***
48.
Война требовала оружия и человеческой крови. Четверть всего валового дохода государства тратилась на оборонную промышленность. Очереди в магазинах в конце 1987 года достигли небывалых размеров. Злые от долгого стояния люди ссорились из-за куска колбасы, купить, что-то более-менее сносное из одежды или обуви можно было только у фарцовщиков. Процветавшие спекулянты, уже не пугались, как раньше собственной тени. Народ, ждавший от Горбачева перемен в жизни к лучшему, клял на своих кухнях очередного правителя, отыгрываясь, почему-то на Раисе Максимовне – его жене. Злили ее красивые наряды, изящно сидевшие на хрупкой фигуре, ее желание находиться рядом с мужем во всех поездках. Людям казалось, что вместо решения жизненно важных проблем, глава государства потакает капризам женщины. А он понимал, что устаревшие производства не способны обеспечить потребности народа в самом необходимом. Политика «нового мышления» разрешившая, а скорее, легализовавшая теневую экономику, родилась не от хорошей жизни. Надо было выходить из войны, но как уйти непобежденными?
Война в Афганистане показала, что обмундирование и снаряжение советских военнослужащих безнадежно устарело и не отвечает требованиям. Именно поэтому каждый солдат стремился на операции раздобыть для себя трофейный нагрудный подсумок для магазинов, рюкзак и спальный мешок иностранного производства. Армейские сапоги и ботинки также мало подходили для походов по горам. Приходилось на свои деньги покупать кроссовки, которых хватало ненадолго. За все время войны советское командование так и не смогло решить эту наисложнейшую задачу. Спецназовцы до последнего дня своего пребывания в Афганистане продолжали выходить на операции, таская на себе подсумки, пошитые в Китае и Пакистане. Советская оборонная промышленность производила прекрасное стрелковое вооружение, замечательную бронетехнику и самолеты, боеприпасы высокого качества, но когда нужно было позаботиться о конкретном человеке - она выдавала низкосортную продукцию, будь, то одежда, медикаменты или консервированная пища.
Существовала другая напасть, которая преследовала роту между выходами в горы. Старшие начальники, кто в открытой форме, а кто завуалировано, требовали для себя сувениров - сабли и кинжалы, инкрустированные кожаные ремни моджахедов с карманчиками для патронов, спальные мешки и прочие вещи, которые доставались спецназу в качестве трофеев. И этот натиск начальства удавалось отбить далеко не всегда...
Командиры, поощрявшие мародерство подчиненных, не были редкостью. Но Олег был не из их числа.
Вернувшись с операций, рядовые спецназовцы отсыпались и готовились к новым выходам, а он, как и другие командиры, в это время был вынужден еще и сражаться за "место под солнцем" для всей роты. Жизнь на территории штабного городка имела свои недостатки. Казалось бы, подразделение, дающее постоянный отличный "результат" и несущее при этом минимум потерь, должно быть окружено особой заботой командования. Речь не идет о каких-то умопомрачительных привилегиях. Они даже и помыслить не могли о двухнедельных развлечениях в самых экзотических районах земного шара после полугодичного пребывания на "фронте". Подобная практика существовала в американских войсках во время войны во Вьетнаме. В социалистическом лагере существовала иная шкала ценностей. Спецназовцы были бы уже рады, если бы им со складов выдавалось то, что просто необходимо для службы и ведения боевых действий.
Штабная публика любила щеголять в тельняшках и экспериментальной полевой форме, считая, что это придает ей особую мужественность и импозантность в глазах гарнизонных "дам". Со складов тащили безбожно. В результате рота, для которой предназначалась форма, оставалась ни с чем. Чтобы получить те же самые "тельники" или маскхалаты, командиру роты приходилось выдерживать бой на складах и в канцеляриях вещевых служб. Легче было лечь, на вражескую амбразуру, чем выбить из интендантов летние спецназовские комбинезоны песочного цвета.
Санька знал об этом, но в очередной раз, попав в Афганистан, понял насколько трудно сейчас Олегу. Из старичков в роте остались только он, да Рустам, который почти открыто, промышлял добычей у убитых духов не только необходимого снаряжения и оружия, но вещей мало-мальски ценных. Его рюкзак после рейдов раздувался неимоверно. Прибывшие позднее бойцы, видя это, тоже стали набивать вещмешки трофеями. И Олень не выдержал: после одной из операций, садясь в бронетранспортер, он буквально не смог втиснуть свое тело в машину – мешали рюкзаки. Взбесившийся командир заставил всех выгрузить из них награбленное, а потом сам перемолол вещи колесами бронетранспортера. После чего рота разделилась надвое. Одни держались ближе к Рустаму, затихая при приближении командира, как будто только и заняты были дележом уже добытого, а другие, хоть и не крутились под ногами Олега, но поглядывали на него издалека, готовые прийти на помощь, если вдруг возникнет необходимость.
Гадко было на душе мужчин, далеко не ангелов во плоти. Но истребить у людей, выросших в дефиците всего и вся, желание прихватить дорогую вещичку, да при том, что более высокие по рангу начальники это поощряют, было сложно. Саньке захотелось остаться рядом с Олегом.