Позорища

 


«Ленка! Неужели Легка Копылова!?» - напряженно всматривался в окутанный едким сигаретным дымом зал Сергей. – Да, неужто она, в самом деле?».
Он отвалился в кресло, закурил и еще раз, близоруко щурясь, присмотрелся к разноцветной группке резво виляющих бедрами не слишком юных уже дам. Сомнений не оставалось. Вон та, в фиолетовом и была Леночкой Копыловой. Сколько же прошло? Двенадцать лет уже! Двенадцать!

В родной городок Сергей прибыл еще накануне вечером. Месяц бился с командиром! Рыба спасла! Рыбу посулил, по дешевке! Командир долго крутил головой, чего-то мычал про себя, пересчитывал на бумажке, причмокивал сомнительно детскими пухлыми губами, но, в конце концов, сдался. Подмахнул  командировку.

На целых три дня, да еще плюс дорога, да выходные. Выходила целая неделя нежданного отпуска. Правда, надо было чего-то там проверить, да подписать на местном заводике. И еще рыбки начальнику надыбать.

Да хоть черта с рогами! За такое счастье-то! Два года родителей не видал! Забыл уж как выглядят! Надо бы было и пацана прихватить, потешить стариков. Да на какие шиши везти-то!

Поезд серьезно опоздал, до дома родимого добрался только к ночи. Лифт уже не работал, пришлось взбираться на этаж пешком. Последнее усилие, вот она и дверь родная. Сергей постоял немного в нерешительности, отдышался и нежно нажал кнопку знакомого с детства звонка.

Долго не открывали, наконец послышались робкие шаркающие шаги и до боли родной голос, тревожно спросил:
- Кто! Кто там? Сереж, ты?
- Я, ма! Я, Сережа! – задыхаясь от подступившего к горлу комка, прохрипел Сергей. – Я это!
Дверь приоткрылась и перед ним предстала мама, постаревшая, по-старушечьи сгорбленная, в ночной рубашке, с всклокоченными волосами, с еще чуть испуганными, но начинающими уже наполняться слезами родительского счастья глазами.

- Сереженька! Мы-то ждали, ждали! А тебя все нет! Уж думали, не отпустили тебя, по службе-то! Проходи! Проходи, родной! Худой-то какой! Совсем не кормит она тебя, что ли? Господи! 
- Кто это там худой? – гремел с кухни отец. – Это мы быстро! Это враз поправим! Давай его сюда! Худого!

Началась обычная в таких случаях суматоха. Пока Сергей мылся с дороги, мать с отцом накрывали на стол, одновременно сообщая ему последние семейные новости. Отмачиваясь в ванной от поездной грязи он с искренним наслаждением узнавал, какая же стерва эта соседка справа Люська, как отрясли яблоки на участке, что нога у отца уже получше, а вот мамкино давление все никак.
После позднего ужина они долго еще сидели за столом и говорили, говорили обо всем на свете. Легли усталые, далеко за полночь.

Проснувшись ближе к полудню Сергей, еще по инерции, некоторое время ходил по комнатам, рассматривая и иногда притрагиваясь к знакомым с детства вещам, листал старый альбом с выцветшими фотографиями, слушал стариковские рассказы, с нарастающим беспокойством ощущая, как начинают постепенно утихать вспыхнувшие было накануне родственные чувства.
«Так и просижу тут все три дня!» – искренне огорчался он. – Так и не повидаюсь ни с кем!».

Словно читая его мысли, мама оторвалась от альбома и выдохнула кротко:
- Сходи, погуляй, сынок! Погодка хорошая! Дружков повидай, сам покажись! К вечеру ждем! Возвращайся к ужину-то! – попросила она. – Иль уж позвони хоть!
- Да куда идти-то! – покочевряжился для порядка Сергей. – Разве к Борьке заскочить? Где он сейчас? На работе небось.
- Прямо, на работе! Заскакивал уже! Морда немытая! Ты сынок его не угощай. Побереги денежки! Пригодятся еще! Пускай сам угостит! Ты  - гость-то!
- Да ладно мам! – быстро засобирался Сергей. – С Борькой-то разберемся!

Уже в коридоре мать вручила ему две большие сумки с пустыми банками, занести по дороге в гараж, а то «этот старый черт пока дотащится, их уж назад нести надо, на новую закрутку».

Немало повозившись с ржавым гаражным замком, Сергей закинул банки на заднее сиденье древнего "Москвича", запер ворота, сунул огромный самодельный ключ в карман куртки  и  перепрыгивая через вечные в этих местах лужи, с наслаждением вдыхая теплый весенний воздух,  помчался по направлению к стоящему невдалеке большому синему магазину. В это время Борька мог быть только там и нигде больше.

И действительно, огромный как медведь, в поношенной кожанке, мотая как хоботом из стороны в сторону огромной сине-красной носярой в поисках соратников, бывший одноклассник его Борис Титов топтался у только что открывшейся пивной, пытаясь сообразить на кружку разливного.
Желающих поддержать  что-то не находилось. Сергей подкрался сзади и с силой треснул его по плечу.

- Чего, земеля! Третьим будешь? – натужно просипел он. Борька с готовностью обернулся, прищурился и помятое лицо его озарилось счастливой улыбкой.
Через несколько минут они сидели на молодой зеленой травке у забора и пили привезенный Сергеем коньяк, прямо из горлышка, закусывая припасенной Борькой к пиву таранькой. 
Время шло уже к вечеру, коньяк закончился, все разговоры переговорены, пива больше не хотелось и старые школьные друзья решили махнуть в местное заведение.
- Посидим же как люди! – бубнил Борька. – А за бабки, Серега, не жмись! Ты ж меня знаешь! С первой же получки! Адрес! Адрес только оставь!

У входа в ресторан стояла довольно приличная разношерстная очередь. Под вечер стало прохладней и очередь, в основном состоящая из разного возраста и комплекции женщин переминаясь с ноги на ногу, добродушно покрикивала на важного щвейцара, мощной тушей перегородившего вход:

- Чего встал? Харя! – возмущались дамы. – Сегодня седьмое, забыл? Запускай! Давай!
- Спецобслуживание! – успокаивал их как мог привратник. – Ждите, пока! Сейчас те кончат, и вас запустим!
- Ты сейчас сам у нас кончишь! Мы тебе самого, блин, запустим! – роптала очередь, но терпеливо, с пониманием ждала.

- Седьмое сегодня! Понял! – толкнул Сергея в бок Борька. – Чего, не понял? Завтра же Восьмое марта, женский день! Одни бабы сегодня! Повезло нам! Ух, повезло!
«Завтра – Восьмое марта!» – покрылся краской Сергей. – Матери, подарок-то!».

Покаяться он не успел. Из дверей боязливо вышли с десяток хорошо одетых дам и важных господ и поспешили удалиться в сторону ожидавших их авто. Никем более не сдерживаемая лавина замерших, голодных и трезвых женщин хлынула внутрь помещения, заполняя собой  свободные места. Занесенные на их волне друзья, очутились за двухместным столиком, прямо перед эстрадой.

Мудрый Борька заставил Сергея еще до прихода сюда выпить дополнительно бутылку чего-то местного, без закуски. Что бы сэкономить на дорогом спиртном! Друзья долго мусолили затертое меню и заказали бутылку сухого с двумя овощными салатиками.

- Это все? – изумился, глядя на их внушительные габариты, официант с лицом злобного хорька. 
- Никак нет! – невозмутимо парировал Борис. – Еще хлеба, пожалуйста! 
Хорек нервно дернул головой и удалился.

На эстраде зашевелились лабухи, чего-то там подключили и завели. В зал понеслась мерзкая попса. Часть дам ринулась на площадку перед сценой.
Друзья выпили по бокалу вина и опьянели окончательно. Борька, поковыряв вилкой в закуске, шумно зевнул, оперся на правый подлокотник кресла и затих. Видать, дневная норма была выбрана.

Сергей, сам не намного лучше, поглядел на него с усмешкой, поднял глаза на танцующих и прямо перед собой увидел ее.
Ленку! Копылову! Ту самую! Чувствуя, как перехватывает дыхание, Сергей налил полный бокал и выпил сразу, залпом, не закусывая.
      
Первый раз Сергей очутился в этом городке лет двадцать назад, в десятилетнем возрасте. До этого они жили в Прибалтике, где отец, военный моряк, заканчивал училище. Маленький Сережа учился, как и все дети русских, в обычной литовской школе, отличавшейся по традиции жесткой, граничащей с жестокостью дисциплиной.

Надо ли говорить, что в свои десять лет Сережа не знал ни одного слова матом, не умел плеваться и даже сморкаться как следует не умел. А его аккуратный костюм и зачесанный на бок чубчик, вызвал бы приступ  истерики у всех уличных хулиганов, если бы они там водились.

На этом благородном фоне отец завершил свое обучение и перевез всю семью в описываемый нами городок. Собственно, это была большая деревня, со своим колхозом, машинно-тракторной станцией и сельским клубом. После войны там построили оборонный завод, а деревню обозвали городом. Появилось несколько хрущевок, школа, детский сад и ...вот этот ресторанчик.
Вот туда-то отца и направили служить и работать.

А Сергей пошел учиться в местную практически ещё сельскую школу. Ее обстановка и нравы, царящие там, поразили рафинированного мальчика до глубины души. Чего стоил один внешний вид учеников. Одетые в разномастные, чаще родительские одежды, с головами, от рождения не видавшими рас-чески, с немытыми руками и лицами они были больше похожи на только что отловленных и насильно привезенных в колонию беспризорников. Речь их также не изобиловала литературными изысками.

Перебивавшийся в Литве с тройки на четверку, Сергей здесь мгновенно превратился в круглого отличника, за что был жестоко и неоднократно бит. Как изнеженное в домашних условиях животное, вдруг попавшее в дикий лес, опасаясь за свою жизнь, Сергей постарался быстро вписаться во враждебную   среду, избавился от одиозной расчески, научился сплевывать сквозь зубы, ходить морской походкой, а маму его долго пришлось отпаивать однажды, после того как она случайно услышала его речь на улице, изобилующую тягчайшими матерными выражениями.   

Вот в таких малоблагоприятных условиях и пришла к нему нежданно первая любовь. В виде маленькой щупленькой девочки с тонкими мышиными косичками. Ленки Копыловой! Сергей этой любви не то, чтобы не ждал, а даже и не желал совсем. Той весной у него было сильнейшее увлечение, пускать кораблики по ручьям, бежать за ними с палкой и направлять  в нужное русло.

Первой, естественно, влюбилось сама Ленка. Видимо, Сергей все же чем-то отличался от остальной шальной братии. Все чаще он стал замечать на себе пристальные  взгляды неестественно огромных голубых глаз. Это было ему совсем даже неприятно! Ну, что это!? Вылупится и таращиться как ненормальная!
Все чаще он находил у себя в парте разные дефицитные в те времена подарки: ластик, шариковую ручку. Последней каплей стал карандаш, лежавший у всех на виду, на его ранце, с нацарапанным сердечком, пронзенным стрелой.

Все это не осталось незамеченным. Насмешки и грубые, не очень-то понятные ему, в силу полученного в Литве воспитания, намеки неслись, буквально, со всех сторон. Надо было срочно кончать с этим. Сергей подкараулил несчастную Джульетту за школой и запихнул аккуратными косичками прямо в грязный  сугроб. Ранняя любовь несколько поутихла, дожидаясь удобного случая!

Через четыре года ветхие домишки стали сносить, город разрастался и Сергей оказался в новой, приличной городской школе. Там же, в параллельном классе, оказалась и Леночка. Как Сергей из воспитанного мальчика превратился под влиянием дурных обстоятельств, в дворового хулигана, так же Лена Копылова, только с разницей наоборот,  избавилась от наивного образа деревенской девчонки, стала отличницей, общественницей и комсомольским вожаком.

Вокруг нее кипела жизнь, окружали ее все больше аккуратные, спортивного вида активисты. Она выступала на собраниях, вела праздничные вечера, издавала школьную газету. Словом, Сергей плохо представлял себя рядом с Копыловой.

А так хотелось, теперь! Ему нравилось в Леночке буквально все, от манеры вести себя и говорить, до мелких, едва уловимых жестов, которыми она поправляла чудные волосы или подпирала божественную щечку. Сергей понимал, что пропадает, но еще больше осознавал, какая эстетическая пропасть лежит с между ними. И смирился с этим, дурачок!

Детство кончилось. Лена поступила в институт, а Сергей под грубым нажимом отца отправился на учебу в военное училище. Больше они не виделись, и ничего друг о друге не знали. 




Сергей глядел в зал и тяжелые мужские слезы наворачивались на его глаза.  Ленка! Его Ленка отплясывала совсем рядом, в нескольких шагах от него, даже не подозревая, что здесь, совсем рядом сидит беззаветно влюбленный в нее с детства человек. Так ему, по крайней мере, сейчас казалось! После всего сегодня выпитого-то!

Он потянулся к бутылке, но она была уже пуста. Рядом похрапывал счастливый, не обремененный столь сложными чувствами Борька. Сергей встал и сам не зная зачем, направился в сторону танцующих, но дикая музыка внезапно прекратилась и объявили перерыв. Наступила тишина.

«Вот сейчас! Сейчас подойду и все скажу ей!» – решился наконец Сергей, но опять ему не повезло. В вестибюле сразу же образовалась большая очередь в женский туалет, Ленка мучилась в самой ее середине и Сергею показалось несколько неэтичным говорить о пожиравшей его любви именно там. Побродив по залу, он вернулся на место, решив излить ей свои чувства чуть позже, в медленном танце. 

К их столику подошел официант.
- Простите! – нарочито вежливо спросил он. – Вы еще что-то закажете, а то там очередь стоит. Желающих много!
- Нет! Хватит уже! – порылся в пустых карманах Сергей. – Пора! И так задержались.
- А друг Ваш! Может ему чего надо? – продолжал издеваться хорек.
- Ему надо домой! – отрезал Сергей и принялся освобождать кресло от обмякшей и ставшей неимоверно тяжелой туши Бориса. Это с трудом удалось. Сергей отволок друга к дверям и уложил там на барьер гардероба. После этого он вернулся в зал и огляделся.

Ленка сидела недалеко от сцены, в компании девиц, они что-то весело обсуждали и громко хохотали, отбрасывая голову назад как при рывке машины вперед. По всему было видно, что все они были навеселе и жаждали развлечений, а может даже и приключений.

Сергея это слегка покоробило, имея ввиду серьезность предстоящего разговора.
«Вот так это и бывает! – билась в разгоряченном мозгу крамольная мысль. - У меня семья, она, небось, тоже не одна! А вот так! Раз! Поговорили, в глаза глянули и все! Все перевернулось!».   

В голове уже зрели сумасшедшие планы перевода по службе в этот городок. Сын уже большой. Да и родители под боком. А Людка простит! Поймет!

Музыканты заняли рабочие места. Понеслась энергичная музыка. Сергей принялся дрыгаться вместе со всеми, постепенно приближаясь к Лене. Но, то ли отвык уже, то ли устал сегодня. Зажигательного танца не получилось и он, тяжело дыша, отошел в сторону, прислонился к стене и стал ждать смены формата.

Вскоре притушили свет, на сцену вылез певец и заблеял тоненьким голоском что-то похожее на блюз. Время пришло. Сергей подошел к Ленке сзади и тронул ее чуть выше локтя. Говорить что-либо не было сил. Ленка равнодушно взяла его за руку, вывела на середину зала, обняла обеими руками за шею, плотно прижалась к его трясущейся от волнения груди и они, чуть повиливая бедрами, в такт музыке принялись топтаться на месте.
Она его не узнала! Не узнала!

- Не узнаешь? – наконец-то решился он.
- Почему же? – оторвала она головку от его плеча. – Еще на улице узнала! И что приедешь, знала! Городок у нас маленький.
- Чего знать не дала? Не подошла! – прошептал Сергей.
- Я должна подойти!? Я!? Я может с мужем здесь! Вон он сидит, пьяный!
- Где!? - замотал Сергей головой во все стороны.
- Испугался? Пошутила я!  - тихо рассмеялась она. – Ты всегда был трусоватым. Еще тогда, в школе. Я заметила!         

- Я осел! – окончательно определился он, дрожащей рукой вернул ее головку на онемевшее от счастья плечо и обнял еще крепче. Все в нем разом напряглось и окрепло, как никогда в жизни.
Теперь они просто стояли обнявший, впрочем, никто не обращал на это ровно никакого внимания.

- Ты меня простила? – не уставал подбираться к главной теме Сергей.
- За что? – искренне удивилась она.
- Ну! За сугроб тот!
- Ты точно осел! И еще - дурак! – уточнила Лена и посмотрела  ему прямо в глаза. – Уйдем отсюда! ...Я хочу!
- Что? Что ты хочешь? – мгновенно вспотев, прошептал Сергей.
- Ду-ура-ак! – шепнула ему на ушко Ленка, чуть-чуть, совсем случайно прикоснувшись кончиком по-детски нежного язычка.

Вот тут вот Сергея парализовало полностью. Такое чувство беспомощности и ощущения себя в полной власти другого он испытал лишь однажды, очнувшись много лет назад в госпитале после общего наркоза.
Пока он стоял столбом фонарным Ленка сходила за сумочкой, взяла опять его за руку и продираясь сквозь непроходимую стену танцоров направилась к выходу.
- Ну, что герой-любовник! Проводишь хоть? – насмешливо улыбнулась она, натягивая пальто. – Или как?

Мысль Сергея лихорадочно билась, особенно в том самом месте. Упустить такой момент. Он не простит себе это-го никогда. И она ему этого не простит тоже! Что делать? Куда? К родителям! Не поймут! К Борьке?

Вспомнил-таки, о дружке закадычном. Оставив Ленку у входа, он ринулся в вестибюль, но Бориса там не было. В зале тоже не видно. Неужели ушел, вроде и двигаться не мог! Уже ни на что не надеясь, Сергей машинально заглянул за барьер гардероба и увидел валяющегося там, в безобразной позе Бориса. Лицо его бессмысленно улыбалось во сне, а из-под штанов растекалась небольшая зловонная лужица.
- Борька! Бо-орька! – затряс его Сергей со страшной силой.  – Проснись! Проснись! Ключи дай! Ключи, где?
Борька мотал головой и что-то бормотал бессвязно. Похлопав его по карманам, и ничего не найдя, Сергей в отчаянии опустился на стоящий рядом стул.

- Не ищи! – раздался над его ухом Ленкин голос. – Все равно не найдешь! Бездомный он! Бомж, по-вашему! Тут и живет, если не гонят. Вроде сторожа!
- Что ж теперь-то? – спросил сам у себя Сергей. – Что дальше?
- А ничего! – грустно откликнулась Ленка. – По домам! К мужу, детям! Их двое у меня! А у тебя?
- Один! Пацан!
- Вот и хорошо! – улыбнулась она, и вдруг прижавшись к нему всем телом зашептала, тихо всхлипывая. – Тебя! Тебя я любила-то! Одного! Виду не показывала! А ты! Подойти боялся! Я ж гордая была! После сугроба того! Вот так! Вот как бывает! А теперь все! Прощай, любовь моя!

Она продолжала что-то шептать, вздрагивая всем телом. Потом, потянувшись на цыпочках прильнула к его пересохшим губам и затихла.

«Если не увезу ее сейчас, все кончено! – решил про себя. – Никогда себе не прощу! Повешусь! Пойду в гараж и повешусь! Ключ вон в кармане».
Ключ! Ключ есть! От гаража! Как же он забыл?
Сергей приподнял ее голову, заглянул в полные слез глаза.
- Поедем ко мне!
- Куда?  - испугалась она. – Меня тут знают все! Это ты птица залетная!
- Здесь...! Недалеко! – отвел глаза от ее пронзительного взгляда Сергей. - На такси минут десять будет!

На улице давно стемнело. Дул холодный, злой ветер. Такси не наблюдалось. Сергей расстегнул куртку и впустил под нее маленькое худенькое тельце. Ленка обняла его обеими руками и потихоньку согреваясь притихла. Улицы были пусты и мрачны. Ни одного движущегося огонька кругом.

- Может не надо, Сережа? –  послышался из-под куртки усталый голос Ленки. – Может, в другой раз? Еще приедешь, а! Если уж тачку, то «каблу-ук» бери! Что бы сзади по голове не дали!

Сергей молча сжимал ее озябшими руками, поглаживая по дрожащей спине. Он почувствовал, как ее маленькие ладошки легли ему на грудь и постепенно переместились на живот. Все застыло вокруг в ожидании.

Наконец вдали свернули фары, вскоре рядом остановилась замызганная "шестерка".
- Тебе куда толстый? – высунулась из дверцы молодая веселая рожа.
- На Стройкова! Там покажу! – прохрипел Сергей и распахнул куртку. – Где гаражи, знаешь?
-  В гараж не поеду! Не поеду!!! – выскользнула у него из-под руки Ленка. – Ты что, с ума сошел, совсем! Дурак!
- Едем! – уже мало владея собой, прикрикнул Сергей, схватил ее в охапку и силой запихнул в машину, почти как тогда в сугроб. Водила, изумленно наблюдавший за резким похудением клиента, дал по газам и помчался в сторону отцовского гаража.

Отогревшись в машине, Ленка перестала отбиваться, прижалась к нему и умолкла. Устала сопротивляться. Будь, что будет, лишь бы было хоть что-нибудь уже!
Скоро приехали на место. Сергей чуть отодвинул прилипшую к нему Ленку, открыл дверцу и пошел открывать ворота. Ленка испуганно выглядывало из окошка автомобиля.

Замок прихватило мартовским морозцем, ключ не проворачивался, положение было отчаянным. Решив добиться своего во чтобы то не стало, Сергей заплатил и отпустил машину. Возврата не было. Ленка стояла, прижавшись к грязной кирпичной кладке, наблюдая за слесарскими потугами любимого.

Все-таки упрямый замок поддался. Ворота со скрипом распахнулись и впустили замершую парочку внутрь темно-го, отчаянно пахнущего бензином и кислой капустой гаража.
Уже ничего не соображая от нарастающей страсти, они забрались на заднее сиденье и принялись ожесточенно срывать с друг друга одежду.

Тела отдавать одежду не хотели и если с Сергеем все прошло относительно быстро, то с его возлюбленной пришлось порядком повозиться.
Наконец, всё было готово к таинству. Страстные вздохи, прерывистое дыхание, судорожные движения, беспорядочные и бессмысленные слова. Все признаки надвигающегося сумасшествия были налицо.

И здесь случилось непоправимое. Все, царившее в нем эти последние часы мужское напряжение, вдруг в одно мгновенье спало. Совсем! Может от излишнего переживания, а может, просто от холода и неподобающей обстановки. Неизвестно отчего, но только Сергей вдруг почувствовал такую слабость, какой с ним не было никогда. Он это понял сразу и как-то весь сник.

Позорища какая!

- Сережа! Сереженька! Ну, ты что! Давай! Давай! – шептала Ленка, ерзая по разъежающимся под ней банкам. – Я хочу! Хочу, слышишь! – продолжала она, с ужасом уже начиная сознавать, что ничего у них не получится. 
- Ну, ладно! Успокойся! Ничего страшного! Бывает! Подождем! Это пройдет! Подождем! – продолжала она по инерции, все же холодно отстраняясь.

Разгоряченное было лицо ее побледнело, голова упала на грудь, она вздрогнула и разрыдалась навзрыд, по-бабьи, тряся головой и растирая слезы  ладонями.
От всего пережитого, от страшного финала, Сергей тоже хотел было разреветься как ребенок, но слез не было. Не было даже сожаления обо всем случившемся. Одна только смертельная усталость и полное опустошение.

Он даже не пытался успокоить рыдавшую рядом, такую дорогую ему еще несколько минут назад Ленку. Больше того, он теперь почти ненавидел ее, сам не зная за что. И она сразу же почувствовала это.
- Выйди! – еле слышно прошептала она. – Выйди же! Мне одеться надо!

Сергей молча вылез из машины, натянул куртку, вышел из гаража на улицу и закурил. Минут через пять появилась Ленка. Жестом попросила сигарету, затянулась. Пока Сергей возился с замком, она молча смотрела на грязный снег впереди себя.         
- Я провожу? – без надежды  спросил Сергей.

Ленка  молча пожала плечами. Они шли по замершей мостовой, она впереди, он чуть сзади. Полная луна, словно издеваясь, светила им вслед, вырисовывая далеко по асфальту две уродливые тени. На перекрестке они остановились в ожидании попутки.

- Дура я! Да!? – обернулась к нему слегка успокоившаяся Ленка.

- Да оба мы хороши...! - улыбнулся ей Сергей.