РАСТРЕПА
Этот рассказ посвящается женской конкуренции – беспощадной и осмысленной, иногда забивающейся в укромные уголки бессознательного, но большей частью времени стоящей на самом бдительном посту из всех сторожевых.
Уронила мишку на пол. Он приземлился на четыре лапы и одновременно уткнулся носом в половую щель. Голова перевешивала тяжестью опилок, поэтому удар оказался ощутимым. Мишка не заплакал, он был мальчиком-мишкой, но Инна сразу приняла его боль и пустилась лечить. Повязки на конечности, укол в особое место и специальный компресс из подогретого пластилина на голову. Чуть позже и вследствие процедур проявилось осложнение: пластилин плохо отдирался, оставив следы на голубой, плюшевой поверхности. Пришлось надеть шапочку на мишкину башку и только в ней, скрыв напачканное, позволить себе и ему появиться во дворе.
На общей скамейке Инну поджидали: Петухов Саша – сын Петухова-взрослого, тихая Лиза и лучшая подруга Яна. На руках у девочек покоились другие мишки, отличавшиеся здоровым цветом и кудреватостью. Санька Петухов медведем не обладал, он владел велосипедом, надутым мячом и пластинкой жевательной резинки, то есть он владел папиными возможностями.
Вне отцовской компетенции (а жаль!) оставался выбор сердечной привязанности. Трудновато оказалось мальчишке определиться. Инна или Яна? У первой медвежонок гладкий и голубой, странный по своей гладкости, во всяком случае, в целом пятиэтажном доме таких больше нет. У Яны бурый, лохматый, и волосики на нем завиваются в подобие локонов. Лиза в Сашкино поле выбора не попадала, так как младше на год и вообще, тихая. Надлежало влюбиться безошибочно и тогда – половина жвачки избраннице, лишний круг на велосипеде тоже ей.
Из-за моста длинно течет река, берега которой не прибраны в бетон, что конечно способствует детским играм. До речки всего-то – семьдесят Сашкиных шагов, у девочек чуть больше шагов наберется. Склон берега крутоват будет и зимой крутоватость в плюс (ледянка накатывается), а летом Петухов сорвался и бултыхнулся в серую муть.
Инна действовала четко. Передала подруге медведя, спустилась быстро до воды, держась за кусты, протянула палку, подобранную тут же, и помогла. Не то – чтобы спасла, но протянула палку помощи. А потом еще позвала к себе в квартиру подсушиться, всех позвала. Сашку облачила в халат, и пока родители отсутствовали, – дети сушили Петухова. Именно Яна особо придирчиво оглядела слабоволосатого мишку и изрекла: «Растрепа, какой-то».
Так и приклеилось неодобрительное, странно приклеилось и до того, что сама Инна брала на руки медвежонка, поглаживала по шкурке и шептала на ушко: «Растрепа ты мой, никакой не растрепа, они завидуют, а если и растрепа, что плохого?»
Редко случались годы, в которые река замерзала быстро и достаточно, а снег опаздывал выпасть. И тогда водоем превращался в длинный каток, бесконечный своей перспективой. Это застывала удача и на ее поверхности девушки демонстрировали фигурное катание. Рядом носился Александр Петухов, бегал коньками шустро, останавливаться почти не умел, и его заносило на поворотах.
Твердая река сулила успех или выгоду. Приходилось копаться в желаниях. Что выберешь, то и пожнешь. Если за двумя понятиями погонишься, ни одного не поймаешь. Редкому охотнику удается и преимущество спланировать, и общественное признание добыть. В погоне за выгодой теряются отстающие, а среди них могут оказаться и подруги. Могут, могут, даже подруги.
Твердая река означала – хорошее начало для зимы, а с зимы образуется год, а посреди зимы – Новый год. В те времена подарков поголовно не дарили, детям разве что. Как только ребенок вырастал, елки начинали простаивать без дела. Бесподарочные юноша (Петухов) и девушки (Инна да Яна) развлекали сами себя, собравшись в ноль пятнадцать в подъезде. Саня унес с родительского стола шампанское и принуждал подружек загадывать и желать. Полусладкие пузырьки били в нос, в голову тоже били, шубки расстегивались от жары сами собой, шапки снимались, открывая в темноте волосы, лица хорошели, их нельзя было увидеть сразу, но, приблизившись, Петухов все разглядел в Инне и дернулся губами в направлении щеки, поцелуй получился носом в глаз. Инна не обрадовалась, а Яна встряхнулась на отвлекающие разговоры:
- Ну, Сашок, ты не передумал в свой автодорожный поступать?
- Как же, отец передумает. У него там все схвачено, да и мне с экзаменами можно не бояться. Судьба решена.
- А я тоже в политехнический с тобой вместе, только на другой факультет, – продолжала Яна перетягивать одеяло на себя и скрыла выгоду от выбора энергетического факультета. Мама недавно намекнула на обилие юношей-студентов на таких специальностях, в таких институтах.
- Тогда выпьем за успех, – предложил Петухов.
Разве мог Саша произнести тост за выгоду – явно некультурное слово, неприличное и существующее главным образом в словарях, а дело это – распространенное, живущее в отношениях.
Инна согласилась – за успех. Она нуждалась в нем больше, чем иные, знавшие, что настырная обладательница Растрепы собралась стать врачом, а девушке в медицинский пробраться, будто горнило преодолеть.
Мечты сбылись, планы осуществились, и студенческая жизнь потекла-побежала, вымывая для каждой свое русло. Когда Инна приезжала домой, потоки сливались, и подруги гуляли, разговаривали про кавалеров. У Яны смены ухажеров фиксировались заметно чаще, ей было о чем рассказать. Яна хвасталась с удовольствием, и первая поделилась тем самым моментом начала особой жизни.
Поэтому очень неожиданно, словно уколола, прозвучало известие по телефону о свадьбе. «Инка замуж выходит?» Через несколько дней телефонного звонка еще и приглашение в почтовом ящике. Яркая открытка в конверте, двое подписавшихся, Яну звали на свадьбу к Инне. «Ужас!» Но, конечно, поехала.
Зря только платье белое выбрала для себя, вся такая нарядилась и стала похожа на вторую невесту. Свидетель не стерпел, другие суеверные люди из гостей зароптали, отправили Яну переодеваться. Провинившаяся хотела сначала обидеться и уйти с концами, но, конечно, вернулась.
Спокойная Яна никого уже не интересовала, поэтому свадьба для нее разматывалась медленно, довертелась до небольшой драки, чуть воодушевилась на этом и потом завершилась подачей чая с конфетами.
Чтобы выучиться на доктора в небольшом провинциальном центре, надобно исчезнуть из поля зрения этого города на шесть лет. За годы отдельной жизни человек меняется, приобретает свойства или выявляет у себя свойства, не понимая про существование их ранее. Тому пример – красота, как качество, и Инна, как носитель красоты. Непременно приходится добавлять про доброту, внимательность, уверенность, без которых красивое остается незаметным.
Выйдя в декрет и, ежедневно гуляя вдоль реки, Инна смотрелась наилучшим образом. Разлившаяся вода поднялась под горлышко, очевидно собираясь с заключительными силами, планируя выскочить за обычные пределы и порадовать себя. Река не принимала в расчет дворы и улицы, людей, перепрыгивающих через ручейки, она дожидалась дня, когда из маленькой превратится в большую и взрослую.
У Инны такой день пришел, родившийся мальчик в первые минуты казался синим и не своим, но, скорее всего так думалось от усталости. Отдохнув, Инна взяла сына на руки и стала называть Растрепой. В отличие от игрушки человечек шевелился, хлопал глазами, он жил издаваемыми звуками и просто, – оказался живым. Эти новые способности Растрепы немного страшили Инну, пришлось бережно привыкать к ним, но, освоившись, заметила удовольствие от своей деятельности, разогнала материнскую машину и поехала вперед. Целый месяц не останавливалась и не смотрела по сторонам, а когда чуть притормозила, то позвонила лучшей подруге:
- Янка, привет. Как давно тебя не видела! Немедленно приходи, посмотришь на моего, будем нянчиться. Знаешь он какой! Сама поймешь.
Очень сильно не захотела идти Яна туда. И видеть не могла ни подружку, ни сына ее. Все детские обиды собрались и разом нахлынули, и держали множеством рук. Такая неохота с такой силой вцепилась до боли, что слезы выступили на глазах: «Ноги моей не будет в Инкином доме. Почему ей все, а мне идти и смотреть на это? Идти и смотреть?»
Но, наверное, все-таки пойдет.
17.01.2009