На морском вокзале Мурманска, приобретя по воинским перевозочным документам билет, вышел на набережную, полюбоваться, стоящим у причала, четырехпалубным лайнером «В.Воровский». На этом красавце-теплоходе мне предстояло продолжить своё путешествие за судьбой.
«Согласно расписанию, посадка еще через три часа. Могут и не пустить», - мелькнуло в голове. Но, вахтенный у трапа, проверив билет, не только пропустил, но и добродушно подсказал, как найти каюту.
На рекламном плакате, висящем в вестибюле теплохода, прочёл объявление: "Вы поднимаетесь на борт белоснежного лайнера и окидываете взглядом безбрежный морской простор. Вас ожидают увлекательное путешествие и незабываемые впечатления.
«Что ж, неплохо для начала службы», - подумал я.
Оставив в четырехместной каюте чемодан, пошел осматривать теплоход.
Всё внимательно рассматривая, обошел закрытую прогулочную палубу, поднялся на шлюпочную. На информационном стенде прочитал:
«Флагман пассажирского флота Мурманского морского пароходства с 1960 года, водоизмещением 5300 тонн построен 22.12.1959 года в ГДР. Длина 122 метра, ширина 16 метра, высота борта 7.6 метра, осадка 5.25 метра, скорость 18,5 узлов».
Заглянул в ресторан. Ресторан ещё не работал, и за барной стойкой никого не было видно. «Приходите в 14 часов, мы начинаем работать после отправления», - приветливым голосом сказала официантка, застилающая скатерти ресторанных столиков. На голос официантки из-за занавески бара показался улыбчивый бармен и сказал, что если меня устроит пиво, то он готов мне предложить «Жигулёвское» и «Портер».
Я сел на высокий, вращающийся стульчик и попросил «Жигулёвского». Парень профессиональным движением откупорил бутылку и наполнив высокий бокал, поставил его передо мной, со словами: «Пейте, пожалуйста! Пиво только сегодня получили»
«Неплохо для начала службы» - еще раз подумал я, потягивая из тяжёлой кружки свежее пиво.
«Красивый у вас лайнер», - сказал я, чтобы завязать разговор.
«Это верно! Самый комфортабельный в пароходстве», - ответил бармен, и добавил: « Я тут с момента приёмки корабля, как и капитан наш, Михаил Гансович Каск».
По тому, с каким придыханием бармен назвал имя капитана, чувствовалось, искреннее уважение к нему.
Из разговора с барменом узнал, что теплоход недавно вернулся из высокоширотной круизной линии в Арктику. Проследовал по маршруту: Мурманск - остров Хейса ( земля Франца Иосифа ) - Диксон - Дудинка - Норильск - остров Вайгач - Соловецкие острова - порт Архангельск - Мурманск.
А 13 октября «Воровский» идет в Атлантику, развозить подменные команды для больших морозильных траулеров в район Джорджес-банки.
Расплатившись и поблагодарив бармена, за то, что обслужил меня в неурочное время, я пошёл в каюту и, переодевшись в спортивный костюм, лег на койку с намерением подремать.
Проснулся я от того, что по судовой трансляции громко зазвучала песня «И провожают пароходы, совсем не так как поезда..»
В каюте я был уже не один. За столом сидел флотский лейтенант и что-то внимательно рассматривал в иллюминатор.
Я сел на койке и спросил: «Что ты там увидел, коллега!»
Лейтенант живо повернулся ко мне и сказал с вологодским акцентом: «Смотрю, как швартовая команда работает, это ж теперь мой хлеб».
Я встал с койки и протянув руку представился: «Инженер-лейтенант Юрий Бахарев, направляюсь в 17 дивизию к новому месту службы»
Лейтенант пожал протянутую руку и ответил: « Лейтенант Петров Николай, следую в ту же дивизию и с той же целью». Мы разговорились. Николай назначен командиром штурманской группы на дизельную подводную лодку, на которой этой весной проходил стажировку.
Больше того, на этой же подводной лодке ему довелось служить сразу после поступления в училище. Я сказал, что тоже после поступления проходил практику на подводной лодке. Только она базировалась в Лиепае. Наш разговор прервался из-за того, что в каюту вошли еще два пассажира. Один, лет тридцати, другой лет сорока. Оба участники этнографической экспедиции работающей в становищах саамов восточной части Кольского полуострова.
В это время по громкоговорящей связи объявили, что начали работать оба ресторана. Николай предложил сходить пообедать. Этнографы отказались. Я согласился и через полчаса мы сидели за столиком в том же ресторане, где я пил пиво.
После ужина мы вышли на палубу и стали наблюдать проходящие за бортом картины. Николай, как профессиональный штурман объяснял, где мы идём.
«Вон, смотри, налево, проходим город Полярный. Но основную стоянку кораблей не видно, она глубоко в Екатерининской бухте, образованной материком и островом Екатерининским».
«По существу Кольский залив – это фьорд» - сказал я с глубокомысленным видом, поддерживая профессиональные объяснения попутчика.
«Ну да, фьорд это, по определению, узкий, извилистый и глубоко врезавшийся в сушу залив. Хотя, обычно, фьордом называют такой залив с высокими берегами. А в Кольском заливе, только западный берег можно считать относительно высоким».
Мы стояли и с удовольствием разглядывали проходящие мимо нас берега, тем более, что на застекленной закрытой палубе было достаточно тепло.
«А теперь, смотри, прямо перед нами остров Зелёный. Он закрывает от нас вход Сайда-губу»- прокомментировал проплывающий пейзаж Николай.
«Там в посёлке Ягельный, база атомных лодок», - ответил я и спросил:
«А когда мы выйдем в открытое море»?
«При таком ходе примерно через час, когда выйдем левым бортом на траверз мыса Сетьнаволок, а по правому борту будет остров Кильдин».
Постояв ещё немного на крытой палубе, мы пошли к себе в каюту.
Наших спутников не было, и мы продолжили прерванный разговор о курсантской жизни.
Когда Николай сказал, что он из училища имени Фрунзе, я спросил его, не знает ли он Епишина, с которым я вместе проходил годичную стажировку перед училищем. Он ответил, что учился с ним в одном классе, только его отчислили «по глупости». Я поинтересовался, что это значит.
«А то и значит»,- ответил лейтенант. И рассказал историю, похожую на анекдот. «Наши курсанты заметили, что его «на спор» можно раскрутить на что угодно. Например, присесть подряд 1000 раз.
Парень был, на удивление, физически сильный. Его начали подбивать, «на спор» затащить задний мост грузового автомобиля на лестницу третьего этажа спального корпуса. Он затащил, да не удержал, и мост проломил лестницу. Вот его «за глупость» и отчислили».
Николай выглянул в иллюминатор и сказал : «Вышли в открытое море и точно напротив утеса Лихой, северной оконечности Кильдина поворачиваем прямо на восток.
Я подошел к иллюминатору в милях четырех от нас возвышался высокий, но плоский берег, зеленым крутым откосом спускающийся к морю.
Пришли наши соседи и, включившись в беседу, начали рассказывать об этнографических достопримечательностях здешних мест, где задолго до русских поморов поселились саамы, которых поморы называли дикой лопью, лопарями.
Мужчина постарше, Виктор Иванович, рассказал, что в прошлой экспедиции они описывали археологические памятники, расположенные вдоль побережья моря Баренца. Сейды, обнаруженные близ губы Дворовой, и лабиринты у мыса Варзина .
Сейды – священные камни, уложенные на подставки из камней меньшего размера, или частично приподнятые скалы, поставленные в неустойчивое положение. Из-за своих крупных размеров сейды относят к мегалитическим сооружениям. Есть данные, что каменным сейдам приносили жертвы. К некоторым сейдам нельзя было подходить женщинам, к другим сейдам можно было приближаться лишь в определенное время.
Лабиринты, которые, русскими поморами назывались «вавилонами». Представляют собой выполненные из небольших валунов, идущие по кругу дорожки с запутанным ходом. Иногда промежутки между каменными лентами ведут к центру, иногда разветвляются или приводят к тупику. В середине лабиринта устанавливается, как бы маленький каменный домик. Предполагают, что устройство лабиринтов связано с культом умерших и назначено для воспрепятствования душе умершего, похороненного в центре, выйти наружу.
Когда уже начало темнеть, «Воровский» повернул к берегу.
«Заходим в Териберку», -прокомментировал манёвр Николай, глядя в иллюминатор. «Старинный поморский посёлок, а сейчас здесь есть рыболовецкий колхоз и рыбзавод», - добавил Виктор Иванович.
Но швартоваться «Воровский» не стал. Просто остановился в двухстах метрах от берега и, видимо, пересадил кого-то на подошедший баркас, так как вскоре мы пошли вдоль полуострова Териберский на выход в открытое море.
Я подсел к иллюминатору, с интересом наблюдая величественную картину проплывающего, в двухстах метрах от нас, скалистого берега, полуострова Териберский, составленного из трех уменьшающихся в сторону моря холмов, розовых в цвете заходящего солнца. На вершине последнего, малого холма, белой свечёй, на фоне темнеющих на востоке туч, чётко вырисовывалось здание Тириберского маяка.
Ложиться спать было еще рано и мы отправились в ресторан. Поужинали и, на звук танцевальной мелодии пошли в музыкальный салон, где пробыли почти до полуночи.
На следующее утро я проснулся часов семь, было уже светло. Я выглянул в иллюминатор, наш теплоход шёл полным ходом километрах в пяти от скалистого, изрезанного бухтами, берега.
«Вот здесь, в районе губы Дворовой и мыса Варзина мы и описывали артефакты саамской культуры»,- прокомментировал пробегающий за бортом пейзаж Виктор Иванович, сидящий за столиком перед иллюминатором. «Дальше, между мысом Варзина и остовом Нокуевым открывается вход в губу Дроздовка, а с востока от Нокуева начинается длинный фьорд, губа Ивановская», продолжил он, как бы вспоминая прошлое.
После завтрака мы с Николаем вышли на крытую палубу рассматривать проходящие за окном осенние арктические пейзажи. Для полярных морей самый свободный ото льдов месяц – сентябрь, и начало октября. Снега еще в здешних местах не было, и линия скалистого, но не высокого берега имела ещё летний, серо-зеленый цвет.
«Уходящая вглубь материка линия берега, это губа Савиха, прикрытая с северо-востока мысом Клятны. Вон, видишь, на утесе мыса установлен навигационный знак», - прокомментировал наблюдаемую картину мой спутник. Я вгляделся, и увидел на краю скалы чёткую пирамидку, выделяющуюся на фоне светлого северного неба.
«К двенадцати будем в Гремихе», -сказал Николай уверенно
В половине двенадцатого «Воровский повернул вправо, и чтобы нам видеть берег, пришлось пройти ближе к носу.
«Что-то не видно строений на берегу», - сказал я разглядывающий приближающуюся землю.
«Это еще не материк, это закрывающие вход на Йоканьгский рейд Йокангские острова: Чаечный, Витте, Сальный и Медвежий.
Через несколько минут, «Воровский» прошел пролив между островами и пришвартовался к пирсу посёлка Гремиха.
«Штаб 17 дивизии находится в поселке «Островной», в пяти километрах отсюда, так что пошли на автобус»,-сказал мой попутчик, когда мы сошли на берег. Я оглянулся в последний раз на красавец-лайнер и пошёл вслед за Николаем.
P.S. Недавно, в Интернете набрёл на рассказ о дальнейшей судьбе «В.Воровского». Долгое время теплоход добросовестно выполнял в основном рейсы между Мурманском и Йоканьгой, в летний период ходил до Архангельска. В 1973 году "Вацлав Воровский" подвергся модернизации. В носовой части был удлинен музыкальный салон и обновлен его интерьер. Во всех каютах были оборудованы санитарные блоки с душем и туалетом.
На «Воровском» ходил в море известный писатель-моряк Виктор Конецкий, и лайнер теперь навсегда останется одним из героев в его романах и повестях.
Но безвременье начала 90 годов не пощадило замечательный корабль.
Он был куплен у Мурманского пароходства московским СП "Таис-Спорт". Лайнер перегнали из Мурманска на Балтику, где поставили на якорь, рассчитывая переоборудовать в плавучую гостиницу для северной столицы.
Проект, по каким-то причинам провалился. Неудачными оказались попытки продать его иностранцам на металлолом. Стоящий на якоре, бесхозный лайнер, не единожды горел, с него снимали всё, что только могли украсть. В конце концов, брошенный хозяевами теплоход затонул в Выборгском заливе и, вот уже несколько лет, лежит на боку, все меньше и меньше возвышаясь над водой.
На заставке теплоход "В. Воровский".
Продолжение:
http://proza.ru/2012/12/19/23