V. ОБРАТНЫЙ ОТСЧЁТ
Глава написана на основе воспоминаний командира атомной подводной лодки К-462 капитана первого ранга И.И. Пахомова, опубликованных в журнале «Подводный флот» № 9 за 2002 год и собственных воспоминаний автора.
1
В девять часов тридцать минут тридцатого августа подводная лодка «К-462» заняла назначенный район и начала всплытие в надводное положение, а через двадцать пять минут, проведя разведку района и замер гидрологии моря, всплыла в надводное положение.
— Центральный, — тон доклада оператора пульта управления главной энергетической установкой капитан-лейтенанта Наумова показался Пахомову тревожным, — сильное падение уровня теплоносителя в компенсаторах объёма, предполагаю прогрессирование течи первого контура ППУ ЯЭУ левого борта.
Командир лодки мгновенно среагировал на доклад, но режим ГЭУ левого борта решил не менять:
— Командиру боевой части пять продолжить технические мероприятия по предупреждению падения давления в первом контуре и компенсаторах объёма. Изменения обстановки докладывать немедленно.
По решению командира электромеханической боевой части командир дивизиона движения капитан третьего ранга Званкович и старшина команды спецтрюмных мичман Орлов осмотрели аппаратную выгородку левого борта, однако видимых потёков или парения теплоносителя не обнаружили. Вместе с тем, с помощью «слухача» удалось установить дросселирование арматуры и трубопроводов в подблочном пространстве между клапаном системы подпитки и ядерным реактором левого борта. Выполняя инструкцию, Званкович и Орлов продолжили поиск места дефекта первого контура.
При сложившихся условиях можно было предположить, что пока лодка находилась на глубине, где сильное забортное давление превышало давление в контурах ЯЭУ, течь не прогрессировала, а как только лодка всплыла в надводное положение, и давление, создаваемое насосами, превысило забортное, течь резко начала увеличиваться. Своими догадками Пахомов поделился с заместителем командира дивизии старшим на борту подводной лодки капитаном первого ранга Стаценко.
Словно подтверждая догадки командира, прозвучал очередной доклад командира дивизиона движения:
— После всплытия сильно упали давление и уровень теплоносителя первого контура ППУ левого борта.
Пахомов припал к переговорному устройству:
— Продолжать технические мероприятия по предупреждению падения давления в первом контуре и компенсаторах объёма.
Поскольку мероприятия по предупреждению падения давления в первом контуре и компенсаторах объёма проводились успешно, лодка в 13.00 ошвартовалась у борта плавбазы «Фёдор Видяев». Пахомов перешёл на борт плавбазы и доложил на управляющий командный пункт о состоянии ГЭУ. Получив разрешение на пополнение запасов продовольствия, командир объявил на лодке боевую готовность № 2 и направился на ГКП к командиру плавбазы, чтобы представиться и обсудить реальную обстановку в районе. Прибыв на место, Пахомов обнаружил, что у командира плавбазы уже «гостит» командир другой лодки, также всплывшей для пополнения запасов и ошвартованной к плавбазе с другого борта.
— Капитан второго ранга Пахомов Иван Иванович — командир «К-462».
— Капитан второго ранга Чуйков Владимир Артемьевич — командир «Б-224». — Офицеры пожали друг другу руки в знак приветствия.
— А теперь по коньячку? — поинтересовался у подводников командир плавбазы как хозяин принимающей стороны.
— Нет, нет, спасибо, — отказался Чуйков, — я свои пять капель уже принял, погрузка продовольствия в отсеки закончена, документы, оформлены, пора и отчаливать.
— А я, напротив, не откажусь от рюмки хорошего коньяку перед обедом, — согласился Пахомов.
2
Стоило двум советским субмаринам ошвартоваться у борта плавбазы, как незваные «гости» из НАТО не заставили себя ждать. Первым на горизонте объявился фрегат ВМС США «Нокс». Подняв свой противолодочный вертолёт типа «Си Кинг», он подошёл на предельно малое расстояние до подводных лодок и начал циркуляцию вокруг отряда кораблей. Всего несколько кабельтов, а порой и несколько десятков метров отделяли советских и американских моряков. Даже без бинокля отчётливо просматривались лица людей, с любопытством рассматривавших друг друга. Вертолёт то и дело зависал над мачтами плавбазы или у её бортов, фотографируя подводные лодки и прослушивая море с помощью гидрофонов буёв, предусмотрительно разбросанных им вокруг кораблей. Несколько позже, как бы извиняясь перед «хозяином» за задержку, к району подошёл итальянский корабль береговой охраны, контролирующий подступы к своим территориальным водам. И, наконец, ближе к вечеру, когда «Б-224» уже отошла от плавбазы, готовясь с наступлением темноты незаметно «улизнуть» от назойливого внимания противника, на правах полновластного «господаря» в район прибыл атомный крейсер ВМС США «Южная Каролина».
— Центральный, акустик, по пеленгу сорок семь градусов зафиксирован посторонний шум, напоминающий хлопок. Шум не классифицируется.
Дербенёв, услышав доклад акустика, взглянул на карту.
— Товарищ командир, штурман, по пеленгу сорок семь градусов в дистанции двух кабельтов находятся подводная лодка «К-462» и плавбаза «Фёдор Видяев».
Не успел Чуйков протиснуться в штурманскую рубку, как из радиорубки прозвучал очередной доклад о том, что в радиосетях Северного флота перехвачена радиограмма, переданная с борта апл «К-462» в адрес управляющего командного пункта, из которой следовало, что в 19.00 тридцатого августа на борту атомной подводной лодки взорвался компрессор ваккуумирования левого борта, произошёл выброс воды и радиоактивных газов первого контура в аппаратную выгородку реакторного отсека. Давление в первом контуре ППУ левого борта и уровень теплоносителя в компенсаторах объёма равны нулю. На борту объявлена аварийная тревога «Радиационная опасность», опущены компенсирующие решётки аварийной защиты ядерного реактора левого борта, личный состав приступил к борьбе за живучесть подводной лодки.
— Радисты, — проходя мимо вахтенного офицера, готовящегося на вахту, Чуйков склонился над «Каштаном», — свяжите меня с соседями на УКВ, спускаюсь к вам.
— Иван Иванович, что у тебя стряслось? Нужна ли помощь? — Чуйков с тревогой вслушивался в эфир, ожидая ответа побратима.
— Где тонко, там и рвётся, Владимир Артемьевич, я понял, что вы перехватили моё радио? — спокойно отреагировал Пахомов.
— Правильно понял, — коротко согласился Чуйков.
— Ситуация пока под контролем, помощь не требуется, на рубежах борьбы за живучесть развернул посты санитарной и отделения дозиметрической обработки. Главные усилия сосредоточил на экстренной проливке первого контура левого борта, но пока безрезультатно, стремительно растёт температура в технологических каналах ядерного реактора левого борта, впрочем как и уровень радиации в реакторном отсеке, а там сейчас люди…
Выяснив обстановку на атомоходе Пахомова, Чуйков объявил на «Б-224» аварийную тревогу для оказания помощи соседней подводной лодке. Также как и на аварийной лодке, были развёрнуты отделение дозиметрического контроля и пост санитарной обработки. Наступили минуты тревожного ожидания.
3
Невзирая на меры по проливке первого контура ППУ левого борта, принятые капитан-лейтенантами Наумовым и Рюминым ; операторами пульта управления ГЭУ, си¬туация на «К-462» становилась все более напряжённой. Давление в первом контуре и уровень воды в компенсаторах объёма не увеличивались и оставались равными нулю. В тоже время температура активной зоны за короткое время поднялась до четырёхсот градусов по Цельсию, что подтверждало самые худшие предположения главного командного пункта ; вода в ядерный реак¬тор не поступает, а оставшаяся превратилась в радиоактивный пар, заполнивший отсек. Пахомов прекрасно понимал, что если процесс не остановить, то ак¬тивная зона расплавится и авария ядерной энергетической установки перерастёт в ядерную катастрофу.
Требовалось срочное неординарное решение многотрудной, но жизненно важной задачи. Самым очевидным и самым трудным решением для командира было направить в аварийный отсек разведчиков и аварийную партию, в составе предложенном командиром БЧ-5 капитаном 2 ранга Котлубинским и начальником химической службы капитаном 3 ран¬га Шумейко.
Словно читая мысли командира, из четвёртого отсека к Пахомову обратился командир дивизиона движения Званкович:
— Товарищ командир, разрешите возглавить аварийную партию…
Добрый, нет не добренький, а именно добрый в прямом смысле этого слова человек, Званкович иногда мог быть даже мягким. Всегда отзывчивый в ус¬ловиях повседневной жизни, он неожиданно для всех проявил хладнокровие, железные нервы и твердую волю.
Пахомов поднял голову к подволоку, словно собираясь с мыслями, и негромко произнёс, припадая губами к микрофону переговорного устройства:
— Николай Петрович, необхо¬димо осмотреть отсек и, разобравшись в обстановке, как минимум предложить, а может и предпринять необходимые меры по выходу из аварийной ситуации. Возьми с собой командира реакторного от¬сека старшего лейтенанта Соколова.
— Товарищ командир, разрешите включить в партию матросов Кустова и Гаджирамазанова, ребята сами вызвались? — Служа примером для подчи¬ненных в проявлении смелости и мужества, Званкович смог добиться от подчиненных не только понимания, но и готовности самопожертвования ради общего дела.
— Что ж, добро, — также спокойно согласился Пахомов.
Экипировавшись соответственно обстановке, аварийная партия вошла из четвёртого турбинного от¬сека в третий ; реакторный. Верхний этаж насосной выгород¬ки был полностью заполнен паром, все приборы кожуха и трубопроводы покрыты грязью и копотью.
— Центральный, командир аварийной партии, вошли в реакторный, обстановка: температура + 60°С, в ап¬паратной выгородке левого борта ; слой воды над на¬стилом около 10 см, из-под крышки реактора идут пузырьки воздуха, отсек заполнен паровоздушной смесью, приборы контроля наличия воды в ядерном реакторе не пока¬зывают. Предполагаю, что произошел разрыв первого контура паропроизводящей установки левого бор-та, части трубопровода сдвинулись в месте разрыва и как результат вода, пода¬ваемая по системе подпитки и проливки для расхола¬живания ядерного реактора в него не поступает. — Окончив доклад, Званкович замолчал, ожидая следующих указаний командира.
— Николай Петрович, в каком положении находятся компенсирующие решётки аварийной защиты? — Пахомов отпустил тангетку переговорного устройства, ожидая ответа командира аварийной партии.
— Соколов докладывает, что компенсирующие решетки аварийной защиты ; на нижних концевых выключате¬лях.
— Спасибо, Николай Петрович, всё ясно, — в этот момент Пахомов кажется принял для себя решение, но было ли оно окончательным или только вариантным, никто вокруг не знал. — Партии покинуть аварийный отсек и убыть на ПСО № 2. Командиру ПСО капитан-лей¬тенанту Петрову провести санитарную обработку личного состава аварийной партии.
Уяснив обстановку в аварийном отсеке, командир «К-462» прекрасно понимал, что именно сейчас все вокруг ждут от него единственно верного срочного и тех¬нически грамотного решения. А времени для принятия этого решения, как и времени до расхолаживания реактора, оставалось всё меньше. В тоже время, ученые - физики из института атомной энергии имени И. В. Курчатова, засевшие вместе с представителями главного технического управления ВМФ в Главном штабе, вместо интеллектуальной практической помощи засыпали подводную лодку множеством разносторонних вопросов, на подготовку ответов по которым уходило то самое драгоценное и такое дефицитное время.
4
Саня Соколов ; командир третьего отсека ; сидел в четвёртом отсеке после санобработки и что-то соображал, набрасывая на бумаге какие-то схемы нештатной системы проливки реактора. Казалось бы, кому как ни ему ; командиру реакторного отсека ; лучше знать устройство и размещение различных механизмов, в том числе и трубопроводов своего отсека? Но это теоретически. А практически старший лейтенант Соколов ; скромный, молчаливый и даже медлительный, не производивший особого положительного впечатления человек, офицер, абсолютно не стремившийся делать серьёзную карьеру на флоте, каких не мало.
На берегу Саня мог позволить себе иногда на службу опоздать, иногда перед обедом принять «перо» с перебором, иначе говоря «заложить лишнего за воротник» и обязательно попасть, при этом, на глаза командиру. Сейчас же ; в экстремальной ситуации ; его как будто подменили, парень преобразился: стал собранным, инициативным, решительным и даже смелым.
Как раз в это время капитан 3 ранга Званкович со¬брал своих инженеров — операторов ГЭУ на «мозговую атаку». Заслушав все предложенные варианты, Николай Петрович остановился на варианте, предложенном именно Соколовым. Идея, им предложенная, была не только превращена в четкую схему действий, но также одобре¬на учеными института Курчатова. Согласно этой схеме из частей нескольких систем была собрана нештат¬ная система проливки, через которую планировалось, порция¬ми по 100 литров, подавать воду в раскаленную ак¬тивную зону аварийного реактора. Александр Соколов не только придумал нештатную схему, но также дважды входил в аварий¬ный отсек, чтобы переключить соответствующим образом клапаны системы проливки ППУ.
Стоя в аппаратной выгородке по щиколотки в радиоактивной воде, он самоотверженно трудился, воплощая в жизнь свою, а не «академическую», схему охлаждения реактора, совсем не обращая внимания на температуру в отсеке, на запредельный уровень радиации, как будто речь шла не о его здоровье и жизни, а о простой учебной вводной. Он впервые в своей короткой жизни ощутил значимость знаний, важность профессии, которую выбрал когда-то для себя, а теперь значит и для экипажа, частью которого он являлся.
К четырём часам утра 31 августа все работы по наладке новой схемы были закончены, и первые 100 литров «питательной» воды были поданы в активную зону.
— Центральный, старший лейтенант Соколов, температура активной зоны понизилась на 8 градусов. Начато расхолаживание ава¬рийного реактора.
Помимо Соколова, в подготовке нештат¬ной системы проливки принимали активное участие многие подводники: капитан 3 ранга Званкович, капитан-лейтенанты На¬умов, Рюмин, Петров, старший лейтенант Харченко, лейтенант Смоляк, мичманы Орлов, Шапуленков, Ефремов, Крылов, Кошонов, матросы Веселов, Гаджирамазанов, Кустов.
5
С момента объявления аварийной трево¬ги на «К-462» значительно ухудшились условия обитаемости во всех отсеках подводной лодки, особенно в энергетичес¬ких. Нести вахту по обслуживанию работающих механизмов в условиях повышенной влажности и высоких температур всегда сложно, но в нынешних условиях было не просто очень тяжело, а местами ; невыносимо. Посоветовавшись с заместителем ко¬мандира 3-й дивизии капитаном 1 ранга Стаценко, Пахомов уменьшил время несения вахты личному составу с четы¬рех часов до двух в электротехническом и до одно¬го часа ; в турбинном отсеках.
Турбинисты матросы Дармограй и Гырля, обслуживающие испарительную установку, производившую «питательную» воду для расхолаживания реактора, получили тепловой удар и потеряли сознание. Товарищи подняли их наверх и уложили на палубу в ограждении прочной руб¬ки.
— Начальнику медицинской службы срочно прибыть на мостик! — команда по громкой связи прозвучала как трагический реквием.
«Что-то произошло? ; мелькнуло в головах многих подводников. ; Что-то нестандартное…».
— Если начмеда шмелём вызывают на мостик, значит началось… — озвучил свои мысли какой-то мичман из глубины турбинного отсека.
— Что началось? — раздражённо поинтересовался Званкович.
— То и началось, что кранты нам. Думаете я поверил, что температура реактора падает. Зря ли вахту сократили? Какую дозу радиации мы хватанули фактически, во время взрыва? Н-е-ет, не жильцы мы все, и спасенья ждать неоткуда. Москва молчит, они там думают…
— Прекратить панику, старший мичман, вы же опытный подводник, партийный активист, мастер военного дела к тому же, а чушь несёте как вчерашняя девственница на первом приёме у гинеколога. Стыдно! На вас ведь молодые матросы смотрят.
6
Лейтенант медицинской службы Колесник быстро привёл матросов в сознание.
— Живы, орёлики! Вот и славно, посидите тут, подышите свежим морским воздухом. Вахта для вас на сегодня закончилась.
— Как закончилась? — первым отозвался матрос Дармограй, — что ж нашим товарищам теперь двойную вахту нести?
— Нет уж, — отозвался и Гырля, приподымаясь на локтях, — мы требуем возвращения в отсек.
Бытует мнение, что для проверки семьи на прочность супругам надо предложить жизненные испытания. Экипаж подводной лодки ; это тоже семья, и чем серьёзнее испытания, выпавшие на долю экипажа, тем крепче те самые «семейные» связи между его членами, тем легче преодолеваются любые испытания.
Весь личный состав «К-462», не задействованный непосредственно в ликвидации последствий аварии ядерного реактора, по¬сменно участвовал в дезактивации зараженных по-мещений, нёс специальную вахту, производил различного рода работы. Чувство локтя притупило ощущение беды, усилило чувство товарищества, ещё больше сплотило экипаж, вселило уверенность в победе.
Через двое суток после начала расхолаживания ава¬рийного реактора рост температуры активной зоны прекратил¬ся, стало понятно ; новая схема работает успешно. Можно было предположить, что пик кризисной ситуации пройден, появилась уверенность в образовавшейся тенденции сниже¬ния температуры.
— Алексей Иванович, — Пахомов протиснулся в каюту старшего на походе капитана первого ранга Стаценко, — необходимой ремонтной базы для полноценного восстановления ГЭУ в Средиземном море у нас нет. Москва также техническую помощь здесь не окажет. Нужен как минимум отечественный судоремонтный завод. Считаю, надо запрашивать ГШ ВМФ о возвращении к месту базирования. С тем и пришёл.
Алексей Иванович Стаценко ; опытный, мудрый командир, подводник с большой буквы, кава¬лер ордена «Красной Звезды», на протяжении всего похода своими рекоменда¬циями и тактичным отношением к подчинённым не только оказывал практическую помощь молодому командиру лодки, но и поддерживал в трудную минуту Пахомова как человека. Вот и сейчас, выслушав командира, одобрил его решение.
Москва проявила свойственную руководителям этого уровня «оперативность» и ровно через сутки разрешила переход аварийного атомохода к основному месту бази¬рования в подводном положении под одной ГЭУ.
Получив «высочайшее соизволение», четвёртого сентября в полдень подводная лодка «К-462» в сопровождении плавбазы «Фёдор Видяев» начала движение в точку погружения, туда же направилась и «Б-224». С наступлением темноты подводные лодки погрузились и, не давая американцам «списать» их «шумовые портреты», начали маневрирование, меняя режимы движения и глубину в направлении на выход из Средиземного моря. Плавбаза, двигаясь теми же курсами, также пыталась шумом и маневром прикрыть подводные лодки и сбить противника с толку. Силы ОВМС НАТО, продол¬жая разведнаблюдение по маршруту предполагаемого движения советских лодок, вели себя жёстко и напори¬сто. Пытаясь восстановить контакт с подводными лодками, самолеты базовой патрульной авиации типа «Орион Р-3С» забрасывали море радиогидроакустическими буями. Палубные противолодочные вертолеты «Си Кинг» помогали им своими опускаемыми станциями.
А в это время с запада к Тунисскому проливу подходил отряд боевых кораблей США, но для «К-462» он теперь был попутной задачей.
После одиннадцати суток проливки, расхолаживание аварийного реактора ста¬ло стабильным и необратимым. Эх, знало бы человечество, что само провидение сейчас проигрывает ситуацию, до боли схожую с той, которая сложится на японской АЭС «Фукусима-1» спустя четверть века. Однако профессиональная готовность к экстремальным, неординарным ситуациям на советской подводной лодке и на японской АЭС, как впрочем, и на четвёртом энергоблоке Чернобыльской АЭС, окажется разной и, как результат, последствия тоже. К слову сказать, за мужество и героизм, проявленные подводниками «К-462» в ходе предотвращения ядерной катастрофы тогда ; в августе 1985 года ; до настоящего времени так никто и не награждён, а ведь многих из них уже нет в живых, и не только по возрасту…
До аварии в Чернобыле оставалось меньше года, фактически начался обратный отсчёт.