Однажды Девятьяров сумел проникнуть в мысли другого человека. Это случилось зимой, в троллейбусе. Человек сидел впереди, спиной к нему, в большой пушистой зимней шапке, меховой. Произошло это так. Девятьяров о чём-то думал, о чём - сейчас уже не вспомнит, и вдруг - понял, что думает не он, а кто-то другой. Причём, он сразу осознал, что этот кто-то другой сидит впереди него, прямо перед ним... Мысли этого, в шапке, с самого начала очень не понравились Девятьярову, они были плоские, тупые, мерзкие... никогда бы они не пришли самому ему в голову... но он ничего не мог поделать и продолжал плыть по их течению. Человек невозмутимо сидел, ни о чём не подозревая, троллейбус ехал дальше... "Как же отключиться от него?!" - в отчаянном бешенстве думал Девятьяров в перерывах между прочитываемыми порциями этой дряни, которую с трудом-то можно было назвать мыслями. А человек продолжал думать: об отвратительной еде, ждущей его дома после работы (Девятьяров даже чувствовал её тошнотворный запах), о сотрудницах, которых он успел потискать между делом на работе (их запах Девятьяров тоже почувствовал), о самой этой работе, настолько смертельно-скучной и тоскливой, что дальше некуда... много ещё о чём, уже совсем бесформенном и безобразном. Наконец, он встал и вышел из троллейбуса... Неужели?! Цепочка чужих мыслей оборвалась так же неожиданно, как и возникла.
Прибежав домой, Девятьяров увидел жену, уютно расположившуюся с газетой в мягком кресле.
- Слово из семи букв: человек, читающий чужие мысли... - проворковала жена.
Девятьяров, недолго думая, схватил её любимую хрустальную вазу, стоявшую на комоде, и запустил ею в стеклянную балконную дверь. Раздался громкий звук разбиваемого стекла, посыпались осколки... Оцепеневшая жена, ничего не понимая, смотрела на мужа.
- Ты охренел?
- Да. Я ушёл мыться.
Девятьяров медленным шагом направился в ванную комнату.