За пропущенный мною урок классный руководитель мне ничего не сказал, вскользь дав понять, что и сама устала от мероприятий такого рода. Последним уроком сегодня у меня была литература, ее я всегда ждала с нетерпением. Для меня любимым был не только урок, но и кабинет.
Кабинет литературы был небольшим, но вместительным. Вся мебель была аккуратной, хоть и не новой, цвета темного дерева покрытого лаком. Множество книг аккуратно расставлены по полочкам в шкафах. Стены аудитории до середины обшиты вогонкой коричневого цвета. По всему периметру класса повешены портреты русских и зарубежных писателей в аккуратных самодельных рамках. Множество цветов в одинаковых белых горшках создавали атмосферу дружелюбия, понимания, откровенности, радости. Находясь на этом уроке, я чувствовала себя уверенно, спокойно, будто попадала в особый, понятный только мне, мир. Мне интересно было узнавать героев, мотивы их поступков, анализировать.
Молодая Софья Тимофеевна горделиво вошла в кабинет. Ее светлые промелированные волосы прямо спускались ниже плеч. Худощавое лицо было припудрено, серые глаза были покрашены тенями в сходный цвет, губы сияли прозрачным блеском. На стройных длинных ногах были колготки телесного цвета и туфли черного цвета на высоком каблуке. Красный юбочный костюм до колен придавал ей строгость. Многие мальчики из нашего класса смотрели на нее со сверкающими глазами. Но она ставила четкую грань между учениками и собой, как учителя литературы. Беседы, которые выходили за грань литературного чтения, она тут обрывала и возвращалась к своему предмету.
- Добрый день 11 А, присаживайтесь, - как обычно холодным голосом, стараясь держать себя строго, произнесла она.
Потом она отметила отсутствующих, проверила наличие в тетрадях домашней работы и начала беседу об основной части урока.
- Мы в предыдущих классах читали повесть Куприна «Олеся». Сегодня я предлагаю вам вспомнить ее. Я хотела узнать, чем вас привлекла сама героиня Олеся? Пожалуйста, Даша.
- Олеся добрая, чистая, она живет в согласии со своим сердцем, тонко чувствует людей, не может делать зла людям, - как же мы знакомы, подумала я, закончив свой ответ.
- Правильно, Даша. И Ивана Тимофеевича она привлекла своей деликатностью, благородством. Но, несмотря на взаимную любовь, возлюбленные расстаются, потому как у Ивана Тимофеевича «ленивое и холодное сердце», эти люди из разных миров. Как вы думаете, люди, имеющие разные взгляды смогут находиться долгое время друг с другом?
- Не могут, если у них не получится найти точек соприкосновения и терпеливо относиться к мнениям, которые отличаются от своих, - ответил мой одноклассник Паша.
- Паша, ты, верно, заметил, не смогут, если не научатся правильно относиться к другому мнению. Так же.., - беседу Софьи Тимофеевны прервал звонок сотового телефона. – Да, у меня урок в 11 А. – Хорошо, сейчас спущусь. Ребята, вы извините, мне нужно отлучиться, посидите пять минут одни, только тихо, иначе заставлю повторять материал и устрою опрос, - попросила Софья Тимофеевна и вышла из кабинета.
Первые минут пять после ухода преподавателя было тихо (если можно так назвать) все тихо сидели, перешептывались, смеялись, пока Лиза Жезлова не встала и не кивнула головой Мишке. Я поняла, что они что-то задумали, и не трудно было догадаться, против кого эта задумка будет направлена.
- Скворцова, - назвала мою фамилию Лиза и направилась к моей парте. Я смотрю, ты в любви хорошо разбираешься? На литературе так уверенно отвечала, что-то раньше я такого за тобой не замечала…
- Вот-вот, присоединился Мишка – это я хотел ответить, а ты влезла.
- Я всегда на литературе отвечаю, - тихо ответила я. Ты все равно не смог бы дать првильный ответ.
- Слышь, как тебя там Марья или Дарья – это тебя не должно волновать, главное ты помешала и за это должна извиниться, - сказала Лиза, улыбаясь, уперевшись руками о мою парту.
- Я не буду.
- Мы заставим, - сказал Мишка. Понимаешь Каша…
- Я Даша, - прервала я Мишку, уточнив свое имя и вышла из-за парты.
- Да мне хоть Кваша – не смей меня перебивать. Понимаешь, мы одна семья, а ты меня подводишь. Софочка должна каждый урок видеть, что я поднимаю руку и хочу ответить. А ты мне мешаешь. Давно ли ты узнала, что такое любовь? Такая как ты Максиму не нужна.
- Зато ты Софье Тимофеевне с поднятой на уроке и не поднятой рукой не нужен. Свой дешевый авторитет в другом месте зарабатывай, и прыщи вылечи, - набравшись мужества, ответила я.
Весь класс загудел, и с большим вниманием начали лицезреть волнующую сцену между одноклассниками, которая с каждой репликой все больше разгоралась.
- А это уже оскорбление, - пояснила Лиза и перевела взгляд на Лешку. Просто так такое оскорбление оставлять нельзя.
Мишка, расценив слова Лизы, как призыв к бою, сжал руку в кулак и ударил мне по животу. От неожиданности я упала, скрючилась калачиком на полу, постанывая от боли.
- Это тебе, тварь, за прыщи. Много ли ты понимала в любви, чтобы знать, кому я могу понравиться. Взрослая девчонка, а сама ни разу не целовалась. Максим подсмеивается над тобой за углом, а ты ему такие пламенные речи поешь в дневнике.
Тут из-за парты вскочила Лида с криком:
- Мих, ты совсем, что ли тупой? Ты же ее убить мог! Мы не договаривались, что ты ее бить начнешь.
- Только словами, - добавила Лиза.
Мишка поняв, что переборщил в своих стараниях, но отступать и падать в глазах своих одноклассников не хотел, потому и добавил.
- Ничего ей не будит, на такой скотине как на ней быстро все заживает. В следующий раз, зато, будет знать, что мне нельзя так отвечать.
Класс умолк, все расселись по своим местам и начали заниматься своими делами. Помогать мне никто не собирался, потому как не хотели заполучить очередную порцию «яда» от этих людей. Всем было проще придерживаться позиции – «Хорошо, что не меня».
Лежа на полу и претерпевая острую боль в животе, мне вспомнился разговор с Максимом: «Нельзя позволять, чтобы над тобой смеялись». Преодолевая боль, я встала на ноги поплелась к Мишке. Подойдя сзади, я стукнула его по спине, он выругался матом и повернулся ко мне. Я повторяла себе: «Дерись, дерись будто – это последнее, что ты можешь сделать». Лешка ненавистно повернулся ко мне, обнажив зубы как у волка. Завидев этот взгляд до драки, я могла испугаться как заяц под листом и начать дрожать, но не в этом случае.
- Я должна победить! - говорила я сама себе и продолжила биться.
Боль в животе исчезла, я билась, как только я могла. Мишка упал, насела на своего противника. Мишка, стараясь себя защитить, одной рукой закрыл мои глаза, а второй старался обхватить мою шею. Я не отступала. Я царапала все, что нащупывала без одежды, мне было без разница что царапать: щеки, глаза, главное не сдаваться. Моя рука соскользнула вниз по его голове. Мишка закричал:
- Сволочь, ты мне ухо порвала.
Я не слушала, я не в состоянии была остановиться, гнев охватил меня, и я продолжала биться, пока нас не разняли. Оказывается, в порыве своей ярости я вырвала своему обидчику сережку из уха, тем самым разорвав мочку уха. Возле парты Мишки растекалась маленькая лужица крови.
- Скворцова, ты вообще офонарела? – посмотри, что ты сделала!
Я посмотрела на Мишку, кровь, свои руки – мне стало страшно, заплакав, я выбежала в коридор, в этот самый момент в кабинет направлялась Софья Тимофеевна.
- Скворцова, ты куда?!
Я ее не слышала, убегая в туалет. Я села на подоконник, плакать мне не хотелось, просидев неподвижно несколько минут, я умылась холод-ной водой и вымыла руки. Мне стало легче, нет, не от умывания, а от того, что в драке я выплеснула все то, что копилось во мне многие годы. Именно поэтому мне не хотелось плакать. Осмотрев свой покрасневший живот и надавливая на него, мне не было больно. Мне было очень хорошо, так хорошо мне было, уже не помню, сколько лет назад.
Что происходило в классе, я не знала и не хотела знать, вдохнув глубоко три раза, я попросилась войти в кабинет. Завидев меня на пороге, одноклассники переглянулись, проходя мимо парт, я увидела, что Мишки нет. Не успев сесть за свою парту, прозвенел звонок.
- Скворцова, будь добра, останься, - сказала Софья Тимофеевна, закрывая классный журнал. Остальные можете быть свободны.
Софья Тимофеевна подождав прихода Мишки, начала с нами разговор.
- Даша, Миша, что у вас произошло?
- Ничего.
- Вы подрались?
- Нет, - оба ответили мы.
- Я же вижу, скажите правду.
Мы молчали, словно поклялись ничего не говорить.
- Ну, что же, хорошо, в кабинете директора, я думаю, вы будете более разговорчивы, пойдемте за мной, - сказала она нам, велев 11Б классу оставаться на своих местах.
11 Б класс пришел исправлять двойки за очередную контрольную работу. Это я знала наверняка, потому, как сама иногда приходила со своим классом после шестого урока с целью исправить двойки. Сегодня, среди учеников, которые получили двойки, был и Максим.
Директором нашей школы была женщина - Елена Васильевна, лет пятидесяти. Своеобразная непостоянная личность. Рост у ней был ниже среднего, нельзя сказать, что полноватая, но благодаря широким костям казалась будто ей не мешало бы сбросить несколько килограммов. Черты лица грубоватые, скулы широко расставлены, постоянно старается улыбаться, но окружающие со временем начинают понимать, что прячется за этой улыбкой. Обычно носит юбочный костюм ниже колен и туфли на платформе, в новой одежде увидеть ее можно крайне редко. В разговоре с учениками ведет себя вежливо, но строго, не любит долгих разбирательств. Никогда не понятно накажет она тебя или наоборот, примется защищать. Ее настроение и отношение к человеку меняется как осенний ветер. В отношении учителей ведет общение в диктаторском режиме – это хорошо заметно, с какими лицами выходят учителя после совещания. Принятые ею решения меняет редко, а если и меняет, то с большим недовольством. Много знакомых, хороших связей, многое делает для улучшения школы. До прихода в школу сменила много профессий и должностей. Пост директора в нашей школе занимает не долго, только второй год. Некоторых людей интересует факт того, как она смогла занять такое положение в школе?
Как только мы вошли в кабинет директора, Софья Тимофеевна объяснила ситуацию, далее последовали вопросы примерно такого же характера, что нам задавала и Софья Тимофеевна, мы молчали.
- Самойлов, обратилась она к Мишке, ты знаешь, что ты у меня нахо-дишься в черном списке?
Мишка согласно кивнул головой, виновато обсматривая свои ботинки.
- А ты знаешь, что будет, если устану закрывать глаза на все твои вы-ходки и осуществлю то, чего ты больше всего боишься? - Елена Ва-сильевна внимательно наблюдала за учеником, который испуганно смотрел на нее. В твоих интересах рассказать, как все было.
- Я расскажу, я все расскажу. Это Скворцова накинулась на меня, когда я хотел просто пошутить с ней.
- Скворцова, это так?
Удивленно вытаращив глаза на одноклассника, я ответила:
- Нет, не так.
- А как было?
Я, молча, стояла и смотрела на директора, не проронив ни слова.
- Я не скажу
- Понятно, оба завтра с родителями в школу.
- Не надо, пожалуйста, родителей. Не надо, - умолял Мишка.
Я не переставала удивляться его поведению.
- Завтра с матерью если не придете, то послезавтра с отцом придете, - произнесла Елена Васильевна. Можете быть свободны.
Мы во главе с Софьей Тимофеевной вышли из кабинета директора с поникшим видом. Учитель литературы недовольно посмотрела на нас и направилась к кабинету.
- Это ты во всем виновата, - злобно сказал Мишка.
- Я никого не сдавала – это ты трус! Сам все заварил, теперь расхлебывай!
- Что у вас случилось то? Софа нервная ходит, - уточнил Максим со-стояние учителя.
- Максим, не лезь не в свое дело, - посоветовал нервный Мишка.
- Ты меня не учи, иначе добавлю красок на лицо, - пригрозил Максим. Даш, пойдем, я провожу тебя.
- А двойка по литературе? – спросила я.
- Да ну ее, одной больше, другой меньше – исправлю.
Выйдя из школы Максим, попросил все рассказать о моем инциденте с Мишкой. Пораженный моей самоотверженностью, Максим улыбнулся.
- А ты говоришь, что не сможешь, вон как Мишку отметелила.
- Я сама от себя не ожидала, только от этого ничего хорошего не получилось, только дополнительные проблемы нажила.
- Зачем? Одноклассники теперь будут знать, что ты можешь за себя постоять.
- Постоять то я может, постояла, но Мишка директору сказал так, что якобы я первая на него набросилась и теперь его и моих родителей вызывают в школу.
- Ну, Мишка гнида редкостная: оскорбил, первый ударил девушку, да еще стуканул и тебя виноватой выставил. Ань, ты родителям ничего не говори – я с ним поговорю.
- Как ты с ним поговоришь? Директор потребует завтра родителей.
- Директор у нас хоть и с приветом, но не дурра. Доверься мне, все будет хорошо. Ты домой иди, а я в школу загляну.
Максим оказался человек-слово. Поверив ему, я не стала ничего рассказывать родителям, а утром все проблемы были улажены. Директор миролюбиво ответила на мое приветствие, а Мишка ходил с синяком под глазом.