Столько звезд, что сойти с ума не составит никакого труда.
Можно и уйти куда угодно – все равно все на улице чужие, все заняты собой, а заметить летящий образ смогут только в своих целях. Но, как правило, целей я не боюсь, о плохом не думаю и продолжаю переходить дорогу на красный. Как-то нет нужды мне грузиться тем, что может быть. Зачем? Я просто делаю шаги, подчиняясь душевной потребности. И какое мне дело, что могло бы быть, будь я осторожнее.
Столько теплого воздуха, что невольно шерстяные рукава поднимаются, осмеянные мной за неуместность и глупую навязанность.
А фонари вообще горды собой в ночи так, что, давясь от смеха, поддерживаешь их высокий мотив самомнения внимательным уважением, хотя в лужицах от их света нет никакой нужды. Нет осторожности – не нужен и свет.
Поля салатово-желтовато зеркалят, но избавилась от влияния их: выбираю маршруты исключительно в бетонные стенки и рамки, ибо там, в строгой и конкретной ограниченности, чувствую себя сейчас комфортнее.
Всецело принадлежу себе. Никому больше.
Вполне довольна тем, что сейчас такая погода и такое в ней умиротворение.
Еще яснее ощущаю приток грусти. Дивлюсь, куда кровь делась. По венам течет изощренная меланхолия и ностальгия.
Ностальгия стеклянного цвета. Грусть не светла, но в наличии.
Хочу убежать.
Не хочу смотреть под ноги, ибо замечаю все: начиная от раздавленного наспех мышонка, заканчивая всякой мелочью странного происхождения. Жуки предали: спать ушли.
Я хотела бы перемен.
Моя буйная энергия воспринимает спокойствие, как слет по наклонной и безнадежной прямой, на конце которой – болото. Неуемна и неусидчива. Пришла бы в мир со спокойным характером, было бы проще.
Не утомлена, но очень склонна банально сбежать оттуда, где меня не будет.
То восторг, то отчаянье. При этом, состояние стабильное. Даже очень стабильное. Наверное, внешне только.
Нет тяги к общению. Одна тяга – идти вперед, по ночи, по осенним петелькам и принципиально отмахиваться от всего, что таит какой-либо двойной смысл или скрытую опасность.
Сейчас тот момент, когда я цельна и собранна до нельзя, а внутри – рухнувшая мозаика неготовых элементов.
Нравится на фонари смотреть через запотевшие стекла. А еще больше нравится стоять в ночи, игнорируя всех, и смотреть вверх, запрокинув голову, в бесконечную яму памяти и красоты – в небо. Покрылось звездами, и радо...
Тихо. Я бегу от тишины.
Тихо. Я презираю ее следы.
Тихо. Ее око глухо, двулико.
Тихо. Избавляюсь от пустоты мигом.