ТРИ ЛЕТА

   


                Три лета.

Каждый миг – единственный.
Минуты нашей жизни --- не повторяются.
Как отпечатки пальцев ,   они несхожи ни с какими другими.
 Сожалея об этом, я пишу про эти три лета.

                Лето первое —Грэнна. 2010.
Грэнна—это небольшой курортный городок, расположенный на берегу Ваттерна, второго по величине озера Швеции. Основан город был в 1652 году графом Пьером Брахе, развалины замка которого Вы , наверняка,  заметили бы,  едя по трассе из Стокгольма. Замок назывался Брахе-хаус и сегодня от  него остались лишь пару стен и подвалов.
 Подъезжая к Грэнне можно увидеть скульптурную композицию—большой, сделанный из дерева, раскрашенный в разные цвета воздушный шар. Эта скульптура напоминает о чудаке, Соломоне Августе Андре пытавшемся достичь Северного полюса на таком вот нехитром лётном аппарате,  и сложившем свои кости где-то во льдах. Ясное дело, что родился он именно в Грэнне, и в городке есть музей имени его.
Жителей в городке немного, всего около трёх тысяч. Живут они в аккуратных белых домиках с красными крышами. В садиках возле домов растет подрезанная травка, низкие яблони и кусты роз.
 Как я уже упомянула выше, расположена Грэнна на берегу Ваттерна. Вода в озере прозрачная и всегда ледяная, что , впрочем,  не мешает туристам плескаться в ней, а потом   загорать на золотистом песочке. В живописной бухте вольготно раскачиваются яхты, и курсирует прогулочный паром. Каждый день он перевозит туристов на остров Визинхё, на котором , кроме прочих исторических интересностей, были найдены следы первобытного человека.
Немного в стороне от паромной переправы стоит старый маяк, с позеленевшей от времени медной  крышей. Кряхтя, он ведёт неспешную беседу со своими соседями, огромными  серыми бессмертными камнями, свидетелями вечности озера, истории города и бестолковой суетности человеческой жизни.
 Если с одной стороны Грэнну омывает озеро, то с другой стороны город заключен в объятия горы. Гора покрыта лесом, в котором растёт голубика и малина.  На одном из её склонов расположена деревня – музей. Здесь есть деревянная часовня  и  несколько  домов. В каждом можно увидеть прялку, деревянные столы и стулья, сундуки , другие предметы обихода старины. В деревне есть кабачок, в котором и в наши дни можно выпить холодного душистого пива.
 Но не этой деревней и не прекрасным озером известна Грэнна. Она известна конфетами. Именно конфетные фабрики сделали этот город знаменитым  на всю Скандинавию. Белые с разноцветными полосами мятные леденцы, огромные и миниатюрные, называются  «полькагрисен». Основателем первой конфетной фабрики была некая Амалия Эрикссон, получившая патент на производство сладостей в 1859 году. С тех пор не только мятные, но и банановые, карамельные, кока-кольные, яблочные , вишневые леденцы заводнили всю Скандинавию. Сегодня существуют несколько конфетных фабрик в городе, которые дают и рабочие места,   и налоги на содержание города. А в центральном парке Грэнны благодарные жители поставили скульптуру Амалии Эрикссон.   
  В Грэнне всего несколько улиц. Дом моего друга Ульфа расположился на главной улице «Брахегатан»,  прямо напротив церкви и главного городского парка. Дом  старый,  и достался моему другу от прадеда. Ульф редко жил здесь,  и в общем мало интересовался домом. Он  никогда не делал ремонт и не вносил каких-либо изменений.   Дом носил печать жизни бывших жильцов и в некотором смысле был осколком прошлой эпохи. В главной комнате до сих пор стоит кресло-кочалка, которую прадед Ульфа привёз из Америки в подарок прабабушке. Кроме того, есть сундук , в котором хранятся премиленькие акварели бабушки Ульфа, есть старая деревянная лошадка, на которой можно качаться, на столах лежат вышитые салфетки. Всё носит следы давно ушедших времён, что придаёт дому неповторимое очарование. Правда,  Ульф никогда не понимал этого. Целыми вечерами он рассказывал о своей, в общем обычной жизни и  о  собаке.  Любитель похвастаться, он плёл какие-то небылицы о самом себе,  и не понимал ценности окружающего его мира. Я же беря в руки какую-либо вещь, удивлялась, как мог сохраниться колокольчик ручной работы с изображением слона, на котором было выгравирована надпись «Индия 1653».
 Живя в этом чудесном доме, я просыпалась ранним утром, открывала окна  и вдыхала запах бегоний  из парка. Я слышала призывный звон церковных колоколов и смотрела вслед прихожанам. Варила кофе и шла гулять с детьми по старым  мощенным улочкам городка, в парк или  по маленьким конфетным магазинчикам. Отдыхали на пляже, смешиваясь с другими туристами, отчаянно мёрзли  в ледяных водах Ваттерна , еле-еле согреваясь в лучах северного солнца,  и всё же снова и снова лезли в воду. А   вечером мы шли на причал и  любовались  тонущим закатом в волнах Ваттерна. Где-то вдали виднелись разноцветные лампочки паромов, доносилась музыка, очаровывая и навевая романтические мысли. Пока я, как Асоль смотрела на уплывающие корабли, дети неизменно бегали к маяку, перескакивая с камня на камень, и рискуя в любую минуту свалиться в холодную, черную воду.  Достигнув цели, они возвращались, и потом, схватив меня за руки, тянули домой к ужину. Всё это казалось  декадентски изысканным,  прекрасным и немного грустным.
  Я хотела, чтоб моё следующее лето было таким же.   Хотела видеть это озеро, гулять по старым улочкам, вдыхать аромат роз и любоваться уплывающим паромом. Я отчаянно просила небо, чтоб обязательно вернуться , и верила , что вернусь сюда,  в Грэнну,  следующим летом.
                Второе лето. –Фруэньен. 2011.
 «Фруэньен»,  в переводе со шведского языка, обозначает «Луг женщин». Этот район Стокгольма  находится всего лишь в восьми километрах от знаменитого Статхюсета, того самого места , где выдают Нобелевские премии.  Фруэньен был построен в 1961 году . Его особенностью является то, что все улицы в этом районе названы именами известных женщин Швеции, например, улица Эльзы Бесков, Карин Бойе, Фредрики Бремер.
 Я жила на улице Лина Санделлс План, в пяти минутах от метро. Район – очень живописный . Здесь, среди высоких елей, расположились двух и трёхэтажные дома, церковь, библиотека,  школа,  несколько детских площадок. А ещё был прекрасный парк с искусственным озером , утками и какими-то красивыми,  декоративными,  красными рыбками. На берегу озера росли ивы и родондрены. Здесь же был маленький отель с уличным кафе.
 Кроме людей  и уток,  во Фруэньене довольно вольготно себя чувствовали зайцы и белки. Шведы, любители природы, нередко покупают в магазинах корм для кроликов и высыпают его горкой недалеко от своих подъездов, так что вполне было привычным, ближе к вечеру, увидеть пару зайцев возле домов, грызущих свой ужин. Здесь же прыгали сороки, которых в городе было видимо –невидимо. Этот пейзаж дополняли чайки,  по ночам рассиживавшиеся  на крышах домов, и будившие  по утрам своими пронзительными криками жителей Стокгольма не хуже деревенских петухов.
 Это лето было довольно насыщенным. Днём мы много работали, а  вечером ездили за голубикой. Это одна из особенностей Стокгольма. Пока едешь по широким гладким дорогам в окружении чудесных,  почти кукольных домиков, супермаркетов, заправок и  салонов,  чувствуешь себя в мировой столице. Но чуть свернёшь с центральной дороги,  и тут же начинается лес с его разнотравьем, ягодами, дикими животными и  тайнами. Мы забирались в глушь, порой даже не за ягодами, а из тяги к неизведанным тропам. Забирались ввысь, ибо лес, горы, скалы и камни, и сосны,  растущие на камнях,  и древний мох, смешивались в каледойскоп, заманивая всё дальше и дальше. Голубики было много, её кусты доходили нам по колено, а ягоды были намного крупнее черной смородины. Мы их  тут же ели, вымазываясь синей краской, потом собирали и снова ели. Порой,  мы натыкались на норы животных и довольно большие следы. Не разбираясь, чьи они , смело шли дальше, не отдавая себе отчет, что можем стать чьи-то обедом. А потом доходили до самой вершины какой-нибудь горы и могли видеть целые районы города, расположенные у её подножия. На вершине охватывало чувство неограниченной, даже ошеломляющей свободы, хотелось вдыхать и выдыхать, ощущать в лёгких объем воздуха, хотелось станцевать какой-то дикий танец племени тумба-юмба. Мой друг безудержно целовал меня,  укладывал на землю. Спиной я чувствовала мох, а маленькие камешки царапали мою кожу……….
 Недалеко от моего дома  построили бассейн прямо на улице, под  небом. Бассейн был разделен на две части, для малышей и взрослых. Здесь же были большие деревянные раздевалки, похожие на обычные украинские сараи,  туалет, душ,   ларёк, в котором продавались   горячие сосиски. Что ещё надо? Немного солнца. И оно было, ибо лето было на редкость тёплым для  Швеции.
  А  по субботам мы жарили мясо-гриль во дворе, на специально обустроенной для этого площадке. Пили пиво и контрабандное советское шампанское,  расслаблялись,  мечтали, чтобы каждое лето было таким же насыщенным , чтобы каждый день давал такое же чувство удовлетворения, когда работа чередовалась с активным отдыхом, когда радовалось и душа и тело. Но что-то подсказывало  мне, что это моё последнее лето во Фруэньене, и,  наслаждаясь каждым днём, я прощалась с ним.

                Ковшаровка . 2012.
 Если открыть «Википедию», то можно узнать, что Ковшаровка - это самый большой посёлок городского типа в Украине, появившийся в семидесятые годы прошлого столетия. Здесь  проживает приблизительно 20 тысяч человек.  Рядом проходит железная дорога и протекает река Оскол. Вы прочтете, что в разное время тут жили известные личности современной эстрады, футбольные тренеры и герои Второй мировой войны.  Но вряд ли из этих сухих данных Вы поймёте, что такое Ковшаровка.
 На самом деле, этот посёлок можно сравнить с жемчужиной в морской раковине,  и это не будет преувеличением. Ковшаровка  состоит  из семидесяти многоэтажных домов,  уютно расположившихся в лесу. По утрам посёлок  просыпается окутанный запахом хвои под крики лягушек, живущих в маленькой, периодически пересыхающей  речушке Дубовке, протекающей по посёлку и теряющейся где-то в камышах за его границами . Недалеко действительно расположился  Оскол, и местные жители, толстые бабы да тонкие юные девы,  мужички, братки и школьники в летние  жаркие  дни гуськом по тропинке, с ленцой бредут на пляж, дабы порадовать свои телеса и души простыми речными радостями.
  Здесь же,  в посёлке,  есть вся необходимая для нормальной жизни инфраструктура:  школы, поликлиника, детские садики, огромный стадион, на котором то и дело проходят спортивные соревнования и футбольные матчи, музыкальная школа, площадь, супермаркет, фитнесклуб, библиотека,  Дворец Культуры. Ковшаровку,  пожалуй,  можно бы было сравнить с сонным царством, настолько она спокойна,  с тем лишь отличием, что развитая инфраструктура пустила жизнь местных жителей по накатанным рельсам, где всё есть для того,  чтобы создать семью и вырастить детей.
 Я много путешествовала.  Кое-что увидела . Всё  это вместилось бы в паре дневников, если б я таковые вела.  С этим багажом,  несуществующих дневников и кардинальных изменений моей личности, я – блудная дочка, вернулась домой. Возможно, мне надо было увидеть мир, чтобы понять стройную логику и очарование в жизни родного посёлка.
  Если не считать коротких перерывов, меня не было дома 17 лет. И сейчас я сравнивала свои детские впечатления и представления с тем, с чем сталкивалась в сегодняшней реальности. И если раньше Ковшаровка была для меня лишь уютным гнездом, которое я спешила покинуть в неуёмной жажде приключений, то сейчас я видела в ней дом, который давно искала.
  Лето было жарким. Просыпаясь по утрам,  мы бежали на свой огород, расположившийся тут же под домом. Ели клубнику, красную, большую, сладкую. Собирали цветы, которые в огромном количестве выращивали все дачники. По территории нашей дачи текла узким ручьём та самая Дубовка, а на её склоне вольготно копошились две черепахи. Вы знали, что в Ковшаровке живут  черепахи? Большие, не меньше 30 см в длину каждая? Коричневые панцири, змеиные головки.  Две наглые черепахи явно сделали нору или гнездо или что там у них принято где-то на моей даче, и все лето копошились в поле моего зрения. У моих детей это вызывало неуёмный восторг, у меня недоумение. Откуда они взялись? Я вообще думала, что черепахи  живут где-нибудь в Африке. Хотя, чему я удивляюсь, если украинская зима по-прежнему держит свои минус 20, то украинское лето без всякого стеснения сдает свои позиции, превращаясь в тропики. Сорок пять градусов жары, тут не то, что черепахи, тут бегемоты скоро бегать будут.
  После дачи мы отправлялись к бабушке на кухню поедать душистые вареники с мёдом и клубничным сиропом, а  потом шли к речке.  Жара, пляж, брызги, детский визг.  А вечером можно погулять в парке или возле Дворца Культуры, среди многочисленных влюблённых, молодёжи, женщин—подружек, мужчин с пивком и таранкой… 
 Солнце садилось,  пронизывая золотой стрелой  купола здешней церкви. Вот в это время, вглядываясь в усталые морщины пожилых мужчин,  можно было увидеть главное—трагедию и боль  посёлка. Некогда процветающая, построенная на базе Купянского Литейного завода, Ковшаровка  умирала также,  как в девяностые года умер гигант-завод. Посёлок ещё прикрывает свои раны  чистотой и порядком, кутаясь в прелестный запах хвои, но дома неумолимо ветшают,  работы нет,  а дороги уже в конец разбиты, как и судьбы и надежды здешних пятидесятилетних мужчин и женщин. Некогда Гефесты, словно боги литейного дела, дышавшие тысячеградусными температурами цехов, теперь они, сбитые смерчем девяностых, перестройками-переделками, оказались выброшенными на обочину жизни и как драконы, засыпали, уходя в небытие. Правда, местные власти обещают народу, что в посёлке когда-нибудь построят медицинский реабилитационный центр, больно уж экология хороша, но даже если так, это будет история других людей и других судеб.
 Ночь. Грусть посёлка спряталась за сонными окнами. Рассеянные жёлтые фонари навевали ностальгию советских фильмов. Всё уходило в прошлое, чтобы никогда не повториться.
 Ушло ещё одно моё, третье лето.