Маркел - огромный, красивый сибирский кот бело-серого окраса. Едва ли не весь вагон сбегался посмотреть на него, когда везла в электричке на дачу. Чумазый, в липучках, от кончика хвоста и до ушей, от прошлогоднего репья, с забитыми пылью очумелыми глазами, красным, как морковка, воспаленным носом. Утратив напрочь городской лоск и барскую негу, собранный, сосредоточенный, весь ушедший в себя, но - бесконечно довольный и счастливый. Проигнорировав расстеленную специально для него постель на раскладушке и, очевидно, повинуясь зову предков, вскарабкался на впервые увиденную им высокую русскую печь и, блаженно растянувшись, замурлыкал звучно, на всю избу.
Взятие печи далось не сразу. Сначала Маркел обходил ее со всех сторон, ища удобное место для приступа. Вопросительно смотрел на меня и жалостливо мяукал. Пришлось идти на помощь: поставила рядом с печью табурет. Он сразу же взобрался на него и подбадриваемый мною, на счет: раз, два, три – взлетел вверх. Спуск с печи освоил уже сам, тоже вначале примериваясь: прыгнуть ли на пол, на табурет и вдруг неожиданно, мгновенно окинув взглядом кровать, кубарем свалился на нее. Подобный прием кота оказался не совсем приятным для меня, когда иногда среди ночи, во время сна, в ужасе вздрагивала от чего-то грузного (весил Маркел 8 килограмм), свалившегося мне на грудь.
Причудам кота не было предела. Мы понимали друг друга без слов. Сижу вечером за столом. Маркел на своей постели, на раскладушке, за моей спиной. Вдруг прикасается сзади лапкой. Оборачиваюсь. Он смотрит мне в глаза. Оказывается, ему не нравится, что я отвернулась. Приходится поворачиваться.
Он следовал за мной по пятам. Работаю на огороде, кота вроде не видать, но он, как обнаруживаю позже, на своем излюбленном месте – под черемухой, где охотится на молодых птенчиков и в то же время наблюдает за мной. Стоит только уйти с огорода, он тут как тут: мя - я – у – у - у. А вдруг я буду есть что-нибудь вкусное? Как же без него? Стоит лечь на кровать, он тотчас рядом. Ночью, особенно под утро, спим в обнимку: Маркел на моей руке. Часто даже и не слышу и не понимаю, как это ему удается.
Утреннее пробуждение – ритуал особый. Понежившись рядом со мной в постели и помурлыкав, часов в пять – пять тридцать он спрыгивает и направляется к двери, принимаясь ее царапать. Я не откликаюсь. Затем следует ласково-нежное: мяу-у-у… Продолжаю лежать. Тогда Маркел забирается на кровать, устраивается на подушке и начинает заглядывать в лицо. Притворяюсь, что сплю. Он трогает лапкой за щеку, лижет в нос. Прикрываю глаза рукой - отодвигает руку. Если и это не помогает – кошачье терпенье кончается: хватает уже выпущенными когтями за щеку или кусает за нос. Приходится вставать и выполнять его требования – выпускать на улицу.
Мы понимаем друг друга лучше, чем это бывает с людьми, даже родными. Это понимание - на уровне интуиции, хотя зачастую меня удивляла и разумность животного, осмысленно реагирующего на многие слова, особенно такое, как «вкусно», с помощью которого я заманивала Маркела на ночь, обычно прятавшегося в кустах.
Он даже всеми силами старался «физически» помочь мне в трудных случаях, когда такие случались.
Как-то едва не устроила пожар на огороде. Весной сжигала старую листву: сгребая по участку, подтаскивала ее к уже горящему костру. Трава была сухая, вспыхивала мгновенно. Пока ходила за очередной порцией, огонь пополз по участку. Рядом находился старый гнилой забор, за ним соседские сложенные доски, а далее сухое дерево. Растерявшись, стала граблями подгребать горевшую траву к центру костра, но этим еще больше разворошила огонь. Пока боролась с ним на одной стороне, он вспыхивал на другой.
Перепуганная и уже не знающая, что делать, я металась по огороду. Тут, откуда ни возьмись, появился Маркел и кинулся ко мне. Но… испугавшись огня, убежал. Все дикие животные огня боятся, домашние иногда привыкают к нему, лишь собаки врожденно любят костер. С тех пор даже дома, в городе, всегда убегал, едва я брала в руки спички. Другой же кот, позднее у меня появившийся, относился к этому спокойно. Очевидно, Маркелу передался и закрепился в психике тот страх, который пережила я. Интуиция животных, тонко чувствующих нюансы настроения своего друга – человека, развивает и человеческую интуицию и даже помогает, считают психологи, людям лучше понимать друг друга.
У человека же существует бессознательная, инстинктивная тяга к огню - единственный инстинкт, которого не знают звери.
Но благородство кота на этом не кончалось.
Переехав как-то на новую квартиру в городе и расставляя мебель, попросила зашедшую соседку помочь примерить, как лучше повесить шкаф над столом на кухне. Тот оказался тяжелым. Захватив его одной рукой сверху, а другой снизу и, взгромоздясь на современную колченогую табуретку с пластмассовым сидением, мы стали примерять его. Но так случилось: то ли табурет попал в какую-то неровность на полу, то ли я неловко повернулась, он выскользнул у меня из-под ног…
Мгновенный ужас: ведь следствием могли стать не только сломанный стол и вся находящаяся там посуда, но и неизбежная моя, и, возможно, соседки травма – не успел рассеяться, как я оказалась стоящей твердо на полу и не выпускающей из рук шкафа. То ли Бог помог, то ли законы физики – центр тяжести удачно переместился, а, может быть, те необъяснимые особенности психологии, когда женщина в минуты стресса способна поднять машину, наехавшую на ее ребенка.
Немного успокоившись, решили повторить попытку. И лишь стали мостить шкаф к стене, как неведомо откуда взявшийся Маркел – возможно, наблюдал за нами ранее - со всего маха с другого конца кухни прыгнул на стол и, встав на задние лапы, а передние, подняв вверх, уперся ими в середину шкафа - поза «один к одному» копировала наши. Вот что значит – «настоящий мужчина!»
Мы едва сдерживали смех, боясь смутить – ведь животные так чутки – столь благородного помощника.