Бабушка, управившись с рыбой, села с внучкой чаёвничать, а т.к. про день рождение подруги уже было всё рассказано, пока она разделывала и готовила рыбу, то разговор перешёл к излюбленной теме бабушки и внучки – к истории родного края. Бабушка начала рассказывать бывальщины и небывальщины, но вдруг ни с того, ни с сего вернулась к Светочкиному сну.
– Расскажи мне ещё раз, что помнишь из сегодняшнего сна.
– Зачем, бабуля?
– Понимаешь, моя хорошая, мне тебе это трудно объяснить, ты же современный человек, но и до нас тут жили наши родители и их родители, а чтобы выжить в условиях этого края, голову всегда надо было иметь, и не только голову, но и сердце.
– Бабуль, ты о чём?
– О том, чего ты ещё не готова услышать, и возможно тебе это будет неприятно узнать, но знать это надо, ведь ты одно из звеньев нашего рода, и не самое обычное, раз к тебе стали приходить такие сны, как сегодняшний. Ты не видела посёлок?
- Нет.
- Огни или зарево от огней поселка?
- Нет.
- Дым от котельных?
- Бабуль, вообще ничего не было – просто берег и Колыма.
- Ты понимаешь, что тебе приснилось?
- Я как-то не задумывалась над этим, а что мне по-твоему приснилось?
- Наша земля. Такой, какой она была задолго до нас с тобой.
- Это как?
- Если тебе еще приснится подобный сон, поищи глазами карьер на Пантелеихе, взлётную полосу аэропорта и нефтебазу – если ты их не увидишь, то знай, что ты опять в прошлом, но ты спишь, и с тобой ничего не может случиться, поэтому надо перестать пугаться необычного. Что бы не произошло в прошлом – ты в любой момент можешь открыть глаза и оказаться в настоящем.
- А ты откуда это знаешь?
- Я была там до тебя.
- А теперь?
- Теперь мне тот мир сниться очень редко.
- Это, как машина времени?
- Скорее, как экскурсионный автобус – тебя провезут только по тому маршруту, который касается только твоего рода и лично тебя.
- Бабуль! Ну, как меня могут коснуться эти сны? Это же давным-давно было!
- А ты подумай – улыбнулась старушка.
Светлана тряхнула чёлкой, посидела задумавшись, потом поднялась и подошла к окну. Полюбовалась Колымой, над которой еще достаточно высоко катилось ярко-белое солнце среди ослепительно-золотистого ореола лучей. Цвет неба стал ярче – бледная бирюза дня загустела и стала наливаться синей, аквамариновой сочностью вечера, слегка лиловея над западным горизонтом, который был обречён ждать первого настоящего заката до августа…
- Понимаешь, я что-то чувствую, но сказать об этом не могу – сказала внучка, повернувшись к бабушке.
- Еще бы ты не чувствовала! Это твоя земля, твой род, твоя кровь, по-современному это называется – генетическая память.
- Поясни, я не очень хорошо понимаю, о чём ты говоришь.
- Ты никогда не видела берегов Колымы и Пантелеихи без карьера, взлётной полосы и тем более без нашего посёлка. Ты родилась тогда, когда всё это уже построили. Т.е. ты не можешь знать, какие берега были до этого строительства, но ты их сегодня увидела. Если ты еще раз увидишь этот сон, то они будут опять пустыми и безлюдными, именно такими они были и в моих снах.
- То есть мы видим то, чего сейчас нет, но когда-то было?
- Да.
- А почему? Зачем нам это снится?
- Хороший вопрос, но для того, чтоб понять ответ, тебе надо сейчас отрешиться от всего того, к чему ты привыкла, живя в современном мире. Надо почувствовать себя всего лишь одним из звеньев своего рода, рода, который тысячелетиями жил на берегах наших таких разных рек и озёр, среди наших могучих, но вечно лениво дремлющих сопок и бескрайней тундры, охотился, рыбачил, радовался и воевал. Все эти люди рождались на этой земле, жили, продолжали род, а потом опять уходили в эту землю. Они и сейчас там лежат – мерзлота будет хранить их до тех пор, пока сама не растает. Ты готова меня выслушать, или еще слишком рано нам об этом с тобой говорить? Ведь мало услышать, надо же еще и понять.
-Я попробую.
- Начнём с того, что род наш очень древний и естественно люди нашего рода были разными, кто-то был замечательным охотником, кому-то рыбалка больше удавалась, кто-то мех умел хорошо выделывать, кто-то шить, кто-то был оптимистом, кто-то пессимистом, кто-то был умён, кто-то попроще. Но все мы были, и по сей день являемся юкагирами. А у юкагиров своя религия, своё мировосприятие, своё представление о душе.
- Бабуль. А может не надо про религию? Я же атеистка.
- Надо – это религия твоих предков. Наш мир был третичен. Как впрочем и у многих народов земли – небо, это место куда уходили души хороших людей. Земля – мир живых и подземный мир, где царствует тьма и холод, где обитают грешники, а хозяин этого мира – остроголовый дух. У нас три души, одна в голове, другая в груди, а третья – это тень юкагира, поэтому мы так бережём свою тень, и нельзя наступать на тень человека, это может очень плохо закончиться. После смерти человека – первая душа улетала либо на небо, либо опускалась под землю, тут уж по заслугам. Вторая возвращалась в мир живых, возродившись в реинкорнации, а третья оставалась камнем в этом мире. Именно поэтому мы приучаем своих детей бережно и уважительно относиться к природе, ибо человек не можешь знать, взяв в руку камень – просто ли это камень, который лежит на земле от сотворения мира, или это душа его предка. Мы не ходим всю жизнь на могилу к усопшим, как поступают русские – мы, проводив человека, уже не мешаем его душе начинать новый путь. Так было заведено давным-давно и для нас могилы наших предков табу. Поняла?
- Да, и в принципе интересно, а что дальше?
- Дальше? Дальше о шаманах, а они были в нашем роду.
- Много?
- Много, дорогая. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить и подумать, – улыбнулась старушка.
- Сколько же? – Возмутилась Света, т.к. к шаманам она относилась категорически отрицательно, как и к остальным представителям религиозных культов.
- С тобой на одного больше.
- Бабуль! Что ты такое говоришь-то? – Обиделась внучка.
- Я тебя предупреждала, что разговор будет не из приятных.
- Ну, какой же из меня шаман? Я же комсомолка и к религии отношусь, как к пережитку прошлого.
- Какой шаман? Пока, наверное, совсем никакой, но способности есть, раз выбор пал на тебя.
- Так ты тоже шаманка, раз во сне видишь прошлое?
- Не знаю. Я, наверное, уже очень стара, чтоб что-то менять в своей жизни, но у меня тоже есть способности, раз я могу видеть прошлое и будущее.
- Так ты еще и будущее видишь? – Изумилась Света.
- Два раза видела, но мельком и мало чего поняла вначале.
- А что? Что ты видела?
- Я видела сегодняшний день и нас с тобой еще до того, как родились мои дети.
- Значит, ты знала о том, что у тебя буду я, когда была совсем молоденькая?
- Нет, я не знала, что это мы с тобой, что пожилая женщина – это я, а молодая – ты. Просто я видела комнату, где беседовали две незнакомых и необычно одетых женщины, которые были на кого-то похожи, но я не могла понять на кого, а на столе стояли эти розы.
- Как интересно, а второй раз? Что ты еще видела в будущем?
Евдокия Петровна нахмурилась, потом встала и вышла. Через некоторое время она вернулась, держа в руках конверт, который достала утром из коробки со старыми письмами.
- Светуль, а ты пока не задумывалась, чьими глазами мы глядим в прошлое?
- Нет. Мне пока это в голову не приходило – слишком мало времени прошло после этого сна.
- На, там только буквы русские, а язык наш, – и Петровна протянула внучке пожелтевшие листки старого письма.
- Это что?
- Это письмо из прошлого. Раньше посвящённые в эту тайну женщины нашего рода передавали эти знания друг другу от одного поколения другому. Если же в поколении не было никого, кто бы имел дар, то заставляли заучивать определённый текст девочку, которая родилась в зимнее или летнее равноденствие, или совсем рядышком с этой датой, и она потом рассказывала этот текст той девочке, которая начинала проявлять способности. Но помимо устного текста было письмо – его передавали только от шаманки к шаманке. В тех случаях, когда шаманки не успевали встретиться на средней земле – письмо хранилось в тайнике на могиле той, чьими глазами мы видим прошлое. Ты читай, а я пока пирог рыбный испеку – пока ждала автобус на Зелёном Мысу, в кулинарии такое тесто увидела, что невозможно было устоять – взяла на рубль.
- Бабуль! А кто она, чьими глазам мы смотрим в прошлое, и что за письмо? Тогда же письменности не было!
- Была у нас письменность, только не такая, как сейчас, зато своя и очень древняя, писать умели только женщины. Ты читай. После этого еще поговорим, если ребята к тому времени не приедут. Я надеюсь, ты наш язык хорошо помнишь? Мы же с тобой часто говорим на нём.
Света хмыкнула, вытащила из конверта письмо, развернула страничку и склонилась, над выцветшими буквами.
***
Лодку пришлось ждать недолго. Немного погудев мотором за прибрежным тальником, из-за мыса вылетела лёгкая посудинка красиво и резво заложившая вираж на повороте реки. Шилов махнул рукой, но его уже заметили, и лодочка войдя в ещё более крутой вираж, через минуту уже причаливала к берегу. Как только нос судёнышка уткнулся в вязкую, графитово-свинцовую грязь берега, на нос лодки тут же вылез Толян.
- Ты с кем?
- Свои. Академика у Петровны взял командировочного, – хохотнул Иван.
- А он не того?
- Говорю же нормальный мужик, он в курсе.
- А Петровне чего сказал?
- Её не было, Светланка дома была, сказал ей, что ледник чинить поехали. Мясо-то из ледника не забыл прихватить? – Рассмеялся Шилов.
- Прихватили, парное ещё, но когда приедем домой уже остынет, а чего ты так долго?
- Да, археологам пришлось помочь, а потом мотор сдох – только что сделали. Пошли, чайком побалуемся, перекусим малость. Светланка нам знатный тормозок собрала.
Толян спрыгнул с носа лодки, за ним на берег из судёнышка выбрались ещё двое парней, подтянули лодку немного вверх по берегу, чтоб не снесло течением и пошли к костру.
*****
http://www.proza.ru/2013/01/30/109