На лайнер “Costa Serena” прибыли, едва ли не в числе последних. Стюарды уже не метались, как угорелые. Спокойно проводили до каюты и даже отказались от чаевых. Всё включено. Да и то, на такие деньжищи в России свободно можно открыть бизнес средней руки.
Дорога и смена часовых поясов вымотали основательно, и они, не сговариваясь, скинув пиджаки, рухнули на свои кровати.
Спустя два часа проснулись почти одновременно, то ли портовые гудки разбудили, то ли стук стюарда в дверь. Осмотр лайнера занял целый час, и аппетит прибавил.
С большим трудом метрдотель нашёл для них свободный столик.
— Вас двое? Может быть, господа не будут возражать, если к ним подсадить двух дам? Сегодня особенный вечер, почти все столики заняты. Завтра будет посвободней.
— Но, только, если не очень старые, они такие занудливые, — поморщился Никита. — Жан, ты как, не возражаешь?
— Да пусть их. Если что, поужинаем и смоемся в бар.
— Ты, как всегда, прав. Вали, подсаживай. И официанта к нам направь, мы голодные, как тысяча чертей! Морской воздух так действует, не иначе.
Когда метрдотель отошёл, добавил:
— Ну и паноптикум в зале собрался! Сплошное старичьё. Всё на тот свет не терпится попасть.
— Ты же читал, все знаменитости в этот день укроются в своих бункерах. Будь это правдой, какой смысл оттягивать свою кончину?
— Зато увидишь, как другие погибают.
— Из бункера много ли увидишь? Телевидение не будет работать. Разве что, радио. Да, жуткую картину можно представить. Почитай, что здесь на обороте написано.
Никита взял меню и прочитал: Лайнер “Costa Serena” имеет 15 палуб, 14 лифтов, 4 бассейна, 5 ресторанов, 1 450 комфортабельных кают; двухуровневый фитнес—центр (2 000 м;), казино, а также симулятор «Формулы-1».
— Ну, ни фига себе! Зачем им симулятор?
— Между прочим, дорогая штука. Будет время — заглянем. Удовольствие получишь. Будто сам за рулём сидишь. Ну да, так оно и есть, только без опасных последствий — выйдешь живым, и Шумахером себя представишь.
— Это для подростков. Которым адреналина не хватает.
— Не скажи. Многие подсаживаются как на наркотик. Подозреваю, мы не сможем протиснуться к этому симулятору, особенно, если всё включено. Но, может быть, там ведётся предварительная запись? Надо разузнать.
Официант принёс заказ, и они замолчали, лишь изредка чокаясь рюмками с водкой, которая не вызывала желание занюхать корочкой хлеба, пролетала соколом.
Насытившись, начали разглядывать пассажиров. Много было и молоденьких девушек, которых очень трудно отличить от элитных, все научились одеваться.
— Сколько зарекался с ними не связываться! А сейчас без них неуютно. Надо было и нам пригласить девчонок, без них скучновато, — произнес Никита. — А с другой стороны — свобода! Что хочешь, то и делай. Пойдём, потанцуем, люблю живую музыку.
— Ты иди. Я осмотрюсь. Пока ещё не понял, что к чему?
— Ну и правильно, а то нас за геев сочтут. Ну, что за жизнь?! Нормальным мужикам невозможно пообщаться, сразу что-то выдумывать начинают.
Ваня откинулся на спинку стула. В чём-то Никита прав. Да и мысли о конце света навевали тоску, хотя и знаешь, что это чушь и нелепость, но где-то в подсознании сидит понимание хрупкости и уязвимости всей жизни на земле. Прав Соломон, от многих знаний, много печали. В девятнадцатом веке, особенно, в начале, и представить не могли, что с небес падают камни. Отрицали. А в космосе чего только нет?! Астероиды, болиды, метеориты, отслужившие спутники. Как долбанёт, так и Минькой звали. А это что за малышка? Ох, как же хороша! Алые губы бантиком, словно у куклы. И коса вокруг головы уложена. Не иначе, как под Юлию Тимошенко подстраивается, или же сама славянка, русачка. Надо бы узнать. Вот и цель появилась. Но почему она не танцует? В её возрасте ночи напролёт можно куролесить, танцевать. На вид лет восемнадцать. Может, и все шестнадцать. Трудно на расстоянии точно определить, макияж сильно старит молодых женщин, а старух делает вполне сносными.
Его настойчивое внимание было замечено, девушка повернула к нему голову, и он показал жестом, мол, собирается её пригласить на танец, не будет ли против? Она оглянулась на отца, похоже, почти его сверстник, или немного старше, и, разрешающе, кивнула, губы дрогнули манящей соблазнительной улыбкой.
Тем временем оркестр заиграл сальсу, и Жан поднялся с места, направившись к столу девушки, но не дошёл метра три, как сбоку поднялся чёрный шкаф и преградил ему дорогу. Игра в смещения, налево-направо, не достигла результата, как и пронзительный, стальной взгляд Жана, каким он надеялся нейтрализовать громилу, но тот был неуязвим, чужая энергетика на него не действовала.
Девушка внимательно смотрела за его бесплодными попытками. Что-то грозно сказала отцу, но тот лишь усмехнулся и коротко ответил. Жан приложил правую руку к сердцу, сожалеючи, развёл руками и направился к своему столику, где вернувшийся Никита с удивлением наблюдал за его пантомимой.
— Что это было? — спросил он, когда Жан опустился на стул.
— Девчонку пасут. Опасаются за её девственность.
— Да-а, розанчик ещё тот. Хороша Маша, да не наша. Может быть, пойдём, поищем более доступных?
— Ты иди, я эту доконаю.
— Каким образом? Ты посмотри, какие громилы сидят за соседним столиком?! Твоё каратэ против них, что масло против ножа. Нет, если вляпаешься, я даже не заступлюсь, мне жить хочется.
Жан заказал официанту два коньяка, и, смакуя ароматный напиток, смотрел на девушку, которая негодующе что-то выговаривала отцу. Потом встала и сама направилась к столу Жана, но телохранитель был начеку, встал на её пути, она попыталась ударить его по щеке, но тот руку перехватил, и тут же отпустил. Она что-то ему крикнула, но всё было бесполезно.
Жана осенило. Он встал и направился к ним. Тотчас перед ним вырос второй телохранитель, но он ловко его обогнул и пошёл к эстраде, где музыканты давно заинтересованно наблюдали за исходом поединка Давида с двумя Голифами. Среди них нашлись два русских парня, которые смогли наиграть мелодию Андрея Петрова на слова Геннадия Шпаликова «А я иду, шагаю по Москве», а остальные подхватили.
Одинокий микрофон работал, и Жан легко запел в нужной тональности, не форсируя звук, его было отлично слышно, заметил, как встрепенулась уже севшая за стол девушка, и даже помахала рукой.
Последние года ему не часто приходилось петь, даже в караоке, для этого нужен соответствующий настрой, а сейчас появился азарт, подогреваемый полной неопределённостью.
Поклонился щедрым аплодисментам, даже её отец несколько раз прикоснулся кончиками пальцев двух рук. Сноб, если не бандит. Не иначе, как жена нагуляла ему эту красавицу.
Жан сел за столик, и удивился, когда девушка направилась к эстраде, коротко с ними переговорила и запела песню Александры Пахмутовой «Нежность» — «Опустела без тебя земля».
Пронзительная лирическая песня овладела всеми присутствующими, лица погрустнели, можно и не знать русский язык, но понять, о чём поётся. А в данном случае — это была любовь, которая зародилась на их глазах.
Девушка заканчивала петь, как он уже подходил к эстраде, заметил, что отец жестом приостановил, было приподнявшихся телохранителей, не желая стать посмешищем на виду у всех.
— Как тебя звать? — спросил Ваня, идущую навстречу девушку.
— Елена, — успел он услышать в спину, и подумал, что ему не хватало троянской войны.
На этот раз он заказал арию Квазимодо из мюзикла «Нотр-Дам де Пари». Партия трудная, очень легко сфальшивить, но он справился. Тем более что пел на русском языке, и слова героя — продать жизнь за ночь с любимой звучали особенно выразительно и несколько нагловато, учитывая создавшуюся ситуацию. Этот мюзикл все знали, попал в книгу рекордов Гиннеса, как самый успешный в первый год проката.
После окончания многие даже встали, встречая его проход бурными аплодисментами. Приподнялись и телохранители, показывая рукой, что его приглашают за стол хозяина.
Жан подошёл, включил своё обаяние и с улыбкой представился:
— Жан Разносцев, бизнесмен из Энска. Вы извините, произошло недоразумение, я всего лишь хотел потанцевать с вашей дочкой.
— Присаживайся, — грубовато произнес отец Елены. — Я Фёдор Иванович Непутев. Короче, почти как, Не Путин. — Он коротко хохотнул над своей шуткой. — К моей дочке многие дорогу торят, но я быстро им ласты отрываю. Понял? Танцевать — пожалуйста, но не более того. Где взял — туда и поставил. Где учился петь?
— Нигде, Фёдор Иванович, пою лишь для души.
— Оно и видно. Даже меня проняло, а уж Ленка вся рассопливилась. Да не крути головой, не стыдись, всё равно, за него не отдам.
— Рылом не вышел? — спросил Жан, широко улыбаясь.
— Спрячь свои зубы, на меня это не действует, не девушка. Вот именно, рыло у тебя в порядке, словно у актёра Тихонова, ну, тот самый, Штирлиц, а с сумой бедновато. Сколько ты стоишь? От силы миллионов пять, десять?
— В самую точку попали, Фёдор Иванович. Два пивных завода.
— Которые скоро прикроют. Га-га-га! Закрывают ларьки. Некуда бедному народу податься! А там, гляди, и вообще, алкоголь под запрет выйдет.
— Это всегда плохо заканчивалось, Фёдор Иванович. В первый раз — революцией, второй — СССР развалился.
— Да? В самом деле, ты прав. Но, всё равно, Ленка не для тебя. Молода ещё. Идите, танцуйте, чёрт с тобой. Да и Ленка засиделась. Но не в девках, ты это учти. Ей всего лишь восемнадцать.
Оркестр заиграл танго и Жан, поднявшись, протянул руку Лене. Та, трепетно, вложила свою тёплую ладонь, которую он тут же сжал, и почувствовал ответное пожатие.
Так можно далеко зайти, подумал он, беря девушку за талию. Танго — это танец для влюблённых. Полное понимание тела партнёра и доверие, не так ли и в соитии?
— Ну, и когда у нас будет свадьба? — спросил он, наклоняя её к полу в па.
В ответ недоумённый взгляд снизу вверх — на полголовы ниже.
— Фёдора Ивановича пугает конец света, но потом-то всё наладится, подобреет.
— Не надейтесь. Он не таков.
— Надейся, — поправил Жан. — Мы будущие муж и жена, зачем нам выкать?
— Да? В самом деле?
— А что нам мешает?
Танец закончился, и они отошли к стойке бара. Жан заказал два коктейля. Елена почти с жадностью выпила большую часть бокала.
— Какой вкусный! Ты женат?
— Пять лет назад мою жену прямо на улице застрелили бандиты.
— Какой ужас! И почему до сих пор не женился? Без жены трудно.
— Это очевидно — тебя ждал. Банальность, но это так.
Елена смутилась, допила остатки коктейля.
— Нет-нет, достаточно, — остановила она его жест бармену. — Ты вальс танцуешь? Не многие умеют.
Они закружили по площадке, которая быстро заполнялась желающими парами.
— А что если я тебя украду?
— Когда? Сейчас?
— Можно чуть попозже.
— Я тебе нравлюсь?
— Ты очаровательна. Само совершенство.
— Ты такой красивый. Наверняка, женщины так и липнут к тебе.
— Липнут к моим деньгам, а не ко мне.
— Но у тебя их не так-то и много.
— По-сравнению с твоим отцом — да, мизер. Но у большинства и этого нет. А чем твой отец занимается?
— Ты разве не знаешь?! — удивилась Лена, чуть отстранившись, чтобы увидеть выражение его лица.
— Откуда же мне знать?! Я в высших кругах бизнеса не вращаюсь. Я из Энска.
— Торговля редкоземельными металлами.
— Да, это круто.
— Очень круто. Богатая невеста. Меня к тебе не подпустят на пушечный выстрел.
— Он уже прозвучал. Ты разве не услышала?
Девушка улыбнулась, мол, разве в таком шуме что-либо поймёшь?
Танец закончился, и они подошли к столу, где Фёдор Иванович Непутев в гордом одиночестве восседал среди нетронутых блюд с морскими деликатесами.
— Папочка, здесь жарко, мы постоим на палубе?
Фёдор Иванович пожевал толстыми губами, мрачно взглянул на Жана и буркнул:
— Мои чичероны за вами присмотрят. Я, пожалуй, в каюту отправлюсь, устал. И ты не задерживайся. Если что, ноги поотрываю и в руки отдам, пригрозил он Жану.
— Ваша красавица-дочь будет в полной сохранности, — заверил его Жан, попутно удивившись, как у такого мужлана с медвежьим лицом родилась очаровательное существо, которое хотелось носить на руках и делать с нею непристойные вещи?
Путешествие будет длительным, целых две недели, с заходом в новозеландские порты, 28 декабря высадятся в Бангкоке. И уже оттуда самолётом по домам, встречать новый год после конца света. За это время можно смягчить любого человека и заверить в своей состоятельности, пусть привыкнет к выбору дочери, а что Леночка его уже выбрала, Жан не сомневался.
Они вышли на пустынную палубу, где было голо и неуютно, токийский порт жил своей жизнью, внушительно стояли океанские лайнеры, пассажирские теплоходы, чуть в стороне катера. Остановились за приоткрытой дверью в служебное помещение, телохранители могли видеть лишь их ноги, и начали целоваться. От холода Леночка начала дрожать, и он снял свой пиджак.
— Ты замёрзнешь, — произнесла она.
— Рядом с тобой это невозможно.
Расстегнул на ней кофточку, целуя соски, и довёл до белого каления, когда она в истоме прошептала:
— Пойдём к тебе.
— Твои мордовороты не пустят.
— Я их убью!
— Согласен с тобой. Ах, какая же ты сладкая! И здесь, и здесь.
Петтинг для Леночки был неизвестной формой любовной игры, и она получала истинное удовольствие, в то время как Жан понимал, что пора переходить к следующей фазе отношений. Она уже два раза кончила ему в руку, которую он нахальным образом вытер об её же платье изнутри. Не на виду, но всё же.
— Ты в какой каюте остановился?
— 820.
— Можно я ночью приду к тебе? Когда отец уснёт.
— Он крепко спит?
— Не очень.
— Тогда не стоит. Потом крика не оберёшься.
Лена согласно тяжело вздохнула.
— Он такой.
— Ты в Москве живёшь?
— Да, на Молочной улице.
— Завтра что-нибудь придумаем, а пока по каютам, я тоже замёрз.
— Ещё минуточку!
— Только минутку.
Они рука в руку прошли мимо телохранителей и направились в каюты. У неё была 863-я. Напротив, через коридор. Ещё раз страстно поцеловались и разошлись.
Вокруг темно, а он погружается всё глубже и глубже, но не страшно, хотя опасение и присутствует, что воздуха не хватит. Но он же свободно дышит! Вот подплыла какая-то странная рыба, барракуда? посмотрела круглыми немигающими глазами и зевнула во всю зубастую пасть. Ну да, сейчас же ночь, а он спит, и знает об этом.
Утром, тщательно выбриваясь, вдруг вспомнил этот сон и задумался, что сие может означать? Предостережение? Зря он связался с этой соплюшкой. Красива, бесспорно. Он даже чувствовал лёгкую влюблённость. Перестояла в загоне кобылица, хочет размяться, и он в этом ей поможет. А там, глядишь, и папашка подобреет, его миллионы не помешают.
Когда Жан вместе с Никитой вошли в полупустой ресторан, Непутевых на привычном месте не было. Сели за свой стол, понимая, что новые правила устанавливать ни к чему, выбирая лучшие места.
Через четверть часа появились и Непутёвые с телохранителями. Леночка шла первой и сразу свернула к столику Жана. Голиафы с некоторой растерянность взглянули на патрона, который с досадой махнул рукой, мол, пусть потешится, не мешайте, прошли и уселись на свои места, но на этот раз вместе с хозяином, которому было неловко сидеть в одиночестве.
Жан и Никита поднялись навстречу девушке, которая сама крепко поцеловала его в губы.
— Это Никита, мой друг, — представил Жан.
— Я уже поняла. Елена.
— Как спалось?
— Чудесно! Давно так крепко не спала. Едва смогла глаза разомкнуть.
— Ну, ещё бы — морской воздух.
— И ещё кое-что, — она выразительно посмотрела Жану в глаза, и он, соглашаясь, кивнул.
— Не хотела пропустить отплытие лайнера, — Лена заменила его догадки, и хитро улыбнулась. — Не знаете, когда мы отплывём?
— Надо будет кого-нибудь спросить.
— В десять часов местного времени, — неожиданно сказал официант, убирающий использованные тарелки. — Успеете позавтракать.
— Спасибо, Вы очень милы! Вы русский?
— Здесь много русских. Эта палуба для россиян и для тех, кто выразил пожелание, общаться в вашей среде. Вы сделали выбор?
— Да, сейчас посмотрю.
В ожидании, пока девушка позавтракает, они потягивали апельсиновый сок.
— Впервые пожалел, что бросил курить, — сказал Никита. — Сейчас хорошо бы насладиться сигарой.
— А мне нравится, что Жан не курит, — Лена одобрительно посмотрела на него.
— Леночка, а где Ваша мама? Почему с собой не взяли в круиз? — спросил Никита.
— Мама летом умерла от рака, — спокойно ответила девушка.
— Извини. А как же ваши миллиарды? Неужели ничего нельзя было сделать?
— Её пять лет возили по врачам всего мира. Где мы только не были? Даже на Тибете. Там портал Шамбалы. Так утверждает лама.
— Да. Грустно.
— После смерти мамы папа и зациклился, что я должна выйти замуж только за достойного моего приданого. А мне понравился Жан. Ты такой красивый.
— Ты красивее.
— Я знаю. Меня постоянно атакуют с предложениями, снятся в Плейбое, поучаствовать в конкурсах красоты, правда, я ростом не подхожу. Папа не хочет, чтобы я ходила по подиуму в купальнике, обзывает конкурсанток дешёвками. А, по-моему, им нравится, что люди ими любуются.
— Ты права, Лена, — сказал Никита, — у тебя сестрёнки нет, хотя бы старшей? Жаль, я бы вам составил компанию. Тогда, так и быть, сидите, воркуйте, а я поохочусь, может быть, кого-нибудь да и найду.
Люди вдруг почти все потянулись из ресторана, Лена торопливо допила кофе со сливками, и они тоже вышли на палубу. Зрелище того стоило. Лайнер медленно отдалялся от причала с портовыми сооружениями, бесконечными рядами разноцветных контейнеров. Вдали возвышались неровные ряды небоскрёбов.
— Как в кино! — восторженно проговорила Лена, прижимаясь плечом к Жану. — Надо было нам прежде зайти в каюту и взять куртки, довольно прохладно. Пойдём, быстро возьмём, и назад?
— Пошли, — согласился Жан.
Дёрнувшимися за ними телохранителями, объяснил:
— Мы на минуту, за куртками.
Они кивнули, и отстали. Двое из ларца, подумал Жан, такие же тупые.
В проходе кают людей почти не было, и они приникли друг к другу. Через минуту Жан сказал:
— Самое интересное пропустим, Ленок. У нас ещё все впереди. Иди за курткой, и сразу назад.
Она коротко чмокнула его в щеку и пошла в номер. Он тоже открыл дверь своей карточкой. Взять куртку секундное дело, и снова в коридор. Едва открыл дверь, как один из ларца впихнул его в каюту и прикрыл за собой дверь. На скуластом лице гаденькая ухмылка.
— Ну что, сморчок, непонятливый, объяснять надо?
Бить будут? В паху от страха всё расслабилось. Сон в руку. Зря связался. По сути, девчонка ему совершенно не нужна. Как всё глупо!
— Лена вполне самостоятельный человек, сама может решать, с кем ей быть, — попытался он не упасть в грязь лицом от быстрой капитуляции.
— Ответ неправильный, — услышал Ваня.
Последовал сильный удар в висок, и даже не успел подумать: так вот он какой конец света.
Телохранитель убедился в смерти подопечного, и спокойно вышел из каюты. После чего последовало короткое объяснение с Леночкой, мол, двое мужчин из 820-й каюты внезапно вызвали катер и отправились на берег, а ей самой пока из каюты нельзя выходить во избежание ненужных сцен.
Лена заплакала и бросилась ниц на кровать, догадываясь о последствиях своей строптивости, отец никому не прощал посягательства на свою собственность.
Та же самая участь постигла и Никиту. Их упаковали в большие мусорные мешки, глубокой ночью вынесли на палубу и перевалили за борт. Ещё днём наёмный хакер вошёл в базу данных лайнера и стёр все следы пребывания двух русских на борту “Costa Serena”.
Ставрополь-на-Волге
14 декабря 2012 г.