Кутепов смотрел в окно и думал о предстоящей командировке. На широком подоконнике остывала чашка с недопитым кофе.
«Позвонить Женьке, или не стоит? - подумал он, наблюдая за плотным движением на проспекте. – Ладно, если бы просто провинция, а то ведь глушь непроходимая: ни тебе дорог, ни мостов!»
Сестра давно напрашивалась в командировку, куда его часто направляли по делам редакции. У неё плохо получалось быть хозяйкой современного дома со всеми удобствами, а долгие периоды праздности навевали на Женьку тоску, которую сама она считала беспросветной депрессией. В такие минуты она звонила Кутепову и, зная о «колёсном» характере его работы, напрашивалась с ним в поездку, в какую-нибудь далёкую сибирскую деревню, в поля ромашковые – так она говорила, воображая живописные уголки российской глубинки.
Последний глоток кофе оказался приторно сладким.
Телефонный звонок застал Женьку в раздевалке. Она вышла из спортивного зала, и уже хотела идти в душевую, как из узенького металлического шкафчика раздалась соловьиная трель.
- Привет, Женя! Не оторвал от важных дел?
- О каких важных делах ты говоришь, Андрей? Я на шейпинге, жиры сжигаю. Лишние, разумеется.
- Понятно, хотя и не совсем. Откуда у тебя лишние? Впрочем, тебе виднее. Я вот что хотел сказать … У меня тут командировка наметилась, в Псковскую область. Помнишь, ты в поля ромашковые напрашивалась? Так, вот, именно туда и еду на неполных два! Поедешь со мной?
Трубка взвизгнула довольным Женькиным голосом.
- Когда? Впрочем, это не важно. Конечно, еду!
- Удобств и развлечений в поездке не обещаю, так что у тебя ещё есть время передумать.
- Не передумаю, - твёрдо ответила Женька. – Пару дней я могу и без удобств прожить.
- В таком случае, договорились. Заезжай завтра вечером, у нас переночуешь. Выезжать будем рано, по холодку. Будешь в поездке работать фотокорреспондентом, у тебя это хорошо получается.
- Благодарю за оказанную честь. Не подведу! - торжественно взвизгнула Женька. - Как поедем? В смысле: на чём?
- На «девятке». Шеф от редакции выделил, - ответил Кутепов.
- На девяя-ятке? - кисло протянула сестра. – Она же без климат-контроля!
- Ну, извини! Я же сказал, ты можешь передумать.
- Ладно, забудь!
- Ладно, забыл.
Между трубками повисла непродолжительная пауза, которую по обыкновению нарушила Женька.
- А это принципиально, на какой машине ехать?
- Без разницы, - ответил Кутепов, не понимая, к чему был задан этот вопрос.
- Тогда так: - Женька явно оживилась. - Едем на моей! Ночевать я буду дома, потому что я девушка почти замужняя, а утром, по холодку я приеду. Часикам к шести устроит?
- Вполне, если, конечно, твоя европейская любимица осилит губернское бездорожье! А то как повиснет на брюхе в глубоких колеях, никакой климат-контроль не спасёт, если поблизости не окажется трактора «Беларусь»
- Не повиснет! – заверила Женька, и Кутепов почувствовал, что сестра что-то недоговаривает.
- В таком случае, до встречи!
- Пока.
Автомобильный затор на проспекте увеличился. Машины отчаянно сигналили, никому не хотелось стоять на дороге под плавящими асфальт солнечными лучами.
* * *
Недавняя жара висела над влажными клумбами белёсым туманом, который под лучами восходящего солнца медленно таял. Новый день нарождался жарким и безветренным.
Кутепову позвонила Женька, и сказала, что ждёт его на улице. Ещё раз проверив, всё ли он взял из того, что может пригодиться в деловой части командировки, он поцеловал спящую жену, и направился к выходу.
Кнопка лифта залипла в положении вызова, а через несколько секунд громким щелчком выстрелила из стены. Лифт закрыл створки, бойко и гулко заскользил по тёмной шахте.
Кутепов вышел из подъезда и направился в сторону проспекта. Он едва успел подойти к мокрому, обильно политому из поливальной машины асфальту, как из тумана вынырнул серебристый «Лексус», и направился прямо к нему. За рулём была сестра.
«Женька?! Вот даёт!»
Кутепов вспомнил их последний телефонный разговор и всё понял: Женьке просто не терпелось похвастаться новой машиной!
- Кто тут в командировку? Такси подано! – крикнула она в открытое окно.
- Ну, ты меня удивляешь! – Кутепов запрыгнул в машину, пристегнул ремень, и удобно устроился в кресле. – Откуда такие колёса?!
- От возлюбленного, - гордо ответила Евгения. – Это свадебный подарок.
- Не верю своим ушам: ты что, наконец-то замуж собралась?
- Почти.
- Что значит почти?
- Я ещё думаю, - Женька непринуждённо расхохоталась. – Повожу его ещё немножко за нос, а может я, вместо мужа, собаку заведу – она ест меньше!
Женька надавила на педаль газа, и машина сорвалась с места.
Она забавно смотрелась за рулём внушительных размеров джипа: маленькая, хрупкая, не по сезону загорелая, сестра явно не выглядела на свой возраст. Несмотря на это, она вела машину вполне уверено. Московский проспект плавно переходил в Киевскую трассу, мало петляющую в пригородной части города. Машина шуршала широкими колёсами по асфальту, успевшему остыть за короткую летнюю ночь – северные летние ночи всегда прохладны.
Восток затянулся рассветной дымкой, природа затихла в преддверии первых солнечных лучей. Вспарывая влажный туман, машина неслась навстречу розовеющей полоске неба.
Псков проехали по объездной, и через час с небольшим, когда солнце приблизилось к зениту, Евгения, прислушавшись к совету навигационной системы, включила левый сигнал поворота и свернула с трассы. Она съехала на обочину второстепенной дороги, и заглушила двигатель.
- Дальше – ты, - Женька протяжно зевнула, и сладко потянулась. – Давно не вставала в такую рань. Садись за баранку, братик!
- Не мешало бы где-нибудь перекусить, - ответил Кутепов, открывая дверь. – И, сдаётся мне, чем дальше от трассы, тем сделать это будет труднее. Да и времени потом не будет.
- На повороте кафе, убогое такое. - В голосе сестры он уловил презрительные нотки.
- Видел. Не такое уж и убогое – нормальное дорожное кафе! И вообще, ты эти городские замашки брось, тут тебе не Ницца!
Женька немного обиделась, но виду не подала.
Кафе размещалось в старом каменном доме, с заметной трещиной на фасаде. У крыльца встречал трёхцветный пёс – завсегдатай автомобильной стоянки. На всякий случай, он лениво вильнул хвостом, как старым знакомым, чтобы потом, на выходе, не забыли о нём. Может, и перепадёт чего-нибудь вкусненького.
Плотно позавтракав вполне сносными пельменями по-домашнему, Кутеповы вернулись к машине. Серебристый «Лексус» плавно соскользнул с обочины и выкатился на дорогу. До конечного пункта оставалось всего несколько десятков километров. Дорога радовала глаз: по обочинам хороводили берёзы, роса на траве высохла, оставив после себя сверкающий глянец.
Районный город выпрыгнул из-за аллеи темных лип неожиданно: сверкнула на солнце поверхность небольшого озерца, а сразу за ним показались крыши маленьких, будто игрушечных домиков. Только два отдельно стоящих строения заметно возвышались над постройками: трёхэтажное здание районной больницы, которую каждый год грозились расформировать, и поликлиники.
- Ну, вот и приехали. – Кутепов кивнул на табличку с названием населённого пункта и сбавил скорость. - Готова к работе?
- Всегда готова! – бойко ответила Женька. - С чего начнём? Поедем в гости к главе районной администрации? Шашлык? Охота? Рыбалка? Банька?
- Ох, и испорченная ты, Женька! Развлечения придётся отложить. - Кутепов на минуту задумался, прикидывая план мероприятий. - Сначала в деревню, материал собирать, а потом уже к господину Мазурину.
- Окей!
Женька сделала манерный жест и показала безупречные зубы. Все тридцать два.
Машина свернула на подсохшую обочину.
- Я сейчас, - сказал Кутепов и открыл дверь. - Узнаю обстановку у местных.
Он вышел из машины и направился в сторону ближайшего дома. У калитки, во дворе, путаясь ногами в широких штанах, копошился дед. Глаза из-под пыльного козырька бесформенной кепки смотрели сосредоточенно строго.
На скамейке, вкопанной у палисадника, старательно намывалась четырёхцветная кошка, тут же лежали детали от велосипеда, основательно побитые ржавчиной. Сам велосипед, лежал на притоптанной траве.
- Опять с железяками возишься? - раздался из сеней женский голос. - Не наигрался ещё, чёрт старый?! Съездил бы в город лучше, в доме масло постное кончилось, а он с железяками ржавыми возюкается!
- На ём и поеду, - ответил дед строго. - Вот, прилажу тока колёса, никто за час твоё масло не раскупит!
Он говорил тихо, не заботясь о том, чтоб ответ услышала хозяйка. Кошка слышит, и то ладно. Эта даже лапу лизать перестаёт; смотрит хитро, будто тоже не верит, что из разбросанных по двору железяк, может выйти что-то путёвое. Выйти, да ещё и до города доехать. Оно-то до города рукой подать, да только детали больно ржавые, одна цепь чего стоит! Цепь-то в велосипеде – главный механизм, это даже кошка понимает.
- Бог в помощь! - Кутепов подошел к калитке и для порядка стукнул металлическим кольцом по рассохшимся доскам. - Дорогу не подскажешь, отец?
Дед поднял глаза на калитку, и поспешил подняться с колен. На полусогнутых, затекших ногах он подошёл к Кутепову.
- Что говоришь, любезный?
- Дорогу ищу. Подскажешь направление?
- Тебе куда дорогу-то показать надобно? В какую сторону?
- В Кузино. Знаешь такую деревню?
- Как не знать? Знаю. - Дед кашлянул в кулак, и этим же кулаком потёр обветренный нос. - На дороге-то ты на правильной стоишь, а только не доедешь туда на машине. Мостов там нет. До Плясаней доедешь и баста! До Плясаней-то дорога хорошая – гладкий большак. Туда и автобус два раза в неделю ходит, как раз мимо моего дома катит.
- Два раза в неделю? - зачем-то переспросил Кутепов.
- Два. А ты сколько хотел? - Из-за растянутой в улыбке верхней губы выскочил единственный зуб. - Оно-то, конечно, раньше по-другому было: бывало, два раза на дню ездил, ребят в школу возил, а нынче и ребят нет, возить некого.
- Понятно. А доехать-то туда можно как-нибудь? Может, по какой другой дороге?
- Можно, отчего ж нельзя. Дорога с другого района есть, да толку – нет. В газете нашей недавно прописывали, что нынче и автолавке в Кузино не проехать, до того широко разлило озёрную воду! Баб кузинских жалко, их там цельных пятеро осталось. Не то, что без масла – без хлеба сидят за такой водой!
Последние слова дед сказал нарочно громко, чтобы его услышала хозяйка. Потом он не без любопытства выглянул из-за калитки, и всем своим ненадежным зрением уперся в глянцевую крышу «Лексуса».
- Оно хоть и высокие у вас колёса, а у автолавки всё ж выше. Май в наших краях шибко дождливый был, все низины с водой стоят.
- Так что, отец, значит, никак туда не добраться? – снова спросил Кутепов, и как-то сник. Зря, что ли, такой путь проделали?
- Отчего ж никак? По озеру можно. Николая, соседа нашего, сын туда рыбачить ездит. В тех озерах говорит, рыбы нынче много. Ты вот что … - дед оглянулся назад, и, убедившись, что шаги в сенях затихли, пододвинулся ещё ближе, и продолжил заговорщическим тоном: - … купи в магазине бутылку горькой, да килек баночку, так любой мужик тебе лодку и одолжит. По озеру не больше часа ходу. Мужик, ты крепкий, знамо осилишь такую дорогу. Там по берегу деревень штук пять, лодки в любой имеются.
- Спасибо, отец. Значит, по этой дороге так и ехать?
- Да, так и кати. Потом развилка будет: одна дорога к станции потянется, а другая – в аккурат куда тебе требуемо. Там влево и забирай, - ответил дед, и тут же полюбопытствовал: - А тебе в тех краях какая надобность? Там уже и в живых-то скоро никого не останется …
- Не был давно, - уклончиво ответил Кутепов. - Соскучился.
- Аа-а-а, - протянул дед. – Тогда знамо надо, а комарье тебе скуку как раз и разгонит. Этой пакости у озёра – страсть сколько!
Дед повернулся и заковылял к дому, Кутепов вернулся к машине.
- Нам предстоит небольшая увеселительная прогулка, - сказал он, пристёгивая ремень безопасности. - На лодке давно не каталась?
- Давно, - призналась та. - А что? Мы поплывем в деревню на лодке?!
- Угадала.
Кутепов включил зажигание. По лицу сестры он не мог понять, обрадовалась она, или огорчилась.
* * *
Едва можно было поспеть за коренастым, неестественно скрюченным мужиком, который уверенно шагал по влажной тропинке по направлению к озеру. В руках он крепко сжимал увесистый пакет, в котором, кроме литровой бутылки водки и капроновой банки с килькой, была ещё баночка шпрот, гусиный паштет, палка докторской колбасы и несколько вкусно пахнущих сдобных саек. Мужик был явно доволен, что его хата была крайней, и что напористому родственнику он свою лодку всё-таки не продал. А ведь как тот уговаривал!
- Вон там! - мужик остановился и махнул рукой куда-то в сторону рябой озерной глади. - Палку с зарубкой видите? Лодка там. Только вы, барышня до неё в таких обувинах не дойдёте. Тут в болотных сапогах в самый раз. Дожди в этом году прошлись знатные …
Кутепов на мгновение задумался, потом наклонился и принялся расшнуровывать кроссовки. Недолго раздумывая, сестра последовала его примеру.
- Разве что так. - Мужик взглянул на подвёрнутые джинсы Кутепова, загорелые Женькины ноги, и начал чертить невидимые, одному ему понятные знаки в воздухе. - Вон к тем кустам держитесь ближе, там протока. Потом вправо немного, и прямо на старую иву. Она одна такая раскидистая – не заблудитесь. Да, лодка протекает маленько. Воду черпаком выльете, потом она долго не покажется; родственник мой с утра до вечера по озеру на ней плавает, и – хоть бы что!
Кутепов кивнул в ответ, и мужик зашагал назад к берегу. Неожиданно он остановился, содержимое пакета призывно звякнуло.
- За машину не беспокойтесь, её тут никто не тронет. Посторожу.
- Спасибо, - ответила Женька, с тоской взглянув на дорогой подарок.
Лодка была почти на четверть наполнена водой.
- Чёрт! - выругался Кутепов, и принялся вычерпывать воду. Потом лодку оттолкнули от илистого берега, и она грузно легла на озерную поверхность. Женька, вооружившись черпаком, устроилась на корме, Кутепов налег на весла. От синхронного движения рук уключины надрывно заскрипели.
- Ты уверен, что мы доплывём? - Женька боязливо оглянулась.
- Нам ничего не остаётся, как положиться на сознательность мужика.
- Да он только рад будет, если мы утонем! - завопила Женя. - У него же машина осталась! Я, конечно, авантюристка, но не настолько! Аа-а-а! Хочу домой!
- Не пугай рыбу, сестрёнка.
- Не пугай?! Да я её скоро кормить буду!
- Уверяю, до этого не дойдёт. Ты лучше воду вычерпывай.
До середины озера плыли долго. Казалось, до деревни не больше двух километров, но время будто остановило лодку. Она неуклюже дергалась и была похожа на громоздкий и ржавый прабабкин утюг.
Женька лихорадочно вычерпывала воду, пугая случайных стрекоз то визгом, то криком, то безысходным истеричным хохотом. Уключины надоедливо визжали, тяжелые, намокшие вёсла громко плюхались в тёмную воду. Мухи, слепни, и прочие жалящие насекомые отстали по мере удаления от берега, а по мере приближения к противоположному берегу, снова начали появляться и мгновенно впиваться в нагретое солнцем тело.
Кутепов перестал грести и, повернув голову, начал всматриваться в берег, пытаясь отыскать глазами место, где можно причалить. У старой ивы он увидел деревянные мостки, рядом с ними была небольшая заводь, заросшая камышом и осокой.
Лодку вытащили на берег, густо поросший незабудками. Из ближайшего жилого двора выбежала маленькая собачка, втянула носом воздух, вернулась к дому и оттуда строго залаяла. Из дома вышла хозяйка, женщина пенсионного возраста. От её дома до берега было не более пятидесяти метров.
- Кто это к нам пожаловал? – безуспешно заслоняясь рукой от полуденного солнца, спросила она. - Что за гости и как попали в наш край? Доброго вам здоровья на много лет …
- Мы по поводу письма в газету, - ответил Кутепов. – Здравствуйте. Меня Андреем зовут, а это моя помощница Евгения. Мы из редакции …
- Ну, а меня, стало быть, Валентиной Григорьевной звать, - ответила пожилая женщина и как-то неловко улыбнулась. - Вот оно что! Дошло, значит, письмецо до больших! Только не мы с бабами его писали, а дачник из соседней деревни, он к нам почитай что каждый вечер на лодке приплывал. Мы, бывало, запоём, а он сидит, слушает. Надо же, досада какая: вы приехали, а его-то и нет! Вчера в город отвезли, сердечко что-то забарахлило у нашего Леонида Петровича. На тракторе вывозили, через болото ...
- На тракторе? – переспросила Женька.
- А на чём же ещё, милая? – ответила Валентина Григорьевна и тут же спохватилась. - А вы сами-то на чём? Вода же кругом!
- На лодке. С того берега, - Кутепов махнул рукой в сторону озера.
- Вот я и думаю-гадаю, с какой вы стороны? – Валентина Григорьевна вытерла кончиком платка сухие губы и тут же полюбопытствовала: - А редакция-то ваша откуда родом?
- Из Петербурга, - ответил Андрей, и зачем-то широко улыбнулся.
- Батюшки! Неужто до самого Питера письмо дошло?!
- Выходит, дошло.
- Вот не ожидали, так не ожидали. И что там про нас думают, в больших городах?
- Что толку с тех дум, когда они такие долгие и неповоротливые.
- Нам долго нельзя, - простодушно улыбнулась Валентина Григорьевна. – Возраст не позволяет дожидаться. Нам тут всем к погосту ближе пододвигаться надо, покамест тот совсем не зарос!
Кутепов перехватил взгляд сестры. Женька слушала и сосредоточенно смотрела на водную рябь, залатанную круглыми листьями кувшинок. Такой тихой он не видел её с тех самых пор, когда она, в седьмом классе, умудрилась получить единицу за поведение. Ей тогда от матери здорово попало!
У самой воды гонялся за летающими низко стрекозами вислоухий кобель, единственный сторож во всей деревне.
- Валентина Григорьевна, расскажите, как вы здесь живетё? - спросил Кутепов после недолгой паузы.
Вопрос прозвучал сухо, как в кабинетном интервью.
- Расскажу, раз такое дело. Давайте только пройдёмся по бережку, а то ведь закусают комары помощницу вашу на одном месте-то. Разве ж можно тут, у воды, в таких коротких штанишках? Это вам не город!
- С удовольствием! - встрепенулась Женька, основательно покусанная комарами и слепнями. Жиденькая ветка ивы в её руках плясала по острым коленкам. И все же, несмотря на бесконечные атаки кровососов, она успела сделать несколько живописных снимков.
- Вот и хорошо. А мы вам с Каштаном деревню нашу покажем, да речку без мостов. У нас их тут два было …
Услышав знакомое созвучие, Каштан опрометью бросился к хозяйке, он готов был бежать за ней куда угодно.
В воздухе густо висела жара, листья на деревьях едва колыхались от еле ощутимого ветерка. То приседая, то поднимаясь на цыпочки, Женька увлеченно отщелкивала кадры, в которые то и дело попадал Каштан или какая-то его часть.
- Да разве ж мы тут живём? – начала рассказ Валентина Григорьевна. - Это уже не жизнь, а доживание одно. Мужики-то в деревне давно померли, а без мужика, как без коня, хозяйства не подымешь. Видите, как берег зарос? Раньше тут всё обкашивалось по два раза за лето. Помнится, и комаров столько не было. А теперь вон как берег заболотился, скоро и к воде не подойдёшь!
- А автолавка в деревню ездит? – вдруг спросила Женька. Она слышала это название от брата.
- Ездит, когда у неё это получается. Весной да осенью, по распутице, много ли наездишь? Один раз так завязла, что гусеничным трактором еле вытащили. А зимой сумётов столько, что оно ещё не легче. Были помоложе, так в Плясани, что в пяти километрах отсюда, ходили. Зимой по рекам шли – на льду снега меньше. Идёшь, бывало, пустоты возле кустов палкой простукиваешь, кому ж под лёд охота? Только и такая дорога не сладкая: туда-то налегке, а обратно – хлеба на неделю в мешке! Как сойдёшь с реки, так в снег по колено, а то и выше!
- А как же теперь с хлебом? С продуктами как? - поинтересовался Кутепов, предвидя ответ.
- А бывает, что и никак! - весело ответила соседка, и улыбка сверкнула на солнце металлическими коронками. - Смотрите-ка, Ивановна опять хоромы свои обкашивает. Давеча ж только косила! Бросай работу, соседушка, я тебе гостей веду!
Старая Ивановна повернула голову, приложила сухую ладонь ко лбу. Голоса вроде как ... Не показалось ли? Нет, не показалось. И вот уже торопиться Ивановна народу навстречу.
Дом у Ивановны небольшой, тёсом обшитый, вишнёвой краской крашеный. Рамы не далее как к Троице побелены. На окнах цветы. Перед окнами небольшой палисадник, тоже с цветами.
- Ну, здравствуйте, гости заморские, - заголосила сухенькая старушка с глубокими морщинами на лице. - Неужто в нашу деревню, или дальше куда?
- Куда уж дальше, Ивановна, когда у нас тут край земли и будет? - за других ответила Валентина Григорьевна. - По письму приехали.
- По письму? Это которое Петрович писал? - Было непонятно, удивилась она, или обрадовалась. - Как добрались-то до нас, вода ж кругом стоит!
- На лодке, - снова за всех ответила Валентина Григорьевна. - Из Таилова приплыли. Вот, веду деревню показывать …
- Да на что ж тут глядеть: кусты да вода! – отозвалась Ивановна и деловито подбоченилась.
- И не говори, Ивановна! - подхватила Валентина Григорьевна. - И века не минет, как всё лозняком зарастёт, да болотом затянется! А ты что, соседушка, по другому кругу сад пошла? Опять косой отмашку даешь?
- Да где ж по другому, где ж по другому, - затараторила Ивановна, то ли выдохнув, то ли охнув. - Первый докончить не могу! Нерв по телу разошёлся: то там заломит, то тут отзовётся. Наше дело старое: лечь да помирать, а мы с тобой, Григорьевна, всё по траве путаемся.
- Да бог с ней, с травой! – отмахнулась Валентина Григорьевна. – Я тебе про письмо толкую. Вот, прислали людей в наших бедах разбираться . Теперь про нас в самом Питере знают!
- Ахти тошно! – всплеснула руками Ивановна. – Глядишь, и дождёмся новых мостов! А что власти-то, решают что-нибудь?
- Решают, - вяло отозвался Кутепов, догадываюсь, чем закончатся решения.
- Решают, - повторила Валентина Григорьевна. – Только на ногу они не спорки!
- Что да, то да, - тяжело вздохнула Ивановна.
- Ладно, некогда нам тут с тобой языком ласкотать, дальше пойдём! - Валентина Григорьевна так же по-деловому поставила руки в боки. – А ты копошись тут ...
- Да погодите ж минуточку, дайте бабе роздыху! На людей хоть погляжу, - взмолилась Ивановна.
- Ладно, постоим минутку, - сжалилась над соседкой Валентина Григорьевна. - Твой-то нынче приедет?
- Обещался … Внук у него народился. Да и ближний ли свет, он у меня в Мурманске живет.
Последнюю фразу Ивановна произнесла с гордостью, будто не место проживания объявляла, а высокое звание обнародовала.
Постояли. Поговорили. Повздыхали бабы деревенские, попричитали да поохали. Сравнили с тем, у кого дела ещё хуже и на том успокоились.
Видел Кутепов, стояла сестра присмиревшая, смотрела по сторонам на заросшие берега и ветхие избы, и тихонько вздыхала, выдыхая из городского нутра остатки спеси.
Не Ницца, конечно.
Махнув на прощанье Ивановне, пошли дальше. Валентина Григорьевна продолжила свой рассказ.
- На этом месте начальная школа стояла. - Она приостановилась, и показала рукой на груду чёрных брёвен. - Довелось и мне три года тут учительницей поработать, а потом школу в соседнюю деревню перевели – к восьмилетке пристроили. Сама-то я из Опочки, там же и педагогическое училище закончила. Сюда я по распределению попала; думала, отработаю положенный срок, и домой вернусь, а вон все как повернуло. Муж у меня был из этой деревни …
Должно быть, раньше из окон деревенской школы открывался живописный вид: поросший тростником и незабудками берег, речные протоки и большое озеро вдалеке. Как тут было не замечтаться деревенским мальчишкам сидя за партой, когда такой простор для мысли!
- А вот и речка наша.
Поросшая травой дорога сделала небольшой поворот и подвела к реке.
- Вон там, у кустов, и был мост. – Валентина Григорьевна махнула рукой в сторону ближайших кустов лозняка. – А с полкилометра вперёд второй мост был, там как раз река поворот делает …
Кутеповы подошли вплотную к кустам, а бывшая учительница осталась стоять на дороге. Когда-то по этой дороге в школу бегали сельские ребятишки, но это было так давно, что уже и не понятно: было ли?!
Река хоть и не была широкой, но её глубина сомнений не вызывала – без моста не переправишься. Но вместо него кое-где торчали из воды полусгнившие, поросшие зелёной тиной деревянные сваи.
- Вот и вся деревня: пять дворов да пять хозяек. Нечего больше смотреть, поворачивай назад, Каштан! - звонко прозвучал голос бывшей учительницы. Пёс послушно затрусил в обратном направлении.
Солнце замерло в зените. Над заросшим клевером полем колыхался густой зной. Противоположный берег озера был погружён в серо-голубую дымку и казался недосягаемым. В противоположной стороне, за полем, густой стеной росли кусты. Где-то там находилось деревенское кладбище, и туда же тянулась поросшая мягкой травой дорога. Всего несколько метров, и она упрётся в болото, по которому весной и осенью ходу нет.
Несмотря на жару, обратный путь показался короче. Валентина Григорьевна рассказывала о послевоенной молодости, о гулянках вскладчину, о народе, что жил - не тужил в озёрном крае всего четверть века назад.
Верный Каштан, непривычный к долгим рассказам хозяйки, вырвался вперёд и уверенно семенил в направлении дома. Дорог тут немного и все они ему хорошо знакомы.
Добежав до лодки, он по-хозяйски её обнюхал и улёгся тут же, в тени, отбрасываемой старой вислой. После такой прогулки и отдохнуть не грех.
- А может, чаю попьёте? – предложила Валентина Григорьевна, когда дошли до мостков. – У меня для такого случая и печенье припасено.
- Жарко для чая, - отшутился Кутепов и посмотрел на часы. – Да и времени на уже не осталось: нам еще в город надо, в районную администрацию. А вот от воды холодной мы бы не отказались! Да, Евгения?
Женька утомленно кивнула. Её окончательно разморило под открытым солнцем.
- Так вот ведь колодец! – Валентина Григорьевна указала на невысокий сруб, потемневший от времени. – Вода в нём чистая и студёная, пейте на здоровье.
Колодезная вода вернула утраченные силы. От колодца снова вернулись к мосткам.
- Нам бы зиму пережить, - ни к кому не обращаясь, сказала Валентина Григорьевна.
- Трудно зимой приходится? - спросил Кутепов и тут же ощутил всю нелепость вопроса.
- Не сладко, - уклончиво ответила бывшая учительница. - В последнюю зиму всех хотели по городам развезти: Ивановну в Мурманск, Филипповну с Никитичной в Питер, Маню – в Псков. Мне одной деваться некуда. Дочка моя в общежитии живёт, не сложилось у неё, не обзавелась своим жильём. Так опять и зимовали впятером. Думаю, из-за меня бабы передумали уезжать …
- Да-а, - протянул Кутепов, не зная, что сказать.
- У меня брат в области живёт, может, в зиму к нему поеду, - сама себя успокоила Валентина Гавриловна. - А на лето опять соберёмся, коли бог даст. Привыкли мы уже к своей воде, родная она …
Попрощались. Скрипя уключинами, лодка отплыла от берега. За бортами тихо шуршали широкие листья кувшинок. Солнце коснулось краем верхушек старых ив, день повернул к закату.
Закрывшись от солнца морщинистой ладонью, Валентина Григорьевна долго стояла на берегу и смотрела вслед удаляющейся лодке. На фоне буйной зелени отчётливо выделялся её белый платок.
Женька с грустью смотрела на удаляющийся берег, на одинокую фигурку бывшей учительницы. Она сделала последний снимок, и убрала фотоаппарат в футляр. Потом они оба долго молчали, прислушиваясь к тяжёлым всплескам по обеим сторонам лодки. По мере удаления от деревни, очертания теряли чёткость, берег затягивался серо-голубой дымкой.
* * *
Глава администрации города, Егор Геннадьевич Мазурин, неуклюже выпрыгнул из кожаного кресла и сделал несколько шагов навстречу. Дежурная, неестественно широкая улыбка, больше походила на гримасу. Мазурин вытянул шею, и сделал широкий жест рукой.
- Проходите, пожалуйста, Андрей Николаевич. Располагайтесь… Признаться, ждал вас вчера. Мероприятие запланировал, в неформальной, так сказать, обстановке …
- Не мог я вчера. В Кузино ездил.
- Вот как …
Егор Геннадьевич взял со стола папку, повертел её в руках, и небрежно отброс в сторону. Он сразу как-то скис, голос зазвучал приглушённо.
- И как вам это удалось? Из соседнего района? На тракторе?
- На лодке.
- Напрасно, вы так сразу, - Мазурин медленно сел в кожаное кресло и оно неприятно заскрипело. - Стоило ли оно, на лодке-то? А вот заехали бы вчера, так мы бы вам всё в лучшем виде организовали!
Кутепов не ответил. Он внимательно наблюдал за нервными жестами Мазурина, за его взглядом, напряженно блуждающим по кабинету. Мазурин явно нервничал, хотя и пытался это скрыть за наигранной простотой и гостеприимством.
- Может, чаю … или чего-нибудь покрепче? Вчера, когда вас ждали …
- Спасибо, не надо, - Кутепов на полуслове прервал Мазурина. - Давайте о деле.
- О деле … - Мазурин снова встал, и, под пристальным взглядом журналиста, сделал несколько шагов по кабинету. Он подошел к окну, где резко, по военному развернулся. - А дела-то, собственно, никакого и нет – Безысходность одна.
- Есть письмо.
- Да знаю я! – почти вскрикнул Мазурин с некоторым раздражением в голосе, но тут же сменил тон на более располагающий. - Только я не господь бог.
- По-вашему, ничего нельзя сделать? Нужно же как-то решать вопрос: строить мосты, или ремонтировать дорогу, которая связывает деревню с соседним районом.
- Мосты? - переспросил Мазурин. - Да кому их строить? В деревне пять старух осталось! Лет через пять - семь эти мосты будут никому не нужны! Да и дорога там заросла уже, столько лет никто не ездит. А из соседнего района дорогу строить тоже не выход, там же болото! Такое строительство в копейку выйдет. Откуда такие деньги в районе? Больницу, и ту хотят расформировывать, детские сады закрывают, а вы говорите мосты в вымирающей деревне строить!
Кутепов слушал, пока глава администрации исторгал из чиновничьих недр то извинения, то оправдания, то расплывчатые доказательства своей правоты.
- Там учительница живёт, - сказал он, когда в стенах кабинета повисла пауза. - Если других дети к себе взять могут, то ей ехать некуда!
- И про учительницу знаю, - ответил Мазурин. - Только что я могу для неё сделать? Моя мать тоже в деревне живет …
- Вы власть имеете, думайте! Переселите на зиму в гостиницу, в конце концов!
- Гостиница тоже еле теплится, век доживает. Да что говорить?! Не я один не могу, до меня тоже дела не делались, мосты не строились … Снимут меня, поставят другого. Думаете, у другого получится?
- Не знаю. Пробовать надо!
Разговор не клеился. Обрывочными фразами, с кислым выражением лица, Мазурин описывал положение дел в районе и городе. Его взгляд порой становился заискивающим, но, видя, что этим ему не удаётся повернуть разговор в нужное русло, возвращался к брюзгливому тону.
Кутепов встал, дав понять, что разговор окончен. Сухо попрощавшись, он вышел из кабинета.
Женька ждала брата в машине. Через опущенное стекло она с интересом разглядывала горожан, так не похожих на столичных жителей. Их шаг был не таким быстрым, а взгляд – не таким отрешённым.
Кутепов сел в машину и в двух словах рассказал сестре о разговоре. Иномарка вырулила на проезжую часть, и резина мягко зашуршала по асфальту.
Женька сидела тихая и угрюмая. Она изменилась за эти несколько часов. Её мысли были далеко, много дальше просторных ромашковых полей. И уже не в Ницце.
В полной тишине они ехали несколько минут.
- Я бы так не смогла, - сказала она наконец.
И снова повисла пауза.
- А они не могут иначе, - отозвался Андрей, понимая, о чем думает сестра. – Для них только эта вода – родная.
Женька в задумчивости смотрела в окно. По обочинам мелькали небольшие деревушки с заброшенными, полуразвалившимися домами, нескошенными лугами и одичавшими яблонями. Рядом с крупными городами картинка менялась, запустение и неухоженность сменялись пряничным убранством домов-теремов, растущих как грибы после хорошего летнего дождя.
Пробка начиналась на гатчинской объездной. По обочинам пылили самые торопливые и недисциплинированные водители. Накрапывал питерский дождь.
- Знаешь, я, наверное, выйду замуж, - сказала вдруг Женька.
-Что так?
- Так …
Плечи сестры напряженно дёрнулись, и она снова замолчала.
Длинная вереница машин медленно вползала в город.