочисленнее. Только чуткий слух, опыт да интуиция твои союзники.
Осторожно, останавливаясь и чутко прислушиваясь к лесу, Виталий с десятью разведчиками и пулеметчиком почти без помех подошел к высоте. И лишь на подходе к ней, тщательно осматривая её в бинокль и прицел снайперской винтовки, они обнаружили на вершине наблюдательный пункт боевиков. То, что это были наблюдатели, у Виталия не вызывало сомнения. Оставив пулеметчика и ещё пятерых бойцов на месте, он приказал им вести наблюдение и прикрыть их в случае чего с тыла, а сам с пятью другими, опытными контрактниками и обстрелянными спецназовцами, подобрался по лесу к боевикам почти на бросок гранаты и внимательно рассмотрел их.
Пятеро боевиков находились на небольшом пригорке с ложбиной на вершине, с которого хорошо просматривалась окрестность. И лишь со стороны Виталия к ним подступал довольно близко лес. Один из бородатых боевиков лежал возле ручного пулемета, ствол которого был направлен в сторону почти косого склона по другую сторону от Виталия. Двое других, средних лет, сидели поодаль, на расстеленной бурке и закусывали. Однако, автоматы их лежали у них под руками. Четвёртый, в камуфляжной форме, что-то делал возле лежащего. Было трудно понять, чем он занимается. Пятый, небольшого роста, одетый в джинсовую куртку с висящим автоматом на плече, внимательно что-то рассматривал в бинокль, а затем, опустив его, отошёл чуть дальше от всех и нагнулся, поправляя что-то на ноге, видимо, перевязывал шнурки.
Как определил Виталий, снять без шума их они не смогут. По всему видно было, что это не новички, а бывалые, обстрелянные люди, и просто так их в плен не возьмёшь. Тем более, что времени у них было мало. Единственное, что сдерживало Виталия, это мысль о том, что это наблюдатели, или боевое охранение какого-то отряда. А что это за отряд, где размещается, какой численности? Услышат или нет их выстрелы остальные. Но медлить дальше уже было нельзя, обойти этих чеченцев было невозможно, и они препятствовали их движению к вершине. А приказ был дойти до вершины, и Виталий принял решение уничтожить их. Он тихонько наклонился к своим бойцам и шёпотом сказал.
- Будем уничтожать их. Всем огонь по моей команде.
Он повернулся к снайперу.
- Уничтожишь пулемётчика и рядом которого.
Однако, когда он вновь повернулся к боевикам, то увидел, что остался виден лишь тот, у пулемёта, и отошедший с биноклем. Другие трое, видимо, спустились в ложбину, стали не видны, и Виталий мгновенно переменил решение. Достав гранату – лимонку, он выдернул кольцо и, держа чеку пальцами, сказал двоим коротко:
- Гранатами.
И, подождав, пока они достали такие же гранаты и приготовились к броску, скомандовал:
- Огонь.
Все трое бросили гранаты и присели. Почти одновременно с взрывами гранат глухо хлопнул выстрел снайпера. Встав, они бросились к ложбине с боевиками, но из-за пригорка ударил автомат чеченца в джинсах, бывшего в отдалении, что и спасло его. К счастью, его пули не задели никого, и, дав несколько очередей, тот бросился бежать к кромке леса, стараясь отбежать подальше. Они успели тоже дать несколько очередей ему вдогонку, но тот почти сразу нырнул в лес и скрылся.
Первой же мыслью Виталия было желание догнать его и уничтожить, поскольку остальные четверо, скорее всего, были уже убиты. Но он как-то замешкался, отвлёкся почему-то на других и решил про себя: «Чёрт с ним, всё равно когда-нибудь попадётся».
Всю опрометчивость этого своего поступка он ощутил быстро. Надо было всё же ему найти и уничтожить этого пятого. Но получилось так, как получилось. Они обнаружили себя. Едва они успели осмотреть убитых и документы, собрать оружие и обыскать всё, как спустя каких-то десять или пятнадцать минут они увидели густые цепи боевиков, идущих вдоль кромки леса по направлению к ним. Бросив убитых чеченцев, они, нагнувшись, забежали опять в лес, и Виталий приказал всем приготовиться к бою. Они залегли у самой кромки леса. Сам Виталий лёг и подтянул к себе трофейный чеченский пулемёт. Он решил немного задержать показавшихся чеченцев и заставить их залечь, чтобы понять, сколько их. Подождав немного, пока они подойдут на расстояние выстрела, они открыли по ним огонь. Цепь боевиков залегла, и оттуда послышались крики и беспорядочные автоматные очереди. Сергей вместе со всеми стал стрелять из автомата.
Выпустив почти весь магазин, Виталий схватил пулемёт и, крикнув «За мной!», бегом отбежал поглубже в лес. Передав пулемёт стоящему рядом Сергею, он сказал:
- Возьми, ты пулемёт хорошо знаешь, пусть пока у тебя будет, - и, повернувшись, скомандовал, - отходим назад, к высоте!
Он не ожидал, что их будут преследовать, но он ошибся. Те, которых он прижал к земле пулемётным огнём у кромки леса, опомнились быстро. И уже через короткий промежуток времени они услышали шум и крики бегущих за ними преследователей. Виталий понял, что отойти скрытно, без боя, им уже не удастся.
До высоты, где собиралась рота, оставалось совсем немного, и Виталий не хотел, чтобы бежавшие за ними боевики, преследуя их дошли до позиции роты. Он решил задержать их здесь, справедливо полагая, что их выстрелы услышат на высоте, будут предупреждены, и оттуда к ним вышлют подкрепление. Мгновенно приняв такое решение, он скомандовал бойцам:
- Всем залечь в цепь и приготовиться к бою. Пулеметчикам – на фланги. Бить прицельно, патроны беречь. Огонь по моей команде.
Услышав команду и видя, что Виктор с пулемётом залёг на левом фланге, Сергей с захваченным у чеченцев пулемётом короткой перебежкой переместился на правый фланг их короткой цепи. Удобно установив за пеньком пулемёт, он поменял рожок в нём и стал ждать появления чеченцев.
Виталий, проследив, как залегли его разведчики, сам лег за ствол небольшого дерева. Долго ждать им не пришлось. Едва они успели все залечь, и только он изготовил автомат к стрельбе, устроившись поудобнее, как тут же на них выскочили бегущие боевики. Выбрав двух передних, Виталий громко скомандовал «Огонь», и короткой очередью автомата срезал этих двух бегущих. Рядом с ним так же короткими очередями ударили автоматы его бойцов, а немного позднее заговорили пулеметы на флангах его короткой цепи. Видимо, боевики не ожидали именно здесь встретить их, и какое-то время огонь боевиков был слабым и хаотичным. Били в основном автоматы, но, спустя немного времени, огонь противника усилился. По их цепи уже ударили несколько пулеметов, и Виталий понял, что огонь его бойцов задержал тех, кто бежал за ними, а теперь подтягиваются остальные, и они удержаться здесь долго не смогут. Больше всего его беспокоило то, что он не знал, какими силами располагали боевики. Был ли это небольшой отряд, случайно наткнувшийся на них, или что крупнее – разведать это ему уже не удалось. Однако Виталий считал поначалу, что, скорее всего, они имеют дело с небольшим отрядом, поскольку крупных бандформирований в этом районе раньше замечено не было. Усиливавшийся огонь боевиков заставил его изменить свое мнение. Слишком нагло вели себя боевики. Как и предполагал Виталий, боевики тоже не знали, с какими силами федералов столкнулись, и по всей логике, нарвавшись на огонь автоматов и пулеметов его бойцов, они должны были отойти. Однако боевики не отходили, а наоборот их огонь усиливался, что свидетельствовало о том, что к ним подтягиваются ещё и еще. Причем, оттуда уже стали лететь гранаты, от взрывов и осколков которых его бойцов спасали лишь деревья, за которыми они лежали.
Как предполагал Виталий, перестрелку разведчиков с боевиками услышали на высоте. Виталий уже хотел давать команду на отход, как услышал выстрелы позади себя. Оглянувшись, он увидел бросками продвигающихся к ним сзади группу бойцов его роты. Среди них он увидел с автоматом в руках командира роты. Их взгляды встретились, и через минуту Младов лег рядом с ним за деревом.
- Докладывай, что видел, – коротко приказал майор.
- На подходе к высое обнаружили наблюдательный пост боевиков. Четверых уничтожили, пятому удалось уйти. Документы убитых при мне, изучить их не успел. Почти тут же появилась цепь боевиков и они пошли на нас. Огнем заставили их залечь, и отошли сюда. Здесь уже до вас недалеко осталось, а эти догонять стали. Решил здесь задержать их и вас предупредить.
- Правильно решил, – одобрил действия Виталия командир и снова спросил: – сколько там на тебя их шло?
- Около сотни, густо шли. И сейчас видишь, какой огонь с их стороны. Не боятся, похоже, отходить не собираются.
- Понятно, – сказал Младов и добавил задумчиво: – откуда же они здесь взялись? Ведь здесь таких групп никто не замечал.
- Может быть, с Шатоя? Помнишь, сообщали, что наши Шатой без потерь взяли. Значит, их не ун6ичтожили там. А куда тогда они делись? Их ведь там была не одна сотня. Рассредоточились и ушли подальше. Вот на нас и нарвались.
Ответить майор не успел Виталию. Они увидели, что в отдалении из-за кустов впереди выскочили три фигуры боевиков и в отчаянном броске под прикрытием огня других бросились к нескольким деревьям, стараясь переместиться ближе к бойцам роты. Виталий, вскинув автомат, прицельно дал по ним несколько очередей. Рядом с ним ударил автомат майора. Двое из бегущих боевиков, словно наткнувшись на что-то, тут же упали, и остались недвижно лежать, убитые их очередями. Третий успел упасть за ближайшее дерево и оттуда стал бить из автомата. Виталий выпустил оставшиеся в магазине автомата патроны по нему, стараясь заставить замолчать его. Майор тоже бил по этому боевику короткими очередями. Гильзы его автомата, отброшенные затвором, попадали на ноги Виталия. Быстро достав запасной рожок с патронами, Виталий умело заменил пустой магазин и вновь стал отстреливаться.
Когда замолчал автомат майора, Виталий подумал вначале, что у того тоже кончились патроны, и он меняет рожок. В тоже время подсознание его отметило, что этого не должно быть, так как тот дал всего несколько коротких очередей и патроны в его магазине должны были ещё оставаться. Виталий подумал, что командир осматривается и, скорее всего, сейчас подаст команду на отход, так как сопротивляться им здесь, на неподготовленном рубеже, долго нельзя. Надо отходить к основным силам, но майор почему-то молчал, и Виталий обеспокоено заметил:
- Товарищ майор, отходить на высоту надо быстрее. Здесь можем много людей потерять.
Ответа он не услышал, и, дав короткую очередь, повернулся и посмотрел на майора. Тот неподвижно лежал, положив боком голову на лежащий на земле автомат, так что Виталий видел лишь его затылок. Страшная догадка пронзила Виталия, и он, боясь поверить в случившееся, положил руку на плечо лежащего командира и затряс его.
- Товарищ майор, товарищ майор…
Ответа не было, и Виталий лишь почувствовал под рукой безвольное движение неживого тела. ещё надеясь, что майор ранен, он с силой потянул его за плечо и перевернул на спину. Склон был немного в сторону лежащего Виталия. Голова Младова безвольно повернулась лицом к Виталию, и он увидел аккуратную дырочку от пули снайпера во лбу лежащего. Майор был убит, и командовать бойцами, кроме Виталия, здесь было уже некому.
Поняв, что командир роты убит, Виталий подозвал к себе ближайшего из бойцов, пришедших с майором, и приказал:
- Быстро возвращайся на высоту. Передай, пусть там готовятся к бою. Боевиков много, больше сотни, будет жарко. Мы сейчас тоже будем отходить. Выполняй, и осторожно, снайпер бьет.
Боец согласно кивнул головой, пригнувшись, быстро нырнул за кусты и скрылся в зарослях. Виталий немного проследил за ним, затем дал несколько очередей по боевикам, и, немного подождав, скомандовал:
- Передать по цепи: отходим к высоте. Пулеметам прикрыть отход.
Затем он позвал ещё трех и приказал им отнести тело убитого командира. Услышав его команду, бойцы, коротко отстреливаясь, стали медленно отходить назад. Подождав немного, Виталий достал две гранаты – лимонки и вновь скомандовал:
- Пулеметы, Витя, Сергей, отходим.
И как только пулеметы замолчали, он вырвал кольцо гранаты и швырнул её в заросли, откуда били автоматы боевиков. Переждав взрыв её, он тут же бросил другую, и, как только грянул её взрыв, Виталий тотчас броском отбежал назад, к отходящим своим бойцам. Догнав их, он скомандовал:
- За мной, быстро к высоте.
Продираясь через заросли, Виталий и его бойцы выскочили на поляну и бегом устремились к спешно окапывавшейся на высоте роте.
Глава 42
Попав в Чечню, Сергей до этого не успел повоевать, и эта стычка с погоней была его первым боем. Благодаря Виктору, он хорошо знал пулемет, и когда Виталий Булах, его командир, приказал пулеметам переместиться на фланг, он залег с трофейным чеченским пулеметом с правого края цепи. У пулемета вместо ленты был рожок. Установив пулемет у какого-то пенька и замаскировавшись ветками, он подождал появление погони. В это время в его душе предчувствие и азарт боя смешивались с каким-то чувством некоторой растерянности. Ведь ему предстояло стрелять в людей. Ему, бывшему студенту университета, в просвещенном двадцатом веке, расстреливать с пулемета живых людей. Умом он конечно понимал, что идет война, и те, кто сейчас их преследует, будут тоже стрелять в него. И стрелять не для того, чтобы попугать, пошутить, а для того, чтобы его тоже убить. Убить, не смотря на его образование, молодость и просвещенность этого двадцатого века.
Больше всего Сергея смущало то, что он всё же находится в Чечне и стрелять ему сейчас придется в чеченцев. Ведь они, по сути дела, у себя дома. Чечня - это их родина. Он на минуту представил себе, как если бы чеченцы пришли к нему во Владивосток и стали бы стрелять в его жителей. Но его рассудок тотчас же указал ему, что, кроме оружия, есть и другие, цивилизованные методы решения политических споров, есть Закон. И если те, кто сейчас шел на него с оружием в руках, отказывались признавать Закон, то они уже ставили себя вне закона и переходили в категорию преступников, бандитов. Сергей тотчас вспомнил изуродованные тела погибших солдат, таких же, как он, пацанов первого года службы, которых ему пришлось грузить в вертолет. Ему тогда хорошо было видно, как глумились над трупами этих уже погибших ребят. Отрезанные головы и уши, разбитые пулями лица, порезанные кинжалами животы солдат коварно разгромленной колонны федеральных войск. Это воспоминание сразу напомнило Сергею, с кем ему придется воевать сейчас, и что будет с ним, если они не отобьются от нападения. Поэтому, как только среди кустов мелькнули фигуры боевиков и их автоматы ударили по залегшей цепи разведчиков, Сергей уверенно нажал на спуск пулемета и ощутил его дрожь в своих руках.
Стрелял Сергей короткими точными очередями, экономя патроны. Ему удалось своим огнем подавить автоматы трех боевиков, но позднее по нему тоже ударили несколько автоматов чеченцев, стремясь подавить огонь его пулемета. Огонь был сильный, пули то и дело сбивали ветки над ним, впивались в пенек, и ему пришлось укрыться за ним. Поменяв рожок в пулемете, он снова стал коротко бить по боевикам. Услышав команду отходить, Сергей последней очередью выпустил в боевиков оставшиеся в рожке пулемета патроны и рывком, пригибаясь, рванул назад, подхватив пулемет. Уже на бегу он услышал разрывы гранат, которые бросил Виталий Булах в боевиков.
Им удалось благополучно и без потерь добежать до вершины, на которой спешно окапывалась рота. К счастью, кроме убитого командира роты, здесь ещё были комбат и капитан Романов. Разведчикам тоже было приказано окапываться. Трофейный чеченский пулемет Сергей передал другому бойцу по приказу Виталия.
Окапываться Сергею пришлось маленькой саперной лопатой, которую он взял у Кости. Костя не ходил с ними в разведку и уже отрыл себе окопчик. Рядом с ним рыл себе окопчик Витя, пулемет которого лежал рядом с ним. Работали молча, торопливо, понимая, что времени у них совсем мало. Не было, как обычно бывает в таких случаях шуток, смеха, «подкалываний». Облегчало Сергею работу то, что он выбрал место для окопчика в небольшой расщелине, которая была немного в стороне. Земля была не очень каменистая, и Сергей все больше углублялся в землю. Понимая, что он не успеет его вырыть как следует, Сергей отрывал окопчик так, чтобы в нем можно было сейчас скрыться лежа, а углубить его он решил потом, позднее. Помогая ему, Костя принес несколько больших камней, положил их перед окопчиком и присыпал их землей, оставив небольшое расстояние между ними для ствола автомата.
- Так тебе удобнее стрелять будет. всё же камни лучше от пуль защитят. У тебя пустые рожки есть?
- Есть, два. Я их ещё не заряжал. Надо патронов пойти взять.
- Давай я их набью, пока ты в земле роешься.
Костя сходил к своему окопчику, взял из лежащего в нем небольшого жестяного ящичка патроны и аккуратно зарядил ими все два рожка Сергея. Потом подошел к нему и положил их возле окопчика.
- Вот, заряженные, возьмешь потом.
Он деловито взял автомат Сергея, отщелкнул от него рожок и вставил один из принесенных им. Отщелкнутый пошел и дозарядил до полного, так как в нем уже десятка полтора было израсходовано.
- Всё, все полные, можешь воевать. Гранаты есть?
- Три осталось. Одну я на боевиков уже истратил.
- Три мало. Надо бы ещё хоть штук пять иметь. Подожди, сейчас принесу тебе еще.
Костя сходил к окопчику, где были сложены ящики с патронами и гранатами, взял там из ящика шесть круглых рубчатых лимонок, засунул их в карман, и отдельно взял запалы для них из круглой металлической коробочки. Вернувшись назад, к Сергею, он сел на землю и стал ввинчивать запалы. Закончив, он сказал Сергею, показав на край окопчика:
- Копани-ка здесь чуток. Надо под гранаты углубления сделать.
Сергей послушно сбоку выкопал небольшое углубление, и Костя аккуратно сложил туда гранаты.
- Вот, пусть здесь лежат, – сказал он удовлетворенно, – и под руками будут, и пуля в них не попадет.
Прервалась работа Сергея довольно быстро. Где-то в отдалении раздались, как показалось Сергею, слабые выстрелы из пушек, и на расположение роты с противным визгом прилетели несколько мин и взорвались. Их взрывы взметнули комья земли и ветром сдули всех в окопчики. Моджахеды ударили по ним из минометов, чего здесь никак не ожидали. Видимо, они рассмотрели их в бинокли и перед атакой решили обстрелять из минометов. К счастью, минометов было всего два, но всё же несколько мин попало в спешно вырытые неглубокие окопчики. Трое были ранены, а двое убиты. Обстрел был короткий и быстро кончился. Запас мин у чеченцев был небольшой, и Сергей понял, что сейчас на них пойдут в атаку. Он выглянул из своего укрытия и позвал:
- Костя, Витя, живы?
- Нормально, живы, – ответили те и тоже спросили: – Тебя не зацепило?
- Нет, – ответил Сергей, и добавил: – Наверно, сейчас пойдут?
- Наверняка, – подтвердил Костя, и, глянув вниз по склону, воскликнул: – вон, уже появились.
Сергей посмотрел вниз и увидел вдали, на склоне высотки, густые цепи идущих в атаку боевиков. Они шли не таясь, во весь рост, и пока не стреляли. Глядя на них, Сергей понял, что бой предстоит жестокий. Их здесь было, на высотке, всего человек восемьдесят. На них же в атаку шло по меньшей мере человек двести. Причем шли не какие-то вчерашние мальчишки восемнадцати – двадцати лет. Шли здоровые бородатые мужики, побывавшие уже не в одном бою и хорошо вооруженные. Пощады от них ожидать не приходилось. Вся надежда была на эти наспех вырытые окопчики, бронежилеты, на помощь с воздуха, да на безотказных Калашниковых.
Первыми по чеченской цепи ударили пулеметы, как только цепи приблизились на дистанцию их огня. Витя со своего окопчика стал бить короткими экономными очередями своего пулемета. Тотчас же им ответили пулеметы и автоматы боевиков. Сергей видел, как в цепи боевиков их пулеметчики ложились на землю и из ручных пулеметов стали тоже бить по ним. Рядом с окопчиком Виктора пули фонтанчиками буравили землю. Подождав немного, пока чеченская цепь подошла ближе, бойцы роты дружно ударили из автоматов. Сергей тоже из своего автомата стал стрелять по зеленым и черным фигуркам, поднимающимся по склону. Волнение боя захватило его, и он даже не заметил, как выпустил весь рожок автомата. Быстро переменив его, он стал стрелять неторопливо, расчетливо, короткими, в три-четыре пули очередями. Целился он в одного из чеченцев, шедших в цепи впереди. После нескольких его очередей Сергей увидел, как тот упал и больше не поднимался. Его ли пули достали того чеченца, или чьи-то другие, он не знал, да в сущности, его это и не интересовало. Сейчас было важнее всего остановить атакующих, а затем обратить их в бегство огнем автоматов и пулеметов. Сергей вновь выбрал одного чеченца в черной одежде и неторопливо, словно на ученьях, стал прицельно бить по нему до тех пор, пока он тоже не упал. Видимо, чеченцы не рассчитывали на столь сильный огонь и почти сразу отступили. Бой закончился довольно быстро, и лишь на склоне остались лежать около десятка убитых моджахедов.
Сергей, увидев, что чеченцы отступили, вновь взялся за лопатку и стал углублять свой окопчик. Костя опять подошел к нему, и, присев на корточки, наблюдал за его работой.
- Хочешь поглубже сделать? – просто так спросил он.
- Ну да, – ответил Сергей, – нам тут, видать, немало повоевать придется. Вон их сколько пёрло. Сейчас перегруппируются, сообразят, что к чему, и всерьез за нас возьмутся.
- Понятное дело. Да ведь, наверное, командир уже связался с полком. Уже небось подкрепление к нам выслали. Немного продержаться надо, а потом наши подойдут и хана этим будет.
- Может, и так, – не стал возражать Сергей, – да только сильно нагло они себя ведут. Что-то подозрительно. Обычно вон, как ребята рассказывали, уходят чеченцы от лобовых стычек с федералами, а тут… И минометами по нам ударили, и они нас атакуют, а не мы их. Это что такое?
- Да просто, видать, мы на крупный отряд наскочили. Подожди, вызовут вертушки, самолеты. Артиллерия ударит.
- Ладно, – отложив лопатку и отдыхая, согласился Сергей, – Может, так и будет. Но до этого ещё нам продержаться надо. А ну как опять минами жахнут!
- Не жахнут, у них, небось, мин больше нет. Были бы, давно бы ещё нас обстреляли, а то, видишь, молчат. Ты магазины зарядил?
- Нет еще, сейчас копать закончу и займусь. Как там Витек?
- Нормально, – ответил Костя и окликнул Виктора: – Витя, как ты? Все О’Кей?
- Бармалей, – с вызовом ответил Виктор, – пуля рукав порвала, и в коробку с лентой ударила. Хорошо ленту не задело, не заклинело.
- Ни фига себе, повезло, – воскликнул Костя и посмотрев вниз по склону, добавил: – по коням, мужики, опять эти гады идут.
Сергей посмотрел тоже туда и увидел вновь фигуры наступающих чеченцев. Но теперь их было ещё больше, и двигались они настороженно, перебежками, под прикрытием других, которые готовы были по первому выстрелу тоже открыть огонь. Однако, на этот раз первые выстрелы раздались справа и чуть сзади Сергея, там, где к высотке ближе подступал лес. Слева окопавшегося взвода роты был обрыв. Он надежно защищал эту часть роты и немного позади. Сторона высотки, обращенная к лесу, защищалась другим усиленным взводом, тоже окопавшимся. Сергей подумал, что боевики, учтя неудачу первой атаки, разделились и решили их атаковать с двух сторон. Он совсем не предполагал, что их атаковал всего лишь передовой отряд моджахедов. К ним все больше подтягивались вышедшие по коридору из Шатоя батальоны чеченцев, и их рота в неполные сто человек станет на пути этой армады. Станет без пушек и бронемашин, с одними лишь автоматами и несколькими пулеметами. Станет болезненной занозой на пути моджахедов, и будет стоять до конца.
Оставив лопатку, Сергей дозарядил рожки автомата и, дождавшись, когда цепи атакующих по склону приблизились, он вновь прицельно и коротко стал бить из автомата по этим перебегающим фигурам боевиков. Одновременно он чутко прислушивался к звукам боя справа и позади него. Он почему-то был уверен, что атаку чеченцев со склона они отобьют, но будет ли отбита атака справа, этого он знать не мог. Конечно, понять его можно было, потому что в отражении атаки со склона он сам принимал участие, он видел врага и боролся с ним. Исход же атаки с леса от него уже не зависел, он не мог повлиять на неё огнем своего автомата, и это его беспокоило больше всего.
В этот раз они тоже отбились от чеченцев, хотя было им в этом бою довольно жарко. Выручила их своя полковая артиллерия. Старший группы артиллерийских корректировщиков командир самоходной артиллерийской батареи капитан Виктор Романов находился здесь же на высоте и управлял огнем своей батареи. Вихри разрывов снарядов батареи рвались в порядках атакующих чеченцев, сметая идущих и заставляя ложиться остальных. Артилеррийский налет видимо охладил пыл наступающих и на волну рации окруженных вышел сам Хоттаб.
- Это я, командир отряда “Джамаат”, позови своего командира.
- Товарищь командир – позвал подполковника радист, - на связь моджахеды вышли, вас просят.
Взяв трубку рации, Евстюхин настороженно ответил:
- Подполковник слушает.
- Слушай полковник, давай договоримся, Зачем тебе своих солдат гробить и самому умирать. Мы вас всех тут всеравно перебьем. Нас много, и патронов нам хватит для всех твоих и для тебя тоже. Мы хорошо заплатим, не обидишься. Вы уже хорошо тут повоевали, начальству тебе есть о чем доложить. Давай дговоримся, и тебе хорошо и твои пацаны живы остануться. Они молодые, зачем им умирать. Что скажешь?
- Я выполняю приказ, и ни на какие сделки не пойду. Я офицер России. Предлагаю вам самим сложить оружие. Вы обнаружены и рано или поздно будете уничтожены.
- Полковник…
- Я подполковник.
- А мне все равно кто ты. Давай лучше договариваться, иначе всех вас перестреляем. У тебя уже половина твоих погибла, что тебе ещё надо. Хочешь, чтобы и остальных мы добили и тебя самого, а зачем тебе это? Мы же тебе долларами заплатим, и командирам твоим тоже. Вы нас пропускаете и все дела. Деньги получишь сразу.
- Я тебе уже сказал, что я офицер, приказы выполняю и не продаюсь ни за доллары, ни за рубли. Повторяю, лучше вам самим пока не поздно, сложить оружие.
- Слушай, зачем упрямишься, зачем погибнуть хочешь. Тебе и жизнь предлагают, и деньги. И не пустые рубли, а доллары. Говори склько хочешь и получишь. Прямо здесь, сейчас и в руки. И своих спасешь от смерти. Сколько ты хочешь, говори. Шесть тысяч тебе и по три твоим офицерам.
- Я свою родину не продаю, и присягу не для того давал, чтобы ее твоими зелеными заменять. Я офицер, понял ты, или никак не поймешь?
- Ты получишь десять тысяч, а твои нукеры по пять тысяч. И спроси их – хотят они просто так умирать или хотят жить и деньги иметь.
- Не поймешь никак, ведь я же сказал тебе…
- Зачем как ишак упрямый? Тридцать тысяч тебе даем. И по десять тысяч твои получат.
- Да пошел ты куда подальше. Никто тут не продается, здесь гвардейцы-десентники, а не базар. И еще не известно, что тут завтра будет, и чья возмет.
- А, гяур проклятый, ишак не разумный, собака неверная. Всех, всех вас тут перережим, а тебе секир башка твоя глупая будет!
Послав куда подальше по рации главаря бандформирования, Евстюхин передал трубку радисту:
- Посылай их нафиг всех.
- Есть товарищь командир – четко и одобряюще ответил тот, и взяв трубку разразился в микрофон целым набором нецензурной лексики.
- Где это ты так научился? – немного удивленно спросил его Евстюхин.
- В автохозяйстве у шоферов. Я автослесарем работал.
- Ну ладно, - немного улыбнувшись Евстюхин добавил - продолжай с ними в таком же духе.
До вечера им пришлось отбивать ещё одну атаку. Моджахеды упорно атаковали их, не считаясь с потерями. Оставшиеся в живых комбат Евсюхин, капитан Романов и Виталий поняли, что зажаты они чеченцами намертво, и оставлять их в покое чеченцы не собираются. Силы их были явно не равны. Моджахедов были сотни, и откуда взялся такой большой отряд их, никто не мог понять. К вечеру же выяснилось, что рассчитывать на быстрый подход подкрепления им не приходится. Радиосвязь действовала безотказно, но под рукой у командира полка близко частей не было. Батальоны и роты были разбросаны по другим участкам. Собрать же их и направить к месту боя требовалось не менее суток. Вызванные дополнительно более мощные самоходные орудия могли подойти не расстояние выстрела только завтра к часам 10-11 утра. Патронов же оставалось все меньше и меньше, и Сергей с всё растущим беспокойством думал об этом.
Последняя атака чеченцев вечером прервалась неожиданно. Стреляя, Сергей уловил какие-то знакомые посторонние звуки, и через минуту в небе показались вертолеты. При виде их чеченцы тут же отхлынули назад, в страхе убегая с поля боя. Наоборот, в их окопчиках это вызвало прилив радости и появления вертолетов встретили криками «наши!», «ура!». Сергей тоже почувствовал радостное волнение при виде вертолетов. Значит, о них помнят, помощь близка и их поддержат с воздуха «вертушки». Сергей слышал рассказы об этих боевых вертолетах и их огневой мощи. Каждый такой вертолет был вооружен крупнокалиберными пулеметами и ракетными комплексами. Боялись их моджахеды больше всего, потому что скрыться от их огня практически было невозможно.
Однако повели себя вертолеты весьма странно. Из четырех вертолетов только один дал несколько очередей по разбегающимся чеченцам. Остальные долго кружили над ними и, к удивлению всех, не сделав ни единого выстрела, скрылись за горизонтами. Заходящее солнце и наступающие сумерки остановили боевые действия.
В горах темнеет быстро, и вскорости темнота ночи накрыла их. Часть бойцов была назначена в боевое охранение, остальным было приказано отдыхать. Потери в роте были большие. Убито было почти треть её состава. Раненых девать было некуда, и они оставались лежать в своих окопчиках, наспех забинтованные. Сергей с Виктором забрали из ближних окопчиков, где были убитые, все патроны и гранаты. Проходя, Сергей наткнулся на Георгия, который тоже пополнял свой боезапас таким же образом.
- Серега! – негромко окликнул его Георгий, – Привет, живой, не ранен?
- Гоша, ты! Привет, – радостно воскликнул также негромко Сергей, – а я ещё думал, где ты.
- Да здесь, недалеко, – и увидев Виктора Георгий добавил: – привет, Витек! Слава богу живы, здоровы. У вас воды попить не осталось? Пить охота, а во фляжке пусто.
- Есть, какой разговор, - сказал Сергей, – но я фляжку в окопчике оставил. Пойдем, попьёшь.
- Вот хорошо, – обрадовался Георгий, и тут же озабоченно предложил: – у меня банка тушенки есть. Вы что кушали?
- Да нет, – ответил Виктор, - у меня штук пять галет осталось. Пойдемте, у Кости тоже банка консервов есть, а воды у меня почти фляжка, я совсем не пил за день. Не охота было.
- Пошли, – тихо сказал Сергей, – у меня тоже немного сухариков есть.
Вчетвером они присели у окопчика Сергея, открыли консервные банки и по очереди стали кушать одной ложкой, которая нашлась у Кости. Ели молча. Прошедший день не радовал, хотя все атаки моджахедов были отбиты. Гибель товарищей, бесполезный прилет вертолетов и неизвестность действовали угнетающе. Но, как бы то ни было, покушав, человек всегда чувствует себя бодрее. Так и здесь: покушав, ребята немного оживились. Молодость и здесь брала свое, и Георгий, покушав, вдоволь напившись воды, удовлетворенно сказал:
- Ничего. Бог не выдаст, свинья не съест. Будем живы - не помрем.
- Вот за ночь отдохнут, да как попрут завтра, – скептически сказал Костя, и немного погодя, добавил: – и что они лезут, что им надо. Жили бы себе по законам, на фиг им воевать приспичило.
- Они хотят по своим законам жить, по законам Шариата, по мусульманским законам, – сказал Виктор и добавил: – Знаете, что мне один преподаватель в университете сказал про них?
- Что? – переспросил Сергей.
- Он у нас дискретку преподавал, так вот он…
- Какую дискретку? – не понял Костя.
- Ну, дискретную математику, хороший преподаватель, добрый. Так вот, он когда ещё в аспирантуре в Москве учился, в одной комнате тоже с аспирантом жил, мусульманином. То ли он с Азербайджана был, то ли татарин, а может быть, с Ирана, откуда, я не помню. В общем, мусульманин чистокровный, молиться ходил в мечеть где-то в Москве. Подружились они. Сам-то преподаватель русский, вроде хорошо, без проблем жили. Вот он у этого мусульманина много чего узнал. Тот ему и Коран показывал, читать давал. Он даже с ним однажды в мечеть ходил на праздник какой-то. Так там барана во дворе резали. Мулла подошел, чего-то прочитал, повернули они барана мордой на восход или на закат, я уже не помню, и горло ему перерезали. Потом плов из него сварили и всех угощать стали им. У них так полагается.
- Ничего себе, в таком месте барана резать – удивленно воскликнул Георгий, и, перекрестившись, добавил: – Господи, спаси и помилуй.
- А что он ещё рассказывал про мусульман? – с интересом переспросил Виктора Сергей.
- Ну, тот аспирант ещё говорил, что мусульмане заполонят весь мир. Будет всемирный мусульманский халифат. У них даже в Коране так сказано, что они самые главные и все неверные должны им служить. Кормить их, поить, работать на них, а настоящий мусульманин должен уметь только торговать и воевать.
- Как это так? – почти одновременно переспросили Виктор, Георгий и Сергей.
- А вот так. Им Коран запрещает спорить с неверными. А если неверный не подчиняется, то ему надо перерезать горло или отрубить голову. Как они говорят, «секир башка». Они везде действуют одинаково. Попадают в какую-нибудь страну, где побольше продуктов, и начинают плодиться. Как только их становится больше половины населения, они вырезают остальных или изгоняют коренное население. Так было на Кипре, в Сербии, в Армении. Вон недавно слышали же, в Косово албанцы изгнали сербов и уничтожают их церкви, дома, убивают их. А ведь сербы – славяне, испокон веков там жили.
- Да, точно, – подтвердил Сергей, – албанцы убивают и изгоняют сербов, я это по телеку не раз видел.
- Вот видите, а албанцы – самые натуральные мусульмане и есть.
- Блин, не пойму, почему наши сербам не помогут. Ведь свои же братья-славяне, – с возмущением воскликнул Костя, – какого хрена и куда Москва смотрит.
- Москва с Западом ссорится не хочет, – заметил Сергей, - они ведь на Европу да на Америку смотрят, все с богатыми дело иметь хотят, а того не понимают, что Запад и Америка совсем мусульманские стали.
- Почему ты так думаешь? – переспросил Костя.
- Да потому. Как у нас в университете физик говорил, общую физику преподавал, Гринкруг Мирон Соломонович. Есть, говорит, слова, а есть дела. Кто чего говорит, так это одно, а вот что он делает, вот тут его истинное лицо. Так вот кого американцы бомбили недавно – сербов или албанцев? Кого эти кейфоры защищают? Бомбы – то и ракеты американские на Югославию падали, на сербов, а вот на Албанию, да на мусульман ни одна бомба не упала. Албанцы под прикрытием этих самых натовцев в Сербию вошли. А кто этих американцев, англичан, да немцев в Сербию звал? Вот то-то и оно, дела этой Европы сразу показали, кого они бьют, а кого защищать. Славян изгнали, мусульман запустили. Что тут не ясно?
- Конечно, - согласился Костя.
- А в Армении что было раньше, – продолжал Виктор, – знаете, сколько там мусульмане армян вырезали? Тысячи…
- Когда? – удивленно спросил Сергей.
- Тогда, – передразнил его Виктор, – историю знать надо, двоечник.
Костя и Георгий одобрительно рассмеялись при этом.
- Да иди ты… - обиделся Сергей, – можно подумать, что у тебя все «отлично» были.
- Ладно, не возникай, – миролюбиво сказал Виктор и продолжал, – это ещё до революции было. Массовая резня армян. Армяне ведь христиане.
- Как, разве они христиане, а не мусульмане? Они же там, на Востоке, – удивленно воскликнул Георгий.
- Конечно, христиане, – подтвердил Виктор – а вы что не знали?
- Да откуда мне это знать, – почти с возмущением ответил Георгий, – значит, братья наши, единоверцы.
- Вообще, Армения, – наш самый лучший союзник в этом регионе. С ними надо дружить и дружить. Они – наш христианский передовой форпост перед мусульманами. Я был однажды в Ереване, и в Эчмиадзине был.
- А что это Эчмиадзин? – переспросил Костя.
- Это их такая церковь главная, монастырь. Там резиденция их главного патриарха церковного, католикоса всех армян. Вот я в Ереване с одним монахом разговаривал возле церкви. Там прямо в центре Еревана она. Так вот он мне что говорит: «Вот я стою и смотрю на гору Арарат. Ведь испокон веков эта гора Армянской была, и Армении принадлежала. А теперь это территория Турции. Разве это справедливо?» Интересно там получилось. Я спрашиваю, а где гора Арарат. Он мне «Да вот, смотри, вот она». Я смотрю туда, ни фига не вижу. Даже как-то неудобно стало. А он мне говорит: «Ты куда смотришь? Ты не на горизонт, ты в небо гляди». И точно, тут-то я её и увидел. Я все по горизонту смотрел, ну, как у нас сопки на Дальнем востоке. А тут представляете, вроде как белое облако в небе конусом в синеве виднеется. Так вот, он меня потом в музей сводил, и фотографии этой резни показал там. Верите – горы трупов, жутко, сколько перерезали. И в Карабахе у них недавно тоже армян порезали азербайджанцы. Ведь Армения раньше от Каспия до Черного моря была. А сейчас её вон как мусульмане стеснили. Даже гора Арарат у мусульман.
- Вон и здесь тоже на нас наступают, – задумчиво заметил Георгий.
- А плодятся они по страшному, – продолжал Виктор, – за сорок лет Советской власти Узбекистан втрое увеличил свое население. От шести до восемнадцати миллионов человек. Так-то, братцы славяне. Так что с войны домой вернётесь, всем срочно жениться и вперёд, детей клепать. Чтоб по пять штук у каждого было…
- Сам ты штука шутова, - с упрёком перебил его Сергей, – это патроны на штуки считают, а детей как человек считать надо. Грамотей недоученный. И потом, Костя уже женатый, у него недавно дочка родилась.
- Ну, ему значит проще, всего четыре уже осталось, – улыбаясь, добавил Виктор.
- Кость, а ты вообще сколько хочешь детей? – спросил Костю Сергей.
- Трёх, – тут же с уверенностью ответил Костя, – мне отец так наказывал. Говорит, что один ребёнок - это ещё не семья. Два – вот это уже семья, а если хочешь, чтобы семья крепкая была, тогда имей трёх.
- Вообще-то, правильно он говорит, – задумчиво произнёс Сергей.
- А ты бы сколько хотел? - спросил его Костя.
- Не знаю, как-то не думал ещё об этом, – несколько смущённо ответил Сергей.
- Костя, трёх говоришь, а вдруг жена не захочет, - перебил их Виктор, - рожать-то ей!
- Он её ночью под одеялом быстро уговорит, – степенно сказал Георгий, – Господь перед женщиной такую задачу поставил, об этом и в Библии сказано.
Ребята посмеялись немного словам Георгия, и Сергей как-то задумчиво добавил.
- А всё же прав, Костя, твой батя. Случись чего сейчас с нами, от тебя дочка останется, а от нас …
Он не договорил, но все поняли, о чём подумал Сергей. Они уже в задумчивости помолчали, и Виктор уже серьёзно спросил:
- Кость, а как дочку назвали?
- Вика. Жена так захотела, – ответил, мягко улыбаясь, Костя. Воспоминания о семье и дочке сразу нахлынули на него, и он, вздохнув, добавил: - скорее бы всё кончилось, да вернуться к ним.
- Ничего, – с уверенностью сказал Георгий, - в Библии сказано, что антихристы побиты будут. Сатана расточится, и все будет хорошо. Надо только веры в Бога не терять и христианскому учению доверяться. Бог нас не забудет и с иноверцев взыщет.
- Да, взыщет, - разочарованно протянул Костя, и тут же, не торопясь, словно раздумывая, стал говорить, обращаясь к Георгию.
- Вот ты все – Библия, Библия. Да по-моему, фигня это все, для темных всяких. Там, в этой Библии, столько несуразиц всяких, да ерунды полнейшей.
- Почему, ты что, – тут же возразил Георгий, – там все правильно сказано!
- Да что там правильного! – возразил Костя – Я специально её просмотрел, почитал и вот даже с первой главы несуразица всякая. Вот смотри, написано, что Бог создал на седьмой день человека – мужчину и женщину, и сказал им – живите, плодитесь и населяйте Землю. Вот вам она во владение, а как люди плодятся, вы уже знаете. А тут в следующей главе написано, что Бог создал Адама и Еву. И запретил им кушать яблоко от дерева познания. Вот они там ходили голые, да друг на друга бестолку смотрели, и толку от того, что один – Адам, а другая – Ева. Никакого им толку не было. Ну, змей подсуетился, покушали они яблок – так Адам тут же и познал Еву. Переспал с ней, и пошло – этот родил того, тот этого, а этот ту, да вот эту. Так вот и где тогда логика? Только что создал мужчину и женщину, сказал: плодитесь, населяйте Землю. И тут же это стало считаться грехом, род продолжать. Адаму нельзя было познавать Еву, а как можно плодиться без греха этого самого? Что это за чушь такая!
- Это нам не постигнуть, – неуверенно возразил Георгий, – тут надо просто верить.
- Что же я буду верить в ерунду какую-то. Вот физика или математика, логика – здесь все четко и проверено опытом. Я в это верю. А верить, что один человек древний, не имея даже топора, да молотка с гвоздем ковчег построил, такой, что тысячу тонн принял на себя – разве это не ерунда какая-то. И вообще – там столько белиберды всякой. Библия – это описание жизни еврейского народа, Христос был евреем, и почему это для меня, русского, образцом быть должно, этого я никак не пойму.
- Ты что же, в Бога, в Христа не веришь? – переспросил Костю Сергей.
- Знаешь, в Христа не верю. Ну распяли его там на кресте тысячу лет назад, ну и что? Какие такие грехи он там за нас принял? Да нас в то время и духу не было. А что, вот эти наши ребята, что чеченцами убитые сейчас лежат, они что, не смерть приняли? Пьяные, что ли, лежат. Так они в бою погибли, за Родину жизни свои молодые отдали. Чем они этого самого Христа, которого ни ты, ни я, никто не видел, хуже? Что он сын божий? А мы тогда все чьи сыны, не божьи? Как так по вере получается, по церковным понятиям, Христос сын божий, а мы не его сыны? В той же библии сказано, что мы все сыны его, так по мне, лучше вот этих ребят чтить, святыми объявить мучениками, чем кого-то больше тысячи лет назад помершего.
- Ну, ты даешь, - с уважением и одобрением сказал Виктор.
- Так по твоей логике и мы святыми окажемся. А вот все-таки Бог-то есть, или нет, по-твоему?
- Есть, – с уверенностью подтвердил Костя, – я в Бога верю.
- Как же так? – с удивлением возразил Сергей.
- Разум подсказывает, что кто-то там, в потустороннем мире, главный есть. Вот смотрите, – с увлечением продолжил Костя, – наша планета Земля вращается вокруг оси своей. Вокруг неё Луна вращается. Все вместе вокруг Солнца вращаются, и планеты ещё всякие: Марс, Венера, Юпитер, Сатурн и еще. У каждой – своя траектория, свой период, своя периодичность. Все – математически точно. Это что, все случайно? Н-е-е-е-т, такое случайно быть не может. Может обезьяна за печатной машинкой «Евгения Онегина» случайно без ошибок напечатать?
- Конечно, нет, – подтвердил Сергей.
- Вот так и здесь, не может быть это все создано случайно. Это все разум создал. Причем огромный и могучий. Такой разум, что нам и представить невозможно. Он, этот самый разум, и есть то, что все называют Богом. Я так думаю. А ты, Гоша, как себе этого самого бога представляешь?
- Я? Не знаю… - немного в растерянности ответил Георгий, - ну, бог, и бог. А какой он… Седой, большой и добрый.
- Ага, добрый, – перебил его Костя, – вон его доброта по окопчикам разбросана. Кто с пробитой головой, а кто в шею на вылет. Человек тридцать за сегодня погибло. А завтра…
- Пацаны, будет вам, – с упреком прервал их Виктор. – Вот затеяли дискуссию, есть Бог или нет. Самое к тому время. Вы ещё сходите вон к чеченцам, поспорьте, кто важнее или главнее: Аллах ихний или Христос ваш. Давай лучше поспим немного, а то завтра денек горячий будет, подремать не предвидится.
- Точно, правильно Витек говорит, – поддержал Виктора Сергей, – разбежались по нарам, и бай-бай. Утро вечера мудренее.
- Пошли, – согласился Костя и, они с Георгием, поднявшись, отошли в темноту.
Глава 43
Как и предполагал Виктор с ребятами, бой на следующий день возобновился с утра с новой силой. Подкрепления никакого к ним так и не подошло. Артиллерия уже не помогала, потому что капитан Романов был убит чеченскими снайперами с самого начала боя, и вертолеты больше не прилетали В живых в роте осталось меньше половины бойцов, и многим стало ясно, что им не устоять. Не устоять, потому что патронов становилось всё меньше, пополнения никакого не было и не предвиделось, а цепи наступающих боевиков не редели. Что могла сделать горстка бойцов в 30 – 40 человек против сотен хорошо вооруженных головорезов? Понимая, что им не удержаться и, скорее всего, они здесь все погибнут, бойцы сражались с отчаяньем обреченных. Первую утреннюю атаку отбить удалось, но всем стало понятно, что следующая атака будет уже последней.
И действительно, после довольно короткой передышки на позиции остатков роты вновь двинулись густые цепи моджахедов. При этом произошло самое худшее, что могли предполагать обороняющиеся. Они попали под огонь чеченских снайперов. От этого огня не спасали окопчики и бронежилеты. После первых же выстрелов снайперов замолчали пулеметы. Не успев вскрикнуть, осел на дно своего окопчика радист, откинув безжизненно пробитую пулей голову с залитыми кровью наушниками. Оставшиеся бойцы стали отбиваться от наседающих чеченцев ручными гранатами. Но боевики тоже, подойдя ближе, стали забрасывать бойцов гранатами из подствольных гранатометов, и ответный огонь бойцов становился все реже и реже.
Как не экономил патроны Виталий, но они подходили к концу. Бой шел уже вторые сутки. Время шло, а помощи не было. Вертолеты не появлялись, авиации небыло, хотя небо было чистым. Не было никакого намека на подход наших частей, хотя находились они в каких-то 15 километрах от места боя. Полковая артиллерия не могла помочь, потому что некому было управлять огнем, хотя он знал, что в полк прибывают дополнительно более мощные самоходные орудия. Но кто будет управлять их огнём? Нужен корректировщик, который видел бы место боя и, соответственно, направлял полёт снарядов. Но для этого нужна связь с батареей либо по проводам, либо по радио. Кроме того, корректировщик должен быть на самом высоком месте, что видеть всю панораму боя, иначе снаряды могут ударить по своим. А здесь самое высокое место - высота, на которой был Виталий. Значит, либо этот вариант отпадает, либо он сам должен скорректировать огонь батареи. Но связи у него не было, следовательно, этот вариант отпадал. Связь с полком была у командира батальона, но Виталий даже не знал сейчас, жив он или нет. Он прекратил стрелять и огляделся, чтобы оценить обстановку. Огонь его взвода сильно поредел. Слышалась лишь стрельба нескольких автоматов засевших в вырытых окопах его бойцов. Там, где оставался командир с горсткой бойцов, от которых они были теперь отрезаны боевиками, слышна была стрельба нескольких автоматов и редкие взрывы гранат. Видимо, там кто-то ещё оставался и упорно огрызался, отвечая огнём. Ниже по склону стрельба уже была не слышна - видимо, там всё было уже кончено. Ещё ниже по склону поднимались густые цепи боевиков. Как прикинул Виталий, их было около 300-400 человек - почти батальон. Огонь они не вели и шли, не таясь и не залегая. Справа из рощи по нему били автоматы и пулемёт. Там было тоже около полсотни человек. Но ещё дальше, позади его, на краю поляны виднелись две большие группы боевиков, которые приближались к месту боя. Их было значительно больше, и как примерно определил Виталий, человек 500- 600. Он понял, что им не устоять. Их участь предрешена. Пулеметы боевиков прижмут оставшихся в живых автоматчиков, а снайперы довершат дело, и через 20 - 30 минут все будет кончено. Их всех перебьют, а если кто и останется раненый, добьют выстрелами в упор или отрежут голову. Он понял, что надо спасать оставшихся в живых. Слева был не высокий обрыв, а под ним лес. Если прыгать с обрыва, их не достанут боевики. Они побоятся прыгать в обрыв, а для его оставшихся бойцов это хоть какой-то, но шанс. Если их отход прикрыть огнем, то может быть, они добегут до обрыва и успеют спрыгнуть. Внизу обрыва скал нет. Там лес, трава, кустарник, может, не разобьются. А он прикроет их. Сам он вряд ли спасётся.
Приняв, такое решение, Виталий ни секунды не сомневался в его правильности. Положение было безвыходным, и надо было спасать оставшихся. Это был его долг. Долг офицера, долг командира, наконец, старшего по возрасту и бывалого человека. О том, что сам скорее всего погибнет прикрывая отход его бойцов, он не думал. Его собственная жизнь при этом отходила на второй план. Верность дружбе, присяге, чести офицера, девизу «сам погибай - товарища выручай» были впитаны им столь глубоко и так часто проверены на практике, в боях, что у него даже не возникало в мыслях никаких вариантов своего собственного спасения. Он приподнял автомат и, чуть прицелясь, выпустил оставшиеся в магазине патроны по стрелявшим справа боевикам двумя короткими очередями. Затем быстро вставил новый полный рожок в автомат, придвинул поближе ещё два рожка под руку и, не стреляя, закричал, стараясь перекричать шум стрельбы:
- Слушай мою команду: всем оставшимся приготовиться отходить к обрыву и прыгать. Я прикрою. Отход после взрыва моих гранат. Сейчас патронов не жалеть.
Стрельба автоматов его бойцов на какое-то мгновенье чуть приутихла, и в это мгновение успел ворваться голос ефрейтора Дегтяренко:
- Командир, а ты? Отходи сам. Я прикрою.
Виталий свирепо рявкнул в ответ, стараясь не допускать никаких возражений:
- Не обсуждать приказ!! Огонь!
Он не мог, не имел права допустить, чтобы его жизнь была оплачена жизнью его подчиненных. Видимо, в тоне его голоса все это прозвучало очень ярко, и, в подтверждение этого, он услышал, как, подчиняясь ему, дружно ударили четыре автомата его бойцов. Виталий положил свой автомат, взял в руки гранату-лимонку и, придерживая чеку, вырвал кольцо. Он помедлил немного и, когда по его расчетам должны были кончаться патроны в рожках автоматов его бойцов, с силой швырнул гранату в сторону боевиков. Тут же он взял вторую и бросил следом за первой. После взрывов он тотчас приподнял свой автомат и прицельно, коротко и зло стал бить по боевикам, с удовлетворением заметив краем глаза, что четыре фигуры метнулись к обрыву.
Опустошив магазин, Виталий быстро заменил его на новый и перед тем, как снова начать
стрелять, он повернулся влево и посмотрел в сторону обрыва. Увиденная им картина привела его в замешательство. Там, у самого края обрыва, за неизвестно откуда взявшимися двумя валунами лежал его боец и, как он сразу определил, Дегтяренко. В его голове, как в электронной машине, быстрее самого быстрого электрона заметались мысли, просчитывая все возможные варианты: «Ранен? Убит? Боится прыгать в обрыв? Надо спасать». Но не успел он принять какое-то решение, как все разъяснил крик Дегтяренко:
- Командир! Я прикрою, скорее сюда! Скорее! Я ранен.
Последние слова Дегтяренко круто изменили ход мыслей Виталия и мгновенно пришло решение. Он сунул за пояс оставшийся рожок автомата, вскинул автомат и дал несколько длинных очередей в боевиков, туда, откуда бил чеченский пулемет. Услышав очереди автомата Дегтяренко, он накинул ремень автомата на шею и, пригнувшись, метнулся к обрыву. Броском преодолев это небольшое расстояние и уже подбегая к Дегтяренко, он закричал:
- За мной, прыгай!
Но в мыслях мгновенно пронеслось – “ Он же ранен, не сможет прыгнуть”. Подбежав к полулежащему Дегтяренко он схватил его за левую руку. В нем вдруг появилась такая нечеловеческая сила, что он с легкостью, чуть подтащив бойца, с силой сбросил его с обрыва и, почти не думая, прыгнул сам, немного отступив в сторону, чтобы не упасть сверху на Дегтяренко.
Оставшийся в живых командир батальона, дважды простреленный с перебитыми ногами нагнулся в окопчике, подтянул ближе к себе рацию, положил пистолет рядом и взял микрофон в одну руку. Другой рукой он снял залитые кровью наушники с убитого снайпером в голову радиста, прижал один из них к уху, включил рацию и стал вызывать на связь полк.
- «Сосна», «Сосна» я «Ока», ответьте, прием.
Почти сразу же он услышал ответ радиста узла связи полка.
- «Ока», «Ока», я «Сосна», я «Сосна», слышу хорошо. Прием.
- Сообщите, подошла «Онега»? Прием.
- «Ока», «Ока», «Онега» подходит. Через полчаса будет готова к работе. Прием.
Подполковник немного помолчал, обдумывая ситуацию. Последняя горстка бойцов его роты, сдерживавшая продвижение боевиков короткими, экономными и злыми очередями, была уничтожена чеченцами, и подполковник понял, что он тоже через несколько минут погибнет. Погибнет, потому что после всего происшедшего он не сможет сдаться в плен боевикам. Он даже не допускал такой мысли. Ему, последнему оставшемуся командиру этой погибающей роты, бойцы которой лежали сейчас все мёртвыми вокруг его, поднять руки, и молить о пощаде у тех, кто их убил? На виду у них? То, что они сейчас лежали мёртвыми и в действительности видеть его не могли, Евстюхиным не признавалось. Они по-прежнему ещё жили в его памяти живыми, и он также продолжал думать о них, как о живых. И даже этот, лежащий сейчас рядом с ним его убитый радист в его реальном сознании продолжал быть живым, и Евстюхин чувствовал его присутствие, как живого. Но оказать теперь какое-то реальное сопротивление боевикам он сейчас тоже не сможет. Это он тоже понимал хорошо. В обойме его пистолета оставалось лишь пять патронов. Гранат больше не было. Ему оставалось сейчас только ждать, когда боевики подойдут поближе, и в упор, наверняка выпустить в них последние четыре пули и пятую, последнюю, направить в своё сердце. Другого выхода у него сейчас больше нет. Самоходные орудия, огонь которых мог бы дотянуться до этой высоты, будут готовы открыть огонь только через пятнадцать минут. Но ему эти пятнадцать минут уже не продержаться, и подполковник принял решение. Посмотрев в сторону боевиков, Евстюхин перевел взгляд на горизонт, куда уходил зеленый ковер леса. Не торопясь, он стал диктовать в микрофон открытым текстом, не употребляя своих позывных, разглядывая почему-то высокое дерево, стоящее у края обрыва.
- «Сосна», Я – Евстюхин, рота вся погибла. В живых никого нет. Вызываю огонь на себя. Высота занята боевиками. Прощайте мужики. Батареям – огонь, по высоте 776.
Полк ответил опять сразу, и в наушниках зазвучал взволнованный голос радиста.
- Всё понял, всё понял. Огонь по высоте 776. Капитан - свой не тронет, слышишь? Свой не тронет. Продержись ещё немного, хоть чуть-чуть, капитан, полчаса продержись! Самоходки на подходе.
Больше сказать что-нибудь в ответ Романов не успел. Прицельная пулеметная очередь ударила по брустверу окопчика. Огонь был столь густой, что он не мог даже приподняться, чтобы выглянуть и выстрелить из пистолета - по нему били сразу несколько стволов. Он взял в руку пистолет и приготовился стрелять по любому, кто бы появился над его окопчиком, но стрелять ему уже больше не пришлось. Граната боевиков упала почти на него, он успел только заметить её падение и синее, с небольшими облаками небо над ним. Желтая вспышка взрыва и нечеловеческой силы удар прервал его сознание и погасил его навеки.
Глава 44
Отстреливаясь от наседавших на них чеченцев, Георгий не успел заметить, как замолчал пулемет, прикрывавший его с фланга. Граната, выпущенная из подствольного гранатомета, взорвалась возле пулеметчика. Осколки гранаты убили его, и взрыв отбросил пулемет. Вторая граната, тоже выпущенная этим же чеченцем, взорвалась уже перед Георгием. её осколки пощадили его, но выбили из рук автомат и землей засорили глаза Георгия. Присев в окопчике, он старался раскрыть их и прочистить, но это ему долго не удавалось. И лишь спустя несколько минут ему удалось с трудом раскрыть слезящиеся глаза. Осторожно приподнявшись, он взглянул наверх, собираясь осмотреться и найти свой автомат. Но, то что он увидел, до тошноты сдавило грудь, сердце его замерло и забилось испуганными толчками. Над его окопчиком стояли три чеченца и, зло улыбаясь, смотрели на него. Они даже не наставляли на него свои автоматы, видя и понимая всю беспомощность Георгия, который застыл и сквозь слезящиеся глаза смотрел на них снизу.
- Салам аллейкум, – издевательски улыбаясь, сказал один из них.
- Эта собака не знает, что это такое, – по чеченски сказал довольно старый чеченец, и, нахмурившись, уже по-русски зло процедил – а ну, вылазь отсюда.
Георгий медленно распрямился в окопчике. Автомат его лежал совсем близко и в нише окопчика ещё оставались две гранаты – круглые рубчатые «Ф-1». Но Георгий видел, что стоило ему сделать хоть одно даже резкое движение, как автоматы стоящих чеченцев тут же изрешетят его.
Поняв безвыходность своего положения, Георгий перекрестился, и цепляясь руками за землю, стал вылезать из окопчика. Но, только он наполовину вылез из него, как сильный удар ботинком в лицо отбросил его назад. Боль от удара вспыхнула яркой молнией, и из носа потихоньку потекла кровь. Левая сторона лица стала опухать и заныла. Ударивший его ногой чеченец зло усмехнулся и сказал:
- Долго вылезаешь, быстрее надо.
Георгий настороженно и неприязненно посмотрел снизу на говорившего и вновь, уже быстрее, стал вылезать из окопчика. Один из стоящих, нагнувшись, подобрал автомат Георгия, повесил его себе на плечо и пошел куда-то в сторону. Стрельба уже утихла. Лишь на краю их обороны коротко и зло отстреливались три-четыре автомата, но через несколько минут они тоже замолчали. Георгий уже почти вылез из окопчика, как снова удар ботинка в бок под ребра опрокинул его на землю, а второй удар вновь пришелся по лицу. Пинал его всё тот же чеченец. Второй, помоложе, быстро спрыгнул в его окопчик, переложил оставшиеся гранаты себе в карман, подобрал целый магазин автомата и быстро вылез из окопчика. Затем он подошел к лежащему Георгию, легко пнул его ногой и сказал:
- Вставай, быстро.
Когда Георгий поднялся с земли, и, шатаясь от боли, выпрямился, этот чеченец быстро обыскал его, снял с руки часы и положил тоже себе в карман. Затем легко подтолкнул дулом автомата и коротко сказал:
- Иди.
Второй, стоящий рядом старший чеченец спросил молодого на чеченском языке.
- Мурат, куда ты его хочешь вести и зачем? Он нам не нужен. За солдата выкупа не дают. Я пристрелю его сейчас, и пусть он валяется в своей норе навсегда.
- Не надо. Что толку пристрелить его тут. Давай лучше покажем его Ахмеду или самому Идрису. Может, он им будет нужен зачем-нибудь, и они отблагодарят нас за него.
- Ты хорошо придумал. На все воля Аллаха. Веди его.
Он сдвинул автомат на бок и пошел рядом с молодым чеченцем, автомат которого висел на груди и был готов к стрельбе. Они прошли по вершине высотки и немного спустились по склону. Пока Георгий шел по вершине через позиции своей роты, он видел лежащих убитыми своих товарищей. Немного в отдалении лежали убитые чеченцы, которые наступали на позиции их роты. И те, и другие лежали в разных позах, так как их застигла смерть от пули или осколка гранаты. В живых из его бойцов уже никто не остался, и вокруг живыми были только одни чеченцы.
Вид убитых бойцов его роты почему-то погасил страх у Георгия и он приготовился к самому худшему. Однако он понял, что чеченцы сейчас не хотят его убивать, и он решил про себя, будь что будет. Перекрестившись на ходу, он стал про себя читать молитву. Георгий знал много молитв и искренне верил в Бога. Его родители были глубоко набожными людьми и с самого раннего детства приучили к вере и Георгия. Нательный небольшой крестик, который Георгий получил, когда его крестили, и сейчас висел у него на шее под гимнастеркой.
Идти им пришлось совсем не далеко. Почти тут же они увидели группу чеченцев, одетых в черную и зелёную камуфляжную форму. Среди них стояли двое чеченцев в белом. Один был с белой чалмой на голове. Видимо, он был какой-то важной персоной, поскольку стоящие вокруг него чеченцы обращались к нему почтительно и с подобострастием. Георгия подвели поближе к нему. Конвоировавший его молодой чеченец быстро и с подобострастием стал что-то говорить тому в белом. Георгий понял из их разговора, что зовут того в белом Идрис. Когда его конвоир закончил говорить, все тут же посмотрели на Георгия. Тот в белом, Идрис, молча и высокомерно стал тоже смотреть на него. Из под седых и лохматых бровей его на Георгия смотрели черные и злобные глаза. Немного подождав, Идрис на чистом русском языке медленно заговорил, обращаясь к Георгию.
- Ну, что ты скажешь?
Георгий молча выдержал взгляд Идриса. Ныло разбитое лицо и он левой рукой утер подтеки крови на подбородке. Подождав, Идрис вновь вкрадчиво спросил его:
- Что же ты молчишь? Говори, зачем ты пришел сюда и убивал наших воинов.
Георгий понял, что хочет этот в белом. Он хочет показать, что Георгий, русский пришел в Чечню и убивает здесь чеченцев. Значит, он по этим понятиям преступник и его надо казнить. В его душе тут же возник протест против такого понимания его действий, и он ответил:
- Я – солдат, подчиняюсь приказам и закону. Я здесь по приказу моего командира и мы воюем за восстановление конституционного порядка. И я не боюсь вас. Я никого не боюсь. Я боюсь только Бога.
Сказав так, Георгий левой рукой медленно потянул за висящий у него на шее шнурок и вытащил маленький крестик, привязанный к шнурку. Сжав в кулак его, он правой рукой перекрестился и затем легко поцеловал крестик.
- Ты веришь в Бога? – немного удивленно переспросил его Идрис.
- Да, верю. Я – христианин и крещен с детства, – ответил Георгий.
- Еак тебя звать?
- Родионов. Рядовой Родионов.
- Это хорошо, что ты веруешь. – медленно и со значением сказал Идрис – но ученье, которому ты веришь, ложное и неверное. Это не правильное ученье. Аллах на небе, только он правит миром, и всё подчиняется ему. Если бы ты верил в Ислам, чтил в Аллаха, то ты бы не стоял сейчас здесь пленным и униженным. Понимаешь ли ты это?
Георгий молча стоял и смотрел на Идриса. Он не стал отвечать ему, хотя внутренне был совсем не согласен с ним. Идрис же воспринял его молчание как согласие, и он захотел попытаться обратить Георгия в свою веру. Идрис прекрасно понимал, что один небрежный кивок его головы и этого стоящего перед ним солдата, а в сущности, ещё мальчишку, тут же расстреляют или отрежут ему голову. Но это сейчас не привлекало его, поскольку такое было уже не однажды. А вот обратить врага в свою веру, сделать так, чтобы он стал воевать с ними, признал его власть – это было для Идриса гораздо интереснее, потому что если он сумеет так сделать, то его ещё больше будут уважать стоящие вокруг. Возможность же такая у него сейчас была. Была, потому что союзником Идриса сейчас был страх смерти, беспощадность выбора у этого солдата – либо его казнят, либо он пойдет с ними вместе уже как мусульманин. Ставка здесь была самой высокой в этом мире. Ставкой здесь была жизнь и Идрис настойчиво продолжил:
- Аллах велик, всемогущ и добр. И только вера в него спасет тебя. Твой Бог тебе не поможет. Сорви, выброси свой крестик, и ты останешься жив. Миллионы мусульман верят в Аллаха, соблюдают Коран. Ислам, вот правильная вера, и если ты её примешь, то тебе простят всё, что ты делал здесь. Ты познаешь высшую мудрость, которую содержит Коран – наша священная книга. Выбирай – или ты примешь ислам, и тогда станешь мусульманином, или ты погибнешь, тебя казнят как неверного.
Идрис замолчал, ожидая ответа, и все смотрели на Георгия. То, что это были не пустые слова этого главного здесь чеченца, Георгий хорошо понимал. Отказ его от предложенного варианта был сейчас равносилен его смертному приговору. Но стать предателем, изменить присяге, своей вере – это было для него хуже смерти. Георгий понимал, что если он согласится, то потом его заставят воевать вместе с ними. И тогда ему придется стрелять уже в своих, русских солдат. Стрелять в таких же, как он, мальчишек, призванных в армию, а с этим Георгий никак не мог согласиться.
Его молчание Идрис расценил, как колебания, и вновь стал продолжать убеждать Георгия, указав на соблазны жизни мусульманина.
- Прими Ислам. Лучше прими ислам и стань мусульманином. Ты станешь правоверным, и все неверные будут служить тебе. Тебя будет оберегать Аллах и весь многомиллионный арабский мир. А арабский мир – это богатый мир. Ты будешь иметь две, три жены. Столько жен, сколько захочешь, и все они будут твоими законными женами. Ты будешь их повелитель. И везде, где бы ты ни был, хоть в Америке, хоть в Европе, в любой стране есть мусульмане, и влияние их растет все больше и больше. Пройдет ещё немного лет, и мусульмане будут править миром. Решайся же. Сорви этот мерзкий крестик, плюнь на него и затопчи. Тогда мы вернем тебе автомат, и ты пойдешь с нами. В ближайшей мечети мулла познакомит тебя с Кораном, и потом ты примешь нашу веру, ислам.
Идрис молча ждал ответа Георгия. Он понимал, что этому мальчишке-солдату трудно сразу отказаться и, помолчав, он стал снова убеждать Георгия.
- Ты молод, у тебя ещё вся жизнь впереди. Стань мусульманином и ты побываешь в Турции, Иране, Арабских Эмиратах, Египте. Мы дадим тебе деньги. И не те ваши вонючие рубли, которые ничего не стоят и их нигде не принимают. Ты получишь доллары. Американские доллары, а с ними тебе будут рады в любой стране. У нас ты будешь получать по две-три тысячи долларов. И первые три тысячи ты получишь здесь прямо сейчас, если согласишься.
Идрис легко кивнул стоящему рядом чеченцу. Тот понимающе подобострастно склонил голову и тут же послушно достал из сумки, висящей у него на плече пачку новеньких долларов и показал их Георгию.
- Ну, что ты молчишь? Решайся же. Бери доллары и идем с нами.
Повернувшись опять к стоящим рядом чеченцам, Идрис, усмехнувшись, добавил:
- Верните ему автомат.
Тотчас же один из тех двух чеченцев, которые его привели сюда, тот самый, который пинал Георгия, повернувшись, что-то закричал на чеченском языке. Почти сразу к ним торопливо подбежал тот третий чеченец, что забирал автомат Георгия. Ему снова что-то сказали на чеченском языке. Тот молча снял с плеча автомат Георгия, отстегнул от него магазин с патронами, передернув затвор, разрядил его и, подойдя к Георгию, кинул ему автомат. Машинально Георгий поймал его. Привычно взяв его в руки, он подержал его. Вороненая сталь автомата немного приободрила Георгия. Он пожалел сейчас, что автомат не заряжен. Если бы у него был этот автомат, его верный «Калашников», с полным рожком, он бы, не задумываясь, сейчас положил всех стоящих здесь, а там - будь что будет. Но автомат был разряжен, и он мог сейчас им лишь ударить кого-нибудь, взяв за дуло. Георгий понимал, что стоит ему сейчас сделать резкое движение, как охрана Идриса тут же расстреляет его. Он хотел по привычке одеть на плечо ремень автомата, но вдруг сознание его обожгла мысль: «Это значит, я буду тогда с оружием в руках в толпе этих чеченцев, врагов. Значит, я уже не буду пленным. Ведь пленным не дают оружия». И тут же другая мысль молнией сверкнула в его сознании: «А вдруг меня сейчас снимают на видеокамеру или сфотографируют так с автоматом среди чеченцев. Тогда все подумают, что я предатель, изменник». Он тут же нагнулся и молча быстро положил автомат на землю, подальше от себя. Выпрямившись и глядя прямо в глаза Идрису, Георгий громко, словно решившись окончательно, сказал:
- Нет, я не возьму автомат. Я – пленник и не могу быть с оружием. Мне не нужно ни две, ни три жены. Я люблю свою девушку, мне не надо других. Она верна мне и я ей тоже буду до конца верен. Мне не нужны ваши доллары. Ваши доллары – это деньги дьявола, сатаны. Вам их платят за убийства, за беззаконие, за разбой. Они не принесут вам счастья. Они принесут вам беду. Деньги дьявола – это страшные деньги, это черные деньги. Вы – бандиты, и эти деньги – бандитские. Господь покарает вас за все это, и вы будете наказаны.
Георгий замолчал, внутренне напрягшись, и ожидая, что после его слов чеченцы накинутся на него и станут бить. Действительно, он увидел, как взгляды стоящих рядом моджахедов вспыхнули яростью и злобой. Стоявший рядом с ним пинавший его пожилой чеченец с ненавистью глядел на Георгия, поднял и направил на него ствол своего автомата. Чеченцы готовы сейчас растерзать его, и лишь только присутствие Идриса сдерживало их. Идрис же спокойно стоял и укоризненно смотрел на Георгия. Помолчав немного, дав тем самым покипеть ярости стоявших рядом чеченцев, он неторопливо сказал:
- Мы – воины Аллаха, а не бандиты. Это ты пришел сюда с оружием и воюешь на нашей земле. Мы воюем с неверными и хотим, чтобы здесь, в Чечне, были законы шариата, чтобы все жили по Корану. Ислам – высшая религия, Аллах правит миром и Магомет пророк его. Мы не боимся твоего Бога. Как видишь, твой бог не помог тебе. Не мы у тебя пленники, а ты в плену у нас.
Идрис замолчал, давая возможность Георгию обдумать его слова. Стоящие рядом чеченцы с уважением и подобострастием посмотрели на Идриса, словно на мудрейшего из них. Но Георгий уже не хотел молчать. Он принял для себя решение и тут же довольно резко возразил:
- Значит, я ещё грешен перед Всевышним, и он хочет меня испытать. Но разве ваш Аллах помог вот этим вашим, которые сейчас лежат вокруг убитыми? Вам удалось сейчас уничтожить нашу роту, но это ещё не значит, что вы спаслись. Вы себя обнаружили. Сюда сейчас двигаются войска, блокируют пути ваши, подтягивают артиллерию. Вашу банду разгромят и уничтожат. Лучше сложите оружие, и добровольно сдайтесь властям. Тогда вы все останетесь живы. Иначе большая часть вас погибнет. Вы не ведаете, что творите!
- Ты хочешь, чтобы мы тебе сдались? Ты хочешь взять нас всех в плен?
Идрис беззвучно рассмеялся, укоризненно покачал головой, глядя на Георгия, и вдруг его глаза блеснули звериной ненавистью. Улыбку словно ветром сдуло с его лица и он зловеще произнес:
- Я вижу, ты ничего не понял. Я вижу, что ты ничего не хочешь понимать. Неверная собака. Что ж, тебя придется научить…
Медленно повернув голову к стоящим чеченцам, Идрис резко кивнул им головой, молча показав на Георгия. Они поняли этот жест и Георгий тоже понял. Он левой рукой сжал крестик, а правой лишь успел перекреститься.
Его били молча, зло и ожесточенно. Прикладами автоматов, кулаками. Пинали ногами. Затем избитого, полуживого подняли за руки и поставили перед Идрисом, держа, чтобы он не упал. Так же зло посмотрев на него, Идрис спросил:
- Ну что, не одумался? Будешь верить в Аллаха или в Христа?
Георгий был избит до такой степени, что сознание едва теплилось в нем. Любое движение его избитого тела отдавалось в нем адской болью. Но смысл слов Идриса дошел до его сознания. Мучительно больно ему было шевелиться. Собрав остаток сил, он медленно поднял голову, с сожалением посмотрел на Идриса. С сожалением, потому что он даже сейчас помнил Библию. Помнил, что учил Христос в Нагорной проповеди - «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». Он хотел сказать громко, так, чтобы все услышали. На самом же деле он едва слышно, но ясно и четко сказал:
- Христианином был, христианином и остаюсь. Спаси Господи души ваши грешные. Аминь.
Перекреститься у него уже не было сил. Идрис вновь кивнул головой чеченцам, и те с силой и злобно швырнули Георгия на землю. Он упал на спину и не почувствовал боли от падения. Его больше не били, и Георгий, оказавшись лежащим на спине, в изнеможении расслабился, пытаясь прийти в себя от побоев. Он не видел, как Идрис вновь, посмотрев с ненавистью на него, кивнул стоящему рядом охранявшему его чеченцу, и что-то сказал ему по-чеченски. Тот, сделав несколько шагов, подошел ближе к лежащему Георгию и вскинул автомат. Закричав «Аллах Акбар», он расстрелял весь магазин в лежащего Георгия.
Несмотря на то, что Георгий в бессилии лежал на земле, когда в него ударили первые пули чеченца, его тело инстинктивно дернулось. Руки его взметнулись вверх, желая защитить тело от этих неожиданных смертельных пуль, но тут же в бессилии и безразличии снова упали на землю.
Стоящие вокруг него чеченцы в молчании немного постояли, смотря уже на бездыханное тело неизвестного им молодого солдата федеральных сил, мальчишки, мужественно предпочтившего смерть измене, верность своей русской христианской вере. В сознании каждого из них появилось понимание, что убили они сейчас не просто противника, а мужественного и стойкого человека, верного своей клятве и совести, настоящего солдата. Они совершили нечто не просто плохое - противное человеческой природе, преступное, за что наказывается Законом, Богом и людьми.
Один из тех, кто держал Георгия, вдруг нагнулся, поднял с земли крестик с обрывками шнурка, глядя на него чуть подержал его и, подойдя к бездыханному Георгию, молча бросил крестик на его грудь.
Глава 45
В этом бою Сергей успел выпустить только три магазина. Его короткие очереди срезали одного чеченца, нескольких прижали к земле, не давая им наступать. Четвертый рожок он лишь успел вставить в автомат и прицелиться. Дальше он не помнил ничего – только яркая вспышка удара в голову и сплошная темнота, наступившая потом.
Очнулся он как-то странно. Его сознание блуждало где–то в потемках и, наткнувшись на что–то светлеющее, зацепилось за него. Сквозь глухой мрак темени стало проступать что-то светлое. Как в проявляемой фотографии постепенно сквозь раствор проявителя начинают просматриваться сначала неясные, расплывчатые контуры фотоснимка, затем все четче, яснее, контрастнее проявляется изображение, так и сознание Сергея постепенно возвращалось к нему. Неясные светлеющие и расплывчатые формы постепенно преображались в контуры деревьев, гор, людей.
- Где я нахожусь? Что со мной? Что это такое? Почему темно? Где я был?
Он силился понять, где он и что с ним, но его сознание, словно вырвавшаяся из клетки в комнату птица, билась в бессилии об окно и никак не хотела возвращаться в клетку назад. Медленно, по крупице, его сознание восстанавливало всю цепочку событий, постепенно воскрешая образы окружающей реальности и, не торопясь, осмысливало их.
“Дерево. Это же дерево. Откуда оно здесь и зачем? Я что, в лесу, в парке? Нет, не похоже. Почему-то видно далеко. Наверное, я где-то наверху. Где? Это же склон. Склон горы. Я на склоне горы. Как я здесь оказался? Что я тут делаю? Какие-то бородатые вооруженные люди. Почему одни лежат, другие ходят? Странно это все. А что мне мешает смотреть, что у меня перед лицом? Автомат? Да откуда и зачем здесь автомат? Значит, я лежу на склоне горы, возле автомата и здесь какие-то вооруженные бородатые люди. Стой, а где я вообще должен быть? Я же служу сейчас. Служу в армии. Значит, это армия. Вооруженные люди – это офицеры. Но почему они с бородами и в какой-то странной форме”.
В его сознании всё больше и больше накапливалась информация о том, что вокруг него. И его мысли всё убыстряли и убыстряли свой бег, возвращая его к реальности.
“Да это же чеченцы. А лежат - это трупы, это убитые. Это же мой автомат. А почему я лежу? Я что - в плену? Но пленным автомат не дают. Почему столько убитых? Кто они? Постойте, ведь это же Костя. Почему он такой белый? Да он же мёртвый. Он убит. Кто и за что его убил? Рядом с ним был Витя, где он? Да вот же он, вот ствол его пулемёта. Витька тоже не двигается. Убит, что ли? Да здесь же был бой. Я был в бою. Нас же зажали чеченцы”.
Вдруг всё, что накопилось в увиденном им, дало в его сознании неожиданное и яркое понимание реальности. Как в ядерной физике накопленная критическая масса даёт резкое качественное изменение, так и он вдруг как-то сразу вспомнил всё: где он находится, почему и зачем. Всё, вплоть до мелочей, вспомнилось ему. Он понял, что он ранен, но не убит. Рота, скорее всего, погибла вся. Его или не заметили, или пока до него не добрались. Но если доберутся, не пощадят. Обязательно добьют. В плен тяжело раненых не берут. Значит, ему остаётся одно – ждать и уповать на свою звезду, притворившись мёртвым. Тогда у него ещё есть шанс остаться в живых. Холодным и теперь уже ясным рассудком он оценил вероятность этого шанса и понял, что вероятность его была ничтожна. Но всё же шанс был. Кроме того, в его душе возник и всё больше креп протест против такого. Он молод, ему нет ещё и 20 лет. В этом возрасте человек не должен умирать. Это неестественно. Это неправильно. Это несправедливо. Человек должен умирать в старости, больным, а не в расцвете молодости. И убивать молодых не должен никто. Бог запрещает это. Значит, он останется живой, каким бы ни был этот ничтожный шанс. Но этот шанс его жизни, и он спасёт его. Надо не шевелиться и прикрыть глаза, чтобы его посчитали убитым. Он чуть прикрыл глаза и стал внимательно, сквозь щелки ресниц осматривать поле боя. Но, поняв, что пока на него не обращают внимания, вновь открыл глаза и огляделся, не шевеля головой и прислушиваясь.
Где-то позади него в отдалении раздавались незнакомые голоса. Затем прозвучали три выстрела. Ниже по склону несколько чеченцев что–то делали над лежащим, видимо, тоже чеченцем. Ещё ниже по склону поднималась густая цепь вооружённых людей. Голоса сзади переместились куда–то вбок, и там тоже раздались два выстрела. Не двигаясь, чуть скосив глаза, он попытался увидеть говорящих, но они были вне его поля зрения. Сергей вдруг почувствовал слабость и тупую ноющую боль в голове. Почему–то он до этого, очнувшись, не чувствовал боли. И вот теперь она напомнила о себе. Сознание его быстро переключилось на оценку состояния его самого.
“Куда я ранен, и сколь сильно? Сколько времени прошло после того, как меня ударила пуля или осколок гранаты? Сколько я потерял крови?”
То, что он потерял кровь, он уже понимал, т. к. он увидел кровь на своём рукаве, на поверхности автомата и камнях края окопчика, в котором он лежал. Но оценить всё это он не успел. Голоса вновь приблизились, и его внимание сразу переключилось на внешний мир. В поле его зрения, в десятке метров от него появилась большая группа людей. Чуть сжавшись и замерев, он стал внимательно их рассматривать. Человек около 15 медленно шли, направляясь в его сторону. В основном это были бородатые здоровяки в чёрной форме, увешанные оружием. Почти все старшего возраста. У некоторых сквозь бороду пробивалась седина, говоря о том, что её владельцу уже за 50 лет. Среди этой, одетой в чёрные мундиры и камуфляжную форму группы чеченцев выделялись двое, одетые в белое и в чалмах. Видимо, это было какое-то начальство или проверяющие, которых сопровождали остальные. Шедший впереди в чёрном чеченец что-то говорил им, показывая им лежащих убитых солдат федеральных войск. Они неспешно подошли к лежащему невдалеке от окопчика Сергея Косте. Костя лежал на спине. Сергей понял, что, видимо, Виктор полз к нему, услышав, что автомат Сергея замолчал, и здесь его нашла пуля снайпера. Двое в белом внимательно осмотрели его и стали переговариваться между собой на незнакомом Сергею языке. Сжавшись, Сергей молча наблюдал за ними, понимая, что через несколько минут они подойдут к нему. И тогда решится – будет он жив или нет. И решать это будут те двое в белом. Его жизнь была теперь в их руках и оттого, что они решат, уже для него будет зависеть всё. Почему-то сильнее заныла голова и слабость, какое-то липкое безразличие стало охватывать Сергея. Он вдруг вспомнил, что он крещён и у него на шее висит крестик, который приучила носить его всегда бабушка. С усилием он напряг свою память и, вспомнив текст молитвы, которой его в детстве учила бабушка, стал читать её про себя.
«Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твоё; Да приидет Царствие Твоё; да будет воля Твоя на земле, как на небе …».
И вдруг он увидел, как один из сопровождавших этих в белом стал яростно пинать бездыханное тело Кости, и крайний в белом презрительно плюнул на него. Почему-то этот плевок поразил Сергея. Слабость, боль и безразличие сразу куда-то ушли и он, широко открыв глаза и не докончив молитву, вначале удивленно смотрел на эту сцену.
“Что они делают? Зачем они бьют уже убитого Костю? Как он может плевать на убитого? Ведь это же Костя, веселый добродушный парень. У него же недавно родилась дочка. Его мама – учитель математики. Что же вы делаете! Вы же старше нас всех, вы уже седые, взрослые, зрелые люди – и бьете даже мёртвого мальчишку, двадцатидвухлетнего парня. Как вы можете так делать! Что это у вас за Аллах за такой, что такое позволяет вам. Что это за правда за такая у вас, и почему она такая кровавая, не по-человечески жестокая, что даже убитый в цвете лет паренек вам так ненавистен?”.
Сергей вначале непонимающе смотрел на них, но, поняв окончательно смысл всего, что происходит на его глазах, на какое-то мгновение весь замер. В его душе непонимание, вся абсурдность и неприятие происходящего на его глазах стали сменяться желанием изменить, исправить всю эту нелепость. В нем вспыхнули ярость и ненависть ко всему такому с ног на голову поставленному порядку вещей и желание немедленно, сейчас же изменить его, поставить всё на свои законные места. Тем временем вся группа переместилась ещё ближе к нему, и они подошли к Виктору. Почти сразу, как только они приблизились к распростертому телу Виктора и лежащему рядом его пулемету, отброшенному чуть в сторону, видимо, взрывом гранаты, седоватый в черном чеченец тут же пнул в лицо лежащего и, достав большой пистолет из висящей на боку кобуры, выстрелил несколько раз в тело Виктора. Он, видимо, показывал свою работу тем двоим в белом.
Эти выстрелы решили все. Ненависть к этим людям, точнее, не людям – Сергей перестал их считать за людей - вспыхнула в нем с такой силой, что в её холодном пламени сгорела боль раны, слабость, страх. Он понял, что это его последние секунды жизни, это его выбор. Здесь, окруженный слепо ненавидящими его врагами, он должен выбрать: или он спасется, притаившись и моля бога о пощади, ожидая суда этих двух в белом, или он сам будет их судить. Будет судить их судом высшей справедливости, судом правды жизни, а не смерти, судом закона, судом солдатского долга и верности дружбы, судом, ставка которому - жизнь. Он выбрал второе. В его сознании билось: «Гады, гады. Ах вы паскудные гады! Козлы поганые, пацанов бить? Мертвых? Костю? Витьку? Вы у меня, сволочи, сейчас сами все здесь лежать будете».
Он вспомнил, что перед тем, как потерять сознание, он вставил новый магазин в автомат. Сергей приподнял голову, привычно левой рукой сжал рожок автомата, а правой нащупал спусковой крючок и, шевельнув стволом, направил его на стоящих невдалеке людей, замерев на какую-то долю секунды. Он почему-то испытал вдруг какое-то сомнение – а правильно ли? Правильно ли он поступает? Если ли у него право поступать именно так? Ему, почти мальчишке, стрелять в этих, с сединою, взрослых людей. И лучше, пока не поздно, остановиться.
Вдруг Сергей вспомнил, что это все он уже видел где-то. Память его снова воскресила тот его недавний сон. Полуобнаженная Аня, окровавленные, убитые его друзья и нагло усмехающиеся чеченцы в белом - “Ты тоже умрешь, мы убьем тебя”.
Почему-то эта доля секунды стала растягиваться и удлинятся. Где-то в глубине его души возникло что-то такое, что стало спорить с ним, останавливать его. “Не делай этого, зачем тебе, может, останешься жив! Остановись!”
Но что-то другое, большое и светлое с силой вспыхнуло там же и со страстностью юности, справедливости и искренности жёстко и горячо возразило: они не пощадят меня, а если пощадят, то их неволя будет хуже смерти. Зачем мне такая жизнь, я сделал выбор и отомщу за ребят. Каждая пуля моего автомата поставит точку кровавому следу этих сволочей, гадов, не людей. Они, взрослые, должны бороться за закон и порядок, им меня, пацана, надо защищать, а они убивают. Убивают молодых, весёлых и хороших ребят. Им не может быть прощения. Им нет места на этой земле. Их волчьи законы не будут торжествовать. И я не хочу просить пощады у таких мерзавцев, подлюк. Не они меня, а я, я их буду судить. Судить так, как подсказывает мне совесть и долг солдата, воина, друга.
В его памяти почему-то возникла школа, его всем классом любимая учительница литературы. Вот она сидит за столом и внимательно слушает его ответ. А он читает наизусть отрывок из Николая Островского «Как закалялась сталь»: ”Самое дорогое у человека - это жизнь. И надо прожить её так, чтобы не было мучительно и больно за бесцельно прожитые годы. Чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое…».
- Молодец, Сергей, правильно. Садись, пять.
И образ Павки Корчагина, такого же, как он пацана, худого и израненного в борьбе за своё правое рабочее дело, на коне и с шашкой в руках, как наяву, возник в его сознании. Он вопросительно посмотрел на Сергея, одобряюще кивнул ему на прощанье и исчез в бесконечности времени и сознания.
Эта последняя доля секунды стала длинной и для тех в белом. Смертный приговор, вынесенный им Сергеем, видимо, через небесных архангелов был мгновенно донесен и до них. Все, стоящие у тела Виктора вдруг замерли и посмотрели на Сергея. Скорее всего, они почувствовали его полный нечеловеческой ненависти взгляд, как вообще чувствуют люди взгляды других и опасность, нависшую над ними. В их взглядах тоже какие-то доли мгновений, которые и для них стали долгими, было удивление, растерянность, просьба, страх. Но черный глаз направленного на них ствола автомата разъяснил им все. Пришло их время отвечать. Отвечать за всё. За жестокость, за убийства, за беззаконие. Отвечать по самому высшему счету в этом мире. Те, которые лежали убитыми вокруг них, были тоже их судьями. И их приговор тоже был суровым.
Сергей, чуть шевельнув стволом, плавно нажал на спуск и ощутил привычную дрожь автомата. Он стрелял так, как учили его командиры. Короткими очередями. Только первые три пули автомата идут точно. Остальные - в разброс.
Первая его очередь срезала тех двух в белом. Он не пожалел на них патронов и чуть удлинил очередь. Затем, двумя короткими очередями, он положил ещё двух, тех, которые так злобно пинали его мертвых друзей и стреляли в них. Остальные пули он послал в тех, что стояли рядом и бросились в смертельном ужасе бежать в разные стороны. И с каждой отброшенной затвором автомата гильзой уходили секунды его жизни в этом мире. Он ясно понимал, что перезарядить автомат он больше не сможет. Уйти, скрыться тоже. И последний патрон его автомата, последняя отброшенная затвором гильза этого патрона – это его последняя секунда жизни на этом свете и поэтому, видя как в панике разбегаются и падают под его пулями враги, Сергей испытывал внутреннее удовлетворение от того, что он заплатил за свою смерть. Заплатил авансом. И заплатил не только за себя, а и за тех, лежащих сейчас возле него мёртвыми его друзей, за тех, теперь уже навеки не целованных их девчонок, не родившихся детей и внуков, за горе и одиночество их матерей и отцов.
Последние три пули автомата посылали его намертво сжатые руки. Сознание Сергея вначале померкло, и тут же вышло из его тела, выбитое градом пуль автоматных очередей трех, стоявших с другой его стороны чеченцев, а затем ощутило ослепительно яркий свет и небывалую легкость.
Глава 46
По разному гибнут люди. Кто со славой посмертной, чьё имя потом долго живёт в памяти благодарных потомков, чьим именем называют улицы, корабли, площади. Кому ставят памятники из мрамора или бронзы в тех местах, где родился герой, и живые цветы всегда ложатся в годовщину смерти к подножью этих памятников. Чьё имя становится символом мужества, стойкости, самоотверженности служения Родине, своему народу, своей стране. Немало героев дала нам русская земля. Славные имена наших предков, сложивших в боях за русскую землю свои головы и прославившихся своей воинской доблестью, отвагой и мужеством, и сегодня вдохновляют нас, служат примером, будят в нас чувство гордости за свою страну, за своих отцов, дедов и прадедов. Имена простого крестьянина Ивана Сусанина, рядового Александра Матросова, лётчика капитана Гастелло, адмирала Нахимова, героев крейсера «Варяг» вселяют в нас уверенность в том, что была, есть и будет русская земля, коли есть в ней такие сыны, которые жизни не пожалеют в защите её от любого супостата.
А бывает так, что гибнет человек незаметно, тихо и бесславно. И никто не знает и не узнает никогда, где его останки лежат, где похоронен. А может, и останков нет никаких – грянул взрыв нечеловеческой силы и разметал человека на мелкие кусочки, так что и не осталось от него ничегошеньки.
Вот только одно не понятно – как только человек не противодействует этому. Ведь конец ему приходит на этом свете. Последние часы, минуты, секунды уходят безвозвратно и беспощадно, отсчитывая последние шаги человека на этом свете, последние слова, последние улыбки, последние жесты. Уходи отсюда, беги скорей, спасайся! Ан нет, остаётся на месте, не ведая, а чаще всего и ведая, что нависает над ним роковой момент, и гибнет. Ведь предупреждает же Господь об этом человека. И предчувствует часто человек свою гибель. Сколько таких случаев было на белом свете, особенно на войне. В той же Чечне. К примеру, вот характерный случай, рассказанный офицером - разведчиком. Капитан, командир роты из Нижнего Новгорода. Не мало уже послужил – был в Таджикистане, на Северном Кавказе. Смерть видел во всех её обличьях много раз.
- Был у меня в роте парень, старослужащий, Скачко по фамилии. Родом откуда-то был с Юга. Хороший солдат был, надежный. В рейдах действовал обдуманно, излишне не лихачил. Вот однажды заходит ко мне и говорит: «Товарищ капитан, ко мне сегодня ночью приходил мой покойный отец. Говорил, что ждет меня послезавтра, чтобы я готовился». Я как-то даже немного растерялся. Такого у меня на службе ещё не бывало. Как в таких случаях поступать надо? Срочно домой его отправить или в другое место – а на основании чего? Меня никто не поймет. Ничего тут сделать не смогу. Пришлось отругать его, трусом обозвать, потому что впереди ещё немало боев, а как он с таким настроением в бой пойдет? Пожал он плечами и ушёл. А тут на другой день ближе к вечеру тревога. Уходим в горы, в рейд. Сигнал поступил, что боевики там обнаружены. Отслеживаем сильный отряд боевиков и атакуем его. Дело горячее, не до предчувствий, и позабыл я о словах Скачко, хотя из виду его не терял. И что удивительно – везло ему в этом бою ну прямо на редкость. Выскакивает на него чечен с автоматом, жмет на курок, а автомат переклинивает. Скачко сам срезает его очередью. Преследуем этих же бандитов, попадаем под снайперский огонь. Скачко наклонился перевязать шнурок ботинка – в ту же секунду пуля снайпера ранит парня, что за ним стоял. Как заговоренный был он в этом бою.
На следующий день зажимаем боевиков в ущелье, вызываем вертушки. Вот здесь-то и начинается самое удивительное. Вспомнил о Скачко, подхожу к нему и спрашиваю: «Что, отец-то не появлялся?» - «Подходил после боя. Спросил, готов ли я!» – «Да ты что, всерьез?» – «Да, товарищ капитан, всерьез». Плюнул я и отошел. Вот тут и произошло страшное. Почти всю жизнь я воевал, много смертей повидал, а здесь испугался. Артиллерия, как оно нередко бывает, жахнула с «недолетом». По своим значит, по нам. Мне снаряд почти под ноги упал и взорвался. Я по всем правилам уже покойник должен был быть, а отделался лишь контузией. Осколки этого снаряда буквально изрешетили шедшего в десятке метров от меня Скачко, почему-то не задев больше никого. Так и отправился парень к отцу, позвавшему его с того света.
Вот чтобы уйти, остаться на этот день в части, не ходить в рейды, переждать – так нет же, пошел солдат снова в бой, зная почти наверняка, что смерть его ждет. Лишь плечами пожал. Почему так?
Проводив глазами уходящего Виталия с бойцами и пленным, Ахмед прикрыл глаза, устроился поудобнее на траве поляны и расслабился. Рана на ноге тупо ныла, но он был ещё под впечатлением разговора с Виталием и нервное напряжение, охватившее его, когда он понял всю опасность своего положения, ещё не отпускало его. Но постепенно, по мере отдыха боль в ноге стала напоминать о себе всё больше и больше, отвлекая от мыслей его внимание. Ахмед продолжал прокручивать в голове вопросы этого одетого в маскхалат офицера федеральных сил.
«Почему он спрашивает о том, как им удалось выйти из западни? Может быть, он ищет концы на Москву, на тех, кто им помогает в министерстве обороны или внутренних дел? Но тогда кто дал ему такой повод для подозрений, откуда он мог догадаться, что они выкупили этот коридор? Как болит нога, не потерять бы сознания». Незаметно его мысли переключились на раненную ногу, и от неё на пережитый только что роковой обстрел. «Собаки, проклятые неверные, за всё заплачено сполна и долларами. Новенькими натуральными долларами, которые «ушли» в Москву. Почему же тогда они попали под этот жуткий обстрел? Кто мог отдать такой приказ: из министерства, из Москвы или кто-то здесь, на месте? Впрочем, какая разница – они хорошо заплатили, и их безопасность должна была быть обеспечена. Поэтому те, кто получил эти доллары, должны за это ответить. Причём ответить своей жизнью за его погибших моджахедов».
Дежурный офицер части поднял трубку. Голос подполковника Олега Александровича Полякова, командира дивизиона «Ураганов» был ему хорошо знаком.
- «Десна», выдвинуться огневым взводом в квадрат… в район высоты Исты – Корд. Там прорывается большая группа боевиков. Командиру батареи быть на наблюдательном пункте батальона. Через 2 часа быть на месте. Вас сопроводят.
- «Зенит», «Десна» - да!.
Через полчаса два мощных “ЗИЛ – 135ЛМ”, оснащенных двумя трёхсотсильными двигателями, неся на себе смонтированные по 16 труб – направляющих, потомки широко известных своей славой грозных «Катюш», натужно ревя моторами двинулись в горы по проселочной дороге в сопровождении командно – штабной машины ГАЗ-66 со старшим офицером батареи, транспортно – заряжающих машин и охраны из двух боевых машин пехоты с десантниками на броне.
Когда Ахмед с трудом отвлекся от боли в ноге, которая стала затихать, к нему вернулся посланный ранее за подмогой. В руках у одного из подошедших были носилки с брезента. Ахмеда бережно переложили на них, и два дюжих чеченца понесли его к склону, а трое других пошли сзади, негромко переговариваясь между собой. Его донесли до склона и осторожно поставили носилки. К нему подошел командир отряда и, присев на корточки, на чеченском языке спросил:
- Ну, как ты?
- Как видишь. Надо быстрее отсюда уходить, пока обстрел не повторился.
- Да, сейчас только подберем раненных и убитых и уходим отсюда. Часть людей пойдет уже сейчас. Тебя отправляем с ними. Разведка уже ушла вперед.
- Хорошо. Свяжись по мобильному с Басаевым. Кто-то нас предал там, в Москве. Пусть найдут и покарают собаку. Мы за все хорошо заплатили, и этого обстрела не должно было быть.
- Я уже говорил с ним. Он все знает и обещал принять меры. Он уже говорил с Москвой. Ну все, удачи, и да хранит тебя Аллах.
Пожав легонько руку Ахмеда, он обратился к стоящим рядом шестерым чеченцам.
- Несите его вон к той группе и с ними уходите быстрее. Налет может повториться. И осторожнее, он сильно ранен.
Те согласно кивнули головами, четверо сдвинули подальше за спину автоматы и, подняв носилки, пошли к дороге, которая была внизу склона и по которой уже шла в направлении от высоты группа в сотни две вооруженных моджахедов.
На огневой позиции два “Урагана” были расставлены на расстоянии 100 метров друг от
друга. По приказу командира батареи в восемь труб каждой боевой установки расчеты транспортно – заряжающих машин вставили снаряды с осколочно-фугасными зарядами 9М27Ф, каждый из которых нес 220 килограмм взрывчатки, а в остальные восемь – с кассетными частями 9М27К. Сам командир батареи, капитан, выехал на наблюдательный пункт. Машины боевой пехоты расположились по краям огневой позиции установок для охраны выдвинутого огневого взвода. Соскочившие с брони БТРов десантники отошли недалеко от них и кто в бинокль, кто в прицел снайперских винтовок стали осматривать окружности.
Несущие носилки Ахмеда периодически менялись, чтобы не уставать. Боль уже не так сильно беспокоила его. Тем более что когда они подошли к группе, один из тех, кто отвечал за медицинское обеспечение, дал ему выпить немного спирта и Ахмед стал потихоньку дремать, качаясь на ритмично колеблющихся носилках. Лежа, он видел небо в облаках, ветки деревьев и вершины гор. Через полчаса группа остановилась на краткий отдых. Дальше их путь лежал уже не по дороге, а по извилистой тропе через лес, вдоль ручья, между двух небольших лесистых вершин. Немного отдохнув, они втянулись в лес, идя цепью по тропинке. Носилки стало нести труднее. Один раз даже идущий сзади споткнулся и чуть не упал, но устоял и выровнял шаг.
В окулярах специального большого бинокля с поста наблюдения лес, тропа и окрестности хорошо просматривались. И когда на тропе появились вооруженные люди, то на посту, предупрежденном о появлении в близи большой группы боевиков, сразу поняли, что это за люди. Дежурный наблюдатель подозвал капитана- артиллериста, рассматривавшего карту.
- Товарищ капитан, вижу группу боевиков, человек 250. Двигаются цепью по тропинке. С ними раненные.
Капитан быстро взял бинокль и тоже посмотрел в эту сторону. Немного посмотрев, он проговорил:
- На носилках кого-то несут, видать, важная птица.
И помолчав ещё немного добавил:
- Ладно.
Почему-то Ахмеду захотелось попить. Он долго не хотел ничего говорить, но наконец не выдержал:
- Дайте попить кто-нибудь.
Несущие носилки тотчас остановились, и один из стоявших рядом достал небольшую алюминиевую фляжку, отвинтил крышку и, встав на колени, левой приподнял бережно голову лежащего, а правой рукой поднес фляжку к его губам. Ахмед сделал всего несколько глотков и рукой отодвинул фляжку.
- Всё, хватит.
Поивший его бородатый чеченец встал с колен, завинтил фляжку и они вновь двинулись дальше.
Капитан, не опуская бинокля, взял микрофон рации и нажал на кнопку передачи.
- «Нева», стой, огневой налет; цель 101, пехота; с БТК, икс …, игрек…, высота… ; 300 на 300; расход одна вторая нормы, осколочно-фугасными. Я – «Десна».
Ответ старшего офицера управления огнём с командно-штабной машины последовал незамедлительно.
- «Десна», «Нева» по цели 101 готова.
Попив воды, Ахмед почувствовал облегчение. Вода немного приободрила его. Расслабившись, он стал рассматривать облака, которые небольшими стайками проплывали высоко в небе.
- «Нева», цель 101 огонь! Я – «Десна».
Лесные звуки летнего дня на позиции огневого взвода стоящих в готовности «Ураганов» были в один момент отброшены и смяты ревом огня. Из труб направляющих реактивных установок вырвались яростные потоки огня. Опаляя за машиной траву, подымая пыль, в небо один за одним с шумом самолета стремительно и грозно огненной полосой уходили тяжелые реактивные снаряды.
Одно из небольших облаков, проплывавших отдельно, почему-то показалось Ахмеду похожим на лицо. Он вдруг вспомнил недавно лицо отрезанной им лично головы пленного федерала, за которого не удалось получить выкуп. Он прикрыл глаза, отгоняя неприятные воспоминания, открыл их снова и посмотрел в небо. Неожиданно до его слуха донесся какой-то шум, который шел с неба и, стремительно приближаясь, усиливался. Он не успел даже пошевелиться, как через доли секунды понял, что это за шум. Его расширенные зрачки лишь уловили нечто, с громовым звуком сорвавшиеся с неба и ударившееся рядом. В следующее мгновение страшный удар невиданной силы взорвавшегося фугасного заряда разметал его тело на мельчайшие фрагменты, распылив в пространстве.
- «Десна», «Нева» по цели 101 огонь открыла!
С наблюдательного пункта было видно, как над тем местом, где двигалась густая цепь людей, поднялись огромные, с пятиэтажный дом, чёрные клубы разрывов. Капитан, наблюдая эти разрывы, немного подождал, чуть поводил биноклем и снова взял микрофон рации.
- «Нева», правее ноль – сорок. Расход одна четвертая, кассетными, огонь! Я – «Десна».
Старший офицер в командно – штабной машине принял команду, довернул на это отклонение. Наводчики установок в каждой машине рукоятками схода снарядов с направляющих на пульте сдвинули стрелки на несколько делений и повторили залп.
Посланная позднее разведка почти не нашла следов проходивших здесь боевиков. Лишь клочья одежды на кустах, воронки и перемешанные с землей деревья.
Глава 47
Весь день самочувствие у Ани было самое паршивое. Её всё раздражало, и она никак не могла отделяться от какой-то тоскливости, печали, которая неизвестно почему на неё напала. Как ни пыталась она быть спокойной, смеяться, когда с ней шутили и улыбаться знакомым, но получалось всё это через силу или с каким-то усилием над собой. Она никак не могла понять причины и источника этой грусти. Вроде бы всё было как обычно, ничего не угрожало её спокойствию и благополучию. Окружающие все были с ней доброжелательны. Но каким-то шестым чувством, своим глубинным женским чутьем она улавливала какую-то предельную, почти услужливую благожелательность окружающих. Ей почему-то казалось, что все понимают её двойственное состояние и стараются её поберечь от лишних беспокойств, как берегут от мелких жизненных беспокойств больного человека. Ей ничего не хотелось, она как-то вяло пообедала и до вечера находилась в каком-то длительном состоянии тревоги. Вечером она решила лечь спать пораньше, чтобы избавиться от этого, преследущего весь день чувства. Она ополоснулась теплой водой в ванне, почистила зубы и легла в кровать, укрывшись, как всегда, легким пуховым одеялом.
Заснула она быстро. Но сон её был каким-то чутким. Словно она и не спала, а просто лежала с закрытыми глазами. Где-то примерно в полночь она вдруг почувствовала, что кто-то к ней прижался. Она как бы пробудилась и хорошо видела затемненную комнату, одеяло, накрывающее её, но в то же время она была как бы прижата к кровати чьим-то крепким объятием. У неё совсем не было при этом чувства страха. Нет, как раз наоборот она чувствовала дружеское тепло того, кто так бережно и нежно прижимал её. И только тогда, когда этот кто-то несмело коснулся краешка её губ, как бы ища их, она вдруг поняла, что это Сергей. Что это его объятия, это его душа и последним своим приветом прощается с ней. Что это душа Сергея в последний раз перед тем, как улететь в свое дальнее путешествие, прощается с самым дорогим своим человеком, оставленным им на этой большой, трудной и прекрасной планете. Все это продолжалось какие-то доли секунды, но Ане казалось, что она пробыла в этих объятиях целую вечность и как бы проводила Сергея. Когда это объятие исчезло, Аня сразу крепко заснула спокойным и глубоким сном. Утром она встала отдохнувшей и свежей.
Утренний звонок в дверь квартиры Сергея, прозвучал как-то резко и неожиданно. Нина Максимовна подошла к двери и чуть помедлив спросила:
- Кто там?
- Вам телеграмма. Откройте пожалуйста и распишитесь.
- Телеграмма? Откуда? – подумала она немного удивленно, но в ту же минуту какое-то нехорошее предчувствие охватило её. Что-то сковывавющие, парализующее её движения. Воздуха для дыхания вдруг стало как-то не хватать. Это самочувствие удивило её, но это удивление быстро стало вытесняться почти паническим страхом, граничащим с ужасом. Она как-то механически открыла дверь и взяла в руки протянутую ей ручку, расписалась на квитанции, взяла в руки телеграмму и развернула её, надорвав несколько склеенных ленточек. Начало текста как-то даже успокоило её.
“Уважаемая Нина Максимовна!”
Держа правой рукой телеграмму, она медленно провела левой рукой по своим губам и подбородку и стала опускать её к груди, читая дальше. Но то, что она прочитала в следующих нескольких строках повергло её в шоковое состояние. Рука так и замерла на левой груди.
“Командовавшие В/Ч №... с прискорбием сообщает, что Ваш сын, Руднев Сергей Олегович, погиб смертью храбрых в бою с чеченскими бандформированиями, защищая конституционный порядок и законность. Тело покойного будет доставлено для похорон семье. О сроках доставки будет сообщено дополнительно. Командование части просит принять искренние соболезнования родным и близким погибшего, и просит Вас быть на переговорном пункте….. числа в …часов для междугородних переговоров”
У неё непроизвольно в испуге тихо сорвалось с губ:
- Сережа! Сережа!
Смысл прочитанных ей нескольких строк этого трагического послания дошел до её сознания, но сердце, её материнское сердце отказывалось понимать такую страшную для неё реальность. И это мгновенно вспыхнувшее противостояние реального, материального, осознанного, так беспощадно ворвавшегося к ней, с душевным, сердечным, добрым в доли секунд разрушило её спокойствие, её тихую, мирную и размеренную жизнь. Это доброе, сердечное, душевное яростно запротестовало против такой страшной несправедливости, стремясь сохранить и уберечь от разрушения все, что было до этой, так жестоко ворвавшееся к ней реальности. Однако сознание её подобно холодной и бездушной счетной машине уже приняло эту реальность, зафиксировало её в своей памяти и послало во все уголки её души, каждой клеточке её тела указание на свершившийся факт гибели сына. Это указание в мгновении ока подавило всякий протест души и все попытки её сохранения прежде существующего порядка, голой, бездушной и беспощадной сутью заявило о необратимости, трагичной невозвратности и невосполнимости такой дорогой потери, лишив даже небольшой надежды на её возврат. И все её существо, каждая клеточка её тела забилось в бессилии этой реальности, подобно тому, как под неожиданным ударом тока корчится в конвульсиях все живое. Все сознание тревожным набатом забилось: «Нет Сережи, нет больше её сына, её кровиночки, он больше не придет, он больше не будет с ней, его привезут к ней мертвого, она больше не увидит его живым». В растерянности она опустила руку с телеграммой и как бы в удивлении медленно оглядела коридор перед собой, раскрытые двери, вешалку с висящей на ней одеждой.
И вдруг неожиданно даже для неё самой громко, во весь голос, который перешел в конце в какой-то пронзительный, жуткий рвущий душу крик, у неё вырвалось:
- Сережа! Сережинька! Сере-е-е-жи-и-инька-а-а-а! А-а-а-а-а!
Не дочитав до конца телеграммы и сжимая её с судорожной силой пальцами руки, так и не закрыв дверь и оставив её открытой, она, шатаясь, как в трансе, прошла в комнату и бессильно рухнула на диван, забившись в рыданиях.
- Сережа! Сынок! Сере-е-е-жи-и-инька-а-а-а! Сыночек мой миленький, сыночка-а-а-а-а! Родненький ты мой. Нет, нет, нет, сыночка-а-а-а-а, н-е-е-е-т!
Ее крик так напугал дочь, что та, выскочив из-за стола, где она собирала книги в школу, встала рядом с диваном, прижавшись испуганно к стенке, и в растерянности не знала, что делать. Даша поняла, что произошло что-то ужасное, страшное, и это ужасное как-то связано с Сергеем, но что - она ещё не знала. Постояв несколько мгновений у дивана, она метнулась в коридор, намереваясь позвонить соседям, но уже в дверях столкнулась с соседкой Марией Ивановной, которая, услышав крик её матери, спешила в их квартиру.
- Что случилось? Даша, что случилось, что с мамой?
- Тёть Маш, я не знаю. Она на диване лежит и плачет. Кто-то позвонил в квартиру и что-то сказал ей, а что – я не слышала.
Отстранив мягко в сторону девочку сильными крупными руками, Мария Ивановна быстро подошла к дивану, села на краешек и взяла одной рукой за плечо рыдающую Нину Максимовну, а другой рукой стала гладить её, понимая, что произошло что-то страшное.
- Ниночка, ты что? Что случилось! Успокойся, ну что ты!
Сквозь рыдания у матери прорвалось.
- Сережа, Сережа… Сыночек мой . . Родненький...Там… Сережа!
Она не могла продолжить дальше и сказать что Сергей погиб, так как даже выговорить это слово ей было не возможно. Она лишь смогла протянуть соседке телеграмму.
Мария Ивановна взяла в руки уже немного помятый листок и быстро прочитала всю телеграмму, в которой сообщалось о гибели Сергея, выражались соболезнования родным и близким, а так же вызывалась на междугородние разговоры мать Сергея. Слезы тоже тотчас навернулись на её глаза. Сергей рос у неё на виду, и ей часто оставляли его, когда он был маленьким. Она тоже любила его, и гибель этого мальчика поразила её. Но как женщина, как мать она понимала, что не время сейчас сокрушаться самой. Надо сейчас смягчить горе и боль утраты матери, которая для неё была не только соседкой, но, как это часто бывает на Руси, и подругой, а также позаботится и о её живых детях. Смахнув рукой набежавшие слезы, Мария Ивановна горестно сказала:
- Дашенька, деточка моя милая, Сережа, братик твой погиб на войне.
Но тут же, взяв себя в руки, озабоченно спросила ее:
- Ты позавтракала, кушать хочешь?
- Да теть Маш, я уже поела.
- Тебе сейчас в школу?
- Да, надо идти.
- Ну, тогда иди, не опаздывай. Я побуду с мамой. После школы не задерживайся и приходи домой.
- Ладно, теть Маш.
Даша, кивнув головой, испуганно метнулась в другую комнату, быстро взяла свою школьную сумку и пошла к выходу. Смысл сказанного ещё плохо дошёл до её сознания. Она пока считала, что все большие проблемы – это проблемы взрослых, и пока она сходит в школу, все решится само собой. Проходя мимо рыдающей матери, она вновь нерешительно остановилась, но Мария Ивановна ласково и тихо сказала ей:
- Иди, иди, Дашенька, иди в школу. Я побуду здесь. После школы не задерживайся, приходи домой.
Даша вновь кивнула головой и вышла из квартиры, прикрыв, но не захлопнув двери.
Через некоторое время в их квартиру зашел сосед, муж Марии Ивановны, обеспокоенный
непонятным и долгим отсутствием жены. Он прошел в коридор и не заходя в комнату, из коридора сказал:
- Смотрю, дверь открыта, тебя…
Но, увидев лежащую на диване и плачущую Нину Максимовну, он осекся и вопросительно посмотрел на сидящую рядом жену. Та, не переставая гладить рукой дрожащие в рыданьях плечи матери Сергея, негромко сказала мужу:
- Сергей, её сынок, погиб в Чечне. Позвони ей на работу, сообщи, что и как. Телеграмма с части пришла. И мне на работу позвони, я сегодня не приду, здесь буду.
Тот, услышав такие сообщения, широко раскрыв глаза, горестно покачал головой и, приподняв руку, торопливо сказал:
- Конечно, конечно. Я – сейчас. Твоим позвоню, а к ней заеду на работу, все равно не далеко, и я на машине. Ну, будь с ней, я ушел.
Он немного потоптался нерешительно, колеблясь между желанием подойти и пожать руку Нине Максимовне и идти скорей звонить, так как телефон был только в их квартире. Но, вспомнив
что он в обуви и не разулся, не желая натоптать в квартире, он посмотрел вниз на свои полуботинки, тихо повернулся и вышел из квартиры. Выйдя на площадку, он позвонил в третью на их площадке квартиру, где жила чета пенсионеров. Когда хозяйка открыла дверь, он поздоровался с ней и сказал озабоченно:
- Петровна, у Нины горе – сына убили. Сережка её погиб на войне в Чечне. Моя там. Зайди тоже.
Пожилая седая Петровна в испуге всплеснула руками:
- Да что ты! Горе – то какое, беда какая! Ах, Сережа, Сережа, такой хороший мальчик. Как же это можно? Ну сейчас иду, сейчас. Ох беда, матери горе-то какое. Проклятые нехристи, душегубы, чтоб им всем самим не жить на свете.
Она, не закрывая дверей, повернулась, прошла немного назад, позвала мужа и через минуту вместе со своим таким же седым мужем они немного суетливо входили в комнату Нины Максимовны. Муж её взяв стул сел недалеко от дивана, а сама пожилая женщина, обняв плачущую мать громко запричитала
- Ниночка, хорошая моя, что же это такое. Ах Сережа, Сережа, милый ты мой мальчик. Такой замечательный, молодой. Как же это так, будь она проклята, война эта. И кому она нужна только. Ах, Сережа, Сережа, мальчик ты наш хороший.
В голосе этой пожилой, седой и прожившей долгую жизнь женщины было столько горести и неподдельной искренности сочувствия, её слёзы, катившиеся по щекам и капающие на половик пола, были столь неподдельными, что чувствовалось это и её горе, и её беда.
В Гражданпроекте, где работала Нина Максимовна, известие о гибели её сына произвело эффект разорвавшейся бомбы. Председатель профкома Валентина Георгиевна вошла в кабинет генерального директора, прервав совещание. На удивленный взгляд сидевших она озабоченно ответила:
- У Нины Максимовны сын погиб в Чечне. Ей телеграмма с части, где её Сергей служил, пришла. Сейчас сосед её заезжал, сообщил.
Генеральный молча покачал головой в знак сочувствия и согласия, коротко спросил:
- Что решили?
- С её отдела отправляем Мартемьянову и Иванову к ней домой. Объявили по отделам сбор денег на похороны.
- Хорошо. Пусть едут к ней прямо сейчас. Возьмите мою машину. Если что понадобится – входите без предупреждения. Если им тоже что-то нужно – пусть звонят, чем сможем - поможем.
На следующий день Аня пришла в университет и зашла в аудиторию. К ней сразу подошёл Антон с Катей.
- Аня, ты ничего не знаешь? - как-то настороженно спросил её Антон.
- Нет, а что случилось? – немного удивлённо ответила она, не торопясь посмотрев на Антона.
Антон вопросительно посмотрел на Катю, которая с растерянным видом стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу, и, увидев взгляд Антона, опустила голову и немного отвернулась в сторону.
- Сергея в Чечне убили боевики. Его маме пришла похоронка. К ней уже приходили из военкомата. Мне сестрёнка сказала, она учится с его сестрой Дашей.
Аня стояла, чуть замерев, но спокойно, с какой-то глубокой душевной отрешённостью. Её большие голубой родниковой свежести глаза, обрамленные длинными ресницами, молча грустно и с каким-то внутренним спокойствием смотрели на Антона, который ждал её ответной реакции на его слова и очень боялся, что Аня расплачется. Но этого не произошло, и Антон, думая, что смысл сказанного ещё не дошёл до Ани, уже с неуверенностью в голосе повторил:
- Серёгу убили. Сергея твоего убили боевики в Чечне.
Он так и сказал - «твоего», чтобы его слова быстрее дошли до сознания Ани. Но Аня лишь посмотрела сначала на Катю, потом снова на Антона и тихо сказала, как о чём-то давно уже известном ей:
- Я знаю, Антоша.
Антона так удивили слова Ани и интонация, с которой она это произнесла, и он удивлённо взглянул на неё и переспросил:
- Откуда ты знаешь?
Но он не стал дожидаться ответа на свой вопрос, понимая, что надо сейчас не расспрашивать, а дать время Ане побыть наедине с собой. Тогда он, потоптавшись немного на месте, замолчал. Аня, видя его смущение и понимая неловкость его положения, вновь тихо повторила:
- Я знаю, Антоша, что Сергея уже нет в живых.
И она неторопливо прошла дальше, в конец аудитории, и села за последний стол. Антон проводил её удивлённым взглядом до конца и повернулся к Кате.
- Надо к его матери сходить, соболезнования выразить и узнать, когда будут похороны. Давай сегодня после занятий сходим?
Катя согласно кивнула головой, пошла и села рядом с Аней. Весь день Катя не отходила от подруги, хотя Сергея ей было жалко не меньше. Природная живость, весёлость и контактность Кати были контрастной противоположностью грусти, печали и тоске. Поэтому она никак не могла определить, как ей вести себя с подругой по такому случаю, поскольку весёлость здесь была неуместна, а ходить долго с грустным видом она не умела, и в разговоре с Аней у неё то и дело непроизвольно возникала то улыбка, то весёлые нотки, то шутливые жесты. Особенно, когда её отвлекали молодые ребята с других групп, которые не знали об их несчастье и весело прикалывались к ним. Катя внимательно следила за состоянием подруги и с удивлением отмечала, что Аня довольно спокойно перенесла это событие, как человек, давно к этому готовый. В конце концов, она решила, что раз Аня поссорилась с Сергеем и ей нравится Иван, то это уже ничем не изменишь и пусть будет так, как будет. И лишь в конце занятий она прямо спросила Аню:
- Ты пойдёшь с нами к его матери?
Аня совсем не удивилась этому вопросу, чуть подумав, медленно отрицательно покачала головой.
- Нет, я не пойду с вами.
И почему-то добавила неожиданно даже для себя:
- И на похороны я тоже не пойду.
Катя хотела спросить подругу, почему она не хочет, но в аудиторию зашёл преподаватель, и Катя повернулась к вошедшему.
Звонок мобильника отвлек Виктора от разговора, он привычно взял мобильник и нажал кнопку приема и прижал его к уху. Незнакомый женский голос спросил:
- Виктор?
- Да я, слушаю.
Звонившая немного помолчала, и когда Виктор хотел высказать свое недовольство незнакомому абоненту, негромко сказала:
- Это звонят с работы Нины Максимовны. у неё большое горе, ей надо помочь. Приезжайте к ней, она сейчас дома.
Ещё не совсем сообразив, но уже понимая, что пришла какая-то беда, Виктор торопливо спросил:
- Что случилось, кто это звонит?
- Это Валентина Матвеевна, зам начальника отдела, где работает Нина. Езжайте к ней, желательно быстрее. Ей сейчас плохо и она нуждается в вашей помощи и поддержке.
- Да что случилось-то? – нетерпеливо переспросил Виктор.
Женский голос в трубке опять немного помолчал, и затем как бы надтреснутым тоном женщина сказала.
- В Чечне погиб её сын, Серёжа.
Виктор весь сжался и напрягся:
– Серёжка убит? Ах, же ты… Вот беда какая! Сейчас же выезжаю. Спасибо, что позвонили.
Он отключил мобильник и немного молча посидел, глядя в одну точку стола. Сидевшие рядом с ним тоже молчали, поняв, что с их коллегой случилась беда, так как все знали о его отношениях с Ниной Максимовной.
Молчание немного затянулось. Виктор прервал его. Он понял, что он должен сейчас уезжать, дня два будет отсутствовать на работе, и об этом надо информировать своего заместителя и подчиненных, объяснив им ситуацию.
- Звонили с работы Нины. В Чечне убили Сережу, её сына.
Он опять немного помолчал, обдумывая случившееся. Ясно было, что работу ему придется прервать, все дела отложить и быть вместе с Ниной, а они сейчас готовят подписание очень важного для них контракта. Этот контракт может дать треть годовой загрузки их предприятия, и никак нельзя было это отложить. Поручать же его подготовку подчиненным Виктору не хотелось, поскольку он был в курсе всех отношений с заказчиком и лично хорошо знаком. Неожиданно у него прорвалась досада, что все так складывается.
- Будь она проклята, эта война и те, кто её затеял, – воскликнул он, пристукнув легонько кулаком по столу.
- Ладно, значит так: контракт готовьте без меня. Все материалы по нему у меня на столе в этой папке. Я, может, к вечеру сегодня заеду. Если что – звоните. Мобильник у меня всегда с собой будет и включён.
- А завтра ты будешь? – спросил один из замов.
- Не знаю. Наверно, с утра буду, потом нет. Я пока не знаю, когда похороны, когда Сергея привезут.
- Чем можем помочь, что надо?
- Созвонитесь с военкоматом, выясните, что они дают: какой транспорт, кто памятник делает. Если что, закажите венки, музыку, автобусы. Пока предварительно, так как дату похорон пока не знаем. Ну все, я ушел.
Он поднялся из-за стола, положил в карман мобильник и вышел из кабинета.
Виктор быстро спустился по лестнице, подошел к своей машине, открыл дверцу, привычно опустился на водительское сиденье и рукой захлопнул дверь. Нажав кнопку, он чуть приспустил стекло водительской дверки машины и положив левую руку на руль, правой вставил ключ зажигания в замок на рулевой колонке и собрался запускать дизель, но, чуть помедлив, опустил руку на колено и не стал заводить машину. По давно уже выработанной привычке руководителя, он решил не спешить, а хорошенько все обдумать.
Известие о смерти Сергея застало его, как говорится, врасплох. Такого оборота событий он ни как не ожидал, и, хотя внешне он не подавал вида, но внутренне он находился в некоторой растерянности. Конечно, он понимал, что Нине сейчас нужна помощь, нужно его участие, но как ему лучше это все проделать, он ещё не решил и ему хотелось вначале четко разобраться в своих чувствах к ней. Сергея он знал немного, но достаточно для того, чтобы привязаться к нему, как к очень близкому человеку. Кроме того, он был сыном Нины, его любимой женщины и это обстоятельство уже автоматически переводило Сергея в его приемного сына в случае, если Нина выйдет за него замуж. Сейчас они не были женаты, и формально он был им посторонним или чужим. Это давало ему возможность не связывать себя ни какими обязательствами по отношению к этой семье и сохранять свободу и независимость их отношений. Неожиданный уход в армию Сергея встревожил Нину Максимовну. В ней вновь проснулось уже почти забытое чувство настороженности к мужчинам, почти опасности, которое она испытала после ухода из её семьи первого мужа, и в какой-то мере теперь перенеслось и на Виктора. После проводов Сергея в их отношениях почти ничего не изменилось, но Виктор всё же уловил эту вновь возникшую настороженность Нины и всячески старался развеять её опасения. Ему почти удалось это, и он был спокоен, но трагическая смерть Сергея все в корне изменила. Виктор понимал, что сейчас у Нины вновь с ещё большей силой вспыхнут её недоверие, чувство опасности, тревоги и удастся ли ему теперь погасить их, он уже был не уверен. Ясно было, что это будет теперь для него непросто. Ведь для Нины гибель её сына – ещё большая трагедия, чем развод с мужем. И если другого мужа все-таки найти ещё можно, то сына, её любимого Сережу, уже не вернешь, и он ушел от неё навеки.
«За что её Судьба так бьет?» – вдруг подумал Виктор. Неожиданно он почти физически ощутил опасность, нависшую над его любимой женщиной. Он, не верящий ни в бога, ни в черта, чуждый всякой мистики реалист, вдруг понял, что где-то там, в потустороннем, не видимом, тонком мире есть кто-то, кто смертельно ненавидит её, кто всячески стремится причинить вред, зло, боль этой доброй и заботливой женщине. Как опытный специалист, руководитель, человек с высшим образованием, инженер, он уже начинал понимать, что не может это быть все случайным, следствием какого-то хаотического процесса. Есть что-то, чего он ещё не знал в механизме действия судьбы человека, но он стал понимать, это что-то есть и действует. Причем действует порой с дьявольской избирательностью, и в данном случае объектом этой проклятой агрессии является Нина. Защитить её теперь больше некому – последний мужчина ушел из её семьи, убитый пулями чеченских бандитов. И Виктор вдруг понял, что в такой ситуации независимость и свобода его отношений с Ниной будет равноценна подлости, трусости и низости. Его любимой грозит опасность, черные силы агрессии исподволь бьют её, бьют беспощадно и жестоко, а он сидит и что-то рассуждает. Кем же тогда он выглядит в глазах её – мужчиной, мужем, надежной опорой, которому она может отдаться вся, без остатка или же подлецом, которому от неё надо только все её женское и больше ничего? Но при таком раскладе так уж он нужен ей? Где гарантия, что она не встретит другого мужчину, который сразу и полностью возьмет на себя всю ответственность за неё и защитит от всех напастей. Тогда он потеряет Нину Максимовну навсегда и бесповоротно.
Эти мысль о возможной потере любимой настолько сильно взволновала его, что он понял, как дорога ему эта женщина, и что обойтись без неё он уже не сможет. По сути дела он давно уже готов к тому, чтобы жить с ней одной семьей. Его же неторопливость в этом Нина может сейчас расценить по-другому, особенно с позиции человека, которого судьба бьёт, и от него сейчас требуются быстрые, четкие и решительные действия, которые должны быть расценены только однозначно: ты моя жена, а я твой муж. Навсегда. Я никому не позволю обижать тебя и все удары, которые ещё пошлет тебе судьба, я приму на себя, какими бы дьявольскими они ни были. Больше одна ты никогда не останешься, пока я буду жив.
Решение сейчас же, немедленно увидеть Нину, больше её не оставлять и защитить от всех напастей, неприятностей и бед вспыхнуло в душе Виктора с такой силой, что он, как в минуту опасности, напрягся, быстро запустил мотор, резко включив передачу, рванул с места и стремительно погнал машину к дому Нины.
Подъехав к её дому, он бросил машину у подъезда и почти бегом забежал в её квартиру. Дверь была открыта, и в квартире толпились соседи, сослуживцы, знакомые Нины Максимовны. Она сама сидела на диване в комнате, устало, безразлично и безысходно смотрела куда – то в угол. Увидев его, она сначала не понимающе посмотрела на Виктора, но потом распрямилась и медленно встала. Не обращая внимания на всех стоящих в комнате, он быстро подошел к ней, и обняв, крепко прижав к себе.
- Я все знаю. Теперь я буду с тобой, - негромко сказал ей Виктор – я всегда буду с тобой. Всегда. Слышишь, всегда, что бы с тобой не случилось.
Больше этих слов о чувствах Виктора Нине Максимовне сказали его руки. Большие, сильные мужские руки. Левой рукой Виктор бережно и крепко прижал её к себе, а правой тихонько гладил, успокаивая, и Нина Максимовна почувствовала надежность и крепость этих рук. Она словно падала куда – то, падала безнадежно, беспомощно, и вдруг в этом падении её словно кто–то сильный и добрый, остановил, поддержал, дал ей надежную опору. Она вновь заплакала, уткнувшись в грудь Виктора. Но это уже были не те безутешные рыдания женщины о смерти сына. Это уже были слезы облегчения человека, нашедшего утешение в своем горе.
Все, кто в это время был в комнате, тоже почувствовали какое – то облегчение. Атмосфера безвыходности и горя в квартире, тупика немного рассеялась, посветлела, словно найден был какой – то выход из этой трудного, безнадежного положения. Все видели, что взамен вот этого погибшего дорогого человека к Нине Максимовне пришел другой, сильный и добрый, и она уже не останется одна в своем горе. Значит, всё же Судьба не так жестока к ней, Провидение заботиться о ней. Значит, она переживет это горе, и всё же будет счастливой.
Глава 48
Труднее всего для Нины Максимовны оказалось сообщить своей матери о гибели внука. Она хорошо знала, как сильно любила её мать Сережу, и теперь надо было как – то сказать ей, что её любимый внук погиб, убит в Чечне. Нина Максимовна хорошо понимала, какой моральный удар нанесет это сообщение уже давно не молодой её матери. Годы бабушки Дуси были уже большими, здоровье подорвано годами тяжелой работы. Поэтому Нина Максимовна боялась, что известие о гибели Сережи может столь сильно подействовать на её пожилую мать, что с той может случиться что-то плохое. Вдруг что с сердцем будет, или парализует ноги или руки, что тогда делать? Но и промолчать, не сообщить ей о похоронах Сергея, не дать ей возможности, попрощаться с любимым внуком тоже было нельзя. И проснувшись на следующий день, Нина Максимовна села на диван к Виктору, чтобы посоветоваться с ним, что ей делать.
- Витя проснулся?
- Да я давно уже не сплю. Как твое самочувствие, выспалась?
- Как мое самочувствие – сам понимаешь, какое. Поспать, поспала немного. Я вот что думаю, а как матери обо всем сказать? Она то ведь ничего не знает про Сережу.
- Бабе Дусе? Это тяжелый случай. Это очень тяжелый случай.
- Вот и я тоже не знаю, как быть. Как подумаю, что про это сказать надо, так мне самой не хорошо становится. А вдруг от такого известия случиться что-нибудь? Я тогда сама этого не переживу.
- Да, тут надо как-то так, чтобы осторожно, исподволь. Подготовить надо её как-то к этому.
- Подготовить, а как? Ведь не скажешь же ей, что скоро у тебя горе будет, беда к тебе в дверь стучится.
- Может с военкомата к ней кого послать, все - же офицеры там.
- Ну да, а если чего случится с ней там, что офицеры ей помогут? Надо мне самой к ней ехать, я хоть смогу как-то помочь ей.
- Я тоже с тобой поеду. И вот что, давай, попросим её подруг к ней приехать или соседку твою, Марию Ивановну…
- Тетю Машу? Да, правильно, она хорошо маму знает, они подруги.
- Ну вот, все легче матери будет. Сходи к ней, попроси её с тобой съездить.
- Ладно, сейчас схожу к ней.
Через час Виктор и Нина Максимовна и с их пожилой соседкой, ровесницей бабушки Дуси, тетей Машей подъехали на его машине к дому, где жила мать Нины Максимовны. Поставив машину недалеко от подъезда, они поднялись на этаж, где была квартира бабушки Дуси, и Нина Максимовна привычно позвонила в дверь. К двери долго никто не подходил, словно за дверью чувствовали, что недобрые вести стучались в нее. И только несколько минут спустя за дверью раздались торопливые шаги, и Нина Максимовна услышала голос матери.
- Кто там?
-Мам, это я – тотчас ответила Нина Максимовна.
За дверью защелкал ключ в замке, двери отворились, и бабушка Дуся, радуясь пришедшей дочери, стала приглашать ее.
- Заходи, заходи дочка, а я на кухне сижу с подругой, сразу не услышала, как ты звонишь – немного виновато, что задержалась, сказала Евдокия Пантелеевна.
- Да ты, я смотрю не одна, и Маша с тобой, Виктор, заходите, заходите - пригласила она Виктора с Марией Ивановной.
- Здравствуй мам, хорошо, что ты дома. А кто у тебя?
- Здравствуй доча, а куда мне ходить? Мне ходить некуда, мы свое отходили. Зинаида Павловна у меня гостит. Помнишь, я раньше работала с ней.
- Помню, конечно. Мам, мы пройдем в комнату.
- Пройдите, конечно, не стоять же в коридоре вам.
- Здравствуйте Евдокия Пантелеевна, - поздоровался с ней Виктор.
- Здравствуй Дуся – поздоровалась с ней также Мария Ивановна – а мы вот и тебе …все вместе.
Здоровались все с Евдокией Пантелеевной серьезно, без обычного в таких случаях оживления, улыбок, и радости, и бабушка Дуся почувствовала это. Она сначала вопросительно посмотрела в лицо сначала Виктору, потом Марии Ивановне, пытаясь понять, почему они не рады встрече, но те сразу отвели глаза в сторону, и Евдокия Пантелеевна поняла, что все трое не просто пришли её навестить, а с какой-то не очень хорошей целью. Уже не улыбаясь, она повторила.
- Ну, проходите, проходите в комнату, садитесь.
Все трое прошедших, не снимая обуви, прошли в комнату. Нина Максимовна, увидев сидящую на кухне пожилую подругу матери, поздоровалась с ней.
- Здравствуйте Зинаида Павловна.
- Здравствуй, здравствуй Ниночка – довольно оживленно ответила та, и хотела как в таких случаях водится, спросить, как дела у нее, но видя что Нина Максимовна не радостная, осеклась и замолчала.
Нина Максимовна молча привычно прошла вглубь комнаты и села на стул. Виктор и Мария Ивановна, пройдя в комнату, стояли, не решаясь садится без приглашения. Виктор тоже вежливо поздоровался с Зинаидой Павловной.
- Здравствуйте.
- Да вы садитесь, что же вы стоите – тревожно глядя на вошедших, снова пригласила садиться Виктора и Марию Ивановну Евдокия Пантелеевна – вот на диван садитесь, Маша, что ты стоишь, садись на диван…
Виктор и Мария Ивановна сели на диван, причем как-то так осторожно, словно ненадолго или боясь чего-то нарушить.
После взаимных приветствий все замолчали, и в квартире повисла тягучая, тяжелая, напряженная тишина. Вошедшие не знали с чего начинать и Евдокия Пантелеевна, поняв что что-то, случилось, тревожно ждала, что скажет дочь.
Подождав немного, Нина Максимовна медленно произнесла.
- Мам, … тут… не знаю, как сказать тебе.
Евдокия Пантелеевна широко раскрыв глаза, смотрела на дочь и молчала, ожидая, что та скажет.
Услышав, каким тоном говорит Нина Максимовна, Зинаида Павловна тут же вышла из кухни, где сидела за чаем с подругой и осмотрев сидящих тревожно сказала.
- Дуся, случилось что-то. Нина что произошло, что вы сидите и молчите?
- Беда Дуся – сказала тихонько Мария Ивановна - Сережа…
Не выдержав, она всхлипнула, торопливо достала платочек из кармана и стала утирать им слезы, которые медленно ползли у неё по щеке.
- Господи, да неужто с Сереженькой чего плохое случилось – в страхе воскликнула Зинаида Павловна, которая хорошо знала внука подруги, поскольку не раз его оставляли у нее.
- Что случилось, Нина?
Но Нина Максимовна уже не могла ответить. Она сидели на стуле, и закрыв лицо руками беззвучно, молча плакала. Видя все это, Евдокия Пантелеевна в испуге двумя руками закрыла свой рот, чтобы не закричать и посмотрела на Виктора. Виктор посмотрел в глаза Евдокии Пантелеевны и медленно, скорбно сказал.
- Сережа … в Чечне … погиб в бою. Убили его там чеченцы, война там идет.
От этих слов Евдокия Пантелеевна словно замерла. Широко открыв глаза, она с испугом и недоверием смотрела на Виктора. Она даже, казалось не дышала, ожидая, что скажет дальше Виктор. Но Виктор больше ничего не говорил, и сидел молча. На какое-то время тишина снова повисла в комнате, тут же тишину нарушил крик Зинаиды Павловны, резанувший слух всем сидящим.
- Сережа, погиб, Сережа! Дуся, да как же это так, может быть, да что же это такое - закричала Зинаида Павловна. Бросившись к подруге, она обняла Евдокию Пантелеевну и на взрыв заплакала - ах Сережа, Сережа, мальчик ты наш, вот горе то какое, вот беда. Да будь проклят тот, кто убил его, чтоб его самого на части разорвало там, в Чечне этой проклятой.
Евдокия Пантелеевна, поняв наконец, что случилось, тоже заплакала. Она тоже прижалась к подруге, и её плечи затряслись в рыданиях.
- Сережа, Сережинька, мальчик ты мой родной, кровиночка ты моя. Миленький ты мой! Ой, горе, мне горе, Васю моего чуть японцы проклятые не убили, всего покалечили, так внука басурмане погубили, ой горе, ой беда. Ой, лихо мне, лихо, да за что же это так!!! Да откуда же сейчас война с басурманами, как же он попал туда. Ой, горюшко, горюшко, ой лихо мне.
- Нина, как же это, как же такое можно – сквозь рыдания проговорила она – как же такое Господь допускает… За мужа всю войну молилась, когда он на войну ушел, все бога просила уберечь Васю моего. Услышал меня Господь, живым всё же Василий вернулся, а за Сережу… Мало видно я молилась за Сережиньку, мало Бога за него просила, вот и наказал меня бог за это. Да кто же знал, что на войну он ушел. Что же ты мне Нина не сказала, что на войне он. Уж я бы бога замолила за Сережиньку, уж я бы свою душу отдала за него, ничего не пожалела.
- Мам, мы и сами не знаем, как он туда попал и почему. Разве нам сообщил кто об этом. Знала бы, что его туда послали, сама бы туда поехала и забрала оттуда. Так ведь молчком же все делают, тайно, все скрывают от нас политики проклятые.
- А что же - сквозь слезы снова спросила Евдокия Пантелеевна - где его похоронили, там чтоли, в Чечне?
- Да нет, Евдокия Пантелеевна, его привезут сюда домой во Владивосток - стал объяснять Виктор - я думаю, что это будет скоро. Так что хоронить его будем здесь, во Владивостоке.
- Ну коли так, то хорошо. А то что же ему, Сережиньке нашему в чужой земле лежать, да одному.
Побыв несколько часов у матери, Нина Максимовна решила съездить на работу, предупредить, что её несколько дней не будет, и она сказала матери.
- Мам, я поеду. Мне ещё надо на работу съездить, Дашу покормить. И на межгород в телеграмме приглашают, будут из части Сергея звонить. Если что проясниться, мы тебе все скажем. Я пошла, ладно?
- Иди, доча, иди конечно - тихо согласилась Евдокия Пантелеевна - вот подруги у меня побудут.
- Мария Ивановна, вы ещё останетесь у мамы, или с нами поедете? - спросила она соседку.
- Побуду, побуду с Дусей ещё конечно. Ты поезжай, у тебя сейчас хлопот много будет.
- Ну, ладно, я пошла.
Нина Максимовна встала вместе с Виктором и они уже собрались уходить, как бабушка Дуся остановила ее, словно вспомнив что - то.
- Ниночка, а ведь надо будет отпеть Сережиньку.
- Отпевать? - удивленно переспросила Нина Максимовна.
- Конечно. Как же хоронить без отпевания, нельзя, не по христиански это будет. Надо с церкви попа приглашать, и как полагается отпеть его. Вы, я знаю, не верующие все молодые.
Ну да Бог с вами, а Сережиньку надо будет обязательно отпеть. Вы уж там похлопочите об этом.
- Хорошо мама, я подумаю - понимая, что сейчас не время спорить, согласилась Нина Максимовна.
- Вы не беспокойтесь Евдокия Пантелеевна, все сделаем, как вы хотите - заверил её Виктор - будет все так, как положено в таких случаях.
Глава 49
Привезли Сергея домой во Владивосток вскоре после того, как пришло извещение о его гибели. Цинковый гроб его телом, доставили во Владивосток и привезли домой в квартиру. Гроб привезли на большой военной машине в сопровождении группы солдат и двух офицеров. Одного из городского военкомата, и другого, из части Сергея, где он служил в Чечне, сопровождающего. Молоденькие солдаты, в новенькой ещё необтершейся форме неловко толкаясь и теснясь в узкой прихожей, занесли его и поставили на две табуретки, специально поставленные посреди большой комнаты в квартире Нины Максимовны. Гроб был наглухо запаян, так что открыть его не представляло никакой возможности. Лишь сквозь небольшое оконце, вделанное в крышке гроба, можно было рассмотреть совсем бледное, почти белое лицо лежащего там Сергея.
Комната уже была приготовлена для этой встречи. Из неё была убрана почти вся мебель. У стен были установлены стулья, зеркало, висящее на стене, было задрапировано черным материалом, а на подоконнике стояла большая фотография Сергея в черной траурной раме, возле которой лежало несколько цветов. Сергей смотрел с фотографии чуть улыбаясь, и в его открытых глазах было какое-то юношеское удивление и скрытое радость. Как не искали другую какую ни будь фотографию, где бы он был серьезным, но так и не нашли.
Сама Нина Максимовна, одетая в черное траурное платье, сидела в это время неподвижно у стенки, прижав к губам платок, и безучастно смотрела, как заносят гроб, в котором лежит её убитый сын. Но, как только солдаты поставили его и, не зная, что делать дальше, отошли и стали к другой стенке, она медленно встала, приблизилась к окошечку в крышке гроба и со скрытой надеждой внимательно стала всматриваться в лицо лежащего в гробу. В ней ещё все таилась скрытая маленькая надежда, что все происходящее – ошибка, что погиб не её сын, и здесь в гробу лежит кто-то другой, не Сережа. Но, разглядев лицо лежащего, и узнав такие родные и знакомые черты своего сына, Нина Максимовна окончательно поняла, что погиб все – же Сергей, её сын. Даже эта маленькая надежда была безжалостно погашена в ней суровой реальностью. Горе, безвыходность и боль потери сына вновь когтистой лапой стиснула её материнское сердце. В бессилии она упала на гроб и, обняв его руками громко, не обращая внимания на стоящих зарыдала.
- Сережа, Сережинька, родненький ты мой, Се-р-е-ж-а….
- Сережа, Сережа, Сережка ты мой хороший…С-е-р-е-ж-и-н-ь-к-а!
Ее рыдания тяжело действовали на стоящих в комнате в скорбном молчании людей. Всем тяжело было видеть рыдающую в бессилии мать погибшего солдата. Видеть, как содрогаются в судорожных рыданиях её тело, как дергаются её плечи и лопатки на спине.
Приносившие гроб солдаты, совсем молодые мальчишки в военной форме сбились в тесную группу и, неловко переминаясь, стояли на месте, не решаясь уйти. Им было тяжело видеть эту скорбную сцену, видеть безвыходность и горе матери погибшего такого же, как они сами мальчишки, их одногодки. Но они всё же стояли, и не уходили, отдавая дань почести и уважения погибшему в бою солдату и его матери.
Пришедшие с ними офицеры стояли рядом у стенки, строго вытянувшись и печально наклонив оголенные головы. При этом у них было такое чувство, словно они были виноваты в гибели этого солдата. С их стороны получалось как – то не хорошо – они, взрослые, старшие и живые, а вот мальчишка, ребенок, погиб и лежит в гробу. Не уберегли, не предусмотрели, не спасли. Что же вы, взрослые, отцы - куда смотрели, о чем думали? Какая вам цена после этого ….
Видя, что мать убитого заходится в рыданиях, боясь, что она может потерять контроль над собой - у неё может начаться истерика, офицеры переглянулись между собой и хотели подойти к ней, что бы хоть как ни будь утешить её. Но их опередил Виктор. Подождав немного, и видя, что Нина Максимовна теряет контроль над своими чувствами, он подошел к ней, тихонько положил руку на спину, и сказал
- Нина, успокойся. Не надо так, слышишь, не надо. Пойдем, воды попьешь, успокоишься немного. Пойдем, пойдем.
Он взял её за руки, почти с силой мягко оторвал от гроба, и увел в другую комнату, на ходу поглаживая и уговаривая.
Все это время Виктор ни на шаг не отходил от Нины Максимовны. После того, как ему позвонили и сообщили о гибели Сергея, и после тех раздумий в машине, когда он вдруг понял, как ему дорога эта женщина, в нем что–то резко изменилось. Словно прорвалась какая-то ненужная плотина, и мягкое сильное чувство любви к ней потоком заполнило всю его душу. Теперь он не просто боялся потерять ее, теперь она стала словно частью его самого, его второй половиной. её чувства, переживали, стали теперь и его чувствами, и он теперь сожалел лишь только о том, что понимание это пришло к нему только сейчас, а не раньше. Только сейчас он по достоинству оценил силу духа и стойкость этой, ещё довольно молодой женщины. Остаться одной, без мужа, без мужской поддержки в этом непредсказуемом, а порой и таком безжалостно – жестоком мире с двумя детьми на руках и не отчаяться. Не потеряться, стойко перенести весь этот бардак в стране, развал государства, экономики и вырастить детей, выучить их, и при этом оставаться с ним женщиной, ласковой и нежной – какую же это надо иметь силу духа, какую добрую душу и сердце! Он понял, какой шанс ему дала Судьба в образе этой женщины, какой счастливый билет он неожиданно вытянул в лотерее этой жизни, и теперь Виктор делал все, чтобы облегчить её горе.
В последний раз Сергей побывал в своем дворе, где он игрался малышом, бегал мальчишкой и ходил юношей, уже мертвым, в гробу.
Хоронили Сергея на второй день после того, как гроб с его телом привезли домой во Владивосток. Похороны, как обычно, были назначены на час дня. Почему именно в час, пояснила одна соседская бабулька.
- Хоронить надо в час или в два пополудни, потому как именно в это время у господа умершие души принимают. А последним нельзя хоронить, успевать надо, иначе он «дежурный» остается, и не попадет к Господу в этот день, ещё сутки маяться у дверей его будет.
- Как это, «дежурный» - переспрашивали ее
- А так, он последний, значит остается его душа ждать следующего дня, чтобы очередь следующему передать. Без этого не примет Господь его душу, маяться будет, ждать пока очередного привезут, следующую душу.
В день похорон уже с утра к подъезду его дома стали подъезжать машины. Привезли венки с траурными лентами, стояли два больших автобуса, заказанные для провожающих. Приезжали друзья и сослуживцы Нины Максимовны, Олега, отца Сергея, родственники, друзья самого Сергея. В комнате, где Сергей лежал в гробу, было тесно от пришедших. Маленькая “хрущевка” совсем не была рассчитана на такие события. Пришедшие молча подходили поближе, и стояли в скорбном молчании. Затем отходили к стенке, освобождая место вновь пришедшим, и снова стояли молча, не торопясь уходить. Лишь побыв подольше, медленно уходили.
У изголовья гроба, там, где рядом на подоконнике стояла большая фотография Сергея в черной треугольной рамке и лежали перед ней цветы, сидели мать Нина Максимовна, бабушка Дуся, сестренка Даша и Олег, отец его. Близкие и родные подходили к Олегу или Нине Максимовне, молча пожимали им руки и отходили. Некоторые из пришедших, чаще всего женщины, приходили с небольшими букетами цветов и клали их на гроб.
Нина Максимовна сидела в черном длинном платье. Её довольно длинные волосы были охвачены широкой черной траурной лентой. Она уже не плакала, почти смирившись со случившимся, покорившись судьбе. Словно выплакав все свои слезы, она затаила боль потери сына где-то в глубине своей души, и замерла в своём горе.
Напротив, бабушка Дуся никак не могла сдерживаться и всё время тихо плакала, утирая слёзы своим уже совсем мокрым от слез платком. От этого у неё стали красные глаза и распухло лицо. Она сидела усталая, подавленная и разбитая, переживая свое горе.
Даша всё больше жалась к матери, и смотрела на всех испуганно и немного удивленно, плохо ещё понимая всё происходящее. Изредка Нина Максимовна прижимала её к себе, жалея и заботясь о ней.
Незадолго перед назначенным временем к подъезду подъехала большая зеленая воинская машина, в кузове которой возле кабины стоял памятник с фотографией Сергея. Кузов был застелен зеленой ковровой дорожкой, и по краям кузова стояли венки с траурными лентами. Вместе с ней подъехал небольшой автобус с музыкантами, армейский вездеход с солдатами и офицером. Все солдаты были вооружены автоматами.
Ровно в час дня на улице музыканты разобрали свои трубы, а часть солдат без оружия поднялись в квартиру Сергея. По команде офицера музыканты, стоя на улице, заиграли траурный марш. В квартире, услышав музыку офицер, подойдя к Нине Максимовне, вежливо и немного вопросительно сказал.
- Простите, будем выносить, вы не против? – и, не услышав возражений, скомандовал пришедшим солдатам – подходите, берите гроб. Поднимаем аккуратно и все одновременно.
Гроб с телом Сергея вынесли из дома и поставили во дворе на две вынесенные для этого из квартиры табуретки. Поставили на том самом месте, где он не так давно стоял с вещевым мешком перед тем, как идти в военкомат служить в армию. Печально играющая музыка замолчала, давая прститься всем с покойным, и во дворе вокруг гроба собралась большая толпа народа, прощаясь с умершим.
На многих балконах дома, где жил Сергей, толпились по большей части женщины, дети. Во дворе хорошо знали Сергея и многие тоже скорбели по его гибели.
Возле гроба стояли, прощаясь с ним, пожилые пенсионеры и пенсионерки, жившие в этом доме, кто обычно сидит на лавочках возле подъездов. С ними Сергей, когда был жив, по привычке здоровался, пробегая по своим делам мимо них. Эти пожилые, прожившие жизнь люди, часто незаметно выручали Сергея. Сообщали ему о том, что наказывала ему мама, караулили его младшую сестрёнку Дашу, когда он гулял с ней во дворе и хотел отлучиться куда-то по своим мальчишеским делам. Передавали ему ключи от квартиры, оставленные отцом, и помогали ему в других незаметных житейских мелочах. Убеленные сединами, сами вырастившие, воспитавшие детей и внуков, эти пожилые люди хорошо понимали глубину горя матери Сергея, его родных и близких. Понимали всю несправедливость гибели такого молодого и хорошего юноши, и их чувство скорби было не мене сильно, чем родителей Сергея.
- Такой хороший мальчик был, всегда здоровался вежливо...
- Не курил, никогда не ругался...
- А помнишь Петровна, кто-то лавочку возле нашего подъезда сломал. Вот он тогда починил её.
- Как же помню. Молодой такой, ещё бы жил, да жил…
- Ох горе, горе, проклятая война!
- И зачем таких молодых на войну посылают?
- Нине горе-то какое, и Олегу тоже. Вот вместе сейчас, беда опять свела. Может теперь вернется к ней…
Стояли недалеко, сбившись в стайку, мальчишки двора, с кем не так давно Сережа играл в футбол, ходил купаться на море, бегал в кино. Их молодость не позволяла им понять всю глубину этой трагедии, но своей мальчишеской душой они тоже понимали, что случилось что-то страшное, непонятное, нелогичное – хоронят молодого, не старого. И это их в какой-то мере даже пугало, потому что теперь им стало ясно, такое может случиться и с кем-то из них, тоже молодых, как случилось с лежащим сейчас в гробу их старшим другом.
- Пацаны, а кого хоронят? Солдата какого-то? Машины военные…
- Серегу с нашего дома. Помнишь, на рыбалку с ним весной вместе ходили? Он тебе ещё червей тогда дал.
- Да ты что! А что с ним случилось?
- На войне убили, в Чечне. Его в армию забрали, а потом в Чечню увезли. Там в бою чеченцы его убили.
- Вот гады паскудные, такого пацана убили! А я думаю, кого это хоронят, не знал, что Серегу. Он же совсем недавно в армию ушел
- Его. Мировой пацан был, за меня всегда заступался. Помнишь, тогда на меня Генка с другого двора полез, так он ему так дал, что тот бегом с нашего двора смылся.
- А вспомни, тогда на пляже, когда мы с ним купались вместе, пацаны какие-то привязались. Так Серега не побоялся их. Если бы не он тогда, нам бы круто досталось.
- Дашка, его сестра моей сеструхе рассказывала, что он там в бою один остался и с автомата долго отбивался. Ему сдаваться предлагали, а он не сдался. Вот его и убили. ещё Дашка говорила, что ему за это геройство орден дали.
- Солдаты в машине с автоматами, это караул, наверное, почетный.
- А ты думал как? Он же в бою погиб и геройски.
Здесь же, среди стоящих, были ребята и девушки с университета, с группы, в которой учился Сергей. Те, кто совсем недавно веселился на вечеринке дома у Сергея, провожая его в армию. Борис, его друг и университетский товарищ, с которым он не так давно обсуждал операционку Linux, и как выбирают себе ребят девчонки. Стоял их староста группы Илья. Стояла Катя с Мариной и Ольгой. Ольга была особенно грустна, потому что Сергей ей тайно нравился, хотя она совсем никогда не говорила никому об этом, зная, что Сергею нравилась Аня.
- Жалко Серегу, такой хороший парень был…
- Безотказный, что попросишь помочь, никогда не отказывал.
- Программировал классно…
И все вспоминали что-то хорошее про Сергея, поминая его добрым словом, как поминают доброго и хорошего человека. При этом разговривали все как-то тихо, негромко, словно боясь потревожить Сергея.
Виктор, взявший на себя обязанность руководить похоронной процессией, подойдя к машине с памятником, сказал шоферу.
- Отъедь сейчас недалеко на улицу и стань там. Мы его на руках немного в последний раз по улице пронесем и тебе в грузовик поставим.
Около получаса пролежал гроб с Сергеем возле своего подъезда. Соседи, знакомые подходили поближе, в молчании стояли несколько минут и тходили, давая возможность попрощатьс другим. После того как прошло прощание, Виктор сделел знак музыкантам, и те снова подняв инструменты заиграли траурный марш. Печальная музыка прощального марша как-то неожиданно громко нарушила общее молчание, словно оборезала поледнее общение Сергея с родными и друзьями. Солдаты по команде офицера молча подошли к гробу, подняли его на руки, и медленно понесли по двору. Впереди шел довольно молодой солдат, неся большую фотографию Сергея. За ним женщины по двое несли венки с траурными лентами, на которых было написано, от кого этот венок. Венки были от городской администрации, от военкомата, от родных Сергея, от университета. Их было много, и траурная процессия растянулась довольно сильно.
Гроб несли следом за венками, а за гробом шли все, кто пришел проводить в последний путь Сергея. Разумеется, первыми шли его самые близкие родственники, мать Нина Максимовна, отец, бабушка Дуся и сестренка Даша. Нина Максимовна и бабушка Дуся были одеты в черные траурные платья. Печальная музыка похоронного марша сопровождала процессию.
Пронесли Сергея по двору дома, где он жил и немного по улице, на которой стоял его дом. Немного, потому что автомобильное движение на улице было достаточно оживленным, и похоронная процессия почти остановила это движение.
Нина Максимовна медленно шла за гробом сына. Справа её шел Олег, её бывший муж, отец Сергея. С левой стороны шел Виктор, как теперь уже она хорошо понимала, её новый муж. При этом она испытывала какие-то странные чувства - она шла в окружении таких близких ей мужчин.
Один из них, её сын Сережа сейчас уходил от неё навеки, сам того не желая, и его несли сейчас в последний раз по земле. Второй Олег, её бывший муж, ушел от неё тоже навсегда, и тоже сам того не желая, хотя сейчас шел рядом с ней. Но на смену ему пришел другой, Виктор, теперь очень близкий и дорогой ей. Словно Судьба никак не хотела, чтобы она оставалась без мужчин в этой такой непредсказуемой её жизни, и всю свою жизнь должна волноваться и переживать за них. Почему-то именно здесь она почувствовала, что в её жизни будет ещё один мужчина, которому она тоже отдаст большую часть своей души.
В сущности так и случится. Третий её и Виктора ребенок, пока сейчас ещё не родившийся, уже начал свою жизнь у неё под сердцем, и он тоже будет мужчина, сын.
Отпевание и литургия об упокоении павшего война Сергея совершалась в одном из главных соборов Владивостока. Просьба и желание глубоко верующей бабушки Сергея отпеть погибшего на войне её внука была с пониманием встречены всеми. Виктор с офицером военкомата обратился с такой просьбой в Приморскую епархию и там тоже нашел понимание и поддержку.
Настоятель собора, протоиерей, проводя отпевание, сказал, повернувшись лицом к стоящему в храме гробу.
– Добрый воин Сергей. Ты был достойным сыном своего народа, сыном своих родителей, верным другом. Черный траур покрыл не только нашу одежду, но и наши сердца, и наши души. Ты отдал свою жизнь за наш покой, чтобы не взрывались дома, чтобы не гибли мирный люди, проявив солдатское мужество, храбрость и верность присяге, верность своей родине России. Ты отдал свою молодую жизнь за наше Отечество и не посрамил звание Русского солдата, приблизил нас своим примером к святым идеалам небесной нашей родины. Знай, что сейчас ты не в окружении врагов, тебя окружают любящие соотечественники, родные и близкие. Святая наша церковь вместе с Родиной – Матерью склоняется сейчас перед тобой с благодарностью за твой подвиг, за верность. Да примет тебя наша Небесная Родина, Отечество вечное. Сейчас мы совершим церковную молитву к Богу о тебе. Пусть наши слезы, наши молитвы и наша любовь согреют твое остывшее лицо.
Затем, повернувшись к большому кресту с распятым Христом он стал читать молитву на отпевание воина.
- Молим Тя, Господи, прими убо отошедшего к тебе воина в сонмы воев Небесных сил Твоих, приими его милостию Твоею, яко павшего во брани за независимость земли Русския от ига неверных, яко защищавшего от врагов Веру Православную, защищавшего Отечество в тяжкие годины от иноплеменных полчищ. Вечная память тебе, добрый воин Сергей, со всеми, кто вместе с тобой принял смерть в бою на просторах Родины, верные своей клятве и своему долгу. Святые предстатели за землю Русскую, бесчисленное множество мучеников, подвижников, преподобных, героев, защитников, страдальцев, тружеников земли нашей – пусть встретят тебя и вознаградят за труды, за мужество, верность твою венцом славы, венцом жизни вечной.
О, Боже наш, Ты скорбящих мир и труждающихся отрада, дыхание живых и мертвых воскресение и жизнь, пошли воину Сергею, убиенному на поле брани, небесную радость, мир, упокоение и вечную славу. Аминь
После отпевания траурный кортеж машин и автобусов похоронной процессии с солдатами почетного караула выехал на Морское кладбище Владивостока.
Глава 50
В день похорон Сергея у Ани были занятия в университете. Как узнала Аня, похороны будут во второй половине дня. К этому времени Аня спокойно отсидела одну пару. Она не собиралась ехать на похороны и спокойно писала конспекты по лекции. Но к концу второй пары сидящая рядом с ней Катя, повернувшись к ней, сказала тихо:
- Аня, сегодня Сергея хоронят. Ты знаешь?
Несмотря на то, что Аня знала об этом, слова Кати прозвучали для неё как-то неожиданно, словно она впервые узнала сейчас о гибели Сергея. Она замерла, сжавшись, в её голове растерянно и хаотично заметались мысли, словно в компьютере, пораженном вирусом. Аня подняла глаза и, медленно повернув голову, посмотрела на Катю. На какое-то мгновение Аня замерла. Ручка выпала из её руки, упала на тетрадь с её записями, немного прокатилась и остановилась. Аня также медленно повернула голову и посмотрела на ручку, словно не понимая, зачем она здесь лежит и что она здесь делает. Выпрямившись, Аня перевела взгляд на широкое окно аудитории, за которым синело небо и светило яркое весеннее солнце. Это синее небо и ярко светившее солнце словно напомнили ей о чем-то или о ком-то. Встав из-за стола, и опустив голову, Аня не торопясь, вышла из аудитории, оставив на столе свои конспекты, ручку и сумочку.
Писавший мелом на доске преподаватель лишь мельком взглянул на неё и продолжал говорить, поясняя формулы, которые были на доске.
Выйдя в коридор, Аня прошла подальше от аудитории, в которой только что сидела, вышла на лестничную площадку и подошла к окну. Положив руку на подоконник, она посмотрела на улицу. Стоявшие у университета машины напомнили ей про Ивана. Аня взяла в руку висящий у неё на шнурке сотовый телефон, раскрыла его и привычно нажала кнопку вызова записной книжки. Надавив на стрелку изменения номеров, она нашла знакомый номер и повторно нажала кнопку вызова.
Лежащий на столе у Ивана в офисе сотовый телефон мелодично проиграл вызов своим полифоническим звучанием. Иван недовольно покосился на него и пожалел, что не отключил сотик на время. Но на светившемся цветном дисплее сотового телефона значился номер и фотография Ани. Иван прервал совещание, сказав:
- Я прошу прощения.
Он взял телефон, нажал кнопку ответа, и приложив к уху, мягко и доброжелательно, словно он никогда не ссорился с Аней, ответил:
- Анечка, здравствуй, я слушаю тебя.
Аня ответила не сразу. Услышав знакомый голос Ивана, она вдруг подумала, а зачем она звонит ему. Что она сейчас хочет? И в тот же момент она поняла, что она не хочет сейчас быть одной. Ей сейчас было плохо. Снова, как тогда, раньше, она почувствовала себя одинокой, брошенной, забытой, и ей нужен был в эту минуту человек, который был бы ей безраздельно предан, любим и дорог в этом огромном, непредсказуемом и порой жестоком мире. Один такой её человек, убитый чеченскими бандитами, уже покинул этот мир, и сегодня его в последний раз пронесут по этой земле. Второй сейчас прижимал к уху телефон и ждал, что она сейчас скажет.
Не слыша ответа, Иван уже с некоторым беспокойством в голосе повторил:
- Да, алле, Аня, я слушаю тебя.
- Приезжай ко мне, - медленно и тихо ответила Аня.
- Хорошо, - обрадовано ответил Иван, - у тебя когда занятия сегодня кончаются?
- Приезжай прямо сейчас, - также медленно и тихо ответила Аня.
- Ань, я сейчас не смогу, - чуть виновато ответил Иван, - у меня сейчас совещание. Давай я закончу и через час - полтора приеду. Тут ко мне ещё через полчаса должны подъехать от заказчика. Я с ним переговорю и…
Однако, Аня прервала его, настойчиво повторив:
- Нет, приезжай сейчас. Слышишь?
Теперь уже примолк Иван. По своей натуре он не терпел спешки, суеты и ему крайне не хотелось прерывать совещание, ломать свой привычный ритм работы и, сломя голову, бросив все, мчаться неизвестно куда и зачем. Но в голосе Ани он вдруг шестым чувством уловил такие нотки и тона, которые передали ему состояние Ани, и он, чуть помедлив, ответил:
- Хорошо, я сейчас буду.
- Да, приезжай сюда.
- Хорошо, жди. Я выезжаю.
После того, как он так ответил, он услышал, что Аня отключила телефон. Извинившись перед сидевшими у него в кабинете, он быстро отдал все необходимые распоряжения, предупредил секретаршу о том, что его, возможно, долго не будет и, выйдя на улицу, сел в свей джип. Он завел дизель, прогрел его, и только тут вспомнил, что он не спросил Аню, а куда, собственно, надо ехать ему. В растерянности, он поругал себя за торопливость, но, подумав, поехал к университету, решив, что сейчас занятия, и Аня должна была быть именно там.
Подъехав к университету, Иван, как обычно, встал на то место, где он всегда ожидал Аню. Заглушив мотор, он взял сотовый телефон, нашел номер Ани и позвонил ей. Как только Аня ответила, Иван спросил:
- Я у университета, ты где?
- Вижу, сейчас подойду к тебе, - коротко ответила Аня.
Через несколько минут он увидел, как Аня вышла из университета, спустилась с крыльца и направилась к нему. Тут же радостная теплая волна всколыхнула его чувства. Но когда он присмотрелся к Ане, эти теплые чувства тут же сменились какой-то безотчетной тревогой. Аня шла к его машине той же походкой, грациозно покачивая бедрами. Однако, она шла как-то медленнее, в её внешнем облике была какая-то задумчивость, словно она несла на себе какую-то тяжёлую ношу.
Сев в машину рядом с Иваном, Аня не стала, как раньше, устраиваться по удобнее, вяло и тихо поздоровалась:
- Привет.
- Привет, - ответил Иван и замолчал, ожидал, что она скажет.
Но Аня молчала. Она сидела чуть съёжившись в довольно неудобной позе и молчала. Терпеливо подождав, Иван, желая хоть как то заговорить с ней, спросил:
- Как твои дела, как учёба?
Аня вновь ни чего не ответила, и это начало уже раздражать Ивана. Он бросил все дела, примчался к ней, а она сидит и даже не разговаривает. Вновь, немного подождав, Иван не выдержал:
- Ну что ты молчишь? Звонишь срочно приезжай, я приехал. Мне пришлось прервать совещание, переносить встречу и вообще…
Несмотря на то, что сказал он это всё шутливым тоном и, стремясь сгладить свои слова, мягко улыбнулся, ответная реакция Ани была такой, какой он совсем не предполагал. Словно отпущенная пружина, Аня распрямилась и, гневно сверкнув на него взглядом, резко, с вызовом почти прокричала:
- Да? Совещание, встречу? Ну тогда и оставался бы там, в своем офисе. Зачем ты тогда сюда приехал? Зачем? Чтобы мне об этом рассказывать, какие у тебя там важные дела, да?
- Нет, почему же. Я отложил все дела, - удивленный столь резким упреком, ответил Иван, - я приехал к тебе!
- И что, теперь тебе за это звание героя России должно быть? Так, да?
Ничего не понимая, Иван уже сам начал тихо злиться. Он никогда не видел в таком состоянии Аню и совсем не понимал, что она хочет. Он и так сделал вид, что она с ним вроде как и не ссорилась недавно. Приехал сюда, бросив все дела, с желанием сделать всё, чтобы их ссора забылась, как простое недоразумение. Но такое поведение Ани ему уже совсем уже не нравилось. У него стало создаваться впечатление, что она хочет продолжить эту ссору. Но здесь уже начинало играть его самолюбие, и он уже возмущенно ответил:
- Да причем здесь герой России? Ты же звонишь, ну вот, я приехал, а что ещё надо? Я всё же бизнесом занимаюсь, и не могу как попало бросать все дела на предприятии.
При этом Иван положил свою левую руку на правую руку Ани, которая безвольно лежала на её бедре, и легонько сжал её.
- Ну и поезжай тогда на своё предприятие, - резко, с вызовом ответила Аня, - ничего мне от вас не надо.
Она своей правой рукой оттолкнула руку Ивана, а левой, чуть сдвинувшись к двери, взялась за ручку, намериваясь открыть её и выйти из машины. Но реакция Ивана была молниеносной. Он быстро нажал какую – то кнопку, и продуманная японская автоматика тут же заблокировала все двери джипа. Как ни старалась открыть двери Аня, у неё ничего не получалось. Бесполезно подёргав ручку, она поняла, что дверца заблокирована и в бессилии, покоряясь обстоятельствам, откинулась на спинку кресла, безвольно опустив руки.
Сказанная Аней вгорячах фраза «ничего мне от вас не надо» пояснила Ивану состояние Ани. Особенно это безнадёжное «от вас». От кого «от вас»? От всего мира? Это безнадёжное и горькое «от вас» подсказало Ивану, что Аня в беде и ей нужна его помощь, а не сочувствие. Аня не нуждается сейчас в деньгах, вещах или услугах. Он понял, что ей сейчас нужна поддержка мужская, поддержка силы и воли. Он решительно, почти грубо, двумя руками взял её за плечи и силой прижал к себе. Аня не сопротивлялась. Она уткнулась лицом в его тёплую шею и ни о чём не думала, лишь чувствуя, как сильные мужские руки бережно и крепко держат её, надёжно закрывая от всего остального мира.
Несколько минут, показавшихся ей часом Аня, закрыв глаза не шевелясь, оставалась в объятиях Ивана. Когда она открыла глаза, она прямо перед собой увидела пульсирующую жилку на его шее, которая ритмично, в такт ударам сердца шевелилась. Эта жилка напомнила Ане о жизни и смерти, и она, не шевелясь, тихо произнесла.
- Поехали.
- Куда? - спросил Иван, также не шевелясь и продолжая бережно и нежно обнимать Аню.
- В Улис. На Морское кладбище, - медленно сказала Аня.
Услышав о том, что Ане надо ехать на кладбище, Иван тотчас насторожился, но не подал вида. В его голове сразу заработала счетная машина, которая стала определять, зачем туда ей нужно.
«Видимо, кто-то из близких у неё умер или погиб», - подумал он. Почему-то Иван сразу отмел вероятность смерти её близких родных - матери, отца, или ещё кого-нибудь, потому что при их смерти так себя не ведут. «Может быть, кто-то из её подруг или с университета» - предположил он, но ничего спрашивать не стал. Он отпустил Аню, легко поцеловал, заботливо пристегнул её ремнем безопасности, и, заведя мотор поехал в Улис.
Дорога шла почти через весь Владивосток. Они выехали на Светланскую, проехали вдоль бухты Золотой Рог, доехали до Луговой. Затем повернули на Спортивную. Оставив с правой стороны бухту Золотой Рог со стоящими кораблями, они доехали до улицы Коммунаров, и, обогнув памятник морякам – минерам, расстрелянным царскими палачами, поднялись на кладбище.
Морское кладбище Владивостока располагается на вершине большой сопки. У подножья сопки, прямо у дороги, стоит памятник восставшим морякам-минёрам, расстрелянным на этом месте царскими сатрапами за участие в восстании. С одной стороны сопки лежит широко раскинувшись и подступая теперь уже к самой сопке, город. С другой – до горизонта сопоки, за которыми морская гладь бухты Патрокл и Улис. Это старое кладбище, где похоронены многие известные люди не только Владивостока, но и всей страны. Прямо на въезде его стоит большой памятник нижним чинам знаменитого крейсера «Варяг», умершим от ран. Здесь рядом стоят ещё более старые, отлитые из чугуна, памятники именитым купцам. Есть здесь могилы и итальянских, японских, американских моряков, а также русским морякам и целым экипажам кораблей, не вернувшимся из плаванья или пропавшим безвести.
Мощный джип Ивана с лёгкостью взял подъём на сопку. Они быстро заехали на кладбище по довольно широкой дороге и остановились почти возле памятника морякам крейсера «Варяг». Иван не знал, куда надо было ехать, и коротко спросил Аню:
- Дальше куда?
Аня помолчала немного, так как сама ещё не знала, чего она хочет и поэтому так-же коротко ответила:
- Не знаю.
Ответ её удивил Ивана, но он не подал виду. Сообразив, что здесь видимо, будут хоронить какого-то близкого Ане человека, он заглушил мотор и предложил Ане:
- Я пойду куплю тебе цветы!
- Да, хорошо, – согласно кивнула головой Аня и с признательностью посмотрела на Ивана.
Им не пришлось ждать долго. Довольно скоро Аня увидела поднимающийся кортеж машин военного типа. На первом из них стоял памятник, рядом с которым сидели близкие умершего, а на второй в камуфляжной форме с автоматами сидели два ряда молодых солдат с офицерами. Процессию сопровождали несколько больших легковых машин, венный «Газик» и три автобуса. Аня сразу почувствовала, кого везут сейчас на кладбище, и когда первая машина повернула в глубь кладбища, она увидела большую фотографию Сергея. Иван не обратил внимания на эту машину. Он смотрел на Аню по – прежнему не зная и не понимая, чего хочет Аня, но когда увидел, с каким напряженным вниманием, вся сжавшись, смотрит Аня на эти машины, он понял, что привезли того, кто дорог Ане.
Автобус и часть машин остановились здесь же, на въезде, и лишь машина с памятником и гробом скрылась за поворотом. Машина с солдатами тоже остановилась здесь же. С неё быстро поспрыгивали солдаты, офицер построил их, и они все в две шеренги тоже ушли за поворот.
- Будь здесь, я скоро приду, – сказала Аня, и, аккуратно прижимая цветы, стала вылезать из машины.
- Тебя проводить, может, я пойду с тобой? – заботливо спросил Иван.
- Нет, не надо, – не глядя на него, ответила Аня и добавила: - жди здесь.
Она, не торопясь, пошла по дорожке тротуара. Возле памятника морякам «Варяга» она зачем – то остановилась, постояла, почитала их фамилии и также медленно пошла дальше.
Аня не сразу нашла место, где хоронили Сергея. Вначале, она ошибочно вышла на группу людей, где хоронили какую – то женщину, потом на другую, где тоже хоронили неизвестного ей человека. К могиле Сергея она подошла тогда, когда уже гроб с телом его стоял рядом с вырытой ямой на двух подставках. Тут же стояли по стойке смирно две шеренги солдат и кто – то с крупными звездами на погонах, держа в руках форменную фуражку, что – то говорил. Вокруг стояло много людей, и она встала немного в стороне на пригорке, так что ей было хорошо всё видно.
Сергей смотрел на неё с большой, почти как портрет, фотографии. Он чуть улыбался, и Аня вспомнила, что видела эту фотографию на его зачетной книжке и студенческом билете. Траурная черная лента обрамляла её, но Аня совсем это не замечала. Как только она увидела эту фотографию, глаза Серёжи, то воспоминания встреч с ним нахлынули на неё с такой силой, что она уже теперь не видела ничего вокруг себя и только эти, до боли в сердце знакомые ей глаза.
Сколько она так простояла, она не помнила. Может быть, пятнадцать минут, может полчаса, может, больше. Время словно остановило для неё свой бег, и лишь когда сухой треск залпов салюта ударил в воздух, Аня словно вернулась в действительность. Она вздрогнула от неожиданности, и затем слепо, почти не глядя перед собой, видя лишь эти глаза Сергея, двинулась к нему. Все стоящие предупредительно пропускали её, послушно расступаясь. Так медленно она подошла к памятнику с этой большой фотографией и, остановившись, положила к нему цветы. Стоящие вокруг заметили её. Строй солдат, друзья и сослуживцы, какие – то военные, офицеры и чины областной администрации – все сейчас смотрели на эту такую красивую и грустную девушку.
Нина Максимовна, стоящая рядом с Виктором и одетая в черное траурное платье, узнала её и тихо позвала
- Аня, Анечка!
Но Аня не слышала её. Боясь, что она сейчас расплачется, Аня в последний раз на прощанье взглянула на Сергея и, повернувшись, тихонько пошла к машине.
Расплакалась Аня уже сидя в джипе. Она села привычно на сиденье, захлопнула дверцу машины и откинулась в кресле. Иван сидел по-прежнему за рулем и терпеливо ожидал её. Как только она села в машину, он, желая отвлечь её, спросил участливо:
- Ну как, все в порядке?
Аня непонимающе посмотрела на него, и вдруг, поняв, о чём он спрашивает, не выдержав расплакалась. Иван тут же снова обнял её и прижал к себе, гладя и успокаивая, но Аню словно прорвало. Рыдания сотрясали её, слезы обильно текли из её синих глаз, скатываясь по щекам. Аня чувствовала, что вместе с ними уходит какая-то тяжесть из её души. Когда несколько минут спустя она стала затихать, Иван взяв Аню за плечи, чуть отвёл от себя и, глядя ей прямо в глаза, в упор спросил её:
- Кто, Аня? Кто это?
Аня тоже посмотрела на Ивана, немного помолчала и, также смотря ему прямо в глаза, тихо ответила:
- Сергей. Это Сережа. Его убили на войне чеченцы.
Они какое-то время молча смотрели в глаза друг другу, без слов все понимая. Ивану сразу стало понятно поведение Ани. Он тут же в душе простил Ане её столь резкое поведение, и поругал себя за то, что злился на неё. Ему стало ясно, что Судьба устранила его соперника, хотя и таким жестоким образом, какого он никак не желал бы, и теперь он остался у Ани один. У неё нет больше выбора. Если раньше он в какой-то мере испытывал чувство неловкости, словно он отнимал Аню у Сергея, то теперь он был свободен от этого чувства, и это в какой-то мере его удовлетворяло. Он не был виновен в гибели Серёжи, и поскольку так получилось, то значит, так угодно было Судьбе.
Поняв всё это, Иван почему-то не обрадовался. Ведь если бы Сергей остался живым, но Аня выбрала его, то здесь всё было бы правильно. Как в спорте, где побеждает сильнейший, и победа не оспаривается после честного поединка. Но теперь, из-за того, что Сергей погиб, он останется в памяти Ани. Останется надолго, может быть, навсегда, и сможет ли Иван теперь заменить его в сердце Ани – это теперь было вопросом. Все эти мысли мгновенной чередой прошли в голове у него, и неожиданно для себя Иван медленно и чётко произнёс:
- Сейчас я отвезу тебя домой, а завтра мы едем с тобой в ЗАГС и подаем заявление. И не забудь взять с собой паспорт.
- Не забудешь? - повторил он.
- Да, не забуду, – тихо ответила Аня.
Иван снова крепко прижал Аню к себе, вдыхая такой знакомый аромат немного растрёпанных волос, и чуть наклонившись, нашел её ещё влажные от слёз теплые губы.
Глава 51
Надо ли кормить сытого человека? Захочет ли он вообще ещё чего-то есть? Вот, например, если человек очень хорошо покушал. Всё, что твоя душа пожелала – пожалуйста. Закусить - вот, салатики всякие, рыбка в любом виде, мясное, гарниры, сладенькое разное к чаю. Соблазнишь ты такого человека куском хлеба или кашей? Конечно, нет. Ну уж только, наверное, если самым что ни на есть изысканным, редким, экзотическим, и то ещё посмотрит.
Примерно нечто подобное происходило у Виктора с женщинами. После гибели своей жены, как он не старался отвлечься от всего работой, как не пропадал в своей фирме целыми днями, но мужская его суть делала свое дело, поскольку по годам он был зрелым и достаточно молодым мужчиной. Длительное отсутствие женской ласки, женского тепла и участия ему, привыкшему к нормальной семейной жизни, стало создавать дискомфорт. Понемногу он стал ловить себя на том, что всё больше и больше присматривается к сотрудницам его предприятия, непроизвольно рассматривая и оценивая их, как женщин, стал более разговорчив с ними. Все чаще, сидя за рулем и ведя машину по улицам Владивостока, он, увидя симпатичную женщину, отвлекался от дороги, и даже порой притормаживал, чтобы разглядеть её лучше. Бог весть, чем бы всё это кончилось, если бы его не познакомили с Ниной Максимовной. К слову сказать, к этому знакомству он вначале отнесся прохладно и без особого интереса. Просто в его машину сели две женщины, которых сотрудница просила попутно довезти, одна из которых была подругой его секретарши. Её он немного знал, так как она иногда бывала в их офисе. Вторую он не знал, и его познакомили с ней. Как оказалось, звали её Ниной Максимовной. По пути они немного разговорились, посмеялись, и он довез её до места. Зачем-то ему дали рабочий телефон этой второй женщины. Впоследствии выяснилось, что эта встреча была не случайной и его сотрудница как-то ненароком немного рассказала ему про Нину Максимовну, сообщив, что она уже давно разошлась, сейчас не замужем и охарактеризовала её, как очень доброго и хорошего человека. На какое-то время Виктор забыл про эту встречу. Но однажды он задержался допоздна на работе, и в этот вечер на него напала какая-то хандра. Почему-то всё, что он днём делал, показалось ему какой-то бестолковой суетой, пустыми хлопотами, и он почувствовал себя никому не нужным, оставшись в офисе один. Походив бесцельно по кабинету, он, нехотя, стал собираться уезжать домой, но вдруг вспомнил про ту женщину, которую он подвозил на машине, Нину Максимовну. Его память как-то четко воскресила её образ, когда она по женски грациозно покинула его машину, чуть улыбнувшись, кивнула на прощанье и пошла к себе на работу. Причем особенно четко в памяти возникла её фигура, объемная грудь и довольно округлые бедра. Тогда он непроизвольно проводил её взглядом и чисто по мужски про себя отметил её привлекательность, как женщины. Покопавшись, он нашел записанный её телефон, посмотрел его внимательно и отложил в сторону, так как рабочее время закончилось и звонить уже было поздно. Однако, перед самым уходом он, не питая никаких надежд, всё же решился и набрал этот номер. Трубку на другом конце провода взяли почти сразу. Это была она. Он как-то сразу это понял и в первое мгновенье даже растерялся, не зная, что сказать, но где-то в глубине души ощутил радостное волнение и четко выговорил:
- Нина Максимовна?
- Да, это я.
- Вы уже закончили работу?
- Заканчиваю, - чуть озабоченно ответила она и спросила: - а кто это?
- Виктор, – коротко ответил он, и тут же чуть торопясь добавил - я сейчас приеду за вами, минут через пятнадцать. Надеюсь, вы помните мою машину.
Он немного помедлил, ожидая ответа, хотя вначале хотел после этих слов сразу положить трубку, что бы не услышать возражения, и только собрался её положить, как услышал короткий её ответ:
- Хорошо.
После этого они друг друга узнали ближе и стали довольно часто встречаться, а немного погодя сблизились и интимно. Но полностью ощутить, что такое Нина Максимовна как женщина, он смог позднее, когда они стали мужем и женой.
Женское влияние подействовало на Виктора благотворно. Хандра и скука на него больше не нападала, и он перестал смотреть на женщин голодными глазами, стал более доброжелателен и спокоен. Они всё сильнее и сильнее привязывались друг к другу. Виктор по мере возможности приезжал за Ниной на работу и довозил её до дому или в магазин, в зависимости от того, куда ей было необходимо. Их отношениям ничто не мешало. Назвать это любовью было бы слишком возвышенно. Всё же им было уже не по двадцать лет, и у них обоих их горячая юношеская любовь была уже давно позади. Они были зрелыми взрослыми людьми, один из которых пережил смерть своей первой любимой женщины, а другая измену своего первого мужчины. И поэтому в их отношениях уже не было той былой юношеской страсти, очарования новизны и первого доверчивого общения с любимым, пылкости и яркости первого живого контакта мужского и женского. Но именно сила пережитого, познанного в любви, в интиме давали им силу другого чувства, спокойного, ровного и не менее сильного. Подобно тому, как с жаркой силой вспыхивает порох, опаляя все вокруг и также быстро гаснет, но ровно и сильно горит газовая горелка, согревая своим пламенем всё вокруг. Так и их юношеская любовь прошла вспышкой, ярко, а сейчас к ним пришло другое чувство – ровное и сильное, согревавшее их самих и их детей.
Гибель Сергея была первым сильным ударом и их испытанием. На какое-то время Нина Максимовна пыталась замкнуться в своём горе и отстраниться от всего и всех. Но именно в это трудное время Виктор сумел показать себя мужчиной и не дал ей замыкаться в себе. Он сумел найти к ней подход и показать, что гибель её сына, Сергея, – это не только её горе, но и его. Сразу же после похорон он чуть не силой забрал Нину Максимовну с Дашей к себе домой и настоял на том, чтобы они стали жить у него, несмотря на то, что ему приходилось теперь часто возить Дашу в школу, которая теперь была далеко. Впрочем, для Даши это было в удовольствие, она быстро к этому привыкла и выходила из джипа у школы с видом принцессы чистопородных кровей.
Первые недели своей жизни в квартире Виктора Нина Максимовна чувствовала некоторую неловкость. Одно дело - встречаться с мужчиной раз в два - три дня, другое дело - жить с ним постоянно. Впрочем, она уже достаточно хорошо знала его привычки, пристрастия и предпочтения, и поэтому этот период был для неё не особенно долгим. Всё в этой квартире ей было уже достаточно хорошо знакомо. Кроме всего прочего, у неё исчезла самая главная её проблема - деньги. Любую сумму, которая ей требовалась на приобретение продуктов питания, уплат по счетам, для покупки всяких бытовых мелочей Виктор давал ей без всяких разговоров и никогда не интересовался, куда она их потратила и потратила ли вообще. Более того, однажды Нина Максимовна взяла у него деньги для покупки довольно дорогой вещи, которой, как выяснилось по приезде в магазин, уже в продаже не было. Она хотела вернуть эти деньги Виктору, но он и слышать об этом не захотел. При этом он популярно объяснил Нине Максимовне, что если от него деньги попали к женщине, то забирать их назад он считает дурным тоном. Это его святой принцип, которого он придерживается неукоснительно. Кроме того, он считает, что в семье тратить деньги должна жена, потому что любая покупка - это удовольствие, а удовольствия женщины всегда умеют делать лучше, чем мужчины. Его главная забота – это чтобы деньги были, а уж как распорядиться ими, это уже забота не его, а жены. Вскоре Нина Максимовна стала полноценной хозяйкой, чему предшествовали следующие события.
Для того, чтобы отвлечь Нину Максимовну от печальных мыслей о сыне, Виктор настоял на их регистрации в ЗАГСе и свадьбе. Естественно, Нина Максимовна не хотела никакой свадьбы, да и к регистрации тоже особенно не стремилась. Ну, о какой свадьбе могла идти речь на четвертом десятке лет? Она даже представить себе не могла себя в этом возрасте в подвенечной белой фате. Виктор не стал настаивать на том, чтобы она была в фате и белом платье. Он отвез Нину Максимовну в салон проката свадебных платьев, и они выбрали там неброское светлое платье, тем не менее, достаточно нарядное и красивое. Сам тоже купил себе по такому случаю темный костюм. Они пригласили к себе отметить регистрацию небольшой круг друзей. Вечер прошел достаточно весело, хотя в начале чувствовалась какая – то натянутость, несерьезность: вроде свадьба, а молодые совсем не молоды. Однако дружеское участие и частично спиртное сделали свое дело. Через непродолжительное время зазвучали возгласы «горько», «сладко» и Виктору с Ниной пришлось прилюдно целоваться, как в юности.
Как ни странно, но именно регистрация и свадьба повлияли очень положительно на Нину Максимовну. Неодолимая сила Судьбы, которая её влекла последнее время к Виктору, обрела силу Закона, была признана гласно, обществом и они стали Семьей. Её Даша обрела отчима – отца, пусть не родного, но признанного Законом. Теперь их отношения охранялись Законом, и покорившись своей Судьбе, признав это, Нина Максимовна бесповоротно отдалась полноценной семейной жизни, домашним хлопотам, продолжив совершенствование своей науки «самодержавно мужем управлять», как говаривал в свое время Александр Сергеевич Пушкин, поскольку таковой теперь у неё появился.
Первым делом в квартире Виктора она переставила всю мебель так, что Виктору два дня пришлось передвигать шкафы, диваны, кровать и столы. Затем она подобрала на окна шторы, которые они с Виктором несколько дней искали по всему Владивостоку. Приобрела также покрывала на кровать другой расцветки, и квартира Виктора стала ещё уютнее и красивее. Одну из комнат отдали Даше, купив ей новый письменный стол и шкафчик для книг. Затем Нина Максимовна взялась за гардероб Виктора – перестирала и тщательно перегладила его рубашки, майки и перечистила все его куртки. Подобрала рубашки в тон его костюма. Одновременно купила новое постельное белье: наволочки, простыни, пододеяльники и заменила их все, и их постель стала нарядной с первозданной свежестью. Старую её квартиру они решили отремонтировать и позднее решить, что с ней делать: продать или оставить для Даши, как будущей невесты.
Виктор старался уже не задерживаться на работе. Конечно, ему всё же приходилось оставаться там допоздна, но он всегда предупреждал свою новую жену об этом по мобильнику, который он купил ей. Иногда он брал с собой домой папки с договорами, сметами, калькуляциями и сидя дома работал с ними. Вначале Нина Максимовна смотрела на это весьма либерально, но позднее стала проявлять лёгкое недовольство, причина которого стала понятна Виктору весьма быстро. Нина Максимовна была зрелой женщиной, родившей уже двух детей. Чаще всего после родов женщины немного полнеют, и Нина Максимовна уже давно из изящной девушки превратилась в полнокровную женщину с хорошо развитым всем жен¬ским. Ко всему прочему, её зодиакальный знак был Скорпион, отвечающий за всякие ин¬тимные дела, секс. Вначале, когда они стали жить и спать вместе как муж и жена, Виктор, несмотря на свой уже далеко не юношеский возраст довольно пылко занимался сексом со своей новой женой, получив её в полное своё владение. Тогда же, когда он засиживался дома над своими бумагами, Нина Максимовна ложилась спать одна, и Виктор ложился спать позднее, когда Нина Максимовна уже спала, забираясь под одеяло и прижавшись к тепло согревшейся под одеялом жене. Но это не устраивало Нину Максимовну, поскольку, как выяснилось, её желания мужчины были намного выше, чем мог предполагать Виктор, и она хотела засыпать вместе с ним. После небольшого периода их совместной жизни Виктор достаточно насытился близостью женщины и уже не торопился под одеяло к жене так, как в начале. Но не тут-то было! Нина Максимовна, как-то незаметно приобретя властные интонации в голосе, приучила Виктора ложиться спать только вместе. При этом она умело разжигала желание у Виктора, и в интиме мягко, ненавязчиво проявляла такую страсть, что Виктора магнитом тянуло к ней. Частота их интимных контактов установилась такой, что с Виктора, как говорят в таких случаях, «полетели пух и перья», и он стал подобен общипанному петуху, на что ему как-то указала его коллега, работавшая на его предприятии, с улыбкой заметив:
- Что-то ты, Виктор, в последнее время какой-то потрепанный стал, как конь заезженный! То-то взялась за тебя новая жена. Учти, она Скорпион, а это такой знак, что…
Виктор действительно так пресытился всем женским, которое он с лихвой и избытком стал иметь от Нины Максимовны, что совсем перестал смотреть на девушек и женщин. Особенно женщин на своем предприятии, поскольку, критически смотря на них, он теперь уже пресыщенный всем женским, находил у них больше недостатков, чем прелестей.
Услышав о том, что его жена Скорпион, он решил разобраться подробнее, что это такое. Раньше он не придавал никакого значения зодиакальной символике и имел об этом самое смутное представление. Зайдя после этого разговора в магазин, он купил несколько книжек по астрологии и решил на досуге их почитать. Вскоре, просмотрев часть купленных книг, он понял, что астрология – это наука сложная, со своими правилами и поэтому не стал её подробно изучать. Но одна книжка, почти брошюра всего на полсотни страниц, его очень привлекла. Это была «Астрология для мужчин и женщин». Найдя в этой книжке характеристику знака Скорпиона, он как-то выбрал время, устроился дома поудобнее в кресле и стал читать, решив разобраться подробнее, что за человек его новая жена.
В общей характеристике личности Скорпиона Виктор прочёл: «Правящая планета Марс и Плутон. Число 9. Цвета алые, кроваво-красные. Это люди сильной волей, за успех борются, упорные в труде. Помнят обиды, пунктуальны. Высокая работоспособность. Хорошие родители, хотя немного суровы и требовательны, а при соответствующих обстоятельствах властны. Умны в делах и умеют хорошо содержать семью…»
Прочитав эту характеристику, Виктор тотчас же сравнил её с характером Нины Максимовны и нашел, что соответствие здесь высокое. Подумав немного, он стал читать дальше. «Скорпион очень эмоциональный знак. Однако природная выдержка и скрытность позволяют ему удерживать свои эмоции внутри себя и не показывать посторонним. В области чувств и эмоций он очень силён и может обладать гипнотическим воздействием на партнёра, чувствовать заранее опасность и читать мысли близкого человека». Тотчас же память Виктора воскресила два случая из его жизни с Ниной Максимовной. Первый – это было за день до прихода известия о гибели Сергея. Он в тот день заехал как обычно за ней на работу и хотел сначала отвезти к себе домой, но сразу, как только она села в машину, он понял, что она не в форме. Он подумал, что у неё неприятности на работе, и спросил её:
- У тебя проблемы по работе?
- Нет, – ответила она, – там всё в порядке. Но я чувствую, что скоро будет что-то нехорошее с детьми. Боюсь за Дашу и Сережу. Какая-то тяжесть на душе, прямо тоска. И ничего не могу сделать с собой.
Он попытался её развеселить и развеять её страхи, сказав, что меняется погода и вообще всё будет хорошо, но она посмотрела тогда на него таким взглядом, что он понял: то, что ясно ей, ему этого не почувствовать, и понять не дано.
- Поехали быстрее домой. Другой раз поедем к тебе, не сегодня. - И добавила, увидя легкое разочарование на его лице:
- Не сердись, завтра встретимся.
А завтра пришла та роковая телеграмма о гибели Сережи.
Второй случай был недавно, уже после того, как они стали жить вместе. Он ехал по улице на своей машине от заказчика днем и чуть не попал в аварию, чудом избежав лобового столкновения с вылетевшей на встречную полосу движения машиной. Испугался он позднее. Приехав в офис и зайдя в кабинет, он услышал, как резко зазвонил телефон. Виктор тут же взял трубку и услышал голос жены:
- У тебя все в порядке, не ушибся? – тревожно спросила она.
- Да нет, обошлось, всё нормально, – ответил он.
- Ну хорошо, а то я волнуюсь – сказала Нина Максимовна.
- Все хорошо, не волнуйся, – повторил Виктор, и привычно положил трубку, но тут же подумал: «А откуда она знает, что я чуть не разбился?» Тогда это его просто удивило, а сейчас он понял, что она чувствует опасность своим близким, и поэтому позвонила.
Внимательнее всего Виктор прочитал психо-сексуальную характеристику знака его жены. «Скорпион – самый сексуальный из всех знаков Зодиака. Они страстны, романтичны, независимы. Именно Скорпион управляет в человеке половыми органами. Они сознают свои внутренние силы, которые скрыты в их страстной натуре. Секс восстанавливает их энергию и они, подобно птице Фениксу, воскресают вновь. Женщины физически привлекательны и пользуются популярностью у мужчин. В супружестве по большей части верны, и занятие сексом для них также необходимо, как вода и питье». Поерзавши в кресле, Виктор, про себя проворчал: «Ну уж это мне теперь и без вас очень даже хорошо известно». Читая дальше, он обратил внимание на небольшую строчку, в которой говорилось, что это один из самых плодных по рождению детей знаков, и часто имеет много детей. Эта строчка как-то неожиданно заставила задуматься о возможности появления у него с Ниной Максимовной ребенка. Вообще-то, появление у них ребенка для него было не очень желательно. Возиться с малышом в его годы как-то не очень принято, тем более что у него лично всё время уходило на работу и он не смог бы уже уделять много времени своему ребенку. Но Виктор всё же любил детей, и когда его дочь повзрослела и уехала от него учиться в Москву, он очень скучал без неё первое время. Потом он как-то привык и перестал это замечать. Правда, у него с возрастом всё чаще и чаще возникала мысль о том, кому достанется всё, что он нажил: квартира, машина, счет в банке, акции его предприятия, и он сожалел о том, что у него нет сына, наследника. Тот большой жизненный опыт, который он мог бы ему передать, теперь умрет вместе с ним и никому не принесет пользы. Надеяться теперь ему было можно только на появление внука от дочери. Он уже свыкся с таким положением и не задумывался над возможностью иметь ещё сына.
Поженившись с Ниной Максимовной, он совсем не предполагал иметь от неё детей. Но не потому, что он этого не хотел, а просто уже давно решил про себя, что детей у него больше не будет. Прочитав и узнав о том, что его жена принадлежит и управляется наиболее плодным знаком Зодиака, он вдруг понял, что у него ещё не все потеряно в этом плане. Нина была моложе его и хорошо развита, как женщина, роды для неё уже не будут проблемой. Даша уже достаточно большая девочка и маме помощница. Поэтому вырастить ещё одного малыша им будет не трудно. Виктор даже рассмеялся, представив себя в роли папы, нянчившего ребенка. И тут же он почему-то вспомнил о Сергее и его гибели. Он вдруг подумал: «А ведь никто от смерти не застрахован. Если бы я разбился в аварии, или допустим, тьфу, тьфу, тьфу, не дай Бог что с дочкой в Москве случится? Вот у Нины два ребенка, сын и дочь. Сын погиб, зато дочь осталась. Есть кому о ней в старости позаботится, а кто, интересно знать, обо мне будет заботиться. Дочка из Москвы? Да ведь Москва-то за десять тысяч километров от меня». Все эти рассуждения в конечном итоге подтолкнули его к решению иметь собственного ребенка с Ниной Максимовной. Но он решил пока не торопиться и вернутся к этому немного позднее.
Положив книжку на рядом стоящий столик, Виктор встал и отправился на кухню, где в это время была Нина Максимовна. Зайдя на кухню, он подошел сзади к стоящей у стола Нине, обхватил её, и крепко присжав к себе, сказал:
- Говорят, у тебя самый сексуальный знак Зодиака?
Совершенно не сопротивляясь, Нина Максимовна, находясь в крепких объятиях мужа, спокойно чуть склонила голову к нему и мягко сказала:
- Начитался всякой всячины.
Но, немного подумав, добавила
- Ну, раз говорят, значит, так наверно и есть, - и посмотрела на него со спокойной загадочностью и немножко с вызовом.
Они продолжали также активно по ночам заниматься любовью, причём чаще всего совсем не предохраняясь. Результаты долго ждать себя не заставили. Нина Максимовна забеременела.
Глава 52
Гибель Сергея больше всего морально ударила по его бабушке, Евдокии Пантелеевне. Известие о том, что внук погиб в бою с чеченцами, а затем его похороны словно подкосили её. В эти несколько дней похорон Сергея Евдокия Пантелеевна словно обессилела и сдала сразу на десятка полтора лет. Из довольно крепкой, подвижной женщины она превратилась в старуху с трясущимися руками и красными от слез глазами. Глубокие морщины залегли на её раньше мужественном и добром лице, и теперь уже не расправлялись. Слабость в руках её стала такой, что она с трудом держала стакан воды. Если раньше, находясь дома одна, Евдокия Пантелеевна читала книги, газеты, с интересом смотрела телевизор, новости, готовила себе на кухне чего-нибудь вкусненькое, то теперь она совсем потеряла ко всему этому интерес. Она перестала читать книги, редко включала телевизор и готовила себе поесть только самое необходимое. У неё совсем пропал интерес к еде, и зачастую она перебивалась куском хлеба с маргарином, кусочком солёного сала и холодным чаем. Целыми днями она лежала в кровати в пустой квартире, горестно смотря в одну точку. Иногда она брала свой старый фотоальбом с фотографиями, садилась с ним на диван и подолгу рассматривала снимки, вспоминая свое далекое и близкое прошлое. Чаще всего, дойдя до фотографий Сережи, она начинала плакать. Смотря на такое знакомое и дорогое лицо погибшего внука, она не могла сдержать слёз. Прижав платок к своим слезящимся глазам, Евдокия Пантелеевна крестилась, шептала молитву, проклиная тех, кто убил его, и желая ему самому Царства Небесного.
Незаметно для себя Евдокия Пантелеевна, вспоминая внука, начинала вспоминать свою прошедшую жизнь, покойного мужа и тоже, грустя о нем, плакала. Всё-таки она была уже достаточно старым человеком и понимала, что находится уже на закате жизни, что конец её близок. Пришел её черёд умирать, и она хотела лишь одного - чтобы всё произошло быстро, чтобы она не была беспомощной обузой своим детям. Она больше всего боялась, что её разобьёт паралич, отнимутся руки или ноги, и тогда дочери придется за ней ухаживать, затрудняя и без того нелёгкую жизнь Нины Максимовны. Однако судьба распорядилась иначе. Другой, более страшный недуг настиг Евдокию Пантелеевну – ей стала отказывать память. Она стала забываться. Причем отказывала память как-то странно, избирательно. Она хорошо помнила все события своей прошедшей жизни, своё детство, юность, взрослую жизнь. Но что было вчера, сегодня – она совершенно не стала помнить. Она забывала, где она сейчас находиться, что с ней, и что ей надо делать. Порой, зайдя на кухню, она подолгу стояла в мучительном раздумье, пытаясь вспомнить, зачем она сюда пришла, что хотела здесь делать и вообще где она сейчас находится. Вначале это было не очень заметно, но постепенно провалы в памяти стали усиливаться, и Нина Максимовна обратила на это внимание. Понаблюдав за матерью несколько недель, она поняла, что это серьёзно, проходить не будет, и оставлять уже мать в квартире одну нельзя.
К решительным действиям её подтолкнул случай. Когда она пришла в очередной раз навестить мать, то встретила её в коридоре на лестничной площадке. Дверь в квартиру была настежь открыта, а мать стояла на нижней площадке лестницы и никак не могла вспомнить, где она и что ей надо делать. Увидев в таком виде мать, Нина Максимовна встревожено спросила её:
- Мам, ты чего здесь делаешь, ты куда пошла?
Евдокия Пантелеевна, увидев её, обрадовалась, и, с надеждой смотря на неё, ответила:
- Ниночка, вот хорошо, что я тебя встретила. Ты куда идёшь?
- Мам, как куда, к тебе иду. Что ты здесь стоишь? – уже озабоченно сказала Нина Максимовна, - квартира настежь открытая, а ты здесь.
- Какая квартира? – безоблачно улыбаясь и глядя на неё, переспросила мать.
- Какая, какая, твоя квартира. Ты вышла из дома, дверь за собой не закрыла. Чего ты тут стоишь?
- Да я никак не могу вспомнить, куда я пошла. Наверно, на почту, пенсию получать иду. Надо пенсионное взять, а я не взяла его с собой.
- Мама, пенсию тебе домой приносят. Позавчера приносили, и ходить тебе за ней никуда не надо. Пойдём домой.
Поднявшись по лестнице, они уже заходили в квартиру Евдокии Пантелеевны, как отворилась другая дверь на площадке, и из неё выглянула соседка. Увидев их, она поздоровалась.
- Нина, здравствуй. Мать навестить пришла?
- Полина, здравствуй, – приветливо ответила Нина Максимовна, - да вот пришла, а она на площадке стоит ничего не помнит. Дверь в квартиру открыта.
Полина, соседка на площадке Евдокии Пантелеевны, была ровесницей Нины Максимовны. Поэтому они хорошо понимали друг друга и были в дружеских отношениях.
- Ты знаешь, Нина, – озабоченно сказала Полина, – у неё это уже не раз было. Я уже так её встречала и домой отправляла. Она стоит и не помнит, где она сейчас и зачем вышла. У неё с памятью плохо стало. Спроси, чтонибудь про прошлое – всё помнит. А вот что сейчас у неё – ничего не помнит. Совсем памяти такой нет.
- Да ты что? – встревожено спросила Нина, – неужели так сильно забывается?
- Сильно, Нина, сильно. Я к ней захожу иногда, сидим, разговариваем. А она иногда встрепенётся испуганно и говорит: «Полина, а где я? Мне что сейчас делать надо?» Раз зашла, она лежит в кровати, плачет, а чайник на кухне на плите почти весь выкипел. Да чайник ладно, но плитка-то у неё газовая. Как бы беды какой не было. Забудет газ выключить, да отравится ещё.
- Ой, Полина, а я об этом совсем не подумала. Правда, плитка газовая, отравится может или взорваться. Надо что-то делать, - в тревожном раздумье ответила Нина, - надо её лечить, врача вызвать.
- Ты, Нина, вот что – задумчиво ответила соседка, - ты лучше забирай-ка её к себе домой. Пусть с вами живет. Квартиру эту и свою обменяйте на одну большую и живите вместе. А так тебе придется ей сиделку нанимать. Такие болезни врачи не лечат.
- Да, Полина, - чуть подумав, ответила Нина Максимовна, – наверное, я так и сделаю. Лучше ведь уже не придумаешь.
Немного помолчав, обе женщины подумали о том, что вот была Евдокия Пантелеевна, хорошая, работящая, добрая женщина. А состарилась, и вот как ей сейчас трудно. Каково будет с ними, когда они также будут старыми? Желая отвлечься от грустных мыслей, Полина, чуть улыбнувшись, заметила:
- Я смотрю, тебе скоро в декрет уходить надо будет. Какой уже месяц?
- Пятый. Месяца через три пойду. Да муж настаивает, чтобы уже сейчас с работы уходила. Говорит, денег моих на всех хватит, зачем тебе работать?
- Ну и правильно, далась тебе эта работа? У Виктора все нормально на работе?
- Да, хорошо все, работает. Правда, долго на работе пропадает.
- Ну, а ты как хотела? Сейчас везде так. Чтобы хорошо зарабатывать, надо много работать. Вот уходи с работы, забирай к себе мать, и живи. Там и Даша тебе помощница.
Вздохнув, Нина Максимовна ответила:
- Да, наверное, так и придется сделать.
Вечером, дождавшись прихода домой мужа, Нина Максимовна решила поговорить с ним об этом. Накормив его ужином, она стала рассказывать ему про мать.
- Знаешь, Витя, я сегодня была у матери.
- Ну, как там Евдокия Пантелеевна поживает? - с интересом спросил Виктор.
- Да плохо дело, – грустно ответила Нина Максимовна
- Что такое? – встревожено переспросил её муж.
- У неё с памятью плохо стало. Так все нормально, ходит, разговаривает. Готовит себе кушать, но забываться стала. Забывает, где была сейчас, что делает, куда пошла. Я прихожу к ней, она на лестнице стоит, и не знает, куда пошла. А квартира настежь открыта. Уйдет куда, а оттуда украдут все. Да это ещё ладно. Она стала забывать газ выключать на кухне.
- О, это уже опасно, – медленно, словно раздумывая, проговорил Виктор, – надо что-то делать, а то, не дай Бог, случится чего с ней. Сильно плоха стала?
- Да, соседку её, Полину, встретила, когда заходила, ты же знаешь её, напротив, на площадке живет.
- Помню, как же, – подтвердил Виктор.
- Вот она мне и сказала, что уже так несколько раз было. Выходит, а мать на лестнице стоит, и не знает, куда и зачем пошла.
- Может, давай на машине к врачам её отвезем, пусть посмотрят?
- Да отвезти-то можно, это лишним не будет. Но вряд ли поможет ей это теперь.
Уловив какую-то неуверенность или недосказанность в словах жены, Виктор, со свойственной ему тактичностью, но довольно прямо спросил ее:
- Что ты предлагаешь?
- Что я предлагаю? – с интонацией неуверенного вопроса ответила Нина Максимовна и, раздумывая, замолчала.
Конечно, Нина Максимовна любила свою мать и была сильно обеспокоена её судьбой. Решение, подсказанное ей соседкой матери Полиной, было в этом случае единственно правильным и в целом выполнимым. Хотя, конечно, Нина Максимовна ясно представляла себе, какие заботы о матери тогда лягут на её плечи и руки. И в этом случае ей уже однозначно придется уходить с работы и стать домохозяйкой, что несколько претило её деятельной, общительной натуре. Но в тоже время она понимала, что близятся сроки рождения её ребенка, который уже потихоньку начал напоминать ей о себе под её сердцем. И в любом случае ей все равно придется оставить работу и год-два, а то и больше, сидеть дома, со своим будущим малышом или малышкой. И если ей придётся это сделать немного раньше, то это ничего не изменит. Она уже была готова согласиться на такой вариант, но её сдерживало другое. Она не знала, как ко всему этому отнесётся Виктор, если мать её будет жить вместе с ними. Согласится ли он на то, чтобы мать переехала к ним в квартиру и стала жить у них. Ведь ему тогда придётся мирится со всеми неудобствами, а Евдокия Пантелеевна всё же ему не мать, всего лишь тёща. И как бы не любил её Виктор, но уверенности в том, что муж согласится, у Нины Максимовны не было.
Видя неуверенность жены, Виктор чутьём опытного, бывалого человека понял её затруднения и, стремясь как бы ободрить жену, сказал, чуть улыбнувшись:
- Ну, что ты замолчала? Какие есть у тебя предложения?
- Я думаю, что надо мать забирать к нам, – решившись наконец, медленно и неуверенно сказала Нина Максимовна, – пусть живёт у нас. Я уволюсь с работы и буду смотреть за ней. Всё равно мне скоро в декрет уходить, вот немного раньше и уйду. Как ты думаешь, можно так сделать?
Предложение жены забрать к ним мать не удивило Виктора и не вызвало у него возражений. Уже давно у него установился какой-то внутренний душевный контакт с Евдокией Пантелеевной. Он уважал её за трудолюбие, готовность прийти на помощь и добрый характер. Поняв, что Евдокия Пантелеевна попала в беду и ей требуется его помощь, он решил не отказывать ей в помощи. После трагической гибели Сергея в его сознании произошел серьезный перелом. Виктор решил навсегда и бесповоротно соединить свою судьбу с судьбой Нины Максимовны. Все её беды, волнения и беспокойства стали теперь и его тревогами. Наглядно увидев агрессию черных сил против неё, он решительно, даже в какой-то мере тоже агрессивно старался их отбить, не допуская даже попыток их. Ко всему прочему, он полюбил Нину Максимовну. Полюбил уже не пылкой юношеской любовью, а осмысленной, ровной и сильной любовью бывалого мужчины. Поэтому препятствовать в стремлениях и решениях его жены у Виктора не было никакого желания. Тем более, что все семейные дела он отдал на попечение жены, и считал, что в нормальной семье так и должно быть. Он привстал, взял за руку Нину и потянул её к себе так, что ей пришлось подойти к нему. Как только она приблизилась вплотную к нему, он, не вставая со стула, крепко, но осторожно и бережно обнял её, и мягко сказал:
- Делай, как считаешь нужным. Я не возражаю. Лишь бы было всем хорошо. Тебе, Даше, Евдокии Пантелеевне и нашему будущему малышу.
Сказанное Виктором отдалось в душе у Нины Максимовны теплой, благодарной волной. Она снова, как тогда после похорон и их свадьбы поняла, на сколько сильно её любит Виктор, и как дорога она ему. молча ласково притянула голову мужа к себеОбняв мужа
Через несколько дней после этого разговора они перевезли Евдокию Пантелеевну к себе домой. Для этого Нине пришлось освободить Дашину комнату и поселить туда мать. Дашу поместили в другую комнату, перенеся туда её письменный стол, учебники и остальные вещи. В той же комнате стали готовить место для будущего ребенка. Сами они переместились в большую комнату. Вообще, всё как-то быстро уладилось, и сильных неудобств от этого они не почувствовали. Нина Максимовна поначалу взяла на работе на месяц отпуск без содержания, так, чтобы потом можно было оформить уход в декретный отпуск. На работе её отпустили с сожалением, но не препятствовали, поскольку понимали безвыходность её положения и сочувствовали ей.
В целом Евдокия Пантелеевна особых хлопот не доставляла, и даже помогала дочери. Лишь вечерами, когда она лежала в своей комнате, она порой сильно забывалась и чаще всего в таких случаях звала к себе дочь.
Вот и сегодня поздним вечером Нина Максимовна услышала из её комнаты встревоженный голос матери:
– Нина, Ниночка, поди скорее сюда!
Оставив свет на кухне выключенным, Нина Максимовна поспешно зашла в комнату к матери.
- Мам, ты чего? - зайдя в комнату, она спросила мать, – что случилось?
Евдокия Пантелеевна привстала на кровати, опершись рукой на подушку и, беспокойно глядя на дочь, тревожно спросила:
- Дочка, а ты корову загнала? Ворота – то закрыты? Мне показалось, Майка мычала, её загнать, да подоить надо.
Нина Максимовна с недоумением посмотрела на мать, не понимая, о чем она спрашивает, и немного удивленно переспросила.
- Мам, кого загнать надо? А двери у нас закрыты. Даша дома, спать легла уже.
- Корову, корову Майку, она с пастбища вернулась, ты её загнала, ворота закрыла?
Нина Максимовна внимательно посмотрела на мать и все поняла. Евдокия Пантелеевна смотрела на дочь затуманенным взглядом потухших и красноватых от слез глаз, в которых отражалась лишь тревога и старческое беспокойство.
Сознание Евдокии Пантелеевны, ослабленное старостью и стрессом гибели внука, отказывалось ей служить. Память её уже не устремлялась вперед, в будущее, поскольку там ничего радостного для Евдокии Пантелеевны теперь не ожидалось. Там была близкая смерть, могила, и умом старого человека она это понимала. Мир уже не переливался для неё палитрой весенних красок, не светил ярким летним солнцем, не манил чем-то новым, волнующим, захватывающим. Весь её мир теперь сосредоточился в этих четырех стенах маленькой комнаты в ожидании близкого ухода в мир иной. Поэтому сознание охотнее блуждало в лабиринтах памяти, которая воскрешала Евдокии Пантелеевне те милые её сердцу картины детства, её горячей юности. Отцовский дом, любимую корову в их так далекой сейчас кубанской станице, тогда молодого и сильного её мужа Василия Алексеевича. Это помогало сейчас ей коротать долгое время одиночества старости. Она порой так сильно уходила в этот мир воспоминаний, её прошлого, что совсем забывала, где она сейчас и что с ней. И тревоги этого прошлого с новой силой возникали в её чувствах, глубоко волнуя и беспокоя.
Вот и теперь, глядя на дочь, она была совсем не здесь, в реальной квартире Владивостока, а там, в курене отца, беспокоясь и тревожась за корову на их дворе. И Нина Максимовна поняла мать, поняла её состояние. В её душе поднялось смешанная волна любви к матери и пронзительной жалости. Ей было больно видеть, как на глазах стареет, гаснет и становится немочный, теряет память такой близкий и дорогой ей человек, её мать. От нахлынувших чувств она чуть не заплакала, но, боясь расстроить мать, силой воли подавила в себе эти пронзительные чувства. Сев на стул, стоящий рядом с кроватью, она, словно маленького ребенка, погладила мать, и, стремясь успокоить её, сказала:
- Мам, ты не беспокойся, все хорошо. Корову я загнала, ворота закрыла.
- А подоить, подоить её надо, и не забудь процедить молоко, – также беспокойно продолжала напоминать ей мать.
- Мам, я всё сделала, – ласково гладя мать, ответила Нина Максимовна, - и подоила корову, и процедила молоко. Все мам хорошо, ты лежи не волнуйся. Я здесь, в комнате буду, рядом с тобой.
- Ну, хорошо, дочка – ответила Евдокия Пантелеевна, и устало откинулась на подушку. Однако, на её лице ещё блуждал отголосок какого-то беспокойства. Она словно пыталась вспомнить что-то еще, но никак не могла понять, что именно она хотела вспомнить. И только когда уже Нина Максимовна встала, собираясь уходить, мать приподнялась и, словно вспомнив что-то, опять с беспокойством спросила:
- А курей? Курей закрыла? Да смотри осторожно, петух, он клюется. Ты его хворостиной…
- Загнала, загнала, мам, я курей. И петуха загнала. Все хорошо мама, не беспокойся, отдыхай.
- Ну ладно, иди, дочка, – удовлетворенно сказала Евдокия Пантелеевна, и уже успокоившись, опустилась на подушку, чуть прикрыв глаза.
Провалы в памяти у матери возникали все чаще, и это стало сильно беспокоить Нину Максимовну. Она вызвала на дом врача невропатолога, но ничем помочь он ей не мог.
- Это уже старческое, - с сожалением констатировал он, и, покачав головой, добавил: - конечно, попробуем полечить. Я вам выпишу лекарства, возможно, они ей немного помогут. Но у них может быть сильно действующий побочный эффект, который может отразится на её почках или на печени. Так что стоит ли рисковать? Подумайте.
Выписав рецепты, врач, попрощавшись, ушел. Нина Максимовна задумчиво посмотрела на них, на лежащую в кровати мать, и решила пока воздержаться от их применения.
Ко всему прочему, неожиданно у Нины Максимовны возникли некоторые сложности с Дашей. Даша любила бабушку, но не понимала, в каком она сейчас находится состоянии. Зайдя однажды в комнату матери, Нина Максимовна застала её плачущей сильней, чем обычно.
- Мам, что ты, что такое, что ты плачешь, - озабоченно стала спрашивать она мать, садясь рядом и приготовившись её успокаивать. Но та долго не отвечала, и лишь когда Нина Максимовна уже в третий раз спросила о причине её слез, она, всхлипывая, ответила:
- Даша, внучка с мальчиком хотят у петуха нашего весь хвост повыдергать. А как же петух без хвоста тогда будет?
- Какой петух, какой хвост, – ничего не поняла Нина Максимовна, – что Даша хочет, что за мальчик?
- Петуху нашему хвост хотят повыдергать. Я ей сказала, что петух клюется, а мальчик говорит, что хвост ему повыдергает за это. Теперь петух без хвоста будет…
Сказав так, Евдокия Пантелеевна вновь горько заплакала.
- Господи, вы прямо как дети малые, – всплеснув руками, воскликнула Нина Максимовна, – да не тронет она твоего петуха. Мам, не плачь, я ей скажу, и никто не будет трогать петуха.
- Правда? – мать с надеждой и мольбой посмотрела на свою взрослую дочь, и, перестав плакать, добавила:
- Скажи, скажи, а то как же петух без хвоста будет.
Успокоив мать, Нина Максимовна вышла из комнаты, и, зайдя к дочке, с упреком сказала ей:
- Даша, как тебе не стыдно? Что ты бабушку расстраиваешь? Зачем ты сказала, что у петуха хвост повыдергаешь и что за мальчик?
Даша удивленно посмотрела на мать и тихо ответила.
- Мам, я её не расстраивала. Ко мне приходил с нашего класса Саша Челухин. Бабушка позвала меня, и мы вместе с ним зашли к ней. Бабушка просила загнать курей, и сказала, что петух клюется. Я обещала ей загнать курей, а Саша про петуха услышал, что он клюётся, и сказал ей: «Я твоему петуху хвост повыдергаю, если он клеваться будет». А расстраивать я её не расстраивала.
Что могла на это сказать Нина Максимовна? Лишь вздохнув, она мягко посоветовала дочери:
- Даша, больше так не надо говорить. А то бабушка сейчас болеет, у неё с памятью плохо, и она думает, что Саша по настоящему петуху хвост общипать хотел.
К счастью Нины Максимовны, Виктор, теперь уже её муж, относился ко всему с пониманием и, как мог, старался помочь ей ухаживать за матерью.
Умерла Евдокия Пантелеевна как-то быстро и неожиданно. Ничто не предвещало этого. Лишь за неделю до своей смерти она совсем перестала есть. И как не старалась Нина Максимовна, ей уже больше не удалось по настоящему накормить мать. Все, что она с такой любовью и старанием готовила для матери, когда-то любимый её борщ, гречневую кашу, варила сосиски – все оставалось на столе не тронутым. Евдокия Пантелеевна лишь пила немного сока, чая и даже молока не хотела теперь пить. Нина Максимовна хотела вновь вызвать врача, но уже не успела это сделать. Она никак не могла понять такого отсутствия аппетита у матери, и лишь только после её вскоре последовавшей смерти она поняла, почему было так. Просто мать чувствовала свой близкий конец и неосознанно готовилась к нему.
А за день до этого Евдокия Пантелеевна поздним вечером позвала к себе дочь. Позвала ровным и спокойным голосом, как в былые свои времена. Нина Максимовна только разделась и прилегла в кровать в своей комнате.
- Нина, Ниночка.
Услышав зов матери, Нина Максимовна встала с кровати, быстро накинула халат и зашла в комнату матери, не включая свет.
- Мама, ты чего звала? - немного взволнованно спросила она мать.
- Звала, звала, – тихо ответила Евдокия Пантелеевна, – сядь-ка рядом со мной, посиди немного.
- Ладно, мама, - согласно ответила Нина Максимовна.
Привычно поправив одеяло, Нина Максимовна села на краешек кровати. Она подумала, что мать опять будет говорить про свой дом в станице на Кубани. Но Евдокия Пантелеевна заговорила совсем о другом. Причём голос её был довольно чёткий, и Нина Максимовна поняла, что мать не заговаривается сейчас и находится в здравом уме.
- Знаешь, Ниночка, Василий Алексеевич мой сейчас во сне ко мне приходил. Он уж который раз так приходит. Да нынче совсем другой был. Раньше всё весёлый, молодой. Недавно стал уже сниться в возрасте, каким я его перед смертью помню. А сегодня усталый пришёл, грустный, недовольный. К себе зовёт…
- Мам, ну не надо об этом, – попыталась возразить Нина Максимовна, – зачем ты так говоришь? Ты ещё поживёшь, разве тебе плохо с нами? Мы ведь так…
- Нет, дочка, – прервала её мать – с вами мне хорошо, вы меня не обижаете. Да только, видно, и мой срок подошёл. Василий Алексеевич мой уже не может больше ждать меня, знать невмоготу ему там без меня стало. Он так и сказал мне сегодня: «Я, говорит, Дуся, больше не могу без тебя. Не хочу больше ждать здесь, прошу Господа, чтобы он опять соединил нас вместе. Здесь хорошо, говорит, души добрые вокруг, а всё же без тебя мне плохо. Я хочу опять с тобой вместе быть, мне с тобой мало пожить пришлось, война проклятая всё поломала. А теперь в следующей жизни у нас с тобой всё хорошо будет, счастливо. Так мне здесь ангел-хранитель мой сказал. Ещё говорил, недолго тебе ждать осталось, потерпи, скоро соединитесь. Да не хочу больше терпеть, хватит, тебе тоже на покой пора. Приходи, а то заждался я». Ну, ан пусть так по него и будет. Я ведь тоже без него всю оставшуюся жизнь живу, да и правда, хватит наверное, зажилась уж. Ровесники мои уже давно все там, вот и мне пора к Василию Алексеевичу моему.
Слушая мать, Нина Максимовна вначале хотела протестовать, попытаться возразить, переубедить мать, но вдруг поняла, что всё именно так и есть. Она тоже понимала, что мать не вечна, и что срок её жизни подходит к концу, и что не далек уже тот день, когда она будет хоронить свою маму. Но душой она все старалась отодвинуть подальше это событие и заботилась о ней ещё более тщательно. Но теперь, сидя сейчас с ней рядом, Нина Максимовна почувствовала, что этот день может наступить уже сегодня-завтра и мать тоже это чувствует.
И это чувство ещё больше сроднило, сблизило их. Обе женщины понимали, что, возможно, они последний раз видятся сейчас на этом белом свете. Может быть, это их последняя встреча и понимание этого заставило обоих как бы смириться перед неизбежным. Нина Максимовна лишь выпрямилась и сказала:
- Ну что же, мам, как будет, так и будет. Что ты хочешь?
- Вот что, доча, я тебя вот о чем хочу просить. Ты меня, как умру, похорони вместе с внуком, с Сережей. Я всё хотела, чтобы с Василием Алексеевичем со своим вместе лежать, да раз так получилось, то пусть лучше с внуком рядом лежать буду. Василий Алексеевич поймет меня, простит. Я Сереженьку не хочу одного оставлять, скучно ему одному там будет. А так я с ним навеки вместе буду, так и мне спокойнее будет, и ему не скучно. А Василий мой поймёт меня, простит, – повторила она.
Немного помолчав, Евдокия Пантелеевна сказала:
- Ты мне на могиле крест поставь христианский, да свечу за упокой души в храме тоже поставь. А рядом ещё две свечи – за мужа и за внука. Ладно, доча?
- Хорошо, мам, – тихо ответила Нина Максимовна – я всё так и сделаю. Как ты хочешь, так и сделаю.
Утром, собираясь на работу, Виктор, почуяв неладное, зашел в комнату Евдокии Пантелеевны. Вышел он оттуда не торопясь, и, глядя на жену, тихо сказал.
– А мать не дышит. Умерла Евдокия Пантелеевна.
Похоронили Евдокию Пантелеевну рядом с внуком Сергеем, как она и просила. Там же, на морском кладбище, где был похоронен Серёжа. Рядом с воинским обелиском Сергея, увенчанным солдатской пятиконечной звездой, поставили рядом металлический христианский крест. С закрепленной в центре небольшой круглой фотографией Евдокии Пантелеевны и надписью: «Спи спокойно, мама, бабушка…»
Глава 53
Заявление в ЗАГС Аня с Иваном подали на следующий день после похорон Сергея. Иван заехал к ней утром на своём джипе, и Аня поехала с ним в районный ЗАГС. Иван даже не стал спрашивать её, взяла ли она с собой паспорт. Он прекрасно понимал, что Аня – девушка аккуратная, и если она села в его машину, едет с ним в ЗАГС, то паспорт с собой взяла.
В ЗАГСе им пришлось немного подождать, т.к. заведующая была занята, а принимала заявления она сама. У стены, в холле, стояли мягкие диваны, стоял стол со стульями почти в центре. Стены были отделаны с приятным синеватым оттенком, и вообще холл имел немного праздничный и торжественный вид. Аня сразу почувствовала себя здесь так привычно, словно она снова попала на какой-то торжественный вечер. Eё глаз радовали красивые мягкие диваны, светлые шторы на окнах, и большая фарфоровая ваза с цветами, стоящая прямо на полу в углу холла.
Как только заведующая освободилась, они оба вошли в ее кабинет, предварительно поздоровавшись:
- Здравствуйте, к вам можно? – уверенно заходя в кабинет, спросил Иван.
Сидящая за широким столом довольно приятная уже не молодая женщина несколько удивленно взглянула на них и спросила:
- Что вы хотели?
- Мы хотим подать заявление на регистрацию брака - ответил Иван, остановившийся немного не доходя до стола заведующей.
- Молодые люди – чуть улыбнувшись, ответила та – сегодня не приемный день. Приходите послезавтра, в приемные часы.
- Как не приемный? – обескуражено переспросил её Иван – разве вы сейчас не работаете?
- Мы сейчас работаем, но заявление на регистрацию мы сегодня не принимаем. Там в холе висит расписание, где указаны дни приема заявлений. Приходите послезавтра, и мы у вас примем его.
- Послезавтра? – немного растеряно и разочарованно переспросил Иван, - так, а … вообще…
Он стоял всего в двух шагах от стола заведующей. Стол был большой, широкий и красиво отделанный. На столе лежали папки, несколько бумаг и обычный набор служащих – небольшой калькулятор, ручки в специальной подставке, в которой в углублениях лежали скрепки, резинка и стемпель. Аня, смущенно стоявшая чуть позади Ивана, еще больше смутилась, немного покраснела и сделала движение к выходу. Но это ее движение почему-то напугало Ивана. Он вдруг подумал, а если Аня послезавтра не пойдет с ним сюда, возьмет да передумает. Встретится с подругами, а они ее отговорят, и что тогда он будет делать? Эта мысль сразу вывела его из растерянности и он решительно заявил заведующей.
- Понимаете, мы не сможем прийти сюда послезавтра. Я завтра по делам уезжаю в длительную командировку за границу, и вернусь не скоро.
Повернувшись к Ане, он взял ее за руку, и крепко держа, стал горячо убеждать заведующую.
- Пожалуйста, примите у нас заявление сейчас. Нам надо сегодня, мы не можем ждать. Я не могу отменить поездку, ну хоть в порядке исключения. Если нужно я заплачу вам за это дополнительно. Я конечно понимаю, что у вас сейчас тоже могут быть срочные дела, но мы можем подождать, пока вы освободитесь, только примите у нас заявления сегодня. Все расходы я скомпенсирую. У Ани в университете послезавтра…
Иван еще долго что-то доказывал и убеждал заведующую, но та его почти не слушала. Она доброжелательно и пристально смотрела на Аню, внимательно рассматривая ее. Почему-то с самого начала она почувствовала к ней расположение, симпатию. «Какая красивая девушка» - подумала она про себя - «Смущается, краснеет. С такой девушкой любой мужчина будет торопиться пожениться. Молодые, горячие, все спешат».
- Ну ладно,- согласилась она, - приму ваше заявление сейчас. В порядке исключения. У вас паспорта с собой?
- Да, конечно - обрадовано ответил Иван.
- Вот возьмите бланки заявлений, заполните их в коридоре. Там над столом образец висит. Заполните и не забудьте подписать. Поставите число и зайдете ко мне.
Взяв бланки, они вышли в коридор и уселись за стол, стоявший в холле. В самом начале бланка Аня прочитала: «Просим произвести государственную регистрацию брака; присвоить фамилии…» и далее стояли всякие графы. Аня достала из сумочки свою ручку, которой она писала конспекты в университете и, положив бланк перед собой, стала заполнять его. В специальных графах она написала свою фамилию, имя, отчество, тщательно выведя "Тихонова Анна Александровна". Там же она указала свою дату рождения, место жительства и данные паспорта. После заголовка "заявление" стояла надпись "Прошу зарегистрировать брак с гр." и дальше было оставлено свободное место. Немного подумав, Аня в этом месте написала " Орловым Иваном Владимировичем "и дальше указала его год рождения и адрес. Последняя графа бланка заявления гласила "После регистрации брака фамилию принять" и дальше снова было свободное место. Аня чуть задумалась, решая, что написать. Иван, внимательно следивший за ней, осторожно спросил ее
- Фамилию хочешь свою оставить или мою возьмешь?
Аня повернувшись, внимательно посмотрела на него долгим взглядом и ни слова не говоря написала "Орлова Анна Александровна".
Далее следовало «Подтверждаем взаимное добровольное согласие на заключение брака и отсутствие обязательств, препятствующих заключению брака, указанных в ст.14 Семейного кодекса Российской федерации». Затем были места для подписи и даты.
Расписавшись внизу и поставив дату, она подвинула заявление Ивану, словно отдаваясь на его волю.
Свой бланк Иван заполнил быстро, привычно черкнул свою роспись и, взяв в руки бланки заявлений, паспорт Ани, сказал.
- Пойдем.
Они опять вдвоем зашли в кабинет заведующей, и та уже пригласила их сесть.
- Написали? Быстро Вы. Садитесь и давайте свои документы.
Аня с Иваном сели на стоящие у стола стулья и Иван подал данные паспорта и заявления. Внимательно просмотрев их, заведующая записала все в журнале и сказала.
- Срок ожидания месяц со дня подачи заявления. Так что придётся вам подождать немного. После этого будет регистрация. Примерно на какой день назначить регистрацию? Можно на среду, пятницу, субботу следующего месяца.
- Давайте на пятницу - посмотрев на Аню быстро сказал Иван.
- Хорошо - ответила заведующая - регистрация состоится... числа ... в ..... часов. Заявления ваши приняты. И мягко улыбнувшись, смотря на Аню добавила.
- Смотрите, не передумайте.
В университете, приехав из ЗАГСа, Аня поделилась этой новостью с подругой. В этот день, к счастью, у Ани занятия начинались только со второй пары. Поэтому она пропустила только одну пару и к третьей паре была уже на занятиях. Аня как обычно разделась в раздевалке, поднялась на третий этаж и зашла в аудиторию. Большая часть группы уже сидела за столами. Перемена ещё не кончилась и все просто «трепались» между собой. Увидев сидящую за столом Катю, Аня прошла к ней, села рядом, поздоровалась:
- Привет, уже сидишь, ждёшь?
- Привет, - живо ответила Катя и тут же переспросила – ты чего сегодня на вторую пару не приходила?
- Я в ЗАГС с Иваном ездила. Мы заявление подали туда.
Аня ответила Кате таким спокойным тоном, словно они с Иваном заехали купить Ане перчатки, а не подавать заявление на регистрацию брака. Но Катя сразу поняла, что кроется за внешним спокойствием подруги. Она сделала большие глаза и удивлённо уставилась на подругу
- Анька, да ты чё? Решила выйти замуж за Ивана? Он тебе что, в любви объяснился? Когда вы так решили?
Катя оживлённо тормошила подругу и забросала её вопросами, словно выдавали замуж её, а не Аню. Аня между тем сидела со спокойным видом, словно её это не волновало, и всё у неё с Иваном было давно решено. Но всё-таки волнение подруги ей передались тоже, и выдавал это волнение блеск её глаз. Как не старалась Аня быть внешне спокойной, но глаза её счастливо улыбались и смотрели на мир радостно и удивлённо.
- Нет, ничего он мне не признавался. Он мне просто сказал, что сегодня с утра заедет за мной и мы поедем с ним в ЗАГС. Сказал, чтобы я не забыла взять с собой паспорт.
- А ты что?
- А я не забыла взять паспорт с собой.
- Ну, ты даешь – возмущенно воскликнула Катя – он что, даже не сказал тебе, любит он тебя или не любит? Миленькое дельце – паспорт возьми! Он что, тебя в свою фирму секретаршей принимает? На работу тебя берет, в отдел кадров повез… Это что за женихи за такие пошли? Он наверно думает, раз он богатый, значит можно и девушку без всякого объяснения в ЗАГС тащить! Это что еще за такое.
- Он меня не тащил, а отвез на своем джипе.
- Все равно. Бери паспорт и поехали… А потом также скажет, бери паспорт и поехали… разводиться.
- Катька, да ну тебя, - недовольно заметила Аня – еще за здравие не сказали, а ты уже за упокой! Мы только еще заявление подали. И потом я и так вижу, что он меня любит.
- Вот пусть тебе и скажет об этом. Ничего с ним не сделается. А так ты еще замуж не вышла, а уже на поводу у него идешь
- Ничего я ни на каком поводу не иду. Иван делает все, что я хочу. Что я ему говорю, он все делает. Он уже предлагал мне выйти за него замуж, но, правда в шутку.
- А теперь пусть скажет серьезно. Ты должна уважать себя и не позволять ему обращаться с тобой как с собственной секретаршей.
- У него секретарша – замужняя женщина, серьезная и строгая. Он с ней не позволяет себе никаких вольностей.
- А с тобой значит ему можно позволять все что угодно.
- Кать, ну как ты не поймешь. Он же добрый и стеснительный – прервала подругу Аня, - думаешь, если он такой большой ростом, то храбрый и отважный такой же? Ничего подобного. Он девушек стесняется иногда еще больше наших мальчишек с группы.
- Это у нас-то в группе мальчишки стеснительные? Димка с Вовкой? Вот нашла стеснительных.
- А Антон с Женькой и Стаськой? Да они даже краснеют, когда в буфете среди девушек стоят. Я один раз видела, стояла в конце очереди, а они в середине. А рядом с ними девчонки с третьего курса стояли, человек пять. Так они говорят между собой, а сами покраснели, засмущались.
- Ну и пусть смущаются. Никто их не заставляет смущаться. Мальчишки будут смущаться, девчонки стесняться, и что тогда будет? А если у меня сегодня нет настроения. Представляешь, у меня вчера никакого настроения не было. Ты знаешь почему. А тут на большой перемене мне навстречу идет Витька с механки.
- Это который к тебе в институте на вечере привязывался?
- Ну да. Идет, рот до ушей, улыбается и прямо ко мне. Привет, сто лет тебя не видел. А я, такая, сразу, ему – так, идешь, вот и иди куда шел, да не оглядывайся. Он – да ты что, да я… А на меня словно нашло. Как спустила на него Полкана, он так и остался на месте стоять, рот разинув.
- Это ты умеешь – на мальчишек «наезжать» - смеясь, заметила Аня
- Пусть не попадаются мне, когда я не в настроении – довольно бойко ответила Катя и тут же спросила Аню – а свадьбу когда хотите делать?
- Знаешь, Кать, мы пока не говорили на эту тему. Так, предварительно наметили на следующий месяц. Как раз семестр закончится. Там ведь надо ждать целый месяц и потом очередь на регистрацию. Они же не каждый день регистрируют.
- Ну ладно - оптимистично заметила Катя – месяц ему хватит, чтобы в любви тебе признаться.
- Кать, а мне это сильно надо, его признания - мягко возразила Аня – мне он нравиться, мне хорошо с ним. Я его душой понимаю, чувством. Я даже знаю, о чём он думает, когда со мной рядом бывает. Мы иногда даже так разговариваем молча, просто смотрим в глаза друг другу и понимаем все. Для меня даже совсем не главное, что он говорит. Мне важнее его душевное состояние, его чувства, которые он переживает, бывая со мной.
- Слушай Ань, но я не могу такого понять. Вот соберутся вместе вдвоем, и сидят молчат, стесняются. Да что это за такое. Со мной в прошлом году один пытался дружить. И старше вроде на три года, а остается один со мной, так все молчит и молчит. Мне все интересно, а с него слова не вытянешь, так я со скуки чуть не умерла с ним. Раз встретились, два встретились, а потом перестала с ним встречаться, мне не интересно с ним.
- Да, конечно - согласилась Аня - ты все-таки "Близнецы" по знаку зодиака. Это самый общительный знак. Поэтому поговорить ты любишь.
- Ну, если мне все интересно, что я могу с собой поделать. Мне интересно, что он чувствует со мной рядом, любит или не любит, пусть расскажет об этом мне. Да если у меня муж молчать все время будет, и даже не скажет мне, любит он меня или нет, так я его на второй день тут же на улицу выгоню.
- Катя, - мягко возразила Аня - понимаешь, это ты такая по знаку Зодиака. Но ведь не все такие, как ты болтушки. Ну, не болтушки, не обижайся, а разговорчивые. Есть же знаки Зодиака, которые совсем не разговорчивые. Или не любят трепаться, или не умеют. Вот и получается, что им тебя не понять, а тебе их тоже. А раз им не дано это от рождения, то, что они могут поделать?
- Как это что, - удивилась Катя – вот пускай и учатся, кто им не дает?
- А они небось тоже как ты думают, – снова возразила Аня - не умеет молчать, так пускай учится, кто тебе не дает?
Логика такого рассуждения Ани смутила Катю, и она замолчала, задумавшись. Конечно, в том, что знак Близнецы Кати есть самый общительный и разговорчивый, Аня была права. Знак этот управляется легким, быстрым и сообразительным Меркурием, который заставляет людей быть щедрыми, общительными, сообразительными, красноречивыми. Шутники, юмористы, коммерсанты, рекламные агенты, газетчики. Корреспонденты, посыльные, студенты – это все его «воинство». Его инструмент – слово. Слово устное, печатное, информация. Поэтому Катя и была такой – общительной, контактной, разговорчивой. Она всегда была в центре группы ребят и умела со всеми сразу запросто «трепаться», и ей как-то не приходило в голову, что так себя вести умеют не все. Ей было трудно понять, что для кого-то даже что-то спросить, сказать или просто поболтать с девушкой может быть серьезной проблемой.
Аня была по знаку Зодиака «Рыбы». Этот знак управляется таинственным и загадочным Нептуном. Здесь уже слова не главное. Здесь главное чувства, эмоции, переживания. Умение почувствовать желание партнера, раствориться в нем. Высшая любовь, любовь на уровне Бога, души, чувства, а не рассудка. Поэтому Аня не требовала объяснений Ивана. Она чувствовала состояние его души даже тогда, когда он просто молчал, находясь ним вместе. И это чувство единения с ним было ей дороже его слов и признаний.
Молчать долго Катя, естественно не могла, и поэтому немного подумав, она спросила Аню.
- А Иван твой кто по знаку Зодиака?
- Он Телец.
- Телец? Золотой Телец значит - улыбнувшись сказала Катя – Тельцы, говорят, всегда денежные люди бывают. Вот и Иван твой явно не бедный человек. Ты наверно про Тельцов теперь все знаешь?
- Нет, все я не знаю – немного смутившись, ответила Аня.
- Я когда узнала, что он Телец, то нашла какую-то книгу по астрологии и прочитала там про Тельца. Книжка небольшая была, так себе, брошюрка.
- Ну и что там было написано? – нетерпеливо спросила Катя.
- То, что тельцы очень спокойные, неторопливые и основательные люди. Любят комфорт, уют и все красивое.
- Ну, конечно, - тотчас подтвердила Катя – ты у нас девушка красивая, так что все правильно. А что еще там про него было сказано?
- Написано было, что тельцы не любят всякой суеты, беготни, не любят торопиться. Стараются делать все основательно, серьезно. В работе предпочитают традиционные методы и проверенные способы. В любом коллективе уживаются хорошо. Им предпочтительна работа…
- Да, что ты все работа, да работа – недовольно перебила подругу Катя - а с девушками как они? Как они ведут себя в любви, какие девушки им нравятся?
- Красивые им нравятся - тотчас же ответила Аня.
- Тельцы любят всё красивое, потому что они управляются Венерой. А Венера отвечает за все красивое, вкусное и сладкое.
- Красивые - с сомнением возразила Катя - да красивых кто же не любит! Красивое, вкусное и сладкое любят все.
- Ну и что же, что все - тоже возразила Аня - ты вот как только что сказала, будет молчать, я его выгоню. Так что красота для тебя уже не самое главное. А для них это главное. Там вот было написано, что, например, для Козерогов и Стрельцов важен авторитет партнерши. Надо, чтобы у девушки было высшее образование. А для Тельца надо, прежде всего, чтобы девушка была красивая и комфортная.
- Как это комфортная - не поняла Катя.
- Это чтобы была ласковая, нежная, доброжелательная и чтобы не ругалась на него. Тельцы очень не любят всяких ссор, конфликтов, выяснений отношений. Его надо ласкать также, как ребенка. И еще там было сказано, чтобы у девушки были длинные пышные волосы и красивая, яркая одежда. Поэтому они не любят черный цвет, черные или темные одежды, платья.
- Правда - подтвердила Катя - Иван твой всегда красиво одет и во все светлое. А что ещё про них говорилось.
- Еще, что тельцы терпеливые, не торопливые и молчаливые. Трепаться не любят и с трепачами стараются не иметь никаких дел. И вообще они стеснительные и душевно ранимые люди. И правда, Иван всегда так стесняется, словно совсем маленький. Он даже не знает, как теперь ему моим родителям сказать, что мы решили пожениться.
- А ты его познакомила со своими?
- Да пока нет еще. Они вообще-то видели его один раз. Мы их подвозили на джипе Ивана. Я специально так сделала, чтобы их провезти и чтобы Иван их хоть немного узнал. А домой ко мне он еще не заходил, стесняется.
- Вот тебе раз – удивилась Катя – стесняется! Да он же директор предприятия, у него же подчиненные.
- Ну и что – возразила Аня - а вот здесь стесняется. Я же говорю тебе, что Тельцы, они такие... А ты – «да пусть он тебе все сам скажет».
- Ну ладно – согласилась Катя, и немного подумав, вдруг спросила – а ты не помнишь, что там было написано про Стрельцов?
- Про Стрельцов – переспросила Аня – точно не помню. А зачем они тебе?
- Помнишь когда мы с Сергеем сидели в Интернет-кафе, он про американца нам с тобой говорил, еще его письмо мы ему переводили?
- Да, помню – ответила Аня, - ну и что?
- Я с этим американцем с того времени переписываюсь по электронной почте. Так как-то незаметно получилось. Тогда Сергей мне электронный почтовый ящик сделал, я и решила попробовать. Взяла и написала ему, а он сразу ответил. Я опять ему написала, он тоже ответил. Так вот он по знаку зодиака Стрелец. Я спрашивала у него его дату рождения. Не помнишь, что там про Стрельцов говорилось?
- Про Стрельцов, - задумчиво переспросила Аня, вспоминая, что она читала – сейчас точно не помню, скажу только то, что запомнилось:
- Ну, хотя бы это расскажи – поддержала подругу Аня
- В общем, там было сказано, что они демократы, любят свободу, дальние страны и далекие поездки. У них всегда сильный интерес ко всему далекому, иностранному. Интерес к другим религиям, нациям. Поэтому они часто имеют дело с иностранцами, работают за границей или далеко от дома.
- Вот почему он мне всегда отвечает на мои письма – удовлетворенно заметила Катя.
- Ещё там было написано, что Стрельцы прямолинейны, бестактны и любят больших животных – продолжала вспоминать Катя – например лошадей, крупных собак. Часто их профессия связана с научной работой, юриспруденцией, преподаванием в ВУЗах, в бизнесе.
- А ты помнишь – перебила Аню Катя – какие они внешне бывают? Что для них характерно? Понимаешь, там в Интернете только его фото лица, и все.
- Внешне они обычно бывают выше среднего роста. Вообще там сказано, что самую крупную комплекцию дают знаки Близнецов, Стрельца и Водолея. Небольшой рост дают знаки Тельца, Девы и Рыб.
- Ничего себе – небольшой рост дают знаки Тельцов – удивленно не согласилась Катя – да разве у твоего Ивана маленький рост? Он даже выше среднего роста, вон какой крупный.
- Ну, я не знаю – неопределенно ответила Аня, - конечно Иван не маленького роста, но там было именно так написано. И потом что ты хочешь, ведь исключения из правил всегда бывают.
Говоря так, Аня достала из сумки тетрадь с конспектами, ручку, которой только что писала заявление в ЗАГСе, расположилась поудобнее за столом и, поправив руками волосы, спросила Катю.
- Ты тему по грамматике сдала?
- Ага - оживленно согласилась Катя – с третьего раза. Представляешь, первый раз не сдала, так я, такая, в панике – что делать? Времени мало осталось, а он требует. Вдруг вижу, у меня между рукавом и рукой место есть. Вот думаю, куда шпаргалку можно запрятать. Прибежала домой, давай быстрее их писать на листочках. Написала, резиночками на руке закрепила и рукавом закрыла. Посмотрела, хорошо получается, не видно. Прихожу к нему второй раз, уже со шпаргалками. Села готовиться, посмотрела шпаргалку – а они не по той теме! Представляешь, перепутала. Елки-палки, что делать? Он меня потом стал спрашивать, а я не помню ничего. Вроде и читала, а тут как забыла все, растерялась совсем.
- Конечно, - улыбаясь и переживая за подругу подтвердила Аня – если не та тема, как сдашь? Шпоры уже бесполезны.
- Ну да – продолжила Катя – пришлось приходить уже в третий раз. С третьего раза только сдала все.
- Уже шпаргалки не перепутала?
- Теперь нет - улыбаясь сказала Катя. - А без них еще бы раза четыре к нему ходить пришлось. Он же как принимает? Зануда…
Глава 54
Спустя две недели после того, как они подали заявления в ЗАГС, Иван, встретившись с Аней вечером, спросил её:
- Знаешь, Аня, я думаю, пора сказать нашим родителям о том, что мы с тобой решили пожениться. Они ведь так ничего об этом и не знают.
- А ты своим разве не говорил, что мы подали заявление в ЗАГС?
- Нет, не говорил. Надо было вообще-то сразу сказать им, да я подумал, может позднее, когда сами немного привыкнем к этому. Может, давай скажем сейчас, как ты думаешь?
- Я думаю, что конечно пора сказать. Раз срок регистрации уже приближается, то пора всех родителей известить об этом. Они и так уже могут обидеться, что мы подали заявление в ЗАГС, а им ничего не сказали.
- Ты думаешь, твои мама и папа обидятся на нас за это?
- Нет, я так не думаю. Мама и папа любят меня, у меня с ними хорошие отношения и я за них спокойна. А вот твои родители, Владимир Семёнович и Валентина Евгеньевна что скажут?
- Скажут, что очень рады видеть тебя моей женой! – широко улыбаясь, тут же объявил Иван.
- Да ну тебя, Ваня, я серьёзно спрашиваю, а ты все шутишь.
- А я серьёзно и отвечаю. Они будут очень довольны нашим решением.
- Ты серьёзно так думаешь?
- Очень даже серьезно. Ты ведь их видела и знаешь, как они к тебе относятся. Тебе же они понравились?
- Да, понравились.
- Ты им тоже. Так что давай сначала скажем моим родителям, а потом твоим. Ладно?
- Хорошо, давай так и сделаем.
Родители Ивана действительно понравились Ане. Вначале Аня познакомилась с его мамой, Валентиной Евгеньевной. Когда Иван первый раз привёл Аню к себе домой в гости, дома у него была одна мать, Валентина Евгеньевна. Ваня, усадив на диван Аню, коротко сказал матери:
- Мам, это Аня. Она учится в университете на переводчика.
Валентина Евгеньевна в это время поливала цветы в комнате, стоящие на подоконнике. С любопытством посмотрев на Аню, она в шутку спросила:
- Это будущая работница твоего предприятия, и она у тебя сейчас на стажировке?
- Очень даже возможно – также в шутку ответил ей Иван, и ушёл в другую комнату переодеваться.
Валентина Евгеньевна оставила поливку цветов и села на стул рядом с Аней. Как все женщины, она самым тщательным образом и с особо женским вниманием рассмотрела Аню. Причём сделала она это незаметно, так, чтобы не смущать девушку. Доброжелательно улыбнувшись, она сказала Ане:
- Меня зовут Валентина Евгеньевна.
Желая найти какую-то общую тему для разговора с девушкой, она добавила:
- Как ваша учёба в университете?
- Нормально, хорошо идёт – скромно ответила Аня.
- На каком вы курсе?
- На втором.
Хотя разница в возрасте у Валентины Евгеньевны с Аней была значительной и это в принципе позволяло ей разговаривать с Аней «на ты», но, желая показать своё уважение к девушке, она называла её «на вы».
- Нравится вам специальность переводчика?
- Да, нравится. Знаете, всё же профессия переводчика позволяет побывать за границей. А мне очень хочется побывать в других странах, поездить далеко.
- Конечно, - согласилась Валентина Евгеньевна, - Ваня у нас тоже много ездит. Недавно в Москву летал, сейчас в Китай собирается, потом на Байкал. А мне так не нравятся его поездки.
- Почему? – удивлённо переспросила Аня
- Да он в этих поездках питается нерегулярно. Притом эта китайская кухня, там столько всего острого, разных приправ. Всё это может сказаться на его здоровье. Он вообще такой привередливый в еде. Сейчас хоть ничего, взрослый стал. А маленький был – не знала, чем его накормить. Это я не хочу, это я тоже не хочу, а что хочешь – не знаю. Вот и накорми этих мужиков, - пожаловалась Валентина Евгеньевна Ане и тут же добавила, – а вам эта розовая кофточка очень идёт. Это китайцы шили?
- Нет, это Таиланд. Хотя точно сказать трудно, эти китайцы что хочешь подделают. Я когда её с мамой покупала, хотела голубую купить, но моего размера не было, а эта мне понравилась. У неё так красиво воротничок сшит, и розовый цвет тоже красивый.
- Вам, Аня вообще светлые тона надо носить. У вас волос – светло-русый. А Ване светлые сорочки совсем не идут, он тёмно-русый, почти брюнет. Ему всегда шли коричневые, тёмные тона.
Незаметно Аня разговорилась с Валентиной Евгеньевной. Они обе почувствовали расположение друг к другу и взаимный общий интерес к Ивану. Когда Ваня вышел переодетый из своей комнаты, Аня непринуждённо беседовала с его мамой, так что они даже совсем не обратили на него внимание.
- Я готов, поехали, - позвал он Аню.
- Ваня, пригласил девушку в гости, и даже чаем не напоил, - упрекнула его мать, - пойдёмте на кухню, попьём чаю с песочным печеньем. Печенье очень вкусное.
- Мам, не успеем, нам с Аней нужно ехать.
- Вот он всегда так, - снова пожаловалась Ане Валентина Евгеньевна, - всё куда-то ему надо, а поесть хорошо – всё потом.
Провожая Аню до дверей в прихожей, она сказала:
- Аня, приезжаёте в гости ещё, так чтобы не торопиться.
- Хорошо, - согласилась Аня, и на прощанье они улыбнулись друг другу.
С Владимиром Семеновичем Аня познакомилась уже позднее, когда вопрос о ее замужестве был почти решен, и они уже подали заявление в ЗАГС. В тот день Иван заехал с ней к себе домой и сказал Ане:
- Пойдем со мной, ко мне домой сходим. Батя как раз дома, познакомишься с ним. С мамой ты уже не раз встречалась, а с отцом нет.
- Да ладно, в другой раз. Я лучше в машине посижу, - почему-то застеснявшись, запротестовала Аня, но Иван не согласился.
- Пойдем, пойдем, что ты в машине одна будешь сидеть. И отец рад будет тебя увидеть.
Пришлось Ане согласиться. Она вылезла из машины и пошла вместе с Иваном к нему домой. Иван открыл своим ключом двери квартиры и уверенно завел Аню в прихожую. Быстро сняв обувь, он сказал ей:
- Проходи в комнату.
Аня неуверенно шагнула в комнату и остановилась, но Иван взял ее за плечи, легонько подтолкнул к дивану и усадил на него.
- Садись, посиди, я сейчас приду.
Он пошел в комнату за какими-то своими бумагами, оставив Аню одну в зале. Его родители в это время были в другой комнате. Они, видимо, услышали его разговор с Аней, и первой в залу вышла Валентина Евгеньевна. Увидев Аню, она доброжелательно улыбнулась и поздоровалась.
- Здравствуй, Анечка, давно у нас в гостях не была.
Валентина Евгеньевна поздоровалась с Аней как с давно знакомой и, желая подчеркнуть это, стала называть ее на «ты».
- Как твои дела? Как настроение?
- Хорошо,- скромно ответила Аня – настроение хорошее.
- Ты загорела уже, прямо шоколадная стала.
- Мы с девчонками часто на пляж ходим купаться. Вот я и загорела. Ко мне вообще быстро загар пристаёт – чуть покраснев, ответила Аня.
- Это хорошо, - согласилась Валентина Евгеньевна, - а то ведь есть девушки с белой кожей, они совсем загорать не могут. У моей подруги дочка, тебе ровесница – кожа белая-белая. Пойдёт загорать – чуть только загорит, так сразу кожа шелушится, она опять белая становится. И никакие кремы не помогают.
- Мне кажется, кремы вообще плохо помогают загорать, - согласилась Аня, - я сколько их не пробовала, всё равно быстрее не загоришь.
Отец Ивана, Владимир Семенович, был в это время в другой комнате, из которой вышла Валентина Евгеньевна. Он, конечно, тоже слышал, что Аня пришла к ним в гости с сыном, но он не стал выходить к ней сразу, чтобы не смущать девушку. Подождав немного для приличия, он тоже вошёл в залу, где сидела Аня.
- Кто это к нам в гости пришёл, - улыбаясь, сказал он, подходя ближе к Ане.
Аня опять засмущалась, немного покраснела и не знала, что сказать. Но Валентина Евгеньевна, как бы выручая Аню и беря её под свою защиту, тут же ответила мужу.
- Это Анечка, разве ты не видишь?
- Вижу, - продолжая доброжелательно улыбаться, ответил он.
- Так если видишь, чего же ты тогда спрашиваешь?
Валентина Евгеньевна сказала это мужу тоном упрека, подчёркивая тем самым свою власть жены над мужем и показывая Ане, что она её в обиду не даст, и пусть Аня не смущается и не боится.
- Уж и спросить нельзя, - с оттенком жалобы упрекнул жену Владимир Семенович, - вот вы все женщины такие, чуть что – сразу нападаете. Ну, Аня, наверное, не такая.
- Такая или не такая, а раз она пришла к тебе в гости, значит давай угощай её.
- Да, Валентина Евгеньевна, не надо ничего, - запротестовала смущённо Аня, – мы сейчас поедем уже с Ваней.
- Ничего, ничего, – тем же строгим тоном продолжала Валентина Евгеньева, - пусть похлопочет, побеспокоится.
- Так я … вообще … угощать, - уже неопределённо ответил Владимир Семёнович, растерявшись от такого оборота дела.
Он немного потоптался на месте, не зная, что теперь ему предпринять и чем угощать девушку. И словно вспомнив что-то, быстро повернулся и ушёл в комнату из залы. Буквально через минуту он снова вошёл в залу, неся в руках большую двойную плитку шоколада. Довольно улыбаясь, он подошёл к Ане и протянул ей шоколад.
- Вот, пожалуйста, угощайтесь. Российский шоколад самого высокого качества. Прошу.
- Спасибо – не смело ответила Аня.
Поскольку Владимир Семёнович сказал «угощайтесь», то Аня не знала, ей дарят этот шоколад или им обоим. Поэтому она сидела и не брала шоколад. Видя её смущение, Валентина Евгеньевна, выручая Аню, взяла шоколад из рук мужа, распечатала блестящую обёртку и протянула Ане, отломав несколько долек.
- Анечка, бери, угощайся. Шоколад очень вкусный.
- Спасибо, - ещё раз повторила Аня, и, взяв несколько квадратиков, стала кушать шоколад.
- Это хороший шоколад, Самара делает, - прочитав на обложке шоколада город, где он был изготовлен, сказала Валентина Евгеньевна.
- Да, они делают хороший шоколад, - согласилась Аня и добавила, - мне ещё нравится белый шоколад, из сгущённого молока. У него такой вкус интересный.
- В следующий раз учтём, - смеясь, заметил Владимир Семёнович.
- Ой, да это я просто так сказала, - снова смутившись, сказала Аня.
Владимир Семёнович присел тоже рядом, незаметно включился в беседу, и Аня смогла хорошо рассмотреть его. Это был довольно крепкий мужчина с чуть тронутыми сединой волосами. Довольно высокий лоб и светлые глаза придавали его лицу выражение открытости и симпатии. В уголках глаз его лучиками разбегались небольшие морщинки, словно он улыбался или смеялся. Немного широковатый крепкий подбородок свидетельствовал о решительности характера. Густые мохнатые «брежневские» брови говорили о хорошей семейной жизни. Аня как-то сразу почувствовала расположение к нему и доверие. Кроме того, своим чисто женским чутьём она поняла, что этот мужчина, что называется, понимает толк в женщинах, и по достоинству оценил её красоту.
Разумеется, о том, что они решили пожениться, первым делом Иван объявил об этом своим родителям. Он знал, что родители его любят, Аня им понравилась, и поэтому никаких препятствий с их стороны он не ожидал. Но как бы там ни было, он всё же внутренне при этом волновался, не смотря даже на свой уже довольно таки не мальчишеский возраст. Ну и ещё бы не волноваться, если объявляешь о таком важном решении, которое определяет всю твою и твоих родителей дальнейшую жизнь.
В тот день они приехали домой к Ване вечером, когда Владимир Семёнович и Валентина Евгеньевна пришли с работы, были уже дома. Они только недавно поужинали, и отец Вани сидя на диване читал газету, а мама хлопотала на кухне. Приход Ани с Иваном сразу отвлёк их от всех дел. Услышав в прихожей голос Ани, Владимир Семёнович тут же отложил газету, и встав пошёл на встречу пришедшим.
- Слышу, Аня к нам в гости пришла – обрадовано сказал он, встречая Аню – здравствуй Аня, проходи, проходи в комнату.
Владимиру Семёновичу было приятно приглашать молодую красивую девушку, и он с удовольствием сопроводил Аню в залу и усадил в кресло. Тут же из кухни вышла Валентина Евгеньевна и поздоровалась с Аней тоже.
- Анечка, здравствуй, я сейчас освобожусь на кухне и выйду к тебе.
- Здравствуйте, Валентина Евгеньевна, - ответила Аня – да ничего, вы не беспокойтесь.
- А она и не беспокоится – за жену ответил Владимир Семенович, и улыбнувшись добавил – она у меня спокойная. Ну, рассказывай, Аня, как твои дела, как родители, не болеет ли кто?
- Пап, подожди с расспросами – остановил его Иван – мы сегодня не просто так с Аней приехали, а по делу.
- По делу? По какому делу? – чуть улыбаясь, переспросил отец. При этом он улыбнулся как-то понимающе, так что Ане показалось, что он уже знает, какое у них с Ваней дело, или по крайней мере догадывается.
- Сейчас узнаешь – неторопливо ответил Иван и позвал мать из кухни – мам, пойди сюда к нам.
- Ваня, сейчас, вот уберу посуду и выйду – ответила та.
Ваня замолчал, ожидая пока мать выйдет. Почему-то в эти минуты Аня волновалась больше всего. Именно сейчас окончательно решится, что она будет женой Ивана. Даже когда они подали заявление в ЗАГС, Аня как-то не чувствовала, что она выходит замуж. Притом заявление всегда можно забрать назад. Сейчас же, через несколько минут, как только Иван объявит их решение своим родителям, она уже становится невестой, будущей женой их сына. До этого момента она свободная девчонка, которая делает всё, что хочет. Все её любят, и она может отдать своё предпочтение любому. После того, как Иван объявит родителям их решение, через некоторое время – она будет уже его жена, и её любит только Иван на всю оставшуюся жизнь.
Через несколько минут мама вышла из кухни и спросила, шутя:
- Что там у тебя стряслось, говори.
- Ничего не стряслось, - спокойно ответил Иван и, подождав, пока мать сядет, так же спокойно сказал, - мам, мы с Аней решили пожениться.
Немного подождав, чтобы родители смогли обдумать его слова, он добавил, посмотрев на Аню:
- Я люблю Аню и хочу, чтобы она стала моей женой. Она меня тоже любит.
Для Владимира Семёновича и Валентины Евгеньевны слова сына, конечно, были немного неожиданными. Но они уже понимали, что Аня – девушка хорошая, воспитанная, красивая, и лучшей невесты им не найти. Ко всему прочему, если Венера к девушке благосклонна, то чаще всего дарует ей счастливую судьбу. О ней всегда будут заботиться, у неё будут красивые вещи, у неё будут красивые дети, и она с ними и с мужем всегда будет ласкова, нежна и заботлива. Именно это понимание счастливой судьбы такой девушки сразу понятно многим. Понятно, потому что такое понимание приходит к человеку на высшем мистическом уровне, на уровне Бога, Провидения. Именно это понимание счастливой судьбы Ани сразу и естественно вызвало у родителей Вани желание соединить их судьбы, причём ещё с первой встречи их с Аней. Поэтому слова сына о том, что он и Аня хотят пожениться, только обрадовали его родителей. Хотя внешне они старались не показывать это сразу, но не произвольно эта радость отразилась в их глазах, и Аня уловила это. Она поняла, что в этой семье она будет желанной и любимой. Это понимание тотчас переключило ее волнение, беспокойство, тревоги ожидания в радость и признательность к этой семье.
Владимир Семенович, тут же улыбнувшись с интонацией шутки, но с серьезным смыслом сказал:
- Это ты говоришь, что Аня тебя любит, а вот Аня сидит и помалкивает. Может это не так, ты наверное заставляешь ее замуж за тебя выходить? Как Анечка, ты сама, согласна?
- Я люблю Ваню и это мое желание тоже – чуть смущенно и тихо сказала Аня.
- Ну, если вы любите друг друга, тогда какой разговор – весело воскликнул Владимир Семенович. Встав с дивана, он подошел к Ане, легко обнял ее за плечи, и чуть коснувшись губами ее щеки, добавил:
- Я буду только рад тебя видеть здесь, дочка.
Валентина Евгеньевна все это время продолжала сидеть на диване и широко открыв глаза смотрела то на сына, то на Аню. Она уже догадывалась раньше, что сын не просто дружит с Аней и в какой то мере уже ждала этого, но все же слова сына о том, что он хочет жениться, были для нее немного неожиданными. Чувства переполняли ее, на глазах блеснули слезы радости. Она встала с дивана и медленно пошла к Ане. Аня поняла ее состояние. Она тоже встала с кресла, и они обнялись с Валентиной Евгеньевной. Лишь Валентина Евгеньевна в порыве чувств, прижимая бережно к себе девушку, тихонько повторяла: «Аня, Анечка, дочка...»
Глава 55
Сообщить родителям Ани о том, что они хотят пожениться, для Ивана оказалось не столь простым делом. Это и понятно. Одно дело сообщить об этом своим родителям, которые тебя любят, и с ними у тебя нет никаких проблем. Другое дело сказать об этом чужим, да ещё не просто, а родителям девушки, которых ты по существу толком ещё и не знаешь. Как они к этому отнесутся - ещё Бог весть, что для тельцовской стеснительной природы Ивана было не так просто. Поэтому перед тем как ехать к ним, он предварительно хорошенько расспросил Аню.
- Ты им что-нибудь рассказывала про меня?
- Конечно. Мама всё интересовалась про тебя.
- И что ты им рассказала?
- Ну, что тебя звать Иван, что ты занимаешься бизнесом. Что у тебя есть папа и мама, и живёшь ты во Владивостоке.
- И всё?
- Что ты меня подвозишь на машине в университет, что у тебя красивая машина.
- А мама что про меня спрашивала?
- Спрашивала сколько тебе лет, какого цвета у тебя глаза и что ты носишь. В каком районе ты живёшь.
- А мама тебе не рассказывала, какое у неё обо мне впечатление осталось, когда мы их с тобой подвозили на машине?
- Ну, так, немного. Я её сама потом спрашивала, она сказала, что хорошее. Говорила, что у тебя рост высокий и брови лохматые. Это говорит к хорошей семейной жизни. Сказала, что у тебя ресницы длинные, как у девушки.
- Скажешь тоже, как у девушки!
Видя некоторое недовольство Ивана, Аня смеясь спросила его:
- Они у тебя и правда длинные. Ты их специально отращиваешь?
- Ань, да ну тебя. Я вот не знаю, как мне к твоим родителям ехать, а ей смех, да шутки.
- Уже и посмеяться нельзя! Плакать мне что ли по-твоему.
- Как хочешь. Хочешь - смейся, хочешь, можешь плакать. Но лучше вот что скажи. Может мне прямо вместе с моими родителями приехать? Родителей тоже надо познакомить между собой. Раньше вот родители всегда вместе с женихом приезжали.
- Раньше сначала свахи приходили, сватали. А потом уже родители приезжали.
- Так это раньше, а сейчас кто же сватов посылает. Я такого и не слышал. Какие сейчас могут быть свахи? Давай лучше так сделаем. Выберем время, когда твои папа и мама будут дома, приедем с тобой вместе и все им скажем.
- А знакомить родителей когда будем?
- Потом познакомим, когда уже скажем.
- Я не знаю, как лучше. Может быть все же лучше, если ты сразу приедешь с родителями?
- Почему лучше?
- Потому что они совсем их не знают. Тебя хоть несколько раз, но уже видели, и я про тебя им рассказывала. А родителей твоих они вообще не видели, и даже не знают, хотят они нашей свадьбы, или не хотят. Они могут подумать, а вдруг твои родители против того, чтобы мы поженились, и поэтому ты один приехал к ним. Вот почему все же наверно лучше, если ты со своими папой и мамой приедешь вместе.
- Да, ты права. Пожалуй, так лучше будет. И солиднее. Но, тогда ты должна будешь им сама сказать о том, что мы приедем и договориться, когда нам приехать. А то приедем, как снег на голову…
- Конечно, я им скажу. Обязательно надо будет предупредить их заранее. Маме надо будет дома прибраться, да и себя в порядок привести. Всё же гости будут. На какой день договариваться?
- Давай, наверное, на пятницу вечером или на субботу. Сегодня у нас среда, так что времени приготовиться хватит.
- А твои родители в это время свободны будут?
- Я пока не знаю. Ладно, сегодня я с ними переговорю и по сотовому позвоню тебе вечером. Надо тогда, наверное, шампанского с собою взять, или коньяку, чтобы и отметить такое событие.
- Возьми, конечно. Только тебе тогда пить нельзя будет, ты же за рулём будешь. Если ты у нас спиртное выпьешь, тебе же за руль уже садиться нельзя будет.
- Да я могу и не пить, какие проблемы? Вы будете шампанское пить, а я сок попью.
- Ты можешь на такси приехать с родителями. Что, обязательно на твоей машине. И обратно такси вызовем.
- Да зачем мне такси? У меня, что шофёра с микроавтобусом нет на предприятии. Помнишь, тебя с Тамаркой Михаил привозил к нам в ресторан, и я тебя потом домой на микрике отвёз? Вот это мой микроавтобус, моего предприятия. Так что скажу ему, чтобы в пятницу задержался вечером или в субботу приехал ко мне домой, и все дела.
- И что, он будет у нас под окнами стоять, ждать, пока мы насидимся все вместе? Мы может быть весь вечер просидим,
- Тогда сделаем так. Он меня с родителями привезёт, а обратно уже такси вызовем.
- Да, так, пожалуй, будет лучше всего. Может в пятницу вечером соберемся?
- Почему именно в пятницу? Все же суббота не рабочий день - переспросил Иван.
- Я где-то читала, что по астрологии пятница – день Венеры, а суббота – день Сатурна.
- Ну и что?
- Там было написано, что в пятницу хорошо праздновать, танцевать и веселиться, а в субботу надо убираться, помогать родителям, старым и хворым.
- И ты веришь всей этой ерунде! – удивился Иван.
- Почему ерунде? Я про свой знак Зодиака читала и про твой, Тельца. Всё сходится. И про Катю читала, она Близнецы, тоже все сошлось. И вообще по астрологии столько книг написано, и все это по твоему ерунда! Такого не может быть. Просто ты ее не знаешь, поэтому и не веришь.
- А про меня что там сошлось? – с любопытством спросил Иван.
- Что Тельцы не торопливые, спокойные и любят все красивое. Темноглазые, немножко молчаливые, мягкие по характеру.
- Красивое все любят, - возразил Иван,- а темноглазых полгорода, если не больше.
- И все они не торопливые, молчаливые и мягкие по характеру? – тоже возразила Аня.
- Ну, может и нет. Да я не спорю. Если я этой астрологии не знаю, то что я буду спорить?
- Конечно, зачем спорить, если не знаешь – согласилась Аня.
- Знаешь, кто ее хорошо знает? Ты Александра, что на юбилее в ресторане с нами был, помнишь?
- Это такой веселый шутник, светло-русый с карими глазами, с Валерием сидел рядом?
- Ну да, он. Откуда ты знаешь, что у него карие глаза?
- Он, когда танцевал со мной, я заметила. Он такой интересный!
- Вот он хорошо знает астрологию. Я даже у него про тебя спрашивал - загадочно заявил Иван, интригуя Аню.
- Про меня?- удивилась Аня,- и что ты спрашивал?
- Я спрашивал, какой у тебя знак зодиака и совместимы ли мы с тобой.
- И что он тебе сказал?- с любопытством теперь уже спросила Аня.
- Сказал, что мы хорошо совместимы. Она, говорит, знака «Рыбы», а я – «Телец». И вроде как этими знаками руководит Венера. Это значит, что у нас с тобой один и тот же начальник, что мы под управлением Венеры оба находимся. Поэтому будем хорошо понимать друг друга, и наша совместимость хорошая.
- Хорошая? Ну ладно. Это, конечно, хорошо, что он так говорит, - порадовалась Аня.
- Если хочешь, я тебя с ним как-нибудь сведу вместе, ты можешь его расспросить подробнее. Кстати, подарить тебе сотовый телефон и такого цвета, это он мне посоветовал. Телефон же понравился тебе?
- Да, понравился, он красивый, - согласилась Аня.
- Ну вот, видишь.
- А у нас в университете наш преподаватель по информатике, Владимир Алексеевич, он тоже хорошо астрологию знает. Он нам часто про знаки Зодиака рассказывает.
- А зачем?
- Да все знают, что он хорошо понимает в астрологии, вот и спрашивают. Девчонки познакомятся с парнями, а как с ними себя вести, что они хотят – неизвестно. Вот и спрашивают его, что любит Рак, Весы или Дева. Ну, смотря какой знак у мальчишки. Я у него тоже про Тельца и Водолея спрашивала.
- А про Водолея почему тебе интересно так было?
Аня чуть потупилась, отвернулась и посмотрела куда-то вдаль. Помолчав немного, она вновь повернулась и посмотрела на Ивана так, словно чего-то ждала от него. Иван, ничего не поняв, снова спросил Аню.
- А Водолей-то тебе зачем был нужен?
Аня снова немного отвернулась в сторону, и уже с упрёком в голосе сказала
- Какой ты не догадливый. Серёжа был Водолеем.
При этом Аня так выговорила слово «был», что в нём прозвучали грусть, сожаление и печаль. Теперь уже помолчал Иван. Он понял всю бестактность своих вопросов и вежливость Ани, которая давала ему время сообразить об этом. Чуть виновато посмотрев на неё, он взял её за руку и мягко сказал
- Прости, я не знал этого. Я не знал, что он Водолей.
Они немного помолчали, вспоминая погибшего в Чечне Сергея. Помолчали так, как чтят минутой молчания погибших солдат.
- Жалко его – нарушив молчание, с сожалением сказал Иван – гады эти боевики чеченские, террористы проклятые. Такого парня ни за что убили!
И уже взглянув на Аню, он уже бодро и энергично сказал
- Короче, договорились. Извещай своих, а я своих. По сотовому созвонимся. Так что ли?
- Так, конечно – согласилась Аня.
- Ну, всё тогда, разбежались. Пока!
- Пока!
Только Аня повернулась, собираясь уходить, как неожиданно попала в крепкие объятия Ивана.
- Ты думаешь, я тебя так просто отпущу? Даже не надейся.
Он тут же легко поцеловал её несколько раз в щёки, в шею, подбородок, а затем долго и крепко в губы, так что Аня чуть не задохнулась. Отпустив её, Иван весело сказал
- Вот теперь можешь идти, куда хочешь.
- Ладно, пока – ответила Аня, глядя на Ивана, довольно улыбаясь и поправляя прическу.
Придя домой, Аня дождалась, когда придёт мама и, выбрав момент, так чтобы мать не была сильно занята, спросила её
- Мам, вы с папой в пятницу вечером никуда не собираетесь?
- Нет, вроде. Отец ничего не говорил – спокойно ответила мама, и добавила, - а что?
- Понимаешь мам, надо, чтобы вы с папой вечером в пятницу были дома.
- А зачем, что ты хочешь? – уже заинтересованно спросила мать.
- Приедет Иван, он хочет поговорить с вами.
- Поговорить, о чём?
- Мам, не спрашивай, он вам сам всё расскажет. И он придёт не один. С ним придут его родители, папа и мама.
- С родителями – уже начиная понимать, зачем к ним хочет прийти Иван, переспросила мать, и добавила, улыбнувшись – доча, ты что же, замуж за него выходить хочешь?
- Мам, пусть он сам всё вам скажет. Я не хочу раньше времени говорить. Он сам все скажет – повторила негромко Аня.
- Ладно, ладно, чтобы не сглазить – согласилась мама и спросила – ты отцу тоже сама скажешь, или мне сказать?
- Скажи лучше ты.
- Хорошо, а во сколько они приедут?
- Как я скажу ему, так они и приедут. Вы в пятницу во сколько с работы придете?
- Да можно и пораньше по такому случаю. Я с обеда уйду с работы. И отец тоже может отпросится, или мы отгулы возьмем. Надо же будет и убраться дома, переодеться.
- Тогда давайте на пять часов вечера назначим. Можно?
- Можно конечно. Скоро отец с работы придет, я с ним поговорю. Если он не будет возражать, то во столько и пусть они приезжает.
- Хорошо мам. Как с папой переговоришь, так скажешь мне, а я Ване позвоню.
В пятницу к вечеру перед приездом Ивана на Аню напало какое-то волнение. Подобное она уже испытывала тогда, у родителей Ивана, когда он сообщил им о своем решении пожениться с Аней. Она сидела в своей комнате на диване, и ей ничего не хотелось делать. Видно такая судьба у всех женщин, сначала волноваться за женихов, потом за мужей, потом за детей, а потом за внуков с внучками.
В ее душе родилось и крепло какое-то чувство неизбежности происходящего, судьбы, рока. Словно она попала в какие-то огромные шестеренки гигантского мирового механизма, которые все больше и больше затягивают ее. Это чувство смешивалось с чувством грусти и радостного волнения. Грусти расставания с безмятежной и веселой юностью, с ее девичьими беззаботными радостями. Точно так же, как недавно она расставалась с детством, со своими любимыми куклами, игрушками, а теперь она расстается с юностью, и с этой комнатой. Пройдет совсем немного времени, и она уйдет отсюда. Уйдет насовсем. Уйдет к мужу, в новую, уже другую, взрослую жизнь, где она будет женой, мамой. Где она уже узнает другую, тайную, интимную сторону любви, познает мужчину и станет матерью. От сознания близости всего этого волнение радости, ожидания тревожили её душу и сердце.
Чтобы отвлечься, она взяла конспект, и попыталась читать. Но какое там чтение, сейчас ей это совсем не лезло в голову. Полистав механически тетрадь, она положила ее на стол и села на диван, думая о том, что сейчас будет.
Звонок в дверь и голос Ивана отвлек ее от этих мыслей. Аня хотела встать, пойти встречать Ивана, но почему-то передумала и осталась в комнате. Сидя на диване, она прислушиваясь к тому, что говорят в прихожей.
Позвонив в квартиру Ани, Иван подождал, когда им откроют двери. Дверь открыла Марина Дмитриевна, мама Ани. Иван поздоровался и попросил разрешения войти:
- Здравствуйте, Марина Дмитриевна. Можно к вам? Я не один, с родителями…
- Конечно, конечно, Заходите пожалуйста – приветливо пригласила Марина Дмитриевна.
Иван вместе с родителями зашёл в прихожую. Тут же к ним из комнаты вышел отец Ани Александр Викторович, и все стали знакомиться друг с другом. Иван первым делом представил своих родителей, предварительно поздоровавшись с отцом Ани.
- Здравствуйте, Александр Викторович. Я вместе с родителями своими. Познакомьтесь пожалуйста. Мой папа, Владимир Семенович, мама, Валентина Евгеньевна.
Все с почтительными улыбками вежливости пожали друг другу руки. При этом родители Ани назвали свои имена, и хозяйка пригласила всех в комнату.
- Раздевайтесь, проходите пожалуйста в залу.
Пришедшие сняли обувь и не торопясь за отцом Ани прошли в большую комнату, где им предложили садиться.
- Садитесь, вот на диваны пожалуйста – заботливо сказала Марина Дмитриевна.
Все стали рассаживаться и родители Ивана с непроизвольным любопытством оглядели комнату. Комната была достаточно большая, с двумя окнами, и чисто убрана. В углу, почти напротив дивана, на котором они сидели, стоял большой довольно новый телевизор. У одной стены стояла большая стенка, за стеклянными дверками которой просматривалась хрустальная посуда. Часть стенки была занята книгами. Видно было, что в этой семье книги читают. На столе лежало несколько газет, одна из которых была развернута на программе телевидения. На другой стенке висел большой красивый ковер, на котором была выткана русская тройка с ящиком на облучке. На полу тоже был расстелен большой ковер, который закрывал почти весь пол. Довольно красивая люстра гармонично дополняла интерьер комнаты. В одном из углов комнаты прямо на полу стояла большая глиняная ваза, на черных блестящих стенках которой были нанесены красивые рисунки. В самой вазе был красивый букет искусственных цветов. Все вместе говорило о том, что здесь живет семья среднего достатка, во всем чувствовалась заботливая женская рука и хороший вкус хозяйки.
После того, как все поудобнее расположились в креслах и на диване, наступила минута, когда хозяева ждали, что скажут гости, а гости еще не знали, с чего им начать. Возникло небольшое неловкое молчание. Все ждали, что скажет Иван, а он никак не мог найти нужной фразы, и в силу своей тельцовской неторопливости, медлил.
Молчание неожиданно нарушил отец Вани. Человек он был по натуре контактный, веселый и, поняв затруднение сына, решил его выручить. Улыбнувшись, он в шутку сказал
- Ну что, как говорили в старину, у вас «товар» хороший есть, а у нас «купец» щедрый найдется!
Все сразу рассмеялись, одобрив шутку, и сейчас же между сидящими возник тот первый доброжелательный контакт, когда люди начинают понимать друг друга. Да, собственно, как им было не понимать, если все хотят одного и того же. Родители Ивана не просто хотели, а очень хотели, чтобы Аня вышла замуж за их сына. Родители Ани тоже хотели счастья своей дочери и были довольны, что Аня выбрала зрелого не женатого ранее мужчину, симпатичного рослого жениха с высшим образованием, состоятельного и из приличной семьи. Чего еще лучше хотеть для дочери, в особенности, если Аня и Иван любят друг друга? Оставался лишь тот официальный барьер приличия, когда все эти желания должны были быть оглашены и закреплены законом, а также проявлены все знаки уважения к родителям невесты.
Шутка Владимира Семеновича немного разрядила обстановку, и Иван уже спокойно сказал, обращаясь к родителям Ани.
- Александр Викторович, Марина Дмитриевна, мы с Аней хотим пожениться. Я люблю Аню и она меня тоже.
Помолчав немного, он посмотрел на своих родителей и уже с волнением добавил
- Я очень люблю Аню, и хочу, чтобы она стала моей женой.
Александр Викторович, посмотрев на Ивана, а потом на свою жену, спокойно сказал.
- Ну что же, у нас с дочерью проблем нет. Мы ей препятствовать не собираемся. Кого любит, за того и пусть замуж выходит. Правда, Марина? – добавил он, повернувшись к жене.
- Да, конечно – подтвердила Марина Дмитриевна – пусть дочка сама решает. Ей жить с Иваном.
Владимир Семенович, поняв, что родители Ани хотят узнать мнение самой Ани, сказал
- А где же сама Аня – и с шуткой добавил – так, а «товар» то ваш где? Надо посмотреть, прицениться.
Все опять улыбнулись. Марина Дмитриевна легко поднялась в кресле, котором сидела и зайдя в комнату дочери позвала Аню:
- Аня, ты чего тут сидишь, пойдем, тебя просят гости.
- Сейчас, мам – ответила Аня. Поднявшись с кресла, она привычно шагнула на зов матери, но вдруг остановилась, как бы растерявшись.
- Мам, я сейчас выйду, ты иди – тихо сказала она матери и та, понимая волнения дочери согласилась.
- Хорошо, доча, приходи – и, желая подбодрить дочь, добавила - нам понравились его родители.
Подождав, пока мама выйдет. Аня подошла к зеркалу, висящему на стене и посмотрелась на себя. Она поправила свои волосы, пригладила платье, стараясь справиться с охватившем её волнением. И только почувствовав несколько минут спустя, что волнение её немного улеглось, вышла из комнаты, и медленно зашла в залу, где сидели ожидавшие её папа, мама и Иван со своими родителями.
- Вот и Аня - любуясь дочерью, сказал Александр Викторович и также как Владимир Семенович, шутя, добавил - вот наш «товар». Можете прицениться.
Все снова заулыбались, и тоже с удовольствием посмотрели на Аню. Аня действительно была хороша в этот раз, как никогда. Длинные светло-русые волосы сплошным потоком спадали куда-то за плечи, обрамляя её лицо пушистыми локонами. Большие синие глаза с длинными загнутыми ресницами и чуть изогнутыми бровями смотрели смущенно и радостно. Легкая улыбка чуть тронула её полные, тонкого филигранного рисунка губы. Круглые щеки розовели здоровьем и смущением. Красивое сиреневое платье подчеркивало и усиливало юношескую стройность её фигуры, в которой за округлостью груди и крепкими бёдрами уже угадывалась будущая полнокровная женщина.
Зайдя в гостиную, Аня остановилась возле двери, не зная что ей делать дальше. Видя, что все с такими интересом смотрят на неё, она засмущалась ещё больше, и не знала, куда ей деть руки. Все это видели, но никто ничего не говорил. Почему-то у всех сидящих было желание подольше продлить волнение этой красивой девушки.
Первым нарушил молчание отец Ани. Доброжелательно улыбаясь, он сказал:
- Вот, дочка. Ваня хочет, чтобы ты за него замуж вышла. Руки твоей просит. Говорит, что любит тебя. Что скажешь, как ты, не возражаешь?
Аня взглянула на своего отца, затем медленно перевела взгляд на сидящего, на диване Ивана и встретилась с его беспокойным и любящим взглядом. Уловленное ей беспокойство Ивана вдруг пробудило в ней какие-то глубоко спрятанные материнские чувства. Она словно почувствовала себя намного старше его, будто перед ней сидел не будущий её муж, а ребёнок, который просит позаботиться о нём, приласкать его и пожалеть. Это чувство почему-то тут же рассмешило Аню. В её глазах блеснули весёлые чертики, смущение исчезло, словно его не было и она довольно уверенно ответила отцу.
- Нет, папа, не возражаю.
- Ты его любишь – прямо и без обиняков спросил отец.
- Да, папа, я люблю Ваню – глядя прямо на отца, ответила Аня. Она сказала это уверенно и четко, словно почувствовала себя хозяйкой положения; словно она брала на себя ответственность за судьбу Ивана. В сущности, так оно и есть. Ведь стабильность семьи, ее надежность и радости ее в большей степени все же зависят от женщины, а не от мужчины. И эта уверенность, прозвучавшая в ее голосе, говорила о том, что Аня понимает, на что она идет, и она не боится взять на себя свою, женскую меру ответственности за мужа, за будущее ее семьи. И это вызвало у ее родителей гордость и радость за свою дочь, а у родителей Ивана уважение к Ане.
- Ну что ж – уже весело воскликнул отец Ани – раз любите друг друга, тогда свадьба. Гулять будем, веселиться.
Все сразу слова заулыбались и задвигались на местах. Мама Ани в порыве чувств, как и в свое время мама Ивана, встала и подойдя к дочери обняла ее, легко поцеловав в щеку.
Формальная часть встречи была завершена к взаимной радости всех присутствующих. Все точки над «и» были расставлены, желания всех выяснены, должное внимание и уважение родителям невесты было оказано.
Иван, подождав пока мама Ани отойдет от дочери, встал, подошел к Ане и, взяв ее за руку, усадил рядом с собой, поскольку теперь это он мог делать открыто, не боясь быть неправильно понятым. С этого момента Аня уже становилась его невестой, а он – ее женихом.
Подождав немного, когда все волнения улеглись, Александр Викторович, повернувшись к жене сказал
- Ну что хозяйка, надо наверно отметить такое событие. Собирай на стол, надо угостить будущих сватов.
- Конечно, - согласилась Марина Дмитриевна.
- Мы тут тоже захватили с собой кое-что, - поднявшись с дивана, сказал Владимир Семенович.
Он прошёл в прихожею, взял сумку, с которой он пришёл и достал оттуда бутылку шампанского, коньяку и пачку абрикосового сока. Зайдя в комнату назад, он остановился, не зная, куда это поставить. Видя его затруднение, Аня легко поднялась с дивана и сказала, подойдя к Владимиру Семеновичу.
- Вот, можно на стол поставить, давайте я помогу.
Через пол часа все сидели за столом, где были расставлены тарелки, рюмки, и стояла всевозможная закуска. Причём сидели все рядом - хозяйка с мужем, Владимир Семенович с Валентиной Евгеньевной, и Иван рядом с Аней. Откупоривал шампанское на правах хозяина Александр Викторович. Пробка с шумом выстрела взлетела в потолок, и шампанское переливисто запенилось в фужерах. Наступила торжественная минута. Все взяли в руки фужеры с шампанским и Александр Викторович сказал, обращаясь к собравшимся.
- Ну что, давайте, выпьем за знакомство, за то, чтобы у нас было всё хорошо. За наших детей, за их любовь, чтобы она была у них долгой и крепкой. За их счастье!
Глава 56
Отпраздновать свадьбу Аня захотела в том же ресторане, где она в первый раз встретилась и познакомилась с Иваном. Когда стали решать, где праздновать свадьбу, то Аня сразу же сказала Ивану:
- Давай отпразднуем её там же, где мы встретились с тобой, в ресторане «Троя». Мне он тогда очень понравился, там так красиво и уютно.
- В «Трое»? Да, можно и там, - ответил Иван, немного подумал, вспоминая этот ресторан, и еще увереннее добавил,- правда, давай в этом ресторане. Мне он тоже понравился. Ладно, а кого будем прглашать? С твоей стороны кто будет, ты кого хочешь пргласить на свою свадьбу?
Такой вопрос Аню застал врасплох, и она не знала, что ей ответить. Она как-то раньше не задумывалась над этим, и потому ответила не сразу.
- Папу, маму, брата, Катю, Тамару.
- Маму, папу, брата само собой разумеется. Как же без родителей? – согласился Иван – и Катюшу с Томой тоже. Но может, ты захочешь еще кого – нибудь с университета пригласить. И потом, мама и папа твои тоже, наверное, захотят кого то пригласить на свадьбу дочери.
- Конечно, захотят, - уже с уверенностью сказала Аня – дядю Петю с тетей Таней, дядю Васю, Генадия Васильевича с женой.
- Вот, вот – согасно сказал Иван – ты поговори с папой и мамой, сколько гостей будет с их стороны. А ты сама кроме Кати и Томы кого еще с подруг приглашать будешь?
- Ну, может еще с группы кого пригласить. А сколько можно? Ресторан - это же, наверное дорого будет все стоить.
- Дорого, не дорого, сколько надо будет, столько и заплачу. Главное, чтобы мест хватило. Ресторан ведь не большой. А оплата пусть тебя не волнует, это мои заботы. Вся группа сколько человек?
- У нас в группе двадцать шесть, но ведь они не все в это время будут во Владивостоке. Каникулы, кто с родителями уедет, кто еще куда. Трое у нас с Дальнереченска, их не будет. Тонька с Галкой в Совгавань уедут. У Володьки в Находке друзья по школе, он туда каждый год ездит. Знаешь, я так думаю, что человек десять - двенадцать наберется.
- Вот и приглашай их всех. Пусть повеселятся, интереснее будет. Тем более что у вас в группе большинство девчонок и симпатичные. Красивее будет свадьба.
- Ладно, а ты кого будешь приглашать – с любопытством поинтересовалась Аня.
- Я? Само собой родителей тоже. Со своего предприятия несколько будут, Александра, Михаила. Михаила вот только как разыскать, не знаю, он в безвести пропавших числится.
- Как это в безвести пропавших? – удивленно переспросила Аня.
- Вот так, никто сейчас не знает, где он и что с ним. Телефон не отвечает, в офисе все в отпуске давно, лишь одна секретарша, и та не знает где он.
- С ним что-то случилось?
- Да, он попал в серьезную ситуацию – немного с сожалением сказал Иван – а ты разве ничего не знаешь? Тебе Тамара ничего не рассказывала?
- Нет, да Томка такая скрытная…..
- Миша взял в долг большие деньги у криминальных структур. У воров, проще говоря, причем в долларах. Прокрутил хорошую сделку, и все было бы хорошо, а тут бабах дефолт. Доллар был шесть рублей, стал двадцать шесть. А он в долларах занимал, работал же по сделке в рублях. В доллары все активы перевести до дефолта не успел. Да кто же знал, что рубль рухнет? Я сам тогда еле удержался. Теперь он должник перед ворами, те его ищут. Сама понимаешь зачем. Вот он и скрылся.
- Так может ему помочь как-нибудь? – взволнованно предложила Аня.
- Как? Я уже думал об этом. Можно было бы хоть как-то помочь ему, да ведь я не знаю, как его разыскать теперь.
- Может Томка знает? Давай её спросим...
- Может и знает да скажет ли ещё. Если она обо всём этом знает, то наверняка тоже боится за него.
- Давай я позвоню ей и спрошу – предложила Аня.
- Да разве о таких вещах по телефону говорят? – с усмешкой заметил Иван - тут надо лично "тэт, а тэт". А то, что знают две девчонки, то весь мир знать будет.
- Ну, скажешь тоже – обиделась Аня – по-твоему, я совсем не могу хранить секретов, так что ли?
- Не обижайся, может и можешь. Да только лучше, если я сам с Тамарой поговорю, а ты мне с ней встречу устрой.
- Хорошо сегодня же позвоню ей и договорюсь. Всё равно ей про свадьбу сказать надо будет.
- Ладно, договорись. Узнай у своих, сколько они человек приглашать будут – уже собираясь встать и уйти, Иван вдруг улыбнулся и с любопытством посмотрев на Аню, сказал – а может ты в церкви обвенчаться хочешь?
- В церкви - удивленно посмотрела Аня – да я не знаю. Я как то не задумывалась над этим.
- Представляешь – с шутливым воодушевлением продолжал Иван – батюшка громогласный с кадилом: "Венчается раба божья Тихонова с рабом божьим Орловым иже еси на небеси и во веке веков. Жена да убоится мужа..." И святой водой тебя из кружки опа-а-а-а или из ковшика...
Представь себе такую картину, Аня звонко и весело рассмеялась.
- Да ну тебя, выдумываешь ты всё.
- Почему выдумываешь – возразил Иван – сейчас сколько угодно венчаются в церкви. А кто запретит? Кому сейчас и зачем надо запрещать. Это раньше при коммунистах все церкви запрещали. А сейчас хочешь - крестись, хочешь, венчайся, хочешь отпевай в церкви. Никто не возражает.
И опять улыбнувшись, Иван продолжил.
- Представляешь, стоят твои студентки с группы со свечками в руках и благоговейно на батюшку смотрят.
- Ага, - продолжила тут же в тон Ивану Аня – стоит твоя главная бухгалтерша с замом тоже со свечкой. И шлейф мне держат твои охранники в камуфляжной форме с рациями в кармане.
Теперь уже рассмеялся Иван, представляя картину в церкви, которую нарисовала Аня. Вдоволь повеселившись, Иван уже без шуток предложил Ане.
- Знаешь что, если хочешь, можно будет съездить в церковь и посмотреть на какое-нибудь венчание. Понравится тебе, то можно будет и такое организовать.
- Ну, давай съездим, посмотрим. Интересно все же, я в церкви на венчании никогда не была и не видела, как это происходит – согласилась Аня, но тут же спросила - может там венчают только крещенных? Ты сам то крещенный? Я, например, нет, меня никогда не крестили.
- Я тоже не крещенный. Да не переживай, это не проблема. Надо будет, так перекрестим всех, кто захочет. С этим тоже сейчас не трудно. Я позвоню, узнаю, когда в церкви в ближайшее время венчание будет, договорюсь, и съездим с тобой посмотрим, как это все сейчас получается. Тогда, если захочешь, с твоими родителями поговорим. Вдруг у тебя папа или мама убежденные атеисты или коммунисты.
- Да нет, они у меня нормальные – успокоено ответила Аня – если я захочу в церкви венчаться, то они против не будут. Они мне никогда не противоречат.
- Ладно, договорились – довольно сказал Иван и встал, собираясь уходить.
Довольно быстро, через несколько дней Иван позвонил Ане и предложил ей съездить посмотреть венчание.
- Привет, ну как, ты не передумала съездить в церковь венчание посмотреть?
- Привет, а что ты уже все узнал?
- Да, я проехался по городским церквям и узнал, когда там венчать собираются. В воскресенье будет венчание, здесь недалеко в церкви. Так что поехали, посмотрим. Мне тоже любопытно посмотреть.
- А во сколько там венчаются?
- В первой половине дня, в 11 часов. Я к тебе пол-одиннадцатого заеду.
- Ладно, приезжай, я буду ждать. По сотовому перед этим все равно позвони.
В первое же воскресенье после этого разговора Аня с Иваном стояли в толпе любопытной публики, наблюдавшей венчание в церкви. Видимо в это время венчался какой-то "крутой" жених, потому что к церкви подъехало несколько дорогих иномарок, украшенных лентами и цветами.
Жених с друзьями вылез из первой машины. Коренастый, плотный, довольно молодой мужчина, одетый в строгий черный костюм и с короткой стрижкой.
Невеста, вся в довольно длинном белом платье с фатой на голове вышла из белого «Мерседеса». Ее сопровождали две красиво одетые девушки. Из других двух мощных джипов вылезли такие же плотные мускулистые молодые люди. Они сразу окружили жениха и невесту, сопровождая их до дверей храма. Как догадалась Аня, скорее всего это была охрана и видимо компаньоны или друзья жениха.
Иван тоже с любопытством смотрел на их приезд, и как только молодые вошли в церковь, сказал Ане:
- Пойдем, зайдем, посмотрим, как там все будет?
- А можно? Вдруг туда нельзя посторонним заходить
- Со мной тебе все можно - чуть хвастливо ответил Иван, и взяв за руку Аню повел ее к открытым дверям церкви.
Аня послушно пошла за уверенно шагавшим Иваном, но перед самой дверью она вдруг остановилась и, потянув за руку Ивана, остановила его тоже.
- Ты чего? – удивленно спросил ее Иван.
- Подожди, не ходи – неуверенно ответила Аня - постой.
- Да я и так стою, что ты хочешь?
Ивану почему-то показалось, что у Ани что-то произошло с обувью, и она хочет поправить туфли. Но Аня стояла и как-то неуверенно смотрела на высокие двери храма. Немного помолчав, она вдруг сказала Ивану
- Знаешь, давай не пойдем сейчас туда.
- Почему, нам никто не помешает – ответил тот – пойдем, сейчас там как раз венчание начнется.
- Я поэтому и не хочу сейчас туда идти. Понимаешь Вань, вдруг мы в этой церкви венчаться будем. Тогда как-то не хорошо это будет. Получается, что мы с тобой два раза здесь побываем. Один раз сейчас с тобой вместе, а потом снова сюда придем, как жених и невеста. Мне почему-то кажется, что это не хорошо. Примета будет плохая. Одно и тоже и два раза.
- Примета говоришь плохая – задумавшись, переспросил Аню Иван – два раза одно и тоже?
- Ну да. Ведь никто же два раза в ЗАГС не ходит.
- Почему, - возразил сразу Иван – мы же ходили туда заявление подавать?
- Это другое дело. Его тоже в церковь надо будет принести и подать заявление на венчание. Или заявку, ну я не знаю, как это здесь называется. А в ЗАГС мы же не ходили с тобой смотреть, как там регистрируют жениха и невесту. Давай и сюда тоже не пойдем смотреть.
- Да, как хочешь – быстро согласился Иван – давай не будем сейчас заходить в церковь.
- И потом знаешь, как-то будет не интересно, если уже видели, как венчают. Пусть всё будет в первый раз так интереснее.
- Ладно – снова согласился Иван, и спросил тут же – а ты решила, венчаться хочешь или не будешь?
- А ты сам как хочешь? – вопросом на вопрос ответила Аня.
- Я? Да мне всё ровно. Хоть венчаться, хоть креститься, хоть жениться. Лишь бы ты моей женой была – и улыбнувшись добавил – да побыстрее.
-Успеешь, немного осталось ждать – тоже с улыбкой ответила Аня.
- А я не хочу ждать, нисколько.
С этими словами Иван крепко прижал к себе Аню, подержал немного и нехотя отпустил.
- Ладно, пойдём к машине, я отвезу тебя. А венчаться – давай попробуем, почему бы и нет?
- Давай – согласилась на ходу Аня, спускаясь осторожно на высоких каблуках по ступенькам лестницы церкви и крепко держась при этом за руку Ивана.
Глава 57
Какое событие в жизни молодой девушки может быть прекраснее, чем её собственная свадьба? Безусловно, каждая девочка мечтает поскорее вырасти и стать невестой. Аня тоже не была исключением. Маленькой она мечтала о своей пышной и веселой свадьбе, прекрасном белом платье и множестве свадебных подарков. Мечтала о своей будущей большой взаимной любви. Когда она немного подросла, она несколько раз в тайне от мамы примеряла на себя ее свадебное платье, несмотря на то, что оно ей было еще велико.
Быстро и незаметно пролетело время, ушло ее детство и вот уже осталось совсем немного до дня ее свадьбы и радостное волнение не покидало Аню. Вообще, свадьба оказалась таким хлопотным и беспокойным делом, что Аня поначалу даже растерялась. Надо было сшить подвенечное платье, подобрать белые туфли, фату, предупредить подруг, пригласить однокурсниц и многое, многое другое. Особую трудность у Ани вызвало подвенечное платье и вообще весь ее свадебный наряд. Аня любила все красивое, и конечно, ей очень хотелось быть на своей свадьбе красивее всех. Разумеется, для этого ей надо было сшить или купить себе платье – то особое, красивое свадебное платье, в котором она будет прекрасной как королева. Аня нашла всякие журналы мод, женские журналы, и стала искать фотографии свадебных платьев. Но, к сожалению и разочарованию Ани, в них по большей части были показаны какие угодно платья, только не свадебные. Тогда она позвонила Ивану на его мобильный телефон. Ответил Иван тотчас.
- Анечка, здравствуй. Я весь внимание, что ты хочешь?
- Ваня, у меня трудности со свадебным платьем. Я прямо не знаю, что мне делать. Пересмотрела кучу журналов, ничего подходящего не нашла. Надо поездить по магазинам и посмотреть свадебные платья.
- Без проблем, когда ты хочешь?
- Надо побыстрее. Давай завтра часов в одиннадцать поедем.
- Завтра в одиннадцать? Вообще-то нежелательно, у меня на это время дела с клиентами намечались. Давай после обеда?
- Хорошо, приезжай, я тебя буду ждать.
- Ты одна будешь, или с мамой поедешь?
- Нет, мама на работе и со мной поехать не сможет.
- Хочешь, я возьму с собой мою маму. Она может подсказать тебе что-нибудь.
- Пока не надо. Давай сначала сами посмотрим, что есть в продаже, а потом уже будем решать.
- Ладно, тогда до завтра.
- Пока.
На следующий день они объехали все крупные магазины, но ничего подходящего не нашли. Выйдя из последнего довольно крупного и шикарного магазина, Аня в расстроенных чувствах села в машину. Иван по началу совсем не уловил её плохое настроение. И только когда Аня стала отвечать ему довольно резко, начал понимать её состояние. Сев в машину, Аня недовольно молчала. Не заметив этого, Иван весело спросил её:
- Что, куда дальше едем?
- Не знаю, куда хочешь туда и едь, - довольно сердито ответила Аня.
- Да откуда я знаю, куда тебе надо ехать?- удивленно спросил Иван.
- А я откуда знаю, где ещё эти платья свадебные могут продаваться? - снова довольно сердито ответила Аня.
- Что ты сердишься, я же не знаю, что ты хочешь - уловив недовольство в её голосе и желая успокоить Аню, чуть виновато ответил Иван.
- Понимаешь, мне нужно подобрать свадебное платье, и такое, чтобы оно было красивое. Не могу же я выглядеть, как попало. А здесь в магазинах висят какие-то, что и смотреть не хочется. И что мне теперь делать, где я его возьму?
Аня сказала это немного с обидой и так, словно она разъяснила Ивану простые, известные всем истины, удивляясь, почему это не понимает Иван. Но в то же время в интонации её голоса прозвучала и жалоба. Жалоба слабой женщины сильному мужчине, и Иван понял это. У него давно была выработана привычка при решении проблемы ставить себя в положение человека, с которым он что-то решал. Как говорят "влезть в его шкуру" и посмотреть на всё его глазами. Точно также он поступил и сейчас, встав на место Ани. Что делать красивой девушке, если нет красивого платья, да еще к свадьбе? Это сразу помогло ему понять всю важность проблемы Ани.
- Знаешь Ань, - подумав, сказал он – давай проедем по свадебным салонам проката свадебных платьев, и посмотрим, что у них есть.
Но Аня тотчас возразила ему
- Я не хочу брать свадебное платье на прокат. Я хочу, чтобы оно у меня навсегда осталось.
- Значит надо его шить. Давай закажем, и пусть тебе сошьют такое, какое ты хочешь.
- Но ведь тогда надо найти хорошего портного, а я не знаю, кто во Владивостоке хорошо шьет, да ещё свадебные платья.
- Не переживай – с уверенностью сказал Иван, - я возьму это на себя. Найду самого лучшего мастера, и тебе сошьют такое платье, какое ты хочешь, даже еще лучше, - улыбнувшись и желая поднять настроение Ане, добавил он. - Кстати, а какое ты хочешь сшить платье?
Аня лишь на какое-то мгновенье задумалась, но тут же оживилась и стала подробно рассказывать Ивану, какое платье она хочет себе на свадьбу, описывая все детали его.
- Его надо шить белое и из атласа. Атлас – очень красивый материал гладкий, приятный на ощупь и очень нежный. Из него чаще всего шьют свадебные платья. Правда, если им обтянуть фигуру, он станет собираться складками. Поэтому обычно невесты предпочитают из атласа пышные платья и с корсетами. Корсеты уменьшают объем талии. И я тоже хочу, чтобы талия хорошо просматривалась.
- А-а-а… Что такое корсет? – осторожно спросил Иван. В его представлении корсет был каким-то тайным элементом женской одежды, типа бюстгальтера или чего-то подобного ему.
- Корсет? – удивленно переспросила Аня. Она даже растерялась, не зная как объяснить такое простое и известное для любой женщины понятие.
- Это такое.… Ну как сказать…- в общем надевается под одежду, сзади шнуруется и стягивает платье в талии.
– Понятно – ответил Иван, хотя так до конца и не понял, что это такое и зачем оно нужно.
Аня между тем продолжала:
- Я закажу узкий корсет, чтобы подчеркнуть талию. Платье будет длинное, до пят. Шлейф на платье я не хочу, с ним будет неудобно ходить. Потому что мы будем в ЗАГСе, потом в церкви, потом в ресторан поедем, еще кто-нибудь нечаянно наступит на него. Низ платья я хочу украсить декоративными розочками белого цвета. Они будут располагаться на подоле, и будут выстроены не в сплошную линию, а находиться на небольшом расстоянии друг от друга.
Немного помолчав, словно обдумывая фасон платья и его украшения, Аня снова продолжала.
- Плечи я хочу, чтобы они были открытыми, и вырез будет в форме полукруга. По краям этого выреза у меня тоже будут вышиты декоративные розы. На спине также сделаю небольшой вырез, только в форме небольшого полуовала. Грудь я не буду оставлять открытой, потому что спина и плечи итак будут приоткрытые. Рукава будут длинные, но они будут прозрачными, из гипюра. Низ рукавов я хочу украсить декоративными и тоже алыми розочками.
- Слушай Аня, а почему ты хочешь обязательно, чтобы платье было белым? Может, пусть его сошьют из какого-нибудь алого материала или желтого.
- Нет, нельзя, только белого цвета – убежденно ответила Аня – это принято не просто так. Я сначала тоже хотела другого цвета, а потом вспомнила, что нам Владимир Алексеевич в университете говорил. Помнишь, я тебе про него рассказывала, он еще астрологией увлекается?
- Помню. Ну и что он тебе говорил?
- Он не мне говорил, тогда его Надька спрашивала, и он нам рассказал, что, во-первых, белый цвет символизирует невинность девушки. Во-вторых, это цвет Луны, а в астрологии Луна отвечает за семью. Еще он сказал, что у мужчин за продолжение рода в астрологии отвечает Сатурн, а цвет Сатурна черный. Семья создается для продолжения рода. Вот почему во всем мире невесты всегда в белом платье, а женихи в черном костюме. А если невеста будет в платье другого цвета, например в красном, а жених тоже в каком-нибудь синем костюме, значит брак создается для удовольствия, для интима, а не для семьи. Тогда он будет не прочным, без детей, и быстро распадется.
- Вот как, - удивленно и задумчиво ответил Иван, - оказывается все не так просто, как кажется. Я еще думал, может костюм другого цвета купить, не черного. Теперь понятно, конечно тогда тебе надо шить белое платье, а мне черный костюм.
- Да, вот так – подтвердила Аня и снова стала рассказывать про свой свадебный наряд.
- Фату я хочу, чтобы она была диной, гипюровой. Венчик фаты будет сделан из белоснежных декоративных искусственных цветов. И еще я хочу, чтобы платье было расшито золотом. На подоле и рукавах какие-нибудь причудливые узоры, может тюльпаны или тоже розы. Туфли надо будет выбрать так, чтобы они максимально подходили к платью. Они должны быть на шпильках, но шпильки не должны быть слишком высокими. На свадьбе высокий каблук ни к чему, потому что ноги устанут, и трудно будет ходить. А впереди на туфельках будут красоваться белые декоративные розы. Я хочу, чтобы все смотрелось нежно и изящно.
- Да, - задумчиво произнес Иван – у тебя я смотрю, будет не платье, а целое художественное произведение.
- А как же – с волнением воскликнула Аня - это же свадьба, праздник. Надо чтобы все было красиво. Вот только я никак не могу решить, может мне еще белые перчатки одеть? Знаешь, такие тонкие, прозрачные, тоже из гипюра и с узором.
- Перчатки, – переспросил Иван, - с узором? А как же батюшка будет кольцо тебе на палец одевать? Тогда снимать перчатку придется.
- Да, наверное, все же лучше будет без перчаток – согласилась Аня.
- Ты с подругами посоветуйся, как лучше. Может, они тебе тоже по платью что-то подскажут.
- С подругами? А кто у меня из подруг замуж выходил? Пока никто, поэтому что они мне могут посоветовать.
- Ладно, мне все понятно – уже по деловому ответил Иван - давай поедем на всякий случай посмотрим, что есть в свадебных салонах, а платье тебе будем обязательно шить. Я сегодня же займусь этим, поищу, кто в городе лучше всех эти платья шьет.
- Мне еще надо будет ногти нарастить и тоже их разукрасить.
- Ногти нарастить? Ты хочешь сделать их длинными?
- Да, так будет красивее. Длинные украшенные ногти – это красиво.
- Тогда это будут уже не ногти, а когти – в шутку возразил Иван – а это уже холодное оружие. У тебя есть разрешение на ношение холодного оружия?
- Есть – также весело ответила Аня – у меня на все разрешение есть. Красивым девушкам все можно.
- Ну, тогда конечно, что и говорить – уважительно согласился Иван.
- А ты как думал? Ладно, поехали по салонам. Мне еще надо будет подумать, в какой парикмахерской прическу делать, ресницы нарастить, браслеты подыскать. Нам ведь еще и кольца обручальные надо купить.
- Ой, правда, а я что-то про них совсем забыл. Надо в ювелирные магазины тоже с тобой заехать.
Вставив ключ зажигания в замок на руле, Иван завел машину и, положив руки на руль, хотел уже трогаться с места. Но немного подумав, он посмотрел на Аню и сказал:
- Знаешь, Ань, а поехали сейчас в ювелирный. Что нам откладывать это. Поехали прямо сейчас, и выберем там себе кольца. Деньги у меня с собой есть. И вообще, все хорошие дела делаются быстро. Короче, поехали в ювелирный.
В голосе Ивана прозвучали решительные и уверенные нотки мужчины, руководителя, принявшего окончательное решение. И уловив это, Аня послушно согласилась.
- Поехали.
При этом Аня широко открыв свои красивые глаза, с чисто женским любопытством смотрела на Ивана и про себя подумала: «Наверное его на работе все слушаются. Вон с какой уверенностью все решил».
Иван между тем не почувствовал этого взгляда Ани. Он отжал сцепление, привычно включил передачу и въехал в поток машин. Дав газ, он умело повел машину по проспекту.
Движение на улицах Владивостока очень интенсивное. Владивосток - центр Приморья и крупнейший в стране морской порт, морские ворота России в юго-восточную Азию. Поэтому он переполнен привезенными из-за моря иномарками. Шикарные японские «Ленд – Круизеры», «Паджеро», «Марк – 2», «Чайзеры», юркие «Карины», большие корейские автобусы «Дае Вуд», микрики «Делика», «Лит – Айс» плотным потоком заполняют улицы и проспекты города. Однако, вежливость и предупредительность их водителей просто удивительна. Выехать в этот мчащийся плотный поток машин из переулка или подворотни двора совсем не трудно. Водитель, выезжающий со двора, просто въезжает в этот поток, и все идущие в потоке машины послушно тормозят и уступают ему дорогу, давая место в потоке машин. Поэтому Ивану не пришлось ждать, пока его пропустят, и не составляло труда въехать в поток. Они быстро доехали до большого ювелирного магазина, поставили машину и зашли в высокие стеклянные двери.
Внутри ювелирный магазин был чем-то похож на аптеку. Все блистало чистотой, аккуратностью и строгостью. Дюжие охранники внимательно оглядели Ивана и Аню, задержав на ней подольше взгляд, любуясь ее красотой.
Зайдя в магазин, Аня в нерешительности остановилась, не зная куда идти, поскольку магазин был большой, витрин много, и на всех под стеклами лежали золотые украшения.
Приветливо улыбнувшись, к ним сразу подошел администратор зала и, глядя на Аню, сказал:
- Заходите пожалуйста, что хотите приобрести, - кольца, браслеты, часы?
- Нам нужно купить обручальные кольца, - ответила Аня.
- Хорошо, пойдемте, я вас провожу до отдела.
Администратор подвел их к одному из отделов и сказал:
- Вот лежат мерки для колец. Посмотрите и подберите, какой вам размер подойдет, и скажите продавцу. Потом по размеру посмотрите кольца. Они здесь разложены по размерам.
Аня взяла лежащую на витрине и привязанную на прочной нитке связку мерок, подобных четкам - бирок в виде колец с номерами размеров, и быстро подобрала нужный размер кольца. Потом она передала их Ивану, и они подобрали размер ему тоже. Затем они стали разглядывать кольца, лежащие на витрине. Выбор обручальных колец имеется огромный, разных размеров с разными камнями.
Разумеется, у Ани разбежались глаза, и она совсем не знала, какое кольцо ей выбрать. Вообще она хотела изящное, тонкое колечко, потому, что ей хотелось носить его постоянно. Именно из этих соображений, она хотела, чтобы колечко было украшено тремя маленькими бриллиантами или тонкое колечко с красивой резьбой, только не с резкими, треугольными линиями, а с плавными, округлыми. Мужу Аня хотела подобрать более мужское кольцо – потолще, можно даже с какими-нибудь черными камнями – строгое и классическое, говорящее о том, что он серьезный, солидный и женатый человек.
Вообще, классическое обручальное кольцо должно было быть обычное и без камней, но сейчас мода на камни и поэтому Ане все же хотелось колечко с бриллиантами, как символ чистоты, изящности, невинности и, одновременно, благосостояния. Но она не знала, сколько это стоит и сможет ли Иван купить ей такое кольцо. При этом Аню преследовало чувство легкого волнения, сомнения и неуверенности. Она понимала, что эта маленькая вещичка скоро решит всю ее судьбу раз и на всегда. Поэтому у неё немножко чаще билось сердце, и она волновалась, но одновременно радовалась, что покупка колечка еще приближает тот день, когда она наденет своё свадебное платье, фату и будет красивее всех.
Подождав немного, Иван спросил Аню.
- Ну что, какое кольцо тебе больше всего нравится?
- Знаешь, я бы хотела кольцо с тремя маленькими бриллиантами. Здесь таких нет, здесь все классические кольца, без камней. Но вон то колечко, с плавными красивыми узорами мне нравится – и Аня показала Ивану на лежащее в центре кольцо.
- Давай попросим его показать – согласился Иван, и обратившись к симпатичной ухоженной продавщице сказал.
- Покажите нам пожалуйста кольцо, которое с узором в центре.
Продавщица выдвинула витрину, достала кольцо и положила его аккуратно на стекло витрины.
- Пожалуйста, можете померить.
Аня аккуратно взяла кольцо, посмотрела на него и одела на безымянный палец правой руки.
- Ну, как – поинтересовался Иван – нравится?
Аня молча полюбовалась кольцом, приблизила руку, потом отдалила от себя и ответила довольно уверенно.
- Да мне оно почему-то сразу понравились.
- Может, давай еще другие посмотрим? – с сомнением спросил Аню Иван.
- Нет, пусть будет это. Это кольцо самое красивое. Я хочу именно это.
- Что ж, раз оно тебе нравится, значит, его и купим. Себе я пожалуй куплю широкое кольцо или печатку.
- Нет, печатку не надо – возразила Аня – пусть будет лучше обычное кольцо, но массивное, солидное. Может, с каким-нибудь темным камнем?
- С камнем? С канем я не хочу, - ответил Иван – это будет уже перстень. Давай лучше здесь моего размера кольцо посмотрим.
- Ну и что же, что перстень. С камнем будет и красиво, и солидно - стала настаивать Аня – для мужчины, женатого очень хорошо будет.
- Ань, но зачем с камнем? Я не очень люблю носить перстни. Камень будет мешать перчатки одевать, и вообще …
- Но зато это будет красиво – снова возразила Аня – и перчатки только зимой носят.
- Можно и мне красивое кольцо купить - тоже возразил Иван – вон их какой большой выбор.
- Не покупать же тебе с узором кольцо, как у меня. Кольца с узором – это для невесты. Для мужчин это не подойдет – настаивала Аня – а вот с камнем. Это будет и красиво и солидно.
- Ань, давай лучше купим широкое массивное кольцо, это тоже будет солидно, и красиво и сразу видно, что мужчина женатый, А так не поймешь, толи это перстень для украшения, толи кольцо обручальное.
- Ну хорошо – с оттенком легкого недовольства согласилась Аня – делай как хочешь и что хочешь. Я же хочу как лучше.
Глава 58
Свадебные хлопоты захватили Ивана еще больше даже, чем Аню. Ему надо было тоже сшить себе свадебный костюм, купить туфли, пригласить гостей и друзей. Но самое сложное для него оказалось договориться с церковью насчет венчания. Трудности были связаны с тем, что все это должно было пройти в один день, и совместиться по времени. Сначала регистрация в ЗАГСе, потом венчание и вечером ресторан. К тому же, после разговора с Аней и покупки колец ему надо было срочно искать хорошего портного, который бы сшил Ане свадебное платье. Причем именно такое, какое ей хочется.
Первым делом Иван хотел решить проблему со свадебным платьем, так как если платье вовремя не сошьют, то на какой срок договариваться с венчанием и рестораном было не ясно. Поэтому, приехав к себе в офис, он сразу занялся поисками портного. Вызвав секретаршу, он спросил ее:
- Лена, ты не знаешь случайно, кто во Владивостоке хорошо шьет свадебные платья?
- Это вы для своей невесты хотите заказать – с понимающей улыбкой ответила секретарша – я слышала, что вы женитесь.
- Да, для своей невесты – подтвердил Иван. При этом он непроизвольно немного смутился и покраснел, словно его спросили о чем-то тайном и интересном.
- Это та девушка, с которой вы однажды приезжали сюда? - с чисто женским любопытством спросила секретарша - ее кажется Аней звать, красивая девушка.
- Да, это та девушка, Аня – подтвердил Иван, и вдруг, словно мальчишка пожаловался ей:
- Понимаешь, Лена, Аня хочет сшить себе хорошее свадебное платье. Чтобы оно красивое было, а кто их шьет хорошо в нашем городе, я не знаю. К кому обратиться с этим вопросом – неизвестно. Ты не знаешь случайно, кто у нас в городе свадебные платья хорошо шьет, к кому можно обратиться с этим?
Вспомнив, что Лена замужем, добавил
– Ты сама себе свадебное платье шила или покупала?
Во всем мире, если шеф обращается к своему подчиненному, сотруднику или сотруднице с личной просьбой, то это считается высшей степенью проявления доверия. Разумеется, Лена это сразу оценила. У неётотчас появилось желание помочь своему начальнику, и она обнадеживающе ответила:
- Поищем, Иван Владимирович, не волнуйтесь. Сейчас обзвоню своих знакомых, и найдем кто лучший портной в городе. Я сама покупала себе свадебное платье, и потом подгоняла его под себя.
- Хорошо, займись этим, пожалуйста, чтобы мне от дел не отвлекаться. Сама понимаешь, это сейчас для меня срочно. Как только найдешь что-нибудь сразу меня об этом извести.
- Ладно, у вас ко мне все, или еще что-нибудь есть?
- Пока все, иди. Если что понадобится, позову.
Секретарша послушно встала, вышла из кабинета и сев за свой стол с компьютером, подтянула поближе телефонный аппарат. Лена была по знаку зодиака Девой. Как известно, девушки-Девы всегда привлекательны, и Иван, порой сам того не замечая, часто засматривался на нее. К тому же Девы исполнительны, аккуратны, точны и обязательны. Это очень ценные работники. Иван довольно быстро убедился в этом и дорожил ей, как работницей, не скупясь ей на зарплату и похвалы. Одновременно он соблюдал разумную дистанцию, помня о том, что она замужем и у неёесть любящий муж и семья.
К вечеру Иван уже имел на своем столе записку от секретарши, где она указывала несколько номеров телефонов, адреса ателье и хороших портных, шьющих свадебные платья. Один из них был даже подчеркнут, как самый лучший, и Иван незамедлительно выехал по указанному адресу, предварительно созвонившись.
Портной была женщина средних лет и довольно симпатичная. Войдя в её офис, Иван внимательно оценивающее огляделся, и определил, что здесь уютно, комфортно и тут понимают толк в красоте. На столе лежали стопка визиток.
Мягко и доброжелательно улыбнувшись Ивану, женщина пригласила его садится, показав ему на кресло, стоявшее у её стола.
- Располагайтесь поудобнее. Что вы хотите сшить себе?
- Это не мне – сев в кресло, улыбнувшись, ответил Иван - надо сшить свадебное платье для моей девушки, невесты. Она хочет сшить себе очень красивое платье. Причем именно такое, какое ей хочется. Не могли бы вы взяться за эту работу, вы же шьёте свадебные платья?
- Да, я шью свадебные наряды – не торопясь, ответила она – а какое она хочет сшить платье?
- Мне трудно сказать. Она говорила, что из атласа с какими то цветами и вырезами. Я в этом мало что понимаю – честно признался Иван, и добавил – я лучше её привезу к вам, и она сама вам всё расскажет.
- Ну, хорошо, - улыбнувшись, ответила портная – конечно её надо привезти ко мне. Я ведь должна буду снять с неё все мерки.
Улыбка её как бы подчёркивала, что она понимает мужчину, который не может разбираться в женских платьях и готова его выручить в этом.
- Как срочно вам надо будет его пошить? У меня сейчас много заказов.
- Как срочно? - переспросил Иван, и подумав, добавил.
- Я бы хотел к пятнице через неделю.
- Это меньше даже, чем две недели – подумав, сказала портная – за такое время я могу не успеть. Понимаете, у меня сейчас много заказов – чуть извиняясь добавила женщина – а мне бы не хотелось торопиться и спешить.
- Конечно, мне бы тоже не хотелось, чтобы вы шили Ане платье в попыхах - согласился Иван.
- Аня – это ваша невеста? – поинтересовалась портная
- Да, ее звать Аня. Понимаете, на этот день назначена регистрация, венчание в церкви и заказан ресторан на вечер. Может, эти ваши заказы не столь срочные, и их можно будет немного отложить?
- Не знаю, - неопределенно ответила та – это надо связываться с заказчиками и выяснять, согласятся ли они с переносом срока изготовления их заказа или нет. Вообще-то заказчики всегда неохотно соглашаются с отсрочками выполнения их заказов, но я попробую.
- Хорошо, попробуйте пожалуйста выяснить это - попросил Иван – и вы сможете завтра к обеду сообщить мне свое решение?
- Думаю, что смогу – ответила портная.
- Хорошо, я буду ждать – ответил Иван, и улыбнувшись добавил – с надеждой и нетерпением. Вот моя визитка.
К обеду следующего дня звонок его мобильника отвлек от разговора со старшим менеджером:
- Иван Владимирович? – услышал он голос портной в трубке.
- Да, да, Вера Васильевна – ответил Иван, назвав её по имени отчеству, которое он прочитал на её визитке – как моя просьба?
- Я договорилась с несколькими заказчиками об отсрочке. Так что привозите ко мне свою невесту.
- Когда?
- Можете прямо сейчас. Я буду вас ждать.
Через час, созвонившись с Аней, он привез ее к портной и оставил там, попросив её позвонить ему, когда они закончат. Сам же он поехал договариваться с церковью насчет венчания
Приехав к церкви, он оставил машину и зашел в сводчатые двери храма. Церковь была большая и гулкая. Высокие сводчатые потолки, разрисованные стены и узкие, заложенные матовыми разноцветными стеклоблоками окна создавали впечатление величавости и значимости. На стенах висели портреты всяких святых, облаченных в ризы. В центре на отдельной специальной подставке в золоченой резной рамке стоял портрет Иисуса Христа, возле которого на отдельных двух высоких подставках горели зажженные свечи. При виде всего этого у Ивана появилось желание перекреститься. Отвлекшись немного, Иван на минуту представил себе, как он входит сюда со свадебной процессией, под руку с Аней, наряженной в красивое белое платье, и ему даже стало немного весело и любопытно. В церкви было в этот день пусто, и Иван, оглядываясь по сторонам, неторопливо прошел в глубь ее.
Из боковой тоже сводчатой двери вышел одетый в черную рясу священнослужитель и, подойдя ближе, спросил его
- Что хотите, сын мой?
Служитель был немного старше его, с длинными волосами и крестом на груди. Иван посмотрел на него внимательно и неторопясь сказал.
- Я к Вам насчет венчания. Мы со своей невестой хотим повенчаться в вашей церкви. Вы не подскажите с кем можно здесь поговорить по этому вопросу?
- Идемте, я провожу Вас к отцу Иннокентию.
Настоятель церкви, к которому привел Ивана монах, в разговоре был учтив и отечески вежлив. Однако, несмотря на благожелательный тон его, он довольно сильно огорчил Ивана.
- Я не могу назначить вам венчание на этот день – ответил отец Иннокентий, в ответ на просьбу Ивана провести венчание в пятницу.
- В этот день с утра будет литургия, а затем уже другие требы, которые мы не можем отменить. Мы можем повенчать вас с утра через день – в воскресенье.
- Отец Иннокентий, понимаете, у нас заказан и ресторан на вечер в этот день, а затем я должен уехать надолго в командировку. Поэтому нам очень хотелось бы повенчаться именно в пятницу после обеда. Нельзя ли все - же намеченные после обеда требы переназначить на следующий день?
- Нет, после обеда все священники будут в отъезде, так как приглашены на похороны, освящение и исповедование. Вас просто некому будет венчать. Отменять же назначенные требы, как вы сами понимаете, я не могу и прошу меня простить.
- Да, да, конечно – согласно кивнул головой Иван, но вставать не торопился и продолжал сидеть, обдумывая, что можно сделать. Он уже хотел назначить венчание на свободные дни и попытаться на этот же день перенести регистрацию в ЗАГСЕ, но вдруг в его голове родилась другая идея.
- Святой отец, а если я попрошу священника другой церкви провести одну из этих треб, а ваш священник обвенчает нас?
- Нет, нет, это не возможно, ведь эти требы были назначены нашей церковью.
- Ну почему – возразил Иван – какая разница, кто проведет причастия или отпевание?
- Разницы, конечно, нет, но нам не разрешено что-то изменять. Впрочем, Вы можете обратиться с прошением в канцелярию митрополита. Владыка рассмотрит все обстоятельства и, возможно, разрешит такую замену. Тогда вы сможете обвенчаться в этот день в нашем храме.
- А где я найду митрополита и его канцелярию?
- Сейчас я укажу Вам, где его можно найти.
С этими словами отец Иннокентий взял со стола ручку и записал адрес на небольшом листке бумаги и подал его Ивану.
- Вот, возьмите. По этому адресу вы найдете митрополита.
- Если он даст такое разрешение, то Вы не будете возражать, и мы сможем обвенчаться с Аней в этот день после обеда?
- Да, конечно – подтвердил отец Иннокентий, и, немного помедлив, спросил Ивана – вы знакомы с процедурой венчания?
- Нет, конечно, я же никогда не венчался.
- Тогда предварительно Вы должны мне сказать, не находитесь ли Вы в близкой степени родства с Вашей невестой, нет ли среди вас убежденного атеиста, не исповедует ли хотя бы один из вас не христианскую религию – мусульманство, буддизм, иудаизм, язычество, или является католиком, протестантом, не давал ли кто-то из вас монашеский обет.
- Нет, нет святой отец – быстро ответил Иван – мы не родственники и кроме христианской веры другой не признаем.
- Достигла ли совершеннолетия ваша невеста?
- Да, конечно. Она студентка второго курса университета.
- Есть ли родительское благословение?
- Есть, есть – подтвердил Иван – наши родители очень довольны и хотят, чтобы мы поженились.
- Крещенные ли вы оба или нет?
- Нет, мы не крещенные – с сожалением ответил Иван, и тотчас добавил – но мы покрестимся в ближайшее время.
- Если вы не крещенные, то мы не можем венчать вас. Вы должны предварительно покреститься.
- Да, да, конечно - согласился Иван - мы обязательно покрестимся.
- Хорошо - согласился отец Иннокентий - вы должны будете заранее отдать обручальные кольца венчающему священнику, чтобы он освятил их возложением на Престол.
- Мы уже купили кольца, и как только я получу разрешение митрополита, я сразу привезу кольца священнику.
- Кроме того, вы можете оба прийти в храм в день свадьбы и причаститься перед началам супружеской жизни. При этом накануне с 12 часов ночи ничего не есть, не пить и не курить. Если супружеская жизнь уже имеет место, то в последнюю ночь воздержаться от брачных сношений.
- Нет, нет, - тут же запротестовал Иван - мы не живем с Аней супружеской жизнью, она скромная девушка и из порядочной семьи. А вот прийти и причаститься в этот день мы не сможем - с сожалением добавил Иван - у нас с утра назначена в этот день регистрация в ЗАГСе.
- Ну что же, на все воля божья - мягко заметил отец Иннокентий, и желая лучше подготовить Ивана сказал.
- Таинство брака состоит из четырех частей - обручение, венчание, разрешения венцов и благодарственного молебна. Чинопоследование таинства – сначала обручение, потом венчание, затем всё остальное. В качестве шаферов вам лучше пригласить двух мужчин.
- У Ани будет подруга - возразил Иван.
- Шаферам придется держать в храме венцы над головами новобрачных, а они достаточно тяжелые. Кроме того, шафера должны быть крещенными.
- Да, да, конечно - согласился Иван, в то время про себя подумал Иван, «Да где же я их крещенных найду. Крестить всех придется, оптом».
- Брак есть Таинство - продолжал отец Иннокентий – в котором при свободном, перед священником и церковью обещании женихом и невестой взаимной супружеской верности, благословляются их союз, и у Всевышнего спрашивается благодать чистого единодушия к благословенному рождению и христианскому воспитанию детей Вам понадобятся иконы Спасителя и Богородицы, поскольку в день венчания родители совершают благословение своих детей. Сына – иконой Спасителя, а дочь - иконой Божьей Матери.
-Хорошо – послушно согласился Иван - я позабочусь об этом.
- По обычаю, первым в храме появляется жених с шаферми, впереди которого мальчик несет икону Спасителя, отходит на правую сторону храма и ожидает приезда невесты. Невеста прибывает чуть познее, сопровождается иконой Божьей матери и отходит на левую сторону храма. Далее священником начинается праздничная литургия.
- Понятно, - ответил Иван.
- Поясните это своей невесте. Идите, и решайте все с митрополитом, и да поможет вам Господь.
Отец Иннокентий перекрестил Ивана и отпустил его, вручив небольшой листок с отпечатанными молитвами и порядком венчания.
С митрополитом, как не странно Ивану удалось договориться довольно быстро. Владыка не возражал и, перекрестив Ивана, благословил такую замену.
С рестораном «Троя», в котором он уже однажды отмечал юбилей своего предприятия, проблем тоже не возникло. Директор, ухоженная и холеная женщина средних лет встретила Ивана доброжелательной улыбкой.
- Проходите, садитесь. Вы уже были однажды у нас, хотите еще побывать в нашем ресторане?
- Да, конечно – тоже улыбнувшись, ответил Иван, садясь в мягкое кресло, стоящее у стола директора – нам понравилось, как вы в прошлый раз нас обслуживали.
- Очень рады слышать такое от наших клиентов. Мы готовы обслужить вас еще.
- Поэтому и приехал к вам. Но у меня сегодня совсем другое мероприятие – свадьба.
- Свадьба? – с некоторой долей радостного удивления переспросила директор – у вас кто-то жениться или выходит замуж?
- Жениться – подтвердил Иван, - я женюсь.
При этом Иван как не старался быть серьезным, не смог скрыть свою довольную смущенную улыбку и даже чуточку покраснел, словно был уличен в чем-то несерьезном и мальчишеском.
- Вы женитесь? – широко улыбнувшись, переспросила директорша и тут же добавила – поздравляю! Очень рада за вас.
- Спасибо – так же немного смущенно поблагодарил Иван и, став немного серьезнее, заговорил о деле.
- Мы хотим отпраздновать свадьбу в вашем ресторане, в пятницу вечером. У вас на это время зал никто не заказывал?
- Нет, мы в тот день работаем как обычно. Если вы хотите заказать зал на этот день, то пожалуйста.
- Вот хорошо, а то у нас в этот день утром регистрация в ЗАГСе, после обеда венчание в церкви. Вечер будем тогда у вас праздновать.
- Какой у вас веселый день намечается – с некоторой долей хорошей зависти сказала директорша – памятный будет, на всю жизнь невесте запомнится. И вам тоже, и вашим гостям. Мы постараемся сделать все как можно лучше. Обычно в таких случаях мы вывешиваем на двери табличку “ Извините, у нас сегодня спец обслуживание” и больше посетителей не принимаем, будем заниматься только вами.
- Хорошо, - одобрил Иван, и добавил – надо чтобы вы составили калькуляцию расходов и дали мне счёт на оплату, чтобы я мог оплатить. Проблем с оплатой у меня не будет.
- Конечно, конечно мы дадим вам калькуляцию и счёт, но нам, чтобы её составить, надо знать, сколько будет персон, что вы будите заказывать и какие вина, какое шампанское предпочитаете. Мы можем предложить вам самый широкий выбор блюд, закусок и напитков. Если хотите, можем пригласить профессионального тамаду, музыкантов.
- Да, конечно - согласился Иван – пригласите ту тамаду, которая была в тот вечер, когда мы были у вас. У неё были такие оригинальные шутки – улыбнувшись, добавил Иван, вспомнив эпизоды того вечера. Немного подумав, он протянул директрисе визитку и сказал
- Вот мои телефоны. Можно вашу визитку?
- Да, пожалуйста – с готовностью ответила та, и протянула ему свою – вот, возьмите. Здесь телефоны нашего ресторана.
- Спасибо ответил Иван, - беря красивую картонную с золотым теснением “ Ресторан Троя”.
Немного полюбовавшись ей, он сказал.
- Я сегодня – завтра уточню, сколько человек будет, и позвоню вам. Что касается оформления и сервировки стола, закусок и вин, я попрошу заняться этим Аню, мою невесту, и маму. Женщины в сервировки лучше меня понимают – с улыбкой добавил он.
- Конечно,- с удовольствием согласилась, улыбнувшись такому комплименту женщинам директорша – когда их можно будет ожидать?
- Думаю, что завтра после обеда они приедут к вам. Как только по оформлению всё с ними договоритесь, позвоните мне по стоимости вечера. Я приеду и предварительно оплачу всё.
Встав с кресла он кивнул на прощание директорше
- Я уехал и не прощаюсь. До встречи.
- Ждем вашу невесту и маму, до свидания – ответила та.
Из ресторана Иван вышел довольный. Все решилось без особых проблем. Сев в машину он даже замурлыкал песенку. Достав мобильный телефон, он тут же нашел в телефонной книге телефонный номер Ани и нажал вызов. При этом на экране сотика обозначилась фотография улыбающейся Ани, которую он сделал не так давно. Услышав в трубке голос Ани, Иван сказал:
- Аня, привет.
- Здравствуй, как у тебя дела? – ответила Аня – как церковь, ресторан?
- Все нормально, все заказано. – весело сказал он, - и церковь и ресторан с нетерпением ждут тебя и желают видеть.
- Да ладно тебе шутить, - волнуясь сказала Аня – правда все заказал?
- Конечно. – снова так же весело ответил Иван – я для тебя что хочешь сделаю. Хочешь, прямо сейчас приеду и поцелую?
- Ваня, ну правда все хорошо, и ресторан на этот же день заказал?
- Да, все в порядке – ответил Иван, и желая подразнить Аню, тут же добавил – есть правда две серьезные проблемы, которые я не смог решить.
- Какие? – встревожено спросила Аня.
- Я не знаю, как сервировать столы в ресторане для свадьбы. Так что придется эту проблему решать тебе вместе с моей мамой.
- Ну это не страшно – облегченно ответила Аня – это мы сможем. – и вспомнив, снова спросила – а вторая какая?
- Вторая, надо, чтобы для венчания в церкви мы с тобой были крещеные и свидетели, шаферы тоже были крещеные. А где их крещеных взять? У меня же все друзья наверное не крещеные.
Придется видно собрать всех вместе – и к батюшке. Оптом перекрестить, сразу.
- Надо крещеных свидетелей? – удивилась Аня – ну, ты поговори с ними, может они крещеные. Ты кого хочешь пригласить шафером?
- Сашу и Геннадия. Вряд ли они крещеные. Впрочем, позвоню сейчас, узнаю.
- А зачем тебе два свидетеля? Я же Тамарку приглашаю себе в свидетели, а надо только двоих в ЗАГСе.
- Это в ЗАГСе. В церкви тоже надо только двоих, но им придется держать венцы у нас с тобой над головами, а они все же тяжелые. Поэтому в церкви надо двух мужчин, да еще к тому же крещенных.
- Понятно – ответила удовлетворенная Аня – я не знала этого. Конечно, созвонись с Сашей и Геннадием. Я думаю, они не будут возражать покреститься.
- Не будут, куда они от меня денутся. Ладно, Аня, я это все решу. Ты вот что, завтра к обеду уточни, сколько будет гостей с твоей стороны и позвони мне. А с обеда к тебе заедет моя мама, пойдете с ней в ресторан «Троя», скажете, как надо будет им сервировать стол на ваш вкус. Они примут ваш заказ и обсчитают. Мама заедет на нашем микроавтобусе, я его пришлю к вам. Так что до завтра, пока.
- Хорошо, пока.
Следующий звонок у Ивана был Александру. Ответил мобильный телефон его тоже быстро.
- Ваня, здравствуй. Рад тебя услышать. Ты, говорят, женишься.
- Привет, Саша. Ты уже все знаешь.
- Земля слухами полнится. Поздравляю.
- Спасибо, и приглашаю тебя на свадьбу.
- Тоже спасибо. С удовольствием погуляю на твоей свадьбе.
- Саша, я тебя не просто приглашаю, а еще прошу выручить. Надо чтобы ты свидетелем был у меня.
- Нет проблем, какой разговор. Засвидетельствую твою решимость стать семейным человеком. Скажешь, когда и куда надо будет приехать.
- Саш, всё не так просто. Аня хочет повенчаться в церкви. В этот день утром у нас будет регистрация в ЗАГСе, после обеда венчание, а к вечеру ресторан. Так что заряжайся на весь день.
- Ну, вы дайте! Ладно, буду и на венчании и в ресторане.
- И это ещё не всё. На венчании свидетели должны быть крещеными, а ты крещенный?
- Я? нет, конечно. Да кто бы меня крестил - с удивлением воскликнул Александр - раньше это же было не принято. Ты сам то крещенный?
- Тоже нет.
- А как же ты собираешься венчаться? Я слышал, что венчают только крещенных.
- В этом-то и загвоздка. Надо нам всем съездить в церковь и предварительно покреститься. Всей компанией, я, Аня, ты и Геннадий. Я его тоже в шаферы приглашаю.
- Да, ну и порядки наступили! – смеясь, воскликнул Александр – ну что же, раз так, значит так. Партия сказала “Надо” мы отвечаем “Есть”. Короче договаривайся со святыми отцами, когда они нас освятят на благие дела и звони мне. Я приеду, и перекрестимся всей компанией.
- Хорошо, спасибо. А то я уже начал волноваться, где сейчас крещеных друзей найдешь.
- Не переживай! Сделаем все как надо. У тебя все?
- Да.
- Тогда давай. Звони, как договоришься с попами.
- Хорошо, удачи тебе.
- До встречи.
Найдя в телефонном справочнике своего сотового телефон Геннадия, Иван нажал кнопку вызова. Телефон Геннадия ответил не сразу. Как только Иван услышал голос Геннадия, он первым поздоровался с ним.
- Гена, здравствуй!
- Привет, Ваня, давно не слышал тебя. Как твои дела?
- Всё нормально, работаем. Я тебе что звоню – у меня свадьба, и я тебя приглашаю.
- Это ты с Аней женишься?
- Да, с ней.
- Поздравляю, считай, что тебе повезло. Аня - девушка хорошая, красивая. Когда свадьба и где?
- Я тебе позднее всё сообщу, но у меня к тебе просьба – я тебя в свидетели приглашаю. Причём как в ЗАГСе, так и в церкви. Аня хочет венчаться.
- Правильно делает, крепче брак будет. Позвонишь, скажешь что нужно, я приеду.
- Там есть одна тонкость – в церкви свидетели должны быть крещённые, а ты же наверно не крещённый?
- Крещённый. Я уже был однажды свидетелем на венчании, когда племянница замуж выходила. Мне тогда пришлось покреститься.
- Да ты что! Это ты меня обрадовал. А я думал, что тебя тоже крестить надо будет.
- Нет, не надо. А ты ещё ни разу на венчании не был?
- Нет, конечно! Где бы я на венчании побывал, меня никто не приглашал.
- Тогда слушай внимательно. Не старайся выбирать "крутой" храмам. Если венчаться в центральном каком нибудь, то обычно там километровые очереди, и тогда церемония повторит ЗАГС, а это сам понимаешь, не лучший вариант. К стати, в небольших церквушках, где нет "конвейера" из новобрачных там, обряды длятся положенное время, чужих лиц будет немного, а совершить таинство священник может согласиться и бесплатно. Лучше выбрать не очень большую церковь, но обеспеченную.
- Да я уже договорился с церковью.
- Тогда ладно. Учти, что потребуются свечи, полотенца, кольца, платки, иконы.
- Я знаю, там меня уже предупредили.
- Они тебя о другом не предупредили. Если у невесты длинный шлейф или очень пышная юбка, тогда лучше это как-нибудь заранее заколоть, потому что вокруг аналоя священник невесту и жениха ведет очень быстро, а свидетели должны за ними поспевать и могут наступить на шлейф или платье.
- У Ани платье без шлейфа будет. А вот платье наверное может быть пышным, мы учтем это.
- И вот еще что учти. В церкви невеста стоит без букета, у неёруки свечкой заняты, поэтому букет лучше заранее кому-то отдать, иначе на церемонии может возникнуть заминка. Второй свидетель и ты, жених, должны знать, что на каждое "Господи, помилуй!", "Мир Вам" и крестное знамение повернувшегося священника они тоже крестятся, а не стоят столбом, созерцая батюшку и иконостас. Ты креститься умеешь?
- А что там сложного?
- Не перепутай крестятся сверху вниз, а потом справа на лево. И ещё, батюшку желательно заранее предупредить, что вы торопитесь. Иначе он может закатить поздравительную речь минут на сорок на тему супружеской измены. Пусть лучше просто поздравит и на этом все закончится.
- Пожалуй, ты прав. Нам ведь в этот день и в ЗАГСЕ быть надо, а после в ресторан.
- Вот о чём и речь. И с гостями нужно осторожно, если среди них неверующие, то этих желательно поставить подальше. Их скучающие скептические лица никому не поднимут настроения, особенно священнику. Девушек в брюках без косынок на головах тоже желательно подальше от иконостаса поставить, лучше даже попросить к ступенькам возле выхода цветы держать. Ближе к венчающимся поставь родителей, бабушек-дедушек, тетушек и прочих пожилых родственников. Они создают общее благообразное впечатление.
- Понятно, учтём, спасибо.
- И ещё - эксцентричных подруг и друзей невесты и вовсе желательно вежливо отправить сразу же в ресторан или покупать букеты для родителей. И пользу принесут, и настроение никому не испортят, особенно себе. Позаботься, чтобы во время венчания не допускали всяких нищих и прочих потусторонних обитателей церкви с близлежащей территории. Они вполне способны прицепиться к кому угодно, даже к жениху и невесте, с пожеланиями счастья или какими-нибудь своими дурацкими приметами или советами. Представляешь, если к Ане твоей прицепиться какой ни будь вонючий бичь, да еще его роже останется на ваших свадебных фото.
- Я охранников беру с собой со своей фирмы.
- Тогда другое дело. К стати о фото – учти, что фотосъемка в храме на венчании имеет свою специфику, о которой не знают фотографы-любители. Кто-то из гостей захочет сделать красивый кадр, все мы в душе мы все немножко папарацци, и нарушит правила венчания, либо просто помешает процессу. Так что лучше приглашай профессионала - и душа будет спокойна, и фотографии получишь отличные.
- Я вообще-то видеосъёмку хочу, чтобы сделали. Но всё равно, ты прав, лучше профессионала пригласить.
- Так что вот о чём ещё тебе знать нужно.
- Спасибо за ценные советы. Учту всё, что ты сказал.
- Тогда Ваня до встречи, жду твоего звонка.
- До встречи Гена!
Глава 59
Регистрация брака в ЗАГСе была назначена на двенадцать часов дня. В этот день Аня проснулась довольно рано. Она лежала в постели в своей комнате и не спешила вставать, нежась под теплым пуховым одеялом, словно прощаясь со своей девичьей кроватью. В последний раз она лежит в ней и встанет с нее девчонкой. Сегодня вечером ей уже предстояло лечь спать в другой квартире, рядом с законным мужем и утром встать уже замужней женщиной, начать другую, семейную жизнь. Мысли об этом как-то вяло шевелились в ее голове. И вообще она не особенно хотела сейчас думать. Все шло своим чередом, естественным природным порядком, и что ей было ломать над этим голову. Приоткрыв глаза, Аня сладко потянулась и, забросив руки за голову, лежала в приятной легкой дреме.
Окончательно ее разбудила мама. Марина Дмитриевна тихонько зашла в комнату, и села на кровать рядом с Аней, и с легкой шуткой сказала:
- Лежишь невеста, нежишься, вставать не охота.
- Ага, - открыв глаза, ответила Аня.
- Ну, полежи, время есть еще. Скоро так не полежишь, вставать рано придется, - ласково сказала мама.
- Почему? – удивилась Аня.
- Как почему? Ты будешь уже замужем. Надо будет раньше мужа вставать, кормить его, чаем поить, на работу проводить.
- Ваня на работу рано не ходит. Он только к десяти часам в свой офис приезжает. Так что он рано не встает.
- Все равно доча. Он муж, может и не вставать рано. А тебе надо завтрак ему приготовить, на стол подать, чай вскипятить. Да мало ли, дел дома всегда много. Подгладить ему чего, рубашку, брюки. Так что хочешь – не хочешь, вставать пораньше придется. Впрочем, может у вас все наоборот будет, - со смехом добавила Марина Дмитриевна, - он тебя будить будет. Ваня похоже любит тебя.
- Я его тоже люблю, и тоже хочу, чтобы ему хорошо было.
- Ладно, разберетесь уже сами между собой, - мягко согласилась мама. И чуть помолчав сказала задумчиво.
- Сегодня в ЗАГС поедете. Знаешь дочка, есть такое поверие - если во время регистрации наступишь жениху на ногу, то главной в семье будешь. И то же самое говорят, что кто в церкви первым наступит на расстеленный коврик, тот будет главенствовать в семье.
- Мам, а зачем мне быть главной? - спокойно спросила Аня – Ваня старше меня, он мужчина мой муж. Вот пусть и будет главным.
- Не хочешь быть главной - с улыбкой переспросила Марина Дмитриевна.
- Не хочу – сладко потянувшись, ответила Аня, и добавила – я вообще не понимаю, зачем жене надо быть в семье главной. Что, у неёсвоих забот мало? Женщина должна быть привлекательной, красивой, любимой. Детей рожать, играть с ними, дом украшать. А ломать голову, где взять деньги, и как семью обеспечить – это же мужа забота. Во всяком случае, мне это не надо. Никаких равенств мужчины и женщины я не признаю. Все это нужно каким ни будь дурам, которым больше нечем заняться, кроме как с мужем бодаться. Это все из-за границы к нам лезет. Они там в Америке или Европе от скуки с ума сходят или с жиру бесятся, вот и занимаются этой придурью, эмансипацией всякой, а нам это все зачем надо?
- Что это ты так? – удивилась Марина Дмитриевна.
- Да надоели - раздраженно ответила Аня – по телевизору выступают, всё за равенство борются, только неизвестно с кем и зачем. Ну, скажи, вот зачем мне быть главной в доме, зачем мне какое-то равенство с Ваней? Да если муж жену любит, он и так ей все сделает, что она захочет. Ваня хорошо зарабатывает, он состоятельный человек, мне еще ни в чем не отказывал. Он меня любит, так зачем мне над ним быть главной? Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом: мужчины - мужским, женщины - женским. Тогда и будет все хорошо.
- Может ты права дочка, может быть так и лучше было бы – снова чуть задумчиво сказала Марина Дмитриевна, и немного встряхнувшись, уже весело сказала дочери, потрепав ее за щеку
- Ну ладно, вставай наверно, а то скоро уже гости придут.
Гости действительно стали приходить к ним рано. Вообще в квартире Ани с самого утра водилось веселое оживление и предпраздничная суета. Уже в девятом часу к ней пришла Тамара, чуть позднее приехала родная тетя Ани, и две подруги матери, с которыми она уже давно работала вместе. В десятом часу пришла Катя с компанией подруг из университета. Ивана с дружками ждали к одиннадцати часам, и к этому времени все готовили. На двери был вывешен плакат с традиционной надписью «Тили, тили тесто, здесь живет невеста». По центру двери было подвешено на прочной шелковой нитки аппетитное красное яблоко, которое должен был, прежде чем войти в комнату, съесть жених, причём не применяя рук, только зубами. Одну из комнат немного освободили для танцев, где жених должен был с завязанными глазами найти свою невесту среди танцующих девушек.
Наряжали Аню мама с Катей, Тамарой и девушками. Свадебное платье понравилось всем, и Аня тоже была им очень довольна. Все было сшито именно так, как она хотела, и Аня с удовольствием наряжалась в него.
Тамаре особенно понравились розочки, сделанные так искусно портной.
- Знаешь Аня, эти розочки совсем прямо как живые выглядят. Мне они больше всего понравились - сказала она Ане – их можно было даже их покрупнее сделать. Так красивее было бы.
- Я тоже так хотела сначала - согласилась Аня – но меня отговорила портная. Она сказала, что большие цветы делают для тех, у кого фигура худая или грудь. А у меня, она сказала, фигура и так хорошая. И если розочки сделать большими, то получится не красиво. Слишком полной буду выглядеть. Они, как она сказала, “загромоздят” фигуру. А надо, чтобы они подчёркивали и окаймляли вырез. Вот я и согласилась.
- И правильно сделала – горячо поддержала подругу Катя - тебе вообще можно было без цветов всяких платье шить, с твоей фигурой…
- Нет, без цветов было бы не красиво – тут же возразила Марина, цветы хорошо оживляют платье, особенно розочки.
- У неё и так будет в руках букет цветов – сказала Катя - и получится, что сплошные цветы, а саму невесту и не видно будет
- В руках у неё будет небольшой букет, так что всё будет хорошо – миролюбиво заметила Тамара.
- Ей Иван сейчас как привезёт охапку цветов…
- Ничего, выберем из них покрасивее, и будет небольшой букет, с которым она пойдёт в ЗАГС и в церковь.
- В церковь наверное нельзя с букетом цветов – неуверенно сказала Света. – Я что-то не помню, чтобы в церкви были с цветами жених и невеста.
- Если нельзя, оставят в машине, и все дела.
Несмотря на то, что Ивана все ждали, приезд его все - же оказался немного неожиданным. Младший брат Ани, Вовка был на балконе и бдительно смотрел во двор, карауля приезд Ивана. И как только три разукрашенных джипа с микроавтобусом показались во дворе он тот час влетел в комнату, крича «Едут, едут, уже приехали!!». Все, кто мог, вышли на балкон и стали смотреть вниз на подъехавшие машины. Тамара, вышедшая на балкон, сразу увидела приехавших. Это были знакомые ей уже джипы, на которых однажды они ездили на заимку. Вышедших из машин вместе с Иваном, Валерой, Сашей, Геннадием и его двух одетых празднично охранников она тоже узнала.
Как только приехавшие вошли в подъезд дома, Тамару тотчас позвала Катя.
- Тамарка, ты где? Пойдем жениха встречать.
Верховодила встречей жениха живая и общительная Катя. Собрав всех девушек, она поставила их по двое в коридоре на лестничной площадке. Причем так, что каждые две девушки держали красивую ленточку, которая перегораживала жениху дорогу. Девушкам Катя строго наказала.
- Ленточку уберете и пропустите его, если жених правильно ответит на мой вопрос. Если не ответит, пусть откупается.
Первый же вопрос, заданный Катей поставил жениха в тупик. Как только Иван с друзьями вышел из лифта и подошел к первой ленточке, Катя тут же громко объявила ему, как он может пройти и спросила:
- Какие цветы любит ваша будущая тёща?
Разумеется, этого Иван не знал. Чуть покраснев от смущения, он немного подумал, вспоминая названия цветов, и на удачу ответил
- Георгины!
- Неправильно – тут же безапелляционно заявила Катя.
Выручая Ивана, Александр тут же достал из сумки, которая была у него в руках, две большие плитки шоколада и вручил их девушкам с ленточкой. Приняв подарки, они опустили ленточку, и пропустили Ивана, так что он смог пройти к следующей паре девушек с ленточкой.
На следующий вопрос он снова не смог ответить.
- Какие марки пива любит ваш будущий тесть?
- Арсенальное! - снова на удачу ответил Иван.
- Бочкарев - подсказал Валерий.
- Амур-пиво - тоже стал подсказывать Геннадий.
- Неправильно – так же строго ответила Катя – Жигулевское!
Друзья вновь из сумки достали красивые коробки конфет и вручили румяным от смущения девушкам.
Одну ленточку Иван прошел с легкостью. На вопрос «что любит ваша невеста», он с уверенностью тут же ответил
- Любит петь, танцевать и цветы розы.
Пройти последнюю ленточку ему помог Валерий. Видя сразу столько хорошеньких и веселых девушек, подруг Ани, не мог чувствовать себя спокойно. Опытный холостяк, он не собирался просто так смотреть на таких красивых девчонок, и все искал случая, чтобы пошутить с ними. И когда Катя задала очередной вопрос Ивану «Что любят подруги невесты, студентки», Иван немного замешкался.
- Шпаргалки! – тут же подсказал Александр.
- Неверно – возразила Катя.
- Пятерки! – наконец нашелся Иван.
- Неправильно – снова сказала Катя и вновь строгим прокурорским голосом повторила вопрос:
- Что любят подруги невесты, студентки?
Иван хотел возмущённо доказать, что пятёрки и шпаргалки любят все студенты и студентки, но Валерий опередил его. Шагнув вперед, он оттеснил немного жениха в сторону и тоном, не терпящим никаких возражений, уверенно заявил.
- Целоваться!
И тут же сильными мужскими руками сгрёб в охапку сразу двух девчонок, державших ленточку, крепко прижал их к себе и стал целовать кого в щёку, кого в шею под общий смех присутствующих. Смущённые таким положением девушки не знали что делать. Если бы это был их ровесник - студент, они живо расправились бы с ним. Но здесь был сильный тридцатилетний мужчина, и как с ним вести себя в такой комичной ситуации, они не знали, и смущённо краснея, лишь прятались от его губ.
Неохотно отпустив их, как неохотно выпускают из рук красивый пахучий букет цветов, Валерий достал из кармана пачку новеньких стодолларовых банкнот и торжественно вручил Кате и каждой девушке по сто долларов, смутив их тем самым окончательно.
Больше всего затруднило Ивана испытание съесть яблоко, висящее на нитке, не применяя рук. Как ни пытался бы откусить от него хотя бы кусочек, но яблоко крутилось на нитке и никак не поддавалось ему. С досады Иван уже хотел перекусить нитку, но тут, его снова выручил охотник. Валера демонстративно заложил руки за спину, подошел к висящему яблоку и сказал:
- Ваня, дружно зубами с двух сторон!
Иван понял его. С двух противоположных сторон они раскрытыми ртами зажали между собой яблоко и оба откусили по кусочку. Проглотив эти кусочки, они вновь оба сразу снова зажали яблоко и откусили по кусочку. После третьего раза Валерий уверенно заявил:
- Все, яблоко съедено – хотя съели они всего небольшую его часть.
Возражать, конечно, никто не стал, и тот час же перешли к последнему испытанию. В комнате, освобожденной для танца, собрались все девушки. Туда же вошла невеста. Включили веселую музыку и девушки начали танцевать. Жениху крепко завязали глаза, и повели в эту комнату с наказом, кого он выберет, та и будет его невеста. Катя несколько раз покружила Ивана и сказала:
- Ищи, выбирай!
Неизвестно, как долго бы искал свою невесту Иван, поскольку музыка не давала ему возможности прислушаться. Но здесь, конечно, ему помогла сама невеста. Немного подождав пока Иван, вытянув руки вперед, стал ее искать, Аня, танцуя, просто встала на его пути. Коснувшись, ее Иван тотчас нащупал руками розочки ее подвенечного платья и ощутил знакомый запах. Крепко прижав Аню к себе, он снял повязку с глаз и, смеясь, посмотрел на Катю. Катя весело хлопнула в ладоши и громко объявила:
- Все, невеста выбрана!
Глава 60
К ЗАГСУ подъехали на четырех машинах с зажженными фарами и украшенных лентами. Джипы привычно втиснулись между уже стоящих тоже украшенных лентами машин. Микроавтобус пришлось поставить немного в отдалении, поскольку места рядом не было. Зайдя в парадный вход ЗАГСа, им пришлось немного подождать, пока закончат регистрацию предыдущей пары. Впрочем, это оказалось совсем не долго, и заведующая пригласила всех в зал регистрации. Зал был небольшим и немного украшенным, но так, что сохранялся немного официальный вид. У входа в углах на полу стояли большие высокие вазы, в которых росли цветы. Напротив входа почти у самой стены стоял большой стол, отделанный под белый мрамор. От входа до этого стола на полу была постелена красивая ковровая дорожка вишневого цвета. На столе тоже стояла небольшая хрустальная ваза с розами и подставка с двумя ручками. Стены были отделаны мраморной крошкой с голубоватым оттенком. Высокие окна были прикрыты красивыми шторами. Заведующая встала за столом и пригласила молодых подойти поближе. Аня, держа в правой руке большой букет цветов, левой рукой держалась за чуть полусогнутую в локте руку Ивана. Они вместе со свидетелями подошли ближе к столу. Тамара, свидетель Ани, стояла по другую руку Ивана. Александр, свидетель Ивана, стоял с другой стороны возле Ани. Родители, их друзья и знакомые, зашедшие вместе с ними, толпились у входа, так что молодые стояли чуть в отдалении у самого стола.
Заведующая, одетая в костюм, сделала строгое лицо, с серьезным видом раскрыла на столе большую темную папку и выложила оттуда несколько листов бумаги. Взяв один, она бегло взглянула на него, и торжественно сказала
- Уважаемые Иван Владимирович и Анна Александровна! Согласно поступившим вашим заявлениям…
Когда началась официальная регистрация брака и заведующая стала зачитывать их заявление, Аню охватило какое-то непонятное чувство. До этих слов заведующей все, что происходило сегодня, ей воспринималось как праздничные развлечения, игра, в которых в равной степени участвовали все – и она сама, и ее подруги и Иван. Ее «выкуп» у подруг Иваном, всякие испытания - все казалось ей какой-то игрой для взрослых. Теперь же начиналось что-то серьезное, значимое, важное и официальное. До сознания и души Ани как-то особенно ясно дошло, что сейчас ее и Ивана желание быть вместе обретут силу Закона. Закон, и все, что стоит за ним - государство, суд, общество - все станет на страже охраны этого их желания. Именно с этого момента они становятся семьей. Она вошла в этот небольшой зал свободной девушкой, беспечной девчонкой. Выйдет отсюда уже законной женой, замужней женщиной со всеми правами и обязанностями жены. И Аня вдруг поняла, что все-таки выбор ее был правильным, хотя и столь мучительным для нее и столь трагическим для Сергея. Ей по-прежнему был дорог этот улыбчивый и стройный юноша, и память продолжала хранить его образ. Но сейчас эти воспоминания уже переходили в другую категорию, в другое качество. Они переходили уже в область прошлой, веселой и беспечной юности. Они по-прежнему были ей дороги, но уже дороги так же, как память милого и еще не столь далекого детства.
Почему-то именно серьезность этой заведующей наиболее отчетливо показала Ане, что ее выбор Ивана был выбором в пользу ее призвания как женщины, как будущей матери. Выбором именно в пользу благополучия ее семьи, ее будущих детей. И до ее сознания особенно отчетливо дошло, что вот этот стоящий рядом с ней мужчина сейчас станет ее мужем, будущим отцом ее детей, ее вторая половина на всю оставшуюся жизнь. Незаметно она еще крепче сжала его руку.
Между тем, заведующая зачитала все, что хотела и спросила сначала Ивана
- Вы подтверждаете свое желание вступить в брак с гражданкой Тихоновой Анной Александровной?
Иван ответил сразу и ровным голосом
- Да, подтверждаю.
Тогда заведующая обратилась к Ане
- Анна Александровна, вы подтверждаете свое согласие выйти замуж за гражданина Орлова Ивана Владимировича?
Аня ответила также ровно и уверенно
- Да, подтверждаю.
- Тогда прошу вас сесть и расписаться в актах решения, - сказала заведующая, - Иван Владимирович расписывается вот здесь, а Анна Владимировна вот здесь.
Она показала маленькой указкой на лежащие на столе развернутые листы бумаги. Аня с Иваном сели за стол на стоящих возле двух стульях, и каждый расписался на своем листе.
- Так, теперь пусть подойдут и распишутся свидетели.
Аня с Иваном встали со стульев снова рядом со столом, а Тамара и Александр сели на их место, взяли ручки и тоже расписались в этих же листах. Затем они тоже поднялись и стали рядом с Аней и Иваном. Заведующая взяла со стола лежащие листы, внимательно их осмотрела и положила в папку. Затем достала из неёнебольшой серый листок с гербовыми печатями, двуглавым российским орлом вверху в центре и торжественно сказала.
- Отдел записи актов гражданского состояния центрального района города Владивостока зарегистрировал брак между гражданином Орловым Иваном Владимировичем, и гражданкой Тихоновой Анной Александровной, о чём в книге регистрации актов о заключении брака… числа… месяца… года произведена запись за номером 150. После заключения брака присвоены фамилии: мужу Орлов, жене Орлова. Вручаю, вам свидетельство о заключении вашего брака, и объявляю вас мужем и женой.
Заведующая протянула этот серый листик, оказавшийся свидетельством, Ане с Иваном и, словно сбросив с себя серьёзность, она широко улыбнулась и приветливо сказала.
- Поздравляю. Можете поцеловаться.
Все стоящие тотчас тоже заулыбались и захлопали в ладоши в знак приветствия свершившегося события. Иван первым взял этот листик из рук заведующей, внимательно осмотрел и передал Ане. Аня тоже взяла его и тоже осмотрела. Листик был как листок со специальным узором, печатями, подтверждающий, что она с Иваном теперь муж и жена. Аня подняла глаза на Ивана, встретилась взглядом с его широко открытыми, счастливо улыбающегося глазами и тоже радостно улыбнулась. Иван тотчас уже не стесняясь поцеловал Аню.
Из ЗАГСа Иван вынес Аню на руках и донёс до самой машины. Посадив, её он сказал
- Встретимся в церкви. Я поехал туда, а вы минут через пять-десять подъезжайте. Невеста приезжает позднее жениха.
Как и велел Ивану отец Иннокентий, Иван первым приехал к церкви. Выйдя из машины, он подождал, когда выйдут из его и машины Геннадия мальчик с иконой Спасителя, сам Геннадий с Александром и родители. Затем они все вместе пошли к высоким створчатым дверям храма за мальчиком, который нес икону, и встали, ожидая Аню, на правую сторону храма. День был солнечный, и яркое летнее солнце щедро светило на небе, отражаясь на медных ручках дверей, стеклах автомобилей и золоченых куполах церкви.
Несмотря на то, что разъехались они несколько минут назад, машина с Аней почему-то не появлялась. Прошло уже почти пятнадцать минут, а ее все не было, и Иван начал волноваться.
- Куда это они пропали! – не выдержав, воскликнул он. – Тут ехать пяти минут хватит…
- Да приедут сейчас – успокоительно заметил Геннадий.
- Ваня, звякни ей по мобильнику – подсказал Александр.
- У неёнет сейчас мобильника – с досадой ответил Иван – и я свой не взял.
- Позвони с моего водителю – сказал Геннадий, доставая свой телефон, и протягивая его Ивану.
- Да я номера его так не помню. Он у меня в сотике в телефонной книжке под именем забит и я его по имени вызываю, а номер уже позабыл.
- Может они решили подольше подождать?
- Нет, я же им сказал, что через пять-десять минут чтобы подъехали. А уж прошло почти двадцать минут.
- Разлюбила, наверное не хочет венчаться… - смеясь пошутил Александр
- Это уже не имеет значения – возразил Геннадий – после регистрации она – мужняя жена Ивана, законная. Так что теперь уже любит или не любит…
- Да вот они едут – перебил его Александр.
Действительно в конце улицы показалась машина с Аней, и через минуту она подъехала к церкви. Аня с подругами и своими родителями вышла из машины и пошла к церкви, где стоял Иван с друзьями. Впереди Ани шла девочка, неся в руках икону Божьей Матери.
Подойдя к ней, Иван с оттенком недовольства спросил:
- Что вы так долго?
- В пробку попали. Там что-то случилось, пришлось ждать.
- Ну ладно, а то я уже волноваться начал.
Священник, предупрежденный о том, что молодые приехали, вышел в полном одеянии, держа в руках крест и Евангелие. Иван взял за руку Аню, и они подошли к нему. Священник осенил их крестом, проговорив при этом: «Во имя отца, и сына, и святаго духа», и ввел молодых внутрь. Все зашли за ними и стали неподалеку. В церкви было светло, но не смотря на это, горело много свечей. А со стен смотрели лики всяких святых, и Аня помимо своей воли почувствовала торжественность свершающегося обряда и волнение снова, как в ЗАГСе захватило ее. Священник провел их почти до самого алтаря. Передав крест и Евангелие помогавшему ему монаху, он взял две свечи и трижды благословил ими сначала Ивана, а потом Аню и передал им эти горящие свечи. Затем стал громко читать молитву, благословляя молодых:
- …Блаженны все боящиеся Господа, ходящие по путям его, плоды трудов твоих ты будешь есть, жена твоя, как виноградная лоза плодовитая по сторонам дома твоего, сыновья твои – саженцы масличные вокруг трапезы твоей…
Почему-то Иван при этом не испытывал никакого волнения, словно все происходящее к нему не относилось. Он чувствовал себя так, словно участвовал в каком-то театральном представлении. У него было такое впечатление, словно дети попросили поучаствовать в их игре, и он согласился, желая сделать им что-то приятное. Вообще, с тех пор, когда он начал заниматься бизнесом, он стал считать это самым главным делом. Все остальное стало для него чем-то второстепенным, побочным. И сейчас стоя в церкви, он никак не мог отделаться от впечатления, что он здесь просто теряет даром время. Немного скептически слушая, как священник читает молитву, он хотел уже с сожалением вздохнуть, но посмотрев на Аню, он не стал это делать. Аня смотрела на священника широко раскрытыми глазами. Ее длинные красивые ресницы словно замерли в ожидании чего-то интересного, важного. Ее волнение немного передалось и Ивану. Какую-то минуту он почувствовал важность и серьезность момента, но тут священник изрек
- …Да благословит тебя Господь с Сиона, и увидишь блага Иерусалима во все дни жизни твоей. И увидишь сыновей у сыновей твоих. Мир на Израиля. Слава тебе Боже наш…
Эти слова почему-то задели Ивана, вызвали протест в его душе. Про себя Иван подумал: “ И на кой шут мне этот Сион да Иерусалим сдался? Причем здесь Израиль! Я что - еврей? Ну, был бы я евреем, тогда понятно. Израиль- государство еврейское, и пусть его евреи благословляют. Почему я русский в России должен ждать блага из Израиля и Иерусалима? Здесь что, синагога или православная церковь? Я здесь, во Владивостоке этих благ добьюсь, и пусть эти блага увидят хоть в Иерусалиме, хоть в Нью-Йорке, хоть в Японии. Дался этим попам православным Иерусалим да Израиль. Нет, тут что-то не то, в этой религии…”
Он уже неодобрительно посмотрел на священника, портрет Иисуса Христа со свечами, и вновь почему то подумал: “ Ведь вот этот самый Христос тоже еврей. А что, у нас на Руси мало святых что ли, мало за веру пострадало? Обязательно кому-то не русскому поклоняться надо. Воистину нет пророка в своем отечестве…”
Между тем, священник дочитал молитву и стал им объяснять, в чем состоит таинство брака и как богоугодно им следует жить в супружестве. Окончив, он торжественно и строго стал спрашивать сначала Ивана.
- Имеешь ли ты Иван намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в жену эту Аню, которую здесь перед собой видишь?
- Имею честный отче – едва сдержав улыбку, ответил Иван.
- Не давал ли обещания иной невесте? – продолжал священник
- Нет, не давал – уже серьезно ответил Иван, поскольку шутить в таком вопросе было нельзя, и он понимал, что сейчас Аня чутко прислушивается к его ответам.
Повернувшись к Ане, священник стал спрашивать ее.
- Имеешь ли ты Анна намерение доброе и непринужденное и твердую мысль взять себе в мужья этого Ивана, которого здесь перед собой видишь?
Ответила Аня видно от волнения тихо и не громко.
- Да, батюшка имею.
- Не давала ли обещания другому мужу?
Аня чуть замедлила с ответом. В эту минуту ей почему-то вспомнился Сергей. Словно вспышка молнии выхватила из памяти образ улыбающегося, счастливого Сергея, который преданно и удивленно смотрел на нее, словно ожидая, что она ответит.
- Нет, батюшка, не давала.
Образ Сергея тотчас погас в ее памяти, и сознание Ани словно вернулось назад, в реальность, и она почувствовала, будто в ее жизни захлопнулась сейчас последняя страница какой-то увлекательной, волнующей ее душу книги. Книги ее такой милой и такой короткой юности.
Благословив молодых, священник подошел к престолу, взял кольца и надел сначала одно кольцо на палец Ивана, потом другое на палец Ани. Снова благословив их, он подождал, пока они трижды обменялись кольцами в знак взаимного согласия, единодушия и взаимопонимания в браке. После это, взяв венец, он стал венчать Ивана, произнеся
- Венчается раб божий Иван с рабой божьей Анной во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь.
При этом священник начертывал образ креста венцом перед Иваном. Потом он стал венчать Аню, также трижды сказав.
- Венчается раба божья Анна с рабом божьим Иваном во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь.
Затем он произнес.
- Господи Боже наш, славою и честью увенчай их. Возвесели их радостью пред лицом твоим и дай им благословение в веки веков.
В это время помогающий священнику поднес к нему чашу с вином. Священник осенил ее крестом, произнеся
- Боже, все сотворивший силою твоей, и утвердивший вселенную венец всего, Тобою сотворенного, и эту общую чашу подавая сочетающимся ко общению брака, благослови благословением духовным.
Взяв эту общую чашу, он трижды дал испить из неёначало Ивану, потом Ане. Затем он взял их за руки и трижды обвел вокруг аналоя. После этого священник приподнял венец Ивана и сказал
- Возвеличься, жених, как Авраам, и будь благословен, как Исаак, и умножься как Иаков, шествуя в мире и исполняя в правде заповеди божьи.
Приподняв венец Ани, он также пожелал ей:
- И ты, невеста, возвеличься, как Сарра, и возвеселись, как Ревекка, и умножься, как Рахиль, веселясь о своем муже, храня пределы закона, ибо так благоволил Бог.
Последние слова вновь вызвали у Ивана недовольство: «Сара, Ревека, Рахиль, Исаак, Авраам – всё какие-то нерусь, что нас ими благословлять? Лучше сказал бы: «Будь славен, как Сергей Павлович Королев, Туполев, Юрий Гагарин, Савва Морозов. Как царица Екатерина, Алла Пугачева, космонавт Терешкова. Было бы понятно и ясно, а то Ревека, да Иаков какой-то. Что они хорошего для России или вообще для нас сделали – черт их знает. Какие-то не совершенные молитвы у них тут в церквях. Отстали от жизни. Да ладно, шут с ними. В чужой монастырь со своим уставом не лезут. Главное – понравилось Ане, и хорошо. А эти пусть тут остаются со своими Рахилями, Ревеками, Исааками».
Священник между тем читал:
- …Благослови их при входе и выходе их, умножь все блага в жизни их, прими венцы их в Царство Твое, незапятнанными и безупречными, и безопасными от вражьих козней, соблюдая их во веки веков.»
Закончив, он снял венцы с голов Ивана и Ани, положил их на аналой и, закончив венчание, произнес «Аминь».
Все стали подходить к Ане с Иваном и поздравлять их.
Первой к Ане подошла Тамара и, обняв Аню, сказала:
- Анька, поздравляю. Все так здорово было!
Почему-то все больше поздравляли Аню. Ивана больше поздравляли мужчины, пожимая руку и похлопывая по плечу.
Через полтора часа, сделав торжественный круг по городу, положив цветы на центральной площади революции к памятнику и сфотографировавшись там, их свадебный кортеж подъехал к ресторану.
Глава 61
В ресторане молодых уже ждали. Разукрашенный лентами, с двумя золотыми кольцами на крыше с колокольчиком и с куклой в белом на радиаторе джип с Аней и Иваном подъехал прямо к дверям ресторана. Охранники Ивана, выйдя первыми, предупредительно открыли двери машины и Аня с Иваном не торопясь зашли в ресторан. Прямо у входа в празднично украшенный зал стояли на широкой ковровой дорожке мама Ани Марина Дмитриевна с папой Ивана Владимиром Семеновичем. Они держали в руках большое красивое полотенце, на котором лежал специально испеченный по такому случаю каравай хлеба, и солонка с солью. По давней традиции родители встречали молодых хлебом - солью. Позади них по краям стояли празднично одетые остальные родственники и друзья. И здесь Ивану и Ане пришлось выдержать испытание на семейное лидерство. Как только они подошли ближе к стоящим родителям, к ним вышла тамада, и громко объявила для всех стоящих в холле.
- Поприветствуем молодых! - и захлопала в ладоши под громкий марш Мендельсона.
Стоящие за родителями, тоже у входа, друзья, подруги и знакомые тоже захлопали в ладоши, награждая аплодисментами жениха и невесту. Затем тамада вновь громко сказала
- Так, теперь посмотрим, кто будет у них глава семьи. Итак, кто откусит от каравая хлеба больший кусок, тот и будет главенствовать в семье. Первым кусает жених.
Каравай хлеба протянули к Ивану, и он хотел уже откусит от него, но сопровождавший его Александр тут же запротестовал.
- Постой-ка, постойте, - громко и в шутливом тоне закричал он - а судьи кто? Кто скажет, кто откусил больше - надо выбрать судейскую коллегию.
- Хорошо - тут же согласилась ведущая, - кого выберем в судьи и сколько?
- Надо трех, чтобы было нечетное число.
Но ему тотчас возразили из стоящих рядом.
- Ага, если двое будут со стороны невесты, и один со стороны жениха, то как судить будут? Надо поровну…
В конце концов, сошлись на том, что Валерий будет со стороны жениха, и Света, однокурсница Ани, будет со стороны невесты. Ведущая, как нейтральная сторона, будет третьей.
- Итак, начали! Жених кусает первым, - снова объявила тамада.
- Ваня, не подкачай, - стали поддерживать его друзья.
Иван по своей тельцовской природе был человек мирный, и не любил никакого соперничества, споров. Все бразды правления семьей он готов был без всяких возражений отдать Ане. Но здесь на него смотрели все друзья, и он не хотел перед ними показаться размазней. Кроме того, присутствие родителей Ани, Марины Дмитриевны и Александра Викторовича обязывало его показать, что он мужчина и берет на себя ответственность за их дочь. Поэтому он открыл пошире рот, и постарался откусить побольше от каравая. Затем он, макнул этот кусочек в соль и съел, как того требовала традиция.
- Так, хорошо, - сказала ведущая – теперь кусает невеста.
Каравай поднесли поближе к Ане. Аня не собиралась вообще-то откусывать больше Ивана. Она хотела скромно, как подобает девушке, откусить небольшой кусачек. Но вдруг она вспомнила, что Иван в церкви первым наступил на коврик. По поверию, кто первый наступит на коврик в церкви, тот и будет главой семьи. Тогда она заметила это, и память ее как-то автоматически зафиксировала происшедшее. Она не придала этому особого значения. Однако, сейчас ей это вспомнилось, и она подумала, что если и здесь Иван откусит больше ее, то не будет ли слишком он главенствовать? Ко всему прочему вся женская половина азартно захлопала в ладоши и стали тоже поддерживать Аню криками:
- Аня, ну-ка, покажи, на что ты способна!
- Аня кусай покруче, не уступай мужчинам!
- Анютка, отхряпай от души...
Сама того не ожидая, Аня округлив глаза и открыв пошире рот, зубами вцепилась в каравай, пытаясь откусить побольше. Но откусить столько у неё не получилось и словно вцепившийся в добычу крокодил, она стала отрывать кусок от каравая, чуть ли не стащив его с полотенца. Под общий смех она оторвала явно больший кусок каравая, чем Иван. Взяв его в руки, она тоже обмакнула его в соломку с солью и не торопясь, съела под общее одобрение и аплодисменты.
- Так не честно - тут же шутливо закричал Валерий – она не откусила, а оторвала полкаравая!
- Ну и что! - сразу стали все возражать ему, защищая Аню.
- Неправильно,- настаивал Валерий - объявляю протест.
- Нет, всё правильно, - громко возражали девушки - Аня главная.
К слову сказать, их громко поддерживали и все остальные, поскольку всем хотелось хоть как-нибудь сделать приятное невесте.
- Жури, присуждает первенство невесте – подводя итог спору, громко объявила тамада, и торжественно вручила Ане свиток с привязанной ниточкой печатью под общие аплодисменты, шутки и смех.
Немного погодя, ведущая объявила:
- Просим молодых и гостей к праздничному столу.
Аня под руку с Иваном первые прошли к стоящим в зале накрытым столам под снова громко заигравшем свадебном маршем Мендельсона.
Столы были расставлены буквой «П» и занимали чуть не половину зала. На столах были выставлены шампанское, различные вина и закуски. Сразу было видно, что в ресторане повара постарались. На белоснежных скатертях стояли холодные закуски – аппетитные колбасные кружки на тарелках, копчености, рыба. В отдельных розетках к рыбе стояла красная и черная икра. Большое разнообразие салатов – овощных, фруктовых. В больших вазах лежали яблоки, груши, виноград, абрикосы. И снова, как и в тот день, когда Аня познакомилась здесь с Иваном, бумажные салфетки в стеклянных стаканчиках были выложены с красивыми замысловатыми букетами. Каждая салфетка причудливо завивалась и напоминала цветок, что очень понравилось Ане. В зале играла музыка, но не очень громко, так чтобы не мешать разговаривать. Окна были немного занавешены, создавая затененность, а на стенах висели светильники в виде канд6елебров со свечами. В центре зала под потолком висел вращающийся большой шар с маленькими зеркалами, который давал двигающиеся светящиеся зайчики на всех, кто находился в зале.
Следом за женихом и невестой все гости зашли в зал и стали шумно рассаживаться за столами. Рядом с Иваном сел Александр, его свидетель, рядом с Аней - Тамара. Потом ближе к жениху сели его родители, а со стороны невесты - ее папа и мама. За родителями жениха сели несколько солидных мужчин, явно какое-то высокое начальство, с которыми был в дружеских отношениях Иван. Сидели они вместе с женами, и было видно, что это серьезные, солидные и состоятельные люди. Кроме них, много присутствовало друзей и знакомых Ивана, почти ровесников его. Все примерно двадцати семи – тридцати двух лет, и как стало всем ясно, таких же достаточно успешных предпринимателей.
Со стороны Ани было родных больше, чем подруг. Кроме папы и мамы, сидели две тетушки с мужьями, ровесницы родителей Ани. Подруги матери с работы и трое друзей отца. Все девчонки и мальчишки с группы Ани расселились вместе в конце одного края стола, образовав своего рода молодежную компанию. Там же сидела Катя.
Несмотря на разницу в возрасте, Валерий по холостяцкой привычке сел тоже в эту молодежную кампанию девушек-студенток причем рядом со Светой. Светлану почему-то он сразу выделил из всей этой девчоночной кампании. Еще как только он увидел её в вестибюле ресторана, он обратил на неё свое внимание, засмотревшись на неё. Света действительно выделялась среди подруг своей строгой красотой, четко очерченными рельефными формами достигшей зрелости девушки, темными, почти черными волосами и густыми тоже темными бровями. Тогда она почувствовала его взгляд, и инстинктивно повернулась. Их взгляды встретились, и на Валерия сверкнул из-под густых бровей блеск живых зеленоватых глаз. При этом Валерий почувствовал, что эту девушку переполняет чувство энергичности, активности, хотя оно было спрятано в неопределённой ее улыбке и лёгком смущении. Причем энергичности чисто женской, активной. Ему стало ясно, что эта красивая девушка готова энергично выразить свои женские качества – нежность, ласковость, желание любить, но просто так первому встречному она их не проявит. Ее высокий открытый лоб, густые брови, резко взлетающие вверх с середины своей длинны, говорили о высоких нравственных мерках её и властности характера. Непроизвольно Валерий почувствовал, что его словно кто-то подтолкнул к этой девушке и поэтому он не упустил случая сесть с ней рядом за праздничный стол, несколько смутив сидевшую рядом молодёжь.
Немного подождав, пока все рассядутся и немного успокоятся, женщина – тамада снова похлопала в ладоши, и громко, перекрывая шум, сказала:
- Так, прошу внимания – и, подождав, пока установиться тишина, и все обратятся к ней, она продолжила.
- Дорогие гости, уважаемые господа! У нас сегодня торжественный день, праздник. Сегодня наши дорогие жених и невеста, Иван Владимирович и Анна Александровна стали мужем и женой, стали одной семьей. Так давайте весело отметим это радостное событие. Давайте наполним наши бокалы шампанским и поднимем их за счастье молодых. Мужчины, - скомандовала она – открываем шампанское и наполняем бокалы всем.
За столом задвигались, зашевелились, мужчины стали брать и открывать бутылки с шампанским. Громко, с выстрелом взлетело к потолку сразу несколько пробок.
Открывая шампанское, Валерий не преминул подшутить над девушками. Он аккуратно распутал и снял с пробки сдерживающую ее проволоку. Немного подождав, пока пробка тронулась с места и медленно стала выходить из горлышка бутылки, он направил ее, словно готовое к выстрелу ружье, на сидящих напротив девушек. Увидев направленную на них бутылку с шампанским и медленно, угрожающе выползавшей из неё пробки, они дружно испуганно завизжали и стали закрываться руками. В самый последний момент, когда пробка уже готова была вылететь из бутылки, Валерий быстро выровнял ее. Пробка с шумом выстрела взлетела вверх к потолку, и Валерий умело разлил шампанское по бокалам девушек.
Первым провозгласил тост за молодых один из тех серьезных мужчин, которые сидели ближе всех к Ивану. Аня не знала, кто это, но поняла, что это какой-то очень высокий человек из городской администрации. Взяв в руку фужер с налитым шампанским, он солидно и привычно подождал тишины и сказал:
- Уважаемые друзья, родители молодых. Сегодня мы отмечаем знаменательное событие – свадьбу Ивана Владимировича с Анной Александровной. Позвольте мне от себя лично и от имени городской администрации от души поздравить их с этим радостным в их жизни событием. Мы знаем Ивана Владимировича, как надежного и честного партнера, знаем как успешного и инициативного предпринимателя, бизнесмена. Думаю, что и в семье он окажется таким же - заботливым, любящим мужем, достойным отцом. Хочу так же пожелать его молодой и красивой жене радости и семейного счастья. И хочу пожелать им обоим любви до самой старости, взаимной заботы и уважения, а также много – много детей. Давайте поднимем бокалы с шампанским и выпьем за них. Будьте счастливы!
С этими словами он приподнял бокал с шампанским, поднес его к губам и стал неторопливо и со вкусом пить шампанское. За столом также все задвигались и тоже стали пить шампанское из бокалов.
Допив до конца, мужчина, который произносил тост, подождал немного, когда все тоже допьют его и громко с улыбкой закричал.
- Горько!!
За столом тут же поддержали его и тоже закричали.
- Горько! Горько!!
Против своей воли Аня покраснела немного, и повернулась к Ивану. Иван тоже повернулся к ней, бережно обнял и не торопясь, с удовольствием поцеловал Аню.
Глава 62
Как водится на всех русских свадьбах, после того, как было провозглашено и выпито немало тостов за здоровье, счастье и удачу молодых, за то чтобы у них было много денег и добра “полна хата”, после того как все плотно и хорошенько закусили всяческими изысканными яствами, ведущая объявила танцы. Громко хлопнув в ладоши, она весело воскликнула:
- А сейчас – танцы. Все танцуют, всё танцует. Жениха с невестой просим в центр круга. Мужчины приглашают дам.
Тут же, вслед за её словами громко включилась музыка и на музыкальном центре замигали красивее цветные блики. Вверху закрутился большой зеркальный шар, блики от которых замелькали на стенах, потолках и лицах. Установленные под потолком разноцветные фонари также включились, медленно мигая цветами радуги, попеременно то жёлтым, то зелёным, то красным, то синим.
Ваня взял за руку Аню, бережно провёл в центр и они первыми начали танцевать. В своём красивом свадебном платье Ане было трудновато танцевать, но она старалась, и её природная девичья грация ещё больше подчёркивала привлекательность и красоту.
Вслед за женихом и невестой все встали из-за стола, и тот час вокруг Ани и Ивана образовалась толпа разноцветных платьев, оголённых женских плеч и довольно улыбающихся мужских лиц.
Валерий танцевал со Светой. Он сразу выделил Свету из подруг Ани. Несмотря на то, что он был старше Светы, ему уже было за тридцать, Валерий интуитивно понял, что Свету это не смутит. Садясь за стол, он сел с ней рядом, и оказался между двух девушек, одна из которых была Света. Всё время, пока они сидели за одним столом, он старался ухаживать за ними, но, разумеется, больше внимания уделял Свете.
Действительно, разница в возрасте совершенно не смутила Свету. Она спокойно и с достоинством принимала знаки внимания Валерия. Девушке, подобные Светлане, как-то сразу настроены на общение с мужчинами значительно старше их. Им не интересны однокашники, ровесники. Они словно родились уже взрослыми, и их интерес в любви к зрелым, уже состоявшимся мужчинам. причём, они очень просто и спокойно могут управлять такими мужчинами. И самое интересное то, что мужчины это хорошо чувствуют, и подчиняются им безоговорочно. Часто такие девушки рождаются под знаком Козерога, знака серьёзности, осторожности и власти.
Света действительно была Козерогом, а как известно, этот знак дает девушкам стройную фигуру, гибкость и пластичность. Поэтому танцевала Света с юношеской грацией и почти профессионально. В этом ей помогала не только её молодость, гибкость и стройность её фигуры. Недавно она занималась во дворце культуры в танцевальном кружке, и хорошо освоила восточный танец живота, элементы которого Света умело демонстрировала перед восхищённым взглядом Валерия, который не сводил с неё глаз. И хотя она танцевала свободно, в окружении своих хорошеньких однокурсниц, всё же Света чувствовала повышенное внимание Валерия именно к ней. Как любая девушка, чувствуя внимание к ней молодого мужчины, Света старалась показать себя как можно более привлекательной и красивой, и это её удавалось в полной мере.
Прервались танцы снова по команде ведущей. После того, как окончился очередной танец, она громко похлопала в ладоши, и объявила.
- А теперь турнир. Соревнуются пары, жених и невеста. Кто окажется сильнее всех, тот получит приз. Выходят все, кто желает, а также жених и невеста.
Ваня взял за руку Аню и они встали в центре зала. Видя, что все чего-то ждут, ведущая приободрила:
- Смелее, смелее, мужчины выходят со своими дамами.
Услышав это, Валерий быстро взял Свету за руку и повёл её в центр зала. Причём Света это восприняла, как должное. К ним вышли ещё несколько пар. Подождав, пока соберутся вместе все пары, ведущая объявила правила предстоящего тура.
- Сейчас каждая пара получат по воздушному шарику и помещает его между носами друг друга. Кто первый лопнет его, тот победил. Начинаем все по моей команде.
Подождав, пока все разместили шарики между своими носами, ведущая громко хлопнула в ладоши и скомандовала:
- Начали!
Все, стоящие парами, стали давить носами на шары, но ни у кого не получалось его лопнуть. Ваня как не старался, у него тоже не получалось, и у болельщиков посыпались советы:
- Ваня, резче, резче!
- Тяни Аню за голову!
- Дайте им вилку!
- Аня, кусай шарик!
Валерий чувствовал, что Света старается, но лопнул шарик при всеобщем смехе совсем не у них.
- Так, - заметила ведущая, - теперь шарик поместить между попками и тоже лопнуть его.
Со смехом все в парах повернулись друг к другу задами, разместили шары между попами и по команде ведущей снова стали пытаться их лопнуть, напирая друг на друга задами. Валерию очень хотелось победить в этом туре, и как только тур начался он, откинувшись немного назад, руками нашёл бёдра Светы, и с силой прижал к себе. Шар тут же с шумом лопнул, и все снова рассмеялись.
- Победила в этом туре другая пара. Следующий тур последний. Шарик лопается животами. Всем поместить шарик между животов.
В этом туре снова победил Валерий со Светой. Как только ведущая скомандовала “Начали”, Валерий снова обхватил руками Свету, но уже за талию и с силой прижал к себе, словно обнимая. Шар опять первым лопнул у них, между животами. Но Валерий не сразу отпустил Свету. Словно показывая, что победили они, он несколько секунд продолжал крепко прижимать её к себе, с улыбкою глядя на неё. Однако, Света хорошо поняла смысл и значение этой задержки, и озорно сверкнув глазами, встряхнула свои ухоженные волосы.
Ведущая тем временем подошла к ним, взяла их за руки и громко объявила:
- Победила эта пара. Вручаем приз!
С этими словами она достала из большой сумки небольшого мохнатого медведя и вручила под аплодисменты Валерию и Светлане. Посыпались шутки:
- А как они его разделят?
- Надо два медведя!
Разумеется медведь был отдан Светлане. Следующий турнир был объявлен сразу после вручения подарка:
- Сейчас всем этим парам раздаются хвосты. Их привязать на поясе, так, чтобы они висели взади. Задача - оторвать хвост всем остальным, а свой сохранить. Побеждает пара, у которой остался хоть один хвост. Тот, у кого хвост оторвали, из игры выходит. Учувствуют все только с хвостами.
Всем были розданы верёвочки, в конце которых были привязаны бумажные бантики. Верёвки подвязали мужчинам за поясной ремень, девушкам – за талии. Конец веревок с бантиками был длинный и немного волочился по полу. Когда все хвостики были закреплены, ведущая опять громко скомандовала:
- Начали!
Вначале все стояли и улыбались, не совсем понимая, что надо делать. Валерий тоже стоял ждал. Но тут рядом стоящий знакомый сделал резкий шаг в сторону Валерия и хотел наступить ему на хвост, однако Валерий не растерялся и быстро отскочил в сторону. Тогда тот хотел наступить на хвост Светы, но она, грандиозно шевельнув задом, отвела свой хвостик в сторону. Не растерявшись, Валерий сам быстро наступил одной ногой этому знакомому на хвост. Тот тоже отпрыгнул в сторону, но было поздно. Веревочка была прижата ногой Валерия и от прыжка оторвалась.
- Всё, вы выходите из игры – тут же ему строго объявила заведующая
После этого все поняли, что над делать, и стали нападать друг на друга, стремясь наступить на хвост кому-нибудь, и оторвать его. Сразу все задвигались – кто отбегал от нападающего, кто сам старался изловчиться и наступить на убегающий хвостик верёвочки. Всё разом перемешалось - мелькали улыбающиеся, раскрасневшиеся лица, весёлые улыбки девушек, сконфуженные и удивлённые физиономии тех, у кого хвост отрывали. В этой игре надо было уметь быстро двигать задом, чтобы уберечь свой хвост от того, кто на него хочет наступить. Разумеется, у девушек это получалось весьма грациозно и умело, намного лучше, чем у мужчин и поэтому довольно быстро все мужчины остались без хвостов.
Последним сопротивлялся Валерий, однако как он не старался, в конце концов одна из однокурсниц Светланы, быстрая Марина всё же наступила на его хвост. Он тот час остановился и замер, ожидающе смотря на неё. Марина крепко держала свою красивую ногу на его хвосте, и ожидала, что Валерий отпрыгнет и хвост оторвётся. Но Валерий стоял, не двигался, и при этом так смотрел с улыбкой и многообещающе на её ноги, как смотрят мужчины на красивые ножки женщин. Этот взгляд немного смутил Марину, и она сразу не догадывалась оборвать хвостик другой ногой, что её и погубило. Эта задержка спасла Валерия – подскочившая Света наступила на хвост Марины и быстро оборвала её другой ногой. У оставшихся двух девушек Валерий со Светой быстро оборвали хвосты, хотя одна из них тоже оборвала хвост Валерия.
- Так, снова победила эта пара – громко объявила ведущая, и торжественно вручила Светлане и Валерию большого пушистого Чебурашку.
Сразу после танцев Валерий предложил Светлане выйти подышать свежим воздухом. Ему хотелось побыть с ней наедине, и он сказал:
- Пойдем на улицу, проветримся немного.
- Правда, здесь так жарко – согласилась Света и послушно пошла за Валерием.
Они вышли на крыльцо ресторана и сели на небольшую лавочку у входа. Ресторан находился в углу дома на перекрёстке двух улиц. Эти улицы были не широкими и находились немного в стороне от центральных магистралей и проспектов. Автомобильное движение по ним было редким, а к вечеру вообще почти замирало. По краям входа были установлены четыре большие украшенные бетонные вазы с живыми цветами. Площадка перед входом была выложена цветной плиткой.
Чуть прижав руками платье, Света села на лавочку рядом с цветочной клумбой, держа в руках выигранного медвежонка и Чебурашку. Валерий тоже сел на неё, свободно откинувшись на спинку лавочки.
- Ты хорошо танцуешь. Мне понравилось, как ты танцевала.
- Я люблю танцевать. Мы с девчонками ходим в танцевальный кружок во дворце.
- О, оказывается танцевала профессионал!
- Да нет, я не профессионал, я любитель, – чуть улыбнувшись, заметила Света.
- Любители бывают лучше профессионалов. У меня недавно был такой случай. Приехали ко мне на охотничью заимку друзья на шашлыки. Пошли пострелять из карабина, из пистолета. Ну, кто как стрелял. Кто в божий свет, кто в мишень попадал. А тут берёт пистолет девушка. Бах, бах, бах - всё в центр мишени. Поставили банку консервную – всю обойму выпустила и ни одна пуля мимо не пролетела. Выстрелит – банка только подскакивает.
- Она что, мастер спорта по стрельбе?
- Я тоже сначала так подумал. Да нет, оказывается она дочь капитана-подводника. Её отец командовал подводной лодкой, он сейчас капитан первого ранга. А дед её воевал на фронте. Вот они и обучили её этому. Ты её видела сейчас, это Тома, подруга Ани. Она свидетелем в ЗАГСе была сегодня.
- Тамара? Вот уж не ожидала, что она так хорошо стреляет!
- Вот и я этого не ожидал.
- И часто на твоей заимке друзья в юбках бывают? – улыбаясь и испытывающе глядя на Валерия, спросила Света.
- Да нет, редко – чуть смутившись, ответил Валерий, и как бы оправдываясь добавил – это так, отдыхать с друзьями приехали. Я же вообще охотник…
- За кем, за девушками? – уже откровенно смеясь, опять спросила Света, прижимая к своим губам медвежонка, и как бы закрывая им свою улыбку.
- Да нет, в основном за зверями.
- Значит, охота за девушками, это твоё не основное занятие. А твоя жена хорошо стреляет?
- Я не женат и жены у меня еще не было.
- А скоро будет?
- Если ты согласишься быть моей женой, то скоро.
- А если нет?
- Тогда как получится.
- Ты всем девушкам с первой встречи предлагаешь за тебя выйти замуж?
- Еще никому не предлагал, ты первая.
- Это на тебя так тосты подействовали?
- Для меня эти тосты – капля в море.
- Так это ты оказывается пьяница?
- Это у меня здоровье крепкое. Мне в тайге долго бывать приходится, за зверем по следам ходить. В прошлом году тигров в тайге считали.
- Как это тигров считали?
- Я участвовал в международной программе по сохранению амурского тигра. Международный фонд сохранения дикой природы проводил год тигра. Нашему краю выделили гранд и поставили задачу подсчитать поголовье сохранившихся тигров. Работали егеря и в помощь им несколько опытных охотников. Я был в том числе. За это мне хорошо заплатили.
- И много насчитали?
- Нет, откуда их будет много? Города наступают на тайгу. Прокладывают новые дороги, линии электропередач тянут через тайгу, нефтепроводы, а для них сколько тайги вырубают. Всё это сокращает ареал его существования. Тигра всё меньше и меньше становится. А ты не хочешь тоже пострелять? Может это и у тебя тоже хорошо получится.
- Не знаю. Я давно, как то раз, в детстве из пневматического ружья стреляла.
- Ну и как получилось, хорошо?
- Сейчас уже не помню, это давно было.
- Давай съездим за город постреляем, хочешь с пистолета, с ружья, с карабина. У меня любое оружие есть. Кроме автомата, конечно. Можешь подруг с собой пригласить, у меня джип большой, ребят приглашай.
- Да нет, мне стрелять не очень хочется. Это мальчишки любят, а я как то не очень…
- А что ты любишь?
- Рыбок люблю, цветы.
- Рыбок любишь?
- Да, у меня дома аквариум большой. Я с самого детства рыбок развожу. Они такие красивые, я люблю на них смотреть, смотришь, как они там плавают и даже как то спокойнее становится. У меня разные рыбки есть.
- И золотая рыбка тоже есть?
- Есть и золотая.
- Тогда о чём ты её просишь?
- Чтобы на экзамене билет счастливый был, и чтобы вопросов дополнительных меньше задавали.
- И как, она выполняет твои желания?
- Последнюю сессию я закончила на «хорошо» и «отлично».
- Хорошая у тебя золотая рыбка! А цветы я тоже люблю. В нашей приморской тайге их много всяких. Я даже их названий не знаю многих. Ты в тайге бываешь когда-нибудь?
- Редко. Только по осени за грибами или ягодами с папой ездим. Вообще мне нравится быть в тайге. Вот даже многие наши девчонки тайги боятся. А я её не боюсь. Я даже как-то защищённой там себя чувствую. Вот зайдёшь в неё, и словно она тебя защищает.
- А зверей ты не боишься? Вдруг медведь или тигр, змея...
- Нет, не боюсь. А чего их боятся? Они сами человека боятся. Звери всегда от человека убегают, и змеи тоже. Если, конечно, на неё не наступишь.
- Это правда. Я сколько по тайге хожу, ещё ни разу такого не было, чтобы на меня зверь напал. Правда, было однажды такое, что на меня заяц бросился.
- Заяц, да как же это возможно?
- Да вот было. Иду я по поляне и лес такой редковатый. Вдруг на встречу вылетает заяц и на меня. Я даже растерялся. Потом вижу, за ним лиса гналась. Вот он, чтобы спастись, и рванул ко мне. С разбега ткнулся в ногу, упал и лежит дышит, аж бока ходят. Видать запыхался, долго его лиса гнала. А лиса только мелькнула в кустах и скрылась быстренько, как меня увидала.
- А дальше что было?
- Ну что, полежал заяц немного, отдышался. Я постоял, покараулил его минут десять. Потом говорю: «Хватит тебе валяться, дуй домой, к зайчихе». Как он взвился, и бегом, только хвост замелькал. И «Спасибо» не сказал. Хочешь со мной в тайгу сходить?
- А что там сейчас делать, пока там ни грибов, ни ягод нету.
- Можно на шашлыки на заимку съездить с подругами.
Разговаривая так со Светой, Валерий старательно искал предлог, чтобы встретиться с ней снова, и никак не мог что-нибудь придумать. Проблема была в том, что все-таки он был значительно старше Светы. Ну, не мог же он в самом деле пойти с ней на дискотеку. В его возрасте приглашают в ресторан, на пикник, а идти на дискотеку… Вообще Валерий был достаточно опытен с женщинами и хорошо понимал женскую психологию. Не одна женщина уже побывала в его руках, и сейчас, глядя на эту глазастую девчонку, он во многом понимал её суть. Он знал, что такие девчонки умеют так поцеловать, и что на всю жизнь останется потом понимание недополученного от неё, но обещанного, желанного. Такие девчонки отдаются в любви полностью, без остатка, но в замен хотят того же - измен не прощают, сами верны до конца, до гробовой доски. И заслужить их любовь непросто. Именно это как-то неожиданно натолкнуло Валерия на мысль - «А может уже хватит? Может хватит уже развлекаться с женским полом. Пора и семью иметь, остепениться, жениться. А гулять женатому уже не положено. Может поэтому и нужна ему теперь такая вот строгая жена, как эта девушка Света. Такая, что с ней даже сама мысль о другой будет невероятной и рискованной. Эта любовные интрижки не поймет, объяснений слушать не будет. В два счета чемодан с вещами за дверь выставит и к детям дорогу заречёт. Может именно такая и нужна ему сейчас при такой его натуре?»
Света не успела ответить Валерию. Дверь ресторана раскрылась, и оттуда шумной ватагой вышли ее девчонки с группы с Аней в центре. Увидев Свету, они все дружно направились к ней. Валерий тотчас встал, и галантно пригласил Аню садиться.
- Анечка, прошу…
Аня с благодарной улыбкой посмотрела на Валерия, с удовольствием села на лавочку рядом со Светой, и между девушками завязался оживленный и веселый, разговор, прерываемый взрывами смеха.
- Девчонки, я прямо вся зажарилась! Музыка такая уматная.
- У меня приколка в волосах улетела куда-то, вся растрепалась…
- А я рядом со Стаськой танцевала, так он такой, несколько раз меня толкал, я чуть не упала, каблуки высокие…
- Он наверно выпил лишнего…
- Да прямо! Он совсем не пьет. Так, пригубил немного.
- Он и меня толкнул один раз…
Весь разговор девушек постоянно прерывался взрывами смеха. Причем девушки смеялись громко, не стесняясь, своим громким и весёлым смехом привлекая к себе внимание всех, кто сейчас вышел на улицу. Особенно молодых мужчин, друзей и знакомых Ивана, которые стояли группой неподалеку и курили всякие дорогие сигареты, и с улыбками смотрели на них..
Валерий не отходил от девушек и не участвовал в их разговоре, но одобрительно улыбался, тем самым как бы участвуя в нем. Вначале он хотел отойти к стоящим рядом мужчинам, чтобы тоже закурить. Но смеющиеся девушки были столь привлекательны, что все же он решил остаться. При этом он ловил на себе быстрые, короткие и любопытные взгляды девушек, которые интересовались им. Не торопясь, он осмотрел их всех по очереди, и его взгляд, в конце концов, остановился на сидящей Ане. Аня, улыбаясь, оживленно разговаривала с девушками и не замечала взгляда Валерия. Платье у Ани было такое, что плечи были открыты, и даже было видно верхнюю часть ее пышных грудей. Непроизвольно взгляд Валерия остановился на них.
В его памяти тотчас вспыхнуло – заимка, ночь, залитая лунным светом комната. И Аня у него на коленях, безвольная, расслабленная алкоголем. Он умело расстегивает её курточку, затем пуговки бюстгальтера. Обнажает её груди и целует их. Целует горячо, жадно, возбуждённо, чувствуя, как жаркая и могучая мужская страсть все сильнее и сильнее разгорается в нем. И даже сейчас он почувствовал, как это вспоминание начинает возбуждать в нём непроизвольное волнение. Он смотрел сейчас на Аню, сидящую перед ним, и видел другую, ту, которая тогда была у него на коленях, прекрасную, полураздетую и так волнующе близкую. Это видение так захватило его, что он даже чуточку забылся на минуту, задержав свой взгляд на Ане немного больше, чем полагается, и Аня почувствовала это. Весело разговаривая и смеясь с подругами, Аня стала непроизвольно поправлять верхнюю часть платья и фату руками, чувствуя чей-то взгляд.
Женщины всегда чувствуют такие взгляды мужчин. Такие, которые их бесцеремонно раздевают, с желанием и страстью разглядывают их прелести. Валерий знал это – он уже не раз проверял этот феномен. Идя за какими нибудь девушками или молодыми женщинами, он начинал специально пристально разглядывать их, и замечал, как они сразу начинали непроизвольно пытаться закрывать те места, куда он смотрел, оглядывались и вообще начинали проявлять беспокойство. Как только он переставал так смотреть, то и идущие девушки шли спокойно, не торопливо и не оглядываясь. И сейчас, глядя на Аню, её немного открытую грудь и оголённые плечи, он понимал, что она почувствовала такой его взгляд, и он не должен был так смотреть на неё, но Валерий не торопился отводить глаза в сторону.
Но вдруг, неожиданно для себя он сам почувствовал какое-то беспокойство, тревогу. Словно что-то засигналило ему в его душе об опасности. Он сначала не понял, в чем дело, но, почувствовав на себе чей-то взгляд, тотчас отвел глаза от Ани и посмотрел на сидящую рядом с ней Свету.
Это её взгляд он уловил и его встревожил. Губы и щеки Светланы весело улыбались, но глаза смотрели на него внимательно и пытливо. Смотрели изучающе, строго, и у Валерия появилось такое чувство, словно его застали за чем-то нехорошим, постыдным, сугубо животным. Не отводя своего взгляда от глаз Светы, он чуть виновато улыбнулся ей. В ответ Света легонько укоризненно покачала головой, и так, словно погрозила ему пальчиком, как грозят взрослые расшалившимся не в меру детям – «ну, ну, ну».
Глава 63
Потихоньку, медленно боль в спине у Михаила стала затихать. Он уже мог вставать с постели не чувствуя такой резкой боли. Ему легче стало ходить, но тут у него возникла совсем другая проблема. Михаила стала беспокоить его мужское. Если лежать спокойно, не делать резких движений, то боль в спине уже совсем не ощущалась. Словно ее и вообще не было, и он, здоровый, физически крепкий, мускулистый мужик целыми днями лежал в кровати, совсем не тратя своей физической энергии. Килокалории, накопившиеся в нем, совсем никуда не тратились, крепкие мускулы его тела требовали физического напряжения, энергичной разрядки. Вообще Михаил всегда старался держать себя в хорошей физической форме. Спортом он не занимался, и искренне считал его ненужной потерей времени. Зачем было так много тратить времени и сил, когда потратив их на бизнес, можно хорошо заработать не одну сотню тысяч долларов? Однако, он понимал, что иметь хорошее здоровье для бизнеса тоже немаловажно. Поэтому он делал все для того, чтобы по возможности соблюдать все правила здоровой жизни. Он старался меньше кушать мучное, избегал жирного, и больше ел салаты. Курил очень мало и только лёгкие хорошие сигареты с фильтром. Никогда не наедался “до отвала”. Вечерами часто ездил к морю и, купаясь, старался, как можно дольше поплавать, далеко заплывая в море. Дома он всегда под рукой держал пружинный экспандер, и часто работал им, накачивая бицепсы рук и ног. Утром Михаил хоть и не каждый день, но все же довольно часто делал зарядку, а по вечерам, если не ездил на море, иногда отжимался от пола десятка полтора раз и качал мышцы пресса. Особенно он стал часто нагружать себя физически после одного разговора с опытным врачом – терапевтом. Однажды он обратился к нему с какими – то мелкими жалобами на свое здоровье. Осмотрев, его врач тогда сказал ему:
- Если ты хочешь быть здоров, знаешь, что ты должен делать?
- Что? – переспросил Михаил.
- Ты должен работать физически, и побольше.
- Я же по утрам делаю зарядку, - возразил Михаил.
- Ну и что, пятнадцать минут? Этого слишком мало. Ты должен работать физически в день не меньше двух часов. А желательно даже больше, часа четыре. Вот тогда ты всегда и будешь в хорошей физической форме. То, что ты съедаешь за день, должно по большей части прорабатываться. Калории твоей пищи должны превращаться в работу твоих мышц, мускул, а не оседать в виде жира на животе и руках. Понятно тебе?
Этот разговор Михаил запомнил надолго, и при любой возможности старался тратить свою силу, борясь с ожирением. Он уже с презрением смотрел на тучных, заплывших жиром, людей, не понимая, как можно так распускать себя и становиться врагом своему здоровью.
В этой борьбе с ожирением во многом ему помогали его интимные связи с “девушками по вызову”. С этими девушками небыло никаких проблем. Они никогда не претендовали на то, чтобы быть его женой. Приехали, поработали и уехали - никаких для него проблем.
Заказав себе на сутки какую нибудь красотку, раздев её и возбудившись ее девичьими прелестями, он всю ночь резвился с ней по полной программе. За эту ночь Михаил старательно тратил на неё всю свою силу и энергию, и к утру выкладывался полностью. После такой бурной ночи он неделю ходил спокойный, расслабленный и удовлетворённый. Но потом за неделю, две он снова набирался сил, энергии, и с хрустом потягиваясь, опять подумывал о том, что не пора ли ему снова “заказать девочку”.
Впрочем, иногда у него были достаточно длительные отношения с молодыми женщинами. Но как-то всегда получалось так, что они довольно бесследно заканчивались. Пожив вместе месяц-два, оба начинали понимать, что не подходят друг другу и безболезненно расставались.
Сейчас же он оказался в весьма сложном положении. Скрываясь от своих криминальных кредиторов, он уже не мог так просто вызвать сюда к себе «девушку по вызову». Это было исключено, поскольку через них его могли тут нащупать. Но желание интима, женщины росло в нем все больше и больше. Его мужское требовало женского. Могучий мужской природный инстинкт продолжения рода все громче заявлял о себе. Он теперь хорошо понимал, почему моряки так много курят и часто пьяницы. Да и как им иначе, если молодые, сильные мужики уходят в море на долгие месяцы и там по полгода бывают без женщин. Тут не только курильщиком станешь, а и вовсе пьяницей.
Вообще Михаил искренне считал, что запрещать курение, алкоголь и проституцию совершенно незачем. Все должно быть в меру. Все законы и постановления властей на этот счет он считал совершеннейшей глупостью или ханжеством. Его удивляло, как такое могут не понимать те, кто их издает. Они что, не люди, евнухи, старые девы, монахи какие-нибудь? Да нормальному молодому мужику секс также необходим, как еда или питье. Хотя бы пару раз в неделю, для разрядки. Ведь были же до революции публичные дома в России, и ничего, жили, не тужили. И не слышно было в те времена о каких-то изнасилованиях, нападениях на женщин. Да зачем тебе насилие, если спокойно пошел в такой дом, заплатил и разрядился там по полной программе. А сейчас так и слышно, то там кого-то изнасиловали, то какой-нибудь секс-маньяк появился, или ещё чего подобного. Вот выйдет из тюрьмы после долгой отсидки какой-нибудь урка. Столько лет женщины в руках не держал, так он же сексуально голодный, как волк. Сразу так запросто себе женщину не найдешь, а их вон вокруг сколько ходит, округлых да созревших. С юбочками выше колен, мужской глаз дразнящими, да в джинсах, так обтягивающих бедра, что как только эти штаны не рвутся. Вот ходит он, ходит, зубами щелкает, да облизывается. Вот они, только руку протяни, да не тут-то было. Вот и появляются потом маньяки всякие сексуальные или насильники.
Загасить как-то здесь сейчас своё всё растущее желание интима Михаил не мог. Курить здесь он тоже не мог, поскольку об этом его предупредила Мария Герасимовна, когда он ещё только договаривался с ней о заселении сюда. Выпить спиртного, вина или водки, тоже не получалось, потому что кто ему сюда водку принесет. Не мог же он просить купить ему пол литра хозяйку. Всё это вместе взятое все больше и больше накапливало у него желание женщины. Ему стали часто снится эротические сны. То он обнимает и целует какую-то красивую девушку, которая гладит его волосы и ласкает его. То он раздевает молодую женщину, обнажает ее грудь и с упоением целует твердые розовые соски их. А то и вовсе он лежит в обнимку с раздетой до гола красивой девушкой, все теснее прижимается к ней, уже совсем хочет слиться с ней и … просыпается.. Чаще всего эти сны вот так и прерывались в самый интересный момент. В таких случаях он, проснувшись, долго бережно вспоминал весь сон в деталях, сожалея, что он закончился, одновременно чувствуя сильное напряжение своего мужского.
Разрядился он совсем неожиданно для себя и так, что после этого ему пришлось, потом долго сожалеть о случившемся.
В тот день Марии Герасимовны не было дома. Она уехала с утра с Шаркой на дачу и предупредила Михаила, что будет там ночевать, а приедет только на следующий день. Почти сразу же после ее ухода в дверь позвонили. Михаил не хотел вставать, но за дверью видно тоже не торопились и позвонили снова. Пришлось ему вставать и идти открывать двери. На его вопрос «кто там» за дверью ответили:
- Это я Иван Григорьевич, сосед сверху, плотник. Машу позови.
Узнав по голосу соседа, Михаил открыл дверь и впустил его. Тот зашел и привычно поздоровался.
- Здоров был, сосед. А где Маша?
- Она на дачу уехала с ночевкой. Её сегодня и завтра не будет. И собачку с собой забрала.
- Вот досада, - сокрушенно воскликнул тот – а я и не знал, что она уехала.
- Уехала, вместе с Шаркой – подтвердил Михаил – а вы что хотели?
- Да вот понимаешь …
Плотник помялся немного, не зная как сказать. Михаил обратил внимание на то, что тот был трезв.
- Понимаешь, вчера перебрал немного. Сегодня надо похмелиться, да денег нет. Моя не даёт, так я хотел у Маши занять. А она, видишь ты, уехала. Ладно, сейчас пойду к знакомому, может там с ним чего сообразим.
Говорил всё это плотник таким тоном, словно считал, что все мужики, в том числе и Михаил, пьющие и его понимают. Михаил вначале пожал плечами, сожалея, что ничем не может ему помочь. Но неожиданно ему вдруг пришла в голову мысль о том, что он может занять немного денег соседу. Пока у него, как он считал, было их достаточно на ближайшее время. И тут же другая мысль опередила эту – «а может мне самому выпить с ним немного? Дать ему денег, он сходит, и посидим с ним часок другой за стопкой». Эта мысль понравилась ему, и Михаил спросил соседа.
- А может, вместе посидим? Я вам денег дам на бутылку, сходите? Хозяйки сегодня не будет. Я сам не могу сходить, спина приболела …
- Так это же лечение будет – обрадованно согласился плотник – давай, схожу, мне не трудно. Полечимся ты от спины, я от похмелья.
- Ну, сейчас.
Михаил осторожно прошел в комнату за деньгами, и вернувшись, протянул их плотнику.
- Вот, на бутылку водки и закусить чего нибудь. Может там банку консервов, рыбки, хлебца.
- Это сейчас сообразим – послушно согласился тот – магазин не далеко, я быстро вернусь.
Через полчаса они уже сидели вдвоем на кухне за столом. Михаил достал стаканчики, вскрыл консервы, нарезал хлеб. Открыв водку, он разлил по полстакана каждому. Взяв свой стакан, он сказал.
- Ну что-ли за здоровье?
- Давай будем здоровы – согласился плотник и привычно, не торопясь осушил свой стакан, и, крякнув, добавил - крепка все же.
Михаил тоже выпил свои полстакана, и они, взяв вилки, стали молча закусывать. Закусив, плотник сказал:
- Как то мне не привычно, когда меня на «вы» называют. Ты лучше меня просто Иваном зови, мне так привычней, или Ваней.
- Как знаешь, могу просто Иваном.
Выпивка всегда как-то сближает людей. Уж почему такое - Бог весть. А вот разопьют пол-литра на двоих или троих, и, глядишь чуть не друзьями становятся. Поэтому Михаилу стало не трудно называть плотника просто по имени.
Поговорив немного о том, о сем, Михаил, помня что тот воевал в войну в артиллерии, снова захотел расспросить его о войне. Его вообще интересовало, что и как человек и чувствует на войне, где в любой момент его может найти смерть, где его могут убить и ему самому надо убивать других. Перед ним сейчас сидел человек, на себе испытавший это и Михаил спросил его.
- А приходилось против танков воевать?
- Как же, конечно приходилось – задумавшись немного, согласился тот, и начал рассказывать:
- У нас пушка поначалу небольшая была, сорокапятка. Потом, после ранения, когда я вернулся из госпиталя в 1943 году, в батарее уже пятидесяти семи миллиметровые пушки были. Такого же калибра на зенитках стоят. Вот такой пушкой и воевал до конца войны. Против танков не раз приходилось воевать. Танк, он конечно опасен. Здесь главное не торопиться, не выказать себя раньше времени, поближе его подпустить Так, чтобы наверняка, с первого выстрела. Иначе заметят тебя раньше времени, накроют. У них на танке тоже пушка есть. Они ведь как - танки в атаку идут, а за ними подальше самоходки. Эти их из далека прикрывают, смотрят, где противотанковые батареи стоят. И потом танк, его сжечь надо. Пока не сожжешь – он гад живет, огрызается.
- А кроме, как из пушки стрелять, так воевать приходилось, в рукопашной сходиться?
- Да всяко бывало. В рукопашную не приходилось, а вот с пулемета отбивался. Раз как-то в наступлении по весне были. Грязь, дороги раскисли, тылы отстали, а в батарее всего две пушки осталось. У остальных где что, у кого тягач сломался, кто без топлива остался. А приказ - наступать, вперёд. И получилось так, что нас без прикрытия оставили. Только наши два орудия, а впереди немцы. За ночь окопались мы, разведку вперёд послали, а их недалеко немцы обстреляли. Хорошо хоть живые вернулись. Впереди нас никого из пехоты нашей. Совсем прикрытия небыло. Только рассветлелось, немцы в атаку на бронетранспортерах на нас попёрли. А у нас снарядов - кот наплакал. Да много их по этой грязи увезёшь? Хорошо ночью окопаться успели. Близко тогда немцы к нам подошли. Три их бронетранспортёра мы подбили, да они уже рассредоточились. Пехота с бронетранспортеров повыпрыгивала, и сыпет по полю между ними. Командир тогда приказывает мне, бери, говорит ручной пулемет, отсекай пехоту. Залег я с ним недалеко от орудия в окопчике. Сколько дисков тогда пожег, уже и не помню. А как сам жив остался, не знаю. У них на бронетранспортёрах тоже пулемёты стоят. Видать дым от горящих машин спас, плохо меня видели. Не одного немца тогда я с пулемёта положил. Но атаку отбили.
- С “Тиграми” приходилось встречаться?
- Приходилось, как же.
- Подбивали? Говорят, у них броня толстая была.
- В лоб его конечно с нашей пушки не возьмешь. По гусеницам били, или по пушке. В основном по гусеницам. Одну гусеницу собьешь, его частью разворачивает. Вот в бок, в борта ему и били, где броня послабее и где бензобаки у него. Он не как наш танк на солярке, он на бензине ходил. Как факел вспыхивал, так, что башню с него срывало. Там ведь и боезапас еще рвался. А пушка у него сильная была, 88 мм. Била далеко, точно. Наши танки насквозь пробивала.
Проговорили они почти до обеда. Когда бутылка была уже допита, плотник с сожалением поднялся.
- Ну, бывай сосед, не болей. Мне уже идти надо. После обеда со своей поеду в город. Спасибо за угощение.
- Да ладно, чего там – возразил Михаил – какое уж тут угощение…
- Нет, это ты зря. Я, если с похмелья не выпью, так потом долго болею. А сейчас я, как огурчик!
- Ну ладно, - улыбнувшись согласился Михаил.
После ухода плотника, Михаил снова лёг на кровать. Незаметно его мысли снова переключились на женщин. Сладко потянувшись, он подумал о том, как бы хорошо было сейчас заказать сюда девушку. И тут же почему – то ему вспомнилась Юля, которая ездила с ними на отдых. Услужливая его память тут же воскресила перед ним все её женские прелести. Разумеется, Михаил вспомнил, как они были вдвоём в палатке на пляже. Особенно тот момент, когда он лежал с ней в обнимку.
Эти воспоминания сильно возбудили его, и навязчиво стали наталкивать на мысль встретиться с ней снова. «А что, если её пригласить сюда» - неожиданно подумал он. «Ведь она мне оставила номер своего сотового».
Тогда, на катере, когда они уже подходили к Владивостоку, Юля попросила у него сотовый телефон позвонить. И когда он протянул ей его, вместо того, чтобы звонить, Юля быстро набрала на дисплее свой номер, проставила имя «Юля» и записала его. Возвращая сотик Михаилу, она негромко, так чтобы её никто не услышал, сказала тогда ему коротко и с улыбкой:
- Мой номер, соскучишься, звони.
Благо, что Тамара с Петькой сидели далеко от них и не слышали этого.
Воспоминание о Тамаре тотчас немного охладили его. Он снова вспомнил, о чем подумал тогда в палатке, когда поил соком Петьку. Разумеется, Тамара не из тех, кто простит ему измену. Но как уловка от угрызений совести, в его памяти тотчас всплыло, что всё – таки он сейчас не муж Тамары и не жених. В верности он ей не клялся пока еще и в принципе он сейчас свободный мужчина, который может вести себя с женщинами так, как хочет или считает нужным. Вообще Михаил считал, что до того, как он женится, он свободный человек, гуляет с кем хочет и как хочет. Вот когда он женится, у него будет законная жена, вот тогда он и будет соблюдать себя. До этого он хотел от души нагуляться, чтобы потом, как он однажды выразился, не страдать и не облизываться, глядя на девушек.
Ко всему прочему он уже сейчас не такой богатый человек, как раньше, а точнее почти нищий. И теперь не известно, нужен ли он такой Тамаре или нет. Может она, узнав о том, что он обанкротился, вообще не захочет с ним иметь никаких дел. Да зачем ей такой муж, у которого за душой не гроша? Ей это сильно нужно? Нафига ей эта проблема. Что она с такой внешностью и такой стройной фигуркою не найдет себе нормального мужа? Найдет конечно, тут даже и говорить не о чем. Тем более, что через два года университет закончит, будет юристкой, с высшим образованием. А он, кто он такой? И потом, когда он с ней расстался в тот раз после поездки на отдых с компанией, она ведь обиделась на него. И еще неизвестно, простила ли она его или нет, и простит ли вообще. Может, она его не простила, и прощать не собирается. Ведь когда выходила с машины, небрежно так бросила «досвидания», и пошла, не оглянулась даже, а обычно говорила «пока». На мобильник ему больше не звонила. Значит, она его прощать не собирается за тот случай, а теперь в таком виде, как он сейчас есть, он ей вообще не нужен, и он может забыть о ней со спокойной душой. И если он сегодня поразвлечется с Юлькой, то какие проблемы?
Конечно, если бы Михаил перед этим не выпил почти полбутылки водки, разумеется, он бы не стал никуда звонить. Но выпитый алкоголь расслабил его волю, стёр осторожность и усилил мужские желания. Михаил взял сотовый телефон и, лёжа на кровати, нашёл в нём записанный Юлей номер. Оставалось только нажать на кнопку вызова, но он не торопился. Подсознание его всё же посылало ему сигнал тревоги, и он медлил, пытаясь оценить последствия, если он вызовет сюда Юлю. Ум и рассудок его указывали на нежелательность этого, но его тело и душа не хотели сейчас прислушиваться к доводам разума. Они хотели удовольствия, женской ласки, и Михаил не заметил даже, как он нажал кнопку вызова. И лишь когда после нескольких секунд молчания, пока шло соединение с абонентом, телефон мелодично стал давать долгие гудки, Михаил понял, что он не удержался от соблазна. Едва он это сообразил, как в телефоне раздался голос Юли.
- Миша здравствуй, рада тебя услышать.
- Привет, Юля, как дела, как настроение?
- Всё хорошо, я грустной никогда не бываю. А как у тебя всё?
- Ну, так вообще нормально - чуть запнувшись, ответил Михаил, - вот оступился, упал неловко, сейчас отлёживаюсь, скучаю.
- Скучаешь? Тебя некому развеселить? Ты меня удивляешь. Я думала, что твоя Тамара не даёт тебе скучать…
- Она на меня обиделась и распрощалась со мной. Похоже, что надолго, если не навсегда.
- Это после той поездки?
- Ну, да.
- А у меня наоборот остались очень даже благоприятные впечатления, особенно после общения с тобой - со смыслом заметила Юля.
- А ты не хочешь ещё со мной пообщаться? Я был бы не прочь встретиться.
- С удовольствием, приезжай. Где мы можем встретиться?
- Я сейчас сам не могу за тобой приехать. Я же говорю, что упал не ловко, отлёживаюсь. Бери такси и приезжай. Деньги я тебе потом верну. Сможешь приехать?
- Хоть сейчас. Я только не знаю твой адрес.
- Адрес я тебе скажу. Едешь до Луговой, оттуда до Окатово, до конечной. Потом улица Героев Тихоокеанцев, дом 21 а, кв.1, и я тебя встречу.
- Ты там живёшь? Вроде ты говорил, что ты живёшь в другом месте…
- Я здесь временно живу, так надо. И вообще никому не говори, куда ты едешь и к кому, кто бы тебя не спрашивал.
- Это что, секретно? Ты вроде на партизана-подпольщика не похож – со смехом переспросила она.
- Не партизан, но вроде этого. Ты лучше не расспрашивай меня. Кто меньше знает, тот крепче спит и дольше живет.
- Ты что - скрываешься? Как интересно, ты меня заинтриговал.
- Приедешь, всё узнаешь.
- Ну ладно, сейчас приеду.
Через полчаса Юля позвонила в квартиру Михаила. Он открыл дверь и довольный впустил её, закрыв за ней двери на замок. Деловито, словно она уже была здесь не однажды, Юля, грациозно нагнувшись, сняла туфли, повесила на вешалку свою небольшую сумочку и, повернувшись, посмотрела на Михаила.
- Ты один здесь?
Всё это время Михаил, не отрываясь, следил за ней, с удовольствием и предвкушением разглядывая её округлые бедра, полновесную грудь и крепкие ноги. В нем тотчас вспыхнуло такое горячее интимное желание, что он едва дождался, пока она снимет обувь. И как только она повернулась к нему, задав этот вопрос, он, не отвечая, обнял её, крепко прижал к себе и поцеловал. Поцеловал долго, грубо, жадно, в засос.
Вот бывают женщины, которые очень хорошо понимают, что от них нужно мужчинам. Иной девушке вроде не мало дано, внешне не обидел Господь - и симпатична, и фигура и всё при ней, а вот не получается с мужчинами, и всё тут. То слишком стеснительна, то не уверена в себе, теряется. А то и вовсе боится, или не умеет, или не хочет мужчине радость подарить. Юля была не из таких. Желания мужчин она хорошо понимала, умела понравиться и умела подать себя. Она сразу поняла, что хочет от неё Михаил. И поняла, что не просто хочет, а хочет грубо, по мужски, сразу.
Едва они зашли к нему в комнату, как Михаил снова впился губами в её чуть пухловатые губы и крепко прижал к себе, так что она почувствовала напрягшееся его мужское. Целуя, он подержал так её, и, прижимая одной рукой, другую руку гладя, опустил до пояса. Нащупав край ее кофты, Михаил ладонью под кофтой дотронулся до ее талии. Куда только делась его боль в спине. Она словно перестала существовать, и Михаил вновь почувствовал себя полнокровным и сильным мужчиной.
Оторвавшись от её губ, он принялся её раздевать. Нетерпеливое желание как можно быстрее соединиться с ней в постели, подгоняло его и, торопясь, он почти срывал с неё одежду. Юля совсем не препятствовала ему. И когда он, раздев её до пояса, вновь впился губами в её пухловатые губы, рукой массируя её уже обнажённую грудь, она сама медленно стала снимать с него майку-футболку, в которой он был. Поняв её намерение, Михаил оторвался от ее губ, чуть отстранился, и Юля быстро сняла с него эту футболку, оставив тоже раздетым до пояса. Он снова ненасытно стал целовать её, и почувствовал, как её рука, гладя его, прошла по его спине. Когда её рука дошла до резинок его трико, Михаил почувствовал, как она немного спустила их вниз и рукой дотронулась до его мужского.
Такое выдержать Михаил уже был не в силах. Одним движением он положил её на кровать, быстро снял с неё оставшуюся одежду, разделся сам и почти упал на неё. Жадно целуя розовые соски её упругой груди, он торопясь слился с ней в одной безумной и блаженной страсти.
Отвёл душу и удовлетворил все свои мужские желания Михаил с Юлей по полной программе. К слову сказать, и Юля тоже. Порезвились они оба очень даже хорошо, но настало время, когда им надо было расставаться.
Удовлетворив все свои желания, Юля сходила в ванную, и вернувшись оттуда, так нагая легла сверху прямо на лежащего на кровати Михаила.
- От кого ты тут скрываешься? – полюбопытствовала она.
- Зачем тебе это знать? – немного помолчав, переспросил Михаил.
- Так просто, интересно. Это ты тут от Тамарки скрываешься?
- Тамарка для меня не самая большая проблема.
- А я тебе нравлюсь?
Этот вопрос Юли сразу вернул Михаила из мира удовольствий в мир реальный и поставил его в весьма трудное положение. Как можно теперь сказать девушке, что она не нравится, если ты только что ее горячо обнимал и которая лежит на тебе раздетая, и которую ты сам позвал к себе. Но сказать, что она ему нравится, значит дать ей надежду на будущее. В завуалированном виде это вопрос проверял его – можно ли на тебя рассчитывать в дальнейшем, вплоть до замужества, что было вполне естественно для Юли. И здесь Михаил сразу попадал в двойственное положение. По его убеждениям будущая его жена обязательно должна быть девушкой. По иному он просто не представлял себе ее. Жить всю жизнь с женщиной, которая до тебя уже принадлежала кому-то, с кем-то спала, значит, всю жизнь испытывать подозрения, недоверие к ней, а ему это было совсем ни к чему. Кроме того, он уже достаточно хорошо знал, как быстро можно женщину привлечь к себе, и как трудно потом от нее, что называется, отделаться. Как сказал в свое время Экзюпери, мы в ответственности за тех, кого мы приручаем. Ко всему прочему, здесь еще работал биологический фактор, инстинкт продолжения рода. На его подсознании уже отложилось, что теперь юля имеет на него незримые права и он должен был бы о ней позаботиться, чего ему никак сейчас не хотелось. И самое лучшее в его положении было сейчас уйти от этого вопроса, прикрывшись шуткой, лаской или еще как-то. Поэтому, стремясь уйти от такого вопроса Юли, Михаил вынужден был рассказать ей, почему скрывается, чтобы прикрывшись серьезностью этого, поменять тему разговора, но так, чтобы полностью не раскрыться, чтобы Юля не поняла, что он сейчас почти нищий.
- У меня сейчас проблема с кредиторами. Я занял деньги у криминала, и пока не могу их вернуть, потому что болею, и не завершил до конца две сделки. Спина заживет немного, закончу всё и расплачусь с ними. Но они не хотят ждать. Почему – я не знаю. Может, думают, что я хочу их кинуть. Они сейчас охотятся за мной, поэтому я и залег сюда пока. Так что ты никому не говори, где я сейчас, и пока мне не звони.
- А если они найдут тебя здесь?
- Не найдут. Откуда они узнают, где я сейчас. Ну, в крайнем случае, у меня пистолет здесь с собой.
- И долго ты здесь хочешь быть?
- До тех пор, пока спина немного заживет. Тогда я докончу сделки и расплачусь с ними. Я давно бы рассчитался, если бы не дефолт этот проклятый. Кто же знал, что такое будет. Да ладно, чего теперь говорить. Короче, мне надо недельки две – три здесь полежать, потом я возьму свое. Только ты пока забудь, где видела и вообще, что видела меня.
- А тебя тоже забыть? – снова с тем же смыслом улыбаясь, спросила Юля.
- Пока да – чуть замявшись, ответил Михаил, и, желая смягчить немного свой ответ, добавил – до лучших времен.
И, не давая ей снова что-то сказать, тут же крепко прижав к себе, в затяжку поцеловал.
Глава 64
Звонок в дверь прозвенел как-то неожиданно, и все в квартире сразу поняли, что пришел кто-то, кого сейчас совсем не ждали. Только собачка Шарка привычно подбежала к двери и полаяла так, словно там был кто-то знакомый ей. Мария Герасимовна, бывшая на кухне, немного засуетилась, и быстро пошла к двери, на ходу вытирая кухонной тряпкой руки.
- Сейчас, сейчас – сказала она, подойдя к двери, и даже не спросив, кто там, щелкнув замком, открыла дверь.
На пороге, чуть смущенно улыбаясь Марии Герасимовне, стояла Тамара. Увидев ее, Шарка радостно завиляла хвостом, узнав Тамару.
- Здравствуйте Мария Герасимовна – негромко сказала Тамара, и добавила – можно к вам?
Разумеется, Мария Герасимовна сразу узнала Тамару, которая совсем недавно жила у неёв той же комнате, где сейчас лежал Михаил. Приход Тамары был для нее немного неожиданным. Но с Тамарой у Марии Герасимовны сложились дружеские отношения, и она не удивилась, увидев ее.
- Здравствуете Томочка, конечно можно, вы проходите, проходите,– тепло пригласила она заходить Тамару.
Мария Герасимовна хорошо знала об отношениях Михаила и Тамары. Но она уже не пошла, спрашивать Михаила, можно ли Тамаре заходить, или нет, поскольку теперь Михаил был ее жильцом, а не гостем. Притом жильцом, который ей был должник, а не тот уже богатый нуворишь, каким он был раньше. И хотя она не знала, к кому сейчас пришла Тамара, к ней или к Михаилу, она смело пригласила ее заходить к ней.
Мария Герасимовна сделала так, потому что считала, что она хозяйка квартиры, и имеет право пускать к себе в гости всех, кого она захочет. Разрешений ей для этого ничьих не требовалось. Но все же это было не самое главное. Своим добрым сердцем она понимала, что Михаил сейчас в трудном положении, и ему надо помочь. А поскольку Тома была раньше в дружеских отношениях с ее заболевшим жильцом, то она сразу почувствовала, что Тамара может помочь Михаилу. Правда она сейчас не знала, как у них между собой обстоят дела, по-прежнему дружат они, или в ссоре, но ее материнское чутье подсказывало ей, что приход Тамары будет для Михаила благоприятным.
Тамара тем временем зашла в квартиру, привычно сняла туфли и остановилась, глядя на хозяйку, не зная, куда ей дальше идти.
- Томочка, проходите в комнату, садитесь на диван, я сейчас, только немного на кухне закончу, а то плита включена.
- Да, конечно, спасибо – согласно кивнув головой, ответила Тамара, и, пройдя в большую комнату села на диван, Шарка, радостно взвизгивая и подпрыгивая, узнав Тамару, тоже пошла с ней в комнату. Встав на задние лапки, собачка передние положила на колени Тамары, и, виляя энергично хвостиком, преданно смотрела на нее. Улыбаясь, Тамара гладила Шорку и немного трепала ее длинные уши.
- Ишь, Шарка, узнала вас – посмеиваясь, заметила с кухни Мария Герасимовна.
- Узнала, узнала – весело подтвердила Тамара.
Быстро закончив что-то на кухне, Мария Герасимовна тоже зашла в комнату, и села рядом с Тамарой на диван.
- Ну, как ваши дела, как ваша учеба – заботливо спросила она Тамару – как ваша подруга Анечка?
- Да хорошо все – оживленно подтвердила Тамара – с учебой все нормально, сессию на “отлично” сдала. Перешла на следующий курс. Сейчас практику прохожу. У нас в университете летом практика всегда. А Анечка у нас замуж вышла.
- Вышла замуж – удивленно переспросила Мария Герасимовна – вот хорошо, молодец Анечка.
- Да, у неёсвадьба недавно была – подтвердила Тамара - мужа Иваном звать. Он предприниматель и старше её на пять лет. Я у неёсвидетельницей в ЗАГСе при регистрации брака была.
- Ну что же – рассудительно заметила Анна Герасимовна, - Анечка девушка хорошая, красивая. Наверно и жених тоже симпатичный.
- Да, - подтвердила Тома – Ваня у неёвысокий, черненький и очень стеснительный.
- Любят друг друга?
- Конечно – снова подтвердила Аня, - Ваня её сильно любит. Он на свадьбе такой довольный был, прямо аж расцвел весь. И Аня тоже довольная была. В ресторане «Троя» свадьбу праздновали.
- А родители как, тоже довольны? – переспросила Анна Герасимовна.
- Конечно! Ванины родители вообще души в ней не чают. Его мама хотела дочку иметь всю жизнь, да не получилось. Ваня у них единственный сын. А теперь вот у них Аня появилась.
- Она у мужа жить будет?
- Да пока она у Вани вместе с его родителями жить будет. Но Ваня хочет отдельную квартиру для них купить.
- Правильно, конечно, - согласилась Анна Герасимовна – что им молодым с родителями жить. Сами отдельно будут жить, так если и поссорятся, то сами и разберутся, помирятся. А то если в ссору еще и родители вмешаются, то тогда совсем не хорошо будет.
- Ваня хочет, чтобы у него своя квартира была и жить отдельно, а его мама не хочет. Ей Аня понравилась, и она хочет, чтобы всем вместе жить, чтобы и Аня и Ваня с ней были.
- Это известно, мать есть мать, - заметила Анна Герасимовна – матери всегда не хочется своих детей от себя отпускать.
- Да, вот она и не хочет, - подтвердила Тамара.
- Весело на свадьбе было?
- Знаете, так интересно. Тамада была приглашена очень хорошая, и девушки танцевали из какой-то танцевальной группы. Музыка была, всякие шутки. Мне одна шутка так понравилась - Ане как будто от автоинспекции вручили права на управление мужем. Так прикольно было, все смеялись. И знаете еще, они ведь перед тем, как в ресторане праздновать, в церкви венчались.
- Венчались в церкви – немного удивленно переспросила Мария Герасимовна – вот интересно.
- Да, Аня захотела венчаться. Ее Иван спросил, хочешь венчаться, и она захотела.
Мария Герасимовна с удовольствием слушала девушку, вспоминая при этом свои молодые годы, когда она тоже была девушкой. Ей было приятно вот так по дружески беседовать с Томой, с которой у неёсложились очень хорошие отношения за то время, пока Тома жила у неёв квартире.
Увлекшись воспоминаниями о свадьбе, Тома с интересом рассказывала Марии Герасимовне о том, как поженились Аня с Иваном.
- Представляете, что у нас там было - к церкви должна подъезжать сначала невеста, а потом немного позднее жених. Приезжаем мы с Анькой на машине к церкви, такие, выходим. Она вся в белом, с фатой. Подошли к двери, стали как положено по их правилам у стенки, ждем Ваню, а его нет и нет. Никак не приезжает. Аня заволновалась, стоит, виду не подает, а сама беспокоится, переживает, я то вижу. Давай быстрее успокаивать ее, говорю,
- Да сейчас подъедут, да не волнуйся, а у самой тоже душа не на месте. И как назло сотовые телефоны ни она не взяла, ни я. И что у них там случилось! Наконец, видим, едут. Оказывается они в пробку на улице попали, и им пришлось ждать долго. А мы тут стоим волнуемся, не знаем что делать!
- Надо же, как все получилось! - тоже сочувственно сказала Мария Герасимовна - поволновались вы.
- Да, вот так получилось, конечно переволновались прямо все. Потом уже все вместе в церковь зашли. В церкви тоже так интересно было, красиво. Свечи горели, батюшка такой разодетый в золотой одежде. Их вокруг аналоя водили, певчие пели. Батюшка какую-то молитву говорил. Так что обвенчали Аню с Иваном, они теперь даже венчанные.
- Вот и хорошо – согласилась Мария Герасимовна – крепче брак будет. И перед богом венчанные, и по закону расписанные. Все, как положено, значит, хорошо жить будут. Главное что любят друг друга.
- Да, Ваня ее сильно любит. Аню, правда, еще другой парень сильно любил, Сережа. Они вместе в университете учились. Но он пошел служить в армию, попал в Чечню и там погиб в бою с боевиками какими-то. Его потом за этот бой медалью наградили.
- Ну, что поделаешь, раз война идет, - с сожалением заметила Мария Герасимовна, - Аня сильно переживала?
- Конечно. В начале переживала, но Иван отвлек ее от Сергея. Он его тоже немного знал. Они оба Аню любили. Аня даже не знала, кто из них лучше. А когда Сережа погиб, то сразу с Иваном решили пожениться.
- А вы Тома, не собираетесь выходить замуж? – улыбнувшись, спросила Тамару Мария Герасимовна.
- Я? Нет, я пока не собираюсь – чуть смутившись, ответила Тамара, и как бы стараясь отвести разговор, снова немного погладила Шарку.
Когда Мария Герасимовна зашла в комнату, села на диван и стала беседовать с Тамарой, Шарка, словно понимая, что мешать не надо, улеглась у ног девушки. Но как только Тамара погладила ее, она тотчас вскочила, и опять виляя хвостиком, положила передние лапки на колени Тамары.
- А я к вам зашла за своей курточкой – сообщила о цели своего прихода Тамара – помните, я оставила у вас курточку за разбитую лампу?
- Конечно, помню – ответила Мария Герасимовна - так она всё и висит на вешалке, как вы повесили.
Курточку свою Тамара оставила здесь в залог разбитой ей настольной лампы. Когда она уже выезжала из этой квартиры, она пред самым уходом нечаянно уронила на пол настольную лампу и разбила ее абажур. Ей было не удобно перед доброй хозяйкой, и она решила оставить здесь свою курточку, пока она не купит другую лампу. И хотя Мария Герасимовна возражала, все равно она ее оставила, чтобы не забыть о своем обещании. Действительно, Тома совсем забыла про это, и лишь недавно вспомнив об этом, сегодня решила выполнить его. Зайдя в магазин, она купила небольшую красивую настольную лампу и поехала к Марии Герасимовне в Улис.
Взяв сумку, с которой она пришла, Тамара достала из неёскладывающуюся настолку и поставила на стол.
- Вот Мария Герасимовна, смотрите, я взамен той разбитой купила. Эта тоже красивая.
- Да ладно Тома, не стоит, а то неудобно как-то получается, вы же нечаянно её разбили.
- Нет, нет, раз я обещала, я должна свое слово сдержать. Так что забирайте, пусть вам остается вместо той разбитой.
- Ну ладно - согласилась Мария Герасимовна – пусть будет так.
Считая этот инцидент исчерпанным, Тамара вновь погладила Шарку и спросила
- А где кот Мурзик, что-то его не видать. Наверно на улице гуляет?
- Нет, он в комнате у Михаила сейчас, на его кровати спит, или прямо на нем самом. Они тоже подружились уже.
- Какого Михаила – переспросила Тамара – не понимая, о каком Михаиле говорит хозяйка - у вас кто-то гостит?
- Нет, это у меня новый жилец – чуть улыбаясь, ответила Мария Герасимовна – вы же его знаете, он к вам с Аней в гости часто приезжал. Теперь у меня живет, в комнате, где вы жили. Он сейчас там. А вы разве не знали?
- Миша – удивленно переспросила Тамара – у вас живет, и он здесь? Нет, я этого не знала.
- Да, он сразу, на второй день как вы выехали, он приехал и снял вашу комнату. Теперь у меня живёт в этой комнате - подтвердила Мария Герасимовна и, понизив голос, так чтобы не услышал Михаил, тихонько, словно сообщая секрет, добавила - правда он болеет сейчас.
- Болеет, - машинально также тихонько переспросила Тамара - а что с ним?
- У него что-то со спиной случилось. Хотите, вы можете сейчас пройти к нему
- Пройти к нему? - еще от неожиданности совсем не зная, что ей делать, неуверенно переспросила Тамара - я не знаю…
- Зайдите, зайдите, он рад будет. Давайте я пойду, спрошу у него, можно вам зайти к нему или нет - заботливо предложила Мария Герасимовна.
- Нет, не надо, - уже с уверенностью ответила Тамара - я сама сейчас зайду к нему.
Встав с дивана, Тамара постояла, немного подумала и, не торопясь, пошла в знакомую комнату. Подойдя к двери, она приостановилась, прислушалась, и не услышав ничего, открыла дверь и зашла в комнату.
Глава 65
Мурзик, сидя на руках у Тамары, блаженствовал. Громко мурлыкая, он с удовольствием подставлял свою мордашку под руку Тамары, которой она гладила кота, все норовил ткнутся ей в лицо и полизать в щёку, щекоча её усами.
- Ишь, узнал тебя кот, так и ластится к тебе, помнит - глядя на Тамару, сказал Михаил.
Очнувшись от столь неожиданного появления Тамары, Михаил успокоился и откинул голову на подушку. Волнение у него прошло, и он уже спокойно смотрел на Тамару.
Тамара не стала отвечать ему и промолчала. Гладя кота, она смотрела на осунувшееся лицо Михаила, отмечая некоторую бледность его лица, небритые и немного заросшие щетиной щеки. Но больше всего её удивили глаза Михаила. Еще недавно в них светились уверенность в себе, активность и жизнерадостность. Уверенность в том, что мир принадлежит ему, и все удовольствия этого мира у него в кармане. Теперь же она видела в них какую-то обреченность, растерянность почти испуг, что было совсем не похоже на Михаила. Такое столь быстрое превращение богатого, преуспевающего бизнесмена в худого, болезненного человека неприятно поразили Тамару.
- Что с тобой случилось – перестав гладить мурлыкающего кота, медленно сказала Тамара – рассказывай, что у тебя произошло?
Михаил помолчал немного, судорожно сглотнул несколько раз, хмуро посмотрел на Тамару, и стал медленно рассказывать.
- Судьба сыграла со мной злую шутку. Впрочем, может это и не судьба виновата. Не зря говорят – жадность фраера губит. Последний раз я ввязался в сделку, которая сулила мне хороший куш. Там была рентабельность почти 50 %. Эта сделка – обычное банальное купи – продайство, или как сейчас говорят коммерция. Да какая мне разница? У меня нет завода, фабрики или своего корабля. Я могу только крутить деньгами - ищу товар, где подешевле, а потом того, кто его купит подороже. Одним словом купец. Так вот, нашелся товар, который здесь можно было продать чуть не вдвое дороже, чем он стоил бы мне самому. Я не мог упустить такой шанс, но для этого требовались деньги. Большие деньги. Партия должна была быть крупной. Чем крупнее партия, тем больше скидки, тем дешевле товар, тем больше прибыль. У меня не было столько денег, чтобы купить такую большую партию. Александр посоветовал мне занять деньги. Кстати, он мне и сказал про этот товар. Но брать деньги в банке я не хотел. Я работаю «черным» налогом и не хочу «светиться» по налоговой. В банке у меня только часть денег, примерно половина.
- Налоги платят все! - заметила Тамара.
- На фига мне нужно платить эти драконовские налоги неизвестно кому и зачем? Пенсия? Мне до пенсии ещё далеко. Да и притом что мне даст эта нищенская пенсия -только то, что я не сдохну в нищете от голода на эту пенсию? Государство «кинуло» всех – в сбербанках накрылись и обесценились все накопления, пенсии дают до неприличия мизерные, прибыльные предприятия расхватали все, кто был в начальстве или близко к нему и теперь они их собственники. На фига мне такое государство? Пошли они все куда подальше - и государство это дерьмовое и правительство это долбанное, и этот сука Ельцин. Ты думаешь, почему я сейчас в таком положении? Из-за них, подлюк таких, козлов, из-за Москвы. Они меня «опустили».
Михаил замолчал, подождав, пока вспыхнувшая в нем злоба и ненависть утихнут не много, и продолжил.
- Ну, так вот. Мне нужны были деньги, и я их занял у криминала, у “воров”. У них денег есть сколько хочешь. И дают, пожалуйста, но со своими процентами. Не зря говорят, что мафия бессмертна. Но взял я эти деньги в долларах. Значит, и отдать их тоже должен был “зелеными”. Кажется, ну и что, какие проблемы? Пошел в банк, или у валютчиков обменял и отдал, все дела. Кто же знал, что дефолт этот будет? Я много сил потратил, чтобы сделка удалась, чтобы не пролететь с ней. Выяснил все, до деталей, проконтролировал весь маршрут движения товара, все вопросы решил с заказчиком. Всё, понимаешь ты, всё получилось как надо. И деньги мне заказчик все выплатил, причем сразу. Часть наличкой, часть через банк. Осталось мне их только в «зеленые» перевести и с “ворами” рассчитаться.
Михаил вновь замолчал, словно оценивая всё сказанное, отвернувшись, посмотрел в окошко и не глядя на Тамару продолжил.
- А тут как назло суббота, воскресенье. Да мне-то что - сделка прошла удачно, деньги есть, обменять их не проблема. Так что гуляй, губерния. Я и решил погулять, да отдохнуть, оторваться по полной программе. Закатиться куда на острова.… Вот кампанией и поехали. Как отдыхали, ты помнишь. Там то меня Саша по сотовому и разыскал после дефолта. Звонит, говорит, знаешь, что в стране дефолт? Я сначала не понял, что это такое. Говорю, да пошли они все в Москве и правительстве куда подальше, мне на них плевать. А он мне - знаешь, сколько теперь доллар стоит? Так до меня сразу всё дошло. Доллар стал дороже в несколько раз, а я не успел обменять свои «деревянные» на «зеленные». Вот на этом и погорел. Вместо прибыли получил долг сумасшедший. А как и чем теперь отдавать его - не знаю. Осталась, правда, часть денег в банке, да как к ним добраться? Меня сразу вычислят и достанут. Я же сейчас скрываюсь от криминала. Часть денег я им вернул, которые наличкой у меня были, но еще много осталось. Машину мою они у меня за долги возле рынка забрали. Я видел, как они её брали, а что я мог сделать? Их там человек пять охраны, и все с оружием. Я даже подходить не стал, побоялся показываться им. Правду говорят, беда одна не ходит. Остался без машины, а тут еще шёл сюда вечером, стал по тропинке спускаться, что за домом, поскользнулся.
- Знаю, там крутая сопка. Я там сама несколько раз после дождя поскальзывалась и скатывалась - чуть улыбнувшись, подтвердила Тамара
- Вот и я там поскользнулся, да упал очень неудачно. Там пацаны всяких железяк понатащили, камней. Двери от машин, колёса. Упал я и спину повредил. С позвоночником, кажется, что-то случилось. Едва сюда до кровати добрался. Думал, быстро все пройдет, а оказывается это надолго. Вот теперь лежу… и выздоравливаю.
Последнюю фразу Михаил произнес с грустной улыбкой и замолчал.
- А почему здесь, а не дома?
- Прячусь от криминала. Найдут меня - не пощадят. Когда деньги давали, предупредили. Потерю таких денег криминал никому не прощает. Вот поэтому и снял я эту комнату заранее. Как видишь, пригодилась.
- Ну и что ты теперь хочешь делать?
- Не знаю. Что я могу сейчас делать, если мне и встать-то с кровати трудно.
- Ты хоть ходить-то можешь?
- Ходить могу, но потихоньку. Так всё ничего, но вот если неудачно повернусь или шевельнусь, то боль в позвоночнике адская.
- Врача не вызывал?
- Нет конечно. Как я покажусь врачу, если у меня нет страховки. Я же тут скрываюсь. Если меня тут криминал вычислит, то хана мне будет. Правда, так просто они меня не возьмут, я отстреливаться буду.
- У тебя есть оружие?
- Пистолет есть. Я после дефолта с ним не расстаюсь. Он и сейчас у меня под подушкой лежит. Там восемь патронов, отбиться хватит. Вот только потом что….
То, что у Михаила был с собой пистолет, очень не понравилось Тамаре. Она только на минуту представила себе, как здесь в квартире возникает перестрелка. Что будет делать тогда хозяйка? Испугаются кот Мурзик и собака Шарка. И пули могут попасть в них. Кроме того, почему-то в подсознании её тот час возникла мысль о том, что Михаил в такой ситуации может пойти на крайний шаг и застрелиться. Безвыходность этого положения могла его подтолкнуть к этому.
- Надо всё же показать тебя врачу как-то, - в раздумье сказала Тамара.
- Да смотрел меня врач вообще-то – нехотя заметил Михаил - сын хозяйки.
- А, вспомнила – воскликнула Тамара – это тот, что на скорой помощи работает?
- Ну да, он – подтвердил Михаил.
- И что он тебе сказал?
- Что сказал, - хмуро повторил Михаил – сказал, что нужен длительный постельный режим, массаж поясницы, и лекарства всякие выписал.
- Ты их купил?
- А на что я их куплю, на какие деньги? У меня сейчас денег совсем нет. Мне и продукты купить не на что, не то, что лекарства какие-то. Я думал три – пять дней пролежу здесь, ну неделю самое большее. А тут оказывается месяца два надо лежать. Вот такие у меня дела. Если с голоду не помру, может отлежусь - с грустным юмором заметил Михаил
До Тамары, наконец, дошла вся серьезность положения Михаила. Она поняла, сколь сильно он сейчас нуждается в её помощи. Худоба лица Михаила тут же напомнила ей, что, скорее всего Михаил голоден и хочет есть. И первой её мыслью, возникшей у ней, была мысль о том, что надо прежде всего накормить Михаила. Надо его накормить, но как? Ведь не поведешь же его сейчас на кухню, и не вытащишь с холодильника продукты – она сама уже здесь не дома, а в гостях. И тут же, словно кто-то подсказал Тамаре, что надо делать. Она решительно встала с кровати, бережно положила кота и улыбнувшись, немного озабочено, сказала
- Вот что, мы сейчас отметим эту встречу. Я сейчас схожу в магазин и куплю торт. Попьём все вместе чаю.
Михаил хотел что-то возразить, но Тамара предусмотрительно, чтобы Михаил не успел сказать что-нибудь, быстро вышла из комнаты. Мурзик тотчас спрыгнул на пол и быстро перебирая лапками, побежал за Тамарой.
Выйдя из комнаты, Тамара прошла к Марии Герасимовне, и, улыбаясь, сказала
- Марь Герасимовна, мы хотим отметить нашу встречу. Я сейчас схожу в магазин за тортом, и мы все вместе попьем чаю. Вы не будите возражать, можно?
- Конечно, Томочка, можно. Что же я буду возражать? Вы молодые, вам, конечно, хочется встретиться, поговорить. Иди, а я сейчас чайник поставлю, заварку сделаю.
- Спасибо Мария Герасимовна! Вы за мной дверь закроете?
Тома привычно одела туфли, и вышла из квартиры. Вернулась она довольно быстро, неся в руках пластиковый пакет с продуктами и небольшой красивый торт в коробке. Снова сняв туфли, она привычно прошла на кухню. Поставила торт на стол, достала из пакета часть батона вареной колбасы, три булки.
- Я сейчас еще бутерброды с булочками и колбаской сделаю, а то один торт слишком сладко будет. Вот три булки.
- Томочка, мне не надо – запротестовала Мария Герасимовна – я кушать не хочу, я недавно кушала. Вы с Мишей кушайте, он что-то мало стал есть. Так что мне не надо, а вы ешьте.
Почему так говорит Мария Герасимовна, Тома поняла. Вообще они поняли друг друга сразу и без всяких слов. Мария Герасимовна уже хорошо знала, что у Михаила нет денег. Последние дни он уже не просил её покупать для него продукты в магазине. При ней уже не завтракает и не ужинает на кухне, молча соглашается, когда она приглашает его покушать с ней. Мария Герасимовна поняла, что Тома хочет сейчас получше накормить Михаила, что Тамара тоже знает о бедственном положении её квартиранта и хочет ему помочь.
Мария Герасимовна на правах хозяйки поставила на стол чистые тарелки, достала нож, вилки, бокалы для чая и чайные ложечки. Все же Тамара теперь была здесь уже в гостях, и не могла, как прежде без спросу брать тарелки и другую посуду на кухне.
Тома взяла ножик, аккуратно нарезала колбасу, взяла булочки, разрезала их пополам, и положила в них колясочки колбасы. Получившиеся бутерброды она положила на тарелки и стала резать торт.
- Томочка, ну зачем ты мне бутерброд сделала, - мягко упрекнула её Мария Герасимовна - я же не хочу кушать.
- Ничего Мария Герасимовна, останется - потом скушаете - весело ответила Тамара, и добавила, понимающе взглянув на Марию Герасимовну - или Миша съест.
Разложив по блюдечкам кусочки торта, и расставив бокалы, Тамара пошла звать Михаила. Зайдя в его комнату, Тамара застала Михаила сидящим за столом, и чисто выбритым. Постель была аккуратно застелена, и на столе был наведен порядок. Видно было, что за время её отсутствия Михаил прибрался в комнате и переоделся. После ухода Тамары он специально поспешил встать, чтобы она не видела, как это трудно ему делать. Поэтому в её отсутствие он потихоньку встал, и превозмогая боль с трудом переоделся, навел порядок и сел за стол, ожидая прихода Тамары. Кроме того, он открыл створку окна и хорошенько проветрил комнату. Закрывать её он не стал, чтобы в комнате было больше свежего воздуха, несмотря на то, что на улице погода начинала портиться, и надвигались тучи.
Такая перемена в комнате Михаила приятно удивила Тамару, и она весело приказала Михаилу:
- Пойдем на кухню чай пить с тортом.
- Ладно, спасибо Том, - согласился с готовностью Михаил, и немного смущенно добавил, - я сейчас приду, ты иди, не жди меня, я сейчас…
Тамара сначала не поняла его, и не уходила, а наоборот поторопила, думая, что Михаил хочет потом отказаться.
- Пойдем, пойдем, хватит тебе тут одному сидеть, да и Мария Герасимовна на кухне ждет.
- Том я сейчас подойду, ты иди…- с интонациями просьбы сказал Михаил. Он не хотел при Тамаре вставать со стула, так как это было для него болезненно и неприятно.
Эта интонация просьбы напомнила Тамаре, что Михаил все же болен, и она уже озабочено спросила
- Тебе помочь?
- Нет спасибо, я сейчас иду.
- Ладно, мы ждем - ответила Тамара, и выйдя из комнаты ушла на кухню.
Дождавшись, когда Тамара выйдет, Михаил, опираясь руками о стол, медленно встал. Выпрямившись, он постоял, ожидая, пока утихнет боль в спине, и пошел потихоньку на кухню, стараясь не морщиться от боли и идти как можно ровнее. На кухне его усадили на стул, и Мария Герасимовна тут же поставила ему тарелку с вареной картошкой и соленым огурчиком, заботливо сказав:
- Миша, вы вначале вот картошечки покушайте с огурчиком, а то вы сегодня не завтракали. Вы мужчина вам надо много кушать. Картошечка вкусная, своя, с дачи. Это не то, что в магазине китайская.
Мария Герасимовна специально так сделала, потому что знала, что при Тамаре Михаил не сможет отказаться, чтобы не показаться Тамаре не вежливым. И действительно, Михаил посмотрел на Тамару и не стал возражать.
- Спасибо, Мария Герасимовна, у вас действительно очень хорошая картошка и огурчики вкусные.
- Ну вот, видите, а вы мне говорили, зачем мне дача. А как же я без неё? Ведь всё своё, экологически чистое, как сейчас говорят.
- Да, Мария Герасимовна, вам без дачи никак нельзя – со смехом сказала Тамара - вы без неё совсем соскучитесь.
- Томочка, ну а как же? Вот что я буду дома без дела сидеть, как так можно, я ведь на пенсии, давно без работы сижу. Да и Шарка там на даче гуляет, ей там тоже хорошо на воздухе, на природе. А ночью меня сторожит. Если кто появится, она сразу лает.
- Вот бы кота вам туда ещё увезти!
- Ой, Тома, не говори. Он мне недавно такой разгром учинил в квартире, что я просто не знала, что делать. Даже грешным делом на домового подумала.
- Как это он так сумел?
- Да очень просто. Мне подруга посоветовала валерьянку попить. Что-то сердце побаливать начало. Вот я её купила и стала пить. А оказывается коты валерьянку любят. Вот он и стал её искать. Запах то её чует. Я валерьянку в шкаф поставила, где все лекарства у меня хранятся, в комнате. Так он два раза пытался туда залезть. Первый раз полез - вазу китайскую фарфоровую грохнул. Второй раз полез - другую разбил, хрустальную.
- Это те вазы, что у вас на полках возле дивана стояли?
- Ну да, они самые и есть, теперь уж были.
- Какой ужас, такие красивые вазы. Да как же он так сумел?
- Вот, сумел. Среди ночи так грохнуло, что все напугались, даже вы Миша тоже наверное?
- Да Мария Герасимовна я тоже испугался. Представляешь Том, мне снится, что меня преследуют. Я в комнату сюда, а они гранату - лимонку мне в комнату под ноги бросают. Я её пнул, а она в комнату, где Мария Герасимовна спит, залетела и там взорвалась, только звон стёкол. Проснулся в холодном поту, ничего не понимаю. Кричу, Мария Герасимовна, как вы? Слышу, отвечает - значит жива, граната не тронула. А потом сообразил, какая граната, это же сон!
- Да как же не испугался – смеясь заметила Мария Герасимовна - ведь всё так неожиданно. А кот, шкода такая, тут же в окно шмыгнул и на улицу. Я с горяча хотела его тряпкой отшлёпать хорошенько, а его и след простыл. Ну, что делать - легла спать. Просыпаюсь, а он рядом со мной, как ни в чем не бывало, на подушке кверху лапами спит.
Заметив, что Михаил скушал картошку и сидит, больше ничего не ест, Мария Герасимовна пододвинула ему блюдце с бутербродами.
- Миша, кушайте бутерброды, это вот Томочка приготовила их. Кушайте, булочки с колбасой, всё так вкусно. Вот чай в бокале, с чаем.
- Спасибо, Мария Герасимовна, я уже наелся.
- Это не мне спасибо, это Тома. Попробуйте хоть один.
Михаил признательно улыбнувшись Тамаре, взял бутерброд и стал его кушать, запивая чаем. Чтобы не отвлекать его, Мария Герасимовна перевела разговор на другую тему и снова стала расспрашивать Тамару про Аню.
- Так, говоришь Тома, Анечка замуж вышла?
- Да, уже замужем.
- Что, Анька замуж вышла – удивленно переспросил Михаил, оставив есть бутерброд – а муж кто, Иван?
- Да, Ваня – утвердительно ответила Тамара.
- Вот рад небось, – заметил Михаил – она ему так сильно нравилась
- Еще бы, он на свадьбе самым счастливым был. Всё улыбался, и такой довольный.
- Конечно, Аня – красивая девушка, и скромная – заметила Мария Герасимовна, - мне она очень понравилась.
- Это я их познакомил в ресторане – стал рассказывать Михаил – у Ивана юбилей предприятия был, вот он и просил меня красивых девушек пригласить, чтобы веселей было. А там, в ресторане он как увидел Аню, так весь вечер глаз от неё оторвать не мог.
- А Ваня не был женат до этого, всё же он старше Ани – переспросила Мария Герасимовна.
- Нет, конечно. Просто Иван не хотел рано жениться, – пояснил Михаил – он говорил, что сначала хотел университет закончить, бизнесом заняться, определиться, и только потом уже жениться. Ну, а сейчас у него предприятие устойчиво работает, он крепко на ногах стоит.
- Вообще-то это правильно – согласилась Мария Герасимовна – для мужчины не солидно жениться, не имея ничего. Это раньше ещё можно было, а сейчас всё за деньги, да за деньги.
- Вот Иван тоже так говорил, что надо сначала научиться деньги зарабатывать, а потом жениться. Муж должен семью содержать достойно. Я тоже так же считаю.
- А знаете, Миша, мы когда со своим поженились…
Тамара, видя, что Михаил отвлёкся разговором с Марией Герасимовной, молча стала пить чай, съедая по кусочку торт. Но, в голове её почему-то тот час возникла мысль о пистолете, лежащм под подушкой в комнате у Михаила. «Если он так считает, что надо семью содержать достойно, то, что же тогда он думает о своём будущем» - подумала она – «Ведь Михаил сейчас беднее нищего. У нищего хотя бы нет долгов, а у него большой долг. А как он сможет его отдать? В такой ситуации ему может прийти мысль о самоубийстве, ведь у него есть оружие. Надо разрядить пистолет. Он ему не нужен здесь сейчас, надо вытащить из него все патроны».
Решив так, Тамара положила ложечку на стол, и сделала вид, что ей надо на минутку выйти.
- Я сейчас приду, - сказала она и смущённо улыбнулась.
Михаил с Марией Герасимовной так и поняли, и деликатно сделали вид, что заняты разговором и не замечают, что Тамара выходит куда-то.
Спокойно встав из-за стола, Тамара не торопясь вышла из кухни. Она специально прикрыла за собой кухонную дверь, словно она стеснялась и не хотела, чтобы Михаил с хозяйкой видели, как она зайдёт в туалет. Тамара действительно подошла к двери туалета, громко щёлкнула задвижкой и выключателем, включив там свет. Но, как только выключатель щёлкнул, она кошкой бесшумно метнулась в комнату Михаила. К счастью, дверь в комнату была открыта. Тамара сунула руку под подушку и нащупала там теплую сталь пистолета. Приподняв подушку, она достала пистолет, привычно большим пальцем придавила защелку фиксации обоймы и левой рукой вытащила магазин с патронами. Сначала она хотела сунуть её в карман, но, вспомнив, что Михаил не может быстро встать и прийти сюда, положила пистолет, и стала быстро выщёлкивать патроны с обоймы. Закончив, она спрятала патроны в карман, вставила обойму в рукоять, и хотела положить пистолет на место. Но вспомнив, что в канале ствола, в патроннике может быть готовый к стрельбе патрон, медленно оттянула затвор и посмотрела туда через окно затвора. Действительно, патрон был в патроннике, и она, наклонив пистолет к кровати, чуть резче дёрнула затвор. Патрон, выброшенный отражателем, упал на одеяло. Чтобы не лязгнуло железо, Тома медленно отпустила затвор, и сунула разряженный пистолет на место под душку. Подобрав патрон, она также бесшумно прошла в туалет и дёрнула цепочку слива воды. Вода в унитазе с шумом пролилась и снова стала заполнять смывной бачёк. Уже не таясь, Тамара спокойно вышла, выключила свет и опять специально громко щёлкнула задвижкой двери туалета. Зайдя в ванну, она ополоснула руки, вернулась на кухню, и снова, как ни в чём не бывало, продолжила чаепитие, включившись в беседу.
Закончили они чаепитие к вечеру. Время пролетело незаметно. Тамаре надо было уже уходить, и она напомнила об этом.
- Мария Герасимовна, мне уже пора домой ехать.
- Да, да Томочка, нам-то торопится некуда, а тебе далеко ехать.
- Я пойду собираться - сказала Тамара, вышла из кухни и стала не торопясь одеваться в прихожей. Мария Герасимовна вышла к ней, собираясь проводить её.
Михаил, пользуясь тем, что он остался на кухне один, опираясь руками на стол медленно встал, морщась от боли, и прошёл в свою комнату. Тамара, видя, что он прошел туда, не стала одевать туфли, и чуть подождав, тоже прошла в комнату к Михаилу.
Михаил стоял возле окна и, как только Тамара зашла к нему, молча взял её руки, и глядя прямо ей в глаза, спросил:
- Ты пошла?
- Да, мне пора.
- Не уходи, побудь ещё.
- Уже поздно, мне пора домой.
- Ещё придёшь?
Ответа Михаил ждал с замиранием сердца. Он понимал, что выручить его с этой беды может только она, Тома, и от её ответа сейчас зависела вся его жизнь.
- Приду.
Услышав этот ответ, Михаил почувствовал, как что-то дрогнуло у него в душе. В волнении его сердце забилось быстрее и теплая волна благодарности к этой девушке поднялась в его груди. Отпустив её руки, он бережно и крепко прижал её к себе.
- Томка…
Тамара не сопротивлялась. Не шевелясь, она простояла так несколько минут и сказала:
- Там в пакете на кухне продукты для тебя, кушай. Я зайду к тебе дня через два, принесу ещё. Что тебе надо в городе?
- Надо встретится с моей секретаршей. Я дам тебе её адрес. Надо посоветоваться и подумать с ней, как безопасно добраться до денег в банке.
- Хорошо, и дай мне те рецепты, которые тебе выписал врач, я куплю их тебе.
- Да, ладно, Том, не надо. Я так, без них обойдусь.
- Нет, тебе надо лечиться.
- Эти лекарства могут быть дорогие. Ты студентка, откуда у тебя деньги…
- Я уже на четвертом курсе, подрабатываю юристом в одной организации. Они мне неплохо платят. Тебе надо быстрей выздоравливать.
- Ну, ладно. Конечно надо быстрее, но всё, что связано с позвоночником, быстро не лечится.
- Что тебе еще нужно?
- Пока больше ничего. Мне сейчас главное – отлежаться. Причем так, чтобы меня должники мои не достали. Я потом смогу с ними рассчитаться. Ну, не сразу, конечно, но смогу. Не последняя эта моя сделка на белом свете. Нужно только время на выздоровление и раскрутку.
- На улице гроза собирается. Я пошла, а ты ложись и спи.
- Хорошо Тома, буду спать, тебя вспоминать и приход твой ждать.
Михаил отпустил Тамару, и она не торопясь вышла из комнаты, прошла к выходу. У двери её ждали Мария Герасимовна, собака Шарка и кот Мурзик.
- Видите Тома, все собрались вас проводить, вон кот к вам на руки просится. Вы заходите еще – пригласила Тамару Мария Герасимовна – а то они скучают по вас.
Подняв на руки Мурзика, Тамара легко поцеловала его в усатую мордочку и поставила на пол. Потрепав немного за уши собаку Шарку, она сказала.
- Конечно, Мария Герасимовна, зайду еще. До свидания.
- До свидания, Тома. На улице гроза, успеете, чтоб под дождь не попасть?
- Успею, закроете за мной?
Мария Герасимовна закрыла за Тамарой двери, прошла в свою комнату, включила телевизор и прилегла на диван. Михаил тоже в своей комнате с трудом разделся и лег на кровать. Лежа с открытыми глазами, он вспоминал Тамару. Он давно уже не кушал так хорошо, и сытый незаметно уснул.
Пробуждение Михаила были таким, что он потом долго с содроганием вспоминал эту ночь.
Всё-таки он до этого спал много, и теперь каждый раз ему снились всякие сны. В этот раз уже среди ночи у него появилось какое-то состояние тревоги. Скорее всего, это было вызвано тем, что погода на улице стала портиться, и ночью на город надвинулась гроза, погромыхивал гром.
Тяжелое состояние атмосферы подействовало на Михаила, и ему стал снится какой-то страшный сон. Во сне он видел, что бандиты ломятся к ним в квартиру, и он из всех сил держит дверь. Он ничего не может сделать, сил не хватает, и Михаил бросает дверь и убегает в свою комнату, слыша за собой гром выстрелов. Он падает на постель и хочет затаиться. Ему это удаётся, но вдруг он чувствует, что по коридору кто-то тихо крадётся к двери его комнаты с кинжалам в руке. Его хотят убить, и он также тихо нащупывает под подушкой пистолет, сдвигает предохранитель и ждёт. Дверь в его комнату открывается, этот кто-то тихо входит и хочет броситься на него, но Михаил опережает. Мгновенно выхватив из-под подушки пистолет, он целится в вошедшего, и нажимает на спуск. Но выстрела не последовало. Вместо этого пистолет как-то сухо щёлкнул ударником, и в темноте раздался голос Марии Герасимовны.
- Ой, я вас разбудила? Вы уж меня простите, не хотела вас будить. У вас в комнате окно открыто, на улице гроза, хочу закрыть его, а то дождь в комнату набрызгает.
- Да, да конечно Мария Герасимовна - ответил Михаил, и окончательно проснулся.
Его рука действительно сжимала пистолет, и он целился в зашедшую к нему в комнату хозяйку. Лунный свет из окна достаточно хорошо освещал комнату, но Мария Герасимовна из деликатности не смотрела на лежащего на кровати мужчину, и не заметила направленного на неё оружия. Пройдя к окну, она закрыла створку и тихонько вышла из комнаты, не обратив никакого внимания на сухой металлический щелчок, прозвучавший в темноте.
Сообразив, что он сейчас хотел стрелять в зашедшую к нему Марию Герасимовну, Михаил похолодел, и по его телу непроизвольно поползли мурашки. «Господи, осечка, какое счастье! Что было бы, если б пистолет выстрелил, и я спросонья убил Марию Герасимовну» - окончательно сообразив, что здесь произошло и могло произойти, с тихой радостью подумал Михаил. Он опустил руку с пистолетом и молча лежал, обдумывая случившееся.
“Надо достать из патронника этот счастливый патрон, и оставить его себе на память. Такое, чтобы осечку дал “ТТ”, это только один случай из миллиона.
Решив так, Михаил наклонил пистолет на одеяло и, передёрнул затвор, полагая, что отражатель выбросит патрон на одеяло, но он не почувствовал падения патрона. Подумав, что одеяло слишком мягкое, он стал руками шарить по предлагаемому месту падения патрона. Однако патрон не находился. Положив пистолет, и поморщившись, Михаил откинул одеяло, с трудом поднялся с кровати и включил свет. Подняв одеяло, он тщательно потряс его, но патрон так и не нашелся.
- Да куда же он делся? - в слух тихонько воскликнул Михаил, и вдруг подумал, что он не достаточно сильно дернул затвор и патрон все еще в патроннике. Взяв в руку пистолет, Михаил оттянул затвор и через окно в затворе пистолета посмотрел на патронник. Патронник был пуст. Отпустив затвор, Михаил проворчал недоуменно.
- Куда же он мог закатиться?
И вдруг, до него дошло - а почему патронник пуст?
Ведь если отражатель выбрасывает стреляную гильзу или патрон в пистолете, в обойме которого полно ещё патронов, то на его месте должен быть другой, который из снаряженного магазина выжмет пружина, и затвор при обратной ходе дошлет его в патронник. Почему же патронник пуст, если обойма полная патронов? Он даже вслух произнёс это несколько раз:
- Почему патронник пустой? В стволе нет патрона!
Михаил медленно поднял пистолет и резко, с лязгом железа снова передернул затвор. Затем уже медленно оттянул его и снова через окно в затворе посмотрел на патронник. Тот по-прежнему был пуст. Уже понимая, что произошло, Михаил прижал пальцем рычажок фиксации обоймы, и выдернул её из рукоятки пистолета. Обойма была пуста, пистолет был разряжен, и в нем не было ни одного патрона.
Он понял, кто это сделал. Опустив руку с пистолетом, он молча постоял так, сожалея, что окно закрыто, и борясь желанием открыть его и вышвырнуть туда пистолет вместе с обоймой.
- Ну, спасибо тебе Тома - медленно вслух сказал Михаил.
- Ангел ты мой хранитель, Тамарка…Богом ли, судьбой мне на счастье посланная! Не про тебя ли тогда на Фокина мне хиромант говорил? Про тебя, видно, счастье ты моё…
(моя страница в НЕТе love-and-happiness.ru. т. 89098980231, Cheluhin-va@mail.ru)