Мыслям сложнее набирать "лайки", чем отчаянно улучшенным фотографиям в Instagram. Люди с меньшей охотой вникают в душевные излияния, которые, чаще всего, мрачны и депрессивны. Куда проще обращать внимание на внешнее. Триумф формы над содержанием. Учту, когда в следующий раз будет лень бриться или чистить обувь.
* * *
Декабрь встречает, в первую очередь, не морозным воздухом, не снежным конфетти или грязной слякотью, а вязким настроением и угнетающими мыслями. Эти сволочи крепчают с каждым днем, который ускользает в темноту раньше, чем успеваешь продрать глаза. Вроде, живешь не в Мурманске, а по факту у тебя полярная ночь. На улице мерзнешь, в метро, не зная, куда себя деть от духоты, наступаешь в мутные лужи растаявшего снега. И любуешься на соляные разводы своих ботинок. Бездомные собаки устраивают лежбища на канализационных люках и не тронутых декабрем полосках теплотрасс. Заботливо укутанные в бесчисленные кофточки и курточки младенцы разбухают до размеров первоклассника. Маленького первоклассника, разумеется. А венчает все Новый год, с его подарочной лихорадкой, праздничной суетой, горячими искрами бенгальских огней, попадающими на кожу, по несколько часов отправляемыми смс и пустыми надеждами, пепел которых кто-то добавляет в шампанское. А у католиков еще и Рождество. У православных нет, а у них уже да. Интересно, Судный День тоже заглянет к нам спустя две недели после католического?
Метель подпевает сиплому голосу Кобейна, который пытается отгонять зимний сплин. В холодильнике из съедобного только финское масло. В блюдце на подоконнике плотно улеглись останки сигарет. Кухня безнадежно прокурена. Если выключить музыку, то можно услышать, как у соседей справа поет Марк Бернес. Полагаю, что они тоже периодически прислушиваются к моему Кобейну. Что ж, неплохой культурный обмен. Где еще эти исполнители могли бы встретиться? Не уверен насчет Бернеса, а Кобейн точно поет в аду. И на моей кухне.
Просыпаясь в два часа, понимаешь, что день обречен. Выглядывая в окно на зловещую поземку, заваленные снегом машины и остервенелый ветер, понимаешь, что день был обречен, когда бы ты не встал. Собственно, вставать тоже не торопишься. В голове вертится сотня отличных мыслей, которые, стоит их записать, превращаются в дерьмо. В открытом документе так же бело, как за окном. Интернет настойчиво манит к себе порнографией и забавными котами. А что еще надо?
Помню, когда был маленьким, каждый Новый год старался поймать Деда Мороза. Прятал маленькие зеркала под елкой, чтобы, сидя за столом, было видно, что под ней происходит. Всегда держал под рукой фонарик. Правда, столько раз проверял, светит ли он, что вечером фонарик уже не работал. Усердно репетировал поимку Деда с поличным, вооружившись пластмассовым пистолетиком. Целую неделю тренировался не засыпать до двенадцати. И каждый год, стоило мне отлучиться на пять минут по какой-нибудь маминой просьбе, под елкой возникала гора цветастых свертков и коробочек. Прямо возле хитроумной системы зеркал. Чертов Дед, как он это делает? До сих пор ума не приложу...
В семь лет я пообещал себе, что больше не допущу такого прокола. Каждый час выглядывал в окно, дабы обнаружить этого прохвоста на подступах к дому. На всякий случай посматривал на камин, хотя был уверен, что наш Дед более интеллигентен, нежели его заокеанский коллега, и не полезет через грязный дымоход. Вечером исподтишка выпил кофе. И ни за что не отходил от елки. После боя курантов и радостных объятий я торжественно заявил, что одолел Деда Мороза, и в этот раз ему не удалось меня перехитрить - уже Новый год, а подарков под елкой нет. Все притихли, и только бабушка сказала, что слышала, как кто-то гулко ходил во дворе. Возможно, это был неуловимый Дед Мороз. Секунду поколебавшись, я, как был, в домашних тапочках и легкой жилеточке, ринулся наружу. Открыв дверь на улицу, я замер. Посреди двора, воткнутая в притоптанный сугроб, стояла елка, от макушки до земли увитая яркими мигающими огнями гирлянд. А под ней была гора цветастых свертков и коробочек. Белый снег мерцал в такт сотням разноцветных лампочек, отражавшихся в изумленных детских глазах. Утопая тапочками в сугробах, я бежал к этому чуду. Дед Мороз знал, что ему не пробраться к елке внутри дома, поэтому поставил и украсил снаружи другую, не забыв, положить под нее подарки. Не пробежав и пяти шагов, я был схвачен и отнесен домой. Пока меня переодевали, я без умолку лепетал, что это настоящее новогоднее чудо. В воздухе пахло фейерверком и бенгальскими огнями.
Декадентский Кобейн уже набил оскомину. Хочется просто покурить в тишине. У меня нет маленьких зеркал. Да и вместо фонарика вспышка на телефоне. Мне не надо тренироваться, чтобы не заснуть до двенадцати. А надо тренироваться, чтобы уснуть хотя бы в четыре утра. Лучшим подарком Деда Мороза для меня будет высокий курс доллара, а не телескоп. И я точно не побегу в тапочках по снегу к сверкающему хвойному дереву.