- Вась, хочешь встретиться с Шуркой? - сестра Тая влетела в прихожую, где я стоял в это время.
- Да тише ты! Там же Тая! - цыкнул я на сестру Таю. Да, и жену мою тоже звали Тая.
- Там она, за двором, с дочкой, - уже шёпотом произнесла сестра., - в гости ко мне приходила...
А жена Тая ничего это не слышала, она сидела в другой комнате и строчила что-то на швейной машинке.
Я выбежал на улицу! И действительно, увидел улыбающуюся Шуру и рядом с ней за руку её дочечку!
- Мы идём к троллейбусу и на вокзал, поедем домой, приветливо произнесла Шура.
- Хорошо! Я вас провожу! - ответил я и обратился к девочке, - Лариса, а ты меня помнишь?
Когда ей было годика четыре, и она гостила у бабушки с дедушкой в Таганроге, а мама её жила со вторым или с третьим мужем в Перми, я пришёл к ним, чтобы узнать, как там Шура. И увидел Ларису. И смотрел на неё, как на свою дочку, которая была младше Ларисы ровно на один год. Я сразу же взял Ларису на руки, поцеловал в щёчку, прижал её к себе и так простоял несколько минут. Как - будто повстречался с Шурой. Лариса ни сколечко не была похожа на свою мать. Разве были у Шуры такие вот веснушечки по всему лицу, как у Ларисы. У Шуры лицо было белое, а волосы чёрные, смоляные, не каштановые, как в детстве, когда я впервые её увидел. Я пошёл с Ларисой в ближайший ларёк и накупил ей всяких сладостей. И Лариса стала тут же угощать своих подружек и с какой-то наивной гордостью произнесла: «Этот дядя мамин друг! Вот! И мне он купил подарки, а я вам даю».
- Лариса, а ты меня знаешь?- Нет, улыбнулась Лариса.
- А помнишь, я конфет тебе много-много купил, ты была тогда у бабушки в Таганроге.
Я взял её за ручку, и мы втроём, Лариса посредине, пошли к троллейбусу. По дороге я узнал, что Лариса перешла уже во второй класс (а Таня, моя дочечка, пойдет в этом году в первый) и что в субботу она уезжает в пионерский лагерь, а в воскресенье я могу приехать к Шуре в гости. Так мы и договорились, что я приеду к Шуре в воскресенье.
Но в воскресенье поехать я не смог — только в понедельник.
…У калитки стоял Костик, Шурин брат. А потом вышла и тётя Люся, Шурина мама. Мы немного поговорили здесь, а потом вошли не в дом, который давно уже был построен и обжит — в окнах видны были красивые шторы, а в горницу старой хаты, где стояло то зеркало, в котором я увидел впервые Шуру.
- Шура вот-вот придёт с работы, сказала тётя Люся, а я пялился всё время на зеркало, а потом подошёл и потрогал его. Зеркало постарело. По углам, особенно внизу, видны были бурые пятна, и оно казалось каким-то уставшим. Но, рамка поблёскивала старым лаком.
А вскоре в окне промелькнула Шура. Видно было — она спешила! Как только она показалась в этих же дверях, где когда-то стояла и смотрела на меня первый раз, я сразу же быстро подошёл к ней, обнял её, прижал к себе легонько, уткнулся ей куда-то выше плеча и разрыдался. Никто этого не ожидал, да я и сам не думал, что так получится. И громко прошептал: «Шура, Шура, что мы с тобой наделали?» И в этом моменте промелькнули все мои переживания, все мои страдания, да и трудности в моей жизни, в которых, конечно же, Шура не была виновата. Тётя Люся и Костик, которые, стояли тут же, рядом, как-то помрачнели, не улыбались. А когда я немного успокоился и посмотрел на Шуру — у неё был какой-то растерянный вид, но улыбка, какая-то застенчивая, все равно украшала её лицо.
Я встряхнулся, посмотрел на всех влажными глазами, улыбнулся и произнёс: «Всё в порядке! Я спокоен! Здравствуй, Шура!» «Здравствуй!», улыбаясь, ответила она. И в это время тётя Люся и Костик вышли из комнаты. А мы остались одни почти на целые сутки!
Я поцеловал Шуру, потом ещё, раз потом ещё, ещё и ещё много раз! Потом легонько притянул к себе и начал целовать её всю, и алый такой сладкий её ротик, и мягкие обе щёчки, и лоб и шею! Я забрался в её чуть жестковатые чёрные волосы - «Что ты делаешь? Причёска же!» и стал шевелить пальцами. Потом снова целовал. И видно было, что она радовалась этому. Я гладил её щёки своими руками. Потом поднёс её ладони к своим щекам и стал гладить ими себя. Повернул обе ладони и стал целовать их, целовать. Шура развеселилась! Как-то хохотнула: «Ну, что, пойдём ужинать?» Нет! Что ты? И я начинал целовать её ещё жарче. Я не мог напиться этой чистой криничной воды! Я уткнулся в её чуть приоткрытую грудь, потом отстранился, посмотрел в её серые улыбающиеся глаза и снова целовал, целовал. Вот - верхняя такая сладкая губочка, а вот нижняя — «Я тоже тебя поцелую! А теперь вместе - и тебя верхняя и тебя нижняя!» - произносил я громко, а Шура весело смеялась. А потом как-то неожиданно сжала рот, и поцеловала меня сама. И я почувствовал упругость её губ и тёплую влагу на своих губах. И тут Шура легонько отстранилась от меня, и, смотря прямо в мои глаза, произнесла тепло и нежно: «Пойдем всё-таки поужинаем?»
Я неохотно отстранился от неё и Шура начала накрывать на стол.
- Так! Что будем пить? - и Шура перечислила все напитки, которые были ею припасены заранее.
- Спирт, - сказал я, так как ещё ни разу его не пробовал.
- Зря ты вчера не приехал, мы с сестрой целую программу составили и поход на море, на пляж и, главное, вечером вдвоём в кино. А знаешь, как картина называется? «Ещё раз про любовь», и она улыбнулась.
А после ужина мы с Шурой пошли погулять по нашим улицам, не далеко от дома. Вот здесь мы с ней шли тогда под ручку. И я не знал, что надо говорить девушке. А вот здесь Шура бегала со своей почтовой сумкой через плечо, разносила письма соседям и мои получала такие длинные … Мы оживлённо и громко разговаривали. На нас оглядывались немногочисленные прохожие, но мы ни кого не замечали, а всё говорили и говорили.
И в один момент спросил: «А мы будем с тобой ...» и я запнулся. И Шура, как-то обыденно произнесла: «Да будем, будем! Что тут такого?» И больше мы об этом не говорили. В этот вечер мы оба были самые счастливые люди.
...Свет погашен. Комнату освещал стоящий в углу зеленоватого цвета торшер. Я уже лежал в постели. Подошла Шура. В красивом белом с розоватым оттенком пеньюаре.
- Подвинься...
- Ложись ты слева.
- Ты так любишь?
- Ага, - взволнованно произнёс я и, приподнявшись, взял Шуру за плечи и прижал к себе. И снова бесконечные поцелуи, поцелуи… А когда Шура легла на мою левую руку, я приподнялся над ней, смотрел на неё и стал гладить всё её тело. И когда моя рука доходила почти до колен, Шура вся сжималась как-то и пыталась своей рукой отстранить мою руку.
- Как же к тебе подступиться?
- Не умеешь?
- А ты знаешь, что ты у меня лишь вторая женщина, - решил, похвалиться я.
- Правда? Так ты у нас девственник!, - в голосе Шуры слышалась ирония,- Так сейчас мы это исправим! - И она весело рассмеялась.
Лишь к утру, мы чуть вздремнули. Во дворе слышен был голос Костика.
- Ой, вставать же надо, а вдруг мама войдёт сюда, Шура приподнялась, а я снова прижал её к себе такую мягкую, такую тёплую, сонную и нежную... Такую милую-милую мою Шуру! Как же быстро летит время! Сегодня Шура работает во вторую смену и к трём часам ей надо быть там, в цехе радиозавода. А, кажется, я так толком и не поговорил с ней, не насмотрелся на неё. Пока она готовила завтрак, а потом обед, я не отходил от неё ни на шаг, а, одно, обнимал её, прижимал к себе и опять без конца целовал её такие сладкие губы. И всё же мы договорились.
- Нет, Вася, всё!- сказала Шура, на моё — Я останусь с тобой! - Ты сегодня поедешь домой, к жене, к дочке! И больше мы с тобой встречаться не будем...
Прошло много лет. Не стало моей дорогой жёнушки. И Шура в тот год, случайно встретив мою сестру, сказала ей: «Я же его любила!»
P. S В 2012 г. 1 января Шура неожиданно для меня позвонила. А 2-го января я поздравил её с днём рождения. А первый раз телеграммой я поздравлял Шуру 2 января 1953 года. Мы перезванивались с Шурой до 2015 года. Шура живёт на Украине с мужем. Мне хочется позвонить Шуре, но в последний мой звонок, Шура, мне показалось, не захотела разговаривать со мной. Я услышал: "опять он". Она живёт на Западной Украине...