Муся мой Муся, что же мне с тобой делать, проблема хвостатая, куда тебя девать? Ну, что ты жмешься ко мне? Взял бы да потерялся, я бы поплакала и уехала с чистой совестью.
Не смотри ты на меня своими глазищами, не рви ты мне душу, продала я квартиру, ты же знаешь. Это так называется – продала – почти бесплатно отдала, от того, что удастся найти в России за эти деньги, зависит и твоя судьба, а пока «увозить нельзя оставить».
Не мурчи жалобно, я и сама ехать не хочу, страшно бросать все, корни рвать, но еще одну зиму в заледеневшей квартире без света и газа мне не пережить.
Соседка почти согласилась тебя подкармливать, но потом созналась: «Обману я Вас – деньги возьму, а истрачу не на кота, а на себя, мои дети тоже сосиски любят».
Если оставить тебя, ты все равно будешь приходить в эту квартиру, где прожил шесть лет. А ты видел покупателя? Молодой, из Курган-Тюбе, в руках четки, намаз читает, мне сказал: «Живите, пока все дела не уладите», а сам повадился ходить каждый день, и обязательно сопрет что-нибудь, пока я не вижу. Посреднику пожаловалась, так на весь базар стоял крик: «Ради какой-то русской ты мне замечание делаешь! Я квартиру купил, там все уже мое, а эту русскую я хоть сегодня вышвырну». Думаю, он и котов ненавидит, вряд ли читал Коран, не знает, что Пророка в странствиях любимая кошка сопровождала. Явишься, а он тебя прибьет, да и меня, боюсь, как бы не прибил.
Муся, видно, судьба тебе со мной ехать, сын подобрал домик в селе. Ну, что ты замер? Поедешь в Россию? Эй, ты куда помчался? Что ты, интересно, делаешь в бабулиной комнате, ты ведь со дня ее смерти туда ни разу не заходил.
Чудо ты мое усатое, лежишь на бабулиной подушке, обняв ее всеми четырьмя лапами, словно прощаешься. А в глазах - неужели слезы, значит, ты все понял, котяра мой ненаглядный, да как же я тебя, такого умницу, нежного и чуткого, брошу, во что бы то ни стало, заберу с собой.
Как все удачно решается. Познакомься, это моя ученица, она повезет тебя к врачу. Ну, что же ты так шипишь недовольно на мою золотоволосую помощницу, обиделся, укол тебе сделали, возили далеко? Дурачок, смотри, сколько документов она тебе сделала, даже паспорт кошачий, так что полетим на самолете вместе.
Что ты мне все коленки исцарапал когтями своими длиннющими, так и не научился их в подушечки прятать. Волнуешься, услышал, что приятельница убеждала бросить тебя здесь, говорила, что в России наши животные больше года не живут – климат не тот.
А сколько ты тут проживешь, избалованный домашний любимец, если останешься на улице? Сколько котов, брошенных при отъезде, скиталось по помойкам – голодные, больные, с отрезанными и сожженными хвостами, подбитыми лапами, ничего не понимающие, они погибали мучительно в первый же год.
Нет, Муся, я не могу тебя бросить. Пусть ты проживешь всего год, но в нормальных условиях, рядом со мной. Меня считают странной - вместо вещей везу кота - но я делаю это даже не ради тебя, а ради себя, просто не могу тебя предать.
Сегодня утром улетаем, провожатых полная квартира, шум, стук, собираемся при свечах, а ты еще сопротивляешься, страшно тебе в коробке, но придется потерпеть.
Представляю, как мы выглядим со стороны – я на коляске посреди терминала, растерянная, на коленях коробка с котом, а впереди три досмотра, как бы нас вместо самолета в дурдом не отправили. Спасибо друзьям и ученикам, все сами оформили, вещи погрузили, последний изумленный взгляд пограничника на коробку: «Кто-кто? Ах, кошка! Редкой породы? Просто домашняя? И документы есть? Что ж, проходите».
Муся, мы уже в воздухе. Вот тебе стюардесса колбаски принесла, беспокоится, как ты себя чувствуешь, а ты хрипишь что-то и в щели смотришь, ну не ешь, только не помри.
Муся мой Муся, мы уже прилетели, осталось три раза испугаться. Все наши справки проверены, разрешение на въезд получено, перегрузили нас сразу в машину сына, едем в свою деревню.
Выбирайся на свободу, таджикский гость, смотри, как тепло и светло в нашем чудесном доме. Бедный мой, как ты испугался, ползешь по комнате на животе, спрятался под кровать. Ну, приходи в себя, мы не будем тебя тревожить, отдыхай, да и мне надо в себя прийти.
Муся, посмотри, что мы с мужем тебе приготовили, любимую курятину. Будем тебя откармливать, чтобы поскорее твой стресс прошел. Не сопротивляйся, пожалуйста, мы понимаем, что тебе неудобно и унизительно быть привязанным, но мы боимся, что ты выскочишь за дверь и побежишь обратно, в Таджикистан, так что походи на веревочке, пока не освоишься.
Нервный ты стал после переезда, голос пропал, от громких голосов и шума на пороге бежишь в страхе и прячешься. Не бойся, глупыш, никуда мы больше не поедем, это наше последнее пристанище.
Муся мой Муся, какой же ты толстый стал, тяжело тебя на коленях держать, а вчера ты так смешно застрял, голова под кроватью, а задняя часть не пролезла, ноги по полу скользят, а ты ни с места, как же мы хохотали. Не обижайся, толстячок, это было очень смешно.
Зима какая, все снегом замело, ты таких сугробов не видел никогда, вначале пугался, фыркал, а теперь привык. Ты уже гулять выходишь, с котом соседским познакомился, не прячешься под кроватью. Привык, что дома тепло, вот и место себе облюбовал, поближе к батарее, спишь, раскинувшись и свесив язык набок.
На колени ко мне реже стал запрыгивать – то ли понимаешь, что мне тяжело, то ли стал к хозяину новому привыкать, стал к нему ластиться. Я рада, что вы подружились, он кормит тебя, ухаживает, я сняла с себя все обязанности и могу, наконец, расслабиться и отдохнуть.
Вот и пережили мы с тобой нашу первую зиму, и весну пережили, дождались лета, оно в этом году жаркое, как в Средней Азии. Я сижу в тени под яблоней, а ты походил с мужем по огороду, помог ему взрыхлить землю на грядках, и с чувством выполненного долга спишь в зарослях укропа.
Ты обжился и освоился, гоняешь со двора чужих котов, ходишь на кошачьи тусовки, в селе появились черные котята, наверное, ты нравишься местным кошечкам, ты ведь такой утонченный кавалер, и красавец какой. В Таджикистане ты был во дворе единовластным правителем, а здесь пришлось утверждаться заново, приходил ободранный и покусанный, зато гордый.
Трудно начинать жизнь заново, но, кажется, нам дали шанс.
Ну, куда ты опять пошел? Ах, ты уже выспался и решил подразнить соседского пса? Дразнить ты умеешь, и не только собак, я хорошо помню, как ты няньку бабулину, самую сварливую, доводил до истерики, но зачем ты изводишь бедного пса. Специально усаживаешься у забора, вылизываешься с независимым видом, а он просто пеной исходит от ярости, буквально будку переворачивает, гавкает так, что хозяин его выходит и ругается, а ты исчезаешь. Сосед уже догадался, что это твои интриги, спасибо скажи, что он хороший человек, а то бы задал тебе трепку.
Почему ты стал гонять бывшего друга, соседского кота? Неужели тебе жалко рыбы, которой муж угощает его после рыбалки, но ты же сам рыбу терпеть не можешь. Может быть, ты ревнуешь своего хозяина, поэтому начал есть ненавистную тебе рыбу, и от этого даже заболел, пришлось тебя лечить. Глупый Муся, мы же тебя только любим, хотя ты, дармоед, так и не научился мышей ловить, зовешь хозяина на помощь, ловить их мышеловкой или на специальный клей.
Муся мой Муся, что это ты надумал болеть, прожив три года в России? Помнишь, как в Таджикистане тебя заклевали майнашки, мы с таким трудом вылечили тебя. Неужели открылись старые раны? Или ты уже новые заработал в драках с местными котами? Ну, зачем ты повязки срываешь, почему лекарства не пьешь?
Ты всегда был недоверчивым и осторожным. Но ты, мой рыцарь, никогда не уходил, если рядом были чужие, дрожал от страха, но всем видом показывал, что готов меня защищать. А ведь когда-то мы приняли тебя за кошечку, потому и назвали Муся, а когда разобрались, было поздно менять имя – привыкли.
Муся, печаль моя, ты уже ничего не ешь, только смотришь своими зелеными глазищами и шепотом мяукаешь, голос так и не вернулся к тебе после переезда. Наверное, закончился твой кошачий век, тебе ведь довелось много пережить, да и жил ты всегда вольно, хоть и домашний кот, а такие долго не живут.
Бедный мой котейка, ты всегда жил среди людей и забыл, что должен умирать в уединении, а, может быть, тебе стало страшно остаться одному в такой мороз на заснеженном дворе, посидел на пороге и вернулся в дом, умирать на наших руках. Мусенька, не дожил ты свою десятую зиму.
Удивительно, такие морозы, земля застыла, а у забора обнаружился под сухой травой незамерзший участок, словно специально для тебя.
Все предлагают нам в утешение котят, не понимая, что ты, Муся, был для нас не котом, ты был другом, членом семьи. Я оплакиваю и тебя, и такой трудный отрезок жизни, который мы прожили рядом, поддерживая друг друга, этого так просто не забыть,
Муся мой Муся.