Ahtung! Текст содержит ненормативную лексику
Венедикту Ерофееву, Владимиру Сорокину и Виктору Пелевину
«Конец
Часть1.
21.12.2012
Москва, проспект Вернадского, дом№21, кв.12.
19 часов 30 минут.
- Прям как новый год, ё-маё! Подумаешь, конец света! – проходя мимо жены, Василий Семенов ухватил с разделочной доски ломтик маринованного огурца и вышел из ярко освещенной кухни.
- Это гораздо важнее нового года, между прочим! – вдогонку сообщила жена Зина.
- Новый год каждый год, а конец света раз в тыщу лет. Правда, мама?
- Правда, сынок. Ну-ка иди, посмотри, чего там папа делает.
Саша побежал в комнату и застал отца, закрывающего сервант.
- Паап, новый год каждый год, а конец света раз в тыщу лет! – воскликнул Саша.
Семенов прожевал огурец:
- Мал еще такие вопросы подымать.
- Почему?
- Потому, Сашок, это в мультике есть конец, а конец света - это всё – полный конец! Полный абзац, короче. Второй серии не предвидится.
Мальчик поскакал на кухню, где мать продолжала измельчать необходимые ингредиенты для салата оливье.
- Мам, а что такое абзац?
- Это, сыночка, кусочек текста.
- А что такое полный абзац?
Мать высунула голову в коридор и громко ответила туда:
- А это, Сашенька, когда наш папа за полтора часа до праздника начинает поддавать втихаря!
На кухне громко работал телевизор. По второму шел предпраздничный концерт – на сцене корчился надоевший всем Петросян, и мальчик переключил канал. По первому шла торжественная трансляция со всех концов мира. В Лиссабоне многотысячный парад был посвящен открытию Америки. Огромные надувные куклы изображали конкистадоров, индейцев и Колумба. Рассекая волны ликующего народа, проплывали бутафорные каравеллы с танцорами и музыкантами. Весь народ был ярко разодет, музыканты с раскрашенными лицами дули в трубы и били в громоздкие барабаны. Комментаторы, затушевывая всеобщий шум и грохот, вещали:
- Небывалый размах, согласитесь!
- Да, по истине событие планетарного масштаба!
- А может и космического!
- Не исключено, Виталий, и согласитесь, как символично, что именно в Португалии было задумано открытие празднества!
- Безусловно, Дмитрий. Благодаря первооткрывателям новой земли, европейцы узнали об исчезающей цивилизации древней Америки. Ведь монахи-мессионеры уже тогда пытались разгадать тайну надписей на храмах и пирамидах Майя!
- Но, насколько мне известно, наиболее полно к решению этой задачи подошел наш соотечественник Юрий Кнорозов?
- Да, Дмитрий… смотрите, смотрите – кажется, начинается праздничный фейерверк!
С каравелл в черное небо метнулись разноцветные струи огней, рассыпавшиеся в высоте на тысячи ярких искр-звезд. Примерно такие же вспышки происходили за окнами квартиры Семеновых. Саша выглянул в окно. Перед крыльцом на скамейке сидели три мужика в ватниках и шапках-ушанках. Они что-то пели пьяными голосами и размахивали пластиковыми стаканами. Вдали около ограды детского сада прошла группа молодежи с шампанским, один из парней выкрикнул «Мы все умрем!!! Уррааа!!!».
- Мама, а мы умрем? – спросил Саша, продолжая глядеть в окно.
- Умрем, умрем, сынок. Все люди рождаются и умирают, - Зинаида открыла духовку и стала поливать раскаленным жиром утку. В кухню пыхнуло горячим ароматом жареного, и мальчик прильнул к материному халату:
- Ой, какая вкусненькая будет!
Вошел отец и зачерпнул ложку салата.
- А ну брысь! – скомандовала мать, - пьешь уже, бессовестный?
- Ничего я не пью, - буркнул тот и рухнул на диван, поймав пульт.
- Порезал бы овощей, колбасы. Все у ящика, лодырь.
- Вона Санька пусть порежет. Пять лет бойцу. Слышь? Сына, матери иди помогай! – Семенов стал щелкать каналы. По МУЗ-ТВ шел музыкальный концерт. На сцену выскочил Дима Джамал – скандальная звезда последнего выпуска фабрики звезд.
- О, бля, гастер современного шоу-бизнеса вылез, - сообщил отец, - иди кирпичи класть фуфел! Га-гы-га-га. – мерзко заблеял он.
- Вась прекрати! – жена открыла холодильник, чтобы проверить, как застывает студень.
На интернациональной звезде были драные джинсы, белая майка и вязаная детская шапочка в разноцветную полоску и хвостами с помпонами. Под ритмичную кисловатую музыку Джамал стал скакать по сцене, то вдруг приседая, то резко подпрыгивая. Под конец вступления он остановился в центре, обнял себя за плечи и вскинул вверх голову. Толпа в зале дико заревела, с краев сцены изверглись лавиноподобные огненные струи:
«Я встретил тебя в социальной сети
Закадрил в паутине Инета.
На встречу с букетом пришел без пяти,
Повторяя волшебное «Света».
Но что же случилось – вдруг передо мной
Толстая страшная дура.
А фотки ведь были – просто забой
И личико бэст и фигура»
Взорвалась ритмичная колотушка, запульсировал электронный бас. Дима снова
понесся подскоками по сцене, болтая помпонами. На заднем фоне тряслись сексапильные подтанцовщицы. Одна из камер парила над безмерным залом, в котором лучи прожектов вырезали световые фрагменты в сизой дымке с беснующейся биомассой.
«Ты обманула меня Света!
Исчезни, милая, привет!
Такая глупая планета
Весь этот странный Интернет
И это -
Конец!
Конец, Света!
У-у-у
Я больше не люблю тебя»
Пошел синтезаторный проигрыш, под который Дима Джамал перед одной из танцовщиц стал делать недвусмысленные движения, граничащие с непристойной похабщиной.
- Во придурок-то, а? – усмехнулся Семенов, - если пидор так и скажи, а то баба ему не дает, видите ли!
- Вася! – прикрикнула жена, - ребенок же слышит!
- Ой, блин! Пусть слышит! Пусть знает, какие уроды на сцену лезут, - и в комнату, где игрался сын, добавил, - чтобы не стал, как эти гомосеки певучие! Чтоб на завод шел или в военно-морское училище!
Мать свернула сырое полотенце и пару раз огрела мужа.
- Ты че, Зин?
Дима Джамал продолжал речитативить:
«На вечеринке я встретил тебя
Ты была прекрасней рассвета
На медляке прошептал тебе, любя
Крошка моя «Света».
Ты прижалась ко мне, котеночек мой
И я чуть не сошел с ума
Мы остались одни и это забой
Но дальше была чума.
Динаму ты включила Света!
Полный отстой, шиза привет!
Я знаю, ты звезда поэта
Но посмотри на мой…
Тут музыка внезапно оборвалась, и зал взорвался писком и ревом.
И это –
Конец!
Конец, Света!
У-у-у
Иди ко мне не тормози!»
При словах «и это конец», Дима приставил к паху микрофон и высунул длинный язык.
Толпа прыгала, напоминая колыхающее разноцветное болото.
Семенов безобразно заржал:
- А вот это по-нашему! Молодец Димон!
- Нет, я больше этого терпеть не могу, – прошипела жена и переключила канал.
На экране возникла девушка в сомбреро на фоне грандиозного шествия, наподобие Лиссабонского. Разница заключалась в ясном солнечном небе и отсутствию городского ландшафта, характерного для современной Европы. На шее журналистки висела гирлянда из цветов. В руках были микрофон и початок кукурузы. Вместо домов и площадей с фонтанами из тропических зарослей высились массивные из серого камня ступенчатые сооружения пирамидальной формы. Толпа людей скандировала, ближайшие к журналистке люди прыгали, размахивая цветами, шариками, и прочей радужной декорацией. Стараясь перекричать народ, журналистка продолжала по-русски:
- Здесь творится что-то невообразимое!!! Я напоминаю, что мы ведем репортаж из местечка Тортугеро!!! Именно здесь в Центральной Америке были самые развитые города индейцев майя!!! Центр цивилизации!!! Древний мегаполис «Тикаль» в переводе означает «место, где слышны голоса духов»!!! И это не случайно!!! Именно здесь был найден камень с той надписью о конце света!!! Сейчас начнется представление, в котором будет воссоздана картина тех далеких времен!!!
Камера повернулась в сторону, где на одной из пирамид началось ритуальное шествие – люди, загримированные под древних индейцев, в ритуальных нарядах из перьев и в золотых украшениях с факелами поднимались на самый верх. Там у алтаря на коленях стоял жрец и воздевал руки к небу. Он был соответственно раскрашен, на голове громоздился сложный убор из перьев и золотых пластин. Снизу несколько человек ритмично били в ритуальные барабаны. Поблизости на площадке группа майя играли в каучуковый мяч, отбивая его бедрами и плечами.
- Скоро будет ритуал жертвоприношения!!! – продолжала русская журналистка.
Жрец что-то прокричал, сделал знак руками, и толпа враз притихла.
- Никого, конечно, убивать не будут, - сказала она на нормальной громкости, - это инсценировка. Но именно так древние майя могли общаться с богами.
Мимо двойного факельного ряда к жрецу понесли связанную жертву – смуглого юношу в набедренной повязке. Он отчаянно брыкался и что-то кричал. Его торжественно распластали на алтаре, и жрец наполнил здоровую чашу какой-то жидкостью. Он влил священное зелье в рот жертве. Тот успокоился и затих на каменной плите, в волнении поднимая-опуская живот. Жрец срезал веревки и обратился к небу, что-то восклицая на незнакомом языке. Потом толпа увидела блеснувший на солнце кинжал и мертвенно замолкла.
Несмотря на предостережения, акт выглядел настолько натурально, и толпа ахнула так правдоподобно, что журналистка чуть не выронила микрофон, не поверив своим глазам. На алтарь хлынула алая кровь. Жрец вырвал из груди сердце, показал толпе и небу.
- Ой, я не могу это смотреть, сплошная чернуха! Тоже мне праздник! – жена переключила канал.
- Ну, погоди ты! – встрял муж, - интересно же взаправду его кончили или нет?
- Не надо мне этого! – жена щелкнула пультом, и в телевизоре появился другой журналист, точно также в толпе, но уже китайцев. Красочные драконы, барабаны и мастера боевых искусств с мечами и копьями, по-своему встречали конец света. По другим каналам то и дело возникали концерты, ток-шоу, фильмы «Апокалипсис», «Матрица» и почему-то «С легким паром!». Были краткие репортажи из городов всего мира - США, Латинской Америки, Азии, Австралии, и России. Жена щелкала по доске ножом, муж то и дело выходил в комнату чего-то посмотреть, сын Саша бегал с игрушечным луком по квартире, надев на голову национальный индейский головной убор.
– Дай, гляну мочканули они его или нет, - муж отобрал пульт и вернул картинку из Коста-Рики, но там жертва уже благополучно обнималась со жрецом под новый всплеск криков и песен Центральноамериканского населения.
- Кто ж в наше время будет перед камерой людей убивать-то? Ты че, окосел совсем?
- Ладно тебе, - зевая, протянул Василий и переключил на второй.
На сцене притоптывали урановские бабушки. Из-под космонавтских шлемов торчали синие платки. Все в мешковатых темных платьях с красными передниками, на ногах лапти. Этот забайкальский коллектив спонсировался «ОАО Атомредметзолото», и в доступной форме пропагандировал идею национальной экономической стабильности, основанной на здоровой конкуренции и неисчерпаемости российских природных ресурсов в ближайшие столетия. Притоптывающие бабушки, хлопнув в ладоши, дружно стартовали:
Майя людям предсказали -
Скоро будет всем конец!
Бабки дружно выпивали
Под соленый огурец!
У-ууух!
- Во дают старушенции! – воскликнул Семенов.
- Молодцы бабки! Не унывают! На Евровидении второе место заняли! – поддакивала жена Зинаида.
- А ведь они правы – хрен ли на нефти с газом заморачиваться! У нас залежи урана тоже ничего – хватит лет на тыщу!
- Ага! Разбежался, - встрянул сын, уже переодевшийся в костюм ковбоя и держа за шкирку кошку – Лару Крофт, - пацаны во дворе говорили, что нерентабельно.
- А ты-то почем знаешь? Дурында...
Не боимся конца света
Пусть приходит в наши сени
Сядем дружно на комету
Улетим к едрени-фени!
У-ууух!
Урановские бабки попарно сцепились согнутыми в локтях руками и закружились то почасовой, то, меняясь, против часовой стрелки. Хлопнули в ладоши, остановились:
Если на звезде далекой
Снова будут нас пугать
Шиш покажем всем пророкам
Выпьем и нальем опять!
У-ууух!
- Верно! Вот так и надо! Давай-ка и мы накатим что ли…
- Вася, нет! До основной части конца света всего ничего осталось – потерпишь!
- Да ну тебя! – разозлился Вася, - конец света уже давно идет! И не вчера он начался и не позавчера!
- А когда же?
- А когда я тебя дуру встретил!
- Что!? Да это ты мне всю жизнь поломал! Бессовестный! Говорила мне мать…
- Ой, ну тебя… - Семенов взял ломоть колбасы и ушел в комнату. Через минуту он вернулся и обнял за плечи жену.
- Ладно, прости… с горяча я, – он поцеловал ее в щеку и облокотился о кухонный стол, - а вообще, если философически, конец света – это ведь чистая метафора. Мы ведь по настоящему живем тогда, когда не думаем ни о каких концах. А как только задумываемся, так уже и не существуем. Ладно, ладно… я же люблю тебя…
Квартира №11
20.00
Помещение без ремонта. На кухне – торчащая из стены раковина, рядом замызганная электроплита и холодильник. В комнате матрас, старый засаленный диван, развалившийся комод и компьютер. Ванная и туалет с островками голой стены из-под отколовшегося кафеля. В комнате блеклые розовые обои кое-где порваны, где-то разрисованы маркером и чем-то заляпаны. По всей квартире рассредоточены пакеты, бумага, окурки, шприцы, бутылки, тряпье и прочий мелкий мусор. Везде темно, лишь в комнате освещен участок стены от ночника. В этом секторе тусклого света отдыхают трое – Хорда, Синусоид и Налим.
- Почему от тока? – вяло спросил Налим, бритоголовый парень двадцати лет в футболке цвета хаки, армейских штанах и высоких тяжелых ботинках.
- А клево будет, как елочка засветимся и встретим достойно член света, - также расслаблено промямлил Синусоид – худой и бледный юноша двадцати четырех лет, в кожаной жилетке на голое тело и драных джинсовых шортах. Ноги не обуты, пятки в тату, прическа в виде трехмерной черной звезды со множеством фиолетовых лучей. Нос, язык, уши проколоты.
- А я вообще на передозе загоняюсь, - добавила Хорда, - и кайфовее и по-людски.
Хорда – девятнадцатилетняя девушка, внешне полностью похожая на Синусоида, с той лишь разницей, что зачехленные в оранжево-синюю полоску шерстяных гольф ноги были утяжелены невероятно громоздкими розово-черными башмаками. Предглазия в жирных темно-синих окружениях. Длинная шерстяная розовая юбка с нитками и лоскутами делали ее лицом женского пола в этом небольшом мире.
- Передоз - отстой, - сообщил Налим и отхлебнул из бутылки, - я бы вздернулся, как люди делают.
- Твоя проблема, чувак, в том, что ты хочешь быть как все. А сегодня есть возможность уйти красиво, понимаешь? – Синусоид затянулся папиросой и покосился на нераспечатанную упаковку шприцов.
- Все реальные штрихи уползали отсюда именно через перелом шейных позвонков, символизируя этим отрыв разума от сердца и прочего кала. – разъяснил Налим.
- А я вообще тащусь от полета. Меня тянет вниз, а не наверх, - сказала Хорда, принимая папиросу от Синуса.
- Твою мА! – воскликнул Синусоид, - ты тормозишь на поворотах, коза! Там же бля сугробы! Ну ебнешся с четвертого этажа, руку сломаешь, блеванешь, в конце концов, и обосрешься – и это че? Конец света?!
Все помолчали…
- Ну ты пойми, что такой шанс выпадает не только раз в жизни, а раз в эпоху, ептую! Идти по жизни и уходить, в особенности, надо красиво. Въезжаем?
Налим отхлебнул водки из горла и понес свое:
- Ты, Синус, просто выябываешься. Почему я… то есть моя кончина должна зависеть от твоего мнения-настроения? Я вчера в максидоме веревку специально купил ****атую, а ты про электричество талдычишь. Если хочешь накрыться от вольтов, тогда сам и накрывайся! Розетку я пока вижу – ткну куда надо.
- Ты просто настоящий эгоист, Налик! Мы же друзья и баблос, на который ты ***чишь алко – это, ****ь как общак на зоне. Въехал? Да, ты раздаешь траву по универу, но колосья кто тебе дает, а?
- И че?
- А то, что мы, ****ь, реальные камрады - ширялись вместе и уйти должны вместе, понял?
- Ну если друзья, тогда удружи – пускай я повешусь, а Хорда прыгнет.
Синусоид устало затянулся и глянул на черный квадрат окна, прерываемый яркими вспышками предконцовского салюта.
- Дурак ты, Налим, - констатировал Синусоид, - это не просто суицид, это конец света. Неужели тебе не интересно ощутить эту прикольную тряхотню. Прикинь как нас всех круто заколбасит в девять ноль-ноль! И будет замыкание там или чего…. такая метафора ****ь… конца члена или света или как его…
Все начали устало ржать.
- Слушай, Хорда, давай я тебя трахну? – устало предложил Налим.
Хорда, отсосавшись от бутылки пива, ответила:
- Щас блевану.
Синусоид высунул свой раздвоенный язык и прошипел:
- А давайте все вместе трахнемся!
При этих словах Хорда начала клокотать и ее вывернуло в центр комнаты. Это вдохновило пацанов и все вместе выполнили общую вонючую лужу. Когда они упали на спину головами прямо в блевотину, Синусоид констатировал:
- Круто!
Прошла минута тишины, и Налим спросил:
- А ле****ричеством это как?
- Элементарно - там провод, ты берешь один конец… конец света… Смайл… Хорда другой… а я замкну.
Налим привстал, глянул на розетку. От нее тянулся раздвоенный оголенный провод.
- Сколько время? – спросила Хорда.
Синус подполз к компьютеру, где висел сайт «youtube.com» с видео самоубийства каких-то малолеток, и в нижнем правом углу засек время:
- До реализации двенадцать минут.
- Не у меня не встанет ни ***, - констатировал Налим.
- Народ, может ширнемся напоследок? – приподнялась Хорда.
- А кстати? - ответствовал Синусоид, и, кивая на шприцы, добавил, - тащи комаров и дозняк.
- Ой, бля… свечку надо бы поджечь…
Кв.21.
20.00
Вера Ильясовна решила выключить весь свет в своей однокомнатной квартире. Зажженными остались свечи и телевизор. Из последнего источалось кривляние Петросяна, но Вера была занята другим вопросом. Она шарила по огромным стопкам старых газет, брошюр и журналов в поиске одной молитвы. Она была уверенна, что именно эта молитва должна была стать последней. Вера Ильясовна открыла шкаф и достала внушительную стопку бумаги. Рассыпав это все на ковер, она, обслюнявив пальцы, стала перелистывать – вот журнал народной философии «Закон души». В нем были уже много раз опробованные рецепты, совмещающие активированный уголь, редьку и мочу в одном флаконе. А вот журнал «Любовь первой волны» - тут объяснялось, как правильно делать вдохи и выдохи, ибо дух – это чистый разум Незадейственного. Если сосредоточиться на ритмах мира, то можно впасть в гармоничные колебания чего-то очень всеобщего, отчего всем на свете станет так, как надо и хорошо. Другой журнал вещал о правах женского начала. На обложке улыбалась Абрамова – скандально знаменитая феминистка. На третьей странице был тест «свободны ли вы?». Вера остановила на нем свое внимание:
Если мужчина уступает Вам место Вы:
А) вспоминаете о своем возрасте
Б) чувствуете унижение
В) хотите секса
Если мужчина посмотрел на Вас, Вы:
А) Очень привлекательны
Б) Недостаточно привлекательны
В) Уродливы
Если мужчина при знакомстве целует Вашу руку это:
А) Признак его воспитанности
Б) Признак его невоспитанности
В) Он хочет Вас унизить
Если мужчина не обращает на Вас внимания, значит, он:
А) Гомосексуалист
Б) Хочет секса с другой
В) Принимает Ваши права и свободы
Если мужчина пропускает Вас вперед, он:
А) Импотент
Б) Шовинист
В) Похотливый кобель
Вера Ильясовна перилистнула страницу и увидела большую фотографию улыбающегося Гарика Маркиросяна, в руке которого эксгибиционировал какой-то шампунь.
Она отбросила журнал и припала к иконе у телевизора:
«Отче наш, прости….и помилуй грешную… господи прости, господи прости и помилуй, господи прости и помилуй, господи прости и помилуй, господи прости и помилуй, господи прости и помилуй, господи прости и помилуй, господи прости и помилуй …»
Она протороторила это очень быстро, не менее двадцати раз. Потом взяла мобильный телефон и, бросив взгляд на заставленный иконами выключенный телевизор, начала набирать:
- Да? – тихо спросили на том конце.
- Люб, это я, Вера – ты когда ко мне?
- А чего? – зевая ответила трубка мобильника.
- Ну как… конец света же…
- Да завтра же!
- Ты с ума сошла – через час!
Была пауза. Потом:
- Вер… ё-маё… точно! Слышь – заболталась, заспалась… иду! Чего взять?
- У меня кагор есть, возьми тайландский мантранник!
- Хорошо, лечу!
Через двадцать минут в дверь позвонили. Вера отворила и увидела на пороге двух женщин. Длинные юбки, зализанные волосы под платками, играющие у груди пальцы:
- Проходите, сестры – пригласила Вера, - только вот тут снимайте обувь у двери, у меня все чисто. Тапочки дать?
Три сестрицы прошустрили в комнату. На тумбочке телевизор, рядом стол со швейной машинкой. На столе разбросаны – религиозный календарь, нитки, вырезки из журнала «Здоровье» с84 по 93 годы, вата, карандаши, баночки с йодом, марганцовкой и остатками мочи. Куски угля. На стенах были многочисленные полки, на которых, тесня друг-друга, копились иконы и образки. Под столом была табуретка с тряпьем. Вера принесла канистру с прозрачной жидкостью и кисти.
- Давайте! – скомандовала Вера.
- Таз нужен, - порекомендовала Наталья.
Вера и Наталья вылили жидкость из канистры в таз.
- А кисти? – спросила Люба.
- Вот, - указала Вера на полку. Там лежали новенькие широкие кисти.
Женщины распечатали их и стали макать в таз с жидкостью. Потом быстро рассредоточившись по комнате, принялись разбрызгивать влагу по стенам:
«Нечистыя изгинь от стен сих!». Разбрызгивая на пол и потолок:
«Проклятия буде по иным углам! Сгинь лукавый!»
Потом друг дружку:
«Имя твое во Христе пребуде, ликуя! Отстань сатана! Сатана отстань!».
Женщины с тазом бегали по всей квартире, махая кистями в разные стороны. Когда суета закончилась, Вера сказала:
- Пора сестры! Надо свечи зажечь.
Свечи были расставлены так, что вокруг телевизора образовывался огненный нимб. Свечи освещали близстоящие иконы, сестры сели на колени. Включили телевизор.
- Я хочу там поговорить с Вангой, - сообщила Люба, прослезясь.
- А я буду невестой Иисуса, - сказала Наташа.
- Акстись дура! Гордыня в тебе неуемная! – прикрикнула Вера.
- Прости господи! Бес попутал, раскаиваюсь!
Кв.12
20.55
В центре комнаты накрыт праздничный стол. Саша положил на сиденье жесткую подушку и взгромоздился на стул. Он облизнулся и осмотрел панораму перед собой. На белоснежной скатерти яркими пятнами выделялись тарелки с утопающими в зелени овощами – лимонно-желтые ломти сладкого перца перемежались с алыми дольками помидор и равномерными овалами огурцов. На листьях салата лесенкой покоились вишневые листочки салями и рыжие пластины сыра. Особо наглело блюдо с икрой – она хрустально искрилась, покрывая убогие слои масла на еще более ничтожных ломтях белого хлеба. В глубоких вазах бледнели густые липкие салаты с торчащими ложками, а в центре царственно дымилась янтарно-коричневая утка. Утка обреченно оттопырила лапы, готовясь разродиться кислой капустой с яблоками. По краям скромно присутствовали чашечки с маслинами, солеными рыжиками в сметане и маринованными огурцами. Студень на стол не влез и ждал своего часа рядом на тумбочке.
Папа властно поставил запотевшую бутылку водки, бутылку шампанского и вино – воздушные бокалы издали легкий звон. Мать принесла сок и лимонад. Все готово. Все расселись. Семенов обхватил массивную бутыль темно-зеленого стекла и очистил верх от фольги. Включили первый канал и сделали погромче. С экрана зазвучал гимн России.
- Не открывай, пока – предупредила Зина, - когда считать начнет, тогда уж…
Кв.11
20.58
- А вот теперь самое то! – воскликнул Синусоид, встав и обняв двоих.
- Да, минута осталась, ****ь… где там конец этого… провода, *****?
- Я буду охуительной лампочкой Ильича! – воскликнула Хорда, - это круто возбуждает!
Она взяла один конец провода, Налим другой. Синусоид встал и торжественно протрубил:
- Туруруру тудууу!!! Говнюки и люди готовсь! Щас у меня там на компе заведено – как Нирвану услышите, я Вас замкну.
Кв.21
20.59
- Вот он, началось, сестры. Давайте причастимся напоследок? – все три чокнулись кагором и взялись за руки.
Вся страна кроме тех, у кого не было телевизора и тех, кто не любил правительство, стала внимательно глазеть в экран. На всех каналах вспыхнул президент Пугин. Он стоял на фоне заснеженного кремля. С темного неба мерно падал крупный снег, однако Пугин в своем костюме не дрожал от холода. Из его ноздрей не шел пар. Панорама была за стеклом. Он выставил ногу вперед, в руке был высокий бокал с шампанским и как-то, глядя в даль, в своей манере начал:
- Дорогие друзья… граждане России, россияне… Я понимаю всю свою ответственность в этот торжественный момент. Сегодня произойдет событие исторического, космического масштаба. Я никогда не был так взволнован как сейчас, но в то же время я безмерно счастлив, что на мою долю выпала эта… не побоюсь сказать, грандиозная миссия. Тысячу лет назад мудрецы древнего народа Центральной Америки, Майя, предсказали конец света. Он должен наступить через минуту.
Пугин опустил голову и помолчал. Вокруг воцарилась оглушающая тишина. Население всей страны застыло у экранов, автомобили встали, люди со стаканами и бутылками замерли у огромных плазменных экранов на всех проспектах. Было слышно, как падает снег.
- Я, во-первых, хочу попросить прощения у Вас за все свои ошибки и недочеты. Простите меня и наше правительство. И еще я хочу от всего сердца поблагодарить Вас, мои дорогие и родные одноземляне за то доверие, которое питало меня на протяжении всей моей работы. Без него мы бы не свершили и одной десятой того, что удалось. Я бы сказал больше, Россия давно перестала бы существовать и мы никогда не пришли бы к этому знаменательному часу. И вот теперь, - тут начал медленно перешагивать вдоль панорамы кремля вправо, - теперь все вместе мы достигли этого мегаисторического рубежа, о котором вещали пророки во все времена.
Пугин снова сделал паузу и опустил взгляд. Все замерло.
- Сейчас я буду считать. – спокойно продолжил он, с лукавинкой взглянув из экрана, - а Ваша задача достойно и с миром в душе встретить конец света.
Пугин отпил из бокала и двинулся вправо дальше:
- Раз…, -четко произнес он, - два… три… с Богом! – Пугин подошел к громоздкому рубильнику и рванул вниз.
Планета Земля погасла…
Ровно минуту она не метнула во вселенную ни одного кванта искусственного света и ни одной самой ничтожной звуковой волны антропогенного происхождения. Все встало, затихло. Только отраженный солнечный свет от одного из полушарий и звуки волн, ветра, крики птиц и прочей живности нарушали бесчеловечный покой вселенной. Три женщины из квартиры №21 потеряли сознание, наркоманы из одиннадцатой квартиры от короткого электрошока тоже, семья Семеновых в ожидании сидела в кромешной тьме. Саша хихикунл
- Ну-ка замолчал быстро! – шепотом прошипела Зина
Через минуту - раз! И все зажглось снова – Пугин снова всплыл с экранов миллионов телевизоров. Он отнял руку от включенного рубильника, махом осушил бокал и треснул его об пол:
- На счастье, друзья!!!
Повсюду оглушительным громом бабахнули пробки и салюты. Зазвенели миллиарды бокалов.
- А теперь, друзья – веселиться и радоваться! – заорал он и исчез с экранов, уступая телеэфир всероссийскому празднику.
Завопили певцы, заплясали артисты, затараторил в поздравлениях весь род людской.
- Я думаю, новый год уже будет как-то не актуально!!! – проорал Семенов смеющейся счастливой жене.
- Да ну его к лешему – месяц целый гуляем!!!
Саша дернул хлопушку и жаренная утка покрылась разноцветной перхотью конфетти.
В телевизоре бесился Дима Джамал в шариках, флажках, серпантине, цветах, сексапильных красотках, делая большие глотки из зеленой бутылки и обрызгивая шампанским одуревший от веселья народ.
Конец света состоялся.
Часть 2.
Кв.11
22.12.12
11.04
Людмила Ростиславовна открыла глаза. На жестком полу было очень неудобно. В комнате, освещенной яркими лучами, исходящими из грязного окна, отвратительно воняло чем-то кислы и спиртным. Она привстала и огляделась. Старый диван, матрас и не выключенный компьютер. Рядом распластались двое парней – оба страшные, худые. Тот, что был лысый, закатил глаза и отвратительно мычал. Заблеванные пятнистые штаны прилипли к ногам, башмаки обреченно торчали тупыми тяжелыми носами к потолку. Второй, сложив ладошки под щеку, перманентно храпел как носорог в жаркой саванне. Рядом лежали оголенные провода. Она ужаснулась – все было в этой комнате настолько ужасно, грязно, запах такой отвратительный, что ее неведомой силой потянуло в ванную. Однако там не было ни тряпок, ни швабры. Людмила вымыла лицо и пошла к дверям, толкнула, позвонила в соседнюю дверь. Через полминуты выглянула заспанная женщина в халате:
- Доброе утро, с концом света Вас! – улыбнулась она.
- Спасибо и Вас также, - усмехнулась Люда в ответ, - извините, а у Вас не найдется тряпки, швабры и моющего средства какого-нибудь?
- Да-да, конечно, - женщина скрылась в проеме и скоро вынесла все необходимое.
В одиннадцатой квартире закипела работа. Когда пацаны от шума и возни начали приподниматься, они увидели почти чистую пустую комнату, со стороны кухни был шум – лилась вода. В комнату заглянула Людмила. Отмытые приглаженные волосы, чистое лицо, добрая улыбка:
- Ребята, Вы как?
- Аааааа, бляяааа!!! – че за отстой, мы уже на том свете? – протянул Алексей Борисович и мотнул лысой головой.
- Походу да! Я уже вижу первого ангела, - очнулся Дмитрий Евгеньевич.
Людмила Ростиславовна засмеялась:
- С добрым утром, мальчики! Сейчас завтрак и на лыжи – погода какая! И хватит ругаться!
Пацаны разом вскочили и выглянули в окно – лучи ясного солнца отсекали лицевую часть сугробов, оставляя ярко-голубые тени на утрамбовке. В парке суетилась ребятня, елка слева мелькала ненужными огоньками, дворничиха собирала пустую тару в большой черный полиэтиленовый пакет. Пунктирами на белизне отмечались следы ночных петард.
Первый ударил Алексей Борисович. Дмитрий Евгеньевич увернулся и сделал заднюю подножку. Тот рухнул на скользкий от чистоты пол, но, задрав ногу под живот соперника, скинул его через себя – смекнул. Парни встали, пожали друг другу руки и засмеялись.
- Где ж нам лыжи то взять? – спросил Дмитрий Евгеньевич.
- Есть все, - сообщила Людмила Ростиславовна, - я позвонила, сейчас друзья приедут!
В кухне запахло жаренной картошкой, забулькал чайник. Потом все сели на пол и стали кушать. Вдруг зазвонил звонок. Людмила открыла дверь – на пороге стояли двое девушек и парень. Друзья принесли всем все необходимое – лыжи, легкие теплые куртки, шапки, рукавицы. Попив горячего чаю с вареньем, все оделись и вышли на улицу.
- Ну что, в парк? – спросила Людмила – милая улыбчивая девушка в зимнем спортивном костюме.
- Ну поехали! – скомандовал Алексей, и тут же сзади получил чем-то неплотным по голове. Он обернулся, стряхнув снег, почувствовал за шкиркой холод, и увидел смеющуюся девушку. Она была в дутой белоснежной куртке, широком вишневом шарфе
и такого же цвета шапочке с большим помпоном. Смеялась она так чисто и задорно, прикрываясь рукавичкой, что Алексей почувствовал внезапный всполох нежности:
- Вот ты какая?! А я щас тоже! – он быстро слепил комок. Все остальные ребята побросали лыжи и стали метать снежки друг в дружку. В этом солнечном смехе, в летящих белых шариках, в этом ослепительном чистом пространстве, пронзенном светом, от которого все щурились, какая-то невыразимая по-младенчески чистая радость переполняла всех. Снежок попал девушке в щеку, рассыпавшись по воротнику. Алексей взволновался, не выдержал и подбежал, обняв её:
- Как же зовут тебя, милая?
- Светлана, - немного стыдясь, ответила она. Он снял варежкой с ее щеки снежинки и поцеловал ее.
Кв.21.
22.12.12
10.41
- Ох, хоссподи…, - Вере очень захотелось чем-то укрыться, потому что по низу струилась надоевшая прохлада. Ближайшая юбка Наташи никак не давалась и она проснулась. Не поняв ничего, она поискала глазами постель. Но через мгновение увидела трех женщин, кое-как распластавшихся на полу. Он взялась рукой за голову:
- Боже мой, что же это такое?
Осмотрев всю комнату, Вера стала вспоминать, но с каждой новой вспышкой мысли ее сознание стал заполнять какой-то тяжелый и темный ужас. Все эти килограммы листов, куча образков и икон, десятки свечей, черные юбки и платки. «А это что?» - подумала она, привстав и опершись о стол. Он был завален сотней каких-то мелких предметов, среди которых была бутылка кагора и баночка с желтой жидкостью. Она понюхала и тут же отпрянула. То ли нашатырь, то ли… Она все вспомнила. Еще вчера утром пополам с подсолнечным маслом она пила собственную мочу, как рекомендовали - и тут она покосилась на громоздкую стопку газет и вырезок - в каком-то журнале о народном здоровье. По мнению целителя Ерофея это должно было помочь выводить шлаки. «Какая гадость» - подумала она. Вдруг ей в голову пришла веселая идея. Она взяла баночку и стала подносить ее к ноздрям Любы и Наташи. Первой проснулась Наташа:
- А? Че это? Фу!
- Погоди-погоди, - сказала Вера, - смотри.
Вера поднесла баночку к Любе. Та стала пыхтеть, хрипеть и все же открыла глаза. Женщины рассмеялись:
- С добрым утром, красавица!
Все поднялись и с большим удивлением стали обозревать комнату.
- А что это за таз?
- Да вчера мы это… ну… стены…
Почему-то обсуждать женщинам предшествующие события было как-то неловко. Все казалось каким-то уж очень странным и подозрительным.
- Ладно, девчат, давайте я буду прибираться. – сказала Вера.
- Да мы поможем, - поддержали подруги и все разом принялись создавать в доме уют.
- Вер, у тебя музыка-то есть?
- Да, вон там магнитола.
- Давай чего-нибудь веселенькое?
Они стали смотреть диски, но кроме проповедей, монашеских пений и женских романсов ничего подходящего не нашли.
- Давай-ка радио послушаем. Тут есть? – спросила Наташа.
- Не знаю, - ответила Вера.
Покрутив колесико, нашлась станция, на которой всем очень понравилась какая-то итальянская песня. Там был припев, который они помнили все еще с девичьих лет – «Фэли Чита». Под Фэли Читу и многие другие ритмичные мелодии на лестницу было вынесено несколько больших пакетов мусора. Перестановка мебели и уборка углов от паутины и тараканьих гнезд растянули процедуру аж до вечера. Когда все было готово, женщины сели за стол пить чай. Первой заговорила Наташа:
- Что-то мы как-то запустили себя, девчат, а?
При этом Люба с Верой как-то встрепенулись, ощутив внутренний лучик тепла и надежды.
- Там кагор оставался… а? – намекнула Наташа, - давай? – Люба с Верой застеснялись, но согласились.
Когда они закончили кагор, речь уже шла о платьях, о прошлых студенческих временах, о современной моде и многом-многом другом, о чем любят лепетать старые подруги, немного расслабившись. Выяснилось, что где-то далеко в шкафу еще есть пару неплохих платьев и туфель. Нашлась древняя косметика, какие-то телефоны. Наташа решительно ушла к себе, пообещав тут же вернуться. И она вернулась, держа в руках свертки и шампанское. Было уже около восьми вечера, когда женщины решились на совершенно безумный шаг. Наташа взяла узды в свои руки:
- Девчат, сейчас все наводим марафет что надо и в элитный клуб. Угощаю!
- Да ты что с ума сошла?! – остолбенели Вера и Люба, - это ж очень дорого!
- Не дороже денег. Одинокая баба такую карьеру может сделать! Мужикам и не снилось. Я ж теперь коммерческий директор.
- Ну ты даешь, Натаха… - удивленно выдохнули Люба и Вера.
После марафета в ближайшем салоне красоты было вызвано такси. Вера была облачена в темно-изумрудное платье, ее каштановые волосы были аккуратно убраны. Украшение и косметика дополняли образ, в котором сквозило что-то древнеримское. Облик Наташи связывал и вечернее и деловое – блузка, элегантные брюки, маленькая сумочка. Стрижка короткая, минимум косметики. Женственные мальчики с ножничками и кисточками в руках посоветовали Любе слишком не выпячивать свою сексуальность, а лишь намекнуть. Вырез кремового платья был скошен и оголял часть красивого бедра, из прически соблазнительно пружинил локон, на лице крупно выделялись глаза и губы.
- Ну что, малышки, пора на охоту? Такси уже ждет.
Кв.12
22.12.12
16.28
Семенов разомкнул свинцовые веки, когда понял, что звуки льющейся воды доносятся из кухни, а не из прорванной плотины после подземного землетрясения в океане. Жена уже давно встала и намывала посуду, после бурного застолья. С торчащей с дивана ноги Семенова сползал червеобразный носок, а через мгновение он осознал, что спал не раздевшись. Рубаха неудобно завернулась, видимо из-за попытки Семенова завернуться в покрывало. Однако торс его был заботливо накрыт пледом. Зина не стала будить и раздевать мужа, и, видимо, правильно, дабы не создавать еще большие трудности с подъемом тела, выкриками и прочим. На своей детской кровати похрапывал Саша. На полу валялся всякий мелкий мусор: серпантин, пустые хлопушки, второй носок, головешки от бенгальских огней, фантики и какие-то перья. Вспомнив кое-что, Семенов понял, что под завязку праздника, они с сыном играли в индейцев. Видимо, решали у кого лучше получится ритуал с предсказанием и жертвоприношением. А вот и жертвенник – Семенов приподнял голову – действительно, у столбика для когтей спала кошка Лара, привязанная ослабевшей жертвенной ленточкой. Семенов пошарил внизу и нащупал бутылку. «Молодец, Зинка. Знает…» - подумал он. Он приподнялся, отхлебнул выдохшегося шампанского и почувствовал, что на душе у него в общем-то очень хорошо. Из окна бьет морозное утро, он еще пьян и впереди целый месяц гулева. Василий, отхлебнул еще, включил телевизор и сел. По первому каналу была родная картинка. На диване сидел похмельный Иван Ухлыбэстин и выпивал с каким-то священником. Тот что-то хлебал густое из суповой миски, а Иван в рыжих очках, стекла которых были подняты козырьком, опрокинул в себя какую-то густую жидкость вишневого цвета и откинулся на спинку:
- «Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!» - гласит пионерлагерский лозунг! - начал свой монолог шоумен.
- Лозунг этот как бы вытягивает из закутов памяти цепочки-образы: ныряющий с вышки мальчик на фоне голубого неба, пересекаемого широкими лучами солнца. Внизу в океане реки резвиться молодая советская поросль, высоко в небе дымно полосует серебристый самолет.
Семенов зевнул и прилег обратно:
- А ведь и правда про солнце, воздух и воду сказано. Только не друзья они вовсе, ибо дружба взаимностью красна. А как пионер-бестолочь может подсобить, если что, природным стихиям? Слабоват пионер перед солнцем и воздухом-то. А воде, кроме цветения, после полоскания отрядов и вообще хуже только.
Пионер состоит на 80% из воды. Из воздуха этот гаденыш поглощает кислород, отдает правда СО2. Да он и не воздуху нужен, углекислый газ этот, а опять же пионеру, потому что СО2 за счет энергии солнца и воды в растительных клетках превращается во всякие вкусные сахара. Печенье, конфеты и пряники не на деревьях растут, конечно, но источник в итоге один – солнце, воздух и вода (ну и хлоропласт теперь в придачу). Поэтому это не лучшие друзья, а самые лучшие боги. Правда?
- Угу, - отозвался жующий священник. Он был тучен и бородат.
- А на х.., спрашивается, пионеру такие почести? Для того, чтобы он в барабан стучал и на соседа по койке? Чтоб в дуду по утрам дул, сдергивая с лежаков не протрезвевших вожатых? Чтобы фантики сначала разбрасывал, а потом собирал? Чтоб октябренку подзатыльники выписывал? Чтоб костер не дотушил по свойски и пол леса спалил, падла? Или чтоб к делу коммунистическому приобщался?
- Хе-хе, - усмехнулся священник, переходя к куриной ножке и наливке.
- Доприобщался…
Представим все стены прозрачными. 20 часов вечера. Что увидим? Сколько процентов населения глазеет в телек? 50, 70, 90? Сколько из них смотрит пионера Баклахова? 50, 70, 90 или 100? Даже если не Баклахова, какая разница. Пуская Урбанта или этого…, ну какая разница?... Не небольшая.
- Угу, – согласился собеседник и выпил.
- И вот выходит, что все эти килокалории солнечные на треск сплошной рассеиваются и тепло. Трещит во рту, в мозгу, в бессмысленных жестах. Трещит, жужжит, искрит и мелькает. Трещит ящик, трещит Баклахов, трещит Урбант, трещит соседка тетя Маша, трещит семья Ивановых, Петровых, Семеновых. – тут Семенов открыл один глаз, тряхнул головой, подергал пальцем в ухе и отхлебнул еще из горлышка.
- Трещат авто, города, электростанции. Можете себе представить этот многомиллионный одновременный треск!
Электроны, протоны, хреноны, кварки и шкварки – трещит все и на сковороде и в пекле адском. Электричество бешено фигачит по проводам, раскаляя все и вся и мозги всего населения тоже. Кто-то кого-то порешил, изнасиловал – треск. Кто-то кого-то надул, обманул жестко – треск. Кто-то взорвался, сорвался – треск. Потом выборы – треск. Потом митинги – треск. А потом чего-то как-то спокойно вроде… А? Все возмущаются – жизнь то скучная, где и как потрещать? А им отвечают – да пожалуйста! И небоскреб на хрен! – на несколько лет треску с затухающими колебаниями.
«А чегой-то мы все про небоскреб, да про небоскреб трещим?» - говорят одни.
«А мало?» – удивляются другие – «пожалуйста – самолет на хрен! Или может хотите подлодку на хрен? А хотите и того и того?»
«Хотим!» - все хором трещат. Прям как замкнуло!
- Ннну да, - священник откусил пирожок с капустой и наполнил еще по одной.
- Вот такой бля коммунизм с электрификацией!
Семенов стал дремать, а Ухлэбыстин из телевизора продолжал:
- Шел я как-то утром с похмелюги тяжкой, на листья осенние смотрел, швырял их ногами, не думал ни о чем. Тут стайка девочек восьмиклассниц из школы выплыла и объяла меня грешнаго со всех сторон. Все в маминой помаде и сапогах старшей сестры. Объяла меня стайка и течет вместе со мной по переулку и так лепечут сладенько что-то, лепечут… о своем, о девичьем, о школьном. Не видят меня. Буд-то и нет вовсе. Буд-то из облака я. Я собственно тогда так себя и представлял, чтобы не очень плющило. Идем, и ни слова разобрать не могу из их трели - один лепет. И вдруг понял – я стал инопланетянином! Или наоборот – они инопланетяне. Они и росточком мне по плечо и трель их такая по-космически завораживающая. Проплыли мы вместе до поворота, и оставили они меня одинокого и больного. А в голове лопоточек инопланетянский так и переливается перезвоном неземным. Как колокольчики серебряные. В общем до самого вечера не мог я выключить эту микроволновую фигню в башке моей. А как ящик врубил – сразу понял, что инопланетянин – это я. Только когда водки принял, сразу все на свои места встало – речь родную понимать стал. Но это ладно, лирика.
Понял я тогда, как это все работает! Эти солнечные кванты, фотоны долбанные – они через посредства растений и прочей органики в нас работу свою потом совершают. И мы вроде как радуемся солнцу, благословляем его. И все в нас вибрирует мегамиллиардами частиц с частотами всякими, и мы вибрируем и мысли наши и речь. И вибрации друг от друга исходят и передаются через пространство, к ближнему обычно. Вот завибрировало чего-то внутри, пролепетал, и стало это вибрировать уже в другом. Жизненное сообщил – и хорошо человеку, а злое…. Так и не надо злого, ежели та вибрация вредная от ближнего тебе постоянно передаваться будет. Так оно веками заведено было. Солнце, воздух и вода…
Так вот электричество это коммунистическое, пионерское - не той оно ****ь природы!»
Электромагнетизм подземный, провода там всяческие! Лампочки-фигампочки, диоды-идиоды. Ампер, Вольт, и Ом – вот они твои друзья пионер! Выпей пивка с ними! И не трель душевная в речах зазвучала, а треск поганый! Как шкварки на сковороде.
Вот вам труп, взрыв и анарексия!
Так выпьем же друзья за конец света! Хоть на минутку! Давай Василий!
- О! – воскликнул Василий, отложил пирожок и поднял рюмку.
Семенов открыл глаза. Отхлебнул и переключил канал.
Пугин, стоя на фоне заснеженного кремля, но уже под ярким голубым небом, зачитывал с листа:
«… порядка двадцати видов насекомых и восьми видов паукообразных. За минуту конца света, по данным экологов, также было сохранено несколько десятков видов моллюсков и иглокожих». Семенов помотал головой и прислушался. Пугин официальным голосом читал дальше: «Среди представителей типа хордовых отмечены следующие достижения. Класс хрящевые рыбы. Скаты. Всего благодаря всемирной акции, спасено более сорока популяций…». Семенов переключил на СТС.
В ярко освещенной студии, выполненной в виде комфортабельной кухни с плитами, духовыми шкафами и разделочными поверхностями, выступали двое – известные шоумены – Иван Урбант и Шурка Стервучка. Первый, интеллигентного вида молодой человек с доброй улыбкой и в костюме с бабочкой, второй переодетый в даму маточного возраста, на голове которой была необычная шапочка. Она напоминала резиновую шапочку пловца, переходящую в пику, которая увенчивалась огромной блестящей пентаклей. Все сооружение было щедро обсыпано стразами. Половину лица Шурки скрывали темные очки. Перед ними среди стопок кастрюль и сковородок располагалась разделочная доска и огромная миска.
- Дорогие друзья, как говорили древние майя - «без труда не приготовит борщ Борис Бурда», - в зале раздается смех, а Иван откуда-то снизу ловко достает бутылку растительного масла и ставит на стол. При этом камера крупно дает этикетку.
- Ну что ж, сегодня мы готовим необычный…
- Эпохальный, – поддакивает Шурка.
- Я бы даже сказал «космический» салат по спонтанному рецепту нашей гостьи или гостя…
- Существа, - поправляет Шурка, в зале смех.
- Нашего пригостившегося существа с альфа-центавры Шурендиуса Стервундуса! – при этих словах Иван крепко обнимает гостя, а тот, откидывая назад шпиль со звездой, заливается громким смехом.
- И сегодня мы готовим салат «ё-майё»!
Семенов делает глоток из горлышка выдохшегося шампанского:
- Вот придурки, - и крича на кухню, - Зин!!!
- Че!!?
- Подь сюда!
Зина вошла, вытирая руки о передник и внимательно глядя в телевизор:
- Чего?
- Да вот щас рецепт какого-то нового салата от этой… или этого… Шурки.
На минуту оба уставились в телевизор, Саша заворочался в постели. Ведущие продолжали:
- Все очень просто! Открываем холодильник и достаем все, что там есть. – Урбант и Шурка подходят к холодильнику и комментируют:
- Помидорчики… икорка осталась… колбаска… майонез… студень…
- Да ну их! – прервала процесс жена и вышла обратно на кухню домывать посуду.
- А это что? - Шурка достала зеленый пакетик.
- Аа-аа… это для моего кота Васьки, - объяснил Урбант, - остаток с праздничного стола. Подойдет?
- Конечно!
- Вот бред! – воскликнул Василий Семенов. Он отметил, что по первому каналу дьякона звали Василием, а тут кот Василий. К чему бы это? С экрана продолжали:
- А как там у соседнего станка? – громко произнес Иван Урбант.
Камера поплыла влево, где у стола облизывала ложку грудастая Анна Семенович в поварском колпаке. Василий удивился:
- По первому с Ухлыбэстином отец святой, тут Василий-кот, Анька Семенович… во дают! Совпадуха какая-то странная, - он вскочил и почему-то себя ущипнул за плечо, но ничего не произошло и Семенов на всякий случай переключил канал.
На НТВ было ток-шоу. В просторной студии, около специальных стоек-барьеров, излучающих синий и красный свет, стояли известный писатель и политик. Первый, Сергей Мигаев был в яркой гавайской рубашке, второй – Алексей Нагвальный в костюме клоуна. Между ними, опершись об барьер Нагвального, пошатывался похмельный ведущий Владимир Воробьев в темно-синем костюме китайского мастера Кун-фу. С лиц участников не сходила расслабленная улыбка. Семенов как-то рьяно выдохнул и снова припал к горлышку, потеребив при этом зудящий участок над ухом, где оказалось раскрашенное сыном гусиное перо. Он посмотрел на него, откинул в сторону и промямлил: «ой Вась гляди, какие клоуны… ой Зин зайди-ка в магазин…».
В это время Воробьев чуть ли не вплотную прилип к Мигаеву и очень медленно заговорил:
- И все же, если Вы настаиваете на не потусторонности абстрактных моделей, а на их имманентности наличному бытию, как же Вы…, - Воробьев на миг отшатнулся, облизал губы и продолжил, - точнее, неужели для Вас неочевиден тот факт, что сама фамилия Вашего оппонента указывает на…
- Я понимаю Вашу мысль, - перебил Сергей, и крепче вцепился в стойку, - но вы не учитываете тот факт, что «нагваль» – это всего лишь термин из книги, которая стоит… скока?
- Четыреста рублей - среднерозничная цена! – бодро произнес клоун и, опершись руками о стойку, дважды прихлопнул ластами в воздухе.
- Четыреста рублей, - подтвердил Мигаев. В тот момент, когда речь пошла о фамилиях, Семенов, вспомнив про предыдущие передачи на других каналах, напрягся. Но когда он услыхал от Воробьева следующее:
- Как писал мой любимый Владимир Семенович Высоцкий «жираф большой, ему видней…», - он быстро выключил телевизор. Допив шампанское, он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Немного очухавшись, он еле добрался до серванта, где со вчера еще оставалось грамм сто коньяку. Быстро выпив, Василий Семенов глянул на спящего сына и снова включил телевизор. Лицо Воробьева во весь экран завершало выпуск:
- … прощаемся с Вами, но раньше времени отключаться не советую, - на последних словах Семенова как будто пронзил удар молнии, он быстро переключил. По МУЗ-ТВ шло какое-то реалити-шоу. Семенов никогда не следил за ними, а тут вдруг уселся на диван, где-то даже с удовольствием. Камера наехала на одну из участниц:
- Я буду голосовать против Семена.
- Как ты это обосновываешь? – поинтересовалась ведущая.
Василий оторопел так, что не смог дотронуться до пульта. Та продолжала:
- Он думает только о себе. О своей победе.
- А разве не каждый участник нашего шоу…
Василий быстро ткнул кнопку, но вместо «on/off» попал на «Рен-тв». Там также передавали торжественную речь Пугина. Он по-прежнему невозмутимо декларировал, выставив по-школьному вперед ногу: «…так же среди крупных млекопитающих, таких как голубой кит и индийский слон.» - Пугин откашлялся, - «Далее. Спасено около 12 тысяч гектаров девственных лесов. Сэкономлено более двухсот тонн угля и пятисот тонн нефти. Конецентрация угарного газа в атмосфере снизилась на 0,02 процента. Углекислого на 1,6 процентов. На первый взгляд…» - тут Пугин поднял глаза на Семенова, - «цифры незначительны, однако положительный эффект воздействия на окружающую среду существенен, что выражается в поддержании устойчивого функционирования наземных и водных экосистем. Далее. Отмечена отрицательная динамика изменения концентрации радионуклеидов в атмосфере. Как отметил академик Афанасьев Василий Семенович…».
Тут Василий не выдержал и завопил. Ткнув на первую попавшуюся под большой палец кнопку, вылетел снова на первый, где сразу как ждал, рассмеялся Ухлыбэстин:
- А до него никогда не дойдет! Это ж конец света! Ё-маё!
- Угу, - так же угрюмо подтвердил священник.
Семенов отбросил пульт, схватился за голову, застонал и рванул в кухню. Он крепко обнял жену. Зина хитро улыбнулась.
- Что мой миленький кричишь?
- Ты чего Зин? Там… это…
- Чего?
- У меня кажись того…, белка начинается…! – в панике пролепетал муж. Жена расхохоталась.
- И что? Столько бухать!
- Да ладно тебе! Я коньячка чуть-чуть…
- Страшно?
Семенов оторопел:
- Дура! У меня щас крыша поедет!!
- Всего-то? А я думала у нас у всех давно съехала, неясно откуда и куда. Разве это страх… Чего ты боишься на самом деле?! – крикнула она на мужа
Семенов выпучил в недоумении глаза:
- Как чего?... Смерти! Конца этого… света…
Жена выключила воду и повернулась к мужу:
- А с чего ты решил, что смерть существует?
Тут на кухню, потягиваясь, прошлепал сын и сонно посмотрел на родителей: взъерошенный папа был размазан красками под индейца, из затылка торчало еще одно перо. Мать уже умылась, расчесалась и выглядела просто по-домашнему.
- Ну как… ты чего? Все же умирают!!! Люди смертны и это непереносимо!
- Ох ты, ох ты! А ты видел смерть? Хоть раз. А?
- Ну как же, год назад, Витек, наш друг… вместе же хоронили… А бабка твоя? Ты чего, Зин тоже болеешь?
- Ты видел их на похоронах, но не его смерть.
- Ну и что? – начал злиться Василий.
- А помнишь, что ты мне сказал тогда на поминках?
Семенов задумался, тупо посмотрев в окно:
- Ну…
- Ты сказал, что они похоже больше на восковую фигуру, чем на мертвого человека. И вообще много ты видел мертвецов?
Семенов рухнул на стул:
- Ты того? – спокойно и серьезно спросил он.
- Того, того…
- Пап, смерти-то нет, - вдруг прорезался Саша, - вот мама есть, ты, я, кухня и все такое. А смерти не существует.
- Да Вы что, с ума все разом съехали, ****ь! Я сам курам бошки рубил! А рыбалка? А помнишь, как мы видели – собаку поездом сбило?
- Это животные – муляжи жизни, для массовки, - рассмеялись родственники. Семенову стало страшно. Он открыл холодильник и достал полбутылки вина и разом все высосал, делая мощные колебания красным кадыком. При этом он вспомнил, как еще в раннем детстве от кого-то слышал, что мир - это театр. Он ошалело уставился на своих.
- Люди умирают! Сходи на кладбище, глянь!
- А что там?
- Могилы, дура, могилы!!! – заорал ополоумевший муж.
- Эти кресты и камни?
- Ой, дура… на что мне все это!? - взмолился Семенов.
Он потупился в пол, а после схватил супругу за ворот халата:
- Позавчера по ящику показывали…, этот умер артист известный… как его?
- А не ты ли говорил, что в этом ящике пургу всякую гонят, в которую верить нельзя?
- Ой какая дураааа…, - Семенов уселся на пол.
- Никакой смерти не существует! Просто прими это! – хором разъяснили сын и жена.
- Не веришь – глянь сам! - Саша быстро включил телевизор, - на экране Пугин, стоя на лыжах в прекрасном зимнем лесу, щурился на солнце. Он снял шапку ушанку и провел тыльной стороной ладони по лбу:
- Да, да не существует, дорогой Василий, - негромко сказал президент. Потом он взглянул на часы, опустил темные очки на глаза, поправил лыжные перчатки и бодро оттолкнулся палками.
Тут в дверь раздался звонок, у Семенова закружилась голова, а сердце потянуло куда-то вниз. В кухню вошел живой и невредимый Витек, ведя под руку старуху – бабушку Зины:
- Здорова, дружбан, дурбан и тупой чурбан! – рассмеялся он, - а ты поверил, что мы умерли?
Тут что-то у Семенова замкнуло и перекосило внутри, все вокруг поплыло. Ноги наполнились студнем, который стал разжижаться и таять. Руки повисли бессильно на ослабленных плечах. Все было в расплывчатом тумане. Показалось, что какой-то очень знакомый и тяжелый панцирь стал растрескиваться, и свет из окна стал расти и обтекать всех смеющихся – и Зину и Витька и Сашу и старуху. Что-то давно забытое вырастало вместо панциря. Это было очень родное и нежное. Все вокруг наполняла сильная светлая радость. Саша уже не выглядел ребенком, но стал гораздо роднее и любимее чем раньше. Все вокруг стали такими. Во всем свете все вокруг становились самыми близкими и родными и самыми любимыми. От стен и перекрытий оставались лишь призрачные линии каркаса идей, медленно пошел поток светящихся тел. Никакого Василия Семенова уже не существовало. Как и Зины, Саши, Старухи, Витька. Соседей и всех, всех, всех. Они, уходя вдаль, как бы растворялись в едином и всеобщем. Безмерное счастье и Божественное Благо охватило движение миллиарда душ в вечном покое света. Голоса ангелов слились в общее мировое пение. Оно было похоже на дыхание, в котором угадывалось слово. И это слово было «ХОРОШО».
Начало…»
Часть3.
Тшло закрыл окно с текстом и тут же набросал приятелю Хлэкту сообщение:
- Спасибо за текст! Прочел – любопытно, но многое непонятно. Я про Землю вообще мало чего знаю, я ж специалист по литературе системы «Каплах» (если помнишь, это там, где население уверенно в бесконечном перерождении, но, в отличие от кармических, каждое новое рождение совершеннее предыдущего). Тут насколько я понимаю, цивилизация проходит стадию света. Это когда вечность видится им в плане их собственного рождения-появления. Типа свет-тьма. Да?
Хлэкт сразу ответил:
- Почти. На 99% все такие. Но известно около полуторамиллиарда цивилов, которые освобождение видели как вечный танец. Там мерцающие планеты – знаешь. Они выступают в наших сетевых программах как прерывающие диоды. А еще я слыхал про те, которые вообще самоуничтожились. Кстати на земле была такая популяция, которые в «ничто» видели единственный выход.
- Я понял, короче есть три формы развития цивилизаций, основанных на типах мечты – единый нераздельный свет счастья, полное ничто или как у нас – сеть – бесконечная смена программ. Так?
- Ну да, только если на других сеть – это ресурсный и самоликвидирующийся проект, то у нас программа внешняя. А кстати ты в курсе по поводу этого конца света, что был на земле?
- Нет.
- Там фишка такая была. Когда наши все просчитали, то выяснилось, что электрическое мерцание этой планеты «Земля» в системе…
- Солнечной?
- Ага в солнечной. Не подходит для работы одной из очень важных программ. То есть надо было, чтобы буквально на минуту там вырубили свет. Потому что Земля эта давала какие-то ненужные помехи. В тот момент, когда запускали программу, в чем мы сейчас, надо было ее на минутку отрубить, понял? Иначе хрен бы мы с тобой сейчас перемысливались. Ну короче они слетали и мягко намекнули одной из примитивных цивилизаций, забыл ее название, а, Майя… чтобы они создали мифическую систему и предсказали всем остальным цивилам конец света в определенный срок.
- А чего они так опосредованно? Чего на прямую это самое не вырубить? Зачем предсказание?
- Попробую объяснить. Если бы наши туда прилетели в тот момент, когда надо вырубить их электричество, т.е. эту лишнюю помеху в программе. То тамошние руководители вряд ли бы послушались – дикие тогда были. Они бы стали скорее вооружаться против нас, чем договариваться и все бы пошло насмарку. Рисковать не стали. А предсказанию они поверили бы. Во-первых, потому что предсказатели – сами земляне, во-вторых, потому что опять же дикие, т.е. их цивилизация на тот момент была как бы переходной. С одной стороны – технический прогресс. С другой – духовно-нравственная отсталость. А это последнее сопровождается работой архаических вытесненных слоев их психики. Отсюда они еще очень доверчивы к мифам, пророчествам и прочим древним рудиментам. Все мудрецы у них остались как бы в прошлом, а вперед выдвинулись мозговитые ученые, которые и протолкнули технологии.
- Понял, но почему земляне не стали спасаться, а догадались, что надо вырубить электричество и всего на минуту?
- А наши все просчитали. Это только массовое население может поверить в конец света как в катастрофу и смерть всего живого. Все же руководители тут продвинуты были. Они таким образом решили все превратить в шутку и свести на нет массовый психоз. Т.е. и конец света как бы произошел и все вокруг шевелится и чпокается. Въехал?
- На минуту почему?
- Потому что если бы вырубили свет на большее время (что нам никак не мешало, а скорее наоборот), то у них вся технологическая система пошла бы по необратимому пути. Катастрофы были бы гораздо реальнее. Сам понимаешь, когда все население планеты зависит от работы электростанций, добычи нефти, транспорта и прочее, а уж никак не от солнечной энергии напрямую, тут и мог случиться самый настоящий конец света. А наши все ж гуманный народ. Вот такой прогресс.
- Слушай, последнее, а сейчас земля как?
- Нет ее. Когда пару тысяч лет назад солнце сгорело и земля, соответственно тоже исчезла. Там все очень взаимосвязано. Но знаю точно, кое-кто оттуда рассредоточился по космосу. Вроде и у нас есть – поискать можно.
- Спасибо, надо мозгу отдохнуть. Отключаюсь. Пока!
- Давай, пока! А я еще повешу в сетке. Бай!
Тшло мысленно нажал «выход» и застыл, сидя в своем обогреваемом скафандре на поверхности темной, пустынной планеты среди таких же пользователей. Между существами громоздились обломки каких-то конструкций. К телам были присоединены специальные блоки, где циркулировали кислород, углекислый газ, вода и продукты обмена. К каждому шлему крепилась небольшая плоская сверхчувствительная нанноматрица с индивидуальной программой. Она постоянно считывала частоты мелькания звезд и планет во вселенной. Другого источника энергии у них не было.
Декабрь 2012