Я Ворон

Я Ворон.
Образ Воронов возник у походного костра, и сопровождал нас на крутых горных тропах. Увлекшись придуманной историей, дети внесли много своих мыслей. Будем считать, что эту историю сложил отряд скаутов Буково.
  Читатель, может у тебя есть свой вариант этой истории, или хочешь что-то добавить, рисунки? Мы будем рады твоей помощи. Лунь.

1. Калина.
Начато 29.1.1999  14:26

        Моросит мелкий дождь, противный, холодный. Это даже не дождь, а мокрый туман оседает мелкой пылью на шапки и пальто прохожих. Трое мальчишек громко смеются, что-то подбрасывая в воздух. Что-то темное взлетит и как-то странно, рывками падает, смещаясь в сторону. Мальчишки подбегут, схватят его и снова подбрасывают. Колька подошел ближе. Черная птица с поврежденным крылом не может взлететь. Она, кувыркаясь, взмахивает здоровым крылом, пытаясь улететь от своих мучителей. Мальчик вспомнил, примерно час назад, возвращаясь из школы, он подстрелил её из рогатки, просто так пульнул в неё издалека, не особенно желая попасть, от нечего делать. Его тут же выругал высунувшийся из окна мужчина в пижаме, поэтому Колька не видел, куда она исчезла с дерева, и попал ли он вообще. А вот, оказывается, попал, и теперь надо её спасать, потому как он виноват.
     - Чего тебе? По шее захотел? Ну, так мы сейчас оформим.
      Парень в серой куртке надвинулся на Кольку. Что же делать? Колька молча отступил. В это время птица упала в большую лужу, мальчишкам лень лезть в воду её доставать, они стали швырять в неё камни. Колька решился. Вошел в лужу и закрыл собой несчастную птицу. Вода была холодная, лужа глубокая. C этого момента его 14-летняя жизнь круто повернула в неожиданную сторону.
     - Ха-ха! - загоготали хулиганы - Ну и дурак!
     Стали еще с большим энтузиазмом бросать камни. Брызги летели в разные стороны. По щекам Кольки текли слёзы, смешиваясь с грязной водой. Шапка слетела с головы, но это уже не имело значения.
     - Прекратите! - Дядька в Пижаме схватил за руку, размахнувшегося было бросить камень, хулигана. Но тот вырвался, и вся толпа мигом исчезла.
     - А ты чего хнычешь? Иди домой! Вот мать тебе задаст, весь мокрый.
Колька схватил мокрую птицу, сунул за пазуху, побежал. Мокрые ботинки, полные воды чавкали, штанины липли к ногам, мешая бежать.
        Но скрыться не удалось. Сзади послышались топот, крики, его догоняли. Не убежать, но что делать, неприятный холодок страха пополам с водой, попавшей за шиворот, вызывал дрожь во всем теле. Время как бы замедлилось, или это Колька лихорадочно соображал куда скрыться. Ну, ладно, выхода нет, Колька свернул в ближайший двор и влетел в подъезд высокого дома. Справа под лестницей темный угол. Сунул туда птицу, "Сиди тихо", а сам в отчаянии толкнул дверь в чью-то квартиру. Дверь на его счастье открылась, наверное, ее не заперли, и она приоткрылась сквозняком, он вошел, и она захлопнулась за ним. Щелчок замка мгновенно включил сумрачную тишину. "Это ты?" - спросил мужской голос из темной комнаты. Колька не знал что сказать. "Что?" - отозвалась женщина из той же комнаты. "Ты здесь? А кто же дверью хлопает?" Колька шагнул на голоса в комнату, едва освещенную экраном телевизора. Что еще оставалось делать?
     - Простите, пожалуйста, это я вошёл к вам...
     - Что? - Мужчина шумно вскочил, зажег свет. - Ты что это?
     - За мной гонятся хулиганы... - Колька запнулся, на него смотрели очень  неодобрительно Дядька в Пижаме и лохматый кот у него на руках. Женщина в халате неопределенного цвета поднялась с кресла, вышла в коридор, посмотрела в глазок.
     - Стоят.
     - Кто там?
     - Почем я знаю? Пацаны какие-то.
     - Можно я у вас побуду немного, они скоро уйдут, и я тоже уйду?
     Дядька в Пижаме взглянул Кольке под ноги, грязная вода капала с него на ковер, образуя заметное большое пятно. Колька смущенно переминался с ноги на ногу, потом отступил в коридор. Дядька в Пижаме за ним. Женщина Неопределённого Цвета все еще смотрела в глазок. Дядька в Пижаме, молча, выжидающе давил взглядом. Колька отступил на шаг. Кот спрыгнул у мужчины с рук на пол, подошел к Кольке, обнюхал штанины, потом потерся спиной, его не смущала мокрая грязная одежда. Ну, хоть кто-то проявил сочувствие, животное внесло что-то теплое в настроение мальчишки. Нет, не может быть все так несправедливым к нему. Женщина Неопределённого Цвета попыталась открыть выходную дверь, но кот стал у входа с намерением покинуть квартиру, поднял выжидающе морду к хозяйке. "Брысь, на место!" Но тот проигнорировал команду, уселся, давая понять, что у него свои планы на сегодняшний вечер. "Забери кота, убежит" Мужчина подхватил недовольно меркнувшее животное и унес в комнату. Колька попытался поймать взгляд хозяйки, но она отвела взор. Щелкнув замком, открыла дверь. Из комнаты послышался возглас мужчины: "Ах ты, зараза!" и кот пулей шмыгнул в дверь. Женщина за ним, пытаясь схватить. Толпа мальчишек, все еще топтавшаяся на площадке мгновенно растворилась, по-видимому, зная крутой нрав хозяев квартиры. Женщина, громко ругаясь, вернулась, вытолкнула грубо Кольку, хлопнула дверью, щелкнула замком.
И снова настороженная тишина, надолго ли. Кажется, стены, и двери квартир затихли, прислушиваясь, ожидая дальнейших событий. Как же, очень интересно, что будет дальше в этот скучный обжитый домашний вечер. Такого у них никогда не было, дверные глазки смотрели на Кольку, нет, не сочувственно, злорадно, с интересом. Пришлый чужак внес в их скучное однообразие какое-то пришествие.
Надо уходить. Но нет, сегодня явно не везет ему. Компания не собиралась уходить, только Колька выглянул на улицу, его сразу же заметили. Назад. Куда? Что-то опять включилось в мозгу, указывая путь. Колька дернул на себя дверь под лестницей, она открылась куда-то в темноту, вниз. Прикрыв ее, он стал глядеть в щелку. Толпа с криками ворвалась в подъезд, ведомая безнаказанным хулиганским азартом. Их много, чего бояться, Стали дергать двери все подряд. Кто-то потянул и дверь под лестницу, Колька уперся ногой в косяк, отчаянно сопротивлялся. «А ну брысь отсюда!» мужской голос прогнал хулиганов. К убежищу подошли.
Колька сам не сможет потом себе ответить, зачем он так сделал. Ему надо бы выйти и уйти, искать другое убежище. Ну, получит тумаков от пацанов, подумаешь, приходилось же драться со сверстниками, ничего и не было бы, не было бы этой истории, не о чём было бы и рассказывать сейчас. Но он упустил возможность вернуться к беззаботной прежней жизни. Он спустился по ступенькам вниз в темноту. Всё, назад возврата нет. Под лестницей в углу лежат картонные коробки. Колька залез в самую глубину за коробками. Дверь наверху открылась, послышались мужские голоса, кто-то спускался по лестнице. Колька услышал шаги прямо над головой. Страх сжал его сердце, дышалось с трудом. Зажгли спичку. Колька сжался в комочек.
     - Никого.
     - Да здесь где-то, некуда ему деться. А ну дай мне посмотреть.
     Снова зажглась спичка. Картонные коробки сдвинулись, и Колька увидел отраженные огоньки в глазах, наклонившегося, что бы разглядеть его, мужчины. Кольку схватили грубые руки, потащили.
     - Ты что здесь делаешь, паршивец?
     Его потащили наверх, окружили какие-то люди, сочувствия на их лицах не нашлось.
     - Так что же ты там делал? - Кольку усадили на табурет в чьей-то кухне.
     - Отвечай! - Дядька в Пижаме и Женщина Неопределённого Цвета смотрели на него очень злыми глазами.
     - За мной гнались хулиганы, и я спрятался там.
     - Про хулиганов мы уже слышали. Ну а если бы это квартира была? Ты что же, полез бы в чужую квартиру?
     - Это подвал, там квартир нет.
     - Но ты же этого не знал, когда открывал дверь.
     Колька молчал.
     - Как твоя фамилия?
     - Сапожников, - соврал он, вспомнив, что читал в какой-то книжке подобную ситуацию.
     - Что-то похожее  и ожидала услышать. Ну, что же пойдем к тебе домой.
     И снова Кольку куда-то повели за руку. Было уже изрядно темно, моросил мелкий противный дождь. "Ну, веди, где ты живешь?" Колька направился в первый же переулок, не вести же домой, мать точно убьет. Заплетающиеся ноги тянули время, глаза пытались найти какое-то спасение за высокими темными заборами, с наглухо запертыми равнодушными калитками, Слезы уже откровенно текли по щекам, по подбородку за мокрый воротник. "Отпустите, пожалуйста, я же ничего не сделал!" Он безнадежно и слабо делал попытки освободиться, но тяжелая неумолимая рука, только грубо дергая, крепко сжимала его руку. Но вот улица кончается надо куда-то входить. Колька открыл калитку в последний двор. Из глубины двора с рычанием выскочила собака. Колька дернул руку, но Женщина Неопределённого Цвета держала надежно. Собака лаяла.
      -Кто там? - послышался голос, - Что вы хотите?
     - Вы знаете этого мальчика?
     - Нет. А что случилось?
     - Хулиганит.
     Снова тянется длинная улица, Женщина Неопределённого Цвета сердито дёргает за руку.
     - Ты хотел завести меня куда-нибудь, а там ударили бы дубинкой по голове, и убили бы?
     - Нет.
     - Ну что ж тогда пойдём в милицию.
     - Не надо, пожалуйста, отпустите меня.
     Колька заплакал, но это не тронуло её. И в это время к ним подошла из темноты неожиданно возникшая девочка.
     - Котька, ты чего ревешь? У тебя ключ есть?
     Слезы мешали Кольке рассмотреть девочку.
     - Ты его знаешь, девочка?
     - Да, - это мой брат. А что случилось?
     - Где вы живете? - вопрос на вопрос. И девочка, выждав мгновение, вопросительно глядя на Женщину Неопределённого Цвета, обратилась снова к Кольке.
     - Ну, так что скажешь?
     - Я не виноват, я в историю влип из-за вороны.
     - Ах, ты не виноват! Значит, я виновата! Ты еще два часа назад должен был хлеб принести. И я уже два часа мёрзну, тебя дурака ожидаю, вышла на минутку, а дверь и захлопнулась. И у Вальки дома тоже никого нет. Так ты ключ не брал? - Девочка кричала на Кольку, совершенно не обращая внимания на Женщину Неопределённого Цвета.
     - Где бы я его взял? Ты же сама его, наверное, брала и не повесила на гвоздик.
     Колька поддерживал эту нелепую перебранку, надеясь на спасение. Эта странная рассерженная девчонка, не намного меньше его возрастом, и так же ниже ростом, ему определенно нравилась, но он грубо ей отвечал, поддерживая спасительную игру. Женщина Неопределённого Цвета всё ещё держала Кольку за руку.
     - Твой брат хулиган, лазит по чужим подвалам и без спросу врывается в чужие квартиры. Грязный весь, как шахтёр. У меня чисто, прибрано, а он испортил дорогой ковёр. Влез в квартиру в своих грязнущих ботинках. И зачем спрашивается? Может, обокрасть хотел? – тетка наконец-то снизошла к объяснению.
     - Ну, это на него похоже. Я маме все расскажу!
     - Так, где вы живете?
     Девочка молча указала рукой на темные окна.
     - А дома кто-нибудь есть?
     - Нет, мама на работе, а ключ остался в доме, а дверь закрыта. Разговаривая, они вошли во двор. Из глубины двора с лаем выскочила собака. "Это уже было", - совершенно спокойно подумал Колька. Он уже ничего не боялся, может потому, что привык за сегодняшний день к страхам, а может, надеялся на девочку. Она же решительно шагнула к собаке и, наклонившись, сделала какое-то странное движение рукой, отчего собака, прижав уши, попятилась и отступила в темноту.
     - Проходите, она не тронет. Садитесь вот здесь. - Девочка указала на скамейку у стены. - Так что вы говорите про подвал?
     - Лазит по чужим подвалам, а потом велосипеды пропадают.
     - Котька, ты, правда, велосипед украл? Это ж надо додуматься, тебе уже 14 лет! Ну, погоди вот мама придет, все расскажу.
     - Я ничего не брал.
     - Все так говорят.
     Девочка совсем по-взрослому выговаривала ему, но Колька рад был слушать ее упреки, он понимал, что девочка выручает его.
     - Как ваша фамилия, девочка?
     - Сероугольниковы.
     - Ну вот, а он мне сказал, что он Охотников. А номер дома, у вас какой.
     - 15, квартира 2. - девочка ни на секунду не задумалась.
     - Ну ладно, я к вам завтра зайду, с мамой поговорю.
     Женщина Неопределённого Цвета направилась к выходу, сопровождаемая собачьим рычанием, и Колькиным удовлетворённым взглядом, и уже от калитки, вдруг повернувшись, спросила:
     - Девочка, что у тебя с рукой? ... И почему ты босиком?
     - Котька камнем ударил.
     Тут только он обратил внимание, что девочка все время прижимает руку к груди, заметил темные следы крови на бледной коже обнаженной руки. Проводив, Женщину Неопределённого Цвета девочка вернулась. Они сели рядом. Колька вдруг заметил в ней перемену. Это уже была не та самоуверенная, язвительная, надменная девчонка, каких много в его классе. Рядом сидел маленький, заблудившийся, отчаянно продрогший, настороженный зверек. Если бы Колька умел, он бы утешил её, успокоил. Когда он маленьким еще прибегал к маме, плача от боли ушиба, она говорила ему: «Иди я тебя пожалею». И теплые мамины руки снимали боль, успокаивали обиду. Но он не умел этого делать, он только сказал:
     - Спасибо... Но что это ты наврала про меня?
     - Извини, это я для убедительности, надо же тебя как-то выручать.
     - А зачем это тебе?
     - Ну, ты ведь меня выручил! А потом у меня рука очень болит.
     - Как это? Когда это я тебя выручал? Я тебя совсем не знаю, никогда не видел.
     - Сейчас это не важно. Помоги еще раз.
     - Ну, тогда пошли быстрей, а то меня мать точно убьёт.
     - Котька, давай перелезем через забор на другую улицу, вдруг тетка следит. Мне кажется, она не совсем поверила мне. Я не умею с людьми разговаривать.
     - С собаками проще? Если это не твой дом, почему же собака тебя слушает.
     - Пусть бы только не послушала!
     Вскоре, взявшись за руки, сквозь мокрый туман бежали домой. Что было! Было и за позднее время и за грязный костюм и за не выученные уроки. Отругав, Кольку как следует, мать заставила его переодеться и послала к Геннадию Александровичу соседу-доктору. Затем принялась за гостью. Долго пыталась у девочки узнать, кто она, да откуда, почему легко одета, и почему рана на руке. Девочка назвалась Калиной, и дальнейшие сведения о себе давать решительно отказалась, объяснив тем, что не имеет права говорить. Мать, в конце концов, примирилась, девочки в таком возрасте любят тайны. Расспрашивая, мать ухаживала за гостьей, не забывая давать указания вернувшемуся сыну. Пока он делал уроки, хозяйка искупала гостью, переодела её в свой халат. Затем пришел Геннадий Александрович, обработал рану йодом, забинтовал. Калина терпеливо перенесла перевязку, чем очень удивила всех. Геннадий Александрович сказал, что таких пациентов он еще никогда не лечил, что больная - молодец, но придется её забрать в больницу, так как возможен перелом. Девочка долго не соглашалась уезжать, её что-то беспокоило. Кольке показалось, что она боится доктора. Геннадий Александрович вскоре отправился на ночное дежурство в больницу, за ним пришла машина и он забрал с собой Калину.
     Колька уже был готов заснуть, когда мать присела к нему на постель.
     - Странная у тебя подружка. Платье её я постирала, оно сшито из каких-то маленьких зеленых лоскутков. Ты когда-нибудь видел такое? Я нет! Как она боится за него, с какой неохотой снимала, ни за что не хотела с ним расставаться. Успокоилась только тогда, когда я пообещала поберечь его и спрятать когда высохнет. А волосы у неё кажутся,  то сумрачно зеленые в тени, то золотистые против света, и глаза как весеннее небо, так не бывает! Девочка, конечно, она умная, но уж очень странная. Ржавые гвозди носит в кармане, как мальчишка. Я хотела их выбросить, но она просила положить на место. Я спрашиваю: - Зачем тебе гвозди ржавые? Молчит. Весной ты приводил из детского сада девочку, за которой бабушка не пришла. Нынешняя на нее очень похожа. Как две капли. Сестры? Кто они? Обе Калины, странно.
      - Не знаю, мама, она мне тоже ничего не говорит. Появилась неожиданно, раздетая и  босиком в такую погоду.
      - Ну а ты, почему грязный пришёл. Не стыдно перед девочкой?
      - Я подрался с хулиганами.
      - Ох, не похоже на тебя, раньше ты ни с кем не дрался. Теперь подружек приводишь
      Кольке пришлось всё подробно рассказать матери, она прекрасно чувствовала, когда он врёт, а когда правду говорит. "На лбу написано".
     Этот самый длинный день в Колькиной жизни наконец-то закончился. Ему всю ночь снились беспокойные синие глаза Калины. Всю ночь она просила не забыть её.
 
2. За стеной.
начато 2.4.1999 20:10

2.1.
Утром мать послала Кольку по дороге в школу зайти в больницу.
- Проведай подружку, вот два яблока и апельсин. Да не опоздай в школу.
- Принеси мне, пожалуйста, моё платье. Сейчас можешь? - встретила его Калина.
Кольке вообще-то надо бы в школу, он и так уже опоздал на 1-й урок. Он задумался на мгновение, Калина, по-видимому, огорчилась, повернулась к окну. В этом повороте поглянулось какое-то отчуждение. Это платье ей, наверное, очень нужно. Зачем? Может она хочет убежать? Опять же зачем?
- Я не могу тебе это сказать. - Ответила девочка, не поворачиваясь. Колька подумал, что он задал вопрос вслух. Калина вдруг шагнула в сторону.
- Посмотри в окно, не высовываясь.
Колька подошел к окну и осторожно выглянул.
- Вон смотри, мальчишки стоят. Того в серой куртке видишь?
Он узнал своих вчерашних преследователей.
- Вижу.
- Берегись его, очень опасный тип. Они знают, что ты здесь. Я тебя выведу.
Они поднялись на верхний этаж, там железная лестница вывела их на чердак. На чердаке было темно и полно каких-то конструкций, аппаратов. Калина вела Кольку за руку сквозь лабиринт ящиков. Сквозь щели солнце играло в светящихся наклонных линиях пылинок.
- Лезь сюда в окно, там будет лестница, спустишься по другую сторону дома. Мальчишки тебя не увидят, и уходи быстрей отсюда. Скажи маме спасибо от меня. Иди.
- Я принесу сейчас платье.
- Не надо, я сама зайду за ним.
- Послушай Калина, я не хотел тебя обидеть, я просто тебя не понимаю. Ничего не знаю о тебе, ты ничего не говоришь. Кто такой этот Серый? Какое ты имеешь к нему отношение, и почему я должен его бояться? Платье у тебя странное, сама ты - клубок тайн. Появилась босая и мокрая, мёрзлая и раненая. И хочешь, чтобы я остался равнодушным. А если я не умею так? И не хочу уметь. Платье я сейчас принесу, оно тебе нужно, не стану спрашивать зачем, я не любопытный. Серого твоего я не боюсь, и убегать больше не буду, это унизительно!
- Все сказал? Дурак ты, Котька. Ты его не знаешь. Он не тот, за кого ты его принимаешь. Его боятся люди посильней тебя. Не хмурься. Я не имею права тебе говорить ничего, да ты и не поверишь. Кроме того, ты мне нравишься, и потому я не хочу впутывать тебя в свои дела. Ты ничем не поможешь, только навредишь мне, и у тебя будет столько неприятностей, сколько никогда не было и не будет, если послушаешь меня.
- Выслушай внимательно женщину и сделай по-своему. А серьёзное лицо тебе не идёт.
Калина внимательно и пристально взглянула на него,  в глазах ее, как импульсы на экране прибора,  промелькнули образы и целые картины, Кольке  близкие, как что-то давно утраченное, но хранившееся в глубинах памяти, и ждавшее мгновения, чтобы, наконец, обрести реальность. Взгляд ее потеплел.
- Я уже это слышала когда-то. Значит это ты! Ну, тогда точно есть повод зайти в гости.
- Я вижу, ты меня успокаиваешь, а без повода не зайдешь? Ладно, как хочешь, я не навязываюсь. Прощаться не буду.
- Погоди еще минуточку. - Калине явно не хотелось, чтобы он уходил. - Не обижайся. У меня странное чувство, что мы все-таки прощаемся, надолго, может навсегда. Я тебя давно искала, встретила и опять теряю. Будет что-то ужасное. Я не знаю почему, но мне уже не обойтись без тебя, только ты еще сможешь мне помочь. Вот только сейчас я это поняла, жаль, что приходится расставаться. У нас нет времени, а мне нужно многое тебе сказать. Если найдешь мою бабушку, покажи ей такой знак. - Калина сделала легкое движение пальцами, как волна прошла. - Повтори... Правильно. Она поймет, что ты от меня и ответит вот так. Калина опять сделала движение. Платье отдашь только ей. И никому больше, лучше умри. Остерегайся разговоров с незнакомыми людьми, ты не можешь противостоять их проницательности. Вот - это всё, что я могу тебе рассказать, но ты скоро сам всё узнаешь.
- Но как я найду твою бабушку?
- Эх, Котька, вот это я не знаю, знаю только, что ты сам найдешь проход сквозь Стену. Еще запомни, голубой цветок указывает пролом в Стене. И еще, если хочешь понравиться бабушке, не называй её "бабушка", она этого не любит, зови - тётка Фаина. - Калина улыбнулась той улыбкой, которой могут улыбаться только дети, или люди с открытой душой.
- Откуда ты это всё знаешь?
- Я, Котька, могу видеть, то, чего еще не было - почти шепотом сказала девочка, - но для этого мне нужно моё платье.
- Но, почему ты уверена, что я смогу тебе помочь. И вообще, я может быть - бандит. Мне нельзя доверять.
- Смешной, ты, как будто я бандитов не видела. Я знала тебя Котенька, давно ещё, только не знала, что это ты.
- Знала и не знала? А как узнала?
- Я не могу пока это понять. Как в тумане, может, это и не я слышала. Ты уже говорил мне когда-то про серьезное лицо. Но когда это было? Если мы раньше друг друга не знали, значит, ты скажешь это потом, когда-нибудь.
- В будущем времени? Но это уже фантастика, я читал об этом. Значит ты… ясновидящая? Сейчас много говорят об этом. Но я думаю, что врут.
- Не знаю, я же говорю, что не понимаю. Я тебя видела, наверное, во сне, но очень давно, я была еще маленькой. И потом тоже видела. Ты мне представлялся  как будто два разных человека. Меня это пугало вначале, потом привыкла, мне нравилось разговаривать с тобой. Но ты не только менялся внешне, но и разговоры у тебя были разные, и мне приходилось разговаривать с этими как бы разными людьми. Но вот теперь я чувствую, что это действительно разные люди, но если ты один из них, то кто же другой? У меня был брат, тетка Фаина рассказывала, его забрали страшные люди.
- Ну, ты нагородила. Какая тебе разница? Все это твои фантазии, и этих людей на самом деле нет.
- Есть. Я уверена. Они очень хорошие, мне помогают, я часто спрашиваю у них совет, и они меня никогда еще не обманывали. Единственные, кому я могу верить на всем белом свете. Они смешные, влюблены в меня и ревнуют оба.
- Ну да! Очень мне нужно в тебя влюбляться. Девчачьи причуды. В тебя нельзя влюбиться.
- Это еще почему?
- Нос у тебя кнопкой.
- Ничего подобного, просто он курносый, тетка Фаина говорила, что через дырочки в моем носу она видит, о чем я думаю. Но это шутка, потому как она не умеет это делать.
- Прическа у тебя ненормальная. Волосы все время разные то черные то зеленые, а сейчас золотые.
- Да это верно, я уж и не знаю какие настоящие, и причесываться некогда.
Колька вынул расческу, (ему мама недавно подарила, сказала, что парень должен быть аккуратен, чтобы нравиться девочкам) стал причесывать Калинку. Она вздрогнула, испугано отстранилась, потом притихла, морщилась, но терпеливо позволяла и с любопытством наблюдала за ним. Гребешок редко касался этой милой головки, волосы спутались, и Кольке пришлось немало потрудиться. Он готов был бесконечно гладить каждую волосинку, наблюдая их переливы в призрачном свете возникшего нового мира, принадлежащего двоим. Он готов защитить ее от всех бед. Калинка казалась ему маленькой и беззащитной, как же может этот мир быть таким жестоким, подвергать опасности хрупкое нежное существо. Еще вчера Колька не знал ее, но это уже так давно, почти жизнь. И одновременно как будто и не существовало никакого времени. Иначе и не могло быть, ведь они были всегда, просто заблудились где-то по жизни, долго искали и вот, наконец, встретились.  Закончив, он дунул на расческу, что бы очистить от волос. Взял Калинку за руку вложил расческу в ее ладошку и ее пальцами сжал подарок.
- Я тебе зеркальце еще принесу. Хочешь, я буду тебе братом, а ты будешь мне сестрой?
- Я тоже сделаю тебе подарок, дай мне твою руку... Очень просто, легонько вот так сожми пальцами ладонь кому-нибудь... вот здесь. И он никогда не сможет тебя обмануть. Попробуй пожать мне руку... Нет не так... Ну, погоди. Вот чувствуешь, как я пожимаю? Закрой глаза. Что ни будь, чувствуешь?
- Ничего я не почувствовал.
- Видишь?
- Разноцветные шары, и… - А сам подумал: "Фигня какая-то".
- Что?
- Они тебя окружают.
- Ты видишь меня?!! - Калина с удивлением.
- Представляю.
- Ничего себе!!! А теперь? – Казалось ее это и удивляло и радовало.
- Ты светишься и рука у тебя теплая. – Колька улыбнулся.
- Ну ладно про руку ты придумал, а шары и свет…
- Не придумал, она у тебя действительно теплая, мягкая и красивая.
- Сам ты красивый.
- Я серьезно. Ты очень красивая. – Колька, глядя на нее, сам удивлялся своим словам и восхищению.
- Не придумывай, - тихо сказала Калина, опустила глаза, смутившись.
- И не смотри на меня. - После еле заметной паузы сказала строго. – Я тебе сказала закрой глаза.
- Не хочу. – Кольке понравилась игра.
- Котенька, так надо, чтобы мне поймать твои ощущения и потом вернуть тебе их усиленные.
- Зачем?
- Чтобы ты запомнил. Давай еще раз попробуем. Теперь руку можешь отпустить.
- А можно я еще ее подержу, я так лучше запомню.
- Ладно тебе, просто тебе хочется. Ты должен научиться видеть зло даже на расстоянии. Твои видения этот свет… непонятны мне, но, наверное, так ты видишь. Пусть так, ты пробуй чаще, и будешь знать, где хороший человек, а где плохой. Это не "фигня". Я тоже хочу быть твоей сестрой, ты защищал бы меня от мальчишек, но это уже не возможно. А теперь прощай, я скоро умру. Но если сможешь, найди меня обязательно, я буду ждать.
Калина поцеловала Кольку в щеку, и у него осталось навсегда ощущение соленой влаги на щеке, и мелькнувшая на неощутимое мгновение такая же влажная искорка в глубине темной лазури ее глаз. В полутьме чердака он все же сумел это заметить и запомнить. В следующее мгновение Калины уже не было. Даже пылинки в луче солнца пробивающегося в щель крыши, не изменили своего беспорядочного плавания. Где-то ворковал голубь.
Колька уже ничего не соображал.

2.2.
Ему казалось, все произошедшее нереальным. Всю дорогу домой и обратно он думал о Калине. Странный она человек, это точно. На сумасшедшую не похожа, но и на обычную девчонку тоже не похожа. Кто же она? Разговор странный, мысли читает и будущее видит. Можно ли этому верить? Может, он попал в какую-то мафию, в кино показывают таких. Шёл, не замечая дороги, как вдруг ему послышалось, или только показалось: кто-то позвал его. Колька остановился, вокруг никого. На заборе сидел лохматый рыжий вчерашний кот и умывался. "Показалось". "Не показалось. Они там. Не ходи туда". Кот смотрел на Кольку, кончиком хвоста указывая направление. Это уж слишком. Почудится же такое. Но напрасно он не последовал совету кота. А это, пожалуй, и правильно. Вернуться к прежней жизни ему уже нельзя, как же он теперь Калинку оставит. Скажи она ему: "Пойдем на край света!" И пойдет. Не задумываясь. Но недалеко от больницы его встретили те самые хулиганы. Смеясь и издеваясь, отобрали платье. Один из парней хотел бросить платье в костёр, но тут вдруг Серый остановил:
- Стой! А ну дай посмотреть, - оттолкнул парня от костра. Затем, не приближаясь к платью, заложив руки за спину, как бы боясь прикоснуться случайно к нему, осмотрел его внимательно, и, по-видимому, остался доволен.
- Что надо? - повернулся к Кольке. - А ты не так прост, как кажешься. Сегодня я добрый, и поэтому дам тебе совет: не лезь не в своё дело, проживёшь дольше. Ясно? Иди домой и учись на пятёрки. Но сначала ответь мне, где Ворона?.. Молчишь?.. Этой штукой я сейчас сделаю тебе очень больно.
Серый достал из кармана металлический предмет и поднёс его к Колькиному подбородку.
- Где Ворона?
- Не знаю.
Серый заглянул Кольке в глаза, ему показалось, что он достал его этим взглядом до самого дна его души.
- Он действительно не знает. Вот и хорошо, ему и не положено знать. Нам он больше не нужен. Шкарупа, спрячь эту тряпку у себя, и стереги. Лично отвечаешь за неё, понял? Остальные пошли со мной.
Кольку оставили в покое, толпа разошлась. "Какую ворону они ищут. Уж, не ту ли, что я вчера у них забрал? И зачем им Калинкино платье?" Колька пошёл за Шкарупой на расстоянии, стараясь оставаться незамеченным. В конце переулка Шкарупа вошел в калитку не высокого забора. Благодаря его высоте, Колька видел, как Шкарупа открыл дверь в сарай и бросил платье туда. Во дворе на цепи сидел Огромный Пёс. Как быть, платье надо украсть! Решение появилось само собой в виде Рыжего Лохматого Кота. Он подошел к Кольке и, мурлыча, стал тереться о его ноги. Колька взял кота и вошел во двор. Огромный Пёс свирепо зарычал. Колька пустил Рыжего Лохматого, и Огромный Пёс тут же помчался за котом, не обращая внимания на Кольку. Колька, не теряя времени, вошел в сарай, огляделся, схватил платье. Но как теперь выйти? Возникла новая проблема. Во двор вышла Женщина Неопределенного Цвета и стала развешивать бельё на верёвке. Фу ты! Наваждение какое-то. Опять эта тетка! И пес этот уже третий раз встречается. Ситуация повторяется, опять прятаться как дурак? Нет, пусть они будут дураками. Колька снял куртку, туфли, брюки, сложил вещи в дырявый тазик, затем одел Калинкино платье. В это время дверь в сарай открылась, вошел Шкарупа. Колька протянул ему ведро:
- Принеси, пожалуйста, воды, мне надо постирать.
Шкарупа открыл рот и замер так, забыв его закрыть.
- Ка-к-кой воды?
- Чистой. Принеси, а то закричу. Ну-у!
Шкарупа хватает ведро, убегает. Колька вышел с тазиком и стал развешивать рядом с бельём свои вещи. Куртку, брюки. На шее Женщины Неопределенного Цвета висела верёвка с прищепками. Колька подошел к ней, взял несколько прищепок. Женщина Неопределённого Цвета даже и не пыталась что-либо сообразить, это было бесполезно. Колька повесил на верёвку и туфли, связав их шнурками, и пошёл к выходу. Огромный Пёс, виляя хвостом, побежал за ним, он готов был бежать за ним куда угодно, но его удерживала цепь. Колька остановился, Огромный Пёс сел, преданно глядел на него. Колька расстегнул ошейник, освободив Огромного Пса, и как был в платье, так и пошёл в больницу. Босиком. В больнице Калины не оказалось. Медсестра, не обращая внимания на его внешний вид, сказала, что Калина убежала из больницы. Ого! Дело серьезное.
- К ней кто-нибудь приходил?
- Да, какие-то ребята, с ними она и ушла.
- Был ли среди них парень в серой куртке?
- Ну, был какой-то, я не разглядела, в серой или красной.
Ну, всё, где её теперь искать? И одежда вся осталась на верёвке у Шкарупы. Впрочем, собаки теперь можно не бояться. Огромный Пёс завилял хвостом, обрадовавшись, что на него наконец-то обратили внимание. "Вот если бы он смог принести мою одежду". Огромный Пёс сорвался с места и убежал. Куда это он? Впрочем, не всё ли равно! Неприятности продолжаются. Колька уныло поплёлся домой. Огромный Пёс вернулся, он догнал его уже при подходе к дому. В зубах он волочил длинным хвостом знакомую бельевую верёвку со всем её содержимым. Да пожалуй, уже не стоит ничему удивляться. Колька взял свои вещи.
- Спасибо, пёсик. У меня появилась хорошая мысль, мне нужна твоя помощь. Подожди минутку.
Дома Колька переоделся, Калинкино платье сунул за пазуху, взял из холодильника несколько котлет, отрезал кусок хлеба и, жуя на ходу, вышел на улицу. Огромный Пёс замер, внимательно глядя на котлету в Колькиной руке. Колька бросил котлету псу, она исчезла в его пасти мгновенно, как, будто её и не было. Колька бросил ещё, и вторая исчезла.
- А эта котлетка мне, я тоже есть хочу, вот возьми ещё кусок хлеба.
- Прощальный ужин двух друзей? Ну, мужик, тебе же советовали не совать нос в чужие дела. Нет, ты своей смертью не помрёшь. Умка! Домой!
Умка, сидя рядом с Колькой, лохматой головой выше плеча, не шелохнулся. Шкарупа поднял с земли палку.
- На место! Кому сказал!
Умка угрожающе зарычал, еле слышно, низким рокотом, но Кольке стало страшно. Так рычат не от хорошей жизни.
- Живодёр ты, Шкарупа, Умка к тебе не пойдет. Ты ворону замучил, теперь за собаку принялся.
- Ха, отлетала Ворона твоя. Ладно, гони платье, мне некогда.
- Ты опоздал, Шкарупа, твоя игра закончена, оно уже на месте.
Шкарупа снова ничего не понимал. Если так легко дурачить, почему бы не продолжить, может не представиться больше такого случая.
- Не повезло тебе, но ты не расстраивайся, ты не один проиграл. А вообще, зачем они вам?
- Что?
- Какая-то драная ворона, и какая-то рваная тряпка?
- Это же её платье.
- Ты хочешь сказать, то чёрное платье принадлежит птице?
- Да.
- Шкарупа, я с тобой серьёзно разговариваю.
- Я тоже серьёзно, хоть и не понимаю, почему я это делаю.
- А откуда она вообще взялась?
- Удрала от Медноголовых.
- Шкарупа не говори загадками. Откуда у нас Медноголовые?
- Это не у нас. Это где-то за Стеной.
- За какой стеной?
- А я почем знаю? Серый так сказал, он ведь тоже оттуда пришел.
- Как-то у тебя легко получается, раз, - и за Стеной; два, - и опять дома, лёжа на диванчике. Где она находится, и как они к нам приходят?
- Не знаю, Серый не показывает.
- Ворона сейчас там?
- Да.
- А для чего Медноголовым Ворона, и её платье.
- Серый взбесился, когда я у него спросил об этом.
- Ладно, Шкарупа, отдыхай и ничего не говори Серому, сам понимаешь, это в твоих же интересах. Пока. Умка, вперед!

2.3.
- Понюхай, Умчик, эту вещь. Узнаёшь? У нашей Калинки неприятности. Найди её, пожалуйста. Ты где-нибудь встречал её запах?
Умка не задумываясь, бросился искать. Собачий нос привёл их к каким-то сараям. Умка уверенно свернул в какой-то закоулок, перед дырой в стене Умка остановился, что-то нашёл и обнюхивает. Это оказалась пуговица. Тёмно-зелёная, с полупрозрачным переливающимся узором, такая, как на платье. Значит, Калина здесь проходила, а значит это та самая Стена, про которую она говорила. Умка нырнул в пролом, Колька задумался. С одной стороны всё это маловероятно, что говорил Шкарупа. Да, а почему это он так охотно всё рассказал Кольке, не ловушка ли это? Может уйти пока не поздно, но тогда Калинкина тайна так и останется тайной, и забыть о ней никогда не удастся. Нет жалко девчонку всё-таки, у неё почему-то много врагов, она с ними не сможет справиться. А Колька справится? Но Шкарупа тоже казался крутым. Эх, была-не-была, и Колька полез в дыру.
Ничего особенного не произошло, но мир стал другим. Это даже не вооружённым глазом видно. Колька оказался на берегу фантастического моря. Бело-розовые всплески кипящего молока застыли, как бы схваченные морозом. Из глубины моря вырос горный массив, а может, просто плавал поднятый кипением. Снежные вершины, упираясь в темно-фиолетовое небо острыми рогами, сверкают розовыми осколками заходящего солнца. Нет, море оказывается живое, белые волны очень медленно, почти незаметно шевелятся, перемещаются. Это же облака! Колька стоял над облаками! Сплошные облака. Из них островами вылезли горы. Колька подошел к кромке твёрдой земли. Эта чёткая граница усиливала морское впечатление. Ах, вот что это, это край пропасти, и внизу, скрывая неизвестную глубину, клубился туман. Казалось, можно прыгнуть в это море и поплыть, купаясь в бледно розовых волнах. Должно быть, они тёплые и ласковые, как парное молоко. На краю пропасти рос одинокий ярко-синий цветок. Колька сел на корточки перед ним. Вокруг росла скудная травка, борясь за жизнь с жёстким дыханием холодных серых скал. Серебряный иней покрыл резные лепестки. Синий же цветок чувствовал себя уверенно, он, наверное, очень сильный.
Вдруг Умка, всё время лежавший неподалеку, поднял голову. Сзади послышались какие-то звуки. Колька оглянулся, встал. Со стороны темных громадин-гор, на фоне пламенеющего заката, невидимая за хаосом нагромождённых камней, приближалась многоголосая толпа. Низким мужским голосам отвечали женские, иногда слышались и детские голоса. Слов не разобрать. Вскоре все выяснилось, с блеянием высыпались на полянку овцы, за ними, появилась старуха, опираясь на толстую суковатую клюку. Точь-точь баба Яга. Умка с радостным визгом бросился к старухе. Он вертелся вокруг неё, прыгал, пытаясь лизнуть её в лицо, прижав уши, стремительно описывал вокруг неё круги, разогнал в разные стороны перепуганных овец. Потом подскочил и замер, уткнувшись мордой в её лохмотья.
- Вернувся, розбийнык! - Старуха ласково трепала его за уши. - Де ж тэбэ носыло, бродягу? Ну, швыдко сбэры овэчок до гурту. Пэрэлякав бидолах.
Умка бросился за овцами и очень быстро собрал отару в тесную кучку. Сел в сторонке, глядя на старуху, готов броситься выполнять любое её приказание.
- Ну, а ты хто будэш, хлопчик?
- Колька.
- Ты прывив нашого собаку? Ну, спасыбочки. Стара я уже з отарою справляться. И вовкы наглиють, вчора двох утягли, не досчиталась. Так и до мэнэ кляти добэруться. Ходим, Колька, швыдэнько. Сонце сидае, ничь будэ тэмна.
- Бабушка, а где это мы? На сказку, похоже.
- Воронова долына.
- А почему Воронова?
- Вороны завджды тут жылы. Ну а ты як, попав до нас?
- Умка привёл. Я его освободил от злых людей. А потом мы ищем одного человека.
- Ты называешь нашого собаку, Умка?..
. . .
- Умка. Ну, Умка - так Умка...
. . .
- Умка погану людыну нэ привэдэ... Тилькы, нэ к добру цэ. Я ж ий скилько разив казала, нэ лизь, нэ бабье то дило. Мала ще встрявать в дила старших. Так рази-ж вона послухае. Усе напрасно.
Старуха тяжело вздохнула. Безысходность совсем её согнула.
- А шукаеш ты ии дарэмно, Колька.
- Кого?
- Да не мэнэ ж, Калинку мабуть.
- Так вы знаете, где она?!
- Не галасуй, хлопче, горы того не люблять.
- Бабушка, Калину похитили бандиты, надо спасать её!
- Титка Фаина - так менэ люды клычуть. Ну, от и хоромы наши. Зараз загоным отару... Ну, пишлы... Не пускай их! Умка, завертай! О-от.
Было уже совсем темно, когда, подоив коз, тётка Фаина позвала Кольку в избушку. Избушка казалась игрушечной рядом с огромными камнями, укрывающими её от невзгод. Сложена избушка из толстых брёвен, крыта такими же толстыми горбылями. Низкая дверь на кожаных петлях вела в темные сени. Тётка вошла во внутреннее помещение, она уверенно двигалась в полной темноте, может, хорошо знала своё жилище, а может, прекрасно видела. Колька не удивился бы, если бы это было так. Раздула огонь в печи, подложила дров. В глиняном светильнике зажгла фитиль, что позволило Кольке оглядеть помещение. Печь справа в углу, слева стол у единственного окошка, две лавки у стен крытые шкурами, на темных стенах полки с глиняной посудой, развешаны везде связки трав, вот и всё убранство простого жилья.
Старушка налила молока в чашки, разломила пополам лепёшку. Сели ужинать.
- Умке тоже надо дать. Он где ночует?
- Я вже дала йому. Вин пид хатою жывэ.
- Тётя Фаина, А кто такие Вороны?
- Ну, мы Вороны. Род наш такый.
- Это фамилия такая?
- Яка ще хвамиля? Вороны и есть.
- Но ведь вороны - это птицы, они летают.
- Правыльно.
- Вы хотите сказать, что умеете летать?
- Калинка умие, а бильш нихто.
- Она - колдунья?
- Та ни, вороны вэдунамы колысь були. Багато шо умилы робыть, мову тварин розумилы, уси таемныци зэмни зналы.
- А почему были, а сейчас что же?
- Забулы.
- Почему.
- Богив прогнивалы?
- Расскажите, тётя Фаина!

2.4.
Рассказ тётки Фаины.
 (Так его Колька запомнил.)
"Давно это случилось. Старики рассказывали, я уж и забыла много. В тот год зима была бесснежная, а лето пришло жаркое, сухое. Травы выгорела, ручьи пересохли, много скота пало. Страшно. Хищники и стервятники жировали. Старики сказали, надо запасы на зиму делать, голод будет. Собирали в поле и в лесу все, что можно есть, скот резали. Уносили в горы, прятали в пещерах, закапывали в ледники. Осенью же полили проливные дожди, затем упал снег, да такой, что начисто похоронил все запасы. Сплошные бури и метели закрыли все дороги в горах, отрезали пути к спасению. Никогда такого не бывало, начался голод, страшный голод. Народ мёр как мухи, целыми деревнями. Кто посильней, те с ума сходили, и всё равно погибали. Боги нас наказали, за то, что мы их почитать перестали. Уж очень хорошо жили, бед не знали. Забыли, кого благодарить за это надобно. Народ поглупел от сытости да безделья. А беда вишь и грянула.
Воронам больше всех досталось. Многое нам было дано, да не сумели сберечь. Высоко летали, да низко пали. Помутился разум у наших дедов от горя, кровь человеческую отведали. Да, Колька, это ужасно. У моей бабки умер от голода её младшенький. Не понимая уже, что делает, впилась зубами в его горло, но глоток крови убил её. Так и нашёл их обоих уже холодными батько мой, хлопчик ещё в то время. Он остался один живой из всей деревни, ушёл искать спасения к родычам. Идти на хутор недалече было, но батько добрался только к вечеру, ослабевший, замерзающий. На околице его собаки окружили, и если б не дядька, на шум выбежавший, загрызли б. Родычи встретили хорошо, позаботились о нём, отпоили легким бульоном. Другой пищи нельзя ему было пока, не выдержал бы, слишком долго голодал. Дня через три в себя пришел, стал соображать. Как это так получается, вокруг везде голод, а у них мясо даже есть? И почему это они его, малознакомого с радостью приняли? Стал ловить на себе взгляды внимательные, но было что-то недоброе в этих взглядах. Случайно подслушал непонятный разговор:
- ... кончается, осталось на пару дней.
- Погодим ещё. Хай погуляет, жирней будет.
Заметив его, дядька замолчал. Это кто ж будет жирней? Страшная мысль мелькнула в голове. Людоеды. Не хотелось верить, но, куда денешься от этих, наблюдающих за ним, жадных взглядов. А ведь он тоже ел их страшную пищу. От этой неожиданной догадки ему стало плохо, стошнило. Бежать! При первой же возможности бежать. Куда угодно, нельзя больше оставаться здесь. Но ему не разрешают выходить со двора. Спокойно. Нужно быть осторожным, сделаю вид, что не догадываюсь ни о чём. Вечером батько отказался от ужина, объяснил тем, что он хорошо пообедал, и лёг спать раньше обычного. Наступающая ночь вызывала панический ужас. Может, это заметно было и вызвало некое подозрение. Спал или не спал, батько уж и не помнил. В окно светила яркая луна, значит уже глубокая ночь. Он прислушался, вроде спят все. Но только поднялся:
- Ты куда?
- Писать хочу.
- Во двор не ходи, в сенях яма есть.
Батько, не одеваясь, в одной рубахе босиком вышел в сени. Выходная дверь наверняка заперта, если начнёт открывать, услышат. Что делать? Вспомнил, в кладовке есть узкое окошко, заткнутое тряпкой. Дверь в кладовку чуть приоткрыта, страх придавал осторожности, не скрипнув половицей, не шерохнув дверью, медленно очень медленно, на ощупь батько проник в кладовку, влез на бочку, вытолкнул тряпку. Ногами вперёд с трудом, обдирая бока, вылез наружу. Стоя на плетне, тряпкой снова заткнул окошко. Спрыгнул с плетня в сугроб и побежал к лесу. Он уже далеко углубился в лес, не смотря на глубокие, по пояс сугробы, достиг широкого ручья, когда сзади послышался лай, крики. Нет, не уйти от погони, но и стать чьей-то жратвой отвратительно. Вдруг впереди по ту сторону ручья раздалось в ночи низкое рычание. Волки. Жестокий холод, отчаяние, злость и презрение к новому ужасу переполнили чашу его страданий. А пропади она, жизнь такая и батько ступил прямо в ручей, ногам сразу стало легче, вода в ручье теплей мёрзлого снега. Вот маленькая радость в конце всех страданий и ужасов, и он пошел вверх по течению, что ещё оставалось делать?
Он не слышал, что там происходило сзади, ноги сами несли, и он прошел бы мимо, ничего не замечая вокруг, но что-то его остановило. Поднял глаза. Какой-то старик белый как снег, но глаза спокойные, взял его за руку и повёл за собой. Это был дед Вуйко, его все знали, только редко видели. Жил он высоко в горах, не часто спускался в долину. Никого не привечал, но и в беде не оставлял, горы и лес сторожил, землю берег. Так и остались вдвоём зимовать в горах последние Вороны. Почему последние? Потому как не осталось в живых никого больше из нашего рода. Дядьку волки загрызли, посланные Вуйком. Деревню батька моего люди сожгли, когда узнали о лиходействе. Хоронить никого не стали из наших, стащили всех кого нашли, та и покидали в огонь.
А весной появились Медноголовые всадники. Откуда взялись, никто и не знает, но появились как избавители от бед. Появились, когда все надежды на спасение давно умерли в измученных душах. Пригнали стада, привезли хлеб. И люди поверили им, слушали их. Медноголовые пригнали лошадей, у нас их никогда не было и нам было в диковинку, как это можно ездить верхом. И как-то незаметно они подчинили себе наших людей, а потом и вовсе превратили в рабов. Люди как овцы безропотно идут, куда их гонят, выполняют любую тяжёлую работу. Медноголовые уничтожили наших богов, запретили им поклоняться, сожгли идолов. Объявили своего наместника посланцем неба. Под угрозой казни запретили ворожбу. Но Вороны с удивлением заметили и сами, что ворожба не получается больше. Медноголовые объясняли, что это их запрет подействовал. Люди поверили им, а Воронов как-то забыли, перестали обращать внимание, да и что от них толку, одно название осталось, хвамиля."

- А почему ворожба не получается, тетя Фаина?
- Тому шо кров людску пылы.
- А дед Вуйко как же, он не пил? Он тоже Ворон?
- Хто-зна. Не знають люды. Ни хто ёго вжэ с того часу нэ бачив. Може помэр, старый був. Скилькы ж ёму зэмлю доглядати. Батько знав, та никому нэ казав. Люды брэшуть, а може правда, шо в четвэртому колини Вороны знову оживуть. Та мабудь брэхня. Лягай, хлопче, пизно вжэ, вранци помиркуем.
Колька долго ворочался под теплой шкурой. Необычная обстановка и рассказ старухи гнали сон.
- А ведь Калина - четвертое поколение, - сказал Колька, но старуха не ответила.
 
3. Воронова долина.
начато - 21.12.00 13:23
3.1
Умка вдруг зарычал очень злобно и бросился на старуху, появившуюся на тропе из-за скалы верхом на ослике.
- Умка! Ко мне! Нельзя. - Собака не слушается, Колька громче закричал. - Ко мне!
Пес, виновато опустив голову, медленно вернулся и сел у ног, продолжая тихо ворчать, следил за приближающейся старухой.
- Держы ёго, чого це вин на людэй кыдаеться? Прыв'яжи.
Умку пришлось привязать. Не понятно почему, но он вдруг возненавидел тётку Фаину и готов был разорвать на мелкие куски.
- Умка, ты что? Это же тётя Фаина. Забыл, что ли? Успокойся.
Но пёс не понимал Кольку. Продолжал рычать, и при малейшем движении старухи вскакивал и рвался, стараясь освободиться. Тётка Фаина вошла в избушку, стала шарить по углам, по полкам, ворчала.
- Вы что-то ищете, бабушка? - Колька вошел вслед за ней. Старуха недобро взглянула на него. Подумала, а потом спросила:
- Ты часом не пам'ятаеш, куды я плаття подила?
- Калинкино?
- Так.
- Та вы ж его с собой забрали в село.
- Мабуть так. Забула стара.
- Ну, вы же ещё огорчались, что Калина потеряла пуговицу от платья.
- Так, так! Згадала, в сэло однесла. Ну а пугвычка де ж?
- У меня. Вы сами сказали оставить у себя.
- Давай.
           Колька вытащил из кармана пуговицу и протянул старухе. Но тут вдруг с рыком ворвался Умка, и не успел Колька моргнуть, как пёс подскочил к нему, схватил пуговку и она исчезла в его пасти. Старуха схватила глиняный горшок и бросила его в собаку, Умка взвизгнув (Горшок был довольно большой, как это старуха сумела ловко его бросить?), скрылся за порогом. Тётка Фаина выскочила вслед за ним, Колька тоже, стал кричать звать пса, но он не появился.
- Эх, дурень! - только и сказала тётка. - Ходим покажеш, де прыйшов до нас.
Колька повёл, Умки не было. И это Кольке очень не понравилось.  Что-то здесь не так, старуха странной стала не похожей на тетку Фаину. "А я проверю", - подумал Колька. А вот и голубой цветок. Да именно здесь он ступил 4 дня назад на землю Воронов. Но Колька неожиданно для себя прошёл мимо цветка и метров через десять остановился у пропасти. Сейчас всё выглядело немного по-другому, и это давало повод к сомнению. Солнце доставало до самого дна, где тонкой черной нитью лежала река. Тётка Фаина заметила Колькино сомнение, которое весьма было кстати. Кольке только не надо было показывать, что это его устраивало. Кажется, он научился врать, может это и не хорошо, но что-то говорило Кольке, что сейчас он делает правильно.
- Ну, чёго? - Тётка сердито дернула его за рукав.
-Тогда был туман, и я не успел рассмотреть то место. А сейчас всё здесь не так как было. Этого камня, кажется, не было. - Колька сделал жест рукой, как показывала Калина, но старуха не ответила.
- То було, то не було. Ты сам де був?
Досадливо ворча, старуха пошла обратно. Колька за ней. Всё правильно, это не тётка Фаина, очень похожа, но не она.
- Бабушка, давайте подождём, когда будет туман. Я тогда вспомню точно.
Бабка не прореагировала даже. Вошла в избушку, Колька сел на бревно, улыбнулся тёплому солнышку. Молодчина Калинка, точно подметила. Но как всё запуталось, ничего не понятно и страшно. И не кому подсказать, как быть одному среди враждебного окружения.
Три дня назад утром тётка Фаина собралась ехать в село узнать про Калину, нагрузила ослика, взяла с собой две овцы, привязав на верёвку. Хочет предложить кому-то, чтобы помогли, - догадался Колька. Три дня он жил вдвоём с Умкой, который не переставал его удивлять своим умом и понятливостью. Сам выгонял отару утром, сам пригонял её обратно вечером. Сидел на высоком месте и зорко следил за каждой овцой. Колька уходил тоже с отарой, оставаться один он боялся. Хотя тётка Фаина, уезжая, предупредила, чтобы Колька не пугался,  если услышит Хозяина. Она толком не рассказала, но Колька понял, что Хозяин - вроде как домовой, живет за печкой, никогда не объявляется. Бывает, всю ночь шумит, ходит по комнате, ворчит, кашляет по-стариковски, вещи трогает, в печку лазит, если огня нет. Во двор выходит, чем-то там стучит, что-то делает по хозяйству, дрова рубит.  Иногда уходит на несколько дней куда-то, возвращается всегда с гостинцем. То ягод насыплет полное лукошко, то мяса  свежего принесёт, кролика или птицу какую, а то и козлятины кусок. Звери его боятся, не подходят к избушке. Фаина тоже в долгу не остается, из деревни раз в месяц махорку привозит, покупает у корчмаря Цибули. Хозяин любит подымить махоркой длинными зимними вечерами.
Колька обратил внимание, что в избе нет ни одного металлического предмета, когда он спросил об этом тётку Фаину, она сначала не поняла, о чём он говорит, потом ответила, что нет и негде взять. Но потом он увидел за избушкой поленицу, и дрова в ней были рублены нормальным топором. Колька спросил, кто их рубил и чем. "Так Хазяин жеж сокырою наколов. Калинка ёму принесла од вас. Вона ище шось прыносыла, усе ёму отдала. В хати ховати не можна."
Парень потом узнал, что в мире Воронов до прихода Медноголовых, вообще металла не знали. Сами Медноголовые умели плавить медь и изготовлять из неё различные предметы. Но простым жителям запрещено было даже прикасаться к таким предметам под страхом смерти. Секрет меди строго охраняется. Но, похоже, что Медноголовые кроме меди других металлов тоже не знают.
Колька сидел на бревне, вспоминая, как вдруг в избушке что-то загрохотало, тётка закричала, испугано, выскочила наружу, глаза у неё округлились от ужаса. Она долго стояла, со страхом глядела в открытую дверь.
- Хто там?
-  Нет никого. - Сказал Колька, заглянув в избу.
Тётка потирала лоб, на котором вскочили приличная шишка.
- Ходим у село.
- Зачем?
- Трэба.
- А как же овцы? Нельзя же их бросить.
- Та хай воны пэрэдохнуть. И той  злодюга клятый. - Она погрозила горам палкой.
Кольке страшно было с этой старухой, но оставаться одному тоже неприятно. С Фаиной что-то случилось. А эта бабка так похожая на нее, наверное, сестра. Какая она злобная. Наверное, Фаину держит в взаперти, за Колькой теперь пришла, надеясь, он не заметит подмены, а это значит, что впереди ждет опасность. Да что может случиться? Это же первобытный мир, а он  современный парень, он же сильнее их, и он докажет им. Что? Сомнения все же не успокаивают, но ведь у него уже здесь друзья есть. Умка пуговицу не потеряет, а значит, он вернет ее. И пока пуговица спрятана надежно, с Колькой ничего плохого не будет. Надо только разузнать, какое же значение имеет она для здешних жителей. "А я чуть было не испортил все дело, про платье рассказал и пуговицу хотел отдать. Молодец Умка! Вот это приключение! Расскажу дома, не поверят".

3.2. Свойства пуговицы.
Пора открыть вам тайну пуговиц, Пуговиц было 3, из темно-зеленого камня с жилами вкрапленного розового мифрила. Их изготовил гном из Сухой Луки, когда т. Фаина задумала приодеть внучку, носившую мальчишечье убранье, которое ей почему-то не нравилось. Гном, умевший угадывать тайные мысли, неведомые даже их хозяйке, уловил в старухе некую задумку, не имевшую личных интересов, но истекающую из источников, питающих мудрость Воронов. Сверлил дырочки в пуговицах, шепча заклинания, сплетая их струями путей некоего предназначения, неведомого никому, и Воронам тоже.
Пуговицы должны были исключительно принадлежать будущей хозяйке, и быть неотъемлемой часть ее платья. Он предложил Фаине подумать, какими нитями пришить пуговки, чтобы они никогда не покинули своего места. Тетке такое предложение не показалось трудным, это было ей знакомо, и она пришила их к платью неразрывными нитями судеб. Но судьбы, как известно непредсказуемы, сплетаясь, могут образовать такой запутанный узор, распутать который не под силу никому. Это справедливо и к вещам, т.е. к пуговицам. Как ни крепки были нити, пуговица все-таки оторвалась,  и оказалась в руках Кольки, который и понятия не имел относительно ее свойств. Найди эту пуговицу кто-нибудь другой, она была бы для него обычной пластмассовой. Но фокус в том, что никто другой не нашел бы ее, Калина, сама того не подозревая, передала Кольке связь с ней самой и какую-то связь со своими вещами, платьем и этими пуговицами. Имея в руках платье с этими маленькими зелеными пуговками он обрел возможность влиять на волю людей. проходить сквозь стены разделяющие миры. Пуговка может подсказать выход в затруднении, подогреть решимость, зазвучит далекая тихая музыка, тонкий девичий голос поет что-то, в чем переливаются плавные речные струи. Звон весенней капели сопровождает эхо горных просторов. Пуговица чувствует, что хозяин задумался, решая какую-то серьезную проблему, и толкает его на отчаянный непредсказуемый поступок, обеспечивая успех рискованного шага, просто нужно сильно захотеть найти решение, и оно придет.
3.3.

Бабка, нагрузив ослика добавочной поклажей в виде приличного по весу мешка, по-видимому, наполненного имуществом Фаины, повела его за уздечку. Колька пошел следом. Тропа долго тянулась в каменных завалах с редкими травинками меж серых глыб и кривыми низкорослыми березками, согнутыми снежными лавинами. Пересекая широкие снежные поля, Колька с трудом попадал ногами в глубокие следы.
Путь оказался долгим и утомительным, шли с редкими остановками, старуха видно торопилась. Близился вечер, каменный хаос сменился корявыми соснами, корнями-щупальцами они крепко цеплялись за выступы скал. Слышался однообразный низкий давящий шум.  Деревья расступились, открыв головокружительную высоту, тропа боязливо прижалась к стене. Слева глубоко внизу ревела вода, в воздухе ощущалась влага. Тропа становилась все уже. Они шли, прижимаясь тоже к скале, но вот вскоре за прижимом стало свободнее, и путники ступили на небольшую площадку. Слева она обрывалась в пустоту, справа поднималась стена высотой около пяти  метров. Дальше тропа, полого поднимаясь, ныряла под снежник. Вдруг ослик задрожал, вырвался, попятился и исчез за поворотом, чуть не сбив Кольку с ног. Раздался низкий рев. На снежнике появилась медведица, за ней, стараясь попадать в ее след, бежали 2 медвежонка. Один нормального бурого цвета, а другой пепельный. Обоим видимо было около месяца. Медведица, поднимаясь по крутому склону, скрылась за перегибом. Старуха остановилась в нерешительности, "Почекай-мо трохы". Сели на камни под стеной. Со склона скатился им под ноги небольшой комок снега. Обычное дело, может, с ветки упал, но старуха поднялась, опираясь на свою палку, поглядела вверх. В это время, едва не задев ее, упал глухим толчком большой ком со стены.  Спешно направились дальше по тропе. На снежнике Колька увидел отпечатки больших лап  и рядом следы маленьких лапок не больше детской ладошки. А здесь, наверное, звери прятались, услышав путников на тропе. Пройдя несколько вперед, Колька оглянулся, услышав сзади легкий шум осыпающихся камней. На площадке появилась медведица, внимательно посмотрела на людей и пошла в свою сторону. На площадку кубарем скатились два пушистых комочка и побежали за матерью. Звери уступили людям дорогу, и дали понять, что они тоже рассчитывают на ответную любезность. Потому как другой дороги здесь, по-видимому, нет.  Ослик убежал, но бабка не беспокоилась по этому поводу. Найдется. Вскоре они уже шли по лесной тропинке, которая, извиваясь среди толстенных стволов огромных пихт, спускалась в долину. Лесные гиганты молча разглядывали путников. Потянуло сырым ночным воздухом.
"Ты вже тут?" Ослик и вправду стоял в глубокой каменной нише, хрустел сеном и поглядывал сверкающими белками глаз на старуху, зажегшую глиняный светильник в глубине грота. Маленький язычок пламени осветил закопченный очаг, рядом постель из соснового лапника, накрытого шкурами. Старуха вынула из поклажи, снятой с ослика, снедь, состоявшую из лепешек, большого куска сыра и молока в тыквенной баклаге. Молча поужинали, ломая руками лепешки и сыр, и запивая по очереди молоком. Молчаливость старухи удовлетворяла Кольку. Он чувствовал в ней враждебность и потому держал молчание. Отчасти оттого, что не хотел сказать лишнее, (Калинка была в беде, а он не мог ничем ей сейчас помочь, а вот лишним словом навредить мог), а вернее оттого, что старуха была ему жутко неприятна и вызывала страх. Но страх ему придется терпеть, если он решился найти Калину и выручить ее из беды. Как это сделать он не знал, но надеялся найти способ. Старуха уже спала, а Колька все еще сидел на шкурах в углу грота и размышлял, соседство злой бабки не то, чтобы неприятно, но даже отвратительно. Но сам ведь Колька ни за что не найдет дороги и возможности что-то сделать для задуманного, А так старуха сама ведет его туда куда он стремился. Он будет молчать о своих планах и делать вид, что ему ничего не известно, разыгрывать из себя простака, а сам будет приглядываться, "мотать на ус". Вскоре сон и его сморил,  и он не заметил, как уснул, завернувшись в шкуру.
Утром в грот заглянули пихтовые ветви, свергая под солнцем замерзшими иголками. Дымок из потухшего костра тянулся, играя, к косым розовым восходящим лучам.

3.4. Встреча с 2 охранниками.
Подошли к большой избе с крыльцом. На крыльце дремал сидя охранник.
- Кого это ты привела, Регула?
- Замовкны! - Старуха злобно прикрикнула на него.
Ого, что-то здесь не так, подумал Колька и сделал шаг назад, оглянулся и увидел вдруг над собой косматое лицо, заросшее лохматой рыжей бородой, неизвестно откуда появившееся. Сбитый с ног, мальчик полетел на землю.  Больно ударился, острый камень впился в лицо, раздирая кожу. Перед лицом бухнула нога, обутая в косматые сапоги, подняв пыль. Мелькнула рогатина, Колька с испугом зажмурился, но убивать его не собирались пока, голова оказалась прижатой за шею к земле, не повернуть. Грубо вывернув руки назад, связали, потом и ноги. Постепенно возвращалась действительность. Колька попытался повернуть голову негнущейся шеей. Стоявший над ним, схватив грубо за ворот, помог  Кольке, наконец, сесть, голова гудела, перед глазами вращались цветные круги. Кровь заливала левый глаз, смешиваясь с пылью, стекала по щеке за ворот.
Спор  у крыльца вдруг прекратился, дверь избы отворилась, в проеме появилась высокая стройная фигура. Воины и старуха замерли в почтении перед ним. Юноша вышел на крыльцо. В одежде и в вооружении  он мало отличался от своих старших гораздо товарищей. Но по тому, как его встретили, Колька понял, что здесь старший именно он. Не по возрасту суровое лицо, крепость фигуры, рука привычно опирающаяся на рукоять ножа, все говорило, что это воин. Юноша подал молча знак, рыжебородый воин так же грубо поднял Кольку на ноги, его черноволосый без бороды товарищ тщательно обшарил складки одежды мальчика, и вдруг в ужасе отскочил от него. На землю что-то упало. Все вокруг с застывшими лицами глядели на выпавший из кармана Колькин складной ножик. Казалось, они ожидали взрыва, не в силах сдвинуться с места. Затем взгляды обратились на охранника вытащившего эту бомбу, юноша с каменным лицом, второй воин с сочувствием, и старуха злорадно. Побелевшее лицо, искаженное ужасом, напоминало страшную застывшую маску приговоренного к смерти. Под тяжестью взглядов охранник бессильно рухнул на землю. Старуха с притаившейся ненавистью и воин в растерянности поглядывали то на Кольку, то на юношу-вождя. Что будем делать?
- Подними. – Сказал он Кольке.
Колька молча шевельнул связанными руками. По знаку вождя воин освободил руки мальчика. Колька подобрал нож и сунул его в карман брюк, по-видимому, они не знают его назначение. Кольку снова связали и волоком оттащили в землянку под зеленым дерном, там же заперли и пришедшего в себя охранника. Все ясно, нож испугал их всех металлическим блеском. Охранника прикоснувшегося к металлу теперь ожидала казнь. Он это знал, спокойно и равнодушно, обречено как воин, исполнивший все, что от него зависело, зная, что ничего уже не изменить, видевший смерть много раз, не ценящий более жизни, он уже ею тяготился. Колька это понимал, не зная, как это понятие к нему пришло, и это вызывало у него симпатию к приговоренному.
Как выйти из землянки.
Лежать было неудобно, Колька чувствовал боль во всем теле. Ощущение паршивое, никогда еще не было ему так плохо. Да что ж это за дикость, разве можно так с людьми обращаться, милиции на них нет. И тут только Колька по-настоящему почувствовал реальность происходящего. До этого момента он, сам того не подозревая, все еще воспринимал все события последних дней как сказку. Действительность этого мира кольнула его острой иголкой в сердце. А как же там мама, она ведь не имеет никакого представления, где ее сын, и с ума сходит от горя. Кольке остро захотелось домой, обнять маму, почувствовать ее теплые руки. У него защипало в носу и повлажнели глаза. с бешеным протестом в душе он стал рвать руки пытаясь освободиться. Безрезультатно! Но и валяться просто так на грязном земельном полу то же не дело. Пальцами он нащупал веревки на руках.
"Так вот, история, какая, никому и не расскажешь, не поверят. Ну, влип. Спокойно, давай подумаем. Здесь все незнакомо, но кое-что уже понятно. И самое главное, у меня есть преимущества. Это люди каменного века. Им многое не известно, что знаю я. А потом я ведь могу вернуться домой, когда захочу. Как голова болит! Надо с ними осторожнее, самое главное не вызывать ярость. Надо добиться доверия. Вот охранник, он все-таки не злой человек, с ним подружиться, можно. Как же достать нож из кармана?"
За стеной послышался шорох, близко, очень, прямо вот за этим бревном. Мальчик заглянул в щель, через которую легкой струйкой сочился в полумрак сарая солнечный день. Умка! Собачья морда тихонько взвизгнула, оскалив зубы, в зубах у пса зажата темно-зеленая пуговка. "Ура! Я не один!" - кричало все внутри мальчишки, призывая к действию. "Надо достать нож из кармана?"
Колька попытался подняться. Некоторое время он извивался, переваливаясь с живота на бок, потом, выбившись из сил, затих. Вывернувшись, подполз к стене и сел упершись в толстые жесткие бревна, осмотрелся в полутьме, прорезанной тонкими, острыми, как иглы, лучиками сквозь щели. У противоположной стены лежал также связанный первый воин, тот, что поднял Колькин ножик. Да, ситуация! Надо что-то делать. Нож лежит в кармане, но связанными сзади руками его не вытащить. Случайно взгляд его упал на камень у стены. Колька впился глазами в плоский и острый край камня. Это могло быть спасением! Он подкатился к камню, скрестил ножницами связанные руки, подогнул их под себя и рывком и рывком поднялся на колени. Повернулся спиной к камню, нащупал затекшими рукми острый край и стал торопливо тереть о него путы. Вверх-вниз, вверх-вниз, несколько томительных минут, но камень вдруг вывернулся из земли. Закрепить его никак не удается.
Все еще ощущая головокружение и тошноту, Колька снова сполз на пол и лежа на спине, поднял обе тоже связанные ноги. Выше, еще выше, надо чтобы нож выпал из кармана брюк. А он никак не хотел выскакивать. Колька и дергался, и вертелся, и переворачивался, нож застрял где-то в складках кармана. Колька встал на четвереньки уперся головой в пол и стал энергично трясти и крутить задом, потом попытался стать на голову. Не получается. Отдохнув, Колька опять стал ворочаться так, чтобы нож вывалился из кармана. На спине, поджав ноги, стал на голову и выгнулся дугой вверх. Сделал «мостик». Нож никак не вываливается, дергаясь и трясясь, попытался как-то его продвинуть к краю кармана. Нет, неправильно. Материал кармана развернулся так, что нож оказался ниже отверстия. Упал на бок, перевернулся и встал на колени, снова подергался, нет, нож не падает на дно кармана. Изловчившись, Колька поднялся на ноги, попрыгал, нож, наконец-то на дне. Так теперь повторим, сделаем «мостик»… Ага это уже лучше. Ах! Не получилось.
  Спокойно, еще раз. Встал, попрыгал. Снова, лежа на спине, поднял связанные ноги, повторил все действия, наконец, после нескольких попыток изрядно его утомивших, он с радостью услышал, как нож глухо стукнул о землю. Уф! Колька упал с облегчением на пол. Полежал, отдохнул. Простое дело теперь, а как его сделать, взять нож, открыть его и перерезать веревки. Все просто. Повернувшись на бок, вытянув связанные руки, нащупал пальцами сталь. С трудом открыл лезвие. Потом встал, повернулся спиной к стене, воткнул нож в бревно. Теперь перерезать веревки уже ничего не стоило. Наконец-то Колька почувствовал облегчение, хоть кожа рук еще помнила боль от веревок, но восстановившееся кровообращение быстро привело все ощущения в норму. Одним взмахом острой стали, мальчик освободил и ноги от пут. Так, одно дело сделано!
Колька бросил случайный взгляд на узника лежащего  у противоположной стены. У того от страха перекошено лицо, в глазах горел мистический ужас. Все это время охранник наблюдал за ним, сначала просто даже без любопытства, потом уже с интересом, потом с тревогой и сочувствием, а потом с ужасом, увидев обрезанные веревки. Видимо он воспринимал Колькины действия за колдовской танец освобождения. «Ну что же не буду его разубеждать», – подумал мальчик и расхохотался.  Да этот дикарь наверное и от его смеха сейчас в штаны наделает. Он видел, как мальчишка освободился от пут в результате этого танца, о свойствах железного ножа он, как видно, не имел представления. Колька вспомнил слова тетки Фаины, о том, что они не знали металла до прихода Медноголовых. Всем жителям под страхом смерти запрещалось даже прикасаться к металлическим предметам, и они воспринимали их как волшебные камни. Не представляли свойств этого сверкающего камня. В ужасе боялись даже смотреть на него. Тетка Фаина что-то говорила о некоем Хозяине, который пользовался топором, но никогда не видела ни топора, ни его Хозяина. Он явно не Медноголовый, Колька это чувствовал, может он из рода Воронов? Но ведь Фаина тоже Ворон, хоть и скрывает это от всех. А может это и есть Дед Вуйко? А если попробовать воспользоваться наивностью охранников, и представиться перед ними таинственным волшебником. Во всяком случае, ничто не мешает, это конечно обман, но Колька же не собирается делать зла этим людям, не смотря даже на то, что с ним обошлись так грубо. При мысли о грубости, Кольке все-таки захотелось им отомстить как-нибудь, тоже грубо. Он подошел к лежащему и пнул его ногой. Этот здоровенный мужчина, который мог убить Кольку одним ударом кулака, сейчас как беспомощный ребенок вдруг пискнул тихонько мышью, и лежа на боку, сжался, ожидая от Кольки смертельного приговора. Он с ужасом смотрел на Колькин кулак, в котором сверкала сталь. Смотрел, хотел отвернуться, и не мог, закрывал глаза и снова открывал, не в силах оторваться взглядом от острого луча, играющего на полированном лезвии.
Колька устыдился своей грубости. "Лежачего не бьют!" - вспомнил он мальчишеский закон. Кроме того, мать всегда ему внушала уважение к старшим. "Фу ты! Что это я?" - на душе у Кольки стало противно. Ему стало жалко этого большого ребенка, что бы сгладить свой поступок, он нагнулся и разрезал веревки на ногах узника. Это еще больше напугало его, он сжался весь, зажмурился, и затих, прощаясь с жизнью. Когда Колька освободил ему и руки, безбородый в оцепенении даже не шелохнулся, может даже и сознание потерял. Ладно, жить будет.
Стены землянки сложены из толстых бревен. Дверь тоже из тяжелых крепких горбылей, грубо обработанных. Понятно, у них нет наших металлических инструментов. Колька стал ножиком ковырять щель между досками. конечно их не перерезать, да и охранник ходит поблизости. Вот он услышал шорох подошел к двери, остановился и смотрит, не поймет, что происходит, Колька продолжает ковырять. Они все боятся металла и не знают назначения предмета в Колькиных руках. Охранник наклонился и заглянул в щелку. "Что ты делаешь?" Колька дунул в щель, мелкая стружка попала охраннику в глаз. "Ах ты, паршивец!" Охранник отскочил. Колька невозмутимо продолжал ковырять, Придя в себя, Рыжий воин снова подошел к двери и, не заглядывая, сунул палец в щель. Колька, не долго думая, ткнул в его палец лезвием ножа. Мужик заорал еще сильнее, пнул ногой дверь, отскочил и сунул в рот окровавленный палец, Колька ехидно захихикал, что еще больше разозлило охранника. Он с шумом сдвинул колоду, запиравшую дверь и отбросил ее в сторону, распахнул дверь. И в этот момент ему на спину рухнула огромная серая тень. Он упал внутрь, на нем восседал Умка, угрожающе рыча, и обнажив клыки у самой шеи воина. И тот оставил всякую попытку сопротивления.
После полумрака темницы яркая солнечная зелень ослепила мальчика, весело чирикали птички, как бы радуясь Колькиному освобождению. Да, но это всего лишь маленькое затруднение. Умка сидел рядом следил за Колькой и терпеливо ждал, когда на него обратят внимание. Колька, наконец, напитавшись свободным теплом солнца, взглянул на своего друга, и тот радостно завилял хвостом, подполз под Колькину руку, дабы он его погладил, И получив ласку, положил под ноги мальчику зеленую пуговку. Колька был в восторге, расцеловал собачью морду, прижался к его теплой шерсти, пес облизал его лицо, и стал в восторге носиться по кругу, иногда останавливаясь и припадая на передние ноги, приглашал мальчика тоже поиграть. Колька в другое время с удовольствием составил бы ему компанию, но он вспомнил, что в землянке сидят враги. Надо решать, что делать дальше. Колька спрятал пуговку в карман, теперь он ни за что с ней не расстанется.
Кто этот парень, командовавший охранниками? Он здесь явно старший, хоть возрастом чуть превосходит Кольку. Чувствуется, что это гордый, волевой человек, суровый, неприступный. Но есть в его лице что-то схожее с Калинкой. Колька плохо разбирался в людях, ему это просто не нужно было до сих пор. Но в этой схожести было что-то, что Колька не мог определить, и что вызывало в нем симпатию, не смотря на то, что тот отнесся к Кольке враждебно.
Колька обратил внимания на освобожденного смертника. Тот робко стоял в у входа в землянку, ожидая от Кольки приказов.
- Свяжи своего напарника и запри дверь. - Тот быстро исполнил приказ, и снова остановился перед Колькой, но уже ближе, смелее.
- Тот высокий парень, ваш начальник? Он кто?
- Мамлюк.
- Что это значит?
- Ну, мы должны делать, что прикажет.
- Кто это, вы?
- Ну, мы все, здесь. - Воин указал на землянки.
- А он, что, не ваш?
- Нет.
- А кто?
- ... он Медноголовый, как нам говорил староста.
- А где сейчас староста? Мужчины еще есть в деревне?
- Нет, старосту он куда-то отправил, и людей тоже.
- Мамлюк, это его имя?
- Не знаю, все так говорят.
- Ну ладно, теперь ты мой и будешь делать, что я прикажу. Понял?
- Да!
- А иначе я отдам тебя Мамлюку, и тогда сам знаешь, что он с тобой сделает.
- Да.
- Где тетка Фаина?
- Там. - Воин указал в дальний конец деревни.
- Почему Мамлюк - медноголовый, у него ведь нет меди.
- Не знаю. Его прислал к нам Великий Магистр. Староста так сказал.
- Хорошо, оставайся здесь, стереги.

3.5. Снова Фаина.
Тетка Фаина была заперта в одной из маленьких избушек составляющих деревню. Запор был также прост, как и в Колькином сарае.  Он тут же хотел куда-то бежать, спасать Калину. Но тетка остановила его, сказала, что надо ждать.
- Чего?
- Мамлюка.
- Зачем?!!
- Трэба. - Если тетка что-то не говорит, то от нее не добьешься, и Колька смирился.
Тетка рассказала, что внучка томится в подвалах замка Герцога. Герцог до прихода Медноголовых правил их страной. Он и сейчас правит, но под рукой Магистра, и давно уже ничего сам не решает. Магистр его бы уже выгнал, да видно ему так удобно. Герцогу Калина не нужна, он бы ее уже выпустил бы, или погубил. Магистр тоже давно бы ее убил, она же Ворон, а он Воронов ненавидит, не подчинились они ему, и погибли все за то. А Калинка ему нужна зачем-то, что-то он от нее хочет. Вороны когда-то многими земными тайнами владели, а Калинка последняя из Воронов ведает их. Вот Магистр и хочет добраться до тайны, да не получится.
- А какая это тайна? - У Кольки загорелись глаза.
- Э, хлопче, багато кто хоче це знать, та нихто нэ знае. И нэ будэ знать николы.
- А Вороны?
- А де ти Вороны?
- Ну, Калинка же!
- А це нэ твого ума дило.
- Значит, он убьет ее?
Нет, будет морить, пока своего не добьется. Но если Герцог решит ее убить, Магистр не сможет помешать, пока у Герцога сила, но он когда-нибудь преодолеет это препятствие. Он хитрый, пока ему не выгодно ссориться с Герцогом.  Может и хорошо, что не знает еще одного Ворона. Нет не ее. Фаину. Фаина уже давно не Ворон, так же как и сестра ее Рагула. Что от немощных старух возьмешь.
- Рагула, Ваша сестра? Очень похожа на Вас, как две капли воды не различишь.
Фаина и Рагула - сестры-близнецы, похожи только внешне, на этом их сходство заканчивается. Во всем остальном это разные люди. Рагула предала Воронов, из зависти к сестре. Неприязнь их росла давно, с детства, сестры-близнецы характером всегда были разные.  Фаина ловкая, сообразительная, удачливая. Сестра же, как в искаженном зеркале лишенная этих качеств, приобрела другие, неуклюжесть, хитрость, изворотливость. Но вместе с тем удача и добычливость ее сопровождали, но почему-то не вызывали уважения родичей, и потому не приносили ей удовлетворение.  Обе почти одновременно нашли мужей и родили сыновей. У Рагулы сын, - известный охотник в долине, молодой, высокий Илор. Красивый, веселый юноша был предметом ночных девичьих грез и уважения парней. Очень любил своего двоюродного брата Миху, который был значительно моложе его, ниже ростом, но не уступал в детских играх своему старшему брату. Повзрослев, они оставались неразлучны, ни на охоте, ни в быту. Погиб Илор на охоте, прикрывая брата от раненного разъяренного кабана. Охотники выбрали удачную позицию на каменистом пригорке. Михей метнул копье ловко, острый кремень вошел глубоко в левый бок. Но не достал жизни кабана, слишком уж тот был велик и толстокож. Илор, присев, встретил зверя рогатиной, целясь под горло, давая возможность Михею поднять камень. Но рогатина неожиданно сломалась, и великан с разгона воткнул свои страшные клыки Илору в грудь, сломав ребра. Опущенный с силой огромный осколок гранита сломал хребет кабана, но добыча досталась страшной ценой, Илора уже не было на грешной земле. Его душа ушла на вечную охоту. Рагула за это еще более возненавидела сестру и ее семью, считая их виновниками гибели сына. Миха же, скорбя по брату, назвал его именем своего сына. После гибели охотника все его имущество должно достаться сыну, а так как у Илора не было детей, то по обычаю Воронов переходило к брату. Даже имя его тоже переходило в семью брата. И поэтому маленький несмышленыш безоговорочно принял имя - Илор. А Михей только рад был тому, что малыш стал наследовать его брата. Все верили, что таким образом мальчик получит в наследство все качества погибшего дяди. Ведь благодаря ему, семья Михея и живет на свете до сих пор.
- Значит, Илор жив? Где же он?
- Мамлюк вин. Це мий онук, а Калыни брат.
Колька ойкнул и застыл в изумлении, забыв закрыть рот.
- Как? Надо его сейчас же разыскать!
- Пидождэм. Скоро прыйдэ.
- И пойдем выручать Калину? Есть хоть какая возможность? Можно ли перехитрить их? Может ли Герцог заставить отпустить Калинку?
-...
-  Да, сложно у вас! Мелноголовые значит не люди.
- Так. Нихто нэ зна звидкы воны. Шось зробылося у свити и воны зъявылыся.
- И никаких шансов освободить ее?
По-видимому, здесь нужна хитрость, Герцог жаден до безумия.
-  А Илор знает, что он Илор? Почему он такой злой? Почему не освободит Калину?
Ничего он не знает. Он служит у Магистра. Он их называет Медными Мечами. Мамлюки не знают ни своих родителей, ни брата, ни сестру. Их так учат, у них один отец - Великий Магистр, и воспитатель Мастер.

4. Мамлюк.
 2010г осень.
4.1.
Илор внимательно осмотрел избушку Фаины, окрестности, обрыв над пропастью, но ничего подозрительного не обнаружил. Он вообще не знал, что искать, хотелось найти объяснение появлению странного гостя, которого он арестовал, и рассказам старух. Конечно, Фаина знала больше, чем говорила, но выжать из нее что-то еще, не представлялось возможным. Надеясь на своих подчиненных, он был уверен, что Фаина под надежной охраной, поэтому решил тщательно все проверить на месте при помощи Рагулы. Потратив на поиски целый день, единственное, что он обнаружил, свежую охапку сена, приготовленную для овец, наверное. Кто ее положил? Ведь здесь никого не было три дня, а кто-то ухаживает за скотом. Рагула ни за что не хотела ночевать в избушке Фаины, предпочитала уходить куда-то в лес, чем сильно удивила Илора. "Ну и пошла вон отсюда, ведьма старая!" Он решил, что у старухи просто страх перед непонятным, таинственным.
Когда солнце коснулось закатного гребня, с намерением скрыться, послышалось блеяние овец. Илор увидел приближающуюся отару, пастуха не было, овцы сами вошли в ограду, и принялись за приготовленное для них сено. Откуда-то появился важный рыжий кот, потерся о ноги Илора, затем прыгнул на ограду, и уселся на высоте, оглядывая свои владения. Илору показалось, что кот тщательно пересчитал отару, спрыгнул и куда-то умчался. Илор сидел в избушке, когда снова услышал приближающееся блеяние. Возвращалась заблудившаяся овца, на спине ее восседал Рыжий Кот. Загнал овцу до отары, и снова запрыгнул на ограду. Илор закрыл ограду. Неужто кот пасет овец, невероятно! Скорее всего, это делает кто-то другой, кот разве что помогает.
Илор решил провести ночь на страже. Постелил шкуру на возвышении под защитой скалы, отсюда было хорошо видна внизу избушка с загоном, прижавшиеся к подножию, и поляна перед жилищем, ограниченная сгущающейся тьмой. Всю ночь в округе где-то раздавались осторожные звуки зверья,  вдали слышался волчий вой, но на поляне все было спокойно. Пришел кот, тихонько улегся сверху на караульного, помурчал довольно и затих. Илор лежал тихо без движений всю ночь, держа наготове оружие, нож и лук со стрелами, но ничто не беспокоило. Только обозначились дальние вершины на сереющем фоне, как кот спрыгнул со своего поста, и исчез в сумраке. Послышался скрип открываемой загородки, и овцы потянулись  с блеянием по тропинке. Кто их выпустил? Кот? Но и его нигде не видно. И вообще в округе никого, Загадку не решить.
Разведка ничего не дала, а загадок прибавила. Загадкой оставались и дрова под избушкой, нарубленные явно топором, которого нигде не было. Хозяйство кто-то стережет, несомненно. Кто-то неявный, невидимый, Мамлюк - человек никогда не сомневающийся, ничему не удивляющийся, и готовый к любой неожиданности, и всегда спокойно и адекватно воспринимает любое явление в жизни, сегодня явно был сражен этой неожиданностью. Но тут к ней примешивалось  гнев и стремление восстановить немедленно порядок вещей и наказать виновника. Но, стремления бесполезны, он бессилен. И это нарушало равновесие в душе. Ну ладно здесь он ничего не сделает, надо возвращаться, разгадка не здесь.
4.2
Умка за дверью зарычал, Вышли на крыльцо. Вдруг, глухо тюкнув, в стену избы вонзилась стрела. Из зарослей напротив вышел Илор, держа лук и целясь стрелой в Кольку. Стрела смотрела ему в лоб. Фаина стала, заслонив мальчика.
- Чого це ты в людэй стриляеш? Иды звира полюй!
Колька подобрал камень и стал рядом со старухой. Илор насмешливо спросил:
- И что ты собираешься делать?
Тогда Колька подумал секунду, выбрал другой камень, поменьше, но с острым краем, затем вынул свою верную рогатку.  Когда обыскивали Кольку, рогатку не обнаружили, потому, что выпавший блестящий ножик всех тогда загипнотизировал. Натянув резинку, выстрелил. Колька не думал ни о чем, и действовал как-то по наитию. Камешек, чиркнув о плечо лука, изменил траекторию и острым краем как ножом срезал натянутую тетиву.
Фантастика! Колька не ожидал такого эффекта. Но это произошло. С раннего детства мальчику нравилось бросать камни в цель. Часто, оставшись один в песочнице, он сооружал там крепости, расставлял солдатиков в виде палочек, а потом расстреливал свое войско камнями.  Потом постарше состязался с друзьями в стрельбе из рогатки. Вообще он рос хулиганистым мальчишкой, несмотря на свой маленький рост по отношению к сверстникам, он все же часто дрался с ними. Но надо сказать, что драки эти не были беспричинными, Его отставание в физическом развитии, кстати, по причине давней болезни, иногда являлись поводом для насмешек со стороны ребят. Он и отвечал на эти насмешки.  Выросший практически на улице, в среде жестоких законов, (Мать с утра до вечера пропадала на работе), он и воспитывался улицей. Волей и неволей она воспитывала в мальчике ловкость, сообразительность и силу. Он только с виду казался хилым, но в нем таилась ловкость пантеры и реакция змеи. В нынешней квартире он жил с матерью совсем не давно, что было до этого, мы поговорим, как-нибудь в другой раз, сейчас это не важно. Он мало удивился тому, что попал в мир Воронов и смог быстро приспособиться, потому что с ним уже происходили необычные приключения.
И вот теперь он обезоружил опытного воина, Тот был в изумлении, а Колька уже заряжал другой камень. И Мамлюк, оказавшись впервые в таком смешном положении, понял, что этот камень полетит сейчас ему в голову, если он сделает, резкое движение. Не желая сдаваться, он упал лицом вниз, прокатился в сторону куста, потом резкий бросок назад. Метнул нож, вскочил и тут же получил камнем в лоб. Удар был не сильный, но показавший, что противник держит его под контролем. Парень явно недооценил ситуацию, посчитав противника слабаком. Урок. Если бы его хотели убить, то он бы уже не чувствовал своего позора. Но от достойного противника получить удар не позор. Что ж можно посмотреть, что будет дальше, тем более, что он не безоружен, противник не знает, что у него есть еще нож, сзади за воротом,  и не успеет поднять брошенный нож, который ударился рукояткой об бревно, лежал в стороне. Если этот мальчишка попытается его взять, Мамлюк метнет второй нож по настоящему. Но Колька не стал этого делать, явно не собираясь ссориться. И воин  примирительно спросил:
- Повторить сможешь? - и воткнул прутик в песок позади небольшого деревца.
Откуда у Кольки  была уверенность, он не знал. Знал, что получится и все. Выбрал плоский камень и, придав ему вращение, просто бросил его рукой. Камень, снова вращаясь, коснулся ствола, обогнул его и сбил прутик. Невероятно, Теперь Илор уже не сомневался. Он оценил бросок, ведь сам умел метко стрелять и владел всеми видами оружия. Невольно у него возникло уважение к Кольке, он был сражен. Бросить так камень, и попасть в цель позади препятствия, он не умел. Никогда не видел такого оружия и такого броска. Конечно, это маленькое оружие не смертельно, стрела много опаснее, но вот оказывается и оно может быть полезным. Обезоружили ведь воина. Это парнишка умеет ловко обращаться с своим орудием. Воин ценил в людях в первую очередь воинское умение, и видел в них врага. Мамлюк никому и ничему не верит, так его научили с детства, никому не верить кроме Мастера. Мастер был для него и Отец, и Царь, и Бог.
- Здравствуй Илор! - Колька хотел закрепить первую победу.  Миролюбиво добавил: - Мы тебя ждем, видишь, я не собираюсь убегать. Поговорим?
Воин застыл перед ним как каменный.  Опять удар! Еще больней, еще неожиданней. Никогда не проявляющий, каких либо чувств, словно железный, он тут вовсе как умер. Но все же в глазах его горел вопрос о произнесенном имени. Это  имя, как смутное видение, давно тлело в памяти воина, иногда разгораясь в минуты ночных размышлений, иногда угасая днем в напряжении долгих утомительных забот солдата. Но разум, не занятый днем и нагружаемый по вечерам, упорно искал ответы на вопросы, которые ставила память, извлекая их из забытого детства.
- Ворон! - Тихо добавил Колька.
Это слово словно разбудило юношу, его пальцы, выхватив из колчана стрелу, судорожно пытались натянуть порванную тетиву.
- Замолчи, забудь! Еще раз вспомнишь, это будет последняя твоя мысль
- Вин не буде, а я? Чи воюватимэш зи мною старою, гвардиець? Дивча слабэ, сестру ридну зрадыв, ворогу виддав, батькив своих забув, Ворогы у тэбэ стари та слаби. Вояка! - презрительно закончила Фаина.
- Продолжай! - подавив ярость, глотая обиду, потребовал Илор у Кольки.

4.3 Второй рассказ Фаины.
Магистр, стремясь к абсолютной власти, жестоко карал непокорных. Воронов преследовал с особой настойчивостью. Разослав по всей стране шпионов, тщательно вылавливал всех, кто имел хоть какое-то отношение к Воронам. Методично уничтожал под корень весь род, и старых и малых. Добрался и в Воронову Долину. Привела солдат туда Рагула, родная сестра Фаины. Рагула и Фаина сестры близнецы, абсолютно не различимы. Только одна была всегда мягче, и ее более любили, нежели другую, и способности Воронов ей больше удавались, чем сестре. И затаив зависть, Рагула тщательно скрывала свою неприязнь, ибо за зависть и черные мысли ее давно изгнали бы из рода. И вот с приходом Медноголовых ей наконец-то представилась возможность как-то досадить сестре. Скрывая свою принадлежность к роду, она и привела шпионов в Долину, где укрылись последние Вороны. Утратив почти все свои знания, они не смогли предотвратить беду. Медноголовые приказали солдатам Герцога развести большой костер в огромной яме и стали в нее сбрасывать просто живых всех до единого. Стариков, детей.
Последней шла Фаина, ведя за руку четырехлетнего Илора, Воспользовавшись темнотой она бросила в кусты девочку, завернутую в тряпье. Этого к счастью никто не заметил, даже Рагула, все были привлечены бушующим пламенем, в котором еще раздавались последние вопли погибающих. Малышка еще не умевшая говорить, подчиняясь инстинкту, молча укрылась в густоте темных зарослей. Использовав остатки забытых знаний, Фаина отвела глаза и с трудом укрыла легкой пеленой морока разум врагов. Когда схватили тетку Фаину и потащили к костру, мальчик, воспользовался пращей, невесть как оказавшейся у него, метнул камень во врага. Один из солдат стоя у края ямы подбросил в огонь полено, камень мальчика угодил ему в висок, и он рухнул в огонь отчаянно визжа. Его конечно же вовремя вытащили, наполовину обгоревшего. Он в ярости ударил мальчугана ножом. И не было бы сейчас Илора и в помине, но в тот момент резкий окрик Мастера, командовавшего солдатами, заставил стоящего рядом солдата вытащившего горелого из костра, ударить по руке с ножом, оставившего на щеке ребенка глубокий порез. Мальчика увели. А Фаина, воспользовавшись суматохой, исчезла, Про нее забыли. Мастер увидел в мальчике смелость и ловкость обещавшие сделать из него хорошего воина. Он ему еще пригодится. Он доложил Магистру, что род Воронов полностью уничтожен. Никто и не знал, что Вороны обладали тайной никому неизвестной, и делавшей род сильным племенем, не исчезающим в глубине веков, и даже то, что мальчик остался жив, может последний в роду, доказывает это. Он остался единственной нитью, которая еще могла привести к тайне. Но мальчик, попав в воспитание к Мамлюкам, все забыл напрочь, кто он, как его звали? Его семьей стала Гвардия Медных Мечей, и единственным именем он помнил одно, Мамлюк.

Илор с каменным равнодушием слушал Фаину, на его лице со шрамом не дрогнула ни одна жилка,
- Если ты, старуха, имеешь в виду шрам у меня на щеке, это след  сражений, которых я провел немало.
- Ладно, след не доказывает, но у тебя на левом плече заметная родинка. У тети Фаины тоже. Покажи, тетя Фаина, Фоме Неверующему. Я то не мог ее видеть, так ведь?
Фаина, приподняв свой рукав, показала родинку, остолбеневшему парню.
- У Калинки, сэстры твоей теж така.
Юноша, обнажив свое плечо, с удивлением разглядывал родинку, на которую он раньше никогда не обращал внимания. Постояв в задумчивости, несколтко минут, он ушел в растерянности. Он не доверял доселе ни кому, даже своим воспоминаниям. Но рассказ старухи заставил его задуматься.  Что-то сдвинулось в душе, или в сердце, одеревеневшем ко всем слабостям людским, он еще не знал, что с этого момента он изменился. Это равносильно гибели воина, и рождению нового человека. Нового? А был ли он, Медный Меч человеком? Он не испытывал, ни боли, ни жалости, ни сочувствия к людям, своим товарищам в Гвардии, к самому себе. Разве может камень болеть? Ни гибель товарища в бою, ни собственные страдания, ничто не трогало его сердце. Не имея ничего за душой, ни вещей, ни сострадания, он ничего не ценил, ничего не терял. Ему ничего не надо было, Он мог обходиться тем, что было вокруг него в данный момент, Обходился по несколько дней без пищи и отдыха. Это была машина для войны, не требующая даже горючего. И вот эта машина вдруг почувствовала нехватку чего-то, сама не знающая чего. И это что-то надо найти. Он решил идти в крепость, и спросить это что-то у единственного человека, перед которым он испытывал какую-то обязанность. У Мастера, сделавшего из него воина. Илор вспомнил, когда-то давно Мастер, удивленный его превосходством в развитии над своими сверстниками, невзначай сказал, "Уж не Ворон ли ты?" Это обидело тогда мальчишку, ведь он считал себя рожденным в гвардии, а Воронов врагами, которых надо уничтожать. Потом забылось случайное слово, а сегодня оно вновь прозвучало. Он всегда отличал себя от других своих товарищей, даже порой презирал их, считал слабаками, дружбы не водил ни с кем, да и к Мастеру не испытывал особой тяги. Просто уважал, да и все. Он считал это обычным для настоящего воина, а теперь вдруг выясняется, что он действительно иной, чем все.
Колька же не стал нажимать на сознание Илора. Пуговку зеленую он спрятал тщательно в поясе брюк, решил никому ее не показывать, Фаине тоже, пусть думают что она исчезла в пасти пса навсегда. Колька понял, что пуговка ему как-то помогает, Его влияние на охранников, он тоже отнес к действию этого талисмана. Это смешно, но береженого и Бог бережет. И злоупотреблять он тоже не будет, подождет, посмотрит, там видно будет. Сейчас самое главное найти Калину. Если эти люди ему помогут, то и он отнесется к ним по-человечески.
- Что ты собираешься делать? Сдашь нас?
Молчание.
- Ладно, можешь не говорить ничего? Все и так ясно. Я тебя понимаю, но не собираюсь воспользоваться этим. Я ведь вижу, что ты-то меня не понимаешь, но я не буду скрывать от тебя главное, чего хочу, спасти Калину, сестру твою, и надеюсь, ты мне поможешь. Все, больше мне ничего не надо, Живите, как хотите!
- Поедем в Мастеру.
- Ну да, твой Мастер за Медных, за медяшек дубоголовых!
- З-з-заткнись.
- Да ладно, ладно. Не трону я их, несчастных, разбирайтесь сами. Я с тобой, пока ты со мной, а там катитесь ко всем... Но сам понимаешь, ты один. Ты Ворон. Все, нет у тебя больше никого. Ни Гвардии, ни магистра с герцогом, ни друзей, ни товарищей надежных, Никого! Против тебя весь свет, потому что ты Ворон! Спасешь сестру, будешь человеком, нет, будешь нашим врагом. Твою тайну, учти, никто не знает, только я, и тетка Фаина. И, вообще, я устал с тобой. А солдат своих ты не ругай, это я их заставил выпустить меня.
Тетка Фаина хорошо понимала Кольку, и про пуговку догадывалась. То, что он молчит о такой, якобы безделице, не говорит даже ей, как имеющей право на эту маленькую тайну, правильно. Хороший парнишка, помогайте ему Боги, может и получится у него выручить их род. Явно, Калинка ему что-то подарила, и это  достойно Воронов, Фаина видела в нем что-то похожее на одного человека, Уж не сынок ли он Вильсону? Вытащить бы Калинку, а там и к матросу в гости сходим.
Про матроса Вильсона, тс-с, помолчим. Всему свое время. А может это, вообще, совсем другая история, Не будем упоминать это имя, Договорились друзья мои?
Но еще раз скажу тебе, Читатель, Тайна! Колька ошибается, еще один человек знает про Мамлюка, откуда, не знаю. Может, это я где-нибудь проболтался невзначай. Или мысль высказал вслух, а может.…  Это, конечно, вряд-ли, но, а вдруг кто-то прочитал мои мысли, ведь это возможно, правда? Поэтому ничего сейчас не скажу, дорогой мой Читатель, хоть и очень хочется. Мальчишкой, читая какую-нибудь интересную захватывающую книгу, мне всегда хотелось заглянуть в последнюю страницу, чем же все кончится, спасется ли мой любимый герой? Признаюсь, когда я в детстве смотрел первый раз фильм “Чапаев”, я представлял себе, что он переплыл реку и остался живой. А как я мучился и страдал оттого, что в фильме “Планета бурь” космонавты улетели, не узнав ничего про открывшуюся вдруг тайну жителей Венеры, это невозможно передать. Если бы я только мог повернуть обратно космический корабль! Обещаю тебе, дорогой мой читатель, я все тебе расскажу, когда все узнаю. Ведь ты, наверное, сам понимаешь, что не все от меня зависит. Открою тебе страшную тайну, ты, наверное,  думаешь, что писатели в своих книгах все сами придумывают, и от них зависит, останется, ли жив их герой. Но на самом деле это не совсем так. Я конечно ничего не пожалею для своих героев, буду помогать чем смогу, но я ведь тоже не придумал эту историю, все это таки есть на самом деле, все происходит в горах, где я люблю путешествовать. Много слышал тайн, ужасных, но прости меня дорогой друг, ты же сам понимаешь, что мне нельзя сейчас даже думать о них, как бы не подслушали меня плохие люди и не помешали нам с Колькой. Давайте наберемся терпения, Садитесь ближе, продолжим.
4.4.
Ехали три дня. Волы неспешно тащили телегу с походным скарбом. Илор всю дорогу ехал верхом впереди повозки на своем коне. Вечером, покуда Фаина готовила ужин. Колька с увлечением тренировался в стрельбе из лука, Илор осваивая Колькину рогатку, учил его обращаться с пращей. О главном, не сговариваясь, молчали, но интерес друг к другу незаметно рос. Но  что же дальше? Илор пойдет к Мастеру, хоть Фаина и всячески его отговаривает. Но ему все же ничего не остается, ну освободят они Калину, в возможности чего он сильно сомневался, а потом что? Все равно ему придется вернуться в Гвардию, где его ждет жестокое наказание. А этих авантюристов тоже поймают, им негде спрятаться. Он, конечно же, промолчит о них, не провокатор, не сыскарь, но и это усложнит его положение. В общем, он уже знал, что его ждет у Мастера, и был готов к этому. Не ждала ничего хорошего и Фаина, И ехала только потому, что ей уже все равно, что с ней будет. Калины не будет, и ее не будет. Вот и кончился род Воронов. Старики не боятся испытаний. Что же до Кольки, то он и не думал о них. Он тоже пытался остановить Илора. но обретенная способность, как он предполагал, благодаря пуговице, здесь не подействовала.
Фаина решила остановиться в деревне не далеко от города, может, для того чтобы дать Кольке шанс уйти, спастись. Илор же ушел в крепость и не вернулся, ясно они его уже не увидят. Эх, не послушался, без него, конечно же, не получится ничего. Илор предан Мастеру до конца. Его долг, не нарушая клятвы, полностью положиться на волю учителя. Если тот скажет, умри, он умрет за то, что усомнился в верности Магистру. Его ждала казнь.
Калине тоже готовили казнь, Завтра утром. На казни настаивал Герцог, Магистр согласился, девчонка ему очень нужна, конечно, но, подумав, предводитель Медноголовых решил, пусть казнь явится устрашением для ведьмы и удовлетворит дикие наклонности Герцога. Он купит ее и, убив двух зайцев, останется при своих интересах. Герцог, в тайне даже от себя самого недовольный влиянием Магистра, его возрастающей властью, якобы сейчас ограничит его действия, проявит свою власть. Магистр изобразил ярость и согласился на казнь, обманув Герцога, он еще больше подчинит его. Весь край был уже во власти Медноголовых, хоть верхушка еще сопротивлялась. Ведя хитрую игру, он заработает доверие, и приберет всех к рукам, убрав неугодных. А девчонка никуда не денется.
Колька упал духом. Все кончено, не спасти! Может выкупить? Но у нас ничего нет. По закону приговоренного к казни можно выкупить, если предложить хорошую цену требовательным судьям. Есть у тебя табун лошадей? Или стадо овец? Предложи. Может тебе отдадут приговоренного. Он станет тебе рабом, но ты будешь полностью за него отвечать. Если твой раб совершит преступление, то и тебя убьют вместе с ним. А кто поручится за ведьму? И какой прок тебе будет от нее? Рабыней она не станет, а ты умрешь, погубив свою душу. А если и найдется отчаянный, и предложит хорошую цену, Магистр все равно перекупит ее, преследуя свои, никому не известные цели, и тогда ее ждет еще более ужасное, чем просто смерть.
Колька всю ночь провел на площади, где сооружался помост, где утром сожгут ведьму. Он ходил, прислушиваясь к неспешному деловитому говору мастеровых, стучащих молотками. Нет, не подговорить их, нет в них сочувствия, зачем им ведьма, зачем им приключения на свою голову, что им несчастья проклятой ведьмы. Пусть она сгорит!
К рассвету площадь заполнилась народом. Толпа гудела. Колька бродил меж людьми, слушая всевозможные разговоры, сердце его разрывалось от тоски. Не найти ему спасения! Весь мир был против него, против этой маленькой девочки, не причинившей никому вреда, но вдруг ставшей для Кольки до боли необходимой. Зачем? Почему? Разве может кто ответить? Но от этого зависит существование Вселенной. Ведь существует она только потому, что дышит  в ней маленькое существо. Остановится его сердце, не станет и света белого.
Толпа вдруг зашевелилась, стиснулась, сдвинулась. Кольку вытеснило вперед, прижало к спине охранников, державших толпу. "Магистр! Магистр! Герцог!" - Взорвалась площадь криками. На парадном крыльце появился высокий человек, на голову выше всех окружающих, Одет в черное. Черные, длинные волосы удерживаются сверкающей как золото в утренних лучах величественной короной. Магистр! Каменное лицо выражало силу власти. Рядом с ним стоял...
Да разве может быть такое? Да уж, пожалуй, никакой фантаст не смог бы предположить! И Колька застыл с открытым ртом, забыл о страшном ужасе который вот-вот рухнет на головы людей.
Рядом с Магистром стоял Дядька в Пижаме! Это - Герцог?! Не может этого быть! Значит здесь он - Герцог. А одет все так же, синяя полосатая пижама, штаны и домашние шлепанцы на босу ногу. взъерошенные не причесанные волосы. Глаза Кольки сами выделили и спутницу его Женщину Неопределенного Цвета в своем грязно-зеленом халате, с бигудями на голове. Кольке впору бы посмеяться, кабы не причина этого сборища.
Подали сигнал. Затрубили длинные бамбуковые трубы, Снова зашевелился народ, расступаясь, пропуская процессию. Шли Медноголовые, вооруженные копьями, вели Калину в цепях. Четким шагом подошли к помосту, Откуда-то вынырнули люди в черных масках, Привязали девочку к столбу.  Выступил глашатай, тишина до звона в ушах плотно накрыла площадь. Глашатай долго читал длинный до земли свиток, перечисляя прегрешения несчастной. Свернул его, отдал подручным. "Любому из присутствующих не возбраняется купить осужденную рабыню. Кто может предложить достойную цену?" Площадь зашепталась, зашелестела приглушенными голосами. Купит ли кто? Есть ли у кого хороший табун? Пауза затянулась, и тут Кольку осенило.
  - Я покупаю!" - Вроде и не сильно громко крикнул, но площадь услышала. Толпа расступилась, и Колька подошел к крыльцу.
- Что предложишь? - обратился к нему со смешком один из судей при Герцоге.
- Квартиру в центре города, четырех комнатную, телевизор с аудиосистемой Сони! Бээмве 8-цилиндровую! Гараж имеется.
Молчание! Тишина! Секунды падали на каменную площадь, где не дали бы никаких всходов. Если бы не...
- Берем! Берем систему и бэмве с гаражом! - вне себя заорала Герцогиня, размахивая руками. - Немедленно! Сейчас же! - Вцепилась Герцогу в волосы и дергала их так, как будто хотела оторвать ему голову, и взять ее себе в придачу к квартире. Поднялась суматоха, но Колька заметил, что его окружили вооруженные люди, по знаку Магистра. Как бы он не убежал. На что Колька с легкой иронией сказал:
- Я говорю серьезно. Обманывать не имеет смысла. Я же не убегаю, полностью в вашей власти.
- Гарантия?
-Я! Я все вручу вам лично. На квартиру отправляемся немедля, отвечаю за свои слова. Отпустите мою рабыню!
Герцог что-то говорил Магистру, тот видимо не соглашался. Герцогиня, настаивая, кричала, что ей все до лампочки, ей осточертели медноголовые и их вороны с сороками, курами и быками, хай, они целуются со своим Магистром, а она хочет домой. Сегодня же! Колька терпеливо ждал, уверенный, что Магистр уступит под напором танкоподоной Тетки Неопределенного Цвета. Калину отвязали, и она мгновенно исчезла, как в воздухе растворилась, воспользовавшись поднятой шумихой.
11.03.2012
Можно все разделить поэтапно, разложить по полочкам. Герой мой - явно структурируемый, значит предсказуемый, и, как следствие, недалекий. А на самом деле у него еще столько будет, не видно и близко, чего. Не забыть бы все, изложить здесь в понятной форме.

5. Берег Вильсона.
Зима 2012.
5.1. Маяк.
Он стоит на отвесной скале высоко поднимающейся из воды. На верху скалы была небольшая площадка, на которой и был сооружен маяк. Ниже маяка, прилепившись к стене на уступе, жила себе под морскими ветрами избушка, служащая жильем смотрителю маяка. Небольшая площадка у избушки, никак не огорожена, открыта морю и ветру, сарайчик с не запирающейся дверью, служили убежищем двум козам, которые находили себе пропитание на уступах скал. Отсюда вела тропка по направлению к материку, прыгая с камня на камень по цепочке выглядывающих из-под воды черных скал, метров двести, соединяя остров с землей шатким бревенчатым мостиком, при сильном волнении, заливаемом волнами.
Поздно вечером. Когда уже солнце касалось кромки морской дали окрасившейся яркими оранжево зелеными оттенками, к мысу подошла парусная лодка со стороны моря. Парусом управлял крупный мужчина. Даже издали мы могли бы видеть, как его огромные медвежьи лапы уверенно вели лодку по известному ему курсу. Спутница, сидевшая на носу, держала на руках мальчика не больше пяти лет. Маленькое создание, прижавшись к старухе, устало смежило веки. С мальчиком, найдя на коленях старой женщины и себе место, дремал черный кот. У ног троицы, оберегая их покой, сидел на страже фантастических размеров рыжий пес. Породу его определить не возможно, по крайней мере, о таких собаках я никогда не слышал, в размерах он не уступил бы и хорошему теленку, острые уши прислушивались к шуму волн, умные глаза осматривали горизонт. Спустив парус, и ловко управляя веслом, моряк направил лодку между камнями к небольшому пятачку берега у отвесных стен. Ступив на пятачок, он закрепил лодку, и помог выйти старухе и мальчику. Пес и черный кот выпрыгнули сами. Вверх к домику вела каменная лестница, крутизной своей, вызывая опасения у каждого, ступившего на ее скользкие ступени. Вправо вниз глядеть невозможно, головокружительная высота и постоянный гул бьющихся волн вызывали безотчетный страх. Кот взобрался на спину старухе, пес, тревожно поглядывая на мальчика, сидящего на широких плечах моряка, следовал неотступно за ними. Вырубленные в камне выемки помогали путникам держаться руками в опасных местах. Кое-где висели корабельные канаты в качестве перил. Прибывшие вскоре поднялись к избушке. Моряк поставил своего пассажира на ноги, открыл низкую дверь в небольшие сени, пройдя внутрь через дверь напротив, ощупью нашел свечу, высек огонь, и осветил широкую комнату. "Ну, вот мы и дома". Снял с плеч большой мешок, поставил его у стола. Старуха вынула из него кое-какую еду, разложила на столе. Снедь была не хитрая, жареная рыба, хлеб, лук. Моряк большим ножом разделил еду на пятерых. Вынул из шкафа бутылку вина. Пожинали. Когда уставший ребенок уснул на широкой для него койке, расположенной за занавеской у печи, пес свернулся на коврике у его постели, а кот устроился у ног мальчика. Моряк разлил остатки вина себе и старухе. Выпили.
- Ребенка придется оставить здесь, нельзя, что бы кто-нибудь знал о нем в поселке.
- Ничего Умка с нами будет. Фаина, не откажи, ты ж знаешь меня, пусть он мне за сынка будет.
- Знаю я тебя, пьяницу. Проболтаешься, поди.
- Да, могила! Ни в жисть! Ржавый якорь.
- Ладно, ладно, ребенка разбудишь. Но может это и к лучшему. Не будешь же его держать на маяке всю жизнь, А так будет вполне надежно, никто не догадается. Вижу, тебе это дите очень нужно, будем вместе, выкарабкаемся.
- Ну и хорошо, сейчас мы уйдем  к Восточной стене, там я знаю, как выйти на берег. По тропе вдоль стены ты выйдешь к устью каньона, ну а там уже найдешь свою избу, никто тебя не увидит, а я вернусь.
- Васька! - старуха позвала кота, тот поднял голову, но не сдвинулся с места. - Иди сюда паршивец!
Зверь муркнув, нехотя поднялся, постоял в раздумье, выгнув спину, лег, снова прижавшись к ребенку, тот положил ручку на мягкую шерсть, и счастливые создания предались отдыху. Моряк усмехнулся:
- Вы друг друга стоите. Обе ведьмы.
- Цыц! Договорились же, а то передумаю!
Старуха пошла к выходу. Не смотря на темноту ночи, моряк, прекрасно ориентировавшийся у здешних берегов, привел лодку к Восточной стене, в этом месте уходящей под воду. Здесь с трудом протискиваясь между камнями его судно, наконец,  достигло отмели. Старуха сошла на берег, а моряк вернулся в свою лачугу.
В Сухой Луке никто не узнал, о прибывших путешественниках. В дальнейшем мы познакомимся с ними поближе, а сейчас расскажу вкратце. Моряка знали здесь как Вильсона, боцмана с торгового судна, но откуда он родом никто не знал. Вильсон списался на берег недавно, нанялся смотрителем маяка. Получал у старосты небольшую плату и был вроде бы доволен, по крайней мере, пока. Любил крепко выпить.  За луженое горло и низкий тяжелый бас, его кликали «боцман Глотка», против чего он не возражал. Ему было все равно,  «называй хоть горшком, только в печку не суй». Тетка Фаина, еще более темная личность, она жила здесь давно в маленькой избушке подальше от людей. Часто исчезала и подолгу не появлялась в поселке. Последняя отлучка длилась несколько лет. В ее отсутствие в избушке жил опять же загадочный низкорослый человечек Марко. Не привыкшие жители к такому имени, прозвали его — Маркел. Может быть, по причине странностей, сильно отличавших этих людей от нас, они и ладили как-то друг с другом. Кажется, только они и могут что-то рассказать о тайнах этих берегов. Только они молчат, а люди при встрече с ними забывали все, что их интересовало, пропадала охота у каждого что-либо спрашивать. Но давайте оставим их на время. Поздняя ночь утомила их всех, пусть отдыхают. А я пока вернусь далеко назад, чтобы рассказать вам немного об этих берегах.
Миллионы лет назад, очень давно, так давно, что никакому живому существу не под силу помнить. Лишь сама Земля смогла сохранить след чудовищного удара кометы о поверхность. След представляет собой глубокий кратер диаметром 10 км, окруженный непроходимыми горами. Земля попыталась залечить рану, погрузив ее в море, но это удалось сделать лишь наполовину. Затем новая катастрофа, землетрясение раскололо горы узкой трещиной. По трещине побежала река к морю, вынесла обломки скал, глину, песок. В результате образовалась большая круглая чаша, с чуть выпуклым дном, наполовину погруженным в море. С севера стенка чаши, возвышающаяся стремительно на 2 сотни метров, расколота глубоким каньоном. К югу стенка опускается в море, образуя полукруглый пояс подводных скал, защищающих внутреннюю лагуну от жестоких ударов шторма. Волны, перекатывающиеся через этот барьер, лишь слегка волновали поверхность залива, с шорохом лизали золотистый песок прибрежного пляжа. В западной части скального пояса возвышается остров, отделенный от материка цепочкой мелких каменистых островков, соединяющихся мостиками. Толстые канаты удерживали мостики уже много лет, вопреки мощным усилиям стихии. На острове сооружен маяк. Кто и когда построил его, не помнит никто, кажется, все здесь стояло с начала мира. Люди приходили и уходили, сменяя поколения, что-то достраивали, что-то меняли, но Маяк стоял неизменно. Лагуна манила к себе людей и корабли своей благодатью, но все это были не домоседы, а путники, коим не давали покоя просторы океана, и не останавливали высокие снежные пики гор, бездонные пропасти.
5.2. Сухая.
Река с таким названием спускается с гор узким глубоким каньоном. Никто не знает, почему Сухая. Никогда она не была сухой. Непроходимый глубокий каньон, спускающийся с гор, имел левым ответвлением еще одно ущелье, называли Кривой Щелью. В месте, где Кривая Щель выходила в Сухой Каньон у подножия высокого мыса есть пещера. Черной дырой она всегда угрожающе смотрела на путников. Говорили, что там живет Змей, огромный страшный. Про него-то и рассказывают детям сказки. Это, мол, Змей Горыныч. Но о пещере сейчас не помнят. Очень давно, никто вам и не скажет точно, возможно еще Старый Калерво, у входа в пещеру построил саклю. Так что она своей спиной закрыла вход, и пещера перестала пугать людей. Ее даже потихоньку забыли. Не видно, ну значит, и нет ее. Люди здесь такое быстро забывают. Долина Сухой наверное стирает из памяти страшное и плохое, и Змей уже всем кажется только сказочной выдумкой. Каньон же выходит к морю, расширяясь к устью и образуя просторную долину в виде круглой чуть наклонной чаши, дно которой, погружено до половины в море. Долина, защищенная горами от северных ветров, превратилась в исключительно уютный зеленый уголок. Западный, левый борт чаши образует продолжающаяся отвесная стена каньона, уходящая далеко в море и исчезающая под волнами. От выхода из каньона полого вверх стену прорезает ступень, образовавшаяся в результате сдвига горных пластов. По этой ступени, не намного шире обычной телеги можно подняться на горное плато. Природа заботливо предоставила эту дорогу в уютную долину, совсем недавно пришедшим сюда людям. С восточной стороны стена каньона, разрываясь на отдельные скалы, переходит в крутой склон, заросший мощными буками. Склон обрывается у моря скалами, которые, так же как и западная стена уходят под воду, и широкой дугой охватывают залив. Кажется, что чудовищный исполин обхватил этот зеленый мир и лазурную глубину лагуны своими костлявыми руками, оберегая их в каменных объятиях от бешеных волн и яростных ветров.
Речка Сухая, вытекая из каньона, делит долину на 2 неравные части и убегает, извиваясь, к морю. Неизвестно откуда взяв начало, она приобрела по дороге переменчивый характер, зависящий от погоды в горах. В жаркое сухое лето речка с трудом находила себе дорогу среди камней. Может, поэтому она Сухая?  Но весной после особенно снежной зимы, она бешено рвала берега, уносила хлипкие мостики, полностью прекращая связь между двумя частями. В большей западной части расположился рыбацкий поселок Сухая Лука, в котором жила основная часть населения. В Собачевке на восточной части селились, видимо предпочитающие одиночество, они и жилища строили подальше друг от друга.
Из поселка вглубь каньона вьется тропа, прижимаясь левым боком к стене, то поднимаясь над рекой, то спускаясь к самой воде. Через 2 часа ходьбы тропа упиралась в каменную ограду, калитка не заперта, можно войти в небольшой дворик. Слева продолжается стена каньона, справа - стена дома с двумя окнами и дверью, прямо – снова ограда. Подойдем к ней. Открывается вид в ущелье. Оказывается, дом построен на широком мосту, построенном поперек каньона, и прямо под домом шумит река в арочном тоннеле. Это - Калервов мост.
Старожилы дают странные сведения об этом месте, но не нам спорить. Люди пожили здесь и им лучше знать.
  Калерво - первый житель, странный человек, если конечно человек. Спроси его, вряд ли бы сказал, кто он вообще на земле. Он не один. Всех мужчин в их роду называли Калерво, Марко тоже из их рода, но вот, по-видимому, чтобы как-то отличаться, он и велит называть его Марко. Чтобы он не обиделся, и мы давайте будем его так называть. Марко и Марко, какая разница?
Калерво у сакли перекинул на другой берег мостик и проложил тропу к морю. И долго жил здесь в одиночестве, лет сто, не меньше. Потом люди, пришли сюда из-за гор, построили полсотни дворов, нашли выход в море сквозь пояс подводных камней для своих баркасов и занялись рыбной ловлей и разведением домашнего скота. В лагуну заходили иногда рыбаки и с дальних берегов и селились здесь же, находя уютную долину приятной для жизни. Ближайшая деревня - Кондратьевка за перевалом, куда жители Сухой Луки возили рыбу и гоняли скот на продажу, взамен получая соль, зерно, и другие товары домашнего употребления. Все жили мирно ко всеобщему удовольствию и до сегодняшнего дня. Все друг друга знали и понимали
Кроме Калерво. Его невозможно было никогда застать дома, он пропадал в горах по своим никому не известным делам, в поселке появлялся тоже редко, приходил за продуктами. Расплачивался золотом, видимо знал место в горах. А однажды исчез и уже никто его никогда не видел. Говорят, что в пещере его спрятано сокровище гномов, что на нем лежит заклятие, кто к нему дотронется, тот умрет. Кое-кто тоже пытался искать золото в горах, но оно давалось только гномам, и им же приносило беду. Поэтому, жители поселка старались побыстрее избавиться от появлявшегося у них проклятого металла. Что не мешало им, однако, упорно торговаться на рынках.
  Сакля долгое время пустовала, потом в ней поселился сын Калерво. Он построил широкий каменный мост вместо деревянной кладки и на нем соорудил дом. Дом вместил в себя и саклю, задней стеной опираясь на стену, и пряча за собой пещеру. Несколько лет молодой Калерво жил как все, на деньги отца купил кузницу в поселке, обзавелся хозяйством и даже собирался жениться. Но видно, правду люди говорили, что золото гномов проклятое. Он тоже однажды все бросил и ушел в горы. Через 2 недели он вернулся совершенно больным и изнуренным. Пришел в поселок, опираясь на суковатую палку, доковылял до таверны, попросил кружку пива и, сев за стол, тут же рухнул на пол без сознания. У него была сломано ребро, разбита голова. Калейник - хозяин таверны, поместил Калерво у себя, пригласив доктора, а жена хозяина Берта взялась ухаживать за больным, взяв в качестве оплаты за лечение и содержание горсточку золотого песка из его кармана. Там же они нашли крупицу неизвестного розового металла. Гном так никому и не сказал, что это за металл, не смотря на все вопросы любопытных. Не позволил даже подержать его в чужих руках.
Калейник догадывался, что это мифрил - ельфийское серебро. Еще, будучи ребенком, он слышал легенду о Мифриловой жиле в горах охраняемой Змеем - Драконом, но никто никогда не видел ни жилу, ни дракона, да и самого мифрила хотя и слышали о нем. Говорили, что секретом мифрила владели эльфы, с которыми общался только род Калервов. Мифрил сам по себе большая редкость, никто никогда не видел его в свободном состоянии, только в древних изделиях, кочующих из рук в руки. Но никто никогда не торговал ни серебром, ни изделиями из него. Поэтому никто из простых людей не мог похвастаться, что у него есть это драгоценный металл. Эльфы же изготавливали из него чрезвычайно прочные и легкие доспехи. Мифриловая кольчуга выдерживала арбалетную стрелу, а клинок из мифрила рубил самую прочную броню.
  Калерво после выздоровления бросил хозяйство, дом в каньоне, и уехал к родственникам совершенно неузнаваемым. Он как будто разучился смеяться, и ничто его больше в жизни не радовало. Он целыми днями сидел где-нибудь в саду прутиком чертил на песке непонятные фигуры, что-то плел из веревок, изготовлял замысловатые приспособления. Эти занятия разжигали детское любопытство маленького племянника Калерво. Однажды после его настойчивых расспросов тот вдруг разозлился.
- Никогда, слышишь, никогда не задавай мне этих глупых вопросов, это смерть. Если я скажу хоть слово, тебе не жить! Дракон сожрет!
- А ты? Тебя ведь не сожрал!
- Я конченый гном, я уже принадлежу ему, и он все равно меня заберет к себе.
- А, правда, что ты нашел розовый мифрил?
- Да, будь он проклят! Именно в нем все дело. Забудь о нашем разговоре. Понял?
Через пару недель Калерво уложил в мешки свои вещи, продукты, привязал их на спину ослика, обнял родных и уехал, запретив провожать себя. Так и пропал он, как и его отец.
После исчезновения Калерво в его доме постоянно селились какие-то  неизвестные весьма темного, угрюмого склада личности. С их появлением совпало несколько грабежей, и даже покушение на убийство. Шериф Бернс вывез их за пределы долины и написал родственникам Калерво, приглашая кого-нибудь из них поселиться в домике.
И Марко, или Маркел, как мы уже знаем, племянник Калерво, по настоянию родственников поселился в сакле дяди. И. сам того, не желая, доставил шерифу новые заботы, в виде компании двух пришлых моряков. Одного называли Черный Пес за его черные как смола волосы смуглую кожу и угрюмый вид. Второй - Ливерный звался, хитрый, изворотливый, на голове рыжая копна. Казалось, он не идет по дороге, а крадется за добычей, надеясь обмануть сильную дичь. Оба своей отталкивающей внешностью вызывали у людей отчуждение и страх. Свое появление они объясняли, что опоздали на корабль, но люди говорили, что их просто уволили на берег. Ясное дело не за хорошие дела. Да, скорее всего они здесь временно, такие люди не уживаются на одном месте долго. С одной стороны их все избегают, и как бы уже изгоняют молча из своей среды, да и авантюрный склад их естества заставляет их искать все новые места, если старые не дали удовлетворение их алчной натуре. Эта пара сразу же получила недоверие жителей поселка, да и они сами не доверяли друг другу и самим себе. Шериф давно мечтал найти повод для их выдворения.
Забегая вперед скажу, что они были хитрее, чем казалось, и дело, которое их привело сюда было поважнее, чем простое желание приключений.  Они как-то узнали, что тетка Фаина с внучкой ушли в море с матросом Вильсоном. А то, что Фаину разыскивает Великий Магистр, об этом говорили во всех кабаках. Ливерный доложил куда следует, получил поддержку и обещание щедрой награды, пустился с Черным Псом по следам беглецов. Так они оказались в Сухой Луке. Вильсона нашли очень быстро, такого не спрячешь. Как и откуда Фаина добыла маленький розовый кристаллик, я не знаю. Мне кажется, что она догадывалась, что произойдет, и строила цепочку событий по своему плану, как только обнаружила слежку. Ей надо было избавиться от шпиков и надежно скрыть свои следы. Она подложила слиток в карман широких грязных штанов Вильсона, а он и не знал этого. И не мог знать, потому что так хотела Фаина. Отыскав матроса, темная компания напоила его с целью чего-нибудь выведать у этого, как им показалось пьяного оболтуса. Но получила от него всего лишь 100 рублей, как это получилось у них, ниже будет понятно.
 Последующим сырым ранним утром, очнувшись от холода в каком-то грязном сарае, Вильсону захотелось выпить чего-нибудь покрепче, чтобы согреться. В карманах было пусто, мифрила, естественно, он не обнаружил. Смутно вспоминая вчерашних собутыльников, гонимый какими-то подозрениями, он отправился на поиски их в саклю Калерво. И столкнулся нос к носу на тропе в каньон с Черным Псом, «Гони 100 р.» Тот ни в какую не признавался. Вильсон схватил его за горло, тут подскочил Ливерный и ударил Вильсона по голове увесистым каменным обломком. Чуть не задохнувшийся в железных лапах Пес, придя в себя, поблагодарил Ливерного, но, видя бездыханного матроса, накинулся на своего приятеля с упреком. «Ты что сделал? Он нам нужен был живым. Ничего мы теперь не узнаем». «Да я его легонько». «Ничего себе легонько!» Пнул ногой. «Да он - труп!» и отвесил подзатыльник. «Пошел к черту!» - Ливерный наклонился над лежащим. «И впрямь концы отдал». Затем пошарил в карманах и вытащил розовый слиток. «Ого!» С расширившимися зрачками оба глядели на находку. Уже алчно представляя себе богатство в своих руках. Грязная клешня Черного Пса сама по себе, не давая сигнал куриному мозгу своего хозяина, потянулась к находке, чтобы немедленно схватить, забрать, и никому не отдавать. Но Ливерный был проворнее, он неожиданно сунул кристаллик в рот. Черный Пес заревел, схватил несчастного за горло одной рукой, другой пытался разжать его крепко стиснутые зубы. Два сцепившихся зверя катались по земле, попеременно то один, то другой одолевали друг друга, оказавшись наверху. Черный Пес выхватил нож стал разжимать им зубы Ливерного.  Беспомощно царапая землю под собой, Ливерный нащупал уже один раз использованный камень и, изловчившись, ударил им Пса в висок, еще и еще раз. Пес обмяк, выпустил нож и ткнулся лицом в землю, С трудом оттолкнув от себя новый труп, бандит сел, широко открытым ртом хватая воздух. Глаза его безумно вращались несколько минут. Наконец с возвращением сознания зрачки остановились, сойдясь в одной точке. Глядя внутрь себя Ливерный поискал языком во рту. Кристалла не было, в пылу драки он его проглотил, наверное.  «Фу, ты!» с досадой подумал убийца. Как же его теперь достать? Потом, усмехнувшись, сам себе сказал: «Ничего сам выйдет? Так даже надежней, никто его у меня не заберет. Надежно спрятан!» Глянув на своих поверженных противников, он удовлетворенно, посмеялся над ними. Два здоровяка лежат теперь окровавленные, не могли справиться со мной. Ну, так вам и надо, ребята. Подумав, он решил немного подправить место боя. Камень, которым он уложил обоих, Ливерный бросил, в ручей. Вода смоет кровь. А Вильсону вложил в руку ржавую лопату, которая валялась неподалеку. Неизвестно чья, но попавшаяся вовремя. Теперь все подумают что, два громилы подрались и убили друг друга. Затем, стараясь не оставить следов, Ливерный поспешил скрыться. Теперь ему не нужна ни тетка Фаина, ни ее внучка, ни награда. Он теперь богаче всех, и сможет купить даже Магистра, для своих услуг. Так-то.
Маркел спускаясь в долину, обнаружил лежащую на берегу реки фигуру. Это был Черный Пес. Он, конечно, попытался его поднять, убедившись, что  человек сильно ранен и еле дышит, но это парню не удалось. Тогда он побежал в поселок и позвал людей. Раненого доставили в харчевню, где хозяйка о нем позаботилась. Тут же явился шериф Бернс с вопросами к Маркелу. Черный был один? Да. А где Ливерный сейчас? Не знаю. Вчера они втроем с Вильсоном выпивали, где он? Тоже не знаю. (А Вильсона забрала к себе Фаина). Он очухался уже через несколько часов, и уговорил Фаину рассказать, что произошло. Тетка и рассказала про Черного Пса и лопату в руке Вильсона. Вечером того же дня Вильсон явился к шерифу с забинтованной головой. Я убил человека! Как? Лопатой. Бернс уже побывал на месте преступления, изучил следы, нашел лопату со следами крови, и пришел к выводу о виновности Вильсона. Ну, и не откладывая дело, он созвал суд. За неимением более просторного помещения заседали в таверне. На суд явились все жители Сухой Луки, слишком уж необычное происшествие случилось в их мирном уголке. Суд в составе общественного старосты, Калейника и одного из старых рыбаков, внимательно выслушали шерифа, допросили Вильсона. Он, конечно же, признался, что сам затеял ссору с Черным Псом. В драке Пес ударил его чем-то тяжелым, а Вильсон его лопатой. И, наверное, убил.
- Он еще жив, но, наверное, не выживет. Сильно ты его изувечил. Мы его допросить даже не можем. Без сознания. Садись пока. А мы подумаем, как с тобой поступить.
Вильсон обречено сел на лавку, опустил голову. Дрался он конечно много раз, но никогда еще не покушался на жизнь человека. Ну, набить морду негодяю, законное дело, а убивать…
- Имеет ли кто из присутствующих, чего добавить для ясности?
- А чем же Пес ударил Вильсона? – крикнули из зала.
- Камнем! – неожиданно объявила Фаина. – Вот он!
Она подошла к столу судей, развернула платок и положила пред ними острый обломок камня.
- Уважаемый шериф не обратил на него внимания. Меж тем он лежал неподалеку от места происшествия у воды, и смотрите, он сильно отличается от обточенных водой в реке, Как он туда попал? Его, по-видимому, туда бросили. Вы согласны со мной?
- Ближе к делу, старая.
- Минутку терпения, уважаемые. Я с этой важной вещью очень осторожно обращалась, глядите на нем пряди волос. Вот здесь на этом остром крае. Вот черные волосинки, Видите? Чьи они?
- Черного Пса.
- Верно. А эти рыжие кому принадлежали?
Все взглянули на Вильсона, на его рыжую, нечёсаную шевелюру.
- Правильно думаете. Уж точно пьянчужки Вильсона. Но господа, как же они могли друг друга колотить одним камнем? Так дружно?
Зал затрясся от смеха.
- Тихо! А то прикажу очистить помещение! Продолжай, старуха.
- И так ясно, что с ними мог быть вполне третий! Я правильно соображаю? И он-то, этот третий, и бросил камень в реку, что бы спрятать орудие преступления. Да не удачно. Камень, наверное, ударившись о другой, подводный, выскочил на берег. Эти же друзья никак не могли его бросить, с разбитыми головами. Я правильно соображаю?
- А лопата в крови почему?
- Ну, господа, преступник использовал ее, что бы никто не догадался, просто вымазал ее кровью этих молодцов, да и сунул в руки Вильсону. Мол, подравшись, они порешили друг друга. Но вы гляньте, она ведь сломана. Может ли служить в таком виде, каким либо орудием?. Причем, сломана давно. Вот здесь уже почерневший излом от времени. А тут вот остатки земли, глядите не песок, а именно чернозем с чьего-то огорода. А вот и травинка засохшая. Пожалуй, уже месяц ее кто-то выбросил, как сломалась. Итак, сомнений нет, был третий. Так ведь?
- Но кто?
- Это очень легко выяснить. Я не стала там ничего трогать, пусть желающие сходят, сами посмотрят. Там недалеко за скалой кто-то табачок рассыпал. Пошлите кого попроворней, пусть сбегают, принесут. Мне старухе невмоготу.
- Объявляется перерыв на два часа. Шериф пошлите людей в указанное место.
Во время перерыва по просьбе старосты Берта вынесла самовар во двор таверны, и все жаждущие могли утолиться после продолжительного заседания, а также закусить тут же предложенными пирогами. Которые расторопная хозяйка напекла, пока шло заседание суда. Все оставались довольны. А Берта и с прибылью.
Через два часа все вернулись в зал. Посланцы принесли аккуратно завернутую в тряпицу горсточку табака, найденного в указанном старухой месте. Третий точно там был. И был там Ливерный, как об этом уже догадывались. Оказывается у скалы, за которой он прятался до вмешательства в разговор Пса и матроса, Фаина обнаружила просыпавшийся видно из табакерки табак, который курил Ливерный. Купил он его именно в харчевне в день выпивки. Об этом твердо заявила Берта. Вильсон тоже курил трубку, но табак у него был свой, не такой. По запаху не ошибешься! Все удостоверились, сравнив его. Значит, там был Ливерный, но Вильсон естественно об этом не знал.
Мы, конечно же, могли бы спросить, если бы присутствовали на том суде, «А зачем Ливерному убивать Пса». Но почему-то об этом никто из присутствовавших не подумал, и Фаина умолчала. Незачем посвящать в свои секреты посторонних. Да и все равно никому нет дела до таких тонкостей.
Уже вернувшись после суда в избушку Фаины, матрос сказал:
- Я благодарю тебя Фаина. Чем смогу, послужу. Век помнить буду!
- Оставь! Не знаешь ты ничего, а я скажу, будешь проклинать меня. Особенно если учесть то, что это я должна благодарить тебя, Сам знаешь за что.
- Как это, тетка?
- Ладно, скажу, а там хоть серчай, хоть прощай, дело твое. Но мы сделали хорошее дело совместно. И ты, не зная ничего, сделал самое главное. Без тебя я ничего бы не смогла. Как ты думаешь, за что Ливерный уделал Черного Пса.
- Не знаю... - Вильсон нахмурил лоб, безрезультатно соображая.
- Они подрались из-за мифрила, слышал про такой камушек? Я эту пару знаю. Мы как ушли с тобой сюда, они как-то узнали, и выследили меня. Вот Магистр и прислал их, он обо всем догадался и про Калинку знает. Ничего от него не скроешь. Он приказал притащить дите к нему, ну да мы с тобой им помешали. Не знаю, надолго ли, ну я постараюсь. А ты храни сынка своего, поможешь нам, и мы тебе поможем. Я как узнала, что ты встретился с этой компанией, подложила тебе кристаллик в карман. Ты бы его все равно не нашел, не предназначался тебе. А потом ты поссорился с Черным Псом и Ливерный тебя камнем огрел. А потом и они меж собой подрались, когда нашли в твоем кармане мифрил. Ливерный и овладел им, да впрок не пойдет все равно, заклятье жестокое на этом камешке. Он у меня долго был, я все чувствовала беду от него, и прятала подальше, а тут он сгодился. И смотри, как удачно все вышло. Ливерный теперь будет долго прятаться от всех, его, пожалуй, и Магистр не найдет. Черного Пса мы тоже можем не бояться, у него напрочь память отшибло. Он теперь и знать не будет, как его зовут и кто он такой. И ты не дури больше, возьмись за ум, малыш у тебя на руках теперь
  - Ну, ты старая ведьма, все просчитала! И меня использовала без ведома и согласия. Всех окрутила.
- Ладно, все уж сделано, как нельзя лучше. Иди, а то тебя уж больше суток ребенок ждет.
- Она одна была все это время! - ужаснулся Вильсон.
- Да нет же, я же не дура, я присмотрела за ним. Там все в порядке.   

5.3. Вильсон и Маркел.
Спутать их было невозможно. На лице у Вильсона мрачная сосредоточенность, под низко надвинутыми бровями. Чуть прищуренные глаза смотрели вокруг с недоверием. Плотная фигура, кремневые ноги твердо ступали по земле. Маркел же худощавый, гибкий, словно летал, еле касаясь ловкими ногами тропы. Своими большими голубыми глазами излучал вокруг себя веселую уверенность и беззаботность. Его пригласил староста по рекомендации тетки Фаины. Фаина была самой авторитетной из хозяек держащих коров. У кого самая вкусная сметана? Чье молоко простоит три дня на кухне, не закиснув? Что ни говорите, а тетка Фаина знала о коровах все, а уж вылечить буренку от переедания, или не дай Бог от вздутия живота, в результате употребления борщевика, никто вам не поможет, кроме Фаины. Вы уж мне поверьте. Так вот, тетка Фаина давно говорила, что коровье стадо нуждается в хорошем пастухе. Фаина жила на Собачевской стороне в глухом буковом лесу, но ее отдаленность ни в коем разе не сказывалась на ее авторитете, и поэтому староста согласился взять на работу Маркела, хоть никто его толком не знал.
Стадо действительно некому было пасти, охотников не находилось. Не потому что все были равнодушны, просто коровы, водившиеся в долине, были поистине неуправляемы, редкий день проходил спокойно. К тому же нынче активизировались волчьи стаи. Если одна из коров сломает себе ногу на близлежащих кручах, так это еще не беда, это не воспринималось как беда. Спускавшиеся с гор волчьи стаи держали в страхе скотоводов, уносили по 2 коровы в месяц. Маркел предложивший свои услуги, был принят с радостью. Люди отнеслись к нему с доверием, Поэтому уже в первый день работы его котомка была полна снеди. Хозяйки не поленились напечь пирогов новому пастуху. Коровы, по-видимому, тоже обрадовались ему и слушались его командам, не разбредались и вовремя сбивались в гурт, когда пора было возвращаться домой. А когда Маркел убил из пращи матерого волка однажды, староста выплатил ему щедрую награду. Работа занимала целый день. Еще до восхода пастух спускался в поселок, принимал стадо. Привязывал на спину старенькой лошадки котомку и вел ее на верхние пастбища. Все стадо, выстроившись, как солдаты, смирно шло за своим командиром.
Вечером, пригнав стадо и отведя лошадь на конюшню, пастух шел в таверну, стоявшую недалеко от обрывистого берега, выпить кружку пива. Его встречали по-разному, одни с приветствием, другие, которые не имели скота, с равнодушием. Хоть все уже знали нового пастуха, находились и такие, кто относились к парню с подозрением. Буренки, неизвестно по какой причине стали давать заметно больше молока. Кое-кто отнесся к этому насторожено, поговаривали, что здесь не обходится без колдовства. Не зря же он водит знакомство со старой ведьмой. Два сапога – пара.  Хоть и косились, но услугами его пользовались. Кто ж откажется, если пастух не требует за работу больше, чем платили его предшественникам.
Одним из недовольных был один громадина-моряк, Вильсон. Прозвище "Глотка" ему лучьше подходило за его могучий бас. Даже если он говорил в вполголоса в его утробе что-то рычало и рокотало. Как будто он перекатывал внутри себя тяжелые булыжники. Выглядел он так же могуче, так что эти булыжники запросто могли поместиться в его брюхе, в которое за вечер вливалось не меньше 2 ведер пива. Кулаки его, величиной с арбуз, наверное, обрывали самые толстые корабельные снасти. Шутники смеялись: «когда Глотка отдаст концы, его привяжут к якорному канату, и будут бросать вместо якоря». Квадратными челюстями он бы, наверное, жевал гвозди. Его грубые матросские башмаки, шириной с хороший лопух, отчаянно скрипели, как не смазанная колымага на каменистой дороге. Брился редко. Рубаха, потерявшая давно какой либо цвет, и засаленные штаны завершали весь его гардероб, универсальный на любую погоду. Лохматая нечесаная грива напоминала запутанную стальную проволоку.
Глаза? Глаза, казалось, жили самостоятельной жизнью, было в них что-то, что не вязалось с его внешностью. Это были глаза наивного ребенка, которого можно легко обмануть пустой оберткой от конфеты. Но не всегда. Иногда он мог взглянуть так, что каждому хотелось быстрее отдать свой кошелек, «...возьмите, пожалуйста, будьте добры», но это случалось редко, очень редко. Когда он был трезв. Когда-то он одолжил кому-то 100 рублей, и ему их не вернули. С тех пор он подозревает каждого встречного: «Эй, Сэм! Когда должок вернешь?» Выходя утром из дому, он останавливал первого, кто попадался ему на глаза. «Бог с тобой Глотка, я же не брал у тебя». Глотка тогда хватал его за горло и, брызгая слюной, ревел ему в лицо: «Ах ты падла, кого хочешь надуть! Ржавый якорь тебе в бок! А ну, покажи, что у тебя в карманах?» И бесцеремонно выворачивал карманы неудачливого встречного. Если Глотка находил у него на бутылку виски, то успокаивался, и оставлял прохожего в покое, отвесив обязательный ощутимый подзатыльник. Если же у бедняги не находилось денег, то на его голову обрушивался водопад отборной брани. Глотка так ревел, что звенели стекла в окнах домов, и неудачник спешил отдать Глотке шляпу, а то и рубаху, лишь бы удрать поскорее от его железных лап, А то может и побить.
Но никто не обижался на него, все давно уже знали его причуду, Да и случалось это редко, я уже говорил. Если тот же Сэм. Через пару минут зайдет в таверну, то он найдет там уже другого Глотку, этот встретит его приветливо, угостит. «Эй, Сэм! Греби сюда,  у меня деньжата завелись, хочу должок вернуть». Пьяному Глотке казалось, что он должен кому-то 100 рублей. Он приставал, ко всем предлагая деньги, и обижался, если не брали, мог даже поколотить, если кто упорно отказывался, но чаще всего денег у него не было, не задерживались долго. Или пропивал, или раздавал всем знакомым. Знакомых у Вильсона было много. В каждом городе земли есть место или памятник, который запоминался туристам. И который ассоциировался бы с этим городом. В поселке таким памятником стал Вильсон, лет 5 назад рыбаки подобрали его умирающим далеко отсюда, на обломке мачты, выброшенной на рифы штормом. Кто он, откуда не помнил, и как получил имя Вильсон, тоже не помнил. У него были провалы в памяти. Хоть и память у него была отменная, что касалось морского дела. Потому все моряки, когда-либо побывавшие в Сухой Луке,  называли эту лагуну берегом Вильсона. Тем более, что она стала для моряка его пристанью, домом. Трактирщик Калейник  по причине того, что Глотка часто оставлял у него все содержимое карманов, никогда не жалел для него ни выпивки, ни закуски, и никогда не требовал с него ни копейки. Для Глотки здесь всегда был готов стол, и как только он появлялся вечером, сюда стекались все охочие послушать его рассказы. А он в такие вечера становился отменным фантазером, сам порой не отличавший, что в его рассказах, правда, а что выдумка. Не, смотря на это, еще никому не удавалось поймать его на выдумке. Он хорошо помнил свои рассказы, и охотно повторял их какому-нибудь вновь появившемуся моряку, если тот просил его об этом.
Когда у Глотки кончались деньги, и нужно было прокормить себя и своего маленького сынишку. Он брался за любую работу. Чистил конюшни, копал огороды, ставил печи, чинил телеги, ходил с рыбаками в море. За что бы он ни взялся, любое дело никто бы не смог сделать лучше Глотки. Он никогда не требовал слишком много за свою работу. А бывало и так, проходя по улице и обнаружив у кого-то сорвавшуюся с петли калитку, или повалившуюся ограду, он тут же принимался ее чинить, забыв дело, по которому вышел из дому. Рыбаки неизменно возвращались с большим уловом, если с ними ходил Вильсон. Казалось, он видит глубину моря до самого дна. «А не видишь ли ты на дне затонувшие клады?» - полушутя иногда спрашивали его товарищи. Он на это отвечал таким внимательным молчаливо серьезным взглядом, что спросивший верил в то, что Вильсон способен видеть дно океана. Но повторить этот вопрос, он уже не смел.
Я так увлекся разглядыванием этой колоритной фигуры, что совсем не заметил, еще одного очень даже заметного героя этой истории. Вильсон привез его недавно, может полгода назад. Ну да! После того жестокого шторма, Помните? Да вы его видели, наверное. Вильсон привел его в тот вечер в таверну, маленького лет четырех мальчика, одетого в черную куртку, перешитую из старого матросского бушлата. Вильсон с гордостью представил своего сынка приятелям, и к их удивлению отказался от предложенной выпивки, удовлетворился кружкой пива. Поужинав, они ушли. Матрос сказал, что ребенку пора спать, и они пойдут сейчас домой. Он говорил, что ему лучше спится под несмолкаемый шорох волн, чем в деревне, где коровы своим мычанием гонят всякий сон.
Маяк высится на большой скале в цепочке островков, закрывающих лагуну с западной стороны. Я уже говорил о нем, но повторю, чтобы и самому припомнить, что дальше то было. К берегу можно пройти по это цепочке только при спокойном море. Кое-где между камнями проложены толстые бревна, поддерживающие настил, и облегчающие путь к берегу. С другой стороны маяка между скалами достаточного размера протока для прохода лодок рыбацких, на что собственно и указывает маяк. Никто не знает, кто и когда его соорудил. Рыбаки, когда впервые посетили эти берега. Обнаружили его уже, таким как есть, разве что подновили, и построили саклю на площадке ниже маяка. Вернее, сакля то когда-то была, но развалилась. Ее просто восстановили, когда понадобился маяк, и жилище для смотрителя.
Появление сына у Вильсона резко изменило его характер, и принесло смысл в его бесполезную, как ему теперь казалось, жизнь. Бывшие собутыльники долго еще не могли поверить и примириться с этим изменением. Но спорить и что-то доказывать бесполезно. До этого моряк иногда упоминал о потерявшейся семье и о сыне, которого он обязательно найдет. И когда это произошло, наконец, все были рады за него, и принимали изменения в характере боцмана, как нечто ожидаемое. Поэтому никто не заметил, что мальчик выглядит моложе,  чем это могло быть. Но что же, часто мы принимаем желаемое за действительное. Но в данном случае, вам скажу, беды никакой нет. Вот почему!
Я прошу извинить меня, дорогие читатели и слушатели, я вынужден был скрыть от вас некоторые детали этой истории. Но вы, наверное, простите меня, узнав, в какой опасности пребывали ее герои. Непосредственная опасность ушла, но давайте все же сохраним их тайну. Давайте говорить потише, чтобы никто не услышал, что я вам сейчас скажу. Мальчик, сын Вильсона, на самом деле девочка. Но тихо, нас подслушивают! Но вы, наверное, помните, тетка Фаина спрятала в кустах свою внучку Калинку. Когда Медноголовые убили всех жителей Вороньей Долины. Три года они прятались в горах, но и там стало опасно. И когда она случайно встретила матроса Вильсона, она уговорила его спрятать девочку в Сухой Луке, объявив ее сыном. Для конспирации! Поэтому ее одели мальчиком, и она будет еще долго носить эту одежду, к чему быстро привыкнет. Привык быстро и сам Вильсон, привык и поверил так, что называл ее не Калинкой, а Колюнькой. Фаину это очень даже устраивало. Для усиления своего влияния на боцмана, она пообещала  ему, что обязательно найдет его сына и приведет к нему. Пусть только бережет ее внучку. Теперь, когда шпионы Магистра, Черный Пес и Ливерный обезврежены, мы можем какое-то время не беспокоиться за нашу Калинку.
Вы, наверное, уже заметили, что берег Вильсона сильно отличается от мира Воронов. Он более цивилизован, здесь свободно пользуются различными металлическими предметами. Даже золото имеется. Но он отличается и от нашего мира. Эти миры совершенно обособлены были когда-то, но что-то случилось во вселенной. И люди стали пересекать границы миров. Как это получается, я пока не знаю, знаю только, что не всем это удается. Вороны умеют это делать. Магистр со своими шпиками тоже умеет. И это, наверное, все.  Сухую Луку можно было считать хорошим убежищем. Но вот оказывается, Магистр нащупал проходы сюда. Это плохо, нарушается равновесие в природе, сами понимаете, вмешиваться в жизнь соседа некрасиво, он может обидеться. Вражда миров приведет к гибели Вселенной.  Вороны уже страдают от пришествия Медноголовых. Их ведь не было раньше, они вторглись откуда-то, нарушив их жизнь.

6. Домой.
Из городских ворот выдвинулась конная процессия. Герцог с Герцогиней и весь двор их, Магистр с личной охраной, множество слуг, две сотни гвардейцев во главе с Мастером. По окрестностям шарила еще полусотня шпиков. За процессией полз длинный обоз. Магистр, ожидая, что Колька попытается бежать, окружил его неусыпной охраной, и не отпускал его от себя. Но, несмотря на такую заботу, опасности подстерегали парня за каждым поворотом лесной дороги. Неожиданно на Кольку упала с дерева толстая ветка, он просто чудом уцелел. Спасла его лошадь, отпрянула в сторону и ветка не задела его. Это показалось сначала случайным, Но после того как из зарослей вылетела стрела, и чуть не угодила в Кольку. Магистр приказал Кольке пересесть в крытую повозку. За ним явно шла охота. В кусты бросилась охрана. Мастер приказал прочесать лес, но никого не нашли, охотник исчез бесследно. Сделали остановку. Магистр собрал всю охрану, долго их ругал, пригрозив наказаньем, приказал конной сотне двигаться параллельно процессии по обеим сторонам дороги.
Кто же хочет убить Кольку? Зачем? Кто-то не хочет, чтобы Колька выполнил свое обещание. Кому это не выгодно? Магистру, конечно же, не выгодно. Но Магистр если бы захотел этого, стрела бы не промахнулась. И он бы не так сильно заботился о Колькиной безопасности. И ночной кинжал бы давно сделал свое дело, Но Магистру очень хотелось увидеть, что Колька будет делать, когда прибудут на место. Что Колька может достать обещанное, он не сомневался. Но он понятия не имел, как это произойдет. Но самое главное, что его задевало, это то, что Герцог, по-видимому, понимает о чем Колька говорил на площади, а вот Великий Магистр не понимал, так же как и не понимал нынешние покушения. А вот Колька догадывался, кто его преследует, и почему. Там на дороге он услышал, или ему послышалось, тихое "мяу...", прямо у себя за правым плечом. Колька оглянулся, и в этот миг мимо него свистнула стрела. Какая-то кошка спасла ему жизнь, Но кошки нигде не было.
Есть еще причина, по которой Магистр смирился с прихотью Герцога. Магистр знал о существовании множественных миров, ведь сам он явился из страны Медноголовых, из Медного Мира, И по-видимому, этот мальчишка, увлек Герцога в свой мир, откуда он не вернется, а значит Магистр останется в этом мире полновластным хозяином и девчонка-ведьма будет в его руках. А если мальчишка вернется сюда, то его сумеют встретить, ведь они будут знать, где его ждать.
На второй день путешествия к Кольке подошел Мастер.
- Что такое телевизор?
- Ящик такой, и там много картинок.
- Герцог знает о нем?
- Да, он ведь житель другого мира, А здесь как он оказался, он и сам не знает, но очень хочет вернуться домой. Поэтому и согласился на мое предложение.
- И ты его отправишь туда?
- А он может вернуться оттуда?
- Я думаю, что нет.
- А ты?
- Я могу.
- Ты Ворон?
- Нет. Я живу в том мире.
- А зачем ты им помогаешь?
- Это мое дело.
Утром их остановила скала Дальше обоз не пойдет. скалу обойти можно, но на это уйдет очень много времени, три дня. К этому времени они вернутся. Мастер, прекрасно знавший горы, убедил Магистра оставить здесь все ненужное, взять только самое необходимое, и преодолевать препятствие, спешившись, Лошади тоже пройдут. А герцог потерпит неудобства, тут осталось дел до вечера.
Дальше петляла узкая тропа в хаосе огромных каменных обломков, где ступив неверно, можно и ноги поломать. Утомив путников, тропа вышла к наклонной гладкой плите. Ее надо пройти наискосок, вон к тому выступу, нависающему над скалой. Поскользнуться нельзя, гладкое зеркало заканчивается обрывом в пропасть. Колька уже дошел до этого камня, когда он вдруг начал медленно сползать прямо на него. Все быстрее, еле успел выскочить из-под глыбы, Мальчик оказался сверху камня и тот увлек его к краю, Еще мгновение, и камень задержался остановленный неровностью скалы. Колька спрыгнул с него и камень от его толчка полетел вниз и скрылся в обрыве. Все произошло очень быстро, Колька, быстро взобравшись по наклонной поверхности, остановился наверху. Колени дрожали, мальчик сел, ноги не держали. Уф! Страшно как. Он ведь мог быть просто раздавлен огромной глыбой, размазан по скале, или упал бы в пропасть.
Охотник не отказывается от своего намерения. И он остается очень опасным, Но Колька почему-то еще более уверился в своей безопасности. что-то его защищало, и это что-то уверяло его, что он делает все правильно. А то, что охотник не может его достать, вскоре убедит и его когда-нибудь. Терпение, брат, И будь внимателен! Нужно еще одно место пройти.
Внизу тепло, почти лето, а здесь вон припорошило снежком. На площадке где Кольку с Рагулой испугала медведица, лежал свежий сугроб, предостерегая путников от дальнейших опасностей. Вот и бревенчатый мостик над пропастью. Шествие остановилось. У Кольки пробежали мурашки по спине. Над мостиком нависал снежный карниз, готовый сорваться в любую секунду. Колька вышел вперед и, не задерживаясь, прошел на ту сторону, на одном дыхании, Оказавшись в безопасности, вздохнул облегченно, и обернулся назад, молча наблюдая нерешительность путников. Первой решилась Герцогиня, то ли не понимая опасность, то ли ее влекла жадность. Она ступила на бревна, и пошла, не глядя под ноги, за ней устремился Герцог, за ним Мастер, которого, наверное, не остановила бы и более серьезная опасность. Еще два воина за ним пошли, прижимаясь к стене и цепляясь за неровности холодного мерзлого камня. Когда второй из них почти достиг твердой опоры, карниз обрушился на шаткий мостик и увлек его в ревущий внизу поток. Счастливец чудом спасся ухватившись за ноги впереди идущего. Подоспевший Мастер удержал их обоих, и помог выбраться на тропу. Отряд разделился естественным образом. "Я на тебя надеюсь!" - крикнул Магистр. "Не беспокойтесь. Мы все сделаем по вашему приказу!"
На привал остановились у избушки Фаины. Не имело смысла переходить сейчас стену. Быстро темнело. И тут Колька обратил внимание на ворону, сидящую неподалеку на низкой ветке. Она смотрела на Кольку. Он чуть не закричал от радости. Калина! Он подошел к ней, птица спрыгнула на землю и, не спеша, направилась прочь. Колька за ней, когда они отошли к краю поляны, ворона скрылась за кустом. Колька хотел подойти ближе.
- Стой, не иди дальше, за тобой наблюдают. Сядь там лицом к ним  и сделай вид, что ты просто удалился для уединения. Тебе не дадут уйти.
- Я не собираюсь убегать. Почему ты в меня стреляла?
- Говори тихо, я ведь слышу. А почему ты их ведешь туда?
- Я обещал вернуть Герцога и его жену в наш мир. Ты разве не узнала Женщину Неопределенного Цвета?
- Сходство я заметила, но как они оказались у нас?
- Не знаю.
- В мире что-то произошло, что-то нарушилось с появлением Медноголовых. Или это они сделали, Магистр может.
- Значит Медные в вашем мире чужие, как и я?
- Не совсем, ты уже не чужой. Да и не был чужим. Магистр нашел проход в наш мир, и захватил нашу страну. Он также нашел проходы в другие миры и теперь живет на этом и использует для своего могущества. Он нашел нас с теткой Фаиной у Вильсона, когда мне было всего 4 года. Но Фаина сумела отогнать его шпионов и мы бы там могли остаться на всю жизнь
- Почему же не остались?
- Я не захотела.
- Почему?
- Не поймешь.
- Значит, Магистр знает и проход с голубым цветком?
- А как бы они меня оттуда выкрали?
  - А! Понял, это Серый проделал. Но почему вы его не обезвредили?
- Не так просто все. С ним не получится. он не шпион-медяшка.
- А кто?
- Сын Магистра. Они не Медноголовые, а кто-то еще, я не знаю.
- Ясно. Потому Магистр и не боится того, что я переправлю Герцога на ту сторону.
- Да, он думает, что может его вернуть в любой момент.
- Всего лишь думает? И ошибается?
- Да.
- А Серый где сейчас?
- Магистр оставил его выследить меня, но я все устроила. Серый в ловушке, и не выберется от туда без меня.
- Ну, ты крутая!
- Сиди, сиди не привлекай внимания.
- Слушай, но Магистр и сам же может пройти куда захочет?
- Оказывается не везде. Шпионов засылает. В общем, пока не понятно. Я сначала обеспокоилась тем, что ты повел их к голубому цветку, разозлилась на тебя. А потом, как поговорила с Серым, кое-что поняла. Ты правильно делаешь. Герцога надо убрать отсюда. Смотри, что мы сделали, Серый в одном углу, Магистр в другом, и Герцога ты уберешь в третий угол. Понимаешь, мы их разъединим. И тогда - ПОБЕДА!  Магистр пока этого не сообразил. Он догадывался, что я вас преследую и охочусь. То, что я не делаю больше попыток, опять же на пользу, якобы меня Серый поймал. Усыпим его бдительность.
- Ты сказала я не чужой, Что это значит? Уж не думаешь ли ты ...? Я Ворон!
  - Сюда идут. Разбежались!
- Увидимся?
Но за кустом уже никого не было.