Луч фонаря пробежал по отвесным стенам зиндана и остановился на сидящей в углу ямы фигуре.
- Юрок, ты как там?
- Нормалек. Курить охота.
- Ща, подожди...
Часовой достал сигарету, прикурил ее и, бросив в яму, посветил фонарем.
- Да выруби ты эту балду! - Арестованный не глядя ткнул пальцем в фонарь.
- Глаза слепит. - Он подобрал сигарету и с видимым удовольствием затянулся. Поднял глаза: - Звезды здесь - с кулак.
Часовой глянул вверх: - Да-а-а... Юрок, а че этот козел в тебя такой влюбленный? Ты че ему, на хрен наступил?
- Не знаю, - арестованный поморщился. - Говнистый, падла.
- Он вас с бухлом спалил?
- Да... С Ханкалы привезли два литра. У Чуни завтра Днюха, разговеться хотели. С Чариком в комендатуру ездили, прихватили...
Часовой поднялся с корточек, залез на бруствер улитки и внимательно осмотрелся.
Ночь. С гор веяло прохладой и свежестью; трещали кузнечики; изредка вскрикивала испуганная птица; за бруствером раскинулось широкое поле. Поле Чудес. Поле было заминировано. Заминировано до самой зеленки. А чудесным его называли потому, что мины с него иногда исчезали. Возможно, они потом и находились, но уже никто не узнает, под каким БТРом она взорвалась.
Еще раз оглядев поле, часовой спустился с бруствера к яме:
- Юрок! - Арестованный не ответил.
- Тарас!
- Че тебе?
- Что молчишь-то?
- Ничё... Гоголь-моголь хочу.
- Это в смысле - яйца с сахаром?
- Это в смысле гоголь-моголь.
- Слушай, а что он тебя-то прихватил, а не Чарика? Ты дембель, а Чарик моего призыва.
- Я сказал: «С меня водка, и дембель неизбежен, а Чарику еще служить». Слушай, Леха, а у тебя в госпитале знакомых нет?
Часовой мотнул головой:
- Не-а. Ты насчет спирта?
- Ну да. Водка тут вся паленая. Кто знает, что они там бодяжат?
Оба замолчали, прислушались.
- Кто-то идет? - Леха снял автомат с предохранителя. - Кто идет?
Они обменялись цифровым паролем, к часовому подошли два офицера: ротный и зампотех. Часовой кратко доложил обстановку, настороженно глядя на незванных гостей.
Слава о ротном Лещенко была отвратная. Карьерист, хотя и грамотный офицер, к своей цели он шел по головам подчиненных .Человек жесткий и злопамятный, он не гнушался мордобоем, и попасть к нему в немилость для солдат и сержантов означало найти на свою пятую точку крупные неприятности. Выпивал, как все, но пить умел и знал меру, а потому залётов и косяков за ним не числилось. Офицеры его недолюбливали, и он платил им той же монетой. С личным составом был немногословен, но всегда мог найти такое поганое слово, что даже дембеля зеленели от злости, когда он распекал роту на построении. Кличка "Лещ" никак не характеризовала эту противоречивую личность, а была просто производной от его знаменитой фамилии. Эти замечательные стороны характера снайперы его роты не раз ощутили на своей молодой шкуре - как на строевой подготовке, так и во время проведения учебных стрельб. Сам Лещ стрелял мастерски; каждое утро обливался холодной водой и собирался жить долго и счастливо назло сослуживцам.
Зампотех был его полной противоположностью.
Слабохарактерный и добродушный, он частенько ловил взыскания то за бардак в гараже, то за неподобающее поведение – читай, пьянку. Но он изо всех сил пытался походить на Леща. Говорят, из двух друзей один всегда ведомый , второй - ведущий. Зампотех был ярко выраженным ведомым. Настолько ярко, что добрые люди за глаза его называли Хвостом, что, опять - таки в противовес Лещу отображало его внутреннюю сущность. Лещ, по хозяйски отодвинув часового, заглянул в яму:
- Где этот дефективный? Давай его наверх!
Лёха, одной рукой придерживая автомат, другой подхватил узкую, в две ладони, лестницу и, буркнув в яму: -Берегись! - аккуратно, по стенке спустил ее товарищу. Лестница зашевелилась, и над зинданом показалась голова арестованного. Он спокойно огляделся, зажмурился от луча фонарика и, выпрямившись во весь рост, без особого энтузиазма произнес:
- Здравия желаю!
Лещ, ехидно улыбнувшись , нараспев протянул:
- Не слышу металла в голосе, сержант!
Улыбнувшись пришедшей в голову мысли, арестованный чётко произнёс:
- Виноват, товарищ капитан! Скоро будет металл в голосе.
Лещ, немного подумав, спросил:
- Значит, считаешь, коль скоро дембель, конец твоим заморочкам? Так считаешь?!
- Так точно, товарищ капитан! Дембель неизбежен! - Голос сержанта звучал до омерзения бодро.
Леща прорвало:
- А ты ничего не перепутал ? Ты у меня в дисбат дембельнешься, раздолбай!
- Никак нет, товарищ капитан! Не за что! - Юрка улыбался.
Обстановка накалялась. Пьяный зампотех глупо щерился и пытался перевести ситуацию в шутку. Он хлопал Леща по плечу и мычал: - Пошли в санчасть.
Но Лещ уже не мог остановиться. Он орал и матерился все больше и больше. Сознание нелепости ситуации не только не охлаждало пыл, но и шибало в голову горячей волной, стучало в виски пьяными кулаками. В темноте он никак не мог разглядеть лица сержанта - дембеля, а пьяное воображение услужливо подкидывало наглую ухмыляющуюся рожу.
Он шагнул к арестованному и резко выбросил вперед твердый костлявый кулак. Не ожидавший удара сержант отлетел в сторону и, споткнувшись ногой о мешок с песком, упал, но тут же вскочил и кинулся на капитана. Дорогу ему преградил часовой: схватив за плечи, он оттолкнул арестованного на мешки и, щелкнув прeдохранителем, напрaвил на него автомат:
- В яму! - И тут же добавил: - Ему это и надо, чтоб ты - в яму!!!
Юрка молча подошел к краю ямы и, присев на корточки, спрыгнул вниз. Часовой повернулся к офицерам. Те в недоумении стояли, стараясь как-то осознать произошедшее.
- Товарищ капитан, - голос Лехи звенел от волнения. - Покиньте пост...или я вынужден буду поднять тревогу.
До Леща дошло быстрее. Он достал сигарету и закурил:
- Хорошо подумал? - Он сверлил глазами темный силуэт часового, но, вспомнив щелчок прeдохранителя, остался на месте.
- Так точно, товарищ капитан!
До зампотеха, наконец, дошло: прибегут,увидят их, пьяных...
Он потянул Леща за рукав: - Пошли.
Лещ, отдернув руку, развернулся, и уже через минуту оба офицера скрылись в темноте. Леха молча поднялся на бруствер и осмотрел поле в прибор ночного видения. Чисто. Он неспеша спустился и, присев на мешок с песком, спросил арестованного:
- Сильно он тебя?
- Губы разбил,сука... не ожидал я.
- Я тоже.
- Лихо ты их! - Юрка улыбался разбитыми губами.
- А финт с предохранителем я враз вкурил...ты же когда их в первый раз окликнул, я щелчок слышал, снял, а на меня навел... Опять щелкнул, поставил... - Юрка осторожно дотронулся пальцами до губ.
Леха рассмеялся.
- Зато они, похоже, не вьехали. Да ведь они мне нет никто и зовут никак. Лещ -ваш ротный, а наш Танай его на дух не переносит. И зампотех... пусть в гараже своих баранов задрачивает, а нам и без соплей скользко. Тебя завтра либо отпустят, либо к нам в разведку в штрафной. Чайку попьем... - Леха засмеялся .
Юрка хмыкнул и тоже заржал. Он знал штрафной вагончик у разведки: там закрывали проштрафившихся солдат - не буйных и залетевших не по спиртной теме. За неделю отсидки там он чуть не спился. Десантники из разведки и мотострелки еще в Хабаре были соседями, и многие были знакомы. А после того, как их одним самолетом в один день отправили в Чечню... короче, друзей в разведке у Юрки хватало, да и человек он был открытый, с легким характером и прекрасным чувством юмора; хорошо рисовал, и это тоже была веская причина сидеть в палатке у разведчиков и смотреть телик, ведь большая часть разведроты ходила в его наколках.
В траве зашуршал проснувшийся ежик, где то за полем чудес, в зеленке, закричала ночная птица. Леха задумался и вдруг ни с того не с сего спросил:
- Юрок, а помнишь, ты песню пел тогда, в палатке? Грустную такую...А Фриц тебя с дебютом поздравил. Ты чё, говорят, стихи пишешь?
- Врут. - Юрка даже в темноте почувствовал, как краснеет. - Меньше слушай. Лучше кинь сигаретку.
- Да ладно тебе! Я - могила! - Лёха прикурил сигарету и бросил в яму. – Прочитай, а?
Юрка молчал, жадно затягиваясь, и когда Лёха уже решил, что ответа не последует, он услышал, как арестованный заговорил тихим красивым голосом:
До дембеля уже рукой подать,
Готов альбом, неделя до приказа.
А если не судьба тебе... как знать:
Не каждый возвращается с Кавказа
А красотища! Спит седой Кавказ,
Лишь беркут с высоты на мир взирает,
И тот, кто видел это хотя бы раз,
Тот даже в свой последний час о ней мечтает.
В зеленке снайпер жизнью одарил,
Отвлёкся на веселый свист синицы.
Аллах акбар! Господь благословил...
Кто знает, может, встретимся в столице.
Куплю черешню, персики куплю,
И мы без злости встретимся глазами.
Я расскажу, как я Кавказ люблю,
И ту синицу вспомним со слезами.
Ты не жалей, что я пришел живой,
Нет на прикладе черточки-засечки.
Я тоже снайпер. Ты вчера был мой,
Когда вы проходили через речку.
Прощай, Чечня! Салам, родной очаг!
Но эти звёзды... разве их забудешь?
И ту синичку, что послал Аллах,
Когда решил что ты гражданским БУДЕШЬ!
Оба как по команде замолчали. Леха задумчиво водил рукой по холодномутелу автомата. Юрка, докурив сигарету, откинулся назад, облокотился о холодную стену и, закинув голову вверх, смотрел на кусок неба над головой. Светало. В зеленке просыпались птицы. Леха залез на бруствер и задумчиво разглядывал окрестности. Юрка спал на бушлате.
Неделя прошла, как скорый поезд мимо Березовки. Как и предполагал Лёха, Юрку перевели в штрафной вагончик, а затем зашел замком взвода, контрактник Горыныч, он же старший сержант Горюнов и просто забрал Юрку из палатки разведчиков. По дороге он сообщил Юрке последние новости: на Чунину Днюху Чарик траванулся паленой водкой и потом два дня вызывал Ихтиандра; Капа с Кондратом отметелили вольнонаёмного Расула, а взводная собачка Муха принесла пятерых щенков. Но главную новость он оставил на закусь: Леща переводят в другую часть, правда, с повышением. Зато деды подсуетились, и бывший ротный уже четыре дня ищет несколько пропавших без вести одеялок. Уже назначили нового ротного. Нормальный мужик, с понятием.
Они подошли к палатке ротного, и Виталька зашел доложиться новому начальству. Через пару минут он вышел и показал Юрке на дверь:- Просют.
Юрка осмотрелся и, слегка поправив камуфляж, шагнул вперед. Рука сама взлетела под козырек: - Здравия желаю, товарищ капитан! Сержант Тарасов прибыл по вашему приказанию.
Ротный кивнул и улыбнулся:
- Прибыл, говоришь? Это хорошо. Наслышан про тебя. Завтра в 7.00 заступишь старшим на КП. Мне надо, чтоб в расположении роты не было посторонних. Задача ясна?
- Так точно товарищ капитан! - Сержант недоуменно смотрел на командира.
Ротный бегло глянул на сержанта и пояснил: - Руководство части и личный состав не являются посторонними, как ты понимаешь, но тут есть нюанс. У капитана Лещенко какие-то проблемы по хозяйственной части. А мне кажется, что он не там ищет их решение. С завтрашнего дня капитану нечего делать в расположении роты. В случае непонимания с его стороны ссылка на моё указание обязательна! - Ротный пояснял приказ, внимательно разглядывая вяло тлеющую сигарету и, только закончив фразу, исподлобья глянул на подчиненного:
- Чему улыбаемся? О чем думаем? - Он нахмурился.
- Правило вспомнил, товарищ капитан. Со школы еще.
- Какое правило? - Ротный с интересом разглядывал сержанта.
- Минус умножить на минус будет плюс.
- Вон ты про что! Враг моего врага - мой друг? - Он засмеялся. – Ну, это мы ещё посмотрим. Свободен.
Утро окрасило горы в розоватые цвета; свежий ветерок бодрил, и Муха, оставив свой постоянно пищаший выводо , вышла чем нибудь поживиться. Она подошла к старой кастрюльке, стоящей за туалетом и, ткнувшись в неё мордой, убедилась в девственной пустоте. Грустно опустив голову, она побрела в сторону КП, где на мешках с песком курили заступившие на дежурство солдаты. Еще с вечера сержант Тарасов был немало удивлен тем обстоятельством, что с ним на дежурство "замок" Горыныч поставил Чуню - Чунтеева Леху. Дедов на КП обычно ставили старшими, добавляя комплект кем - нибудь помоложе, а тут ... Чуня с Тарасовым были одного призыва. Два дедушки на одно дежурство? Горыныч в ответ на его вопрос только хмыкнул и сказал, что выполняет распоряжение ротного. Юрке стало понятно, что ротный, желая поддержать сержанта, ставит с ним товарища.
Увидев понуро опустившую голову Муху, Юрка достал из вещмешка банку сгущенки и, разворотив штык-ножом крышку, присел на корточки, поставив её голодной собаке. Благодарно повиливая хвостом, Муха вылизала банку дочиста и, повеселев, ткнулась холодным носом в руку сержанта. Он задумчиво погладил собаку и, глянув на часы , поднялся:
- Всё! Вали к палаткам. Там тебе ща ништяки от завтрака скинут.
Время близилось к полудню, когда на дороге от Ханкалы показался Уазик. У поворота к улитке он остановился; открылась задняя дверца, и из машины на обочину спрыгнул офицер. Что-то сказав оставшимся в кабине, он хлопнул дверцей и бодрым шагом направился к шлагбауму улитки. Чуня чуть заметно толкнул Юрку в бок:
- Лещ.
- Вижу. Зайди в бендежку.
Юрка машинально оправил одежду и направился к открытому промежутку за полосатой трубой шлагбаума навстречу экс-командиру роты. Чуня, потоптавшись, зашел в бендежку, но остановился в дверном проеме и, облокотившись о косяк фанерной двери, развернулся лицом к шлагбауму. Он увидел, как Юрка остановился в полуметре от проема, перегородив проход капитану.
- Здравия желаю, товарищ капитан!
Лещ молча поднес ладонь к кепке и шагнул к проходу, намереваясь пройти на территорию, но, заметив, что часовой не собирается менять положение, удивленно спросил:
- Это что за фокусы?
- Предъявите документы! - Голос сержанта звучал громко и бодро.
- Ты что, сержант, нюх потерял? - Лещ с ненавистью сверлил глазами невозмутимое лицо бывшего подчиненного. - Давно из ямы вылез?
- Никак нет ,товарищ капитан, недавно! Документы предъявите... и пароль.
Лещ растерялся. Собираясь заехать в часть, он, будучи уверен, что его, бывшего ротного, знает каждая собака, не поинтересовался паролем и не сделал пропуска в расположение бывшего своего подразделения. Но, справившись с минутной заминкой , он не спеша расстегнул карман комуфляжа и достал документы, собираясь показать их часовому. Сержант, даже не протягивая руки к предлагаемым документам, тихо, но очень внятно сказал:
- В жопу их себе засунь.
Лещ побагровел: - Что? Что ты сказал?
Сержант громко и внятно произнес:
- Пропуск и пароль ,товарищ капитан! Военный билет мне не нужен!
Лещ сунул документы в карман и огляделся. Заметив стоящего в дверях бендежки Чуню, он крикнул ему,срываясь на фальцет:
- Что встал? Офицера сюда! Живо!
Чуня и глазом не повёл, продолжая оглядывать окрестности. Зато сержант, щелкнув предохранителем автома , громко и вежливо попросил:
- Товарищ капитан, покиньте территорию части. По распоряжению командира роты ваше присутствие здесь нежелательно. – И тихо, но внятно добавил:
- Или шагни сюда, сука, в четыре дыры срать будешь.
Капитан, услышав щелчок предохранителя, отступил на шаг и, покрывшись красными пятнами, глянул на Чуню. Тот неспеша подошел к товарищу и, поправив ремень автомата, тихо произнес:
- Шли бы вы, товарищ капитан, подобру поздорову.
Лещ понял. Стрелять, конечно, не будут. Но задержат. И при этом вряд ли без рукоприкладства. Он увидел, как из палатки вышел зам.ком взвода Горыныч и, оглядевшись, направился к КП. Прекрасно понимая, что ничего нового уже не услышит, Лещ, с ненавистью глянув на солдат, закурил сигарету и, молча отвернувшись , пошел к дороге. Подошел Горыныч и, глянув на дембелей, спросил :
- Что он, бузил?
Юрка устало улыбнулся:
- Металл искал.
- Какой металл? - Горыныч строго посмотрел на Тарасова.
- В голосе, - Замок ухмыльнулся.
- Нашел?
- Похоже на то.
- Вот и славно...трам-пам -пам. - Горыныч заулыбался: - А чё не весел? - он хлопнул Юрку по плечу.
- Да так. Гоголь -моголь хочу.
- Это в смысле яйца? С сахаром?
- Это гоголь - моголь в смысле. А яйца с сахаром - это когда Чуня свой чай на штаны проливает. Он на стакан семь кусков кидает. - Юрка с претензией посмотрел на Чуню: - Ему коробка сахару - на день.
Горыныч рассмеялся:
- Молодцы, пацаны. Благодарю за службу.
Чуня, наступив каблуком сапога на носок сапога Юрки, развернулся на пятках в сторону Горыныча и, вскинув руку под козырек, браво отчеканил за обоих:
- Рады стараться! - и тут же, получив от Юрки увесистый подзатыльник, отлетел на пару шагов вперед, чуть не сбив с ног контрактника. Чуня с Горынычем ржали, Юрка, прыгая на одной ноге, материл все мордовские корни товарища, и даже невесть откуда взявшаяся Муха, отчаянно взвизгнув, лаяла на дурачащихся дембелей. Горыныч, нахлобучив на голову Чуни слетевшую фуражку, сквозь смех предупредил:
- Ты Тараса не трогай, а то ему гоголь - моголь из тебя сделать... как два пальца об асфальт. Разок только сапогом попасть, куда надо. Да! совсем забыл! Велено передать, товарищи дембеля, - он загадочно посмотрел на враз замолчавших подчиненных, - на следующую неделю намечена первая отправка домой демобилизующихся, отслуживших срочную службу в рядах Вооруженных сил Северо-Каказского военного округа.
- Короче, Склифосовский... - Юрка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, во все глаза глядел на Горыныча. Тот, выдержав театральную паузу, как бы нехотя продолжил:
- Сержанты Тарасов и Чунтеев в списке...- и уже без всякого пафоса добавил: -Готовьте документы, пацаны. В среду вертушка на Будёновск.
Лёха с Юркой, глупо улыбаясь, молчали.
"Дембель неизбежен" - и это знает каждый дух, переступивший КП части.
Но почему-то известие об этом замечательном событии всегда приходит неожиданно, ошарашивает своей будничностью и простотой.
Домой, пацаны.
Домой.