ПОГРАНИЧНОЕ СОСТОЯНИЕ
Эх, дорога. И что в тебе хорошего? Всякие-разные движутся слева направо, поэтому надо сначала при переходе тебя смотреть налево, а потом уж и в другую сторону. Только бесполезно и бессмысленно это, все равно не перейти. Грузовики за грузовиками, мелочь легковая тоже мчится, джипы проносятся, обгоняя даже себя и самоудовлетворяясь. Движение происходит круглые сутки, а сутки превращаются из круглых в серую ленту, похожую на шоссе. Граница без начала и конца – вот что значит дорога, если смотреть на нее поперек. А если ехать вдоль разделяющей полосы? Тоже граница.
Населенный пункт Хотелово один. Белых табличек, ограничивающих скорость машин до шестидесяти километров в час, приделано две. Как и положено, с каждой стороны трассы. Вот и получается, что реально два Хотелова в жизни. Между ними асфальтовое покрытие, расположившееся страшной и шумной змеей. Супротив змеиного шума попробовал Ильгиз установить чудо-окна с рамами пластиковыми, стеклами тройными. Но башкир живет на той стороне дороги и никак не сходить к нему, не проверить. Может, и не помогло. Еще и денежный вопрос остался загадкой для этой части Хотелова. Наверняка – тыщщи несметные. Короче, состояние неопределенности по поводу этих окон.
Да и с Ольгой Владимировной такой же студень. Много лет застыть не может по-хорошему. Жизнь летит, как те джипы, а отношения стоят, не продвигаются.
Давно новостей не было «из-за границы». Молодежь редко наведывается через дорогу, и верный почтальон Мишка что-то приболел. Хоть годиков ему мало (полтинник отпраздновали прошлой зимой), а замучила Мишку какая-то зараза. Весь исхудал, дома лежит, и таблетки потребляет горстями. Только их и ест, на остальное аппетита нет. Доктора в операции отказали, оставили на рассмотрение судьбы Хотеловской. Как уж тут повернется колесо, в попутную сторону или нет, известно скоро станет. А пока, и здесь студень.
В Мишкины годы Ерофей Полиэктович куролесил, будь здоров. Обстоятельства располагали: холостяцкий образ жизни, игра на гармони умелая и движение по трассе пустяковое. Бывало, что и Ольга Владимировна сама прибегала. Расстояние недалекое. Если муж куда смоется, на рыбалку, например, то чаю, попить успевали завсегда. Собственно, возраст любви не помеха. Восьмой десяток идет у Ерофея Полиэктовича, чуть поотстала Владимировна, никак не сдалась она когда-то, и не хочет он сдаваться все еще.
Удобства социальные в Хотелове поделены давно. У каждой половины есть магазины, которые заправляются с разных сторон. Проверить сложно, но Мишка докладывал на юбилее, что «заграница» обеспечивается лучше, поскольку направление – из Москвы. А все, что оттуда, – лучше. Не чета тому, что – туда. Мишка мог приврать, но как на его празднике поспоришь? Неловко и неправильно именинника-юбиляра выставлять в ситуацию. Ерофей Полиэктович, играя в поддакивание, заботился тогда и о себе. Курьера терять не хотелось, служившего долгие годики. А, похоже, все-таки, что по болезни теряет. Если живой и останется, то не ходок через дорогу, уж точно.
Кроме шоппинга из социальных развлечений имеется почта, обустроенная на стороне Ерофея Полиэктовича. Здесь и сельсовет, и медпункт. Зато у Ольги Владимировны под боком кладбище. Тут «заграница» Хотеловская перещеголяла однозначно и лидирует с преимуществом. Трудно наверняка сказать, опять не проверить, но, кажется Ерофею Полиэктовичу, что там чаще умирают. Ясное дело, по какой причине, – удобнее гораздо. Милиции нет, ни в какой из Хотеловских половинок, разделенных змеей. Так и существует деревня между двумя табличками.
Совсем неожиданным на фоне дум повседневных и телевизора оказалось явление Мишки. Тоненький и желтый какой-то зашел он в дом, сел без приглашения, объявил:
- Я хочу, Полиэктович, десантироваться через дорогу, может в предпоследний раз. Если есть задания какие, то выкладывай.
- А ты сможешь, Мишка, вон какой видок у тебя, не бравый, – засомневался старший собеседник.
- На внешность мою не смотри, мастерство осталось. Как-нибудь, а голова сообразит.
Ерофей Полиэктович достал из ящика стола стопочку весточек от Ольги Владимировны, перевязанную веревкой, отложил в сторону. Вытащил из того же ящика листок чистой бумаги, задумался на чуток и написал: «Как дела?». Свернул конвертиком треугольным и вручил Мишке. Так делалось многие годы, так и сейчас получилось.
Пошел Мишка на следующий день и вернулся скоро. При здоровье своем, в прошлом, гораздо дольше отсутствовал за дорогой. Может сил на шастанье совсем не было, а, скорее всего за конкретным ходил. Возвратившийся посыльный опять сел сразу, потянул время слегонца:
- Всю ноченьку-то дождик лил, всю ноченьку-то пазгал.
- Мишка, ты часом не в метеорологи записался? Говори, как там Ольга?
- Одна она осталась. Помер ее хозяин. Уж больше сорока дней прошло. Записки никакой в ответ не передала. Что тут напишешь?
- А настроение… какое у Ольги? – спросил Ерофей Полиэктович.
- Грустит. Молчком большей частью. Пытается что-то делать все время. В доме и так, – порядок, а она переставляет, вытирает. Когда уходил, обратил внимание: света в сенях нет, видно лампочка накрылась или того хуже – проводка.
Мишка встал, направился к дверям, но его прервал задумавшийся Ерофей Полиэктович:
- Подожди, а ты-то чего бродил за дорогу?
- Насчет места договариваться ходил.
- Какого места? – сразу не понял старик.
- Какого-какого. Чтобы не в низине, лучше на горке, лежать-то долго придется, всегда.
- Вона что. И договорился?
- Нормально все. Попридержат бугорок, на солнцепеке буду находиться и дорогу видно.
Ушел. В доме тишина образовалась немыслимая. И не могли ей помешать машины ездовые за окном. А, скорее всего, не слышал окружающее Ерофей Полиэктович. Он уткнулся в себя на время, потом побрился, потом гармонь приготовил. Затем нашел инструмент кой-какой, рубашку и документы. Стал ждать обычным образом, вспоминая. В молодости своей и Ольгиной был эпизод злой, который занозой болел в голове. Его обдумывал Ерофей Полиэктович, ожидая.
Хотел сорвать свадьбу Ольгину полвека назад. Вызвал невесту на крыльцо и заманил в грузовик. Она в белом платье была, приготовленная. Поехали тогда, и почти получилось у них договориться, но через три километра потребовала Ольга остановиться. Спрыгнула вся белая с подножки и побежала обратно на свадьбу. Растрепалась, конечно, по пути, однако закончилось все по-людски для жениха и невесты.
И документы, и гармонь, и рубаха находились возле Ерофея Полиэктовича. Он каждое утро отлучался от них на минуты, чтобы побриться, в остальном продолжая ожидать.
Недели не прошло, как дорога остановилась, полностью. Средь светового дня трасса неугомонная затихла. Ерофей Полиэктович поинтересовался у шоферов-дальнобойщиков о причине. Выяснилось: авария крупная в трех километрах, кто-то столкнулся с кем-то, перевернулся и застопорил движение. Стало понятным для Ерофея Полиэктовича, что пора.
Ольга Владимировна услышала, как громыхнуло в сенях. Заглянула в темноту и едва увидела белую рубашку.
- Ерофей, ты что ли?
- Я, кому еще быть?
- Заходи, нарядный.
- Погодь, я на крыльце гармонь заберу и инструмент.
- А ты зачем притащил все это?
- Жить будем, Ольга. А как без гармони? Да и свет надобно починить.
- Сможешь, Ерофей? Не мальчик уже.
- А куда деваться? Обратного пути нет. К дому твоему подходил, дорога опять ожила, слыхала, небось?
- Да, не глухая. Неси гармонь, и чай пить будем.
21.06.2008