Книга Брэдбери «Вино из одуванчиков» для любого человека, родившегося и выросшего в СССР, является удивительной не сюжетом и, даже не поэтикой повествования. Хотя эту книгу можно по праву назвать поэзией в прозе, столько в ней лиризма. Книга, написанная много десятилетий назад и повествующая о жизни маленького городка и о рядовой, скорее всего, рабочей семье Сполдингов поражает обыденностью многих вещей, которые для нашего человека и до сегодняшнего дня недостижимы во многом.
В самом деле, ведь в книге описано обыкновенное лето двадцать восьмого года. Заштатный городок, вроде бы ничего особенного из себя не представляющий, но этим-то он и удивителен. А удивителен тем, что каждый житель этого городка живёт в собственном доме, а не предоставленном профсоюзами. А ведь мы до сегодняшнего дня жуём сопли о том, что каждый ветеран должен иметь собственную квартиру. Мы и сегодня ставим себе цели обеспечить нормальным жильём каждого офицера страны. А тут двадцать восьмой год. Зачастую человек проживает в огромном доме один и, чудо, к нему никого не подселяют, он не платит деньги за «лишние» метры. В каждом доме имеется холодильник. Каждый дом обеспечен телефоном. А ведь я помню, что свой первый холодильник наша семья приобрела с большим трудом лишь в середине шестидесятых годов, а до этого продукты охлаждали проточной водой в ванной.
Телефон же нам поставили значительно позже. И тоже, как и в случае с холодильником, матери пришлось совершить титанические усилия, для установки этого чуда техники, появившегося хотя и в девятнадцатом веке, но недоступном советскому человеку в личном пользовании и в двадцатом.
Но меня более всего поразили не личные дома со всеми удобствами, хотя это тоже удивительно. Я унитаз то впервые увидел лишь в шестидесятых годах в крупной конторе, где трудилась моя мать. А тут в собственном доме у людей и ванны, и туалеты. Да что туалеты. Эта рабочая семья Сполдингов имеет собственную библиотеку. Не такую, как имеем мы, когда книги находятся в книжных шкафах, расположенных в разных комнатах. Нет, у этой рабочей семьи целая комната отведена именно под библиотеку. Невероятно. Невероятно и то, что семья на кухне лишь готовит, но питается, обедает в столовой. Отдельная комната для приёма пищи. Для СССР это невероятно. Хотя мы и любили показывать в своих советских фильмах шикарные квартиры, где проживают обычные люди. Коммуналки и то представлялись хоромами. Лицемерить мы можем.
Но более всего меня поразило то, что, жители городка свободно покупают в магазинах шампунь. Да я слова то такого не слышал лет до двадцати, а может и более. Мы, хотя и проживали в крупном губернском центре, вынуждены были создавать подпольные ячейки по добыче буквально элементарных вещей. Держать связь со знакомыми из магазинов, на базах. Подумать, так это же бред. Чтобы вытереть жопу не газетным изображением вождя страны, необходимо было искать и устанавливать связи с нужными людьми. А в том американском захолустье нет ничего подобного. Люди, имея перед домом огромную лужайку, не засевают её картошкой. Да вообще ничем. Они засевают её травой, которую скашивают каждую неделю. Более того, дедушка этого этой семьи отказывается принять подаренные семена травы, которую нет необходимости постригать, ибо она, вырастая до определённого предела, останавливает рост. Дедушке в радость скашивать траву, хотя он и работает, не на пенсии ещё.
Да жители городка вообще не делают на зиму никаких запасов, хотя возле каждого дома растут плодовые деревья. Им это не нужно, всегда, в любое время года всё можно свободно приобрести в магазине.
Папу этих мальчиков не посылают в колхоз на сев или на уборку урожая. Люди не устраивают диких собраний с проработкой лодырей, прогульщиков.
А дети? Мальчики, не бегают по чужим садам, не обрывают чужих яблонь. Им такое даже в голову не приходит. А у нас власть советская инициировала набеги детей на сады и огороды. Да, да, это наверняка так. Ну, после революции, понятно, голод, воровали всё, что можно было сожрать. Явление приобрело характер бедствия. Именно поэтому за сбор упавших колосков в поле давали дикие сроки, не менее десяти лет. А вот потом, когда за упавшие колоски перестали сажать и понеслись набеги на сады да огороды. Государство как бы говорило таким потворством о своей гуманности. Да, раньше сажали на десятилетия за пять колосков, а вот теперь ребятня обирает колхозные сады и ничего. Вот какие мы стали гуманные, да человечные. В романе никто из детей, повторяю, даже не мыслит о подобных набегах. Людям такое и в голову не приходит.
Обычная жизнь провинциального городка. Она не сонная. Счастливая? За лето в городке происходит три убийства. Появился заезжий маньяк, который убил двух женщин, а третья его самого пришила ножницами. А в основном люди умирают в преклонном возрасте. Хотя, Брэдбери и утверждает, что вот такая жизнь и есть счастье. Даже машину счастья не надо строить. Может автор и прав.
Но я упомянул эту книгу не для того, чтобы сравнивать нашу дикую жизнь и ту, нормальную. Нет, причина в другом. Просто несколько дней тому назад по каналу Культура шло обсуждение этой книги великого писателя. И вот, просматривая эту передачу, я обратил внимание на то, что ведущий не знает текста разбираемого произведения. Например, в книге никто и нигде не пьёт вина из одуванчиков. Вообще, это вино, разлитое в бутылки из под кетчупа, символизирует память о лете, ибо на каждой бутылке указано конкретное число лета. Глядя на какую-либо бутылку, можно вспомнить и события дня. Что-то типа узелков на память. Но как поэтично. И мне жаль стало ведущего передачи, что он лишь бегло успел просмотреть книгу, так ничего и не поняв в ней. Ведь такие книги надо читать, смакую каждую страницу текста, словно пьёшь волшебное вино из одуванчиков, а не стараешься перевыполнить план на сто пять процентов.