ВЕЧЕР ОТДЫХА И ЗНАКОМСТВ.
Кира включила свет, и сразу же наступил вечер.
Неудачный день, наконец, кончился.
Хотя, конечно, справедливости ради, должно было еще произойти что-нибудь такое, что компенсировало бы все мелкие гадости и неприятности, случившиеся сегодня: и пятно на новой юбке; и звонок из Волгограда, что к ней в гости едет двоюродная сестра бывшего мужа; и стихотворение, которое она в конце концов бросила, не дописав, хотя начиналось оно так замечательно... И, разумеется, молчавший весь выходной день телефон, вновь подтвердивший ненужность Киры на этом свете.
Очевидно, и на небесах размышляли о том же – о справедливости, и были того же мнения, потому что оглушительный телефонный звонок взорвал тишину и приятный мужской баритон сказал:
– Кира Кукушкина? Найдем друг друга!
Кира растерялась.
– Что?.. Кто?.. Кто говорит?..
– Я же сказал: найдем друг друга!
– То есть как это - найдем?.. Если я не знаю, с кем разговариваю?..
– Какая же вы непонятливая, Кира Кукушкина! – с мягкой укоризной проговорил баритон и пояснил - громко и разделяя слоги, как говорят с глухими и с иностранцами: – Я го-во-рю от имени об-щества "Най-дем друг дру-га".
– А, понимаю! Есть такое общество! – радостно догадалась Кира. – А вы из него! Правильно?
– Правильно, – снисходительно согласился баритон. – Мы хотим вас пригласить на прямые контакты. Как вы к этому относитесь?
– В каком смысле?.. – снова растерялась Кира. – А сейчас у нас... разве не прямой контакт?..
Баритон явно почувствовал раздражение, но сдержался.
– Так называется серия наших вечеров: "Прямые контакты". А подзаголовок: "Вечер знакомств и отдыха".
– Отдыха от тех, с кем познакомился? – сострила Кира.
– Ну почему? - возразил ее собеседник. – Бывают и удачные знакомства. На нашем счету три с половиной брака, не говоря уже об определенном количестве незарегистрированных отношений, о которых нам тоже известно.
– Как это три с половиной брака? – робко поинтересовалась Кира, рискуя показаться собеседнику полной тупицей.
– Четвертый брак распался, но уже после того, как был оформлен.
– Браки, по-моему, вообще имеют обыкновение распадаться лишь после того, как бывают оформлены, – язвительно сказала Кира.
– Тут вы правы, - согласился баритон, то ли не замечая, то ли игнорируя ее сарказм. – Но ближе к делу! Итак мы приглашаем вас выступить у нас на вечере. Почитаете стихи, потанцуете, приятно проведете время. Вы ведь, кажется, не замужем?
– Какое это имеет отношение к моему выступлению?
Он все-таки разозлил ее, этот бесцеремонный тип, но она остановила себя: может быть, хоть заплатят?..
– Всё ко всему имеет отношение, – веско произнес тип. – Вы пишете такие душевные стихи! Я давний поклонник вашего творчества. Как и весь наш контингент.
"Не заплатят, – поняла Кира. – Может, хоть книжки продам?.."
– Ладно, – согласилась она. – Когда?
И выслушав подробнейшее объяснение, где и когда состоятся ее прямые контакты с контингентом, положила трубку.
Ночь перед выступлением она провела беспокойно: даже во сне слышался ей строгий и неодобрительный голос невидимого собеседника.
Народ собрался на удивление быстро. По своему опыту выступлений на литературных вечерах Кира знала, что если начало назначено на семь часов, нечего и думать начать вечер раньше половины восьмого: публика будет тянуться и тянуться, хлопать дверьми, грохотать стульями, пока, наконец, зал не заполнится в лучшем случае наполовину. Но тут в семь часов зал был полон, уже не оставалось ни одного свободного стула, а люди всё шли и шли - и это несмотря на то, что вход стоил десять шекелей.
У Киры было впечатление, что она попала в какой-то другой город, даже в другую страну. Ни на одном из своих вечеров, да и на концертах тоже, она не видела такой нарядной публики, таких сложных фасонов платьев, таких замысловатых причесок. Мужчины в белых костюмах, в светлых пиджаках с короткими рукавами напоминали ей колонизаторов в колониальных странах, но почему-то не вызывали той отрицательной реакции, которая возникала у нее в детстве на фильмах о жизни рабов и рабовладельцев.
Средний возраст аудитории определить было невозможно. Во-первых, из-за слишком большого и неравномерного разброса. Женщины тридцати лет не только соседствовали, но и прекрасно уживались с пятидесятилетними. Мало того, они симпатизировали друг другу, потому что были друг другу понятны. Одни и те же надежды и чаяния – вот что их объединяло на этом крошечном пятачке жизни! И это несмотря на то, что именно здесь и только здесь они были соперницами.
Кира не взялась бы вычислить средний возраст публики еще и потому, что затруднялась определить возраст каждой человеческой единицы, и вполне могло быть, что, глядя на тридцатилетнюю красотку, томно обмахивающуюся веером, Кира ошибалась в ее возрасте – разумеется, в сторону молодости – лет на десять, а то и на все двадцать.
Да Бог с ним, с этим возрастом.
Все были молоды, прекрасны, всем хотелось счастья!
Мужчин было, как всегда на подобных мероприятиях, меньше, и это дополнительно накаляло обстановку, и без того раскаленную ввиду душного летнего вечера и отсутствия в зале кондиционера.
К Кире подошла женщина средних лет, выглядящая среди всей этой роскоши Золушкой, потому что была в джинсах и простой трикотажной блузке. Однако две блестки в во-лосах и замысловатое колье из янтаря выдавали ее причастность к совершаемому действу. Поняв по Кириной джинсовой юбке, что та пришла сюда не для "прямых контактов", она спросила:
– Вас Яша пригласил?
– А его зовут Яша?
– Угу, – кивнула Золушка. – Он просит вас начинать.
– Просит начинать? – не поняла Кира. – А где он сам?
– На объекте. Уехал за музыкой и питанием.
– А как же просит? По рации, что ли?
– Да ну вас! – сказала Золушка. – Попросил перед тем как уехал.
И решительно направилась к микрофону.
– Дорогие друзья, прошу тишины! – громко сказала она, но поскольку дорогие друзья продолжали оживленно переговариваться, не обращая на призыв ни малейшего внимания, она строго и даже с некоторой угрозой повторила: - Дамы и господа, прошу тишины!
То ли подействовали угрожающая интонация, то ли произвело впечатление обращение, к которому данная публика еще не вполне привыкла, но в зале стало тише, и Золушка торжественно и с пафосом, как объявляют в цирке смертельно опасный номер, объявила:
– Выступает известная, горячо любимая всеми нами поэтесса Эльвира Кукушкина.
– Кира Кукушкина, – поправила Кира, подходя к микрофону.
– Не имеет значения, – отпарировала Золушка и снова обратилась к публике. – Идя навстречу вашим пожеланиям, мы пригласили поэтессу Кукушкину, чтобы она прочитала свои произведения, пока Яша не при вез магнитофон.
– А что, нет магнитофона? – испуганно спросила дама с веером. – А как же мы будем?! Танцевать? Без музыки?!..
– Халтурщики! – возмутился мужчина с дальнего ряда. – Не могут вовремя обо всем позаботиться! Дня им мало. А деньги, между прочим, дерут!..
Зал возбужденно загудел.
– Не волнуйтесь, господа! – заглушая шум, выкрикнула в микрофон Золушка. – Произошла небольшая накладка. Зато вы имеете возможность послушать произведения нашей гостьи.- Пожалуйста, Кукушкина! – обратилась она к Кире, по-видимому бесповоротно решив обходиться вообще без какого бы то ни было имени.
Кира взяла микрофон в руки и подождала, пока в зале не установилось хотя бы подобие тишины.
– Добрый вечер! – сказала она. – Я понимаю, что вы собрались не для того, чтобы слушать мои стихи...
– Да уж конечно... – кивнул ей мужчина в очках с первого ряда.
– Ну, почему же... – неискренне возразила дама с веером.
– Но поскольку я всё равно уже здесь, а Яша еще не приехал, я прочитаю вам несколько стихотворений.
Женщины, охорашиваясь, закивали, мужчины сели поудобнее.
И Кира, презирая себя, начала читать стихи.
Читать было неприятно, потому что ее слушатели ежесекундно оглядывались на дверь, и она никак не могла найти хотя бы одно внимательное лицо, готовое выслушать ее от начала до конца. После каждого стихотворения ей вежливо хлопали, однако Кира понимала, что вот-вот терпению "контингента" придет конец.
"Может быть, прочитать им что-нибудь юмористическое?" – подумала она и полезла в папку со стихами.
– А вопрос можно? – спросил нестарый мужик простецкого вида, воспользовавшись паузой.
– Конечно, можно – обрадовалась Кира и приветливо посмотрела на своего, может быть, единственного в этом зале слушателя.
– Только я не к вам, – пояснил он и сказал, обращаясь к Золушке: - А Яша точно магнитофон привезет? А то у меня тут в двух шагах кореш живет, я могу у него магнитофон взять...
Поднялся такой гвалт, что стало понятно: никакие угрозы и никакие изысканные обращения теперь уже не заставят замолчать этих истосковавшихся по отдыху и знакомствам людей.
Кира отошла от микрофона, взяла со стула сумку с книгами и никем не замеченная вышла из зала.
В подъезде ее чуть не сбил с ног обливающийся потом тучный человек с магнитофоном в одной руке и с огромной кошелкой в другой. Не замечая никого и ничего вокруг себя, он, как спортсмен, у которого открылось второе дыхание, легко мчался вверх по лестнице, весь устремленный к цели, видимой ему одному.
"Бедный Яша! – грустно улыбнулась Кира. – Не так-то легко ему зарабатывать свой хлеб..."
Однако взрыв ликования, раздавшийся через мгновение за ее спиной и потрясший здание, говорил совсем о другом: что не жалеть должна она этого человека, а завидовать ему – люто завидовать, потому что еще никогда и нигде ее появление не вызывало такого вопля восторга и надежды...