– Всё, – сказал таксист. – Дальше не поеду, хоть убейте.
Анна кивнула, хотя до нужного ей адреса оставалось не меньше трёх кварталов. Она прекрасно понимала водителя: заезжать в местные трущобы рисковали немногие. Хорошо, что её вообще согласились везти.
– Спасибо, – поблагодарила она, выходя из машины. – А может, подождёте? Заплачу втрое.
Вместо ответа водитель надавил на газ.
Анна двинулась вперёд, стараясь пореже наступать в грязь и морщась от наплывающих ароматов помоев. Каждый раз, приходя сюда, она остро ощущала, насколько неуместны в этом окружении её дорогое платье и модные туфли. Каждый раз она мысленно называла собственную затею безумием.
Сегодняшний визит – последний. Последний шанс передумать, взвесить риск (огромный риск!) и отказаться.
Сзади кто–то произнёс:
– Гляди-ка, какую кралю к нам занесло!
Она вздрогнула, оборачиваясь: их был трое. Мужчины. Грязные и, кажется, подвыпившие. В отличие от её костюма, их засаленные обноски смотрелись здесь более чем уместно.
Анна прижала к груди сумочку и, не отрывая взгляда от мужчин, нащупала замочек. Если она опустит глаза – всё пропало.
– Прогуляемся? – подмигнул один из них, видимо главный, и шагнул к Анне.
Ей в лицо ударил запах дешёвого портвейна и плесневелого сыра. Мужчина протянул руку, желая обнять Анну за талию. Но остановился, не завершив движения, уставившись на малокалиберный пистолет, который упёрся ему в грудь.
– А теперь слушай сюда, – сказала девушка, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. – Пули смазаны ядом. Не уложу на месте – два дня будешь подыхать.
Про яд Анна соврала. Впрочем, обитатель трущоб не собирался проверять её слова. Он отступил к своим дружкам, косясь на пистолет.
– Ну всё, пошли отсюда, парни, – процедил он. – Как-нибудь ещё свидимся, детка.
Едва троица свернула за угол, Анна шумно выдохнула. Только сейчас, когда опасность миновала, девушка почувствовала, как её трясёт. Может ещё не поздно отступить? Нет! Анна улыбнулась. Она победила сейчас, значит, и дальше всё получится. Она продолжила путь, постукивая каблуками по мостовой. Время от времени Анна останавливалась и прислушивалась: не гонятся ли за ней неудавшиеся донжуаны?
Пройдя два квартала, девушка оказалась перед старым, с осыпавшейся штукатуркой домом. Тёмные разбитые окна, покосившаяся крыша, щербатые стены. Ничто не выдавало присутствия в доме жильцов. Анна была бы уверена, что дом пустует, если бы не знала, что это совсем не так. Она подошла к двери и надавила маленькую кнопку электрического звонка. Прошла минута, другая. Совершив несколько визитов сюда, Анна привыкла к таким паузам, поэтому терпеливо ждала, разглядывая облупившуюся краску на двери. Наконец, с той стороны шумно завозились, и дверь отворилась.
На пороге стоял карлик. Коренастый, с бегающими испуганными глазками. Карлик нервно хрустел пальцами больших рук, явно несоразмерные маленькому телу.
– Фрейлейн Кайслер, – учтиво поклонился карлик, упираясь лысоватой макушкой Анне в живот.
– Добрый вечер, доктор Леверье.
– Проходите в дом, скорее.
Анна переступила через порог, чуть не споткнувшись о стоявший на пути деревянный табурет. Карлик закрыл дверь, взобрался на табурет и с усилием задвинул засов. Затем, взяв девушку за руку, проводил её в обширный зал.
Лепные карнизы, колонны – всё говорило о том, что в прежние времена здесь жили богатые люди. Сейчас же углы комнаты облепила паутина, по полу рассыпалось битое стекло. На благоустройство своего жилища у нынешнего обитателя, очевидно, не было времени. Или желания. Карлик засеменил в соседнюю комнату, притащил пыльный стул и поставил перед Анной. Девушка покосилась на стул, но садиться не рискнула.
– Итак, – сказала Анна, – всё ли готово, доктор?
– Практически, – кивнул Леверье. – День, много два и…
– Мне нужна она, – прервала его Анна. – Сегодня.
Карлик всплеснул руками.
– Как сегодня? Но заживать должно две недели!
– Планы поменялись. Ничего из–за двух дней не случится.
– Но послушайте, фрейлейн… Если эксперимент провалится…
– Она нужна мне сейчас же, – отчеканила Анна. – В противном случае я прекращаю финансировать ваши… опыты. Больше того, я подумаю, не стоит ли сдать вас куда следует.
Фрейлейн Кайслер почувствовала, как карлик вздрогнул.
– Всё будет в порядке, – улыбнулась она. – Вечно вы перестраховываетесь.
– Да будет так, – вздохнул Леверье. – Идёмте.
Он подошёл к стене, наклонился и нажал на плинтус. Мраморная панель бесшумно отъехала в сторону, открыв освещённый электричеством узкий проход. Доктор прыгнул туда и жестом пригласил Анну за собой. Как только девушка вошла внутрь, карлик нажал на кнопку в стене, и панель задвинулась обратно. Спустившись по освещённой лестнице, Леверье и фрейлейн Кайслер оказались в подвале.
В отличие от наземного помещения, подвал был, несомненно, обитаем. Здесь царили идеальная чистота и порядок. Жилой блок с кухней, умывальней и небольшой кроватью был отделён от остального пространства перегородкой. Справа от лестницы, прямо из стены вырастал перископ. В один из предыдущих визитов Анна, заглянув в перископ, обнаружила великолепный обзор улицы, на которой стоял дом. Рядом с перископом была красная лампа, очевидно, загоравшаяся всякий раз, как кто-нибудь звонил в дверь. Вдоль стен были расставлены множество шкафов, бутылей и ящиков. Посередине подвала располагался длинный стол в полтора человеческих роста с табуретом у короткой стороны. На железном столике рядом с табуретом были разложены множество ножей и скальпелей разнообразных форм и размеров.
В дальнем углу подвала стояла ширма. Карлик подошёл к ширме и отодвинул её. Взору Анны открылась кушетка с небольшим столиком у изголовья. На кушетке лежал человек, одетый в серую мешковатую робу. Вся его голова была обмотана бинтами, оставались лишь отверстия для глаз и рта. Увидев Анну, он приподнялся.
– Что ж, приступим, – сказал Леверье и принялся разматывать бинты.
На плечи пациента упали длинные каштановые волосы. Затем карлик снял последний бинт и жестом фокусника отбросил в сторону. Хотя Анна знала, что ей предстоит увидеть, она не смогла сдержать вскрика. Потому что лицо девушки, сидевшей напротив, было точной копией её лица, лица Анны Кайслер.
– Можете подойти поближе, – улыбнулся доктор.
Анна медленно подошла к кушетке и дотронулась кончиками пальцев до лица девушки. Лицо было мягкое, тёплое. И самое главное – без единого шрама. Работа была сделана чисто.
– Я хочу посмотреть, что получилось, – сказала сидящая.
– Конечно же, Магда, сию секунду, – карлик уже вытащил из-за шкафа зеркало и, кряхтя и переваливаясь, тащил к ней.
Магда повернулась к зеркалу. Покачала головой, поправила волосы. Затем улыбнулась.
– Parfaitement! – воскликнул карлик. – Больше всего пришлось поработать с носом, у фрейлейн Зоммер он не такой аристократический.
Анна заглянула Магде через плечо. Девушка уже не помнила, каким был нос её двойника до операции, но сейчас их решительно невозможно было различить, если бы не серая роба Магды. А если её одеть соответствующе…
– Тебе нравится? – спросила фрейлейн Кайслер.
Магда промолчала, продолжая улыбаться. Затем отошла в центр подвала, поворачиваясь к зеркалу то одним, то другим боком.
– Восхитительно, дорогие мои, просто превосходно! – воскликнул доктор Леверье, ставя стекло на место. – Фрейлейн, я просто обязан сфотографировать вас обеих!
Молодые женщины переглянулись.
– Чуть позже, доктор, – сказала Анна. – Та фотография, которую я давала вам. Она при вас? Я бы хотела получить её обратно.
– Разумеется, – карлик открыл один из ящиков, извлёк оттуда карточку с изображением Анны Кайслер и протянул ей.
– И платье, которое я приносила.
Леверье поспешно поклонился и принёс большой пакет. Анна извлекла чёрное бархатное платье и шляпку с вуалью и положила на кушетку.
– Уверяю вас, сегодняшний день войдёт в историю, – продолжал радоваться карлик. Но это только первый шаг! Только представьте себе! В будущем веке любой, вы слышите, любой человек сможет выбирать, с каким лицом ему жить. А уродливых людей вообще не останется!
– Это вряд ли, – сказала вдруг Магда.
– Что, простите? – насторожился доктор.
– Магда, – сказала Анна и отвернулась.
Раздался вопросительный возглас Леверье. Затем то ли всхлип, то ли вздох, затем лёгкий шелест. Обернувшись, Анна увидела, что карлик лежит ничком на полу, а Магда сжимает в руке взятый со стола хирургический скальпель. С лезвия скальпеля капала кровь.
– Этот поганец держал меня на хлебе и воде, – сказала Магда. – Двенадцать дней, чёртов полурослик.
– Тебе его совсем не жалко? – спросила Анна.
– Надо же, какие мы нежные, – фыркнула Магда. – Учитывая то, что мы собираемся сделать сегодня ночью…
– Хватит об этом.
– Как скажешь. Что за спешка, почему сегодня?
– Приём перенесли. А он как раз не может сегодня идти. Уникальный шанс.
– По мне, так чем раньше, тем лучше, – хмыкнула Магда.
Магда Зоммер всю жизнь была не в ладах с законом. Попавшись в возрасте одиннадцати лет в лапы полиции за кражу часов у крупного фабриканта, она отсидела семь лет. Выйдя на свободу, Магда отнюдь не собиралась вставать на путь исправления. Напротив, её проделки стали куда менее невинными. Она стала проституткой, обслуживала солидных, состоятельных на вид господ. Убедившись, что у клиента при себе имеется крупная сумма, перерезала горло и исчезала. Со временем Магда Зоммер научилась убивать быстро и бесшумно. Но долго так продолжаться не могло, и её поймали. На суде Магда отмалчивалась и лишь нагло улыбалась своим обвинителям. А во время транспортировки в лагерь убила заточкой двоих охранников и сбежала. Спустя сутки её фотография появилась во всех газетах, одной из которых владел Фредерик Кайслер, отец Анны.
По этому снимку Анна Кайслер и узнала её, случайно встретив на улице. Выследив преступницу до самого её жилища, она задумалась. Будучи журналисткой, Анна знала цену хорошей сенсации. Первым её порывом было немедленно сдать Магду полиции. Но некая мысль зашевелилась у неё в голове, когда девушка получше вгляделась в снимок. Между фрейлейн Кайслер и беглянкой было сильное сходство. Волосы, рисунок скул, разрез глаз… Главным было не ошибиться в цвете. Она подкараулила Магду у выхода и будто бы случайно заглянула в лицо. Глаза фрейлейн Зоммер были редкого зеленоватого цвета с золотистым отливом, такие же, как и у Анны. Тогда журналистка и предложила Магде свой план, попутно втянув в него бедного доктора Леверье.
– Итак, вперёд, – вздохнула Анна.
Фрейлейн Кайслер быстро сняла своё дорогое платье и отдала его Магде. Пока Магда переодевалась, Анна надела чёрное платье и шляпку с вуалью.
– Последний штрих, – сказала Магда, опрокидывая на пол бутыль с керосином.
Когда девушки заворачивали за угол, удаляясь от обиталища карлика, из окон уже валил густой дым. Операционная доктора Леверье была уничтожена.
Спустя двадцать минут Анна и её доппель на огромной скорости неслись в такси в сторону Дворца Правосудия. Фрейлейн Кайслер смотрела в окно, наблюдая, как над городом плывёт огромный цеппелин. Обе молчали. Во-первых, потому что намеченный план не предназначался для ушей водителя. А во-вторых, всё уже было обговорено в деталях десятки раз. Зачем повторяться?
Анна подумала о том, с кем ей сейчас предстояло встретиться.
Курт Айзенкопф. Третий человек в Рейхе. И, пожалуй, самый опасный.
Многие его ненавидели. И должно быть, не было никого, кто хотя бы слегка не побаивался.
Железный человек – так его звали. И не напрасно: он обладал железной волей и упорством к достижению цели. Давным-давно он был простым инспектором, а стал шефом тайной полиции Рейха. Министры, генералы и промышленные магнаты могли отправиться в лагерь по приказу Айзенкопфа. Его слово стоило слов миллиона.
И сейчас Анне крайне важно было заручиться этим словом.
К десяти вечера у Дворца Правосудия скопилось не менее полусотни роскошных авто. Ещё бы, ведь не каждый день случается торжественный приём. Он должен был состояться неделю спустя, однако в честь внезапного успеха в важной операции на Восточном Фронте был назначен сегодня.
Выйдя из машины и расплатившись с таксистом, Анна и Магда вошли в здание.
– Жди в туалете, – шепнула Анна своей спутнице. – Пятнадцать минут, в крайнем случае, двадцать.
Фрейлейн Кайслер вошла в просторный подъёмник, и приказала лифтёру нажать кнопку последнего этажа. Девушка на секунду прикрыла глаза. Наступала вторая фаза намеченного плана. На последнем этаже, как и ожидалось, оказалось полно охраны.
– Слава Великому Рейху! – вскинул руку офицер у входа в бальный зал. – Ваше приглашение, фрейлейн.
Оказавшись в бальном зале, Анна долго пыталась разглядеть в толпе танцующих пар того, кого она искала. Наконец, она обнаружила начальника тайной полиции в своём кресле, у восточного окна.
По роду занятий Айзенкопфа, на него неоднократно совершались покушения. Три года назад одно из них практически увенчалось успехом: пуля снайпера-диверсанта перебила ему позвоночник, оставив парализованным на всю жизнь. Но такая мелочь не могла вывести железного человека из строя. Уже через неделю лучшими инженерами специально для Айзенкопфа было сконструировано специальное кресло с электрическим управлением, позволяющее передвигаться с потрясающей для инвалида ловкостью.
Словно почувствовав на себе взгляд Анны Кайслер, Айзенкопф нажал неприметную кнопочку под подлокотником. Кресло развернулось вокруг своей оси, и шеф тайной полиции заметил Анну. Взгляд железного человека был цепким, внимательным, и казалось, что это он смотрит на молодую женщину сверху вниз, а не наоборот.
– Добрый вечер, фрейлейн, – наклонил голову Айзенкопф. – Какая жалость, что ваш отец сам не смог придти.
– Вы же знаете, у него сейчас море работы, – улыбнулась Анна. – Победа! Сколько сообщений, сколько статей…
– Разумеется. Победы зачастую бывают неожиданными и оттого ещё более приятны.
– Как ваши ноги? – Анна была одной из немногих, кому дозволялось затрагивать эту щекотливую тему.
– Благодарю вас, так же плохо, – Айзенкопф покрутил в руке бокал шампанского. – А с вашим отцом я всё же хотел бы обсудить некоторые вопросы.
Последовал короткий разговор, касающийся исключительно высокой политики.
– Ох, я, кажется, оставила в такси свою сумочку! – всплеснула руками Анна. – Несколько минут, я скоро вернусь.
– А разве вы приехали не на своей машине? – удивился Айзенкопф.
Но девушка уже направлялась к дверям.
Спустя минуту Анна и Магда Зоммер уже обменивались платьями в туалете на первом этаже.
– Твой выход, дорогая, – выдохнула Анна. – Ты уж не подведи меня.
Магда хмыкнула.
– Чёрт, я же сказала ему, что иду за сумочкой… Если спросит, скажи, что машина уже уехала.
– Не бойся, – подмигнула Магда. – Всё исполню в лучшем виде.
В половину двенадцатого Анна, одетая в чёрное платье и тёмную вуаль уже подъезжала к своему дому. Наступала третья фаза плана. Самая рискованная. Фаза, после которой уже нельзя будет повернуть назад.
Небоскрёб, принадлежавший Фредерику Кайслеру, по размерам уступал Дворцу Правосудия, но на фоне окружающих домов выглядел не менее величественно. На первых двадцати этажах располагались типографии, редакции, в общем, всё, что касалось производства газеты Кайслера. На последнем же этаже обитал сам магнат со своей дочерью.
Анна открыла дверь своим ключом и вошла в кабинет отца. Тот ещё и не думал ложиться и работал за столом, обложённый кипой бумаг.
– Здравствуй, дочь, – сказал Кайслер, едва взглянув на Анну. – Почему ты не на приёме? И что за наряд?
– Здравствуй, отец, – улыбнулась Анна. – Только ты ошибаешься. Я на приёме.
Газетный магнат оторвался от бумаг.
– Что?
– Видишь ли, я именно на приёме, – девушка рассмеялась. – И я разговариваю с Куртом Айзенкопфом. Возможно, даже в эту самую секунду!
Герр Кайслер нахмурился.
– Может, ты объяснишь…
– А ты ещё не понял? – Анна взяла со стола массивную пепельницу. – Если я на приёме с Куртом Айзенкопфом, значит, здесь меня быть не может!
Пепельница с глухим стуком опустилась на голову Фредерика Кайслера. Полдюжины окурков просыпались на ковёр. Магнат всхлипнул и поднялся со своего места. Анна размахнулась и ударила ещё раз. Кайслер рухнул на пол и затих.
Фредерик Кайслер совершил роковую ошибку. Вагнер, владелец второй по тиражам газеты в Рейхе, был холост. Выдать за него замуж свою дочь, чтобы добиться слияния корпораций, казалось ему отличной идеей. Загвоздка была в том, что это не показалось хорошей идеей самой Анне. В ответ на её отказ Кайслер лишь удивлённо пожал плечами и заявил, что в таком случае найдёт для своей газеты другого наследника. А уж с таким положением дел ей мириться вовсе не хотелось.
Фрейлейн Кайслер поставила пепельницу на место и подошла к массивному сейфу, вмонтированному в стену. Набрав шестизначный шифр, она повернула ручку. Помимо внушительной суммы наличными, внутри оказался толстый жёлтый конверт. Конверт, составляющий главнейшую ценность империи Кайслера. Чертежи, компрометирующие документы и военные секреты. То, что ни в коем случае не должно попасть в руки полиции после того, как обнаружат тело.
Сзади послышался шум, и Анна обернулась. Газетный магнат стоял на коленях, одной рукой вцепившись в край стола, а другой пытаясь схватить трубку телефонного аппарата. Сорвавшись с места, Анна подскочила к столу, схватила пепельницу и ударила отца в висок. А затем для верности, уже лежащего, ещё два раза. Больше Фредерик Кайслер не шевелился.
Анна вышла на балкон и той же пепельницей разбила стеклянную дверь. Пускай полиция считает, что ловкий вор спустился на балкон по крыше и через него проник в кабинет. Вернувшись обратно, она стёрла с пепельницы все отпечатки и бросила на пол. Чиркнув спичкой, Анна подпалила край шторы. Минут через десять сработает сигнализация, и приедет пожарный наряд. Время убийства будет точно зафиксировано. А в полиции решат, что штора занялась от непотушенного окурка.
Час спустя жёлтый конверт был надёжно в спрятан в ячейку камеры хранения на вокзале. Там же лежали и несколько безделушек, взятых из кабинета для отвода глаз. Сама Анна сидела в купе пригородного поезда, любуясь цветами в вазе на столике. Фрейлейн Кайслер позволила себе немного расслабиться перед заключительной фазой. Как ловко она всё провернула. Сам великий и несгибаемый Курт Айзенкопф стал лишь марионеткой в её игре.
В дверь постучали. Анна уже предъявила контролеру свой билет, так что это мог быть только один человек. Она внутренне подобралась и открыла. В купе вошла Магда Зоммер, раскрасневшаяся и довольная.
– Как всё прошло? – тихо спросила Анна, закрывая дверь на задвижку.
– Отлично, детка. Твой старичок купился! Сидел, вертелся в своём кресле, лясы со мной точил. Смотрит на меня и не помнит, что сам же меня арестовывал в двадцать втором! – Магда расхохоталась. – В общем, будет у тебя алиби – комар носу не подточит. Это я тебе обещаю.
Вдали послышался шум встречного поезда. Последнее усилие – и план будет успешно завершён. Анна запустила руку в сумочку.
– Твоя плата, – сказала она, вынимая тугую пачку банкнот.
Магда лениво кивнула, пересчитывая деньги.
– Билет на поезд в Вену, – Анна протянула сообщнице сероватый прямоугольник.
– Отправление через два часа, – сказала Магда, пробегая билет глазами.
– Да. Доберёшься в Вену, а потом куда захочешь. С твоими–то средствами.
Магда Зоммер внимательно посмотрела на собеседницу.
– А документы?
– Да, конечно же, новый паспорт, – улыбнулась Анна, нащупывая в сумочке холодную рукоятку пистолета.
Мимо с оглушительным лязгом промчался встречный поезд. Анна выдернула пистолет из сумочки. В ту же самую секунду Магда бросилась на неё, выбросив вперёд руку с невесть откуда взявшейся бритвой. Анна инстинктивно закрылась левой рукой и надавила на спуск. Левое плечо обожгла острая боль. В глазах на секунду потемнело. Анна вскрикнула и выронила пистолет. Несколько мгновений девушка сидела, закусив губу и держась правой рукой за кровоточащую рану. Магда Зоммер лежала, раскинув руки, на своём сиденье. Она была мертва. Ваза с цветами, до того стоявшая на столике, опрокинулась, залив водой обронённый пистолет.
Анна глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы придти в себя. Слава богу, выстрела, кажется, никто не слышал. Рана – ерунда. Болезненная, но жить можно. Она достала из сумочки платок, прошла в умывальную и кое-как перевязала порез. Пока сгодится. Оставалась завершить самую неприятную часть плана.
Фрейлейн Кайслер вернулась в купе и подняла пистолет. Приставив пистолет к лицу Магды Зоммер, она зажмурилась и нажала на спуск.
Выстрела не было. Чёртов пистолет намок.
Анна давила на крючок снова и снова, пока не поняла бесполезность дальнейших попыток. Но если она не сделает того, что необходимо, план провалится, как только найдут труп с её лицом. Взгляд девушки упал на бритву в руке Магды.
Господи, только не это.
Девушка почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Дрожащей рукой она взяла бритву. Другого выхода нет.
С лица Магды Зоммер (её собственного лица!) ещё не сошёл румянец. Анна прикоснулась лезвием бритвы к нежной бархатистой щеке. Нет, нет, она не сможет на это смотреть… Анна изо всех сил зажмурилась и надавила на бритву. Раздался лёгкий влажный треск, с каким лопается шкурка спелого персика. А потом девушка сорвалась. Судорожно всхлипывая, она водила бритвой снова и снова, вдоль и поперёк, стараясь не угадывать, какая часть лица попадает под лезвие на этот раз. В какой-то момент она поняла, что не хочет останавливаться, потому что тогда неизбежно придётся взглянуть на результат. На то, что осталось от творения доктора Леверье.
Минуту спустя Анна сидела на полу вагона, обхватив колени руками. После того, что она только что сделала, срезать с трупа приметное платье и запихать его под полку, было парой пустяков.
Анна сошла с поезда на ближайшей станции. Её знобило, сказывалась потеря крови. Но фрейлейн Кайслер упорно двигалась вперёд. Необходимо было, во что бы то ни стало, дойти до реки. По плану она должна была избавиться от улик ещё в поезде, проезжая по мосту. Но из-за проклятой раны и того, что последовало потом (девушку передёрнуло от воспоминания), просто не успела.
Наконец, она вышла к набережной. Оглянулась: нет ли кого поблизости. Ночные фонари освещали пустую улицу. Бесполезный пистолет полетел в реку. За ним отправилась бритва Магды, вслед – завязанное в узел платье и сумочка. Анна опёрлась о перила набережной. Очень хотелось спать. Но нельзя здесь оставаться. Ещё спросят, что она тут забыла. Маловероятно, конечно, но…
Анна пошла прочь, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух. Девушка уже знала, что скажет первому встреченному полицейскому. Меня ограбили… Нет, лицо нападавших я не разглядела. Их было двое… или трое. Я, должно быть, потеряла сознание. Моя сумочка пропала, а в ней паспорт и все деньги.
Вдали протяжно завыла сирена. Видимо, убийцу уже ищут. Пускай.
Анна улыбнулась. Она победила. Никто не свяжет смерть папаши Кайслера с изуродованным трупом в поезде. Начальник тайной полиции обеспечит её лучшим в мире алиби.
Из-за угла небоскрёба выплыл длинный, похожий на огурец цеппелин с привязанным к нему полотнищем.
– Убийство! Неслыханное преступление! – доносилось из мегафона на фонарном столбе.
Мимо на полной скорости пронесся полицейский фургон. Глупцы. Прочёсывают весь город в поисках таинственного грабителя. И никогда не найдут.
Гигантские лучи прожекторов осветили полотнище цеппелина, так, что Анна смогла увидеть, что на нём изображено.
И остолбенела.
На полотнище во весь размер был изображён её портрет. И надпись огромным шрифтом – «Разыскивается».
Этого не может быть. Разыскивают. Её? Почему?
Усилием воли она заставила себя внимательнее вслушаться в слова, доносящиеся из мегафона.
«Сегодня во Дворце Правосудия на торжественном балу в честь Победы был зверски убит Курт Айзенкопф. Преступнице удалось скрыться».
– Магда… – прошептала Анна Кайслер.
«Смотрит на меня и не помнит, что сам же меня арестовывал в двадцать втором», – прозвучало в голове у Анны.
Всё было просто, так просто. Магда Зоммер решила воспользоваться её планом, чтобы самой отомстить Айзенкопфу. Только с внешностью Анны и её приглашением она могла подобраться к железному человеку так близко. Разумеется, саму Анну она намеревалась убить в поезде. Только уродовать лицо Магда бы не стала. Скорее всего, собиралась имитировать самоубийство, поэтому и выжидала более удобный момент для нападения. Полицейские нашли бы труп Анны Кайслер, и дело об убийстве Айзенкопфа было бы закрыто. Она выждала бы, пока всё уляжется, и с деньгами и новыми документами отправилась в другую страну. В страну, где Анну никто не знает в лицо. Вот только она не знала, что в плане Анны Кайслер роль жертвы была уготована ей самой.
Как она ухитрилась, осуществив задуманное, пробраться через целый этаж охраны? Наверняка отвела ничего не подозревающего шефа полиции в укромный уголок, а потом…
Анна бессильно опустилась на тротуар. Она была одна в этом городе. Одна, без денег и оружия, раненая и разыскиваемая всей полицией страны за убийство третьего человека в Рейхе.
Ей захотелось броситься под ближайшую машину, чтобы только покончить со всем. Но даже на это у неё не хватило бы сейчас сил. Умирать ей предстояло долго и мучительно.
Автора иллюстрации, к сожалению, не знаю.