Попутчица

               
                Куда бредёшь, ты, тёмной ночью?
                К нему. Узреть его воочию…   

             Поезд прибыл на перрон во втором часу ночи.
             Получив у проводника передачу от мужа – небольшой плоский пакет с документами – Валентина поспешила на трамвайную остановку. Такси, да ещё в это время, ей было не по карману. Да и ночью, одной садиться не известно к кому – нет. Ни за что! Трамваем и дешевле, и спокойнее. Лишь бы недолго ждать свой маршрут, а то и вовсе не прозевать его. 
             Ей повезло. «Двадцатка», наверняка, последняя на сегодня, стояла на кругу. Рванув, что было сил, через привокзальную площадь, она едва успела заскочить во второй вагон.
             – Ууухх! – выдохнула женщина,  – Слава Богу! – И, ухватившись за поручень, учащённо дыша, огляделась.
             Тусклый свет, исходящий от малюсенькой лампочки у передних дверей, мрачновато высвечивал пустые сиденья вагона и одинокую пассажирку в левом ряду. Судя по согбенной фигуре, ею являлась пожилая женщина. 
             Пробив компостером проездной талон, Валентина прошла вперёд и намеренно села впереди попутчицы, чтобы быть у той на виду. На всякий случай. Мало ли что. Ночь. Дорога длинная – почти до конечной остановки. А тут, что ни говори, живая душа, хоть и старушка. Кстати, старушка ли?
             Обернувшись в пол оборота, она искоса глянула на попутчицу. Та сидела, не шевелясь, лишь голова, покрытая белым, ситцевым платком, слегка покачивалась в такт движению трамвая. Валентина, уже собиралась было приблизить лицо к пассажирке, как та, внезапно, голосом, чуть громче шёпота, спросила:
             – Это какая остановка будет, деточка?
             – Новый мыыы-мост. – машинально ответила женщина, несколько растерявшись.
             – Ага. Значит, рано ещё. – Прошептала старушка, моментально застыв в прежней позе.
             Остановки – иногда освещённые одним фонарём, а, в большинстве, не освещённые вовсе – мелькали одна за другой. «Сосновая горка»… «Двадцать третье августа»… «Завод пищевых кислот»… Новых пассажиров не прибыло. Женщина, всё ещё сидя в пол оборота к соседке, раздумывала, как же ей быть.
             «Может, перебраться в первый вагон – на ближайшей остановке – или пересесть на другое место? Бабулька странная какая-то. Того и гляди, чего-нибудь выкинет. Спит, как убитая. Вроде, и не дышит. Ну, ка...» Валентина слегка наклонилась к ней, пытаясь заглянуть в глаза, но та вновь, как и в первый раз, тихо промолвила тоже самое, что и несколько минут назад:
             – Это какая остановка будет, деточка?
             – Ой, ма! – Вскрикнула женщина и, передохнув, ответила: – Современник… Ну, и напугали же Вы меня.
             На что попутчица, лишь саркастически хрюкнула и делово засуетилась.
             – Пора собираться! – И вдруг разговорилась: – Это ж я в гости еду. К муженьку своему. Неделю уж, как не виделись. Да, вот, припозднилась маленько. Еле на трамвай поспела.
             Она, на удивление, легко встала с места и тенью проскользила к выходу. За поручень не взялась, не смотря на сильную качку вагона. Валентина, почему-то не придав этому особого внимания, участливо протянула:
             – Бы-вааает… С мужем-то врозь живёте?
             – Ага. Врозь. – Кивнула старушка, – Уж, поди, годков шесть, как врозь. Я на шестом – на Залютино, а он здесь – на девятом. Так дети захотели. Что теперь поделаешь? Ездиим друг к другу…как заскучаем.
             – Шестом! И девятом?… – Вопросительно повторила женщина. – Высоко! Лифты хоть работают?
             – Нее…мы на трамваях. Привыкли уж.
             Валентина улыбнулась и, зевнув, спросила:
             – Не страшно ездить, вот, так, вот, бабушка?
             – Как – так, деточка? – переспросила та.
             – Ну, так – поздно, да ещё одной. Ночь, ведь, уже. Бандиты, хулиганы, грабители. Мало ли. Обидеть могут. Я, например, боюсь. Мне сегодня, просто, необ…
             – А чего их бояться? – перебила старушка и, словно, высматривая что-то в окошке, добавила: – Я, когда и…жива ещё была,…не боялась. А теперь – да ещё с крестиком – и подавно.
             Женщина оторопела. Взгляд машинально побежал по лику попутчицы и остановился на небольшом – размером с чайную ложечку - крестике в сомкнутых ладонях сухоньких рук.  По её спине медленно поползли мурашки. Меж тем, бабуля, не по-старчески гоготнув, всё тем же тихим голосом, промолвила:
             – Вот, и девятое…городское. Приехала я. Пора выходить.
             Открылись двери вагона. Старушка легко и бесшумно, словно не было высоких ступеней, выпорхнула на улицу. И уже там, обернувшись, попрощалась:
             – Ну, всего тебе хорошего, деточка! Не бойся, милая. Помни, ничего не случается, пока время не придёт. А, как придёт, заходи в гости. На шестом городском я, на шестой линии, шестая могилка от начала. Запоминается легко: три шестёрки. Милости прошу, как говорится…
             Но Валентина уже не слышала её…   
 
             (картинка из интернета)

                Из цикла: «Вслед за Амброзом Бирсом…»